Приключения Тома Сойера.
Глава XXIII. СПАСЕНИЕ МЕФФА ПОТТЕРА.
Наконец сонная атмосфера всколыхнулась — и очень сильно: назначен был день суда над убийцей. В городке только об атом и говорили. Том не знал, куда деваться от разговоров. При каждом намёке на убийство сердце у него так и вздрагивало. Нечистая совесть внушала ему, что такие разговоры ведутся при нём неспроста, что ему расставляют сети. Правда, он не давал себе ясного отчёта, как могут заподозрить его в том, что он знает хоть что-нибудь об этом убийстве, но всё же городские кривотолки не могли не тревожить его. Его то и дело бросало в озноб. Он увёл Гека в укромное место, чтобы поговорить по душам. Нужно же хоть на короткое время дать волю языку и разделить с товарищем по несчастью своё тяжёлое бремя! К тому же он хотел убедиться, что Гек не проговорился.
— Гек, ты кому-нибудь говорил насчёт этого?
— Насчёт чего?
— Сам знаешь…
— Понятно, нет.
— Ни слова?
— Ни единого словечка, провались я на этом месте! А почему ты спрашиваешь?
— Да так, я боялся.
— Ну, Том Сойер, нам и двух дней не прожить бы, если бы мы проболтались. Ты ведь сам знаешь.
Тому стало немного легче. Помолчав, он спросил:
— Гек, тебя никто не может заставить проговориться?
— Меня? Ну уж нет! Разве только мне захочется, чтобы этот дьявол метис утопил меня в реке, — тогда, пожалуй…
— Значит, всё в порядке. Я так думаю, что, пока мы держим язык на привязи, никто нас не тронет. А всё-таки давай поклянёмся опять. Так будет вернее!
— Ладно.
И они опять дали друг другу торжественную и страшную клятву.
— А что говорят, Гек? Я столько наслушался разных историй.
— Что говорят? Да всё одно: Мефф Поттер, Мефф Поттер, Мефф Поттер. Меня даже в пот кидает — прямо ушёл бы и спрятался.
— Вот-вот! И со мной то же самое. А ведь его дело пропащее! Ему крышка. Тебе его не бывает жалко… иногда?
— Очень часто… да, очень часто. Правда, он человек непутёвый, но ведь и зла никому не делал. Никому никогда. Наловит немного рыбки — было бы на что выпить, а потом слоняется без дела… Так ведь, господи, все мы такие! Ну, не все, а многие: папаша, например, и тому подобные. А всё-таки он вроде добрый: даёт мне раз половину своей рыбы, а её только и хватило бы, что на него одного. А сколько раз он заступался за меня, выручал из беды!
— Мне он чинил бумажных змеев и привязывал крючки к моим удочкам. Очень было бы здорово, если б мы помогли ему убежать из тюрьмы!
— Ишь куда хватил! Как же мы ему поможем? Да и какой ему от этого прок? Убежит, а его поймают.
— Д-да, это так… Это верно. Но мне прямо слышать противно, что его ругают, как чёрта, а он совсем ни в чём не виноват.
— И мне тоже, Том. Понимаешь, я слыхал… говорят, что он самый кровожадный злодей во всём штате, и дивятся, как это его до сих пор не повесили!
— Да-да, я своими ушами слышал, что если он будет отпущен на волю, его повесят по закону Линча.[39].
— Так и сделают: повесят.
Мальчики ещё долго толковали о Поттере, но от этого им не сделалось легче.
Когда стемнело, они стали околачиваться возле маленькой уединённой тюрьмы, питая смутную надежду, что какой-нибудь неожиданный случай сразу выведет их из всех затруднений. Но ничего такого не случилось: по-видимому, ни ангелы, ни добрые феи не заинтересовались злосчастным узником.
Одно они могли сделать, и делали уже несколько раз: просунули Поттеру сквозь решётку немного табаку и несколько спичек. Его поместили в нижнем этаже, а сторожей не было.
Его благодарность за такие дары и прежде смущала их совесть. А в этот раз она кольнула их ещё больнее. Они почувствовали себя последними трусами и предателями, когда Поттер сказал им:
— Спасибо вам за вашу доброту, ребятки! Никто во всём городе не жалеет меня, только вы одни. И я этого не забуду, нет-нет! Я часто говорю себе: ведь я всем малышам чинил бумажных змеев и всякую штуку и показывал, где лучше ловится рыба, со всеми был вроде как товарищ, но все отвернулись от старого Меффа — теперь, когда Мефф в беде… А Том не отвернулся, и Гек не отвернулся… нет, они не забыли его… и он не забудет их… Да, ребятки, я сделал страшное дело: пьян я был, не в своём уме… в этом-то вся причина… А теперь меня, того гляди, повесят… И правильно… правильно… Это лучше всего. Честное слово, лучше! Ну, да что толковать об этом! Не стоит нагонять на вас тоску, на моих лучших друзей. Я только вот что хочу вам сказать: если не хотите попасть за решётку, не пейте этого проклятого вина… Станьте немного в сторонке, к западу… Вот так. Человеку в такой беде первое утешение видеть лица друзей, а ко мне сюда никто не ходит, только вы. Добрые лица друзей… добрые лица друзей… Влезьте один другому на спину, чтобы я мог до вас дотянуться… Вот так. Ну, теперь пожмите-ка мне руку, — ваши-то руки пролезут в решётку, а моя чересчур велика. Маленькие ручонки и слабые, а всё-таки они здорово помогли Меффу Поттеру, и помогли бы ещё больше, если бы только могли!
Том ушёл домой совсем несчастный, и сны, которые он видел в ту ночь, были полны всяких ужасов. На другой день я на третий день он с утра до вечера вертелся у здания суда. Какая-то неодолимая сила влекла его внутрь, но он принуждал себя остаться на улице. То же самое испытывал и Гек. Они старательно избегали друг друга. Время от времени и тот и другой уходили куда-нибудь подальше, но те же зловещие чары снова тянули их к прежнему месту. Когда из зала суда на улицу выходил какой-нибудь зевака, Том с жадностью ловил каждое слово, но вести были печальные: бедный Поттер всё больше запутывался в беспощадных сетях правосудия. Под конец второго дня городские толки свелись к одному: что все показания Индейца Джо подтвердились, и что, не может быть ни малейших сомнений, какой приговор будет вынесен Поттеру.
Том вернулся домой поздно вечером — и к постели добрался через окошко. Он был сильно взволнован и долго не мог заснуть. На другой день весь город толпился с утра у судебного здания, так как это был решающий день. Народу набилась полная зала — и мужчин и женщин. Наконец долгожданные присяжные вошли гуськом и заняли свои места. Через несколько минут ввели Поттера, бледного, запуганного, жалкого; вся его фигура выражала отчаяние. Он был закован в цепи; его усадили так, чтобы все любопытные могли глазеть на него. На таком же видном месте сидел Индеец Джо, невозмутимый, как всегда. Снова наступило молчание, затем вышел судья, и шериф объявил заседание открытым. Как всегда, члены суда стали шушукаться между собой и собирать какие-то бумаги. Эта мелочная возня и всякие другие проволочки создавали торжественную атмосферу тревожного, напряжённого ожидания.
Вызвали свидетеля, видевшего, как Мефф Поттер умывался у ручья рано утром в тот день, когда было обнаружено убийство. Свидетель показал, что, завидев его, Мефф Поттер тотчас же пустился бежать. Предложив ещё несколько вопросов, прокурор сказал защитнику:
— Теперь ваша очередь: допросите свидетеля.
Подсудимый поднял глаза, но опустил их опять, когда услышал, что защитник ответил:
— У меня вопросов к свидетелю нет.
Следующий свидетель показал, что он нашёл нож возле трупа убитого.
Опять прокурор оказал, обращаясь к защитнику:
— Вы можете допросить свидетеля.
И защитник опять ответил:
— У меня вопросов к свидетелю нет.
Третий свидетель показал под присягой, что часто видел этот нож в руках у Поттера.
И опять прокурор обратился к защитнику:
— Вы можете допросить свидетеля.
Защитник Поттера отказался допрашивать и этого свидетеля.
На лицах у присутствующих появилось выражение досады. Что за странный защитник! Неужели он не сделает ни малейшего усилия, чтобы спасти своего клиента от петли?
Несколько свидетелей показали, что Поттер, приведённый на место убийства, был очень смущён. Сразу было видно по его поведению, что он-то и есть преступник. И этих свидетелей адвокат отпустил, не подвергая их перекрёстному допросу.
Каждая мельчайшая подробность прискорбных событий, происходивших в то памятное утро на кладбище, была досконально изложена свидетелями, но защитник Меффа Поттера даже не попытался допрашивать ни одного из них. Публика была возмущена и так громко роптала, что судья сделал ей строгое внушение.
После этого встал прокурор и сказал:
— Вполне надёжные свидетели установили под присягой тот факт, что это страшное преступление совершил не кто иной, как несчастный, сидевший ныне на скамье подсудимых. Больше мне нечего прибавить: обвинение вполне доказано.
Бедный Поттер застонал и закрыл лицо руками, тихонько раскачиваясь взад и вперёд. В зале суда воцарилось тягостное молчание. Даже мужчины были взволнованы, а женщины рыдали.
Тогда поднялся защитник и сказал, обращаясь к судье:
— Достопочтенный сэр! В начале судебного заседания я заявил о моём намерении доказать, что мой клиент совершил это страшное убийство в бессознательном состоянии, в беспамятстве, под влиянием спиртных напитков. Но я изменил своё намерение и не буду ходатайствовать о снисхождении присяжных… — И он обратился к приставу: — Вызовите Томаса Сойера!
На лицах у всех, не исключая самого Поттера, выразилось изумление. Все глаза с любопытством уставились на Тома, который подошёл к судейскому столу. У мальчика был растерянный вид, потому что он ужасно испугался. Его привели к присяге.
— Томас Сойер, где вы были семнадцатого июня, около полуночи?
Том глянул на железное лицо Индейца Джо, и его язык прилип к гортани. Слушатели затаили дыхание, но голос не повиновался Тому. Однако через несколько мгновений мальчик чуть-чуть овладел собой, так что некоторые сидевшие в зале расслышали его тихий ответ:
— На кладбище.
— Пожалуйста, громче. Не бойтесь. Итак, вы были…
— На кладбище.
Презрительная улыбка мелькнула на лице Индейца Джо.
— Не находились ли вы где-нибудь поблизости от могилы Горса?
— Да, сэр.
— Пожалуйста, чуточку громче. Как близко вы были от могилы?
— Так же близко, как теперь от вас.
— Вы спрятались или стояли на виду?
— Спрятался.
— Где?
— За вязами, рядом с могилой.
Индеец Джо чуть заметно вздрогнул.
— С вами был ещё кто-нибудь?
— Да, сэр, я пошёл туда с…
— Остановитесь, погодите. Нет надобности называть сейчас вашего спутника. В своё время мы допросим и его… Вы что-нибудь принесли с собой на кладбище?
Том колебался. Он был, видимо, сконфужен.
— Говорите, не бойтесь, мой друг, — истина всегда достопочтенна. Что же вы принесли туда?
— Только… дохлую кошку.
По зале пронеслась струя веселья. Судья позвонил в колокольчик.
— Мы представим суду скелет этой кошки. А теперь, мой друг, расскажите нам всё, что вы видели, расскажите, как умеете, всё без утайки и не бойтесь ничего.
Том начал — сперва нерешительно, потом понемногу увлёкся; речь его полилась живее; скоро в зале суда раздавался один только его голос, остальные звуки затихли, слушатели с разинутыми ртами, затаив дыхание, ловили каждое его слово, не замечая времени, — так они были увлечены и потрясены его жутким рассказом. Общее волнение достигло предела, когда Том дошёл до сцены убийства:
— А когда доктор хватил Меффа Поттера доской по голове и тот упал, Индеец Джо кинулся на него с ножом и…
Трах! Быстрее молнии метис вскочил на окно, оттолкнул пытавшихся удержать его и был таков!