Калиостро — друг бедных.

***

Осенью 1780 года Калиостро въехал в Страсбург, богатый и оживленный город, ставший столицей его триумфа: шестерка лошадей изабелловой масти была укрыта золочеными попонами; большая свита учеников, пажей и скоморохов сопровождала поезд гроссмейстера всяких чудес. Толпы народа собрались на мосту Келль, приветствуя исцелителя и волшебника. В самый патетический момент встречи, когда Калиостро осыпали цветами, из толпы послышался крик:

— Держите его! Это палермский жулик Джузеппе Бальзамо, который много лет назад оставил меня без единого пиастра… О негодяй! Верни мое золото — все до последней унции…

Это голосил старый ростовщик Морано, о котором Калиостро забыл и думать. Выручило искусство чревовещания, и над громадной толпой, рушась откуда-то сверху, будто глас небесный, глас Божий, раздалось — утробное, зловещее:

— Оставьте племя торгующее — оно давно безумно…

Калиостро был великолепен: в длинном шелковом одеянии, с чалмою пророка на голове, весь в блеске бриллиантов, а по красной перевязи, напоминавшей орденскую ленту, были нашиты египетские жуки скарабеи; на поясе висел рыцарский меч без ножен, а руки Калиостро обильно умаслил старинными благовониями.

Одна женщина на мосту, не веря в него, крикнула:

— Если ты ясновидящий, так ответь: сколько лет моему мужу?

— Странный вопрос от женщины, которая никогда не была замужем, — проницательно-точно определил Калиостро…

В редкой книге того времени современник писал: «Кто такой Калиостро, откуда и куда стремится — на эти вопросы никто не в состоянии ответить… Он безвозмездно исцеляет и тратит деньги на помощь беднякам. Он ест мало, почти одни макароны; спит всего два-три часа, сидя в кресле». Ученый-физиогномист Лафатер, чтобы убедиться в правдивости слухов о Калиостро, специально приехал из Цюриха в Страсбург и был встречен словами Калиостро:

— Если вы знаете больше меня, то вам нет смысла знакомиться со мною; если же я знаю больше вас, то я не нуждаюсь в знакомстве с вами…

Лафатер увидел в нем «сверхчеловека». Три года Калиостро провел в Страсбурге, куда стекалось множество больных и просто любопытных, отчего город неслыханно разбогател, а 30 января 1785 года он въехал в Париж, где в пустующем храме дал несколько сеансов иллюзионизма, хорошо продуманных и впечатляющих публику. Сидя на прозрачном шаре, Калиостро держал в руках живую змею, а голова его была объята пламенем, и в таком виде шар уносил его под самые своды храма, где Калиостро растворялся под куполом, будто сказочный дух; при это в храме возникал стол, полный золота, серебра и живых цветов, уже накрытый для ужина, и, конечно же, улетевший в поднебесье Калиостро был первым, кто садился за стол, — непонятно откуда появившись… В Париже он изредка брался за врачебную практику, делая это почему-то неохотно, лишь уступая просьбам короля Людовика XVI (который, кстати, объявил, что любое оскорбление Калиостро будет наказано, как его личное оскорбление).

Если верить преданию, Калиостро однажды на улице Парижа встретил бедного худенького корсиканца с воспаленными глазами.

— Я вижу, — сказал он ему, — что вас снедает непомерное честолюбие. Утешьтесь: вы будете владеть половиной мира!

Корсиканец расхохотался ему в лицо:

— Что ж, тогда вы станете моим первым министром.

— О нет, — печально отвечал Калиостро. — К тому времени как вы достигнете цели, меня уже погубят враги…

Говорят, этим корсиканцем был Бонапарт — будущий Наполеон!

Калиостро переживал шумную славу: все хотели его видеть; возле дома, в котором он жил, выстраивалось до двухсот карет; не было в Париже салона без бюста Калиостро — в бронзе или в мраморе; его портреты украшали табакерки мужчин и веера женщин; возникла даже мода иметь его изображения в перстнях. Ничто не предвещало беды, когда вдруг началось дело об ожерелье королевы — самый громкий уголовный процесс конца XVIII века. Описывать этот скандальный фарс мы не станем (Интересующихся этим процессом отсылаю к книге Е. Черняка «Пять столетий тайной войны» (М., «Наука», 1966), где достаточно полно изложено это «темное дело».), ибо Калиостро попал в Бастилию за чужие плутни. Судьи обратили внимание, что бумаги Калиостро подписаны: L. P. D. Калиостро отказался расшифровать значение этих букв. И лишь позже римская инквизиция с кровью вырвала у него признание: L. Р. D. — «Lilium pedibus destrue» — «Попирай лилии ногами» (лилия была древним символом королевской власти во Франции). Суд по делу об ожерелье королевы полностью оправдал Калиостро, и это вызвало небывалый энтузиазм парижан, вечером многие дома столицы были иллюминированы. Римская инквизиция со злорадством отметила: «В честь Калиостро звонили в колокола и народ кричал, что будет защищать его с оружием в руках — даже против власти короля!».

Волнения в народе испугали Людовика XVI, и он велел Калиостро покинуть Париж. Хотинский пишет, что парижане «надели траур… Когда он садился на корабль в Булони, на берегу стояло пять тысяч человек на коленях». Калиостро отплыл в Англию, а за ним (очевидно, так и было! ) уже следовали по пятам тайные агенты ватиканской инквизиции…

Здесь, в Англии, Калиостро издал открытое «Письмо к народу Франции», ставшее знаменитым (и тогда же переведенное на русский язык! ); неслыханный тираж этого послания буквально заполонил все города Европы. Это был страстный протест человека против монархической деспотии, против всех королей! Его поняли вполне только через три года, когда вспыхнула Французская революция, ясно предсказанная в этом памфлете. Напророчив королю Людовику XVI гибель от рук восставшего народа, Калиостро предрек, что народ Франции не оставит камня на камне от его Бастилии, «на месте которой, — писал он, — будет создана площадь для общественных гуляний». Пожалуй, это самое удивительное предвидение Калиостро: на месте поверженной Бастилии образовался пустырь, украшенный надписью: «ОТНЫНЕ ЗДЕСЬ ТОЛЬКО ТАНЦУЮТ».

Странная судьба у этого человека! Калиостро всю жизнь боялся Рима с его инквизицией и шпионами, но весной 1789 года бдительность ему изменила. В самый разгар событий во Франции он поселился в Риме, словно забыв, что эдикт папы Клемента XII, подкрепленный буллой папы Бенедикта XIV, устанавливал смерть для всех масонов! Лоренца, более осторожная, предлагала мужу бежать из Рима куда глаза глядят, но он, излишне уверенный в себе, отвечал на ее страхи масонской фразой:

— Свет идет с Востока, звенят мечи, мясо сошло с костей, двери открыты настежь, и полная луна освещает дорогу надежды…

Он успел завербовать в свою ложу только трех человек, один из которых и был шпионом папы! Вечером 27 сентября Калиостро был арестован вместе с женою, бумаги их сожгли на костре. Калиостро пытали, заставляя признаться в общении с дьяволом, и вскоре, в крови и пламени, он уже подписывал все, что святые отцы ему подсовывали. А по городу, дабы в народе не возникло сочувствия к нему, церковь распространяла слухи, что Калиостро, еретик и якобинец, хотел поджечь Рим! Сохранилась смутная легенда, будто Калиостро задушил в камере патера, присланного от папы для увещевания, и в патерской сутане пытался бежать из застенка, но был схвачен при выходе… Лоренца вела себя с большим мужеством, защищая своего мужа; ее осудили на пожизненное заключение, но вскоре она умерла от диких пыток. Процесс над Калиостро затянулся; лишь в апреле 1791 года смертный приговор был поднесен папе на утверждение; казнь через четвертование папа заменил «вечным заточением в крепости без надежды на помилование». При этом папа подчеркнул, что графу Калиостро «будут предписаны полезные для души епитимьи».

Французская революция уже стучалась в римские ворота, но бедный Калиостро не дожил до подлинного триумфа! Голодные, босые, оборванные, хрипло кричащие батальоны санкюлотов расшатывали престолы, и золотая тиара на голове папы римского уже тряслась от ужаса. Папа подозвал к себе великого инквизитора и что-то шепнул ему на ухо. Черная молчаливая тень удалилась во мрак…