Книга о букве.
Глава восемнадцатая. В поисках универсалий.
ТИПОЛОГИЯ ПИСЬМА.
Письмо родилось из «языка рисунков». Но уже самые древнейшие письмена представлены не только рисунками-картинками, но и условными знаками. От эпохи палеолита до нас дошли замечательные реалистические изображения на стенах пещер. И наряду с фигурами бизонов, мамонтов и других животных мы находим в живописи палеолита символические знаки. Что они обозначают? Являются ли стилизованными рисунками? Или же с момента создания они должны были быть условными символами? Этого мы не знаем.
Геометрическими знаками покрыты многочисленные гальки, также относящиеся к веку камня. Некоторые ученые трактуют их как «протописьмена», была даже попытка вывести из этих символов знаки алфавита (например, руны), по действительный смысл этих загадочных знаков на гальках нам неизвестен. Ясно лишь, что реалистический стиль с самого начала возникновения письма и живописи шел рука об руку со стилем символическим, условным.
Большинство знаков «протописьмен», будь это древнейшие китайские иероглифы, протошумерские или критские тексты, представляет различные объекты реального мира. Но и здесь мы находим множество знаков-символов, так же как и в пиктографии индейцев Америки, народов Тропической Африки или Сибири. Когда письмо проходит достаточно длительный путь развития, то рисуночные знаки, как правило, стилизуются, они подгоняются под общую «модель». В результате появляются клинопись и современная китайская иероглифика. Причина такого упрощения и стилизации — стремление к удобству, К скорописи. В Египте путь был иным. Сохраняя традиционные иероглифы-рисунки, писцы страны пирамид создали особые скорописные варианты письма — сначала иератическое, затем демотическое письмо. У древних жителей Малой Азии также было две формы письма. Одна монументальная, для резьбы по камню и т. п. В ней иероглифы были рисуночными. А во второй, скорописной, применялись более простые, «курсивные» начертания знаков.
Внешний вид знаков письма еще не говорит о его характере. На первый взгляд, раз письмо происходит от «языка рисунков», как только мы встречаемся с неизвестной письменностью, знаки которой имеют рисуночный характер, перед нами либо пиктография, либо идеография, либо, в лучшем случае, смешанное, словесно-слоговое письмо. Но это не так. Письмо может быть фонетическим, однако, сохранять свой первоначальный «рисуночный» облик знаков. Примеры тому — протобиблское письмо или письменность диска из Феста. Да и слоговые знаки африканских письменностей ваи и бамум долгое время сохраняли рисуночную форму. И, напротив, большинство знаков, изобретенных Теневилем, имеют условный, символический характер, хотя письмо его логографическое, а не фонетическое.
Не говорит внешний облик знаков письма и о его родство с другим письмом, в котором имеются подобные же знаки. Ведь это сходство может быть случайным. Например, около сотни знаков кохау ронго-ронго острова Пасхи похожи на знаки протоиндийских письмен, хотя между этими письменностями пролегли тысячи километров пространства и тысячи лет во времени. Аналогии ряду рисуночных знаков можно найти и в древнейшем китайском письме. Некоторые исследователи полагают, что Китай был как бы промежуточным мостом между долиной Инда и островом Пасхи. Но скорей всего, это сходство объясняется не родством, а просто случайным совпадением. И даже не случайным, а отчасти закономерным. Ведь трудно как-нибудь иначе нарисовать человеческую фигуру, луну, солнце и т. п., чем это делается художниками.
Арабское орнаментальное письмо.
Особенно много совпадений получается в тех письменах, знаки которых представляют собой условные, геометрические фигуры вроде кружка, крестика, черточки и т. п. Можно найти аналогии в огамическом письме жителей Британских островов и письме туарегов Сахары, в рунах древних германцев и письменах тюрков. Сходные формы знаков в письменах могут быть придуманы независимо друг от друга разными народами и разными людьми. Не случайно, когда школьники, играя в «секреты», начинают придумывать собственные «алфавиты», оказывается, что большинство изобретенных ими знаков находят аналогии в различных письменах мира — финикийском, туарегском, руническом и т. п.
Возьмем простой знак «плюс». Он встречается в различных системах письма. Но в кипрском письме он передает слог «ло», в индийском письме брахми — «ка», в рунах англо-саксов — «дж», в древнегрузинском алфавите — «к». Знак «кружка» («о») в русском письме читается как «о», в нумидийском — как «р», в корейском — «н», в брахми — «тха», в бирманском— «ва», в ликийском — «у» и т. д.
Но наука о письме, как и наука о языке, занимается не только генеалогией, т. е. установлением родства письмен или языков. Не менее важна и типология. А для нее не имеет значения: родственны между собой письмена (или языки) или нет. Важно лишь определить, к какому типу они относятся. И с этой точки зрения для типологии языков близки английский и полинезийские языки, шумерский, китайский и некоторые наречия Гвинеи (хотя между ними нет никакого древнего родства). Для типологии письма «на одной доске» оказываются рисуночные иероглифы Египта, кохау ронго-ронго острова Пасхи, протоиндийские, протошумерские, древнейшие китайские письмена, также, по всей видимости, не родственные друг другу.
Образцы китайского орнаментального письма.
Перечисленные выше письмена объединены по одному признаку — внешней форме знаков. Но это — лишь один из эталонов сравнения. Более важен характер письменности, соотношение знаков с единицами языка, который они передают. Знак может и не соответствовать определенному слову. В этом случае мы называем ого идеограммой. Если он передает слово конкретного языка, мы имеем дело с логограммой, если слог— силлабограммой, если отдельный звук — буквой. В зависимости от того, какого рода знаки употребляются в письме, будет определен и тип этого письма.
Однако, как правило, исторически сложившиеся системы письма не состоят из знаков одного типа — логограмм, букв и т. д. В них встречаются и логограммы, и идеограммы, и фонограммы, слоговые и буквепные знаки. Вспомните начало книги: в русском алфавите «я», «ю», «ё» передают слоги, а не отдельные звуки языка: «мягкий знак» вообще не соответствует никакому конкретному звуку нашей речи, знаки для цифр и другие символы являются логограммами или даже идеограммами (потому что англичанин прочтет цифру по-английски, японец — по-японски и т. д.). Древневосточные письменности, как вы помните, в большинстве своем являются смешанными — часть знаков в них передает слова, а часть — слоги. С другой стороны, во многих слоговых системах письма, например, в древнеперсидской клинописи, в линейном А и Б, имеются детерминативы или логограммы. И здесь встает интересный вопрос: а где, собственно, лежит Граница между словесно-слоговым письмом и слоговым, в котором существуют и знаки-логограммы и детерминативы?
Типология отвечает: четкую границу провести практически невозможно. Например, мы не знаем, к какому типу отнести урартскую клинопись, ибо число слоговых и словесных знаков в ней примерно равно. Да и в аккадской клинописи тексты одного характера (например, религиозные) могут писаться почти сплошь логограммами, а другого — слоговыми знаками, почти без логограмм (например, хозяйственные документы). Словом, здесь помимо типологии письма нужна еще и типология текстов, этим письмом написанных.
…И ТИПОЛОГИЯ ТЕКСТОВ.
В поздних текстах «хеттской» иёроглифики преобладают слоговые знаки. И не знай мы о существовании более древних письмен, насыщенных логограммами, «хеттская иероглифика» считалась бы слоговой, с включением небольшого числа логограмм. Египетские тексты так называемого «Саисского периода» почти сплошь написаны односогласными знаками египетского «алфавита» и очень близки к текстам, написанным финикийским или подобным ему письмом, передающим слоги «согласный + любой гласный». С другой стороны, некоторые египетские тексты пишутся почти сплошь логограммами. Отсюда следует вывод — нет никаких абстрактных «систем письма», есть лишь тексты, посредством которых та или иная система реализуется. Ни египетские, ни хеттские, ни шумерские писцы и не подозревали, что у них есть «силлабарий» и «набор логограмм». Они просто знали, что один знак может употребляться для написания целого слова, в то время как с помощью другого можно записывать части слов, собственные имена и т. д.
Типология текстов изучает не только внутреннюю структуру памятников письма. Прежде всего, она обращает внимание на внешний вид текста, на материал, который использован для письма, очертания знаков, характер почерка, направление письма. Две специальных дисциплины занимаются этими вопросами. Одна — палеография, изучает рукописи, вторая — эпиграфика — все остальные надписи.
На каких только материалах и предметах не писали люди в древности! Деревянные дощечки хеттов, индейцев куна и жителей острова Пасхи и «глиняные книги» Двуречья, Малой Азии, острова Крит, Угарита; вазы и зеркала этрусков и наконечники дли копий древних германцев и викингов; надгробия и стелы, монументы и украшения, изделия из бронзы, золота, серебра, железа, меди и других металлов, керамические изделия всех видов, стилей и форм… Всего не перечесть!
Эпиграфический анализ говорит не только на чем, чем и как писался текст, но может сказать, о чем говорит он, хотя исследователь может не знать ни системы письма, ни языка, на котором сделана надпись. Позволяет сделать это все та же типология.
В самом деле: вот перед нами надпись, сделанная на саркофаге или надгробии этруска. О чем может идти речь в такой надписи? По всей видимости, это эпитафия. Этрусская цивилизация тесно контактировала с греческой и дала начало римской. Римские и греческие надгробные надписи однотипны. Значит, и в эпитафиях этрусков будут встречаться одинаковые обороты речи, имя умершего и т. п. Что можно написать на чаше с вином? И здесь типология дает стандартные формулы заздравных тостов, пожеланий вроде «пей до дна». Во многих надписях Древнего Востока часто употребляется так называемая «формула проклятия» — угроза тому, кто осмелится повредить данную надпись, внести в нее исправления или уничтожить. Изучив хеттские иероглифические тексты, ученые смогли на первых порах дешифровки этого письма найти в нем «формулу проклятия» и установить чтение ряда знаков. Протоиндийские тексты до сих пор не прочтены. Но так как они выполнены на печатях древневосточных стран (хеттский, месопотамский, египетский), можем предполагать и о содержании древнейших текстов Индостана.
И, напротив, когда эпиграфист сталкивается с уникальным памятником письма, по имеющим параллелей среди других надписей, он ничем не может помочь дешифровщику. Таков, например, диск из Феста. Не удивительно, что его пытались прочитать как гимн богине, храмовую опись, поэму о гибели Атлантиды, победную песнь воинов и т. д. и т. п.
Палеография — родная сестра эпиграфики. В ее ведении — десятки и сотни тысяч рукописей, начертанных на папирусе (древнейший из них относится к XVIII в. до н. э.). и пергаменте (бумага, изготовлявшаяся из телячьих шкур, изобретенная впервые в городе Пергам в III в. до н. э.), бумаге из луба фикуса, агавы и «обыкновенной» бумаге.
В лингвистике есть специальная область, называемая «сравнительно-историческое языкознание», которое изучает процессы изменений звуков языка с течением времени, выявляет законы этих изменений. Палеография — это «сравнительно-историческая грамматология». Она занимается изучением изменений, происходивших в письменностях, выявляет закономерности «графических переходов» от одной эпохи к другой, рассматривает различные шрифты, стили и пошибы как некие «диалекты» и т. п.
Прежде всего, это позволяет ориентироваться в «морс письмен», выполненных разнообразнейшими почерками, пошибами, стилями, письменностями. Знание «типологии текстов» позволяет реконструировать утраченные или пропущенные слова и разделы. А так как большинство рукописей (и вообще древних текстов) дат не содержит, то «сравнительно-историческая грамматология» позволяет датировать памятники письма (разумеется, не с идеальной точностью, а в пределах нескольких десятков лет). По особенностям написания букв можно определять авторство рукописи. Палеографический анализ знаков помогает устанавливать родство одного письма с другим, если у нас нет никаких иных источников. Наконец, палеография вместе с эпиграфикой являются падежным инструментом, с помощью которого можно проверить подлинность той или иной надписи пли рукописи.
Когда-то А. Н. Оленин, автор первого труда по русской палеографии, полагал, что его читателям будет скучно узнавать о том, «какова длина палочки у буквы „Л“». Однако история подделок и их разоблачений средствами эпиграфики и палеографии должна читаться как настоящий детективный роман, который, будем надеяться, когда-нибудь будет написан.
КАЛЛИГРАФИЯ — ИСКУССТВО ПИСЬМА.
«Красивый почерк», «великолепный шрифт», «прекрасная рукопись» — такими словами мы часто характеризуем и старинные, и современные письмена. И действительно, многие рукописи выглядят как настоящие произведения искусства. Узорному орнаменту готических соборов отвечают ломаные линии средневекового «готического» письма. Византийскому великолепию храмов и облачений священнослужителей соответствует рукописная вязь средневековых греческих и русских письмен. Строгой монументальности египетской архитектуры отвечает общий стиль египетской иероглифики, здесь проявляется одна и та же эстетическая «модель мира». А каллиграфия арабов является, по существу, одним из видов средневекового арабского искусства, настолько тесно переплелись здесь искусство письма и искусство орнамента. Более того: по мнению специалистом, именно арабская каллиграфия является таким самобытным видом искусства, на которое не оказывали влияния ни одна страна, ни одни чужеземный стиль.
Коран запрещает художнику изображать живые существа (ибо, изобразив их, он должен дать им и душу, а на это способен только аллах). Единственными областями, куда художник мог направить полет своей фантазии, были орнамент и каллиграфия. И под рукой искусного арабского писца обычные буквы превращались в сказочную вязь, достойную «Тысячи и одной ночи».
Арабские каллиграфы создали более сотни видов почерка (монументальный куфический, скорописный наск и многие другие), настолько разнообразных и гибких, что арабское письмо стало необходимым элементом всякого орнамента. Арабские буквы под рукой каллиграфа приобретают круглую, квадратную, шестиугольную форму, форму плодов, цветов, птиц. Самим надписям придаются фигурные очертания — в виде соловья, розы и т. д. И в то же самое время всегда можно определить «почерк мастера», узнать, какой каллиграф (и писец, и художник одновременно) начертал тот или иной текст.
«Божьей милостью» называли арабы умение писать красиво. Арабские халифы не считали зазорным собственноручно поднести каллиграфу чернильницу, а порой и сами занимались каллиграфией, считая это возвышенным и благородным делом. Арабская каллиграфия, имеете с каллиграфией народов Дальнего Востока — японцев, корейцев, китайцев, — оказала большое влияние на западноевропейскую живопись (однажды, увидев работы одного из современных художников, Дидро Мальро, министр культуры Франции, воскликнул: «Наконец-то, западный каллиграф!») А так как в каллиграфии неразрывно связаны живопись и письмо, то она оказала влияние и на поэтов XX столетия. Недаром один из сборников крупнейшего французского поэта Аполлинера называется «Каллиграммы». С различными шрифтами и почерками экспериментировали советские поэты Владимир Маяковский, Василий Каменский, Велимир Хлебников, поручая свои произведения не типографщикам, а художникам и призывая других поэтов последовать их примеру.
Но эта интереснейшая область исследования на «стыке» поэтики и грамматологии еще ждет своих исследователей. Так же как и другие вопросы «эстетики письма». Почему мы считаем один почерк красивым, а другой — нет? На каких принципах строится «эстетика шрифтов», плакатных и книжных? Существует ли действительно некая «боязнь пространства», стремление на письме не оставлять «вакуума», свободных мест, равномерно распределяя текст по всему пространству? Например, в египетской иероглифике этот принцип строго соблюдается: знаки в строке вписывались в воображаемый квадрат, заполняя всю его площадь, причем, как пишет советский египтолог академик М. А. Коростовцев, «в жертву этому стремлению, обусловленному требованиями эстетики, приносили даже порядок знаков, установленный орфографией».
Ответить на этот вопрос грамматология сможет лишь тогда, когда она пойдет рука об руку не только с эстетикой, но и с наукой о человеческом восприятии — психологией.