Афоризмы. Русские писатели. Золотой век.

Строгость в безделицах уменьшает охоту к делу.

Где человек столь сильный, чтобы в вечном противоречии с самим собою, постоянно думая одно и поступая по-другому, не опротивел бы самому себе? (П. Я. Чаадаев).

Слово писаное не улетучивается, как слово произнесенное. Оно кладет свою печать на разум. Оно его сурово подчиняет себе своею нерушимостью и длительным признанием святости. Но вместе с тем, кодифицируя дух, слово лишает его подвижности, оно гнетет его, втесняя его в узкие рамки писания, и всячески сковывает. (П. Я. Чаадаев).

Слово звучит лишь в отзывчивой среде. (П. Я. Чаадаев).

Грех не беда, молва не хороша.

…Это сказать – так стыд, а утаить – так грех! (А. А. Бестужев).

Вы клятву дали! Эта клятва.

Лишь перелетным ветрам жатва.

Кого не любят за дело, на того сплетают и небылицы. (А. А. Бестужев).

«Послушайте, – сказал священник мужикам, —

Как в церкви вас учу, так вы и поступайте,

Живите хорошо, а мне – не подражайте».

Перед ним молва бежала,

Быль и небыль разглашала.

Нравственные поговорки бывают удивительно полезны в тех случаях, когда мы от себя мало что можем выдумать себе в оправдание. (А. С. Пушкин).

Это уж не ново, это было уж сказано – вот одно из самых обыкновенных обвинений критиков. Но все уже было сказано, все понятия выражены и повторены в течение столетий: что же из этого следует? Что дух человеческий уже ничего нового не производит? Нет, не станем на него клеветать: разум неистощим в соображении понятий, как язык неистощим в соединении слов. Все слова находятся в лексиконе; но книги, поминутно появляющиеся, не суть повторение лексикона. Мысль отдельно никогда ничего нового не представляет; мысли же могут быть разнообразны до бесконечности. (А. С. Пушкин).

Из нас, я думаю, не скажет ни единый.

Осине: дубом будь, иль дубу – будь осиной;

Меж тем как странны мы! Меж тем любой из нас.

Переиначить свет задумывал не раз.

Мы б перестали бояться зверей, если б они хоть немножко разговаривали. (Н. Ф. Павлов).

Мысль изреченная есть ложь.

Есть слова, которые мы всю нашу жизнь употребляем, не понимая… и вдруг поймем… и в одном слове, как в провале, как в пропасти, все обрушится. (Ф. И. Тютчев).

Есть для каждого ложного направления роковая необходимость довести себя до самоубийственного абсурда, не только словом, но и на деле… (Ф. И. Тютчев).

…Сказанного слова так же топором не вырубишь, как и писанного. Ничто в свете… ничто не забывается и не уничтожается. (В. Ф. Одоевский).

…Вокруг каждой мысли, каждого чувства, каждого слова и дела образуется очарованный круг, которому невольно подчиняются попавшие в него менее мощные мысли, чувства и дела… (В. Ф. Одоевский).

…Говорить есть не иное что, как возбуждать в слушателе его внутреннее слово; если его слово не в гармонии с вашим – он не поймет вас; если его слово свято – ваши и худые речи обратятся ему в пользу; если его слово лживо – вы произведете ему вред с лучшим намерением. Неоспоримо, что словом исправляется слово, но для того действующее слово должно быть чисто и откровенно, – а кто поручится за полную чистоту своего слова? (В. Ф. Одоевский).

Когда мы говорим, мы каждым словом вздымаем прах тысячи смыслов… когда мы хотим наконец слову дать характер определенный, мы невольно хватаемся за определенную букву природы, как за постоянный смысл живой мысли, однородной с нашею мыслию; мы стараемся нашей мысли дать ту прочную одежду, которой сами сотворить не умеем… (В. Ф. Одоевский).

Если бы рыбы умели писать, то они наверно бы доказали, и очень ясно, что птицы никак не должны существовать, ибо не умеют плавать в воде. (В. Ф. Одоевский).

…Если задача жизни еще не решена человечеством, то потому только, что люди не вполне понимают друг друга, что язык наш не передает вполне наших идей, так что слушающий никогда не слышит всего того, что ему говорят, а или больше, или меньше, или влево, или вправо. (В. Ф. Одоевский).

От споров, как от огня, следует остерегаться, как бы ни сильно нам противуречили, какое бы неправое мнение нам ни излагали, не следует никак раздражаться, ни доказывать напротив; но лучше замолчать и, удалясь к себе, взвесить все сказанное и обсудить его хладнокровно. Но и обсудивши не говорить, если чувствуем, что не можем сказать так, чтобы оно именно было доступно тому человеку, с которым говорим, или же если чувствуем, что не можем сказать хладнокровно и безгневно. Истина, сказанная в гневе, раздражает, а не преклоняет. (Н. В. Гоголь).

Обращаться с словом нужно честно. Оно есть высший подарок Бога человеку. (Н. В. Гоголь).

Гнев везде неуместен, и больше всего в деле правом, потому что затемняет и мутит его. (Н. В. Гоголь).

Тон вопроса дает тон ответу. Сделай вопрос напыщенный, получишь и ответ напыщенный; сделай простой вопрос, простой и ответ получишь. (Н. В. Гоголь).

Будь все тихо и чинно, будь везде комплименты и вежливости; тогда какой простор для бессовестности, шарлатанства, невежества: некому обличить, некому изречь грозное слово правды!.. (В. Г. Белинский).

Если вы хотите, чтобы с вами спорили и понимали вас, как должно, вы и сами должны быть добросовестно внимательны к своему противнику и принимать его слова и доказательства именно в том значении, в каком он обращает их к вам. (В. Г. Белинский).

В десять раз лучше сказать прямо; надобно испугать воображение, а не предоставить ему волю: оно само выдумает еще страшнее, еще хуже. (А. И. Герцен).

Как весело говорить, когда вас умеют верно, глубоко понимать и сочувствовать. (А. И. Герцен).

…Что бы ни было, сделаем-те условие не употреблять грубых выражений; они имеют странное свойство надо мной: они меня заставляют забыть все хорошее в том, кто унижается до ругательств. (А. И. Герцен).

Журнализм, парламентаризм, неудавшиеся революции и революционное похмелье вырастили в наше время слой умников, заговаривающих всякое дело до бессмыслия. Они все объясняют, все понимают; но всякий жизненный вопрос выходит из их мозговой реторты, как зеленый лист, опущенный в хлор, – бледным, увядшим… Это не дилетанты, а адвокаты всего на свете. Их задача состоит в том, чтоб одержать верх в прении – выиграть дело, а в чем оно – им все равно. (А. И. Герцен).

Где не погибло слово, там и дело еще не погибло. (А. И. Герцен).

Типографский станок тоже без костей. (А. И. Герцен).

…Здесь, как в целом мире, есть провинциальная замашка выдавать свои товары за столичные. (И. А. Гончаров).

Иное так словечко мимоходом,

Как невзначай, проронишь, а оно.

И во сто крат сильней, чем если б горло.

Ватага целая драла.

Но позвольте вам заметить, что, говоря: «Это все слова!» – мы часто сами желаем отделаться от необходимости сказать что-нибудь подельнее одних слов. (И. С. Тургенев).

…Слово-то что значит! Нашел его, сказал: «кризис» – и утешен. Удивительное дело, как человек еще верит в слова. Скажут ему, например, дурака и не прибьют, он опечалится; назовут его умницей и денег ему не дадут – он почувствует удовольствие. (И. С. Тургенев).

Ты сказал свое – да не вовремя; а тот не свое сказал – да вовремя. Следовательно, он прав – а тебе остаются утешения собственной твоей совести. (И. С. Тургенев).

Не зная условий, при которых делается вопрос, невозможно знать, на что ответить. (А. А. Фет).

…Мы боимся не тех, которые, правильно поняв наши слова, будут бранить нас, а скорее тех, которые, не поняв сказанного, способны нас хвалить. (А. А. Фет).

Нет ничего в мире труднее прямодушия, и нет ничего легче лести. Если в прямодушии только одна сотая доля нотки фальшивая, то происходит тотчас диссонанс, а за ним – скандал. Если же в лести даже все до последней нотки фальшивое, и тогда она приятна и слушается не без удовольствия; хотя бы и с грубым удовольствием, но все-таки с удовольствием. И как бы ни груба была лесть, в ней непременно, по крайней мере, половина кажется правдою. (Ф. М. Достоевский).

Язык-то один, проболтается. (А. Н. Островский).

Если стыдно сказать, так, значит, стыдно и желать, и делать. (А. Н. Островский).

Не хочешь слушать,

Я не неволю: не любо – не слушай,

А замолчать меня заставить трудно.

Опасностей нынче очень много, а главную опасность представляет дурная привычка употреблять в разговоре мудреные слова. Надобно непременно оставить эту привычку и стараться говорить как можно проще, особенно в трактирах и в домах терпимости. Возьмем, для примера, хоть слово «ассоциация». В сущности, оно до того вошло в литературный обиход, что никого уже не пугает. Но трактиры и дома терпимости придерживаются еще академического словаря, в который это слово не попало. Потому, ежели вы там произносите слова вроде «ассоциация, ирригация, аберрация» – все равно: половые и погибшие создания все-таки поймут, что вы распространяете революцию. (М. Е. Салтыков-Щедрин).

…Даже самое глубокое разномыслие не может людям препятствовать делать одно и то же дело, если этого требует начальство. (М. Е. Салтыков-Щедрин).

…Настойчивым повторением вслух первой попавшей под руку бессмыслицы можно разбить какую угодно мысль. (М. Е. Салтыков-Щедрин).

…Я на опыте жизни убедился в том, как вредно думать и еще вреднее говорить многое, кажущееся очень благородным, но что должно навсегда быть спрятано от всех в сердце каждого человека, – и в том, что благородные слова редко сходятся с благородными делами. Я убежден в том, что уже по одному тому, что хорошее намерение высказано, – трудно, даже большей частью невозможно, исполнить это хорошее намерение. (Л. Н. Толстой).

Нет на свете мук сильнее муки слова:

Тщетно с уст порой безумный рвется крик,

Тщетно душу сжечь любовь порой готова:

Холоден и жалок нищий наш язык!..