Северные сказки.

Бурятские сказки.

Сын бедняка и жестокий хан.

Было это во владениях злого, жестокого, бессердечного хана.

Жил в тех местах не старый еще бедняк с сыном. Хан его притеснял, заставлял работать даром, кормил впроголодь. Бедняк не мог придумать, как избавиться от кабалы. Однажды он собрался в лес и взял с собой сына. Шли они и разговаривали.

– Соседи завидуют моему уму и ловкости, – говорил отец. – Я могу из сорочьего гнезда яйцо утащить – и сорока не заметит. А вот хана мне не провести…

Сын показал отцу на дерево – на самой макушке было сорочье гнездо.

– Попробуйте достаньте яйцо, чтобы сорока не увидела.

Отец подошел к дереву, обхватил его ногами в унтах и полез. Сын усмехнулся, вытащил нож, быстро срезал с отцовских унтов подошвы. Отец достал из гнезда сорочье яйцо, спустился вниз и ахнул: унты-то оказались без подошв!

– Ну и сын! – рассмеялся бедняк. – Ты, пожалуй, можешь хана перехитрить.

Рассказал он соседям про ловкость сына, и пошла молва о том, что сын бедняка очень умный и хитрый.

Скоро хан призвал ловкого паренька к себе во дворец.

– Слышал я, – грозным голосом сказал хан, – что ты умен да хитер. Так ли это?

– Так, светлейший хан, – смело ответил сын бедняка.

– Ха-ха-ха! – раскатисто засмеялся хан. – Ха-ха-ха! Ты просто хвастун!

От хохота жирное брюхо у хана колыхалось, щеки тряслись, а глаза были красные, злые.

– Вот я тебя испытаю. Слушай: в домике, во дворе у меня, стоит ручная мельница. Сумеешь унести ее сегодня ночью, чтобы никто не видел, – твоя будет. Не сумеешь – голову с плеч сниму. Понял?

– Понял, – спокойно ответил сын бедняка. – Попробую.

Вечером хан спустил с цепей девяносто четыре злые собаки, приказал двум баторам[1] всю ночь беспрерывно вертеть ручную мельницу. Потом призвал придворного палача и велел ему наточить топор.

– Ха-ха-ха! – смеялся хан, укладываясь спать. – Посмотрим, кто кого перехитрит!

Ночью паренек пробрался на ханский двор, увидел собак, баторов и вернулся домой. Голыми руками мельницу не добудешь!

Дома он набрал полный мешок костей, взял большую чашку саламата и снова пошел на ханский двор. Дал по косточке всем девяносто четырем собакам и, пока они дрались из-за костей, стал пробираться дальше. Чашку с саламатом поставил у дверей дома, где стояла ручная мельница, а сам спрятался.

Вот один батор захотел выйти на улицу – отдохнуть. Он наказал второму, чтобы тот не отлучался от мельницы.

– Вернусь-ты отдохнешь, – сказал он. Батор вышел во двор и увидел у дверей большую чашку саламата.

– О добрый, заботливый хан-отец! – проговорил обрадованный батор. – Позаботился о нас, приготовил угощение!

Он съел весь саламат, облизал чашку, вернулся к товарищу и все рассказал ему.

– А мне ты оставил саламата? – спросил тот.

– Нет, весь съел…

Второй батор рассердился, стал ругаться, полез драться. Баторы сцепились, выкатились на улицу. Хитрому пареньку того и надо было. Пробрался он в дом, схватил мельницу и убежал.

Когда рано утром хан пришел посмотреть, на месте ли мельница, баторы еще дрались.

– Стойте! – властно крикнул хан. – В чем дело?

– Да вот, – стал объяснять один батор, показывая на другого, – он съел весь саламат, который вы принесли…

– Какой саламат? – заревел хан диким голосом. – Где мельница?

А мельницы не было.Нечего делать, вернулся хан домой.

Утром паренек пришел во дворец, принес ручную мельницу.

– Хан-отец, вот ваша мельница, – насмешливо сказал он.

– Ну, погоди же! – свирепо проговорил хан. – Я тебя проучу. Слушай: если сегодня ночью ты сумеешь увести с моего двора трех лучших иноходцев, они станут твоими. Если не уведешь, отрублю тебе голову. Понял?

– Попробую, – поклонился хану сын бедняка. Вечером хан запер трех лучших иноходцев в амбар, поставил двух караульных. Позвал палача и велел ему наточить топор, а сам лег спать.

Хитрый паренек надел ханский халат и ночью отправился к караульным.

– Ну, что? – спросил он караульных хриплым ханским голосом. – Не приходил еще этот парень?

– Нет, хан-отец, не приходил, – ответили те. – Будьте спокойны, он нас не проведет.

– Глядите, он хитрый, – предупредил паренек. – Не прозевайте коней…

Через некоторое время он пришел еще раз и принес караульным большую бутыль молочной водки.

– Замерзли, наверно, давно стоите. Выпейте по чашечке – согреетесь.

– Спасибо, хан-отец, за вашу заботу, – закланялись караульные, – очень холодно на улице.

Паренек налил им по чашке, поставил бутыль у стены амбара и строго сказал:

– Водка будет стоять вот здесь. Больше не пейте, захмелеете.

Только он отошел, караульные налили себе еще по чашечке.

Скоро паренек в ханском халате снова вернулся к амбару.

– Не появлялся этот хитрец? – спросил он хриплым голосом. – Теперь уж, наверное, не придет. Побоялся. Разрешаю вам еще по одной чашке водки.

– Да будет по-вашему, хан-отец! – весело отозвались караульные и быстро выпили по чашке водки.

– Холодно станет – еще по одной можете, но не больше, – сказал паренек и ушел.

Едва он скрылся в темноте, караульные бросились к бутыли. Напились здорово и завалились спать. Хитрый паренек подкрался к ним, вытащил ключ, отпер замок, вскочил на иноходца, двух других взял за поводья и ускакал домой.

Утром хан пришел к амбару и остолбенел: амбар открыт, коней нет, пьяные караульные валяются на земле, возле стены.

Рассвирепевший хан растолкал их и грозно спросил:

– Где кони?

Но караульные начали оправдываться, будто хан сам всю ночь поил их водкой. Махнул на них хан рукой и отправился во дворец. Придя во дворец, приказал он, чтобы к нему немедленно привели того хитрого парня.

– Я такого бесчестия не потерплю! – гневно закричал на него хан. – Ты меня опозорить задумал? Ну, нет… Вот тебе еще одна задача: стащи сегодня ночью соболью шубу моей жены. Сумеешь – шуба твоя будет. Попадешься – голову отрублю, юрту спалю, последнего барана у твоего отца отберу.

Паренек молча кивнул: ладно, мол, постараюсь.

Вечером хан приказал жене надеть соболью шубу и ложиться спать в комнате на самом верхнем этаже дворца.

– Да смотри, чтобы этот парень шубу с тебя не снял, – сердито предупредил хан жену. А сам сел у окна спальни с луком и стрелами наготове.

Ночью парень подошел ко дворцу, все высмотрел, обдумал и отправился на кладбище. Выкопал из могилы покойника, которого в этот день похоронили, и притащил его к ханскому дворцу. Взвалил его себе на плечи, долез по стене до спальни, где спала ханша, и прислонил к окну так, будто живой человек в спальню заглядывает. Хан увидел, закричал от радости, натянул тетиву лука и выстрелил. Человек за окном взмахнул руками и полетел вниз. Наконец-то я от него избавился! – подумал довольный хан. – Нужно поскорее его закопать, пока опять что-нибудь не случилось. Разбудил хан слуг, вместе с ними поднял убитого и остался посмотреть, чтобы его получше закопали.

А хитрый паренек, пока хан возился с покойником, пробрался во дворец, нарядился в ханский халат и в темноте разбудил ханшу.

– Убил я вора, – сказал он хриплым голосом. – Теперь можно спокойно уснуть. Ты-то как спала, жена?

Ханша заворочалась, завздыхала.

– Ты что охаешь? – спросил паренек ханшу, ну точь-в-точь как сам хан бы спросил.

– Жарко мне, ведь я в шубе лежу, чтобы тот хитрый ее не стащил.

– Можешь раздеться. Больше опасаться нечего.

Сняла ханша шубу и сразу уснула. Паренек схватил шубу – и в дверь.

Только он ушел, явился хан. Разбудил жену, спросил:

– Хорошо ли спала, жена? Ханша рассердилась:

– Да ты что, в самом деле? Только что разбудил меня и спрашивал, а теперь снова спать не даешь.

– Когда спрашивал? – удивился хан. – Я только что пришел.

– Не обманывай! – закричала ханша. – Ты был и шубу велел снять.

– Где шуба? – завопил хан, накидываясь на жену с кулаками. Но шуба исчезла.

Рано утром во дворец явился хитрый паренек. На нем была нарядная соболья шуба. Он остановился на пороге.

– Примите утренний привет, хан-отец, и вы, ханша-мать, – насмешливо проговорил он. – Как спалось, спокойная ли была ночь?

Хан сжал кулаки и бросился к парню.

– Уйди! – хрипло зарычал хан. – Голову с плеч снесу!

А хитрого парня уже и след простыл.

Медведь.

Жил-был бедный посудник. С утра до ночи мастерил он деревянную утварь, этим и кормился.

Вот пошел он однажды на берег моря вырубить мягкую да гибкую ветку для обруча на туесок. увидел красную березу и уже топор над нею занес, как говорит береза человеческим голосом:

– Не губи меня, добрый человек! Не руби моих красных ветвей. Проси, что захочешь. Любое твое желание исполню.

– Будь по-твоему, – согласился посудник. – Только сделай меня купцом.

И дня не прошло, как разбогател вчерашний бедняк, купцом сделался. На подворье у него работников – не сосчитать, в амбарах разного товару видимо-невидимо, в тугой мошне денег полно. А сам бывший посудник по двору ходит, на слуг своих покрикивает. Но скоро надоела ему такая жизнь. Опять пошел бывший посудник к красной березе.

– Хочу быть царем! – говорит.

Оглянуться не успел, как сделалось вокруг него дивное царство. даже слуги в том царстве в бобровых шапках ходят, а богатые люди низко кланяются царю-батюшке. И никто не вспоминает, что был он когда-то бедным посудником. «Одна береза об этом знает», – думает новоиспеченный царь. А раз так, решил он срубить красную березу.

Сказано– сделано. Отправился царь в сопровождении своего войска на берег моря. Увидев красную березу, кинулись слуги с острыми топорами исполнять царское повеление. Но зашумела береза всеми ветвями, заговорила человеческим голосом:

– Оглянитесь а своего царя.

Оглянулись слуги и видят: царь превратился в медведя и пустился бежать в дремучий лес. Но разве убежишь от самого себя.

Вот почему буряты говорят, что медведь прежде был царем, а встретившись с глазу на глаз, обязательно обратятся к нему со словами: «Царь-человек, уступи дорогу!» – и медведь сворачивает, рассказывает таежный народ.

Аржа Боржи-хан и небесная дева Ухин.

Один человек отправил сына на военную службу. Прошли годы. Вернулся со службы сын, но не один. Перед отцом стояли два похожих друг на друга как две капли воды парня. Оба наперебой кричали старику – я твой сын! – Нет, я твой сын!

И как не приглядывался к ним старик, не мог признать, кто же настоящий сын, а кто выдаёт себя за него. Взял тогда их старик, и пошёл к Аржа Боржи-хану, надеясь на ум и справедливость хана.

Хан не задумываясь, обещал узнать, кто из двух настоящий сын. И обратился к двойникам:

– Ну-ка, расскажите мне родословную своего отца. Кто из вас помнит имена деда, прадеда, пращуров? Первый перечислили имена предков до десятого колена. Второй знал имена только деда и прадеда.

Аржа Боржи-хан обьявил – старик, твой сын тот, кто помнит родословную в десяти коленах.

Старик поблагодарил хана и пошёл домой. От него не отставали оба парня. Тот, что не помнил родословной, горько плакал. Вскоре они поднялись на холм, а там сидела девушка. Она спросила:

– Кто вы такие? И почему этот парень плачет?

Старик рассказал:

– Отправил я нукером на службу одного сына, а вернулись двое. Я не смог узнать кто из них мой настоящий сын, пошёл к хану, и он мне помог.

– Что же ты плачешь? – Спросила девушка у парня.

Я, я его сын родной, а родословную не помню, так как много лет прослужил, забыл.

Девушка сказала:

– Я вам помогу, баабай, отличить кто из них ваш сын. И сказала парням:

– Отойдите подальше и бегите сюда. Кто первым добежит, должен запрыгнуть в мою глиняную бутыль, – девушка из-за спины вытащила маленькую бутыль. Кто в неё зайдет первым, тот и сын этого человека.

Парни отошли, и побежали назад. Парень, помнивший десять поколений, сразу опередил второго, и первым добежав до бутыли, залез в неё. Другой, прибежал запыхавшись, и не смог просунуть в горлышко даже руку. Девушка заткнула пробку и сказала:

– Это чёрт-шолмос. Он хотел стать вашим сыном, обманул и вас, и хана.

Старик и его сын стали горячо благодарить девушку, и побежали к хану.

Аржа Боржи-хан узнав, что его обманул шолмос, рассердился, и велел сжечь чёрта вместе с бутылью.

Хан решил узнать, что это за умная девушка, и послал за ней, но её уже не было. Тогда хан приказал раскопать холм. Из его вышел золотой трон с тридцатью двумя ступеньками. На каждой ступеньке стояло по два стражника из серебра.

Аржа Боржи решил усесться на трон, но когда он взошел на первую ступеньку, часовые ожили и стали толкать хана вниз. Незадачливый хан упал в грязь. Подойдя к лестнице сбоку, хан прочитал, что это трон Ухин-тэнгэри – небесной девы, повелительницы судеб. Сесть же на него может только тот, кто поднимаясь, расскажет на каждой ступеньке по одному улигеру – сказке каждому стражнику.

И взошедший на трон, станет повелителем Замби Туби – всей земли, а после смерти – небесным хатом в стране Ухин-тэнгэри.

Хан пошёл на трон, рассказывая улигеры. Ему надо было рассказать 64 улигера, а хан рассказав 63, не мог больше вспомнить. Тогда верхние стражники схватили его, и стали бить. Затем передали его стражникам на 31 ступеньке, и так далее. Каждый стражник бил бедного хана, и таким образом они спустили его по лестнице. После хан, от таких побоев и умер. А девушка та и была Ухин-тэнгэри – повелительница судеб. Редко она помогала людям, всё больше было от неё несчастий. Но всё-таки она одна из восточных злых тенгринов, от которой было хоть немного добра.

Галдан и Баир.

В давние времена жили два брата. Они были молоды и не знали жизни. Один был кроткий тихоня, хотел жить советами людей и понемножку стать богатым. Он был старший и звали его Галдан. Младший был решителен, но неслух. Он хотел жить своим умом, и, если придется, жить богато, если не придется, жить так, чтобы его все почитали. Звали его Баир.

Захотели братья поучиться, как надо им жить. Галдан сказал:

– Давай поедем к ламам[2]. Они ближе всех к богам. Лучше всех знают как надо жить.

– Давай поедем! – согласился Баир. – Дорога тоже жизни научит.

Поехали. Ехали день, ехали два, ехали три дня. На четвертый день увидели на дороге двух пожилых людей, которые играли в шахматы. Братья остановились возле них, стали смотреть. Галдан посмотрел немного и заторопил Баира.

– Надо ехать! Мы и так много времени потеряли.

– Я еще хочу посмотреть, – сказал Баир. – Может быть, в жизни пригодится. Ты поезжай. Я потом догоню.

Уехал Галдан, а Баир остался смотреть игру шахматистов.

Прошло три года. Братья ничего не знали друг одруге. Галдан окончил ученье. Узнал от лам как жить надо. Записал их советы в толстую книгу и поехал домой. Долго ехал, наконец доехал до того места, где брата оставил, и увидел, что два пожилых человека все еще играют в шахматы, а возле них сидит Баир.

Братья поздоровались, и Галдан спросил:

– Ты так три года и просидел?

– Да, так и просидел, – ответил Баир. – Играть научился. Может быть, в жизни пригодится. – А ты где был?

– Я у святых лам жил. Все теперь знаю. Все законы узнал, чтобы спокойно жизнь прожить, и все записал в свою книгу. Поедем домой. Теперь я могу тебя научить.

– Пожалуй, поедем! – согласился баир.

И они поехали. Ехали, ехали и увидели у дороги юрту. Захотели отдохнуть и зашли в нее. А там сидел старик и старуха и плакали:

– О чем вы так горюете, добрые люди? – спросили братья.

– У нас большое горе, – ответил старик. – Хан каждое утро вызывает к себе из народа одного человека играть с ним в шахматы. Проигравшему голову рубит. До сих пор никто его не обыграл. Завтра должен идти наш сын. И наш сын умрет. Что делать?

И старики еще сильнее заплакали. Тогда Галдан раскрыл книгу и стал искать подходящий совет.

– Вот, – сказал он, – слушайте совет мудрых лам. Они говорят: «Только судьба знает, что ожидает человека. Человек не может изменить намеченное судьбой. Подчиняйся судьбе!» Так учат святые ламы. Вам, добрые люди, надо подчиниться.

– Не надо вам подчиняться, добрые люди! – сказал Баир. – Назовите имя вашего сына. Я за него пойду к хану.

Старик и старуха поблагодарили и отказались назвать своего сына.

– Мы не хотим, чтобы ты сгубил себя ради нас.

– А я и не собираюсь погибать! – успокоил их Баир.

Галдан стал его отговаривать:

– Не думаешь ли ты, что три года на шахматы смотря, великим шахматистом стал? Говорят тебе, нет человека, который хана может обыграть. Поедем домой.

– Пойду к хану и сыграю, – сказал Баир.

Узнал он у стариков имя сына и утром пошел к хану. Поздоровались. Хан усадил Баира за стол. Расставили шахматы. Хан спросил:

– Заклад знаешь?

– Знаю.

– С кем играть будешь, знаешь?

– Знаю.

– Про саблю золотую знаешь?

– Не знаю.

– Смотри, над тахтой висит. Видишь?

– Вижу.

– Волшебная сабля! Кто проиграет, сама тому голову рубит.

– Хорошая сабля, – сказал Баир. – Неужели она осмелится ханскую голову рубить?

– Голову проигравшего, – поправил его хан. – Я никогда не проигрываю. Начинай!

Начали играть. Один делает ход, другой делает ход. Ходили, ходили. Черед хана ходить. Он уже хотел слона передвинуть, как увидел, что какой бы он ход ни сделал, мат получит. Посмотрел на волшебную саблю, а та покачивается, вотОвот с гвоздя соскочит. Стал он думать, как ему выиграть. три дня думал, ничего не выдумал. А сабля покачивается. Тогда хан сказал:

– Давай ничью делать?

– Нельзя, – вежливо отклонил Баир. – Ваша сабля тогда нам обоим головы срубит. А мне жалко станет, что из-за моей глупой головы ваша голова пропадет. Вы лучше подумайте, а я пока домой съезжу.

Так сказал Баир и ушел. А он сидел и думал. Долго он думал, так и умер, ничего не придумав. А народ всю жизнь почитал Баира за то, что многих спас он от смерти.

Два барана и лиса.

Повздорили однажды два барана и начали бодаться. Увидела их пробегавшая мимо лиса, остановилась.

«Если эти двое не успокоятся, то поубивают друг друга. А значит, будет мне мясо на обед.», – подумала лиса и присела на обочине дороги. Сидит, ждет. Долго ждала, наконец не вытерпела.

«Сбегаю, – думает, – посмотрю, что они там не поделили». Подбежала поближе и увидела, как из пораненных бараньих рогов капает кровь на землю.

– А ведь здесь уже сейчас можно полакомиться! – обрадовалась лиса. И когда бараны разошлись на несколько шагов, чтобы с разбега ударить друг друга рогами, лиса успела подбежать и слизать свежую кровь с травы. Словчила лиса один раз, словчила в другой. А в третий раз не успела отскочить в сторону, схлестнулись бараньи рога и в лепешку раздавили лису. Так она бесславно и окончила свой век.

Девица Хонхинур.

В глубокой долине, изрытой кочкарником, на берегу Золотого озера жила в незапамятные времена девица Хонхинур. И было у нее двадцать семь любимых погремушек.

Пришла однажды к девице хитрая лисица и говорит:

– Позвали меня на свадьбу к Хартаган-хану, а у меня, несчастной, даже погремушек нет. Не дашь ли мне двадцать семь своих, добрая девица Хонхинур?

– А я с чем останусь? – удивилась Хонхинур и не дала лисице погремушек.

Рассердилась лисица и говорит:

– Я ухожу, но через три дня вернусь, если ты и тогда не дашь мне своих погремушек, то я проглочу твое Золотое озеро и растопчу твою кочковатую землю!

Пригрозила и ушла.

Сидит девица Хонхинур, горько плачет. Летели два лебедя, услыхали девичий плач и спрашивают:

– Отчего ты, девица, плачешь?

– Да как же мне не горевать, как мне слез не лить, – пожаловалась Хонхинур. – Приходила ко мне лисица, просила двадцать семь погремушек, а я не дала. Тогда лисица пообещала вернуться через три дня и забрать погремушки. А если я не отдам их, она выпьет Золотое озеро и растопчет мою кочковатую землю.

Говорят два лебедя девице Хонхинур:

– Не печалься и не плачь! Если придет лисица просить двадцать семь погремушек, не отдавай ни одной. А если будет грозить, что проглотит озеро и растопчет землю, ты спроси: «Не оттого ли у тебя такой широкий рот, что тв когда-то уже пыталась проглотить озеро? Не оттого ли у тебя нет копыт, что ты уже пыталась растоптать кочковатую землю?» Поднялись лебеди и улетели в соседнюю рощу.

А через три дня явилась лисица и говорит девице Хонхинур:

– Отдавай двадцать семь своих погремушек, а не то я проглочу Золотое озеро и растопчу кочковатую землю!

– Не получишь ты двадцать семь погремушек! – отвечает девица Хонхинур. Не оттого ли у тебя такой штрокий рот, что ты уже пыталась проглотить озеро, да не смогла? Не оттого ли у тебя нет копыт, что ты уже пыталась растоптать кочковатую землю, да все без толку?

Удивилась лисица.

– Кто тебя научил таким словам? – спрашивает.

– Сама додумалась, – отвечает девица Хонхинур.

– А пока ты думала, никто рядом не пробегал, никто мимо не пролетал? – не унимается лисица.

– Пролетали два лебедя, – проговорилась девица Хонхинур.

– И куда же они скрылись? – все допытывается лисица.

– В соседнюю рощу улетели, – отвечает Хонхинур.

Пошла лисица искать лебедей. Всю рощу обегала, каждый кустик и дерево обнюхала. Наконец нашла она лебедей в сосновом дупле. Поймала их лисица и давай трепать, приговаривая:

– Зачем вы научили девицу Хонхинур уму-разуму, зачем лишили меня двадцати семи погремушек?!

– Не бей нас, лисица! – взмолились лебеди, – Лучше проси, что хочешь. Все сделаем.

– Отвезите меня за море! – говорит лисица.

Взяла она в рот земли еловую палку, закусила ее покрепче, подхватили лебеди своими калеными клювами эту палку с обоих концов и понесли лисицу за море. Вот уже стали к другому берегу подлетать. Увидали люди двух лебедей, несущих лисицу на палке, стали удивляться, гадать стали.

– Чего лисице на том берегу не хватило? – друг у друга спрашивают.

– Двадцати семи погремушек! – закричала она, разжав зубы, и полетела в воду.

Еле-еле выбралась лисица на песчаную отмель. Отряхнулась она, проводила взглядом улетевших лебедей и только тогда поняла, что не вернуться ей больше на другой берег моря, не видать ей двадцати семи погремушек.

Девица Шурэлдэхэн.

В давние-предавние времена жила на свете девица Шурэлдэхэн. еяла она рис да просо, этим и кормилась. Единственным богатством в доме бедной девицы были коралловые бусы, которые завещала ей покойная матушка.

Однажды приходит к Шурэлдэхэн незнакомая девушка с другого конца улуса[3] и говорит:

– Приглашена я в гости к Хартагай-хану, а у меня никаких украшений нет. Одолжи мне свои коралловые бусы.

И Шурэлдэхэн дала поносить незнакомой девушке свои кораллы.

Минул месяц, за ним – другой, а незнакомая девушка все не возвращается. Ждала ее, ждала Шурэлдэхэн, не могла дождаться и залилась горючими слезами: жалко девице матушкиного подарка. В это время заходит к ней соседский батрак и спрашивает:

– Отчего ты горько плачешь?

Отвечает девица Шурэлдэхэн:

– Как же мне не плакать? Отдала я незнакомой девушке матушкин подарок – коралловые бумы, а она их третий месяц не возвращает.

– Если я принесу бусы, что ты мне дашь, чем отблагодаришь? – спрашивает батрак.

– Дам тебе отборного риса да просо, – отвечает девица.

Отправился батрак в другой конец улуса искать незнакомую девушку. Идет он, все высматривая да вынюхивая. И вот как-то раз, заглянув в цель одной юрты, увидел батрак молодую невестку, которая выделывала кожу, а на правой стороне юрты заметил он висевшие на столбе коралловые бусы девицы Шурэлдэхэн.

Дернул батрак дверь, оказалась она запертой. Постучался – никто не открывает. Тогда он взобрался на юрту, просунул голову в дымоход и крикнул:

– Отопри дверь, хозяйка!

– Откуда ты взялся, червь земной, батрак несчастный? Прочь с глаз моих! – отвечает ему невестка.

– Если ты не отопрешь дверь, то я залезу на трубу и стану песни петь! – пригрозил батрак.

– Лучше тебе плакать, чем песни петь, – сказала, как отрезала, невестка и снова принялась за шкуры.

Тогда батрак залез на печную трубу, уселся и запел:

Если женщина красива,Добродушна да игрива,То коса у ней блестит.

А косички у молодки – Лиходейки да уродки – Бычьим хвостиком висит.

Рассердилась невестка на такую песню, выскочила из юрты и полезла на крышу, чтобы побить батрака кожемялкой. А веселый парень только этого и ждал: спустился он через дымоход в юрту, забрал бусы, висевшие на столбе, и был таков.

На другой день принес он кораллы девице Шурэлдэхэн. Обрадовалась она и на славу угостила батрака жирным мясом да брусничным квасом. А после угощения насыпала ему в подол дэгэла меру риса и меру проса, наказав строго-настрого:

– Когда будешь возвращаться домой, не ходи кустарником да кочкарником – иди по дороге, ступая на плоские камни.

Взял батрак рис да просо и отправился домой, выбирая тропинку поровнее. Шел он, шел, потерял тропу и набрел на заросли колючего карагатника. тал искать дорогу в обход, но не нашел.

Пошел батрак прямо через заросли. Но уцепилась колючка карагатника за полы дэгэла, и просыпалось золотое зерно на сырую землю – не собрать, не высушить.

«Пойду-ка я к черным козам богатого Хартагай-хана, – думает батрак, – попрошу у них помощи».

Пришел батрак к черным козам Хартагай-хана и говорит:

– Помогите мне. Вытопчите да вытравите колючий карагатник на соседних холмах.

– Мы не успеваем выщипать да съесть весь сочный пырей с этих холмов, не то что колючий карагатник, – ответили козы.

– Тогда я отправлюсь к серым волкам. Пусть они задерут вас всех, – пригрозил батрак.

Пришел он к серым волкам и говорит:

– Подите, задерите черных коз Хартагай-хана.

– Мы не успеваем справиться с забитой дичиной. Зачем нам черные козы? – отвечают серые волки.

– Если так, то я пойду к сторожам Хартагай-хана и попрошу их выбить вам глаза, – пригрозил батрак.

Отправился он к сторожам с просьбой:

– Помогите мне. Выбейте глаза серым волкам.

– Мы не успеваем уберечь все богатства Хартагай-хана. До волков ли нам?

Тогда я пойду и пожалуюсь самому Хартагай-хану на вас. Пусть он побьет вас сырыми прутьями.

Пришел батрак к хану и стал просить его:

– Батюшка-хан, побейте своих сторожей сырыми прутьями.

Заворочался на тюфяках Хартагай-хан и заворчал:

– Разве ты не видишь – я еле шевелюсь под тяжестью своего брюшного жира. Куда уж мне махать сырыми прутьями?

Пошел батрак к полевым мышам.

– Помогите мне, – говорит. – Сходите и изгрызите брюшной жир Хартагай-хана.

– Мы не успеваем накопать себе корешков саранки[4], а ты нам про брюшной жир толкуешь, – отвечают мыши.

– Тогда я пойду к ханским служанкам и велю им отобрать у вас сладкие корешки, – пригрозил им батрак.

Пришел он к ханским служанкам и говорит:

– Подите и отверите у полевок корешки саранки.

– Станем мы связываться с какими-то корешками, когда не успеваем остричь всех овец да коз и собрать их шерсть! – отвечают служанки.

– Если так, то я пойду к черному ветру, – пригрозил батрак.

Пришел он к черному ветру и стал просить:

– Помоги мне, черный ветер. Разбросай, развей шерсть, собранную служанками.

Сжалился черный ветер над батраком, резвеял по степи овечью да козью шерсть. Стали ханские служанки ее собирать, заодно подобрали и корешки саранки. Лишились мыши своего лакомства и давай грызть брюшной жир спящего Хартагай-хана.

Вскочил Хартагай-хан и с криком: «Куда вы смотрите!» – начал бить сырыми розгами своих сторожей. кинулись сторожа вслед за мышами, наткнулись на серых волков и повыбивали им глаза. забежали волки сослепу в козье стадо, стали щелкать своими зубами направо и налево. Забились черные козы с перепугу в колючий карагатник и вытравили все до последнего кустика.

Тогда пришел батрак, собрал рис да просо и вернулся домой. А весною посеял зерно и, говорят, собрал к осени богатый урожай.

Девушка и Месяц.

Жила одна девушка-сирота. злая мачеха то и дело бранила ее и не давала ей отдыха. Только и слышала сирота:

– Ступай туда! Сделай это!

Так продолжалось с самого раннего утра до самого позднего вечера.

Однажды мачеха послала бедную сироту на реку по воду.

Пришла девушка к реке, зачерпнула полные ведра и пошла обратно. А силы у нее нет – сделает она шаг, оупстит на землю тяжелые ведра и стоит. Долго она шла.

А мачеха бегает по юрте, сердится:

– Куда она запропала? Почему так долго не возвращается?..

Наконец выбежала она из юрты, увидела вдали сироту и принялась кричать и ругаться:

– Пусть тебя схватят и унесут к себе Солнце и Месяц!

И только она сказала это, как с неба сатли спускаться Солнце и Месяц. Увидела их девушка, испугалась и схватилась рукой за куст тальника.

Тут возле нее и опустились Солнце и Месяц.

Солнце хотело было унести девушку к себе, но Месяц сказал ему:

– Ты днем ходишь, а я хожу ночью – одному мне тоскливо и скучно. Отдай девушку мне!

Солнце сказало:

– Правду ты говоришь! Нельзя с тобой спорить, возьми девушку!

Обрадовался Месяц, подхватил девушку-сироту вместе с коромыслом, ведрами и кустом тальника и поднялся высоко-высоко.

Если посмотришь на Месяц – увидишь на нем девушку с ведрами и коромыслом. Стоит она и держится рукой за тальниковый куст.

Женщина и Лиса.

Одна богатая женщина втайне от мужа назначила в степи свидание совему возлюбленному. Пока шла она к месту встречи, ее ограбили воры и оставили совершенно нагой. Не могла она в таком виде домой возвратиться и решила дождаться темноты. Накрылась ивовыми ветками и присела около дерева на берегу большого озера. Видит: бежит лисица и кусок мяса в зубах тащит, а над ней ворона кружит. Вдруг поднялся ветер, взыграла вода в озере, и большой волной выбросило на берег рыбину. Волна откатилась обратно, а рыбина затрепыхалась, забилась на берегу. Глядя на это, лиса оставила свой кусок мяса и побежала чтобы схватить рыбину. Тем временем поднялась другая волна и, накрыв рыбину, унесла ее опять в озеро. Так что лиса не успела ее схватить. А ворона, кружившая над лисой, не стала мешкать, схватила кус мяса и была такова. Вот сидит лиса, помахивает хвостом, да поглядывает то в сторону озера, то вслед улетевшей вороне.

Увидела все это женщина, что сидела под деревом, накрывшись ивовыми ветками, и говорит лисе:

– Вот ведь как получается: держала ты в своих зубах мясо, но тебе рыбки захотелось. И вот поднялся кус мяса в небо, а рыба канула в глубине озера. Позарилась ты на то и на другое, да ни с чем осталась.

– Это я, на тебя гладя, опростоволосилась, – отвечает лиса. – Был у тебя муж, однако возлюбленного увидеть захотелось. Пока шла на свидание, ограбили тебя воры. Вот и сидишь здесь, укрывшись листьями, ни к возлюбленному пойти не можешь в таком виде, ни домой возвратиться.

У каждого человека есть свой порок, без этого не бывает человека. Так что не спеши высмеивать чужие недостатки и ошибки, забывая о своих, говорят мудрые люди.

Зима и Лето.

…Говорят, жирный конь считается хорошим, а богатый человек – мудрым… Не помню, кто придумал эту пословицу. И отец мой не помнит. И отец моего отца не помнит.И дед моего деда, сказывают, не помнит. Одно ясно – пословицу эту придумали богачи-нойоны[5]. Дескать, смотрите, мы потому и богаты, что родимся умными, а бедняки-пастухи глупы от рождения, потому работают на нас, мудрых нойонов. Хитро сказано, да не очень! Вот вам небольшая сказка…

Так начал старый бабай, когда однажды вечером улусная молодежь собралась в его юрте.

…Жил когда-то хан со своими прислужниками нойонами. Были эти нойоны один толще другого, другой жирнее третьего, третий хвастливей четвертого. Знали нойоны одно – собирали налоги с населения, а потом лежали на мягких шкурах, пили архи и объедались до бесчувствия. Был среди ханских нойонов самый толстый и жирный, самый спесивый и хвастливый нойон Бадма. Не проходило и дня, чтобы он, важно поглаживая бритую голову, не уверял хана:

– Всемогущий хан! Жирный конь считается хорошим, а богатый человек – мудрым. Положись во всем на нас…

В это же время в далекой степи жил один бедный пастух со своей додчкой, которая в народе прославилась умом и находчивостью. Говорили, что она могла разгадывать самые хитрые загадки, а главное, так смело и умно разговаривать с нойонами-сборщиками ханских налогов, что оин каждый раз, обескураженные, уезжали от нее ни с чем.

Прослышал о дочке сам хан и рассердился:

– Неужели эта девчонка из рода козопасов умней моих нойонов?

И решил хан проверить ее мудрость и остроумие. И приказал поехать к ней самому жирному и, как считалось, самому мудрому нойону Бадме. Тот сел на своего коня, такого же, как хозяин, жирного, чересчур откормленного и еще раз похвастал:

– Всесильный хан! Жирный конь считается хорошим, а богатый человек – мудрым. Надейся на меня!

Долго ехал по степи важный нойон, а когда подъехал к юрте бедного пастуха, не увидел ничего, за что можно было бы привязать коня. Даже столбика не было около юрты – так бедно жил пастух. Потоптался нойон на одном месте и крикнул:

– Эй, кто там в юрте! За что привязать коня богатому нойону?

Распахнулась дверца юрты, и оттуда выглянула черноволосая девочка с бойкими, блестящими глазами. Послышался звучный голосок:

– Если хочешь привязать коня, то привяжи его за лето или за зиму…

– Как сказала? – остолбенел ханский прислужник.

– Я сказала: привяжи коня за лето или за зиму.

Нойон Бадма рассвирепел:

– Глупая девчонка! Неужели ты думаешь, что ханский нойон глупее тебя… Или ты не знаешь, что жирный конь считается…

Однако Бадма так и не договорил свою излюбленную пословицу. Юркая девочка захлопнула дверцу юрты и скрылась.

«Глупа, как овца, глупа» – подумал толстяк нойон и погнал скорей коня назад, чтобы обрадовать хана известием, что в простом народе не бывает умных людей. А дни в степи стояли жаркие. Палило солнце. Чересчур жирный, малообъезженный конь Бадмы вскоре раскис и сдал, отказавшись везти дальше своего толстого хозяина. Словом, не каждый жирный конь хорош… Нойон явился во дворец пешком, запыленный, в порванных унтах, но по-прежнему самодовольный и спесивый.

– Ну, что интересного слышал и видел? – спросил его хан.

– Ничего интересного, – отдышавшись, хихикнул Бадма, – ничего интересного. Глупа она, всемогущий хан, как овца.

И нойон рассказал хану о разговоре с дочкой пастуха. Хан задумался и спросил:

– А что еще ты видел у них возле юрты?

– Ничего, кроме худой телеги и саней.

– Сам ты дурак, Бадма, – нахмурился хан, – лето и зима это и есть телега и сани… – И подумал хан, что недолго ему со своими глупыми нойонами царствовать над народом.

Золотой перстень.

В стародавнее время жила одна бедная женщина с маленьким сыном. Ничего у них не было, кроме шестидесяти медных монет. Как-то раз узнала мать, что в соседнем улусе продают хлеб. Отсчитала она двадцать монеток, дала их сыну и велела купить хлеба.

Мальчик побежал, поднялся на пригорок и увидел, что два озорника собираются убить щенка. Пожалел он щенка, дал мальчишкам двадцать монеток и принес его в свою юрту.

– А где же хлеб? – спросила мать.

Сын все рассказал матери и показал щенка. Ничего мать не сказала.

Осталось дома сорок медных монет. Через несколько дней мать снова послала сына за хлебом. Мальчик только поднялся на пригорок и увидел, что те же озорники мучают котенка. Пожалел он котенка, отдал мальчишкам деньги и притащил его домой.

– А где же хлеб и куда ты девал деньги? – спросила мать.

Сын все рассказал и показал спасенного котенка.

Мать заплакала и отдала ему последние двадцать монет, чтобы он купил хлеба. На этот раз мальчишек на пригорке не было, но двое взрослых собирались убить маленького львенка. Отдал им мальчик последние деньги и тем спас львенка от смерти.

Поняла мать, увидев львенка, куда девал сын последние деньги и заплакала еще горше. И приказала она, чтобы сын бросил львенка в лесную чащу.

Не мог мальчик ослушаться матери и понес львенка в тайгу. Когда они отошли немного, львенок сказал человеческим голосом:

– Не бросай меня мальчик…Отнеси к моей матери, она для тебя что хочешь сделает, что хочешь отдаст. А ты ничего не бери, а попроси у нее золотой перстень, который у нее находится на среднем пальце передней лапы.

Шли они, шли, и наконец, встретили львицу, такую большую, что мальчику стало страшно. Львица обрадовалась, увидев своего львенка, стала ласкать его, а потом спросила мальчика, что ему дать, чем платить ему за то, что он спас ее сыночка.

Мальчик дрожащим голосом попросил перстень со среднего пальца. Львица отдала, мальчик попрощался и пошел домой. Дорогой он устал, проголодался, захотел спать. Присел под деревом и уснул. Когда он проснулся, то увидел рядом с собой в деревянной тарелке много вареного сочного мяса, а в стороне пасется оседланная лошадь. Понял мальчик, что не простой перстень подарила ему львица, а волшебный. Наелся он досыта, положил остальное в сумку, вскочил на коня и поскакал к дому. Мать увидела сына на коне, обрадовалась.

Построили они себе дом и с этого дня зажили сытно, без прежней нужды.

Прошло несколько лет. Мальчик вырос, женился. И тут случилась беда: как-то утром проснулся он и видит, что нет рядом молодой жены, нет под подушкой перстня, который подарила ему львица. И он уже не в новом доме, а в прежней ветхой юрте, не под бобровым одеялом, а под старой овчиной лежит… А на полке мышка сидит, жует сухую корку.

Поймал парень мышку рукой да и говорит:

– Все у меня пропало… никто меня не жалеет и я никого не буду. Задавлю мышонка.

А мышка отвечает человеческим голосом:

– Не убивай меня, я тебе добрую службу сослужу, помогу перстень найти. Его твоя жена украла, она теперь за морем живет…

Парень взял с собой собаку и кошку, которых раньше от смерти спас, взял мышку, и все они пошли искать волшебный перстень. Дошли они до моря, смотрят – на другом берегу стоит дом, из трубы клубится дымок.

Парень сел на собаку, на ее хвост посадил кошку, на хвост кошке – мышку, и так они переплыли море… Парень остался на берегу, а собака, кошка и мышка пошли к дому. Кошка залезла на крышу, мышка шмыгнула под дверь и спряталась под кровать, а собака прямо зашла в дом. Жена парня увидела собаку, вынула изо рта золотой перстень да и говорит:

– Ой, как эта собака похожа на нашу…

Тут кошка сверху прыг воровке на голову – та с испугу уронила перстень – мышка подхватила его и все трое бросились вон из дома, к своему хозяину.

Возвратившись домой, они долго и счастливо жили все вместе: парень с матерью, собака, кошка и мышка.

Как перевелись в Сибири Львы.

В давние-давние времена жили львы в Сибири. Были они косматые, обросшие длинной шерстью и не боялись морозов.

Однажды встретил лев волка:

– Куда бежишь как сумасшедший?

– От смерти спасаюсь!

– Кто ж тебя напугал?

– Громкочихающий. Он раз чихнул – убил моего брата, во второй – сестру, в третий – ногу мне перебил. Видишь, хромаю.

Лев зарычал – горы задрожали, небо заплакало.

– Где этот громкочихающий? Я его в куски разорву! Голову брошу за дальнюю гору, ноги – на все четыре чтороны!

– Что ты! Он и тебя не пощадит, убегай!

Схватил лев волка за горло:

– Покажи мне громкочихающего, иначе задушу!

Пошли они. Встречают мальчика пастушонка.

– Этот? – злобно спрашивает лев.

– Нет, этот еще не дорос.

Пришли они в степь. Стоит на холме дряхлый старик, пасет стадо.

– Этот? – оскалил зубы лев.

– Нет, этот перерос.

Идут дальше. Навстречу им скачет на быстром коне охотник, за плечами у него ружье. Лев и спросить волка не успел – охотник вскинул ружье и выстрелил. Загорелась на льве его длинная шерсть. Бросился он бежать, за ним – волк. Остановились в темном овраге. Лев по земле катается, бешено рычит.

Волк его спрашивает:

– Сильно он чихает?

– Замолчи! Видишь, теперь я голый, только грива осталась да кисточки на кончике хвоста. Холодно, дрожь меня берет.

– Куда же нам бежать от этого громкочихающего?

– Беги в лес.

Волк скрылся в дальнем перелеске, а лев убежал в аркую страну, в безлюдную пустыню.

Так перевелись в Сибири львы.

Красный бык.

В давние времена, говорят, жил один охотник с женой. У них был жирный красный бык. Однажды муж говорит:

– Давай заколем красного быка.

– Заколоть такого большого быка! Ведь нам не съесть всего мяса! – удивилась жена.

– Если сами не сможем съесть, то поможет красная лапа, – рассмеялся муж.

– Если так, давай заколем, – согласилась жена.

Их разговор подслушал один парень, который жил поблизости.

Однажды муж отправился на охоту в лес. Как только он ушел, тот самый парень, который подслушал разговор, выкрасил руку красной глиной и протянул ее в окошко. Хозяйка в это время собралась варить мясо. Заметила красную руку, испугалась.

– Кто ты? – спрашивает она.

– Красная лапа. Мне нужно мясо красного быка.

Хозяйка подала кусок мяса. А парень спрятал мясо и снова, и снова протягивает красную руку. Так хозяйка отдала хитрецу все мясо.

Вернулся муж с охоты и говорит:

– Свари-ка мне мясо красного быка.

– Уже всё мясо.

– Так быстро кончилось? – удивился охотник.

– Красная лапа всё съела. Ты же сам сказал, когда мы кололи быка, что если не съедим мясо, то красная лапа поможет.

Рассердился охотник.

– Если не найду на белом свете человека глупее тебя, не вернусь домой, – сказал он и пошел, сам не зная куда.

Приходит наш охотник в один улус и видит: богач с сыновьями строит дом. Сидят они и колотят палками бревно.

– Что это вы делаете? – спросил охотник.

– Видишь, это бревно упрямится, не подходит: оно длинное. Вот мы и хотим проучить его, чтоб короче стало.

Удивился охотник их глупости, взял да и отрубил топором часть бревна. С тех пор, говорят, эти люди поумнели и палками бревна не укорачивают.

Пошел охотник дальше, приходит в другой улус. Там один человек, по виду богач, выходит из избы без окон, ставит маленький ящик, закрывает его и обратно заходит в избу.

– Что ты делаешь?

– Да не могу никак занести в избу солнечные лучи. Закрою их в ящик, пущу в избе, а там все так же темно.

Еще больше удивился охотник, взял топор, прорубил окно и пустил в избу солнечный свет. С тех пор, говорят, тамошние жители и стали рубить свои избы с окошками.

Охотник идет дальше и приходит в третий улус. Там была засуха, и тощий скот лизал черную землю. У одной избы собралось много народу, тащат корову за рога, хотят затащить ее на избу.

– Что вы делаете? – спросил охотник– Мы хотим, чтобы корова съела траву, которая растет на избе. Будьте добры, помогите нам.

Опять удивился охотник, разыскал он согнутое железо, наточил его и скосил траву на избе. С тех пор, говорят, тамошние жители и стали косить траву согнутым острым железом – косой. Охотник пошел дальше. Видит, во дворе богатого человека свинья с двенадцатью поросятами ходит. Охотник наш присел: любуется поросятами. Выходит из дому хозяйка и спрашивает:

– О чем ты говоришь с нашей свиньей?

Посмотрел охотник на хозяйку – не шутит ли она.

– А мы с ней поговорили по душам, – отвечает он, – она ведь доводится мне теткой. Я вот приехал пригласить свою тетю на свадьбу.

– Боже мой, это правда? Ну, что сказала тебе тетка?

– Она говорит: я могла бы съездить на свадьбу, но нет у меня ни одежды, ни украшений. Да и все мои двенадцать сыновей просто голы. Она обижается на вас, – говорит охотник.

Обрадовалась хозяйка случаю показать себя.

– А у нас все есть: и одежда, и украшения. Мы, ведь богаты! – говорит она. Одела хозяйка свинью в праздничную одежду, надела на шею ожерелье. Также одела двенадцать поросят и запрягла в тарантас тройку лошадей. Охотник посадил «свою тетку» с поросятами в тарантас и уехал. Выехал он на дорогу, спрятал лошадей, свинью и поросят в лесу, в стороне от дороги, и стал ждать погони.

Приехал домой хозяин свиньи. Его встречает жена.

– Наша свинья с сыновьями поехала гостить!

– Что-о?! – опешил хозяин.

– На свадьбу к племяннику поехала. Я одела свинью и ее поросят в праздничную одежду, надела ей на шею ожерелье, запрягла тройку, посадила на тарантас и проводила.

– О, что мелет эта дура! – заорал богатый человек, сел на быструю лошадь и поскакал в погоню. Он доскакал до места, где расходятся три дороги и видит: сидит человек, закрыл шапкой что-то на земле, к чему-то прислушивается.

– Ты не видел здесь человека со свиньей? Должен проехать по этой дороге, – спросил богатый человек.

– Видел.

– Куда направился?

– По середине этих трех дорог.

– Слушай, мужичок, я очень быстро скакал и ужасно устал. Будь добр, садись на этого коня, догони того человека и приведи его ко мне, – говорит богатый человек.

– Некогда.

– Почему?

– А я, видишь ли, накрыл шапкой золотую птичку. Ее нельзя смотреть днем, можно только ночью. Иначе она превратится в обыкновенную птичку.

– Давай сюда! Я подержу, пока ты приедешь.

– Ну что ж! Придется помочь доброму человеку. Только смотри, если откроешь до ночи – не будет золотой птички. – Охотник сел на хозяйскую лошадь и помчался. Разыскал тарантас со свиньей и преспокойно поехал домой.

А тот, богатый, сидит, боится выпустить золотую птичку и лишиться золота, сидит, осторожно придавливая шапку. Человек, которого он отправил, не возвращается. Наступила ночь. «Хорошо, – думает жадный богач, – пусть не возвращается, заберу я золотую птичку себе. Это куда будет дороже свиньи и тарантаса!» Сунул он руку под шапку, а там кусок сухого коровьего помета. Богатый чуть не умер со стыда и злости.

– Тьфу, черт! Дурная голова обманута собакой! – и пошагал обратно.

Между тем, наш охотник приехал домой и говорит жене:

– Зря я рассердился на тебя. Оказывается, есть такие люди на свете, которые в семь раз глупее тебя.

Меткая стрела.

Мээл-батор всю свою долгую жизнь состязался в борьбе со многими удалыми и сильными баторами, но никогда его спина не касалась земли – никто не мог его побороть. Родной народ батора гордился его силой, умом и смекалкой. По соседству жил другой молодой, но хвастливый и завистливый батор Ээлэн. Нападать на чужие земли, отбивать чужой скот было первым занятием этого батора.

Прослышав о силе и славе Мээла, хвастливый батор решил сразиться с соседом. Для этого он собрал триста воинов и двинулся с ними на родину батора Мээла. Прибыв с войском на границу, Ээлэн-батор через посыльного известил старого батора:

«Ты, когда-то, говорят, побил моего отца. Поэтому я пришел к тебе с войною. Молодой щенок всегда зубаст – молодой батор всегда силен. Попробуй устоять против меня. Жду ответа до следующего солнца, после этого сразу наступаю»…

Мээл-батор спокойно, как и подобает его годам и опыту, принял дерзкий вызов и, в свою очередь, прислал ответ через посыльного:

«Если хочешь меряться силами – попробуем».

Получив ответ, Ээлэн-батор сердито пробурчал:

– Ага, значит, ты не жалеешь свои гнилые желтые кости – и поставил в широкой степи Шамша много войлочных юрт и стал ждать рассвета.

В ту же ночь Мээл-батор двинулся в поход против врага. Самое удивительное было то, что старый батор шел на битву без войска. Он взял с собой только один любимый костяной лук и одну хорошо оперенную стрелу с железным наконечником. А также пригласил с собой одного лучшего наблюдательного охотника-следопыта. Вот и все войско опытного Мээл-батора.

Старый батор и его разведчик долго шли по широкой степи Шамша, прислушиваясь к ночным шорохам травы. Наконец, они увидели множество огней. Сколько их было, трудно подсчитать, как нельзя подсчитать большой табун лошадей, сбившийся в кучу среди степи. Это горели костры, разведенные воинами Ээлэн-батора.

– Много войска привел батор чужой земли. Справимся ли? – спросил охотник-следопыт, с тревогой поглядывая на желтые огни костров, которых не подсчитать самому опытному табунщику или чабану.

– Попробуем, – загадочно улыбнулся славный батор, – хорошие собаки-овчарки не считают, сколько волков напало на отару овец, а хватают за горло вожака волчьей стаи, которая после того разбегается… Слушай старого батора – иди в широкую степь Шамша, где горят костры воинов чужой земли. Там, среди многих юрт, найди самую большую, самую богато украшенную юрту. В ней, я думаю, отдыхает сам Ээлэн-батор. Скажи ему, что я прошу у него на трубку табаку, так как, торопясь в поход, забыл дома кисет. А сам в это время примечай, каков из себя чужой батор, сколько вершков его тело в длину и ширину, в каком месте своей юрты он постоянно сидит, поедая жирную баранину. Потом найдешь меня на той, северной горе и расскажешь, что видел. Иди, мой друг смело…

Вскоре разведчик был среди многих войлочных юрт. И увидел самую большую и богато украшенную юрту, остроконечную, из белого войлока. Когда он подошел к юрте, то услышал могучий голос, доносившийся из-за белого войлока. Разведчик смерил глазами размеры юрты. Высота ее была больше восьми шагов, ширина – больше шестнадцати. Стража пропустила разведчика в юрту, так как он был без оружия и хорошо объяснил, зачем пришел к чужому батору.

Ээлэн-батор сидел на белых войлоках прямо под дымоходом, упершись плечами в скаты юрты. По обеим сторонам великана в двух больших котлах кипел желтый чай. У каждого котла работало четверо слуг. Они подавали батору чай чашку за чашкой, которые он осушал до дна одним могучим глотком.

Разведчик поздоровался, сказал:

– Наш батор просил у тебя для знакомства табаку. Торопясь в поход, он забыл свой кисет дома.

– Значит, решил старый верблюд воевать, – усмехнулся Ээлэн-батор, – ну что ж, передай ему мой табак: пусть еще раз покурит перед смертью, пока у него не почернел живот.

И великан отсыпал из своего кисета крепкий красный табак.

Разведчик вернулся к своему батору, который поджидал его на северной горе, и подробно передал обо всем, что видел. Не забыл передать и хвастливые слова батора чужой земли.

– Вот он какой, – спокойно улыбнулся Мээл-батор, – Ну, что ж, посмотрим, чей живот вперед почернеет…

И он обратился к разведчику-следопыту:

– А теперь, мой друг, возвращайся обратно, но уже ползи, чтобы не заметила стража Ээлэн-батора. Я думаю, он съел много баранины и до сих пор пьет свой желтый чай. Думаю, выпьет еще ведер десять, пока не завалится спать. Надо торопиться, пока он сидит, подперев плечами потолок своей юрты. Подползи к юрте Ээлэ-батора с северной стороны и высеки огнивом искру как раз напротив спинного хребта чужого великана. После этого быстро отбеги в сторону, потом послушай, что будет в юрте…

Ночь стала еще темней, когда следопыт вернулся к войлочным юртам врагов. Стражники стояли через каждые десять шагов, перекликаясь между собой зычными голосами. Но ловкий следопыт-охотник прополз на животе между стражниками так, что не сломал и одного сухого стебелька в траве. Он подошел к высокой юрте с северной стороны, достал огниво и высек искру как раз напротив спинного хребта великана, который по-прежнему сидел в своей юрте, глотал чай и разговаривал громоподобным голосом. Как только блеснула искра, высеченная огнивом, разведчик отскочил в сторону и в тот же миг услышал могучий свист стрелы. Она прилетела со стороны северной горы, где сидел Мээл-батор. Стрела пронзила белую кошму высокой юрты и в тот же момент разведчик услышал внутри юрты страшный голос великана:

– Довольно! Не время пить чай. Чувствую в своей спине острое и холодное железо. Откуда оно? Бейте тревогу!

Раздался рев трубы. Немедленно в стане пришельцев поднялся шум, крики испуганных людей, ржание лошадей. Костры погасли, и в полной темноте воины сшибали друг друга, садились вместо боевых коней на коров, хватали вместо копий и стрел поленья дров, надевали на головы вместо шапок котлы, в которых всю ночь варили мясо награбленных коров и овец…

Пользуясь суматохой, смелый разведчик-следопыт покинул стоянку чужого войска и явился на северную гору к Мээл-батору. Тот выслушал его рассказ и спросил:

– Твой глаз и рука не знают ошибок? Ты высек искру своим огнивом точно против спинного хребта хвастуна?

– Да, мой глаз и рука ошибок не знают, почтенный батор, – скромно ответил знаменитый охотник-следопыт.

– Довольно! Верю тебе. Моя стрела летела с большой силой и меткостью. Она сделала свое дело. Враг больше не придет.

И двое славных, преисполненных радостью баторов спустились с северной горы в теплую ложбину. Тут они развязали свои походные мешки. Сварили самое лучшее мясо. Выпили самое крепкое и душистое архи. Потом легли спать. Наступило утро. Свежий северный ветер угонял остатки черных туч в ту сторону, откуда пришел со своим войском хвастливый Ээлэн-батор – любитель войн и чужого добра.

– Поднимись на тот холмик и посмотри, что делают наши враги, – сказал верному разведчику Мээл-батор.

Тот поднялся на холмик.

– Вижу, что юрты разобраны, и воины чужой земли уходят туда, откуда пришли. На месте стоянки остались только пепельные круги от костров да большой рыжий верблюд. Он лежит возле того места, где была высокая юрта чужого батора.

– Посмотрим, какого верблюда они бросили там, – усмехнулся Мээл-батор и вместе с разведчиком направился к стоянке врага. И тут оказалось, что лежит в степи не большой рыжий верблюд, а сам умирающий Ээлэн-батор. Он слишком тяжел, а потому воины, в панике спешившие на юг, бросили своего вожака на съедение волкам.

Баторы-враги, никогда до этого не видавшие друг друга, встретились глазами. Ээлэн-батор приподнялся на локтях с земли и глухо сказал:

– Седой батор, я много слышал о тебе. Говорят, что в борьбе с сильнейшими твоя спина никогда не касалась земли. Это твоя стрела, пущенная с вершины северной горы, пронзила мою спину? Ты стар годами, и я подумал, что твои руки и глаза тоже постарели. И в этом я просчитался. Почему ты решил убить меня с дальнего расстояния?

– А почему ты пришел сюда издалека? Ты искал моей смерти, а нашел свою, – ответил Мээл-батор.

– Я человек молодой, мне еще надо бы пожить на золотой земле.

– Если ты хотел жить на золотой земле, так почему не жил на своей земле, а хотел отнять мою землю? Или тебе тесно стало на золотой земле?

– Допустим, ты прав, седой батор. Но ты был неправ, когда пустил свою стрелу ночью, издалека, сквозь кошму моей юрты. Это не по правилам битвы…

Мээл-батор рассмеялся.

– Когда ты напал на нашу землю, ты разве спрашивал нас, нападать тебе или нет? И разве после того мы будем советоваться с тобой, как нам убить тебя?

Ээлэн-батор, не найдя что ответить, закрыл глаза.

– Вынь свою стрелу… – попросил он Мээл-батора.

Седой батор вынул стрелу из спины пришельца, после чего тот испустил дух.

Так славный Мээл-батор одним могучим и метким ударом стрелы, направленной в ночной темноте на высеченную огнивом искорку, освободил землю от нашествия лютого врага.

Так рассказывают об этом старики.

Конь и Изюбр.

В давние времена у изюбра было четыре глаза. Он очень гордился этим и считал себя самым быстрым из всех четвероногих.

Однажды изюбр встретил коня и говорит ему:

– Хорошо ты бегаешь, но все же не такой уж ты быстрый: никогда меня не догонишь!

– Нет, – говорит конь, – догоню!

– Как же ты это сделаешь? – спрашивает изюбр.

– Посажу на себя человека, скажу ему, чтобы погонял меня, и догоню!

Засмеялся изюбр и говорит:

– Ни за что ты меня не догонишь! А с седоком – и подавно!

– Догоню! – отвечает конь.

Побились об заклад и назначили время, когда побегут. Изюбр отправился пастись, силы набираться, а конь пошел к человеку и сказал:

– Садись на меня и погоняй! Будем скакать наперегонки с изюбром!

– Хорошо! – говорит человек.

В назначенный день сошлись конь и изюбр на открытом месте и поскакали.

Сначала изюбр шел впереди, но человек стал погонять коня, и конь скоро догнал и даже перегнал изюбра.

Со стыда и с досады изюбр горько заплакал. И плакал он так сильно и так долго, что из четырех своих глаз выплакал два. С тех пор у всех изюбров пониже глаз видны знаки – это следы от выплаканных глаз.

А конь с того времени остался у человека и до сих пор верно ему служит.

Отчего волки воют.

Было это в давние времена. Поехал молодец к тестю в гости. За третьим перевалом увидал он семерых стариков. Сидят они чинно у костра, длинными трубками попыхивают, ждут, когда мясо сварится.

Подъехал молодец к костру, молчком с коня слез, молчком трубку прикурил, в стремя ногу вставил – собрался дальше ехать. Тогда говорит ему один из стариков:

– Не велика честь молодому батору, который не поздоровавшись со старшими, прикурил трубку от их огня и заспешил в путь, забыв нашу пословицу: сваренное откушай, стариков послушай.

Смиренно выслушал молодец старика и говорит:

– Правда ваша – допустил я большую оплошность, но не от гордости и самомнения, а по неопытности своей и беспечности, за что прошу у вас прощения.

Присел юноша к костру, отведал сваренного мяса, выслушал стариковские советы и отправился дальше.

И так легко у него на душе стало, что захотелось песню спеть. Но только затянул он раздольную песню, как подхватили мотив и глаза, и уши, и ноздри!

Испугался молодец, примолк и до самого конца пути рта не открывал.

Доехав до юрты своего тестя, молодец молчком переступил порог, молчком напился чаю и – к великому изумлению тестя – молчком отъехал со двора.

Дома вышла его встречать молодая жена. Но ни слова не сказал ей молодец, переменил коня и зарысил в степь – пасти свой табун.

Пасет день, пасет другой, неделю пасет, домой носа не кажет. Пригорюнилась жена. «Что бы это значило? – думает. – Мой муж никогда молчуном не был, а тут приехал из гостей – не поздоровался, уехал табун пасти – не попрощался и, похоже, не думает домой возвращаться».

Велела она оседлать себе коня и отправилась мужа разыскивать. А как нашла – пенять стала:

– Разве так настоящие мужья поступают? Возвратился из гостей и слова ласкового не промолвил, отправился табун пасти и весточки о себе не подал!

Дольше терпеть у молодца сил не хватило. Открыл он рот и тотчас же заговорил не только языком, но и ноздрями, и глазами, и ушами.

Узнав, в чем дело, жена побранила молодца за скрытность и говорит:

– Завтра на рассвете, когда наш пастушонок нагнется и примется раздувать угли, ты перешагни через него.

Так и сделал молодец. Перекинулась напасть на пастушонка. Бросился тот с перепугу на улицу, перепрыгнул через черного барана. Заблелял баран не своим голосом. Услыхали его семеро волков, пришли и съели, даже шкуры не оставили. Перекинулась напасть на семерых волков. С тех пор они и воют на семь голосов.

Наказанная жадность.

Однажды весною батрак рубил в лесу дрова. Вдруг со стороны восхода солнца прилетела кукушка, уселась на дереве и прокуковала:

– На востоке есть высокая гора, на ее вершине лежит кусок золота с голову большого быка…

С юга прилетела вторая кукушка, примостилась на том же дереве и прокуковала:

– На южной стороне болеет жена одного бедняка. Под ее домом свил гнездо черный жук, ростом с двухгодовалого бычка и сосет кровь женщины. Если убить и сжечь этого жука, жена бедняка поправится.

С запада прилетела третья кукушка и пропела, что далеко на западе случилась страшная беда: – высох источник воды – деревья завяли, выгорели травы, люди и животные изнывают от жажды. Источник, питавший влагой поля и степи, завален черным тяжелым камнем. Если сдвинуть камень, то из под него вырвется на волю родниковая вода и люди будут спасены.

Кукушки вспорхнули и улетели. Батрак подумал, подумал, заткнул топор за кушак и пошел в ту сторону, откуда восходит солнце.

Много ли, мало ли он прошел, добрался, наконец, до высокой горы, поднялся на вершину и нашел там кусок золота с голову большого быка. Взял батрак золото, отнес на перекресток трех дорог и закопал его в землю. А сам пошел на запад, туда, где люди томились от жажды. Зашел батрак в одну юрту и попросил напиться.

– Мы сами еле живые от жажды, – ответили ему старик со старухой. – Сейчас нет ничего дороже глотка воды.

– Соберите мне сотню людей, приведите сотню быков, дайте сотню лопат и у вас будет вода, – сказал батрак.

Жители улуса сделали все так, как он велел. Батрак привел их к источнику и они все вместе принялись выкапывать черный тяжелый камень – кто лопатой, кто топором, а кто и руками. Впрягли быков и сдвинули с места тот камень. И сейчас же забурлил родник, зажурчала прохладная чистая вода. Люди обрадовались, бросились к воде, стали черпать ее ведрами, бочками, руками. Затем пригнали скот и напоили его досыта. Все радовались, благодарили батрака за то, что вернул он им воду и избавил от мучений. А когда узнали, что он направляется в сторону юга, то всем улусом пошли провожать.

Шел, шел, шел батрак и, наконец, показалась южная страна. Батрак разузнал, где живет больная женщина, о которой поведала кукушка и назвался в улусе знаменитым лекарем. Муж больной женщины, услышав о нем, пришел со слезами на глазах:

– Спасите мою жену, – попросил он батрака. – Вылечите ее…«Утром батрак собрал соседей, выгнал из-под дома черного жука, ростом с двухгодовалого бычка, убил его и сжег, и свершилось чудо: – к женщине тут же возвратилось здоровье.

Попрощавшись с жителями улуса, батрак выкопав золото, которое он раньше зарыл на перекрестке трех дорог, отправился домой. Дома он расплатился с богачом, у которого всегда был в долгу, и зажил безбедно. Скоро он построил себе новый большой дом рядом с домом богача. Жадный богач не вытерпел и захотел узнать, как батрак так быстро разбогател.

А батрак надумал наказать своего бывшего хозяина за жадность и сказал, что однажды, когда он спал на берегу под опрокинутой лодкой, из воды вышли трое людей и рассказали ему, где зарыт клад.

– Вон как дело было, – проговорил богач и ушел. Вечером он забрался под опрокинутую лодку у реки, притаился и стал ждать, чтобы принесли ему золото. В полночь к лодке пришли три разбойника и стали говорить о том, что кто-то унес их золото, припрятанное на вершине высокой горы.

– Узнать бы, кто взял наше золото, – сказал один разбойник, – я бы его…

В это время жадный богач под лодкой не вытерпел и неожиданно чихнул.

Услышали разбойники, что кто-то рядом есть, заглянули под лодку, а там богач сидит. Вытащили они его и стали бить: подумали они, что это он украл их золото. Били, били, а потом бросили его в реку.

Так был наказан богач за свою жадность.

Молодец Гуун Сээжэ, Сын Старика Таряаши.

В далекие прежние времена жил на свете семидесятитрехлетний старик Таряаша со своей женой и маленьким сыном по имени Гуун Сээжэ.

Однажды утром, сидя за завтраком, говорит старик своей жене:

– Сны мои стали нехорошими, видать, жизнь подходит к концу. Надо бы завершить все земные дела, да не успеваю. Когда я был молодым-неженатым, отец послал меня на другой берег моря расставить силки на зайцев. С тех пор я не удосужился их проверить. Пусть это сделает после моей смерти Гуун Сээжэ.

Через малое время старик Таряаша умер. Поплакали мать с сыном, погоревали и стали вдвоем жить.

Когда Гуун Сээжэ подрос, мать смастерила ему лук из красной березы и стрелы из ивовых прутьев. Стал Гуун Сээжэ на охоту ходить, зверя да птицу на пропитание добывать. Так незаметно и возмужал, настоящим молодцем вырос: лицо багровое, как закат перед ветренной погодой; зубы не уступят в крепости железной копалке, – не мальчик, а мужчина; не охотник, а золото. Стрелял он так метко, что летящих с юга птиц не пропускал на север, а северные не могли пролететь на юг.

Однажды за утренним чаем мать вспомнила:

– Еще в молодые годы твой отец Таряаша был послан твоим дедом расставить силки на другом берегу моря. Отец так и сделал, а вот проверить силки не удосужился. Он завещал довершить начатое тебе. Теперь, сынок, твои руки умеют завязывать торока и впотьмах, а ног сами находят стремена. Настала пора исполнить отцовскую волю.

– Ничего не поделаешь, придется ехать, – только и сказал молодец Гуун Сээжэ. Взял он себе в товарищи да в попутчики соседского парня, и тправились они в путь.

Едут – не останавливаясь, скачут – не сдерживая коней. На исходе девятого дня, на гребне десятого перевала настигли они двух всадников. Один из них скачет на буланом коне, в серебряном седле, в дэгэле из черного шелка, подпоясанном нитяным кушаком, в блестящих сапогах из мягкой кожи. А у другого и конь поплоше, и седло попроще, и одежда победнее.

– Я сын богатого торговца Гэлдэра, зовут меня Гэнэн Эрхэ, – говорит всадник на буланом коне.

– Я его товарищ в пути и друг в испытаниях, зовут меня Шумар, – добавляет другой.

– Далеко ли путь держите? – спрашивает Гуун Сээжэ.

– Едем мы по ту сторону моря, к богатому хану Далаю. Хочу жениться на ханской дочери – красавице Дангир Шара, которую берегут от сглаза за семьюдесятью занавесками – отвечает Гэнэн Эрхэ.

– Наш путь тоже лежит на другой берег, – говорит Гуун Сээжэ. – Еще в дни своей молодости мой покойный отец расставил там силки на зайцев и перед своей кончиной завещал мне их проверить.

– Какую глупость ты говоришь! – рассмеялся Гэнэн Эрхэ. – Если и попалась некогда добыча в ваши силки, то теперь от нее даже праха не осталось – давно ветром разнесло.

Тем временем подъехали они к морю и стали решать, как на другой берег переправиться.

– Нужно сначала пустить стрелу по верху, а потом – по низу, и только тогда пускаться в путь, – говорит Гуун Сээжэ.

– Ты не умнее своего покойного отца, – сказал на это Гэнэн Эрхэ. – Какая польза от стрельбы из лука, елси пришло время помериться резвостью да выносливостью коней, а не силою больших пальцев! – ударил он коня кнутом и вскачь заехал в море. Первая же волна едва не сбила его, конь с трудом удержался на плаву. Растеряв все, что было в тороках, изрядно потрепанный морской качкой, еле-еле добрался хвастливый Гэнэн Эрхэ до другого берега. Не сладко пришлось и его попутчику.

Сын старика Таряаши, сметливый Гуун Сээжэ, заметил ему вслед:

– В степи важно направление не терять, а на море – конем управлять. Но и в степи, и на море нужно выбирать самый верный путь.

И поехал он вверх по берегу, пустил стрелу по верху – показала она кратчайший путь, пустил стрелу по низу – показала стрела самое мелкое место. Переправился Гуун Сээжэ без лишних хлопот и товарища за собою провел.

Вышли они на берег, видят – Гэнэн Эрхэ с попутчиком Шумаром одежду сушат, о потерянном снаряжении горюют. Переночевали все вчетвером на месте их привала, а на ранней зорьке отправились дальше.

Вот показался вдали многоярусный белый дворец Далай Баян-хана.

– У здешнего хана правый глаз выпученный, а левый – с прищуром, – заметил Гуун Сээжэ.

– Как ты можешь говорить несусветное про человека, даже не увидав его! – возмутился Гэнэн Эрхэ. – Лучше бы ты прикусил свой длинный язык и не позорил моего будущего тестя, – сказав так, хлестнул своего коня и помчался впереди всех во дворец.

Узнав о его прибытии, хан пригласил сына богатого торговца в высокий светлый дворец, а Гуун Сээжэ вместе с двумя другими спутниками отправил на скотный двор.

Сажали сына торговца за белый серебряный стол, сытным обедом угощали; сажали за красный золотой стол – сладкими напитками потчевали.

– Куда путь держите? – спрашивает хан.

– Не дальше этого порога, – отвечает Гэнэн Эрхэ. – А ехал я дорогой жениха.

– Крепость железа узнают при ударе, а чужого человека – во время испытаний, – заметил на это хан.

А про Гуун Сээжэ никто и не вспомнил. Тоько красавица Дангир Шара догадалась угостить его. Налила она в золотую чашку густого чая, положила на поднос два медовых пряника, отсчитала семь кусочков сахара и подает служанке.

– Отнеси гостям на скотный двор, – говорит. И, подумав немного, добавила: – Когда передашь угощение, спроси: «До края ли берегов доходят волны черного моря? Не заметно ли чужих следов на луне и на солнце? Все ли семь звезд из созвездия Семи Страцев видны сегодня на небе?«По дороге служанка отпила чаю, откусила от пряника и съела кусочек сахара.Спрашивает ее Гуун Сээжэ:

– Кто отправил тебя с едой и чаем?

– Красавица Дангир Шара, – отвечает служанка. – И еще она велела спросить: «ДО края ли берегов доходят воды чрного моря? Не заметно ли чужих следов на луне и на солнце? Все ли Семь Старцев видны гостям?»– Передай своей хозяйке, – улыбнулся Гуун Сээжэ, – что не видно одной звезды. На одной половине луны есть чужие следы. А черное море заметно обмелело.

Возвратилась служанка к своей хозяйке и слово в слово передала сказанное ей гостями. И тогда накинулась Дангир Шара на сулжанку:

– Зачем ты отпила из золотой чашки? – гневно спросила ее, – зачем надкусила пряник и съела кусочек сахара?

Хозяйка бранится, служанка плачет, золотое время идет по земле бурят.

Назавтра хан вспомнил об остальных гостях. Побежала служанка на скотный двор и кричит через забор:

– Тот, что в нагольном тулупе, в сыромятных сапогах, выходи! Хан требует тебя предстать пред его грозные очи!

Затянул Гуун Сээжэ свой пояс потуже и направился во дворец. Вошел в покои и важно, как хан, поздоровался; учтиво, как ханша, поклонился. Сел Далай Баян-хан в сандаловое кресло и спрашивает:

– Чей ты будешь и куда путь держишь?

– Я сые старика Таряаши, зовут меня Гуун Сээжэ. Живу я на другом ьерегу моря, – отвечает молодец. – Приехал осмотреть силки, поставленные еще моим отцом.

– Ах вот про какие силки ты вспомнил! – хлопнул себя по бокам удивленный до крайности хан. – Как же, как же, знавал я в молодости метко стрелявшего и выпивавшего в меру Таряаши с того берега. Мы с ним частенько бывали вместе на облавной охоте. Однажды, гордые и задорные, мы обменялись на радостях кушаками. И теперь ты приехал за невестой. Нечего сказать, хорошая добыча попалась в силки, расставленные твоим родителем!

Отбросил хан свою чашу с густым чаем в сторону, вздулись его желваки, и проговрил он сквозь зубы:

– Крепость железа узнают при ударе, а чужого человека – во время испытаний.

И хан обратился к совему первому батору Улану:

– На третий день после рождения моей красавицы дочери дангир Шара я приказал заколоть трехгодовалого бычка и завялить его. Пусть слуги сварят сушеное мясо.

Под присмотром батора Улана сварили слуги сушеное бычье мясо, разложили на десяти больших деревянных блюдах. Взялись за каждое блюдо по два человека и поставили угощение перед гостями. И сказал тогда хан:

– Ну, молодцы, пришел черед показать свою удаль да сноровку. Пятнадцать лет вялилось это мясо, стало оно тверже камня. Вам же предстоит угостить всех собравшихся сегодня во дворце, чтобы каждому досталось по кусочку говядины с большой палец величиной – не больше и не меньше.

Вынул свой нож из золоченых ножен, висевших на черном шелковом кушаке, сын богатого торговца Гэлдэра – Гэнэн Эрхэ. Вытащил из-за голенища сыромятного сапога свой нож с деревянным черенком сын старика Таряаши – Гуун Сээжэ.

Посмотрели два здоровых красных молодца друг на друга и взялись за дело. Как проведет ножом Гуун Сээжэ – так и отрежет кусочек с большой палец величиной. Как проведет ножом Гэнэн Эрхэ – на мясе даже разреза не остается, не берет его нож вяленную пятнадцать лет говядину. Точит он лезвие до блеска, вздуваются его желваки. «Что за чертово мясо!» – ругается сын торговца.

– Это ты наговорами испортил мой нож! – накинулся Гэнэн Эрхэ на своего удачливого соперника. – Сейчас я проткну тебя насквозь!

– Разве ты не слышал слова хана-батюшки? – встал между ними батор Улан. – Крепость железа узнают при ударе, а чужого человека – во время испытаний. Никто не виноват, что родился ты хилым и обречен носить тупой нож! – сказал он так, взял сына торговца за шиворот и вытолкал во двор.

Разрезал Гуун Сээжэ мясо, сушившееся пятнадцать лет, на кусочки с большой палец величиной и раздал всем присутствующим, не пропустив ни одного, не обделив никого – ни малого, ни большого. Глядя на это, говорит Далай Баян-хан:

– Первое испытание показало, что ты способен совершить задуманное и добыть желаемое. Однако второе будет потрудней. На завтрашней зорьке отправишься в густую западную тайгу, встретишь громадного бурого медведя, узнаешь его возраст и вернешься обратно.

Не спит всю ночь сын старика Таряаши, ворочается с боку на бок, все думает, как узнать возраст таежного медведя и вернуться целым и невредимым. Вдруг заскрипела дверь. Вздрогнул Гуун Сээжэ.

– Кто это? – спрашивает.

– Я, – донеслось в ответ, – живущая за семьюдесятью занавесками, дочь знатного Далай Баян-хана – Дангир Шара. Собрала тебе съестных припасов в дорогу да сказать хочу: захвати с собой оленьи рога, и когда приблизишься к берлоге, поставь их на голову. Об остальном не беспокойся.

Удивился Гуун Сээжэ такому совету, и долго еще уснуть не мог, когда красавица так же неслышно исчезла, как и появилась.

На ранней зорьке оседлал молодец своего худого рыжего коня и поехал узнавать возраст бурого таежного медведя. Подъехал к берлоге, поставил Гуун Сээжэ оленьи рога на голову и крикнул:

– Выходи, таежный хозяин!

Вылез медведь из берлоги, глянул на странное существо и закричал:

– Девяносто семь лет живу на белом свете, а среди двуногих впервые вижу увенчанного оленьими рогами.

Молодцу только этого и надо было. Хлестнул он совего коня жгучей плеткой и поскакал обратной дорогой.

– Батюшка хан! – закричал он с порога. – Таежный бурый медведь говорит, что ему девяносто семь лет.

– И здесь ты не сплоховал, – похвалил подобревший хан. – И здесь ты показал себя настоящим молодцем. Вот тебе тогда еще одна задача: в железной клетке, на гранитном камне сидит снежный барс. возьми деревянный топор – выгони из клетки барса и расколи камень.

Опять не спится молодцу. Но как и в прошлый раз, скрипнула дверь, вошла красавица Дангир Шара, вырвала из своих волос самый тонкий волос из золота и протянула суженому со словами:

– Когда зайдешь в клетку к барсу – ударь его этим волоском. Барс присмиреет и выйдет. Брось волосок на камень и стукни по нему деревянным топором – камень и расколется.

На другой день ударили в северный барабан – созвали подданных с севера, ударили в южный барабан – собрали подданных с юга. Обступили они клетку со снежным барсом, смотрят: под силу ли будет молодцу одолеть могучего зверя?

А Гуун Сээжэ открыл железную клетку, взмахнул волоском, задел им снежного барса, и стал тот смирнее кошки, ласково урча, потерся о сыромятный сапог бесстрашного молодца и вышел из клетки. Положил Гуун Сээжэ волосок на гранитный камень, ударил деревянным топором – и рассыпался камень на мелкие кусочки.

Сошел тогда Далай Баян-хан с тронного места и говорит:

– Хотя ты и в нагольном тулупе да в сыромятных сапогах ходишь, а показал себя настоящим молодцем. Теперь я не спорю: твой отец Таряаша был хорошим охотником, и в его силки попала знатная добыча. Она твоя по праву.

Взял Гуун Сээжэ в жены красавицу Дангир Шара и отправился под родное поднебесье. Отдал Далай Баян-хан в приданое любимой дочери половину скота и вторую часть драгоценностей.

Жена старика Таряаши, выйдя однажды из дома, крытого корой, сильно удивилась, увидев неисчислимые стада, волнами наплывающие к ее подворью. А когда узнала своего сына, не могла нарадоваться: забывала, где стоит, не замечала, где сидит.

У Гуун Сээжэ с женой детей народилось полное одеяло. Пастбища их были полны скотом, сундуки полны золотом и серебром. Счастливо жили они, радуя свой славный народ.

Солнечный цветок.

На краю благодатной долины, на берегу быстрой реки, под мышкой у ледяной горы стоял маленький аил. В том аиле жил небогатый человек по имени Наран-Гэрэлтэ. И была у него дочка-красавица Наран-Сэсэг, что означает Солнечный цветок.

Повадился гостить под их кровом один тибетский лама. Уж больно понравилась ему красавица Наран-Сэсэг, и решил лама увезти ее из родительского дома. И хитрил он, и золотые горы сулил, и запугивал бедную девушку – ничего не помогало. Тогда решился лама на последнее средство: выждал он удобный момент и напоил девушку отваром семи трав, одна из которых была ядовитой.

И дня не прошло как захворала Наран-Сэсэг. Потух ее солнечный взгляд, поблекли маковые щеки, лежит она, не вставая с постели. А несчастный отец места себе не находит, не знает, что и делать. Кинулся он все к тому же ламе, привел его в дом и говорит:

– Заклинаю тебя бурханом[6], найди причину болезни моей единственной дочери и помоги вылечить ее!

Напустил лама на себя важный вид, помудрил над желтой книгой судеб, а потом и говорит:

– Вашу дочь требует к себе Черный Лусад-хан. Только этому водяному под силу исцелить Наран-Сэсэг. Если по доброй воле не пошлете больную дочь к Лусад-хану, она не проживет и недели А если поторопитесь, глядишь, и вернется она в скором времени живой и здоровой.

Очень огорчило отца такое требование.

– Да мы и дороги к Лусад-хану не знаем, – говорит он.

– Об этом не беспокойтесь. Все хлопоты я беру на себя, – заверил лама и, не мешкая, принялся за дело. Приказал он плотникам сколотить сосновый ящик, да такой, чтобы в него вода не просочилась и чтобы Наран-Сэсэг в нем уместиться могла. Положили на дно самую лучшую одежду вместе с украшениями и запас еды на неделю.

Перед тем как самой войти в ящик, Наран-Сэсэг обратилась к отцу с последней просьбой:

– Отпустите со мной рыжую собаку Гуриг, больше мне ничего не надо.

Так и сделали: посадили вместе с девушкой в сосновый ящик рыжую собаку Гуриг, закрыли крышкой и заколотили накрепко гвоздями.

– А теперь поднимитесь вверх по реке и пустите ящик по течению, по самой стремнине, – научает лама. Сам же сел на коня и поскакал берегом к низовью реки. Приехал домой и говорит семерым своим послушникам-хуваракам[7]:

– В скором времени сюда приплывет сосновый ящик. Поймайте его, бережно вытащите на берег, внесите в дом и поставьте перед божницей. Да смотрите, крышки не открывайте, не то большой грех получится!

Кинулись хувараки выполнять приказание.

Тем временем ехал берегом парень-пастух на своем сивом быке. Видит– плывет по стрежню реки деревянный ящик, на волнах качается.

«Что бы это могло быть?» – подумал парень.

Мигом сбросил он одежду и поплыл наперерез ящику. С большим трудом вытолкал парень свою находку на берег, отодрал крышку – и вышла из ящика девица невиданной красоты.

– Вынь со дна все, что найдешь. Только не выпускай рыжую собаку Гуриг, – говорит Наран-Сэсэг своему спасителю.

Оставил парень рыжую собаку Гуриг в ящике, снова заколотил крышку и столкнул в воду. А сам сел на сивого быка, посадил позади себя красавицу Наран-Сэсэг и не спеша поехал к своей избушке.

– Чей ты будешь? Чем живешь? – спрашивает его дорогой Наран-Сэсэг.

– Я – бедный пастух, – отвечает парень. – Кормлюсь остатками с ханского стола, да еще собираю в степи зерна гречихи, выкапываю сладкие корни саранки, тем и живу.

Рассказала и Наран-Сэсэг о себе, а когда вошли они в бедную избушку пастуха, когда увидала девушка холостяцкий беспорядок да грязь по колено, то, засучив рукава, взялась за дело: что надо было вычистить – вычистила, что надо было выскоблить – выскоблила, и приняло жилище пристойный вид.

А семеро хувараков сидят на берегу, ждут, когда ящик покажется.

– Плывет, плывет! – закричал наконец самый глазастый из них.

Схватили хувараки железные крючья, вытянули ящик на берег. Дружно взвалив на плечи, отнесли его в дом своего учителя и поставили перед божницей.

– Все ли сделали, как я наказывал? – спрашивает их лама. – Не обронен ли ящик по дороге? Не открыта ли его крышка?

– Да разве мы посмеем вас ослушаться, ламбагай[8], – отвечают семеро хувараков.

– Тогда исполните еще один мой наказ, – говорит им лама. – Отправлйтесь за семь перевалов, посмотрите, как там люди живут. Да сильно не торопитесь, возвращайтесь не раньше завтрашнего вечера.

Отправились хувараки за семь перевалов. А лама кинулся открывать заветный ящик. От предвкушения близкой встречи с красавицей Наран-Сэсэг спутал лама слова молитвы с песенкой о двух влюбленных. «Потерпи, солнцеликая! Потерпи ясноокая! – мурлычет лама себе под нос. – Сейчас я выпущу тебя!» С этими словами заскрежетал последний гвоздь, открылся ящик, и вышла оттуда не солнцеликая Наран-Сэсэг, а огромная рыжая собака. Ощетинилась она при виде ламы, бросилась на него и разорвала в мелкие клочья, а останки своим огненно-рыжым хвостом по ущелью размела.

Долго кликали своего учителя вернувшиеся на другой вечер хувараки, да так и не дозвались.

А парень-пастух ни на шаг от своей красавицы-жены не отходит, день и ночь ею любуется, налюбоваться не может. Совсем забыл о том, что он единственный в доме добытчик.

Вот когда съестные припасы кончаться стали, Наран-Сэсэг и говорит мужу:

– Сходил бы ты за зернами гречихи, за корнями саранки.

В ответ на это муж еще пристальнее уставился на нее, глаз оторвать не может.

Тогда Наран-Сэсэг нарисовала на бересте свой портрет и отдала мужу со словами:

– Теперь я всегда буду с тобой.

Сел пастух на своего сивого быка и отправился в степь поискать чего-нибудь съестного. Проедет немного, вынет бересту из-за пазухи, посмотрит на портрет и дальше правит. На одном из перевалов вынул парень бересту в очередной раз, но налетевший вихрь вырвал ее из рук унес портрет невесть куда.

Весь в слезах воротился парень домой и поведал жене о случившемся.

– В какую сторону унесло бересту? – спрашивает жена.

– В южную, – отвечает парень сквозь слезы.

– Вот это хуже всего, – опечалилась Наран-Сэсэг. – Хан южных владений давно разыскивает меня. Если к нему в руки попадет мой портрет, то по твоим горячим да по остывшим следам он найдет нашу избушку. Как нам быть тогда? Как оборониться от беды, если у тебя кроме железной лопаты, а у меня кроме тонкой иглы другого оружия нет?

Совсем загрустили они. Сидят, обнявшись. Вверх поднимут глаза – засмеются не по-доброму, вниз опустят – зарыдают горько-горько.

– Если меня похитят, ты все равно не забывай обо мне, – говорит Наран-Сэсэг своему мужу. – Ищи непрестанно, распрашивай обо мне бывалых людей. Вот тебе золотое колечко. Когда узнаешь о месте моего заточения, дашь о себе знать этим кольцом.

Словно черный вихрь, налетели на следующий день чужие люди на избушку и похитили Наран-Сэсэг.

Погоревал парень день, потужил другой, а потом оседлал сивого быка и отправился на поиски своей жены.;елый год скитался он по степным да таежным дорогам. Наконец повстречался ему старик-табунщик, пасший ханских лошадей.

– Здравствуйте, молодец, – говорит старик. – Копыта твоего быка так сильно стерты, что без труда можно догадаться: долог и труден был твой путь. А вот куда он лежит – сам поведай.

– Была у меня жена-красавица по имени Наран-Сэсэг. Жили мы с ней в любви и согласии. Но однажды налетели люди хана южных владений и украли мою жену. С той поры я ищу ее по всему свету, – со вздохом закончил свой рассказ парень-пастух.

– Выходит, молодец, ты недалеко от своей цели, – заключил старик. – Потому что я пасу коней того самого хана южных владений. Видать я не видал, но слыхать слыхал, что в ханских покоях появилась год назад девица невиданной красоты. Молодые и старые скотницы говорят, будто она частенько наведывается к ним и рассказывает ту же историю, что поведал ты мне. Выходит – нашел ты свою жену. Сегодня поведу я на ханское подворье лучшего жеребца из табуна. Может быть, и удастся мне увидеться с Наран-Сэсэг, перемолвиться с ней словом.

– Тогда передай ей вот это колечко, – попросил парень, сняв со своей руки золотое кольцо.

Привел старый табунщик необъезженного жеребца на ханское подворье, а сам по сторонам поглядывает. Видит – сидит у решетчатого окна ясноокая красавица. Сразу понял старик, что это Наран-Сэсэг. Положил он на правую ладонь золотое колечко, сверкнуло оно рассветным лучом; положил на левую – блеснуло оно утренней зарницей. Увидала его Наран-Сэсэг и спрашивает:

– Дедушка, миленький, откуда у вас это колечко?

– Оттуда, где один славный парень своего сивого быка пасет, – отвечает старик.

– Пусть этот парень явится завтра же к дворцовым вовротам в одежде нищего, – наказала Наран-Сэсэг и щедро одарила старика золотыми монетами.

Как услышал парень-пастух добрую весть от старика-табунщика, от радости покой и сон потерял. Еле дождавшись утра, оделся он поплоше, сел на своего сивого быка и отправился во дворец. Только подъехал к воротам, как набросилась на него стража и давай отгонять. Выглянула в окно Наран-Сэсэг и говорит:

– Под нашими окнами никому уже и пройти нельзя.

Выглянул вслед за ней хан и проворчал:

– Как он грязен и нищ! Я сейчас же прикажу затравить его собаками.

– Бурханом заклинаю – не делать этого! – взмолилась Наран-Сэсэг. – по доброму старинному обычаю убогого человека следует приветить, накормить и обогреть. Неужто вам корочки хлеба и глотка чаю жалко? – вконец обиделась красавица.

«Если она так добра к последнему нищему, то, может быть, и со мною будет поласковее», – подумал хан и велел впустить оборванца во дворец.

Привязал парень своего сивого быка к серебряной коновязи, переступил порог ханских покоев и сел возле двери.

Поставила Наран-Сэсэг перед нищим серебряный с позолотой стол. Стала угощать странника, как дорого гостя. Да так ласково с ним заговорила, так нежно, что хан от злости почернел и удалился за десять занавесок.

Угостила Наран-Сэсэг своего любимого на славу и с большими почестями проводила его за ворота.

Тут хан и высказал обиду.

– Ты за целый год, – говорит, – не сказала мне столько слов, сколько нежностей выслушал этот оборванец. Может быть, мне тоже стать нищим и тогда я смогу рассчитывать на твою доброту?

– Это самое мудрое решение, – нежно улыбнулась Наран-Сэсэг.

От этой улыбки хан совсем голову потерял.

– Верни оборванца! – кричит.

Вернула Наран-Сэсэг любимого мужа.

– Снимай свои отрепья! – приказал хан. – Побудь пока в моих одеждах. В них тебя не больно приголубят да приласкают.

Облачился хан в нищенское платье, а Наран-Сэсэг говорит ему:

– Садись на сивого быка и отправляйся в дальний путь. Через три дня ждут тебя у дворцовых ворот. Посмотрим, каким ты вернешься.

Выехал хан в лохмотьях, прикрывая лицо руками, чтобы неузнанным остаться, А Наран-Сэсэг строго-настрого наказала слугам: «Если с юго-восточной стороны появится оборванец, прикрывающий глаза руками, то знайте – это злой человек и расправа с ним должна быть короткой».

Два старших батора выкопали семисаженную яму, а самые знатные нойоны прикатили камень величиной с быка. На третий день появился хан. Крадучись, прикрывая лицо руками, пробирался он к своему дворцу. Но тут налетели на него баторы, сбросили в семи саженную яму и придавили сверху камнем величиной с быка.

– Это мы коварного врага одолели! Хитрющую лису перехитрили! – радовались нойоны, расходясь по домам.

А парень-пастух вернулся со своей женой Наран-Сэсэг на родину, и зажили они счастливо.

Сорока и ее птенцы.

Однажды сорока обратилась к своим птенцам со словами:

– Дети мои, вы уже выросли, и настало время вам самим добывать еду и жить своей жизнью.

Сказала она так и, оставив гнездо, полетела с птенцами в соседнюю рощу. Показала им, как ловить мошек да букашек, как из таежного озера воду пить. Но птенцы ничего не хотят делать сами.

– Полетим обратно в гнездо, – хнучут они. – Как было хорошо, когда ты приносила нам всяких червячков и пихала в рот. Никаких забот, никаких хлопот.

– Дети мои, – вновь говорит им сорока. – Вы уже стали большими, а моя мать выбросила меня из гнезда совсем маленькой…

– А если нас подстрелят из лука? – спрашивают птенцы.

– Не бойтесь, – отвечает сорока. – Прежде чем выстрелить, человек долго целится, так что проворнная птица всегда успеет улететь.

– Все это так, – загалдели птенцы, – но что будет, если человек кинет в нас камнем? Такое может сделать любой мальчишка, даже не прицеливаясь.

– Для того чтобы взять камень, человек нагибается, – отвечает сорока.

А если у человека окажется камень за пазухой? – спросили птенцы.

– Кто своим умом дошел до мысли о спрятанном за пазухой камне, тот сумеет спастись от смерти, – сказала сорока и улетела прочь.

Старик Хоредой.

Прежде в счастливые времена жил на свете старик Хоредой. Имел он двадцать черных баранов, пасшихся на неистощимых лугах, а кроме того – двух гнедых жеребцов, один из которых был отменным скакуном, а другой прихрамывал на обе передние ноги.

Всего вдоволь было у старика Хоредоя, и жил он, забот не зная. Случилось однажды так, что лучшая из овец его стада принесла белого ягненка. Не сразу Хоредой заметил приплод в отаре. Тем временем прилетели две вороны и выклевали у ягненка глаза.

Рассердился старик, сел на скакуна, кинулся в погоню за воронами, догнал их и, вырвав у каждой по одному глазу, вставил ягненку вместо выклеванных. Стал ягненок видеть лучше прежнего. А вороны полетеди к Эсэгэ-малану[9] жаловаться: мол, выколол нам старик глаза, догнав нас на своем быстром скакуне.

Рагневался Эсэгэ-малан на старика и послал девять волков съесть быстроногого скакуна. Но старик почувствовал недоброе и спрятал скакуна, а на его место привязал хромого жеребца. Пришли ночью волки и съели хромого. Только они ушли, старик сел на скакуна и мигом догнал серых, бежавших мелкой трусцой после сытной еды. Снял старик шкуры со всех девяти волков, оставив лишь кисточки на хвосте, и воротился домой.

Взвыли волки и кинулись к Эсэгэ-малану с жалобой: спустил, мол, старик со всех шкуры, после того как съели мы у него по ошибке плохонького жеребца вместо скакуна.

Пуще прежнего разгневался Эсэгэ-малан, призвал девять шулмусов[10] и приказал им привести Хоредоя. А старик загодя закрыл все ворота на запоры, все двери на засовы и непрошенных гостей дожидается. Пришли шулмусы, сунулись в ворота, да не тут-то было! Крепки засовы и запоры у старика Хоредоя! Ходят шулмусы вдоль забора, заглядывают в щели, а войти не могут. чтобы отвадить непрошенных гостей, вскипятил Хоредой котел воды и выплеснул на злую нечисть.

Взвизгнули девять шулмусов и побежали жаловаться Эсэгэ-малану: мол, ошпарил нас вредный старик крутым кипятком.

Вышел из терпения Эсэгэ-малан, сел на облако и полетел к Хоредою, чтобы громом и молнией наказать его за нанесенные обиды да непокорность.

У старика Хоредоя – своя голова на плечах. «Если я гонцов Эсэгэ-малан обидел, – думает он, – то не появится ли в моем доме само божество?» Приготовил старик девять котлов тарасуна[11], поймал белого барана для заклания и вышел на улицу встречать небесного гостя.

Вот прилетел на облаке Эсэгэ-малан, увидел, что хоредой приготовился совершить жертвоприношение, и божественный гнев его остыл.

– Зачем ты, старик Хоредой, вырвал по одному глазу у моих ворон? – спросил Эсэгэ-малан, спустившись на землю.

– Разве ты не знаешь, что они выклевали глаза у белого ягненка, предназначенного тебе в жертву? – говорит Хоредой.

– А почему ты снял шкуры с девяти моих волков, которых я послал съесть твою лошадь?

– Так ведь они съели не того коня, которого ты им велел съесть, – отвечает Хоредой.

– А почему ты ошпарил кипятком девятерых моих шулмусов, посланных за тобой?

– Откуда мне знать, что это твои посланцы. Уж больно по-воровски они себя вели. Вот я их и ошпарил.

Остался Эсэгэ-малан доволен ответами Хоредоя, принял его жертвоприношение и воротился на небо. А старика с тех пор никто не обижал.

Счастье и Горе.

В давние времена держал богач в работниках бедного человека. Девять лет гнул бедняк спину на богача, а из долгов не вылезал. Не было у него ни хлеба, чтобы прокормить свою семью; ни скотинки, которая бы прошлась по двору; ни собаки, которая бы тявкнула в волчью ночь.

Однажды молотил бедняк при лунном свете хозяйский хлеб и увидел в поле двух маленьких мальчиков. Они собирали оброненные колоски и втыкали их в снопы. Очень удивился бедняк, затаился у соломенной копны и, когда мальчики приблизились к нему, схватил их за руки.

– Кто вы такие? – спрашивает. – Почему ходите по ночам, собираете колосья и втыкаете их в снопы?

– Мы Счастье богатого человека, – отвечают мальчики. – Мы подбираем все, что он потеряет или может потерять.

– А мое Счастье вы не видели? Нет ли у меня таких помощников, как вы? – спрашивает бедняк.

– Нет у тебя таких помощников, – отвечают мальчики. – Хуже того: вот уже девять лет живет в твоем доме Горе горемычное, и пока от него не избавишься, не видать тебе Счастья, как своих ушей.

– Как же мне освободиться от Горя горемычного?

– Кончай молотьбу и уезжай от богача, – наставляют бедняка мальчики. – Когда начнешь собираться, вылезет из-за печи Горе горемычное и попросит взять его с собой. не спеши отказывать, посади Горе в бочку, бочку законопать и зарой в пустынном месте. А потом забирай жену и детей да подавайся в город. Там доведется тебе рыть колодец у знатного сановника. Смотри в оба – и на дне колодца увидишь драгоценный камень. Он и принесет в твой дом Счастье.

Обмолотил бедняк хозяйский хлеб и стал в город собираться. Взял у добрых людей лошадь с телегой, посадил на телегу жену да четверых своих детишек и хотел было дом запереть, как вдруг услышал плач на остывшей печи.

Вернулся бедняк и видит – сидит на печи дитя не дитя, старичок не старичок, а мужичок с локоток, и горько плачет.

– Вы меня забыли с собой захватить, – говорит.

– Если я посажу тебя на телегу и у всех на виду повезу в город, люди станут надо мной смеяться: мол, бедняк с Горем горемычным расстаться не может, повсюду за собой таскает. Садись-ка ты в бочку, там тебя никто не увидит.

Согласилось Горе, забралось в бочку, а бедняк закрыл ее крепко-накрепко, отвез на пустырь и закопал у подошвы большой горы.

Вот приехал бедняк в город. Только явился он на базар, как повстречал богатого сановника и подрядился выкопать ему колодец.

Копает бедняк неделю, копает другую, а воды все нет и нет.

– Что за чертовщина? – говорит он жене. – Скоро уже землю насквозь пройду, а водой и не пахнет. Не заплатит мне сановник ни гроша за такую работу. Чем же я детей кормить стану?

На другой день наткнулось острие лопаты на что-то твердое. Сверкнула ослепительная искра и не погасла. Глянул бедняк, а это – драгоценный камень переливается всеми цветами радуги.

Завернул бедняк находку в тряпицу и отнес самому ученому в городе человеку. Ученый повертел камень в руках и повел бедняка к правителю города. Оробел бедняк, переступив порог ханского дворца. но правитель, услыхав о редкой находке, приказал на месте колодца построить прииск, а присматривать за прииском поставил бедняка, пожаловав его в сановники.

Услыхал об этом богач, который жил со Счастьем, и немало удивился. Поехал он в город, разыскал бывшего своего работника, расспрашивать начал:

– Скажи на милость, как тебе удалось разбогатетть столь быстро?

– Молотил я твой хлеб, – стал рассказывать бывший бедняк, – и увидел двух маленьких мальчиков. Они собирали оброненные колосья и втыкали их в снопы. Поймал я мальчиков, и научили они меня, как избавиться от Горя. Посадил я свое Горе горемычное в пустую бочку, законопатил ее и зарыл на пустыре у подошвы высокой горы. А про Счастье мое – это уже другой разговор. У каждого свое Счастье, и ты не обойден им.

«Может быть, и свое, но твое-то Счастье лучше», – позавидовал богач, возвращаясь домой. увидел он пустырь у подошвы большой горы, отрыл закопанную бочку и выпустил Горе на волю.

– Возвращайся, – говорит, – к своему хозяину.

– Не пойду, – заупрямилось Горе. – Он снова посадит меня в бочку и зароет в землю. Лучше я у тебя останусь.

С этими словами вцепилось Горе горемычное в телегу богача и приехало вместе с ним на подворье. Зашел богач в дом, и Горе вслед за ним.

С тех пор сколько бы богачево Счастье добра ни принесло, все пускало по ветру Горе горемычное.

Умный Бадма и глупый лама.

Когда-то, в очень давние времена, у одного старика жил на воспитании сирота, мальчишка Бадма. Кто у Бадмы были родители, никто не знал, а старику это было все равно. Жил себе Бадма, жил и старика называл дядей.

Однажды Бадма играл вместе с другими ребятами на дороге. Строили они город и такого настроили из палок и камней, что ни пройти, ни проехать. А в это время по дороге ехала арба, а на арбе сидел лама. Увидел лама, что ребята своими постройками дорогу загородили, рассердился и стал кричать:

– Эй, дети! Почему на дороге играете? Всю загородили. Уберите немедленно, или я вам уши оторву!

Дети испугались и убежали, а Бадма не убежал и не испугался. Спросил ламу:

– Разве бывает, чтобы город человеку дорогу уступал? Человек объезжает город.

Лама не нашелся, что ответить объехал ребячью постройку. Объехал, поехал дальше и подумал: «Как же так? Я, мудрый лама, не сумел мальчишке ответить. Теперь все станут говорить: «Наш лама глупее ребенка!» Ну, погоди! Я тебе завтра покажу, как с ламой надо разговаривать!» Сильно рассердился лама и утром на другой день поехал к юрте, где жил Бадма.

Подъехал и видит: старик и Бадма на быках землю пашут. Лама подозвал Бадму и спросил:

– Эй, мальчишка! Сколько раз ты кругом своего участка с сохой обошел?

Бадма подумал и ответил:

– Я не считал. Но не больше чем ваша лошадь сделала шагов от дому.

И опять лама не нашелся, что ответить мальчишке и от этого рассердился еще сильнее. А тут, как назло, увидел, что дядя Бадмы посмеивается. Совсем рассердился лама, подъехал к старику и сказал:

– Сегодня вечером подои быка и приготовь мне простоквашу. Завтра приеду, подашь ее мне. А не сделаешь – быка заберу.

Старик не знал, как сказать ламе, что быков доить нельзя, а когда придумал, лама уже уехал. Увидел Бадма, что его дядя печальный, подошел к нему и спросил:

– Что с тобой, дядя?

– Велел мне лама быка подоить и простоквашу из его молока сделать. Не сделаю – быка отберет. Как быть?

– Не печалься, дядя! – сказал Бадма. – завтра я сам с ламой поговорю.

Утром лама приехал к юрте старика. Бадма сидел у входа. Лама строго ему приказал:

– Позови дядю!

– Нельзя ему сейчас, мудрый лама! – ответил Бадма.

– Как так нельзя, когда я приказываю?

– У нас бык телится, добрый лама. Дядя ему помогает.

– Глупый мальчишка! Никогда еще не было такого, чтобы быки телились. Ты врешь!

– Святой лама, но вы же сами велели быка подоить и вам простоквашу сделать. Вот дядя для вас и старается. Как только бык отелится, дядя его подоит и простоквашу сделает.

И еще раз лама не нашелся, что ответить Бадме, стал еще злее и велел сказать, чтобы старик немедленно явился к нему. Когда тот пришел, лама сказал:

– Мне нужна зольная веревка. Свей из золы ее и принеси мне. Трех баранов дам. Не совьешь веревки, не принесешь ее мне, твою юрту возьму.

Старик долго думал, как ламе сказать, что из золы нельзя веревку свить. Наконец придумал, хотел сказать, а ламы уже и нет дома – уехал.

Бадма увидел, что его дядя возвратился чем-то сильно опечаленный и спросил его:

– Что с тобой, дядя?

– Велел мне лама из золы веревку свить, ему принести. Трех баранов даст. Не принесу – юрту и все барахло возьмет. Как быть?

– Ложись спать, дядя – посоветовал Бадма. – А завтра отдашь ламе зольную веревку.

Старик улегся спать, а Бадма набрал соломы и свил из нее длинную веревку. Утром пораньше разбудил старика и сказал ему:

– Возьми, дядя, эту веревку и отнеси ламе. Расстели ее возле юрты и подожги с двух концов. Когда солома сгорит, позови ламу, чтобы взял веревку.

Старик забрал веревку, пошел к ламе и сделал все так, как велел Бадма. когда солома сгорела, он позвал ламу и сказал:

– Мудрый лама, я исполнил ваш заказ. Давайте, пожалуйста, трех баранов и берите веревку. А если вам еще зольные веревки понадобятся, то я наплету их по сходной цене.

Лама поскорее отдал старику трех баранов и выпроводил его. А сам потом долго молился, благодарил богов, что так дешево отделался.

Хитрый кот.

Жил на свете грозный медведь. Был он царем зверей в большом лесу. Но вот постарел медведь, не может лапой пошевелить. И начали ему досаждать мыши. Сна и покоя лишили, никакого сладу с ними нет.

Собрался медведь с силами и издал указ: «Уничтожить всех мышей!«Нашли звери хорошего кота и приставили ко медведю в караульные. Очень хитрым оказался кот: в своей службе сильно не усердствует, поймает для острастки одну мышку – остальные уже и носа не кажут из своих нор. Но стоит коту отлучиться, как мыши вновь семлеют и досаждают старому медведю. Чтобы такого не случалось, медведь приблизил к себе кота, стал с ним во всем советоваться, стал возле себя держать денно и нощно.

Но однажды занемог кот и оставил возле медведя своего сына. Стал котенок охранять медвежий покой: как увидит мышь, так сразу же и поймает. За одну ночь переловил всех мышей. Назавтра пришел старый кот, увидел передавленных мышей, очень рассердился, но еще больше опечалился.

– Глупая голова! – сказал он сыну. – За многие годы я не убил ни одной лишней мыши, чтобы было от кого охранять царя зверей, а ты за одну ночь расправился с ними: За верную службу медведь приблизил меня к себе, а ты – родной сын – лишил меня этой службы.

Через малое время дошел до царских ушей слух: «К великому счастью, в нашем лесу не осталось ни одной мышки!»– А раз так, – сказал медведь, то не должно остаться и ни одной кошки, ни одного кота.

Богатырь Байкал.

В старые времена могучий Байкал был веселым и добрым. Крепко любил он свою единственную дочь Ангару.

Красивее ее: не было на земле.

Днем она светла– светлее неба, ночью темна– темнее тучи.И кто бы ни ехал мимо Ангары, все любовались ею, все славили ее:.Даже перелетные птицы: гуси, лебеди, журавли-спускались низко, но на воду садились редко.Они говорили:

– Разве можно светлое чернить?

Старик Байкал берег дочь пуще своего сердца.

Однажды, когда Байкал заснул, бросилась Ангара бежать к юноше Енисею.

Проснулся отец гневно всплеснул волнами.Поднялась свирепая буря, зырыдали горы, попадали леса, почернело от горя небо, звери в страхе разбежались по всей земле, рыбы нырнули на самое дно, птицы унеслись к солнцу. Только ветер выл да бесновалось море богатырь.

Могучий Байкал ударил по седой горе, отломил от нее: скалу и бросил в след убегаюшей дочери.

Скала упала на самое горло красавице.Взмолилась синеглазая Ангара, задыхаясь и рыдая, стала просить:

– Отец, я умираю от жажды, прости меня и дай мне хоть одну капельку воды…

Байкал гневно крикнул:

– Я могу дать только свои слезы!..

Сотни лет течет Ангара в Енисей водой-слезой, а седой и одинокий Байкал стал хмурым и страшным.Скалу, которую он бросил вслед дочери, назвали люди Шаманским камнем.Там приносились Байкалу богатые жертвы.Люди говорили: «Байкал разгневается сорвет Шаманский камень, вода хлынет и зальет всю землю«Только давно это было, теперь люди смелые и Байкала не боятся…

Сильный и сметливый.

Сильный Хуштзй делал все благодаря только своей силе. А сметливый Баштай был очень умелым и умным. Хуштэй с помощью силы делал за месяц одну телегу. А Баштай, проявляя смекалку, прибегал к разным средствам, хотя нигде не учился, мастерил за месяц десять саней и еще кое-что. Продавал все это и добывал всегда деньги. Хуштзй завидовал Баштаю. Однажды он сжег все сани и телеги Баштая, когда тот был в гостях. Вернулся Баштай и видит – от саней и телег его остались одни черные угли. Жена Баштая говорит:

– Приходил Хуштзй и все сжег. Хотела выйти да сказать, но побоялась.

Собрал Баштай весь черный уголь в мешок, наполнил до половины и говорит жене:

– Этот уголь в город я повезу.

Сел он верхом на быка, взял с собой уголь и отправился в город. По дороге он проезжал мимо владений богатого хана Хартагая.

Три дочери Хартагай-хана сидят возле дворца. Баштай посмотрел на них. А те спрашивают:

– Баштай, куда ты едешь?

– Еду в город.

– А что у тебя в мешке?

– Деньги.

– Покажи нам эти деньги, – просят они.

– Отстаньте! Стоит ханским дочерям взглянуть на них, как сразу эти деньги превратятся в черный уголь. Когда превратятся они в черный уголь, вы что мне за это деньги отдадите?

Ханские дочери требуют развязать мешок, обещают ему деньги. Развязали мешок – там уголь черный лежит.

– Не деньги, а уголь здесь, – говорят девушки.

– Ведь говорил же я вам, что стоит только ханским дочерям взглянуть на деньги – они сразу прев-ратятся в черный уголь. Что же теперь делать?

Говорит Баштай. – Придется отцу вашему пожаловаться.

Стали ханские дочери его уговаривать:

– Ой, не говори нашему отцу. Сколько здесь углей, столько же денег насыплем в мешок. Иди в кузницу и высыпь там уголь.

Баштай высыпал в кузнице весь уголь и отдал тем девушкам мешок. Они насыпали в мешок столько денег, сколько было там углей.

Баштай с этими деньгами поехал в город, накупил там всякой всячины и вернулся домой.

Отпустил он быка, а свои покупки с деньгами занесли с женой домой. Охота сосчитать Баштаю деньги, да сил не хватает, отправляет жену к Хуштэю за счетами. Пошла жена к Хуштэю и просит счеты.

– Зачем вам счеты? – спрашивает Хуштэй.

– Баштай из города кое-что привез, видно, хочет деньги сосчитать.

Принесла жена счеты. Баштай высыпал деньги на половик и стал их считать на счетах. В это время заходит Хуштэй.

– Какой же ты хороший человек! – говорит Баштай. – Ты сжег десять моих телег и саней, превратил в уголь. Собрал я этот уголь в мешок и поехал на своем быке. Доехал до ворот хана и крикнул: «Кому нужен уголь черный?» Хан взял мой уголь, отдал мне деньги.

– Он и у меня может уголь купить? – спрашивает Хуштэй.

– Конечно, – отвечает Баштай.

– Повезу-ка я три мешка угля, – сказал Хуштзй и выбежал от Баштая. Прибежал домой, разрубил все свои телеги и сани, собрал еще кое-что, сверху наложил и сжег. Когда все сгорело, собрал два мешка угля.

– Поеду я к хану, – сказал Хуштэй жене, погрузил те два мешка и поехал. Доехал до хана ночью. Остановил быка возле ханских ворот, стал стучать в ворота и кричать:

– Кто возьмет черный уголь? Кто ханские деньги отдаст?

– У ворот кто-то громко кричит. Что с ним делать? – спрашивают сторожа у хана.

– Уголь высыпьте в кузнице, а самого отколотите и отправьте обратно на его быке, – отвечает хан своим сторожам.

Вышли ханские сторожа, заставили Хуштзя высыпать уголь в кузнице. Отколотили его и отправили обратно на быке с угрозами. Очень злой вернулся Хуштэй домой.

– Как приеду, сразу убью Баштая, – говорит он.

Не заходя домой, он заскочил к Баштаю. Баштая не было дома, жена сидит.

– Где Баштай? – спрашивает.

– Ушел в гости.

– Паршивый Баштай обманул меня, из-за него избили меня ханские сторожа. Не смог я уголь обменять на деньги. Раз Баштая нет, тебя убью, – сказал Хуштэй и прикончил ее.

Хуштэй ушел домой. Вернулся Баштай, а жена лежит мертвая. «Этот негодяй жену мою убил», – догадался он. Обмыл он труп жены, одел в красивую одежду, посадил спереди на своего быка, сам сел и поехал. Проезжает он мимо ханского дворца. Увидели его три дочери хана, стоявшие на дворе, и кричат:

– Баштай, куда поехал? Погоди!

– Бык мой пугливый.

Дочери хана побежали в его сторону. В зтот момент Баштай вытащил из кармана шило и воткнул в быка. Бык сразу же рванулся с ревом. Мертвая жена свалилась с быка. Кое-как Баштай удержал быка, а мертвая жена лежит на земле.

– Я же вам говорил, что бык у меня пугливый. Свалилась с быка жена моя и умерла. Что же мне теперь делать? Придется отцу вашему сказать, – говорит Баштай.

Заходит он к хану и говорит:

– Хан-батюшка, ехали мы с женой на своем быке. Подбежали к нам ваши три дочери и спугнули моего быка. Шарахнулся он и пустился вскачь, жена упала и померла.

Разгневался хан, вызвал трех своих дочерей и говорит:

– Зачем вы спугнули его быка и жену его убили? Очень страшным для нас это может обернуться. Мое имя будет опозорено, честь моя будет замарана. Все зто надо замять, помочь ему похоронить жену. Кому-то из вас придется за него замуж выйти!

Так Баштай похоронил свою жену, взял замуж одну из ханских дочерей, с нею вернулся домой. Приходит к нему Хуштэй.

– Где же такую красивую жену нашел? – спрашивает.

– С мертвой своей женой подъехал к ханским воротам и крикнул: «Кто возьмет мою мертвую жену и отдаст живую дочь?» Хан взял мою мертвую жену и отдал свою дочь, – отвечает Баштай.

– Всякому другому так может отдать? – спрашивает Хуштэй.

– Конечно.

Хуштэй побежал домой, приговаривая: «На ханской дочери хочу жениться», убил свою жену. Подъехал с трупом жены к ханским воротам к вечеру и кричит:

– Хан, возьми мою мертвую жену, отдай свою живую дочь!

Услышал это хан и говорит сторожам:

– Похороните его жену, самого побейте да домой отправьте.

Ханские сторожа заставили Хуштэя похоронить жену, самого поколотили и отправили обратно на быке. В большой ярости Хуштэй вернулся домой. «Баштая сразу убью и женюсь на ханской дочери», – говорит. Добрался до дома и сразу заскочил к Баштаю. Заходит – Баштай дома сидит.

– Паршивец такой, всегда хитришь да обманываешь. Заставил сжечь все мои сани, вынудил убить жену. Ханские сторожа меня избили, а теперь я тебя убью, – говорит.

Хуштэй затолкал Баштая в мешок и пошел в сторону озера. Дошел до озера, а оно замерзшее и проруби нет. Бросил Баштая на лед и пошел домой за топором и ломом. В зто время пришел подданный хана, чтобы прорубь сделать – напоить скот, и увидел мешок.

– Что же в этом мешке? – говорит он и трогает мешок. А в нем человек оказался.

– Почему ты в мешок залез? – спрашивает.

– У водного доктора лечусь. Один глаз у меня плохой да рука одна тоже. Быстрее развяжи мешок!

Подданный хана развязал мешок. Вылез Баштай из мешка. У ханского подданного одна нога была больная.

– Любой так может вылечиться? – спрашивает он.

– Конечно! – отвечает Баштай.

– Меня затолкай в мешок, – говорит тот.

Баштай затолкал его в мешок, крепко завязал и говорит:

– Придет человек, будет прорубь прорубать, ты ничего не говори, молчи. Он тебя поднимет и понесет к проруби, ты только молчи.

А сам Баштай отправился по другой дороге и погнал к своей жене, ханской дочери, скот. Пригнал скот и закрыл его во дворе.

А Хуштэй пришел на озеро, сделал прорубь и, перед тем как кинуть туда Баштая, говорит:

– Из-за тебя остался я без саней, наконец-то я убью тебя.

– Я не Баштай, я ханский подданный, прорубь прорубающий.

– Не ври! Опять хочешь обмануть!

Так затолкал Хуштэй ханского подданного в прорубь и покончил с ним.

– Наконец-то убил Баштая, возьму его жену, – говорит он.

Напевая песни, он идет домой. И вдруг видит, что во дворе у Баштая много скота. «Откуда же у Баштая столько скота появилось?» – подумал он и забежал к ним. Заходит – Баштай с женой сидят и едят.

– Я же тебя в прорубь затолкал. Как ты вышел? – спрашивает Хуштэй.

– Я попал на дно озера. Там встретился с тремя сыновьями водного Лубсан-хана. Они подарили мне этот скот. Я только что пригнал его.

– Это правда? – спрашивает Хуштэй.

– Конечно, правда!

– Любому они могут так отдать?

– Отдадут, еще больше могут дать.

– Спусти-ка ты меня в прорубь, – просит Хуштэй. Баштай сделал большую прорубь, чтобы Хуштэймог сам броситься туда. «Три ханских сына могут меня щедро одарить, спущусь я туда за скотом», – сказал он, прыгнул в прорубь и утонул. А Баштай стал жить да поживать с ханской дочерью и разводить скот. Так скончался сильный Хуштзй, а умный Баштай зажил счастливо.

Мэргэн Зорикто.

В старое, давнее время недалеко от Байкала жил богатый-пребогатый бурят по имени Сарай. Когда стала его одолевать старость, он позвал к себе в юрту жену-красавицу Долгор и спрашивает ее:

– Как же мы будем дальше без детей жить? Кому наше богатство достанется? Кто нам подаст чашку чая, когда мы с тобой захвораем?

– То верно, – отвечает красавица Долгор. – Худо без детей, ой как худо. Умрем, и некому даже глаз нам закрыть.

Попечалился Сарай вместе с Долгор, подумал и говорит:

– Нет большего счастья, чем иметь детей. Чем же мы прогневали бурхана ', что обделил он нас? Богатство, что мы имеем, от трудов наших идет, кругом степи и горы богаты травой, растет скот не по дням, а по часам.

Долго горевал богач, много ночей не спала красавица Долгор. Узнав о горе богача, бедный сосед пришел и посоветовал:

– Не тужите, все уладится. Принесу я вам из лесу такую траву, что от нее старый становится молодым, а бездетные большой семьей обзаводятся.

Обрадовался богач. Даже слезы выступили.

– Половину состояния тебе отдам, если твои слова сбудутся.

– Ничего мне от тебя не надо, Сарай, только выполни мой совет: пей ту траву, что я принесу, три раза в сутки, и у тебя будут дети на загляденье.

Ждет не дождется старый Сарай соседа с травой. Наконец сосед приходит и отдает ему пучок травы, которой богач в своих родных местах никогда не видел. Много ли времени прошло, мало ли минуло, никто не помнит. Только в один прекрасный день красавица Долгор разродилась и принесла сына. Потом – второго и третьего. Жили сыновья в довольстве, росли скоро.

Время быстро летит, прошло несколько лет, и сыновья стали взрослыми. Не нарадуется на них отец, а о матери и говорить нечего. Только и разговору, что о сыновьях. Подошли дни, когда двух старших уже женить надо. Пустились они по улусам ' и нашли себе таких жен, что ни в сказке сказать ни пером описать, одна красивее другой, обе такие мастерицы на все руки, что все одноулусники Сарая удивлялись, как можно было найти красавиц и мастериц, каких мало на белом свете. Унты сошьют – хоть год по степи и тайге броди – ни за что не износишь, рукавицы стачают так, что тепло не выпускают, а шубу скроят всем на удивление: в горах не замерзнешь, на льду Байкала ночуешь, как в теплой юрте. Всему этому тоже рад старый богач, а вместе с ним радуется и красавица Долгор. Только одно ее печалит, что младший сын, которого со дня рождения нарекли Мэргэном Зорикто, будто умом слаб, говорит мало, все больше молчит. От братьев старших стороной держится, старается на глаза меньше попадать. Все это заметила мать давно, да все боится сказать старому Сараю, вдруг он скажет, что плохо выносила его в утробе, раз от рождения такой. Вот как-то старый Сарай подозвал к себе Долгор и спрашивает:

– Чего ты все время хмурой ходишь? Может, горе на душе есть, скажи?

– Нет у меня никакого горя, – скрывая от мужа правду, сказала Долгор и отвернулась.

– Твое горе – мое горе, – сказал Сарай. – Может, я тебя чем обидел, ведь уставшему коню и уздечка в тягость.

Посмотрела на своего Сарая красавица Долгор, ничего не сказала и пошла прочь. Не по нраву пришлось это Сараю. Вернул он Долгор и спрашивает:

– Скажи мне, Долгор, правду ли я думаю, что младший сын наш дурак, или только прикидывается дураком?

– Не знаю, Сарай, не мастерица я пытать чужой ум.

Через день подзывает к себе Сарай младшего сына Мэргзна Зорикто и говорит ему:

– Вот тебе, сын мой, деньги, иди в город и купи себе чего хочешь.

– Ладно, схожу, – ответил Зорикто и сразу же направился в город.

Пошел Зорикто в город не торопясь. Где кустик увидит, остановится, посмотрит и дальше путь держит. Подолгу сидел он у ручейков, любуясь, как вода переливается на камнях, как маленькие рыбки в погоне за пищей снуют с быстротою пули. Все это очень интересно Зорикто. Увидит высокую толстую лиственницу и на нее заглянет. Любопытный он был, а спросить не у кого: почему лиственница растет до самого неба, почему береза белая и так соку в ней много, почему кедрач не везде растет, а только в стороне от жилых мест. Чем и как звери живут, почему птицы летают, а он вот, Зорикто, только по земле умеет ходить.

Так в думах да раздумьях Зорикто дошел до города. Зашел он в одну лавку, ничего не купил, заглянул в другую, тоже ничего подходящего не нашел, и подался он на базар. Тут народу видимо-невидимо, всё больше продают, а не покупают. В такой толпе и заблудиться можно; хуже, чем в тайге. Походил, походил Зорикто, потолкался и пошел домой ни с чем. Приходит к отцу с матерью, ложится спать и спит больше суток. Умаялся дорогой, шутка ли, пешком в город сходить. Проснулся Зорикто, отец его спрашивает:

– Чем порадуешь старика, что купил?

– Ничего не купил, – отвечает Зорикто.

– Зачем же ты тогда ноги ломал?

– Искал бурхана, не нашел, вот и пустым пришел домой. Кроме бурхана, мне ничего не надо.

– А знаешь ли ты, что такое бурхан? – спросил отец сына.

Ничего не сказал Зорикто, он только надел шапку, попрощался с отцом и сказал:

– Ну, отец, будь здоров, счастливо тебе оставаться. Мне пора в путь-дорогу, пойду себя покажу, людей посмотрю.

Вышел Зорикто из юрты, посмотрел на четыре стороны и пошел, откуда солнце восходит. Отец вслед ему сказал:

– Найдешь бурхана – покажи мне.

Тогда еще о бурханах буряты ничего не знали, не видали, что собой они представляют.

– Найду – обязательно покажу, – обернувшись к отцу, ответил Зорикто. Долго шел Зорикто на восток, потом повернул на запад. Пока он шел, одноулусники смеялись и говорили, что Зорикто настоящий дурак, ни с того ни с сего вздумал искать бурхана. Кому нужен этот бурхан и есть ли он на свете? Так потешались над Зорикто долго, пока не забыли, что такой есть на свете. А Зорикто тем временем идет себе и идет, не зная отдыха, не ведая печали. Заблудиться он не мог, он умел читать звезды, знал, как солнце поворачивается, когда оно на запад идет, от востока начиная свой путь.

Через несколько дней пути он видит – перед ним стоит плохонькая юрта, а около нее девушка. Как только девушка заприметила юношу, сразу же вошла обратно в юрту. Остановился Зорикто, поглядел, как из юрты дым идет и под самое небо уходит. Огляделся Зорикто по сторонам и решил мимо юрты не про-ходить, зашел в нее. В юрте жила старуха со своей немой дочерью. Старуха встала, поздоровалась с мо-лодцем, спросила:

– Откуда и куда, добрый молодец, путь держишь?

– Иду счастье попытать, может, бурхана найду.

– То хорошо, – сказала старуха. – Моя дочь без языка, поклонись бурхану, и пусть дочь моя начнет говорить.

– Поклонюсь бурхану и попрошу, чтобы дочери вашей он речь дал.

Сказав, паренек быстро оделся и пошел дальше. Идет путем-дорогою, нигде не останавливается. Солнце уже закатилось, темнота началась. И видит: впереди чернеют какие-то кучи. Подошел поближе и увидел, что пропавший скот лежит. Попечалился Зорикто урэ-ну и тут же остался ночевать. Ночь проспал богатырским сном, а наутро пошел дальше. В зто время стражники местного царя объезжали владения и видят: чужестранец по их земле ходит. Забрали они его и повели к самому царю во дворец. Во дворце сидел царь в царском кресле по имени Соронзон. Завели Зорикто в царские палаты:

– Откуда ты, добрый молодец, куда и зачем путь держишь? – спрашивает царь Соронзон.

– Я сын богача Сарая Зорикто, иду бурхану по-клониться.

– Я царь Соронзон, как видишь, сижу без воды, весь скот гибнет, трава засыхает. Скоро царству моему конец. Попроси бурхана, чтобы он помог мне добыть воды.

– Буду стараться, – сказал Зорикто.

Доброго молодца напоили и накормили, стал он собираться дальше. Царь приказал своим слугам, чтобы парню дали на дорогу серебра и золота, и еще раз наказал ему, чтобы он постарался избавить все царство от засухи и чтобы Зорикто зашел к нему на обратном пути и доложил обо всем.

– Пусть не беспокоится ваш царь, – сказал Зорикто, – я выполню все, что надо, я вижу, как страдает простой народ. Он вымрет, если не будет воды.

Царь дал Зорикто в провожатые своих слуг, и они проводили его до самого моря. Остановился он у моря, огляделся: никого нету. Стал ходить вдоль берега. Черная дума на сердце легла. Как же перейти море? Это не ручеек перепрыгнуть. Запечалился наш Зорикто, загоревал. Время идет, а он все ходит. Как же быть? И вдруг он слышит чей-то голос:

– О чем ты думаешь, добрый молодец? Может, море перейти хочешь? Подойди сюда.

Удивился Зорикто, осмотрелся: никого нету, а голос слышал ясно. Что бы это значило? Ведь его здесь никто не знает.

– Кто кликал меня? – спрашивает Зорикто.

– Это я, рыба морская, стало жалко тебя, что море переплыть не можешь.

Пошел Зорикто прямо по берегу и видит: поперек моря лежит рыба большая.

– Это ты меня звала? – спрашивает Зорикто.

– Да, я.

– Зачем ты меня звала?

– Хочу тебе услужить. Только прежде скажи, откуда ты и кто ты? Куда и зачем путь держишь?

– Иду в путь дальний бурхану поклониться.

– Это хорошо, – говорит рыба. – Ты на мое счастье сюда попал. Вот уже десять лет лежу неподвижно. Попроси бурхана, чтобы он помог мне плавать. А теперь ты по моей спине можешь перейти море.

Долго шел он по спине рыбы и наконец добрался до другого берега. На берегу лиственницы толстые растут, вдвоем не обхватишь, за лиственницами кедрач до самых гор уходит, а дальше и горы видны, где, наверное, люди соболя и белку промышляют. Осмотрел все кругом Зорикто и подумал про себя: «Везде земля одинакова, Безде лес растет, табуны пасутся, коровы по траве ходят, люди зверей бьют и тем живут».

Остановился Зорикто почти у самого берега и стал искать место для ночлежки. Выбрал поляну, развел огонь, сварил чаю, попил и заснул крепким, богатырским сном. Спит и видит во сне, будто лежит он на берегу Байкала, около него конь спутанный ходит, на огне в чаше мясо варится, а мать сидит и поглаживает ему волосы, как зто делала, когда он был еще совсем маленький.

Утром рано проснулся Зорикто, не поел и пошел в путь-дорогу. Отошел немного от моря, поднялся на сопку и видит: перед ним стоит высокий-высокий дом, крышей в небо упирается, весь серебром и золотом блестит так, что смотреть на него прямо нельзя. Зорикто сразу догадался, что зто дом бурхана. Он прибавил шагу, перевалил одну гору, за ней другую и оказался около самых ворот бурханова дворца. Зашел Зорикто на крыльцо, и от сильного света у него пошли слезы, глаза не могли выдержать яркости и блеска. Зорикто собрался с силой, приоткрыл краешек двери и слышит:

– Молодец, Зорикто, что пришел ко мне. Говори, что надо, чем могу тебе помочь.

Зорикто от удивления слова вымолвить не может. Он сразу догадался, что здесь живет сам бурхан.

– Видишь ли ты меня? – спрашивает бурхан.

– Достоин ли я зтого? – отвечает Зорикто.

– Ты человек и я человек, значит, мы достойны друг друга. Говори. Чем могу, тем и помогу.

Осмелел Зорикто и говорит:

– Дорогой я встретил женщину, у нее немая дочь. Верни ей речь.

– Не печалься, Зорикто, той девушке вернется речь. Говори дальше.

– В одном из царств живет царь Соронзон. Беда у него, от безводья весь скот дохнет. Просил он, чтобы помог ты ему.

– Будет в царстве Соронзона вода. Пусть плодится скот. Без скота людям худо.

– Еще у меня одна просьба есть. Видел я, как в одном море большая рыба без движения лежит. Просила она тебя, чтобы ты ей вернул способность плавать, передвигаться.

– Будет плавать та рыба, как и все другие.

Долго еще стоял Зорикто перед бурханом, но ничего больше не просил, о себе слова не вымолвил. Только хотел Зорикто двери за собой закрыть, бурхан говорит:

– Старухина дочь начнет говорить, когда жениха увидит, скот в царстве царя Соронзона получит воду, если у истока реки откопать кости слона, которые завалили выход воде. Рыба начнет плавать и быстро передвигаться, если вытащить из ее рта драгоценный камень, который она закусила. Возьми этот камень, разбей его и раздай народу. Люди сразу на земле заживут хорошо, перестанут голодать, не будут знать ни нужды, ни горя.

Мудрый старик этот бурхан, он совсем не святой, если заботится о простых бурятах.

– Я буду тебя славить, – сказал Зорикто. – Ты оказал всему человеческому роду большую услугу. Того, кто служит людям, забывать нельзя.

Бурхан этих слов не слыхал. Он был в то время в своих палатах и говорил слугам, чтобы они дали Зорикто на дорогу золота и серебра, мяса. А еще велел бурхан дать Зорикто коня, который должен перенести его через моря и доставить домой. Перед самым отъездом Зорикто бурхан вышел на крыльцо и напутствиз сказал:

– Ты, проницательный, мудрый Мэргзн Зорикто, и впредь заботиться должен о своем народе. Поезжай домой, пусть порадуются встрече с тобой отец с матерью и все, кому ты приносишь добро. С богом отправляйся в долгий путь, пусть тебе светят луна, звезды и озера.

Несет соловка[12] Мэргэна Зорикто выше леса стоячего, мимо облака ходячего. Не заметил, как он около моря оказался. Видит, перед ним рыба поперек моря лежит и не шевелится. Увидела она Мэргэна Зорикто и спрашивает:

– Что сказал бурхан, буду ли я передвигаться?

– Отдай ты мне свой драгоценный камень, что у тебя во рту, и тогда ты поплывешь.

– Верю тебе, Зорикто, – говорит рыба, – возьми камень.

Раскрыла рыба рот, приподняла голову и отдала ему камень. Заблестел тот драгоценный камень так, что озарилось все на земле. Только одно солнце в состоянии было разогнать те лучи, которые шли от камня. Зорикто слез с солового, взял камень в руки и в это время услыхал всплеск воды. То рыба недвижимая нырнула, вильнула своим хвостом и поплыла куда глаза глядят. «Как же быть с камнем?» – задумался Зорикто. Увезти нельзя, шибко большой и тяжелый, разломать – силы не хватит. Призадумался еще горше и сказал сам себе:

– Может, звери и птицы мне помогут. Дай-ка кликну я их.

И кликнул. В тот же час к берегу моря подошло так много зверей, что они сразу же разломали камень. Птицы подхватили осколки и разлетелись в разные стороны, чтобы их все раздать народу. С камнем все было кончено. Сел на своего соловку Зорикто и цоехал дальше. Приезжает в царство царя Соронзона. Царь вышел навстречу и спрашивает:

– Какими новостями, сын мой, ты обрадуешь меня?

– Твоя просьба, царь, исполнена. Будет у тебя в царстве воды сколько хочешь.

Царь обрадовался, велел своим слугам накрыть столы, угостить путника самыми дорогими блюдами. За столом Зорикто сказал:

– У истока реки пропал слон, кости его перекрыли родник. Надо откопать слона, и тогда берега наполнятся водой.

Собрал царь Соронзон со всего своего царства людей, и стали они копать родник у истока реки. Покопали немного, и такой фонтан воды поднялся, что река сразу из берегов начала выходить. Радуется царь, довольны и люди царства Соронзона.

– Чем же мне тебя наградить? – спрашивает царь Соронзон.

– Ничего мне не надо, скажи доброе слово на дорогу, и я пойду.

Царь Соронзон велел дать юноше золота и серебра столько, сколько он захочет. Но самое ценное, что дал царь Соронзон, – скот. За это Зорикто поблагодарил царя.

Понес соловка Зорикто дальше. Ехал, ехал Зорикто, много долин и гор миновал, много речек переплыл, и вот перед ним дом старухи, у которой дочь без языка. С громким лаем встретила Зорикто собака старухи. Выходит ему навстречу дочь и говорит:

– Мама, к нам едет на соловом коне тот добрый молодец, что заходил к нам, когда пешком шел.

Мать страшно удивилась: восемнадцать лет дочь не говорила, и вдруг к ней вернулась речь. Она выбежала на двор и видит, что с солового коня слезает тот юноша, который шел на поклонение бурхану.

– Какую новую весть ты нам принес? – спрашивает старуха.

– Мудрый бурхан сказал, что как только ваша дочь увидит суженого, так сразу у нее появится речь.

– То верно, восемнадцать лет дочка моя была немой и вот сейчас увидела тебя и сразу заговорила.

Тут и сама дочь сказала, что как только она увидела Зорикто, так сразу к ней вернулась речь.

– Раз ты увидела меня и к тебе вернулась речь, значит, волею бурхана ты должна стать моей женой.

– Так и быть должно, – ответила дочь старухи, – ведь за восемнадцать лет я много видела молодых людей и никто не мог мне вернуть речи. Только ты один это смог сделать, потому я буду тебе верной женой.

– Не хочу я видеть разлуки вашей, станьте мужем и женой, – подтвердила мать.

Зорикто посадил на коней дочь и старуху, и поехали они все вместе. Недолго ехали и видят: стоят на берегу моря рыбаки и ловят рыбу.

– Эй, добрые люди, дайте мне одну рыбу! Зорикто слез с коня, подошел к неводу и выбралсамую большую и толстую рыбу. Пошел с рыбой вдоль берега да и обронил рыбу. Та сразу в воду, вильнула хвостом и сказала:

– Ты, добрый молодец, постой здесь, а я поплыву в море и скажу о тебе моему отцу.

– Что это за рыба? – удивляется Зорикто. – Говорит человеческим голосом и плавает так быстро.

Не успел Зорикто сказать двух слов, как видит – подъезжает к нему на сивом коне человек, говорит:

– Садись сзади за мной на моего коня и поедем, тебя морской царь в гости зовет.

– Как же я в воде поеду, зто не по мне, я привык по степям, в тайге ездить, в воде никогда не бывал, боюсь.

– Ничего, – ответил человек. – Садись за мной и поедем.

Не хочет Зорикто расставаться со своим соловкой. Он взял повод в руки, а сам уселся на коня морского слуги, и так они въехали в море. Вот едут, едут, и вдруг перед ними большой и длинный железный мост появился. Поехали они по мосту, который вел прямо во двор водяного царя. Подъезжают к крыльцу. Навстречу – водяной царь.

– Милости просим к нам во дворец, молодой человек.

Он подошел к Зорикто, поцеловал его, взял за руку и повел к себе в палаты. Там уже были приготовлены разные яства, от которых ломились столы, и они стали есть да пить. За обедом водяной царь говорит:

– Ты, добрый молодец, спас мою единственную красавицу дочь. Не будь тебя, пришлось бы мне горевать всю жизнь без моей любимой красавицы, погибла бы она от рук злых людей. Чем же мне отблагодарить тебя за спасение дочки, каково твое желание?

– Ты царь и знаешь, как дорого ценится человеческая жизнь. Дай мне какую-нибудь драгоценность, и я буду доволен.

– Как тебя зовут, молодой человек? – спросил царь.

– Меня зовут Мэргэн Зорикто.

– Так вот, Мэргэн Зорикто. Я дам тебе одну волшебную шапочку, доху и золотой молоток. Ударишь золотым молотком по земле – перед тобой сразу вырастет золотой дом. Наденешь волшебную шапочку – станешь невидимкой, а когда облачишься в яманью доху, то и в огонь идти можно, стоит ею тряхнуть – и пойдет проливной дождь. Думаю, что зти драгоценности будут неплохой платой за спасение от смерти моей дочери-красавицы.

– Прежде чем взять от тебя столь драгоценные подарки, – сказал Зорикто, – мне надо их попробовать.

– Принесите все драгоценности! – крикнул царь. Принесли все зто и положили перед Зорикто. Онвзял молоток, стукнул о землю, и перед ним сразу же вырос золотой дом. Затем Зорикто надел яманыо доху, и тут же полил проливной дождь. Одному из слуг водяного царя он велел надеть волшебную шапочку, тот надел, и его сразу не стало видно. Собрал Мэргзн Зорикто все подарки царя и тронулся в путь-дорогу домой. Царь приказал:

– Садись на моего солового коня, и ты спокойно переедешь море.

Слугам он сказал, чтобы они проводили его до самого дома. На прощание водяной царь сказал:

– Когда тебе что-нибудь потребуется, ты только крикни, и я приду на помощь.

– Непременно, – ответил Зорикто.

Он попрощался с царем, сел на солового коня и поехал. Царь был рад, что этот молодой человек спас жизнь любимой дочери, и спустился в свой подводный дворец.

Едет Мзргэн Зорикто знакомой дорогой. Встречает с детства знакомые места, снова видит перед собой могучие лиственницы, подпирающие небо, кудрявые березы, раскинувшиеся рощи черемухи и массу зверей и птиц. Долго ехал Мэргэн Зорикто, прежде чем попасть домой. Но вот и родной улус, вон родная юрта. Задумался Зорикто: «Живы ли отец с матерью, не хворают ли они, не похоронили ли они меня заживо?» Тревожно что-то стало на душе у Зорикто. Слез перед самой родной юртой Зорикто, принагнулся и зашел в нее. Мать по-прежнему такая же красивая, как и была, когда он расставался с ней. Отец немного сгорбился, но такой же гордый, как и был в прежние годы. Старый Сарай и красавица Долгор посмотрели на вошедшего и спрашивают:

– Чей ты и откуда, добрый молодец?

– Неужто отец родной и мать родная не узнали сдна своего, что бурхану пошел поклониться?

– Где же твой бурхан? – спрашивает отец.

– Вот он, со мной, – отвечает сын.

Зорикто надел волшебную шапочку, и тут сразу его не стало видно. Потом он взял в руки молоток, стукнул им о землю, и тотчас перед глазами вырос золотой дом. Когда все увидели, что около них вырос дом, Зорикто надел яманью доху, тряхнул ею, и тут же полил дождь как из ведра. Смотрит старый Сарай на своего сына и диву дается: откуда у его Зорикто такая сила? Хотя он об зтом ничего не говорит Зорикто, но в душе радуется, что младший его сын превзошел всех братьев.

Собрались одноулусники и тоже диву даются: как это Зорикто умеет так быстро строить, дождь вызывать и тут же невидимкой становится?

– Сын, мой дороже золота, – сказал старый богатый Сарай.~ Теперь мое богатство и гроша не стоит против того, что умеет делать Зорикто.

Отец с матерью стали счастливыми, что у них вырос такой сын. Зажили богаче и одноулусники: Мэргэн Зорикто помогал им чем только мог.

Бедняк и бохолдой[13].

[13].

В давнее, давнее время жил один бедный старик. У этого старика был единственный сын. Перед смертью старик наказал сыну не переходить на другую сторону юго-западной горы.

Много лет прошло с тех пор. Однажды охотился парень, перевалил он ту гору и оказался на другой стороне. Смотрит – стоит там маленький шалаш. Вошел в него парень, а там на столе приготовлено много всякой вкусной еды, все прибрано. Наелся парень, сидит, удивляется.

Приходит на другой день – опять приготовлена еда. На третий день парень вернулся с охоты рано, спрятался во дворе, поджидает. Наконец пришла очень красивая девушка и стала готовить еду. Парень вошел в шалаш, и начали они разговаривать.

Хотя девушка сначала сильно испугалась, но, поговорив с парнем, дала слово стать его женой.

Поженились они и переехали в один улус. А там все люди стали любоваться женой того парня. Как пойдет она за водой, так каждый раз ей встречается один лама. Сильно полюбилась она тому ламе. Придя домой, жена рассказала мужу, что в нее влюбился лама и что он каждый день приходит к речке встречаться с нею.

– Встречайся с ламой. При встрече беседуй с ним любезно и мило, – посоветовал муж.

На другой день жена пошла за водой, поговорила любезно с ламой и привела его домой. Муж все предвидел, поэтому скрылся из дома. Как только лама снял с себя всю одежду, раздался стук в дверь и появился разъяренный хозяин. Жена успела спрятать ламу в заранее приготовленный сундук с дегтем и замкнуть.

Назавтра муж поднялся рано и говорит:

– Поеду в город, продам бохолдоя, что в сундуке.

Запряг он коня, поставил на телегу сундук с ламой. Едет в город нарочно по плохой дороге, по болотам и кочкам, по большим камням да рытвинам. А лама лежит в сундуке еле живой, швыряет и бросает его во все стороны.

– Вот и пришла мне смерть, – приговаривает он. Доехал до города бедняк и на базар отправился, громко стал кричать:

– Продаю бохолдоя! Покупайте бохолдоя! Купите и поглядите на него!

Люди диву даются, потому что до сих пор не видели человека, продающего бохолдоя. Услышал это один богач.

– Что за чудеса? Я куплю бохолдоя за пятьсот рублей, – сказал он и вытащил пятьсот рублей.

Бедняк взял деньги, пересчитал их и открыл сундук. А лама и впрямь был похож на бохолдоя, голый, весь обмазанный дегтем. Выскочил из сундука и кинулся прочь. Люди смотрят и говорят:

– Да это и правда бохолдой.

Богач так и остался ни с чем, отдав пятьсот рублей.

Так бедняк обманул и богача, и ламу.

Умная невестка.

В давнее время жили старик со старухой. У них был один-единственный сын. Женили они сына и взяли в дом невестку.

Однажды утром старик пошел за овцами и видит – пропала одна коза. Говорит старик невестке:

– Ну, невестка, пропала у нас одна коза, может, пойдешь поищешь?

– Хорошо, – сказала невестка и пошла искать козу.

Долго искала и еле нашла. Козу задрали волки и оставили возле дерева за рекой. Она повернулась и быстро пошла домой. Хотела рассказать об этом отцу, но не знает, как быть: ведь на свадьбе своей она поклонилась людям, которых звали Шоно (волк), Ухан (вода), Модон (дерево).

Подумав, она сказала отцу:

– Поймите, отец, нельзя мне назвать людей, которым поклонилась на свадьбе. Нашего блеющего задрал воющий там, за текущей.

После этого та невестка стала считаться самой умной.

Семьдесят небылиц.

Давным-давно жил один жестокий хан. Как-то все хану надоело: и увеселения, и игры, и танцы, и даже охота. Судьбы его подданных не интересовали хана. Ничего и никого не хочет он знать и иидеть. И тогда был издан указ, о котором знали в каждом аиле и в каждой долине. В нем говорилось:

«Кто сумеет рассказать хану семьдесят небылиц, не останавливаясь, не сказав при этом правдивого слова, тот человек получит столько золота, сколько можно навьючить на одного верблюда. Кто не сумеет рассказать так, как надо, запнется во время рассказа или рассказ будет правдивым, того человека ожидает смерть. Закопают его живьем в землю и на следующий день казнят, а тело станет добычей бродячих собак».

После издания указа разные лгуны повалили ко дворцу хана: одни – из жадности, другие, чтобы прославиться, а остальные – просто из-за бедности. Но среди них никто не смог рассказать такие небылицы, в которые бы мог поверить сам хан. Из-за обещанного золота многие потеряли свои головы. Постепенно не осталось ни одного человека, кто пожелал бы рассказать семьдесят небылиц.

Однажды в ханские серебряные ворота постучался босой парень, с худым белым лицом, в рваной рубахе, в дырявых штанах. Собаки хана, которые сидели на железных цепях, залаяли на него, а стража остановила. Парня до зтого никогда здесь не видели. Подумали, что он пришел из других мест, а он оказался сыном подметальщицы и старого пастуха, который пас бычков и телят богачей.

– Парень, что тебе здесь надо? – надменно спрашивают его караульные.

– Я пришел рассказать хану семьдесят небылиц, – отвечает он.

Караульный хана смерил его взглядом с ног до головы, притопнул ногой и высокомерно пробасил:

– Пока твоя голова не слетела с плеч, пока цел и невредим, убирайся отсюда!

– Я хочу получить обещанное золото. Проводи меня к хану! – смело и твердо потребовал тот парень.

Заметив это, удивился караульный и провел его к хану.

Невзрачный парень перешагнул порог дворца и увидел хана, развалившегося на восьми разноцветных тюфяках. В тот день он был очень сердитым и молчаливым. Хану принесли на золотых блюдах вкусную еду, в серебряных сосудах сладкие напитки и поставили перед ним на стол. Хан не дотронулся ни до одного блюда. Не попробовал ни капли арзы[14] и хорзы[15], велел убрать. У старшего из слуг на лице ни кровинки, стоит он, дрожит от страха.

– Что тебе нужно? – крикнул, трясясь от злобы, хан с ложа.

– Великий хан, соблюдающий законы древние Тибета[16], я хотел бы рассказать тебе семьдесят небылиц, – говорит парень.

Хан был удивлен смелостью парня, сердито глянул на него и, замахнувшись своей тростью с украшением из алмаза с десятью гранями, прикрикнул:

– Ах ты, паршивец, хочешь, чтобы голову тебе снесли!

– Великий хан, соблюдающий тибетские законы, издавна говорится: «Когда забивают скот, берут у него кровь, перед казнью человека ему дают слово». Выслушай меня, прежде чем отрубить мне голову, а потом прикажи выдать мне столько золота, сколько можно нагрузить на одного верблюда.

Хан, удивленный спокойной и мудрой речью парня, на миг потерял дар речи. Когда же пришел в себя, то, сдерживая свой гнев, сказал:

– Ну говори! Я слушаю!

И неказистый парень, стоя перед ханом, начал рассказывать семьдесят небылиц:

– О великий хан, соблюдающий законы Тибета! То, что я хочу рассказать, произошло давным-давно, вчера. Небо в то время было не больше потника из-под седла. Обширная наша земля была не больше верблюжьего следа. Я в то время, хотя еще не родился на белый свет, но, достигнув десяти лет, пас табуны своего внука, тем и кормился.

В то время, в один прекрасный день, в жару, когда дышать было трудно, я погнал табун с жеребцом на водопой. Когда пригнал, то увидел, что река замерзла. Решил продолбить лунку во льду, взял в руки топор и начал долбить. Долбил, долбил, только притупил лезвие топора, ни на палец не прорубил. «Как же мне продолбить прорубь?» – думал я день и ночь и придумал один интересный способ: я сорвал голову с плеч, схватил крепко за шею, размахнулся и со всей силой ударил по льду.

Великий хан, соблюдающий законы Тибета! Как думаешь, что было? Как только я ударил, получилась во льду большая прорубь. Из нее сто моих лошадей сразу напились воды, а за ними сто других. После зто-го они пошли пастись по льду. Присмотрелся я к табуну и увидел, что там нет моей любимой пегой кобылы. Снял я дэгэл[17] из козьих шкур, воткнул в него свою камышовую трость, забрался на нее, гляжу, а кобылы нет. В трость воткнул нож с костяной рукояткой, взобрался туда, смотрю, но ничего не вижу. Запечалился я и воткнул в нож иголку, которую носил у сердца. Опять с трудом влез на иголку, посмотрел через ее ушко и увидел мою любимую пегую кобылу, стоящую на скале среди Черного моря. Сивый жеребенок скачет вокруг по волнам, поднимая пену морскую.

Я быстро продолбил трость, получилась лодка, сделал из ножа весла и поплыл в сторону острова. Хорошо плыл, но вдруг лодка наткнулась на пену и начала тонуть. Тогда я вынужден был сесть на нож с костяной рукояткой, а из трости сделал вёсла и за какой-то миг благополучно добрался до острова.

Еле-еле поймал пегую кобылу, сделал из веревки уздечку и сел на нее. Взял на руки жеребенка и пустился рысью по морю так, что море взволновалось.

Сижу я на пегой кобыле и пою от радости. Вдруг она споткнулась о волну и начала тонуть. «Что же мне делать?» – подумал я и вмиг сел на жеребенка, взял на руки пегую кобылу и быстро домчался до другого берега.

Ехал, ехал и добрался до своих пасущихся коней. Кони мои паслись среди боярышника. Когда я привязывал свою кобылу за только что распустившийся боярышник, из-под моих ног выскочил десятиногий заяц. Я помчался за ним. Никак не мог догнать: так быстро бежал. Натянул тетиву и пустил стрелу. Стрела оперением ударилась прямо в грудь зайцу и вернулась обратно. Тогда я стрелу направил оперением вперед, а наконечником назад. И что вы думаете? Тогда моя стрела насквозь пронзила зайца.

Снял шкуру с зайца, отделил жир от мяса и начал собирать в подол кизяк. Смотрю – моя пегая кобыла вроде испугалась чего-то и, копытами ударяя о землю, фыркает. Вдруг ее кто-то потащил на гору. Оказывается, я привязал кобылу не за боярышник, а за барана с тридцатью ветвистыми рогами. Об зтом я узнал позже. Еле догнал я кобылу и отвязал ее. Вернулся, а собранный мною сухой кизяк разлетелся врассыпную, чуть нижа облаков. Оказывается, рябчиков я принял за кизяк.

Опять мне пришлось собирать сухой кизяк. Я нагрузил его на свою семидесятилетнюю собаку и еле приволок. Наконец-то я разлсег костер. Поставил новый котел и стал растапливать заячий жир. Вдруг вижу – жир весь вытекает. Что делать? Я быстро перелил жир в котел без донышка и так растопил. Ни капли жира, все растопилось. Весь жир влил в кишки бычка. Потом принялся за мясо, хотел наесться досыта, открываю рот, а рта нет. Оказывается, я забыл свою голову там, где выдолбил прорубь. С досады я чуть не заплакал. Недолго думая, начал толкать мясо прямо в горло, а оттуда в желудок. Я наелся так, что не мог встать, вытер руки о голенище одного гутула[18], а о другом забыл.

Лег отдыхать. Ночью проснулся я, потому что замерзли ноги. Слышу шум, крики, идет драка. Вижу – два моих гутула дерутся. Один гутул говорит другому: «Ешь, вот это ешь! Отведай! Вот на за то, что ел жир с рук хозяина, а это от меня, про которого забыли!» – и кулаками бьет того, которому достался жир. Встал я и еле разнял свои гутулы. «Перестань сердиться, сейчас ты ничего не сделаешь. Видимо, ты родился на зтот свет несчастным», – сказал я обиженному, лег между ними и заснул в тепле.

Я проснулся оттого, что начало холодать. Нет гутула, которого я нечаянно обидел. Обиделся он на меня и убежал. Натянул я один гутул на обе ноги и помчался за беглецом. Бегу, бегу за ним. Бежал целый день без отдыха. А гутула-беглеца не могу догнать.

Целый месяц бежал за ним. Никто не видел его. Целый год бежал без отдыха, а его так и нет.

В поисках гутула я зашел в один дом. А там большой праздник, люди веселятся. Много людей прислуживает гостям. Я неожиданно оказался в самой сера-дине пирующих. Перед гостями полные блюда мяса и архи. Присмотрелся внимательно… Пускай вытекут мои глаза! О великий хан, соблюдающий законы Тибета! Кто, вы думаете, попался мне на глаза? Мой гутул – весь в жиру и в поту. Я от удивления сказал: «Попадись мне!» Гутул повернулся в мою сторону и от страха чуть не выронил поднос с мясом. Испугался он, что я начну его бить, и, стараясь мне угодить, подносит мясо. «Ты пожалел для меня жир на руках. Ешь же, мой жадный хозяин, ешь все, что на подносе!» – приговаривает он.

Расставил он вокруг меня мяса целую гору. Ел я мясо до отвала, а потом отправил гутул за своей головой. Принес он мою голову, поставил на место. Зубы от длительного отдыха стали очень острыми, поэтому я перемолол ими всю гору мяса.

Надел я свои гутулы и вернулся к коням. От мяса и от сильной жары захотелось пить, и я отправился на речку. Спустился вниз по берегу, просунул голову в прорубь и начал пить воду так, что мой лоб распух и плечи распрямились. Хотел встать, но не смог. «Почему же мое тело стало тяжелым как камень?» – подумал я. Оказалось, когда я пил воду, моя длинная и густая борода зацепилась за зубы семиметрового тайменя. Еле вытащил бороду с тайменем.

Семиметрового тайменя выменял на дрофу. О великий хан, соблюдающий законы Тибета! Та дрофа была очень большая: больше двугорбого верблюда, и пила она воду из самого глубокого колодца не наклоняясь. Вот какая была дрофа!

Хан подумал, что парень закончил свой рассказ о семидесяти небылицах без запинки и придется ему отдать проигранное золото.

– А может неглубоким было дно колодца?

– Может, было неглубоким. Почему думаю так? Когда бросишь камень утром в колодец, то только вечером достигает он дна, – говорит парень не растерявшись.

– В зто время, наверное, дни были короткими? – спрашивает хан.

– Может, и короткими были. Когда твой отец украл овцу у моего отца и был пойман, мой отец начал выдергивать по одной волосинке его волосы. Только к вечеру твой отец вернулся домой совсем лысым и с красной головой.

– Врешь! – закричал хан и сразу замолчал.

– О великий хан, соблюдающий законы Тибета! Все, что видел своими глазами, я поведал тебе. Если бы рассказывал все, что слышал от людей, то рассказывал бы я до глубокой старости, – сказал парень и закончил свой рассказ.

– Выдайте зтому парню обещанное золото из моих сокровищ! – крикнул хан, больше не сказал ни одного слова и через два дня помер.

Будамшу Даа.

Шестнадцатилетний Будамшу Даа поспорил, что сумеет заставить самого богдо[19] приподняться и поздороваться с ним при всем народе.

Приготовил он тюфяк и отправился к богдо. Много друзей представляются святейшему. Сидит богдо на своем сиденье и принимает народ. Шестнадцатилетний Будамшу Даа взял тюфяк и заходит к богдо.

– Прошу вас чуть приподняться, я хочу подложить вам этот тюфяк, – говорит.

Как только богдо чуть приподнялся, Будамшу Даа подложил тюфяк и поприветствовал его.

– Доброго здоровья!

Так он выиграл спор у своих друзей.

Снова Будамшу Даа поспорил с товарищами, что он получит от самого богдо его шапку. Он сшил из шкуры росомахи шапку, пришел к богдо и встал перед ним.

– Парень, какая у тебя красивая шапка! Из чьей шкуры сшита? – спрашивает богдо.

– Сшита из шкуры росомахи, – отвечает Будамшу Даа.

– Поменяемся шапками? – говорит богдо.

– А где ваша шапка?

Богдо показывает на свою старую шапку.

– Согласен, пусть будет так. Хоть шапка ваша и старая, зато на макушке с жезлом и вся разукрашена. У моей шапки, кроме красоты, ничего нет, – сказал Будамшу Даа, отдал ему свою шапку из шкуры росомахи, надел шапку богдо и приехал домой.

Так сумел он взять у богдо его шапку и выиграть спор.

Опять он поспорил, что заставит богдо лаять по-собачьи.

– Не сумеешь, – спорят с ним друзья.

Вместе с поспорившими друзьями Будамшу Даа отправился к богдо.

– Вы стойте возле двери и слушайте. Я зайду к богдо и заставлю его лаять по-собачьи, – сказал Будамшу Даа.

Потом он зашел к богдо и начал рассказывать ему о разных зверях и животных всей земли, – В каждой долине собаки лают по-разному? – спрашивает он у богдо. – А всюду, где я был, собаки лают на один лад: «Ха-ху-хуу». А как лают они по-другому?

– Они лают одинаково только там, где ты бывал. В некоторых долинах собаки лают вот так: «Хуп-хуп». Поэтому говорят, что в разных долинах собаки лают по-разному, – сказал богдо.

Будамшу Даа быстро вышел и говорит друзьям:

– Я же говорил вам, что заставлю богдо лаять. Вы слышали, как он лаял по-собачьи?

Так он опять выиграл спор.

Потом Будамшу Даа поспорил, что заставит богдо отведать засохший собачий помет. Он узнал, что бывают одинаковые по цвету лекарства, взял сухой собачий помет и пошел к богдо.

– Я принес лекарство. Хорошее оно или нет? – спросил он у богдо и подал ему кусок помета.

Богдо отломил кусочек и попробовал на вкус.

Так он заставил богдо съесть собачий помет и выиграл спор…

Торгует один богач в своей лавке. Будамшу Даа каждый день приходил туда и смотрел на все товары, но не покупал ничего. Рассердился однажды богач и говорит:

– Ты зачем приходишь каждый день в мою лавку? Ты же видишь, как много людей покупает у меня товары! А ты ни на одну копейку ничего не покупаешь, а приходишь все время. Или же в моей лавке нет того, что тебе нужно?

Будамшу Даа и отвечает:

– Нет в твоей лавке того, что я купил бы. Хозяин лавки еще больше рассердился:

– Не ври! В моей лавке есть все, чего пожелаешь! Поспорим с тобой!

– Поспорим! – отвечает Будамшу Даа. – А если не найдется того в твоей лавке, что я захочу купить, что тогда мне дашь?

– Все, что есть в моей лавке, все отдам! Ну так что же тебе надо? Говори!

– Принеси белый бархат на рубаху. Принеси кораллы, чтобы украсить рукоятку кнута. Принеси корень, чтобы сделать из него красивую и прочную пиалу.

В лавке ничего этого не нашлось. Так Будамшу Даа стал обладателем всех товаров богатого купца.

В то время приехал от русского царя генерал с другими начальниками. Настало время разговаривать о буддийской вере. Тогда среди бурят не было человека, знающего по-русски. Будамшу Даа мог переводить. Во время беседы русские говорили: «Даа, даа».

Тогда Будамшу говорит:

– Этот начальник дал мне имя «Даа», меня вы должны называть Будамшу Даа.

С тех пор его стали называть Вудамшу Даа.

Шутник парень.

Давным-давно жил Шутник парень. Идет однажды этот парень, а навстречу ему богатый человек. Богач говорит Шутнику:

– Шутник, расскажи свои шутки.

– Сказал бы я тебе шутку, да забыл их все дома, – отвечает ему Шутник. – Дай мне свою лошадь, и я привезу свои шутки.

Отдал богач ему свою лошадь. Взял тот парень лошадь богача и отправился домой. По пути заехал в дом к одним богачам. Жена богача спрашивает Шутника:

– Откуда ты, Шутник? Отвечает ей парень:

– Пришел я к вам за деньгами.

– Какие деньги ты просишь у меня? Я не должна тебе, – сердится жена богача.

– Это ваш родственник послал меня к вам за деньгами, – отвечает парень. – Он даже дал мне свою лошадь, чтобы я приехал сюда. Если не верите, посмотрите, она стоит во дворе.

Посмотрела в окно та женщина, а там и вправду стоит лошадь ее дяди.

– Узнаешь эту лошадь? – спрашивает парень.

– Да, это лошадь моего дяди, – отвечает она.

– Раз вы признали лошадь своего дяди, то придется вам дать деньги, – говорит ей парень.

Жена богача дала парню целую охапку денег. Взял деньги Шутник, сел на лошадь и дальше поехал.

Едет парень, а навстречу ему купцы с тремя возами разного товара. Увидев их, Шутник вытащил из-за пазухи деньги и затолкал их под хвост своему коню. Подъехали купцы. Шутник спрашивает у них:

– Чем торгуете?

– У нас есть все, что хочешь, – отвечают купцы,

– Покажите же мне свои товары, – просит Шутник.

Раскрыли купцы свои сундуки да ящики, показывают свой товар.

– Сколько стоит этот товар? – спрашивает парень.

Купцы ответили.

Пошарил Шутник у себя в кармане и говорит:

– А, забыл я свои несчетные деньги дома… Погодите-ка, ведь конь мой деньгами испражняется.

Сказав так, Шутник ударил своего коня плеткой. Подпрыгнул конь – и тотчас посыпались деньги из-под его хвоста. Сильно удивился один купец и остолбенел. Шутник накупил себе товары на те деньги. Позарился купец на этого коня.

– Отдай мне своего коня и возьми три воза товара, – просит купец.

Шутник говорит:

– Боже упаси, сказал ты невозможное, коня этого я ни на что не променяю.

Но купец во что бы то ни стало решил выменять коня и выпросил его у Шутника. Приехал он домой и говорит жене: «До самой смерти своей не будем теперь нуждаться в деньгах. Я раздобыл себе коня, у которого вместо г… серебро и золото сыплются».

Однажды купцу очень понадобились деньги, и стал он бить своего коня плеткой. Выпало несколько монет. Успокоился купец и живет себе, ни о чем не печалится.

Тем временем Шутник привез домой три воза товара и разодел своих детей и жену.

Однажды, отправляясь в поле, Шутник взял с собой три калача и одну кривую палочку. Положил калачи свои в яму и сидит у дороги. Едет по дороге богач с тремя возами муки, чтобы продать ее в городе.

– Что ты сидишь здесь, Шутник? – спрашивает богач.

– Из этой ямы выходят готовые калачи, вот я и хочу принести домой калачи и булки.

– Что ты говоришь глупости, дурак! – говорит богач.

– Коли не веришь, то сейчас вытащу калачи своей кривой палочкой, – говорит парень.

На глазах у богача вытащил Шутник калач из ямы. Очень удивился богач.

– Это что же, кто угодно может вытаскивать калачи?

– Почему бы и нет, – отвечает ему Шутник. Богач:

– Возьми мои три воза муки, а эту палочку отдай мне.

– Ни за что я не хотел менять свою палочку, но меняю ее лишь только потому, что ты просишь.

Привез Шутник три воза муки домой и живет припеваючи, ни в чем не нуждается.

Тем временем конь перестал испражняться деньгами. Догадался купец, что его обманул Шутник, и пошел искать его, чтобы убить. Узнав об этом, Шутник забил своего черного барана, а кровью его наполнил желудок барана, засунул под мышку своей жене, надел на нее одежду и говорит ей:

– Когда придет купец, ты не готовь для него угощения. Когда же я скажу: «Жена, готовь угощение для гостей», ты обругай меня и произнеси: «Ты всякого проходимца принимаешь за гостя». Как только ты скажешь так, я возьму нож и пырну в бараний желудок, что у тебя под мышкой. Ты должна сразу же повалиться как мертвая. Когда ты упадешь, я скажу: «Где ты, моя плетка, воскрешающая мертвых и обогащающая бедных?» Потом сниму с правой стены плетку и ударю тебя ею. Ты тотчас же должна вскочить.

Пока они так договаривались, пришел обманутый купец. Шутник говорит:

– У, к нам гость пришел! Сюда, сюда проходите, – усаживает его за стол.

– Шутник, ты надул меня, – говорит купец.

– Да неужто?

Сказав так, он обратился к жене:

– Ведь гость пришел, готовь скорее угощение! Жена:

– Всякого проходимца за гостя принимаешь! Шутник со словами: «Ах ты, поганая баба!» – пырнул ножом свою жену под мышку и угодил в бараний желудок, наполненный кровью.

Жена упала навзничь, а из бараньего желудка кровь с шипеньем полилась. Испугался купец, аж остолбенел.

– Убил я свою жену в ярости, – говорит купцу Шутник. – Где моя плетка, воскрешающая мертвых, обогащающая бедных?

Говоря так, снял он с правой стены плетку и ударил ею раза три жену. Жена тут же вскочила на ноги. Пуще прежнего удивился купец.

– Шутник, а Шутник, зачем мне мои товары, уступи-ка мне лучше эту плетку. Тогда мы будем в расчете с тобой.

– Отдаю я эту плетку лишь только потому, что ты просишь ее, никому другому не отдал бы ее, – уступил Шутник.

Взял купец плетку и отправился домой. Приходит он домой, а у него гости сидят. Купец говорит жене:

– Быстрее готовь угощение!

– Нет сейчас ничего готового, – отвечает ему жена.

– Ах ты, поганая баба, еще покрикиваешь на меня! – закричал купец и убил свою жену.

«Мертвых воскрешающая, бедных обогащающая плетка, где ты?» – говорит купец, хватает плетку и начинает стегать ею свою жену.

Конечно, мертвую бей не бей – все равно не встанет. Гости же, подумав, что купец сошел с ума, сообщили об этом хану и нойонам. Те велели спрятать купца в тюрьму-яму. Шутник обманул купца, а потом он своим уменьем и ловкостью победил богачей и нойонов. С тех пор зажил припеваючи.

Будамшу Даа и поп.

Как-то шел Будамшу Даа по селению и услышал, что власти издали указ. Будамшу Даа спросил:

– Что за указ вышел?

– Когда умирал бурят, мы хоронили его с бурятскими ламами, вещи и богатство умерших оставались у бурят. Теперь после принятия нами русского подданства мы должны хоронить умерших с русскими ламами – попами.

Посмотрел Будамшу Даа этот указ и говорит:

– Давайте одного человека похороним так, как велит указ. А после я постараюсь отменить такие похороны.

– Умный Будамшу Даа правду говорит. Сумеет он отменить. Надо только немного подождать. Раз уж такова жизнь, что люди рождаются и умирают, товсе равно кто-нибудь помрет. Того человека и похороним так, как велит указ, а потом, мы надеемся, его отменят, – говорит народ.

В это время в одном селении умер богатый человек. Будамшу Даа велел выкопать яму в восемьдесят сажен и пошел к попу приглашать его. Когда сказали, что умер богатый человек, поп-богач согласился прийти.

«Раз умер богатый, – думает поп, – много добра мне достанется».

Сородичи Будамшу Даа вместе с другими людьми взяли умершего и пошли к той яме.

Когда поп с медным крестом в руках читал молитву над могилой, Будамшу Даа подкрался к нему сзади и, после того как опустили труп в яму, столкнул туда же попа.

– Бросайте землю! – сказал Будамшу Даа. Так вместе с умершим засыпали землей и попа.

– Ну, раз мы так поступили с богатым человеком, то его добро должны отнести родственникам попа.

Будамшу Даа взял с собой много людей, ровно половину добра умершего богача и отвез родственникам попа.

– А где наш поп? – спрашивают.

– Похоронили, – отвечают.

– Почему вы его похоронили?

– Вышел указ, по которому умерших бурят следует хоронить с попом. Мы должны были похоронить, как велит указ. Вот почему мы вместе с умершим человеком похоронили попа.

Тогда родственники попа дали знать об этом властям.

Будамшу Даа говорит своим друзьям:

– Большая тяжба будет из-за зтого. Вы должны дружно держаться и говорить всё, что я скажу, точно, без ошибок.

Власти вызвали их к себе.

– Зачем вы попа зарыли вместе с умершим человеком?

– Появился указ властей, по которому умерших бурят следует хоронить с попом. Вот мы и похоронили, как велит указ.

– Что же теперь получается? Ссылаясь на указ властей, вы будете столько же хоронить попов, сколько умрет бурят.

– Конечно! Коль издали власти такой указ, мы должны каждый раз хоронить и попов. Раз мы под– чиняемся властям, не можем мы поступать по-другому. Люди будут умирать. Наберется ли столько попов? – спрашивает Будамшу Даа.

Все друзья, пришедшие вместе с Будамшу Даа, дружно поддакивают ему. Тогда власти решили: «Не будет конца глупостям этих бурят!» И сказали:

– С зтого дня не зовите попов. Когда умирает человек, вы его хороните сами.

С этого времени, говорят, не стали хоронить с попом.

Я и есть хурмаста.

В давние времена, говорят, жил один жадный-прежадный богач. Сильно обижал он батраков и слуг своих, голодными их оставлял. Старался он скрыть от людей, чтоб никто в улусе не знал об втом. Но сколько он ни скрывал, как ни старался, все его черные дела стали известны народу.

Однажды до богача дошли слухи, что приедет большой нойон[20]. Испугался богач, решил скрыть от нойона, как он мучает и притесняет работников. Отправил он своих батраков далеко в степь, а терпеливых и боязливых одел в кое-какую одежонку, стал немного лучше кормить. Немного поубавил свою злость. Работники его ничего не понимают, сильно радуются, стали веселыми и разговорчивыми.

Вскоре к юрте богача подъехал важный нойон с блестящей медалью на груди, на тройке коней, запряженных в четырехколесную телегу, со зеоном трех колокольчиков. Хозяин-богач встречает его с поклоном, суетится вокруг гостя, старается угодить. Помог ему слезть с телеги, посадил на носилки. Четверо расторопных парней понесли нойона к дому. Богач идет позади и спрашивает:

– Удобно ли сидите? Не твердо ли? Не трясет ли? Нойон, сидевший спокойно и важно, вдруг подскочил, страшно вскрикнул и скатился с носилок.

– Что случилось? – испугался богач, чуть живой от страха.

Обхватил он ноги упавшего нойона, целует их.

А случилось вот что. Маленький мальчик, пасший у богача телят, в тот момент, когда нойона несли на носилках, подполз и ткнул его снизу острой палкой.

Поймали того шустрого мальчишку-батрака.

– Ты черная нечисть! Откуда ты выскочил и как натворил такую беду? Шкуру надо содрать с твоей спины! Чертенок этакий! – скрипя зубами, закричал хозяин-богач и схватил за волосы батрака.

– Батюшка-богач! Выслушайте меня, а потом наказывайте!

– Что хотел сказать, говори! – спрашивает, поднимаясь с земли, нойон.

– Тот, кто напугает хурмасту[21], слышал я, разбогатеть должен. На мое счастье, увидел я хурмасту, сильно обрадовался и перепугался. Вы, достопочтенный, великий хурмаста, извините меня! – говорит мальчик-батрак, стоит, смотрит хитро и кланяется.

Важный нойон с блестящей медалью, как услышал, что его назвали хурмастой, сразу перестал злиться, сел на носилки, подобрав под себя ноги, и сказал важно:

– Это верно, я и есть хурмаста!

А растерявшемуся богачу, который стоял тут же, приказал:

– Нельзя наказывать этого мальчонку. Дай ему одну войлочную юрту, двух дойных коров, еще три-четыре овцы, коня и отпусти.

Потом обратился нойон к мальчику-батраку:

– Считай, что все это даровано тебе хурмастой тэнгрием[22].

Так и пришлось богачу выполнять приказ нойона.

– Негодник, из расщелины земли вылезший, только вред принес, – шепнул он жене, изменился в лице и цокнул языком.

После этого богач никого больше не подпустил к нойону.

Глупый богач.

Давным-давно одна бедная семья имела быка. Как-то в лесу напали на него семь волков. Бык, защищаясь, пятился, пятился и дошел таким образом до сарая, что стоял недалеко. И тут случилось так, что он задними ногами открыл дверь и оказался в сарае. Жадные волки – за ним. Во время страшной борьбы быка против семерых волков кто-то из них толкнул дверь сарая, и она закрылась.

На другой день бедняк, ища своего быка, увидел его следы рядом со следами семерых волков и сильно забеспокоился. Что же делать? Решил найти хотя бы кости быка. Следы привели к сараю.

Бык услышал хозяина и замычал. Обрадовался бедняк, что жив его единственный бык, открыл дверь и увидел; бык с красными глазами стоит в углу сарая, выставив вперед рога. Около него валяются на земле пять волков, а двое сидят в другом углу и облизывают раны. Бедняк добил хищников.

На обратном пути бедняк встретился с богачом-одноулусником. Тот надменно спросил:

– Откуда идешь, бедняк, со своим единственным быком? Где ты нашел столько волчьих шкур? Ты должен продать их мне на доху!

Бедняк переступил с ноги на ногу и ответил:

– Мой бык забодал в лесу семерых волков. Если бы вы отпустили своих быков в лес, разве не найдутся для ваших дох даровые волчьи шкуры?

Богач впопыхах прибежал домой, приказал работникам погнать быков в лес, надев на их рога острые стальные наконечники. Богач думал: «Мои быки добудут мне волчьи шкуры. Стану еще богаче».

И правда, его быки встретились в лесу со стаей волков. Но жадный богач перестарался. Когда быки с ревом кидались на волков, те отскакивали за сосны. Пытаясь забодать хищников, быки всаживали в деревья свои рога с острыми стальными наконечниками. В это время волки бросались на них и сваливали одного за другим.

Через три дня богач направился по бычьим следам в лес. Он взял с собою работников, чтобы содрали они с волков шкуры. Приехали в лес и нашли бычьи головы, воткнутые рогами в сосны, и ноги, валяющиеся на земле.

Умный Балдан.

Как-то в одном улусе собрался весь народ вместе с нойонами, чтобы выбрать повелителя-хана. Собравшиеся решили сделать ханом лысого Тархалжана. В это время маленький мальчик лет пяти все бегал и просил его сделать ханом. Выбрали Тархалжана.

Однажды тот мальчик (его звали Балдан) говорит хану:

– Сделайте меня ханом вместо себя.

– Назначаю тебя ханом над этими мухами, которых полным-полно. Ладно? – говорит хан смеясь.

Мальчик Балдан сделал себе из прутика коня и играл на улице. Подходит он к хану и видит на его лысой голове большую муху. Мальчик ударил хана по голове прутом. Обернулся разъяренный хан – пятилетний мальчик Балдан стоит.

– Что ты делаешь? А ну-ка живо сюда!

– Повелитель-хан, я же наказываю муху. С чего же эта паршивая муха должна сидеть на голове повелителя-хана? Вы же сами меня сделали нойоном над мухами.

Растерялся хан, не смог ничего ответить, промолчал. А мальчик сел верхом на прутик и побежал убивать мух, где только их увидит.

Прошло с тех пор несколько лет. Старшая жена одного богача родила сына. А от младшей жены детей у него не было. Когда мальчику богача исполнилось пять лет, отец его умер. Жены затеяли тяжбу: никак не поделят добро. Спор разгорелся у них и из-за сына. Младшая жена решила отнять сына у старшей.

Чтобы положить конец спору, жены обратились к хану. Несколько дней хан искал верный ответ и был в раздумье. Вдруг вспомнил он: «Давненько одного мальчика, маленького Балдана, сделал я нойоном над мухами. Тот мальчик теперь, верно, подрос да умным стал».

Хан встретился с ним, узнал того парня и говорит:

– Ко мне вот-вот придут две женщины, спорят они из-за сына. Чей это сын – неизвестно. Как же мне узнать, которая из них настоящая мать, как решить этот спор? Пойди-ка и рассуди за меня. А я отдам тебе все, что попросишь.

– Это можно, завтра приду, – пообещал парень. Назавтра Балдан пришел к хану.

Вскоре подошли и те две женщины со своим пятилетним мальчиком.

– Почтенный хан, это мой сын, – говорит та, которая помоложе.

– Врет она! Никогда она не рожала детей, – говорит другая.

Балдан приказал слуге принести его меч. Когда принесли меч, Балдан вывел на улицу обеих женщин.

– Если вы обе родили этого мальчика, разделите его. Этим мечом я разрублю вашего сына на две части. Встаньте по обе стороны и тяните его за руки.

Как только он замахнулся мечом, женщина, державшая за левую руку мальчика, упала, закрыв лицо. А другая так и стоит, держит мальчика за руку.

Балдан завел двух женщин с мальчиком в дом и перед собравшимися людьми раскрыл всю правду.

– Из этих двух женщин я угадал родную мать мальчика. Какое же чистое и доброе сердце у родной матери! Когда над ее сыном нависла смертельная угроза, она упала в обморок. А какова обманщица? У нее волчья душа и каменное сердце, она спокойно ждала его смерти.

Люди диву даются, мудрости Балдана удивляются.

Не было конца радости и счастью старшей из женщин. Взяла она своего сына и пошла домой.

– Ты не видел здесь человека со свиньей? Должен проехать по этой дороге, – спросил богатый человек.

– Видел.

– Куда направился?

– По середине этих трех дорог.

– Слушай, паренек, я очень быстро скакал и ужасно устал. Будь добр, садись на этого коня, догони того человека и приведи ко мне, – говорит богатый человек.

– Некогда.

– Почему?

– А я, видишь ли, накрыл шапкой золотую птичку. Ее нельзя смотреть днем, можно только ночью. Иначе она превратится в обыкновенную птичку, – Давай сюда! Я подержу, пока ты придешь.

– Ну что ж! Придется помочь доброму человеку. Только смотри, если откроешь до ночи – не будет золотой птички. – Охотник сел на хозяйскую лошадь и помчался, разыскал тарантас со свиньей и преспокойно поехал домой.

А тот, богатый, сидит, боится выпустить золотую птичку и лишиться золота, сидит, осторожно придавливая шапку. Человек, которого он отправил, не возвращается. Наступила ночь. «Хорошо, – думает жадный богач, – пусть не возвращается, заберу я золотую птичку себе. Это куда будет дороже свиньи и тарантаса!» Сунулся он под шапку, а там кусок сухого коровьего помета.

Богатый чуть не умер от стыда и злости.

Между тем наш охотник приехал домой и говорит жене:

– Зря я рассердился на тебя. Оказывается, есть такие люди на свете, которые в семь раз глупее тебя.

Будамшу.

Жил парень по имени Будамшу. Однажды он поспорил с попами. Как-то воткнул он в землю палку перед домом богача и сидит себе.

Вышел богач из дома и спрашивает его:

– Что ты тут делаешь?

– Меня зовут Накорми до отвала. В эту нору забежала рыжая лиса. Вот и закрыл я ее. Ты покарауль здесь. Я зайду к вам, попью водички, а эта лиса пусть будет вашей, – отвечает Будамшу.

Обрадовался богач, позарился на лису и говорит парню:

– Ладно, останусь я.

Зашел Будамшу в дом богача и долго разговаривал с его женой. Богач ждал-ждал его и стал звать:

– Накорми до отвала, иди сюда!

Услышала голос мужа его жена и очень удивилась:

– О чем он кричит? Накорми до отвала… Зачем он велит кормить этого бедняка?

Снова богач кричит:

– Накорми до отвала!

Шибко удивляется жена богача и много еды ставит перед Будамшу.

Так смекалистый Будамшу и наелся досыта.

Крестьянин Тархас.

Давно это было. Как-то узкоглазый хан Олзой от нечего делать издал указ: «Кто сумеет обмануть меня так, чтобы я поверил, тому отдам полную чашу золота».

Узнал об этом указе пастух Малаасгай, пришел к узкоглазому хану Олзою и говорит:

– Хан-батюшка, у моего отца был такой длинный шест, что он мог им перемешивать звезды на небе.

– Да это ерунда. Вот когда закуривал мой хан-отец свою трубку во дворе, то зажигал ее прямо от солнца. Вот какая была у него длинная трубка.

Услышал зто пастух Малаасгай и молча вышел. Услышал об этом указе портной Олёодой, пришел к узкоглазому хану Олзою и сказал:

– Хан-батюшка, вчера загремел гром так, что разорвал небесный шов – Млечный Путь. Мне пришлось до позднего вечера зашивать эти швы.

– Да, мой портной Олёодой, хорошим делом ты занимался. Но вот плохо ты зашивал, недавно утром прошел дождь, – говорит Олзой-хан, посмеиваясь над Олёодоем.

Замолчал портной Олёодой и тоже молча вышел.

Услышал об указе крестьянин Тархас, который засевал просо на вершине оврага Таряата. Он прискакал на телеге с пустой бочкой. Узкоглазый хан Олзой очень удивился этому и спрашивает:

– О! Крестьянин Тархас, что за пустую бочку с грохотом привез?

– Приехал за долгами, – отвечает тот.

– А что за долг? Когда это было? Когда я тебе задолжал? Я об этом не помню, – говорит хан.

– Ты забыл, как у меня взял вот эту бочку, наполненную золотом, – говорит Тархас.

– Не ври.

– Если я вру, отдай мне полную чашку золота!

– Нет, не врешь, это правда!

– Если правда, то дай бочку золота!

Так узкоглазый хан Олзой проиграл находчивому крестьянину Тархасу чашку золота, которым дорожил.

Как собака нашла себе хозяина-друга.

«Плохо жить одной, – решила собака. – Найти бы кого-нибудь самого смелого и сильного… Я была бы ему верным другом…» И пошла собака в лес искать себе друга. Только слышала она от зайца, что на свете самый смелый и сильный зверь – это волк, а он тут как тут, идет навстречу, зубами лязгает. Сказала ему собака:

– Давай, волк, дружить с тобой.

– Давай, – согласился волк. – Плохо одному…

Вечером легли они спать на мягкий мох под деревом. Ночью собака вдруг услышала какой-то шорох и принялась громко лаять. Волк испугался, поджал хвост и принялся унимать ее:

– Тише… Тише… Замолчи, не лай, услышит медведь – и тебя, и меня растерзает.

– Какой ты трусливый, – сказала собака. – Я меньше тебя, а и то не боюсь. Покажи мне медведя, что за зверь, интересно…

Пошли они тайгою. Скоро увидели, лежит в валежнике косматый бурый медведище…

– Вот он, – издали показал волк и убежал, оставив собаку одну.

Собака подошла к медведю и сказала, что хочет подружиться с ним. Медведь посмотрел на нее, проворчал:

– Ну ладно.

И стали они жить вместе.

Вечером улеглись спать, а собака опять услышала шорох и подняла лай. Медведь струсил и говорит:

– Не шуми ты, собака, а то тигр услышит… Нападет и разорвет нас с тобой.

«Нет, – подумала собака, – не годится он мне в товарищи, какого-то тигра боится…»– Покажи мне тигра, – попросила собака. Утром медведь тихонько сказал:

– Вон он идет, тигр… – Сказал и быстро убежал. «Большой зверь, сильный. Он, наверно, никого небоится. Буду с ним дружить», – решила собака.

Когда собака сказала тигру, что хочет с ним подружиться, тигр подумал, подумал и согласился.

Ночью, когда они спали, собака залаяла. Тигр вскочил и закричал на нее:

– Замолчи, лев услышит! Придет, обоих нас съест…

До того тигр перетрусил, что даже не стал показывать собаке, где живут львы, – побоялся. Пошла она одна. Искала, искала до самого вечера и не нашла льва. Ночью проснулась от страшного рева – земля содрогнулась, лес зашумел. Это был лев… Собака смело подошла к нему. Лев зарычал, грива у него встала дыбом.

– Что ты за зверь? – сердито спросил лев. – Почему не боишься меня? Я тебя задавлю.

Собака сказала, что хотела бы стать его другом.

– Ну что ж, – прорычал лев. – Иди со мной. Целый день они ходили вместе по лесам и степям, все звери от них прятались, а вечером легли спать в кустах.

Ночью собака проснулась и громко залаяла. Лез рассердился:

– Тише, тише! Услышит человек – убьет нас с тобой. У него есть огненная железная палка с громовым голосом.

Собаке захотелось узнать, какой это такой человек… Пошла она вместе со львом искать человека. Скоро им повстречался маленький мальчик.

– Может, зтот? – спросила собака.

– Этот… Только он еще не вырос. – И пошли они дальше. Потом увидели старика. Он шел медленно, опираясь на палку.

– Этот? – спросила собака.

– Этот… Только он уже одряхлел, видишь – ходит на трех ногах…

Через некоторое время встретили они здорового парня, который ехал верхом на коне.

– Вот он! – закричал лев и бросился назад. Подошла собака к человеку, помахала хвостом исказала, что ищет она самого смелого и сильного друга для себя.

– Давай, человек, подружимся.

– Это можно, – приветливо отвечает человек. – Только знай, что я не люблю трусов.

Вечером легли они спать. Ночью собака залаяла – ей послышался какой-то шорох. Человек вскочил, схватил ружье – огненную железную палку с громовым голосом, о которой говорил лев, и принялся вместе с собакой искать, кто это шумел поблизости.

– Нам с тобой никакой враг не страшен, – сказал он собаке.

Собака поняла, что нашла наконец друга с бесстрашным богатырским сердцем. С тех пор она верно служит человеку.

Две сумки.

Давным-давно в привольной степи жил бедный человек. Однажды сговорился он с одним богачом за четверть десятины хлеба обработать его землю. Стал он работать на этого богача, работал до глубокой осени. Когда же подошло время жатвы, выпал большой иней и заморозил долю хлеба бедного человека. Оказалось, что бедный человек проработал даром весь год.

На следующий год опять пошел к тому же богачу и договорился взять за работу полдесятины, но уже из середины полей хозяина. Когда подошла осень, сновазаморозило хлеб бедного человека. А хлеб у хозяина опять уцелел. И на этот раз бедный человек ничего не получил.

«Что за чудо, почему у богатого не заморозило хлеб, а у меня заморозило», – подумал бедный человек. И сжалась у него грудь от горя. Решил он найти Мороза-злодея, который замораживает его хлеб. Три дня и три ночи он точил свой топор. Потом отправился в путь. Пошел прямо на запад – туда, куда и олени не доскачут, куда и царь-птица не долетит. Идет, идет, нет конца-края его пути. Вдруг видит, возвышается перед ним гора до небес. Он полез на эту гору и кое-как добрался до вершины. Там и оказалось то место, куда крылатые не прилетали, копытные не доходили.

На самой вершине горы бедный человек увидел дом. Заходит, а перед ним серебряный стол, на столе – всякие кушанья. Наелся бедный человек и спрятался под столом.

Вдруг заходят люди, слышны голоса:

– Ай, еду нашу кто-то съел!

– Какой запах слышу, кто мог зайти? – спрашивает Мороз.

– Мороз! Я тебе своим топором голову отрублю! – отвечает из-под стола бедный человек.

– А почему ты захотел мне отрубить голову? – спрашивает Мороз.

– А почему ты замораживал два года мой участок хлеба, а у богатого хозяина не замораживал?

– Мой мальчик, я не знал, что я замораживал. Выходи сюда, – говорит Мороз.

Когда бедный человек вылез из-под стола, Мороз посадил его за серебряный стол и начал угощать.

– Ты не сердись… Я тебе дам такую вещь, чтобы ты до самой смерти не голодал и не мерз, – сказал Мороз. И дал он бедному человеку сумку. – Эту сумку откроешь, когда нужно будет.

Взял бедный эту сумку и отправился домой. По дороге он очень проголодался и замерз. Открыл сумку. Из нее вышли две девушки и расставили перед бедняком всевозможную еду. Накормив его, они опять зашли в сумку. Пришел он домой и опять открыл сумку. Вышли те же девушки, выбросили из дому все грязные, рваные вещи и наполнили дом всем новым, красивым. Ни в чем не стал нуждаться бедный человек.

Зашел к нему однажды хозяин узнать, почему не идет бедняк работать.

– Откуда у тебя такое богатство? – изумился он.

– А разве я должен всю жизнь быть в нужде? – гордо отвечает бедный человек.

Зависть одолела богатого. Приглашает он к себе бедного человека и давай угощать мясом да крепкой водкой. Напоил он бедного человека, начал расспрашивать. Не удержался бедняк – раскрыл свой секрет. Тогда богатый человек с женой стали еще усерднее поить его водкой, развлекать да уговаривать.

Бедный человек от таких почестей совсем потерял рассудок и дал слово продать свою сумку. Потерял свою волшебную сумку бедный человек, стал жить прежней жизнью. Он снова голодал, мерз, как прежде, плакал и горевал. И решил он еще раз сходить к Морозу.

Взял он топор и опять отправился в путь. Пришел на ту же высокую гору, зашел в дом и стал ждать хозяев.

Вечером пришел Мороз.

– Мороз, ты замораживал мой хлеб два года и заставляешь меня голодать и мерзнуть до сих пор, – сказал ему бедняк.

– Друг мой, я же тебе дал вещь, которая могла тебя всю жизнь кормить и одевать.

– Богатый человек обманул меня и отобрал ее. Убей меня или спасай.

Тогда Мороз дал бедняку сумку красивее прежней.

– Эту сумку передай богатому, а свою возьми обратно.

По дороге бедняк устал, проголодался. Не вытерпел, открыл он сумку. Из нее вышли два дюжих краснолицых парня и давай лупить бедняка.

– Вот тебе, вот тебе, вот тебе!

Бедный человек быстро закрыл сумку и пошел домой.

Отправился он к богатому человеку.

– Откуда приехал? – спрашивает тот.

– А пришел я показать тебе сумку. Она куда лучше прежней, – отвечает бедный человек.

Богатому очень понравилась сумка.

– Мы с тобой друзья, давай меняться, – говорит богатый и протягивает руку к сумке. Поменялись они сумками.

Решил богатый пригласить всех своих приятелей-богачей и стал готовиться к большому пиру. Собрались гости, сидят за столом.

– Я стал еще богаче. Смотрите! – говорит хозяин. Принес свою сумку и открыл ее. Из сумки выскочили два дюжих парня и давай дубасить железными палками хозяина и его гостей. Все они и разбежались.

А бедный человек, сказывают, зажил счастливой жизнью.

И решил хан проверить ее мудрость и остроумие. И приказал поехать к той девчонке самому жирному и, как считалось, самому мудрому нойону Бадме. Тот сел на своего такого же, как хозяин, жирного, чересчур откормленного коня и еще раз похвастал:

– Всесильнейший хан! Жирный конь считается хорошим, а богатый человек – мудрым. Надейся на меня!

Долго ехал по степи важный нойон, а когда подъехал к юрте бедного пастуха, не увидел ничего, за что можно было бы привязать коня. Даже столбика не было около юрты – так бедно жил старик. Потоптался нойон на одном месте, крикнул:

– Эй, кто там в юрте! За что привязать коня богатому нойону?

Распахнулась дверца юрты, и оттуда выглянула черноволосая девочка с бойкими, блестящими глазами. Послышался звучный голос:

– Если хочешь привязать коня, то привяжи его за лето или за зиму…

– Как сказала? – остолбенел ханский прислужник.

– Я сказала – привяжи коня за лето или за зиму.

Нойон Бадма рассвирепел.

– Глупая девчонка! Неужели ты думаешь, что ханский нойон глупей тебя?.. Или ты не знаешь, что жирный конь считается…

Однако Бадма так и не договорил свою излюбленную пословицу. Юркая девочка захлопнула дверцу юрты и скрылась.

«Глупа, как овца, глупа», – подумал толстяк нойон и погнал скорей коня назад, чтобы обрадовать хана известием, что в простом народе не бывает умных людей. А дни в степи стояли жаркие. Палило солнце. Чересчур жирный, малообъезженный конь Бадмы вскоре раскис и стал, отказавшись везти дальше своего жирного хозяина. Словом, не каждый жирный конь хорош… Нойон явился во дворец пешком, запыленный, в порванных унтах, но по-прежнему самодовольный и спесивый.

– Ну, что интересного видел? – спросил его хан.

– Ничего интересного, – отдышавшись, хихикнул Бадма, – ничего интересного. Глупа она, всемогущий хан, глупа, как овца.

И нойон рассказал хану о разговоре с дочкой пастуха. Хан задумался и спросил:

– А что еще ты видел у них возле юрты?

– Ничего, кроме худой телеги и саней.

– Сам ты дурак, Бадма, – нахмурился хан, – лето и зима – это и есть телега и сани… – И подумал тут хан, что недолго ему со своими глупыми нойонами царствовать над народом.

Вот какой, ребята, был случай в старину.

Хвастливая собачонка.

В знойный полдень, обливаясь потом, везла старая лошадь тяжелый воз, а маленькая собачонка бежала рядом, прячась в тени от телеги, и громко лаяла.

К вечеру лошадь едва-едва дошла до хозяйского дома. Хозяин выпряг ее и привязал к столбу. Собачонка легла рядом, жалуется:

– Ох, устала! Ох, болят ноги, ломит спину! Худое житье, хоть умирай.

– А что ты делала? Отчего устала? – спросила лошадь.

– Бесстыжая, еще и спрашиваешь! Да я же тебя лаем подгоняла. Ты бы, старая кляча, и сейчас тащилась по дороге.

Собачонка хвост кверху задрала, гордая, важная похаживает.

Топнула лошадь сердито о землю копытом – хвастливая собачонка поджала хвост и убежала.

Снег и заяц.

Снег говорит зайцу:

– Что-то мне нехорошо.

– Наверное, ты таешь, оттого тебе и плохо, – ответил заяц. Сел на пенек и горько-горько заплакал. – Жалко, жалко мне тебя, снег. Я все по снегу бегал, круглые дырки делал. От лисицы, от волка, от охотника в снег зарывался, прятался. Как без тебя жить буду? Любая ворона, любая сова меня увидит, заклюет. Пойду я к Хозяину леса, полрошу его, пусть он тебя, снег, сохранит для меня.

Стал заяц плакать, Хозяина леса просить.

А солнце уже высоко ходит, жарко припекает, снег тает, ручьями бежит с гор. Затосковал заяц, еще громче заплакал. Услышал зайца Хозяин леса. Просьбу его выслушал и сказал:

– С солнцем спорить не берусь, снег сохранить не могу. Шубу твою белую сменю на серенькую, будешь ты летом легко прятаться среди сухих листьев, кустарника и травы, никто тебя не заметит.

Обрадовался заяц. С тех пор всегда меняет зимнюю шубу на летнюю.

Волк-простофиля.

Однажды голодный волк в поисках пищи брел по дороге и, увидев пасущуюся на лугу лошадь, сказал ей:

– Лошадь, я тебя съем.

– Ну что ж, ешь, – сказала лошадь. – Только прежде прочти, что у меня на копыте написано.

Стал волк рассматривать, что написано у лошади на копыте. А лошадь как лягнет его копытом по голове – так наш волк по траве и покатился.

А лошадь тем временем и скрылась.

Очнулся волк, побрел дальше и охает:

– Никогда я не был грамотеем. И какой шайтан угораздил меня читать, что на копыте написано?

Вот идет волк и встречает собаку охотника.

– Собака, я тебя съем, – говорит он.

– Хорошо, съешь, – отвечает собака. – Только помоги мне сначала из кустарника принесенную добычу достать: я сама-то уж стара стала – плохо вижу.

– Хорошо, – соглашается волк.

Собака повела волка в чащу кустарника, где ее хозяином-охотником был запрятан капкан, а возле него брошена приманка – кусок старой говядины.

– Вот здесь, поищи в кустах, – говорит собака.

Полез волк сдуру в кусты за мясом да и попал ногою в капкан. А собака что есть духу помчалась поскорее домой, чтобы привести с собой хозяина-охотника.

Тут только понял волк, в какую беду он попал; перегрыз себе лапу да на трех ногах насилу убежал в свое логово, дорогой ругая себя на чем свет стоит:

– Дурень я, дурень. И зачем собаку послушал?

Вот прошло некоторое время. Снова волк проголодался и пошел отыскивать себе пищу. Бродил он вокруг деревни и увидел: на околице у амбара свиньи роются. Подошел к ним волк и говорит:

– Свиньи, я вас съем.

– Коли хочешь, ешь, – отвечают свиньи. – Только сначала послушай, как мы песни поем.

– Ну что ж, пойте, а я послушаю, – соглашается волк.

Свиньи стали кружиться вокруг изгороди и подняли такой оглушительный визг, что прибежали люди с палками и, увидев волка, принялись бить его.

Насилу волк вырвался и еле ноги уволок.

Убегая, он снова принялся ругать себя за оплошность.

– И поделом, – говорит он, – мне, дураку серому. Только больше я уж ничьих слов слушаться не буду и первого, кто мне попадется, живьем съем.

И попадается ему навстречу человек – из лесу дрова везет.

– Ну, теперь-то я тебя съем! – говорит волк. И уж совсем норовит на человека броситься.

– Ну, что же, ешь, я готов, – говорит человек. – Только тебе на земле меня съесть неудобно: заслышат мои собаки, прибегут, отнимать меня будут. Ведь так?

– Так, – отвечает волк.

– Ну вот. А чтоб никто тебе не мешал, залезем оба на дерево. Там ты и съешь меня.

– Хорошо, – соглашается волк.

Человек быстро взобрался на дерево и кричит волку:

– Полезай и ты!

– Не могу взобраться, – отвечает волк. – Когти не берут.

А человек это и без того знал.

– Ну хорошо, – отвечает он. – Вот я брошу тебе сверху веревку, ты просунь в нее голову, и я тебя затащу наверх.

Сделал человек на конце веревки петлю и бросил ее волку. Волк живо просунул голову в петлю и кричит человеку:

– Тяни!

Соскочил человек с дерева, ухватился за конец веревки да и потянул волка вверх. Петля туго стянула шею волка, – тут ему и смерть пришла.

Долганские народные сказки.

Встреча двух братьев.

Давно-давно, когда на месте тундры шумели вековые леса, когда не было лютых морозов, жил один человек со своей женой. Звали этого человека Кыыл-кихи (Дикий человек). Они жили на вершине одной сопки. Вокруг них на несколько тысяч верст не было человеческого жилья. Питание они добывали охотой на диких оленей и ловлей рыб.

Скучно стало им жить без людей, не было у них детей, и стала жена каждый день говорить мужу:

– Сходил бы куда-нибудь, может, найдешь людей. Если найдешь – пойдем к ним, здесь скучно, живем уже больше сорока лет на этой сопке.

И стал собираться Кыыл в дальний путь; он не знал, куда идти, так как когда охотился, далеко не удалялся. Собрал все, что нужно, взял лук, три стрелы и сказал жене:

– Через каждые три года буду посылать по одной стреле, и ты будешь знать, что я жив. Когда пройдут три года после последней, третьей стрелы, то знай, что меня нет в живых, и ты тогда собирайся и уходи к людям, но только не по моей дороге.

Сказав эти слова, Кыыл-кихи зашагал – прямо на восход солнца.

Долго ли, коротко ли идет, он не знает: идет дождь – значит, лето; идет снег-значит, зима. Переходил через бурные реки, пробирался через дремучие леса, встречал невиданных зверей, но людей не было.

Так прошло три года, и Кыыл-кихи выпустил одну стрелу прямо на заход солнца. Выпустил еще две стрелы, осталось идти ему еще три года, но пока никого не встречал, кроме птиц и зверей.

Прошло еще два года, как выпустил последнюю стрелу, проходит еще год, остался один день, нужно возвращаться домой, к жене.

Сел Кыыл на большой камень на берегу реки и крепко задумался. Вдруг он почувствовал, что где-то слышны человеческие голоса, почуял запах жилья. Обрадовался он и побежал по берегу реки. Бежал сколько хватило сил и вдруг увидел: на высоком берегу стоит красивый дом, солнечные лучи играют на окнах, около дома бегают ребятишки. На скамейке у дома сидит в красивой одежде человек и о чем-то думает. А сам глядит на играющих детей.

Долго смотрел Кыыл на этого человека, уж очень давно он не видел людей. Потом он робко подошел к сидящему и сказал:

– Одиннадцать лет прошло, как я вышел из дому, одиннадцать лет не слышал человеческого голоса, одиннадцать лет иду на восход солнца, и наконец я нашел людей. Скажите, о чем вы задумались и не помешал ли я вам?

И отвечает человек в красивой одежде:

– Вот уже пятьдесят лет, как потерял я любимого брата, всю жизнь ищу и никак не могу найти. Умирая, отец говорил, что если разъедетесь, то все равно лет через сорок – пятьдесят встретитесь и будете жить вместе. Отец оставил нам с братом тысячное стадо лошадей, красивый дом и много дорогих вещей. Теперь всем богатством пользуюсь я один, а брату ничего не досталось. Вот о чем я задумался, вот что мучает меня. Скажи, что ты за человек, откуда идешь, как тебя зовут?

И рассказал Кыыл, как он жил с женой более сорока лет на вершине одной сопки, как охотился, как пошел искать людей, а жену оставил.

Поведав о своих приключениях во время этого длинного пути, он сказал:

– Если завтра ничем не извещу жену, она будет считать, что я умер или убит, и она уйдет из дому искать людей, а я никогда ее больше не увижу. Зовут меня – Кыыл-кихи.

Человек в красивой одежде знал, что у пропавшего его брата было большое черное пятно на ступне левой ноги.

Веря словам умершего отца, он втайне надеялся, что пришедший человек-его брат, которого он так ищет и ждет всю жизнь.

Хозяева сытно накормили уставшего путника и уложили спать. Сами же они решили, что, когда заснет пришедший человек, нужно потихоньку посмотреть на ступню левой ноги. Если есть большое черное пятно, то тогда он тот, которого давно уже ищут.

Когда уставший путник крепко заснул, хозяин красивого дома тихонько зашел в комнату, где спал путник. Приподнял одеяло с его ног и от удивления крикнул. На ступне левой ноги чернело большое пятно. Словно без памяти он закричал:

– Мой брат! Мой брат нашелся! Люди, идите сюда, я нашел своего брата!

С криком бросился обнимать он спящего. Так он нашел своего брата, которого долго искал, и почувствовал себя самым счастливым человеком на земле.

Наутро он подвел Кыылу, своему брату, златогривого коня и сказал:

– Садись на этого коня и скачи к своей жене, привези ее, будем жить вместе. А имя свое, Кыыл, ты забудь; ты теперь уже не дикий человек, а младший сын всемогущего богатыря Эрсе, а я-твой старший брат.

Сел младший сын всемогущего богатыря Эрсе на златогривого коня, крикнул богатырским голосом и поскакал на крылатом коне через леса и горы, через моря и океаны прямо на заход солнца. Только свист стоял на земле, над которой несся златогривый конь.

Прошло немного времени, когда вдали на вершине высокой сопки стал виднеться небольшой домик. Это был дом Кыыла. Жена Кыыла собиралась в путь. В этот день истекал последний срок. Если до полудня не придет Кыыл, она навсегда покинет свой дом, и теперь она сидела и собиралась в дальний путь.

Вдруг она услышала какой-то страшный шум, как будто налетел ураган. Закачался домик, зазвенели стекла. Это прискакал на крылатом коне Кыыл, чтобы взять с собой свою жену на родимую сторону.

Радостной была встреча Кыыла со своей женой. На другой день они полетели на крылатом златогривом коне к своему старшему брату.

Когда они возвратились, старший брат поровну разделил все, что оставил сыновьям знаменитый богатырь Эрсе, позвал много людей и устроил пир на всю землю.

Так стали жить да поживать два брата. Народ их избрал своими начальниками. Долго не было на земле войн, когда они правили страной, жили люди на земле вольно и сытно, и долго царил всюду мир. Славную жизнь прожил знаменитый богатырь Эрсе, он установил мир на земле и сыновьям наказал, умирая, не допускать войн между народами. Достойными оказались сыновья своего богатыря-отца. И теперь, когда люди услышат, что где-то идет война, льется кровь, – качая головой, говорят: Да-а, нет богатыря Эрсе и его славных сыновей, были бы живы они – не было бы войн между народами.

О славном герое Хомус-богатыре.

В очень давние времена на широкой лесной поляне стоял дом. Здесь жил человек с женой и сыном.

Быстро рос мальчик. Он научился ловко владеть луком и метко стрелять. С утра до вечера мальчик был в лесу, ни одна птица, ни один зверь не уходил от него, так он метко стрелял.

Однажды пришел мальчик домой и сказал родителям:

– Благословите меня, я ухожу искать подвигов. Есть же где-нибудь богатыри! Хочу померяться с ними силой, а приду обратно ровно через тридцать три года.

Делать нечего, дали родители благословение. Отец сказал ему:

– Даем тебе имя-ты сын славного богатыря Байгал-уола, а имя твое – Хомус-богатырь (Серебряный богатырь). Поймай моего златогривого коня, он пасется на лугу; свистни три раза, он прибежит к тебе. Конь почти что дикий, уже давно пустил я его пастись.

Вышел мальчик из дому, свистнул три раза богатырским свистом, и вдруг перед ним встал златогривый конь. Попрощался мальчик с родителями, и понес его богатырский конь в неведомые страны на поиски подвигов.

Долго скакал Хомус-богатырь, год ли, два ли-неизвестно, и вдруг его конь остановился как вкопанный. Видит богатырь: дорога разветвляется на три дороги, и стоит надпись: Прямо пойдешь-к солнцу дойдешь, влево пойдешь – счастье найдешь, вправо пойдешь-смерть найдешь. Недолго думая, наш богатырь поворачивает вправо. Едет день, едет два и замечает, что чем дальше едет, тем становится темнее. На пятый день оглянулся назад и увидел лишь краешек голубого неба, а впереди была непроглядная темь.

Понемногу глаза Хомус-богатыря начали привыкать к темноте. Вот он увидел впереди большой дом, из трубы которого идет густой дым. В дому слышен громкий храп.

Зашел Хомус-богатырь в дом и видит: на печке кипятится большой котел воды, во всю длину комнаты лежит огромный Абахы (черт) и спит крепким сном. Два раза крикнул Хомус-богатырь, но Абахы даже не пошевельнулся. Хомус-богатырь дал ему щелчок по лбу, и лишь тогда Абахы скочил, протирая заспанные глаза. Увидев человека, Абахы очень обрадовался и сказал:

– А-а, вчера целый день ходил, но ничего не нашел на ужин, а ужин сам ко мне пришел.

С этими словами он хотел схватить парня и бросить в кипящий котел, но наш богатырь даже не сдвинулся с места. И начали они тогда драться. Долго бились. Абахы начал ослабевать, а Хомус-богатырь, свалив его, перерезал ему горло. Затем Хомус-богатырь так же расправился с его средним братом, который жил недалеко от младшего брата, но был сильнее его. Умирая, средний брат Абахы сказал, что есть у них старший брат Абахы, которого еще никто не побеждал. И поехал наш богатырь искать старшего Абахы.

Едет Хомус-богатырь на златогривом коне. Видит: стоит большой-пребольшой дом, идет из него густой-прегустой дым, от которого заволокло все небо. Слышится страшный треск по всему лесу, а также громкий разговор.

Подъехал ближе Хомус-богатырь и видит: страшное чудовище с восемью головами сидит, яркий огонь вылетает изо рта каждой головы. Абахы уже знал, что Хомус-богатырь убил его двух младших братьев. Много валялось вокруг дома черепов отважных богатырей, все вокруг было усеяно костьми.

У этого страшного Абахы томилась прекрасная дочь солнца. Много богатырей отправлялось на выручку дочери солнца, но никто из них не возвращался назад.

Долго бился наш богатырь с Абахы. Они сами не знали, сколько времени бьются. Устали оба. Когда валился один, падал рядом и другой, когда поднимался один, немедленно вскакивал другой, и снова бились. Времена года узнавали по дождю и снегу, и никто не знал, сколько бились, но вот, все чаще и чаще начал отдыхать Абахы, не было у него больше сил, чтобы биться. Встал Хомус-богатырь, Абахы продолжал лежать. Немного погодя тяжело поднялся, и снова началась битва двух богатырей. Собрав последние силы, Хомус-богатырь сбросил Абахы на землю и вытащил свой нож, чтобы перерезать чудовищу горло.

Не успел Хомус-богатырь перерезать горло, как выскочил у Абахы из правого глаза зрачок. Абахы быстро вскочил и помчался, крикнув Хомус-богатырю:

– Я еще приду к тебе, когда твой сын начнет учиться стрелять из лука… Увидим тогда, кто победит. Сейчас победил ты.

Освободил Хомус-богатырь прекрасную дочь солнца, посадил ее на златогривого коня и понесся домой, к своим старикам. А старики тем временем очень беспокоились, так как уже прошло тридцать два года с тех пор, как уехал их сын из дома.

Приехали домой, устроили пышную свадьбу и стали жить-поживать да добра наживать.

Пришло время старикам умирать, очень были они старые. Похоронил их Хомус-богатырь на вершине высокой сопки, чтобы каждый день видеть их могилу.

Прошло еще много времени. Седой стал Хомус-богатырь, ходил, опираясь на палку. Рос у них сын, который уже бегал и начинал учиться стрелять из лука.

Однажды рано утром, когда еще солнце только начинало подниматься над горизонтом, послышался какой-то странный шум, и раздался треск по всему лесу. Это ехал к Хомус-богатырю Абахы, который грозился приехать к нему, когда его сын начнет учиться стрелять из лука. Еще издали закричал Абахы:

– А ну, выходи, славный Хомус-богатырь, я пришел, как обещал. Перережу тебе горло, увезу твою жену и сына. Выходи быстрей!

Вышел Хомус-богатырь к Абахы, видит, что ему не одолеть его, уж очень постарел он, но делать нечего, надо драться с чудовищем.

Снова сходятся два старых врага, глаза у обоих горят ненавистью. Долго бились они. Все чаще начал отдыхать Хомус-богатырь, не было у него больше былой силы, уже чувствует, что еще немного, и он упадет замертво. Снова оба легли отдыхать, но вот Абахы быстро встает и кричит:

– А ну, давай вставай, еще немного, и я тебе перережу горло.

Сказав это, Абахы вынимает нож, смотрит, достаточно ли он остер. И вдруг перед Абахы вырос мальчик. Этот мальчик развернулся и ударил Абахы, но Абахы стоял, как будто его никто и не задевал. Тогда ударил Абахы мальчика. Мальчик от этого немного подрос. Ударил Абахы второй раз – мальчик снова подрос. Ударил Абахы третий раз – мальчик превратился во взрослого человека, и тогда они начали драться по-настоящему, как бьются богатыри.

Долгая была битва, много раз отдыхали, много раз поднимались и снова бились. Но вот наш богатырь сбросил на землю Абахы, перерезал горло, взвалил его труп на сани, привязал к саням и погнал коня в ту сторону, откуда приехал Абахы.

Хомус-богатырь теперь был спокоен за своего сына, который стал непобедимым богатырем, каким был в молодости сам Хомус-богатырь.

Еще долго жил Хомус-богатырь с женой и с сыном. Бывали большие битвы, но Хомус-богатыря с сыном никто никогда не побеждал, и они долго жили на земле, пока не умерли своей смертью.

Откуда пошли разные народы.

В старину были очень жестокие зимы. Однажды поднялась страшная пурга. Люди даже высунуться не смели из чумов. Гуси и разные другие птицы зарылись в снег с головами. Лишь один человек оказался смелым и отправился в путь. Долго блуждал он и вот набрел на теплую страну. Вернулся он к своим людям и сказал:

– Я нашел, хорошее, жаркое место.

Услыхала его рассказ маленькая птичка-чирок и оповестила весь свой птичий народ. Узнали о теплой стране гуси, лебеди и другие птицы, и все улетели. И люди из племени того человека, который весть принес, тоже стали собираться в путь. А человек этот сказал:

– Все теперь слышали мою весть!

Но сам он не пошел, остался на прежнем месте. Сшил он себе теплую доху, чтобы спастись от холода. Надел эту доху и в птицу луня превратился.

Идут люди все вместе, держатся друг за друга, ищут дорогу в теплую страну. По пути подстреливают дичь для своего пропитания. У старинных людей оружием были луки. Чтобы стрелы летели прямо в цель, люди привязывали к их нижним концам орлиные перья. Однажды убили эти люди по пути орла и стали делить его перья. Из-за дележа принялись спорить и пререкаться: одному, мол, мало, а другому много перьев досталось. Один человек другому стал говорить:

– Мало перьев дал ты мне. Не стану теперь говорить на твоем языке!

И каждый из этих людей стал говорить на другом языке. Вот откуда пошли долгане, якуты, тунгусы и самоеды. Вот почему появились народы, говорящие по-разному.

Как появились галки.

Жил в старину один человек. Он задумал перебить всех до одного песцов и зайцев. Говорит своему сыну:

– Я притворюсь больным, ты поди и позови заячьего шамана и приведи ему дьячками всех других зайцев.

Сын пошел и увидел зайца. Спросил у него:

– Где живет ваш шаман?

– Вон там, – указал заяц. Парень пришел к шаману.

– Отец умирает, велел позвать тебя, помоги, пожалуйста, – говорит.

Тот, что притворился больным, в это время говорит своей старухе:

– Когда все зайцы соберутся, ты камнем придави дверь, чтоб не открылась.

Заячий шаман пришел и привел с собою дьячками много зайцев. Во время камлания старуха встала я придавила дверь.

Притворный больной попросил деревянный крюк, на котором вешают котлы над очагом. Старуха подала. Больной вскочил и стал этим крюком избивать зайцев. Когда хотел ударить шамана, тот выскочил а дымоход, и крюк задел ему только верхушки ушей и запачкал сажей. Вот почему у зайцев концы ушей черные.

Через несколько времени старик опять притворился больным и заставил своего сына пойти за песцовым шаманом. Других песцов позвать побоялся, думал, что они будут кусаться. «Если же убить шамана, не станет у них защитника, и их легко всех переловить», – рассуждал старик.

Когда песцовый шаман стал камлать, старик ударил его крюком, но только кончик хвоста успел задеть и запачкать сажей. Вот почему у песца кончик хвоста черный.

После этого бог повстречал старика и сказал ему:

– Ты совершил большой грех. В наказание – останется твой поступок сказкою будущих поколений, сам же ты, превратившись в галку, будешь питаться мясом.

Вот почему галка и питается наживою пасти[23].

Заря.

Жили три брата. Жили в хороших теплых чумах. У них было много оленей. Когда пастухи собирали всех оленей в одно стадо, оно было таким огромным, что не вмещалось на большой моховой лайде[24].

Вблизи чумов богатых братьев стоял худой чум их дяди. Дядя был человек старый. Работать много не мог. Оленей у него не было, одежды хорошей сшить было не из чего. Старик жил бедно, только что не умирал с голоду. С ним жила его жена-старуха. У них был сын, которого они кормили и растили.

Однажды зимой старикам нечего стало есть. Они послали своего сына к богатым племянникам, чтобы он попросил у них мяса.

Мальчик сходил. Богатые братья вместо мяса дали ему оленью брюшину.

– Съедите брюшину, – сказали они мальчику, – дадим вам оленьих кишок. Кишки съедите – дадим легкие. Иди.

Старуха сварила оленью брюшину и накормила старика с сыном, остатки доела сама.

Прошла ночь. Утром старик вышел из своего чума и испугался. На стойбище не было ни хороших чумов, ни оленей. Богатые племянники ночью куда-то откочевали, а пастухи тихонько угнали за ними всех оленей. Старик в чум вернулся печальный.

– Ну, старуха, – сказал он, – будем умирать. Богатые племянники бросили нас одних. Нам их не догнать. Куда мы в такой мороз пойдем пешком? Будем ждать смерти.

Старухе стало жалко сына. Она заплакала. Заплакал и старик.

Погоревали-погоревали, потом все трое залезли в спальный мешок, завернулись и голодными уснули. Старик проснулся первым. Он вылез из спального мешка и себе не верит. Откуда зимой в худом чуме такое тепло? Старик хотел выйти из чума, приподнял с двери покрывало и от страха уронил его. Он разбудил старуху и тихонько сказал ей:

– Наш чум обогнула большая многоногая гусеница. Она пришла к нам за данью. Что мы ей дадим? У нас ничего нет. Теперь она нас не выпустит из чума и всех съест.

Гусеница лежала как мертвая, но слышала все, о чем шептались в жилище.

Старик взял рогатину, отдал сыну и откинул с двери покрывало. Гусеница открыла глаза. Старик стал ей говорить:

– Знаю, что ты пришла за данью, да нечего тебе дать. Есть у нас со старухой один маленький сын да рогатина. Хочешь, бери их.

Гусеница схватила ртом мальчика и улетела с ним на небо. Старики остались одни. Они сидели в чуме и горевали о сыне.

Гусеница летела долго. Наконец прилетела на край неба, села и выпустила изо рта мальчика, который крепко держал в руках отцовскую рогатину. Мальчик увидел перед собой такие же леса, горы, болота, как на земле.

Мальчик стал жить с гусеницей-великаном. Гусеница поила его, кормила, а сама о чем-то все думала, печалилась. Мальчик ничего не понимал, он только заметил: когда гусеница лежала на животе, то кругом была ночь; когда переворачивалась на бок, начинался рассвет, когда же показывала живот, то становилось светло, как днем. Живот у гусеницы был красный и блестел, как огонь.

Однажды к светлой гусенице прилетела другая, такая же огромная, но только вся черная. Она села, ивсюду стало темно. Черная гусеница вцепилась в светлую и начала ее душить. Стали они драться. Схватятся за дерево – дерево вырвут с корнями, уцепятся за сопочку – с землей ее сровняют, зацепятся за камень – камень в песок раздавят.

Гусеницы дрались, а мальчик с рогатиной стоял и смотрел на них. Перед ним мелькали то свет, то мрак. Наконец черная начала одолевать огнебрюхую гусеницу. Тогда мальчик спохватился.

– Что же я стою с рогатиной и не помогаю в бою своей светлой гусенице? Попробую. Все равно погибать!..

Мальчик подбежал к черной гусенице и рогатиной проколол ей сердце. Сразу же сделалось светло, как днем.

Огнебрюхая гусеница схватила мальчика и полетела с ним обратно на землю. Прилетела к чуму, выпустила мальчика и говорит старикам:

– Берите своего сына. Он помог мне убить черную гусеницу, которая хотела съесть меня за то, что я свечу людям каждое утро. Она хотела сделать так, чтобы на земле была вечная ночь. Теперь этого не будет. Я вернусь на небо, лягу на край и стану медленно переворачиваться. Когда повернусь к вам спиной, у вас будет ночь; когда повернусь боком, вы увидите светлую зарю; когда открою живот – на земле будет день.

Огнебрюхая гусеница наделила мальчика оленями и улетела на небо.

Юноша-царь и дочь крестьянина.

Жил, говорят, в давние времена юноша-царь. По соседству с ним жил бедный крестьянин. Этот крестьянин с утра до ночи работал у царя и зарабатывал одну ложку муки. Этим и жил он со своей старухой и единственной дочерью.

Вот юноша-царь позвал его и говорит: – Ну, бедный крестьянин, ты прожил свой век, и я хочу узнать, какого ты ума! Отгадай загадку: что слаще всего? Утром скажешь! Если не отгадаешь – отрублю голову!

Бедный крестьянин думал-думал – не может отгадать. Сладкую пищу он никогда не пробовал. Что давал ему царь, то и казалось сладким. Пришел домой и плачет.

Дочка спрашивает:

– Почему, отец, плачешь?

– Ну, дочка, умру завтра: ходил – отходил свое, пожил – конец мне пришел! Юноша-царь загадал мне загадку! Если не отгадаю ее – обещает отрубить голову!

– А что загадал?

– Спрашивает: что слаще всего?

– Ну, отец, из-за чего плачешь! Лучше усни да отдохни хорошо! Завтра скажешь: «Знаю, что слаще всего! Когда наработаюсь у тебя с утра до ночи, вычищая твою грязь, и приношу домой одну ложку муки, а моя старуха топит печь в земляном чуме-голомо[25] – тогда у меня теплеет в носу. А пока из муки она толокно готовит, я уже засыпаю без ужина. Так что слаще всего – сон!» Знает ли он сам больше этого?

Старик успокоился и уснул.

На другой день старик встал рано утром и пошел к царю.

Юноша-царь спрашивает:

– Ну, отгадал?

– Э-э! Отгадал как будто! Не ведаю только: правильно ли, неправильно ли?

– Ну, что слаще всего?

– Когда наработаюсь у тебя с утра до ночи, вычищая твою грязь, и приношу домой одну ложку муки, а моя старуха топит печь в земляном чуме-голомо – тогда у меня теплеет в носу. А пока из муки она толокно готовит, я уже засыпаю без ужина. Так что слаще всего – сон!

– Да ну? – удивился юноша-царь. – Оказывается, ты умный человек! Почему же ты тогда живешь так бедно? Еще одну загадку отгадай: что быстрее всего на свете? Если к утру не отгадаешь – отрублю голову!

Старик ничего придумать не смог, заплакал и пошел домой. Дома все рассказал дочери.

– Зачем плакать из-за этого! – говорит дочь. – Ложись и спи! Утром скажешь: «Когда выйду из своего дымного земляного чума-голомо и, протерев глаза, взгляну на небо – до единой звезды вижу на небесах, погляжу на землю – до единой травки вижу на земле. Но никак не достигну окоема. Так что быстрее всего – человеческий взор!» Старик уснул. Утром пришел к царю с готовым ответом.

– Ну, отгадал? – спрашивает юноша-царь.

– Э-э! Отгадал как будто! Неведомо только: правильно ли, неправильно ли? Когда выйду из своего дымного земляного чума-голомо и, протерев глаза, взгляну на небо – до единой звезды вижу на небесах, погляжу на землю – до единой травинки вижу на земле. Но никак не достигну окоема. Так что быстрее всего – человеческий взор!

Юноша-царь еще больше удивился:

– Да ты, старик, оказывается, умный человек! Все имеет три меры! – Царь выводит и передает старику пороза[26]. – Чтоб к утру пороз отелился! Приведешь с теленком. Только не смей помет собирать!

Бедный старик приводит домой пороза и плачет.

– Чего плачешь, отец? – спрашивает дочь.

– Вот, передал пороза! Велел, чтоб он к утру отелился. А как отелится пороз?

– Э-э! Как отелится пороз? Ты привел даровую пищу! Пороза заколи, мясо съедим!

Старик заколол пороза. Мясо съели. Дочь собрала в сумку копыта и внутренние кости, передает отцу:

– Вот черные копыта – мать, а внутренние кости – телята. Скажешь так и, как детские игрушки, расставишь их на царском столе. Пороз только так телится! Больше этого знает ли он сам? Тогда он настойчиво спросит: «Своим умом ты этого достичь не мог. Если б ты был так умен – не чистил бы мою грязь. Кто тебе советует, говори?!» Ты не скрывай и скажи ему: «Есть дочка, она советует!» Утром старик приходит к юноше-царю.

– Ну, отгадал? – спрашивает царь.

Старик копыта и внутренние кости расставляет на столе, как детские игрушки, и говорит:

– Пороз только так телится!

– Своим умом, старик, ты зтого достичь не мог. Если б ты был так умен – не чистил бы мою грязь. Кто советует?

– Есть у меня дочка. Она советует!

– Дочь у тебя умница! – говорит юноша-царь и передает старику ведро с пробитым дном. – Пусть залатает! Если не залатает – обоим головы отрублю!

Старик с плачем приносит ведро:

– Ну, настал день неминуемой гибели! Царь говорит: «Пусть дочь залатает это ведро! Если не залатает – обоим головы отрублю!».

Дочь говорит:

– Унеси обратно и передай: залатать, конечно, женское дело, но пусть он, как мужчина, вывернет ведро наизнанку, словно торбаса[27].

Старик унес ведро и передал, как дочь сказала. Юноша-царь отпустил старика и говорит:

– Сам пойду посмотрю на твою дочь!

А пришел, увидел девушку и сразу влюбился. На другой день свадьбу сыграли.

Сколько прожили они – неизвестно. Но с тех пор, как женился юноша-царь, уподобился кукле: сидит себе и только, а делает все жена.

Потом, видно, надоело ему, что все решает жена.

– В одной стране двум царям не быть! Лучше давай разойдемся! – говорит он.

– Давай разойдемся! – согласилась жена.

– Бери с собой что хочешь!

Настает последняя ночь. Когда муж уснул, жена берет его с постелью в охапку и переносит в земляной чум-голомо отца. Юноша-царь утром проснулся, потянуться хотел, а голова и ноги в стены упираются. Удивился юноша-царь:

– Где я? Как очутился здесь? – спрашивает жену.

– Это я тебя в чум-голомо принесла! – отвечает жена.

– А почему принесла?

– А как же! Захотела и принесла. Сам сказал: могу взять с собой что захочу!

Юноша-царь так и не смог разойтись с женой.

– Не так уж, оказывается, ты умен! – говорит ему жена. – Живи царем. А я буду жить простой хозяйкой.

Так благодаря дочери и старик со старухой, покинув свой земляной чум-голомо, тоже стали жить в богатом доме.

Предприимчивый бедняк.

Бедный человек однажды нанялся в батраки к известному баю. Бай жил только с женой, детей у них не было. Договорились, что бедняк отработает три года, будет питаться у бая три раза в день и в конце третьего года получит то, что заработал за три года.

Однажды велели ему принести воды, но бедняк, притворившись спящим, не пошел за водой. За это его три дня не кормили. На третий день бай послал его за дровами.

Вот пошел бедняк в лес и встретил там медведя. Недолго думая, бедняк поймал медведя и запряг его в сани. Наложил полные сани дров и приехал к баю.

Бай с женой испугались до смерти, увидев медведя, и стали умолять бедняка отпустить медведя. Бедняк отпустил медведя. Покормили бедняка досыта и спать уложили.

Так прошло три дня. Снова бай велел привезти дров. Бедняк пошел в лес, таща за собой тяжелые сани. Но вот увидел он белого медведя, поймал его и запряг в сани. С песней въехал бедняк в село к баю. Пуще прежнего испугался бай с женой. Стали они умолять бедняка отпустить медведя. Но бедняк и не думал отпускать его. Он сказал баю:

– Дай мне то, что положено получить за три года, да вдобавок оплати питание за три года. Если не отдашь, будете иметь дело с белым медведем, он сейчас очень голоден.

Делать нечего, баю пришлось отдать бедняку все, что он просил. Поехал бедняк домой, привез кучу денег и много мяса, муки и других разных продуктов. Разбогател предприимчивый бедняк и стал жить-поживать да добра наживать.

Война куропаток и щук.

В давние времена куропатки в тундре жили. Тогда земля и небо только утверждались, и зимы были не такими снежными и холодными.

Но в один год в тундру зачастила пурга, намела высокие сугробы, потом пошел дождь и снег покрылся льдом. Нигде не проглядывала ни одна проталина, ни один кустик.

Куропатки проголодались и полетели в сторону леса.

Долетели до леса – и там нигде проталин не видно, даже верхушки ив не выглядывают из-под снега, одни только голые деревья чернеют.

Вожаком у них была самая старая куропатка.

– Теперь мы и вправду пропали! – говорит куропатка-вожак. – Некуда нам дальше лететь – всюду погибель! Но я знаю место, где есть большая река, ту реку ни в пургу не заносит, ни в самые лютые морозы она не замерзает. По берегам растет ивняк, горы покрыты багульником, голубикой и травой. Но в той реке живут щуки, и они нас туда не подпустят. В старинные времена было скреплено клятвенное слово: куропатки не займут их края, а щуки – земли куропаток. Если уговор помнят – добром не пустят. Останется одно – воевать!

– Верно! Не пропадать же нам тут?! – сказали куропатки. – Лучше будем воевать! Полетели!

Куропатки прилетели к реке и увидели: река не замерзла, а ее берега покрыты ивняком и багульником, голубикой и травой. Они сели и начали кормиться.

Но тут из воды высунулась голова вожака щук.

– Эй, куропатки, почему вы сюда прилетели? Почему клятвенное слово нарушаете? Сейчас же отсюда убирайтесь! Не дам вам ни листьев ивняка, ни семечек кустарника, ни травы. Не дам и в галечнике копаться!

На то куропатка-вожак ответила:

– В нашем крае все занесло снегом, и нам нечем питаться. Не пропадать же нам с голоду. А вы, щуки, живете в воде, вы ни листьев ивняка, ни семечек не едите. Будем мирно жить соседями!

– Я не уступлю добром! – сказала щука-вожак. – Только перебив всех щук – отнимете это место! Будем воевать!

Щука-вожак повернулась, ударила хвостом по воде и уплыла собирать свое войско. Вскоре она привела так много щук, что река от их спин почернела.

Куропатки на берегу стоят: ждут! Луки и стрелы наготове держат.

– Стреляйте щук только в голову! – говорит куропатка-вожак своим. – Если им попадать в спину, то они не умирают!

Войско куропаток пустило стрелы. Услышав щелчок тетивы лука, щуки устремились на середину реки. Стрелы куропаток вонзились в спины щук.

Пока куропатки доставали стрелы, щуки приплыли обратно и начали стрелять в куропаток, целясь им в сердце. Куропатки увертывались, подпрыгивали, взмахнув крыльями, и стрелы вонзились в ноги куропаток.

Долго так воевали, но никто не мог победить. Выпустив все стрелы, кончили воевать.

Тогда щука-вожак сказала куропаткам:

– Давайте кончим войну! Летайте где хотите, кормитесь чем вам захочется!

С тех пор стрелы куропаток в спинах щук превратились в вилообразные кости, а стрелы щук в ногах куропаток – в сросшиеся жилистые кости.

Ворон и лебедь.

В старину ворон, летая, увидел лебедя и начал ему расхваливать своих воронят:

– Почему ты, лебедь, не женишься на моей дочери – ведь она краше солнца?

Как-то приходит лебедь к ворону, а там уже готовят свадебный пир. Видит лебедь – а у ворона все дети черные как сажа.

И подумал лебедь: «Говорил ворон, что дочь у него очень красивая, а она очень безобразная».

Но делать нечего – не отказываться же лебедю от данного слова, и он решается жениться на дочери ворона. Несут ему и свадебное угощение – кровяную похлебку. Стал лебедь есть. Только сунул он клюв в похлебку, как клюв его почернел. Тогда он, испугавшись, побежал. А убегая, опрокинул посудину с кровяной похлебкой себе под ноги, и ноги его стали черными. С тех пор у ворона с лебедем не ведется дружбы.

Эвенкийские народные сказки.

Волк Мироза.

Давным-давно жил одинокий человек в своем маленьком домике. И было у него скота всего три лошади. Одна лошадь была рыжая, другая – каряя и третья – белая. Но зато таких лошадей ни у кого не было: рыжая лошадь могла догнать лося, каряя – птиц, а третья, белая, – волков и лис.

Однажды пошел человек на охоту. Лошадей оставил, привязав их хорошенько, а дом подпер палкой.

Вышел он из дому утром. Пройдя до полудня, сел курить табак. Немного погодя кто-то стал говорить:

– Что ты мучаешься от своих дум, а? Ты одинокий, хороших лошадей имеешь. Чего тебе еще нужно? Иди, отдыхай!

Он удивился услышанному. Кто бы это мог быть? – подумал. Посмотрел кругом, никого нет. И пошел он домой, удивляясь.

Не дойдя до дому, он посмотрел и увидел, что одной лошади нет. И какой! Самой хорошей, быстрой рыжей лошади, которая могла догнать лося.

Очень стал жалеть и плакать человек, но что поделаешь! А кто увел-неизвестно, даже и следов не осталось на траве.

И, оставшись с двумя лошадьми, стал он думать: Не буду больше охотиться, лучше, однако, буду лошадей стеречь.

Но побыл человек немного дома, и снова захотелось ему пойти в лее. Оставив опять лошадей на привязи возле дома, он отправился на охоту с ночевкой.

Вернувшись с охоты на следующий день, он увидел, что нет опять одной лошади, самой красивой и быстрой, карей.

Опять он стал плакать, приговаривая: Нет у меня теперь красивой и быстрой лошади. Как буду без нее птиц бить?

Долго плакал, а потом, подойдя к оставшейся лошади, стал с нею разговаривать:

– Ты не знаешь ли, кто увел твоих друзей, кто берет: человек ли, волк ли? Нет никаких следов! Лошадь сказала ему в ответ:

– Ты, хозяин, сильно не печалься. Тот, кто взял моих товарищей, тебе плату даст. Ты лучше начнешь жить, богатым станешь. Одно только плохо: нас у тебя не будет. Меня тоже, наверное, уведут, и я очень жалею тебя.

Сказала, и из глаз стали капать слезы. Хозяин еще сильнее заплакал, обняв белую лошадь.

Через некоторое время печаль его прошла. Но на охоту далеко ходить не стал.

Однажды поздней осенью, проснувшись утром, увидел, что выпал снег. Он стал думать: Сходить, что ли, на край чащи, ведь близко! И, быстро одевшись, взял ружье и вышел. Подойдя к лошади, посмотрел на нее, погладил и ушел.

Проходив до полудня, сел он отдохнуть на мост. Пока прикуривал, кто-то сказал:

– Кому ты добро хочешь сделать, все ходишь. Друга ли не хватает, голодный ли? Иди домой и отдыхай.

Человек, удивившись и испугавшись, быстро пошел домой.

Придя домой, увидел, что и последней лошади нет. Остались около привязи лишь большущие волчьи следы.

Пошел человек по этим следам.

Пройдя три дня лесом, вышел он на четвертый день на большую поляну и вдалеке увидел маленький домик. Целый день шел он к тому дому и насилу дошел к вечеру.

Стоит на поляне один огромный дом, и больше ничего вокруг его нет.

Когда подошел ближе, увидел открытую дверь, а около двери сидит большая-пребольшая женщина.

Посмотрела женщина пристально на пришельца и думает:

Кто это такой? Прожила семьдесят лет и никого не видела! Но когда узнала, что это человек, обрадовалась и стала звать:

– Иди, иди, расскажи, кто ты такой, откуда идешь и что тебе нужно.

Человек зашел в дом. Женщина посадила его на колени и, дав грудь, стала осматривать. Человек стал сосать и уснул. Проснувшись ночью, он рассказал все: зачем пришел, откуда пришел, как дело было.

Тогда женщина сказала:

– Тот, который взял у тебя лошадей, мой зять. Волк Мироза зовут его.

И научила женщина, как найти его дом:

– Выйдешь отсюда, ступай к восходу солнца. К полудню подойдешь к одному дому, но двери не открывай. На дворе очень много скота будет. Поймай одного бычка, ударь его грудью и зайди в дом. Но, зайдя в дом, сразу не садись, а проси за лошадей плату. Он начнет давать тебе весь скот, жену, но ты не бери ничего, а проси деревянный ящичек, и сбудется твое счастье. Так сказала и отпустила женщина человека. Человек пошел и ровно в полдень дошел до дома. Как сказала она, так и сделал. Обойдя вокруг дома, поймал бычка и ударил.

Когда вошел в дом, очень темно было. Хотя и не было видно ничего, поздоровался, и в доме посветлело. Видит: хорошенький ящичек стоит на кровати.

Человек стал говорить:

– Съели моих лошадей, чем мне теперь заплатите? Волк Мироза, не глядя на человека, ответил:

– Я бы не взял твоих лошадей, но когда стал воевать с верхним богом, взял их, потому что они были быстрые, а потом съел их. Дам я тебе за это девять лошадей, самых лучших.

Но человек не согласился и стал просить его ящичек. Тогда Мироза стал говорить:

– Возьми половину скота и жену. Человек не согласился. Тогда волк, беря свой ящичек, стал говорить:

– Когда наверх посмотрю, слезы бегут как вода, посмотрю вниз – кровяные. – И, отдавая, сказал: – Бери, но не выпусти из рук.

Человек взял ящичек, тотчас же вышел и отправился обратно домой.

Идя по лесу, он почувствовал усталость, прилег и заснул.

Когда он встал, будто кто-то сказал: Вставай, уж поздно. Когда он оглянулся, увидел, что стоит в доме, а на кровати сидит красивая девушка. Он вышел на улицу-полный двор скота, заборы сделаны хорошие и крепкие.

Удивляясь, он зашел в избу, и девушка сказала ему:

– Мой отец выдал меня за тебя замуж, считай меня своим другом.

Очень обрадовался человек и поцеловал девушку. И стали они с этих пор жить богато и весело.

Дябдар-чудовище.

Два богача-чудовища дрались из-за своей берлоги. Оба чудовища были покрыты серебряной чешуей. Питались же они только золотом. Никто из них не мог одолеть друг друга. Тогда один из них, который был послабее, ушел далеко в тайгу и по дороге нашел русских. Их было семь человек. Окружил их Дябдар своим туловищем, сомкнув голову с хвостом. Русские оказались в кольце. Говорят они:

– Как же вырваться нам от чудовища? Как выйти, из этого кольца?

А Дябдар думает: Из этих семи русских отпущу шесть человек, а одного оставлю.

Среди этих людей один попался очень бедный, он ничего не имел. И решил наш Дябдар взять себе на помощь бедняка, чтобы он помог ему расправиться с другим чудовищем-Дябдаром. Говорит Дябдар бедняку:

– А ну, садись мне на спину!

Сел человек на спину Дябдару и поехал на чудовище. Но человек забыл на земле свое ружьё. Остановился Дябдар, и бедняк забрал с земли все свое охотничье снаряжение.

Говорит Дябдар человеку:

– Ты станешь теперь моим помощником, станешь биться в берлоге с моим противником.

Примчался Дябдар со своим русским бедняком к берлоге второго Дябдара и остановился. Русский охотник долго целился и наконец выстрелом убил второго Дябдара.

Половину золота, которым наградил бедняка Дябдар, он подарил солнцу, и стали с тех пор дни теплыми, светлыми. Кусок золота подарил охотник месяцу. С тех пор стал месяц ярко светить по ночам. Много звезд появилось на небе. Русский охотник разбогател. С тех пор он больше никогда не встречал Дябдара.

Как богатырь богатого старика победил.

Жил-был один богатырь. Захотел он однажды силы себе добавить. Сел на оленя и поехал силу искать. Были три дороги: одна на север, другая на восток, а третья на запад. Дай, – думает, – поеду по дороге, которая на север идет. И поехал. Ехал год, ехал два, а на третий встретил человека-великана, ростом с лес. Приподнял великан богатыря вместе с оленем на руки, наклонился и говорит:

– Кто это? По этой дороге только богатыри ходят… Наверное, богатырь?!

– Да. В мыслях-то я богатырь… – отвечает тот.

– Хочешь силы добавить?

– Хочу, хочу! – говорит богатырь.

– Тогда поезжай по этой дороге дальше. Там два чума стоят. В одном богатый старик сидит. Сам он слепой, но у всех людей силу отнял, у себя держит в турсуках. Надо ту силу обратно взять и людям раздать. Ты поезжай к нему, но сразу не входи. Когда доедешь, войди сначала в чум поменьше. Там его кузница. В ней волшебные щипцы. Они заставляют старика силой делиться. В горне раскали щипцы докрасна и к старику иди. Старик руку здороваться протянет. Поздоровайся. Только вместо руки щипцы те сунь. Руку дашь-раздавит. А щипцы выдюжат и заставят тебе силы добавить. Потом старик тебе сам скажет, что делать. Как только сила прибудет-иди дальше. Старика не дожидайся. Убить может. Последнюю силу отберет. На дороге олень его белый ходит оседланным. С боков у него по одному турсуку привязано. А в тех турсуках вся человечья сила собрана. Ты на оленя садись и обратно по той дороге поезжай. Того старика встретишь, – не бойся. Он без оленя слабее тебя будет. С оленя не слезай, силу потеряешь. Турсуки, будто нечаянно, урони, поднять богача попроси. Узнаешь тогда, что с ним будет…

Долго ли, скоро ли идет богатырь, но только видит он широкую поляну. На поляне два чума стоят. Один чум выше леса, а другой чуть пониже. С оленя слез, в тайгу его отпустил. Зашел в маленький чум. Горн мехами раздул, щипцы докрасна раскалил, еле их приподнял и в чум к старику пошел. Приходит и говорит:

– Здравствуйте, дедушка!

– Ой, кто такой?

– Да человек небольшой…

– Молодой, должно? Ну, здорово… – и руку ему протягивает, а борец вместо руки щипцы раскаленные ему сует. Старик щипцы рукою схватил и зажал так, что между его пальцами железо красное от щипцов выступило и дым от руки пошел. Потом щипцы отпустил и говорит:

– Силенка-то у тебя сердитая… Хочешь, добавлю?

– Хочу, хочу!

– Тогда иди по дороге, которая на восток идет. Там найдешь озеро с чистой водой. Мимо пройди. Потом будет озеро с красной водой. Тут остановись. Пальцы в той воде помочи и языком их оближи. Дальше не ходи. Меня подожди. Я через три дня к тебе приду.

Попрощался богатырь и на улицу вышел. Смотрит, дорожка от чума прямо на восток тянется. По ней пошел. Видит, впереди озеро большое. Вода в нем чистая, как небо. По всему озеру лебеди плавают. Мимо прошел. Долго ли, скоро ли шел, только видит впереди опять озеро. Вода в нем-что брусника красная. К берегу подошел. Пальцы в, воду обмакнул и облизал их. Как только облизал их, так сразу силу почувствовал.

Земля под его ногами стала оседать. Где шагнет, там ноги до колен в землю проваливаются. Обрадовался. Видит, от озера дорога на запад идет. По ней пошел. Отошел немного, смотрит-олень белый на дороге стоит. На спине у него бисерное седло и два турсука красных с боков привязаны. Подошел к нему, сел на оленя и обратно поехал. Видит, навстречу старик идёт, палкой впереди себя водит и песню поет:

Если бы у земли ручка была,Я бы землю перевернул!

А богатырь к нему подъехал, турсуки на землю уронил и говорит:

– Дедушка, подними. С оленя слезать неловко. Старик догадался, сердится, что тот всю силу к себе взял. А делать нечего. Богатырь теперь был сильней его. Стал поднимать те турсуки, а поднять не может. Что, – думает, – такое? Нажму еще. Нажал вполсилы. До пояса в землю ушел, а турсуки с места не тронулись. Что за диво? – думает. – Нажму изо всей силы. До плеч в землю ушел, а турсуки по-прежнему не тронулись. Богатырь говорит:

– А хвастался еще землю перевернуть! Стыдно стало старику. Ничего не ответил. Богатырь с оленя наклонился, турсуки поднял и дальше поехал, а богач в земле так и остался. Не мог вылезти. Камнем оборотился. Если камень в лесу найдешь-тот самый и будет.

А богатырь к людям приехал и всем им силу ту из турсуков роздал. Стали с тех пор люди сильнее всех на свете.

А великан тот, говорят, за море-океан ушел, туда, где такие же богачи-старики силу человечью у себя держат.

Как Иван богатым стал.

Жил старик со старухой. Детей у них было очень много. Стали старик со старухой меж собою говорить:

– Что мы с детьми будем делать? Старик, плохо жил, бедно. Добудет пуд-два муки, за три дня ее кончат. Говорит мужу своему старуха:

– Уведи-ка ты ребятишек подальше, пусть-ка они заблудятся.

Встал однажды старик и говорит детям:

– Ну, дети, собирайтесь, пойдемте промышлять. Вот идут они. Впереди старик с луком, со стрелами. Перевалили они сопку одну, другую. Стал отец говорить:

– Дети, дети, ждите меня, пойду-ка я след зверя поищу. Как сказал, так и сделал. Оставил у той сопки своих детей. Ждут, ждут они отца, а он все не возвращается. Стали плакать они и печалиться.

Был один из братьев смышленый, звали его Иваном. Говорит Иван братьям:

– Утрите слезы и успокойтесь! Пойдемте к своим юртам. Идут так братья, а впереди их-Иван. По пути засеки делают. Шли они, шли, да так и дошли до своего места.

Приходят к юрте, а родители диву даются. Переночевали.

Молчат все. Потом стал отец говорить:

– Вчера я следы зверя заметил. Пойдемте следить его, должно быть жирный был.

Пошли опять все. Перевалили две сопки. Когда перевалили их, стал отец говорить:

– Дети, ждите здесь меня, пойду-ка я след зверя поищу. Как сказал, так и сделал. Оставил у тех сопок детей своих. Долго ждали дети отца своего, а он все не возвращался.

Плакать все стали.

Опять говорит Иван братьям:

– Утрите слезы и успокойтесь!

Идут по глухой и дремучей тайге братья, а впереди их Иван шагает. Шли-шли и опять к своему месту возвратились. Приходят в юрту, а родители диву даются. Переночевали. Молчат все. Потом опять стал отец говорить:

– Не успел я вчера зверя выследить, в чащу ушел. Пойдемте следить, должно быть жирный был.

Ну вот, опять все пошли. Перевалили три сопки. Когда перевалили их, долго отец думал. Потом детям своим говорит:

– Дети, дети, ждите здесь меня, пойду-ка я след зверя поищу.

Как сказал, так и сделал. Походил старик вокруг сопки, убил двух куропаток, да в юрту свою и отправился.

Долго дети ждали отца своего, а он все не возвращался,Стали плакать. Говорит Иван:

– Остановите слезы! Протрите глаза и успокойтесь! Теперь мы пойдем не к стойбищу своему, а вниз по реке.

Шли-шли братья по тайге. Кабаргу убили, почки вырезали, сырыми их съели. Дальше пошли, косулю убили. Почки вырезали, сырыми съели. Дальше пошли, лосенка убили, почки вырезали, сырыми съели. Ну, раз они почки сырыми ели, значит теперь удача у них будет!

Шли-шли и каменную юрточку увидели. Вошли они в эту юрточку, а там большущая баба сидит. Руки ее как бревна. Та баба обращается ласково к братьям:

– Детки, детки, куда же вы пришли?! Мой муж людоед, съест он вас. Бегите вы поскорее.

Послушали ее братья и призадумались. А Иван говорит:

– Идите-ка вы вниз по реке, а я людоеда ожидать стану.

Постояли братья и пошли вниз по реке. Тут жена людоеда и говорит Ивану:

– Дай-ка я спрячу тебя в ящик.

Как сказала, так и сделала.

Слышится крик людоеда. Приходит он в каменную юрточку. Как пришел, так сразу жене закричал:

– Чем это в юрте моей пахнет? Жена спокойно ему отвечает:

– Ничем не пахнет.

Стал людоед чай пить. Никак не может успокоиться, не пьет чай:

– Что-то пахнет и пахнет! Говорит тут жена его:

– Мальчишка сухопарый зашел.

– Скорее, скорее давай его, – закричал людоед, – где он? Скорей его мне!

Говорит ему в ответ жена:

– Отдохнуть бы тебе лучше, успеешь… Точит нож людоед, а старуха его беспокоится и не знает как быть.

Лег людоед спать. Подходит жена его к Ивану и шепчет:

– Беги, скорее беги.

Долго ли, мало ли времени прошло, встал людоед, а Ивана уж нет. Схватил валенки и давай паренька догонять. Задумал Иван перехитрить людоеда. Залез за камень. Пришел к этому месту людоед и сел отдохнуть. Долго ли, коротко ли сидел, уснул. Выскочил из-за камня Иван, снял валенки с людоеда и бежать. Пришел к жене людоеда и говорит:

– Велел твой муж все деньги мне отдать. Поверила та баба-богатырь, да и отдала все деньги. Стал Иван братьев догонять. Долго ли шел, у высокой горы их догнал. Все братья в большой город пришли. Дом купили. Стали жить дружно и богато. Много товаров купили, дорогие одежды нашили. Потом их отец и мать приехали. Постарели они. Стыдно им было. Теперь-то они хорошо вместе с Иваном жить стали.

Как лисица женщин обманула.

Узнала лисица, что в чуме остались одни женщины с ребятами, пришла к ним. Женщины варили жирное оленье мясо и ели его. Увидела это лисица и засмеялась:

– Почему вы едите мясо? Почему не едите сладкую рыбу?

– Ели бы, да нет у нас рыбы. Где ее взять?

– Хо! Я знаю одну речку. В ней, рыбы полно. Пойдете со мной? Если согласны, пошли!

– Пойдем, пойдем! – обрадовались женщины.

– Ладно, – сказала лисица, – поведу вас к рыбе. Только есть ли у вас в турсучках мука?

– Зачем тебе, лиса, надо муку?

– Да без муки плохо ловится в речке рыба. Хотите добыть рыбы, так берите турсук муки, кладите его в лодку, и скорее поедем. Торопиться надо, пока лов не кончился. Теперь рыба икру мечет.

Лисица торопила женщин, чтобы, успеть уплыть от чума, пока не вернулись домой мужчины.

Женщины взяли последний свой турсук с мукой, посадили лисицу в лодку-берестянку и поплыли вверх по реке.

– До устья рыбной речки не близко, – говорит лисица. – Вы плывите, а я чуть посплю. По пути вам будут встречаться разные речушки, так вы будите меня и спрашивайте. Да лучше смотрите, чтобы не проехать нам мимо рыбной речки.

Гребут-гребут веслами женщины и смотрят по берегам. А лисица прилегла около турсука, накрылась меховым кумаланчиком (ковриком), прикинулась спящей и принялась есть муку.

– Лисица! – будят ее женщины. – Смотри-ка, речка!

– Это речка Эчэльго – Не начинала. Плывите дальше. Плывут женщины дальше. Опять увидели устье.

– Лисица, ты спишь? Гляди-ка, речка.

– Это речка Гачальга – Убавила маленько. Плывите, Торопятся, гребут женщины. Хочется им добыть и поесть рыбы. Увидели третью речку. Будят лисицу:

– Лисица, не эта ли рыбная речка?

Спит крепко лиса.

– Лисица! Не эта ли рыбная речка? Мы ее проплываем.

– Проплывайте, – отвечает сонно лисица. – Это речка Адальга – Все равно.

Женщины потеют, а лисица муку ест. Сопит, будто спит.

– Э! Лисица, скоро будет четвертая речка. Не в ней ли рыба? Посмотри.

Чтобы не показать своего рта в муке, лисица выглянула из-под кумаланчика одним глазом и сказала:

– Тихо что-то едете. Это речка Калтальга – Половина. Гребут женщины, спешат попасть к рыбному месту, а лисица торопится есть муку. Далеко, за еланью, показалась пятая речка. Женщины говорят лисице:

– Мы видим речку. Не в ней ли наша рыба?

– Нет! До рыбной речки мы скоро доедем. Эта речка Хэрэльгэ – На дне осталось. Плывите дальше.

Плывут. Лисица долизывает муку в турсуке. Женщины увидели опять речку, кричат лисице:

– Лисица, гляди-речка. Какая это речка? Не в ней ли рыба? Есть хотим, устали грести.

– Это речка Манальга – Кончила. В ней будем ловить рыбу. Собирайтесь выходить. Причаливайте к берегу.

Женщины причалили к берегу. Выскочила из лодки лисица на берег и говорит:

– У меня что-то с животом неладно. Вы подождите – я сбегаю в лес. Если долго не будет меня-рыбачьте одни. Сети ставьте, можно и удочкой. Турсук под рыбу я вам опростала.

Лисица убежала, а женщины остались и без муки и без рыбы.

Не любят за это женщины лисиц, а лисицы женщин как огня боятся. Поймали раз лисицу бабы, загнали ее на дерево. Просит она их:

– Не зажигайте дерева!

Зажгли бабы дерево. Прыгнула лисица через огонь, да и обгорела, вот с тех пор она и красной стала. А раньше все лисицы только черными были.

Как один эвенк на небе побывал.

Давно это было. Плыл на карбасе по реке купец с работниками к эвенкам торговать. Поднялся в тот день ветер-верховик, погнал большие волны, разбил карбас и людей по воде разбросал.

Купец и люди утонули. Один только работник остался. Он за доску уцепился. Погнал его ветер в море. И прибило работника к острову. Вышел работник на остров. А на острове не то чтобы деревцо, даже трава не росла. Посмотрел он вдаль, а земля далеко за морем осталась.

Идет и думает: Помирать, наверное, придется. Холодно стало. Видит, лежит на камнях сохатый ободранный. Шкуры и внутренностей нет. Дай, – думает, – в него залезу. Все теплее будет. И залез.

Долго лежал. Слышит сквозь сон, будто два орла прилетели. Сейчас съедят, – думает. Сели они. Чует, те орлы лося куда-то понесли. Долго он, как в люльке, у лося в утробе качался. Потом орлы на землю, видать, его положили и улетели куда-то.

Будь что-будет, – думает. – Вылезу… Вылез. Видит, что это уже не остров, а какая-то другая земля. Кругом лес с деревьями до неба. Широкая дорога по нему тянется. Дай, – думает, – по ней пойду. И пошел. Долго шел. Потом человек-великан ему повстречался. Спрашивает его великан:

– Ты откуда?

– Сам не знаю… – отвечает ему тот.

– А я знаю… Ты с земли на небо пришел. Ну, иди, стало быть, жить к нам, – сказал и дальше пошел.

Идет гость по дороге. Долго шел. Видит, между деревьями чумы каменные стоят. На площади ямы глубокие вырыты. Возле них стоят люди-великаны. Они лосей ободранных в ямы сбрасывают. Лося сбросят-орлы их обратно из ям достают. Достанут, на землю положат, У лося на мясе крупинки золота блестят. Люди-великаны золото с лося соберут и обратно в яму зверя бросают. Орлы их снова достают.

Человек помогать им начал. Они его с собою жить взяли. Целый год работал. Потом невесту-великаншу себе в жены взял. Только недолго с нею жил. Заболела она и померла вскорости. Собрались люди-великаны вокруг покойницы. Гроб ей сделали. Покойницу туда положили. Говорят ему:

– Рядом с ней ложись.

– Да что вы? Я же не помер, – возражает эвенк.

– А у нас на небе закон такой. Не ляжешь – силой положим.

Долго не соглашался человек с земли, но делать было нечего-лег в гроб вместе с женой. Гроб заколотили и к яме понесли. Думает: Пропал теперь. Принесли к яме. Что-то крикнули по-своему три раза и в яму сбросили. Полетел гроб. Перевертывается, об стенки ямы стучит. Долго летел. А когда на дно ямы упал-разбился.

Смотрит эвенк кругом, а ничего не видит. Темнота кромешная. Шарит руками около себя. Кости человечьи обглоданные нащупал. Слышит, где-то в стороне женщина плачет, Думает: Пойду куда глаза глядят. Встал и пошел. О камень споткнулся. Видит, из темноты два огромных красных глаза показались. На него прямо идут. Свистят. Он за камень спрятался. Чудовище проползло туда, где женщина плачет. А он сидит за камнем и слушает, что дальше будет. Женщина еще раз крикнула, а потом тихо стало. Только слышно, как у чудовища на зубах кости человечьи хрустят. Потом и оно куда-то исчезло.

Эвенк дальше пошел. Земля сначала под ногами ровная была. Дальше камни попадаться начали. Дай, – думает, – камней в карманы наберу. Кто нападет-защищаться буду.

Набрал камней и дальше пошел. Долго шел. Видит – вдали, в темноте, звездочка маленькая блестит. На нее направился. Чем ближе подходил, тем звездочка больше становилась. Вот уже под ногами светлее стало. Отдохнуть решил. Те камни из кармана выбросить хотел. Глядит: а это не камни, а куски золота. Обрадовался. В карман положил. Встал и снова пошел. Вот уже звезда солнцем стала.

Светло, как днем, сделалось. Оглянулся назад, а сзади туча черная стоит. Вперед глянул – реку увидел, по которой плыл. Смотрит на реку. По середине реки русские люди в карбасе плывут. Он кричать начал, чтобы к берегу пристали. Не слышат. Плывут. Тогда снял свою белую рубаху и на палку прицепил. Машет ею. Увидели с карбаса. К берегу повернули. Пристали и кричат:

– Смотри! Знакомый! Откуда ты? Ведь мы о тебе три года, как весть потеряли!

Эвенк рассказал, как с ним дело было. Они его с собой взяли. До чума довезли и дальше поплыли.

Раздал он золото бедным эвенкам и себе оставил. С тех пор хорошо жить начал. В работники к купцам больше не нанимался.

Как хитрую лису человек перехитрил.

Раньше лису люди хитрой считали. Думала она, что, век так будет. Не тут-то было… Как-то недавно она старые свои проделки вспомнила. Повторить захотела.

Пришла один раз в колхозное оленье стадо. Думает:

Обману пастуха, мяса припасу. И так ласково говорит ему:

– Что же это ты, дружок, на комарах с ними маешься? Шел бы домой, а я бы их посторожила… Корм бы хороший нашла твоим оленям.

Отвечает ей пастух:

– Корм у них и так неплохой. А правление колхоза мне поручило оленей. И я их никому доверять не стану. А ты, лиса, убирайся пока отсюда подобру-поздорову, – и ружье с плеч снял.

Лиса до смерти перепугалась. Бежать припустила, в кустах скрылась. Вот дела, – думает лиса, – эвенки-то, оказывается, другими стали.

Вспомнила она, что в крайнем доме села жених есть. Пойду, – думает, – свахой к нему подряжусь. Все чего-нибудь отломится. Прибегает к жениху и говорит:

– Ты, говорят, жениться собираешься?

– Да, – отвечает парень.

– Хочешь, костюм тебе куплю?

– А у меня своих десять.

– А сапоги?

– И сапоги есть.

– А хочешь, я тебе Князеву дочку сосватаю? Жених смотрит на лису и думает: Не сошла ли лиса по старости с ума? – и говорит ей:

– Отстала ты, лиса. Князей и их дочек давно в тайге нет. У нас в колхозе без них девчат много. Любую выбирай.

– Ну, давай сосватать помогу…

– Теперь, лиса, по любви женятся. А свататься я и сам, умею…

Уж как лиса ни крутила, уж как ни уговаривала, а ничего не вышло. Рассердилась. В лес убежала. На речку выбежала. Смотрит, колхозницы на лодке мужьям продукты, на охоту собираются отвозить. Подбегает и кричит:

– Бабы!

– Теперь баб нет, – отвечают ей колхозницы.

– Простите, родные, запамятовала. Давайте я вам грести помогу.

– А у нас и весел нет.

– А как же вы поплывете?

– Нас мотор повезет, – ответили колхозницы и мотор завели. Треск, шум поднялся. Лиса этого сроду на речке не слыхала. Испугалась и со всех ног в лес убежала.

С тех пор к людям не бегает. Одних только зверей и птиц обманывает.

Как царь Арсалан стал пастухом.

Было это давным-давно. Жил у одной старушки мальчик. Родился он в тайге, вырос там, стал потом сиротой и пришел жить в поселок к старушке.

Однажды просит он у старушки тысячу рублей. А у той старушки много денег было. Дала она ему тысячу рублей, и он ушел. Долго ходил по тайге. По горам ходил, по сопкам ходил, по ключам и речкам ходил. Наконец пришел он к старушке с кошкой в руках.

– Зачем ты кошку принес? – спрашивает старушка.

– А за эту кошку я тысячу рублей заплатил. Кошка эта не простая, она любого зверя побороть может.

Опять стал он у старушки тысячу рублей просить. Дала она опять тысячу рублей, и мальчик ушел. Ходил-ходил он по тайге. Пять лет по горам ходил, пять лет по сопкам ходил, пять лет по ключикам ходил. Наконец пришел опять к старушке, а в руках у него щенок.

– Зачем щенка ты принес? – спрашивает старушка.

– А за этого щенка я тысячу рублей заплатил. Щенок этот любую берлогу выследит, любого медведя задавит.

Опять стал деньги просить. Дала ему старушка в последний раз.

Шел он по дороге, шел по речкам и к большому лугу подошел. На том лугу табун кобылиц пасется и жеребчик маленький. Стал человек к жеребчику подходить, а из носа, его дым пошел, и шерсть в золото превратилась. Схватил он того жеребчика и пошел к своему дому. Идет, идет, навстречу ему старичок бедный шагает. Увидел тот старичок жеребчика с золотой шерстью и стал его у парня просить:

– Дай мне жеребчика, а я тебе за это колечко дам. Что захочешь, то тебе и будет.

Жалко было жеребчика с золотой шерстью, но променял он его на колечко.

Долго ли, мало ли шел, наконец пришел тот молодец к старушке. Щенок его вырос, кошка тоже.

Принялась старушка бранить его, что деньги он истратил, да и счастье из рук выпустил, жеребчика с золотой шерстью отдал. Живут они да живут.

Стал парень старушку к царю посылать, чтобы она дочь царя за него посватала. Пришла старушка к царю, рассказала ему, а он говорит:

– Пусть твой сын превратит нашу реку в серебро, а берега в золото, тогда он получит мою дочь.

Пришла старушка домой и рассказала об этом сыну. Взял паренек колечко, бросил его три раза вверх, и появились сразу двенадцать богатырей.

– Чего ты хочешь? – спрашивают.

– Превратите реку нашу в серебро, а берега в золото. Исчезли двенадцать богатырей. А царь диву дается: река сделалась серебряной, а берега ее золотыми.

Приходит старушка к царю и говорит:

– Ну, пришла я за невестой. Все, что ты говорил, так и сделано.

– Нет, – говорит царь, – сейчас не отдам. Пусть твой молодец через серебряную реку золотой мост сделает, и по серебряной реке пусть лодки серебряные плавают.

Пришла та старушка к парню и все рассказала. Он вышел на улицу, подбросил вверх три раза колечко, и появились мигом двенадцать богатырей.

– Чего ты хочешь? – спрашивают.

– На реке нашей мост из золота сделайте, а по реке пусть лодки серебряные плавают.

Исчезли двенадцать богатырей. А царь диву дается: на реке лодки серебряные плавают, а берега ее мост золотой соединяет. Бегут по мосту кони, а из-под подков искры вылетают. Едут в лодках рыбаки, а весла у них серебром блестят.

Приходит старушка к царю и говорит:

– Ну, пришла я за невестой. Все, что говорил, так и сделано.

– Нет, – говорит царь, – сейчас не отдам. Пусть твой молодец возле дома моего большое озеро сделает. Пусть в том озере множество рыб плавает. Все те рыбы пусть будут серебряными.

Пришла старушка домой и рассказала все парню. Пошел он на улицу, подбросил три раза колечко вверх, и появились двенадцать богатырей. – Чего ты хочешь? – спрашивают.

– Сделайте возле дома царя озеро. Пусть там все рыбы серебряными будут.

Исчезли двенадцать богатырей. Выходит царь и диву дается. Около его дома озеро большое. В озере том рыбы серебряные плавают. Множество коней воду пить подошли.

Приходит старушка к царю и говорит:

– Ну, пришла я за невестой!

Отдал царь свою дочь за того парня. Живут они год, другой. Так шесть лет прожили, трое ребят у них родились. Построили они большую юрту.

Стал однажды молодец на охоту собираться. Капканы, лук, стрелы взял и пошел на промысел. Жена же его все просит рассказать про чудо, как это он все приказы царя исполнял. А он не рассказывает ей.

Опять стала она упрашивать его, обещала сохранить тайну. Он поверил ей и отдал то колечко. Сам же отправился на охоту.

Вышла жена его на улицу, подбросила вверх три раза колечко, и появились двенадцать богатырей.

– Чего ты хочешь? – говорят.

– Хочу я, – говорит жена молодца, – уехать за далекое море, к царю Арсалану.

Исчезали двенадцать богатырей, исчезла с детьми и жена молодца.

Долго ли, мало ли ходил молодец? Пришел он в свою юрту. Нет жены, нет детей. Стал он старушку спрашивать, та ему говорит:

– Исчезла твоя жена, как только ты ушел на охоту. Тогда подошли к нему кошка и собака. Ударились они о землю и превратились в мальчиков. Сказали они молодцу, что идти надо на большой луг. На том лугу будет много кобылиц пастись.

Отправился молодец к большому лугу. На том лугу триста кобылиц пасется. Жеребчик же один. Маленький жеребчик – из ушей его дым идет, шерсть его золотая. Схватил он того жеребчика и пошел по дороге.

Смотрит, старичок по дороге идет. Бедный, оборванный. Стал старичок жеребчика просить.

Заплакал молодец и рассказал старичку обо всем, что случилось.

– Не плачь! – сказал старичок. – Иди домой. Пусть твои собака и кошка к морю с тобой идут. Переведут они тебя через море, а там дворец золотой увидишь. В том дворце твоя жена живет. Пусть они колечко схватят и убегут. Получишь ты колечко и снова станешь жить хорошо.

Пришел молодец домой, рассказал все кошке и собаке. Сам же захворал. Привезли шамана. Тот шаман велел оленя заколоть. Закололи оленя, лечили-лечили молодца, ничего сделать не смогли. Шаман не знал, какой злой дух в душу молодца вошел.

Тогда кошка с собакой сами пошли. Шли-шли семьдесят лет. Пришли они к морю. Села кошка на собаку верхом, и так они переплыли через море. Вышли на берег и увидели большой дворец.

Собака осталась на берегу, а кошка пошла в дом царя Арсалана. Кругом коней, коров и оленей целые стада. Кошка все узнала и колечко увидела.

Ночью, когда дочь царя спать легла, кошка стала чесать ее руку лапкой. Чесала-чесала, долго чесала. Тогда жена царя сняла колечко и положила на стол. Схватила кошка колечко и побежала к берегу моря, где собака была.

Кошка села верхом на собаку, и поплыли. Стали они подплывать к берегу и заспорили, кто из них колечко молодцу отдаст. Спорили-спорили и уронили колечко на дно моря.

Стали они плакать и печалиться. Долго ходили они по берегу моря. Потом увидели рыбаков. После удачного лова те сидели около большого костра.

Ударились кошка и собака о землю и превратились в мальчиков. Стали они рыбачить. Добыли однажды большого тайменя. В кишках его колечко нашли.

Пришли они к молодцу в юрту, а он стариком стал, борода поседела. Взял он то колечко и вышел на улицу. Подбросил колечко три раза вверх. Вмиг появились двенадцать богатырей.

– Чего ты хочешь? – говорят.

– Прошу мою жену вернуть от царя Арсалана, а царя ко мне привезти. Исчезли двенадцать богатырей.

Встал наутро молодец, рядом с ним жена его лежит, во дворе ребята. Множество оленей у него стало, и пас оленей их бывший царь Арсалан.

Молодец по-прежнему охотился на зверей. На лету птицу стрелял, на бегу кабарожку догонял. Мясо добудет – со всеми поделится. Только то колечко никому не давал.

Много народу приходило к юрте молодца, чтобы на царя Арсалана посмотреть. Не любил его народ, злой он был, бедных людей терзал, кругом жили люди, им поруганные. Теперь со всех стран приезжали люди, смотрели на пастуха Арсалана и говорили:

– Злой царь был, злой Арсалан был. Пусть теперь сам помучается, пусть оленей пасет, пусть в обносках ходит.

Кончил.

Карась и медведь.

Однажды карась, греясь на солнышке, задремал в заводи, подле самого берега. В это время спустился к реке из тайги медведь: захотелось ему пить. Увидел медведь карася, ударил по воде лапой, да и выплеснул карася на берег.

– Ага, – говорит он карасю, – попался, сейчас я тебя съем.

И уж совсем пасть разинул-проглотить карася, Видит карась – дело плохо: приходится пропадать. Пустился он на хитрости и говорит:

– Подожди, медведь. Съесть ты меня успеешь-все равно мне с берега не уйти. Давай лучше сначала состязаться: кто из нас выносливее, ты или я? Я останусь вместо тебя на берегу, а ты полезай на мое место в воду. Кто из нас дольше выдержит и не умрет, тот и останется победителем.

Медведь согласился: есть ему не сильно хотелось, да почему и не выкупаться-день жаркий, солнце так и палит. Был он уверен, что выдержит в воде дольше, чем карась на берегу, – скоро тот от воздуха задохнется.

Бросился он в воду и опустился на самое дно. Лежит там, не дышит-как бы водой не захлебнуться.

Долго крепился, наконец, задыхаться стал. Вынырнул на поверхность – и на берег. Отдышался немного, отряхнулся – и к карасю: жив ли он? А карасю так хорошо было на берегу, что он преспокойно заснул.

Рассердился медведь, что не мог карася победить. Ударил его со всего размаху лапой, так что карась сплющился в лепешку, и отшвырнул его в воду. А сам убежал в тайгу.

Карась с той самой поры стал широким и плоским, как оладья. А до того он был круглый, как шар, – про это каждый старый эвенк знает.

Крылья Лотылько.

Лотылько-летающий человек-пришел к человеку по ммени Тэвэнтэй. Лотылько снял свои крылья. Когда стал уходить-крыльев нет. Тэвэнтэй спрятал их. Лотылько стал просить у Тэвэнтэя отдать его крылья и запел Тэвэнтэю:

– Тэвэнтэй, Тэвэнтэй, скажи, где мои крылья?

Тэвэнтэй поет ему в ответ:

– Лотылько, Лотылько, не скажу, где твои крылья.

Пришла жена Тэвэнтэя. Лотылько обращается к ней, поет песенку:

– Скажи, где мои крылья?

Женщина тоже не захотела сказать, так как она боялась Тэвэнтэя. Запела в ответ Лотылько:

– Как же я тебе скажу? Не скажу я тебе. Вот пойду в Чухада шаманить, тогда узнаю и скажу тебе. Ушла женщина, оставив Лотылько одного. Пришел клест-птица. Лотылько стал просить:

– Скажи, клест, где мои крылья? Клест не хочет говорить, отвечает:

– Не скажу тебе ничего. Тогда Лотылько заговорил:

– Я убью тебе жирного оленя, дам его тебе, если только ты найдешь мои крылья. Клест сказал:

– Что ж, убей, я поем жирного оленя. Лотылько убил оленя. Клесты стали есть оленину и вымазали свои клювы в крови оленя. Лотылько стал говорить:

– Теперь скажите, где мои крылья. Клест заговорил:

– Ищи вверх по реке, ищи вниз по реке. Обманывал клест Лотылько. Лотылько опять стал просить клеста:

– Я еще убью тебе жирного оленя, только скажи, где мои крылья.

Убил жирного оленя. Опять клесты стали есть оленя. Просит Лотылько:

– Скажите, где мои крылья? Клесты ответили:

– Не скажем, боимся Тэвэнтэя. Тэвэнтей сказал им, чтобы они ничего не говорили Лотылько о его крыльях, и добавил:

– Пусть ваши клювы будут кривыми. Клювы их, действительно, стали кривыми. И вот к Лотылько пришел Тэвэнтэй. Лотылько стал говорить:

– Скажи, где мои крылья, чтобы я добрался до своих, родных.

Тэвэнтэй ответил:

– Я пойду за твоими крыльямя.

Тэвэнтей опять обманывал его. Он сказал Лотылько, чтобы тот отдал ему, Тэвэнтэю, свои унты, чтобы отнести родителям Лотылько.

Лотылько снял свои унты, отдал Тэвэнтэю. Тэвэнтэй спрятал его унты. Напрасно ждал Лотылько, Тэвэнтэй к нему не пришел, остался Лотылько без крыльев и босой.

Пришли к Лотылько эвенки. Лотылько стал у них спрашивать:

– Как вы делаете унты?

Эвенки сказали, что делают унты сами. Лотылько стал примерять их унты, сказал:

– Очень хорошие унты!

Лотылько стал просить унты у эвенков. Эвенки, обманывая его, сказали, что у них нет лишних унтов. Лотылько стал просить их, чтобы они сообщили о нем его родным. Но эвенки отказались исполнить его просьбу. Они тоже боялись Тэвэнтэя.

К Лотылько опять пришел Тэвэнтэй, увидел, что Лотылько делает себе крылья. Тэвэнтэй заговорил:

– Для чего ты это делаешь? Лотылько сказал:

– Делаю крылья, чтобы улететь. Сделал Лотылько себе крылья и полетел. Когда уже полетел, Тэвэнтэй стал просить:

– Лотылько, Лотылько, сделай и для меня крылья! Лотылько ответил:

– Не сделаю тебе, ты спрятал мои крылья. Тэвэнтэй пошел за спрятанными крыльями. Принес их, стал прилаживать-не может лететь. Жена его тоже пробует лететь-не может. Говорит своему мужу:

– Сожжем его крылья на огне, раз не можем лететь. Те крылья Лотылько они сожгли на костре.

Кингир – железная птица.

Жил один мужик со старушкой матерью и молодой женой. Охотился. Однажды отправился на охоту. Идя по тайге, увидел Кингира-железную птицу. Кингир летит, гремит: Кингир, кингир! Подлетел к мужику. Схватил его за голову и понес. На скале, в камнях, находятся детеныши птицы. Кингир принес мужика в свое гнездо, к детенышам. Заговорил Кингир:

– Сегодня загремит гром, так ты, мужик, карауль моих детей. Не дай погибнуть им от грома!

Дом Кингира был внутри камня, в пещере. Дети Кингира ощипали все волосы человека, лицо его поцарапали. Кингир. увидел, что идет туча, ушел. Гром подходит, гремит, мужик детей Кингира за крылья потащил с горы, сунул их в кусты сам сел, ждет. Гром пришел, над ними стал греметь, дети Кингира боятся, падают вниз замертво.

Когда гром перестал греметь, они опять ожили. Мужик схватил их за крылья, потащил в гнездо, на вершину горы. Детеныши Кингира, играя, царапают ему лицо.

Вот пришел сам Кингир, увидел, что дети его целы, обрадовался. Принес своим детенышам зайцев. На второй день опять Кингир ушел, сказал мужику:

– Сегодня опять защищай моих детей от грома. Сам Кингир пошел охотиться. Дети опять, играя, царапают лицо мужика. А он подумал-подумал, решил петь. Было рано, утро было очень холодное. Мать мужика, хотя и находилась в чуме, но голос сына услышала. Торопливо вышла из чума, разбудила свою невестку, сказала:

– Послушай, голос похож на голос моего сына, поет он где-то наверху. Я услышала. Выйди скорее ты, послушай хорошенько.

Невестка вышла, вместе стали слушать. Невестка сказала:

– Действительно, он. Это мой, муж поет. Старуха сказала:

– Поймаем верховых оленей да поедем к нему. Поймали они верховых оленей, запрягли и поехали быстрой рысью.

Едут уже по подножию скалы. Приблизились, привязали своих оленей. Сами пешком пошли, полезли вверх на скалу.

Увидели, что их мужик возится с детьми Кингира. Женщины спросили его:

– Зачем ты пришел сюда? Он ответил:

– Кингир меня за голову схватил да сюда и притащил. Идите скорее домой, принесите мне бубен.

Женщины так и сделали, принесли бубен, сами уехали домой. Сел мужик в доме Кингира и стал бить в бубен. Бьет-как гром гремит. Дети Кингира испугались, упали замертво. Мужик детей рядом всех уложил, бубен спрятал. Кингир пришел и сказал:

– Дети мои уже спят.

Вошел в свой дом, мужик сидит у дверей. Вдруг мужик ударил в бубен. Кингир испугался, упал и умер. Пошел мужик к себе в чум. Пришел домой, родные видят, что он стал глупый; а глупым он стал оттого, что детеныши Кингира ощипали его волосы, ранили его голову, расцарапали его лицо.

Кто дал эвенкам солнце.

Жили эвенки в тайге. Жили да жили, промышляли зверей. Приедут эвенки из рода туруягир к чальчигирцам – праздник большой бывает. Приедут эвенки из рода малюкчэн к киндыгирцам – праздник большой бывает. Над очагом в чуме крюк висит, на крюке котел висит. В котле мясо кабарги ли, сохатого ли, кабана ли варится. Любит эвенк охотиться. Мороз ли, вьюга ли, а он все по сопкам ходит. На деревья глядит-белку ищет. На снег глядит-следы росомахи ли, рыси ли, колонка ли видит.

Собрались однажды эвенки на ночевку, отог сделали. Ерник наломали, сошки да ружья и луки к лабазу поставили. Жарили глухарей и разговаривали.

Вдруг смотрят эвенки да диву даются. Поднимается ягель, а из-под ягеля олень выходит. У оленя грива золотая, а рога серебряные. И сидит на том олене батырь-богатырь Куладай Мэргэн.

Эвенки жуют глухариное мясо да диву даются.

– Как так? – говорят. – Деды наши жили, отцы жили, такого не видали.

А Куладай Мэргэн ловко на олене сидит. Лук в руках держит, за поясом стрелы. Унты бисером расшиты, а одежды позолоченные из ровдуги сшиты.

Обращается Куладай Мэргэн к эвенкам:

– Зверей вы бьете во впадинах гор, а жилы ваши сохнут.

– Правда, – говорят эвенки.

– Оленей плодите, да стада ваши маленькие.

– Верно, – отвечают старики.

– Холодно вам, пурга завывает, дети болеют, темно кругом. Но есть на свете солнце. Тот, кто поверит, что есть солнце, тот светлой жизнью жить будет, хорошо жить будет.

Приехали на стойбище эвенки. Рассказали своим сородичам, что диво видели.

– Какое такое солнце? Почему чудесный олень был? Почему чудесный батырь-богатырь был?

Все так спрашивают, но никто не верит.

– Сон, – говорят, – был, мы спали. Во сне всё видели.

Так жили да жили. Семьдесят лет, и еще семьдесят лет, и еще семьдесят лет. Плохо жили. Весною-темно, летом – темно, осенью-темно, зимою-темно.

Про того оленя забыли, про того батыря-богатыря позабыли.

Чакулай родился в роду чальчигир. Тот Чакулай богатырь был. Сильный был, верткий, храбрый был. Быстрее оленя бегал, коз на бегу из лука убивал.

Подошел Чакулай к лабазу и говорит:

– Верю, что солнце есть, света хочу. Тяжело дышать стало эвенку, жилы сохнут, совсем темно стало.

И показался опять златогривый олень, рога серебряные. А сидит на нем Куладай Мэргэн, весь стрелами обвешан.

Подошел Чакулай к батырю-богатырю, поздоровался и заговорил с ним.

Говорит Куладай Мэргэн:

– Знаю я, Чакулай, что ты славу у чальчигирцев имеешь. Эвенки всех родов тебя знают. Все о силе и храбрости твоей говорят. Ты теперь веришь, что есть солнце. Сплети ты коробочку из волос эвенков, тогда ко мне приходи. Добывать солнце будем.

Исчез опять Куладай Мэргэн.

Идет Чакулай, видит-пожар в тайге, лисята горят. Схватил он лисят и спас.

– Мы тебе поможем, – говорят.

Идет Чакулай, торопится.

Смотрит – волчата горят. Спас он волчат.

– И мы тебе поможем, – говорят. Подходит к озеру большому-карась лежит на песке, задыхается. Толкнул он карася в озеро.

– И я тебя спасу, – говорит.

Стал Чакулай волосы собирать да коробочку плести. Долго плел, семьдесят лет плел, сделал коробочку.

Идет к лабазу. Впереди гора.

– Как пройду гору? – говорит Чакулай.

Прибежали лисята, превратились в оленей. Сел на них Чакулай. Дальше поехал. Едет да едет. Лес непроходимый. Колодник, камни большие. Ехать невозможно.

Прибежали волчата, превратились в орлов и понесли на крыльях Чакулая. Опустили его на широкой поляне. Идет он дальше. Озеро большое. Берега не видать.

– Как перейду? – говорит Чакулай. Вышел карась и перевел Чакулая через озеро. Перешел он озеро, лабаз стоит. Смотрит-поднимается мох, и выходит чудесный олень, а на нем сидит батырь-богатырь. Поздоровался Куладай-Мэргэн с Чакулаем, повез его по тайге, к солнцу.

Долго ехали: три года ехали. Приехали. Добрались до солнца. Откололся кусочек солнца и в коробочку попал.

Опять три года до лабаза ехали. Исчез чудесный олень, под мох ушел.

Принес Чакулай коробочку. Выбежали шуленги (начальники). Стали коробочку отнимать. Бился Чакулай с шуленгами. Пустит стрелу – падает шуленга. Не берут стрелы Чакулая. Верткий он был. Потом стрела одного шуленги попала в правую руку Чакулая.

– Не верьте ему, – кричат шуленги. – Нет солнца. А коробочку его утопить надо.

Кинулись к нему шуленги. Тогда Чакулай бросил на высокую лиственницу коробочку. Разбилась она. Сразу небо загорелось. Тепло стало. Тайга озарилась светом. Олени все к стойбищу прибежали.

Диву даются эвенки. Мужчины с луками бегут, ребята за руки матерей хватают. Испугались шуленги. А солнце по небу как по озеру плывет.

– Верите ли, что солнце есть?

– Как не верить! Сами видим. Правда, видим. Верно, солнце. Диву даемся.

Поднимается мох. Чудесный олень выходит, а на нем батырь-богатырь сидит.

Бегут олени со всех пастбищ. Собрались эвенки со всех родов. Обращается к ним батырь-богатырь:

– Вижу, что верите вы. Знаете, что есть солнце. Садитесь все на оленей.

Сели эвенки на оленей. Мужчины – на быков, женщины – на маток, дети-на оленят. Все олени рядом идут-лес расступается. Опустилось солнце на рога оленей. Сто тысяч было эвенков. Сто тысяч было оленей. Впереди Куладай Мэргэн ехал. Тот батырь-богатырь другое имя получил. Народ дал имя ему. Народ назвал его Ленин.

Теперь эвенки хорошо живут да про Ленина всё рассказывают. Это он эвенкам солнце добыл. А Чакулай тот большой начальник был. Добро эвенкам делал.

Потом Ленин в большой город уехал. Там жил. Чакулая вызвал. Все про эвенков узнал. Про всех спрашивал. Любил Ленин тайгу. Теперь в каждом чуме каждый день все про Ленина говорят.

Лиса и старичок.

Лиса пришла к старичку и говорит ему:

– Дедушка, давай я оленей твоих попасу. Ты старый, дедушка, на холоде замерзаешь, а я молодая. Старичок лису спрашивает:

– А ты, лиса, знаешь, какой оленям мох нужен?

– Знаю, дедушка, – отвечает лиса, – очень хорошо знаю Старичок пошел, отпустил оленей и говорит:

– Смотри, лиса, получше паси оленей, чтобы жирные стали.

Лиса увела оленей старика, всех перебила и съела. Потом вернулась к старику и говорит:

– Дедушка, я очень хорошо пасла оленей, мох был очень хороший.

Осталась ночевать в чуме старика, опять говорит:

– Дедушка, я очень хорошо оленей пасла, они, наверное, наелись, наверное, жирные теперь стали. Дай мне за это хорошее одеяло и шапку. Сам иди завтра пораньше за оленями. Там есть дерево, вокруг дерева пасутся твои олени.

Старичок утром рано встал, жене своей говорит:

– Принеси зимние унты, пойду за оленями, они очень жирные стали. Я рано вернусь, а ты собирайся, откочуем подальше.

Потом лису спрашивает:

– Лиса, а ты куда пойдёшь?

Лиса отвечает:

– Я здесь буду, буду ждать тебя. Никуда не пойду до твоего возвращения. Старичок идет назад и кричит:

– Старуха, держи лису она оленей всех съела. Старуха не смогла удержать лису-лиса уже бежала по тайге.

Так лиса обманула старика.

Мышка и птичка.

Жила мышка, и жила птичка. Потом они сговорились жить вместе. Вместе вырыли норку для хлебных запасов. Вырыли и стали стаскивать зернышки на зиму, чтобы зимою не голодать и не мерзнуть. Наполнили свою яму хлебными зернами и сговорились не трогать запасы до зимы.

– Вот когда выпадет первый снег, тогда и приходи, – сказала мышка птичке.

Птичка улетела. Мышка убежала. А вскоре после этого мышка стала рыть другую норку. Вырыла и перетаскала в нее все хлебные запасы. Забралась в норку и стала хлеб есть. Ест и думает: Теперь мне одной хватит хлеба на всю зиму, не буду терпеть недостатка.

Выпал снег. Прилетела птичка к норке. Влезла в пустую норку и видит, что ни мышки, ни хлеба нет. Заплакала птичка-обиделась на мышь. Полетела она к тому месту, где лежал у русских хлеб. Поклевала, полетела и села на ограду двора. Посидела немного, видит, мышь бежит. Птичка вспомнила о краже и выклюнула мышке глаз. Мышка окривела. Заспорили. Мышка пожаловалась на птичку в суд. Вскоре их обеих позвали на суд.

Суд был в лесу на поляне. На суд собрались звери и птицы. Старший от птиц был орел. Старший от зверей был лев. Лев защищает мышку. Орел защищает птичку. Заспорили звери. Рассердился лев, ударил орла так, что с того полетели перья. Испугались птицы, разлетелись, а звери разбежались. Остался на поляне один орел. Без перьев он не мог улететь.

В деревне жил мужик с женой. Жена была сердитая и всегда мужика ругала. Однажды, отругав мужа, она отправила его промышлять. Пошел мужик по лесу и вышел на ту поляну, где был суд. Увидел он орла без перьев, зарядил ружье и стал в него целиться. Ружье осеклось. Орел же, услышав осечку, сказал:

– Не убивай, мужик, меня. Я тебе пригожусь. Унеси меня домой и корми до тех пор, пока не отрастут крылья;Мужик опустил ружье, взял орла и понес его домой. Пришел домой, а жена ругается:

– На что принес? Какая в нем польза? Только хлеб наш будет есть, весь кончит! Нам ведь самим не хватает!

Долго ли, коротко ли ругалась, наконец, перестала. Пожил орел у них год. Перья его начали отрастать. Прожив второй год, орел сказал мужику:

– Отпусти меня полетать. Если хорошо будет, вернусь. Мужик отпустил. Орел полетел. А жена опять ругается:

– На что отпустил? Ведь хороший орел был! Вечером орел прилетел обратно. Он сказал мужику:

– Покорми меня еще год, тогда все будет хорошо. Опять живет орел у мужика. Сказки начнет рассказывать, скоро кончает. Работать если начнет, долго не бросает. Прожил орел три года. На третий год сказал мужику:

– Теперь я здоров. Отпусти меня. Я полечу на ту поляну, где ты меня нашел. А ты насуши хлеба на дорогу и приходи на ту же поляну.

Мужик отпустил орла. Насушив сухарей, мужик пошел на поляну. Видит – орел сидит и ждет его. Подошел мужик, а орел говорит ему:

– Садись мне на спину, полетим вместе! Мужик сел на орла. Полетели. Долго ли, коротко ли летели, на другую поляну сели. Говорит орел мужику:

– Иди в город. Там найдешь церковь. В ней люди будут молиться. Помолись и ты, а потом выйди из церкви и сядь у дверей. Когда люди станут выходить, выйдет одна женщина красивая. Это моя старшая сестра. Она будет спрашивать про меня.

Пошел мужик в город. Пришел в церковь. Люди стоят, молятся. Мужик помолился и вышел из церкви. Сел у дверей и стал ждать. Вот вышла из церкви женщина в золотой одежде. Сама красивая. Стала женщина спрашивать у людей:

– Не слыхали ли про моего брата? Уже три года, как он ушел из дому.

Люди все молчат. А женщина опять спрашивает. Когда третий раз спросила, мужик сказал:

– Видел его, он у меня живет.

– Приведи его, я тебе заплачу. Что просишь за него?

– Отдай мне тот ящик, что стоит у тебя на окне, – сказал мужик. Так научил его орел.

Пожалела женщина ящик, отказалась отдать. Вернулся мужик к орлу на поляну и рассказал обо всем. Посадил опять орел мужика себе на спину, и полетели они дальше. На ночь спустились на поляну. А утром отправил орел мужика в церковь:

– Когда помолишься, выйди из церкви и жди. Опять выйдет женщина и станет спрашивать про меня: Не сдыхал ли кто, не поют ли в песнях, не рассказывают ли в сказках об орле.

Мужик пошел в церковь. Помолился и вышел. Стали выходить и люди. Вышла красивая женщина и стала спрашивать про орла. Когда она спросила третий раз, мужик сказал:

– И в песнях пел и в сказках сказывал. Если хочешь, сейчас приведу его.

– А что просишь за это?

– Отдай мне тот ящик, что стоит у тебя на окне.

– Три года не видела брата, но тот ящик не отдам. Вернулся мужик к орлу и рассказал обо всем, как было. Опять посадил орел мужика себе на спину, и полетели они дальше.

Долго ли, коротко ли летели, наконец, сели на поляну. Переночевали, а утром рано мужик пошел молиться. Помолившись, вышел из церкви и стал ждать. Вышла красивая женщина и стала спрашивать про орла. Когда она спросила три раза, мужик говорит:

– Видел твоего брата. Хочешь, сейчас приведу его?

– А что за него просишь?

– Отдай мне ящик, который стоит у тебя на окне.

– Ну, возьми, только приведи брата.

Вернулся мужик к орлу и сказал, что согласилась отдать. Сел он опять орлу на спину, и полетели дальше. Видит мужик-внизу домов много. Орел опустился. И как только сел на землю, не стало его.

Видит мужик, что стоит он около дома. Открыл дверь и вошел. Хозяева его ждут. Рады ему. Вымыли его, дали новую одежду, усадили есть. Вот мужик ел, пил, захмелел и думает:

Сколько же времени я нахожусь здесь? А в это время выходит из двери другой мужик в красивой одежде и говорит:

– Сколько же дней ты прогостил здесь?

– Три дня, – отвечает мужик. Засмеялся тот и говорит:

– А меня узнаешь? Ведь я и есть, орел. А прогостил ты у меня ровно три года. Скажи, хочешь ли идти домой?

– Хочу, – отвечает мужик.

Тогда орел принес ему тот ящик и. спросил:

– Ну, каков ящик?

– А на что он мне? – говорит мужик.

– Глупый ты! Ведь этот ящик очень дорогой. Выйдем на улицу.

Вышли они на улицу. Орел открыл ящик, и вместо ящика стала изба. Вошли они в избу. Орел нажал на одну железку вышли две девушки. Стали спрашивать:

– Чего вам надо?

– Еды принесите, – сказал орел.

Девушки принесли стол и поставили на него всякой еды. Когда мужики поели, девушки убрали все. Тогда орел опять надавил на другую железку. Вошли две девушки и спросили:

– Чего вам нужно?

– Постелите нам постель хорошую.

Девушки принесли хорошую кровать и постели из пера. Мужики легли спать. А когда встали, девушки всё убрали. Тогда орел спросил мужика:

– Ну, каков ящик?

– Очень хорош, – отвечает мужик. – Ну, складывай избу обратно в ящик! – говорит орел – я показал, как сложить.

Сложил мужик ящик и пошел домой. Целый день шел, а вечером открыл ящик, поел и лег спать. Утром встал, сложил избу в ящик и пошел дальше. В полдень опять захотел мужик попить чаю. Раскрыл ящик, поел, попил. Вышел на улицу, да и забыл, как надо складывать избу в ящик. Запечалился и сел около двери. Подошел к нему какой-то старый человек и сказал:

– Чего ты задумался, мужик?

– Да вот забыл, как избу сложить в ящик, – отвечает мужик.

– Что дашь мне, если сложу?

– А что ты просишь?

– Ты отдай мне то, что без тебя сделала твоя жена.

Мужик подумал: Что баба без меня сделает? – и согласился отдать. Старик положил избу в ящик и пошел домой.

Дойдя до дому, мужик увидел ребенка. Без него родился. Уже большой вырос. Тогда мужик понял, чего просил тот старик. Открыл он ящик, вошел туда с женой. Вошел и мальчик. Поели, попили. Ночевали. Мужик стал рассказывать о том, как ходил, а потом сказал:

– Сына своего отдал старику.

Жена ничего не сказала. Утром встали, попили чаю, потом вскоре мужик увидел какую-то красную собаку. Понял мужик, что она пришла за сыном. Стал отправлять мальчика. Сынок пошел за собакой. Всю ночь шел паренек за собакой, а утром не стало собаки. Когда стало совсем светло, парень увидел озеро, а посредине плавали три лебедушки: две вместе, а третья в стороне. На берегу парень увидел одежды, две вместе, а третья в стороне. Парень взял и спрятал ту, что была в стороне.

Лебедушки вышли из воды. Две оделись, а третья стала искать свою одежду, заплакала и стала спрашивать:

– Кто взял мою одежду? Отдай! Ведь и я пригожусь. Парень отдал одежду, а лебедушка, одевшись, сказала:

– Когда придешь к нам, увидишь одну избушку поодаль, в нее и входи.

Целый день парень сидел на берегу. А утром пришла красная собака и повела его дальше. Всю ночь он следовал за собакой. Утром, когда стало светать, собаки опять не стало. Впереди уже виднелись дома. Парень стал подходить и видит, что в стороне стоит один домик, про который говорила лебедушка. Парень вошел именно в этот дом. Войдя, увидел девушку. Она напоила его чаем и после этого послала к своему деду. Идя, мальчик увидел стоящие копья. Одиннадцать. На копьях висели человеческие головы, а двенадцатое было пустое. Парень подумал: Вот это двенадцатое для меня оставлено. Вошел он в дом и увидел старого человека. Тот спросил парня:

– Где был так долго?

Старик дал парню работу. В одну ночь построить дом приказал. Задумался парень и пошел опять к девушке. Сел опечаленный.

– Не построить мне избы в одну ночь! Девушка стала утешать парня:

– Не печалься, я помогу. Ложись лучше спать, а утром дом будет готов.

Поверил парень девушке и лег спать. А утром встал и пошел сказать старику, что дом готов. Старик удивился к сказал:

– Молодец!

Дал парню другую работу:

– У меня есть лошадь, которая семь лет не видела людей. Ты ее укроти, сделай смирной.

Парень подумал: Лошадей-то я знаю, не испугаюсь. Вернулся он к девушке и рассказал про новую работу. А девушка ему в ответ:

– Это очень тяжелая работа. Ведь не конь, а сам старик превратится в коня. Он будет пытаться тебя убить. Но ты не бойся, я тебе помогу. Сходи в лес и принеси древесной коры.

Парень сходил в лес, принес коры, а девушка сделала из нее седло и бич. Взял парень седло и бич и пошел. Когда стал входить во двор, конь его пытался лягнуть. Но парень бичом так ударил коня, что тот от удара упал. Тогда парень сел на пытавшегося встать коня и сразу перестал чувствовать, бежит ли он или летит. Парень стал бить коня прямо в ухо. Конь стал бежать потише. Парень же все время бьет в ухо. Наконец, когда уже конь упал на землю, перестал парень стегать. Пришел к девушке и сказал:

– Ну, обучил коня. Стал смирненьким. Переночевал парень и пошей утром к старику сдавать работу. А тот на печи лежит.

– Выполнил работу, – говорит парень.

– Молодец за это не ты, а моя внучка. Это она тебе помогает. Тогда ты, пожалуй, женись на ней. Утром приходите в баню.

Обрадовался парень, пошел и рассказал девушке.

– Заставляет жениться на тебе!

– Ну, пропали мы с тобой. Ведь он хочет нас сжечь в бане.

Утром встали и пошли в баню. Когда они вошли, баню облили керосином и зажгли. Горит баня, и внутри жарко стало. Тогда девушка, упав на пол, превратилась в иголку, а парня превратила в нитку. Вылезли они в дверную скважину и убежали. Когда выбежали, девушка стала девушкой, а парень стал парнем. Побежали они к его родителям. Долго бежали. Девушка упала на землю и стала слушать, не бежит ли погоня. Слышит, что догоняют. Когда баня перестала гореть, старик вошел в баню и понял, что девушка убежала. Послал вслед погоню.

Когда погоня стала приближаться, девушка превратилась в церковь, а парня превратила в старосту. На колокольный звон пришли три мужика с лошадьми и с ружьями. Стали спрашивать деда-старосту:

– Не видал ли, дедушка, здесь двоих людей – женщину с мужчиной?

– Видел, – говорит старик, – они проходили здесь, когда эту церковь только еще делали. Если ваш хозяин не поверит, то возьмите и покажите ему вот этот мох, который успел вырасти на этой церкви.

Мужики взяли мох и вернулись к своему хозяину. Когда погони не стало видно, девушка опять стала девушкой, парень стал парнем. Побежали дальше.

А стариковы слуги, вернувшись к своему хозяину, показали ему мох. Старик сказал:

– Почему не схватили их? Ведь это они сами и были? Скорее бегите вдогонку.

Люди побежали. Стали подходить к тому месту, где виели церковь со сторожем, а там ничего нет.

Вот бегут парень с девушкой, торопятся. Упала девушка на землю послушать, нет ли погони. Слышит, что опять догоняют. Стала она стадом овец, а парня превратила в пастуха и приказала, чтобы стерег. Когда погоня приблизилась и спросила о тех двоих, пастух ответил:

– Видел их, но очень давно бежали. У меня тогда всего одна овца была, а теперь целое стадо, больше сотни. Все равно не догоните, возвращайтесь обратно. А если хозяин не поверит, то возьмите шерсть с моих овец и покажите ему.

Мужики поверили и вернулись. А когда их не стаяло видно, девушка превратилась в девушку, а парень стал парнем. Побежали дальше.

Слуги старика возвратились, рассказали все, как было, и показали хозяину шерсть от овец. Старик заругался и сказал:

– Дураки вы, не понимаете, что это и были они. Теперь я сам пойду их догонять.

Вот бегут девушка с парнем, торопятся. Упала девушка на землю и стала слушать, не бежит ли погоня. Слышит, что бежит сам дед.

– Ну, пропали мы с тобой, сам бежит. Давай так сделаем: ты стань озером, а я окунем.

Так и сделали. Парень стал озером, а девушка стала окунем. А старик дошел до озера, остановился и говорит:

– Здесь вы! Вот теперь-то я вас поймаю. Снял дед свою одежду и стал щукой. Пустилась щука догонять окуня и хочет проглотить его, но окунь с иголками, и все поворачивается к щуке хвостом. Утомившись, щука говорит окуню:

– Повернись боком!

– Нет, щука, ты хитра! Вот лови с хвоста! Тогда дед вышел на берег и стал человеком. А окунь вдруг в серую утку превратился. Дед стал говорить:

– Как было озеро, так озером и останься, а ты как была серой уткой, так уткой и останься.

А серая утка тоже стала говорить:

– Как был ты камнем на берегу озера, так камнем и останься.

Озеро начало делаться настоящим озером, утка – настоящей уткой, а камень стал делаться камнем. Тогда дед, чтобы не быть камнем, опять стал говорить:

– Как была ты женщиной, так женщиной и будь, парень как был парнем, так пусть им и останется, а я как был человеком, так человеком и буду. Делать нечего, вы идите своей дорогой, а я пойду своей.

Тогда дед стал дедом, мужик мужиком, а женщина женщиной. Опять побежали парень с девушкой к его родителям. Когда стали уже подходить, девушка – не захотела войти и сказала:

– Ты зайди в дом один. Со всеми поздоровайся. У твоего брата есть маленький ребенок. Ты его только не бери на руки и не целуй, а то меня забудешь.

Мужик согласился. Вошел в дом. Стали все с ним здороваться. Его мать стала бабушкой, состарилась. Принесли маленького ребенка и стали давать ему, чтобы поцеловал. Тот мужик не целует. Бабушка опять стала давать ему ребенка. Вдруг парень поцеловал ребенка и забыл про свою жену. Отец стал говорить:

– Сын, женись. Вот твой брат уже женился, уже с ребенком стал, а ты ведь старше его, пожалуй и тебе жениться надо.

Парень согласился. Долго ли, коротко ли пробыл он дома, родители нашли ему жену и женили. А та жена его, которую он забыл, стала жить у чужой женщины.

Вот родители парня заказали ей состряпать хлеб. Состряпала она и отнесла. Положили хлеб перед женихом и невестой. Стал мужик резать хлеб, а из него две птички вылетели. Испугались мужик с бабой. Стал мужик опять резать, опять птички вылетели. Мужик отдал хлеб матери и сказал:

– Выброси его собакам.

Выбросили хлеб собакам. В это время пришла, какая-то женщина, в плохой одежде, грязная, и стала говорить:

– Дайте я покажу вам своих птичек!

Тот мужик позволил. Вот она положила доску. На доску хлебца положила, потом окуня сделала, в озеро пустила, потом щуку сделала, потом серую утку. А птички ее ходят вокруг озера и хлеб клюют. Одна птичка клюнет хлебца и скажет: Забыл, забыл, потом другая так же. И стал мужик припоминать, как шел с той женщиной, как она спасла его от злого колдуна. Когда припомнил все, как было, взял эту женщину в плохой одежде и сказал всем:

– Вот она моей женой и будет! Она спасла меня от смерти!

Монгун.

Жил-был на свете один богач. Было у него три жены. Одна жена старая, первая, любимая. Вторая – красивая, а третья-молодая.

Жили жены между собою не дружно. Красивая и молодая не любили старую за то, что она у мужа любимой была. Извести ее захотели, да случая все не было.

Собрался однажды муж в город. Стал их спрашивать:

– Жены мои дорогие! Какое счастье вы мне в жизни дадите?

Отвечает ему жена старшая, любимая:

– Дорогой муж! Рожу тебе сына золотого – Монгуна.

Говорит красивая:

– А я сошью тебе лучшую на свете шубу.

Молодая жена говорит:

– Сошью тебе бисерные бакари (унты).

Похвалил богач своих жен. Обещал из города подарки им привезти. И уехал.

Прошло много ли, мало ли времени, только старая жена рожать собралась. Те две жены чум ей отдельный сделали, клей приготовили. Легла роженица. В беспамятство впала. Трудные роды были. А в это время глаза ей клеем заклеили злючки, чтобы не видела, кого родила.

Родился Монгун. Чум осветился ярче, чем солнцем. Мать его тут очнулась. Глаза открыть хотела, да не могла. Только чуть-чуть одним глазом блеск увидела. А злючки кричат:

– Не смотри! Ослепнешь! Схватила красивая того сына и в озеро его бросила, а молодая щенка в шкуру завернула, поднесла к роженице:

– Вот смотри, кого родила! – и захохотала. Родной сын Монгун в озере плачет. Услышал его таймень. Подплыл к нему. К себе его взял. Печенкой кормить стал. Тут вскорости хозяин из города приехал. Стали злючки ему говорить:

– Обманула тебя любимая жена. Смотри: щенка родила…

Разозлился муж. Взял за руку свою любимую (а та головешку с огнем незаметно в рукав к себе сунула) и увел ее в тайгу. Там оставил.

Живет она одна. Сделала чум себе. Костер развела. Живет помаленьку. Зима пришла. Лето стало.

Пошла она однажды на то озеро воду черпать. Смотрит на песок, а там следы детские в воду ведут. Что, – думает, – это такое?

Пришла на другой день. Видит: опять новые следы. Решила узнать, кто бы это был? Лучок сделала. На песок положила. А когда снова пришла, лука не стало. Смерила следы. Унты немного потеснее сшила и опять туда же положила, а сама в кустах спряталась. Посидела немного. Видит, вода кругами пошла. На берег маленький, с турсучок, мальчик выскочил. Ярче солнца блестит. Подбежал к унтам. Сел на песок и давай их надевать. Надел, побегал и снимать начал. А снять не может. Мучается. В это время мать (она догадалась, что это ее сын был) подобралась к нему, схватила его, держит, а он из рук вырывается и кричит. Услыхал таймень. Голову из воды показал:

– Чего кричишь? Это ведь твоя мать…

– Нет! Моя мать ты!..

– Она! Она! – кричит таймень. – Тебя тетка в воду бросила, когда ты родился…

– Я мать твоя, родной, – говорит мать. – Иди ко мне. Когда рожала тебя, злюки глаза мне клеем заклеили. Я блеск твой видела. Ты это был…

Согласился мальчик, ушел с матерью. Стали жить они вместе.

Рос мальчик. Старела мать. А когда он вырос до спины оленя, сказал:

– Правду пойду искать, злу мстить.

Собрался и ушел. Долго, долго искал. На десятую весну отцовский чум нашел. Надрал бересты. На себя ее нацепил, чтобы блеск свой закрыть. В чум зашел. Видит, отец лежит.

Старый-старый уже. Отдыхает. И злюки постарели. Кричат ему:

– Эй! Кто ты? Не проходи дальше! У порога сиди! Сел Монгун у порога. Просит у них:

– Нет ли поесть чего?

– Есть, да посуду опоганишь Ты такой страшный!

– А вы дайте мне лопаточку. Дали они ему лопаточку. Чаю в нее налили. Попил он чаю, сидит и не уходит, а жены кричат:

– Уходи или сказку нам расскажи!..

– Не пойду, а сказку расскажу. Слушайте. Притихли злюки. Отец сел. Начал гость сказку такую:

– Жил-был один эвенк. У него было три жены: одна любимая, другая красивая, а третья молодая. Собрался хозяин в город. Стал перед отъездом жен своих спрашивать:

Жены мои дорогие! Какое счастье вы мне в жизни дадите? Отвечает ему жена любимая: Дорогой муж! Рожу тебе сына Монгуна. Красивая говорит: Сошью тебе лучшую шубку. Молодая жена говорит: Сошью тебе бисерные бакари. Похвалил муж своих жен и обещал им из города подарки привезти. И уехал.

Тут злюки догадываться стали. На месте не сидят, вертятся, а муж им слушать велит. Монгун продолжал:

– Тут вскорости жена старшая рожать собралась. Те две жены ее не любили. Со света сжить хотели. Клею приготовили. Роженице глаза заклеили. Родился Монгун…

А когда дошел до места: Красивая его схватила и в озеро бросила, а молодая щенка подложила… – красивая закричала на гостя:

– Ой, иди отсюда! Хватит рассказывать! Спать пора! Отец на ноги встал, на нее крикнул:

– Замолчи! Пусть до конца говорит!

– Приехал вскорости, – продолжал Монгун, – муж из города. Рассказали ему злюки про любимую жену. Щенка показали. Муж разозлился и прогнал свою любимую жену из чума. А Монгун не умер. Его таймень выкормил. Потом мать родная к нему пришла. Он сначала к ней не шел, но таймень ему все рассказал. Согласился мальчик с матерью идти. Вырос до спины оленя и пошел правду искать, злу мстить. Он и сейчас где-то ходит.

Только это сказал, бересту с себя сбросил, и в темном чуме сразу светло стало:

– Вот он-пришел!

Побледнели злюки. Схватил их эвенк, ударил друг об друга. Из них дух вон, и сам тут же помер.

Вышел Монгун из чума и обратно к матери ушел. И сейчас, говорят, живет с нею. Только не в чуме, а в новом доме.

Наш Чапай.

В одной далекой стране жил крестьянин с женой, у них было три сына.

Однажды на эту страну напали злые люди и стали убивать крестьян, сжигать села и деревни. Два сына крестьянина ушли защищать от злых людей свой родной край.

Вот приходит младший, по имени Василий, и говорит своим родителям:

– Ухожу в путь-дорогу защищать нашу сторону. Проводила мать своего сына Василия, дала ему кольцо:

– Старайся не замочить это кольцо в воде. Если замочишь, то тебе будет плохо. Всегда в реке снимай это кольцо.

Отец Василия подарил сыну белого коня, бурку и саблю. Собрал себе друзей Василий и поехал навстречу врагу. Много лет сражался Василий. Много войска разбил он, все товарищи называли Василия: Наш Чапай.

Однажды враги окружили армию Чапая. Это было близко ют реки Урал. Бросился Чапай к реке, но кольцо снять забыл. Попало кольцо в воду, и стал тонуть Чапай. Утонул а реке Урал лучший воин Чапай.

Но народ не верит, что утонул Чапай. Говорят, что на том месте, где тонул он, часто появляется человек. Это Чапай. Сидит он в бурке на коне и созывает народ бороться за правду на земле.

Лисица и налим.

Лисица увидела на берегу речки налима. Налим лежал у камня и не шевелился. Лисица-сказала:

– Налим, ты, говорят, не умеешь бегать? Ты лежишь или спишь?

– Нет, лисица, бегать я умею не хуже тебя, – ответил налим.

– Ты, однако, хвастаешься. Давай побежим к верховью речки, ты увидишь тогда, что я опережу тебя. Налим согласился. Лисица сказала:

– Когда мы побежим, я буду на каждом мысу останавливаться и окликать тебя, а ты мне отвечай, чтобы мне знать, где ты остался.

– Хорошо, – сказал налим. – Бежим!

Договорились и побежали. Лисица побежала берегом, а налим – речкой около переката. Шум кругом по тайге слышен.

Лисица хотела налима перехитрить. Она знала, что речка эта очень извилиста, но не ведала, того, что от устья до вершины живут в ней почти только одни налимы. Чтобы опередить налима, она оставила извилистый берег и побежала прямо через мыс. Схитрить хотела.

Налим пошел недалеко вверх по речке. Он прибежал к соседу и попросил сказать скорее вверху по течению своим соседям о споре с лисицей. Велел передать всем налимам, чтобы они на оклик лисицы: Налим, ты где? – отвечали: Я здесь.

Лисица бежала еще где-то далеко, а налимы уже сговорились между собой, лежали на своих местах, поджидали ее. Лисица всех зверей обманывала – росомаху, волка обманула, теперь думала: Налима обману.

Лисица выбежала на мыс и крикнула:

– Налим, ты где?

– Тут! – ответил налим, лежавший выше по речке.

Лисица побежала опять по тайге напрямик. Выбежала на мыс.

– Налим, ты где?

– Я здесь!

Опять оказался налим впереди. Лисица побежала еще быстрее. Но где бы ни вышла она на речку, с какого бы мыса ни окликнула: Налим, ты где? – везде слышит голос налима впереди себя.

Лисица не сдавалась. Она еще короче выбрала путь и изо всех сил побежала к верховью речки. А речка все шумит. Подбегает и думает: Теперь-то я буду впереди.

– Налим, ты где? – крикнула лисица. А налим отвечает ей, лежа на боку:

– Я здесь, лисица! Как ты долго бежала!

С тех пор лисицу прозвали хвастуньей, а речку-Налимьей.

Всех лисица обманет, зверя любого обманет, – ну, а налима ей не обмануть.

Настоящая жена.

Жили две девушки. Они в лес ходили, тальник ломали, а дома спали. Жили бедно, еды никакой у них не было. Ели червей.

Однажды одна девушка проснулась и долго лежала без сна. Вдруг она услышала шум, стала прислушиваться к нему и увидела, как в дом вошел черт, взял мутовку, стал ею стучать по животу, приговаривая:

– Рыба, выходи. Я хочу, чтобы девушки стали жирными, и тогда я их съем.

Рыбы в доме стало много. Когда черт ушел, девушки встали. Увидели, что в доме у них много рыбы. Старшая сестра обрадовалась и начала рыбу есть, младшая не ест…

Она говорит:

– Не ешь плохую еду.

Старшая сестра сказала:

– Почему ты не ешь, эту рыбу нам бог дал! Младшая сестра ответила.

– Это не бог дал, это нам черт дал. Старшая сестра рассердилась, ударила младшую сестру:

– Не говори неправду! Какой тебе черт рыбу дал? Девушка заплакала и сказала:

– Если ты мне не веришь, не спи сегодня ночью. Наступил вечер, снова легли девушки спать. Младшая сестра уснула, старшая не спит. Она слышит, как пришел черт, как он стал стучать мутовкой по животу, как посыпалась рыба.

Утром в их доме снова было много рыбы. Старшая сестра сказала:

– Ты была права, действительно приходил черт. Что же теперь делать?

– Убежим, – сказала младшая сестра. Девушки убежали. У одной девушки в руках был гребень, у другой-ящик. Больше ничего у них не было. С этими вещами они убежали в лес. Долго шли девушки и дошли до реки. Река большая, полноводная. Девушки оглянулись и видят, что за ними бежит черт. Девушки не могут реку перейти. Они побежали вверх по течению реки. Увидели домик, около которого сидела старуха. Девушки закричали:

– Бабушка, протяни свою ногу, а-то нас черт съест. Старуха ответила:

– Не могу, ищу вшей.

– Бабушка, протяни ногу, мы тебе поможем поискать вшей.

Протянула старуха ногу. По ней и побежали девушки. Вошли в дом старухи.

– Нас догоняет черт, – сказали они.

Старуха сказала:

– Мои дети тоже черти. У меня три сына, и они людей едят.

– Бабушка, спрячь нас, – попросили они. Старуха спрятала их. После этого черт закричал:

– Старуха, как девушки реку перешли? Старуха ответила:

– Они перешли реку в верхнем течении. Черт пошел вверх, но никого не нашел. Пришел снова к старухе и закричал:

– Не обманывай, правду скажи. Я знаю, они по твоей ноге прошли. Протяни ногу, и я пройду.

– Не могу, – говорит старуха, – я занята, ищу вшей.

– Не дразни, старуха, не хвастайся, я тебя съем, если ты ногу не протянешь.

Старуха протянула ногу а черт начал переходить реку. Когда черт дошел до середины реки, старуха выдернула из-под него свою ногу. Черт упал в воду, поплыл, закричал:

– Старуха, сделай мою спину лодкой, мои руки-веслами, ноги – кормой, голову котлом.

Только успел сказать это черт и утонул.

Старуха напоила девушек, накормила и снова спрятала их.

– Сейчас придут мои дети – черти, вы лежите до утра спокойно, не шевелитесь, – сказала она им. В обед пришли три черта, очень злые.

– Мать, пахнет девушками, – сказали они.

– Какая девушка ко мне придет? – сказала старуха.

– Нет, девушками пахнет, ты девушек прячешь, – сказал один из чертей.

– Какие вы глупые, какую девушку я прячу! Я только сейчас сожгла в печи ящик отца, возможно, что поэтому пахнет так, как будто я девушек прячу. Идите лучше спать.

Когда черти заснули, старуха сказала девушкам:

– Не шевелитесь, а то сыновья вас услышат. Лежите до утра.

Один черт это услышал, пришел к матери и спрашивает:

– С кем ты разговариваешь, скажи. Если не скажешь, убью тебя.

Старуха заплакала:

– С кем я буду разговаривать? Вшей ищу, их я ругаю. Черт сказал:

– Не разговаривай, спи!

Утром встали черти, пошли охотиться на людей. Старуха говорит девушкам:

– Девушки, идите туда, откуда вы пришли, а то мои дети вас съедят.

– Мы не пойдем домой, – сказали девушки. – Бабушка, укажи нам дорогу, где люди живут. Старуха сказала:

– Идите вверх по течению этой реки. Когда вы пойдете, там будет правая дорога, помеченная лосиным хвостом, по ней идите, не ходите по левой – там черти живут. – Прощай! – сказали девушки и поцеловали старуху.

Ушли девушки. Дошли они до правой дороги. Старшая сестра сказала:

– Мы не пойдем по этой дороге, мы пойдем по левой. Младшая сестра возразила ей:

– Ведь старуха сказала, чтобы мы шли по правой дороге.

Но старшая сестра настаивала на том, чтобы идти по левой дороге. Они решили бороться: кто победит, тот и будет прав. Стали они бороться. Старшая сестра победила, и они пошли по левой дороге. Младшая сестра идет позади старшей и плачет. Вдруг они увидели, как много чертей летят вверху. И поймали в петли их черти. В амбар принесли их, на замок закрыли.

Младшая сестра сказала:

– Из-за твоей глупости нас поймали черти. Старшая сестра говорит:

– Стань иглой.

Младшая сестра стала иглой и вышла из амбара. Старшая сестра стала большой иглой. Младшая сестра взяла голову своей сестры и убежала с ней. Она долго бежала, устала, повесила голову сестры на дерево. Отойдя немного, посмотрела на нее, – она плачет. Пожалела она ее, сняла голову и снова понесла в руках. Долго шла девушка, руки заболели, опять повесила голову на березу. Отошла немного, – голова заплакала. Сестра понесла ее в руках и повесила на сваленное бурей дерево. Посмотрела на нее, – сестра смеется. Пошла девушка одна. Проголодалась, устала. Села на землю отдохнуть. Оказывается, что села она на дом, в котором живет лягушка. Лягушка закричала:

– Кто мой дом сломал?

Девушка испугалась, в землю провалилась, вошла в дом лягушки.

Лягушка спросила:

– Зачем ты сюда пришла? Мой муж черт, он тебя съест.

Девушка заплакала:

– Куда я теперь пойду? Везде много чертей. Лягушка сказала:

– Не плачь, я тебя спрячу. Девушка спросила:

– Куда ушел твой муж? Лягушка ответила:

– На охоту, сейчас должен прийти. Лягушка спрятала девушку на улице в мешке. Вечером пришел ее муж. Утром позвала лягушка девушку, накормила ее, приказала:

– Ты сшей для моего мужа унты, перчатки, дошку. Девушка все сшила. Вечером снова лягушка девушку спрятала. Когда вечером пришел муж, лягушка дала ему новую одежду. Муж спросил:

– Кто сделал эту одежду?

– Я сама; кто же сделает? – ответила лягушка.

– Ты не умеешь шить, зачем обманываешь меня? – Конечно, сама сделала, – настаивает лягушка.

На следующий день муж не пошел на охоту, а сказал лягушке:

– Собирайся, перекочуем.

Стала собираться лягушка, а муж следит за ней. Лягушка унесла мешок, бросила его на землю. Муж спросил:

– Зачем ты бросаешь такой мешок, принеси его!

Лягушка побежала к мешку. Взяла девушку, бросила ее. Девушка превратилась в кору. Лягушка принесла мужу мешок.

Муж вышел на улицу, подошел к колодцу, нашел ту кору и начал ее резать ножом. Закричала кора, заплакала, кровь полилась. Испугался мужчина, убежал домой, поймал лягушку и начал ее бить.

– Что ты наделала? – говорит. – Зачем спрятала женщину, зачем обманула меня?

Лягушка ничего не сказала. Муж лягушки пошел к той девушке, сказал ей:

– Не плачь, я резал тебя, ничего не зная. Пойдем ко мне домой, я тебя вылечу.

Привел девушку домой, руку залил йодом, перевязал. Потом накормил ее. Ночью легли спать. Мужчина спросил у девушки:

– Ты где будешь спать, в доме или на улице? Девушка сказала: – В доме.

У лягушки спросил:

– Где будешь спать, в доме или на улице? Лягушка сказала:

– На улице.

Мужчина дал лягушке шкуру. Постелила ее лягушка на улице и легла спать. Мужчина сказал:

– Я вас три раза позову.

Сам он уснул на крыше. Первый раз он позвал в двенадцать часов. Лягушка раньше ответила, девушка тихонько сказала: Да. Лягушка подумала: Девушка, наверно, умерла, это было бы очень хорошо. Потом мужчина окликнул их в четыре часа. Девушка ответила: Хорошо, лягушка не ответила. Звал ее мужчина, звал, – она не отзывается. Пошел он к лягушке и видит: лягушка мертва. Мужчина пожалел ее, в воду бросил. Там она ожила и снова вернулась домой. Мужчина сказал:

– Пусть каждая из вас принесет свое богатство. Кто богаче, с той буду жить.

Лягушка принесла две корзины разных червей. Девушка пошла к оставленной на дереве голове сестры. Вместо головы стоял амбар. Вошла в амбар и увидела там свою старшую сестру с двумя детьми. Старшая сестра спросила:

– Ты вышла замуж?

– Не вышла, – сказала младшая сестра, – собираюсь выходить. Мужчина сказал, чтобы я свое приданое принесла.

Старшая сестра дала ей одежду, шелковый платок, тридцать оленей.

– Иди к мужчине, выходи замуж, – сказала она. Девушка пошла к мужчине, отдала свое приданое. Мужчина обрадовался, лягушкиных червей всех в огне сжег. Зарезали одного оленя, свадьбу справили. Лягушка на свадьбе ничего не ест, ругает девушку.

– Зачем пришла, зачем моего мужа у меня отняла? Потом они перекочевали втроем в другое место. Лягушке дали верхового оленя. Вечером, когда лягушка ехала, олень сбросил ее, лягушка распорола себе живот. Так и умерла. Олень пришел один.

Мужчина поехал к оставленному дому, увидел умершую лягушку, взял ее и принес к жене.

– Наша лягушка умерла, – сказал, он.

Похоронили лягушку.

Девушка с мужчиной стали жить вдвоем. Жили очень хорошо и дружно.

Нивэникэн.

Жили вместе два брата, Нивэникэн и Кукэки. Кукэки домой дрова носил, чай кипятил, а Нивэникэн с самого раннего утра уходил на охоту. Нивэникэн был такой знаменитый охотник, что братья свою палатку укрепляли головами и ногами диких оленей.

Однажды Кукэки сидя в чуме, услышал пение женщин. Они пели:

Когда богатырь Нивэникэн ушел на охоту?

Кукэки им ответил:

– Давно, когда еще только начало рассветать.

Тут прилетели три женщины, вошли в чум и спросили у Кукэки:

– Можно нам твою голову расчесать?

– Чешите, – сказал Кукэки. Женщины расчесали ему голову, а затем улетели. Богатырь Нивэникэн пришел с охоты. Вечером за чаем посмотрел на голову Кукэки – очень красиво у Кукэки причесана голова. Нивэникэн спросил:

– Ты что такое сделал, что твои волосы стали такими гладкими?

– Я их расчесывал древесной корой, так и получилось, – ответил Кукэки.

– Э-э, – сказал Нивэникэн.

Рано утром Нивэникэн опять пошел на охоту. Пришел вечером, убив несколько диких оленей. Голова у Кукэки опять очень красиво причесана. Опять прилетали и причесывали его женщины. Нивэникэн очень удивился. Пробовал причесываться корой, но от коры у него волосы никак не ложатся.

Утром Нивэникэн опять ушел на охоту, пришел вечером и опять видит, что голова у Кукэки очень красиво причесана. Удивился Нивэникэн и говорит Кукэки:

– А ну, причесывай при мне свои волосы корой! Я причесывал-мои волосы никак не ложатся.

Стал Кукэки причесываться корой, но у него ничего не получилось. Тут Нивэникэн говорит Кукэки:

– Зачем меня обманывал? Рассказывай, кто тебя причесывал? Если не расскажешь, я тебя убью на этом месте. Тут Кукэки рассказал:

– Три дня, как стали прилетать ко мне женщины. Прилетев, они причесывают меня и улетают. Завтра утром они опять прилетят.

Нивэникэн, выслушав рассказ, сказал:

– Сейчас я пойду привяжу своего охотничьего оленя в тайге.

Ушел, привязал и пришел.

– Теперь ты забросай меня щебнем, что валяется около чума. Когда же прилетят женщины и будут спрашивать, когда же Нивэникэн ушел на охоту, ты скажи им: давно, едва только рассвело.

Кукэки забросал Нивэникэна щебнем. В полдень опять послышалось пение женщин.

– Когда ушел на охоту богатырь Нивэникэн, скажи нам, Кукэки?

Кукэки ответил:

– Давно, едва появился первый свет.

Женщины спустились, вошли в чум. Нивэникэн поднялся, подкрался к чуму. Около чума стоят три пары крыльев. Одну пару серебряных крыльев Нивэникэн взял и спрятал. Спрятав крылья, Нивэникэн вошел в чум. Две женщины вскочили и улетели, а одна женщина осталась. Нивэникэн взял эту женщину в жены.

Когда Нивэникэн уходил на охоту, то крылья своей жены оставлял хранить Кукэки, говоря при этом:

– Смотри, не отдавай крылья, а то убью тебя.

Вот однажды, когда Нивэникэн ушел на охоту, жена его стала просить Кукэки, чтобы он отдал ей крылья:

– И что бы такое дать тебе, чтоб ты отдал мне за это мои крылья. Хочешь сердца поесть?

– Нет, я ведь ел уже сердце.

– Может, убду поешь?

– Убду я тоже ел.

– Ну, а энгни будешь есть?

– Это что же такое ты называешь энгни? – спросил Кукэки.

– Ну, значит ты не ел энгни, раз не знаешь названия…

Сварился для тебя энгни, – сказала женщина, – неси мои крылья!

Кукэки принес крылья и отдал жене брата. Взглянул в котел, а он полон оленьего желудка. Обманула меня женщина, – подумал Кукэки. А женщина уже улетела.

Пришел Нивэникэн.

– Куда ушла жена? – спросил Нивэникэн.

– Обманула меня твоя жена, сказала, что даст мне за крылья то, что я еще не ел, а сварила желудочек. Я же ей отдал за желудочек крылья.

Тут Нивэникэн сильно рассердился, убил Кукэки, а сам ушел из дома.

Шел, шел Нивэникэн и увидел один домик. Вошел в него. Сидящая на пороге старушка испугалась. Птичка чив не успела сказать, так неожиданно он вошел.

Старушка напоила Нивэникэна чаем и спросила:

– Куда, богатырь, идешь?

– Я жену свою ищу, – сказал Нивэникэн. – Не знаешь ли ты, бабушка, куда мне идти?

– Нет, не знаю. Вот там дальше моя старшая сестра живет, она, наверно, знает.

Нивэникэн дальше пошел. Дошел до другой старушки, спросил у нее:

– Как, бабушка, мне жену свою найти? Старуха сказала ему:

– Вот там еще дальше живет закрывающий солнце коршун. Всех бегающих и летающих дальше этого места он не пропускает. Еще дальше, за тем местом, где живет коршун, протекает река. На самом узком месте этой реки на обоих ее берегах прикованы к скалам железными цепями два, медведя. Эти медведи из бегающих никого не пропускают. Еще дальше находится большая скала. Скала эта совершенно сладкая. Если ты на нее залезешь, то увидишь на скале двух волков.

– Как же я пойду таким путем? – спросил Нивэникэн.

– А ты пойдешь этим путем так: коршуна ты минуешь, став горностаем. Как горностай, ты под снегом проползешь. Когда ты будешь идти мимо медведей, увидишь, что справа два диких оленя пасутся. Этих оленей убей, возьми их и. двумя руками в разные стороны брось. Я тебе дам гребень, ты, дойдя до скалы, брось его вверх, говоря при этом: Стань лестницей! Тот гребешок станет лестницей. Мимо волков пройдешь так: слева от дороги будут пастись две козы, ты убей их и брось в разные стороны,Пошел богатырь Нивэникэн. Идет и видит: сидит очень большая птица и солнце собой закрывает.

– Пусть я горностаем стану! – сказал Нивэникэн. Став горностаем, Нивэникэн под снег залез, под снегом прошел и вышел дальше того места, где коршун сидит. Дальше пошел. Дошел до реки, вверх по течению ее пошел. Подобно хворосту, на берегах этой речки лежат кости людей. Дошел до узкого места этой реки и увидел двух медведей, прикованных к скалам. Взглянул направо-два оленя пасутся. Подкрался к оленям и обоих убил палкой. Взял этих оленей двумя руками и бросил их в разные стороны двум медведям, а сам в это время пробежал мимо них. Медведи же кинулись на брошенных им оленей и не заметили Нивэникэна.

Нивэникэн пошел дальше. Дошел до очень высокой скалы. Никак не залезешь на эту скалу, такая гладкая. Подумал и вспомнил, что говорила ему старуха. Достал из кармана гребень и бросил его вверх, говоря: Стань лестницей! Гребень превратился в лестницу. Нивэникэн залез на скалу и дальше пошел. У дороги увидел двух привязанных волков. Остановился. Слева две козы пасутся. Убил коз, в разные стороны бросил. Волки бросились на убитых коз. Волков миновал и дальше идет.

На вершине одной горки увидел дом. Пошел к тому дому. Поднялся на вершину горки. В доме о его приходе узнали. Послышались слова:

– Иди сюда, богатырь Нивэникэн, померимся силами! Нивэникэн ответил:

– Ну, выходи сюда первый, кто есть!

Из дома вышла женщина с очень длинными волосами. Нивэникэн взял волосы этой женщины и так крепко закрутил их, что женщина не вынесла и скончалась. Тогда Нивэникэн вошел в дом, взял там свою жену и возвратился домой.

Нивэникэн пришел домой, оживил Кукэки, и они опять стали жить вместе. Кукэки ходит за дровами. Нивэникэн каждый день ходит на охоту.

Нирайдак.

Давным-давно, когда земля едва только начала создаваться, когда голубое небо над ней только еще ставилось, – вот тогда-то в месте, где скрещивались длинные реки, на одном островке стоял чум, сделанный из восьми прутиков тальника и покрытый тремя беличьими шкурками. В чуме том жил человек. Звали его Нирайдак.

Носил он шубу, сшитую из двух соболиных шкурок, надевал шапочку, сшитую, из одной беличьей шкурки, а рукавицы – из двух бурундучьих шкурок.

– Был у него верховой олень – Кабарожка – да нож из кабарожьей кости. Больше ничего у него не было: ни братьев, ни сестер, ни отца, ни матери. И некому ему было сказать:

Мама и папа. Один-одинешенек был. Зверя промышлял, рыбу ловил, так и жил. Белку убьет, а кажется ему, что лису убил. Косулю убьет, а кажется ему, что не косуля это, а сохатый. Из птиц самая маленькая, чипича, казалась ему орлом.

Долго так жил. Стал он думать, что сильней его на всем свете, наверное, никого и нет.

Решил он однажды по свету походить, людей разных повидать, силою своею с богатырями помериться, а заодно и жену себе найти, да такую, чтобы была самой красивой из всех женщин на земле. Позвал он своего верхового оленя-двухлетку, Кабарожку свою, и говорит ему на ухо:

– Кабарожка моя двухлетняя, сделайся ты огнедышащим кабаном-секачом да лети над землей на полтора аршина и неси меня туда, где живут богатыри и все самые красивые женщины.

Та Кабарожка двухлетняя вмиг сделалась огнедышащим кабаном-секачом. Нирайдак сел на него и поехал.

Много людей огнедышащий кабан-секач поражал своими клыками, острыми как ножи, давил своими копытами, тяжелыми как камни.

Нирайдак же едет, посматривает по сторонам и рот свой не закрывает-песни все время поет. Веселый он был. Доехал до большого-большого ущелья и встретился там с богатырем. Звали его Дёлони-каменный человек.

Слез Нирайдак со своей двухлетней Кабарожки, привязал оленя за куст, вынул свой нож, сделанный из кабарожьей кости, и, расхрабрившись, пошел прямо на Дёлони-богатыря. Или убью, – думает, – или покалечу его.

Стал Нирайдак подходить к нему. Близко уже дошел, да за прут ногою задел, упал и носом своим прямо в пятку Дёлони-богатыря ударился.

Обернулся Дёлони-богатырь:

– Кто ты такой, откуда свалился и почему такой маленький?

Поднял его и на ладонь свою поставил.

– Я – Нирайдак и тебя, Дёлони-богатыря, не боюсь, убью тебя сейчас.

Замахнулся он своим ножом из кабарожьей кости, прыгнул на грудь Дёлони-богатырю и стал кричать громким голосом, думая запугать Дёлони-богатыря.

Засмеялся Дёлони-богатырь и, чтобы не ушибить, поднял Нирайдака двумя пальцами и засунул к себе за пазуху.

Нирайдак сразу и про песни свои забыл, но испугаться не испугался. Стал в рукав пробираться. Добрался до конца рукава и прыгнул на землю. В два прыжка настиг он своего верхового оленя, свою Кабарожку двухлетнюю, вскочил на нее и поскакал. За выступом горы обернулся и закричал:

– Эй, Дёлони-богатырь, берегись! В другой раз приеду к тебе – жир с костей твоих срежу, а из костей мозг твой весь выколочу. Будь здоров!

И уехал. Приехал в то место, где все самые красивые женщины жили. Выстроил их всех в один ряд, посмотрел, полюбовался на них. Выбрал самую красивую, сел с ней на свою Кабарожку двухлетнюю и домой поскакал.

Дома пустил он пастись свою двухлетнюю Кабарожку, а женщину в свой чум, сделанный из восьми прутиков тальника, крытый тремя беличьими шкурками, хотел ввести. Да как она в такой чум войдет?

Выстроил Нирайдак новый чум, такой просторный, казалось ему, как небо над головой, а сам рыбачить отправился. Поймал он двадцать пять гальянов, насадил их на прутик, но даже от земли не поднял, такие они были тяжелые. Пошел за женой.

– Жена, рыбы я наловил так много, что одному мне никак не принести.

Жена от радости чуть не взлетела, побежала скорей к реке.

– Где же рыба? – спрашивает она.

– Как? – удивился Нирайдак. – Сопку ты видишь, деревья видишь, а рыбу мою не видишь! Почему так?

Посмотрела жена на гальянов на прутике и рассердилась. Взяла их одной рукой, в чум принесла, сварила, а наесться не наелась.

Положил ей тогда Нирайдак камень на живот, чтобы она есть больше не просила, а сам в тайгу пошел.

Лежит жена и думает: Ни еды, ни одежи от такого мужа – не жизнь, а мука!

И ушла от него жена-красавица куда глаза глядят, куда ноги несут-туда, где красивые, сильные и добрые мужчины живут.

А Нирайдак живет теперь один, без жены, но веселый и удалый такой же по-прежнему.

Огонь.

Жили два брата. Старший брат-богатый, младший брат – бедный. Старший брат имел много работников, земли, владел огнем. Люди младшего брата не имели ни земли, ни огня. Младший брат думает: Надо как-нибудь добыть земли, огня своим людям. Надумал так: Скажу своему брату, чтобы он дал мне земли величиной только со шкуру быка. Сказал он это старшему брату, тот ответил:

– Ну, если со шкуру быка, то я дам тебе земли.

Младший брат, договорившись так со своим старшим братом, ушел; пошел искать большого быка.

Нашел, убил быка, снял шкуру, со шкуры остриг шерсть. Шкуру, снятую с быка, нарезал тонкими-претонкими ремнями. Пришел к брату, сказал:

– Я принес шкуру.

Старший брат сказал:

– Ну, давай мерить.

Младший брат показал шкуру брату и сказал:

– Вот сколько будет длина вырезанного из шкуры ремня-и столько же будет ширина земли, которую ты мне дашь.

Старший брат сказал:

– Я дам тебе земли только величиной со шкуру быка.

– Младший ответил:

– Вот шкура быка.

Стали мерить землю ремнем, вырезанным из шкуры быка. Смерили длину и ширину участка земли. Больше половины земли взял младший от старшего брата.

Затем младший брат стал просить огня. Старший брат, рассердившись, сказал:

– Не дам! Тогда младший брат пошел, нашел две лошади. Одну лошадь научил так:

– Если сядет на тебя человек, беги как можно быстрее и дальше.

Затем с лошадьми пришел к своему брату, сказал:

– На этой лошади никто не может усидеть. Старший брат стал хвастливо говорить:

– Уж такой-то лошаденке поддаться! Я сяду на нее. Сел старший брат на лошадь, та быстро побежала, унесла далеко. После его отъезда младший брат взял огонь брата, сел на вторую лошадь. С огнем поехал по земле. Ударяя огнем о деревья, о камни и землю, говорил:

– Пусть будет огонь в камнях, в деревьях, в земле. Так отобрал один человек у другого огонь. С тех пор в камнях, в деревьях, в земле стал огонь, а люди потеряли свой волосяной покров, стали без шерсти, так как стали владеть огнем.

Сказка-игрушка.

Стали на охоту собираться. Луки взяли, стрелы начистили. Мяса много сварили, костный мозг ребятам дали; сами сырые почки поели. Кости хотели щенку дать.

– Где щенок?

– В лес убежал; на дерево тявкает. – Лес-то где?

– Весь выгорел.

– Огонь куда ушел?

– Снегом покрылся.

– Снег-то где?

– На солнце растаял.

– Солнце-то где?

– У сестры гостит, тучей покрылось.

– Туча где?

– Ветер унес.

– Ветер-то где?

– Караван оленей шел; на большом гылгене-быке Баг капай ехал, ветер в брюхо тому гылгену-быку залетел.

– Где тот гылген-бык?

– Добеги-ка до края земли без унтов. Там его догонишь.

Кончилась.

Нирхушка-Емерхен.

У одной матери было трое сыновей. Эти три брата жили богато, у них было много оленей. Старший брат всегда сердился.

Однажды рано утром встал старший брат и сердитым голосом говорит братьям:

– Э, братья, пора вставать! Чего долго спите? Собирайте оленей. Братья его спят. Мать же встала и говорит:

– Сыны мои! Мне что-то плохо! Болею я! Ежели вы уйдете-то погибну я без вас.

Выслушал старший брат слова матери. Выслушав, ужасно рассердился. Сердясь так на всех, он ни одного слова не сказал. Сердился-сердился он и заснул. Так он проспал целых пять дней. На пятый день тот старший брат встал и опять сказал:

– Э, братья, пора вставать! Собирайте оленей! Братья его спят. Мать же встала и говорит:

– Сыны мои! Я боюсь! Плохо мне, хвораю! Не уходите. Ежели уйдете, то я погибну.

Старший брат выслушал просьбу матери. Выслушав, очень разобиделся. Даже словечка матери не промолвил, отправился спать. Тот старший брат теперь проспал целый год. Выспавшись, обратился он к младшим братьям:

– Ну, теперь вместе пойдем. Собирайте оленей! Мать обращается к братьям:

– Сыны мои! Когда вы уйдете от меня-я погибну. Прошу вас сделать мне деревянный гроб, а крышку от гроба покрасить красной краской.

Выслушали сыновья просьбу матери и направились к оленям. Десять дней они разыскивали оленей, но даже одного не могли увидеть. Только лишь на пятнадцатый день у опушки леса старший брат увидел одного оленя. Старший брат взял стрелы с широким наконечником, затем взял лук и пошел к оленям. Тут сказал старший брат младшим такие слова:

– Я пойду. Вы дожидайтесь меня!

Старший брат ушел, младшие стали смотреть в его сторону. Когда подошел он к стаду, то взял стрелу с широким наконечником и метнул ее в оленя. Стрела вонзилась в самого большого оленя. Попала стрела в бок ездового оленя. Так убил он самого большого ездового оленя.

Вдруг тот олень крикнул старшему брату:

– Зачем ты убил меня напрасно! Ведь с этих пор наступит горе в твоей жизни. Тяжело тебе будет, будешь мучиться. Ты будешь шею обматывать травою, пояс себе будешь делать тальниковый.

Так сказал тот ездовой олень и взлетел в небо. Взлетевши, снова сказал:

– Больше не видать мне вас, только увижу я младшего брата. Удивились братья, и старший брат сказал:

– О, диво! Какой же это олень!

Начали братья снова оленей искать и увидели здесь свой чум. Они поняли, что слова матери были правильны, ее уже не было в живых. Младший брат плачет, а старшие смеются. Младший брат говорит:

– Ну что же, сделаем гроб! Выкрасим дно черной краской, а верх-красной.

Все делал младший брат. Делал он все так, как просила их мать.

Младший брат выкопал могилу и положил мать головой к солнцу. После этого братья так еще три года вместе прожили. Старший брат совсем обеднел. Промысла нет. Ничего убить не могут-голодают.

Стал младший брат думать: Почему же не стало промысла? Как дальше жить? Так подумал он и обратился к старшему брату, сердитому:

– Брат, свяжи сети! Рыбы добудем. Старший брат отвечает:

– Ладно! Свяжем!

Связали они сети, заметали их, но нет ни одной рыбы. Зато червей много. Стал старший брат есть червей, младший же не ест. Голодает. Голодал-голодал и говорит:

– Здесь вместе с братьями я пропаду. Надо идти в другое место.

Так он и сделал, как думал. Ходил он три дня, но ничего не нашел. Снова отправился. Опять ходил три дня и ничего не нашел. Еще раз проходил три дня и все равно пустым возвратился. Вот он однажды на десятый день упал – умирает. Когда он упал, то стал говорить:

– Песцы, лисицы, волки, съешьте меня!

Прибежали песцы, лисицы и волки и стали есть его тело.

Говорит снова младший брат:

– Орел, орел!

Тебя я позабыл!

Прилетай ко мне!

Клюй мое тело!

Прилетел тот орел и один раз клюнул тело младшего брата. Тогда младший брат говорит:

– Э, орел! Ведь больно мне! Унеси меня! Орел отвечает:

– Куда же тебя унесу?

– Унеси меня на небо! Очень прошу тебя! За это отплачу тебе добром! Орел на это ему отвечает:

– Как же смогу я тебя унести? Ведь тело твое объели– Пожалуйста, унеси! – снова просит он. Тогда орел говорит:

– Ну, алыкоун, колкоун! (Будь здоров!) Тут младший брат выздоровел. Унес его орел на небо. Летел-летел орел и нашел одну дыру в небе. Один он только знал эту дыру. Подлетел к этой дыре орел и говорит младшему брату:

– Иди на солнечную сторону! Там найдешь большую реку. Переплыви на другой берег той реки. На другом берегу найдешь серебряный чум.

Выслушал это младший брат и пошел на солнечную сторону. Шел-шел он и на третий день нашел одну реку. Эту большую реку он переплыл и нашел на другом берегу серебряный чум. Сидит в том чуме один старик. Сзади старика хворь сидит. Увидел младший брат эту хворь и говорит старику:

– Кто болеет у тебя, старик?

– Дочь моя болеет.

– Что же болит у нее?

– Внутри болит. Пособи моей дочери. Пособишь – возьми! Отдам дочь тебе! Говорит младший брат:

– Ладно! Я пособлю! Стал он девице живот смотреть. Смотрел-смотрел и заметил у нее на животе какую-то ранку. В этой ранке увидел он стрелу с широким наконечником. Стрелу эту младший брат вытащил. Удивляется младший брат, глядя на стрелу. Ведь эту стрелу он хорошо знал, потому что она принадлежала его старшему брату, когда-то этой стрелой был ранен ездовой олень. Тогда младший брат стал думать: Неужели эта девица и была тем самым оленем?

Старик поглядел на пришельца и говорит:

– Будем жить вместе! Будешь моим зятем! Возьми в жены мою дочь!

Девица поправилась. Взял ее в жены младший брат, и жили они вместе со стариком. Зять разбогател, стало у него много оленей. Так вот и живут. Жил младший брат на небе три года.

Однажды он обращается к старику:

– Э, старик! Мозги мои портятся – тоскливо! Отпусти меня!

Выслушал старик зятя и говорит:

– Как ты попал сюда? Какой дорогой? Отвечает младший брат:

– Орел меня принес сюда.

– Ну тогда, – говорит старик, – ступай обратно в свою землю. Худо тебе будет-я все равно узнаю. Пособлю тебе. Не забывай меня!

Тут зять пошел на свою родную землю – в средний мир. Шел он три года. На четвертый год нашел гробы своих братьев. Те гробы все уже сгнили. Здесь остановился младший брат и начал чум ставить. Здесь они и зажили со своей женою – дочерью старика. Когда здесь жили, жена младшего брата стала замечать, что она забеременела. Тогда она говорит мужу:

– Пойди на солнечную сторону. Растет там на озере серебристый лес и серебряная трава, из того дерева сделай мне тохохо (посох). Принеси мне тохохо и серебряную траву.

Выслушал это ее муж и направился на солнечную сторону. Нашел там озеро, на озере серебристый лес и серебряную траву. Срубил он высокое дерево и сделал тохохо.

Когда он пришел домой, то жена его спросила:

– Принес ли ты тохохо?

– Да, я все принес, что ты мне наказывала.

Спустя немного времени родила его жена сына. У сына этого до пяти лет не было имени. Говорит мать:

– Что же сын наш без имени растет? Надо дать ему имя.

– Как же назовем его? – спрашивает муж.

Жена говорит:

– Назовем его Нирхушка-Емерхен!

– Хорошо! – сказал муж.

Так и стал их сын Нирхушка-Емерхен.

Прошло пятнадцать лет. Нирхушка-Емерхен стал уже крепким, здоровым парнем и однажды говорит:

– Мозги мои портятся-тоскливо одному. Хочу жениться!

Выслушали его родители и задумались. Так думали три дня.

Потом мать стала говорить:

– Нет здесь доброй девки. На земле мы девок не знаем.

Есть только одна для тебя невеста-это солнцева дочь. Но та дочь солнца очень далеко. Ступай в ту сторону и возьми себе в жены солнцеву дочь.

Нирхушка-Емерхен послушал мать и говорит:

– Вы посылаете меня к дочери солнца. Но как же я смогу туда добраться? Дайте мне девятиногого коня.

Здесь стал говорить отец сыну:

– На этой земле нет девятиногого коня, нигде не найти.

Делай себе амулет. Когда сделаешь амулет из чистого серебра, садись на него и говори: О дух мой добрый, подай мне девятиногого коня.

Все это выслушал Нирхушка-Емерхен и затем сделал из серебра себе амулет и сидел на нем три дня. Потом он обратился к доброму духу – Майину-с такими словами:

– Э, Майин! Подай мне девятиногого коня. Я поеду к солнцевой дочери.

Только на четвертый день появился девятиногий конь. Посмотрел на него Нирхушка-Емерхен и диву дается. Потом он направился в чум. Приходит, и отец у него спрашивает:

– Подал ли Майин тебе девятиногого коня?

– Да, – отвечает сын. – Подал мне Майин девятиногого коня. Тот конь необыкновенной высоты. Как же я смогу на нем ехать? Как же я смогу на него сесть?

На это ему отец отвечает:

– Теперь, сын мой, есть у тебя сила. Ударь коня в голову, и он станет на колени. Садись и поезжай, – Хорошо, – говорит сын, – теперь поеду. Когда возвращусь я, никто не знает.

Как сказал отец, так и сделал Нирхушка-Емерхен. Отправился он на небо на этом коне. Вдруг конь остановился. Трясется весь, храпит, боится. Этого коня за шею Деге-баба (баба-яга) поймала. Поймала и говорит:

– Я девка добрая, невинная, тебя же, молодец, не отпущу. Будешь ты моим мужем.

Нирхушка-Емерхен поглядел на эту волшебницу, Деге-бабу, и засмеялся. Потом крепко толкнул ее, и Деге-баба упала.

– Ха-ха-ха! – разносился смех Нирхушки-Емерхена. Снова он поехал к солнцу. Долго ли, коротко ли он ехал, никто не знает. Остановился его конь и говорит:

– Ну, теперь ты сам ступай. Достигнешь солнца и увидишь здесь собаку; Эта собака будет дочерью солнца. Ее ты не бойся. Добивайся от нее ответа. Дорога твоя будет разделяться в две стороны. Одна дорога будет связана с одним духом, другая – с другим. Ты поезжай по второй дороге.

Сказал так конь и скрылся.

Идет, идет Нирхушка-Емерхен, снова идет. Долго ли, коротко ли шел, никто не знает. Наконец он увидел серебряный чум. Живет в этом чуме солнце.

Подошел к чуму Нирхушка-Емерхен и остановился. Смотрит вокруг, но в чум не идет. Услышали его шаги люди, услышали и стали говорить в чуме:

– Кто такой пришел?

Вышла одна женщина, поглядела кругом. Поглядела и снова в чум вернулась. Люди в чуме спрашивают:

– Кто идет?

Отвечает женщина:

– Человек пришел.

– Какой такой человек? – спросили ее.

– Не знаю какой. Таких людей я не видала. По поясу это должен быть человек со среднего мира, со средней земли.

Люди настороженно выслушали женщину и начали сердиться на нее:

– Как же, – говорят, – ты не знаешь этого человека?

Почему как следует не рассмотрела?

Гневаясь на ту женщину, снова люди послали ее из чума разглядеть пришедшего человека. Вышла она из чума, увидела человека и стала вглядываться в его лицо. Глядела-глядела, потом начала думать: Какой же это человек?

Возвратилась женщина в чум. Стали ее люди расспрашивать о человеке, который стоял за чумом. Но по-прежнему женщина ничего не могла сказать. Потом она говорит:

– Этот человек на средней земле рожденный. Родили его три звезды. Когда-то давно здесь, у нас, жили три человека. Те трое людей ушли. Один из них назад возвратился.

Выслушал солнце-старик женщину и воскликнул:

– Люди мои! Откройте двери! Пусть – восемьдесят человек возьмут того человека под руки! Пусть каждый из двенадцати человек положит к его ногам по два соболя! Приведите этого человека ко мне!

Отворились двери. Тотчас подошли тут к Нирхушке-Емерхену восемьдесят человек и взяли его под руки. Каждый из двенадцати человек взял по два соболя и положил этих соболей к ногам Нирхушки-Емерхена. Повели его в чум. Солнце-старик говорит:

– Проходи, наш добрый гость. Садись! Нирхушка-Емерхен сел. Снова говорит солнце-старик:

– Угощайте лучше нашего гостя. Все наперебой стали гостя кормить и поить. Смотрит Нирхушка-Емерхен по сторонам и не видит дочь солнца-нет той девицы.

Потом гость увидал собаку. Это была красивая собака. Нирхушка-Емерхен встал, поклонился солнцу-старику, поклонился солнцу-старухе и говорит:

– Подарите мне эту собаку! Старик обратился к жене:

– Как ты думаешь – отдадим ему собаку? Солнце-старуха отвечает:

– Ведь Нирхушка-Емерхен настоящий человек. Поклонился Нирхушка-Емерхен старику и старухе, потом говорит:

– Ухожу я от вас. Близко буду. Вы не делайте мне плохого.

– Ладно, ступай! – ответил ему солнце-старик. Пошел Нирхушка-Емерхен к другой, девице-к дочери месяца ушел. Взял он ту дочь месяца и возвратился обратно в чум солнца. Здесь он взял также дочь солнца. Так он направился на родную землю, в родную сторону.

Шел-шел Нирхушка-Емерхен; долго ли, коротко ли шел, никто не знает. На одном месте он остановился и сказал:

– Здесь остановимся. Вы немного подождите. Я пойду. Так и ушел он. Шел-шел и встретил одну девицу-волшебницу. Это была Деге-баба. У той Деге-бабы родился сын. Это был сын Нирхушки-Емерхена. Качает в люльке своего сына Деге-баба и поет:

Где отец твой?

Придет или нет он назад?

Нирхушка-Емерхен убил ту Деге-бабу, а сына себе взял, Потом он возвратился к месту, где оставил своих девиц. Дочь месяца взглянула на ребенка и рассердилась. Бросила этого ребенка. Дочь солнца взглянула на ребенка и сказала:

– Нирхушка-Емерхен, отдай мне твоего сына, я его стану кормить.

Отдал он ей ребенка, и они пошли к родной стороне. Сколько шли, никто не знает.

По дороге дочь солнца говорила дочери месяца, что ей, дочери месяца, будет плохо. Так они шли. Наконец Нирхушка-Емерхен достиг родной земли, но там уже не было ни оленьих, троп, ни чумов людей.

Нирхушка-Емерхен сказал:

– Почему нет оленей? Почему нет оленьих троп? Почему нет чума отца?

Когда-то у Нирхушки-Емерхена был друг, с которым они вместе играли; звали того друга Серкесехе. Этого друга и повстречал Нирхушка-Емерхен. Серкесехе сказал Нирхушке-Емерхену, что его отца и мать загубил шаман Кекилдан. Как узнал об этом Нирхушка-Емерхен, то начал плакать и гневаться.

Но Серкесехе не знал, где теперь мог находиться шаман Кекилдан. Десять дней Нирхушка-Емерхен искал шамана Кекилдана и, наконец, нашел его на одиннадцатый день. Когда он повстречался с шаманом, то закричал:

– О, дьявол ты! Сломаю твои челюсти! Пучеглазый. Чтоб ты не видел жизни! Скажи, где мой отец? Где моя мать? Сейчас же подавай мне родителей!

Солнцева дочь сказала мужу:

– Нельзя так! Не тронь его! Остановись! Не надо гневаться и портить жизнь отцу!

Потом дочь солнца сказала шаману Кекилдану:

– Ну, шаман! Сделай живыми отца и мать его. И Нирхушка-Емерхен велел быстрее начинать шаманить, Шаман сказал Нирхушке-Емерхену:

– Я знаю, что ты ездил на небо на девятиногом коне. Я знаю, что ты взял себе дочь солнца и дочь месяца. Это я знаю. Я знаю, что ты убил Деге-бабу. Твой отец и твоя мать умерли. Я не могу их оживить. Нет, – не могу!

Еще больше стал гневаться Нирхушка-Емерхен на шамана Кекилдана. Сломал прутья тальника и стал ими драть шамана, приговаривая:

Подай мне отца! Подай мне мать! Собака ты!

Бьет он прутьями шамана, а тот весь съежился и говорит:

– Пожалуйста, не убивай! Отпусти меня!

Нирхушка-Емерхен бьет прутьями шамана и кричит:

– Подай отца! Подай мать!

Воет шаман.

Просит дочь солнца Нирхушку-Емерхена:

– Отпусти шамана, перестань его сечь! Я воскрешу твоего отца, будет жива твоя мать, только отпусти шамана.

Удивился Нирхушка-Емерхен словам дочери солнца и не верит ей. Все же он попросил ее оживить родителей.

Дочь солнца узнала у шамана Кекилдана, где лежат кости отца и матери Нирхушки-Емерхена, и пошла к тому месту. Первый раз она прошла около покойников-стали они дышать. Второй раз прошла-покойники сели. Третий раз прошла-покойники совсем ожили, поправились.

Обрадовался Нирхушка-Емерхен и отпустил шамана Кекилдана. Отпуская шамана, Нирхушка-Емерхен строго пригрозил ему следующий раз быть умнее.

Сын Деге-бабы стал парнем. Он пошел искать свою мать. Спустился на дно океана, долго искал там свою мать. Так и не стало его. Говорят, того парня таймень съел.

Старик и эвенки.

Старик пришел к эвенкам, говорит им:

– Вы, эвенки, лыжи себе сделайте. Те стали старика спрашивать:

– Дедушка, как же мы лыжи себе сделаем?

Дед отвечает:

– Вы концы у досок загните. На этих лыжах ходите, белок промышляйте.

Эвенки опять стали старика спрашивать:

– Чем мы белок убивать будем? Старик сказал:

– А вы у русских ружья возьмите. Опять эвенки говорят: – Дедушка, мы не знаем, как ружьями убивать. Тогда старик сказал:

– Вы порох у русских возьмите. Эвенки у русских ружья взяли, порох взяли; между собой стали говорить: Ружья эти очень хорошие.

Старик им снова говорит:

– Теперь белок убивайте. Если вы белок много убьете за белок у русских муку получите. Эвенки говорят:

– Мы не знаем, что такое мука. Старик сказал:

– Вы еще соболей промышляйте, песцов промышляйте, идите к русским за мукой. Это еда ваша будет.

Эвенки много дорогих шкурок добыли, у русских на муку выменяли.

Старик тогда сказал:

– Вы этой мукой питайтесь, сыты будете. Теперь я к вам больше не приду.

Табакерка.

Идет эвенк по лесу. Слышит – шум по тайге раздается. Змея с медведем дерутся. Никто из них побороть не может. Увидел медведь человека и стал его просить:

– Помоги мне змею победить, тебе век помогать буду, Увидела змея человека, обратилась к нему:

– Помоги мне, охотник, медведя убить. На дно моря унесу тебя и чудо тебе покажу. Подумал-подумал человек и решил медведя убить. Так и сделал.

Посадила змея его на спину и повезла на дно моря. Дала ему табакерку, вывела на дорогу в тайгу, а сама скрылась.

Идет эвенк и хочет раскрыть табакерку. Вертит-вертит, никак не может открыть. Выругался охотник и бросил табакерку на пенек. Раскрылась табакерка, и сразу же на пеньке столик дощатый. А на столе том яства всякие, и больше всего колбасы и мяса жирного.

Понял охотник, что это за чудо ему змея вручила.

Идет и видит: ягоды растут. Сорвал красную ягоду – рога выросли. Сорвал черную ягоду-рога отпали.

Понял эвенк, что это за ягоды.

Пришел охотник к купцу и похвастался чудом своим. А тот купец отнял у эвенка табакерку. Просил-просил охотник у купца свое чудо, не отдал-таки купец табакерку охотнику.

Принес охотник горсть ягод красных и дал купцу. Съел купец одну ягоду – выросли у него большие рога. Мучился долго купец, и никто ему не поможет, ходит с рогами.

Тогда пришел к нему эвенк и говорит:

– Отдай мне табакерку, вылечу я тебя.

Согласился купец, поверил охотнику. Съел купец черные ягоды-отпали рога.

Забрал эвенк обратно табакерку и ушел в тайгу. Бросит на пенек свое чудо, а перед ним яства различные, но больше всего мяса жирного.

А змеи он больше не встречал.

Царская дочь.

Жил старик с тремя сыновьями. Заболел как-то старик и слег в постель. Плохо относились дети к отцу своему. Старшие братья были смелыми и ловкими; не таким был младший. Все его считали баловником.

Перед своей смертью отец обратился к сыновьям и велел им переменить стойбище, на новое место перекочевать. Потом он велел им три дня по тайге ходить, а на третий день его навестить.

Приходит младший брат и видит, что юрта у отца соломенная. Вошел он в дом, а отец на крыше сидит.

Стал отец спрашивать:

– Кто ты есть? – Я есть Иван.

– Почему же твой старший брат не пришел?

– Он боится тебя.

– В следующий раз пусть придет твой старший брат. Побил старший брат младшего и отправил к отцу. Приходит он к отцу, а тот говорит:

– Послезавтра пойдешь ты в чащу и будешь кричать: Где мой золотой конь оседланный? Как придет к тебе конь, то поймай его и сбрось свои одежды. Конь принесет множество одежд, ты надень их. В этих одеждах садись на коня и поезжай к белому царю.

Так и сделал младший брат. Появился, конь. Только на том золотом коне сидела девушка красивая, ударила та девушка по лбу парня и исчезла.

Едет младший брат по тайге, шапкой лоб закрывает. Вернулся домой, стали братья говорить меж собою:

– Поедем мы завтра на праздник к белому царю, царь жениха своей дочери выбирать будет. Говорит им младший брат:

– И я с вами отправлюсь. Старший ответил ему:

– Что станешь ты делать? Стыдно за тебя. На тебя и смотреть никто не будет. Сопливый ты. Засмеются. Стал он плакать:

– Пойду я…

– Нет! – ответили братья.

Поехали они на конях, разодетые, так и не взяли младшего. Грязный он был, сопливый.

Приехали они на пир-праздник. Народу-множество. А брат плетется позади них. Пришел он и далеко от них стал.

Ходит дочь белого царя и ищет себе жениха среди всех юношей. Ходит и смотрит. Всех осмотрела и сказала:

– Вон того дальнего мальчика приведите посмотреть. Как привели, она посмотрела на него, шапку подняла и раненую голову узнала. Схватила и повела того юношу к себе в дом. Помыла в бане и одела его в цветистые одежды. Стали братья его плакать, приговаривая:

– Почему становится женой сопливого? Ушел весь народ, ушли и братья. Стал белый царь говорить:

– Зять, найди мне золотого коня с седлом, с бичом и с молотком.

Зять сказал:

– Найду.

Говорит отец невесты:

– Если не найдешь, не жить тебе с моей дочерью. Он сказал:

– Найду!

Ушел он в чащу леса и стал кликать коня. Прибежал золотой конь. Привел белому царю паренек золотого коня.

– Теперь, – говорит отец невесты, – найди мне кабана.

– Найду, – говорит.

Привел кабана.

Тогда стал белый царь говорить:

– Садись на коня и бей его молотком. Едет он, бьет, мясо отлетает. Бил-бил, пока конь не сдох, а белый царь за это ругать его стал:

– В баню тебя посажу в жаркую. Выйдешь живым– с нами будешь жить.

Вышел парень здоровый.

Как ни бился белый царь, никак его одолеть не мог; любой приказ муж его дочери исполнял.

Поклонился царь зятю. Дал ему дом, хороший. Стал он жить с женою да добра наживать. А старшим братьям он всегда помогал.

Птичка и куст.

Летела птичка.

– Отправлюсь-ка солнце посмотреть, – сказала.

Летела, летела – поднялся ветер, упала. Упала на тальник, занозила тельце под хвостом. Сорвалась с кустика. – Куст, ведь коровам скормлю. К коровам полетела. – Ну, коровы, кустик съешьте.

– Мы-то и свою траву не можем кончить. – Коровы, коровы, ведь волкам скормлю вас. К волкам полетела.

– Волки, волки, коров съешьте.

– Своих зверей съесть не можем.

– Волки, ведь начальникам велю вас убить.

Пошла к начальникам, а те говорят:

– Мы свой жир не можем поднять, а не только идти волков бить.

– Ведь мышей заставлю вас грызть. К мышам полетела:

– Эй! Сгрызите жир начальников, мыши!

– Свои запасы не можем кончить. Рассердилась пташечка, ветер сильный напустила.

Мыши испугались.

– Теперь пойдем грызть, – сказали.

– Теперь пойдем стрелять! – сказали начальники.

– Пойдем есть коров, – сказали волки.

– Пойдем жевать, – сказали коровы. Кустику пришел конец.

Месяц и мальчик.

Было у одного богатого хозяина много детей. Да еще был и приемный сын, сиротка. Этого мальчика в семье не любили, обижали. Кормили плохо одевали и того хуже. Работать заставляли с утра до вечера: он и за оленями ухаживал, и дрова колол, и воду носил.

Однажды к ночи говорит ему хозяин:

– Нынче ночь лунная, светлая. В такую ночь волки рыщут по лесу, ищут добычу. Увидят наших оленей – съедят. Иди, карауль стадо.

Пошел сиротка к горам, где стадо находилось. Идет, плачет. Дошел до горушки, присел отдохнуть. Глядит —. а Месяц потихоньку вниз спускается. Опустился, подошел к сиротке и спрашивает:

– Почему ты плачешь, малыш?

– Плохо мне живется, – отвечал мальчик. И рас-сказал Месяцу про свою жизнь. Месяц подумал и говорит:

– Вот что. Возьму я тебя к себе. Будешь у меня жить, помогать мне, в чем понадобится.

Протянул он луч, мальчик взобрался на него – и поднялся Месяц обратно на небо.

А утром хозяин проснулся, ищет сиротку, бранится:

– Куда он девался? Куда убежал?

Искали, искали – так и не нашли мальчика. Но однажды ночью Месяц заглянул к хозяину в окно и гово-рит:

– Это ты бедного сиротку обижал? Теперь ему хорошо, он у меня живет. А тебе за твою жестокость еще достанется!

И пошли у злого хозяина несчастья: сначала почти все олени пали, разорился он, потом дети поумирали…

А мальчик-сиротка живет у Месяца. Все народы видят его в лунные ночи. Стоит мальчик и смеется. И я его видел. Поглядите – увидите и вы!

Росомаха и лисица.

Задумала старая росомаха со своим стариком новые места для жилья искать.

Слух прошёл, что за рекой и зверей много, и пищи больше.

Вот и решили они свой чум и всё своё добро через реку переправить и там поселиться.

Пошёл муж росомахи в лес берёсту драть, чтобы лодку сшить. А старуха своё добро в сумы сложила и села на берегу его поджидать.

Смотрит она – плывёт по реке лодочка, а в ней лисица.

Приплыла лисица к росомахе, узнала, в чём дело, и предложила переправить сумы с добром в своей лодочке. Обрадовалась росомаха, схватила сумы и потащила в лодку. До краёв поклажи набралось. Хочет росомаха и сама на сумы сесть.

– Погоди, – говорит лисица, – утонуть можно. Сначала я вещи перевезу, а потом и тебя.

Оттолкнулась лисица веслом от берега и поплыла по течению.

Всё дальше и дальше уплывает лисица. Поняла тогда росомаха, что обманула её хитрая лиса.

Села она на камень у воды и заплакала.

Летел мимо дятел и услыхал, что росомаха плачет. Узнал он про горе росомахи и полетел за лисой.

Полетел напрямик, через лес. Обогнул он большой мыс, сел на сучок и ждёт, когда лисица до него доплывёт.

Видит – вдали лодка с лисой показалась. Поравнялась лодка с кустом – дятел притворился больным и просит:

– Лисичка, лисичка, возьми меня к себе в лодку!

Взяла его лиса в лодку. Спрятался дятел за сумами с добром, его и не видно.

Плывут они дальше. Лиса на корме сидит. А дятел уткнулся носом в лодку и долбит её незаметно. Тонкая берёста и прорвалась. Стала в лодку вода набираться.

– Что это? Никак, лодка течёт? – спрашивает лиса в испуге.

– И верно, течёт, – отвечает дятел, – должно быть, где-то на берёсте шов разошёлся.

Подъехали на лодке к берегу. Выскочила лисица и говорит дятлу:

– Ты вытаскивай поклажу из лодки, а потом и лодку на берег тащи. А я пока в лес пойду, еловой смолы поищу. Заделаем дырку и дальше поплывём.

Только лисица в лесу скрылась, дятел сложил прутики, заткнул ими дырку. Потом сел в лодку и поплыл обратно к росомахе.

Бежит лиса из лесу, смолу несёт. А лодка уже далеко по реке уплыла.

– Дятел! Разбойник! Вернись сейчас же!

– Нет, лисица, не вернусь, – отвечает дятел. Приплыл дятел с добром к месту, где чум росомахи стоял.

Обрадовались старики.

– Ну, – говорит старик, – что же мы этому доброму дятлу в награду дадим?

И сшила старуха дятлу замшевую курточку, раскрасила её цветной глиной, а на голову пёструю шапочку надела!

Стал дятел нарядным, красивым.

А старик был хороший кузнец. Сковал он дятлу крепкий стальной нос и выточил когти.

С тех пор ходит дятел в пёстром наряде. А стальным носом самое крепкое дерево продолбить может.

Чинэкэ.

Чинэкэ, пойдем купаться!

– Нет, утонем!

– За траву будем держаться!

– Руки порежем!

– Рукавицы наденем!

– Рукавицы намочим.

– Высушим.

– Пересушим.

– Разомнем.

– Разорвутся.

– Иглой заштопаем!

– Игла тупая.

– Напильником заточим. – Где напильник? – В торсуке. – Где торсук? – На лабазе. – Где лабаз? – Огонь съел. – Где огонь?

– Ветер с дождем затушил. – Где ветер с дождем? – Водяной выпил. – Где водяной? – Вон там едва виднеется.

Мужичок-с-ноготок.

Пришел мужичок-с-ноготок в гости к охотникам. Они сварили ему белку. Стали угощать. Съел одну лапку мужичок-с-ноготок. Наелся. Спасибо сказал. Домой пошел. Дома жене говорит:

– Был я в гостях. Сварили охотники целого сохатого, такого большого, что я от одной его ноги сытым стал.

Как эвенк стал богатым.

В озере жил черт. Был он как человек, только голый. То вылезает из озера, то опять уходит под воду.

На озеро пришел эвенк. А день-то был жаркий-прежаркий, сслнце горячее-прего-рячее. Эвенк тихонько подошел к берегу. Он-то знал, что в озере черт водится. Об этом он узнал от своего деда. Черт спит себе на берегу озера, спит голый, без одежды. Эвенк подкрался к спящему черту и ножницами отрезал немного волос. Волосы у черта длиннущие. Черт проснулся и хотел уйти под воду, но не мог.

И вот подумал он: Наверное, человек срезал мои волосы, поэтому я и не могу уйти в воду.

Ощупал черт голову: действительно, волосы отрезаны ножницами. Понял он, что теперь совсем не сможет уходить под воду.

Черт подошел к человеку и говорит: – Друг, зачем остриг волосы?

– Я остриг, чтобы мы стали товарищами на год. Черт спросил:

– А ты богатый или бедный?

– Я бедный.

– Ну, – сказал черт, – охраняй меня целый год. Найди для меня одежду: рубашку, шубу, обувь. Я тебе за одежду заплачу, если будешь охранять меня.

Эвенк от своего деда знал о богатстве черта и что брюхо того черта – сплошное золото. Он знал, что черт питается золотом, которое находится в озере. Еда его – только золото, хлеба не ест совсем.

Эвенк дал черту новую одежду.

Черт сказал:

– Только смотри, помести меня в доме. Дом сделай для меня теплый, с печкой. Я там и буду жить. А как строить дом, я тебя научу.

И вот эвенк сделал для него дом. Черт учил его, как делать домишко.

Когда человек построил, черт сказал:

– Друг, за то, что ты дал мне одежду, я тебе дам много денег.

И черт дал эвенку золота, большой слиток, и сказал:

– Ну, теперь иди купи товаров.

Эвенк пошел к купцам за товарами. Всякой всячины набрал.

И стал тот человек богатеть по милости черта. Повозился эвенк с чертом год, но стал богачом.

За год волосы у черта отросли. Черт сказал:

– Друг, мои волосы отросли, и пора мне в воду. Расстанемся навсегда! Больше не увидимся.

Так эвенк стал богачом.

Асаткан.

Жила в горах красивая девушка, Асаткан. Было у нее много оленей. Вот стал ее в жены звать черт – авахи.

Девушка отвечает:

– Пригони, не сходя с места, всех моих оленей. Тогда я к тебе приду.

Стал авахи кричать, свистать. Поднялся ветер. Олени испугались бури.

Прибежали в стойбище. Авахи говорит:

– Асаткан, Асаткан, я оленей пригнал. Кочуй ты ко мне.

Асаткан села на самого большого, лучшего оленя. Отвечает:

– Еду, еду к тебе.

А сама на олене мимо чума авахи промчалсь. Точно птица пролетела. Авахи зовет из чума:

– Асаткан, Асаткан, иди скорее. Обед остынет. А вместо Асаткан верховой олень отвечает:

– Ставлю, ставлю чум рядом с твоим. Сейчас к тебе приду.

Авахи ждать не хочет. Торопит Асаткан:

– Жду тебя. Иди быстрее-быстрее! Опять олень вместо Асаткан отвечает:

– Поставлю чум – приду.

Подождал немного авахи. Опять спрашивает:

– Асаткан, Асаткан, ты, наверно, чум уже поставила?

– Поставила чум, поставила, – отвечает олень.

– Асаткан, Асаткан, почему же ты не идешь? – спрашивает авахи.

– Дрова рублю. Нарублю дров – приду, – отвечает олень.

Рассердился авахи, говорит:

– Асаткан, Асаткан, пойду сам тебя приведу, а то не дождусь.

Вышел он из чума – нет никого. Видит только, далеко впереди олень бежит. Схватил авахи лопату, что тут лежала. Ударил о землю лопатой. Сел на нее верхом. Помчался догонять Асаткан.

Скачет на лопате авахи. Увидел Асаткан, кричит:

– Асаткан, Асаткан, пусть у твоего оленя нога отнимется.

Вправду, одна нога у оленя отнялась.

– Авахи, авахи, – отвечает девушка, – пусть четверть твоей лопаты отпадет.

Отломилась четверть лопаты. Рассердился авахи.

– Асаткан, Асаткан, пусть у твоего оленя вторая нога отнимется, – кричит.

Отнялась вторая нога у оленя. Но не останавливается олень. Бежит на двух ногах.

– Авахи, авахи, – говорит девушка, – пусть твоя лопата пополам разломится.

Только сказала Асаткан – лопата пополам разломилась.

– Асаткан, Асаткан, – говорит злой авахи, пусть третья нога у твоего оленя отнимется.

Отнялась у оленя третья нога. Скачет олень на одной.

Асаткан кричит:

– Авахи, авахи, пусть от твоей лопаты четверть останется. Сломалась лопата. Одна четверть от нее осталась.

Совсем рассердился авахи, говорит:

– Асаткан, Асаткан, пусть твой олень совсем без ног останется.

– Пусть твоя лопата, авахи, совсем сломается, – отвечает Асаткан.

Пока они так говорили, до речки доехали. Спрыгнула Асаткан с оленя. Ударилась оземь – пеной сделалась. Скатилась в речку, поплыла. Авахи за ней в речку бросился.

Несет пену вниз по реке. Авахи за ней по речке гонится, поймать хочет.

Принесло пену туда, где лебеди плавают. Просит девушка лебедей:

– Лебеди, лебеди, спрячьте меня от авахи.

Спрятали лебеди пену под крылья. Подплыл авахи к лебедям. Те испугались, взлетели. Пена из-под крыльев выпала. Схватил авахи пену в рот, держит.

Прилетела тут откуда-то птичка. Стала вокруг авахи кружиться. То на голову авахи сядет, то в длинный нос клюнет. Плывет авахи по реке, руки заняты. Нечем ему птичку отогнать. Решил он схватить ртом ее. Открыл авахи рот. Птичка выхватила пену, улетела. Взлетела на дерево. Оттуда вместе с пеной камнем о землю ударилась. Сильный гул по речке да по тайге пошел.

Авахи со страху в воду нырнул да и захлебнулся. Пена опять в Асаткан превратилась. Птичка парнем красивым сделалась.

Посмотрела Асаткан на стройного юношу, засмеялась. Поклонился тут юноша низко девушке и посватал ее за себя.

Маленький Уняны.

В одном стойбище много чумов было. В чумах эвенки жили. Дружно, хорошо жили: охотились, рыбу ловили, в свободное время пели, плясали, играли.

Вдруг в один день над тайгой что-то сильно зашумело. Взглянули люди наверх – летит кто-то крылатый, огромный, страшный.

Это злой людоед, шаман Ко-рэндо, был. Он большие крылья надевал, всюду летал, глотал людей.

Опустился Корэндо в стойбище, стал хватать лю– дей. Кого схватит – живьем глотает. Никому не удалось спастись: всех поймал, всех проглотил Ко-рэндо. Одна старушка уцелела: пока Корэндо людей ловил да глотал, она под железный котел села, накрылась им, притаилась.

Старушку Корэндо не нашел.

Проглотил он всех людей, взмахнул крыльями, поднялся высоко-высоко и улетел.

Когда затих шум, вылезла старушка из-под котла. Пошла чумы осматривать. Пусто в чумах – ни одного человека нет. Заплакала старушка:

– Как одна, без людей, жить буду?

Заглянула в последний чум. Думала, и в нем пусто. Глядит – а в чуме мальчик лежит, совсем маленький.

Обрадовалась старушка. Сделала колыбельку, стала качать мальчика, стала растить его. Назвала мальчика Уняны.

Не годами – днями рос Уняны. Когда подрос, возмужал – стал на охоту ходить, стал кормить старушку.

Спросил однажды Уняны:

– Бабушка, почему во всем стойбище только ты да я? Где все наши люди? Умерли, они что ли?

– Нет, малыш, их всех в одну ночь людоед проглотил. Я под котлом спряталась, ты в чуме неведомо как уцелел. Вот я тебя и выкормила, вырастила.

– Куда же этот людоед ушел? Скажи мне!

– Сказала бы, да сама не знаю… Рассердился сильно Уняны. Решил найти людоеда, наказать его. Пошел в тайгу, поймал дикого оленя, привел в чум к бабушке:

– Бабушка, не этот ли съел людей?

– Нет, малыш, нет, не он! Это добрый зверь. Это олень. Сведи его туда, где поймал, и отпусти.

Послушался Уняны бабушку, отвел дикого оленя в тайгу и отпустил. Сам стал людоела искать. Увидел росомаху, поймал, притащил в чум, к бабушке:

– Бабушка, не она ли погубила всех наших людей?

– Нет, малыш, нет, – это росомаха. Она ни в чем не виновата. Отнеси ее на то место, где поймал, и отпусти.

Уняны послушался бабушку. Отпустил росомаху. Поймал лося, в чум привел:

– Бабушка, не этот ли съел людей?

– Нет, малыш, нет, не он. Это лось. Он не ест людей. Отведи его туда, где поймал, и отпусти.

Отпустил Уняны лося, поймал волка. Привел в чум, спрашивает:

– Не он ли съел наших людей?

– Нет, малыш, нет, не он. Это волк. Отпусти его!

Уняны волка отпустил, медведя поймал. Бабушка и медведя велела отпустить.

Так Уняны таскал к бабушке всех зверей – больших и маленьких. И всех бабушка велела ему в тайгу отпускать и не обижать.

Затосковал Уняны – не знает, что делать. Заметила это бабушка. Не вытерпела, сказала:

– Малыш, не ищи людоеда в тайге! Обликом он похож на огромного человека. Прилетел он к нам на крыльях, как птица, и улетел обратно, а куда – не знаю. Знаю только, что это злой шаман Корэндо.

Перестал Уняны ходить в тайгу. Выпросил у бабушки крышку от большого котла, достал молоток и принялся ковать для себя крылья. Целый день у огня сидит, кует. Долго ковал. Выковал, стал бабушку спрашивать, хороши ли крылья.

– Нет, малыш, не очень хороши: у Корэндо крылья больше!

Снова принялся Уняны за работу. Стал делать крылья больше.

Когда сделал, захотел испытать их. Поднялся в небо и спрашивает бабашку:

– Бабушка! Корэндо летал на такой высоте, как тетерев?

– Нет, малыш, выше!

Уняны опять стал ковать. Еще больше сделал крылья, снова в небо поднялся, бабушку спросил:

– Бабушка! Корэндо летал так же высоко, как рябчик?

– Нет, малыш. Корэндо выше летал! Он летал, как теперь ты летаешь, не ниже. Чтобы победить Корэндо, надо сделать крылья больше, чем у него. И летать надо выше, чем он летает! Помни: Корэндо – большой и сильный!

Уняны не огорчился, не отступил, опять за работу принялся. Без отдыха сидит у Огня, молотком стучит – железные крылья мастерит.

Еще больше сделал крылья. Поднялся в небо испытать их. Летает, сам бабушку спрашивает:

– Бабушка, скажи: повыше или пониже меня летал Корэндо?

– Теперь ты летаешь выше Корэндо! Он пониже летал!

Поднялся Уняны на большую высоту и увидел вдалеке огромный чум. Полетел в ту сторону.

Прилетел Уняны к тому чуму, увидел стойбище, увидел место, где опускался Корэндо на землю. Стал кружить над чумом. Кружит, сам поет:

Выходи, Корэндо, из чума: Приаетел я с тобою сражаться!

Долго пел. Корэндо из чума не вышел: его в чуме не было. Вышла из чума женщина, жена Корэндо, и пропела:

Эх ты, глупец, глупец! Тоже нашелся какой: Хочет с Корэндо равняться! Корэндо – могучий шаман, Его победить невозможно! Если ты смерти ищешь, Тогда и лети к Корэндо!

Показала она Уняны, куда ему лететь. Взвился он и полетел дальше. Долго летел.

До второго чума долетел. Увидел место, где Корэндо на землю опускался. Закружил Уняны над чумом, запел свою песню, стал вызывать Корэндо на битву:

Выходи Корэндо из чума: Прилетел я с тобой сражаться!

Вместо Корэндо из чума вышла вторая его жена и пропела ему в ответ:

Корэндо – могучий шаман, Его победить невозможно! Если ты смерти ищешь, Тогда и лети к Корэндо!

Пропела она свою песню и указала Уняны, куда ему лететь. Замахал он крыльями и полетел. Долго летел… Увидел третий чум, стал вызывать Корэндо. Но и там Корэндо не было. Полетел Уняны в четвертое стойбище. Но и там людоеда не нашел. Полетел в пятое – и там его не застал. Побывал на шестом – увидел не Корэндо, а шестую его жену. От нее и узнал Уняны, что Корэндо сейчас живет в седьмом стойбище. И все жены Корэндо, с которыми Уняны разговаривал, пели ему одну и ту же песню:

Корэндо – могучий шаман, Его побить невозможно! Если ты смерти ищешь, Тогда и лети к Корэндо!

Но их слова не испугали Уняны. Полетел он дальше, к седьмому чуму Корэндо. Прилетел, закружил над чумом людоеда и запел:

Выходи, Корэндо, из чума: Прилетел я с тобою сражаться!

Пение Уняны услышала седьмая жена Корэндо. Она вышла и запела в ответ:

Не тревожь, не буди Корэндо! Корэндо – могучий шаман. Я не стану будить Корэндо. Он высоко на крыльях взлетит, Он тебя непременно убьет – Перед ним ты слаб, беззащитен!

Но и она не испугала Уняны. Он стал кружить все ниже и ниже и пел все громче и громче:

Корэндо погубил мой народ. Я хочу отомстить ему! Я хоть мал, но его не боюсь! Поскорее буди его!

Вошла жена Корэндо в чум и разбудила его. После того она вышла к Уняны и снова запела:

Могучий Корэндо проснулся, Он сейчас надевает крылья. Сейчас он выйдет из чума И будет с тобой сражаться!

Уняны стал кружить над самым чумом Корэндо, смело стал вызывать его:

Корэндо! Корэндо! Корэндо! Скорей выходи на битву!

В ответ из чума раздался хриплый голос людоеда:

Уняны! Уняны! Уняны! Подожди, подожди немного! Поем я, поем сначала!

Уняны запел:

Зачем тебе есть, Корэндо?

Недолго тебе жить осталось: За наших людей отомщу я!

Хриплым голосом Корэндо ответил ему:

Уняны! Уняны! Уняны! Подожди, пока я обуюсь!

Уняны запел:

Зачем тебе обуваться? Недолго тебе жить осталось: За наших людей отомщу я!

Корэндо запел:

– Уняны! Уняны! Уняны! Подожди, я крылья надену!

Но Уняны не отставал от него и настойчиво пел:

Корэндо! Корэндо! Корэндо! Выходи, выходи скорее! Чего ты медлишь, Корэндо? За наших людей отомщу я!

Тут огромный, толстый, тяжелый Корэндо вылетел из чума и бросился на Уняны. Но легкий, проворный Уняны быстро и ловко поднялся высоко в небо. Корэндо машет своими крыльями – хочет выше Уняны подняться. Но Уняны все у него над головой кружит, не отстает от негр.

Долго летали. Уняны все время выше Корэндо летает – не может Корэндо его догнать, не может ударить. Стал Корэндо уставать, запел:

Уняны! Уняны! Подожди, подожди! Пониже, пониже спустись! На такой высоте не умею биться – Кружится у меня голова!

Засмеялся Уняны, ответил людоеду:

Корэндо! Корэндо! Корэндо!

Почему это голова закружилась?

Я к тебе спускаться не буду!

За наших людей с тобой сражаюсь,За братьев, сестер тебе отомщу я – Сломаю, сомну твои крылья!

Кинулся Уняны на Корэндо, стал кругами летать над ним. Летает, сам громко поет:

Корэндо! Корэндо! Корэндо! Перестанешь глотать людей. Перестанешь опустошать стойбища – Пришел теперь твой конец!

Налетел он на Корэндо и сломал ему крылья. Упал толстый Корэндо камнем, ударился о землю, брюхо его лопнуло.

И вышли из его брюха все люди, которых он проглотил. В свое стойбище, в свои чумы все пошли. Снова жить стали!

Как старый Тока эвенков помирил.

Жили три бедных эвенка-пастуха. Жили дружно: в гости ездили друг к другу, в беде выручали друг друга.

Каждый эвенк имел по десять оленей. На каждом олене ставил свою тамгу. Пасли они оленей в разных долинах. Сойдутся, и каждый своих оленей хвалит.

Однажды ночью кто-то согнал оленей в одну долину и тамгу на всех поставил одинаковую. Встали утром пастухи, и никто своих оленей узнать не может. Заспорили эвенки:

– Это мои олени!

– Нет, это мои олени!

Спорили долго, а оленей поделить так и не могли.

Пришли в чум своих отцов. Отцы сошлись, спорили, спорили и тоже оленей поделить не смогли.

Пришли эвенки в чум к своим братьям. Сошлись братья, спорили и тоже оленей разделить не могли.

Так ходили эвенки из чума в чум, никто не мог разделить их оленей. Тогда решили они отыскать самого умного в тайге и его спросить. Долго шли и дорогой все спорили:

– Мои олени!

– Нет, мои олени!

Пришли в далекое стойбище, спросили:

– Где самого умного сыскать? Им ответили:

– Умнее Орумо-богача нет; стадо оленей у него, самое большое.

Потоптались на месте эвенки, друг на друга посмотрели, сказали:

– Орумо-богач нам не поможет.

Ушли эвенки. В другом стойбище спросили:

– Где самого умного сыскать? Им ответили:

– Шаман Алка – самый умный, силу имеет немалую.

– Не поможет нам шаман Алка, – ответили эвенки, – сила его темная, худая.

Пошли дальше. Видят: огромное стадо оленей пастухи пасут, стараются. Спросили эвенки:

– Кто хозяин этого стада?

– Мы хозяева, – ответили пастухи дружно. Удивились эвенки:

– А тамгу чью ставите на оленях?

– Тамга на всех одинаковая, – ответил старый пастух Тока.

– Как одинаковая? – еще больше удивились эвенки.

Тамга – тавро, клеймо, знак.

Пастухи ушли к стаду. Старый пастух Тока сказал:

– Говорите, эвенки, о своей беде. Помогать будем. Рассказали эвенки. Выслушал их пастух Тока, трубку из зубов вынул, и видят они через синее облачко дыма, как смеется Тока.

– Я думал, у вас беда большая случилась, оттого так далеко ушли.

Эвенки удивленно переглянулись:

– Как разделим оленей: тамга у всех одинаковая?

А пастух Тока спрашивает:

– Дружно ли вы, эвенки, жили? А? Отвечают:

– Дружно!

– Тогда зачем же оленей пасти врозь, пусть у них будет одна тамга, один хозяин.

Эвенки зашумели, обступили пастуха Току.

– Кто, кто хозяином оленей будет? Кого назовешь из нас? Тебя, старого слушать будем!

Опять Тока трубку из зубов вынул, облако дыма пустил и говорит:

– Ваше стадо – вы и хозяева.

Обрадовались эвенки, каждый думает: Как я разбогател: было у меня десять оленей – стало тридцать.

Попрощались они с пастухом Токо и довольные ушли. Идут и говорят:

– Однако старый Тока самый умный в тайге, другого искать не пойдем.

С того времени помирились эвенки, оленей пасут сообща, тамгу ставят одну.

Собаки и человек.

Возле чума, на синем снегу, три собаки сидели: пастушеская Оронка, охотничья Лайка, ездовая Нартка. Собаки спорили. Оронка хвалилась:

– Я человеку первая помощница, мне жирный кусок он бросит. Я ему стерегу самое дорогое – оленей!

– Глупая ты, Оронка., я лучшая собака, – отвечает Нартка, – мне человек жирный кусок бросит. Я вожу его доброо, без меня он кочевать не мог бы. Лайка сердится:

– Эко, хвастуны, без меня бы все оголодали. Ведь я добычу в тайге ищу!

Спорили собаки, спорили, бросились друг на друга и начали драться. Шерсть по ветру летит, снег вокруг красный стал.

Каждая кричит:

– Я лучшая собака!

Вышел из чума человек, собаки подбежали к нему, каждая собака гордится:

– Я лучшая собака! Я добычу в тайге ищу! – хвалится Лайка.

– Нет, я лучшая собака! Я нарты вожу, кочевать помогаю, – сердито отвечает Нартка.

– Нет, нет, я лучшая собака! Я оленей стерегу!

– Больше всех хвалится Оронка. Человек смеется:

– Ишь, загордились. Нет у меня лучшей собаки: всех одинаково кормлю, все одинаково мне дороги, – и ушел в чум.

Обиделись собаки. Каждой хочется быть лучшей, жирный кусок получить.

Лайка и говорит:

– Худая у нас жизнь, надо бы от человека уйти, пусть без нас умрет.

Так и сделали. Вышел человек из чума, а собак нет, убежали.

Пришли собаки в тайгу. Увидела Лайка белку, залаяла, по снегу запрыгала, белку на сосну загнала, хвалится:

– Я свое дело сделала.

А белка на дереве сидит, качается. Тогда Нартка подбегает к Лайке:

– Ты устала. Садись на меня, я тебя подвезу. Лайка, довольная, на Нартке поехала. Недалекоуехала.

Нартка говорит:

– Вот и я свое дело сделала.

А белка на ветке сидит, качается.

Оронка бегает, хвостом юлит, оленье стадо увидела, кругом обежала. Прибежала, запыхалась, на снег села, тоже хвалится:

– Вот и я свое дело сделала.

А белка на ветке сидит, качается. Подняли собаки носы, на белку смотрят, голодные рты облизывают. Так сидели долго. Потом жалобнозавыли. Ночь прошла, утро забелело. Лайка вскочила:

– Зайца чую! – и побежала по свежему следу. Зайца нашла, лает, гонит к Нартке и Оронке.

Нартка говорит Оронке:

– Садись, я тебя подвезу к зайцу.

Заяц видит невиданное: собака на собаке едет!

Прыгнул через них и в чаще скрылся.

Стоят собаки, облизываются. Прошло много дней и ночей. Шерсть с собак ветер сдул, ребра голодные выставились.

Лайка жалобно воет:

– Смерть нам, собаки, приходит, что будем делать?

Решили обратно к чуму человека идти. Пришли. Услышал человек шорох, вышел из чума.

– Ээ!.. беглецы вернулись… Эко подтянуло вас… Оголодали!

Человек дал каждой собаке по большой жирной рыбине. Обрадовались они, жадно рыбу грызут, по сторонам озираются.

С той поры собаки друзьями человека стали, ему служат верно.

Оронка пасет оленей.

Лайка добычу в тайге ищет. Нартка поклажу возит.

Кукушка.

В древние времена, когда на небе было два солнца и на земле всегда день белый сиял, кукушку считали первой певуньей.

Сядет кукушка на ветку, голову гордо вскинет, хвост расправит и поет, на всю тайгу разливается. И птицы, и звери слушают, кукушку хвалят.

Пришла пора всем птицам яички откладывать, птенцов выводить. Птицы заторопились: мох, траву, ветки таскать начали, гнезда новые вить, постель теплую готовить.

Только кукушка еще больше важничает, над птицами смеется, песнями по тайге разливается. Собрались птицы, говорят:

– Как певунья наша жить будет? Как род свой на земле сохранит?

Услыхала кукушка те птичьи речи, пуще смеется:

– Эко, глупые!.. Не думаете ли вы меня заставить гнезда. вить, птенцов высиживать?..

Птицы сказали:

– Худая голова у этой птицы: ума в ней меньше, чем у мухи, – и разлетелись по своим гнездам.

А кукушка по-прежнему смеется, песнями по тайге разливается.

Пришла пора и ей яички откладывать, но гнезда-то у нее нет.

Полетела она к озеру, видит: между кочек, в камышах, утка на яйцах сидит, старается. Кукушка ей говорит:

– Эко, милая, сидишь голодная, слетай покормись, я яички твои охранять стану.

Утка послушалась, полетела. Кукушка одно яичко из утиного гнезда выбросила, свое положила.

Вернулась утка, села на яички. Кукушка улетела, на другой день прилетела она в поле, видит: куропатка в траве на яичках сидит, старается. Кукушка ей говорит:

– Эко, милая, сидишь голодная, слетай покормись, я твои яички охранять стану.

Послушалась куропатка, полетела. Кукушка одно яичко из куропаткиного гнезда выбросила, свое положила.

Куропатка прилетела, села на яички. Кукушка улетела! На третий день прилетела она к сухой осине, на ней большое гнездо, в нем ворона на яичках сидит, старается. Кукушка говорит:

– Эко, милая, сидишь голодная, слетай покормись, я твои яички охранять стану.

Ворона послушалась, полетела. Кукушка одно яичко из вороньего гнезда выбросила, свое положила.

Ворона прилетела, села на яички. Кукушка улетела.

Вывели все птенцов, птенцы подросли. Каждая птица радуется, своими детьми хвалится.

Утка крякает:

– Кря-кря! Эх вы, мои желтоносые… Идемте к озеру, плавать, нырять будем!

Птенцы за ней бегут, крякают. Пришли к озеру, утка нырнула, поплыла, птенцы нырнули, поплыли. Один птенец на берегу, крылышками хлопает, воды боится.

Утка кричит, сердится:

– Ты чужой!

Плывет утка к берегу, птенца того утопить хочет.

Подлетела кукушка, птенца с собой взяла. Куропатка детей по траве ведет.

– Пи-пи! Эх вы, мои быстроногие… Пойдемте по траве побегаем!

Птенцы за ней бегут. Один птенец сидит, крылышками хлопает, на ветку взлететь хочет. Куропатка кричит, сердится:

– Ты чужой!

Бежит куропатка, чтоб птенца того заклевать. Подлетела кукушка, птенца с собой взяла. Ворона детьми хвалится, каркает:

– Кар-кар-кар! Эх вы, мои черненькие… Смотрит, а один птенец пестренький. Ворона кричит, сердится:

– Ты чужой!

Ворона клюв разинула, птенца заклевать хотела.

Прилетела кукушка, птенца с собой взяла.

Собрались кукушкины дети. Кукушка хвалится:

– Эко, мои детки, все вы в меня, красавицу-певунью, родились. Пусть птицы завидуют.

Прилетели птицы пенье кукушкиных детей слушать.

Кукушка своих детей учит:

– Спойте, мои детки, как я пою.

Птенец, которого утка вывела, крылышками захлопал, клюв открыл.

– Кря!.. Кря!..

Птицы засмеялись, кукушка опечалилась. Птенец, которого куропатка вывела, крылышками захлопал, клюв открыл:

– Пиф-пиф-пиф!

Птицы засмеялись, кукушка еще больше опечалилась. Смотрит на последнего своего птенца, на него надеется.

Птенец, которого ворона вывела, крылышками захлопал, открыл клюв:

– Кар! Кар!

Птицы смеются, над кукушкой потешаются, а она от горя плачет, птенцам своим говорит:

– Эко, мои детки, непонятливые. Слушайте, как я весело пою!

А сама плачет, слезы на траву капают.

Смотрит, дети от нее полетели: один к утке, второй к куропатке, третий к вороне. От такого несчастья у кукушки горло перехватило. Взлетелаона на куст, клюв открыла, от горя и слез заикается:

– Ку-ку! Ку-ку!

И стала кукушка вечной заикой, печально кукующей.

Это она о детях своих печалится, о них стонет, жалобно кукует.

Самый быстроногий.

Поспорили однажды звери – кто быстрей всех бегает. Волк говорит:

– Я всех быстрее! Как побегу – только кустарник в глазах мелькает да ветер в ушах свистит!

Медведь говорит:

– Нет, однако, я самый быстрый! Как побегу – деревья трещат, сучья в разные стороны разлетаются!

Лиса послушала их и говорит:

– Наверное, я всех вас быстрей бегаю. Как побегу – только лапы мелькают. Даже лап своих не вижу.

Посмотрел на них заяц.

– Что вы спорите! – говорит. – Быстрей всех я! Как побегу – ничего не вижу, ничего не слышу! Вот как быстро!

Долго спорили они. Наконец решили бежать наперегонки. Выстроились в один ряд и побежали до дальней сопки. Добежал до той сопочки заяц, повернул – обратно помчался.

Вернулся быстро, сел и товарищей своих ждет.

Волк только к вечеру вернулся. Лиса ночью прибежала. Медведь лишь к утру приплелся.

Вот собрались они вместе, решили: Заяц самый быстрый из нас. И домой пошли.

Стал заяц от радости кувыркаться. Кувыркается и поет:

– Вот я самый быстроногий! Вот какой быстроногий!

Увидала его мышь, позавидовала. Подошла к зайцу, поздоровалась. Говорит:

– А ведь неправильно тебя самым быстроногим назвали!

– Как – неправильно! – обиделся заяц. – Мы наперегонки бегали, я раньше всех вернулся. Я всех победил!

– Напрасно вы меня не подождали.

– Ну, давай поспорим, – говорит заяц. – Давай побежим!

– А ты как бегаешь? – спрашивает мышь.

– Быстро бегаю, – говорит заяц. – Как побегу – ничего не вижу, ничего не слышу! Вот как быстро!

Вот побежали они взапуски. Мышь отбежала немного, под кочку присела, схоронилась. Сразу из виду исчезла.

А заяц летит – ничего не видит, ничего не слышит. Торопится. До сопочки добежал, обратно повернул. Бежит что есть силы… Подбегает заяц к месту, а мышь на пригорочке сидит, лапками обмахивается.

– Очень жарко, – говорит, – в такой день наперегонки бегать.

Удивился заяц: неужели мышь его обогнала?

– Давай еще раз побежим, – говорит он мышке. Вот опять побежали они. Мышь – под кочку, заяц – до сопки.

Три раза бегали они. Заяц – до сопки и обратно, а мышь – до первой кочки.

Прибегает заяц – умаялся, рот разинул, глаза вытаращил. Едва дышит от усталости. А мышь опять на пригорке сидит. Смеется над зайцем, хохочет, лапками на него показывает.

– Вот так победитель! – кричит. – Мышь обогнать не может!

Долго смеялась мышь над зайцем. Потом говорит:

– Пойду зверям расскажу, как я тебя обогнала. Вместе посмеемся…

Стыдно стало зайцу. Прижал он уши и спрятался в траву.

Убежала мышь прочь.

А заяц с тех пор всегда уши прижимает к спине, как только услышит шум или шорох: думает, звери над ним смеяться идут.

Как медведь оленеводом был.

Паслось как-то на луговине стадо оленей. Напал на стадо тигр. Отбил нескольких оленей и погнал в тайгу. Одного разорвал, а другие от страха убежали. К стаду уже и дороги найти не могли. И стали они сами по себе пастись.

Повстречал этих оленей медведь.

Был медведь уже старый, охотился плохо; сколько ел – не знаю, а бока у него ввалились и шерсть клочьями взъерошилась.

Увидал медведь оленей и подумал про себя: Вот удача мне привалила! Заберу я оленей. Оленеводом стану, как люди бывают. Олени приплод давать будут. Мяса мне на всю жизнь хватит. А пасти оленей – велика ли хитрость!

Обрадовался медведь. Согнал оленей в одно место, к своей берлоге поближе. Сам сел возле, довольный, к оленям присматривается – которого на первый случай зарезать.

Видят олени – не трогает их медведь, стали пастись. Стали мох искать: ходят, головы к земле наклоняют. Смотрит медведь, понять не может – что такое олени делают? Будто слушают что-то… Струхнул медведь, испугался: может, олени слушают, не идет ли хозяин?

Подошел медведь к одному оленю, спрашивает:

– Ты что слушаешь?

Молчит олень, не отвечает. У другого медведь спросил, и тот посмотрел на медведя и тоже промолчал. Смешно оленям: захотел медведь оленеводом стать, а сам не знает, что олени едят!

Бегал, бегал медведь от одного оленя к другому, запыхался даже. Говорит сам себе:

– А тяжелая это работа!

Пока олени весь мох не съели, около той берлоги паслись. Мох съели – стали дальше отходить. Опять медведя страх взял: этак могут олени и совсем уйти. Не знал медведь, что человек за оленями кочует. Стал медведь своих оленей назад загонять. Пока одного к берлоге своей загонит, другой убежит мох искать – из виду скроется.

Совсем выбился медведь из сил, не может оленей обратно повернуть. Пришлось ему за оленями идти. Идет медведь, оглядывается – жалко ему теплую берлогу, старую берлогу жаль. Но и оленей потерять не хочется. Вздыхает, да идет, от берлоги все дальше и дальше…

– Ох, – говорит он, – трудное это дело – оленей пасти! Кабы знал, ни за что бы не взялся!

Далеко медведь от берлоги откочевал. Тут попались ему навстречу волк с лисой.

– Здравствуй! – говорят. – Что ты делаешь тут?

– Да вот, – говорит медведь, – оленеводом стал.

Лиса хвостом завиляла, головой закивала.

– Давно пора, – говорит. – Мы с соседом-волком давно оленями обзавелись. Сейчас хорошо живем, оленье мясо едим.

– Только замучился я с оленями, – говорит медведь.

– Это с непривычки, – отвечает лиса. – Бедный ты, бедный, сосед! С непривычки очень трудно. Не знаю, как ты зимой будешь пасти своих оленей…

Призадумался медведь; это верно – как же ему зимой-то с оленями быть? Ведь зимой его на спячку потянет, а коли он уснет – уйдут олени. Где их тогда искать?

Говорит он лисе и волку:

– Помогите мне оленей упасти!

А лиса хитрая была. Для виду призадумалась, а у самой одна дума – как бы медведя одурачить. Говорит она медведю:

– Ох, не знаю я, как с тобой быть! Не справимся мы. Очень трудно. Но друг другу помогать надо. Давай твоих оленей. Весной придешь – обратно возьмешь.

Погнали лиса с волком оленей в тайгу.

А медведь пустился плясать, радуется. Говорит себе: Вот обманул я этих дураков! Всю зиму будут они за рогами гоняться. А я весной и летом буду сыт: все мясо мне достанется! Побежал медведь в берлогу. На зиму залег.

Отогнали лиса с волком стадо подальше в лес. Перерезал волк оленей. Целую зиму два обманщика были сыты.

Лежит медведь в берлоге, лапу сосет. Во сне оленей видит: ходят жирные-прежирные, сало с них на землю каплет. Ох и поем я мяска весной – думает медведь. Чем сильней у него с голодухи в животе бурчит, тем жирней ему олени снятся.

Вот весна пришла. Солнышко снег растопило. Ручьи по земле побежали, стали деревья почки набирать. Очнулся медведь от своей спячки, из берлоги вылез. Идет по тайге, от слабости шатается: бока у него ввалились, шерсть колтуном свалялась.

Приходит косолапый к лисе с волком. А те за зиму откормились, гладкие да толстые стали. Выбежала лиса навстречу, суетится, словно от радости не знает, куда дорогого гостя посадить, без умолку говорит, медведю рот не дает раскрыть.

Спрашивает ее медведь:

– Ну, где мои олени, соседка? Запричитала лиса, лапками замахала:

– Беда с твоими оленями, сосед: все стадо пропало!

– Как – пропало? – говорит медведь, разинув рот.

– Убежало, – отвечает лиса.

– Как так убежало? – рассердился медведь.

– А вот так, убежало – и конец! Уж если хозяин не мог оленей упасти, если сам ты с ними справиться не мог, так мы и подавно не могли твоих оленей упасти!

– Где же ваши-то олени? – спрашивает медведь, а сам вокруг смотрит: видит – валяются везде оленьи черепа да кости.

Еще пуще запричитала лиса, слезу пустила да волка под бок так ткнула, что и тот от боли заревел.

– И с нашими оленями беда случилась! – плачет-разливается лиса. – Не уберегли мы и свое стадо! Наших оленей, сосед, моль поела!

– Как – моль? – спрашивает медведь.

– А вот как: как напала моль на оленей – ведь у них мех густой! – Да как принялась поедать оленей, мы и глазом моргнуть не успели, как всего своего богатства лишились… – Глядит лиса на оленьи кости и в голос ревет. – Ах, мои милые! Да какие вы были хорошие! Да как любила я вас, мои милые!

Жалко стало медведю лису. Утешать ее стал: – Не плачь, соседка, то ли еще бывает!.. – Почесал он в затылке, подумал. – Ничего, – говорит, – не поделаешь, если моль съела. Видно, не быть мне оленеводом, соседка. Никогда больше не стануоленей держать!

И поплелся медведь в тайгу.

С тех пор к оленям не подходит!

Два слабых и один сильный.

Один слабый против сильного, что мышь против медведя: накроет медведь лапой – и нет ее. А два слабых против сильного – еще посмотреть надо, чья возьмет!

Один медведь совсем закон забыл: стал озорничать, стал мелких зверьков обижать. Не стало от него житья ни мышам, ни еврашкам, ни хорькам. И тарбаганам, и тушканам, и колонкам от него житья не стало. Кто бы его винил, если бы медведь с голоду на них польстился? А то медведь – сытый, жирный! Не столько ест, сколько давит. Понравилось ему малышей гонять. И нигде от него не скроешься: в дупле – достанет, в норе – достанет, на ветке – достанет и в воде – достанет!

Плакали звери, но терпели. А потом принялся медведь детенышей их изводить. Это уж последнее дело, никуда не годное дело – хуже этого не при– думаешь! Стал медведь птичьи гнезда разорять, стал в норах детенышей губить…

У мышки-малютки всех раздавил. Раз ногой ступил – и ни одного в живых не осталось. Плачет мышка, мечется. А что она одна против медведя сделать может?

У птички-синички гнездо разорил медведь, все яйца поел. Плачет синичка, вокруг гнезда летает. А что она одна против медведя сделать может?

А медведь хохочет над ними.

Бежит мышка защиты искать. Слышит – синичка плачет. Спрашивает мышка:

– Эй, соседка, что случилось? Что ты плачешь? Говорит синичка:

– Уже время было вылупиться из яичек моим деткам! Клювиками в скорлупку стучали. Сожрал их медведь! Где защиту найду? Что одна сделаю?

Заплакала и мышка:

– Уже черной шерсткой мои детки докрываться стали! Уже глазки открывать они стали! И тоже медведь погубил всех!

Где защиту найти, как спасти детей от него? К Таежному Хозяину идти – далеко. Самим медведя наказать – сил у каждого мало. Думали, думали – придумали. Чего бояться? – говорят. – Нас теперь двое!

Пошли они к медведю. А медведь – сам навстречу. Идет, переваливается с ноги на ногу. По привычке уже и лапу поднял, чтоб мышку с синичкой прихлопнуть, одним ударом обеих соседок раздавить.

А синичка кричит ему.

– Эй, сосед, погоди! У меня новость хорошая есть!

– Что за новость? – рычит медведь. – Говори, да поскорее!

Отвечает ему синичка:

– Видела я в соседней роще рой пчелиный. Полетела туда – гляжу – целая колода меду, до краев полная, мед на землю сочится. Дай, думаю, медведю скажу…

Услыхал медведь про мед, сразу про все забыл, слюни распустил.

– А где та колода стоит? – спрашивает он у синички.

– Мы тебя проводим, сосед, – говорит ему мышь.

Вот пошли они.

Синичка впереди летит, дорогу указывает, дальней дорогой медведя ведет. А мышь напрямик к той роще побежала.

Подбежала к колоде, кричит пчелам:

– Эй, соседки, у меня к вам большое дело есть! Слетелись к ней пчелы. Рассказала мышь, какоеу нее дело.

Говорят ей пчелы:

– Как в этом деле не помочь! Поможем! Нам этот медведь тоже много худого сделал – сколько колод раздавил!

Довела синичка медведя до рощи, показала, где колода лежит. А медведь уже и сам ее увидел, кинулся к колоде, облизывается, сопит, пыхтит… Только он к колоде подошел, а пчелы всем роем налетели на него. Стали жалить со всех сторон! Машет на них медведь лапой, в сторону отгоняет, а пчелы – на него! Заревел медведь, бросился назад. А глаза у него запухли от пчелиных укусов и закрылись совсем. Не видит медведь дороги. Лезет напрямик по всем буеракам, по всем валежинам и корягам. Плачет, спотыкается, в кровь изодрался. Апчелыза ним!

Одно медведю спасение – в воду броситься, отсидеться в воде, пока пчелы не улетят обратно. А глаза у медведя запухли, не видит он, куда бежит. Вспомнил он тут про мышь да про синичку. Закричал что есть силы:

– Эй, соседки, где вы?

– Тут мы! – отзываются мышь с синичкой. – Загрызают нас пчелы, погибаем мы!

– Проведите меня к воде! – кричит медведь. Села синичка на одно плечо медведю, вскочиламышка на другое. Ревет медведь. А соседки говорят ему, куда повернуть, где бежать, а где – через валежину перелезать. Говорит ему синичка:

– Уже реку видно, сосед. Говорит ему мышь:

– Теперь совсем близко, сосед.

– Вот хорошо! – говорит медведь. – А то совсем меня проклятые пчелы закусали! Чем дальше – тем больней жалят!

Не видит он, что пчелы давно отстали. Тут кричат ему соседки:

– Прыгай в воду, сосед, да на дно садись, тут мелко!

Думает медведь про себя: Только бы мне от пчел избавиться, а уж я от вас мокрое место оставлю!

Что есть силы прыгнул медведь. Думал – в реку прыгает, а угодил в ущелье, куда его мышь да синичка завели. Летит медведь в пропасть, то об один утес стукнется, то о другой… Во все стороны шерсть летит.

Летит рядом с медведем синичка:

– Думал, сильный ты, медведь, так на тебя и силы другой не найдется? Деток моих съел!

Сидит мышь на медведе, в шерсть зарылась, говорит:

– Думал, сильный ты, медведь, так на тебя и силы другой не найдется? Деток моих раздавил!

Грохнулся медведь на землю. Разбился.

Так и надо ему! Зачем детенышей губил?

Набежали отовсюду звери и птицы малые. Поклонились они мышке да синичке, спасибо сказали.

Один слабый против сильного что сделать может!

Два слабых против сильного – это еще посмотреть надо, чья возьмет!

Тывгунай-молодец и Чолбон-Чокулдай.

Давным-давно, много лет тому назад, на устье пяти глубоководных, рек с широкими долинами и горящими мысами, под деревом с густыми ветвями жил-был Тывгунай-молодец. Этот молодец не знал ни отца, ни матери, не знал, грозой ли, женщиной ли рожден или сам из колыбели вышел – был сиротой. Перегрыз он зубами тальник и, свив тетиву, сделал себе маленький охотничий лук из лыка тальника. И жил, добывая им разную мелкую живность.

Живя так, однажды подумал: Пойду-ка я вверх по реке, посмотрю – что там, – и отправился. В дороге устал. Вдруг смотрит – стойбище показалось. Подходит и видит, как вдоль берега плавают две утки. Подкравшись к ним, захотел стрелу пустить, а утки все продолжают нырять и плавать. Натянул он тетиву, но не выстрелил, опасаясь убить чью-нибудь птицу.

Тогда он спросил:

– Может быть, вы принадлежите кому-нибудь из местных? Давайте побеседуем, вы расскажете мне все и не говорите потом, что убил вас, не предупредив! – говорит Тывгунай-молодец.

Утки взлетели. Взлетая, запели:

– Вот, родившийся под развесистым деревом Тывгунай-молодец чуть не погубил нас. Наверно, он добрый человек, потому пожалел. Мы же, став утками, чуть не дали себя погубить. На кочке, где мы сидели перед купанием, остался наперсток. Возьми его и береги, он тебе добро сделает!

Тывгунай-молодец смотрит – лежит золотой наперсток, взял' его и положил в карман. Потом пришел в стойбище. Там собралось очень много людей, и богатырей было немало. Среди них и богатый хозяин стойбища.

Этот хозяин сказал:

– Вот там видна дуга вонзившегося в землю лука. Богатырю, сумевшему вытащить этот лук, отдам свою дочь в жены.

Каждый день богатыри пытались вытащить этот лук, но никто не смог вытащить. Тывгунай-молодец походил-походил, посмотрел и отправился домой. Возвратившись, видит – под развесистым деревом сидит богатырь. Заметив его, Тывгунай испугался. А тот говорит ему:

– Ты не бойся меня, я – твой старший брат. С тех пор, как ищу тебя, прошло много лет. Откуда ты пришел?

– Я ходил вверх по течению реки, там есть одно стойбище, где богатыри пытаются вытащить вонзившийся в землю лук, чтобы жениться на дочери богача, но никто не может его вытащить, я посмотрел на это и вернулся, – говорит Тывгунай.

– Вот мой конь, войди в его левое ухо – найдешь пищу, войди в его правое ухо – найдешь одежду, – говорит старший брат Чолбон-Чокулдай.

Тывгунай-молодец все сделал, как велел брат, и стал богатырем. Верхом на коне они поехали вверх по реке. Приехали, а лук торчит, как торчал, никто не смог его вытащить. Тогда Чолбон-Чокулдай спрыгнул с коня и потянул лук, дуга лука сломалась и отскочила вверх, немного погодя что-то сверкнуло, словно молния; когда же дуга достигла Верхнего мира, будто гром прогремел.

Потом Чолбон-Чокулдай с братом сели на коней и полетели в Верхний мир посмотреть, что случилось.

Добрались до Верхнего мира. Он оказался землей, людей там было так много, как комаров, а скота – как оводов. Когда шли по ней, увидели: из-под земли дымок пробивается. Наклонились к тому месту, где дымит, и видят – сидят полуобгоревшие старик со старухой.

– Старушка, у меня печень болит, дала бы кусочек печени, – говорит старик.

Старуха отвечает:

– Э-э, вот мои хозяйки дали мне кусочек печени, сказав: Смажь печенью шкуру, чтобы мягкой стала. Если печень отдам, они опять будут долбить мою бедную голову своими серебряными щипцами.

– Старушка, у меня голова болит, нет ли у тебя немного головного мозга? – просит старик.

– О-о, ты ведь уже съел тот кусочек мозга, что дали вчера, опять будут долбить мою бедную голову. Ноет моя грудь, но в этом мире некому обо мне вспомнить. Вот когда ты был молод и бился с богатырями и когда они, победив тебя, полетели в этот мир, взяв нас с собой, я оставила под большой лиственницей, укрыв корьем, двухлетнего мальчика, сказав: Если он останется жив, пусть называется Чолбон-Чокулдаем. Под ветвистым деревом оставила я шестимесячного мальчика, покрыла его старой оленьей дошкой, сказав: Если останешься жив, будешь называться Тывгунаем-молодцем. Но они, наверное, не выжили. Как могут они попасть в этот мир? Ноет моя грудь, – говорит старуха.

Услышав эти слова, братья вошли в чум.

– Вы, ребята, откуда прибыли? – спрашивает старуха.

– Мы прибыли из Среднего мира, меня зовут Чолбон-Чокулдай, а это мой младший брат Тывгу-най-молодец, – говорит старший.

– Мы в этот мир попали, когда богатыри нас одолели. Вас на родине оставили. Здесь есть богатыри, против которых никто устоять не может. Теперь они лежат: из Среднего мира пришла их смерть и оторвала от каждого по половине тела. Они нас на огне поджаривают, спрашивая: Кто у вас на родине остался? А шаманов своих колдовать заставляют: пусть, мол, узнают, откуда смерть к ним пришла. Если шаманы не могут узнать, отсекают им головы, – сказала мать.

Тогда братья вышли вон, забили несколько голов скота и дали родителям поесть. Потом отправились в большой дом богатырей. Дом был полон людей; парни спрятались, сели и стали наблюдать, как богатыри отсекают головы шаманам. Вот привели одну шаманку, она стала предсказывать:

– Люди, пославшие смерть из Среднего мира, пришли и сидят здесь, среди вас.

– Эй, отсеките ей голову, пусть не обманывает, как они могут быть среди нас! – приказал. старший богатырь.

Тогда шаманка сказала:

– Добрые молодцы, не давайте отсечь мне голову, предстаньте перед нами, – и опустила вниз бубен.

Чолбон-Чокулдай и Тывгунай-молодец предстали перед богатырями. Оба раненых богатыря приподнялись, уставились на парней. Одного богатыря звали Сингколтукон-Эден, другого Бегалтукон-Эден.

– Мы были главами рода, лучшими из Эден, великими из великих, а теперь вот калеками стали, сидим тут. Вы победили, так вылечите нас!

Парни поплевали на свои ладони, натерли богатырей, и те, став такими, какими были прежде, встали на ноги. Встав, они пошли на площадку для поединков, отправились биться. Братья за ними. Сев на коней, стали биться старший со старшим, младший с младшим. Так бились они, взлетая на конях к самому краю Верхнего мира. Вдруг Чолбон-Чокулдай перестал видеть. А Сингколтукон, наскакивая то с одной, то с другой стороны, начал рубить его своей пальмой. В. это время запел конь Чолбон–Чокулдая:.

– Над левым моим ухом, под гривой, есть серебряный топорик, быстро возьми его и ударь поперек моей морды. После этого посмотри вниз! Когда наклонишься, увидишь маленький плот, привязанный с четырех углов к коню Сингколтукона. На нем одна старушка развела дымокур и окуривает нас дымом. Убей ее. Кровь, стекающая из моего носа, потушит ее дымокур. Когда потухнет дымокур, опять станешь хорошо видеть.

Чолбон-Чокулдай, как велел ему конь, схватил топорик, с размаху ударил коня по носу, кровь хлынула ручьем, и стало светло. Посмотрел вниз – оказалось, сидит старушка на плотике, привязанном к коню Сингколтукона, и окуривает его дымом. Чолбон-Чокулдай убил ее одним выстрелом.

Снова стали биться. Немного погодя Сингколтукон говорит:

– Ну, видно, никто из нас не сможет одолеть друг друга, перестанем биться и поедем к нам.

Поехали. Доехав, вошли в дом. Дом. был очень хороший. Сингколтукон говорит:

– Ну, садитесь вот здесь!

Сиденье тоже было хорошее, крепкое с виду. Только сказал Чолбон-Чокулдай присяду-ка! как сиденье под ним прорвалось, и он полетел вниз. Летел он долго-предолго и вдруг слышит:

– Храброго человека я, Сингколтукон, в Нижний мир спустил.

– Если бы он впереди себя и позади себя гнал скот, мы бы подождали его есть, – снова слышит Чолбон-Чокулдай.

У нашего человека ничего нет, с досады набрал он в ладони глины и сказал: Превратясь, иди впереди меня – и бросил глину вперед. Глина превратилась в скот. Схватил он другой рукой глину, говоря: Превратившись в скот, следуй позади меня – и бросил ее назад, та превратилась в скот.

Вот идет дальше. Снова слышит:

– Храбрый человек, впереди и сзади у него скот. Ну, введите его в дом, трое суток окуривайте, пусть привыкает к запаху этой страны.

Когда он вошел в дом, одна старушка, сидя у костра, опаливала человечью голову, бросая ее в огонь и вынимая оттуда. Там лежало множество человечьих костей. Старуха говорит:

– Человек, попавший в эту страну, на родину не возвращается, я тоже жила на Средней земле. Если ты человек, то трое суток не вдыхай носом воздуха этой страны, если вдохнешь – не уйдешь отсюда.

Трое суток палили в огне человеческие кости те людоеды. Наш человек сидел, не вдыхая воздуха этой страны, ждал, когда уснет главный людоед, следил за ним, но разве уснет он! Тридцать суток тот не смыкал глаз. Когда прошел месяц, закрыл один глаз, через трое суток закрыл второй. Вот и оба глаза закрыл.

Над тем местом, где сидел Чолбон-Чокулдай, висел огромный, как чум, колокол, у колокола был язык. Наш человек, превратившись в паука, протянул паутину к языку колокола. Паутина, дойдя до языка, сразу прилипла. Чолбон-Чокулдай пошел по ней. Подойдя, увидел: сквозь небо, с игольное ушко, едва виднеется отверстие Верхней земли.

Наш человек стал подниматься по языку колокола, а поднявшись, сразу полетел вверх, превращаясь то в овода, то в птичку. И вот стал он приближаться к отверстию. Когда до него осталось расстояние, равное длине большой лиственницы, превратился он в человека и прыгнул. Когда прыгнул, внизу прозвенел колокол и послышался крик людоеда:

– Ох! Убежал-таки Чолбон-Чокулдай!

И тут же послышался шум погони. Чолбон-Чокулдай едва убежал. В том месте, где он вышел, высунулся по грудь людоед. Чуть не схватил его, но не посмел идти дальше, вернулся, говоря:

– И впредь приезжайте, имея скот спереди и сзади, тогда только вернетесь обратно.

С тех пор, говорят, шаманы стали брать за кам-ланье скот.

Вернулся Чолбон-Чокулдай и видит – Сингколту-кон-Эден смотрит, как бьются кони. Чолбон-Чокулдай сказал тогда:

– Собака ты, пока еще раз не обманул меня, я с тобой посчитаюсь! Пойдем к скале, где сходится земля с небом, там рассудят, кто из нас прав, а кто виноват.

Тот согласился, пошел за Чолбон-Чокулдаем. Наконец пришли к тому месту. Чолбон-Чокулдай первым сел на коня и прыгнул в промежуток, когда отодвинулось небо. Лишь кончик конского хвоста срезало. Когда прыгнул на коне Сингколтукон – его рассекло надвое. Так и погиб он.

Чолбон-Чокулдай отправился искать своего брата. По следам битвы пошел. Наконец увидел коней, вцепившихся друг в друга зубами. Еще поискал, видит – его брат и брат Сингколтукона, вцепившись ногтями в лица друг друга, обессилев, лежат уже при смерти.

Чолбон-чокулдай поплевал на ладони, и, как только погладил брата, тот сразу стал таким, как прежде.

– Ну, а как ты? Можешь еще биться или нет?

Тывгунай потянул за руку Бегалтукона-богаты-ря, помог ему сесть. Тот сказал:

– Сейчас не могу, тебе брат помог, мне тоже помогите. Убив меня, обессиленного, не обретете славы.

Его тоже лечат, и он стал таким, каким был раньше. Теперь души друг друга поищем, приведем– пусть договариваются. Бегалтукон и говорит:

– Когда спустишься на Среднюю землю, на устье пяти глубоководных рек есть большой плес, спустись в самую середину его, в самую глубину, там плавает множество гальянов. Там есть самый маленький серебряный гальян, догони, поймай его и принеси. Подумав пятеро суток, прицеливаясь десятеро суток; пусти стрелу, сказав: Вернись с вестью на тетиве, с гостинцем на кончике острия.

Кргда выстрелил, внизу раздался плеск воды, зашумевшей, как сильный гром. Тывгунай потерял сознание. Та стрела быстро вернулась, неся душу Тывгуная. Тывгунай-молодец попытался ее отнять, но стрела разве уступит ему, отдала своему хозяину.

Потом запел Тывгунай;– Когда поднимешься по течению трех глубоко-водных рек, пройдешь истоки и придвинутся к ним горы, на самой середине вершины найдешь огромную лиственницу с девяноста девятью отверстиями. Ее расщепи, как труху, из тех девяносто девяти отверстий вылетят девяносто девять ласточек, из них выше всех полетит маленькая ласточка, поймай и приведи ее.

Десять суток целился прочным луком, сделанным из сердцевины дерева, пять суток думал и, сказав: С вестью на тетиве, с гостинцем на кончике острия вернись, пустил стрелу. Та сорвалась с шумом, словно сверкнула яркая молния. Спустя некоторое время стрела прогремела подобно сильному грому, попала в лиственницу с девяносто девятью отверстиями и пронзила ее, расщепив как трухлявое дерево. Бегалтукон тоже несколько раз терял сознание.

Вдруг видят, как далеко-далеко, под самой нижней кромкой неба, летит ласточка, за ней прямо летит стрела. Уже приближаются к отверстию Верхней земли, вот-вот улетит ласточка. Тывгунай-молодец вспомнил о наперстке, бросил его в сторону отверстия, и отверстие плотно закрылось. Ласточка влетела в наперсток, стрела поймала ее и принесла.

Бегалтукон попытался отобрать свою душу, но стрела хозяину своему отдала.

– Ну, теперь никто из нас не победит, помиримся, не будем биться, поменяемся своими душами, вы езжайте домой, – говорит Бегалтукон.

Парни взяли с собой мать с отцом, вернулись на Среднюю землю, славно зажили, говорят. Тывгунай-молодец женился на девушке, отдавшей ему свой наперсток, а Чолбон-Чокулдай взял в жены дочь хозяина богатого стойбища, и они очень хорошо жили.

Умусликэн.

В самом центре Средней земли, называемой эвенками Дулин Буга[28] жил один человек. Чтобы позвать: Мама! – не было у него матери; чтобы обратиться: Папа! – не было у него отца; чтобы сказать: Чо! – не было у него оленя. Жил он на этой средней земле – Дулин Буга – один-одинешенек, и даже слова человек никогда не слышал, не знал, что это такое. Жил он так в одиночестве много лет.

И вот однажды сел он у своего очага и задумался: Как же это так, почему я живу один? Неужели на моей прекрасной земле, называемой Дулин Буга, нет ни одного существа, подобного мне? Если бы я вышел из воды, то на моих пятках остались бы хоть капельки ее, если бы я упал с неба – то на моей макушке остались бы хоть капельки тумана, если бы я из-под земли вышел – то прилипли бы песчинки к моим бокам! Нет, я хочу найти людей, подобных мне!

Сказав так, пошёл он искать людей. Быстро бежал по родной Дулин Буга, преодолевая огромные расстояния, перепрыгивая большие и маленькие реки, взбираясь на высокие хребты. Увидев перед собой огромную гору, задумался: как же ее преодолеть? Вдруг он услышал сверху какие-то звуки – это было чье-то пение, но наш герой впервые слышал человеческую речь и никак не мог понять, что это. Вдруг из-за девяти туч он увидел птицу, она кружила в воздухе и пела, пела человеческим голосом. Хотя Умусликэн никогда не слышал человеческой речи и сам не разговаривал (как же он мог разговаривать один!), но он понимал птицу. Кружась, птица села на высокое дерево и запела:

– Дакен, дакен, дакен!

Глянул Умусликэн на нее – а перед ним на дереве сидит красивая девушка, волосы у нее так длинны, что свешиваются до самой земли. Девушка опустилась на землю и сказала:

– Одинокий богатырь Умусликэн, лети за мной. Наверное, тебе хочется узнать, кто были твои родители. Лети за мной, лети за мной!

Проговорив, она взмыла в воздух, вновь обратившись птицей, и бросила ему два крыла.

Схватил Умусликэн в каждую руку по крылу и полетел за птицей. Улетая от него все дальше и дальше, птица пропела: Это я погубила твоих родителей и твой народ!

Услышав это, Умусликэн стрелой полетел вслед за птицей, поднялся вначале на высоту за семь туч, но, видя, как быстро коварная птица удаляется от него, он поднялся на высоту девяти туч и стал преследовать ее, стараясь не упустить из виду.

Сколько они летели, он не знал, так как узнавал лето по дождю, зиму по снегу, осень по опавшей листве, весну по талому снегу.

Вдруг вдали наш богатырь увидел огромное море, не было ему ни конца, ни края, впадали в него девяносто девять больших рек, семьдесят семь маленьких рек и восемьдесят восемь озер, сливаясь вместе, пополняли это море своими водами. А летел наш Умусликэн без отдыха уже три года, за это время он совсем из сил выбился. Опустился он на берег этого огромного моря отдохнуть. Сидя на берегу, он думал, как ему перелететь его. Вдруг, подняв голову вверх, услышал чье-то пение. Эта была белка. Она запела:

– Куми-кумикэкэн, кумикэкэн! Слушай меня внимательно, богатырь Умусликэн, мои слова своим сердцем пойми, глубоко в свою душу введи, в свои уши вложи! Я, твоя сестра, хочу помочь тебе. Много-много лет назад злой авахи[29] напал на наш народ, истребил его, погубил наших родителей, увел меня в плен. Только одного мальчика успели спрятать в лесу – это был ты. Вот почему ты рос один, не слыша человеческого слова, не видя материнской ласки, не ведая отцовской заботы. Но оказывается, ты не умер, ты жив, теперь ты должен отомстить за нас. Тебе придется сразиться с сильным противником, та птица, что завела тебя в эти земли, и есть тот враг – авахи. Он специально летал на нашу землю – Дулин Буга – узнать, остался ли там кто в живых, он нарочно завлек тебя сюда, чтоб погубить последнего человека на нашей земле. Я вижу, ты вырос сильным богатырем и не побоишься сразиться с ним, но один ты его не одолеешь. Я помогу тебе. А теперь ты лети за это море, там увидишь огромный город, где и живет твой враг.

Сказав так, белка исчезла. Наш богатырь взмыл вверх и полетел по направлению девяти ветров, восьмидесяти восьми течений маленьких рек и девяноста девяти течений больших рек, прямо туда, – где была земля его врага.

Долго он летел, узнавая лето по граду, зиму по снегу, осень по замерзшим рекам, весну по талому снегу, и, наконец, услышал вдали шум. Никогда не слышал наш богатырь такого шума, никогда не слышал такого тяжелого стона. Сердце его от нетерпения сразиться с врагом затрепетало, прихлынула буйная кровь, кончики пальцев отяжелели от напряжения и ненависти. Огромный город был перед ним, и горела в нем только половина огней. Слышался плач сотен людей, стоны тысячи людей и громкие крики свирепых чудовищ авахи. Каких только чудовищ там не было: с двумя головами, и с семью головами, и с девятью головами. Если было чудовище с семью головами, то из каждой головы вырывалось свирепое рычание; если было чудовище с девятью головами – то каждая из девяти голов изрыгала огонь. И как только вдохнет в себя чудовище воздух, так каждая его пасть заглатывает по целому человеку.

Из-за высоты девяти туч ринулся вниз наш богатырь и вступил в бой с чудовищами. И так он бился, и сяк он бился, отсек головы всем двуглавым чудовищам, отсек головы всем семиглавым чудовищам и вступил в бой с девятиглавым авахи. Долго он бился с ним: отсечет ему две головы, а они тотчас же вырастают снова, отсечет разом три головы – и они на место встают. Стал силу терять наш герой, широкая спина его уменьшилась в ширине своей, тугие мышцы его потеряли свою упругость, стал он проваливаться в твердой земле по щиколотки, в мягкой земле – по колени. Светлые мысли его укоротились, ясный ум его затуманился.

Вдруг из-за девяти туч услышал он пение, пение на родном эвенкийском языке. Взглянул он ввысь, смотрит – кружит на высоте девяти туч, опускаясь до высоты семи туч, приближаясь к высбте трех грозовых туч птица кидак, вся в золотом оперенье, и зовет его, кружа в воздухе:

– Куми-кумикэн, куми-кумикэн!

Воспрянул духом наш богатырь, по запевным словам узнал свою сестру, парящую в небе. Широкая спина его расширилась от радости, бурная кровь его прилила к кончикам его Десяти пальцев, мышцы его налились силой втрое большей, чем раньше была, светлые мысли его удлинились, ясный разум его просветлел. Ударил он со всей силой чудовище авахи в самое основание уха, и тот свалился без па-«мяти. Глянул вверх – а птица кидак, вся в золотом оперенье, кидает ему с высоты трех грозовых туч два золотых яйца. Схватил их на лету наш богатырь и разбил вдребезги о землю. Тут и скончался злой авахи.

Прекратился плач людей, затихли стоны, замолк шум. Видит Умусликэн – подходит к нему человек и говорит:

– Гередэвун, гередэвун! Отважный богатырь, ска– жи свое имя, откуда родом-племенем будешь, из какой земли ты пожаловал к нам и спас от гибели. Много лет страшные чудовища пожирали мой народ, губили мое племя. Спасибо тебе за то, что ты освободил нас. Оставайся, мы подарим тебе за твой подвиг много скота, лучшую девушку отдадим тебе в жены. Но ответил Умусликэн:

– Я богатырь Средней земли, называемой эвенками Дулин Буга, вырос я в полном одиночестве, не слыша родного слова, не зная ласки родимой матери, не ведая отцовской заботы. Много лет назад это чудовище сгубило мой народ, хотело, чтоб исчезло с земли имя эвенка-уранкая и опустела моя земля. Но вырос я благодаря заботам моей Дулин Буга, вскормила она меня, посылая мне зверя, чтобы я питался, укрывала меня мягким мхом оленьего ягеля, поила меня росой девяти туманов, вскормила, чтоб, выросши и окрепнув, я отомстил врагу. Спасибо вам, но я вижу, что вы не мой народ, люди не моего племени и языка. Я возвращаюсь домой. Где-то должна быть моя сестра, птица кидак, я должен найти ее.

Оберулся наш богатырь птицей и взмыл в воздух, поднимаясь на высоту трех грозовых туч, затем на высоту семи туч, а затем скрылся за высотой девяти туч. Долго летел он, узнавая зиму по снегу, лето по. граду, осень по желтой листве, весну по талому снегу. Но вот вдали показались ему родные места, и родной утэн показался внизу. Опустился на землю, обернулся богатырем и обратился к своему родному жилищу-утэну с такими словами:

– Мое родное жилище, утэн[30], утэкэн! Вот вернулся я домой. Повидал я другую землю, сразился с авахи, уничтожил его, освободил другой народ, но неужели я не найду своих родичей, родных по крови и языку мне людей, неужели я опять буду жить здесь один? О родной очаг, называемый Кулумтан, я вернулся к тебе!

Сказав это, он вошел в свой утэн, бросился к остывшему кострищу и разрыл его, под пеплом он нашел дверцу, открыл ее и увидел девушку, это была его сестра. Заговорила она:

– Здравствуй мой брат, Умусликэн. Хорошо, что вырос отважным и смелым богатырем и отомстил за отца и мать. Родной очаг сберег тебя, теперь мы вдвоем будем жить.

Накормила она его, напоила. Всю ночь не спал наш богатырь, все думал, как найти ему своих людей, близких по крови и языку. Наутро проснулась сестра и говорит:

– Слушай меня внимательно, мой брат Умусликэн, слова мои через свои чуткие уши пропусти, глубоко обдумав, осмысли. По направлению восхода солнца отправляйся в путь, туда, где наше солнце поднимается. Там живут хорошие люди, близкие нам по крови и языку, там много людей найдешь, услышишь родную нам с тобой речь, знакомые нам песни. Там живет мать наших народов, зовут ее Энин Буга, Мать земли, тысячи народов живут под ее покровительством. Если ты хочешь увидеть край земли, корень людей, лучших богатырей, то отправляйся туда, там ты должен найти свою судьбу.

Попрощался Умусликэн со своей сестрой, обернулся птицей, взмыл вверх, сделал круг над родным утэном и прокричал сестре:

– Жди меня через семь лет. Когда семь раз. выпадет и растает снег, когда семь раз распустятся и сбросят свою листву деревья, вернусь домой!

На бок ни разу не упавший богатырь Бочок.

В лесистых горах, в самом центре их, на берегу большой реки родился один человек. Называемой матерью матери у него не было, называемого отцом отца у него не было. Так он и жил' Сколько времени жил он так – неизвестно.

Однажды задумался он крепко: человек ведь я, так неужели больше нигде нет людей, кроме меня? А был он действительно человеком, только не как все: ростом с двухлетнего ребенка, а разговаривал и рассуждал, как взрослый человек. Был у него такой огромный и круглый живот, что нельзя было найти у него ни левого, ни правого бока, как у ореха. Внешность у него была уродца-хулёркэна.

Долго жил он один. Если спросить, чем он питался, то вот как он делал: когда наступало лето – ягоду ел, пил капли дождя, ложась на спину и раскрыв свой рот; зимой ел снег. Кроме этого, ничего не ел. Недалеко от его жилища-утэна протекала река. Но никогда этот человечек не спускался к реке и не пил речной воды.

И вот однажды он сидел в своем утэне, как вдруг открылась дверь и на пороге возник медведь. Впервые увидел медведя этот человек и чуть не умер от страха. А медведь заговорил, как человек: – Здравствуй!

Молчит человек, от страха к месту прирос. – Я к тебе пришел, – говорит медведь. – Почему ты уродился таким маленьким? – спрашивает.

– А я не маленький, – отвечает человек. – Взрослый я, двадцать один год мне. Матери и отца нет у меня, один-одинешенек живу.

Тут медведь говорит:

– Садись на меня верхом, я тебе величину Сред– ней земли покажу. На край света отвезу тебя. Нету тебя никого: ни сестры, ни брата, ни матери, ни отца. Тебе, одинокому, все равно где жить. На какую землю тебя ни отвезу, ты все равно человеком останешься.

Оседлал медведя человек и помчались они. Гора есть – гору проскочат, река есть – реку переплывут. Все скачет и скачет медведь. Так быстро скачет он, что только деревья, горы да речки мелькают. И падать человек не падает: вцепился в медвежью шерсть и сидит на спине.

Долго они так мчались. Вот вдали показалась большая гора. Медведь стал на эту гору взбираться. Взбирается и взбирается, все выше и выше. Наконец показалась вершина этой горы. А на самой вершине горы большое озеро оказалось. Побежал медведь к озеру и остановился.

– Не проголодался? – спрашивает.

– Да я совсем ничего не ем, – отвечает человек. – Когда пойдет дождь, ложась на спину, пью капли дождя. Была река рядом, но я никогда не пил речной воды.

– Слушай меня внимательно, – говорит медведь. – Сейчас из середины озера большая свинья выплывет. К тебе подплывет, ты ее не пугайся. Я не дам ей съесть тебя.

Только успел сказать, как заволновалось озеро, волны по нему, как по морю, пошли. Смотрят – огромная свинья вынырнула из озера. Кое-как неся себя, ступила на берег. Ступила на землю и обратилась к медведю:

– Ну, зачем я тебе понадобилась?

– Позвал я тебя к этому человеку. Хоть ростом он с двухлетнего ребенка, двадцать один год ему. Сделай что-нибудь, чтоб вырос он и стал как все люди. Выкупай его в воде своего озера[31]. Искупавшись в воде твоего озера, может быть, он станет нормальным человеком.

Как очутился человек на спине свиньи – сам не знает. Видит только: он на свинье, а медведь на берегу стоит!

– Береги его, – говорит медведь свинье, – пусть он настоящим человеком станет.

Погрузились в воду, и человек не Знает, что с ним произошло: то ли задохнулся, то ли уснул. Очнулся – в жилище чьем-то сидит, рядом старик какой-то сидит, недалеко женщина сидит. Людей-то он никогда не видел. Сидят они за Столом, и он за столом сидит.

– Ну, пришедший человек-гость, – говорит ему мужчина. – Имени твоего мы не знаем. Ты ешь, а потом о себе расскажешь.

Поел наш человек, воды попил, потом встал. Встал, да головой чуть не пробил крышу их жилища. Пока ел, вырос он, оказывается, очень высоким человеком стал.

– С какой земли пришел? – спрашивает его старик.

– А я с самого центра земли со Средней земли я пришел. На берегу реки вырос, а никогда не пил ее воды. В утэне, имеющем духа-покровителя, я вырос[32]. Пил, подставив рот каплям дождя, иногда ягоду ел. Никогда не пил речной воды, только вот у вас впервые попил.

– Ну, дитя мое, слушай меня внимательно, – продолжает старик. – Отца твоего и мать твою знаю я. Родив тебя, жили они с тобой десять лет. Но ты не рос, все был с двухлетнего ребенка ростом. Десять лет тебе исполнилось, а ты ничего не ел, не пил и не рос. Напугались они, думая, что это нехороший дух вселился в тебя. Напугались, оставили тебя одного и уехали. До сих пор живы твои родители. Теперь, став нормальным человеком, желаешь ли ты вернуться на родину?

– Да как я вернусь-то? – отвечает наш человек. – Не знаю, где моя родина находится. Как и по каким землям вез меня сюда медведь, не знаю. Пришел однажды в мой утэн медведь, посадил на себя и помчал. Мчал он меня через горы и реки, привез к высокой горе, на вершине которой находилось озеро. Позвал медведь большую свинью из озера. Не знаю, как очутился я на ее спине, не знаю, как мы в воду опустились, не знаю, как у вас очутился.

– У совпадения двух хребтов деревня есть, туда твои родители откочевали. Каждый год, каждый месяц отец твой приходил незаметно проведывать тебя, как ты живешь. Не совсем они тебя бросили, беспокоились о тебе, все время проведывали. Теперь ты стал настоящим человеком, мужчиной стал. Мужчиной став, жену себе возьмешь, детей заимеешь.

– Но куда же и как я пойду, дедушка?

– Ничего, узнаешь. Я тебя не одного отпущу, а человека тебе в провожатые дам. Этот человек отведет тебя к родителям, старики уж они стали. Маленькие дети у одного человека будут бегать там – это дети твоего старшего брата будут, и сам он там будет.

Не верит наш человек, но ничего против не говорит.

– Мать твоя от горя высохла совсем, все глаза выплакала по тебе. Завтра, как поднимешься, так и отправитесь.

Сказал это старик, после его слов заходит человек в жилище.

– Как имя твое? – спрашивает у нашего парня.

– Не знаю, без имени живу. А твое имя как?

– Меня зовут Нерчаныкан-борец. Отец мой Умуслиндя-одинокии, мать – Секанкан-сережка. Как же это ты до сих пор без имени живешь? Отведу я тебя к твоим матери и отцу, они имя тебе дадут. Если назвать тебя другим именем, не ими данным, не признают они тебя, подумают: чужой. Когда приедем к ним, ты расскажешь им о себе, тогда они узнают тебя и имя тебе скажут твое.

– Расскажу, если найду их. Только не знаю я, куда мне идти: то ли к заходу солнца, то ли в сторону полдневного солнца, то ли в сторону восхода солнца.

– Ничего, завтра отправимся, найдем к ним дорогу.

Накормили нашего человека, переночевал он, а утром тот человек спрашивает:

– Умеешь ли ты на олене ездить?

– А что такое олень? – спрашивает наш человек. – Никогда я не видел оленя.

– С четырьмя ногами, с двумя глазами и с рогами олень бывает, – отвечает ему новый друг.

Вышли на улицу, увидели: два оседланных оленя стоят. Показал человек, как на оленя садиться, сели и поехали.

Ну, олень есть олень, осторожно везет. Ехали они, ехали, потом говорит ему друг:

– До устья реки твоей очень далеко. Сильный человек четыре месяца в пути бывает. А таким, как мы с тобой, – год ехать. Теперь быстрей поедем, подхлестывай оленя. Так быстро поедем, что в ушах свист слышаться будет. Держись крепче.

Ну поехали! Закрыв глаза, наш человек крепится изр всех сил, боится упасть. Едут они, скачут они, скачут. Так быстро скачут, что только свист в ушах слышится. Устье большой реки показалось вдали. Деревня стоит там большая. На самом краю деревни один дом стоит.

– Это дом твоих родителей, – говорит друг. – Зайдешь в дом, сначала их выслушай, потом о себе рассказывай.

Подъехали, оленей привязали. В жилище вошли.

Старик со старушкой сидят там. Поздоровались. Старушка накормила их, старик о себе рассказал. Потом спрашивает: – Откуда и кто вы?

– В лесистых горах, на самой середине Средней земли, на берегу одной большой реки родился я, – говорит наш человек. – Ни матери, ни отца не знаю, один всегда жил. Когда дождь шел, капли дождя пил, ложась на спину. Река рядом была, но ни разу я не спускался к ней, ни разу воды речной не пробовал. Однажды ко мне в утэн медведь пришел, заговорил по человечески, повез меня на себе к круглому озеру на вершине большой горы, чтоб человеком сделать меня. Куда и как он вез меня, не помню. На горы взбирались, реки переплывали, от горы к горе скакали и приехали к большой горе. На вершине ее было большое озеро. Заволновалась вода в озере и вышла оттуда огромная свинья. Попросил ее медведь искупать в своем озере, чтоб стал я настоящим человеком. Как очутился на спине свиньи, как в воду – на ней спустился – ничего не помню: то ли уснул я, то ли умер. Маленьким раньше я был, с двухлетнего ребенка ростом был, имел я большой круглый живот, из-за которого никогда на бок не падал. Опустившись на спине свиньи в озеро, стал я нормальным человеком. Вот как стал большим. А этот человек привел меня сюда.

Тут старик говорит:

– Ведь был ты уродцем-хулерканом. В десятилетнем возрасте меньше двухлетнего ростом был. Мать твоя от горя такого плакать не переставала, мучилась, убивалась. Тогда решили мы оставить тебя и уехать. Думали, злой дух, оборотень вселился в тебя. Но уехав, каждый месяц я ходил проведать тебя. Как ты жил один, страшно тебе было?

– Нет, не боялся я.

– Я твой отец, – говорит старик. – Теперь ты нормальным человеком стал, благополучно живи, к родному жилищу – утэну, давшему тебе душу, возвращайся. Когда ты был еще в утробе матери, думал я: Родится мальчик богатырь-хуркэн, мужчина из мужчин будет. И имя тогда я тебе приготовил, имя твое – На бок ни разу не упавший богатырь Бочок.

Вот так нашел богатырь Бочок отца с матерью. Мать от радости суетиться начала, угощая сына, так быстро стала двигаться и бегать, будто крылья у нее выросли. В гости к брату пошел наш человек. Детишек много у того, бегают у дома, играют. Говорит ему брат:.

– Я вместе с тобой поеду, вместе жить будем.

– А родители как?

– Как состарятся, приедем за ними. Привыкли они к этой земле, народу здесь много, не скучно им будет.

Тогда отец, слушая, что говорит старший брат, говорит:

– Увидев своего сына, встретившись со своим сыном, куда бы он ни поехал, поеду за ним. Если даже не захочет брать, по следу его находя, буду следовать за ним. Даже если не признает меня отцом, буду следовать за ним.

Тут и мать говорит:

– Столько выстрадавшего, столько намучившегося ребенка своего как я могу оставить? Как отпущу того, по ком выплакано столько слез? Как же мне без него жить?

– А почему вы тогда бросили меня, уехав? Если бы не медведь, век бы мне быть уродцем с большим животом.

– Не совсем мы тебя бросили, так нужно было.

Ну вот двинулись все в путь. Мать-старушка рада, хлопнула в ладоши: семь готовых связок оленей появилось. Сели они на оленей и поехали. Доехали до родных мест мужчины, провожавшего нашего человека, а утэн того мужчины обвалился уж, так долго они ездили.

Олени в данном сказании – приданое матери, приданое жены богатыря Бочка. Оленей как приданое приводят с собой пешим богатырям их жены.

Ну, – думает наш человек, имеющий имя На бок ни разу не упавший богатырь Бочок, – сколько времени он потерял из-за меня. И без дома-то остался из-за меня.

А мать-старушка отпустила оленей, затем хлопнула в ладоши и вмиг появился чорама-дю, из золота. Остановились они на этом месте, устроили игры и пляски в честь возвращения их товарища на родину.

На другой день брат говорит: – Ты рассказывал о свинье, которая живет в круглом озере на вершине высокой горы. Пошли туда.

– Зачем? – спрашивает богатырь Бочок.

– Мне хочется посмотреть, что это за гора. Далеко ли она, близко ли она?

– А как поедем?

– Да двумя ногами пойдем. Эвенк, живущий на Средней земле, ходит своими двумя ногами. Это птица, имеющая крылья, может летать. А человек пешком ходит.

– Ну ладно, – согласился богатырь Бочок.

– А ты, младший брат мой, завтра лучшую одежду надевай. Мне и в простой одежде можно, женатый я.

Утром одели богатыря в красивые одежды. Красивым стал богатырь Бочок и ростом выше брата своего старшего. Отправились они в путь. Брат так быстро шагает, что богатырю Бочку бежать за ним приходится. Брат идет шагом, а Бочок бегом бежит. И так они идут, и сяк они шагают. Полмесяца шли, а дошли только до подножия той горы. Стали взбираться вверх. Взбираются да взбираются. Целых два месяца взбирались на гору. Бочок думает:

А медведь-то быстро горы достиг. Пешком очень долго идти, оказывается.

Вот взобрались на гору. На вершине круглое большое озеро есть. Брат спрашивает:

– Как в воду-то полезем? Холодная вода, наверное?

– Да ничего не помню, и почувствовать ничего не успел.

– Ну, держись за мою шею, – говорит брат. – Только крепко держись, я поплыву. Рот свой закрой крепко, чтоб вода в рот не попадала, не то нечаянно выпьешь воды. Пить тебе нельзя эту воду.

Сел Бочок на брата, ухватился за шею, а что было потом – не помнит. Очнулся, видит: едет он на большущей щуке. Все вниз и вниз в воду опускаются. На самое дно озера опустились. Смотрит: земля – как Средняя земля.

– Ну как ты чувствуешь себя? – спрашивает брат. – Вода не попала тебе в рот?

– Нет, все хорошо. Сели они отдохнуть.

– Привез я тебя сюда затем, – говорит брат, – чтоб жену тебе взять. Вот на этой земле намеченная твоя родилась. Издавна отсюда, с этой земли, находящейся на дне озера, берем мы себе жен. Здесь рождаются лучшие из женщин, красавицы из красавиц.

Осмотрелся Бочок, никаких следов, что здесь есть люди, не увидел. Но до чего же хороша была эта земля-страна! Трава зеленая, солнце яркое., – Видишь, – говорит брат, – вон стоит чорама-дю.

– Где? – спрашивает Бочок, смотрит и не видит ничего.

– Что за глаза у тебя такие! – с досадой говорит брат. – Смотри лучше: вон поблескивает на солнце из красного золота чорама-дю.

Пошли они к жилищу, остановились у двери. Внутри разговор слышится. Потом слышат:

– Если гости к нам – заходите, если проходящие мимо люди – проходите, не беспокоя нас.

Зашли в дом. Сели, стали рассказывать о себе. Рассказал Бочок, как опустился он на дно озера. А молодая женщина, сидящая в чорама-дю, и говорит:

– Эта свинья – человек. Бывает такое, что и ты можешь стать четвероногим. И ты свиньей можешь стать. Затем девушка вышла на улицу. Потом дверь открылась, мужчины наши подумали, что сейчас эта девушка войдет. Смотрят, а в дверь свинья входит. Кое-как втиснулась в дверь, соски ее по земле волочатся. Смотрит Бочок, удивляется. А свинья вошла в дом, когда стала проходить мимо богатыря Бочка, задела его легонько хвостиком своим. Ударила хвостиком по его ноге. Тут же потерял сознание Бочок. Когда очнулся, оказывается, он в борова превратился да ходит следом за свиньей. Поиграли они, порезвились, потом в людей превратились, договорились друг с другом и собрались в дорогу.

– Как же поедем? – спрашивает Бочок.

– Завтра узнаешь, – отвечает суженая, та, что свиньей оборачивалась.

Наутро встали, девушка хлопнула в ладоши – все вещи упаковались сами. Вышли на улицу. Опять она хлопнула в ладоши – множество хоркающих оленей появилось. Сели они на оленей. Девушка хлопнула в ладоши – олени сами распределились в девять связок. Крылья у оленей выросли. Кто видел, как они ехали, мог подумать, что караваны уток и гусей летят. Летят олени, как гуси, только хорканье со всех сторон слышится. Летят они, летят. Летят да летят. Смотрит Бочок вниз – внизу огромный чорама-дю сверкает золотом. Опустились они у этого жилища. Заходят, а в этом чорама-дю мать и отец богатыря. Мать говорит:

– Ну хорошо, славная невестка у меня будет. Надо свадьбу сыграть. Людей позвать. Добрых людей позвать нужно. С верхнего неба Ирай Буга власть в своих руках держащего человека надо позвать. Солнцем управляющего человека тоже позвать надо. Семи морей-земли, Лам Булдяр земли, девятитысячный народ позвать надо. Собрав всех уважаемых людей, сыграем свадьбу нашему сыну.

Тут невеста говорит:

– Бабушка[33], не зовите никого. Ни матери, ни отца у меня нет. Мы сами, друг другу согласие дав, жить будем. Никуда с этой земли не уедем. Может, муж мой и отправится куда-нибудь в путешествия, мне же суждено на одном месте сидеть-жить. Почему я вам так говорю – все эти люди, кого пригласить хотите, все сватались ко мне. Мужчина семи морей-земли Лам Булдяр называемый, у двери моего чорама-дю семь месяцев стоял, прося выйти за него замуж. Не нужно нам свадьбы. Хорошо жить будем – люди сами в гости приедут. Добром встречать их будем, хорошая, добрая слава о нас пойдет по земле.

Как олень эвенку достался.

Говорят, давным-давно, когда добрый дух Хэвэки заселял Землю, то в этих краях он поселил двух людей – русского и эвенка.

И сотворил для них только одного оленя.

Когда Хэвэки начинал лепить оленя, он не знал, кому его отдаст.

Подумал-подумал, но ничего не мог решить. Потом еще подумал и рассудил так:

– Создам только одного оленя. Даю вам его коленную чашечку. Кто у кого отберет ее, тому и достанется олень.

Русский и эвенк согласились.

– Правильно. Будем коленную чашечку отбирать друг у друга.

Русский и эвенк пальцами взялись за маленькую чашечку, стали тянуть ее каждый к себе, отбирать друг у друга.

Русский человек был очень сильный. Он не рассчитал свою силу и так придавил пальцами, что растянул чашечку и оторвал от нее косточку. Большая часть чашечки осталась в пальцах эвенка.

Хэвэки скаазал:

– Олень пусть достанется эвенку. Он меньше имеет силы, но крепко держал чашечку и не отрывал косточку. Русскому человеку я создам других животных – больших и высоких, только ему будет под силу с ними справиться.

Хэвэки слепил и вторую чашечку такой же растянутой и с оторванной косточкой, налепил чашечки на колени задних ног оленя и вдохнул в него живой дух.

После этого отдал оленя эвенку.

Оба человека были очень довольны, что Хэвэки никого не обидел.

С тех пор эвенки имеют оленей.

У русских оленей не бывает – у них домашние животные другие.

Ивуль.

Жили в давние времена три брата, на диких оленей охотились, рыбу ловили. Два брата были умные, а третий – Ивуль – совсем дурной.

Вот однажды старшие братья на охоту ушли, Ивулю наказали!

– Перекочуй в ту сторону и остановись на реке.

Ивуль прикочевал к реке и погнал оленей прямо в воду. Не хотят олени заходить в воду. Ивуль подумал, что они унты свои намочить бояться, и содрал с ног оленей камусы[34].

Начал Ивуль чум на воде ставить – все жерди и ровдуги[35] вода унесла. И олени с ободранными ногами начали погибать.

Братья с охоты приехали. Смотрят: чума нигде нет и олени лежат – погибают.

Спрашивают Ивуля:

– Куда чум дел? Зачем оленей погубил?

– Вы сказали остановиться на реке. Чум начал ставить – вода жерди и ровдуги унесла. А олени в воду заходить не хотели, чтобы унты свои не замочить. Вот я и снял им унты.

Избили братья дурака Ивуля, да умнее не стал он от этого. Так они и жили: что они скажут Ивулю, а он все равно не так сделает.

Вот братья решили лодку сделать. Оленей своих пастись пустили. Сами за смолой отправились, чтоб лодку смолить. Ивулю сказали:

– Иди в тайгу и добудь ребра для лодки. В тайге зверей много. Вот тебе лук и стрелы. Как увидишь зверя живого – стреляй!

Ивуль взял лук и стрелы и пошел в тайгу.

Искал-искал для лодки ребра – нигде не может их найти. Увидел оленей, пострелял их, вытащил у них ребра и принес братьям.

Увидели братья оленьи ребра и говорят:

– Зачем принес оленьи ребра? Для лодки нужны деревянные ребра. Ты каких оленей пострелял?

Пошли братья в тайгу. Ивуль показал им оленей убитых.

– Ты погубил последних наших оленей! Как ездить будем? Как жить будем?

– Вы сами сказали: в тайге опасно, увидишь зверя – стреляй! И ребра добыть велели.

Хотели наказать Ивуля да передумали: все равно не поймет. Так решили: пусть сам себя накажет, если дурак.

Однажды они говорят Ивулю:

– На дне реки Таймень живет. В гости тебя звал. Давно ждет тебя. А чтоб до дна доплыть быстрее – камень большой возьми.

Дурак Ивуль нашел большой камень и с высокого берега прыгнул в воду. Так и утонул Ивуль в реке.

А его братья перекочевали в другое место и до сих пор там живут.

Кто дал птицам песни.

Это было давно. Тогда на нашей земле птицы еще не умели петь, а только кричали и разговаривали человеческим языком. Только один ворон думал, что он умет петь. Кричал: Кар! Кар! Кар! – и всем говорил, что его так петь научили люди.

Однажды на своем суглане птицы решили просить Хэвэки, чтобы он дал им песни. Пришли к Хэвэки и говорят:

– Мы тоже хотим петь. Вон как Северное сияние хорошо поет. Мы так же хотим петь.

Подумал Хэвэки и говорит:

– Я одинаковые песни дать не могу. Вы возьмите песни у Северного сияния. Его ночью люди не слушают. Все спят, когда оно поет. А вы дайте Северному сиянию часть своего оперенья.

Птицы полетели к Северному сиянию и попросили дать им песни, а себе взять их оперенье.

Обрадовалось Северное сияние, взяло у птиц самые разные перья, а птицам отдало свои песни.

С того дня Северное сияние по ночам разными цветами играет, а Птицы самые разные песни поют.

Никого не обидел Хэвэки. И человеку от этого хорошо. Радуется он, когда на Северное сияние смотрит и песни птиц слушает.

А ворон завидует и от злости еще громче каркает.

Ултан.

Давно это было, говорят. Большое стойбище рода Оёгир располагалось тогда в верховьях рек Вилюя и Оленек.

Жил в этом стойбище один мальчик. С утра до вечера он только и делал, что передразнивал своих родителей и всех других людей: что они скажут – он повторяет. Спрячется где-нибудь в лесу или на берегу и ждет. Он всех видит, а его никто не видит. Заплачет в стойбище ребенок или заговорит охотник с женщиной, или залает собака – он издали начинает передразнивать ихними голосами.

И птиц в тайге передразнивал, и зверей.

Поймать его хотели, на самых быстрых оленях гонялись за ним, но не смогли догнать: так быстро он убегал от людей.

Измучились с ним родители, а что делать, чтобы он не дразнил людей, они не знали.

Однажды Хэвэки узнал, как этот мальчик досаждает людям, и говорит:

– Пусть этот мальчик навсегда уйдет в тайгу. Пусть он там будет забавой для ребятишек и одиноких людей. И никогда к стойбищу близко пусть не подходит и людям не показывается.

Услышал мальчик такой наказ Хэвэки, убежал в тайгу и навсегда жить там остался. С того дня его никто не видел, а только издали слышат.

Он и сейчас живет в тайге или в скалах сидит, или на берегу в кустах прячется. И еще громче повторяет голоса людей, крики зверей и птиц.

Ребятишки очень любят с ним разговаривать. Подойдут к реке или к лесу и зовут его. Он сразу откликается, но близко не подходит.

За это люди прозвали его Ултан (Эхо).

Говорят, так у эвенков родилось эхо.

Женщина и чангиты.

Жил в тайге на берегу большой реки один эвенк-охотник с женой и ребенком. Однажды вечером жена пошла далеко от чума рвать траву для стелек в олочи[36]. Рвала в темноте траву и чьи-то волосы дернула. Испугалась женщина, потом догадалась, что это человек лежит, затаившись.

– Ой, какая крепкая трава у этой земли! – говорит. – Пойду в другом месте на-И ушла в свой чум. Мужу рассказала. Тот говорит:

– Чангиты[37], однако, в засаде. Ждут, когда мы уснем. Женщина начала щипать уши своего ребенка. Ребенок заплакал. Женщина кричит мужу:

– Ребенок обжегся. В лодке оленью кровь имеем. Пойди принеси!

Ребенок плачет, а мужчина носит вещи на берег и в лодку складывает. Вот уже чум разобрал и перенес в лодку.

– Где кровь оленью в лодке найти? Иди, однако, сама ищи! – кричит он.

Женщина с ребенком побежала к лодке искать кровь оленью. Прибежала, сели втроем в лодку и поплыли.

Когда отплыли далеко от берега, женщина запела:

– Чангиты, обманула я вас. Никогда вы нас не найдете!

Услышали чангиты и начали в темноте стрелы пускать в сторону реки. А как попадешь в темноте?

Так эвенки уплыли, и чангиты остались ни с чем. Поэтому старики говорят: Эвенки всегда били и обманывали чангитов. Сильнее и хитрее эвенков в тайге никого нет.

Зайцы.

Зайцы человека встретили – испугались.

В лес убежали. Там оленя встретили.

Опять перепугались.

Стороной обежали.

К медведю в лапы чуть не попали.

От волка еле ускакали.

На горе собрались.

Говорят между собой:

– Всех мы боимся. Как жить будем? Лучше утопиться…

Все согласились. Побежали к озеру топиться. Только пятки мелькают.

В это время мышь пробегала. Увидела зайцев, в нору спряталась.

А зайцы кричат:

– Смотрите! Нас мышь боится…

Недалеко рябчик ягоды собирал. Голос заячий услышал. На дерево взлетел.

– Э-э-э! И рябчик испугался, – говорят зайцы. К озеру припрыгали. На берегу лягушка сидела.

На солнышке грелась. Зайцев увидала, в воду нырнула. Заяц кричит:

– Стойте! Не мы одни боимся. Нас тоже бояться! Жить, стало быть, можно. Не будем топиться.

Как журавли стали небесными оленями.

Было это давно, очень давно. И когда это было, не упомнишь. Собрались у Большого озера все болотные птицы. Собрались и заспорили. Каждая хвалит себя:

– Я лучше всех птиц на земле, – кричит болотный кулик, – быстрее меня ни одна птица не летает!

– Глупый! – отвечает ему утка-нырок. – Скажи, кто лучше меня ныряет?

Из-за большой кочки вышел журавль:

– Жалкие вы птицы, взгляните на мои длинные ноги, и вы скажете, что журавль – самая лучшая птица!

Услышал это Лесной хозяин и сделал так, что утка стала обжорой, заплыла жиром и отяжелела, болотный кулик сжался – стал маленькой, незаметной птицей, а у журавля ноги высохли и не стали гнуться. Потому журавль-самка и высиживает птенцов на высокой кочке, а в другом месте сидеть не может: прямые и длинные ноги некуда девать.

Все болотные птицы присмирели. Лишь журавль рассердился на Лесного хозяина и пошел к нему за правдой. В это время Лесного хозяина со всех сторон окружили пташки-пичужки. Они просили Лесного хозяина:

– Помоги! Зимой холодно, а на юг лететь нам тяжело: малы у нас крылышки, устаем мы, падаем, умираем.

И как только показался длинноногий журавль, Лесной хозяин рассмеялся:

– Вот вам, пташки, хороший небесный олень, он будет возить вас на юг…

С той поры, как только поднимуться в небо журавли, чтоб лететь в теплые страны, их окружает тьма-тьмущая пташек. Они торопятся занять получше места на длинных ногах журавлей. Так каждую осень журавли отвозят от нас на юг пташек, а весной привозят их к нам обратно.

Агды-гром.

Жил на земле Крылатый, летал, как птица, и пожирал людей. Никто не мог победить Крылатого.

Однажды среди людей родился мальчик, которому дали имя Агды. Подрос Агды и сказал людям, что он не боится Крылатого, что сразится с ним и убьет его. Но никто не верил этому. Напротив, все отговаривали Агды: Крылатого никак не победить, он летает, как птица, а поэтому его не надо и трогать.

Агды никого не послушался. Пошел странствовать. Перебывал у восьми племен, переговорил с восьмью могущественными женщинами. Женщины обещали собраться и сделать для него большие железные крылья. Но это могло быть лишь через три года. С нетерпением ждал Агды этого срока.

Настало установленное время, и женщины сделали ему железные крылья. Агды надел их и через семь лёт научился летать. Ровно двадцатилетним полетел агды искать Крылатого.

Вот летит Агды над лесом, увидел старуху и спрашивает ее:

– Бабушка, не знаешь ли, где живет Крылатый?

– А тебе зачем его?

– Я хочу сразиться с ним и убить его.

– Нет, я тебе не скажу, где он. Какой ты еще воин?..

Агды рассердился, загремел крыльями и полетел дальше. Увидел куропатку, остановился и спросил ее. Та говорит:

– Знаю, но мне некогда с тобой разговаривать: я отыскиваю себе корм.

Рассердился Агды, летит дальше. Встретился со стариком.

– Дедушка, не знаешь ли, где живет Крылатый?

– Знаю, – ответил старик. – А зачем тебе его? Агды рассказал, зачем он отыскивает Крылатого.

Тогда старик и говорит:

– Покажи мне, молодец, свою силу, тогда я покажу тебе дорогу к Крылатому, а то я боюсь его: он очень сильный и летает, как птица.

– На чем же, дедушка, показать мне свою силу?

– Вот если, сломишь семь больших, в ряд растущих деревьев, тогда я увижу твою силу!

Агды поднялся над лесом, замахал, загремел крыльями, пустил огненные молнии и расщепал в лучину семь больших деревьев.

– Теперь я знаю твою силу, – сказал старичок, – ты богатырь. Слушай. Далеко отсюда есть большое болото, через которое ни человек, ни олень никогда не переходили. За этим болотом – лес, а в том лесу живет Крылатый; ты лети и будь осторожен.

Агды покинул доброго старичка. Перелетел тайгу, нашел болото, перелетел его. Увидел юрту Крылатого… Налетел, загремел крыльями… Пустил огненные стрелы…

Запылала юрта Крылатого. – Сам Крылатый корчился в огненном пламени. Но вот он обернулся птичкой… и полетел к небу. Агды погнался за ним…

С тех пор Агды летает по небу, гремит своими крыльями, пускает огненные стрелы, чтобы убить Крылатого. Летает на крыльях, которые ему сделали женщины.

Железный сын.

Жили старик и старуха. Детей у них не было. Была когда-то дочка, да ее трехголовый великан утащил. Они к старости очень захотели детей. Вот и говорит старуха:

– Сделаем сына из железа. Скуем его.

Старик согласился. Стал ковать. А старуха была вроде шамана. Ковал старик девять лет. Все выковал. Пальцы, ноги – все. Старик спрашивает:

– Что мы должны сделать, чтобы он живым стал?

Старуха говорит:

– Ты поймай дятла. Мы его сердце и внутренности железному сыну вложим.

Старик поймал дятла. Сделал, как сказала старуха.

Старуха говорит железному сыну:

– Через три дня, если будешь живым, шевельни мизинцем.

И правда, через три дня железный сын начал шевелиться. Стал как настоящий человек. Мясом оброс, волосами.

Через некоторое время он сделался настоящим богатырем. Старик отдал ему лук, с которым сам охотился в молодости. Сын потянул тетиву – лук сломался. Старик дал другой лук, с которым взрослым охотился. Попробовал сын. Подошел ему лук.

Старик отправил железного сына к великану, который их дочку утащил. Дал коня. Конь поможет дорогу найти, Старик сказал сыну:

– В пути встретится тебе ограда. Перед ней люди с оружием. Ты их должен убить. После этого подъедешь к ограде. Через эту ограду ни один человек не мог пробраться. Если сломаешь городьбу – пройдешь туда.

Поехал железный. Убил стражу. Поломал городьбу. Вошел в дом. А там сидит его сестра. Она говорит:

– Зачем ты пришел сюда? Великан убьет тебя. Он уже несколько богатырей убил. Живым не оставил никого, – и сестра заплакала: жалела брата.

А железный толкнул дверь – сразу поломал. Великан спит, не слышит. Верхняя часть туловища у него человечья, нижняя – как у змеи. Посредине тонко. Ударил железный по тонкому месту – сразу перерубил. Но рана тут же зажила. А великан сразу проснулся. Стали они драться. Все изломали. Наконец железный сын разрубил надвое великана. Увез сестру.

Приехал домой. Устал, пошел отдыхать. В лесу уснул. Прилетел дятел. Застучал клювом по его груди. Говорит:

– Пришел великан. Твоего отца бьет. Железный проснулся, а дятел повторяет:

– Пришел великан, бьет отца твоего.

Поднялся железный сын. Пошел к отцу. Дятел туда же полетел. Видит сын: великан вот-вот отца убьет.

Рассердился он, разрубил великана на десять частей. Убрал их в амбар. Снова пошел спать. Прилетел снова дятел. Говорит:

– Вставай! Опять твоего отца бьют. Куски великана поломали амбар, напали на отца.

Проснулся железный сын. Пошел к отцу. Дятел полетел за ним. Дятел вытащил из одного куска сердце великана, железный сын убил остальные девять частей. Сжег все в костре.

Так расправился со злым великаном железный сын.

Богатырь Мани и Хоглен.

Богатырь сохатый Хоглен похитил на земле день и побежал с ним по небу. На земле стала ночь. Мани[38] надел лыжи, взял добрый лук и две большие стрелы и пошел догонять Хог-лена.

Долго гнался за Хогленом Мани. Он сильно бросал лыжи, вперед и оставлял за собой широкий след. Мани приблизился к Хоглену, пустил в него первую стрелу, да потемну промахнулся.

Бежит по небу Хоглен с похищенным огнем, гонится за ним Мани. Долго бежали. Мани поравнялся с Хогленом, забежал сбоку, натянул до уха тетиву и остановил сохатого меткой стрелой.

Отнял Мани у Хоглена день и понес его на землю. Он шел с ним к земле столько же времени, сколько гнался по небу за Хогленом.

С тех пор Хоглен каждый вечер похищает с земли день и убегает с ним на небо. Но каждый раз Мани встает на лыжи, ровно в полночь догоняет его, пересекает путь Хоглену стрелами, отнимает у сохатого день и приносит его на землю.

Эвенские народные сказки.

Баночка.

На одной земле был город. В том городе жил царь. Вот однажды царь расхаживает около тюрьмы и беседует со своими приближенными, предлагает найти его потерянную волшебную баночку. Слова царя услыхал сидевший в тюрьме человек и говорит:

– Я знаю, где находится баночка. Царь приказал, чтобы человека выпустили. Выпустили того человека, накормили. И он пошел. Так вот шел он, шел и увидел впереди дом. Подошел к этому дому, осмотрел его снаружи. А около дома все вокруг истоптано. Посмотрел этот человек и решил войти в дом. Вошел в дом. Видит две кровати. Между теми кроватями стол стоит, а на том столе лежит баночка. Только увидел баночку, слышит-на улице люди разговаривают. Человек спрятался под кровать. Люди вошли в дом, и один из них, хозяин, говорит:

– Баночка, что-то в нашем доме человечьим духом пахнет?

Тогда баночка отвечает:

– Никакого человека не было. Может быть, это от вас самих человечьим духом пахнет.

Тогда хозяин говорит:

– Баночка, давай есть!

Только он это произнес, на столе появилась разнообразная еда.

Стали есть. Когда наелись, хозяин говорит:

– А теперь отправимся-ка мы на ту сторону реки поохотиться. Ушли.

Услышав, что они ушли, человек встал. Говорит баночке:

– Баночка, как есть хочется! Дай-ка мне поесть! И только он это произнес, на столе появилась разнообразная еда. Человек стал есть. Наевшись, говорит:

– Баночка, а я ведь за тобой пришел, царь меня послал. Тогда баночка говорит:

– Как же я уйду? Меня хозяева будут искать! Человек говорит:

– Хоть и будут искать, да не найдут! Баночка согласилась:

– Ладно, пойдем! И они ушли. Когда шли, услышали позади себя погоню. Человек говорит:

– Сейчас нас настигнут! Тогда баночка сказала:

– Спрячемся под тальником!

Человек вырвал тальниковый куст с корнем, спрятался в яму от корневища и накрылся кустом. Слышит – люди идут и говорят:

– С этого места, мы их след потеряли. Сейчас темнота. Завтра, когда светло станет, будем искать!

Погоня вернулась. Человек встал и побежал. И опять слышит позади себя погоню. Тогда он спрятался под обрывистым берегом реки. Опять слышно, как те люди ищут и говорят:

– Чего уж тут искать, наверное, не найдем, давайте возвращаться обратно!

Тогда человек встал. Баночка говорит:

– Теперь мы не будем спешить. Они за нами не погонятся!

Затем пошли. Когда шли, увидели перед собой человека. Подошли к нему, наш человек спрашивает:

– Что ты делаешь? Тот отвечает:

– Я землю меряю, сколько в ней маховых саженей! Тогда наш человек пошел к лесу. Войдя в лес, увидел, что лежит коровья лопатка. Он на ту лопатку напакостил и вернулся. Тот человек говорит нашему:

– Зачем же ты испакостил мою еду?! Наш человек вытащил баночку и говорит:

– А мы вот это будем есть! Тот человек говорит:

– Что мы будем есть? Что в этой баночке находится? Тут наш человек сказал:

– Баночка, дай нам поесть!

Только он это сказал, появилась разная еда. Когда они наелись, тот человек стал просить у него баночку:

– Отдай мне баночку, а я тебе топор дам. Если этот топор кинуть, он сам будет деревья рубить.

Затем тот человек забросил топор на ту сторону реки. Топор его все деревья срубил. Тогда наш человек говорит:

– Ладно, отдам! С этими словами он отдал баночку тому человеку, взял топор и пошел. И вот, когда шел, задумался: Зачем же это я баночку отдал?

Тогда он кинул назад свой топор. А топор его тому человеку голову наотмашь срубил. Взял наш человек баночку, топор и пошел дальше. Шел-шел, увидел человека и спросил:

– Что ты делаешь? Тот человек сказал:

– Я измеряю глубину земли.

Наш человек вынул баночку и сказал.

– Дай нам поесть!

Вдруг разная еда появилась. Они стали есть. Тот человек стал просить баночку, говоря:

– Я тебе плетку дам. Ты этой плеткой можешь оживить человека.

Наш человек согласился, взял плетку и пошел. И вот, когда шел, задумался: Зачем же это я баночку отдал?

Бросил он назад топор. А топор его тому человеку голову наотмашь срубил. Взял он баночку и пошел. И вот так шел-шел и опять увидел человека. Тот человек лежал и смотрел на небо. Наш человек спрашивает:

– Что ты делаешь? Тот человек отвечает:

– Я звезды считаю.

Наш человек вынул баночку и сказал:

– Дай нам поесть!

Вдруг разная еда появилась. Стали есть. Тот человек стал просить у нашего человека баночку:

– Ты дай мне баночку, а я тебе дам сверло. Как только ты просверлишь землю, появится город.

Тогда наш человек согласился, отдал баночку. Взял сверло и пошел. И опять задумался: Зачем же это я баночку отдал?

С этими мыслями бросил назад свой топор. А топор его тому человеку голову наотмашь срубил. Взял наш человек баночку и пошел. Переправился через реку, выбрал полянку.

Посверлил там сверлом. И только лишь пустил сверло в ход, как появился город. А посреди того города показался красивый дом, весь из золота.

Наш человек вошел в тот дом. Положил баночку на стол и взглянул на себя в зеркало. Оказалось, что стал он очень красивым юношей. А около стола сидит красивая, как баночка, девушка.

Царь, который жил в городе, утром встал и видит-за рекой новый город. Удивился, кто это без его ведома город построил. Затем велел своим приближенным пойти за реку посмотреть, кто же это город построил.

Наш юноша видит, что с другого берега реки люди идут. Бросил он свой топор. А топор людям всем головы срубил. Царь же, когда его люди были убиты, сам отправился на ту сторону реки. Пришел за реку, вошел в дом юноши. Опрашивает:

– Дитятко, зачем же ты без спросу город построил? А юноша говорит:

– Я баночку нашел, вот баночка, – и показал на девушку.

Царь очень обрадовался, говорит:

– Как же ты хорошо поступил, ведь баночка – моя дочь! И ты стань моим сыном, бери баночку в жены!

Тогда юноша бросил на ту сторону реки свою плетку. А плетка давай всех хлестать, и все люди, которых топор порубил, ожили. И царь ушел обратно домой за реку. А юноша, женился на баночке-девушке и стал жить в этом городе.

Дочь старика Кагэны.

Жила одна женщина-охотник. У нее был отец по имени Кагэна. Старичок ходил, опираясь на две палки. У него был один глаз, на другой он ослеп. Пять оленей у них было.

Девушка охотилась с отцовским оленем-маныциком Хасанджаем. У этой женщины стрелы были из мамонтовой кости. В день она убивала десять и двадцать диких оленей. Когда видела диких оленей, стреляла из лука в целое стадо.

Однажды она встретила на охоте мужчину. Огромный мужчина – величиною с большой ствол дерева. Стрелы у него крепкие, деревянные, олень-маныцик его-с большого лося. Ездовой олень у него-с большой яр.

Мужчина не поздоровался. Сидя на ездовом олене, он спросил женщину:

– Ты куда едешь?

– Я охочусь, – промолвила женщина.

Та женщина всегда говорила песнями, мужчина же разговаривал обыкновенными словами. Мужчина, показывая язык, засмеялся:

– Ты ведь женщина, какой ты охотник? Девушка застыдилась, смутилась, дальше поехала. Отъехав на расстояние выстрела, она оглянулась и запела:

– Богатырь, почему ты меня задеваешь? Ну-ка, стреляй в отцовского оленя– Хасанджая-маныцика. Ты меня оскорбляешь!

Говоря это, она отвела в сторону маныцика, взяла его за конец ремня и поставила боком. Мужчина слез со своего оленя и стал стрелять из лука в маныцика женщины. Тридцать пять раз выстрелил. Не попал ни разу. Но вот стрелы у него кончились. Снова сказала женщина:

– Ну-ка, богатырь, смотри, я буду стрелять в твоего маныцика.

– Ну-ка, – сказал мужчина и поставил своего маныцика боком, держа его за ремень.

Женщина выстрелила один раз и прострелила маныцика насквозь. Маныцик того мужчины свалился…

Тогда мужчина сказал:

– Давай остановимся на одном стойбище и будем охотиться вместе.

– Ладно, – сказала женщина.

Потом остановились на одном месте. На другой день пошли охотиться в разные стороны. Женщина убила десять диких оленей, мужчина одного. Вечером вернулись оба. Мужчина пошел к женщине узнать, как охотилась. Просунув голову в отверстие для входа, он спросил:

– Ты сколько убила?

– Богатырь, я – женщина, какой я охотник? Один только десяток убила.

Потом спросила:

– Ну, богатырь, отвечай-ка, сколько ты убил?

– Я убил одного.

Женщина не поверила.

– Скольких убил, говоришь, – один десяток, говоришь?

– Нет, нет, нет. Одного, одного убил, сказал он и поднял указательный палец.

Женщина сказала:

– Богатырь, какой же ты охотник, если убил только одного оленя?

– Завтра снова будем охотиться, – сказал мужчина.

– Ладно.

На другой день они опять охотились. Женщина убила двадцать диких оленей, мужчина убил двух. Вечером они вернулись. Мужчина снова пошел узнать. Просунув голову в отверстие для входа, он спросил:

– Ты сколько убила?

– Я два десятка убила. Скажи-ка ты теперь, сколько ты убил?

– Я убил двух.

Женщина сказала:

– Богатырь, какой же ты слабый! Потом мужчина сказал:

– Завтра снова будем вместе охотиться.

На другой день они опять охотились. Увидели тридцать пять диких оленей. Послав маныциков, они начали стрелять из лука. Женщина во всех оленей стреляла, всех убила. Мужчина ни одного не убил.

Мужчине стыдно стало, что женщина лучше его охотилась, и он сказал:

– Завтра мы сами померяемся силой.

– Ладно, что же делать!

Женщина на другое утро встала рано и на таком расстоянии, на котором не видно рогов самца дикого оленя, – запела:

– Ну-ка, богатырь, ты сначала стреляй!

Мужчина начал стрелять в женщину. Ни разу не попал. Не мог убить женщину. Женщина на лету хватала руками концы летевших в нее стрел. Мужчина стрелял из лука тридцать пять раз. Наконец стрелы его кончились. Тогда женщина сказала:

– Ну-ка, богатырь, посмотри-ка на меня! Мужчина смутился и отвернулся. Затем он начал прыгать из стороны в сторону, чтобы женщина не попала в него. Женщина выстрелила один раз, попала в бедро богатыря. Богатырь упал, а гордая женщина уехала.

Жадный глухарь.

Поздней осенью прилетели птицы на опушку леса. Пора им в теплые края. Семь суток собирались, друг с другом перекликались:

– Все ли тут? Тут ли все? Все иль нет?

Все птицы были налицо, только не было глухаря. Стукнул орел-беркут горбатым носом по сухой ветке, стукнул еще раз и приказал молодой тетерке позвать глухаря.

Зашумела тетерка крыльями, полетела в чащу леса. Видит она: глухарь на кедре сидит, орехи из шишек лущит.

– Уважаемый глухарь! Мы все хотим в теплые края.

Тебя одного вот уже семь суток ждем.

– Ну-ну, не болтай зря! В теплые страны лететь не к спеху. Смотри, сколько здесь еще орехов осталось! Неужели все это придется бросить?!

Тетерка вернулась на опушку леса.

– Глухарь, – говорит она, – кедровые орехи ест и улетать не собирается.

Послал тогда беркут быстрого ястреба. Закружил ястреб над большим кедром. А глухарь все сидит клювом скрипит, орехи из шишек выбирает.

– Эй, глухарь! – говорит ястреб. – Тебя птицы уже четырнадцать суток ждут! Давно пора в теплые края лететь!

– Нечего торопиться, – отвечает глухарь. – Успеем еще! Надо перед дорогой поесть как следует.

Ястреб вернулся к птицам и рассказал им, что глухарь не торопится лететь в теплые земли.

Рассердился орел-беркут и полетел впереди всех птиц в теплые края. А глухарь еще целых семь дней сидел на кедре и орехи выбирал. На восьмой кончил есть, клюв и перья стал чистить.

– Нет, видно не хватает у меня сил все орехи съесть. Придется белкам оставить.

– И полетел на опушку леса. Что такое? На опушке у кедров хвоя осыпалась, ветки голыми прутьями машут. Это птицы, две недели глухаря ожидая, всю хвою склевали. Стволы деревьев белые стоят, как будто снегом заметенные. Это птицы, глухаря поджидая, перья свои о стволы чистили. Горько заплакал глухарь:

– Из всех птиц только я в лесу остался! Как же я буду один зимовать?

От слез покраснели у глухаря брови.

С тех пор все дети его, внуки и племянники, слушая эту историю, горько плачут. Вот поэтому у всех глухарей брови как ягода-рябина красные.

Кедровка.

Жил когда-то очень ловкий, сильный человек и хороший охотник. Звали его Умэснэ.

Была у него жена, по имени Анчак. Очень красивая, белая как снег. Целыми днями она работала. То вышивала, то шкуры выделывала, то за ягодами и орехами ходила.

Однажды услышала она шум вверху. Посмотрела на дымовое отверстие и видит: сидит на одной из жердей кедровка и поет:

Женщина Анчак,Эрьико, мирьико, гэрьерико. Какая ты красиваяЭрьико, мирьико, гэрьерико. Пойдем со мной,Эрьико, мирьико, гэрьерико. Богато жить будешь,Эрьико, мирьико, гэрьерико. Десять слуг будет у тебя,Эрьико, мирьико, гэрьерико, – Прочь улетай, не пойду! – сказала Анчак. Кедровка опять запела:

Женщина Анчак,Эрьико, мирьико, гэрьерико. Выйди из юрты и посмотри сюда,Эрьико, мирьико, гэрьерико.

Анчак вышла из юрты и посмотрела. Видит-кедровка слетела с жерди, упала на землю и превратилась в огромную птицу. Схватила она Анчак и полетела.

Пришел с охоты муж. А жены-то дома и нет. Вскочил он на верхового оленя, ударил его плетью, взвился олень в небо.

Погнался Умэснэ за птицей-великаном, догнал ее и разрубил мечом. А жену домой привез.

На следующий день Умэснэ опять на охоту ушел, а жена дома осталась. Только села она шить, как слышит, снова кедровка поет:

Женщина Анчак,Эрьико, мирьико, гэрьерико. Давай скорее улетим,Эрьико, мирьико, гэрьерико.

Нет, не пойду с тобой, – сказала Анчак.

А кедровка опять поет:

Женщина Анчак,Эрьико, мирьико, гэрьерико. Если вернется сейчас твой муж,Эрьико, мирьико, гэрьерико, Мы померяемся силами,Эрьико, мирьико, гэрьерико.

Анчак отвечает:

– Мой муж очень сильный и ловкий. Кедровка опять поет:

Женщина Анчак,Эрьико, мирьико, гэрьерико. Посмотри-ка сюда,Эрьико, мирьико, гэрьерико.

Анчак и опомниться не успела, как сидит она на спине у птицы, и несет птица ее куда-то.

Вернулся муж, видит-опять жены нет дома. Сел он опять на верхового оленя и погнался за кедровкой. Долго ехал, все же догнал птицу. Зарубил он мечом и жену и кедровку, а сам вернулся домой.

День живет, второй… По жене своей загрустил. Скучно ему стало. Ночью не спит, тоскует.

Решил Умэснэ ехать искать свою жену, чтобы хоть кости ее хорошенько похоронить.

Пришел он на то место; где убил птицу и жену, смотрит– ничего нет. Пусто кругом.

Задумался Умэснэ и побрел куда глаза глядят. Много – дней и ночей шел, наконец набрел на маленький домик. Вошел он в него, а в доме старуха сидит.

– Ты откуда идешь? – спрашивает она у Умэснэ. – Я ищу свою жену, которую унесла кедровка, – отвечает Умэснэ.

– Я видела кедровку, – говорит старуха, – она только что здесь проезжала с какой-то женщиной. Женщина плакала и говорила: Как же мой муж будет один жить?

Умэснэ остался переночевать у старухи. А на следующий день она ему сказала:

– Я тебе помогу, укажу дорогу к дому, где живет кедровка. Ты иди на север. Там найдешь поляну. Пойдешь дальше, увидишь реку. По обеим сторонам ее растет лес. Перейдешь реку и недалеко, в лесу, увидишь лиственницу. Эта лиственница очень большая. Это и есть гнездо кедровки. Ты эту лиственницу должен разрубить ночью мечом, но так, чтобы не было ни одного звука. То, что найдешь в гнезде, возьми с собой.

Ушел Умэснэ. Шел он много дней, пока добрался до реки. Перешел он ее, нашел очень большую лиственницу и стал ждать ночи.

Когда прошла полночь, он без шума разрубил мечом лиственницу. Видит-из гнезда много кедровок вылетело.

Заглянул он в гнездо, а там необыкновенной красоты кедровка лежит. Перья у нее серебряные. Взял ее Умэснэ и положил за пазуху.

Снова отправился Умэснэ к дому старухи. Вошел он в дом, а в доме уже не старуха, а девушка сидит. Девушка ему уже оленей приготовила.

– Дай мне, – говорит она, – кедровку, которую ты нашел, а сам поезжай домой. Все будет хорошо!

Приезжает Умэснэ домой, открывает дверь и видит-на постели женщина сидит. Подошел он ближе и узнал свою жену. Обрадовался Умэснэ. И стали они жить без нужды и забот.

Куропаточка-крикунья.

Куропаточка-крикунья сидела на ветке дерева в лесу. Вдруг ей на голову что-то упало.

– О люди! Небо наше валится! – закричала Куропаточка-крикунья. – Пойду доложу хозяину-орлу, что небо падает.

Шла-шла она и встретила Глухаря длинношеего. Глухарь-длинная шея говорит:

– Куропаточка-крикунья, куда ты идешь?

– О, я иду доложить хозяину, что небо валится? – говорит Куропаточка-крикунья.

– Можно мне идти с тобой? – спрашивает Глухарь-длинная шея.

– Ладно, иди! – отвечает Куропаточка-крикунья. И вот Куропаточка-крикунья и Глухарь-длинная шея отправились вдвоем доложить хозяину-орлу, что небо валится. Шли-шли они, и повстречалась им Утка-толстуха.

– Куропаточка-крикунья, Глухарь-длинная шея, куда вы идете? – спрашивает Утка-толетуха.

– О, мы идем доложить хозяину, что небо валится! – .сказали Куропаточка-крикунья, и Глухарь-длинная шея.

– Можно мне идти с вами? – спрашивает Утка-толстуха.

– Конечно, можно! – отвечают Куропаточка-крикунья и Глухарь-длинная шея.

И вот Куропаточка-крикунья, Глухарь-длинная шея и Утка-толстуха отправились все вместе доложить хозяину, что небо валится. Шли-шли они, и повстречался им Рябчик-серяк.

– Куропаточка-крикунья, Глухарь-длинная шея, Утка-толстуха, куда вы идете? – спросил Рябчик-серяк. – О, мы идем доложить хозяину, что небо валится! – сказали Куропаточка-крикунья, Глухарь-длинная шея и Утка-толстуха.

– Можно мне идти с вами? – спросил Рябчик-серяк.

– Конечно, можно! – ответили Куропаточка-крикунья, Глухарь-длинная шея и Утка-толстуха.

И пошли они вчетвером доложить хозяину, что небо валится. Шли-шли они, и повстречалась им Лисичка-обманщица.

– Куда вы идете? – спросила Лисичка-обманщица.

– Мы идем доложить хозяину, что небо валится.

– Да ведь вы не той дорогой идете! Я знаю настоящую дорогу; если хотите, я вам ее покажу!

– Хорошо, покажи, какая же дорога ведет к хозяину, – сказали Куропаточка-крикунья, Глухарь-длинная шея. Утка-толстуха и Рябчик-серяк.

И все они отправились следом за Лисичкой-обманщицей. Шли-шли они и пришли к темной дыре. Это была нора лисички. Лисичка-обманщица сказала:

– Вот мы и пришли к дому хозяина. Я войду в дом первая, а вы не отставайте и входите следом за мной.

Лисичка вошла в свою нору, притаилась и стала ждать. Следом за ней пошел Глухарь-длинная шея. Лисичка-обманщица схватила его, перегрызла ему горло и перекинула через свою голову.

Затем после глухаря вошла Утка-толстуха. Лиса схватила ее и задушила. Вслед за уткой вошел в нору Рябчик-серяк. Когда лиса набросилась на него, он громко-громко закричал.

Куропаточка-крикунья услышала крик Рябчика-серяка и что есть силы побежала к себе домой.

Так и не доложила она орлу о том, что небо валится.

Медведь, росомаха и волк.

Жили когда-то вместе росомаха, медведь и волк. Жили они дружно, никогда не ссорились. Но однажды поссорились на всю жизнь. Произошло это так.

У росомахи была сестра, девушка. Она быстро подросла и стала взрослой красивой женщиной. Решил тогда волк взять эту девушку себе в жены. Пришел он к росомахе и сказал:

– Росомаха, отдай мне свою сестру в жены.

– Что ты, волк, разве ты ей пара? – говорит росомаха. – Ты, ведь серый, родился из снега, а мы, росомахи, черные, родились из земли. Нет, я не согласна отдать тебе сестру в жены.

Долго спорили они, но так ни до чего и не договорились. Тогда волк и говорит росомахе:

– Ну, если ты не согласна отдать мне сестру, пойдем к нашему старшему брату медведю, он нас рассудит, скажет, кто из нас прав.

Пришли они к медведю, волк и говорит:

– Старший брат, мы пришли к тебе, чтобы ты рассудил нас. Скажи, кто из нас прав? Я прошу у росомахи ее сестру в жены, а она не соглашается отдать. Вот мы и поссорились.

Тогда медведь сказал:

– Очень плохо, что вы не хотите породниться. За это вы будете наказаны. С этих пор ты, волк, все время будешь жить один и будешь иметь в год не более трех детенышей. Ты же, росомаха, за то, что пожалела отдать свою сестру в жены волку, будешь иметь в год не более одного детеныша.

Дети твои всегда будут попадать в деревянные ловушки, да и ты сама погибнешь от нее.

Волк очень опечалился и побрел домой. А росомаха рассердилась и стала ругать медведя:

– Ты, медведь, меня заклял, – сказала она, – так и я тебя заклинаю! Будешь ты теперь всю зиму спать в яме, которую выроешь для себя в земле. Зимой же придут к тебе люди и убьют тебя.

И действительно, все случилось так, как предсказали медведь и росомаха. Волк стал иметь каждый год не более трех волчат. Росомаха приносит в год только одного детеныша, и они всегда попадают в ловушку и погибают. Медведь же спит всю зиму, никуда не вылезая из своей берлоги.

Про старика.

Жил маленький мальчик. Не было у него ни отца, ни матери. Только две сестры жили вместе с ним. Вот однажды качается мальчик на качелях и поет:

– Кто меня придет покачать? Если бы был отец, то он меня покачал бы, если бы была мать, то она меня покачала бы.

Видит, идет старик. Услыхал он песню и говорит мальчику:

– Давай я тебя покачаю.

Покачал он мальчика, а тот ему потом и говорит:

– Ну, теперь ты иди в нашу юрту, сестры мои сегодня очень вкусное мясо варят.

Пошел старик есть мясо. Наелся досыта и заснул. Девушки решили подшутить над ним. Приклеили они к ресницам старика оленью шерсть, покрашенную в красный цвет.

Старик выспался и, ничего не подозревая, побрел домой.

– Вечером, когда они со старухой пили чай, старик взглянул на дымовое отверстие и говорит:

– Жена, смотри, ведь наша юрта загорелась! Старуха от страха выбежала на улицу и стала кидать на юрту снег. А потом поняла, что никакого огня не было. Вернулась она в юрту и сказала старику:

– Что ты меня, старый, обманываешь? Ничего не горит!

– Нет, горит, посмотри хорошенько вверх!

– Что с тобой, старик? Посмотри на меня! Старик взглянул на старуху, и она увидела приклеенную к его ресницам красную шерсть. – Зачем ты приклеил шерсть к ресницам? – спросила она у мужа.

– Я ничего не знаю, ничего я не приклеивал, – отвечает старик.

– Кто же приклеил тебе эту шерсть? – продолжала расспрашивать старуха. – Где ты сегодня был?

– Сегодня днем я гулял, а потом ел вкусное мясо и отдыхал у одних женщин. Вот я сейчас пойду и отругаю их. Это, наверное, они сделали.

Побрел старик к девушкам. Подошел к их юрте, а около нее опять мальчишка на качелях качается и опять поет.

– Давай я тебя покачаю, – говорит старик.

– Нет, ты лучше иди к моим сестрам, поешь у них вкусного мяса.

Вошел старик в юрту. Девушки подали старику вкусную еду. Поел старик и опять уснул. Тогда девушки разрисовали лицо спящему старику углем и красной краской.

– Выспался старик и, ничего не подозревая, пошел к себе домой.

По пути он решил напиться в речке. Подошел к речке, нагнулся и увидел какое-то странное лицо. Старику показалось, что в воде женщина.

– Женщина, ты почему в воде живешь? – спросил старик. Никакого ответа не последовало. Какая гордая женщина, – подумал старик. – Не хочет со мной даже разговаривать.

Тогда старик еще раз обратился к женщине:

– Гордая женщина, выйди ко мне!

Опять молчание. Видимо, она не хочет идти ко мне потому, что у меня есть старуха, – подумал старик и сказал:

– Женщина, я убью свою жену и приду к тебе. Все наше имущество принесу с собой.

Пришел старик домой. Убил свою жену. Собрал вещи и, притащил их к реке. Опять нагнулся к реке и снова увидел женщину.

– Гордая женщина, я убил свою старуху и вещи принес тебе, – говорит– старик. – Что ты будешь делать с моими вещами? Нужны ли они тебе?

Старику показалось, что женщина кивает головой.

Тогда он сказал:

– Сейчас я буду бросать вещи в воду, а ты их хватай.

Бросил старик в воду одеяло. Оно не утонуло, а поплыло по реке. А старик подумал: Какая богатая женщина! Зачем ей мое одеяло?

Бросил тогда он скребок для выделки шкур. Скребок сразу же пошел ко дну. А старик подумал: Ну, как же, богатая женщина – да скребка не возьмет! Чем же тогда она будет шкуры выделывать?

Побросал старик в воду все вещи, а потом сказал:

– Милая женщина, сейчас я сам к тебе приду! Упал старик в воду вниз головой и утонул.

Птичка с мышкой.

Живут птичка с мышкой. Стали они заготовлять себе еду на зиму. Мышка и говорит птичке:

– Птичка, давай вместе питаться. Сначала твои запасы будем есть, а потом, когда твои запасы съедим, мои будем есть.

Птичка согласилась. Птичкины запасы были на поверхности земли, а мышкины были спрятаны в земле.

Прошло некоторое время. Птичкины запасы быстро съели. Когда птичкины запасы съели, птичка сказала мышке:

– Ну, а теперь, мышка, будем питаться твоими запасами. Услышав это, мышка убежала в свою нору и зовет оттуда:

– Ну, подруга, входи, входи в мой дом, не стесняйся! Птичка пытается войти, но никак не может, крылья застревают в норе.

Тогда мышка сказала птичке:

– Ну, раз не можешь войти, живи одна как знаешь. Рассердилась птичка, стала ругать мышку:

– Ах ты, обманщица! Какой же ты товарищ? Если бы я знала, что ты так поступишь, я не кормила бы тебя, Как я теперь буду жить? Вот пожалуюсь на тебя своему хозяину орлу. – Не пугай! – говорит мышка. – У меня тоже хозяин есть-змея, я тоже могу пожаловаться.

Стала птичка жить одна. Целый день прыгает, пищу ищет. Но что можно найти? Все покрыто снегом.

И вот однажды, когда птичка летала по кустам и искала себе пищу, прилетел орел.

– Ты почему все время прыгаешь? – спрашивает он у птички.

– У меня пищи нет, – отвечает птичка.

– Почему же не запасла?

– Запасла, да меня мышка обманула. Затем орлу все рассказала.

– Ты не печалься, – говорит орел, – мы собрание устроим. Заставим мышку дать тебе пищи. Я сообщу обо всем мышкиной хозяйке-змее. Позови на собрание всех наших родственников-различных птиц. И мышке скажи, чтобы и она позвала на собрание своих друзей-всех зверюшек, живущих в земле.

Когда орел улетел, птичка пришла к мышкиной норке и рассказала ей о собрании.

Мышка сказала:

– Для чего же собираться? Все равно я не дам тебе свои запасы.

– Так сказал мой хозяин орел. Иди, зови своих друзей!

Отправилась мышка звать своих друзей. Птичка тоже полетела сообщать своим родственникам о собрании.

Через некоторое время все собрались. Прилетели различные птицы: утки, гуси, куропатки, глухари, лебеди, рябчики, вороны, галки и другие птицы. И хозяин их орел прилетел.

Мышкины родственники – мыши и различные черви – также приползли вместе со своей хозяйкой-змеей. Орел стал говорить:

– Птицы и все живущие в земле, слушайте меня! Осенью птичка с мышкой вместе продукты заготовляли. Об этом все хорошо знают. Они дружно жили, пока питались птичкиными запасами. А вот сейчас птичка без пищи погибает. Мышка не хочет ее кормить. Тогда змея спросила своих подчиненных:

– Кто из вас так поступил? Мыши запищали:

– Среди нас нет обманщиц! Мы не слыхали про мышь-обманщицу!

Змея сказала орлу:

– Сам корми свою птичку, не дадим мы ей пищи! Стали тогда орел и змея драться. Орел ударил змею крылом, да так, что она еле уползла.

Нечего делать, пришлось мышке отдать половину своего запаса птичке.

Старик и три сына.

Жил старик. Было у него три сына – удальцы-храбрецы. Вышел однажды старший сын на улицу и видит около дома след лося. Нагнулся пониже, присмотрелся – след совсем свежий. Видимо, лось около дома был совсем недавно.

Наверное, лось недалеко ушел, – подумал старший сын.

Вернулся он в юрту, взял ружье и стал собирать все, что было необходимо для охоты.

– Куда ты собираешься, сынок? – спрашивает его отец.

– Не спрашивай, отец, я быстро вернусь.

– Не ходи никуда, – просит старик, – я видел дурной сон. Он ничего хорошего не предвещает.

– Что же ты видел во сне, отец? – спрашивает старший сын.

– Видел я во сне, что лежишь ты на полене весь в крови! Не ходи, прошу тебя!

– Все это ерунда! Ничему я не верю, – оказал старший сын и выскочил на улицу.

Около дома он снова отыскал след лося и отправился по нему.

Солнце уже низко спустилось и почти соединилось с краем земли, когда старший сын нагнал лося. Он выстрелил и, видимо, попал прямо в сердце. Лось упал как подкошенный на землю.

Пока старший сын снимал шкуру с лося и резал на куски его мясо, уже совсем стемнело. Стал он готовиться к ночлегу.

Только поставил чум и собрался есть сваренное мясо, как перед ним откуда ни возьмись появилась старуха. Была она страшная: седые волосы свисали прядями на ее почерневшее и сморщенное лицо, из рта торчали четыре гнилых зуба, грязная и старая одежда висела на костлявом теле.

– Ну-у! Как я рада, сынок, что вижу тебя! Вот хорошо-то, такого большого лося убил! Я, видимо, поспела как раз вовремя. Свеженького мяса поедим. Разреши мне переночевать у твоего костра и накорми меня!

– Что ж, еды много, и места хватит у костра, – сказал старший сын.

– Как я рада, сынок, слышать такие слова! И вот поели и стали укладываться спать.

– Любимый сынок, пожалей меня, – просит старуха, – дай мне свою постель. А то, если я лягу на мерзлую землю, окоченею и умру.

Парень бросил ей постель.

– Вместо подушки дай мне хоть свое ружье, – опять просит старуха.

И ружье отдал ей старший сын старика. Кругом тихо. Только слышит парень какой-то звук, будто железо о железо скрипит.

– Старуха, что ты там делаешь? – закричал парень.

– Дорогой сынок, это, видимо, я во сне зубами скрежещу. Наверное, проглотила мясо не разжевав, оно мне теперь и давит на печень. Чего ты испугался, не бойся, усни! Парень поверил и снова заснул. А утром, лишь только стало светать, он проснулся от крика старухи:

– Медведь, Волк! Медведь, Волк! – кричала старуха, разинув рот.

И сразу же из леса, свесив языки на грудь, выбежали медведь с волком.

– А, ты колдунья! Давай скорее мне ружье! – крикнул парень.

Старуха бросила ему ружье, которое она ночью перегрызла пополам.

– Ведьма, что ты сделала?! – успел только вымолвить парень.

Сразу же на него набросились медведь с волком и разорвали на куски.

Прошел день. Старик с сыновьями ждут старшего сына, а он не возвращается. Тогда средний сын вышел из дома и тоже увидел около дома следы лося. Парень дотронулся до следа рукой. Он еще не успел замерзнуть. Видимо, лось только что пробежал.

Не уйдет далеко! – подумал средний сын и бегом бросился к дому. Заскочил он в дом, схватил ружье с патронташем-на охоту собрался.

– Куда ты собрался, сынок? – спросил отец.

– Я, отец, быстро вернусь.

– Послушай меня, не ходи! Брат твой ушел и не вернулся. Да и сон я видел нехороший! Не ходи!

– Какой ты видел сон, отец, расскажи мне!

– Я видел, как из твоих ран лилась горячей струёй кровь.

– Да ну-у?! Все это ерунда, – сказал парень и пошел по следу лося.

Старик остался дома с младшим сыном. Всю ночь он не спал и ждал старших сыновей. Но никто не вернулся домой.

А на следующее утро младший сын увидел такой же след лося около дома. Он был совсем свежий.

Младший сын бегом заскочил в дом. Взял ружье, сумку с патронами и только хотел выйти, отец ему и говорит:

– Куда собрался, сынок?

– Пойду на охоту. Около нашего дома только что прошел лось.

– Это какое-то колдовство, а не лось. Пошли два брата и не вернулись. Как бы было хорошо, если бы ты никуда не ходил, – говорит старик.

– Нет, я все же хочу посмотреть, что за удивительный лось ходит все время около нашего дома. Посмотрим еще, кто кого!

– Боюсь я, сынок, очень боюсь за тебя!

– Ну, если я ничего не убью, – отвечает младший сын, – так хоть узнаю, что стало с моими братьями: живы они или нет.

– Ну, иди! Будь только осторожным.

Пошел младший сын по следу лося, прошел две поляны и только на третьей догнал лося.

Не ошибся острый глаз, не дрогнула сильная рука. Попал младший сын в лося. Свалился тот мертвым.

Пока парень снимал шкуру, резал мясо, стемнело. Он разжег костер, поставил варить мясо. Сидит, ждет. Вдруг откуда ни возьмись появилась перед ним страшная старуха с седыми волосами и с редкими гнилыми зубами, торчащими изо рта.

– Как хорошо, друг мой, что ты убил такого лося! Как я рада тебя видеть здесь, – проговорила старуха.

Парень же ничего не ответил. Он продолжал сидеть, наклонив голову, но зорко следил за каждым движением старухи.

– Что же ты молчишь, сын мой! – продолжала через некоторое время старуха. Почему не пригласишь меня к своему костру? Или тебе мяса жалко?

– Нет, мне мяса не жалко. Мяса много, зачем жалеть?

– Твои братья не жалели мяса. Добрые были ребята!

– Ты их встречала? Где они? – не вытерпев, спросил парень.

– Да, я их встречала. Они здесь, поблизости. Убили много лосей и сидят там.

Если они убили много лосей, почему же не возвращаются домой? – подумал парень, но ничего вслух не сказал.

Поужинали мясом. Собрались спать.

– Сынок, – просит старуха, – дай мне твою постель, сумку с патронами и ружье под голову, а то я замерзну на голой земле.

– Ну, еще чего ты попросишь? Старики учат никому чужому не давать в руки свое ружье и сумку. Поэтому я тебе, старуха, ничего не дам.

Легли спать. Вдруг сквозь сон слышит: кто-то дергает за ружье. Парень приоткрыл глаза и видит-старуха грызет его ружье.

– Что ты делаешь, старая колдунья! – закричал парень и схватил старуху за волосы.

Старуха же разинула рот и закричала:

– Медведь, Волк! Медведь, Волк! И тут же из леса бегут Медведь с Волком. Свесили они языки по самую грудь.

Увидел это парень и привязал старуху к дереву. А Медведя с Волком убил. – Ну, а теперь ты, старая ведьма, скажешь, где мои братья?!

– Я не знаю, где они, – отвечает старуха.

– Ты что же притворяешься? Я тебе покажу, как не знать!

Схватил он березу, вырвал с корнями и принялся бить старуху. Что ж поделаешь, пришлось старухе, сказать, что братьев съели медведь и волк.

Тогда младший брат распорол им животы, но нашел только кости да мясо.

– Нет, ты от меня так не отделаешься! – закричал парень. – Я тебя заставлю их оживить!

– Что ты говоришь? Как же я их превращу в живых?

– Ничего не знаю! Или ты их оживишь, или я тебя замучаю. Выбирай одно из двух!

– Никак не могу оживить, – стонет старуха;– Так ты не можешь? Очень хорошо! Нагрел парень березу на костре и опять стал бить старуху. Слезло с нее мясо, показались жилы. – Перестань! – стонет старуха. – Дай отдышаться!

– Вот тебе отдышка! – Парень начал бить еще пуще.

– Перестань, – снова просит старуха. – Сейчас оживлю твоих братьев.

Тогда парень говорит:

– Я долго ждать не намерен. Оживляй скорее!

– Здесь я не могу этого сделать. Далеко отсюда есть маленькое озеро живой воды. Если принесешь оттуда живой воды и вспрыснешь братьев, то они сразу оживут.

– Очень хорошо! – говорит парень. – Ты меня поведешь к этому озеру! Да поскорее!

– Нет, я не смогу тебя довести. У меня совсем нет сил. – Так ты не хочешь меня вести? Парень снова принялся бить старуху.

– Перестань, дай отдышаться. Все сделаю, как ты говоришь!

Только успела это сказать старуха, видит парень-стоит перед ним что-то вроде пестрой коровы. Сел он на нее. В ушах сразу же зашумело. Опомнился он через некоторое время у озера, вокруг которого была зеленая трава, а немного подальше-сплошная гарь.

– Вот это и есть озеро живой воды, – говорит старуха. Но парень просто так не поверил. Выстрелил он в птичку, летевшую над озером. Птичка камнем упала, в озеро и тут же сгорела.

– Так ты меня еще обманывать собираешься, – закричал парень. – Ты все еще хитришь! Начал он бить старуху.

Умчени.

Жил молодой парень по имени Умчени. У него был младший брат, которого звали Уиньдя. Братья работали у богача Бэегды. У Бэегды было много оленей. Был он неженатый. Умчени пас оленей богача, Уиньдя выполнял всю домашнюю работу: носил дрова и воду, варил пищу. От постоянной тяжелой работы руки Уиньди были покрыты ранами и ожогами. Иногда богач приказывал Уиньде достать для него голыми руками мясо из кипящего котла, и Уиньдя делал это, так как был глуп.

Когда богач Бэегды куда-то отлучился, Умчени сказал своему брату:

– Брат, за что мы так мучаемся? День и ночь пасу я оленей, а хожу в рваной одежде и постоянно голодаю. Ты хоть и приготовляешь для богача пищу, тоже голодаешь, а руки у тебя обожжены и покрыты ранами. Богач не кормит нас, один поедает приготовленную еду, а мы получаем лишь объедки. Что нам сделать, чтобы стать настоящими людьми? – Я ничего не могу придумать, – говорит Уиньдя, – придумай ты что-нибудь.

Однажды, вернувшись из стада, старший брат сказал Уиньде:

– Когда я пас оленей, нашел траву. Трава эта имеет приятный запах и вкус. Олени едят эту траву и от нее поправляются.

– Если ее можно есть, то принеси и мне, – попросил Уиньдя.

– Ладно, – говорит Умчени, – принесу.

Умчени пошел к своим оленям, которые паслись возле маленького озера. На берегу озера рос дикий лук. Умчени вырвал две луковицы и понес брату. Принес, и говорит:

– На, ешь!

Уиньдя попробовал лук и говорит:

– Какая вкусная трава! Брат, где ты ее нашел?

– Один человек дал мне эту траву, – сказал Умчени. – А где же тот человек? Покажи мне его! Я. хочу попросить у него этой травы.

– Если она тебе понравилась, – сказал Умчени, – я попрошу для тебя еще.

На следующий день Умчени опять принес дикий лук и говорит своему младшему брату:

– Ты свари траву вместе с мясом и дай поесть Бэегды. Ему такое кушанье понравится, и он обязательно спросит тебя, где ты взял траву. Тогда ты скажи ему, что мой брат, мол, нашел доброго, богатого хозяина. Что ни попросит у него брат, он все ему дает. Вот и эту траву дал ему богач.

Умчени ушел к оленям, а Уиньдя сварил мясо вместе с диким луком.

Вернулся Бэегды в свою юрту и еще у входа почувствовал непривычный запах.

– Уиньдя, чем это пахнет? – спросил Бэегды.

– Умчени принес вкусную траву и научил меня сварить ее вместе с мясом, – ответил Уиньдя.

– А где он взял эту траву?

– Брат нашел себе хозяина, очень богатого, с большими стадами оленей, – сказал Уиньдя.

Бэегды стал есть мясо, сваренное с диким луком, и оно ему очень понравилось.

На следующий день, когда Умчени пришел с пастбища, Бэегды спросил у него:

– Умчени, где ты нашел такую вкусную траву-пищу? – Я нашел очень богатого хозяина. Всё, что ни попрошу, он мне дает.

Бэегды говорит:

– Попроси у него для меня побольше съедобной травы. Эта трава мне очень понравилась.

– Хорошо, попрошу, – говорит Умчени, – только ты должен мне помочь. Мой хозяин живет в озере. Пойдем вместе к озеру. Когда придем, ты свяжи меня ремнями и оставь на берегу. Если так не сделать, богатый человек не даст съедобной травы.

– Ну, какой же человек может жить в озере, – говорит Бэегды, – ты меня обманываешь!

– Нет, не обманываю! Давай сходим на озеро, посмотрим!

Пошли. Умчени спрятал в кармане две луковицы. Пришли на озеро. Подошли к самому краю его. Озеро гладкое и прозрачное, как зеркало. Как только они подошли, на поверхности озера появились две тени.

Умчени, показывая на отражения в озере, сказал:

– Ну, Бэегды, видишь ты моих хозяев-богачей? Бэегды поверил: он принял свое отражение и отражение Умчени за людей, живущих в озере.

На берегу озера паслись олени. Их тени также были видны в озере. Умчени сказал:

– Смотри, Бэегды, сколько у хозяина озера оленей! Затем Умчени осторожно, чтобы не видел богач Бэегды, стал махать рукой, держа в руке дикий лук.

– Смотри, смотри, Бэегды, хозяин озера хочет дать мне съедобной травы.

Бэегды очень удивился:

– Правду ты, Умчени, сказал, – есть в озере богатый человек. Попроси же у него скорее съедобной травы, пока он не исчез.

– Я попрошу, – сказал Умчени, – только он не поймет моих слов. Он даст, если я буду связан ремнями. Иди принеси крепкие ремни и свяжи меня! Бэегды побежал в юрту и принес крепкие ремни.

– Ну, теперь свяжи меня, – говорит Умчени, – и положи около самого озера. Я попрошу для тебя столько съедобной травы, сколько ты пожелаешь.

Бэегды связал Умчени и оставил его на берегу озера до утра.

Утром пришел Бэегды к озеру и спрашивает у Умчени:

– Ну что, дал тебе хозяин озера съедобной травы?

– Он сказал, что за ночь много такой травы выросло около озера. Развяжи меня, пойдем посмотрим!

Бэегды развязал. Тогда Умчени повел его на то место, где он до этого нашел заросли дикого лука.

– Вот съедобная трава, которую я выпросил у хозяина озера, – сказал он.

– Ты хороший человек, Умчени! А теперь давай попросим у хозяина озера оленей и еще что-нибудь.

– Хорошо, – сказал Умчени, – через некоторое время попросим.

Вернулись они домой. Бэегды стал хорошо относиться к Умчени, перестал его бить и стал кормить оленьим жиром и хорошим мясом. Через некоторое время Умчени говорит богачу Бэегды:

– Теперь можно нам опять попросить что-нибудь у хозяина озера. Теперь ты сходи к нему и попроси оленей и красивую жену.

– А как я буду просить? – спрашивает Бэегды.

– Проси так же, как я просил. Пойдем к озеру, я свяжу тебя ремнями.

Бэегды согласился. Пришли на берег озера. Умчени крепко-накрепко связал Бэегды ремнями, а затем сказал:

– Ну, а теперь иди в озеро!

Сказав так, он толкнул Бэегды в воду. Бэегды утонул. А Умчени и его брат Уиньдя стали владеть всем имуществом и оленями богача Бэегды.

Медведь и бурундук.

Медведь всю зиму спал в своей берлоге. Когда же снег стал таять от солнца и побежали первые ручьи, медведь проснулся. Вышел он из берлоги голодный. Ведь всю зиму ничего не ел.

Пошел медведь искать себе пищу. Искал-искал, – ничего не нашел. Встретил он по дороге пень. Рассердился, обхватил пень и стал его выворачивать. Но не смог выворотить, потому что был голодный и слабый.

Из-под пня выскочил бурундук. Бурундук тоже, как и медведь, всю зиму спал в своей норе под пнем.

– Дедушка, почему ты такой сердитый?

– Очень есть хочу. Нет ли чего-нибудь у тебя поесть?

– Сейчас принесу, – ответил бурундук. Забрался он в свою нору и вынес оттудамного сладких корней и орехов – свой осенний запас.

– Ешь, дедушка, – говорит он медведю. Медведь съел и сказал:

– Хоть ты и маленький зверек, но хороший.

Медведь погладил бурундука своей когтистой лапой. От этого у бурундука на спине появились черные полоски.

С тех пор у всех бурундуков на спине черные полосы.

Уиньдя.

Уиньдя со старшим братом живут. Старшего брата Уиньди зовут Тылкэнэй. Куда пойдут? У них только один ездовой олень.

Однажды старший брат сказал Уиньде:

– Уиньдя, завтра я пойду охотиться на диких оленей, а ты добро наше отвези на олене в Хивиньдю. Туда, в Хивиньдю, и я завтра приду.

На следующий день утром старший брат Уиньди пошел охотиться на диких оленей. Сам Уиньдя перекочевал в Хивиньдю, имущество свое на олене везет. Оленя своего Уиньдя ведет. И вот, когда вел он своего оленя, нашел речку. На берегу речки Уиньдя остановился. Потом, снимая с ног унты, сказал своему оленю:

– Олень, и ты сними свои унты, а то замочишь их в воде. Олень не снял унтов. Тогда Уиньдя опять сказал оленю:

– Олень, почему же ты меня не слушаешь? Я ведь сам не буду снимать твои унты.

Олень все не снимал унтов. Тогда Уиньдя содрал шкуру с ног оленя. Олень сдох.

Стал Уиньдя переправляться через речку. Речка журчит. Уиньдя сказал текущей реке:

– Речка, ты что у меня просишь? Я мяса своего оленя не отдам тебе.

Но река по-прежнему журчала.

Уиньдя, думая, что река просит оленье мясо, бросил его в реку. После этого Уиньдя понес дальше имущество на спине.

Вот пришел он в Хивиньдю. Увидел Уиньдя на большом дереве гнездо. Взобрался Уиньдя в гнездо. Взобравшись, стал жить в гнезде.

Потом через некоторое время пришел старший брат. Когда пришел, стал искать чум Уиньди и самого Уиньдю, но найти не может. Тогда старший брат Уиньди стал звать:

– Уиньдя, где ты? Где твой чум? Уиньдя сверху, из гнезда, отвечает:

– Братец, я здесь.

Брат стал смотреть. Видит – вверху на дереве из орлиного гнезда голова Уиньди высовывается. Брат Уиньди сказал:

– Уиньдя, ну и дурак же ты! Почему не поставил чум, зачем в гнездо забрался? Уиньдя ответил:

– Братец, ведь ты же сказал мне, чтобы я чум в гнезде поставил?

Старший брат сказал:

– Уиньдя, говорил ли я, чтобы ты забирался в гнездо? Потом поставили чум. Через некоторое время брат спросил Уиньдю:

– Уиньдя, а где же наш олень? Уиньдя ответил:

– Братец, когда он не захотел снять унты, чтобы переправиться через реку, я сам снял его унты, и олень наш сдох.

Брат сказал:

– Уиньдя, ну и дурак же ты! А где же мясо? Уиньдя ответил:

– Братец, когда река попросила мясо, я реке все и отдал. Брат сказал:

– Ну и дурак же! Как река будет просить, какими словами?

Брат Уиньдю прутом отстегал.

Две кедровки.

Жили были две кедровки. Однажды пошли они собирать орехи. Пришли на то место, где они как-то раз уже собирали! Одна кедровка взлетела на кедр и стала сбрасывать на землю шишки. Другая стала собирать шишки, сброшенные ее подругой.

Бросила кедровка шишку. Попала эта шишка ее подруге в глаз и выбила его. Сидит кедровка с выбитым глазом и горько плачет.

Шел мимо старик и спросил у нее:

– Кедровка, кедровка, ты почему плачешь?

– Подруга мне шишкой глаз выбила.

– Кедровка на кедре, ты зачем своей подруге глаз выбила?

– Меня кедровник хлестнул.

– Кедровник, кедровник, ты зачем кедровку хлестнул?

– Меня белка качнула.

– Белка, белка, ты почему ветку качнула?

– Меня охотник преследует, от него убегала.

– Охотник, охотник, ты зачем белку преследуешь?

– Хочу беличьим мясом полакомиться, жена собирала меня на охоту и мало хлеба мне дала.

– Женщина, женщина, ты почему своему мужу хлеба мало дала?

– Нашу муку олень съел.

– Олень, олень, ты зачем муку съел?

– С горя, моего теленочка волк задрал.

– Волк, волк, тебе кто велел у оленя теленка есть?

– Мне никто не велел, я сам захотел.

Жили пять человек.

Жили пять человек. Имя первого Нож, второго – Икра, третьего – Бычок, четвертого – Копье, пятого – Лед.

Жили они на берегу реки; Однажды Нож говорит товарищам:

– Пойдемте охотиться на медведя!

Вот решили отправиться. Пошли. Пришли на большую гору. Нашли медвежью берлогу. Медведя дома не было. Нож говорит товарищам:

– Мы подождем медведя. Он ночью придет. Вот вошли в медвежью берлогу. Когда они входили, Нож сказал товарищам:

– Подумайте-ка насчет засады! Кто где будет поджидать медведя?

Икра говорит:

– Я у костра вниз лицом прилягу. Когда медведь начнет разжигать костер, я лопну и брызну ему в глаза.

Бычок говорит:

– А я притворюсь у костра будто лепешка. Когда Икра брызнет в глаза медведю, я глаза медведю засыплю песком, и он ослепнет.

Копье говорит:

– Я воткнусь внутри медвежьего полога кверху острием. Когда Бычок засыплет глаза медведю, выпрыгну из полога, и он наткнется на меня.

Лед говорит:

– Я у двери медведя замерзну. Медведь наткнется на копье, побежит на улицу, поскользнется на мне и упадет насмерть.

Вот они притаились в медвежьей берлоге. Когда стемнело, пришел медведь. Внес дрова, чтобы разжечь костер. Только медведь разжег огонь, Икра лопнула и брызнула ему в глаза. Тут же Бычок своим хвостом засыпал медведю глаза песком. Медведь, испугавшись, внутрь полога прыгнул и наткнулся на Копье до печенки. Наткнувшись, на улицу побежал, на Льду поскользнулся и упал тале, что сдох.

Нож закричал:

– Кто убил? Лед. сказал:

– Я убил! Все закричали:

– Спасибо, нам помог!

Старик и лисица.

Когда весной появилась рыба, старик задумал отправить оленей в горы. Старик говорит своей старухе:

– Старуха, будешь рыбачить, если я пойду с оленями?

Жена говорит:

– Нельзя мне рыбачить. Я слабосильная, не могу я ловить рыбу.

Пока старик раздумывал, пришла лисица. Лисица спрашивает: – Дед, о чем думаешь?

– Лисичка, я думаю отправить своих оленей в горы.

Лисица говорит::

– Дед, ты научи меня пасти, тогда я уведу твоих оленей в горы.

Старик говорит:

– Ты уведи оленей вверх по реке Эчэ. Осенью приведешь обратно. Летом убивай себе на мясо наших телят, ешь их.

Лисица говорит:

– Дед, не беспокойся. Зачем мне есть телят? Я буду жить евражками.

Помахивая хвостом, лисица ушла, сказав: Прощай. Старик со старухой остались.

Когда наступила осень, лисица пришла. Старик обрадовался, спрашивает:

– Лисичка, ну, как пасешь? Лисица говорит:

– Хорошо пасу, олени наши жирные стали. Старик обрадовался, побежал к оленям, Подойдяк ним близко, он свистнул. Все олени лежат. Снова свистнул, все еще лежат. Ни один олень не шевелится. Подойдя близко к одному оленю, он снова свистнул. Одного оленя ударил ногой. Олень его кубарем покатился, как мохнатый клубок, перевернулся. Потащил оленя. Оказывается, он весь набит мхом. Осмотрел всех оленей: все олени набиты мхом.

Старик побежал домой. Подойдя близко к дому, закричал:

– Старуха, держи лису за хвост! Старуха говорит лисице:

– Лисичка, что кричит дед? Лисица говорит:

– Старуха, корми лисицу молоком за то, что сделала наших оленей жирными.

Старик снова кричит:

– Старуха, держи лисицу за хвост, лисица убила всех наших оленей!

Старуха услышала. Поймала лисицу за корень хвоста.

Лисица говорит:

– Бабушка, не держи так, а то солнце спрячется.

Старуха взяла свою руку подальше, держит за конец хвоста. Лисица сильно рванула вперед. Старуха оторвала конец хвоста, отпустила лисицу.

Пришел старик:

– Старуха, где лисица?

– Нет лисицы, убежала.

Старик со старухой стали спорить. Без еды остались.

Потом старик говорит жене:

– Старуха, пойдем на рыбное место.

Они пошли. Вдруг – навстречу им лисица.

– Дедушка, куда идешь?

– Прочь! Не обманывай, ты всех моих оленей убила.

– Дедушка, ты ошибся, то была рыжая лисица, а я чернобурая.

Чтобы старик не узнал ее, лисица отправилась на гарь и запачкала себе шерсть. Старик поверил. Лисица начала снова помогать ему.

– Дедушка, я знаю рыбное место, пойдем туда. Лисица тащит нарту на ремне. Старик со старухой сзади за нартой идут.

Вдруг лисица закричала:

– Ой, ой, ой! Старик говорит:

– Лисичка, что с тобой?

– Дедушка, я разбила ногу.

Старик положил лисицу на свою нарту. Лисица легла.

Приехали на одну большую реку. Старик спрашивает:

– Лисичка, как называется эта река? Лисица говорит:

– Эта река называется Начальной.

Как раз в это время лиса начала воровать жир, который везли старики на нарте.

Пошли дальше. Снова на другую реку пришли. Старик снова спрашивает:

– Как называется эта река? Лисица говорит:

– Эта река называется Половинной.

Она съела уже в это время половину жира. Опять пошли дальше. Снова пришли на другую реку.

Старик спрашивает:

– Лисичка, как называется эта река? Лисица говорит:

– Эта река называется Конечной. Она кончила есть жир.

Старик взглянул на нарту. Лисицы, оказывается, нет. Осмотрели нарту – ничего нет, весь их жир прикончила лиса. гВот конец.

Хитрая лиса.

Кедровка живет. У кедровки три яйца. Пришла лиса и говорит:

– Кедровка, дай яйцо.

– Зачем буду давать?

– Мне поесть нужно, – говорит лиса.

– Что же будет у меня вместо птенцов?

– Все равно съем твои яйца, – говорит лиса. – Дерево, на котором ты сидишь, спилю.

Кедровка заплакала. Поплакав, отдала одно яйцо. Лиса ушла. На следующее утро лиса пришла снова и говорит кедровке:

– Еще яйцо дай!

Кедровка опять дала яйцо. Лиса ушла. У кедровки осталось одно яйцо. Стала кедровка плакать, весь день проплакала. Потом прилетела птица Гарандя.

Говорит Гарандя кедровке:

– Кедровка, почему ты плачешь? Кедровка говорит:

– Как же мне не плакать, мои яйца лиса каждый день ест.

Гарандя говорит:

– Кедровка, ты самая глупая. Как будет лиса есть, как будет дерево пилить, она обманывает тебя. Если лиса придет еще раз и будет опять просить яйцо, ты не давай. Если лиса спросит, кто научил тебя не давать, скажи – Гарандя.

Гарандя улетел. Пришла лиса.

– Кедровка, – говорит, – еще дай поесть. Кедровка говорит:

– Не дам.

– Почему не дашь? Кто тебя научил не давать?

– Гарандя научил, – говорит кедровка.

Лиса тотчас же побежала. Когда побежала, сказала:

– Ну погоди же, Гарандя, я тебя как-нибудь, когда будешь спать, убью.

Однажды, когда Гарандя спал, лиса подкралась, схватила Гарандю за шею и стала грызть.

Схватил тогда Гарандя лису, потащил и бросил на морском острове.

Начала тогда лиса плакать. И вот когда она плакала, из воды выглянула нерпа и говорит:

– Лиса, ты почему плачешь?

– Нет, – говорит, – нерпа, я не плачу. Нерпа спряталась. Лиса еще сильнее начала плакать, нерпа снова выглянула:

– Лиса, ты действительно не плачешь ли?

– Нет, я не плачу, говорит лиса, я только свой народ считаю.

Лиса говорит нерпе:

– У тебя-то сколько народа? Нерпа говорит:

– Моего народа много. Лиса говорит:

– Ну, давай посчитаем, у кого народа больше будет.

Нерпа тогда говорит:

– Ну, кто же будет считать первым? Лиса говорит:

– Ты, – говорит, – нерпа, своих людей собери! Тотчас же нерпа отправилась и привела своихлюдей.

Лиса сказала:

– Ты сейчас положи своих людей плотно друг за другом по направлению к берегу. Сейчас я буду считать.

Тотчас же начала лиса считать. Стала прыгать и бчитать.

– Один, два, десять… Тогда нерпа сказала:

– Лиса, нехорошо считаешь, ошибаешься. Лиса говорит:

– Не ошибаюсь. Потом лисица сказала:

– Сейчас лучше буду считать.

Снова стала считать. Опять обманывает. Уже берег стал близко. Нерпа сказала:

– Ты, – говорит, – наверное, опять обманываешь.

Лиса сказала:

– Я не обманываю. Сейчас последний раз посчитаю.

Снова лиса стала считать:

– Один, два, двадцать… Нерпа опять сказала:

– Лиса, – говорит, – нет, ты, наверное, опять обманываешь.

В то время лиса прыгнула на берег. Побежала, оглянулась назад, сказала:

– Нерпа, считай свой народ сама! В то же время нерпа сказала:

– Ну, погоди же, лиса, попадешься ты к людям на самострел.

Лиса ушла. Нашла реку. Там нашла старика. Старик со старухой ловят рыбу. У них пять ездовых оленей.

Лиса сказала:

– Отец, почему ты так трудно живешь? Когда же это ты успеваешь и рыбу ловить, и юколу вешать? Когда успеваешь и юколу вешать, и к оленям ходить, ведь тебе, наверное, трудно?

Старик сказал:

– Что же я буду делать, у меня же детей нет. Старуха, – говорит, – ослабела, поэтому я один стараюсь.

Лиса сказала:

– Я, – говорит, – пойду пасти твоих оленей, тогда тебе легче будет.

Стала лиса жить в тайге. Одного оленя съела. Шкуру целиком сняла. Когда сняла шкуру, травой •ее набила. В лесу того оленя поставила. Потом еще одного оленя съела, опять травой набила. Так всех оленей убила. После этого лиса стала думать, как бы перехитрить старика. Придумала. Когда придума– ла, пошла к старику. Пришла и говорит старику:

– Отец, иди теперь посмотри своих оленей, от-крмила так, что они зажирели. Я же далеко ездила, по хорошему корм-у твоих оленей водила. Теперь иди посмотри.

Отправился старик к своим оленям, один пошел, лиса осталась дома. Когда пришел к оленям своим, стал осматривать их. Удивляется старик тому, как выглядят олени.

Старик промолвил:

– Удивительно, как выглядят эти ездовые олени! Старик толкнул оленя ногой, олень его упал. Оказывается, обыкновенная трава. Все его оленитравой набиты, лиса всех съела.

Пошел тогда старик домой. Пошел домой, плача. Когда стал подходить к дому своему, начал кричать:

– Старуха, держи лису за хвост! Старуха тогда сказала:

– Лиса, что говорит отец? Я не слышу. Лиса тогда сказала:

– Лису хорошей юколой покорми! Опять стал кричать старик:

– Старуха, держи лису за хвост! Старуха сказала:

– Лиса, что говорит отец? Я не слышу. Лиса сказала:

– Лису хорошими ягодами и орехами покорми. Старуха тогда сказала:

– Лиса, а почему я так слышу: Держи лису за хвост?

После этого поймала старуха лису за хвост. Лиса сказала:

– Мать, ты за обгаженное место схватилась, немножко пониже возьми.

Старуха сильно ослабила руку, лиса прыгнула и ушла.

Пришел старик.

– Почему лису не держала, я давно уже кричу, чтобы ты лису за хвост держала!

Старуха сказала:

– Я не слышала. Тогда старик сказал:

– Ну, ладно же, когда-нибудь поймаем лису! Пришла поздняя осень. Наступило время, когдавыпадает снег. Кругом юрты всюду снег появился. Старик задумался: Без оленей остались, как покочуем? Старик сделал себе нарту. После этого покочевали, в нарту сами впряглись.

И вот когда так тащили нарту, подошла лиса.

Лиса говорит:

– Ой, что же это? Отец, ты почему сам тащишь, куда олени делись, ведь у тебя же были олени? Что, тяжело тащить?

Говорит тогда старик лисе:

– Так вот ты меня обманула. Лиса говорит:

– Это таежная лиса, она обманщица, и мы знаем ту лису. Если она что-нибудь попросит, мы не даем ей. Мы уже давно знаем, что таежная лиса – об– манщица. Отец, я помогу тебе, я потащу нарту, а ты иди налегке.

Лиса потащила нарту. Старик даже засмеялся, когда лиса потащила.

Но вот у лисы ноги заболели.

– Ой, отец, я ноги сломала! Старик говорит:

– Дитятко, трудно стало, садись лучше на нарту!

Старик опять потащил. Лиса села на нарту и стала думать: Как бы теперь мне что-нибудь украсть? Нашла лиса там сушеный пузырь, в нем былы сушеные ягоды. Стала лиса те ягоды есть.

Едут и едут… Вот старик реку нашел, говорит лисе:

– Лиса, как называется эта речка? Лиса сказала:

– Отец, эта речка называется Начальная. Дальше отправились. Дальше опять нашли реку, снова говорит старик:

– Лиса, опять реку нашел. Лиса сказала:

– Отец, эта Половинкой называется. Дальше старик едет, снова реку нашел.

– Лиса, опять реку нашел! Лиса сказала:

– Название этой Конечная. Отец, здесь сейчас и остановимся.

Вот остановились, лиса стала ходить на костылях. Старик сказал:

– Лиса, смотри, опять испортишь ноги.

– Отец, уже немножко лучше стало. Потом лиса сказала:

– Отец, топор принеси! Старик тогда сказал:

– Зачем?

– За дровами пойду.

Пошла лиса за дровами… Потом лиса топоришко старика бросила и убежала в лес.

Старик ждал, ждал лису дома, потом говорит своей старухе:

– Что случилось с лисой? Пойду ее поищу.

Пошел старик искать. Нашел свой топор, который бросила лиса, йашел лисьи следы.

Пришел старик домой, говорит своей старухе:

– Нет, опять лиса нас обманула. Ну, старуха, шей мне штаны.

Сшила старуха мохнатые штаны. Наступил вечер. Старик одел штаны, стал шаманить.

– Лиса и медведь, все приходите смотреть, приходите смотреть, как я буду шаманить.

Стал тогда старик танцевать. Шерсть стала сыпаться со штанов старика. Бывшие у старика в чуме медведь и лиса громко смеялись. Потом старик сказал:

– Старуха, закрой дверь и окна. Старик сказал:

– Старуха, постарайся ударить лису палкой. Старуха лису сильно ударила.

Лиса сказала:

– Мама, не бей меня. Я когда-нибудь тебе помогу.

После этого лиса говорит старику:

– Отец, ты еще сильный? Старик сказал:

– Зачем меня про силу спрашиваешь?

– Как же мы медведя убьем? Старик тогда сказал:

– У меня есть лук и стрелы. Лиса сказала:

– Отец, пойдем вместе к реке. Пришли на реку, лиса говорит:

– Отец, ты сиди здесь, стреляй в медведя из лука, стреляй, а я пойду медведя пошлю.

Отправилась лиса. Нашла медведя.

– Медведь, что ты мало рыбы ешь? Медведь сказал:

– Где же я много рыбы найду? Лиса сказала:

– Я тебя поведу, я знаю, где много рыбы. Тогда медведь сказал:

– Ты знаешь в каком месте?

Лиса сказала: – Внизу есть хорошая заводь.

Медведь сказал:

– Нет, я боюсь, там старик живет. Тот старичи-ще очень страшный, я его боюсь.

Лиса сказала:

– Там нет старика. Я давно уже голову его таскала в зубах.

Тогда медведь сказал:

– Ну, пойдем!

Пошел медведь вместе с лисой. Лиса сказала:

– Медведь, ты иди впереди. Пошли. Медведь впереди, лиса сзади. Лиса говорит:

– Отец, в того постарайся стрелой! Медведь тогда сказал:

– Лиса, почему ты говоришь Постарайся, отец? Лиса говорит:

– Кто же ты? Ты ведь и есть отец. К рыбному месту подходим.

Медведь сказал:

– Ой, я ошибся.

Старик выстрелил в медведя из лука. В кишки попал. Медведь упал. Затем медведь сказал:

– Лиса, вот поэтому-то я и не хотел сюда идти. Вот видишь теперь, сами себе навредили.

Лиса сказала:

– Ты на палку наткнулся. Эту рану сейчас вылечим.

Начала лиса лечить медведя. Всю печень медведя лиса вытянула. Медведь говорит:

– Ой!

А лиса говорит:

– Медведь, не кричи, сейчас лучше будет. Медведь сдох.

Пришла лиса к старику и говорит:

– Старик, медведя убили. Теперь в дом будем таскать.

Старик сказал:

– Хорошо…

Перетащили все мясо домой. Стали его варить. Старухи в это время не было дома. Уехала к родственникам.

Лиса говорит старику:

– Отец, ты меня свяжи. Я буду сидеть на одном месте, а ты меня корми мясом с острой палочки;Старик стал резать мясо на мелкие куски. Когда кончил резать, стал лису кормить. Лиса сказала:

– Отец, так очень хорошо есть. А теперь ты меня развяжи, теперь, отец, разреши я тебя свяжу.

Старик сказал:

– Хорошо, свяжи.

Старика связала. Стал старик сидеть, а лиса стала есть.

Старик говорит:

– Лиса, ну дай же и мне! Лиса сказала:

– Старик, я тебе не дам ничего. Ты на этом же месте, где сидишь, и умрешь.

Стала лиса есть мясо, все мясо съела. Сидел, сидел старик, потом сказал:

– Лиса, освободи же меня! Лиса сказала:

– Не освобожу, ты здесь же и умрешь. После этого лиса убежала в тайгу.

Живет й живет старик, худой стал. И вот, когда так сидел, увидел, что идет волк. Стал просить старик волка:

– Волк, освободи меня. Волк говорит:

– Не буду освобождать, лиса сказала, чтобы я не освобождал.

Волк убежал, а старик стал плакать. И вот когда он плакал, пришел медведь. Просит старик медведя:

– Медведь, освободи меня! Медведь говорит:

– Не буду освобождать, лиса сказала, чтобы я не освобождал.

Ушел медведь от старика. Старик опять заплакал.

Долго плакал, потом заснул. Спал, спал, проснулся. Когда проснулся, увидел, что бежит мышка. Спрашивает мышка старика:

– Почему ты плачешь, отец?

– Лиса меня не освободила.

– Я освобожу тебя.

– Как же ты освободишь? Волк, боясь лисы, не освободил, и медведь не освободил!

– Давай попробую! Попытавшись, мышка сказала:

– Отец, я освобожу тебя, только не скоро, два дня буду твои ремни развязывать.

Старик тогда сказал:

– Постарайся, уж как-нибудь попытайся освободить! Начала мышка грызть ремни старика. Два днягрызла. На третий день один ремень перегрызла. Когда кончила грызть, старик стал ходить.

Освободила мышка старика.

После этого старик сказал:

– За работу дам тебе оленя.

Поймал старик одного оленя. Положил ту мышку на оленя и сказал:

– На, мышка, ешь!

Потом стал старик думать, как бы ему убить лису. Сделал старик самострел и пошел в тайгу. В тайге нашел лисьи следы. Поставил там свой самострел. Домой вернулся. На следующее утро пошел смотреть самострел. По дороге идет лиса и говорит про себя: Пойду-ка я в юрту к старику, украду ножик, сейчас старик, наверное, уже умер.

И вот, когда шла, попалась, на самострел старика и сдохла.

Кончилась.

Старуха и старик.

Живут старик со старухой. У них восемь оленей. Поблизости от них никто не живет. Старик совсем слепой, а старуха с хорошими глазами. Старуха заколола одного оленя. Старик не знал, что старуха заколола оленя, старуха ему не сказала. Старуха мясо высушила и разрезала на мелкие куски. Разрезав, положила в свой мешок. Старику старуха не дает есть мясо. Отправляясь по ягоды, старуха брала мясо с собой и ела его в лесу одна. В лесу старуха бывала подолгу, а старик сидел весь день голодный, никуда не уходя. Однажды, когда старуха отправилась по ягоды, старик начал ползать внутри юрты, надеясь найти что-нибудь поесть. И вот так ползая, приполз в хозяйственный угол старухи. В углу этом нашел мешок, а мешок был полон мясом. Старик развязал мешок старухи, поел. Поев, залез внутрь старухиного мешка. Влез и накрылся сверху мясом. Когда стемнело, пришла старуха. Подкралась к своей юрте и заглянула внутрь. Старика нет. Старуха сказала:

– Милые, не заблудился ли мой старик! Потащила старуха свой мешок куда глаза глядят.

Едва тащит, – изнемогает от тяжести, не знат, что тащит мешок со стариком. И вот так, когда шла старуха, нашла затон. Стала обходить этот затон по берегу, а в узком месте прыгнула. Когда старуха перепрыгивала, изнемогая от тяжести, старик засмеялся.

Тогда старуха сказала:

– Милые! Старик уже чудиться мне стал. Старик еще сильнее засмеялся. Только тогдастаруха догадалась, что смеется старик внутри мешка. Старуха быстро развязала мешок, а внутри ее мешка, как ни в чем не бывало, старик мясо ест.

После этого стали старик со старухой драться. И вот, когда дрались, упали в затон и чуть не утонули. Едва выбрались.

Самое дорогое.

Была у старика Гулахана оленья шкура, еще камни очага да ружье. Очень дорожил он этим наследством. Под шкурой спал дед, потом спал отец, камни очага согревали их, а ружье кормило.

Вот пошел Гулахан весной к брату рыбачить. А пока ходил туда-сюда, лишился очага и оленьей шкуры. Уцелело у него только одно ружье, что на плече.

Заглянул Гулахан в юрту, где вор побывал, думает: Есть у меня верное ружье, пойду с ним искать врага. Стал ходить Гулахан по тайге, стал ходить по горам. Смотрит – дерево отцвело и снова зазеленело, ручьи замерзли и снова оттаяли, а он все ходит и ходит.

Взошел на самую высокую вершину и думает: Старики говорили, что горе только из-за горы выглядывает. Надо его подкараулить.

Сидит Гулахан на высокой вершине одну ночь, сидит другую. Как думал, так и вышло: на третью ночь показалось горе. Встал Гулахан на самый последний камень, выше которого ни одного камня не было, и говорит про себя: Помогайте, обида горькая и ружье верное, бить мое горе. Только вымолвил,' как над вершиной появился страшный-престрашный летающий змей. В глазах у того змея огонь, из хвоста искры летят, голова вся шипит.

Прицелился старый Гулахан и послал в змея две | пули. Дрогнул у змея хвост, закачался. Тут Гулахан вспомнил, как бросается на добычу молодая рысь, и, прыгнув, вцепился в змеиный хвост. Висит на хвосте Гулахан и вспоминает, как медведь собирает си-лу, когда деревья гнет. Стал Гулахан тянуть змея к земле.

Змей гибель свою учуял, выбросил из пасти оленью шкуру, выбросил камни очага. Гулахан обрадовался и еще сильнее начал тянуть змея книзу.

До тех пор тянул змея Гулахан, пока новый день не народился. На заре прижал он змея к земле и бил до тех пор, пока из него вся змеиная кровь не ушла под сопку.

Хотя много силы потерял, зато вернул свое. И всем своим внукам наказал Гулахан не отдавать врагу самое дорогое – родную землю и счастливый свой дом.

Хантыйские сказки.

Ермак.

Приехал Ермак на земли обские и стал там жить. Живет полгода, живет год, а может быть и два. И вот узнает Ермак: живет где-то в лесах хантыйский князь, и имеет этот князь большую силу, богатую землю. Мало-помалу стал Ермак с двадцатью пятью людьми пробираться туда. Приехал в землю хантыйского князя и стал там жить. Мало-помалу, подружился Ермак с князем. Стали жить и есть вместе с князем и так подружились, что ночь не проведут друг без друга и дня не проведут друг без друга. Так однажды за питьем, за едой, за дружеской беседой Ермак Тимофеевич и говорит:

– Князь, у меня есть один разговор; не знаю, понравится тебе или нет, если рассказать.

– Если понравится – рассудим, не понравится – отклоним.

– Я вот все думаю: живем мы здесь, в темных лесах, ничего не знаем, а ведь есть у нас царь —.хозяин земли русской. Людей, живущих помимо воли царя, не должно на Руси быть. Я думаю дать тебе, князь, совет: надо вам, хантам, принять веру русскую. Князь и говорит:

– О урус, я никому поклоняться не желаю. Мы не испытываем пока нужды в питье и в еде и царя просить об этом не собираемся. Поэтому мы и не касаемся царя, и царь пусть нас не касается.

Тут друзья заспорили. Ермак говорит:

– Если по-доброму не согласишься принять царскую веру, – то примешь ее по-худому. Мы можем заставить тебя войной.

– О урус, – говорит князь, – я с тобой воевать не желаю. Не желаю воевать с тобой потому, что у тебя силы не хватит, хотя ты и русский. Мой народ тебя не боится. Ты даже не справишься с одним моим шаманом, не только со всем моим народом.

Ермак говорит:

– М-м, что за шамана ты имеешь, показал бы мне его. Привели шамана. Оказывается-обыкновенный человек, – Каким волшебством обладает этот твой человек?

– А вот каким волшебством. Вот разрубите его всего. Если он не оживет после этого, то мое дело будет проиграно, я буду побежден вами. Если он оживет, то проиграете вы.

Ермак говорит:

– Нет, – говорит. – Как можно понапрасну изрубить человека. Дело у нас с вами далеко зашло. По-моему, нам надо поклясться. Вот твоя сабля, и вот моя сабля. Положим их крест-накрест на стол. Кто из нас выиграет спор, саблю того должен поцеловать проигравший.

Так и условились. Положили сабли на стол. Ермак Тимофеевич вывел на улицу шамана и приказал своим изрубить его.

Начали рубить. Изрубили на мелкие куски. Только отвернулись те, кто рубил, – шаман вскочил и рассмеялся.

Ермак снова приказал изрубить его. Опять схватили шамана, опять изрубили. И только отвернулись те, кто рубил. его, – он снова вскочил и рассмеялся.

Ермак говорит:

– И в самом деле, он у вас бессмертен. Два раза пробовали его изрубить, он все оживал. На третий раз придумаем что-нибудь другое.

И приказал Ермак развести такой костер, что пламя его поднималось до вершин лиственниц, до вершин больших елок. Когда костер разгорелся большим пламенем, связали шаману руки и ноги и бросили на костер, а костер оцепили кругом.

И сгорел шаман, не оставив ни пепла, ни уголька.

Ермак говорит:

– Ну вот и вся мудрость вашего шамана, было ли чем хвастаться!

Князь говорит:

– Хотя и не хватило мудрости у моего шамана, но народ. мой, пока он живет, тебе не поддастся.

– Но, князь, хотя ты и хвастаешься, а моего шамана ты еще не слышал и не видал.

– Ну, похвастайся, какого шамана ты имеешь, – говорит князь.

– Вот я выйду на улицу, – говорит Ермак, – и пойду куда-нибудь в сторону.

Взял Ермак ружье, вьшел на улицу и ушел в сторону. Зарядил ружье, поднял курок и выстрелил. Выстрелил, и эхо вначале отдалось на полуденной стороне, а затем прокатилось по долине Оби: целый день от этого выстрела гудело кругом и вся земля сотрясалась. Князь и весь его народ все перепугались. Между собой говорят:

– Ого, ребята, как будто бы небо свалилось… Что теперь нам делать? – спрашивает князь. – Видимо, придется мне поцеловать саблю русского богатыря.

Те, что постарше, поумнее, говорят:

– Князь, ты зря не целуй его саблю. Надо подумать, что да как.

Вошел Ермак.

– Вот, князь, каков мой шаман, слышал или нет?

– Да, урус, слышал… Подумал князь и говорит:

– Теперь будем совершать клятву. Но прежде чем поцеловать твою саблю, мне нужно условиться с тобой еще кое о чем.

Ермак говорит: – Ну, говори, говори, князь!

– Я так думаю, урус: твою саблю я поцелую, но только с таким условием: пусть мой народ будет жить и впредь также вольно в здешних местах, как жил до сих пор; пусть будет так, чтобы его не призывали в солдаты. Вот что я хотел сказать. При этом условии я приму клятву. Но чтобы не было никакого обмана ни с моей, ни с твоей стороны.

Ермак говорит:

– Это правильно ты говоришь, мне нравится. Но к этому я хочу добавить, и если тебе понравится, слушай. Народ твой воевать не будет. Сделаем такой договор. Но народ твой будет платить царю подать. Люди твои будут называться не ясащными, а вольноданцами, поскольку вы подчинились. добровольно.

Ермак Тимофеевич сел писать договор. Написал все так, как они договорились с князем. Оба подписали договор. Затем Ермак поцеловал саблю князя в знак того, что он исполнит все условия договора, а князь поцеловал саблю Ермака в знак того, что он побежден.

Карты с золотом.

Собрались три охотника на охоту. Долго ли, коротко шли, до ночлега дошли. Стали искать спички, а спичек ни у кого не оказалось.

Один из них говорит:

– Влезайте на. деревья; где огонь увидите, туда и пойдем. Влез один из них, смотрит – в одном месте огонь виднеется.

– Ну, сходи, принеси оттуда огня. Другой пошел к тому месту, где огонь был виден. Пришел туда; оказывается, какой-то старик огонь развел.

– Ну, дедушка, здравствуй!

– Здравствуй, здравствуй, внучек! Ты с какой нуждой– бедой ходишь?

– С какой нуждой-бедой хожу? Наши жены не позаботились об огне для нас, я пришел огня просить.

– Внучек, мой огонь дорогой, бесплатно не дам: расскажи семь веселых сказок – дам огня.

Постоял-постоял охотник и ушел к своим товарищам. Пришел туда и говорит:

– Дед своего огня бесплатно и дешево не дает. Говорит другому охотнику:

– Пойди ты, может-тебе даст.

Вот человек этот пошел, пришел туда. Старик стоит.

– Здравствуй, дедушка!

– Здравствуй, здравствуй, внучек!

– Дедушка, я огня попросить пришел. Дашь или нет огня?

– Мой огонь дорогой и платный, так не дам. Расскажешь семь веселых сказок дам.

– Я не умею рассказывать. Да где мне взять семь веселых сказок?!

Пошел к ночевью. Говорит двум своим товарищам:

– Дед говорит: если расскажу семь веселых сказок, даст огня; не расскажу – не даст. Младший из них говорит:

– А ну, я пойду! Пришел туда, старик сидит и подтапливает.

– Дедушка, наши жены не позаботились об огне для нас. Дай нам огня.

– Мой огонь дорогой, платный. Если расскажешь семь веселых сказок – дам.

Тот и начал:

За все лето я набил полный мешок комаров и полный мешок мошкары, потом набил полный мешок оводов. И стал я их продавать. Один комар-лошадь и корова, одна мошка-лошадь и корова, один овод-лошадь и корова.

Потом стал убивать коров. Сколько убью – кожи их на ремни режу.

Резал-резал, стал обдирать шкуру с последней коровы, а она вскочила и побежала…

– Дедушка!.. Смотри, небо сейчас свалится!..

Тут старик превратился в кучу золота.

Привел младший охотник туда своих товарищей, наполнили свои нарты золотом и уехали.

Ими-Хиты и Вошинг Урт.

Живут бабушка с внуком. Бабушка сидит дома, прядет нитки, внук бегает на улице и играет. Долго ли, коротко ли так жили, внук подрос, стал ходить на охоту и на рыбалку.

Так они жили. Вот однажды внук говорит бабушке:

– Бабушка, пойду-ка я к Вошинг Урту сватать его младшую дочь.

Бабушка отвечает:

– Не ходи, внучек, у тебя еще руки не окрепли, ноги не окрепли как следует.

– Нет, все равно пойду.

Уговорил бабушку. Собрался. Вышел на улицу, бросил свои подволожные лыжи и, куда они носами встали, туда и пошел.

Долго ли, коротко ли шел, нашел след горностая и пошел по нему. Немного прошел, видит-горностай залез на дерево. Ими-Хиты убил горностая, снял с него шкуру вместе с когтями и зубами и пошел дальше.

Шел-шел, нашел беличий след. Пошел по беличьему следу. Немного прошел, видит – белка залезла на дерево. Он убил ее, снял с нее шкурку вместе с когтями и зубами и пошел дальше.

Долго ли, коротко ли шел, вышел к огромному городу.

Оглядел город кругом. Богатый дом всегда выделяется. Ими-Хиты вошел в этот приметный дом. Видит, Вошинг Урт сидит. Вошел, поздоровался:

– Здравствуй, дедушка Вошинг Урт!

– Здравствуй, здравствуй, внучек! Какими судьбами тебя сюда занесло, какими судьбами тебя сюда привело?

– А-а, я, несчастный, так себе брожу. Устроили пир по случаю прихода гостя. Долго ли, коротко ли пировали, Ими-Хиты говорит Вошинг Урту:

– Я пришел к тебе торговаться-рядиться. Пришел свататься к твоей младшей дочери, которую ты держишь в богато убранной горнице. Может быть, надумаешь выдать ее за меня?

Вошинг Урт опустил свою голову и. держал ее так ровно столько времени, сколько варится котел. Затем поднял голову и говорит:

– Что плохого в том, чтобы дочь замуж отдать? Отдам. Но ты сделай мне одно дело. У нас на краю города прижился летающий великан Тунгх с женой. Они уже семь лет ежедневно похищают людей из моего города и кормят своих детей. Так они будут похищать людей до тех пор, пока не будут летать их дети. Вот если ты сумеешь увести прочь Тунгхов, тогда я отдам за тебя мою дочь.

Ими-Хиты согласился прогнать летающего великана Тунгха.

Пошел туда. Смотрит-верно, стоит очень высокое дерево, совершенно без сучьев. На самой вершине гнездо летающего Тунгха.

Ими-Хиты достал из кармана шкурку горностая и влез. в нее, обернулся горностаем и стал взбираться на дерево. Лез-лез-устали когти горностая. Снял он шкуру горностая. и оделся в беличью шкуру. Обернулся белкой, опять стал взбираться вверх.

Немного до гнезда не добрался, как вдруг из гнезда навстречу ему выскочила большая противная жаба. Ими-Хиты выхватил топор и разрубил жабу пополам.

Влез Ими-Хиты в гнездо, а в гнезде два детеныша одни сидят. Ими-Хиты говорит детенышам летающего Тунгха:

– Почему не улетаете отсюда? Детеныши говорят:

– Мы отращиваем крылья. Только начнут они отрастать, как кто-то приходит и отгрызает у нас их. Потому и не улетаем.

Ими-Хиты говорит:

– Я знаю, кто отгрызал ваши крылья. Это была большая жаба. Я ее убил, теперь некому отгрызать ваши крылья, теперь отрастут.

Он вынул-из кармана золотую бутылочку с водой и помазал концы крыльев у детенышей летающего Тунгха. Помазал и велел:

– Машите крыльями!

Детеныши Тунгха начали махать крыльями. Чувствуют – так хорошо. Немного погодя опять помазал. Опять они стали махать крыльями: стало еще лучше. Помазал в третий раз и велел лететь. Детеныши Тунгха полетели. Облетели весь белый свет и снова вернулись к гнезду. Ими-Хиты спрашивает:

– Ну как, теперь можете улететь? Детеныши говорят:

– Можем. Скоро наш отец и наша мать, прилетят. Они могут тебя съесть. Мы тебя спрячем.

Спрятали детеныши Ими-Хиты на дне гнезда. Немного погодя прилетает летающий Тунгх и приносит красивого юношу.

Прилетает мать и приносит красивую девушку.

Дети говорят:

– Мы уже поправились, теперь можем летать.

– Кто же вас излечил?

– Того, кто излечил нас, мы здесь прячем. Отец и мать говорят:

– Покажите нам его.

– А вы его не съедите?

– Зачем же мы его съедим? Мы ему спасибо скажем. Дети великана вынули Ими-Хиты из гнезда.

– Вот кто нас излечил. Если бы не он, мы никогда бы не стали летать.

Летающий Тунгх с женой говорят:

– Здравствуй, Ими-Хиты! Как тебя сюда занесло?

– Я, несчастный, просто так брожу;-и рассказал, зачем пришел сюда.

– Спасибо тебе за то, что излечил наших Детей. Летающий Тунгх говорит жене:

– Ты теперь улетай с детьми; где найдешь хорошее место, там и сделайте себе гнездо. Я останусь здесь, буду помогать Ими-Хиты. А ты, Ими-Хиты, садись теперь мне на спину, и я понесу тебя, куда тебе нужно.

Отпустили великаны юношу и девушку домой. Ими-Хиты сел на спину летающего Тунгха, и полетели они к городу Вошинг Урта.

– Теперь иди к Вошинг Урту, – говорит Тунгх, – спроси, наверно он еще задачу даст. Спроси и приходи ко мне. Ими-Хиты пошел к Вошинг Урту, говорит:

– Твое приказание я исполнил: летающего Тунгха с женой прогнал.

Вошинг Урт говорит:

– Прогнать-то ты прогнал их, да теперь для пира хорошее угощение нужно. Где найдешь его? Здесь поблизости ничего подходящего нет. Хорошую еду, хорошее питье поискать надо. В старое время я слышал, что за неизвестными землями, за неизвестными морями есть тридцатиголосые птички. Если принесешь этих птичек, отдам за тебя дочь. Ими-Хиты пошел к летающему Тунгху, говорит:

– Вошинг Урт говорит, что за неизвестными землями, за неизвестными морями есть море. На берегу этого моря есть тридцатиголосые птички. Если принесу этих птичек, тогда, говорит, отдаст свою дочь. 'Летающий Тунгх говорит:

– Сходи к городским кузнецам, вели сделать железный перевес.

Ими-Хиты сходил к кузнецам. Велел сделать ловушку (железный перевес). Сделали перевес. Он принес его к летаюющему Тунгху. Летающий Тунгх говорит:

– Положи свой перевес мне на спину и садись сам. Ими-Хиты положил перевес, сел сам, и летающий Тунгх полетел. Летели-летели, наконец опустились. Летающий Тунгх говорит:

– Ими-Хиты, сходи наруби шесты для перевеса. Ими-Хиты сходил, нарубил шестов и погрузил их на спину летающего Тунгха и полетели дальше. Долго ли, ко-ротко ли летели, вышли к водоразделу двух морей. Приле-тели, сели.

Летающий Тунгх говорит:

– Поставь шесты перевеса и растяни перевес, а я пойду загонять тридцатиголосых птичек.

Летающий Тунгх улетел.

Немного времени спустя Ими-Хиты видит: Тунгх гонит тридцатиголосых птичек. Птички вверх – и летающий Тунгх вверх кидается. Так он гонит их на перевес. Когда подлетели к перевесу, птички хотели взвиться вверх, но летающий Тунгх преградил им путь, и все птички попали в перевес. Ими-Хнты быстро спустил перевес. Птички все попались.

Летающий Тунгх говорит:

– Теперь погрузи их ко мне на спину, и полетим обратно. Ими-Хиты погрузил птичек на Тунгха и сам сел. Летаю-щий Тунгх стал взлетать. Махал-махал крыльями, никак не мог взлететь. Поднатужился еще раз; помахал-помахал крыльями, еле взлетел. Долго ли, коротко ли летели, наконец долетели до города Вошинг Урта и сели. Летающий Тунгх говорит:

– Теперь, Ими-Хиты, сходи к Вошинг Урту и попроси у него тридцать лошадей.

Ими-Хиты пошел, попросил тридцать лошадей, погрузил на них свою дичь и повез в амбары Вошинг Урта. Все амбары наполнил. Пошел Ими-Хиты к Вошинг Урту и говорит:

– Я исполнил твое приказание.

Вошинг Урт долго сидел молча, затем сказал:

– Мясо-то привез, а рыбы нет, на пиру нужна и рыба. Если ты не знаешь, где искать хорошую рыбу, я скажу. В неизвестной стороне, в неизвестном направлении есть море. В этом море есть златоперый окунь. Если поймаешь этого окуня, тогда дочь отдам и большой пир устрою.

Ими-Хиты пошел к летающему Тунгху и говорит:

– Вошинг Урт так говорит: В неизвестной стороне, в неизвестном направлении есть море. В этом море есть златоперый окунь. Если поймаю этого окуня, тогда, говорит, отдаст свою дочь.

– Ну, внучек, – говорит Тунгх, – садись на мою спину.

Ими-Хиты сел на его спину, и они полетели.

Долго ли, коротко ли летели, сели. Летающий Тунгх говорит:

– Сходи, внучек, наруби тридцать толстых кольев для запора.

Ими-Хиты нарубил кольев, погрузил на спину летающего Тунгха. Погрузил, и полетели дальше. Долго ли, коротко ли летели, прилетели к водоразделу двух морей, сели на землю.

Летающий Тунгх говорит:

– Теперь, внучек, сделай запор, колья поставь против течения. В середине запора выдолби большую прорубь.

Ими-Хиты сделал запор, выдолбил большую прорубь, а сам отошел в сторонку и сел поблизости. Немного погодя из проруби выпрыгнули на лед, два чебака. Чебаки говорят:

– Ими-Хиты, сделай доброе дело, отпусти нас в воду.

Ими-Хиты говорит им:

– Я вас отпущу, если вы пригоните ко мне в запор златоперого окуня.

– Мы боимся златоперых окуней, они нас съедят.

– Ну, не хотите, подыхайте здесь, мне не жалко.

Рыбки говорят:

– Смилуйся, Ими-Хиты, отпусти нас, мы совсем замерзаем.

– Сходите, приведите златоперого окуня, тогда отпущу.

– Мы очень боимся златоперого окуня, не пойдем мы туда.

– Если боитесь, мерзните, мне дела нет.

– Пожалуйста, собери всю свою доброту, отпусти нас. Так и быть уж, сходим, приведем сюда златоперого окуня. Ими-Хиты взял их и отпустил в воду. Немного времени прошло, заходила, заволновалась вода подо льдом. Видит, чебаки его плывут, а за ними громадный окунь гонится. Рыбки выпрыгнули на лед, а за ними и окунь выпрыгнул. Ими-Хиты принялся рубить окуня своим топором. Чебаков снова отпустил в воду, а сам разрубил окуня на тридцать частей и погрузил на спину летающему Тунгху.

Стал Тунгх взлетать: махал-махал крыльями, не взлетел. Второй раз собрался с силами, махал-махал крыльями, насилу взлетел. И полетели. Прилетели в город Вошинг У рта.

Летающий Тунгх говорит:

– Иди быстро, проси тридцать лошадей, запряженных в сани.

Ими-Хиты сходил, попросил лошадей, погрузил рыбу, повез в амбар Вошинг Урта.

Пошел Ими-Хиты к Вошинг Урту и говорит:

– Что приказано было, я сделал.

– Теперь можно настоящий пир устроить, – говорит Вошинг Урт.

На весь город, на все юрты пир устроили. Месяц пировали, неделю пировали. Праздник кончился, теперь счастливо живут.

Ими-Хиты.

Ими-Хиты с бабушкой живут на краю земли. Сделал однажды Ими-Хиты себе ледяную горку и катается целыми днями. Как-то раз прибегает Ими-Хиты домой и спрашивает бабушку:

– Бабушка, я видел зверька: хвост черный, а сам серый. Что это за зверек?

Бабушка говорит:

– Это белка, внучек. Раньше твой отец добывал этого зверька.

– Я пойду догоню его, – говорит Ими-Хиты.

– О внучек, ты еще мал за белкой гоняться. Ты ее погонишь – она на дерево залезет; что ты с ней сделаешь?

И пошел Ими-Хиты снова кататься. Долго ли, коротко ли катался, опять прибежал к бабушке:

– Бабушка, я опять видел зверька: кончик хвоста Черный, а сам весь белый. Что это за зверек?

– Это горностай, внучек. Раньше твой отец добывал этого зверька.

– Я пойду, бабушка, догоню его, – говорит Ими-Хиты.

– О внучек, ты еще мал за горностаем гоняться. Ты его догонишь – он под корень дерева залезет; что ты с ним сделаешь?

Опять пошел кататься Ими-Хиты. Долго ли, коротко ли катался, прибежал к бабушке и говорит:

– Бабушка, я в этот раз видел такого зверька. Он весь целиком черный. Что за зверек?

Бабушка говорит:

– Это соболь, внучек. Раньше твой отец этого зверька добывал.

– Пойду я, бабушка, догоню его.

– О внучек, где тебе догнать соболя. Соболь – это зверь с длинным следом.

– А чем же добывают, бабушка, этих зверей?

– Чем их добывают? Луком и стрелами.

– А какие бывают лук и стрела? Как их делают? Сделай мне лук и стрелы, бабушка.

Бабушке очень не хотелось мастерить, да что поделаешь, если ребенок просит. Взяла она полено, выстругала что-то вроде стрелы. Затем нашла какой-то обрубок палки и сделала внуку лук.

На следующий день утром проснулась бабушка, взглянула – а внука уже и след простыл.

Долго ли, коротко ли ходил Ими-Хиты, пришел домой уже под вечер. Принес всякого зверя целую кучу. Бабушка накормила внука, напоила, и сели они вдвоем свежевать добытых зверей. Бабушка учит:

– Отец твой вот так свежевал, вот так правил шкурки. С тех пор каждый день стал ходить Ими-Хиты на охоту. Всегда уходил, когда бабушка еще спала.

Так он ходил, охотился, а однажды вечером за едой сказал бабушке:

– Бабушка, теперь я подальше уходить буду, там больше зверя. Сделала бы ты мне какой-нибудь кузовок, чтоб можно было брать с собой еду. Ходить в лесу я еще не умею как следует, может случиться, что я еще заблужусь где-нибудь.

– Да, это верно, внучек.

Бабушка села и мигом сшила кузовок, чтобы класть еду.

На следующий день Ими-Хиты надел свой кузовок с едой и пошел опять на охоту. Какой след ни попадется, по тому следу и идет: попадется след мышки – идет по следу мышки.

Попадется след ласки-идет по следу ласки. Так он шел, шел. вдруг слышит: кто-то кричит, надрывается.

Ими-Хиты думает: Схожу-ка я посмотрю, кто это там кричит.

Стал подкрадываться. Осмотрелся, оказывается на берегу реки высокая гора. Видит: мальчишка Менгк-поших катается на железных санках с высокой горы. Покатится, закричит и засмеется, покатится, закричит и засмеется. Ими-Хиты стоит и глаз с него не сводит. Долго ли, коротко ли так смотрел Ими-Хиты, наконец Менгк-поших его заметил.

– Эй, дружок, ты здесь? – говорит ему Менгк-поших. Иди, покатаемся со мной!

– Нет, – отвечает Ими-Хиты, – я пошел на охоту, мне некогда кататься.

– Ну, иди, иди, разок скатимся, что там! Но разве отвяжешься от Менгка-пошиха?

– Иди, садись на передок, – говорит Менгк-поших.

– Нет, на передок не сяду. Я сзади заскочу. Я с тобой не удержусь, ты уж очень громко кричишь и смеешься.

– Нет, я не буду очень громко кричать и смеяться. Вскочил Ими-Хиты сзади и покатились. Когда покатились, Менгк-поших так закричал, что Ими-Хиты упал без чувств.

Долго ли, коротко ли лежал, очнулся, видит: Менгк-поших. поднимается на гору с санками.

– Эй, дружок, почему ты упал?

Ими-Хиты отвечает:

– Я же говорю, что не могу кататься с тобой. Ты очень громко кричишь и смеешься.

– Ну, – говорит Менгк-поших, – теперь я потише, буду смеяться.

– Нет, я больше с тобой не буду кататься; у меня день проходит, охотиться надо.

– Ну, скатимся, скатимся еще разок. Садись ко мне на колени, не выпадешь.

Отговаривался, отговаривался Ими-Хиты, да разве отговоришься от Менгка?

– Ну, садись, садись, – говорит Ими-Хиты, – я опять сзади заскочу.

Покатились. Менгк-поших опять закричал, засмеялся во все горло. У Ими-Хиты белый свет из глаз скрылся. Долго ли, коротко ли лежал, очнулся, смотрит: Менгк-поших с улыбкой к нему подходит.

– Что, дружок, опять ты остался?

– Ты так орешь, разве можно с тобой кататься!

– Ну, давай еще разок скатимся, да как следует, по-хорошему. Ты садись теперь в санки. Ими-Хиты говорит:

– Нет, уж с тобой вместе я больше не покачусь. Я сам сделаю себе санки, а ты один катайся.

Ими-Хиты взял свой топоришко, срубил понравившуюся березу, расколол ее пополам и стал обтесывать. Менгк-поших смотрит: Ими-Хиты теснет-топор соскользнет, теснет– топор соскользнет.

Менгк-поших говорит:

– Когда твои санки будут готовы, если ты так будешь тесать?

– А дома ты разве на особом месте тешешь?

– Дома я на бабушкином языке тешу.

– Как же это ты на языке тешешь? – говорит Менгк-поших.

– А я привык к этому. Вот ты привык же кричать и смеяться, – говорит Ими-Хиты Ментк-пошиху, – ты вот ляг, я на твоем языке быстро вытешу.

– Ну, ты еще мне язык отрубишь.

– Ну что ты, разве у меня руки без жил, что я топор не сдержу?

Менгк-поших согласился, лег навзничь и высунул свой длинный, как шкура зверя, язык; Ими-Хиты положил ему на язык обрубок дерева и стал легонечко тесать тонкими щепками.

Тешет и приговаривает:

– Когда я был дома, вот так, вот так, бывало, тесал.

Тесал-тесал, стал дотесывать до конца, приловчился и отрубил топором кончик языка у Менгк-пошиха.

Закричал Менгк-поших страшным голосом, и Ими-Хиты упал без памяти.

Долго ли, коротко ли лежал, очнулся; совсем замерз. Смотрит, Менгка-пошиха нет, только отрубленный кусочек языка остался.

Ими-Хиты встал, взял кусок языка и, пошел по окровавленному следу Менгк-пошиха.

Шел-шел, пришел к огромному городу. Дома здесь все сложены из лиственниц и елей. Там, где не хватило лиственницы, там доложили елкой, там, где не хватило елки, – доложили лиственницей.

Как шел он по следу, так и пришел к дому, стоявшему на другом краю города.

Подошел Ими-Хиты к этому дому, залез на крышу и приложил ухо к дымоходу, стал прислушиваться. Слышит, Менгк-поших стонет и вздыхает. Домашние спрашивают его:

– Что случилось с тобой?

Он показывает на рот и что-то бормочет. Спрашивали-спрашивали, так ничего от него и не добились.

– М-м, что с ним могло случиться? – сказал кто-то со вздохом.

– Иди, – сказал тот же голос. – сходи к дедушке из соседнего дома.

Кто-то вскочил, открыл дверь. Вышел, оказывается, маленький Менгк. Выбежал и начал плясать. То одну ногу вскинет, то руку вскинет. Пляшет, а сам напевает:

Туда-сюда прыг-скок,Туда-сюда прыг-скок, Как спиною повернусь-Круглая коса трясется,Если грудью повернусь– Бисерная лента вьется.

Бежал-бежал, приплясывая, и зашел в один из соседних домов. Только Менгк-поших скрылся в доме, Ими-Хиты спрыгнул вниз, подбежал к тому дому, куда вошел Менгк-поших, и опять стал прислушиваться через дымоход.

Менгк-пошиха кто-то спрашивает:

– Что скажешь? Тебя, наверно, за делом прислали сюда?

А Менг-поших все свое продолжает: то ногу вскинет, то руку вскинет, и сам напевает:

Туда-сюда прыг-скок,Туда-сюда прыг-скок, Как спиною повернусь Круглая коса трясется,Если грудью повернусь Бисерная лента вьется.

Плясал-плясал, да так и убежал, вскидывая то руку, то ногу.

Кто-то в доме говорит: '– Этого беспутного мальчишку, наверно, за каким-нибудь делом посылали.

Как только Менгк-поших вошел в свой дом, Ими-Хиты спрыгнул с крыши и побежал туда же, вниз на крышу, к отверстию дымохода.

Менгк-пошиха спрашивают:

– Ну что казал тебе дедушка?

А Менг-поших все свое пляшет и поет:

Туда-сюда прыг-скок, Туда-сюда прыг-скок, Как спиною повернусь Круглая коса трясется,Если грудью повернусь Бисерная лента вьется.

– Этот мальчишка, видимо, ничего там не сказал. Иди, дочка, помоги своему брату.

Слышит Ими-Хиты, девушка встала со звоном серебра, со звоном золота. Вышла на улицу. Видит Ими-Хиты – перед ним красавица из красавиц, девица из девиц. Вышла, посмотрела вокруг и вошла в соседний дом. Ими-Хиты спрыгнул и тоже побежал туда. Залез наверх, стал слушать через. дымоход, а внутри кто-то говорит:

– Ну, внучка, с какими вестями и новостями пришла?

– Отец, тебя зовет дедушка. С братом что-то случилось. На рот показывает, что-то бормочет, а толком ничего не может рассказать. Вдохнет-захлебнется.

– Что могло случиться? Наверно, к Ими-Хиты он приставал. Ну, иди, иди, я приду.

Девушка вышла и пошла домой. Только вошла она в дом, Ими-Хиты спрыгнул с крыши и побежал за нею. Влез на крышу дома, куда вошла красавица, видит-идет старик, весь седой. Подошел к этому дому и вошел.

– Ну что случилось? – спрашивает.

– Да вот, просто ходил кататься, и что-то с ним случилось.

– Да, случилось, случилось. – Противный он мальчишка, приставал к Ими-Хиты, и вот получил. Надо теперь как-то упросить Ими-Хиты.

– Откуда мы возьмем Ими-Хиты, чтобы упросить его?

– Куда денется Ими-Хиты, вон он на крыше, подслушивает в дымоход чувала.

– А как его упросить?

– Что же делать, придется просватать ему нашу дочь из-за противного мальчишки. Иди, внучка, если тебе жалко брата-пойди, обещайся быть Ими-Хиты невестой и упроси его, чтобы он излечил твоего брата.

Девица, опечаленная, невеселая, вышла на улицу и говорит:

– Ну, иди, Ими-Хиты, спаси моего брата. Немного повертелась и пошла домой.

– Ну, позвала? – спрашивает дед.

– Позвала.

– Как ты звала? Иди, не стесняйся, скажи, что будешь. ему невестой.

Девица опять вышла. Повертелась, постояла и говорит:

– Ну что– поделаешь, Ими-Хиты, брат уже совсем умирает, я обещаю быть тебе невестой, только вылечи его.

– Ну, иди, иди, я приду сейчас, – говорит Ими-Хиты. Ими-Хиты взял свой кузовок и вошел в дом.

– Ну, Ими-Хиты, этот противный мальчишка, наверно, к тебе приставал?

– Я пошел на охоту, – говорит Ими-Хиты. – Слышу, кто-то кричит. Стал подходить, смотрю – он катается. Тут я на него засмотрелся и стою. Он меня заметил и стал приставать: давай кататься. Я ему говорю, что мне некогда, у меня проходит день, мне надо охотиться, а он все свое– знай пристает. Раз покатились, он так закричал, что я от его крика без чувств упал. Он второй раз пристал. Второй – раз покатились, то же самое, я без чувств упал от его крика. На третий раз, чтобы отделаться от него, я и придумал, как: от него отвязаться.

– Ими-Хиты, удвой свою доброту, вылечи этого мальчонку. Мы отдадим тебе вот эту красавицу, что носит косы живые как птица, что ходит в звоне серебра и золота.

Ими-Хиты достал обрубок языка из своего кузовка и приставил к языку мальчишки. Язык тут же стал прирастать. Затем Ими-Хиты дал ему выпить теплой воды. Когда в третий раз напился, мальчишка вздохнул и сказал:

– Ан-на, наконец от сердца отлегло. Дед и отец принялись его ругать:

– Скверный ты парень, счастье твое, что пришел сюда Ими-Хиты. Хорошо, что он добрый человек. Если бы не он, то пропал бы ты без языка.

Затем устроили свадебный пир на весь город, на все село.

Мышка и лось.

Бегала мышка по лугу и ела свежую сочную травку, Вдруг налетел ветер, пошел дождь, мышка промокла и спряталась в траве. Вышел из леса полакомиться чистой травкой огромный лось с ветвистыми рогами. Бродил, бродил по лугу, щипал травку и. нечаянно вместе с травкой проглотил и мышку.

Сидя у лося в животе, мышка говорит:

– Точу-точу ножик, лосю горло перережу, на волю выйду.

– Не режь мне горла, – лось говорит, – выйди через мой рот.

– У тебя рот слюнявый, – отвечает мышка. И снова кричать стала:-Точу-точу ножик, лосю горло перережу, на свободу выйду!

– Не режь мне горла, выйди через мой нос, – попросил лось.

– Нет, нос твой мокрый… – И еще громче стала мышка кричать:-'Точу-точу ножик, лосю горло перережу, на свободу выйду.

– Не режь, – взмолился лось, – через отверстия ушей моих выйди! Нет, в твоих ушах сера! – И еще громче стала кричать мышка:-Точу-точу ножик, лосю горло перережу, на волювыйду!

Так и перерезала, вышла на волю, содрала шкуру с лося.

Мясом лося наполнила семь амбаров, наполнила семь лабазов.

Мясо этого лося ел я, и ты, может быть, попробовал.

Кот.

Жили старик со старухой. Был у них кот. Однажды кот убежал в лес. Бродил-бродил кот по лесу, – наступила осень, стало холодно, а он все бродит по лесу, ищет теплый уголок, куда можно было бы спрятаться. Так, бродя по лесу, встретил он петуха и говорит ему:

– Осень наступила, холодно стало, построим себе дом.

– Не буду. Что я с домом буду делать? – отвечает петух. Я в любом месте укроюсь.

Побрел кот дальше. Долго ли, коротко ли бродил по лесу, встретил теленка и говорит ему:

– Эй, приятель, давай выстроим дом.

– Ну что я с домом буду делать? – говорит теленок. – Я сделаю какое-нибудь гнездышко из сена и лягу в него. Опять кот пошел бродить. Долго ли, коротко бродил, встретил жеребенка.

– Давай-ка, приятель, построим дом.

– Что я буду делать с домом? Я в любом месте простою, – ответил ему жеребенок.

– Коли так, – сказал кот, – пойду и построю дом один. Стал строить дом. Дом построил, вошел внутрь, забрался на печку и лег там.

Пришла зима. Лежит кот на печке, кости греет. Однажды, слышит он чьи-то шаги. Подошел к двери, стал окликать, – оказывается, петух пришел.

– Я замерзаю! – кричит петух. – Впусти меня в дом. Если на тебя нападут, я буду кричать и клеваться.

– А когда я звал тебя вместе дом строить, ты не шел!..

Так они разговаривают, вдруг теленок бежит с криком.

– Впусти меня! – говорит теленок. – Если на тебя нападут, я буду кричать и бодаться. Кот говорит:

– Я тебя звал дом строить, ты не шел!

В это время пришел жеребенок:

– Впусти меня! Если на тебя нападут, я буду лягаться и кусаться. Кот говорит:

– Ну-ну, входите, входите. Вошли они.

Долго ли, коротко ли жили, однажды стала их дверь открываться.

Петух спрашивает:

– Кто там?

– Я, росомаха! Впустите меня.

– Тише, тише, хозяин спит. Если проснется, убьет тебя. Испугалась росомаха и побежала к медведю. Медведь послал волка.

– Сходи, узнай, как зовут хозяина.

Пришел волк туда.

Петух, жеребенок и теленок-все бросились к дверям.

– Не входи, не входи, убьет тебя наш хозяин.

– Да скажите, как зовут вашего хозяина?

– Хозяин наш-кот.

Волк прибежал домой, говорит медведю:

– Имя их хозяина – кот.

– Теперь пойдемте-ка, добудем оленей, – говорит медведь, – оленя убьем и позовем кота в гости. Пошли. Добыли четырех оленей. Медведь говорит росомахе:

– Сходи, позови кота сюда в гости.

Пошла росомаха. Пришла, открыла дверь и говорит:

– Пусть приходит ваш хозяин погостить к нам. Теленок разбудил кота.

– Медведь зовет тебя в гости.

Кот встал, оделся и пошел потихонечку.

Пришел. А медведь забрался на дерево, боится кота.

Кот стал есть. Ест и мяукает:

– Мяу! Мяу!

Медведь спрашивает росомаху:

– Ты знаешь ведь русский язык, ты понимаешь, что он говорит? Росомаха отвечает:

– Мало, мало! – он говорит.

– Говорил же я тебе раньше, что надо было убить еще двух оленей. Теперь он нас съест.

Кот поднялся. Медведь испугался и свалился с верхушки дерева прямо на сук. Сук вонзился в медведя, и медведь сдох.

А волк с росомахой убежали в лес и теперь ходят они в лесу.

Три снохи.

В Малой Сосьве жили старик со старухой. Был у них сын.Все, живущие на Малой Сосьве, – охотники на красного и черного зверя. Малыш вырос и начал тоже охотиться.

Однажды сели они обедать. Старуха завела разговор:

– Старик, мы с тобой состарились. Сын наш вырос и начал охотиться, ходить по лесам, ездить по водам. Надо искать ему жену.

Старик говорит:. '– Здесь нет подходящих невест. Ты ведь сама знаешь,. что мы живем на людной дороге, у нас много бывает проезжих снизу и сверху. Приедет хороший гость, плохая невестка ни еду приготовить, ни питья запасти не сумеет. Я так думаю: в Шеркалах живет один купец, у него есть дочь. Его дочь и сосватаем.

– И правда, так ладно будет, – говорит старуха. Как сказали, так и сделали. Съездили в Шеркалы, сосватали купеческую дочь. Приехали домой и стали жить-поживать.

Купеческая дочь готовит еду, приготовляет питье. Долго ли, коротко ли так жили, однажды после обеда старик говорит снохе:

– Ну, сношенька, дочь купеческая, приготовила бы ты мне деревянный котел.

Задумалась купеческая дочь: что за деревянный котел, и как его делают?

Старик сидел-сидел и говорит:

– Сноха, дочь купеческая, слышишь или нет? Приготовь мне деревянный котел.

Сноха, дочь купеческая, говорит:

– Откуда мне знать, как делается этот деревянный котел? Рассердился старик, вскочил и говорит:

– Не надо мне такую сноху, которая не умеет ничего делать!

И прогнал свою сноху, дочь купеческую. Опять стали жить втроем.

Много ли, мало ли жили, однажды сели обедать. За обедом старуха говорит:

– До каких же пор сын наш будет так ходить? Мы скоро совсем состаримся, надо подыскать ему жену. Старик рассуждает:

– Что пользы взять плохую? Брали купеческую дочь. купеческая дочь не сумела ужиться. Я думаю, надо посватать дочь городского боярина.

Поехали опять в Шеркалы, сосватали боярскую дочь. Приехали домой, стали жить-поживать. Боярская дочь еду готовит, питье припасает.

Долго ли, коротко ли так жили, однажды после еды старик и говорит:

– Ну, сношенька, дочь боярская, сделай-ка мне деревянный котел.

Боярская дочь задумалась: как сделать деревянный котел? А старик сидел-сидел и говорит:

– Сноха, дочь боярская, я тебе по-хантыйски говорю, сделай мне деревянный котел.

– Да откуда мне знать, как этот деревянный котел делается? Вскочил старик и говорит:

– Не надо мне такую сноху, которая не умеет ничего делать!

И прогнал свою сноху, дочь боярскую. Много ли, мало ли времени прошло после этого, однажды старуха говорит старику:

– Ну как, старик, до каких пор наш сын будет без жёны ходить? Мы умрем, – как он один будет жить? Старик говорит:

– Э, старуха, как хочешь, я теперь в окрестности не знаю, кого взять… Сосватали купеческую дочь, не смогла ужиться, взяли боярскую дочь, тоже не вытерпела.

Старуха говорит:

– Нечего нам искать невест из богатых мест. Вот, здесь у нас, на берегу, у спуска к охотничьему амбару, живет девушка-сиротка.

Старик отвечает:

– Как хочешь, как тебе нравится.

– Если захотят прожить свой век по-хорошему, то и так проживут, – говорит старуха.

Поговорили, посудили, позвали сына.

– Сынок, – говорит мать, – мы опять задумали искать тебе жену. Решили теперь взять местную. Подойдет тебе сиротка-девушка, которая живет у спуска к амбару?

– Вам лучше знать, какая сиротка у вас уживется. – Мать сходила, уговорила сиротку-девушку, – и мигом справили свадьбу.

Отпировали и стали жить-поживать. Сиротка готовит еду, запасает питье. Долго ли, коротко ли жили, вот старик после обеда сел на нары и сказал:

– Ну, сношенька-сиротка, сделай мне деревянный котел. Сноха вскочила, достала из-под подушки кисет и трубку с табаком, прикурила ее и поднесла старику.

Старик стал покуривать. Выкурил трубку и говорит:

– Ну, сношенька моя, сиротка, будь всегда такой мудрой, такой смышленой. Пусть у вас с мужем никогда не выводится ни еда, ни питье.

Стали жить, поживать. Долго ли, коротко ли живут, настала осень.

Старик говорит:

– Ну, сынок, надо приготавливать нам с тобой охотничье-снаряжение.

Неделю, две ли недели собирались, готовились, наконец погрузились и тронулись в урман. Стали тащить нарты. Долго ли, коротко ли тащили, наконец дошли до охотничьей избушки.

Начали кружить по лесам и водам; каждый день черного и красного зверя приносили.

Однажды они охотились далеко от избушки. Старик устал, идти ему тяжело.

– Сынок, – говорит старик, – сделай короткой длинную дорогу. Так, усталые, когда мы дойдем?

Сын думал-думал – не знает, что делать. Наверно побьет меня, – думает он и шагает молча, опустив голову.

– Сынок, – снова говорит старик, – я тебе по-хантыйски говорю: сделай короткой длинную дорогу!

– Да откуда мне знать, как длинную дорогу делать короткой?

Старик рассердился и давай колотить его посохом.

– Такой-сякой, если будешь таким неповоротливым, пропадешь совсем.

Сердито бормоча, старик ушел. Сын, морщась от боли, пошагал до избушки. Долго ли, коротко ли охотились после этого, осень прошла, отправились они домой.

Пришли домой. После долгой охоты лежат, отдыхают. Говорит сын своей жене-сиротке:

– Когда мы охотимся, отец заставляет меня сделать длинную дорогу короткой. Я не знаю, как это сделать, он меня бьет за это.

– Эх ты, родился мужчиной и не знаешь такого пустяка. Это он тебя петь заставляет, чтобы путь коротким казался.

Долго ли, коротко ли жили, пришла другая осень. Опять собрались идти в урман. Подготовились, собрались, погрузили нарты и потащили. Пришли к охотничьей избушке, начали охотиться: черного и красного зверя приносят каждый день.

Однажды очень далеко зашли. Вечером стали возвращаться домой, старик так устал, что еле ноги тащит.

– Ну, сынок, – говорит старик, – сделай короткой длинную дорогу!

Сын запел: кончится короткая песня, начинает длинную, кончится длинная песня, начинает короткую. Так с песнями, смеясь и шутя, сын и отец не заметили, как к избушке пришли, – ни усталости, ни голода не чувствовали.

Приготовили поесть. За едой отец говорит:

– Вот, сынок, так и надо жить. Придут мрачные мысли, мрачные думы, шаг твой начнет сбавляться, и глаза твои не будут видеть, между каких деревьев тебе надо пройти. Чтобы сбросить с себя мрачные мысли, нужно песней развеселить себя. Начнешь веселую песню, не заметишь с нею, как время пройдет, не заметишь, как дело сделается.

Хороший охотник всегда веселит себя песней.

Мальчик Идэ.

Жил-был мальчик Идэ. Рано остался он круглым сиротой. Отец его, охотник, ушел однажды в тайгу на промысел и не вернулся. А вскоре умерла и мать. Взяла мальчика к себе старая бабушка.

Любила бабушка внука, и Идэ тоже любил бабушку. Целый день бегал за ней по пятам: бабушка к речке – и Идэ за ней, бабушка в лес – и Идэ с нею. А один никуда от избушки не отходил: боялся.

– Стыдно таким трусом быть, – говорила ему бабушка. – Ведь ты уже большой мальчик, а всего боишься.

Молчит Идэ. А бабушка думает:

Как бы его храбрым вырастить? Другие в его годы и за рыбой, и за птицей в лес одни ходят, а мой Идэ ни шагу без бабушки.

В тот год в тайге много кедровых орехов уродилось. Вот бабушка как-то и говорит:

– Пойдем, Идэ, орехи собирать.

– Пойдем, бабушка.

А в лес надо было плыть по реке.

Собрала бабушка берестяные корзинки и села в челнок. Идэ рядом с ней пристроился…

Оттолкнулись веслом от берега и поплыли.

День выдался ясный, теплый.

Проплыли бабушка с Идэ две песчаные косы, миновали и третью. К четвертой косе причалили.

Вытащили челнок на берег, сами на горку поднялись, в тайгу вошли.

Стали бабушка и Идэ орехи собирать.

Высокие кедры прячут в ветвях зрелые шишки. Бабушка ударит по сучку колотушкой – шишки сами на землю и падают.

Носят бабушка с внуком полные корзинки шишек в челнок. Так много орехов набрали, что на всю зиму хватит. Можно бы и домой ехать. А бабушка села на пень и думает: Надо, чтобы внучек мой храбрым вырос. Испытаю я сегодня его, оставлю на ночь в лесу. Медведи и волки здесь не водятся, а остальные звери не страшны. Подумав так, говорит бабушка внуку:

– Ой, Идэ, забыла я на горке еще одну полную корзинку. Сбегай, внучек, принеси.

Побежал Идэ на горку. А бабушка села в челнок, оттолкнулась от берега и поплыла.

Глядит Идэ с горы: уплывает бабушка, все дальше и дальше уносит ее река.

Закричал Идэ с горы, заплакал:

– Бабушка! Бабушка! Что же ты меня одного оставила?

А бабушка с лодки отвечает:

– Побудь здесь ночку, внучек, а я утром приеду за тобой.

Так и уплыла. Идэ один на берегу остался.

Что же теперь со мной будет? – думает он. – Пропаду я тут один, конец мне пришел.

А солнышко тем временем уже низко за тайгу опустилось. Вечереет, скоро ночь наступит.

Стал Идэ над рекой от дерева к дереву бродить – ищет, где бы на ночлег устроиться. В большом старом кедре увидел он глубокое дупло. Залез туда, свернулся клубочком и лежит тихонько. Сам ни жив ни мертв от страха.

Потемнела тайга, нахмурилась. Ветер поднялся, дождь пошел. Падают шишки на землю, стучат по стволу. Совсем испугался Идэ. Спрятался он еще глубже в дупло, дрожит, боится, как бы звери не пришли. А его никто и не думает есть. Только кедры шумят под дождем. Как ни трусил Идэ, все-таки понемножку засыпать начал. Всю ночь и провел в дупле.

Утром просыпается, смотрит: светло, небо ясное, день жаркий, солнечный. Шумят над ним свежие зеленые ветки, а птицы так и заливаются.

Жив ли я? – думает Идэ со страхом.

Стал он сам себя ощупывать: правую руку протянул – тут рука, левую протянул – и левая тут. Голова на месте и ноги целы. Никто не съел.

Вылез Идэ из дупла. Смотрит: кругом на земле шишек видимо-невидимо. Ночью насыпались. Вот хорошо-то!

Стал он шишки в кучу собирать.

Большую кучу набрал. Глянул на реку, а у берега на песке знакомый челнок лежит и бабушка, кряхтя, в гору поднимается.

Закричал Идэ бабушке издали:

– Ты что же меня вчера одного оставила? А бабушка и отвечает:

– Это я нарочно, Идэ. Я хочу, чтобы ты храбрым вырос. Ты – человек, а человек над всем на свете хозяин. А разве ты не хочешь храбрым быть?

– Хочу, – тихонько говорит Идэ.

Помирились Идэ с бабушкой. Пошли вместе орехи собирать. Опять целый челнок шишек набрали. Домой поехали.

С тех пор перестал Идэ всего бояться. И в лес, и на реку-всюду один ходит. Нигде ему не страшно.

Мышка.

Жила мышка. Настала весна, задумала мышка поехать осетров и нельм ловить. Вместо лодки ореховую скорлупку взяла, вместо весла-лопаточку для шпаклевки лодки серой.

Едет и напевает:

– Ореховая скорлупка-лодка моя: тел, тел, тел, лопаточка-весёлко мое: пол, пол, пол. У одной деревни ребята кричат с берега:

– Эй, мышка-норушка, подъезжай сладости поесть!

– Какие сладости?

– Со щукой.

– Нет, со щукой не ем.

И опять едет дальше, напевая:

– Скорлупка-лодка моя: тел, тел, тел, лопатка-весёлко мое: пол, пол, пол.

И опять у одной деревни ребята с берега кричат:

– Эй, мышка-норушка, приставай сладости поесть!

– Какие сладости? – С утиным мясом!

– Нет, с утиным мясом не стану есть.

И опять едет дальше, напевая:

– Скорлупка-лодка моя: тел, тел, тел, лопатка-весёлке мое: пол, пол, пол.

Долго или коротко ехала, снова в одной деревне ребята кричат:

– Эй, мышка-норушка, приставай сладости с икрой поесть.

– С какой икрой?

– С осетровой икрой.

– Ням, ням, ням, ням, еду отцов моих-с осетровой икрой буду, буду есть.

К берегу пристала, наставили ей еды с осетровой икрой.

И принялась мышка есть.

Ела, ела, ела, ела, даже живот круглым стал.

Тут закричали дети с улицы:

– Мышка, мышка-норушка, весло твое и лодку твою водой смыло.

Мышка вскочила, побежала на берег, споткнулась, упала в собачью яму, и лопнул ее живот.

– Девочки, девочки, – закричала мышка, – принесите иголку с жилами, принесите иголку с дратвой, живот мой лопнул!

Девочки прибежали быстро и зашили мышке-норушке дратвой и жилами живот. Поставили ее на ноги.

Мышка-норушка, шатаясь, пошла к своей скорлупке-лодчонке с лопаточкой-веслом, села и, грустная, поехала дальше, даже про песни забыла. И только лодочка ее поет: тел, тел, тел, и только весло ее поет: пол, пол, пол.

Корякские сказки.

Аммалё.

Давно, еще при старой жизни жила Аммалё. Она тогда девушкой была, жила с родителями.

Однажды они спали все, и вдруг в их ярангу пришел свистун. Где Аммалё спит, туда за полог заглянул. Она очень испугалась, закричала, стала звать родителей. Домашние услышали, проснулись, а свистун убежал.

Отец Аммалё сказал дочери:

– Отдам-ка я тебя замуж, а то, видишь, свистун хочет тебя в жены взять.

Не захотела Аммалё выйти замуж. Наотрез отказалась. Не послушалась отца.

Однажды Аммалё пошла в тундру за ягодами. Там ее нагнал свистун, схватил, верхом на оленя посадил и увез далеко. Стала там Аммалё жить. Готовила еду свистунам. Они поедят, уходят в тундру, Аммалё говорят:

– Ты домой не убегай. Все равно тебя найдем, заберем.

Немного времени прошло, стала Аммалё очень скучать по дому, по родителям. Стала плакать. Однажды, встав утром, стала она еду варить, чай готовить. Когда мясо варила, шаманила. Заколдовала мясо. Приготовила еду, разбудила свистунов:

– Ну, сварилась пища, ешьте.

Они встали и начали есть. Поели, сразу крепко, на много дней уснули.

Аммалё стала собираться домой. Пешком пошла. Сбилась с дороги, присела отдохнуть. Вдруг слышит Аммалё издалека: едет кто-то верхом на олене. Она спряталась в расселину. Когда пряталась, оттуда выскочил олень. Аммалё от страха потеряла сознание.

Верховой на олене мимо проехал. Встала Аммалё, опять побежала по дороге. Потом снова услышала-шумит едущий верхом на олене. Спряталась среди камней. По камням проехал верховой. Опять испугалась. Проехал он, сразу Аммалё домой побежала.

Не нашел ее свистун. Пришла домой. Очень родители обрадовались. Отец сказал: Теперь слушайся! Отдам тебя замуж. Будешь отказываться, тебя свистуны навсегда заберут.

Послушалась Аммалё. Вышла замуж. Откочевали они в другое селение. Там хорошо стали жить.

Ворон Вэлвымтилын.

Ворон Вэлвымтилын проглотил солнце. Все время лежит ворон, все время пурга, потому что ворон солнце проглотил.

– Эмэмкут, – говорит своей дочери Клюкэнэвыт:

– Сходи-ка к ворону Вэлвымтилыну, позови сюда. Пошла на улицу, на нарту села. Вышла женщина, говорит ворону:

– Вставай. Там пришли к тебе. Спрашивает ворон:

– Кто? Отвечает женщина:

– Клюкэнэвыт, дочь Эмэмкута. Ворон говорит:

– Ну, вот еще! М-м-м!

Не проясняется. Все время пуржит. Пришла домой Клюкэнэвыт. Эмэмкут спрашивает:

– Где же ворон? Отвечает Клюкэнэвыт:

– Отказал он мне. Говорит: Вот еще! Эмэмкут говорит дочери Инианавыт:

– Ты причешись-ка хорошенько, пойди к ворону. Причесалась, принарядилась красавица Инианавыт, пришла к Вэлвымтилыну, села. Вышла женщина и сказала:

– Ворон, вставай! Хватит притворяться. Пришли за тобой. Ворон спрашивает:

– Кто? Отвечает:

– Инианавыт.

Увидел Вэлвымтилын девушку и от радости захохотал:

Га-га-га! Да хохоча, солнце и выплюнул. Прояснилось небо. Кончилась пурга. Ворон говорит Инианавыт:

– Поедем вместе к Эмэмкуту.

Поехали вдвоем. Инианавыт говорит ворону:

– Поезжай вперед.

Острую длинную палку взяла. Палкой проколола ворона. Пусть не проглатывает солнца! Пусть всегда будет ясно, пусть не будет пурги!

Высоко на палке повесила Инианавыт ворона Вэлвымтилына.

Как Эвьян утопил кэлэ.

Жили старик и старуха. У них было два сына. Старший сын-Нотан, младший-Эвьян. Как-то говорит один из сыновей:

– Пойдем к оленям;Отправились. Вдруг увидели дом большой, просторный. Говорит младший:

– Зайдем, погреемся. Старший мальчик говорит:

– Я не пойду. Не стану я входить. Сам входи. Ушел старший мальчик, а младший в дом вошел. Видит он-одни только кэлэ (черти): они прыгают, шумят и бьют в бубны. Чуть было не убежал мальчик от страха. Задержали его кэлэ и говорят своим женщинам:

– Покормите его получше.

Стали кормить мальчика. Оказывается, кэлэ дают ему человечье мясо. Отказался есть. Говорит:

– Домой пойду. Говорят ему кэлэ:

– Лучше поспи здесь.

Лег мальчик. Вдруг кэлэ принялись ножи точить. И говорят: '– Когда же станем есть этого человека? А старуха их говорит:

– Наверное, сегодня вечерком. Вдруг мальчик вскочил и сказал:

– Ну-ка, я пока побью в бубен. Дали ему бубен. Стал в бубен бить и говорит:

– Сейчас большими ножами начнете меня резать. Перестал бить в бубен и выбежал на улицу. Кэлэ стали его преследовать. А мальчик подбежал к камню, на котором разбивают кости, и сказал:

– Ну-ка, камень, упади ты прямо на этих чертей. И упал камень. Убил одного кэлэ. А мальчик убежал. Домой прибежал, его старший брат обрадовался. А кэлэ схватили убитого родственника, скачут, поют:

– Вот хорошо, убили мы человечка, съедим его! О-о-о! Стали кэлэ варить. Стали есть. Вдруг их старуха говорит:

– Может, это большой палец руки нашего кэлэ я вынула из похлебки?

И стали плакать. Потом один кэлэ сказал:

– Ну-ка, пойдем, взаправду убьем Эвьяна. Отправились кэлэ. Привязали собак-медведей. Стали подходить кэлэ, человек и говорит:

– Как перейдете? Посмотрите, здесь вода большая. Посмотрели кэлэ, – оказывается, на той стороне реки Эвьян стоит. Кричит:

– Вам меня не взять! Вот аркан держите!

Ухватились кэлэ за аркан, а Эвьян аркан тянет. К середине реки подтащил их Эвьян и ремень бросил. И все кэлэ потонули.

Куйкынняку и Мынкусын.

Однажды Мынкусын в тундру промышлять пошел. Пришел. Во мху спрятался.

Вскоре подошел дикий Олень. Тотчас Мынкусын ножичек свой достал, ножом пырнул дикого оленя. Убил, на плечи взвалил. Домой пошел. Пришел. Мать спросила:

– Кто дал тебе это? – Сам я убил.

Опять пошел в тундру Мынкусын. Взобрался на большое дерево. Вдруг увидел: медведь подходит по склону горы. Подошел медведь.

– Здорово, Мыйкусь! – Э! – Что делаешь, Мынкусь?

– Деревья рублю.

– Для чего деревья?

– А хоть для чего.

– Наверное, и кедровых шишек набрал ты?

– Конечно! Два шалаша наполнил кедровыми шишками. – А если я у тебя жить буду?

– Не знаю я. Быть может, мать моя не захочет, чтобы ты с нами жил.

– Если не примете меня, съем тебя.

– Что же, ладно, как хочешь. Потом пришел все же к ним медведь.

– Привет, медведь! – Вот, пришел я, – отозвался, медведь. Сразу он два чайника чаю выпил, две вязки юколы съел. Сказал:

– Сколько же осталось у вас запасов? Оказывается, совсем немного осталось. Как только половину запаса, сложенного в шалаше съем я, придется мне съесть тебя с матерью.

Пошел в тундру Мынкусын. Пришел и начал плакать. Куйкынняку услышал, догнал его.

– Здорово, Мынкусь! Что с тобою?

– Ох, худо! Медведь, когда прикончит наши запасы, съест меня с матерью.

– Ничего, Мынкусь, не плачь! Завтра приду я с копьем. Да еще наточу его хорошенько.

На другой день пришел Куйкынняку. Медведь, наевшись, спал.

Мынкусын встретил Куйкынняку:

– Привет, Куйкынняку! Пришел ты.

– Э! Пришел я! – оглянулся Куйкынняку по сторонам. – Что это шевелится кухлянка там в пологу? Будто дышит кто-то под ней.

Мынкусын сказал:

– Медвежьи шкуры там кухлянкой прикрыты. Немного погодя Мынкусын сказал:

– Ну-ка, выйду я наружу. Также и мать его сказала:

– Ну-ка, выйду.

Как только вышли они, Куйкынняку всадил копье в медведя, тотчас убил его.

– Эх, давно не ели мы медвежатины! Тотчас вошли Мынкусын с матерью.

– Вот теперь запасом пищи обеспечил я вас.

– Хорошо! Возьми и себе также медвежатины. Медвежью ногу взвалил на плечи Куйкынняку. Пошел домой. Пришел:

– Возьми, Мити, медвежью ногу.

Куйкынняку – собиратель лахтачьего жира.

Однажды Куйкынняку жене сказал:

– Собери ягод, а я пойду попромышляю лахтачьегожира. Отправился. Пришел к приморским жителям.

– Привет, Куйкынняку! Ты пришел! Зачем?

– Лахтачьего жиру прошу.

Дали ему калаус (кожаный мешок), наполненный жиром. Понес домой. На дороге нашел лисичку дохлую. Взял ее, в калаус положил.

– Ладно, Мити моей на опушку кухлянки возьму. А Чачучанавут (это она притворилась мертвой) потихоньку продырявила калаус и весь жир выпустила. Сама удрала. Жир, смерзшийся на снегу, собрала. Вернулся домой Куйкынняку. Мити спросила:

– Где же лахтачий жир?

– Снаружи оставил, там, в калаусе. Вышла Мити. Вернулась:

– Ничего нету! Куйкынняку сказал:

– Эх, видно, Чачучанавут продырявила калаус!

Так и не поели толкуши. Хоть и выжимал Куйкынняку калаус, ничего не мог выжать из него-пусто.

Опять отправился Куйкынняку на промысел-лахтачьего жира. Пришел к приморским жителям.

– Лахтачьего жиру прошу.

– А где же тот калаус, что давеча мы тебе дали?

– Эх, Чачучанавут продырявила его?

Другой калаус, наполненный жиром, дали.

Чачучанавут сказала лисенятам:

– Эй, живо срежьте мне волосы с половины головы, также бровь и ресницы на одном глазу! Живо срезали. Побежала навстречу Куйкынняку:

– Жирцу прошу! Дай кусочек жира. Я твоя давнишняя родственница. Дал ей жиру. Быстро домой вернулась Чачучанавут.

– Живо усы и бороду мне налепите. Пойду встречать Куйкынняку с другой стороны.

Налепили. Побежала. Куйкынняку увидел ее, сказал:

– Привет! Кто ты?

– Да ведь твой двоюродный брат я. Жиру прошу у тебя.

Наделил ее жиром. Быстро домой побежала Чачучанавут. Прибежала.

– Эй, живо обстригите меня всю! Побегу наперерез Жуйкынняку! Обстригли. Побежала. Прибежала к Куйкынняку.

– Привет! Кто ты?

– Да ведь твой троюродный брат я.

– Зачем?

– Жиру прошу я.

Дал жиру. Все отдал, что было в калаусе. Вернулся домой Куйкынняку. Мити спросила его:

– Где жир?

– Как быть? Опустошили калаус мои родственники. Опять отправился Куйкынняку к приморским жителям. Пришел.

– Привет! Пришел ты! Зачем?

– Жиру прошу.

– Много же ты жиру съедаешь!

– Да как же, все потому, что своих родственников встречаю по дороге, которые жир просят. Теперь, ладно уж, в рот наберу.

Куйкынняку набрал в рот. Отправился. На пути встретил кривляку. Что же-рассмеялся и пролил жир изо рта. Пошел домой Куйкынняку. Пришел. Мити спросила:

– Где жир? Никчемный ты собиратель жира!

– Как быть? На пути встретил я кривляку, не смог от смеха удержаться и пролил жир.

Лисичка.

Вышла старуха, села на крыше своей землянки и шить принялась. Вдруг видит, скребется под землянкой лисичка Чачучанавут. Тогда сказала старуха:

– Иди сюда, сестрица. У меня сала много. Возьми себе кусочек сала.

Подбежала лисичка. Изловчилась старуха, схватила ее, убила, в жилье втащила, освежевала, изрубила и принялась варить лисье мясо. Вскипятила варево и сняла с огня. Опять вышла, села на крыше, шить принялась.

Мальчик лежит в землянке и кричит матери:

– Ну же, скорее, мама, есть будем! Сказала старуха:

– Погоди. После. Не торопись. Скоро есть будете. Наедитесь досыта. А сейчас еще и не проголодались. Погодя, опять крикнул мальчик:

– Ну же, мама, будем есть!

– Погоди. После. Не торопись. Скоро есть будете. Наедитесь досыта. А пока еще и не проголодались. Погодя, снова сказал мальчик:

– Ну, скорее же поедим, мама! Вон уж никак опять целой стала лисичка!

– Погоди. После. Не торопись. Скоро есть будете. Наедитесь досыта. Все еще не проголодались.

Потом вошла мать, хочет еду раздавать. Взглянула в котел – ничего нет, пусто, только мясной навар остался. Тогда сказала мальчику:

– Где же мясо, которое здесь было? Мальчик сказал:

– Вот собралась лиса. Давно тебе говорили: ну же, скорее есть будем, а ты сказала; не торопись есть. Что же, опять в целое собрались куски лисьего мяса, оделась лиса в свою шкуру и убежала.

Месть Рынныналпыльына.

Жили два родных брата, третьей была их сестра. Звали ее Киливнаут. Братья выросли, начали упражняться, чтобы стать сильными. Затем стали сильными настолько, что при стрельбе из луков ломались деревянные пятки стрел. Наконец стали стрелять стрелами с костяными пятками.

Сестра их была незамужняя.

И вот стала Киливнаут каждый день уходить в тундру. Оказывается, она с чужеплеменником тайно встречалась… Однако об этом не знали ее родные братья. И когда Киливнаут забеременела, то однажды, встретив в тундре своего тайного мужа-чужеплеменника, стала ему говорить:

– Убей моих братьев.

Однако ее муж-чужеплеменник говорил ей на это:

– Зачем же я буду убивать их, ведь они твои родные братья! Кроме того, я не смогу их убить, так как они очень сильные. Если я нападу на них, то скорее они меня убьют. Тогда Киливнаут сказала:

– Если ты не убьешь моих братьев, то когда я рожу твоего ребенка, они убьют меня, при этом скажут: Ты вышла замуж за нашего врага!

Тогда сказал ей чужеплеменник:

– Ну ладно; только как же мы будем убивать твоих братьев?

На это ответила ему Киливнаут:

– Легко мы убьем их. Я вернусь домой, и как только они уснут, я пойду к юкольнику, где находятся их луки, перережу ножом тетивы на их луках, а копья отнесу подальше в тундру. Ты ночью приходи к нам. Так мы легко перебьем их.

Чужеплеменник сказал ей:

– Ну ладно, иди домой!

Киливнаут отправилась. Пришла домой. Брат спросил:

– Киливнаут, почему так долго не приходила домой? Киливнаут ответила:

– Так просто, я долго ходила по тундре.

Потом стемнело. Братья уснули. Киливнаут к юкольнику пошла. Луки братьев взяла, тетивы ножом перерезала, копья в тундру отнесла. Ночью пришел ее муж-чужеплеменник. Киливнаут тотчас крикнула братьям:

– Ой, враги пришли к вам, вставайте!

Братья вскочили, побежали к юкольнику, поднялись на юкольник, – оказывается, тетивы их луков перерезаны. Тогда они бросились туда, где раньше были положены копья. Там они не нашли копий и тогда побежали домой. В это время их и начали убивать враги. Едва их ранили враги, как братья притворились мертвыми. Тут муж-чужеплеменник сказал Киливнаут:

– Иди сюда, ты сказала: давай убьем братьев! Правду я говорил тебе: не надо убивать их, – иди взгляни, что сделали мы с ними, убили их, вот они!

Киливнаут пришла, взглянула на братьев и сказала, мужу-чужеплеменнику:

– Может быть, они еще не умерли, ну-ка проверь, умерли ли они! Попробуй у одного отрезать верхнюю губу, начни со старшего брата.

Муж-чужеплеменник отрезал верхнюю губу старшего брата, но тот не пошевелился. Киливнаут сказала:

– Этот действительно умер, а ну-ка, у младшего брата отрежь верхнюю губу.

Тут же чужеплеменник отрезал верхнюю губу младшего брата жены, и тот пошевелился, так как он был еще молод и не имел такого крепкого сердца, как старший брат, поэтому ему показалось очень больно.

Тут Кнливнаут сказала мужу:

– Убей.

Немедленно чужеплеменник приколол копьем младшего брата Киливнаут, он тотчас умер. Чужеплеменник сказал:

– Теперь мы поедем к моему дому. Отправились домой, приехали, стали жить вместе. Рынныналпыльын встал, начал сжигать (хоронить) своего брата. Кончив сжигать, стал собираться к своим родственникам. Хорошо собрался, пошел в Алюторку, так как там находились близкие его родственники. Там он стал поправляться. Потом выздоровел Рынныналпыльын. Десять лет провел он там, стал еще сильнее. И тогда он сказал:

– Пожалуй, уже настало время готовиться. Помните, у нас есть сестра, я найду ее и уничтожу мучительной смертью.

Сразу же начал Рынныналпыльын собирать своих близких родственников, которые у него были, двоюродных братьев, племянников. Собрав их, сказал им Рынныналпыльын:

– Пойдемте найдем нашу сестру и уничтожим мучительной смертью! Ему сказали:

– Ну, пойдем!

Ранней весной по насту отправились на север. Пришли в стойбище утром. По приходе Рынныналпылььгн спросил у работников этих чужеплеменников:

– Которая юрта моей сестры? Показали те работники чужеплеменников ему юрту и сказали:

– Вон там, среди других юрт, находится их юрта. Рынныналпыльын взял аркан и пошел туда, подошел к юрте, набросил аркан на сплетение верхних концов жердей остова юрты и тотчас сильно потянул и опрокинул юрту набок. Его сестра вскочила и сказала мужу:

– Эй, с какой стороны на нас нападают, какие враги? Сказал ей Рынныналпыльын:

– Молчи, безгубые враги напали на вас! Узнав брата, сестра сказала ему:

– Осторожно, здесь есть племянники твои и племянницы. Рынныналпыльын ответил ей:

– Нет у меня здесь ни племянников, ни племянниц, никаких родственников.

Тут Рынныналпыльын сказал работникам чужеплеменников:

– А ну-ка, пригоните стадо оленей сюда!

Работники чужеплеменников отправились к стаду. Пригнали оленей к стойбищу. Поймали двух необученных старых оленьих быков и их близко к юрте подвели. Схватили свою сестру родственники и подтащили к тому месту, где держали необученных оленьих быков. Рынныналпыльын прорезал у щиколоток ног сестры отверстия и через них продернул и завязал ремни, другими концами привязали ремни к необученным оленьим быкам. Быков отпустили. Быки быстро помчались в разные стороны. Киливнаут разорвали надвое. Потом поймали и привели тех оленьих быков. Теперь они все были связаны друг с другом. Один волочил одну ногу, второй другую ногу Киливнаут.

Муж Киливнаут стал плакать. Рынныналпыльын убил детей Киливнаут, так рассуждая: Если этих детей не убить, то потом, когда вырастут, они станут моими врагами. Рынныналпыльын сказал мужу Киливнаут:

– Тебя я не убью, так как ты виноват не был. Наша сестра во всем виновата одна, и поэтому мы уничтожили ее мучительной смертью.

И сказал еще Рынныналпыльын врагам:

– Теперь мы начнем собираться к отъезду домой. Только я отделю половину вашего стада. Вы спросите, почему отделяет половину нашего стада Рынныналпыльын. Я забираю половину вашего стада потому, что прежде вы убили моего младшего брата. Вы поступили еще хуже по отношению к нам. Если бы прежде вы мне не сделали скверно, то теперь я не отобрал бы у вас половину оленей, а родную сестру не убил бы позорной смертью, и племянников не стал бы убивать. Я рассердился еще на вас за то, что мою верхнюю губу вы отрезали. Не сказал ведь никто из вас: Не надо вырезать губу! Часть работников ваших я заберу себе, часть работников оставлю вам.

Рынныналпыльын разделил стадо надвое, половину работников взял, половину оставил им.

Затем отправился Рынныналпыльын со своими людьми домой. По прибытии домой его стали называть Авамылки (безгубый).

Работникам чужеплеменников Авамылки сказал:

– Теперь вы как сумеете жить, так и живите. Вот ваше стадо, охраняйте его. Только мне убивайте оленей, когда я захочу оленьего мяса. Потом так и жили.

Пастух и медведь.

Заблудился пастух во время пурги и набрел на медвежью берлогу. Медведь говорит: – Здравствуй, друг, ты что делаешь? Тот отвечает:

– Плохо, в пургу попал.

– Ну, а где твоя семья?

– Не знаю, заблудился я.

– Ладно, входи. Торбаза, шапку сними. Ну, спать будем.

Долго спит медведь, и человек спит с ним. Но вот проснулись. Спрашивает медведь:

– У тебя дома кто есть? Отвечает:

– У меня дома жена и маленький сын. Еще отец-старик и мать-старуха. И они плачут, говорят: Наверное, сын умер,Весной медведь вышел из берлоги. Тот человек, оказывается, всю зиму проспал. Медведь говорит:

– Эй, друг, проснись! Светло стало. Тепло становится. А он отвечает: – Спать хочу!

Потом вышел, спрашивает: – Дедушка, а где же мои лыжи? Я их тут поставил.

А медведь говорит:

– Друг, их давным-давно лисы съели. Человек спрашивает:

– Где же моя семья? Медведь отвечает:

– Близко живет.

А человек говорит:

– Я голоден. Медведь ему:

– Подожди-ка!

И медведь в берлогу вошел, от своего, медвежьего, бедра кусок оторвал. Потом вышел.

– Эй, друг, вот тебе мясо. Говорит:

– Близко тут твоя семья живет. Человек мясо взял. Домой пришел, родителям рассказал, как он спал.

Путешествия Куйкынняку.

Однажды Куйкынняку на морской берег пошел. Увидел акибу (нерпу).

– Что, акиба, ты здесь делаешь?

– Спать собираюсь.

– Что скажу тебе, послушаешь ли?

– Ни к чему мне. Спать хочу. Тогда запел Куйкынняку:

– Акиба, снеси меняВ места, богатые жиром,К женщинам морского народа.

Посадила его акиба к себе на спину. Повезла. Привезла к китовому народу.

– Здорово, старик! Зачем приехал?

– Как сказать…Жиру поесть хочу.

– Ну, входи. Вошел.

– Ну-ка, нерпичьи ласты достаньте! Достали.

– Вот поешь нерпичьих ластов. Есть ласты начал. Поел.

– Спасибо, наелся я. Вот только в горле, пересохло. Попить бы. Напоите меня.

– Сам подойди. Вон там деревянная посуда с водой стоит. Попей.

– Эх, вы, всё еще без чашек живете!

Подошел к корыту, едва пить начал, как вдруг вниз головой полетел в корыто. Упал прямо на жилье моржового народа. У входной дыры сидит. Потом петь начал:

О-ой! Дальней земли женщиныИз горных речек воду черпают!

Крикнули из жилья:

– Эй, гость, войди! Вошел.

– Ну-ка, гостя попотчуйте.

Угощать стали. Есть начал. Кончили есть.

– Эх, пить хочется.

– Напейся сам.

Подошел к корыту, еще пить не начал, как вдруг вниз головой полетел. Прямо на жилье лахтачьего народа упал, у дымовой дыры сел, запел:

О-ой! Дальней земли женщиныИз горных речек воду черпают!

Тотчас изнутри крикнули ему:

– Войди же, гость! Вошел.

– Ох! Напоите меня! Худо мне. Умираю от жажды.

– Иди сам напейся. Держи роговую чашку.

Дали ему роговую чашку. И вот начал пить. Напился.

– Охо! Напился я. Ожил я. Ну, лахтачьими ластами попотчуйте гостя.

Поставили перед ним лахтачьи ласты. Начал есть их. Поел.

– Проводите теперь меня домой. Отдам вам дочь свою.

– Ладно, проводим тебя!

Отправились провожать гостя. Прибыли к Куйкынняку. Начали толкушу делать. Много толкуши съели. Потом стали отправляться гости домой. Танианавут, дочь Куйкынняку, с ними уехала.

Возвращаясь, заехали в жилье китового народа.

– Здорово! Откуда путь держите?

– Сказать вам? Куйкынняку мы провожали.

– Ладно. Чем же наделил он вас?

– Мы ведь не такие насмешники, как вы. Показали им Танианавут.

– Откуда у вас эта девушка?

– А вот, насмешниками не были мы, – теперь, спасибо-Куйкынняку, с девушкой возвращаемся.

– Какая красивая девушка!

Миновали их. Домой вернулись.

– Ну, мать, огонь разводи, невестку огнем встречай!

Начали огнем окуривать. Приобщили к огню. Народ собрался, начали рассматривать невесту. Все говорят:

– Ой, красивая девушка! Потом празднество устроили.

Эмэмкут и богатырь.

У ворона было четыре сына: Эмэмкут, Валь, Ахати и Котгано.

Однажды Эмэмкут сказал ворону:

– Эх, ворон, пошел бы я к богатырю, о котором говорят, что он очень силен. Испытал бы я его силы в борьбе.

– Ничего тебе не сделать с ним, пока у тебя такое тело, – сказал ему ворон. – Если не будешь силы набираться, лучше и не ходи к нему. Лучше сперва начни набираться силы, и когда наберешься силы, только тогда иди.

Сразу Эмэмкут начал набираться силы. Целый год провел, набираясь силы. Ворон сказал ему:

– В тундре есть камень, которым я давно еще пользовался, набираясь силы. Если этот камень сможешь пошевелить, тогда я скажу тебе: ты стал сильным.

Когда в первый раз Эмэмкут пришел к тому камню и попробовал его пошевелить, то даже немножко не пошевелил его.

Помаленьку он стал накапливать силы. Потом начал уже поднимать тот камень, а потом, как маленький камешек, стал поднимать его, на концах пальцев стал подбрасывать его.

Однажды он пришел домой.

– Ну, наверно, теперь смогу пойти к богатырю, – сказал Эмэмкут ворону, – пожалуй, достаточно я силы набрался.

– Плохо, еще слаб ты, – сказал ворон, – сразу убьет тебя. Не думай, что тот богатырь слаб. В большом озере есть два кита. Если их превзойдешь в силе, тогда твоя воля-захочешь осилить, можешь осилить.

Эмэмкут снова стал набираться силы. Потом превзошел в силе тех китов. Однажды настиг их, схватил каждого за хвост, сшиб их одного с другим, сразу обоих убил. Пришел к ворону.

– Ну, ворон, теперь, наверно, могут пойти к богатырю, – сказал Эмэмкут.

– Хорошо, пойди к нему, – сказал ворон. – Правда, быть может, на убой себя приведешь.

Эмэмкут тотчас снарядился и отправился к богатырю. Пришел к богатырю.

– Эй, пожалуй для борьбы я пришел! – воскликнул Эмэмкут.

– Ну-ка, сын, напади на Эмэмкута, – сказал богатырь сыну, – наверно, бедняге Эмэмкуту тебя не одолеть.

Эмэмкут сам бросился на сына богатыря, и начали они бороться. Эмэмкут взял его за руку и бросил на гладкий речной лед. Как только тот ударился об лед, ничего от него не осталось, разбился.

Богатырь вышел из дома – нет его сына. Очень он рассердился на Эмэмкута и тотчас бросился на него. Настиг Эмэмкута, схватил его и бросил на лед. Эмэмкут так ударился, что лед покраснел.

Домашние считали Эмэмкута погибшим. Ворон очень печалился о сыне.

– Наверно, убит Эмэмкут, раз до сих пор не показывается, – сказал ворон. – Что же, придется мне набираться силы.

Он надел деревянные лыжи второго сына Валя. Сперва с трудом мог передвигать их, потом побежал на них. Когда он осилил лыжи второго сына, Валя, он надел лыжи, принадлежащие третьему сыну, Ахати, попробовал пойти на них, но даже немножко не пошевелил их. Много времени спустя он уже мог пошевелить лыжи, а потом осилил их. Тогда надел лыжи, принадлежащие четвертому сыну, Котгано. Не только лыжи, но даже своим телом не мог пошевелить в них. Потом сам уже мог пошевелиться и даже немного стал пошевеливать лыжи. Несколько дней прошло, только тогда смог ходить на лыжах. Эти лыжи осилил.

Надел лыжи первого сына, Эмэмкута, – ничем двинуть не смог-только глазами и веками. Несколько десятков дней прошло, он смог уже пошевелиться и пошевелить лыжи, потом начал ходить на лыжах. Осилил лыжи Эмэмкута.

Наконец он надел свои железные лыжи, подбитые камусами. Этими лыжами он пользовался еще в юности. Ничем не смог пошевелить, даже глазами и веками. Несколько месяцев прошло, только тогда смог пошевелить веками. Потом с трудом начал поводить глазами. Несколько дней прошло, смог пошевелить руками, головой и всем телом. С трудом начал двигать железные лыжи, подбитые камусами. Потом начал ходить на них и бегать. По склону горы, поросшему лиственницей, скатывается, лиственницы подминает как траву и след прокладывает как по траве.

Кончив набираться силы, старик ворон отправился к богатырю. Пришел к жилью богатыря, снял лыжи и остался стоять снаружи.

– Ну, где богатырь, пусть выйдет! Силен, наверное! – воскликнул ворон.

Тотчас богатырь вышел из юрты и бросился на ворона. Начали бороться. Ворон схватил богатыря и бросил его в небо. Богатырь взлетел в небо, и пока он летел, остался от него один скелет. Кости его, падая на землю, мхом обросли. – Найдя Эмэмкута, ворон разбудил его.

– Ой, кто пробудил меня? – воскликнул Эмэмкут.

– Я пробудил тебя. Кто еще пробудил бы тебя? – сказал ворон.

Сразу они надели лыжи и отправились домой. По пути Эмэмкут сказал отцу:

– Отец, побежим, наперегонки до дому, кто из нас проворнее?

– Куда тебе, увалень, сразу обгоню тебя! – говорит ворон-отец.

– Ладно, все-таки побежим наперегонки, – говорит Эмэмкут.

Тотчас ворон побежал на своих железных лыжах. Эмэмкут едва лишь задние концы лыж ворона увидел, как быстро ворон побежал.

Ворон вернулся домой. Эмэмкут пришёл домой, когда уже все легли спать.

– Эх, а я-то думал, что ворон неповоротлив, думал, легко обгоню его! – сказал Эмэмкут.

Сын медведицы.

Человек женился на медведице. Родился сын. Потом вырос сын. Отец дома, а медведица все время рыбу ловит. Однажды сын отцу говорит:

– Убежим к живущим в поселке.

Отец согласился. Отправились. А медведица домой пришла. Нет их дома. Стала искать мужа и сына. Обнюхала дорогу, стала их преследовать.

Потом сын услышал тяжелое дыхание-мать преследует их. Но убежали от матери. Отец говорит:

– Если придем в поселок, то нельзя будет баловаться своей силой.

Как увидели людей, обрадовались. А когда пришли, – стал сын играть. Слегка ударит кого-нибудь и сразу убьет, потому что сила у него медвежья. Потом сказал сын:

– Пойду-ка я куда-нибудь, потому что здесь всех могу перебить ни за что. Пошел. Сказали ему:

– Отсюда пойдешь, увидишь шесть лошадей. В дом войдешь, увидишь шесть мисок с едой. Не ешь из них.

Не послушался. Сразу поел из одной миски. Тут пришли воины. Стали есть. Один сказал:

– Где моя миска? Кто ел? Мальчик сказал:

– ЯТут хотели его убить. Стали тащить на улицу. Не смогли, Сразу он всех их побил. Ушел. Потом увидел одного коня. Вошел в дом, а там одна миска. Поел. И приходит домой хозяин: Говорит:

– Где моя еда?

Сказал медвежий сын:

– Я съел. Говорит:

– Спасибо, что пришел ты. Моих товарищей всех перебили на войне.

– Где воевали?

– Завтра покажу.

На другой день отправились. Вдруг увидели людей:

– Смотри-ка, вон враги идут! Спрячься! Спрятались. Стали подходить те на лыжах. Сразу мальчик стал убивать их. Потом всех поубивал и сказал.

– Пойдем туда, где их дом.

Увидел большую сопку. Там глубоко врыта землянка. Сказал человек:

– Вперед ты спускайся. Мальчик ответил:

– Нет, лучше ты.

Спустился воин. А мальчик убежал. Оставленный там начал плакать. Потом паук спустился. Сказал ему: – Ты что плачешь?

– Потому что юноша оставил меня здесь одного. Не могу выйти. Говорит паук:

– У меня есть ремень, но слабый. Ладно, вытащу-ка я тебя.

И вытащил.

Сохолылан.

Жили-были в тундре два товарища, два побратима– солнце и ворон. Были они сильны и отважны. И никто не мог сказать, кто из них лучше. По всей тундре шла слава об их удали.

Много раз слышало солнце от ветра, что у Севера есть – красавица-дочь, что много сильных, отважных людей отправлялось к Северу взглянуть на красавицу, но никто еще не вернулся обратно.

Солнце подумало: Всех сильнее я в мире, льды превращаю я в воды, снежные пустыни делаются цветущей тундрой от моих лучей, так неужели морозы, которыми отгородился Север, не растоплю я своими лучами?

Оделось солнце потеплее: двойная на нем оленья одежда, жодна мехом наружу, другая мехом внутрь. Село на оленью нарту и помчалось к Северу.

Едет, едет. Чем дальше едет, тем холоднее становится. Вот на дороге стали попадаться оленьи и собачьи кости, дальше и человеческие. Завывает ветер, трещит мороз, трескается земля. Отморозило солнце пальцы ног и рук. Задохнулись от мороза олени, а жилища Севера все не видно. Решилось солнце вернуться домой, а на обратном пути и нос себе отморозило.

Поехало однажды солнце в тундру по дрова и повстречалось там со своим соседом, отважным вороном. Ворон со своим младшим братом тоже приехал сюда за дровами. Младший брат ворона увидел солнце и спрашивает:

– Кто это?

– Это солнце, – сказал старший брат.

– Эге, безносое солнце! – засмеялся малыш.

– Тише, тише, рассердится солнце, не надо над ним смеяться, – сказал старший.

Услыхало солнце разговор и говорит:

– Не смейтесь! Я обогреваю всю землю-и то отморозило нос и щеки, что же будет с вами, если вы попадете туда, где я было?

Тогда старший ворон спросил:

– А где же ты было, солнце?

Рассказало солнце о Севере, о красавице, его дочери. Много молодцов погибло из-за нее, но никто еще не добрался до красавицы.

– Так, значит, это не сказка, – сказал ворон. Он тоже слышал о Севере и его красавице-дочери, слышал, что никто не может попасть туда. Ворон спросил:

– Где дорога к Северу?

– Поезжай туда, откуда северный, ветер, – ответило Солнце.

Едет с дровами домой ворон и думает: Я тот, которому ничто не запретно на земле, я вздымаюсь на громадную высоту, я опускаюсь в пучину моря, мне доступны высокие горы, мне доступны морские пучины. Неужели я не достигну Севера?

Приезжает ворон домой и спрашивает своего мудрого старого отца:

– Скажи мне, отец, как достигнуть Севера?

– Там вечная ледяная пустыня, сын мой, – отвечает старый ворон.

– Неправда, там живет могучий Север с красавицей-дочкой. Много лет много сильных людей стремятся увидеть ее, но никто не может дойти туда. Скажи мне, отец, все, что знаешь ты о Севере, – не уснуть мне иначе целую ночь.

– Хорошо, сын мой, если знаешь уже, что это не сказка слушай меня: твой дед погиб на пути к Северу, как и все, кто хотел увидеть ту, к которой ты стремишься. Чтобы дойти туда, нужна другая одежда. Та одежда, которая на нас, не годится. Иди к своему родному отцу – Такаютану, живущему на дне морском. Он не мог оставить тебя у себя и отдал мне на воспитание, когда ты был малышом. Спросит тебя Такаютан, кто ты, ответишь ему, что Сохолылан. Это твое настоящее имя. Такаютан поможет тебе добраться к Северу.

Опустился ворон на дно морское, стучится в ярангу Такаютана. Услыхал стук хозяин морской пучины и удивился, кто осмелился прийти к нему на дно морское. Сказал он своей дочери:

– Спроси, кто там. Вышла дочь и опрашивает:

– Кто ты?

– Я Сохолылан.

– Отец, – сказала дочь, – это Сохолылан.

– Впусти его скорее ко мне, – сказал Такаютан. Сохолылан вошел.

– Это ты, пришел, мой сын! Узнаю я тебя. Рассказывай, я слушаю, – Отец, – сказал Сохолылан, – помоги мне добраться к Северу.

– Ага, ты хочешь попасть к Северу и взять его дочь. До сих пор это никому не удавалось. Дам я тебе каменных оленей-их не нужно кормить, не будут они мерзнуть, и поедешь ты на них не останавливаясь. Можешь оставить этих оленей в любом месте-их никто не возьмет. Это будут простые камни; а самое главное-дам тебе нерпу. Нерпу эту ты наденешь тогда, когда услышишь звон бубна. Приедешь к Северу, не говори ему, кто ты, назовись племянником его-нерпой. В яранге Севера будет страшная пурга, не обращай на нее внимания и не говори ничего Северу о дочери. Знай: не любит он женихов. На стене яранги будет висеть большой ледяной сосуд. В этот сосуд по вечерам сыновья Севера бьют палочкой, и он издает приятные слуху звуки. Возьми травинку от стельки и ударь несколько раз по дну сосуда. Он расколется. А дальше делай, как твой разум подскажет.

– Позволь мне теперь удалиться, отец, – сказал ворон и хотел выйти из яранги. Но Такаютан крикнул:

– Подожди, сын мой, не все я тебе сказал. Сразу не увози домой жену, не удастся тебе этого сделать. Сначала возвращайся один. И я тебе дам другой совет, как привезти жену. Сейчас попробуй добраться до Севера, исполнить свое первое желание. Иди!

Едет ворон день и ночь без отдыха. Мороз все сильнее и сильнее. Ветер воет, пурга метет, земля трещит. Кругом белые кости женихов лежат, а ворон все едет. Вот уже нос отморозил, щеки, пальцы рук и ног отморозил. Стал призадумываться, не вернуться ли обратно, но устыдился, подумал: Тогда уж никто не скажет, что нет ничего недоступного ворону. Еще долго ехал. Но вот услыхал еле уловимый звук бубна. Показалось ему, что это звенит в ушах, но затем звуки бубна стали громче. С трудом взял он замерзшими пальцами нож, разрезал на себе одежды и надел на себя нерпу, которую дал хозяин моря. Сразу же стало ему тепло. Мороз и ветер неслись дальше и не задевали его.

Вышел Север из своей яранги и заметил в тундре двигавшуюся точку. Послал туда самые сильные ветры, сам стал дуть из последних сил, а точка все движется да движется ближе к жилищу Севера.

– Смотри, жена, кто-то едет к нам. Ведь раньше, как подую, так и замерзали все, кто шел сюда, а этот движется. 'Кто бы это мог быть?

Выглянул младший сын Севера и сказал:

– Да это нерпа!

Тут подъехал ворон в образе нерпы, бросил каменных оленей, сам вошел в ярангу.

– Здравствуй, гость, – сказал Север.

– Ага, – ответил ворон.

– Зачем приехал?

– Так, погостить. Моя мать пурга – твоя сестра. Она в дальней тундре живет. Послала меня посмотреть, как живет ее брат Север, жив, здоров ли он.

– Хорошо, садись.

Сел на белые шкуры ворон. Видит: висит на стене ледяной сосуд, весь прозрачный, но ничего в нем не видно.

Собрались вечером братья, сыновья Севера, начали по сосуду палочками бить и плясать под эти звуки. Затем устали, легли спать. Взял ворон травку из стельки, начал потихоньку бить по дну сосуда. Вдруг дно отвалилось, и на грудь ворона упала девушка невиданной красоты. Ворон подумал: Недаром люди стремились к Северу! Вот какое богатство таит он у себя!

Бьет он травкой в банку, как будто ничего не замечает. Младший сын Севера сказал отцу:

– Отец, смотри, какая-то женщина упала на грудь нерпы из ледяного сосуда!

– Молчи, молчи, – сказал Север, – тебе все это снится.

Затем Север подумал: Наверное, гость не видит моей дочери, – и притворился спящим.

А ворон тоже сделал вид, что устал и засыпает. Север поднялся, подошел к ворону, поднял свою прозрачную, еле видимую дочь с груди его и отнес в соседнюю ярангу. После этого Север заснул крепким сном. Вокруг наступила тишина.

Рано утром, когда все еще спали, ворон встал и пошел в ярангу к красавице, дочери Севера. В проходе он снял с себя нерпу и превратился в прекрасного юношу.

Когда он приподнял полог и вошел, дочь Севера сидела на мягких оленьих шкурах и ждала его.

– Ты Сохолылан? – спросила она. – Да, ты не ошиблась.

– Я ждала тебя, я знала, что ты придешь; думала о тебе постоянно, но не знала, какой ты. Мне надоело сидеть всегда в ледяном сосуде или в этой яранге, куда не проникает солнечный луч. Отец не выпускает меня даже посмотреть на солнце.

Вот и хорошо, что ты не видела солнца, – подумал ворон о своем сопернике. Затем сказал:

– Ты очень красива. Я не видал девушек, подобных тебе. Завтра я уеду домой. Если ты согласна, то мои каменные олени снова привезут меня сюда, и я увезу тебя тогда в свою землю.

– Приезжай, приезжай скорее! – сказала девушка. Ворон снова надел нерпу и принял прежний вид. Затем сел на нарту и поехал на охоту на своих каменных оленях. Недалеко от жилища Севера, в горах, он убил несколько диких оленей и к вечеру привез их Северу:

– Вот, дядя, мой тебе подарок. Завтра я еду домой. Но скоро приеду к вам снова. Я знаю теперь дорогу сюда.

Север подумал: Что мне сделать с ним? Если он приехал первый раз, значит, приедет и второй!

– Хорошо, племянник, приезжай! – сказал Север. Ворон быстро помчался на каменных оленях к морскому берегу. Быстро промчался через тундру и горы и очутился около моря. Направил своих оленей в морскую пучину и вскоре был на дне, у жилища Такаютана. Постучал.

– Беги скорее, открывай, это от Севера вернулся мой сын Сохолылан, – сказал Такаютан дочери. Ворон вошел. – Приветствовали друг друга.

– Ну, рассказывай, сын, доехал ли до Севера, видел ли дочь его?

– Доехал и видел дочь его. Она согласна быть моей женой. А я не взял ее сразу, как ты мне наказал, – ответил ворон.

– Хорошо, все хорошо, сын мой. Теперь бери стада китов, моржей, лахтаков, морских львов, нерп и гони их к Северу. Вместе со зверьем и вода пойдет.

Сидит Север в пологе, пьет горячий чай. Тут вбегает в ярангу младший сын и кричит:

– Отец, смотри, вода стеной идет на нас! Выглянул Север из яранги и подумал: Эге, вода всю землю зальет! Затем крикнул сыновьям:

– Бегите все на самую высокую гору!

И побежали все на высокую гору; Север забыл только о своей дочери в ледяном сосуде. Идет вода стеной, а за нею табуны морских зверей ворона. Выскочил ворон на берег, вбежал в ярангу и схватил ледяной сосуд с красавицей, дочерью Севера.

– Эй, Север, я исполнил обещание, прибыл к тебе. Что же ты залез на гору?

– Где моя дочь? – спросил Север жену.

– Дома ее забыли в ледяном сосуде, – сказала старуха. Ворон поднял руку вверх, и вода покатилась обратно в свои берега. А стада китов, моржей, лахтаков, морских львов и нерп остались лежать на берегу. Север с женой и сыновьями вернулся в свое жилище. Ворон крепко держит в своих руках красавицу. Говорит он Северу:

– Я не нерпа, а Сохолылан, сын хозяина морского дна. Ты видел мою силу сейчас. Но не силой увожу я твою дочь. Она сама этого хочет.

– Да, отец, я хочу уйти с вороном. Надоело мне сидеть в ледяном сосуде, хочу посмотреть мир.

– Я только прошу, – сказал Север, – когда дочь захочет вернуться ко мне, не неволь ее, отпусти.

– Хорошо, – сказал ворон, – я исполню твое желание. А теперь прими от меня в подарок всех этих зверей.

Ворон указал рукой Северу на стада морских дверей, лежавших на берегу моря.

Завернул ворон дочь Севера в теплые меха, положил к себе на колени и поехал на морских львах домой.

Услыхало солнце, что ворон вернулся от Севера, пришло к нему и спрашивает:

– Говорят, ты был у Севера?

– Да, я только что вернулся от него.

– Видел ли ты дочь Севера?

– Не только видел, но и женился на ней.

– Покажи мне ее, – попросило солнце.

– Что ж, посмотри, – сказал ворон и приоткрыл полог. На оленьих шкурах сидела девушка невиданной красоты. Это была дочь Севера. Увидело солнце дочь Севера и сказало ворону:

– Отдай мне ее, ведь мы с тобой побратимы. А ты знаешь обычай наших отцов, что жена друга может быть и моей женой.

– Нет, этого не будет! – твердо сказал ворон. Рассердилось солнце и ушло за море. Наступила ночь в тундре. Спит ворон с молодой женой, проснется – увидит темноту и снова спит. Но вот надоело ему спать, а день все не приходит. Все жители тундры испугались вечной ночи и пошли к ворону просить не гневить солнце. Послал ворон к солнцу некрасивую женщину, но та вернулась и говорит:

– Не глядит на меня солнце, не разговаривает со мною. Тогда ворон послал к солнцу свою сестру, красавицу-девушку.

Приходит она к солнцу и просит его:

– Вернись к нам, солнце, принеси нам дневной свет. Если хочешь, я стану твоей женой.

– Нет, пусть ворон отдаст мне дочь Севера, тогда я снова вернусь в тундру.

– Разве я хуже дочери Севера? – сказала красавица, сестра ворона.

– Хорошо. Хоть ты не так красива, я женюсь на тебе, но мы не вернемся в тундру. Пусть ворон знает, что нельзя обижать могучего друга, – сказало солнце.

– Разве я могу быть счастлива вдали от родных? – сказала красавица-девушка.

– Хорошо. Мы будем жить и здесь и немного в тундре. Пусть жители тундры немножко будут видеть меня. Но я буду ходить далеко от них. Пусть ворон помнит об этом.

Увидела дочь Севера, что нет близко солнца, что жители тундры мерзнут и недовольны вороном, а он бессилен вернуть солнце тундре. Посмеялась она над вороном и ушла к своему отцу Северу. А солнце с тех пор больше живет за морем и в тундру посылает только самые холодные лучи.

Эмэмкут и Яечанавыт.

Эмэмкут и его жена Чанаёнавыт с оленями кочевали. Много диких оленей добыли, домой направились. Чанаёнавыт сказала:

– Эмэмкут, ребенок пить хочет, сходи за водой. Эмэмкут за водой пошел. Тут лиса Яечанавыт к Чанаёнавыт подошла. Чанаёнавыт сына под кухлянкой держит. Лиса столкнула ее с нарты в снег. Сама на нарту села. Эмэмкуг пришел с водой.

– Что это, – говорит, – у тебя голос другой? А Яечанавыт капюшон кухлянки вот так надвинула, чтобы не было видно ее лисьего лица, и говорит:

– Потому что заболела я. Эмэмкут костным мозгом беспрерывно кормит ее, потому что больная ведь.

Однажды Эмэмкут подошел к Яечанавыт поближе.

– Ба! Да это лисичка! Ну, подожди же ты!

Из ружья выстрелил-па-а! Яечанавыт, убегая, сказала:

. – Что ж, костного мозгу я досыта поела. Эмэмкут Чанаёнавыт искал в тундре. Из травы кухлянку ей сделал. Нашел ее, привез домой.

Ворон и кит.

Жила когда-то в тундре красивая девушка – дочь ворона. Женихи давали отцу за дочь большие стада оленей или готовы были сами идти в пастухи на три года.

Отец прочил в зятья старшего соседского сына. Дочь же хотела полосатого кита, – она давно его любила. И так надоедали женихи красавице, что она бросилась со скалы в море…

Не успела девушка дойти до морского дна, как полосатый кит проглотил ее. Очнулась девушка в темноте, набрала жиру, сделала факел и зажгла его. Зажила себе спокойно, а кит проглатывал все, в чем невеста нуждалась.

Рассердился сосед ворона, потеряв невесту сына, и послал своих сыновей убить полосатого кита.

Сыновья – старший и младший – оба хотели же-иться на девушке и охотно поехали за китом.

Услыхала девушка, что женихи ее вышли в море, и сказала об этом киту.

Поднял кит волны, как сопки, и погнал их на берег. Не успели парни выйти в море, как налетели на них волны, подхватили байдару и выкинули ее далеко на песок…

В другой раз ворон посылает сыновей в море ночью. Спит на волнах полосатый кит, спит и невеста – не слышат, что к ним крадется байдара с двумя парнями. Подошли близко. Убили кита. Пригнали к берегу.

Все воронье семейство кинулось снимать с кита жир. Младший сын бросился в китово нутро, но старший опередил брата, схватил красавицу на руки и вынес ее.

– Отец, жени м еня, вот моя невеста! Рассердился младший брат и уехал в тундру насевер. На пути повстречалось ему стойбище, где делают юколу из кита, а не из красной рыбы. Стал он учить жителей, как делать юколу, и увидел там девушку не хуже, чем невеста кита.

Посватался, родители девушки требовали годовой работы за невесту. Пошел ворон-жених в море, добыл там несколько китов и нерп, отдал все за девушку. Взял невесту и увез домой.

Зажили братья дружно, только у старшего брата не было детей от красавицы жены. Однажды старик сосед послал свою дочку за китовым мясом к старшему брату и сказал:

– Будешь его женой!

Девушка была некрасивая и грязная. Она расплакалась, очень уж не хотелось ей идти в жены к парню, у которого красивая жена. Но раз отец велит – пришла Девушка к старшему ворону и просит китового мяса.

– Нет у меня, попроси у других, – говорит ворон.

Дали соседи мяса, сварил его отец девушки и позвал старшего ворона, а дочке сказал:

– Иди садись с ним в полог есть мясо!

Едва присела девушка, как ворон ее выгнал:

– Уходи отсюда, грязная девчонка!

Тогда отец тихо сказал дочери: «Иди в холодную ярангу. Все равно будешь его Вечером отец снова послал дочку к старшему ворону за мясом. Рассердился ворон и прогнал девушку:

– Нет у меня мяса, и не проси!

Взял старик у соседей мясо, сварил его, позвал опять старшего ворона, посадил его в полог, подал большой деревянный поднос с мясом, привел дочь, посадил рядом с вороном, а сам вышел из полога и длинной палкой закрепил полость яранги и долго не выпускал ворона. После этого девушка родила ворону десять сыновей сразу, и он ушел от своей красивой жены.

В соседнем стойбище жила больная женщина. Вечером ей стало так трудно дышать, что она попросила мужа покатать ее на собаках по тундре. Старшие дети спали, а младшего она взяла с собой.

Катались они долго, а когда вернулись, оказалось, что потеряли ребенка.

– Едем скорее искать ребенка! – попросила жена мужа.

– Нет, поздно, ночь темная, мы его все равно не найдем, лучше завтра!

– Может, он совсем здесь близко!

– Ну, значит, завтра его скорее разыщем!

Утром первая жена старшего брата пошла с племянницей в тундру по ягоды и нашла в ямке спящего ребенка.

– Гляди, какого мальчика я родила! – сказала она племяннице. – Веди меня поскорее в заброшенную землянку, я там отдохну.

Они спрятались в землянке, и собачья упряжка, в нартах которой сидели мать и отец пропавшего ребенка, проехала мимо них.

Младший брат забеспокоился о дочери и невестке и пошел их разыскивать. Когда все они вечером возвращались из тундры, старший брат увидел из своей яранги, что брат несет ребенка, а его первую жену ведет племянница. Побежал старший брат, хотел отобрать ребенка у брата. Но тут его отец закричал:

– Не смей подходить! Иди к своей неряхе-жене! Посмотрите на него, он стал такой же грязный, как его жена!

– Дайте мне поскорее умыться! – сказал старший брат, но никто не помог ему. Тогда он сам нагрел воды и вымылся, и уже не хотел уходить от первой жены.

В тот же вечер десять его сыновей от второй жены пришли за ним, но он не пошел. Тогда пришел отец второй жены, он его прогнал, пришла жена – и ее прогнал.

Пошли как-то братья в тундру охотиться на диких оленей, удачная была охота. Вернулись они с добычей, старший брат поднял полог, а у его жены лежат двое новорожденных: мальчик и девочка. Он обрадовался.

Приходит вечером вторая жена-просит мяса и зовет его. Тогда он велел младшему брату каждый день посылать ей мяса.

Пришла пора охотиться на нерпу, и старший услыхал на охоте, что его жена родила пять сыновей. Бросил он охоту и прибегает домой, а в яранге ждет его отец второй жены и говорит:

– Почему ты не приносишь нам мяса? Почему ты не приходишь есть?

– Нет, – говорит старший брат, – не приду я к вам есть мясо, – я знаю, ты опять закроешь меня со своей дочкой!..

Как-то зимой возвращается старший брат из тундры, где он ставил капканы на зверей, и опять говорят ему:

– Твоя жена сегодня родила двух сыновей! Зашел он в ярангу, а тут вторая жена пришла, зоветего мясо есть. Прогнал он ее, а жене сказал:

– Уйдем в твое стойбище. Не дают мне жить старик и его дочка. О детях позаботится младший брат! – И они перекочевали в стойбище жены.

Нерпа и собака.

На берегу моря стояла яранга собаки.

Как-то летом пристали нерпы. Вытащили на берег байдару, а сами пошли за ягодой в тундру. Набрали ягод, вернулись, а собака зовет их в ярангу пить чай.

Проголодались нерпы и охотно согласились, но среди них была старая дева, злая-презлая. Принялась она ругать собаку и не пустила брату, нерп; поехали нерпы домой голодные.

Приехали домой, старая дева нажаловалась что нерпы хотели у собаки чай пить.

– Напрасно не пошли, – сказал брат, – я знаю – собака хорошая!

С вечера старая дева – наказывала, чтобы ее разбудили, когда женщины поедут утром по ягоды. Рассердились на нее женщины и не стали будить, уехали.

К вечеру они вернулись, хвалили собаку за угощение.

Старая дева рассердилась, взяла младшую сестру и поехала за ягодой. Кружат они недалеко от жилья собаки, старая дева поглядывает – не выйдет ли собака, не позовет ли пить чай? Вот и солнце село, младшая сестра давно просится домой, а старая дева все ждет…

Сын собаки давно поглядывает на нерп, очень уж ему понравилась младшая. Хотел он позвать нерп, но мать не велит, она обиделась на старую деву. Так и уехали нерпы домой.

Не спала старая дева всю ночь, утром хотела ехать одна, да брат не дал байдару.

Приехал сын собаки сватать младшую нерпу…

– Не выдавайте сестру за собаку, уж лучше я пойду, – сказала старая дева. И выдали замуж старую деву. Отработал год сын собаки за жену, и старая дева родила дочь – нерпу. Стал муле собираться домой, а родственники говорят: «Бери с собой и жену».

Приехали муж и жена домой, пошел муж в ярангу и послал свою маленькую сестру помочь нерпе. Кинулась сестренка помогать нерпе, а нерпа – хвать ее палкой по спине. Пришла жена в ярангу и кричит на мужа:

– Зачем ты мне послал эту собаку? Рассердился муж:

– Это не собака, а моя сестра! Однажды велит ей муж:

– Свари побольше мя!са, я позову всех родственников., Пришли все родственники и сели вокруг стола. Старший брат спросил:

– Как будем есть, по-собачьи или по-нерпичьи? Муж говорит:

– По-собачьи, пусть она к нам привыкает. Начали собаки есть по-собачьи. Не понравилось этонерпе, опять она за палку-и разогнала всех родичей. Рассердился муж на жену и сказал:

– Уезжай сейчас же к своим нерпам! И поехала старая дева домой.

Скучно стало сыну собаки. Поехал он в тундру, в собачье стойбище, увидел там девушку. Позвали его в полог есть мясо, а он попросил костей. Вынесла ему девушка кости и мясо на деревянном подносе в холодную часть яранги. Стал он грызть кости и изгрыз поднос. Родственники девушки рассердились, хотели сказать об этом жениху, но девушка попросила их ничего не говорить. Выбросила кости и поднос.

Пошел жених в тундру охотиться на диких оленей. Принес шкуру оленя – изодранную, а мяса вовсе не принес. Опять рассердились родственники, а девушка спрашивает:

– Ты эту шкуру нашел в тундре верно?

Понравилась добрая девушка парню, и он женился на ней.

Привез он домой жену, посылает в помощь свою сестренку. Потом спрашивает:

– Почему ты не бьешь мою сестру? – Потому что я тоже собака.

Позвал муж всех родственников, сели они за еду, муж и говорит:

– Ешьте все по-нерпичьи.

Рассмеялась жена, и начали они есть по-нерпичьи. Все.

Ворон и волки.

Катался Ворон с сопки, а Волк пробегал мимо.

– Ворон, я тоже хочу покататься! – говорит Волк.

– Тебе нельзя, тут обрыв – упадешь в реку!

– Я умею кататься! – сказал Волк и покатился.

Докатились они до обрыва, поднялся Ворон в воздух, а Волк полетел в реку. Не может вылезти Волк из ледяной воды, просит Ворона, чтобы помог ему.

– Ты ведь умеешь кататьея! – отвечает Ворон, – Я дам тебе стадо оленей!

– Не надо, у меня есть олени!

– Я отдам тебе свою сестру!

– Хорошо! – согласился Ворон и помог Волку выбраться из воды.

Выскочил Волк на берег, отряхнулся и побежал в тундру, а издали крикнул:

– Ты слишком черен для моей сестры! Поднялся Ворон, перелетел через сопку и упал напути Волка, обернувшись мясом. Съел волк мясо, а Ворон опять стал Вороном и вывернул наизнанку утробу Волка, разбросал кишки, как волчью приманку. Притащил Ворон Волка домой.

– Давай праздновать! – сказала жена Ворону. – Подождем сыновей из тундры!

А братья Волка ждали-ждали его и пошли искать, да по дороге съели приманку и подохли. Сестра ждала-ждала и послала двух оставшихся братьев. Пошли они и тоже съели приманку. Так и не дождались волков-братьев дома.

Пришлось сестре идти охотиться.

Она ушибла ногу на охоте, едва дотащилась домой., – Не могу больше охотиться, пусть мать идет! – сказала сестра, легла и больше не встала.

Мать в ту ночь родила сына – да такого, что он поутру заговорил, а вечером пошел в тундру на охоту. Наутро сынок принес целого оленя, Сидит сын, пьет чай и спрашивает:

– Отчего у нас так много постелей?

– Это старые постели, – отвечает мать.

– Отчего у нас так много луков и стрел?

– Это стрелы твоего отца!

– Нет, у вас, верно, детей не только мы с сестрой, а больше было. Вижу по следам возле яранги.

Ночью младший сын пошел по следам своих братьев и пришел к стойбищу Ворона. Заходит в ярангу и спрашивает Ворона:

– Где мои братья?

– Не знаю, – говорит Ворон.

– А что это разбросано вокруг вашего стойбища?

Испугался старый Ворон, спрятался, спряталась и его жена.

Пошел Волк в другую ярангу, а там лежат его братья. Оживил их всех младший брат.

Поехали братья домой и захватили с собой дочь Ворона. Расплакалась девушка:

– Отец меня ругать будет!

– Не будет, он у меня всех братьев убил! – сказал младший Волк.

Приехали братья домой, обрадовали отца, мать и сестру.

– Отчего вы мне не сказали ничего о моих братьях? – спрашивает младший сын.

– Я думала, что и тебя Ворон убьет! – сказала мать. Вернулись братья-вороны из тундры домой. Сели питьчай и спрашивают:

– Где же наша сестра?

– Ай, ай, мы о ней забыли! – сказала мать и побежала за дочерью в соседнюю ярангу, да как закричит:

– Нет там никого, всех увез молодой Волк! Приехали братья-вороны к братьям-волкам. Приехали, увидели свою сестру и спрашивают:

– Зачем ты здесь?

– Меня волки увезли.

– Зачем вы взяли нашу сестру? – спросили братья-вороны у братьев-волков.

– А зачем ваш отец убивал моих братьев? – спросил младший Волк.

– Мы ничего не знаем, нас не было дома, Долго спорили Вороны с Волками и решили – у кого семейство меньше, у того и останется девушка. Посчитали– у Ворона оказалось больше. Поспорили снова и решили – у кого меньше вещей, у того и останется девушка. Оказалось – у Ворона вещей больше. Опять стали спорить. Тогда меньший Волк и говорит:

– Давайте меняться сестрами!

Так и сделали. Братья-вороны оставили свою сестру волкам, а сестру волков увезли к себе, И больше никогда не ссорились.

Все.

Заяц и нерпы.

Собирал заяц водоросли на морском берегу, а маленькая нерпа играла на волнах.

Нерпа увидала зайца и кричит:

– Не смейте собирать наши во-доросли.

Заяц в ответ:

– Наши на берегу, а ваши в море.

Рассердилась Нерпа на Зайца и закричала еще громче. Ее услыхала бабушка, вышла из воды и спрашивает внучку:

– Ой, чего ты кричишь?

– Меня Заяц обидел!

Бабушка рассердилась на Зайца, захотела проучить его. Увидел Заяц, что старая нерпа выходит из воды, размахнулся и бросил в нее камнем. Попал камень в голову нерпе, упала она мертвая.

Набежала волна, подняла высоко маленькую нерпу, и она увидела, что бабушка убита.

– Абуу! – заплакала Нерпа и нырнула в волны. Прибежала в ярангу, будит дедушку: «Дедушка, вставай скорее, заяц убил нашу бабушку!» Выплыл дедушка на берег, отдувается, фыркает. Увидел Зайца и зарычал:

– Выходи на бой!

– Нет, иди ты сюда.

– Я не могу драться на суше!

– А я не могу на воде! – говорит заяц.

Полез старик на берег. Заяц пустил в него камень. – Теляппой! Ой, больно! – взвыл старик и пова-лился замертво.

Качается маленькая нерпа на волнах, зовет бабушку с дедушкой, плачет.

Вернулся с охоты отец, услышал от дочери, что убили его стариков. Рассердился на Зайца, скачет с льдины на льдину. Отскочил тут кусок льдины и – прямо Зайцу в лоб. Подскочил Заяц и шлепнулся мертвым на землю.

Подошел к нему отец маленькой нерпы, отрезал уши и уплыл в море. Подплыл к дочке и дает ей заячьи уши.

Вышла на берег соседка Зайца – Лиса, увидала соседа, пошла в тундру, нашла листья травы, похожие на заячьи уши, и приложила вместо ушей.

Ожил Заяц, запрыгал от радости.

Потащили они нерп домой. Позвали гостей, варили и ели мясо всю ночь.

Наутро им жалко стало старика и старушку. Они давно знали старую нерпу и ее старика, с тех пор еще, когда были маленькими.

Связали они кости нерп, облили их жиром, помазали мозгом, завернули в траву и бросили в море. Плывут от берега старик и старуха. Забили в бубен, заплясали на радостях Заяц и Лиса, а нерпы поплыли домой.

Обрадовалась внучка, увидав деда с бабкой.

Мороз и Ветер.

Жили два брата, Мороз и Ветер, на берегу моря. Вот Ветер спросил Мороза:

– Послушай, наверно, нет на земле никого сильнее нас с тобой?

– Наверно, есть!

– А кто же?

– Сохолылан, сын Ворона, и сам Ворон.

– Что же он может сделать, когда я полью водой, а ты заморозишь!

– Он перехитрит нас!

– А давай попробуем!

Подул Ветер, забушевало море, набежали тучи и полил дождь, поднялась пурга. Тундра заледенела. Начался падеж оленей. Стали вымирать звери в тундре.

Увидел Сохолылан пургу и спрятался в лесу. Лежит Ворон в пологе и говорит старшей дочери:

– Дочка, сходи погляди, какая погода!

Вышла дочь из яранги, подхватила ее пурга, унесла. Послал Ворон среднюю дочь. Подхватила пурга среднюю дочь и унесла. Послал Ворон младшую, и третью дочь унесла пурга.

Слышит Ворон завывание пурги и говорит жене:

– Наверное, хорошая погода, я слышу дочери играют и поют.

Выглянула старуха из шатра.

– Смотри, старик, нет наших дочерей, их, наверно, ветер унес!

Вышел Ворон на улицу и закричал:

– Ага, вот они что делают, вот они что делают! Хотят быть сильнее Ворона. Чо-чо-чо!

Надел старик штаны. Подошли к нему две мышки. Опять старик закричал:

– Чо-чо-чо!

Подошли к нему два медведя – белый и черный. Надел старик кухлянку, закричал:

– Чо-чо-чо!

Подошли к нему две росомахи. Надел старик торбаза. Запряг Ворон двух мышек в байдару и поехал к Ветру и Морозу.

Увидели Ворона Ветер и Мороз и стали смеяться: старый ворон едет что-нибудь просить, надо ему все дать, – все равно не увезет.

Пришел Ворон в ярангу, а братья смеются и спрашивают:

– Ну, где твой сын Сохолылан? И где твои дочери?

– У меня все пропало и сын и дочери, и мою ярангу унесло, и есть мне нечего. Мы наверно со старухой помрем!

А вечером Ворон сказал хозяевам:

– Ночью не выходите из яранги, мои собаки злые!

– Какие собаки? – спрашивают братья. Расхохотались и сказали: – Совсем старик с ума сошел!

Вышел старик на улицу и крикнул:

– Ну, мышки, идите в амбар к хозяевам и грызите и точите одежу, к утру чтобы осталась одна пыль! Медведи и росомахи – вы любите есть, съешьте все их запасы!

Пришел он в ярангу, спрашивают его братья:

– Ну как, смотрел своих собак?

Утром старый Ворон, что ни увидит, то и просит. Смеются братья: «Пусть старик потешит себя, все равно никуда не увезет».

– Дайте мне ваши торбаза и штаны.

– Возьми!

Таскает Ворон одежу и еду из яранги. А братья смеются да еще приговаривают: «Тащи, старик, на свою нарту, – у тебя собаки сильные, увезут!».

Нагрузил Ворон полную байдару, сел и крикнул мышкам. Рванули они байдару-только снеговая пыль поднялась вслед.

– Эх! Смотри, братец Ветер! – говорит Мороз. Ахнул Ветер, а их стадо понеслось вслед за Вороном,Побежали братья в амбар, а там только одна труха: ни еды, ни одежи не осталось.

– Вот, – говорит Мороз, – я говорил, что он нас перехитрит! Что нам теперь делать? Не в чем даже на улицу выйти!

И засели братья в землянке.

Приехал Ворон домой, сварил похлебку из вонючих кишок, поставил на нарту и поехал к братьям.

– Ну, как вы тут живете?

Молчат братья. Забил Ворон выход из землянки и оставил только маленькую щель.

– Не хотите ли поесть?

Братья давно голодные, подставили рты, да и отскочили с ошпаренными губами.

– Ну что, еще хотите?

И стал Ворон лить в щель.

Лил, лил – и налил полную землянку. Просятся братья из землянки.

– Нет, вас нельзя отпустить на волю, а то вы всех людей и зверей погубите в тундре! – отвечает Ворон.

И вот теперь, когда братья рассердятся, подуют в эту щель, поднимется пурга, но уж не такая страшная, как раньше бывало.

Чайка и ворон.

Ворон ходил по морскому берегу, смотрел за ходом китов. Сосед-ка-ворона собирала в тундре целебные травы.

Вот они повстречались.

Ворон и говорит:

– Скоро ли ты надумаешь отдать свою дочь за моего сына?

– Скажи, где китовое стойбище, тогда получишь дочь.

– Зачем тебе киты? – спросил ворон. Он сам собирался охотиться.

– Мне нужен китовый жир, – отвечала ворона.

– Поезжай вон на тот остров, там много китового жира! – показал ворон.

Старуха ворона позвала зятя, и поплыли они на байдаре к острову. А ворон стоит на берегу и смеется им вслед.

Приехали на остров, а там стойбище чаек. Спрашивают гости про китозый жир, а чайки над ними смеются. Пришел вечер, старая ворона пошла спать в байдару, а зять – в ярангу.

В яранге ворон увидел дочь хозяина, красивую девушку, «белую как снег. Понравилась она ему, и он по-сватался. Отец согласился, взял выкуп за дочь и отдал ее ворону.

Наутро ворон спрятал чайку на носу байдары, положил в байдару полог, который дали в приданое чайке родные.

Едут они домой, а ворон, который послал их на остров, кричит вороне с берега:

– Женщина, есть ли у тебя голова? Кого ты везешь в своей лодке?!

Старуха ворона слышит 'плохо, вертит головой, прислушивается, а зять говорит ей:

– Запевай скорей песню, запевай, как волк догоняет зайца, а то наша байдара еле-еле плывет.

Запела старая ворона:

– Ни-пи-как, ни-пи-как.

– Вот видишь, как мы быстро поплыли! – оказал зять и стал грести изо всех сил.

А старый ворон не отстает, бежит по берегу и кричит опять:

– Эй, женщина, есть ли у тебя голова?

– Постой, не греби, он мне что-то говорит! – И старая ворона прислушалась, что ей кричит ворон.

– Пой, пой скорее, а то никогда не доедем до дому! – крикнул ей зять.

– Но-но-иок! – запела старая ворона и вдруг увидала за оливой зятя что-то белое.

– Надо посмотреть, что там белеет! – сказала ворона. Заслонил ворон собой чайку. Ворона рассердилась и выброси л а полог в море.

Приехал ворон с чайкой домой, встречает их жена ворона.

– Вот моя вторая жена, – говорит ей муж, – ты хороша, я люблю тебя, но ты мне рожаешь только дочерей, а я хочу сыновей!

– Хорошо! – сказала жена.

…Старая ворона то и дело обижает чайку. Пришлось зятю привязать старуху за большой камень на берегу моря.

Пойдет чайка к морю, посмотрит на остров, откуда она приехала и поет:

– Ди-хиги-ди, ди-хиги-ди! – И плачет, тоскует по родным.

– Чего ты туда смотришь? – спрашивает ворона.

– Оттуда хорошо пахнет, там добывают много китов! – отвечает чайка и опять поет: – Ри-ги-ип!

Несла как-то чайка воду из ручья, ворона попросила воды. Зачерпнула чайка полную чашку, а ворона схватила чашку и разбила ее.

Муж делает весло возле яранги и говорит женам:

– Поедим здесь, я не хочу идти в ярангу. Вынесла ворона деревянный поднос с мясом, а чайка – чай.

– Где моя чашка? – спрашивает муж. Закричала старая ворона зятю:

– Твою чашку разбила чайка и бросила сюда, иди посмотри!

Рассердился муж, а старая ворона наговаривает на чайку: тоскует, мол, по своему острову и говорит, что оттуда хорошо пахнет, а от мужа пахнет плохо! Схватил муж весло, ударил чайку, переломил ей крыло.

Ночью чайка ушла домой.

Идет она по берегу, поближе к острову, где отдыхают чайки. Связала крыло травой и стала поджидать родичей с острова… Родила чайка на берегу двух сыновей; крыло стало понемногу зарастать. Штормом выбросило на берег кита. Зажила чайка со своими сыновьями. Птенчики стали оперяться, и чайка учила их летать.

Посылает ворон искать свою чайку. Пошли мать и первая жена, набрели на ягоды и забыли о чайке. Приходят вечером домой и говорят ворону:

– Нет ее нигде! Пошел ворон искать сам.

Научились сыновья чайки летать, посылает их чайка– мать на остров к своим братьям. Долго-летали они нал морем, крылья у них устали. Видят – большой каталог отдыхает на волнах, по нему разгуливают чайки, клююг ракушки, а кашалот поворачивается с боку на бок. Сели, отдохнули сыновья чайки и опять в путь.

Прилетели на остров, разыскали бабку и деда. Рассказали все, как было.

Собралось все стойбище, и полетели за чайкой. Подлетают, а муж нашел свою жену-чайку, просит ее вернуться домой. Увидел своих сыновей и стал еще больше просить.

– Ты нехороший, я не вернусь к тебе! – сказала жена.

Взяли ее чайки под крылья и перенесли через море на остров.

А ворон остался.

Небожители.

На небе жила большая семья:

Мать, отец, двенадцать сыновей, дочь и старая бабушка.

Девушка была красивая и такая сильная, что с ее силой никто не мог потягаться. Приезжали женихи и уезжали ни с чем. Девушка говорила, что возьмет себе в мужья лишь того, кто победит ее.

Вот раз приходит Солнце-молодец сватать красавицу. Отец девушки сказал:

– Лучше бы ты ее не трогал. Она может тебя убить. Бабка говорит:

– Кто знает? Солнце обогревает землю, дает свет, может, и победит внучку. Иди к ней в полог!

А девушка спрашивает:

– Опять жених?. – Да!

Только успел молодец сказать это, как вылетел из полога кувырком. Летит и думает, как бы поступил на его месте Сохолылан? Пришел домой хромая.

Рассердился старик отец красавицы, позвал своих двенадцать сыновей и говорит им:

– Мне стыдно жить на небе! Сколько женихов погубила дочь – кого покалечила, кого убила. От стыда бежать отсюда надо. Приготовьте байдары, поплывем на землю!

Увидал богатырь-Солнце, что семья старика плывет на землю. Спустился поскорее в тундру и говорит дяде-Ворону:

– Дядя, посмотри, кто это такие?

Посмотрел Ворон, видит – старик едет на землю. Услыхал Сохолылан разговор, вылез из яранги.

– Вот, Сохолылан, невеста едет, пойдешь сватать? – спрашивает Солнце.

– Гм-м, надо ее еще посмотреть!

Как-то вечером Сохолылан пошел посмотреть де– вушку. Идет он по тундре, а братья девушки стоят возле своей яранги и хвалят его:

– Какой хороший парень идет к нам! – говорит один из братьев.

– Какой стройный и красивый! – говорит другой.

– Какая на нем нарядная одежа! – говорит третий.

– Наверно опять жених! – говорит четвертый. – Жаль такого парня! – сказал пятый брат. Вышел старик отец и говорит:

– Это, наверно, Сохолылан – сын Ворона. Бабушка так и охнула:

– Ох, детки, что-то будет! Пришел Сохолылан. Старик ему сказал:

– Пришел!

– Ага! – ответил Сохолылан.

– Ты Сохолылан? – Да.

– Зачем пришел?

– Хочу вашу дочку посмотреть да жениться на ней.

– Не надо ее трогать, она плохая, она много людей погубила.

– Я хочу ее увидеть.

– Ну, иди к ней!

Зашел Сохолылан в полог. Там стояла девушка в белой меховой одежде, грудь и плечи ее были белы, как ее одежда.

– Жених? – спросила девушка.

– Да, – сказал Сохолылан и сразу же вылетел из полога, как щепка. Сохолылан устоял на ногах, но когда возвращался домой, то почувствовал, что у него очень болит рука.

– Отец, сделай так, чтобы я женился на ней! – просит Сохолылан отца.

– Нет, Сохолылан, сам женись, я в это дело не хочу вмешиваться!

Настал вечер. Сохолылан опять отправился к девушке. Заходит он в полог. Девушка сидит за шитьем и говорит ему:

– Уйди.

– Нет, я не уйду, пока ты не согласишься выйти за меня замуж!

Тут девушка вскочила, разорвала меховую одежду Сохолылана, как гнилую тряпку, и голого выкинула его на улицу. Увидела это старая бабка и сказала:

– Ну, теперь ждите беды!

Идет Сохолылан, шатается. Увидел его старый Ворон и засмеялся: какой-то жених идет оборванный да ощипанный. – Ах, да ведь это мой сын! – вдруг узнал Ворон.

Рассердился Ворон.

Пошел он в тундру и крикнул в небо:

– Пусть сейчас же мой племянник едет ко мне на быстроходной байдаре за моржовой шкурой. Пусть девушка-невеста захочет быть его женой, а он ее не захочет. И пусть ее возьмет окаменевший черт в Хилыльгине, недалеко от Айкат, в окаменевшей яранге. Пусть она будет наказана силой, которую она ищет!

Пришел Ворон домой. Сын просит его:

– Отец, не делай ей ничего плохого!

Утром идет байдара. Красавица подняла край шатра и побежала по берегу моря. Пристала байдара к берегу. Девушка первой прибежала ее встречать.

– Приехал?

– Ага.

– Куда едешь?

– Приехал к дяде за моржовой шкурой.

– А ты к нам зайдешь?

– Нет, некогда, я тороплюсь.

Тогда девушка схватила на руки племянника Ворона и понесла домой – прямо в свой полог. Бабушка покачала головой и сказала: – Видели? Братья удивились. Племянник говорит:

– Отпусти меня, я не могу жениться на тебе, у меня есть жена.

– Ну, я буду второй женой!

Племянник, видя, что ему не уйти, стал обманывать:

– Ну, хорошо, я утром заберу тебя. Девушка согласилась.

Пошел племянник к дяде. А утром, чуть свет был уже далеко – байдара его скрылась за мысом. Красавица всю ночь не спала, все караулила жениха. Увидала и побежала по берегу:

– Обожди меня, возьми меня! – кричала она.

В это утро окаменевшая яранга опять стала шатром, и первым проснулся брат – добрый черт. Вышел он из яранги, сел на травку, стал греться на солнышке. Вдруг слышит голос: «Обожди, возьми меня!» «Надо бежать и увести отсюда женщину!» – подумал он. В это время вышел его брат, злой черт, и спросил:

– Что это ты говоришь? О какой женщине?

– Нет, это я так.

В это время опять послышался голос: «Обожди, возьми меня!»– Я пойду!

– Эх, брат! Сколько веков мы с тобой простояли окаменевшими) ты – за людоедство, а я – за то, что ничего с тобой сделать не мог! Ты опять берешься за старое!

– Нет, я теперь буду другим. Только уменьши меня, я не сумею ничего сделать!

– Ну, хорошо, ты будешь маленьким и инструмент твой не будет действовать.

Злой брат стал маленьким и похожим на племянника Ворона.

Зашла тут байдара за мыс, упала девушка на землю и заплакала. Подходит к ней злой. Вскочила девушка, обняла его и спрашивает:

– Ты вернулся?

– Мне стало жаль тебя, сердце мое заболело! – отвечает черт.

– Ах, вот хорошо! – и девушка схватила злого на руки и принесла домой.

Пожил немного злой и кажется ему, что это не люди, а морские звери. Вот седая бабушка к очагу подошла, а он видит, что это белая нерпа усами водит и ластами перебирает. Выкопал злой глубокую яму, заполнил ее травой и бросил туда жениных братьев.

Увидела это девушка, сказала отцу, а отец отвечает:

– Ты такая сильная, он такой слабый. Что ты его на руках носишь – выгони его!

В это время что-то загремело, и земля загудела. Выбежали они из яранги и увидели, что злой принес из тундры вязанку дров высотой с ярангу и бросил ее на землю. Тут только девушка закричала:

– Не он!

Назавтра злой дух принес целого кита и тоже бросил его возле яранги, и опять задрожала земля. Ночью злой сказал девушке:

– Собирайся, едем ко мне! – Уезжай, я не поеду.

Тут злой сжал ее руки, и девушка упала. Злой дух выгреб из ямы братьев, положил на нарту, сверху посадил девушку и потащил нарту.

Едет девушка мимо яранги Сохолылана, вспомнила про него и горько вздохнула: «Зачем мне нужна была сила? Ну вот, теперь есть сила, а рада ли я?» – И девушка заплакала.

Увидел добрый, с какой поклажей едет злой брат, и рассердился. Зашел злой в ярангу, а добрый завалил выход камнем.

Испугался и закричал злой:

– Пусти, больше не буду!

– Это все пустые слова. Сиди лучше, так ты и вправду не будешь творить зло.

А девушке сказал:

– Иди. Может быть, исправишь свою ошибку. Иди, рожай детей!

Пришла девушка домой. Отец спросил:

– Ну как, замуж пойдешь?

Приходит вечером Сохолылан, пошел к девушке в полог и остался там.

Прошло много лет, народилось у Сохолылана двенадцать сыновей да столько же дочерей.

Вот приходит первый раз Ворон в ярангу небожителей и спрашивает старика:

– Надоело тебе на земле?

– Надоело, хотелось бы туда, откуда пришел! И сказал Ворон:

– Поезжай.

Старик приказал своим внукам:

– Сделайте столько байдар, сколько было, и нагрузите их!

Жена Сохолылана говорит:

– Сохолылан, не обижай меня – отдай мне детей, я уеду спокойно!

Сохолылан ответил жене:

– Возьми, и пусть твое сердце будет на месте!

Утром рано, когда с моря поднялся туман, поплыли байдара за байдарой на облака. Видело это только Солнце, да Сохолылан стоял на земле, провожая глазами свое семейство.

Ворон и мыши.

На берегу стояла яранга ворона. У него было одиннадцать сыновей и одна дочь. Сам он был старый-старый и злой. И по привычке отби-рал добычу у слабых, хотя и нэ нуждался в ней. У ворона была добрая жена, которая часто воз'вра-щала отобранную добычу.

Как-то стоял хороший день, из тундры пахло цветами, на морских волнах играли кашалоты, нерпы высовывали из воды головки. Старый ворон вязал сеть, его жена варила пищу.

Недалеко от ворона жило семейство мышей. В тог день отец и мать ушли в тундру на охоту, дома остались мышата да старая бабушка.

– Бабушка, дай нам поесть! – просят внучата.

– Нет дома ни кусочка юколы, – говорит бабушка, – идите-ка вы на берег, может море что-нибудь выбросило, а водоросли вы всегда найдете!

Побежали мышата на берег и начали играть, кувыркаться и пищать. Увидели на песке выброшенную морем нерпу. Взобрались на нее, взялись за руки, стали плясать и петь.

– Теперь у нас много мяса, а жира еще больше! Услыхал старый ворон песню, прислушался. Женазагремела котелками, чтобы заглушить крики мышей, но ворон уже отложил в сторону сеть, пошел из яранги.

– Ты куда? – спросила жена. – Скажи, что тебе надо, я принесу!

– Нет, я сам! – и ушел.

Мышата уцепились за нерпу и поволокли ее домой. Увидели ворона, перепугались, и зарыли нерпу в песок. Пошел ворон по следу, дошел до мышат, спрашивает:

– Вы что тащили?

– Ээ… мы дрова тащили.

– Где же они?

Вырыл ворон нерпу из песка и потащил к себе.

Прибежали мышата к бабушке и все ей рассказали.

Взяла бабушка бубен и начала в него бить. Поет бабушка, что нет добра тем, кто у малых детей отбирает пищу. Услыхала жена ворона звон бубна и песню старой мыши, догадалась, что муж отобрал у мышей добычу…

Прибегает ворон в ярангу и говорит:

– Танцуй, я добыл нерпу.

Жена взяла бубен, начала танцевать и петь:

– Где я? Яранга не наша. Кто это? Что он мне говорит? Он говорит, нерпа не твоя, ты отобрал ее у мышат, она нам не принесет счастья!

Рассердился ворон и пошел варить нерпу сам, под байдару. Разожгли они с работником костер, положили нерпу в воду, стали варить. Варили, варили, и оба заснули.

Мышата только того и ждали. Они утащили мясо, а в котел положили старую собаку. Морду с оскаленными зубами выставили из воды, а кишки намотали на ручки котла.

Проснулся ворон, кричит работнику:

– Готова ли нерпа?

Подбежал работник к котлу и со страхом отскочил.

– Ты чего? – спросил ворон.

– Там собака, хозяин!

– А ну, сам посмотрю! – Рассвирепел ворон и понесся домой. Забегает в ярангу, кричит:

– Давай скорее, старуха, самый большой медный котел! – и побежал к мышам.

Подбежал к чужой яранге и начал бить по ней кот-лом, так что яранга затрещала., Бабушка говорит внучке:

– Посмотри, это верно старый ворон? Скажи, что я приготовила для него его любимую еду.

Позвали внучки ворона.

– А, это хорошо! – и ворон зашел в ярангу…

– Здравствуй, – сказала бабушка. – Хорошо что ты пришел, а то я хотела посылать за тобой! – и она придвинула ему поднос с мясом, приправленным ягодами, душистыми травами. – Куда ты пошел с котлом?

– Я его принес в подарок вам.

– Спасибо, – поблагодарила старуха.

Ворон наелся и уснул, а мышата повесили ему на глаза тонкие красные водоросли.

Проснулся ворон, собрался домой. Вышел на свет – а земля вся красная! Кинулся он бежать и кричит:

– Земля горит!

Цапнул младшего сына и хвать его о землю, только перья полетели.

Выскочила жена на крик: – Что ты делаешь?

– Не видишь, земля горит, жертву надо принести!

– Постой, а что это у тебя на глазах? – Сняла жена водоросли. Рассердился ворон; понял, что мышата над ним подшутили, говорит:

– Дай мне большой медный котел, я пойду и разобью их ярангу!

Подала жена котел. Подходит ворон к чужой яранге, хвать по ней котлом, так что яранга чуть не завалилась.

– Посмотри, – говорит бабушка внучке, – если это ворон, то скажи ему, что ты его внучка.

Выскочила мышка и говорит:

– Здравствуй, дедушка, я твоя внучка!

– А, это хорошо! Вот тебе подарок! – говорит ворон и дает ей котел.

Зашли ворон с мышкой в ярангу, бабушка и спрашивает:

– Не хочешь ли поесть нерпы с ягодой?

Ел, ел ворон и опять задремал, Уснул крепко. А мы– шата разрисовали его так, что стал ворон похожим на женщину.

Проснулся ворон, пошел домой. Захотелось ему пить. Подходит он к речке, наклонился над водой и увидел свое отражение. Смотрел-смотрел, склонил голову – видит на него из воды смотрит женщина. Ворон так удивился, что забыл напиться. «Кто она? Какая красавица, почему я ее раньше нигде не видел! Ну-ка, посмотрю украдкой, ждет ли?» – и осторожно опять заглянул в воду. Видит, женщина из воды тоже вытягивает шею, смотрит на него. «Она, кажется, влюбилась в меня, – думает старик. – А что, неплохо бы жениться на ней!«Побежал ворон домой и говорит:

– Старуха, я хочу жениться!

– На ком? А как я? А дети? – спрашивает жена, а сама смеется – увидела, как разукрасили мышата старого дурака.

– Я не совсем ухожу, я только женюсь, и она тебе будет помогать по хозяйству.

«Пусть искупается!» – думает старуха.

– Может быть, ты возьмешь с собой каменный молоток и круглый камень, чтобы разбивать кости, у тебя ведь нет зубов? Может быть, возьмешь деревянный поднос– на свадьбе будет много гостей. Может быть, возьмешь маленькую ярангу на первое время, после свадьбы пожить? Вот видишь, как я забочусь о тебе!

– Вижу, – говорит ворон, – вижу, спасибо! Нагрузил ворон работника свадебными подарками, иони пошли. Положил работник все на берег… Ворон ему говорит:

– Ну, теперь я буду жениться, а ты иди домой, а то будешь мне мешать.

«Здесь ли о«а?» – подумал ворон и заглянул в реку, а женщина – тут как тут, ждет.

– Ты хочешь меня? – Показал ворон молоток своей невесте и спросил: – Это надо? – И бросил в реку молоток, а за ним и круглый камень. Все пошло на дно. «Взяла!» – подумал ворон. – А это надо? – И бросил деревянный поднос. Подкос поплыл к морю. «Как, не приняла?»– испугался ворон. Из воды на него с испугом смотрела женщина. – Понял, – говорит ворон, – значит она богата, у нее много оленей, рае она не нуждается в подносе! – И он показал ярангу. – А это надо? – Стал заворачиваться в ярангу. – Я сейчас принесу ярангу! – , Намотал ворон на себя ярангу и бросился в воду…

Ждала-ждала старуха мужа и пошла к реке. Подходит – мужа нет! Куда он мог деваться? Видно, старик действительно женился.

Пошла старуха по дрова на берег моря. Вдруг видит: выброшенная волной, валяется их яранга, вся опутанная водорослями. Взялась за нее старуха, а изнутри – голос старика:

– Кто там мешает мне жениться?

Старуха обрадовалась, развернула ярангу, а ворон протирает глаза и спрашивает жену:

– Женился я или нет?

– Идем, идем, скорее, старый дурак, дети ждут!

Экэнгальен (Некрасивый нос).

Жил-был престарелый Ворон, отец Сохолылана. Вот однажды Ворон говорит своей старухе:

– Что-то хочется яиц поесть! Однако я пойду на скалы за яйцами.

– Зачем же сам? У тебя столько сыновей.

– Нет, я хочу сам.

Старуха знала – уж чего старик захочет, то и сделает.

– Ну, иди! – говорит старуха, и старик пошел. Подошел старик к скалам. Поднялись вверх кайры игаги, зацикали, отлетели от гнезд. Ворон собрал яйца. Потом подумал: «А не собрать ли мне у сестер кайр и гаги?» – и там собрал яйца.

Опять показалось ему мало, и он пошел к экэнгальен. Стал подходить, запел: «Киткиныт, ниткыкоо, ниткичеки. Ниткичеклэлен! Я иду поесть твои вкусные яйца, сестрица Экэнгальен!»– Нет, братец Ворон, не бери. У меня единственное яйцо, не равняй меня с. кайрой, кайра несет пять яиц, а я раз в лето да и то одно! – И заплакал экэнгальен, и слезы капали на старого Ворона, на голову, на крылья, на грудь. И когда пришла зима, Ворон весь облысел, не мог летать и замерз.

Жена Сохолылана.

Хорошая была у Сохолылана жена.

Всегда в яранге было чисто, и всегда у жены был запас дров и льда.

Задумал Сохолылан жениться на второй жене. Узнала об этом жена, пошла в тундру и сказала всем живущим там:

– Слушайте, что сделал со мной Сохолылан! Сохолылан женится. Разве я не хорошая? Разве я не хозяйка? Кто умеет так мять шкуры, как я? Кто умеет так красиво вышивать? Я знаю, у него много помощников, и все они сейчас слушают меня. Я хочу наказать Сохолылана. Он меня никогда больше не увидит и не услышит.

И стала она заклинать землю, траву, червей, букашек, злых духов и птиц. Крикнула она небу:

– Ноги, руки и туловище мое возьми, созвездие Рультепкен! Внутренности мои возьми, созвездие Янут-ляут! – и тут она увидела маленькую серую птичку. – Ах, что я наделала! Я забыла про эту птичку!

– Ага, – сказала птичка, – я все слышала и расскажу Сохолылану!

Тут жена Сохолылана рассыпалась и полетела к созвездиям.

Ищет Сохолылан жену свою с ранней зари до поздней ночи. Уходит он все дальше и дальше в тундру. Искал-искал Сохолылан, упал на землю, заплакал и спросил землю:

– Земля, ты не видишь, где она? Но земля молчала.

Стал он спрашивать всех своих помощников, они молчат. Лежит Сохолылан и плачет.

Прилетела маленькая серенькая птичка.

– Ай-ай, Сохолылан, ты плачешь? – И рассказала, что она видела и слышала.

Сделал Сохолылан из моржового клыка красивую байдару с большим и острым крючком сзади.

Сел Сохолылан в байдару, и полетел на небо искать жену, и стал собирать ее крюком байдары со звезд. Собрал и сложил Сохолылан жену. И не стал жениться на другой. Зажили они опять дружно.

Мухомор.

Пошел Сохолылан жениться на лисе. Увидела его лиса и убежала в тундру.

Пошел Сохолылан жениться на куропатке. Взял в жены куропатку, прожил с ней один день, убежала куропатка домой.

Пошел Сохолылан свататься, а невеста к другому жениху убежала. Женился Сохолылан на женщине, поставил полог, родила жена двух детей, сына и дочь. Показала сына мужу, а дочь спрятала за полог. Еще родила жена двух сыновей, а дочь все время хоронит за пологом.

Пошел Сохолылан в гости к сестре и брату. Угощают Сохолылана мухомором, а Сохолылан не может удержать его (В себе. Только проглотит мухомор, он обратно выйдет. Вымоет сестра мухомор, и опять глотает его Сохолылан.

Говорит брат Ичча Сохолылану:

– Что твоя жена строит, ты не знаешь?

– Нет, не знаю, Ичча.

Дала сестра Сохолылану торбоза с шипами на подошве, на каких ходят в гололедицу, и две палки, заостренные на концах.

Приходит Сохолылан домой. А жена выкрасила ягодным соком деревянного кита и поставила у берега.

– Давай попрыгаем! – говорит жена.

Не перепрыгнул Сохолылан через кита – вонзил шипы и палки в спину кита. Оттолкнула жена кита от берега, и пошел кит на дно морское. Просит, молит Сохолылан водоросли:

Поднимите меня со дна морского на берег!

Нет, Сохолылан, когда ты ходил по земле, ты рвалволосы у травы!

Говорит Сохолылан кусту:

Помоги подняться со дна морского!

Нет, ты жег меня огнем, когда ходил по тундре.

Проплывают над Сохолыланом рыбы. Кричит им Сохолылан:

– Рыбы, рыбы, поднимите меня со дна морского наберег!

Нет, Сохолылан, когда ты ходил по берегу, тыловил нас и резал на юколу.

Увидел Сохолылан мухомор, взмолился ему. Говоритмухомор:

Ты хорошо относился ко мне на земле, любилменя и искал меня, и когда меня ел, тебе весело было, ты песни пел!

Поднял мухомор Сохолылана со дна морского:

Вот тебе жена моя. съешь ее, и тебе будет весело!

Сохолылан лег на берег и поет песни:

– Я съел жену, и мне стало весело!

Услыхала жена голос мужа и говорит сыновьям:

Ваш отец идет из гостей, идите привезите его до-Позвал отца старший сын. Не слушает Сохолылан, песни поет. Пошел младший сын за отцом, хотел поднять его. Выдернул нож Сохолылан и срезал сыну на руке бородавку. Увидела мать облитого кровью сына и разрезала сама себя на куски. И сказала:

– Ноги и руки мои – вечерней звезде, а голова моя – утренней заре.

Поет Сохолылан, чтобы жена его услыхала с того света. Поет он, поет, и силы его покидают. Подошел к нему шаман, плюнул ему в рот, и запел он так громко, что услыхала жена его с того света и удивилась, как мог сюда попасть ее муж. Сделал Сохолылан летающую байдару из моржового клыка и полетел к умершей жене. И привез ее домой к своим детям.

…Проснулся утром Сохолылан с тяжелой головой. Дала ему жена чаю и мяса и сказала:

– Ты чуть вчера не умер от мухомора. Сыновья тебя нашли в тундре, едва догнали. Не догнали бы, да ты высоко поднимал ноги.

Бог и сиротка.

В одной землянке вечером собрались дети. Дети играли и много смеялись. Один мальчик-сиротка уговаривал товарищей не смеяться:

– Тише, нельзя ночью смеяться, а то бог придет и съест нас!

Но дети не слушались и еще громче смеялись.

Сиротка услышал топот и сказал: – Тише, тише, кто-то идет! Топот стал сильнее. Мальчик закрыл дверь. Бог обхватил землянку и стал искать дверь, но не нашел. Потянул он в себя воздух, и двери распахнулись. Бог взглянул в землянку, и дети сразу умерли – кто смеялся, тот и остался с открытым ртом, кто прыгал – так и застыл на одной ноге. Только сиротка спрятался и остался жив.

Бог поставил его перед собой. Мальчик упал на шкуры.

– Встань скорее! – сказал бог. – Прикидываешься, что ты мертвый? Разве ты хочешь умереть?

– Я тебя боюсь, ты меня съешь!

– Нет, я тебя не съем. Лучше мы с тобой поиграем в прятки – хочешь? Прячься хорошо, если я тебя найду – зарежу, а если ты меня найдешь – тоже зарежешь!

Спрятался бог за полог, мальчик его сразу нашел, – Подожди, – сказал бог, – дай я тебя поищу!

Ищет бог мальчика долго-долго. Выбился из сил иговорит:

– Выходи, я не могу тебя найти. Где ты?

– Вот я, – сказал мальчик и выглянул из-под ноги бога. У бога были мохнатые ноги, и мальчик держалсяза волосы.

– А, вот ты где! Давай еще раз сыграем. Спрятался бог в притвор. Мальчик увидел бога поогромным глазам. Потом мальчик спрятался в щель, и бог его опять не нашел.

– Выходи!

Мальчик вышел, и бог сказал:

– Ну ладно, точи нож!

Когда нож был отточен, мальчик ударил бога ножом в грудь, но не сильно. Тогда бог вырвал из груди нож, размахнулся, с силой ударил себя ножом и упал.

Умер бог, а мальчик ушел в соседнее стойбище.

Ворона и духи.

Среди тундры у реки в землянке жила ворона с вороном. Настало лето, и они переехали в ярангу. Пошла ворона в тундру за ягодой, да и родила там девочку. Хотела идти домой, а тут напал на нее черт, она и сказала ему:

– Возьми ребенка, а меня отпусти!

Она ушла, а черт накинулся на девочку. Ел-ел, а девочка все жива и невредима, сидит на земле. Черт посмотрел и говорит: «Ага, тут уже другая, вот хорошо!» – и опять раскрыл, пасть. А девочка – опять невредима, но стала побольше. «Я слишком стар, не берут мои зубы, – подумал черт, – надо позвать молодых!«Пришли молодые черти и накинулись на девочку, а она становится все больше, растет на глазах.

Переглянулись черти, говорят: «Наши зубы не берут ее». И ушли в сопки.

Сидит девочка, играет камешками. Выбежала мышка из норы, девочка бросила в нее камешек и убила. Так и охотилась она на мышей. Из мышиных шкурок сделала себе камлейку, кухлянку.

Подошло стадо диких оленей. Девочка схватила большой камень, бросила в оленя и убила. Так и охотилась она на оленей. Сделала из их шкур ярангу и зажила в ней.

Вот заходит к ней как-то молодец, просит пить. Поднесла девушка ему воду, в пригоршнях. Увидали они друг друга, посмотрели на отражение-одно лицо.

– Кто ты? – спросил парень.

– Не знаю, – сказала девушка.

– Кто твоя мать?

– Тундра.

Приходит парень домой, спрашивает:

– Мать, я у тебя один?

– Да, один.

– Какая же в тундре девушка живет, так на меня похожая, что не отличишь…

Рассказала мать сыну, что у нее когда-то была дочь. – Пойдем скорее за ней! – сказал сын. Они запрягли оленей и поехали. Все.

Ворон и Солнце.

Послало Солнце свою сестру Луну на землю по ягоды. Ходит Луна по тундре, собирает ягоды, встречает Ворону. Собирали они ягоды, собирали и набрали полную посуду. Луна и говорит:

– Давай отдохнем немного! Ворона и отвечает Луне:

– Ты отдыхай, а я сейчас переберу ягоды.

Заснула Луна. Стала Воронаразглядывать ее лицо и удивляться, – никак не могла отвести глаз-какая красивая девушка. Проснулась Луна и спрашивает Ворону:

– Ты спала или нет?

– Я только что проснулась, хотела будить тебя. Пойдем ко мне, здесь недалеко.

Луна согласилась, и они пошли.

Вечером к Вороне приехал брат с охоты. Ворона и говорит потихоньку брату: «Надень завтра мою одежу и ступай с этой женщиной в тундру по ягоды вместо меня».

Так и сделали.

Берут ягоды. Луна глядит, как Ворон ягоды собирает, и спрашивает:

– Да ты не мужчина ли?

– Нет, – отвечает Ворон. – Мы же с тобой и вчера здесь рвали ягоды!

Набрала Луна ягод в свою посуду, устала… Хотела позвать подругу отдыхать вместе, а той нет.

Стала Луна искать подругу, а нашла красивый нож. Спрятала нож в складки своего платья, стала ждать подругу и задремала.

Проснулась Луна, а вместо ножа – рядом с ней Ворон.

Расплакалась Луна, испугалась. Ворон стал ее утешать. Поднялась Луна и полетела к Солнцу. Оглянулась на землю, а Ворон летит за ней.

– Не долетишь, далеко! – говорит Луна.

– Я не оставлю тебя, полечу сколько есть мочи, а там – упаду на землю и разобьюсь! – отвечает Ворон.

Жалко стало Луне Ворона, вернулась она на землю, и родилось у них дитя.

Ждет, ждет Солнце сестру, ждут дети, поют песни про Луну, а ее все нет и нет.

Пошло Солнце на землю, осветило всю тундру.

Заходит Солнце в ярангу Ворона и спрашивает сестру:.

– Отчего ты до сих пор еще на земле?

– Да у меня дитя!

Заспорили Солнце с Вороном – чья теперь Луна? Ворон говорит:

– Она моя, у нее дитя от меня!

– Нет, она моя сестра! – говорит Солнце.

И пошел у них спор. И решили они – кому женщина лучше и быстрее сошьет одежу, того и будет Луна.

Позвал Ворон горностайку, а Солнце – мышь. Дали им сшить по кухлянке. Сшила горностайка кухлянку, а мышь еще не начинала.

Позвал Ворон тарбагана, а Солнце – евражку белели сшить меховые штаны. Тарбаган сшила, а у ев-ражки работа и наполовину еще не сделана.

Позвал Ворон выдру, а Солнце – лису. Велели им сшить меховые чулки. Сшила выдра два чулка, а лиса только один.

Позвал Ворон горную овцу, а Солнце – росомаху. Дали им шить торбаза. Сшила горная овца торбаза, а росомаха не успела.

Позвал Ворон медведицу, а Солнце – волчицу…

Видит Солнце, что проигрывает, посылает за ледяной женщиной. Приходит ледяная женщина – красавица, вся так и светится. Рассердился Ворон на Солнце, брата Луны, что у него такие красивые женщины есть.

– Отдай сестру! – говорит Солнце. Подумал-подумал Ворон, сказал:

– Нет!

Послало Солнце за снеговой женщиной. Заходит она в ярангу, пустило Солнце на нее лучи, и засверкал, заиграл разноцветными огнями ее наряд. Сразу светло и весело стало в яранге.

– Бери свою сестру! – закричал Ворон и забрал обеих женщин – ледяную и снеговую.

Рассердилось Солнце на Ворона, что он забыл его сестру, и ушло за море. С тех пор стало в тундре темно и холодно…

Мачалан.

Жил-был в тундре чукча по имени Мачалан.

Много раз он слышал, что у старого ворона есть дочь, у которой большая грудь.

«Как бы мне ее увидеть? – думает Мачалан. – Сделаюсь красивой маленькой рыбкой, опущусь в прорубь и подожду, когда она придет по воду!«Захотел старик ворон свежей воды напиться, говорит дочке:

– Дочка, сходи-ка принеси воды холодненькой напиться!

Пошла старшая дочь по воду, подошла к проруби и увидела красивую-красивую маленькую пеструю рыбку. Захотелось ей поймать рыбку. Стала она рыбку ловить, вот-вот поймает, а рыбка возле руки вьется, а в ковш не попадает. Замочила девушка рукав кухлянки. Вытащила она руку через воротник кухлянки и обнажила грудь. Засмеялся старый Мачалан и сказал:

– Правду говорят, что у дочери старого ворона большие груди. Но ты уже не молодая, скоро будешь старухой.

Засмеялся Мачалан и пошел домой.

Девушка упала головой в снег и горько заплакала.

Ждал-ждал старый ворон дочь с водой, да и послал младшую дочь. Пошла девочка и увидела сестру на снегу.

– Почему ты домой не идешь?

– Нет, я не пойду, скажи отцу, Приходит девочка, говорит:

– Она лежит на снегу, не пойдет домой! Пошел старик:

– Ну, что? В чем дело?

– Надо мной посмеялся старый Мачалан! – И дочка рассказала про рыбку.

– Ну ладно, ладно, и мы посмеемся: сегодня вечером приедет богатый вдовец с ребенком, которому нужно будет грудное молоко. Мачалан будет его удерживать. Будет у вдовца одна нарта медных котлов, другая – медных чайников, третья нарта – с копьями, а четвертая – с разным мясом…

Вот настала ночь, взошла луна. А Мачалану не спится. Вышел он из своего мехового полога и пошел вокруг яранги. Слышит скрип полозьев. Кто это мог быть, куда люди так гонят оленей?

А караван все ближе и ближе, и слышится плач ребенка, и мужчина уговаривает ребенка:

– Молчи, молчи, скоро ты возьмешь большую грудь, и в ней будет много, много молока!

«Ага, – думает Мачалан, – к старому ворону едут!» Вот караван поравнялся с Мачаланом. Спрашивают его, далеко ли до старого ворона. Мачалан хочет поговорить с людьми. Пустился Мачалан на хитрость.

– Не знаю, где он, наверное перекочевал старый ворон. А зачем вы к нему едете?

– Да вот умерла моя жена, ребенок ничего не ест, не пьет, все время плачет и – проситтрудь. Люди сказали, что у старого ворона есть дочь, у которой большие груди и, наверное, много молока.

В это время ребенок заплакал. Отец заторопился. Старый Мачалан уцепился за нарту. Он уже успел оглядеть караван и увидал большое богатство у вдовца и захотел его женить на своей дочери.

– Нет, нет никакой дочери у старого ворона, и жена у него старая, не кормит детей. Заезжайте лучше ко мне, я найду вам много-много молока.

Принесли ребенка в ярангу. Мачалан велел жене дать свою грудь. Увидел ребенок жену Мачалана и закричал:

– Не хочу я старую грудь сосать. Побежал Мачалан к жене брата.

Жена брата дает грудь, а ребенок не берет, кричит:

– Не хочу я такую маленькую грудь!

– Сын мой плачет, у меня сердце болит! – оказал вдовец и стал собираться в путь. Побежал Мачалан к своей племяннице.

Пришла племянница, дала ребенку грудь, а Мачалан увел вдовца в полог к своей дочке.

Настала ночь. Мачалан сидит у костра и возится с ребенком, качает чужого ребенка и напевает ему:

– Аучучуть, у меня теперь все есть, и вдовец спит в пологе у дочки.

Утром прилетел старый ворон, покружился вокруг яранги Мачалана и говорит:

– Э-э! Что там плавает? Наверно белая белуха плавает.

Мачалан говорит:

– Э-э! еще рано, мы еще спим, подожди!

– Мачалан, посмотри, что это у тебя?

Мачалан открыл глаза и стал осматриваться. На нартах, где была медная посуда и копья, лежали груды сора и грязи. Дочь его лежала вся в грязи, только одна голова виднелась из полога, а сам Мачалан держал на коленях не ребенка, а кучу гадости.

– Вот, Мачалан, ты первый смеялся, а я последний! – сказал старый ворон и улетел.

Мансийские сказки.

Воробушек.

Моя загадка:

– Воробушек, воробушек, что такое твоя головка?

– Ковшичек для питья весенней воды. – Что такое твой носик?

– Ломик для долбления весеннего льда.

– Что такое твой язычок?

– Разрисованное веселко для езды вверх по реке.

– Что такое твоя спинка?

– Разрисованная лодочка для езды вниз по реке.

– Что такое твои кишочки?

– Арканчик для ловли семи оленей.

– Что такое твой животик?

– Мешочек для огнива семи ненецких женщин.

– Что такое твои ножки?

– Подпорочки в весеннем домике.

– Что такое твои крылышки?

– Крыша весеннего домика.

– Что такое твой хвостик?

– Корытце для кормления семи собак.

Зайчик.

Жил-был зайчик. На озерном берегу в осоке постоянно прыгал. Однажды губу себе осокой разрезал. Пошел к огню пожаловаться:

– Огонь, сожги осоку на озерном берегу!

– Какое зло сделала тебе осока? – спросил огонь.

– Губу мне разрезала, – ответил заяц.

– Уж такое ненасытное брюхо у тебя, – сказал огонь. Пошел заяц к воде и говорит:

– Вода, прибудь, затуши огонь!

– Какое тебе зло сделал огонь?

– Огонь осоку на озерном берегу не зажигает!

– Какое зло тебе сделала осока?

– Губу мне разрезала.

– Уж такое ненасытное брюхо у тебя! Пошел зайчик к двум мальчикам со стрелами и луками, говорит им:

– Дети, в воду стреляйте!

– Какое тебе зло вода сделала?

– Вода не прибывает, огонь не тушит!

– Какое тебе зло сделал огонь?

– Огонь осоку на озерном берегу не зажигает!

– Какое тебе зло сделала осока?

– Губу мне разрезала?

– Уж такое ненасытное брюхо у тебя! Пошел зайчик к мышке и говорит::

– Мышка, мышка, тетиву на луках мальчиков перегрызи. чтобы стрелять не могли!

Пожалела мышка зайчика и пошла тетиву у луков перегрызать. Но не успела. Схватили мальчики луки, натянули тетиву и пустили стрелы в воду. Стреляют в воду – вода прибывает, идет огонь тушить. Испугался огонь, к осоке-перебросился. Загорелась осока, а в осоке зайчик прыгает. Растерялся, из огня побежал, ноги и уши себе опалил.

Сказка об Эква-пырисе.

У божьего города, у царского города живет Эква-пырись. С бабушкой вдвоем под городом живут. Бабушка его учит:

– Ты промышляй.

– Я не буду промышлять-купцы и попы все равно заберут добытое.

Бабушка говорит:

– Что есть будем?

Эква-пырись вскочил, начал плясать. На большом пальце и на маленьком пальце пляшет. Бабушка говорит:

– Сынок, почему так– живешь? Он бабушку схватит, поцелует. Эква-пырись говорит: – Бабушка, я в город схожу. Бабушка говорит:

– Сынок, убьют тебя. В городе большие начальники живут.

Он тотчас оделся и пошел в город. По городу похаживает. Когда он так ходил – подъезжает нарта, в которую запряжены три белые лошади. Смотрит – главный поп.

– Стой!

Поп остановился. Эква-пырись говорит:

– Поп, отдай мне твоих лошадей. Поп говорит:

– Зачем? Эква-пырись говорит:

– Я муки купил.

– Скоро приедешь?

– Я скоро приеду.

– Ладно, возьми.

Эква-пырись сел в нарту и поехал. Эква-пырись разъезжает на трех лошадях. Приехал к попадье, крикнул:

– Муж твой деньги просил, давай поскорее!

– На что?

– Нашел белую лошадь. Хочет купить. Эква-пырись схватил денежный ящик. Поехал домой, приехал. Всех трех лошадей убил. Бабушка ругается:

– Теперь в виноватые попадешь. Эква-пырись пляшет. Пришли три казака:

– Эква-пырись, тебя царь звал.

– Зачем царь звал? Ладно, иду. Эква-пырись сел в нарту. Приехал к царю. Казаки, попы-все туда собрались. Попы говорят:

– Вот пришел вор. Эква-пырись говорит:

– Попы совсем бестолковые. Я умнее их. С богом очень хорошо живу, они не умеют. Говорить, что я вор, – это грех против бога.

Царь сказал:

– Несите его, спустите в воду.

Схватили его и понесли. Царица стала плакать:

– Эква-пырись очень умный человек.

Царь задумался, Попы зашили Эква-пырися в мешок из сырой коровьей шкуры. Казаку велели стеречь. Эква-пырись кричит:

– Золотых денег не надо! Серебряных денег не надо!

Казак сказал:

– Эква-пырись, о чем ты говоришь?

– Денег много дают в этом мешке. Казак говорит:

– Меня в мешок зашей.

Эква-пырись вылез из мешка и зашил туда казака. Немного погодя большой дубиной его ударил. Надел казачьи одежды. Пришли попы, стали спускать мешок в воду. А из мешка голос:

– Я казак. Попы говорят:

– Ты много обманывал нас и царя.

Казака попы утопили, а Эква-пырись ушел. У главного попа украл еще три белых лошади, по всему городу разъезжает. Царь смотрит, жене говорит:

– Смотри: Эква-пырись еще жив. Его жена говорит:

– Не убить тебе Эква-пырися. Царь рассердился. Эква-пырися поймали. Попы снова зашили его в мешок из сырой коровьей шкуры и подвесили на церковную дверь. Написали: Здесь вор. Главный поп говорит другим попам:

– Вы его не сможете укараулить. Я останусь сам караулить.

Попы пошли. Главный поп остался. Эква-пырись говорит:

– Я с божьей матушкой и божьим батюшкой. Поп говорит:

– Что ты-делаешь?

– Я здесь с божьей матушкой.

– Зашей меня сюда.

Поп Эква-пырися вниз спустил. Эква-пырись попа зашил мешок и так написал: Здесь вор. Какой бы поп ни пришел, надо будет дубиной ударить. Эква-пырись оделся в поповскую одежду и ушел.

Пришли попы, прочитали: Здесь вор. Какой бы поп ни пришел, надо будет дубиной ударить.

Вор кричит:

– Я главный поп!.. Попы говорят:

– Ты очень много обманывал нас.

Каждый поп ударил по разу.

Эква-пырись пришел к царю. Стал гостить. Ест, пьет.

Царь говорит:

– Я пойду, а ты здесь побудь. Царица узнала: пришел Эква-пырись.

– Я тебя узнала – ты Эква-пырись. Они стали разговаривать. Эква-пырись сказал:

– С твоим мужем поедем вместе гулять? Царица говорит:

– Я скажу мужу: Поедем вместе, погулять надо! Так и сказала мужу, когда пришел. Царь согласился. Запрягли трех лошадей. Поехали. Долго ли ехали, коротко ли ехали, царица говорит:

– Остановимся, здесь хорошее место.

Остановились. Пошли вперед. Эква-пырись говорит царю:

– Царь, снимай свои одежды. Поиграем. Царь разделся. Стали играть. Эква-пырись царя разорвал на кусочки, а сам оделся в царскую одежду. Царица говорит:

– Поедем.

Приехали домой. Стали вместе жить. Он сделался вроде царя. Собрал попов. Говорит попам:

– Вы Эква-пырися не смогли убить, я сам убил Эква-пырися.

Попы отвечают:

– Мы сами убили его.

– Где?

– Там.

Пришли. Смотрят: оказывается, они своего главного попа убили. Эква-пырись всех попов засадил в тюрьму и пошел домой; пришел. Говорит казаку:

– Собери народ, я обо всем расскажу. Люди пришли. Эква-пырись стал говорить:

– Попы сами воры. Они убили своего хозяина. Бедный народ сильно притесняют. Так бедному народу жить нельзя.

И стал царем. За бедным народом стал хорошо смотреть. Вверх и вниз человек плывет, несет о нем молву:

– В этом божьем городе, в этом царском городе воцарился Эква-пырись.

Об этом узнали казаки. Одни говорят: Эква-пырися надо убить. Другие говорят: Нельзя, он очень умный царь.

Эква-пырись собрал свой народ и стал говорить:

– Сел я в этом божьем городе, в царском городе, чтобы слыть в сказках, чтобы слыть в песнях.

Вторая сказка об Эква-пырисе.

У божьего, города, у царского города живет Эква-пырись, Вдвоем с бабушкой под городом живут. Человек песни, человек сказки вырос. Говорит своей бабушке:

– Я в город схожу.

– Сынок, далеко не ходи.

– Я далеко не пойду. Эква-пырись оделся. Пошел в город. В город пришел. По городской улице похаживает.

Эква-пырись задумался: Что мне сделать? Похаживая так, пришел к церкви. Смотрит-там торчат церковные ключи. 'Эква-пырись взял ключи, открыл церковь. Зашел в церковь. Стал осматриваться. Зажег свечи. Надел поповские одежды,Поп ночью смотрит на улицу – все церковные – свечи зажжены. Говорит попадье:

– Кто без меня в церкви свечи зажег? Я схожу посмотрю.Кто это пришел?

Поп вышел на улицу, идет к церкви. Эква-пырись услышал – поп идет. Эква-пырись свечи потушил. Поп вошел в церковь. Церковь совсем темная. Поп вышел на улицу, пошел домой, пришел. Говорит своей жене:

– В церкви темно. Никого нет. Эква-пырись опять зажег свечи. Взял большой поповский крест, надел железную шапку, взял в руку большую свечу и пошел к попу. Идет так и поет:

– Этой ночью божья матерь возьмет попа.

Поп сказал жене:

– Этой ночью меня божья матерь возьмет. Поп стал одеваться. Собрался идти на улицу. Жена говорит:

– Ты скажи, чтоб и меня взяла. Вышел на улицу. Смотрит: оказывается, бог пришел. Пошли с богом в церковь. Пришли в церковь. Вошли. Бог (Эква-пырись) говорит:

– Ты тут стой. Я туда схожу.

Эква-пырись принес веревку. Связал ноги и руки попа.

– Ты, пока бог не придет, до тех пор не кричи, не рвись.

Бог придет, тебя отпустит.

Эква-пырись снял поповские одежды и пошел к попадье.

Пришел к попадье и говорит:

– Скорее одевайся, пойдем. Бог тебя ждет.

Пошли. Стоит нарта, запряженная двумя лошадьми.

– Скорей садись. Бог тебя ждет. Попадья села в нарту. Поехали. Эква-пырись приехал домой, Бабушка говорит:

– Вот какого друга привез ты мне!

Долго ли жил, коротко ли жил Эква-пырись. Однажды в дом вбежала бабушка:

– Внучек, попы идут!

Эква-пырись поспешно надел поповские одежды. Взял большой поповский крест. Вышел на улицу. Попам навстречу водой брызжет. Попы остановились. Эква-пырись сюда брызнет, в попов брызнет. Говорит:

– Вас бог сюда не пускает. Здесь живут божья матерь, божий отец.

Попы испугались и пошли домой. Пришли домой. Пошли к царю. Подошли к человеку, охраняющему царские двери.

– У нас дело есть. Человек, охраняющий двери, говорит:

– Какое дело?

– Бог привязал нашего главного попа. Когда можно его отпустить?

Человек, охраняющий царские двери, пошел к царю. – Попы пришли. Имеют дело.

– Какое дело?

– Бог привязал главного попа. Царь задумался и рассмеялся:

– Это Эква-пырись, он шутит.

Человек, охраняющий царские двери, подумал: Попов. не нужно пускать. Он пришел к попам и говорит:

– Нельзя входить.

Попы пришли домой. Смотрят-главный поп на свободе похаживает.

– Кто тебя отпустил?

– Бог отпустил.

– Какого вида был бог?

– Совсем незнакомый был по виду.

– Почему нам не сказал?

– Разве я знаю, когда бог придет?

Попы пошли домой.

Поп смотрит-жены его нет. Долго ли жил, коротко ли жил, жена его ночью пришла домой. Поп жену свою спрашивает:

– Где была?

– Я была у божьей матери. Божья матерь все время молилась, и я молилась. Божья матерь очень мало спит, все молится.

Долго ли, коротко ли жил Эква-пырись, но однажды говорит:

– Бабушка, я в город схожу.

– Сынок, не ходи. Ночью по городу нельзя ходить.

– Нет, я не боюсь. Эква-пырись надел поповские одежды. Пришел к дому попа. Попа дома нет. Эква-пырись говорит попадье:

– Пойдем к царю в гости.

Попадья оделась, снарядилась и пошла с Эква-пырисем. Пришли к дому царя. Человек, охраняющий двери, говорит:

– Что ты за человек?

– Зачем спрашиваешь? Нельзя спрашивать.

Человек, охраняющий двери, пошел к царю:

– Человек пришел. Царь спрашивает:

– Как его имя?

– Он так говорит: Зачем спрашиваешь? Нельзя спрашивать.

– Ступай, пусти, пусть войдет.

Незнакомый человек вошел. Царь приготовил стол. Во время еды и питья царь спрашивает его:.

– Что ты за человек? '– Зачем меня спрашиваешь? Туда посмотри. Что это стоит, чье изображение? Разве у них ты спрашиваешь также? И меня поэтому тоже допрашивать не следует.

Царь испугался. Побаиваться стал.

– Что ты за человек? У меня к тебе просьба есть.

– Какое дело?

– У нас в нашем городе есть Эква-пырись. Как-можно его к рукам прибрать?

– Я знаю как. Принеси больше денег, принеси больше вина. Он тогда опьянеет, и ты сможешь его схватить. С завтрашнего дня на третий день иди ловить. В то время он будет дома.

Эква-пырись с царем простился. Царь с ним вышел на улицу, и Эква-пырись пошел. Свел попадью домой и сам пошел домой. Когда домой возвращался, встретил старика.

– Старик, куда идешь?

– Я иду воровать.

– Пойдем ко мне в дом.

Он одел старика в свои одежды, и старик стал похожим на Эква-пырися. Сам Эква-пырись сделался как тот старик. Попы пришли к Эква-пырисю. Стали старика поить вином. Спрашивают старуху:

– Отдай нам твоего внучка, сколько денег золотом спросишь?

– Дайте мне денег золотом в мою высоту. Тогда я его отдам. – Дадим.

Один поп вышел на улицу, принес золотые деньги и серебряные деньги. Обсыпал женщину деньгами во всю ее высоту. Старика вместо Эква-пырися понесли. Попы говорят:

– Куда его понесем? В воде сварим или в огне сожжем/Один главный поп говорит:

– Мы его бросим в котел со смолой. Разожгли огнем котел со смолой, котел закипел. Бросили старика вместо Эква-пырися в котел. Главный поп говорит;– Не оживет больше. Попы пошли домой.

Долго ли жил, коротко ли жил Эква-пырись. Бабушке говорит:

– Я схожу в город.

– Сынок, не ходи-попы убьют.

– Нет, не убьют. … Эква-пырись оделся, снарядился. Пошел в город. Похаживает у дома царя. Царь заметил его.

– Эква-пырись, как же ты ожил?

– Я варился в котле со смолой, а потому внутри у меня стало хорошо.

– Эква-пырись, правда, хорошо стало?

– Правда.

Царь говорит:

– Подожди меня. Я выйду на улицу.

Царь вышел на улицу. Подошел к Эква-пырисю:

– Мы пойдем к главному попу.

Долго ли, коротко ли шли, пришли к главному попу. Царь. говорит:

– Эква-пырись варился в котле со смолой. Теперь так хорошо ему стало.

Поп смотрит:

– Эква-пырись, правда, это ты?

– Я.

– Ты как же ожил?

– Ты так со мной поступил, что теперь я смерти не увижу.

Царь говорит:

– Пойдемте, меня тоже сварите. Собрал всех попов, собрал всех главных казаков. Царь. стал говорить с попами и главными людьми:

– Эква-пырись варился в котле со смолой. Теперь Эква-пырись больше смерти не увидит. Сегодня я залезу в котел со смолой.

Эква-пырись стал говорить:

– Не следует ничего думать. Если что-нибудь подумаешь,. то не оживешь. Ты ничего не думай.

Попы схватили царя и бросили в котел со смолой. Долго ли ждали, коротко ли ждали, сняли котел со смолой. Оказывается, от царя только кости остались. Эква-пырись народу стал говорить:

– Когда бросали его в котел, видимо, он как-нибудь подумал: Пришла теперь моя смерть! Из-за того не ожил… Вы, три попа, сразу залезайте в котел. Ничего не думайте. Если подумаете, тоже не оживете. А если вы не полезете, царь не оживет.

Царские главные люди говорят:

– Правда, так и надо сделать. Попы царя убили. Если попы не полезут, надо их судить. Попы испугались. Один говорит:

– Я полезу! Другой говорит:

– Я полезу! Третий говорит:

– Я полезу!

Три попа сразу прыгнули в котел со смолой. Долго ли варились, коротко ли варились, котел сняли с огня. Главные люди смотрят: от попов только кости остались. Эква-пырисьстал говорить:

– Я слышал, один поп сказал: Господи! – и потому они не ожили и царь не ожил.

Эква-пырись пошел домой.

Долго ли, коротко ли жил, но однажды приехала нарта, запряженная тремя лошадьми. Человек вошел в дом.

– Эква-пырись, тебя зовут.

– Кто?

– Царица.

Эква-пырись оделся, снарядился. Пришел к царице. Царица говорит:

– Пойдем ко мне в дом.

Пошли в дом царицы. Вошли. Царица говорит:

– Оживил бы ты как-нибудь моего мужа. Эква-пырись говорит царице:

– Давай вместе жить.

Царица говорит:

– Почему нельзя в месте жить? И мне ведь пришла такая дума.

Эква-пырись говорит:

– Я бабушку мою сюда привезу.

Эква-пырись съездил, бабушку сюда привез. И теперь в счастье и благополучии живет Эква-пырись-человек, прославляемый в песнях, человек, прославляемый в сказках.

Третья сказка об Эква-пырисе.

Эква-пырись живет со своей бабушкой. Внучек хоть и промышляет, но ничего не может добыть. Говорит он бабушке:

– Посеять бы нам зерно! – Ты и посей! – отвечает бабушка. Пошел, посеял. Вторично сходил, посмотрел и говорит:

– Уродилось! Возвратился домой, говорит бабушке:

– Зерна наши проросли, будет хороший урожай. Снова пошел, но, оказывается, все съедено. Пришел домой и говорит:

– Весь наш урожай съели.

Снова ушел; Поставил ловушку, потом пошел домой. Пришел, проверил ловушку и видит: в ловушку попался журавль. Говорит внучек:

– Он съел выращенное мною зерно; за это я его убью! Взял палку, а журавль говорит:

– Не бей меня! Если ты меня убьешь, пользы тебе от этого не будет. Не убивай меня! Я тебе дам богатство и счастье.

– Где я тебя найду? Ты взлетишь и улетишь, – отвечает внучек.

– Нет, – говорит. – Я поставлю знаки, и ты пойдешь по моему следу.

Отпустил его внучек и пошел к бабушке. Говорит он бабушке:

– Весь наш урожай съеден. В ловушку попал журавль, но я его отпустил.

– Зачем же ты его отпустил? – говорит бабушка.

– Он обещал мне дать богатство и счастье, – отвечает бабушке Эква-пырись.

Эква-пырись снова пошел искать журавля. Шел-шел, пришел к дому, вошел. Смотрит: лежит мужчина, а женщина сидит. Здесь топленый жир, мороженый жир чуманами носят, несут и медовое питье. Поел он и попил. Тогда мужчина встал и спросил:

– Эква-пырись пришел?

– Да, я пришел.

Тогда мужчина пошел в передний угол дома. Отыскал там летнюю шкурку белки, принес ее к Эква-пырисю и отдал ему.

– Иди теперь домой, – говорит мужчина. – Больше я ничего не имею, с этим и ступай домой! Отдай этот мой подарок бабушке, пусть она его уберет на место и сохранит!

Эква-пырись пошел домой, отдал подарок бабушке. Легли спать. Проснулись утром. Эква-пырись потянул руку-его руке стало тепло; потянул ногу – ноге его стало тепло.

Тут он встал и смотрит, что нет ни одного гвоздя, где бы не висели шкурки соболей и шкурки лисиц.

Затем Эква-пырись вышел на улицу и видит, что народ строит дом с амбаром.

Эква-пырись так день прожил, наступил второй день. Пришел к нему городской богатырь, старшина города, и просит муки:

– Послушай, друг, дай мне муки!

Эква-пырись дал ему муки.

Городской богатырь съел выпеченный из муки хлеб и еще пришел, начал просить у Эква-пырися летнюю шкурку белки.

– Ты дашь мне за нее нужную цену? – спрашивает Эква-пырись.

– Дам, – отвечает городской богатырь. Тогда Эква-пырись продал ему шкурку белки. Прожили день, легли спать. Проснулись. Потянул Эква-пырись руку-руке стало холодно; потянул ногу-ноге его стало холодно. Вышел на улицу-нет народа, исчезли дом и амбар.

Тогда Эква-пырись снова пошел к тому мужчине. Мужчина говорит:

– Что же ты так быстро вернулся? Я тебе дал подарки куда их дел?

Отвечает ему Эква-пырись:

– Городской богатырь летнюю шкурку белки купил, хорошо за нее мне заплатил.

Тогда мужчина снова пошел в передний угол дома, отыскал там весеннюю шкурку горностая, принес и отдал ее Эква-пырисю. Тот взял весеннюю шкурку горностая и пошел домой. Пришел. Снова легли спать. Проснулся. Потянул руку – руке его стало тепло; потянул ногу – ноге его стало тепло. Тут он встал, посмотрел вокруг-нет такого гвоздя, на котором не висели бы шкурки соболей и других зверей. Вышел на улицу, смотрит-народ снова работает.

Идет к нему городской богатырь, старшина города.

– Городской богатырь к нам идет, – говорит народ.

– Разве он к вам идет? Он ко мне идет, – отвечает Эква-пырись.

Городской богатырь, старшина города, пришел к Эква-пырисю и говорит:

– Дай мне муки!

Эква-пырись дал ему муки, тот сразу же пошел домой. Пробыл он дома только один день, всю муку съел, на другой день он снова пришел и просит весеннюю шкурку горностая. Эква-пырись опять отдал ему весеннюю шкурку горностая.

Так Эква-пырись живет. Лег спать. Проснулся. Потянул руку – руке его стало холодно; потянул ногу – ноге его стало холодно. Встал. Перед ним очень грязный дом, весь покрытый плесенью. Вышел Эква-пырись-перед ним снова все исчезло: нет ни дома, ни амбара, ни народа.

Тогда Эква-пырись в третий раз пошел к тому же мужчине. Пришел к нему, он дома.

– Опять зачем-то пришел? – спрашивает мужчина.

– У меня снова ничего нет, все отдал городскому богатырю, – говорит Эква-пырись.

Тогда мужчина рассердился и стал его ругать:

– Тебе я дал богатство и счастье. Ты и это даже не смог удержать в своих руках; теперь как хочешь, с тем и иди домой!

Эква-пырись собрался уже уходить ни с чем, но тут второй мужчина остановил его и говорит:

– Подожди-ка, не уходи!

Сам же он направился в передний угол дома, достал оттуда коготь росомахи, принес его и отдал коготь Эква-пырисю.

– Иди. Когда вернешься домой, сразу же иди к городскому богатырю, старшине города. Возьми с собой и коготь росомахи. Попроси у него муки. Он спросит, куда тебе насыпать муки. Ты тогда достань коготь и прикажи муку высыпать в него. Городской богатырь удивится и скажет: Разве можно что-нибудь поместить в такой маленький предмет? Он попросит тебя насыпать муки в мешок. Ты не соглашайся, тверди ему, что тебе достаточно и такого количества. Требуй сыпать муку в коготь росомахи. Начнете сыпать муку в коготь, сколько бы вы ни сыпали, коготь все не наполнится, а амбар быстро будет пустеть. Увидев это, городской богатырь взмолится и попросит тебя высыпать его муку обратно в амбар. Ты же муку не высыпай, стой на своем. Тогда городской богатырь предложит тебе возвратить шкурки горностая, шкурки белки. Если скажет он так, ты скорее муку высыпь обратно в амбар, шкурки же свои забирай и иди домой.

Эква-пырись внимательно выслушал, понял все и пошел домой. Пришел к бабушке и решил делать все так, как ему велел мужчина.

Пошел он к городскому богатырю, а у него работает народ. '– Городской богатырь, к нам Эква-пырись идет! – говорят люди.

Городской богатырь выскочил на улицу и говорит:

– Разве Эква-пырись к вам идет? Он идет ко мне. Эква-пырись пришел.

– Чего тебе надо от меня, зачем пришел? – спрашивает городской богатырь, старшина города.

– Мне нужна мука, – отвечает Эква-пырись.

– Дам муки, возьми, – говорит городской богатырь, – есть во что насыпать?

– Есть, – отвечает Эква-пырись.

Пошли они в амбар, где была мука. Эква-пырись вынул коготь росомахи. Городской богатырь говорит:

– Разве устроит тебя такой маленький мешочек? От такого количества муки разве ты будешь сыт? Лучше насыпь полный настоящий мешок. Принеси мешок, мне не жаль, я насыплю его полным.

Эква-пырись говорит:

– Нет, мне и этого достаточно.

Стали насыпать муку. Как ни кладут, как ни насыпают, коготь росомахи все не наполняется. Вот уж и начал пустеть амбар.

Тогда городской богатырь взмолился:

– Ну, хватит класть муку, скоро мой амбар совсем опустеет. Довольно, так, пожалуй, останусь без еды. Забирай свои горностаевые и беличьи шкурки, муку же высыпь обратно.

Эква-пырись высыпал обратно муку в амбар, а городской богатырь, старшина города, возвратил ему все шкурки горностая и белки.

Эква-пырись со шкурками пошел домой. Пришел. Легли спать с бабушкой. Утром проснулись. Потянул Эква-пырись руку – руке его стало тепло; потянул ногу – ноге его стало тепло. Встал он, обвел глазами дом, смотрит-нет такого гвоздя в доме, на котором не висели бы шкурки соболей, не висели бы шкурки других дорогих зверей. Вышел на улицу, а народ уже здесь рубит, строит амбар и дом, и быстро построили амбар. Эква-пырись вошел в него, и амбар снова полнехонек. С тем счастьем, с тем богатством Эква-пырись и теперь живет, зиму зимует.

Нанайские сказки.

Айога.

Жила-была девочка. Звали ее Айога. Все ее любили и говорили, что красивее ее никого нет ни в одном стойбище. Загордилась Айога. Стала часто любоваться собою. Глядит на себя – не наглядится. То в медный таз начищенный смотрится, то своим отражением в воде любуется.

Некогда Айоге делом заниматься. Все только любуется собой.

Вот однажды говорит ей мать:

– Принеси воды, дочка!

Айога отвечает:

– Я могу в воду упасть.

– А ты за куст держись, – говорит ей мать.

– Руки поцарапаю.

– Рукавицы надень.

– Изорвутся, – говорит Айога. А сама все в медный таз смотрится, какая она красивая.

– Разорвутся, так зашей рукавицы иголкой.

– Иголка сломается…

– Возьми толстую иголку.

– Палец уколю.

– Наперсток возьми из крепкой равдуги.

– Наперсток прорвется.

Тут соседская девочка говорит матери Айоги:

– Давайте я за водой схожу!

Пошла и принесла воды. Замесила мать тесто, сделала лепешки. Испекла их на раскаленном очаге.

Увидела Айога лепешки и кричит:

– Дай мне лепешку, мама!

– Горячая она, руки обожжешь, – отвечает мать.

– Рукавицы надену.

– Рукавицы мокрые.

– Я их на солнце высушу.

– Покоробятся.

– Я их мялкой разомну.

– Руки заболят, – отвечает мать. – Зачем тебе, дочка, трудиться, красоту свою портить? Лучше я лепешку той девочке отдам, которая рук своих не жалеет…

Взяла мать лепешку и отдала соседской девочке.

Рассердилась Айога. Пошла на реку, села на берегу и смотрит на свое отражение в воде. А соседская девочка стоит рядом и лепешку жует.

Потекли слюнки у Айоги. Стала она на девочку поглядывать. Шея у нее и вытянулась – стала длинная-длинная.

Говорит девочка Айоге:

– Возьми лепешку, мне не жалко! Разозлилась тут Айога. Побелела вся от злости, зашипела, пальцы растопырила, замахала руками – и руки в крылья превратились.

– Не надо мне ничего-го-го!.. – кричит. Не удержалась Айога на берегу. Бултыхнулась в воду и обратилась в гуся. Плавает и кричит:

– Ах, какая я красивая! Го-го-го… Ах, какая я красивая!..

Плавала, плавала, пока говорить не разучилась. Все слова забыла. Только имя свое не забыла, чтобы с кем-нибудь ее, красавицу, не спутали. Чуть людей завидит, кричит:

– Айо-га-га-га-га!.. Айо-га-га-га!..

Волшебный кисет.

Жили-были старик со старухой.

Старик рыбу промышлял, а старуха дома хозяйством занималась. Не было у них ни детей, ни друзей. Были только собака да кошка.

Старик поймает рыбку, а старуха разделает ее и приготовит пищу. Рыбьими костями кормили собаку и кошку, из рыбьей кожи шили себе одежду и прочие вещи.

Однажды старик с промысла привез только одну рыбку – карася, отдал его старухе, а сам у берега начал мыть сетку. Затем ее повесил, чтобы она высохла. Старуха пришла домой, села на полу и хотела приступить к разделке рыбы своим острым ножом, как вдруг карась заговорил человеческим голосом, взмолился:

– Бабушка, ты счисти с меня чешую, положи ее в котел, залей водой, посоли и вари, а меня отпусти в реку. Старуха испугалась и удивилась:

– Каких только рыб не приходилось разделывать за долгую жизнь, но рыбу, которая бы говорила человеческим голосом, никогда не видела. Удивительно!

Старуха сделала так, как просил карась: отпустила его в реку без чешуи. Чешую же всю собрала в горсть и положила в котел, налила воды, посолила, накрыла котел крышкой, потом зажгла очаг и начала варить.

Сухой тальник быстро загорелся, и огонь своим пламенем лизал дно котла. Котел быстро закипел. В щели между половинами крышки пошел белый пар; нужно открыть крышку, но старуха побоялась, так как не знала, что варит.

Пар все сильнее валит, так что крышку приподнимает. Старуха взяла за ручку крышки и осторожно приподняла. Дом моментально наполнился паром.

Старуха посмотрела в котел, – он полон рыбы. Она взяла поварешку и начала осторожно мешать рыбу в котле. Не было конца ее радости и удивлению. В котел заложила чешуи, а оказалась рыба!

Старуха позвала старика и рассказала ему все: и разговор с карасем, и что она сделала. Старик стал радоваться и удивляться. Вдвоем радуются.

– Теперь собака и кошка будут сыты. И мы поедим вдоволь, – сказала старуха.

Собака и кошка прыгали около своих хозяев. Они тоже поняли, что будут сыты.

Старуха поварешкой наложила в деревянную чашку вареной рыбы и подала старику на столик. Старик скрестил ноги и сел на краю нары. Он стал пить уху и есть вареную рыбу двумя палочками-сарби.

Старуха вытащила хвост рыбы, положила в чашку и подала кошке, которая с мяуканьем ходила вокруг старухи. Рыба была горячая, и кошка чуть рот не обожгла. Она потрясла головой, передними лапками придавила рыбку, будто руками, и начала есть.

Старуха взяла другой кусок вареной рыбы и подала собаке, которая сидела и просящим взглядом смотрела на нее. Для себя старуха вареную рыбу положила в сосуд, села на корточках на нары и начала пить уху и есть вареную рыбу.

В этот день они наелись досыта. Остатки вареной рыбы старуха наложила в чашку и вынесла под навес амбара.

Старик и старуха решили лечь пораньше. Кошка досыта наелась и легла на спину на нарах. Собака легла на завалинке под окном, закрыла глаза. Все спали.

В полночь старик проснулся, открыл глаза-в доме было светло. Старик разбудил старуху:

– Старуха, а старуха! Вставай, ведь уже давно день. Почему мы сегодня так долго спали?! Солнце светит!

Старуха проснулась. Правда, внутри дома было светло. Старик оделся и вышел. На улице было темно. На небе ярко мерцали звезды. Не было слышно голосов птиц. Тихо. Дул легкий ветерок, у берега еле слышно плескались слабые волны. Старик вернулся в дом, глянул на стену и увидел там кисет, не простой, а особенный, как солнце горящий, отчего в доме было светло, как в солнечный день.

С тех пор старик со старухой зажили богато. В доме у них стало просторно, чисто, уютно; одежда их была вся из шелка и других дорогих тканей, в амбаре полным-полно всяких продуктов. Собака и кошка были сыты.

Однажды ночью, когда старик и старуха спали, пришли в дом две девицы, которые хотели украсть волшебный кисет, но, не найдя его, стали щекотать старуху и старика, чтобы они проснулись и сказали, где находится кисет.

Старуха и старик не в силах были дальше терпеть щекотки, указали им на кисет. Девицы забрали его и ушли.

Старик со старухой после этого снова стали жить бедно. Плакали днем и ночью.

Собака и кошка вышли на берег и стали совещаться. Собака сказала кошке:

– Так жить дальше нельзя. Нам надо пойти разыскать кисет.

Кошка говорит: – Как же нам его найти? Девицы увезли кисет за девять рек и за девять морей.

– Ничего, садись на меня, а я буду переплывать реки и моря. Кисет обязательно добудем, – сказала собака.

Кошка села на собаку, и собака полезла в воду, поплыла через реку. Так они шли, переплывая реки и моря. К вечеру подошли к одной деревне. Кошка собаке говорит:

– Ты устала, отдохни здесь, а я пойду в дом хозяина села и заберу кисет. После полуночи жди меня, будь настороже.

Собака стряхнула с себя воду и легла отдохнуть.

Кошка слышит – в деревне люди пируют, шумят. В полночь стало тихо: погасли лампы, все легли спать.

Когда все уснули, кошка тихо открыла дверь и вошла в дом хозяина. Смотрит-на печной плите, на полке, где лежат посуда и продукты, – везде разбросаны недоеденные куски лепешек, горки каши. Обильно пировали! Много еды было съедено, много вина выпито! Хозяин в обуви, в одежде лежал на наре вверх лицом и храпел так, как будто гром гремел. Руки и ноги его были раскиданы. Недалеко от него на боку лежала жена, тоже одетая, с открытым ртом, вместо подушки под головой у нее стоял табачный ящик.

На боковых нарах спали девицы, которые украли кисет. Они лежали на шелковых матрацах, накрытые шелковыми одеялами. Под их головами лежали мягкие пуховые подушки.

На стене висел волшебный кисет, закрученный проволокой. В доме было светло как днем, все блестело.

Кошка посмотрела по сторонам, вспомнила, что после пира за остатками пищи приходят крысы; она притаилась у плиты и стала ждать воришек. Недолго кошке пришлось ждать. Из-под столба, который стоял около входа, осторожно вылезла огромная крыса. Она повела своим носом, понюхала воздух, разглядывая все своими зоркими глазами. Долго она сидела в норе и ждала, пока кончится пир и люди уснут, чтобы полакомиться остатками пищи. Теперь ее время пировать! Крыса кубарем покатилась на печку, где находилась каша, но не успела она притронуться к каше, как оказалась в лапах кошки, которая прыгнула на нее, придавила так, что та задохнулась и не могла пискнуть.

Крыса сильно испугалась. От испуга у нее чуть сердце не разорвалось. Она знала, что в лапы кошке попадешься – живой не уйти. Ведь кошка-крысиный черт!

Но на этот раз кошка крысу не убила, только задала трудную задачу.

– Ты, крыса, молчи, не кричи, не шуми. Если люди проснутся, то ты обязательно умрешь, никуда ты от меня не уйдешь. Я бы тебя сейчас удавила, но мне нужен кисет, который висит на стене, проволокой закрученный. У тебя острые зубы, ты перегрызи проволоку и кисет отдай мне. Если ты этого не сделаешь, я тебя убью. Если добудешь кисет, я тебя не трону, а твою нору заполню кашей, горохом, лепешками, сахаром. Будешь жить сыто и богато.

Крыса еле перевела дыхание, поморгала глазами и кое-как заговорила:

– Кошка-сестрица, ты пожалей меня, не убивай, не ешь. Я сделаю все, что ты прикажешь. И сталь грызть буду и железную проволоку поломаю, а кисет добуду.

Кошка отпустила крысу. Сама же села на плиту и стала наблюдать, что делает крыса. Крыса кубарем покатилась по циновке и начала грызть железо: дринь-дринь, дринь-дринь, – отгрызла одну проволоку. В это время зашевелилась девица, которая лежала на наре и во сне бормотала:

– Эти крысы мешают людям спать, шумят.

Так побормотав, уснула, захрапела.

Крыса снова начала грызть: дринь-дринь, дринь-дринь, – еще одну проволоку порвала. Теперь со стоном зашевелилась девица, которая лежала на другой наре, и во сне начала бормотать:

– Проклятые крысы, мешают людям спать, будят. Это потому, что в доме нет кошки, привольно живут.

Так побормотав, повернулась в угол и захрапела. А крыса снова начала грызть: дринь-дринь, дринь-дринь. Затем кошке шепотом говорит:

– Сестрица-кошка, осталась только одна проволока.

– Хорошо, старайся. Я в твою нору много еды положу, – говорит кошка.

Крыса грызла-грызла и порвала последнюю проволоку, схватила кисет зубами и побежала к кошке. В это время хозяин, который спал на нарах, проснулся.

Кошка схватила кисет зубами, перепрыгнула через плиту, оттуда через бумажное окно на улицу и умчалась на берег. На берегу собака ждала кошку. Кошка вскочила на спину собаке, крепко-накрепко держа в зубах кисет. Собака прыгнула в воду и быстро поплыла на другой берег реки.

Хозяин совсем проснулся и поднял шум, гам, всех разбудил.

– В нашем доме воры! – кричал он. Жена его зажгла лампу. Все искали вора по дому, но не нашли. Зажгли факел, вышли на улицу и начали искать следы вора. Никаких следов не было. А крыса юркнула к себе в нору и ела кашу, горох, лепешки, сахар.

Собака и кошка, переплывая моря и реки, наконец-то к утру добрались до дома. Кисет снова повесили на стену и легли спать.

Старик утром проснулся, видит-в доме снова светло, волшебный кисет висит на стене, а на наре спят молодец и девица. Старик разбудил старуху и говорит:

– Старуха, а старуха, вставай, смотри, какие у нас хорошие помощники.

Старик и старуха сильно обрадовались тому, что кисет снова вернулся в дом, и тому, что они приобрели детей. Они снова богато зажили. Старик сетками и острогой рыбу промышлял, старуха по хозяйству заботилась и помогала своей невестке, а молодец в тайгу ходил, зверя и дичь добывал. И он был такой охотник, что всякий зверь, увидев дорогу молодца, прежде чем перейти ее, плакал, всякая птица, перед тем как над ним пролететь, рыдала.

Два брата.

Жили двое детей с отцом. Отец думал – грамоте ли своих сыновей учить или охотиться учить. Потом решил – охоте буду их обучать. Стал отец учить своих сыновей, как след разных, зверей распознать, как по голосам птиц узнавать, как солнце и звезды путь в тайге указать могут.

Однажды отец купил два мячика, два кинжала и сказал:

– Когда я умру, мячики эти надо мной повесьте, а потом каждый себе по одному возьмите; когда на охоту уходить будете далеко, в тайге мячик всегда у себя за пазухой держите.

Когда умер отец, сыновья, мячики над отцом повесили, а после похорон каждый себе по мячику взял.

Как-то рано утром братья вместе охотиться пошли. Идут, идут по тайге, вдруг видят – медведь им навстречу идет. Начали они медведя подкарауливать. Только в медведя хотели выстрелить, а медведь говорит:

– Не стреляйте в меня! Я вам двух детей своих дам! Двух детей своих дал.

Пошли дальше. Вдруг тигра увидели. К нему подкрадываться начали, только хотели выстрелить, а тигр говорит:

– Не стреляйте в меня! Я вам двух детей своих дам! Двух детей своих дал.

Идут дальше. Увидели волка. Только хотели в него выстрелить, а волк говорит:

– Не стреляйте в меня! Я вам двух детей своих дам! Как сказал, так и сделал.

Дальше идут. Лису встретили. Только хотели в лису выстрелить, а лиса говорит:

– Не стреляйте в меня, я вам двух детей своих дам! Двух детей своих дала.

Пошли дальше. Зайца встретили. Только хотели в зайца выстрелить, а заяц говорит:

– Не стреляйте в меня! Я вам двух детей своих дам! Заяц двух детей своих дал.

Так шли, шли вместе два брата, потом из-за зверей спорить начали. Потом всех своих зверей поделили.

Дальше младший брат в одну сторону пошел, а старший – в другую сторону пошел.

Шел, шел младший брат по тайге, потом на гору стал подниматься. На вершине горы остановился, вниз посмотрел и видит – внизу город стоит. В городе на каждом доме черный флаг. Молодец думает: Надо этот город посмотреть. Пошел по направлению к городу. Пришел туда. В один маленький дом вошел. В домике этом старик да старуха жили. Молодец старуху спрашивает:

– Что за флаги на крышах домов повесили? А старуха отвечает:

– Двенадцатиголовый змей на дочери царя жениться хочет. Змей тот сказал, чтобы за пятнадцать дней невесту к нему привели. Если не приведут, тот змей угрожает, что всех жителей города убьет. Только семь дней осталось.

Молодец говорит:

– Я того змея убью!

А старуха удивленно спрашивает:

– Правда убьешь?

– Правда убью!

Старуха бегом к царю побежала и рассказала ему о том, что сказал удалец. Царь к старухе домой пошел, молодцу-удальцу говорит:

– Верно, что ты двенадцатиголового змея сможешь убить?

Молодец-удалец отвечает:

– Верно, убью!

Царь тогда говорит:

– Если ты змея убьешь, дочку свою я тебе в жены отдам!

Молодец пошел к царской дочке. А потом он с ней вместе змея убивать пошел. А царь думает-наверное, дочь мою в другое, чужое место увезут. Слуге своему говорит:

– Возьми-ка ружье да иди за ними тихонько, посмотри. Если парень в сторону от змея пойдет, стреляй в него!

А молодец-удалец немного прошел и сел. Потом услышал-что-то гремит. Вдруг увидел-змей ползет. Змей только прыгнуть хотел, молодец-удалец кинжалом размахнулся, рубанул-шесть голов у змея сразу срезал. Взвился змей, еще на молодца прыгнул, а тот снова размахнулся, рубанул-еще три головы срезал. Собрав последние силы, змей еще раз на удальца-молодца прыгнул, а тот еще раз рубанул кинжалом и совсем змея прикончил.

Устал молодец-удалец после такой битвы и лег поспать. А когда спать ложился, медведю сказал:

– Ты меня охраняй, не пришел бы человек какой! Медведь охранял-охранял, да и начал дремать. Тогда тигру сказал:

– Ты поохраняй молодца-удальца, а я посплю! Тигр стал охранять удальца-молодца. Тигр охранял-охранял молодца-удальца, да вдруг и задремал. Тогда тигр говорит волку:

– Ты поохраняй, а я посплю!

Волк начал охранять молодца-удальца. Постерег немного и тоже задремал. Тогда волк лисе говорит:

– Ты поохраняй, а я посплю!

Лиса охранять начала. Охраняла-охраняла и тоже задремала. Потом лиса зайцу говорит:

– Ты, заяц, поохраняй, а я посплю!

Вот заяц молодца-удальца охранять начал. Поохранял-поохранял, да и тоже задремал. Подремал-подремал, а потом и совсем уснул.

После того как заяц уснул; царский слуга, следивший за ними, подкрался, кинжал молодца взял и отрубил ему голову. Дочка царя проснулась и пошла на берег. Видела она, как молодец-удалец отдыхать ложился. А царский слуга говорит ей:

– Ты будешь говорить, что я змея убил. Если так не скажешь, я убью тебя!

Пошли вместе к царю. Там пировать начали. Вдруг медведь проснулся, на молодца-удальца посмотрел, увидел: голова молодца отрублена. Медведь всех своих товарищей разбудил. Тогда тигра спрашивает:

– Почему голова молодца отрублена? Тигр говорит:

– Когда я ложился спать, то сказал, чтобы волк молодца поохранял.

А волк говорит:

– Когда я ложился спать, то сказал, чтобы лиса его поохраняла.

Лиса говорит:

– Когда я ложилась спать, то сказала, чтобы заяц молодца-удальца поохранял.

Тогда все звери зайца судить начали. А заяц говорит:

– Меня только на одну минутку отпустите, пожалуйста!

Я убегать вовсе не собираюсь. Я пойду поищу, чем бы человеку помочь.

Медведь говорит:

– Если ты куда-нибудь убежишь, тебя везде найдем!

Отпустили зайца, и он пустился вскачь.

Прошло немного времени, и заяц возвратился. Принес две бутылочки лекарства. Тогда голову удальца начали лекарством лечить. Медведь голову молодца взял, к шее приклеил. Молодец встал, но оказалось, что голову молодца поставили не так. Тогда голову молодца сняли, а потом уж правильно поставили. Молодец-удалец прежним стал. Тогда он решил прямо к царю идти.

Вот входит удалец в дом царя, а царская дочка к нему навстречу бежит, обнимает молодца и говорит отцу:

– Вот кто змея убил! Вот этот молодец-удалец змея убил! А слуга твой меня застращал.

Царь сказал, что слугу казнить надо. Свою дочь царь молодцу-удальцу в жены отдал. Молодец-удалец на дочери царя женился.

Однажды удалец пошел на охоту. Идет и видит, что на вершине дерева старуха сидит. Удалец говорит:

– Ты что это там делаешь? Зачем на дереве сидишь? Скорей слезай! Старуха говорит:

– Как спуститься? Твоих собак боюсь!

– Ничего, спускайся, собаки ничего не сделают. Зря их боишься! Старуха ветку сломила, удальцу подала и говорит:

– Этой веткой побей немножко своих собак!

Молодец старухины слова выслушал. Собак своих немного побил. Потом на собак взглянул и видит, что собаки его все начали окаменевать. Сам он тоже начал окаменевать…

Молодец-удалец быстро мячик свой из-за пазухи вытащил и вверх повесить едва успел. Потом камнем стал.

Спустя немного времени неожиданно старший брат удальца пришел. Посмотрел на старуху и сказал:

– Что ты там, наверху, делаешь? Скорей, скорей слезай! А старуха говорит:

– Собак твоих боюсь!

Брат молодца-удальца снова говорит ей:

– Скорей спускайся! Не спустишься, я убью тебя! Старуха отвечает:

– Напрасно ты говоришь, все равно не спущусь! Тогда брат молодца-удальца ружье свинцом зарядил и в старуху выстрелил. Свинцовая пуля назад отскочила. Потом он стальной пулей ружье зарядил, еще раз в старуху выстрелил. Тогда старуху наповал убил. После этого младший брат его снова человеком сделался.

Помирились тут братья и больше не спорили. Молодец-удалец к жене своей пошел. Вместе с братом в этом городе стали жить. На охоту всегда вместе ходили. Хорошо стали жить. Оба хорошими охотниками стали. Много разных зверей добывали. Медведей, тигров, волков, лисиц, барсуков, енотов, выдр, соболей, лосей, изюбрей, кабанов и зайцев много убивали.

Так было. Близко ли, далеко ли было.

Колотушка.

Близко ли, далеко ли, не знаю где, жил один старик. У старика всего богатства-то было сито лубяное плетеное, ковшик серебряный да колотушка деревянная. Больше ничего не было. Так он и жил.

И вот услышал он один раз, что в соседнем стойбище богатый шаман поминки справляет. Пошел старик на поминки и захватил с собой сито. А сито было не простое. Хоть песку в него наложи, хоть снегу, только потрясешь – из него всякая еда посыплется.

Вот пришел старик к шаману, сито на вешалах оставил, а сам зашел в дом. Слуги шамановы стали угощать старика красной водкой. Сидит старик и пьет.

И пока он в доме сидел да водку пил, шаман вышел во двор и видит-на вешалах стариково сито плетеное висит. Взял шаман сито и давай трясти. А из сита вдруг калачи, да оладьи, да лепешки посыпались.

Вот, – думает шаман, – какое сито хорошее!

Взял он сито и спрятал его.

А старик домой собрался. Подходит он к вешалам, смотрит-сита нет. Искал-искал, нигде нет. Рассердился старик, а делать нечего. Ушел домой без сита.

На другой день опять позвали старика к шаману. В этот раз захватил он с собой ковшик серебряный. А ковшик у старика тоже не простой был. Только наклонишь его – сейчас из него вино потечет.

Пришел старик к шаману, ковшик на вешалах оставил, а сам в дом вошел. Сидит в доме, красную водку пьет. А пока он водку пил, шаман во двор вышел, видит-на вешалах ковшик серебряный висит. Взял он ковшик, наклонил, полилось из ковшика вино. Сколько ни льет, сколько ни пьет-все вино не кончается!

Думает шаман: Придется и ковшик украсть. И украл.

Вышел старик, глядит, а ковшика нет. Поискал-поискал, да и ушел домой.

На третий день стал старик опять к шаману собираться. Пошел в свой амбар, смотрит – кроме колотушки, ничего не осталось.

А колотушка у него хоть и деревянная была, а тоже не простая.

Взял он колотушку, за спину закинул и в путь отправился. Опять зашел к шаману в дом, а колотушку на вешалах оставил. Только он с гостями сел, красную водку пить начал, вдруг слышат гости-на дворе стук, крик, шум…

Выбежали все из дому, смотрят-колотушка сама шамана колотит.

Шаман кричит:

– Ой, не убивай!

А колотушка у него по спине так и скачет-колотит вора.

Опять кричит шаман:

– Ой, не убивай! Отдам сито…

– Нет, – говорит старик, – у меня еще и ковшик был. Побежал шаман к себе в дом, принес сито и ковшик, отдал старику.

Тут старик сказал своей колотушке:

– Ладно уж, перестань колотить вора. Хватит с него. Забрал он свое сито плетеное, да ковшик серебряный, да колотушку деревянную и ушел к себе домой. Стал он с тех пор дома жить и к шаману больше не ходил.

Так и жил старик. Близко ли, далеко ли-не знаю.

Кто сильнее всех?

Жил один мальчик. Вышел он однажды на улицу, соскользнул по льду к берегу и начал играть.

Играл-играл мальчик и упал на спину. Упав, говорит:

– Лед, что за сила у тебя, что ты меня на спину повалил?

Лед отвечает:

– Стало быть, я сильный, если тебя на спину повалил. Мальчик говорит:

– Хоть ты очень силен, но как только солнце хорошо станет светить-ты весь растаешь! Лед говорит:

– Солнце, пожалуй, сильнее. Мальчик спрашивает солнце:

– В чем твоя сила? Солнце отвечает:

– Стало быть, сильное, если лед растопить могу! Мальчик спрашивает:

– Если ты сильное, то почему тебя может закрыть даже клочок тучи?

Солнце отвечает:

– Значит, туча сильнее. Мальчик снова спрашивает:

– Туча, что у тебя за сила? Туча говорит:

– Стало быть, есть сила, если солнце закрываю! Мальчик спрашивает:

– Если ты сильна, то почему же, когда ветер подует, ты в разные стороны расходишься? Туча говорит:

– Значит, ветер сильнее. Мальчик спрашивает у ветра:

– Ветер, что у тебя за сила? Ветер говорит:

– Стало быть, я сильнее, если тучи разгоняю в разные стороны! Мальчик спрашивает:

– Если ты силен, почему же не можешь сдвинуть горы? Ветер говорит:

– Горы, пожалуй, сильнее меня. Мальчик спрашивает гору:

– Если ты, гора, сильнее, почему же ты позволяешь деревьям расти на своей вершине? Гора говорит:

– Дерево сильнее. Мальчик спрашивает дерево:

– Дерево, если ты сильное, почему же, когда человек рубит, ты падаешь? Дерево говорит:

– Человек сильнее.

Мальчик спрашивает человека:

– Человек, что у тебя за сила? Человек говорит:

– Стало быть, я сильнее всех, если дерево, растущее на вершине горы, сваливаю.

Человек оказался сильнее всех. Кончил сказ.

Лягушка и красавица.

Жили-были одна девица-красавица и лягушка. Жили они очень бедно. Вот однажды у девушки сын родился, а у лягушки родилась дочь. Есть им нечего было. Лягушка говорит красавице:

– Поедем, сестра, черемуху собирать!

– Где же черемуху найдем?

– На той стороне, на острове, очень много черемухи. И вот красавица и лягушка положили своих ребят в лодку и отправились.

Лягушка веслами гребет, а девица-красавица у руля сидит.

Ехали они, ехали, наконец, к острову на Амуре подъехали.

К берегу пристали, детей своих в лодке оставили и пошли в лес черемуху собирать. Собирали-собирали, вдруг девица-красавица лягушке говорит:

– Пойди детей посмотри!

Лягушка к берегу спустилась, к лодке подошла, а потом своего ребенка на землю бросила, а ребенка красавицы взяла, лодку оттолкнула и уехала.

Возвратилась лягушка домой и стала ребенка красавицы воспитывать.

Вот ждет-ждет девица-красавица лягушку, зовет, зовет, зовет ее, а той все нет.

Тогда встревоженная девица-красавица к берегу пошла. Дошла до того места, где останавливалась, смотрит-лодки нет, ребенка ее нет. Только лягушкин ребенок на земле лежит и плачет.

Тогда девица-красавица сделала из травы дом и стала жить на берегу острова и воспитывать лягушкину дочь. Есть им совсем нечего было, часто голодали.

Когда лето наступало, черемухой питались, другие ягоды собирали, сушили и потом ели, из черемухи лепешки делали. Так и жили.

А сын девицы-красавицы, которого лягушка забрала, совсем большой стал. На охоту стал ходить, разных зверей убивать, ни в чем они не нуждались. Мясом добытых мальчиком зверей питались.

Однажды мальчик по своей охотничьей тропе шел и убил очень жирного лося. Много жиру снял с него. Когда кончил свежевать зверя, услышал, что птица вроде вороны кричит:

Кайе-кайе, хок! Лягушку в мамы нашел! А твоя мама с лягушкиным ребенком на той стороне, на острове! Мама твоя голодает, хок!

Как услышал это мальчик, сердце его сжалось. Спрятал он своего лося незаметно в одном месте и пошел.

Шел-шел, дошел до своего дома. Входит в дом. Лягушка дома сидит. Сел мальчик на кан и говорит:

– Мама, согрей воды, мне нехорошо! Лягушка в котле воду подогрела и говорит:

– Немного подогрела. А мальчик просит:

– Нет, ты воду вскипяти!

Вскипятила воду лягушка. Мальчик говорит:

– Ты воду в котле мне подай!

Взяла лягушка котел, притащила мальчику. Мальчик взял лягушкины руки и сунул в котел, чтобы полосы стало хорошо видно. Лягушка говорит:

– Ой, горячо, горячо!

А отвернувшись в сторону, проговорила:

– Чужой ребенок, отец его вор! Мальчик спрашивает:

– Что ты, мама, говоришь?

– Что я стану говорить, сынок, унты тебе шить надо, вот и беспокоюсь!

Мальчик снова спрашивает:

– Мама, почему у тебя ноги такие кривые стали? Лягушка отвечает:

– Будут кривыми! Когда твой отец торговать ездил, я на парте постоянно сидела, вот и скривила!

– А-а-а! – протянул мальчик. – А живот у тебя почему с узором?

Лягушка говорит:

– Отцу твоему снаряжение у огня шила, сожглась!

– А-а-а! – опять протянул мальчик. – Мама, а почему у тебя лицо желтое стало? Лягушка говорит:

– Большие китайские металлические серьги носила в мороз, из-за них лицо отморозила, – Мама, а почему у тебя глаза навыкате стали?

– Будут навыкате: когда твой отец торговать ездил, я все на передовую собаку смотрела!

Закончил мальчик разговор. Лягушка пошла к костру, села и говорит:

– Чужой ребенок, чужой он! Мальчик снова спрашивает:

– Мама, что это ты там говоришь?

– Завтра утром по дрова да по воду идти надо, вот и думаю.

На другой день мальчик встал очень рано и отправился на ту сторону Амура остров искать. На остров из лодки вышел, по берегу пошел. Шел-шел и видит-маленький, худенький домик стоит. Видит – девица-красавица с маленькой лягушкой в этом домике только вдвоем живут.

Мальчик кусок жиру лягушке бросил. Лягушка взяла кусок жиру, поднесла матери и говорит:

– Мама, посмотри – мясо, мясо!

– На той стороне мать твоя. Там мясо и масло есть! А ты себя на смех поднимаешь, мясом жир называешь! Вкуса мяса и жира не знаешь!

Девица-красавица посмотрела на мальчика и спрашивает:

– А ты, мальчик, чей сын?

– Чей я сын? На той стороне лягушка живет, так я ее сын!

Красавица-девица спрашивает:

– А как зовут тебя?

– Мое имя-Кайе.

– Ах, если Кайе, то ты мой сынок, – заплакав от радости, сказала красавица.

Обняла его, радуется, что нашла своего сына. А мальчик говорит:

– Поеду, лягушку выгоню!

Выгнал лягушку, за матерью своей приехал и говорит:

– Мама, выгони и лягушкину дочь!

А мать отвечает:

– Грудью своей я кормила ее, с таким трудом воспитывала, разве можно выгнать?

Сели все в лодку и поехали. Переехали Амур, в своем доме жить стали. Лягушкина дочь воду, дрова приносит. Мальчик разных зверей убивает. Так жили.

Однажды лягушкина дочь в лунный вечер по воду пошла. В ведра свои воду зачерпнула, на коромысло ведра поддела, с берега идет. Поднимаясь с берега к дому, на пол дороге отдохнуть остановилась. Вдруг видит – луна засияла, а на луне тень от ведер, коромысла и ее собственная тень. Лягушкина дочь думает: Как бы я хотела на луне быть!

И запела лягушкина дочь:

Луна, луна упала,Луна растянулась, луна растянулась.

Вдруг луна длинной-длинной лентой растянулась и лягушкину дочь подняла. И вот лягушкина дочь на луне оказалась с ведрами и коромыслом.

Мать с сыном в доме находились, разговаривали. Потом мать говорит:

– Почему ее так долго нет, пойди посмотри, что с ней? Мальчик встал и пошел посмотреть. На берегу – нет, нигде нет. Только видит мальчик, что луна потемнела. Взглянул на луну, а лягушкина дочь с ведрами и с коромыслом на луне, оказывается, находится. Закричал мальчик матери:

– Мама, лягушонок на луне!

Вышла мать посмотреть, видит-правда, лягушкина дочь на луне.

Так и стали жить вдвоем. Стали хорошо жить, долго жили.

Найсо.

Жил одиноко мужчина по имени Найсо. Однажды он стал забивать колья для рыболовной сетки. Забивает колья у себя на берегу, а в это время кто-то кричит: Ятачипоа, ятачипоа! Тогда Найсо видит-лягушка вывела своих лягушат. Найсо снял свою сетку. Потом стал забивать колья выше по реке. Опять стали кричать: Ятачипоа, ятачипоа, ятачипоа! Снова лягушка вывела лягушат. Снял Найсо сетку и поехал забивать колья на противоположный берег. Теперь он сел у своей сетки.

– Самец-кета, тэртэнтэн-тэртэнтэн,Этой стороной проходи!

Самка-кета, тэртэнтэн-тэртэнтэн,По той стороне проходи!

Найсо поймал кету-самца.

Самка-кета, тэртэнтэн-тэртэнтэн,Этой стороной проходи!

Самец-кета, тэртэнтэн-тэртэнтэн,По той стороне проходи!

Найсо поймал кету-самку и кету-самца. Юколы для себя на одни вешала повесил, юколы для собак на другие вешала повесил. Высушенной и снятой юколы для людей получился один амбар и юколы для собак-другой амбар.

Однажды приходит к Найсо медведь.

– Найсо, дай мне поесть!

– Ладно, – говорит Найсо, – найду тебе поесть. Найсо взял большую корзину и пошел в амбар. Амбар его совершенно пуст. Медведь всю юколу съел. Найсо вернулся в дом. Медведь говорит:

– Принес ли ты мне пищи?

– Нет, – говорит Найсо, – амбар мой пуст.

– Ну, если так, пойди накоси сена, чтобы подстелить, когда я тебя убью.

Заплакал Найсо, взял косу и пошел косить. Косит сено и видит-пришла лиса.

– Найсо, почему ты косишь и плачешь?

– Медведь послал меня косить сено, чтобы подстелить, когда он убьет меня, – отвечает Найсо.

– Что ты боишься зверя, которого люди убивают? – говорит лиса. – Ступай сейчас домой, сделай из этого сена человечков и расставь их на окне. Потом, когда спросит медведь, скажи, что к тебе, мол, толпа людей идет. Медведь спросит, куда ему спрятаться, а ты скажи: Вон там, в углу, мол, спрячься. Потом я приду и закричу: Найсо, здесь следы моего зверя! А ты тогда скажи: Зачем же станет приходить к человеку зверь, которого люди убивают? Тогда я скажу: А что там в углу? Ты ответишь: Уголь, уголь! А я скажу: Возьми топор и ударь. Если уголь, послышится хруст, если мясо, послышится стук.

Тогда Найсо пошел домой. Вошел и стал делать из сена человечков. Медведь спрашивает:

– Найсо, что ты делаешь? Найсо поставил человечков на окно и говорит:

– Медведь, к тебе толпа людей идет.

– Найсо, где можно спрятаться?

– Вон там, в углу прячься.

Медведь пошел в угол и лег там. Потом пришла лиса:

– Найсо, здесь следы моего зверя!

– Зачем придет к человеку зверь, которого люди убивают?

– А что такое в том углу?

– Уголь, уголь!

– Возьми топор и ударь. Если там уголь послышится хруст, если мясо, послышится стук.

Найсо взял топор, подошел и ударил. Разрубил медведя и убил его. Потом лиса и Найсо стали есть, пировать. Едят, едят… Лиса придумала:

– Эй, Найсо, люлька у тебя есть?

– Есть люлька, – ответил Найсо и принес люльку.

– В ней можно каждого из нас связать и кормить, как маленького ребенка. Когда ты ляжешь, я тебя буду кормить, а когда я лягу, ты будешь меня кормить, – сказала лисица.

Тогда Найсо положил лисицу, связал и стал класть ей пищу в рот. Потом лиса вылезла и связала Найсо в люльке. Будто собирается дать Найсо пищу в рот, только поднесет – и сама ест. Ничего не дала ему, сама все съела и убежала.

Найсо лежит и плачет. В это время пришла мышка.

– Эй, мышь, – говорит Найсо. – Я пока еще жив. Когда умру, тогда и приходи меня есть. – Нет, – отвечает мышка, – я не та мышь, что ест-людей. Я хочу тебя выручить.

– Ну ладно, мышка, – говорит Найсо, – выручай меня.

Мышка перегрызла и сняла все его завязки. Тогда Найсо встал, поискал в подстилке, нашел кусочек мяса и дал его мышке.

Потом Найсо стал собираться на охоту. На нарты погрузил крупу и берестяные чумашки и пошел один. Шел-шел, видит-идет какая-то лисица.

– Куда ты идешь, Найсо?

– На охоту иду, – отвечает Найсо.

– Братец, возьми меня вместо собаки.

– А ты сумеешь?

– Ничего, смогу.

Тогда Найсо запряг лисицу. Везла она не очень-то сильно. Идет и смотрит, нет ли где трещины во льду. Идет, идет… Нашла трещину. Топнула ногой, так что лед зазвенел. Лиса вскрикнула:

– Ой-ой! Нога моя!

– Эй, лиса, – спросил Найсо, – что ты сделала? – Я ногу переломила, – говорит лиса. – Положи меня на нарту.

Найсо положил ее на нарту.

– Ой-ой! Очень больно! Положи меня между чумашками. Найсо положил ее между чумашками. Лиса говорит:

– Вот теперь ничего, не больно. Так Найсо и идет. Вечером остановился на ночлег. Лиса слезла с нарт. Ходит, прихрамывает. Найсо говорит:

– Ну, как твоя нога?

– Ничего, – ответила лисица, – ноге стало лучше. Найсо стал делать шалаш. Лиса и говорит ему:

– Братец, дай мне нож. Я пойду нарежу травы на подстилку.

Дал он ей нож. Лисица, прихрамывая, пошла в гору. Найсо уже сделал шалаш, а лисы нет и нет.

– Ай-ай! Как она долго! – Потом пошел по ее следам. Нашел только нож, а лисица сбежала. Взял Найсо нож и пошел назад. Подошел к нарте, а в чумашках пусто. В одной из них что-то стучит. Посмотрел – это обломился и упал туда зуб лисицы.

Переночевал там Найсо, утром встал и пошел. Идет, идет. Встретил медведя. Положил его себе за пазуху. Встретил белку. Спрятал ее себе за пазуху. Хорька, лисицу, зайца – всех за пазуху положил. Идет, идет. Дошел до какого-то большого дома. Там камлает по-шамански очень много зверей.

Вот один медведь говорит:

– Ведь этот Найсо, наверное, хорошо камлает. Найсо дали шаманский пояс и бубен. Найсо стал камлать. Бум-бум! – вылезла лисица. Бум-бум! – вылез хорек. Бум-бум! – появились белки, зайцы. Появились медведи. Все звери в доме стали камлать.

Камлает Найсо и видит: под полкой – лиса со сломанным зубом. Бросил Найсо бубен и пошел к лисе.

– А, это ты, лиса! Ты меня обманула!

Взял ее за шею и сдавил. Лисица говорит:

– Братец, ладно, я пойду просить тебе в жены дочь старика Ка.

– Иди, если можешь. Но куда бы ты ни ушла, я тебя найду по твоему сломанному зубу!

Потом лиса отправилась в путь. Идет, идет… Дошла до селения старика Ка. Остановилась против его двериОттуда вышла старуха. Смотрит, в большущего зверя, в страшнущего зверя обратилась лиса. Лиса и говорит:

– У-У-у! Старуха, давай свою дочь! Упала старуха от страха. Закричала:

– Старик, старик! Здесь страшный зверь, большой зверь. Он требует: Отдай дочь!

Вышел старик, посмотрел и тоже испугался. А лиса говорит:

– Старик! Отдай свою дочь!

Старик вошел в дом, заставил свою дочь одеться, вывел ее на улицу и посадил на лисицу. Лиса побежала. Бежит, бежит. Прибежала к Найсо:

– Ну, Найсо, я привезла тебе жену.

Тогда Найсо повез жену домой и опять стал там жить.

Полевая мышь и крыса.

В одной местности жили крыса и полевой мышонок по имени Пимэкэн. У каждого своя нора, а входы в норы – один напротив другого. Жили вместе, голодая и бедствуя. Крыса большая, сильная, а полевой мышонок малюсенький, величиной с чашечку китайской трубки. Так и жили, бедствуя, скитаясь и грызя что попало.

Однажды Пимэкэн нашел мертвого тетерева. Унести его он не смог. Наевшись досыта, пошел рассказать крысе:

– Эй, сестрица, послушай-ка, я расскажу тебе о том, что может принести нам богатство и радость!

Глаза у крысы расширились от радости, и она забегала вокруг мышонка.

– Ну, расскажи, братишка, где ты нашел такое сокровище.

– Ну, какое там сокровище?! Кто его мог обронить, чтобы я нашел?! Просто я искал с голоду чего-нибудь поесть и нашел мертвого тетерева.

Только он проговорил это, как крыса потащила его с собой, чтобы он показал свою находку.

– Ну, ладно, – говорит крыса. – Давай сейчас снесем понемногу, а завтра пораньше утром принесем остальное. Сейчас мы с тобой устали. Не правда ли?

Пимэкэн маленький. Он согласился с тем, что сказала старшая:

– Можно и завтра. Только ты смотри, не укради без меня ночью!

– Ну, ладно, – говорит крыса. – Разве я сделаю так, чтобы тебя обидеть?!

Пимэкэн с крысой отправились в свои норы, неся на спинах по куску мяса.

Как только они пришли и немного свечерело, крыса слушает-спит ли Пимэкэн. Решив, что он заснул, крыса побежала воровать мясо. Всего тетерева к себе в нору перетаскала.

Рано утром Пимэкэн встал и отправился поглядеть на своего тетерева. А там никакого тетерева и нет. Давно уже крыса всего перетаскала. Очень рассердился Пимэкэн, но все же не заплакал. Собрав все, что у него было, набросился на крысиную нору. В норе началась страшная ругань и драка.

Но как маленький Пимэкэн может устоять против большой крысы?! Получив от крысы колотушек, ушел. Во время перебранки они условились; Завтра на рассвете мы позовем сюда больших и маленьких зверей со всего света. Пусть они рассудят нашу тяжбу. Крыса согласилась с этими словами Пимэкэна.

Рано утром, когда только еще занималась заря, как-то они сумели созвать всех зверей. У входа в нору собралось много разных зверей-медведь, тигр, волки, львы и мелкие звери. Сначала стала говорить крыса:

– Я нашла вчера мертвого тетерева. Мы с Пимэкэном его разделили. Сначала взяли по котомке, а потом согласились на следующее утро перетаскать этого тетерева. Ночью кто-то нашего тетерева украл. Вот как дело было.

На этом крыса кончила говорить. Пимэкэн рассердился. Сам маленький, вся мордочка в крови. Он сказал:

– Вот смотрите, великие братья, кто из нас прав, кто виноват? Разве можем мы, маленькие люди, устоять против тех, кто больше нас?! А было это так. Однажды мы с крысой бродили в поисках пищи. Я нашел мертвого тетерева. Потом показал крысе свою находку. Мы взяли по одной котомке мяса, а большая часть осталась на месте. Разве мог я, маленький человек, много унести?! Посмотрите вы сами и поймете, кто из нас больше унес.

На этом судилище так решили лесные звери: чтобы защитить маленького Пимэкэна, тут же убить крысу.

Убили крысу.

– Ну, ладно, братишка Пимэкэн, ты такой маленький! Как трудно тебе жить! – так сказал тигр. – Эй, друзья, убейте косулю, чтоб ему хватило пищи до самой смерти.

Только он так сказал, звери схватили большую косулю и убили ее. После этого все по своим местам, по своим норам разошлись, а Пимэкэн остался и жил, питаясь мясом.

Жил так, жил Пимэкэн и превратился в человека. Стал он маленьким мальчиком. А когда стал он человеком, в норе жить ему стало неудобно. Отправился он в путь. Шел-шел по лесу и пришел к морскому мысу. Перевалив через мыс, он увидел большое кочевье. Пошел к нему. Поднимаясь на городской берег, повстречал какого-то чиновника. Чиновник этот говорит Пимэкэну:

– Дорогой сынок, ты откуда? Пойдем ко мне, будь моим сыном. Пимэкэн ему отвечает:

– Как мне быть твоим сыном? Я не могу у тебя жить. Ведь я мышонок.

– Ничего, пусть ты даже мышонок, иди ко мне в сыновья. А почему же ты мышонок? Ведь ты же человек?!

Пимэкэн согласился и стал жить да поживать у того старика-чиновника. Однажды он как начал плакать с раннего утра, так и проплакал до вечера. Отец-чиновник спрашивает у него:

– Дорогой сынок, чего же ты плачешь? Если тебе что-нибудь нужно, скажи, дитя. Все, что смогу, я для тебя сделаю.

Пимэкэн называл старика-чиновника отцом.

– Отец, – говорит он, – я прошу у тебя лук и стрелы. Отец его сделал ему самый лучший лук и стрелы. Пимэкэн страшно обрадовался. Утром уходил и до восхода луны охотился с луком. Уток промышлял, сбивая их целыми стаями. Если над его головой пролетала какая-нибудь утка, то живой никогда не уходила. Так и рос мальчик Пимэкэн удальцом, стрелком, ловкачом.

Однажды отец Пимэкэна спросил у него:

– Дитя, как это ты бьешь уток, что ни одну живьем не отпускаешь?

– Это пустяки, отец! Смотри, вон стая гусей летит на юг. Сейчас я пущу свою стрелу в ту стаю. Смотри, вон ту первую, ведущую, птицу и последнюю, замыкающую, птицу я оставлю. Всех убивать нельзя, а то молодые птицы заблудятся.

Сказав это, Пимэкэн натянул тетиву лука до самого уха, гикнул и пустил стрелу. И в самом деле так получилось. Из стаи птиц только первую и последнюю оставил, а все остальные кувырком попадали.

Питаясь этими птицами, Пимэкэн жил дальше. Так жил он, подрастал, и вот однажды в город приехал царский посланец.

– Война начинается, друг чиновник, – говорит он. – Тебя царь зовет на войну.

Пимэкэн слушал все это. Потом он пришел к отцу:

– Отец, я пойду вместо тебя.

Отец обнял Пимэкэна.

– Смотри, дорогой сынок, ты еще мал, тебе еще дальше расти и жить. Ладно уж, я сам пойду. Пимэкэн принялся уговаривать своего отца:

– Я пойду, отец! Если не отпустишь, я здесь жить не стану. Сам пойду, хоть меня и не просят.

Когда он сказал так, отец подумал: Верно ведь, – и согласился. После этого Пимэкэн отправился. Далеко ли шел, близко ли шел, дошел до одного города. Подумал: Ну, где же здесь переночевать? Ведь никого не знаю. Когда он сидел и думал так, к нему подошел какой-то старик.

– Ну, здравствуй, дорогой молодец, откуда ты? По какому делу сюда идешь?

Пимэкэн пристально посмотрел на него. То был высокий черноватый старик, с бородой до пояса. Ничего не успел ответить Пимэкэн, а старик тот тут же опять стал спрашивать:

– Смотри-ка, милое дитя. Ты еще мал. Иди ко мне в сыновья.

Пимэкэн не стал отказываться, согласился. Теперь Пимэкэн вместе с тем стариком стал жить. Однажды старик сказал Пимэкэну:

– Посмотри, милый сынок, ты уже не маленький. Ведь ты понимаешь все, что говорят люди. Смотри не заходи за этот дом. Там злые духи. По вечерам они там летают. Не ходи!

Пимэкэн все это понял, но его это очень заинтересовало. Ему все время хотелось пойти посмотреть. Однажды, когда уже наступили сумерки, он пошел за дом. Зашел и видит – никаких злых духов там нет. Была только большая маньчжурская молельня в домике. А на столе около того домика в корзине лежали пампушки. Пимэкэн подумал про себя:

Вот это очень вкусная пища! Попробую-ка я одну штучку. Съел одну пампушку. Хотел взять вторую, но тут же потерял сознание. Не понимает даже, где он находится.

Потом Пимэкэн очнулся скачущим на черном коне. В руке у него волшебный золотой меч. Он бьется на мечах с какой-то красивой девушкой, но никто никого пронзить не может. Конь у девушки был белый. Они бились так, что порой оказывались то на крупе коня, то на голове, то под брюхом. Когда они так бились, пришел воспитавший Пимэкэна старик.

– Ну, милые дети, вы уже посражались, поучились. Теперь вас никто не сможет победить.

Только сказал он это, двое бойцов перестали сражаться. Потом старик позвал обоих детей к себе.

– Ну, глядите, милые дети: кто-то сейчас на нас напал. Идите им навстречу, померяйтесь силами, проверьте их силу и проворство.

Тогда Пимэкэн, с девушкой поскакали на своих конях. Скачут и видят людей, которые стоят густо, как трава. Пимэкэн вместе с девушкой выхватили свои волшебные золотые мечи. Потом стали размахивать ими и косить, как косят траву. Рубя всех подряд, они вместе пробились сквозь ряды своих врагов. Как скрестятся меч с мечом, будто гром гремит. Поднимут мечи вверх, кровь как дождь каплет. От мечей искры летят. Так бились Пимэкэн и девушка с врагами.

Скача оттуда, подъехали к ровному, как степь, месту. Смотрят – оттуда двое всадников, такие же, как они, мужчина и женщина, пустили своих коней вскачь. Наши всадники приготовились, чтобы встретиться как богатыри с богатырями. Так они бились день и ночь, потрясая громом окрестность.

С той стороны спрашивают у Пимэкэна:

– Откуда вы? Какого вы племени?

– Я маньчжур, – отвечает Пимэкэн. – Зовут меня Пимэкэн.

С той стороны говорят:

– А мы из рода Гаодон (один из китайских родов). Нас обучал небесный бог.

После этого они разъехались в разные стороны-Пимэкэн со своей девушкой и те двое.

Пимэкэн приехал домой, вернулся к хозяину молельни – к тому старику с бородой до пояса. Старик спрашивает у него:

– Видели ли, встретили ли вы кого-либо, равного вам в бою?

– Мы видели двух людей, – сказал Пимэкэн, – женщину и мужчину. Встретиться встретились и попробовать попробовали. Но никто никого не свалил и не победил.

После этого Пимэкэн сказал, что он уходит к своему прежнему отцу. Старик с бородой подарил ему нижнюю часть города. А он женился на той девушке. Потом поехал домой, захватив с собой свое селение. Приехал в отчий город. И стал тут Пимэкэн бегать вверх и вниз по течению реки. Сделает большой шаг – появляется большой дом, сделает маленький шаг-появляется маленький дом. У кого много детей, поселяются в больших домах, у кого мало детей, въезжают в маленькие дома. Стал Пимэкэн жить и управлять этими двумя большими городами. Едущие вверх по реке ставят здесь метку, чтобы знать, где живет мэргэн. Едущие вниз по реке обязательно заезжают к нему.

Богато, в довольстве жил он. Вечером все, что оставалось от его еды, он отдавал беднякам.

Спасение тигра.

Был один человек. Он всю жизнь ходил по тайге. Однажды вечером он пришел в свой балаган и лег спать. Ночью снится ему, что один человек говорит ему: Спаси нас, пожалуйста, мы никак не можем убить кабана. Этот кабан убил многих наших людей, он нас все время беспокоит.

Вот какой сон ему приснился. Потом он утром рано встал, оделся, вышел из балагана и пошел в сторону. Там увидел следы тигра. Остановился там и думает: Видно, сегодня мне об этом снилось. Подумал так, взял свое копье и пошел по следу тигра. Он долго шел. Дошел до одной горы. Гора была очень высокая. У подножия горы увидел мертвых тигров. Там было десять мертвых тигров. Потом он посмотрел вверх на гору. На горе стоял кабан. Увидев кабана, он понял, что тигров убивает этот кабан.

Кабан, увидев человека, кинулся на него. Человек быстро заколол его. В это время один тигр пришел, вспрыгнул на спину кабана и начал его кусать. Человек и тигр разделили между собой мясо кабана.

Этот человек получил счастье оттого, что убил кабана– противника тигра. Человек после этого стал таким сильным, что больше ничего не боялся.

Трехногая косуля.

Жил мэргэн-молодец, один-одинешенек. Жил он поживал и вот однажды пошел за водой. Когда он зачерпнул воды, к нему вплотную подошла трехногая косуля. Зачерпнул воды и только хочет встать, как косуля вдаль уходит. Снова черпает воду, и косуля вплотную подходит. Хочет встать, вдаль уходит. Мэргэн думает: Что это за косуля пришла на трех ногах? А косуля и говорит:

– Брат, тебя старшая сестра моя зовет. Приходи завтра.

– А далеко ли вы живете? – спрашивает мэргэн.

– Недалеко, – отвечает косуля.

– Ну, уж ладно, завтра приду.

Встав утром, мэргэн пошел. Встретил какой-то дом. Смотрит, там красавица сидит.

– Друг красавица, здравствуй!

– Здравствуй, друг мэргэн!

– Ты знаешь, друг красавица, что трехногая косуля приходила звать меня? Где же та косуля?

– Это мой младший брат, – говорит красавица. – Мой брат-злой дух. Он сзывает людей и убивает их. Давай, друг мэргэн, станем мужем и женой.

– Если ты хочешь, – говорит мэргэн, – то и я не прочь. Вечером пришел какой-то мальчик. На одну ногу хромает. Мальчик говорит:

– Здравствуй, зятек! Это я вчера ходил тебя звать в мужья для своей старшей сестры. Эй, зятек, пойдем завтра с тобой, поиграем!

Ночью красавица проснулась и говорит мэргэну:

– Когда пойдете завтра, ты раньше его поднимись в гору и надень лыжи без ремней, которые будут там находиться. Если он захочет их взять, не отдавай.

Утром мальчик встал.

– Эй, зятек, быстрее вставай!

Мэргэн пошел позднее, но обогнал.

– Зятек, пойдем вместе!

– Я так медленно не пойду, – сказал мэргэн и пошел впереди. Взял лыжи без ремней и надел их. Пришел мальчик и говорит:

– Зятек, отдай мне лыжи!

– Ты надевай хорошие лыжи, – сказал мэргэн, – а мне и плохие годятся. Уж кто раньше надел, никому не отдаст.

Ну как теперь будем играть?

– Через эту реку будем скатываться с горы, – ответил мальчик.

Мэргэн видит, что река эта течет быстро. Он скатился, перемахнув ее. Скатился и мальчик, но упал в воду и с криком пронесся по воде. Теперь он умер, – подумал мэргэн и скатился по противоположному склону. Снял лыжи и ушел,Красавица рубила дрова.

– Друг красавица, твой брат погиб.

– Друг мэргэн, никогда он не умрет. Дома сидит. Когда мэргэн вошел, мальчик распевал песни.

– Ну, зятек, ты вернулся?

– Вернулся, шурин.

– Ну, завтра снова пойдем играть. Ночью красавица проснулась и говорит мэргэну:

– Завтра, когда взойдете на гору, там будет стоять дерево. Ты не садись на ветку, которая обращена к реке, сядь на ветку, обращенную к горе. Он скажет: Я, мол, хочу здесь сесть, но ты не уступай.

Утром мальчик говорит:

– Эй, зятек, пошли скорее!

– Ты иди вперед, – сказал мэргэн. – Я тебя догоню. Мэргэн пошел и обогнал его.

– Пойдем вместе! А мэргэн говорит:

– Я не пойду так медленно.

Мэргэн пошел вперед, дошел до дерева, влез на него и сел на ветку, обращенную к горе. Мальчик говорит:

– Зятек, это ветка, на которую я собираюсь сесть. Ты садись на ветку, обращенную к берегу.

– Кто раньше сел, тот меняться не станет, – отвечает мэргэн.

Мальчик влез на дерево и сел на ветку, обращенную к берегу. Ветка обломилась и упала. Мальчик свалился в воду. С криком промчался по воде. Мэргэн ушел домой.

– Ну, друг красавица, здесь ли твой брат?

– Давным-давно уже вернулся, друг мэргэн. Опять говорит мальчик:

– Зятек, пойдем завтра зверя гонять! Ночью проснулась красавица:

– Друг мэргэн, в том месте, где он гоняет зверя, есть скамейка. Ты поднимись туда раньше и сядь, а его заставь гонять. Когда он будет гонять, ты в оленя-самку не стреляй и в оленя-самца не стреляй. Если выстрелишь в оленя-самца, сам умрешь, если выстрелишь в оленя-самку, я умру. А если выстрелишь в трехногую косулю, то умрет он.

Рано утром встали.

– Эй, зятек, пошли быстрее! Я ухожу. Мальчик ушел, но мэргэн его обогнал.

– Ну, пойдем же вместе!

– Я не пойду так медленно, – ответил мэргэн. Дошел он до того места, где мальчик гоняет зверя. Взял лук и стрелы. Вот пришел мальчик и говорит:

– Зятек, я хочу сесть.

– Я гонять не умею, – отвечает мэргэн. – Если ты умеешь гонять, то и гоняй себе.

Мальчик с неохотой пошел. Стал он гонять, и вот приближаются олени: самец-впереди, самка-сзади. Мальчик кричит:

– Стреляй, зятек!

Мэргэн сидит неподвижно. После этого приблизилась трехногая косуля. Мальчик кричит:

– Не стреляй, зятек! Это плохая косуля!

Мэргэн выстрелил. Сдохла косуля. Посмотрел мэргэн на мальчика-и мальчик умер. Мэргэн положил мальчика на лыжи и повез домой.

– Ну, друг красавица, убил я твоего брата. Теперь уж не воскреснет.

– Какая радость! – воскликнула красавица. – Он погубил так много людей.

Положив его в доме, красавица подожгла свой дом. Потом ушла вместе с мэргэном в его дом. Там и живут как муж с женой.

Сэнуэ-богатырь.

В заброшенном стойбище, в пустом доме жил совсем один-одинешенек парнишка. Однажды он спал и видел сон: подходит к нему неуклюжей походкой маленького роста старичок и говорит: Ты что так спишь? Как хорошо пойти и посмотреть места, в которых родился!

Паренек моментально проснулся и говорит:

– Какой замечательный сон я видел!

Быстро встал, спрыгнул на пол, дошел до двери и увидел-с той и другой стороны печки. Тотчас же паренек подумал: Да ведь это берлоги каких-то диких медведей; медведь выйдет и меня съест, пожалуй. И, жалобно плача, побежал к месту, где спал, юркнул под одеяло и заснул.

Снова он видит сон: тот же старичок, приблизившись, говорит: Как же сильно ты боишься умереть! Если человек намеревается тебя убить, он скорее убьет тебя во время сна. Где ты видел берлоги диких медведей? Это печи, которые топили твои родители. Если ты не выйдешь сейчас же, получишь порку железным прутом.

Паренек быстрехонько встал и пошел к выходу. При всем желании не мог долго открыть дверь. Толкал, стучал и еле-еле приоткрыл. Едва вышел. На улице солнце его так ослепило, что он зашатался. Устоял и начал себя подбадривать:

Ведь я человек, я не упаду. Всюду вокруг дома росла высокая трава. Паренек, хватая траву то одной, то другой рукой, дергал и расчищал дорогу от дома к реке. Когда дошел до берега, взглянул на сделанную им дорогу и воскликнул:

– Эге-ге, что за широкая дорога! Мои родители, конечно, подобных дорог не делали.

На берегу были каменистые и песчаные места. Парнишка весь день там без дела просидел. Когда наступил вечер и птицы с криком начали пролетать над ним, он встал и отправился домой. Идя домой, он думал: А на этих птичек завтра, пожалуй, следует поохотиться!

На следующее утро паренек, осматривая дом, нашел отцовские стрелы и лук. Взял их с собою и пошел по направлению к лесу. Немного пройдя, вышел к болоту. На краю болота он убил четырёх уток. Разжег огонь, одну утку зажарил, съел, потом на траву лег и заснул. Немного поспал и проснулся оттого, что на него упала старушка. Парень испугался и воскликнул:

– Бабуся, что ты делаешь?

Старушка говорит:

– Сынок, я плохо вижу, на тебя споткнулась. Я живу одна-одинешенька в глубине этого болота. Парнишка говорит:

– А где же семья твоя находится?

– Я в глубину этого болота убежала со своим мужем, когда враги напали на наше стойбище. Пять лет спустя мой муж заболел и умер. Сколько я прожила с этого времени, забыла.

– А не знаешь ли ты, куда увезли вождя этого стойбища?

– Его, наверно, посадили в железную клетку и увезли. – Кто же покорил ваше стойбище?

– Это бессмертный хозяин гор – каменный человек. – Куда же он увез все население?

– Сынок, они по этой реке вниз поехали… Но зачем ты об этом спрашиваешь?

– Бабушка, я сын увезенного твоего хозяина. Сейчас, во время твоего рассказа, я все понял и решил, что пойду искать своих родителей и буду биться с их врагом. На, бабушка, бери этих трех уток и ешь.

Так сказав, он отдал старушке своих уток и пошел вниз по берегу реки.

Когда он шел по тайге, уже стемнело. Пройдя еще немного, он увидел на горушке огонек лампы. Парень обрадовался. Когда он взбежал на бугорок, на него с лаем набросилось шесть красных волков. От пинков парня волки отскочили. Затем, перед тем как войти в дом, он увидел вешала, сделанные из человеческих костей. Под вешалами грудой лежали человеческие черепа. Парень сначала испугался, а потом подумал: Э, да ладно, что бы ни было, а останусь я здесь…

Войдя в дом, паренек увидал у печи сидящую старушонку.

– Бабушка, можно у тебя переночевать?

– Конечно, сынок, можно. Ведь ты, сынок, устал наверно, ложись скорее, – с хитростью лисицы говорит старушка, – ведь ты Сэнуэ-богатырь… Куда же это ты путь держишь?

Молодец говорит:

– Я иду биться с врагом моего отца….

Про себя молодец думает: Это ведьма; когда я засну, наверно она меня захочет убить…

Когда молодец лег, он всячески старался не заснуть, и когда старуха заснула, он тихонько встал, вытащил находящийся в печи котел, положил на то место, где спал, а сам лег на другой стороне нар. В полночь старуха проснулась, тихонько встала, взяла молоток и чашку и, как кошка, стала подкрадываться к котлу. Когда подошла, встала поудобнее и, изо всей силы размахнувшись, ударила молотком. Дзинь! – лопнул котел. Молодец сразу вскочил и закричал:

– Зачем ты ночью котел ломаешь? Старуха шепотом говорит:

– Сынок, я по ночам часто так брожу.

Не говоря ничего, молодец лег, но старался не спать. Когда старуха снова заснула, он опять тихонько встал, выдернул котел, находящийся в другой печи, положил на место, где спал, а сам лег на прежнее место, у разбитого котла. Через некоторое время старуха опять проснулась и подкралась к поставленному молодцем второму котлу И со звоном его разбила. Молодец снова встал и спрашивает.

– Зачем еще другой котел сломала? Старуха швырнула в угол молоток и сказала:

– Я всегда, когда у меня гости, так брожу. Ну, а ты-то почему лежишь на той стороне нар, ведь ты лежал на этой? Молодец рассмеялся и ответил:

– Старушка, и я тоже, когда ночую у чужих людей, постоянно так брожу по дому.

Ведьма догадалась, что молодец перехитрил ее, и собралась убить его другим способом. Она вытащила из сундука железо, положила его в ковшик и начала расплавлять. Когда железо расплавилось, она, набрав его в рот, стала брызгать внутри дома. В тот же миг дом сплошь покрылся железом. Выйти стало совершенно невозможно. Кончив все это, ведьма стала точить свой нож, напевая:

Теперь-то, удалой молодец, от меня никуда не скроешься. Теперь я убью тебя, кровь твою буду пить, жир твой буду топить.

Молодец, слушая песенку, тихонько взял стрелу и лук, прошептал стреле:

Ты пронзи старуху насквозь, и вонзись в дверной столб, и не отпускай ее до тех пор, пока я не выдерну тебя сам, – так сказав, выстрелил. Стрела пронзила грудь старухи насквозь и вонзилась в дверной столб.

Ведьма изо всех сил старалась вырваться, но, видя, что ничего не выходит, взмолилась к молодцу:

– Сынок, уж отпусти меня, я не буду убивать тебя.

– Прежде чем я тебя отпущу, убери железную броню. Старуха говорит:

– Как же я уберу, я прикованная, ты сам возьми из печи головню и поднеси мне, а я плюну на нее.

Молодец головню взял и поднес ее старухе: Старуха на головню плюнула и говорит:

– Ну, а теперь маши головней по дому.

Молодец взмахнул головней, и железная броня в доме растаяла, как лед. Когда в доме все растаяло, молодец бросил головню в печь и, подойдя к старухе, вытащил стрелу. Старуха намазала рану слюной, чтобы она быстро зажила. Потом льстиво стала говорить:

– Ну, сынок, я довольна, теперь я помогу тебе как смогу. Ты идешь бороться с врагом своего отца, и чтобы ты стал неуязвимым, я покрою тебя железом, если ты пожелаешь.

У молодца мелькнула мысль: Э, опять меня хочет убить. Потом говорит:

– Ну, а как ты будешь меня железом покрывать? Ведьма притащила с улицы новый котел, поставила на печь, с полки взяла горшок, сняла крышку и вылила в котел красную жидкость. Потом сильно разожгла печь. Как только закипела жидкость, ведьма сказала молодцу:

– Ну, молодец, прыгай в котел, искупаешься немного и станешь железным человеком.

Молодец догадался об обмане старухи и говорит:

– Прыгай ты первая, покажи, как надо прыгать. Старуха трижды помахала над головой и нырнула в котел.

Молодец быстро схватил тяжелую крышку и прикрыл ею котел. Потом притащил каменную ступу и придавил ею крышку. Ведьма металась в котле. Немного спустя из котла вырвался столб пламени.

Молодец сварил ведьму, пошел на берег, столкнул лодку и поплыл вниз по течению реки. Только перед заходом солнца он увидал новенькую избушку. Подъезжая к берегу, молодец услышал нежный голос женщины, то ли поющей, то ли плачущей. Войдя в дом, он увидел женщину, которая сидела и горько плакала. Увидав молодца, женщина перестала плакать и спросила:

– Друг молодец, куда идешь и как сюда попал?

– Я иду бороться с врагом своего отца. А ты чего плачешь?

– Друг молодец, как же не плакать, когда мою единственную дочь сегодня, когда она стирала одежду на речке, утащил гиринский шаман.

– Куда утащил?

– Вниз по течению реки улетел. Он, наверное, сядет на то дерево, на которое садятся злые духи.

– Ладно, ты не плачь! Я по пути, если найду их, то дочь твою спасу.

Молодец переночевал, а на следующее утро рано отправился в путь. Целый день шел он и только тогда, когда солнце стало над деревьями, вышел к морю. Пристал к берегу и пошел вдоль него. Когда стемнело, он дошел до дерева огромной высоты и гладкого как камень. Проходя под деревом, он услышал, что говорит кто-то человеческим голосом. Молодец замер на месте и начал прислушиваться. На суку дерева сидят две птицы и разговаривают. Одна птица говорит:

– Младшая сестра, я сегодня такую новость слышала: у женщины, что живет вверх по течению, гиринский шаман дочку утащил, вот-вот сюда дойдет. Он на это дерево сядет, ту девушку убьет и сердце ее будет есть.

Другая птица говорит:

– Старшая сестрица, и мои новости интересны: молодец, Сэнуэ-богатырь, на врага своего отца напасть собирается. Он, может быть, уже здесь: может быть, он уже слышит наш разговор.

Другая птица заорала громким голосом: – Да, как же ему, негодному, здесь быть. Коли я его увижу, я ему, твоему добру молодцу, все глаза выклюю.

Когда молодец это услышал, то даже похолодел. Младшая птица стала упрашивать сестру:

– Сестрица, зачем так болтаешь, человек услышит, нехорошо будет.

Другая птица, глупо смеясь, говорит:

– Пусть слышит-я не боюсь. Теперь появился бы, я его глаза совсем, сов…

Говорить не кончила: пронзенная насквозь стрелой, она с шумом упала вниз. Молодец наступил на упавшую птицу и, выдергивая стрелу, говорит:

– Еще не родились такие уточки, чтобы смогли меня клевать. Другая птица, взлетая, вскрикнула:

– Сестра, по своей вине пропадаешь.

Молодец пнул ногой умирающую птицу, сел под дерево и закурил.

Немного спустя со стороны моря послышался шум. Молодец спрятался за дерево. Шумно махая крыльями, к дереву подлетает кори (птица), величиной с огромный амбар. На спине того кори, разметавши руки по крыльям, горько плача, лежала девушка. Молодец, держа наготове лук и стрелы, дожидался. Кори покружился над деревом и перевернулся спиной вниз. Девушка, падая, застряла между сучьев дерева. Кори сел над девушкой и говорит:

– Ну, я дошел до своего места, и какая бы ты ни была красавица, все равно умрешь.

Сказав это, он клюнул в грудь красавицу. Девушка жалобно закричала. Сэнуэ-богатырь вздрогнул и сказал про себя: Что же это я стою и смотрю, как убивают человека. Потом, нацеливая стрелу, прошептал: Стрела, ведь ты не простая, а стрела, которая служила отцу моего отца. Сейчас ты помоги мне – того кори насквозь пронзи.

Стрела насквозь пронзила кори, и он, пошатываясь, исчез бесследно… Затем из-под земли подал голос:

– Ты, молодец, ранил меня очень сильно, а поэтому неизвестно, дойдешь ли до дому.

Молодец, смеясь, отвечает:

– Ладно, ладно, – может, дойдем, может, умрем. Ты уж не страшен.

В тот же момент влез на дерево, девушку взял и спустился с ней на землю. Рану девушки смазал слюной, чтобы она зажила. Потом сказал девушке:

– Друг девушка, твоя мать день и ночь о тебе плачет, грустит. Думай о моем возвращении к тебе. А сейчас на эту стрелу садись, я выстрелю по направлению к вашему дому. До дому доберешься, мою стрелу береги.

Девушка на стрелу села, а молодец нацелился по направлению к ее дому и выстрелил.

Ночь молодец проспал под тем деревом, рано утром отправился дальше по берегу моря. Спустя некоторое время дошел до маленького полуразвалившегося домишка. Вошел туда и видит: на полу сидит старичок и плетет из крапивы сеть.

– Здравствуй, дедушка-сказал молодец.

– Здравствуй, молодец! Куда направляешься, как сюда дошел? – спросил старик.

– Дедушка, я бессмертного каменного человека разыскиваю. Я иду спасать своего отца, с его врагом будут биться. Старик молча выслушал и говорит:

– Сынок, а ты ведь опасное дело задумал. Отсюда до селения того человека близко – я работник его. Если ты желаешь, то я расскажу тебе о своей прошлой жизни.

– Дедушка, рассказывай-зачем спрашиваешь? Старик начал рассказывать:

– Двадцать лет тому назад мы очень хорошо жили. Наше селение находилось на берегу реки, которая впадала в это море. Жили мы очень богато. Я в то время был плотником у вождя стойбища. Мы были большими друзьями. Однажды, когда жители стойбища все спали, каменный человек со своими товарищами напал на нас, нашего вождя – связали. Жена вождя едва успела спрятать ребенка за столб в доме. И действительно, раз ты пришел биться с каменным человеком, ты и есть тот, который оставался и вырос в пустом доме. Враги поломали в стойбище дома, сделали плоты и спустили население вниз по реке. На месте нашего стойбища только дом нашего вождя остался. Нашего вождя связали железной цепью и опустили в глубину моря. И до сих пор, если заплываешь далеко в море, то слышишь шум, слышишь, как бряцают его цепи. Жену вождя каменный человек не мог заставить быть своей женой и бросил ее в тюрьму, которая находится под его собственным домом. Она жива, наверно. Меня же здесь, чтобы я рыбу ловил, поселили, Каждое утро я ему свежую рыбу доставляю… Молодец спрашивает:

– Дедушка, если ты так любишь своего вождя, то почему ты не спас его от каменного человека? Старик, улыбнувшись, говорит:

– Сынок, ты, как я, всего не знаешь, раз так говоришь. Такие люди разве могут это сделать?! Там день и ночь постоянно двадцать барж с солдатами, вооруженными мечами и копьями, разъезжают вокруг того места, караулят. Но если, к счастью, ты этих солдат и перебьешь, то как же нам на дно моря попасть? Притом якорный камень и сто таких, как мы, не сдвинут.

Молодец выслушал и говорит:

– Дедушка, завтра, когда ты пойдешь в селение, с тобой вместе пойду и я. Старик говорит:

– Сынок, было бы хорошо, если бы ты, прежде чем биться, смерть каменного человека разыскал. Молодец молча посидел, а потом говорит:

– Ладно, дедушка, ничего-все-таки буду биться, пока сил хватит.

На следующее утро молодец отправился вместе со стариком, который повез рыбу. Когда они объехали скалу, молодец как на ладони увидел стойбище. Молодец заставил старика пристать к одному концу стойбища и пошел в лес спрятать свой лук и стрелы. Когда он прятал их в дупло, две птички прилетели с верховья реки, покружились над молодцем и сели рядом с ним. Повертели своими синенькими головками, и на месте птичек встали две женщины. Молодец узнал красавицу девушку, которую спас, и ее мать.

– Ну, красавицы, по какой причине вы сюда пришли? Мать девушки говорит:

– Друг молодец, мы теперь пришли тебе помогать. Молодец, смеясь, говорит:

– Вы женщины, как же вы помочь сможете? Мать девушки говорит:

– Ну, ничего, как-нибудь поможем. А ты, когда будешь биться, вверх посматривай. Когда мы, две птички, над вами начнем кружиться, ты в сторону отходи.

Женщины опять превратились в птичек и улетели. Последняя птичка-девушка молодцу закричала:

– Друг молодец, мы летим разыскивать смерть врага. Молодец вышел на середину селения, сломал лодку рабов, разжег костер и начал вызывать своего врага на бой. Молодец кричит:

– Каменный человек, хитростью победивший моего отца с его сыном выходи биться!

Огонь от костра вспыхнул выше облаков.

Каменный человек только что проснулся и, услышав крик молодца, спросил своего слугу:

– Это что за комар на берегу шумит, выйди посмотри. Потом принеси мне свежей ухи.

Слуга вышел и посмотрел из-под руки на берег. Он увидел молодца, возвратился домой, принес уху и, подавая, сказал:

– Хозяин, я видел на берегу реки кричащего человека величиною с воробья. Его-то и я мог бы убить.

Хохоча, точно гром гремит, каменный человек говорит:

– Слуга, иди убивай, пока я уху кончу. Если ты убьешь, я дам тебе ящик вина.

Слуга, засучив рукава, пошел. Не останавливаясь, он ударил стоявшего молодца. Молодец и не покачнулся от удара слуги. Потом медленно сказал:

– А ну-ка, возвращайся к своему хозяину да скажи ему, что пришел удалой молодец.

С этими словами он ударил слугу так, что тот, как пуля полетел назад. Со слезами на глазах говорит хозяину:

– Удалой молодец тебя вызывает на бой.

Каменный человек рассердился, бросил тарелку с ухой на пол и в нижнем халате, подпоясываясь, побежал на берег.

Молодец увидел в своем враге сильного человека. Это был коренастый, низкого роста человек. И камень имеет трещину, и железо имеет трещину, этот же человек не имел ни трещины, ни щели. Когда каменный человек приблизился, молодец набросился на него.

Ну, а теперь оставим на время тех, кто начал биться, и расскажем о красавицах, что пошли на поиски смерти для каменного человека.

После разговора с молодцем две утки сразу же полетели через море. Летели три дня и три ночи, а на четвертый день прилетели к другому берегу моря. Когда отдохнули, они обратились в горных коз и начали взбираться на гору, которая начиналась от берега моря. За два дня они поднялись выше облаков. Скользя по льду, они еле-еле дошли до вершины. На самой вершине посередине пылающего озера был каменный островок, а на нем маленькая избушка. Красавицы из коз снова стали утками, перелетели озеро и сели на избушку. В том домике жила одна старушка. Услышала старушка, что влетели утки, и сразу же встала. Красавицы-утки, прежде чем старуха спросила, быстро, перебивая друг друга, начали говорить:

– Бабушка, нас послал наш господин, хозяин гор, каменный человек, и приказал тебе сказать, что к нему идет Сэнуэ-богатырь, чтобы спасти своего отца. Сейчас тот молодец, узнав, что смерть нашего господина находится здесь, идет сюда, чтобы похитить ее. Мы, когда летели сюда, обогнали его на середине моря. Завтра, примерно к вечеру, он придет сюда. Наш хозяин послал нас за своей смертью. Он хочет хранить ее у себя, чтобы никто не мог ее похитить. Старуха молча выслушала и говорит:

– Я смерть каменного человека никому не дам, а сама отнесу ему.

Красавицы-утки говорят:

– Конечно, бабушка, сама пойдешь, так для него еще лучше будет.

Старуха говорит:

– Поудобнее располагайтесь отдохнуть, а я сейчас за той смертью схожу, завтра пораньше отправимся.

Сказав это, старуха исчезла в печке. Только в полночь старушка выскочила из печки, держа плотно обернутый сверток. Красавицы притворились спящими. Старушка, поглядывая очень осторожно на спящих красавиц, спрятала пакетик под свою подушку, легла и сладко захрапела, а красавицы тихонько подкрались к тому месту, где спала старуха, и связали ее крепко-накрепко. Потом сверточек в тот же момент разрезали ножом и начали его рассматривать. Когда сняли самую последнюю обмотку, появился птенчик. Мать дочери говорит:

– Дочка, мы очень легко добыли эту вещь, теперь быстро надо скрываться.

Одна за другой они вышли через окно и полетели назад. Ну, а теперь вернемся к борьбе богатырей. Богатыри бьются так, что шум слышится по берегу моря. Равнина горой становится, а гора разрушается, когда они в нее упираются. Во время битвы вдруг молодец услышал над собой крики уток. Он посмотрел вверх – над ним две утки кружатся. Перестав биться, он говорит противнику:

– Товарищ, отдохни немного, моя смерть близка, я хочу оставить завещание жене.

Каменный человек сильно рассмеялся.

– Это как же ты, зная о своей слабости, все же пришел со мной биться? Мои толстые жилы еще совсем не натянулись. Ну, ладно, уж иди, отдай завещание, простись с женой.

Молодец отошел в сторону, стал на колени. Утки пролетели низко, уронили смерть каменного человека. Молодец смерть за ноги взял и, держа врастяжку, принес каменному человеку:

– Товарищ, гляди, что я нашел в траве. Каменный человек пристально посмотрел и с волнением сказал:

– Товарищ, ты очень плохую вещь нашел. Такие вещи убивают людей особенно мучительно. У себя не хранят, не оставляют, а отдают человеку более пожилому. Молодец засмеялся и говорит:

– Товарищ, почему ты стал беспокоиться о моей смерти? Этого ли птенца убью и умру, с тобой ли буду биться и умру-не все ли равно?

Так говоря, голову птенчика на спину свернул. Каменный человек громко закричал и умер.

После этого молодец вошел в дом каменного человека, повернул камень величиною с котел, что находился посреди пола, под ним открыл железную дверь и туда вошел. Спустился немного по лестнице и нашел в темной яме старую, дряхлую старушку. Вывел старушку наружу, крепко обнял и говорит:

– Мать, какое счастье, что я тебя увидел еще живою! Старушка привыкла к темноте, солнце ее ослепило, и она, прикрыв глаза, спросила молодца:

– Сынок, чей же ты сын, что меня называешь матерью? У меня нет сына. Был один, но, оставшись в пустом доме, конечно умер.

Молодец говорит:

– Мать, я и есть тот парнишка, которого вы с отцом оставили в пустом доме. Я от людей узнал, что ваш враг увез вас сюда, и я отправился спасать отца.

Старушка только в этот момент все поняла и, обняв сына, целовала его, плакала от радости.

Когда мать выпустила молодца из объятий, он тотчас же приказал слугам созвать народ. Когда люди пришли, он выбрал самых сильных, посадил их на баржу и поехал на середину моря.

Только к вечеру подъехали они к сторожевым баржам. Молодец закричал:

– Эй, солдаты каменного человека, я вашего господина убил. Теперь, если вам дорога жизнь, мирно уезжайте в деревню.

Войско, находившееся на двадцати баржах, дружно и громко начало хохотать. Размахивая над головами мечами и копьями, воины кричали:

– Кого ты пришел пугать? Пока сам жив, беги скорее назад.

– Ждите здесь, – сказал молодец товарищам. Прыгнул из своей баржи в море и поплыл к сторожевым баржам. Так плыл молодец, что волна перед ним поднималась высотою с дом. К самой первой барже подплыл, за нос ее схватил и перевернул. Солдаты в кольчугах быстро стали тонуть в море. Потом, когда он напал на другую баржу, то находившиеся в ней солдаты со страхом стали кричать молодцу:

– Помилуй нас! – и отъезжали к селению. Молодец нагнал самую ближайшую баржу, влез на нее и приказал старшему сейчас же возвратиться к месту, где бросили в море старика. Баржа тотчас же повернула и пошла к тому месту. Когда подплыли, молодец вынул из-за пазухи топорик величиною с зуб белки и нырнул в море. Добравшись до дна и отойдя немного в сторону, он увидел своего отца, который, стараясь освободиться, гремел цепью. Молодец подошел с топориком и разрубил цепь. Когда разрубил цепь, взял своего отца за руки и выплыл с ним наверх. Посадил отца на баржу, обнял его и говорит:

– Отец, какое счастье, что я тебя увидел живым!

Старик, как и мать молодца, удивился. Когда же молодец рассказал, как он, убив врага, пришел спасти его, тот обрадовался, стал целовать молодца, плакал от радости.

В тот же день молодец поручил отцу отправить всех людей в свои места, сам пошел назад по другой дороге. Целый день он ходил по темному лесу и вдруг вышел к большому селению у подножия горы. В дом начальника того селения входило и выходило по сто человек. Молодец спросил у одного старика, почему в дом хозяина народ входит. Старик внимательно посмотрел на молодца и говорит:

– Наш хозяин в праздник обратился в кори (птицу) и, путешествуя, встретил удалого молодца, от которого получил смертельную рану. Сейчас разные шаманы, камлая, не могут вытащить стрелу молодого человека. Шаманы все говорят, что ту стрелу только ее хозяин может вытащить.

Молодец молча вошел в дом, подошел к умирающему и говорит:

– Старик, я пришел за стрелой. Если хочешь остаться живым, сейчас же вместе с селением покорись мне. Если же не согласен, то умирай.

Старик, плача, зашептал:

– Сынок, только не убивай. Согласен, все стойбище приведу к тебе.

Молодец тотчас же вынул из груди старика стрелу и, чтобы рана зажила, смазал ее слюной.

На следующий день молодец увел с собой все селение старика. По пути он женился на спасенной девушке и вместе с ее матерью повез к себе. Дойдя до дома ведьмы, он сжег его, так что на том месте остались лишь угли да пепел. Затем и ту старушку, что жила на краю болота, захватил вместе с собою.

Когда приехал к себе домой, он пнул ногой уже наполовину развалившуюся свою избушку, и она стала новой избой в десять саженей. Рядом со своим домом он поселил приехавших людей покоренного стойбища.

На следующий день прибыл отец с жителями каменного человека. Их разместили дальше, там, где кончались дома прежде прибывших.

Далее стали по-хорошему жить. Молодец каждый день ходил на охоту. Отец и мать жили спокойно, не зная никаких забот.

Три брата.

Жил Баксу-батур с женой. Имя его жены Симфуни, что живет в солнечных лучах красавица.

Так Баксу живет да живет. Птиц стреляет, на зверя охотится. Жена его совсем устала от работы. Птицы стаями, звери табунами ходят. Но жена перья птиц в птиц превращает, шерсть зверей в зверей превращает.

Так продолжалось долго. Набил Баксу однажды птиц и возвратился домой, назавтра отдыхать задумал.

– Ну, красавица, завтра отдыхать. Где мои дети, чтоб досыта их кормить после удачной охоты? Что за беда, если за один день отдыха пол-амбара еды съем!

Поел и спать лег. Уснул. Утром с зарей встал, поесть себе сварил. Кончил есть и к жене обратился:

– Унты, наколенники подай, опять хочу пойти охотиться, Жена не подает;– Отдыхай, что за беда, если за день отдыха один амбар еды съешь!

Тогда молодец унты и наколенники сам принес, надел и собрался уходить. Взял тугой лук, колчан из бархатного дерева на плечо повесил, огромное копье к поясу привязал, драконовы лыжи и железные палки взял. Затем отправился. Вдруг что-то дернуло, и он оглянулся назад. Оказалось, что жена удерживает его, схватившись за конец копья.

– На какую беду пришла трогать вещь, с которой в тайгу ходят охотиться?

Рассердился он и так толкнул ее, что она в грязь упала и осталась на земле лежать.

– Что заставило тебя идти охотиться да толкать при этом свою жену?

Назад два-три шага шагнул, жена его встала. Тогда жена говорит:

– Убивай зверей да ищи себе другую жену! Этой ночью видела я сон: видела ворону, которая приносит несчастье, крысу, приносящую несчастье. Видела во сне, как по этой реке на лодке, сделанной из коряжины, старик приезжает. Как он затем меня забирает. Вот когда думала обо всем этом, хотела заставить тебя остаться дома. Затем молодец встал и говорит:

– Нас тоже во сне убивают медведи или поднимают на клыки дикие кабаны, но на самом деле этого не бывает.

И вот молодец ушел, только одежда зашуршала. Красавица после этого, прихрамывая, вошла в дом. Косы расплела, расчесала. Воду после мытья головы вышла выливать. Когда входила обратно, вверх и вниз по реке посмотрела. Видит– с верховья на коряжине один старик плывет. Женщина вошла, на нары села, трубку набила высотой с дымовую трубу. Затем взяла свое шитье и начала шить. Потом, для того чтобы увидеть, где старик причалит, проколола иглой окно на передней стороне дома и наблюдает. К причалу старик хочет подплыть. Туловище его низенькое-видать, полный мужчина. Потом он поднялся к дому. Вошел. На кан против дверей сел. Трубку, кисет взял, закурил. Дом красавицы дымом, как туманом, наполнился. Затем кончил курить, трубку вытряхнул и говорит девице:

– Вещь, которая тебе очень нужна, под мышку спрячь, предметы, необходимые в пути, в охапку возьми. Будем отправляться.

Женщина молча шить стала. Старик подошел, напротив нее встал, схватил, тянет. Он сильнее потянет-она реже колет иглой в шитье, тихо потянет-чаще иглой тычет. Тогда она рассердилась. Одной косой подпоясалась, другую обмотала вокруг головы. Со стариком начала биться. Если старик пересилит, то до порога ее дотащит, если красавица осилит, то до кана напротив дверей его дотащит. Ни края кана нет, ни перегородки между каном и печкой нет, все поломалось. Наконец женщину все же он вынес из дома. Конечно, мужчина, хоть и старый, сильнее женщины. Она сумку с шитьем взяла. Затем пошли, на коряжину взобрались. Женщину перед корнем коряжины посадил. Гребет двухлопастным веслом. Позади только вода пенится, с шумом идет. Далеко ли, близко ли ехали. Женщина рожать начала. Старику говорит:

– Причаль, а то твоя сэвэру-униру (лодка) в родовых выделениях будет. Старик отвечает:

– Ладно, у меня греха нет, там и рожай.

Мальчика родила. Пуповину его отрезать-ножа нет. Старику хоть и кричала, но напрасно. Старик гребет да гребет. Растерявшись, она колени его стала царапать, но он не слышит. Только когда над ухом крикнула, услыхал:

– Нож мой на коряжине.

По той коряжине пошла. Там были нож для стружки и простой нож. Пуповину отрезала, ребенок заплакал. Тут старик говорит:

– Дай поцелую.

Поцеловав, взял и бросил его в воду. Красавица с плачем едет. Так ехали-ехали, и еще ребенка родила. Теперь-то старику не кричала. Сама взяла нож и пуповину отрезала. Затем старик снова поцеловать ребенка просит. Поцеловал и снова в воду бросил. Красавица плачет и едет. Далеко ли, близко ли ехали, красавица снова стала рожать. Пуповину отрезала, нижнее платье свое сняла и завернула ребенка. Четырехсаженный красивый свой пояс пополам разорвала и подпоясала ребенка. Один золотой браслет и один серебряный браслет надела ему на руки. Шелковый платок свой пополам разорвала и на шею ему повязала. Затем ребенок заплакал Старик снова взял ребенка, поцеловал и в воду бросил. Ребенок то с этой стороны, то с другой стороны коряжины из воды показывается. Старик двухлопастным веслом в воду сует. Ребенок исчез. Затем внизу реки как будто бы ворон стал кричать. Тогда красавица видит-шелковый платок краснеется. Оказалось, что ее ребенок кричит, его голос слышится:

– Под землей живущий Тундурхэн-богатырь нас в воде моря утопил. Хоть ты нас и убил, не радуйся. Когда мою мать привезешь, поперечной палкой не заставляй ее подметать, продольную палку не заставляй чистить. Мой отец Тора-торга Баксу-Батор тебе не поддастся. Мое имя-Лэрэнчу-богатырь. Моего прихода дожидайся. На воде волну настигну, теплоту твоего тела буду преследовать.

Так ребенок по течению плыл-плыл, пока к одному галечному мыску его волной не прибило. Тогда он по берегу вниз по течению реки стал ползти. Дохлого сома нашел, стал сосать икру его.

Среднего из братьев также волной выбросило. Он щуку нашел. Стал сосать ее икру.

И тот, что пел, волной был выброшен. Идя по берегу, калугу нашел. Молоки ее досыта насосался.

– Эх, я здесь причалил, а братья внизу находятся Я ведь самым последним был, – говорит младший.

Затем по берегу, вниз по течению, пополз. Видит – Джакес, старший брат, найдя сома, икру его сосет. Лэрэнчу говорит:

– Иду искать старшего брата. Ты здесь подожди. Пока мы не станем взрослыми, нам хватит сосать найденную мною калугу.

Другого своего старшего брата встретил. Он сосал икру щуки. Тогда Лэрэнчу говорит:

– Идем к калуге, которую я нашел. Пока мы взрослыми не станем, нам хватит ее сосать.

Затем втроем туда отправились. Видят-очень большая калуга, в пасть ее заходят и выходят. Камешками играют, большие камни складывают.

Сверху из тайги одна красавица пришла и говорит:

– Течением к берегу выбросило дохлую калугу, а я и не знала. Из нее можно будет еду приготовить.

Затем из узкого рукава халата вытащила женский нож и брюхо калуги с треском разрезала. Когда из живота калуги выбежали врассыпную дети, красавица испугалась и несколько шагов назад отошла.

– Если бы это был черт, то разве позволил бы мне здесь калугу разрезать. Дети эти без матери, и я без детей. Значит, для себя детей нашла я.

Потом обратно спустилась, мальчиков домой понесла; к дому подходя, говорит:

– Тише пойдем, место это с чертями. Дальше пошли. На пути стоял маленький дом. Там жить стали. Несколько дней так прожили. Старший мальчик большим стал. Все со стрелой и луком играл. Старший брат для младших братьев луки делает. Так живут да живут. И однажды младший брат их – Лэрэнчу-молодец – вдруг заболел. По кану от боли живота катается. Тогда девица говорит:

– Сэвэн, наверно, послал болезнь, надо сэвэна накормить, задобрить.

Два старших брата матерью называют эту красавицу, а младший брат не называет. Затем стали уговаривать сэвэна. Легче стало. Завтра еще надо угостить сэвэна. Наутро гречневую кашу сварили. Гречневая каша сварилась, жира в нее положили. Когда красавица подавала, Лэрэнчу взял ее руки вместе с кашей. Руки ее в кашу сунул и обжег их.

Красавица закричала, взывая к небу и солнцу. Затем Лэрэнчу отпустил ее руки, решив, что достаточно. Тогда красавица, рыдая, оделась. Лучшие ткани, лучшие шелка взяла, соболью шапку надела, лисьи рукавицы надела. Высотой с дымовую трубу сигару вставила в мундштук длинной трубки. Затем выходит. Одна нога на пороге, другая нога за порогом. Потом начала петь:

– Жалко своего тела, восемьдесят лан стоит то, что я носила вас на спине, утруждая ее, девяносто лан стоит то, что, свою грудь утруждая, заставляла вас сосать. Теперь хотела гречневой кашей накормить, а вы мои руки обожгли. После моего ухода хорошо живите. По вашей вине сейчас ухожу. Кто вас не знает? Вы – в солнечных лучах живущей Симфуни-красавицы дети. Жалея вас, воспитывала до тех пор, пока большими стали. А за это несчастье нажила.

Девица собралась уходить. Два старших брата ухватились за подол ее одежды и плачут:

– Мама, не уходи!

Вышла девица. Лэрэнчу-молодец пошел посмотреть, как она уходит. Выйдя из дому, вниз и вверх по течению ничего не смог увидеть. Тогда наверх, в небо посмотрел. Там на туче сидит что-то белое, как коленкор. Так и ушла. Затем братья на дом свой посмотрели, – а дома совсем нет. Младший брат говорит:

– Дома нет, но разве мы не справимся?

Тогда младший брат, срезав четырехсаженный тальник, землю разметил. Начертил план дома, место для печки и нар. Затем этим тальником три раза ударил-трехсаженный дом перед ним встал. Открыв дверь, вошли братья. Видят-котел с паром, нары, циновки – всё как есть. Дом стал лучше, чем при красавице был.

Так жить стали. Сколько жили – неизвестно. Однажды легли спать. Лэрэнчу-молодцу не спится. Лежит так, как ни поворачивается, сон не приходит. В эту ночь до рассвета то ли спал, то ли нет.

День провели, вечером опять спать легли. Снова так же Лэрэнчу не может заснуть. Ночью он вышел по нужде: Где-то зверек или что-то другое кричит. Лучше послушал – голос человека издалека слышится.

Это живущая на медной горе медная красавица, мачеха, которая ушла, жалуется Гагданчу-молодцу:

– Сыновья Тора-торга Бакусу-батора мою руку сожгли. Пока они маленькие, убей их. Старик с медным носом поет:

– Пока мы не придем, никуда не убегайте. Молодец вернулся и лег спать. На другой день рано проснулся и встал. На той стороне реки от лодки шум идет. Один раб пришел и говорит:

– Ну, добрый молодец, наш хозяин тебя требует. Молодец так кулаком ударил, что голова раба отлетела, через окно пролетела и прямо на стол Гагданчу-молодцу упала, только глаза блестят. Гагданчу говорит:

– Моего самого близкого раба убил. Громко ругаясь, требует, чтобы молодец к берегу спустился. Гагданчу-молодец по бортам своей лодки, прихрамывая, ходит и говорит:

– Незнакомый молодец, бейся со мной, дней и ночей не считай. Когда мы вдвоем будем биться, на твоей стороне на железном столбе будет кричать железная кукушка, на моей стороне на гранитном столбе будет кричать гранитная кукушка. Которая из кукушек устанет, тот из нас будет побежден.

Так бьются два или три дня. Затем кукушки начали кричать. Так бьются, да бьются, посмотрят-по колено трава, после битвы посмотрят – по колено снег. И вот Гагданчу-молодца юноша хорошенько обхватил и так бросил, что тот пополам раскололся. Между этими половинками появился молодец, который только в силу входить стал, с парой рук, с парой ног. Этот новый молодец говорит:

– Теперь удобнее стало взяться тебе и мне. Три года дерутся, солнца не видно, такая от борьбы пыль стоит. Затем на стороне Лэрэнчу кукушка закуковала. Вверху послышалось эхо. Посмотрел Лэрэнчу-какая-то птица парит. Птица говорит:

– Невинного человека зачем дразнишь? Причины для вражды совсем нет. Из-за пустых сплетен женщины зачем с человеком ссоришься? Я не в силах помочь тебе, даже если ты умрешь. Если бы была мужчиной, на какое-нибудь время встретилась бы с ним.

Затем нашему молодцу птица говорит:

– Остановись на время! Серебряный шарик, золотой шарик брошу. На землю не урони его. Наш молодец говорит:

– Друг-молодец, отпусти, помочиться хочу. Тогда Гагданчу его отпустил. Потом Лэрэнчу подошел близко к птице. Птица золотой шарик и серебряный шарик бросила. Молодец взял. Открыл. Внутри был только что родившийся ребенок. Взял его, унес. За одну ногу ребенка потянет-нога у Гагданчу отлетает. Руку ребенка потянет– рука у Гагданчу отлетает. Лэрэнчу-молодец спрашивает:

– Друг-молодец, почему нога твоя отлетает? Гагданчу говорит:

– Подражает.

Тогда Лэрэнчу потянул голову ребенка-голова у Гагданчу отлетела. Так он и умер. После того как его убил, ни внизу по течению реки ругани не стало, ни вверху по течению реки ругани не стало. Теперь Лэрэнчу убитых им людей побросал. Ожили они.

Ну, а братья мои, живы или нет? – подумал он и пошел посмотреть на своих братьев.

Братья все живы. Они говорят:

– Братец, мы три года или сколько-то лет в страхе жили, только земля тряслась.

Лэрэнчу-молодец братьям говорит:

– Ну, а теперь поедем мать искать.

Потом поехали на лодке Гагданчу-молодца. Сколько дней ехали – неизвестно, но до отцовских деревень доехали. Там только полынь да трава. Людей нет, ничего нет. Затем мимо этих мест поехали. Далеко ли ехали, близко ли ехали, так до своей деревни доехали. Младший брат говорит:

– Наша мать здесь находится. Братья, сходите за матерью.

Два молодца поднялись. Немного погодя спустились. Мать привели.

– Под землей живущего Тундурху-богатыря сразу же убили, – говорят они.

Затем посадили мать, поехали искать отца. Так ехали, ехали; наступил полдень. Спереди одна птица прямо на лодку молодца летит. Пока он думал, где она сядет, на носовой мачте села. Молодец тугой лук взял, встал. Пока он целился, птица за мачту села. Птица сама стала говорить:

– Незнакомый молодец, слушай: прежде чем в меня стрелять, прежде чем убивать, послушай меня. Без новостей я не прилетела, без дела не примчалась.

Затем говорит:

– Давнишние это дела. Теперь, наверно, тоскуешь, что твой отец погиб. А отец твой ищет твою мать, и копье его все перепрело. И сейчас отец твой бьется с Сэнкэу-богатырем. Сэнкэу-богатыря дочь Сэлхэн-красавица обратилась в собаку. Та собака мясо на голенях твоего отца все съела. А отец твой с ним все бьется, три года бьется. По этой причине, по этому делу я и прилетела. Быстрее поезжайте!

Молодец два копья взял, несколько раз взмахнул рукой – одно в птицу обратилось, другое в коршуна, и он полетел. Далеко ли летел, близко ли летел, но добрался до одной деревни. В стороне от деревни береза стояла. На вершину ее сел он. Сидя там, слышит-что-то гудит. Это эхо раздается от отцовой битвы. Отец говорит:

– Жена моя куда-нибудь к человеку уехала, родила, наверное, ребенка. Вчера днем две птицы летели и приглашали; Отец, жив ли ты, будешь сватом. Как пролетели эти две птицы, не стало того, кто грыз мои ноги.

Тогда молодец спустился между своим отцом и тем стариком, обратился в человека, рукой их разъединил и сказал:

– Отцу хочу поклониться.

Затем он отцу поклонился. Отец поцеловал его.

– Ладно, отец, ты в какой-нибудь дом зайди и отдохни. Я буду биться.

Теперь молодец начал биться. Сделав несколько кругов, крепко взял своего противника, и бросил. Когда тот падал, молодец ногой его пнул. Потом сел на него и стал биться.

Вот три птицы с восточной стороны летят. Передняя птица сильно устала. Покружившись над молодцом, первая птица говорит:

– Ну, незнакомый молодец, отца моего сейчас совсем убьешь.

А отцу говорит:

– Отец, хоть ты сейчас и умрешь, на меня не обижайся.

– Над домом из гальки, который стоит на корнях поляны, был осенью выросший бугорок, весной выросшие мелкие травы, величиной с кулак зеленая сопка, величиной с ладонь кусочек сопки. На этой сопке растет тополь, укрывающий все небо, растет солнце, укрывающее тальник с тремя отростками. Между этими отростками находится большая змея. В желудке этой змеи лежит судьба отцовской жизни.

Две девицы пришли и эти отростки пополам разломали. Затем большую змею убили, распороли живот и судьбу отцовской жизни взяли. Потом девицы Лэрэнчу-молодцу отдали эту судьбу. Внутри этой судьбы серое и белое яйца были. Лэрэнчу бросил серое яйцо в лоб старику, и старик умер. Белое же яйцо он положил в карман.

В это время братья его приехали. Отец и мать при встрече расплакались. От слез отца образовалась большая река, от слез матери маленькая река. Сэлхэни-девица говорит:

– Тело моего отца так сложи, чтобы не было видно ран.

Она сварила разные лекарства. Помазала ими, и тело срослось.

Обратно отправились. Так ехали-ехали и добрались до деревни Тундуркэ-богатыря. Захватив его, поехали дальше, Два раза переночевали в пути и до дому доехали. На старом месте построили деревню. Домов построили больше, чем деревьев в лесу, чем травы. У трех братьев – три дома, У отца – один дом.

Братья все поженились. Теперь птиц бьют, на зверей охотятся, счастливо и богато живут.

Верная примета.

Жили в одной деревне Чурка и Пигунайка. Чурка был парень тихий – больше молчал, чем говорил. А жена его Пигунайка больше языком работала, чем руками. Даже во сне говорила. Спит, спит, а потом бормотать начнет, да быстро-быстро: ничего не разберешь! Проснется от ее крика Чурка, толкает жену под бок:

– Эй, жена, ты это с кем разговариваешь?

Вскочит Пигунайка, глаза кулаком протрет:

– С умными людьми разговариваю.

– Да ведь это во сне, жена!

– А с умными людьми и во сне разговаривать приятно. Не с тобой же мне говорить! Ты в один год два слова скажешь, и то в тайге.

Три дела у Чурки было: зверя бить, рыбу ловить да трубку курить. Это он хорошо делал!.. Пойдет в тайгу зверя бить – пока друзья силком Чурку не выведут из тайги, все за зверем гоняет. Станет рыбу ловить – до того освирепеет, что сам в невод влезет, коли рыба нейдет. А уж курить Чурка станет – дым клубами валит, столбом к небу поднимается! Если Чурка дома курит – со всей деревни люди сбегутся: где пожар? Прибегут, а это Чурка на пороге сидит, трубку курит. А если в тайге дым валом валит, уж знают: это Чурка свою трубку в колено толщиной запалил! Сколько раз ошибались – лесной пожар за табачный дым из трубки Чурки принимали!

Три дела было и у Пигунайки: говорить, спать да сны разгадывать. Это она хорошо делала!.. Начнет говорить – всех заговорит, от нее соседки под нары прячутся. Только и спасение, что к Пигунайке глухую бабку Койныт подсадить. Сидит та, головой кивает, будто соглашается… А уж если спать Пигунайка завалится – пока все сны не пересмотрит, никто ее не разбудит. Один раз соседские парни ее, спящую, в лес отнесли вместе с постелью; там проснулась она, оглянулась вокруг, видит – лес; сама себе говорит, подумав, что сон видит: «Вот дурная я! Что же это я сны сидя смотрю? Надо бы лечь». Легла да еще две недели проспала. Пришлось ее домой тем же парням тащить. Ну а сны Пигунайка начнет разгадывать – таких страхов наговорит, что бабы потом с нар ночью падают! Сбудется ли то, что Пигунайка говорит, – не знали, а уж после ее отгадок неделю мелкой дрожью дрожали. Никто лучше Пигунайки снов разгадывать не умел! Вот один раз проснулась она. Лежит, молчит, не говорит ничего. Посмотрел на жену Чурка, испугался: почему это молчит жена? Не случилось ли чего?

– Что ты, Пигунайка? – спрашивает он.

– Во сне красную ягоду видела, – говорит жена. – К ссоре…

– Что ты, жена, из-за чего нам ссориться?

– К ссоре это, – говорит Пигунайка. – Примета верная. Уж я ли сны разгадывать не умею!.. Помнишь, во сне оленуху видела, к бурану это – не сказала… Разве не стал после этого буран?

Молчит Чурка, говорить не хочет, что оленуху жена видела во сне тогда, когда уже снегом дверь завалило; не смогли они, проснувшись, дверь открыть да три дня с женой дома и просидели. Вот на третий день и увидала жена во сне оленуху.

– Что молчишь? – говорит Пигунайка. – Красная ягода к ссоре, уж я-то это хорошо знаю.

– Не буду я ссориться с тобой, Пигунайка, – бормочет Чурка.

А жена на него сердится:

– Как не будешь, если я сон такой видела!

– Да из-за чего?

– Уж ты найдешь из-за чего! Может, вспомнишь, как у нас рыба протухла, когда я на минутку прилегла…

– Да это верно, жена. Протухла рыба. Три дня ты тогда спала. Насилу разбудили, когда у нас нары загорелись оттого, что в очаге без присмотра остались…

– Ага! – говорит Пигунайка. – Так твоей жене уж и прилечь нельзя? Все бы за тобой ходить! Вот ты какой…

– Жена, – говорит Чурка, ну зачем это дело вспоминать? Ну, протухла рыба – и пускай. Я потом в два раза больше наловил.

– Ага, – говорит Пигунайка, – так ты меня еще и попрекаешь! Хочешь, чтобы я за тебя на рыбную ловлю ходила? Вижу я – хочешь ты со мной поссориться!

– Не хочу я, жена, ссориться, – говорит Чурка.

– Нет, хочешь! – говорит жена. – Уж если я красную ягоду во сне видела – быть ссоре!

– Не хочу я! – говорит Чурка.

– Нет, хочешь!

– Не хочу!

– А вот хочешь – по глазам вижу!

– Жена! – говорит Чурка, голос возвысив.

– А-а, так ты уж и кричать на меня начал? – говорит Пигунайка да ка-ак хватит мужа по лбу поварешкой!

Чурка смирный-смирный, а когда у него на лбу шишка величиной с кулак вылезла, тут он и в драку полез.

Сцепились они.

Кричит Пигунайка:

– Быть ссоре!

– Не быть!

– Нет, быть!

– Нет, не быть!

Шум подняли не хуже того бурана, когда Пигунайка оленуху во сне видела. Сбежались соседи со всей деревни. Мужики Чурку тащат, бабы за Пигунайку держатся. Тащили, тащили – никак не разнимут. Стали воду с реки таскать, стали мужа с женой той водой разливать.

– Э-э, жена, – говорит Чурка, – погоди! Видно, крыша у нас прохудилась: дождь идет!

Разняли их.

Сидит Чурка – шишки считает. Сидит Пигунайка – запухшие глаза руками раздирает.

– Что случилось? – спрашивают их соседи.

– Ничего, – говорит Пигунайка. – Просто я сон видела, будто красную ягоду рву. Верная это примета – к ссоре!

Кому, как не ей, знать: вот красную ягоду во сне увидела и поссорилась с мужем!

Два слабых и один сильный.

Один слабый против сильного, что мышь против медведя: накроет лапой – и нет ее! А два слабых против сильного – еще посмотреть надо, чья возьмет!

Один медведь совсем закон забыл: стал озорничать, стал мелких зверьков обижать. Не стало от него житья ни мышам, ни еврашкам, ни хорькам. И тарбаганам, и тушканчикам, и колонкам от него житья не стало. Кто бы его винил, если бы медведь с голоду на них польстился? А то медведь – сытый, жирный! Не столько ест, сколько давит. Понравилось ему малышей гонять. И нигде от него не скроешься: в дупле – достанет, в норе – достанет, на ветке – достанет и в воде – достанет!

Плакали звери, но терпели. А потом принялся медведь их детенышей изводить. Это уж последнее дело, никуда не годное дело – хуже этого не придумаешь! Стал медведь птичьи гнезда разорять, стал в норах детенышей губить…

У мышки-малютки всех раздавил. Раз ногой ступил – и ни одного в живых не осталось. Плачет мышка, мечется. А что она одна сделать против медведя может?

У птички синички гнездо разорил медведь, все яйца поел. Плачет синичка, вокруг гнезда летает. А что она одна против медведя сделать может?

А медведь хохочет над ними.

Бежит мышка защиты искать. Слышит – синичка плачет. Спрашивает мышка:

– Эй, соседка, что случилось? Что ты плачешь?

Говорит синичка:

– Уже время было вылупиться из яичек моим деткам! Клювиками в скорлупу стучали. Сожрал их медведь! Где защиту найду? Что одна сделаю?

Заплакала и мышка:

– Уже черной шерсткой мои детки покрываться стали! Уже глазки открывать они стали! И тоже медведь погубил всех!

Где защиту найти, как спасти детей от него? К Таежному Хозяину идти – далеко. Самим медведя наказать – сил у каждого мало. Думали, думали – придумали. «Чего бояться? – говорят. – Нас теперь двое!«Пошли они к медведю. А медведь – сам навстречу. Идет, переваливается с ноги на ногу. По привычке уже и лапу поднял, чтобы мышку с синичкой прихлопнуть, одним ударом обеих соседок раздавить.

А синичка кричит ему:

– Эй, сосед, погоди! У меня новость хорошая есть!

– Что за новость? – рычит медведь. – Говори, да поскорее!

Отвечает ему синичка:

– Видела я в соседней роще рой пчелиный. Полетела туда, гляжу – целая колода меду, до краев полная, мед на землю сочится. Дай, думаю, медведю скажу…

Услыхал медведь про мед, сразу про все забыл, слюни распустил.

– А где та колода стоит? – спрашивает он у синички.

– Мы тебя проводим, сосед, – говорит ему мышь.

Вот пошли они.

Синичка впереди летит, дорогу указывает, дальней дорогой медведя ведет. А мышь напрямик к той роще побежала.

Подбежала к колоде, кричит пчелам:

– Эй, соседки, у меня к вам большое дело есть!

Слетелись к ней пчелы. Рассказала мышь, какое у нее дело.

Говорят ей пчелы:

– Как в этом деле не помочь! Поможем! Нам этот медведь тоже много худого сделал – сколько колод раздавил!

Довела синичка медведя до рощи. Показала, где колода лежит. А медведь уже и сам ее увидел, кинулся к колоде, облизывается, пыхтит… Только он к колоде подошел, а пчелы всем роем налетели на него. Стали жать со всех сторон! Машет на них медведь лапой, в сторону отгоняет, а пчелы на него! Заревел медведь, бросился назад. А глаза у него запухли от пчелиных укусов и закрылись совсем. Не видит медведь дороги. Лезет напрямик по всем буеракам, по всем валежинам и корягам. Падает, спотыкается, в кровь изодрался. А пчелы – за ним!

Одно медведю спасение – в воду броситься, отсидеться в воде, пока пчелы не улетят обратно. А глаза у медведя запухли, не видит он, куда бежит. Вспомнил он тут про мышь да синичку. Закричал что есть силы:

– Эй, соседки, где вы?

– Тут мы! – отзываются мышь с синичкой. – Загрызают нас пчелы, погибаем мы!

– Проведите меня к воде! – кричит медведь.

Села синичка на одно плечо медведю, вскочила мышка на другое. Ревет медведь. А соседки говорят ему, куда повернуть, где бежать, а где через валежину перелезать.

Говорит ему синичка:

– Уже реку видно, сосед.

Говорит ему мышь:

– Теперь совсем близко, сосед.

– Вот хорошо! – говорит медведь. – А то совсем меня проклятые пчелы закусали! Чем дальше – тем больней жалят!

Не видит он, что пчелы давно отстали.

Тут кричат ему соседки:

– Прыгай в воду, сосед, да на дно садись, тут мелко!

Думает медведь про себя: «Только бы мне от пчел избавиться, а уж я от вас мокрое место оставлю!«Что есть силы прыгнул медведь. Думал – в реку прыгает, а угодил в ущелье, куда его мышь да синичка завели. Летит медведь в пропасть, то об один утес стукнется, то о другой… Во все стороны шерсть летит.

Летит рядом с медведем синичка:

– Думал, сильный ты, медведь, так на тебя и силы другой не найдется? Деток моих съел!

Сидит мышь на медведе, в шерсть зарылась, говорит:

– Думал, сильный ты, медведь, так на тебя и силы другой не найдется? Деток моих раздавил!

Грохнулся медведь на землю. Разбился.

Так и надо ему! Зачем детенышей губил?

Набежали отовсюду звери и птицы малые. поклонились они мышке да синичке, спасибо сказали.

Один слабый против сильного что сделать может!

Два слабых против сильного – это еще посмотреть надо, чья возьмет!

Золотое кольцо.

Глупый человек – это плохо, а глупый и жадный – вдвое хуже!

Глупый да жадный ни людям, ни себе добра не сделает.

Жил в одном стойбище шаман Чумбока.

В том стойбище много ребят было. Любили они драться, наперегонки бегать, на поясках тянуться.

Хорошие ребята были, ловкие! Все отцы своих ребят любили.

И у шамана Чумбоки сын был, по имени Акимка. Шаман был богатый. Жил он обманом: говорил, что много знает; говорил, что с чертями знается – может любого человека заколдовать или вылечить. Заболеет кто-нибудь в стойбище – зовут шамана. Придет Чумбока, посмотрит на больного, говорит:

– В него черт залез! Я этого черта знаю, знакомый черт. Его выгнать надо.

Бубен свой натянет, начнет в него бить; костер разведет, кружится, кружится… Разные слова говорит, будто с чертями разговаривает: просит больного оставить, уйти, грозит тем чертям. Выздоровеет больной – шаман говорит: «Вот, прогнал я чертей. Сильный я! Мне подарки давайте». Умрет больной – говорит шаман: «Плохие подарки были, мало верили мне люди. Вот и утащили больного к себе».

Боялись люди шамана. Всякие подарки ему таскали. Иной себе не оставит, а Чумбоке тащит.

Стал Чумбока богатый-богатый. Загордился Чумбока. Ходит по стойбищу – толстый, жирный до того, что у него халат насквозь просалился. Задирает Чумбока нос кверху – лучше всех себя считает.

Сын шамана Акимка был такой же, как все ребята, не лучше, не хуже.

Обидно стало шаману, что сын его на всех остальных похож. Задумал он отличить Акимку от всех ребят. Пошел к кузнецу. Золота кусок принес.

– Слушай, кузнец, сделай мне кольцо.

– Зачем тебе кольцо, да еще золотое? – спрашивает кузнец шамана.

– Сыну на шею надену, – говорит шаман. – Отличка будет у Акимки. Пусть все люди видят, какой у него отец богатый!

Говорит кузнец:

– Нехорошо, Чумбока, сына своего отделять от ребят.

Рассердился шаман.

– Глупый ты! – говорит. – Глупый, а мне еще советы даешь!

– Я не глупый! – обиделся кузнец.

– А коли не глупый, – говорит Чумбока, – отгадай загадку. Что, что, что такое: белые люди рубят, красный человек возит?

Думал, думал кузнец – не мог отгадать.

Стал над ним Чумбока смеяться:

– Эх, ты! Это значит: зубы и язык. А ты простой загадки не отгадал!

Промолчал кузнец. Кольцо сделал, шаману отдал.

Пошел Чумбока домой. Кольцо сыну на шею надел и не велел с другими ребятами водиться.

Ходит Акимка по стойбищу один. Кольцо у него на шее блестит. Радуется Чумбока: все теперь видят, что у Акимки отец не простой человек.

А время идет…

Акимка растет. От ребячьих игр отвык, бегать ленится. Растолстел. Стало кольцо тесно – шею жмет. Жалуется Акимка:

– Отец, сними кольцо!

Взялся Чумбока за кольцо, вертел, вертел – не может кольцо снять: вырос Акимка. А Акимка пыхтит, задыхается.

Говорит Чумбоке мать:

– Разруби кольцо, Чумбока!

Чумбока даже испугался.

– Что ты, – говорит, – как можно! Кольцо дорогое: разрубишь – вещь испортишь! А задыхается Акимка оттого, что здесь простых людей много – воздух плохой. Пусть Акимка на сопочке посидит.

Сидит Акимка на сопке, хрипит.

Чумбока сам чуть не плачет – жалко сына. А еще больше ему жалко золотое кольцо испортить.

Вот приходит к шаману кузнец, говорит:

– Ну, кто из нас глупый?

– Ты, ты глупый! – кричит Чумбока.

– Ну, коли ты умный такой, отгадай загадку: что, что, что такое – горшок без дна?

Подумал шаман.

– Э-э, – говорит, – это разве загадка? Горшок без дна – это прорубь. Прорубь!

Говорит ему кузнец:

– А вот и не угадал, Чумбока! Горшок без дна – это жадность твоя. Что ни брось в него – все пустой тот горшок… Распили кольцо!

Тигр.

Это было очень давно. С тех пор так много времени прошло, что где реки текли – там высокие горы стоят, где камни лежали – там теперь леса выросли.

В селение Бак-тор стал приходить каждую ночь тигр. За несколько ночей пропало много собак. Как только наступила ночь, собаки начинали громко выть. Люди боялись выйти из дому. Тогда жители Бактора стали совещаться, как поступить с тигром. Некоторые говорили:

– Так жить дальше нельзя! Если будем бояться, тигр всех наших собак себе на еду перетаскает, а потом и за людей примется. Нам надо его поймать и убить. Но как убить?

Все боятся тигра. И тут сын Тунгу Альчика, храбрый, смелый юноша Кирба сказал:

– Я не боюсь тигра. Он столько причинил плохого, его нужно убить. Я убью!

Люди подумали: Зря Кирба хвастается, никогда он не сможет убить тигра.

На следующее утро Кирба встал рано, взял копье и отправился по следам тигра в тайгу. Посмотрел он по сторонам и увидел, что навстречу ему крадется тигр. Кирба не растерялся. Быстро влез на дерево с густыми ветвями. Только он влез на дерево, тигр прыгнул и в густых ветвях застрял – ни туда, ни сюда. Кирба перепрыгнул с дерева на другое и спустился вниз. Схватил он свое копье, изо всех сил бросил в тигра. Так убил Кирба тигра.

Отрубил он длинный полосатый хвост и пошел в свое селение. Пришел Кирба домой, а люди уже укладывают вещи в лодки.

Кирба говорит:

– Куда вы? Тигр больше не придет! Самый старый сказал:

– Юноша, ты не знаешь закона: когда тигр пришел раз, придет еще и еще. Что ни делай, а нам смерти не миновать!

Вынул тогда Кирба полосатый хвост тигра из-за пазухи и показал всем.

– Вот я у тигра хвост отрубил и говорю: он больше сюда никогда не придет. Я убил его!

Так спас храбрый Кирба свое селение от тигра.

Волшебная шапка.

Жил некогда одиноко бедный юноша. Он на охоту ходил и разных зверей убивал.

Однажды в полдень, когда он отдыхал, к его дому подъехали пять мэргэнов верхом на конях. Юноше очень хотелось поскорее узнать, зачем эти мэргэны к нему приехали.

Как только они поели, юноша сказал:

– Вы, вероятно, не без дела ко мне приехали, чем я могу вам помочь?

Мэргэны ответили:

– Нет, мы не к тебе приехали, а едем к хозяину селения Тунгу. Он выбирает мужа для единственной любимой дочери. Дочь его по своему уму мужа себе выбирает. Мы живем далеко, ехали сюда более пятнадцати дней. И вот, увидев твой дом, решили отдохнуть. Ты парень молодой, попробуй свое счастье. Давай поедем вместе с нами!

На следующий день гости уехали. А юноша обещал вскоре приехать к хозяину селения Тунгу. Через десять дней наш юноша отправился в путь. Он шел на лыжах, нигде не останавливался и к полудню дошел до селения Тунгу.

Приблизился он к селению и заметил, что оно пусто. А за селением было много людей: все люди смотрели вверх.

Юноша подошел к толпе, поднял голову и увидел громадный амбар, на самом верху сидела Ояра-пу-дин. Перед ней лежал какой-то сверток. Девушка развязала сверток и достала из него шапку. Взяла шапку в руки и закричала:

– Эту шапку я шила три года из шкурок лучших соболей и других зверей. Брошу эту шапку, к кому она упадет, тот и станет моим мужем!

Девушка бросила шапку вниз, в толпу.

Шапка начала крутиться над головами людей. Все бросились ловить ее, но поймать никто не мог. И тут шапка начала кружиться над бедным юношей и опустилась прямо ему на голову. Все повернулись к юноше. Кто этот счастливец, которому досталась красавица Ояра-пудин, дочь Тунгу, хозяина селения? И люди увидели плохо одетого юношу.

Хозяин селения Тунгу подошел к юноше и сказал:

– Раз моя дочь тебя выбрала, ты, вероятно, этого заслуживаешь.

Вскоре отпраздновали свадьбу. Юноша с молодою женою уехал в свое селение. Вместе с женой много зверей убивали. Жили богато и хорошо.

Храбрый Мэргэн.

Было на берегу реки стойбище. Люди в этом стойбище хорошо жили.

Однажды ночью напал на стойбище злой Хозяин тайги. Все юрты сжег, все разрушил. Старшего в стойбище вместе с женой в цепи заковал, в клетку посадил. Жителей в плен угнал. Опустело стойбище. Из всех юрт только одну не сжег – юрту старшего.

А в юрте этой люлька за дюлином спрятана была. В люльке сын старшего спал, совсем маленький. Мэргэн его звали. Один и остался в стойбище. Так и жил год за годом.

А на месте разоренного стойбища скоро высокие деревья выросли, густые кусты тальника появились. Юрта Мэргэна совсем в зелени исчезла.

Вырос Мэргэн, возмужал, сильным богатырем, метким стрелком стал. Приносил с охоты всяких зверей: и соболя, и куницу, и козулю, и кабана, и лося, и изюбря.

Как-то раз Мэргэн не пошел на охоту, в своей юрте остался. Спать лег. Долго спал. А когда проснулся, увидел: незнакомый охотник к юрте подходит. Поздоровался охотник, спросил:

– Как живешь? Мэргэн говорит:

– Один живу. Так всегда один и живу. Никого до тебя не видел. Наверно, здесь люди и не жили!

Охотник говорит:

– Как не жили? Жили. Здесь большое стойбище было. Только разорил его Хозяин тайги. Всех людей в плен угнал. Твоего отца с матерью в цепи заковал. Не знаю, как ты уцелел!

Мэргэн говорит:

– О, вот что! Нельзя мне так сидеть. Пойду выручать наших людей. Сюда всех приведу!

Охотник дальше пошел. Мэргэн тут же отправился разыскивать злого Хозяина тайги.

До вечера шел он по тайге. По пути его разные звери попадались – и выдра, и белка, и енот, и летяга, и медведь. Никого Мэргэн не трогал. Наконец на гладкое место вышел. Видит – недалеко холм. На холме – юрта. Обрадовался Мэргэн: заночевать можно! Не успел на холм подняться, навстречу ему пять волков выбежали. Кинулись, разорвать хотели. Не растерялся Мэргэн: ногой расшвырял волков в стороны. Завыли они, разбежались и не вернулись.

Подошел Мэргэн к юрте. Вокруг разбросано много костей человеческих! Плохое место. Не уйду отсюда! Ничего не испугаюсь! – думает Мэргэн.

Вложил в лук стрелу, натянул тетиву. Так и в юрту вошел.

В юрте у огня старуха сидит – морщинистая, дряхлая, сама кость грызет. Увидела Мэргэна – обрадовалась, захихикала, как лиса. Отбросила кость в сторону. Подумала: Вот удача! Свежее мясо само идет! Потом сказала:

– Сынок, ты, наверно, устал! Ложись, отдохни. Я тебе поесть приготовлю.

Мэргэн сказал:

– Есть не хочу, а спать буду. Устал с дороги. Сам про себя подумал:

В эту ночь спать не придется. Наготове надо быть: старуха злое дело задумала!

Улегся Мэргэн на одной стороне юрты, старуха – на другой. Мэргэн положил возле себя лук и стрелу. Глаза закрыл, будто спит, а сам прислушивается, следит за старухой. Лежат, молчат.

Подождала старуха, поднялась, стала к Мэргэну красться. Подкралась, хотела лук утащить. Мэргэн сказал:

– Зачем лук хватаешь?

– Не хватаю, – говорит старуха, – так, руку протянула. Спи!

Сама на свое место улеглась. Тихо стало.

Много времени прошло. Старуха опять крадется. Мэргэн ее за руку схватил. В руке у старухи большой нож.

– Зачем с ножом ко мне подбиралась? Убью!

– Не убивай! Так, по ошибке, в темноте нож взяла. Не нужен он мне. Спи!

Опять улеглась. Сама раздумывает: Как погубить Мэргэна?

Хитрость придумала. Утром говорит:

– Ты пожалел меня, не убил. За это помогу тебе. Я знаю – ты к Хозяину тайги идешь, биться с ним будешь. Сильный он, одолеть тебя может. Чтобы не одолел, тело твое крепким, как железо, сделаю!

Не очень поверил Мэргэн, однако согласился:

– Сделай!

Тогда старуха под большим котлом огонь развела. Потом вынула из сундука горшок с синей настойкой. В котел вылила. А крышку от котла рядом положила.

Когда настойка в котле закипела, старуха сказала:

– Ну, теперь прыгни в котел! Посидишь там немного – крепким как железо, будешь!

Мэргэн понял, что затевает старуха. Сказал:

– Хорошо, прыгну. Только я привяжу к поясу веревку, а ты держи конец, чтобы я не утонул в котле. А еще лучше, если я привяжу второй конец к твоему поясу, 'а то вдруг ты руками не удержишь веревку, выпустишь!

Старуха согласилась. Сама хитро, нехорошо посмеивается – плохое на уме держит.

Мэргэн привязал к ее поясу конец веревки крепко, а себя слабо привязал. Стали оба возле котла.

Тут Мэргэн подпрыгнул что было силы и перескочил через котел. А старуху за собой потянул. Упала старуха в котел. Мэргэн быстро крышкой ее прикрыл. Из котла пламя вырвалось. И со мной то же было бы! – подумал Мэргэн.

Взял он головню, вышел из юрты, воткнул головню в камышовую крышу. Загорелась юрта.

А Мэрргэн спустился к реке. Нашел старухину легкую лодку-оморочку, сел, вниз по течению на север поплыл.

За поворотом реки оглянулся. Видит – над холмом поднимается черный столб дыма: горит жилье старухи-людоедки.

– Теперь не будет людей есть! – сказал Мэргэн. Дальше поплыл. Долго он плыл по реке. Вдругуслышал крик и плач. Смотрит Мэргэн – страшный лохматый великан тащит молодую девушку. Девушка вырывается, кричит.

Причалил Мэргэн к берегу, натянул свой крепкий лук, пустил стрелу в великана. Зашатался великан, упал.

Стала девушка благодарить Мэргэна:

– Ты от чудовища меня избавил! Жизнь мою спас! Теперь я готова рабой твоей стать, служанкой твоей быть!

– Не служанкой – женой мне будешь! – ответил Мэргэн. – А сейчас отправлю тебя домой к матери. Она, наверно, день и ночь о тебе горюет. Садись на мою стрелу. Принесет она тебя к твоей юрте. Там ты и жди меня и стрелу береги до моего возвращения!

Сказал и вложил в лук стрелу. Села девушка на стрелу. В этот же миг скрылась стрела из глаз.

А Мэргэн пустился дальше в путь. К полудню он пришел к маленькому домику из камыша. Домик почти совсем развалился. Вокруг домика развешены рыбачьи сети.

Вошел Мэргэн в домик. Видит – на полу старик и мальчишка сидят, чинят сети. На старике куртка из рыбьей кожи. Оба трубки курят. В домике бедно, ничего нет. Пригласил старик Мэргэна сесть, спрашивает:. – Откуда ты и куда ты идешь?

Мэргэн говорит:

– С верховьев большой реки я. Мэргэн меня зовут. Иду к Хозяину тайги. Биться с ним буду. Хочу освободить из неволи мать, отца и всех наших людей. Научи, как его найти.

– О, ты близко теперь! Да сможешь ли одолеть Хозяина тайги? Для того, чтобы убить его, надо сначала найти его смерть. А смерть его находится где-то за океаном. Сначала найди ее!

– Ничего, – говорит Мэргэн, – так буду биться с ним. Разыскивать его смерть не пойду. И так одолею! Расскажи мне, как ты попал сюда, почему так бедно живешь?

Старик сказал:

– Раньше я не здесь жил. На верховьях большой реки я жил, откуда и ты родом. А сюда нас пригнал Хозяин тайги, заставил меня рыбачить. Каждое утро я должен привозить ему рыбу. Если ты и вправду сын старшего, если ты пришел спасти нас, то знай:

Хозяин тайги приковал твоего отца цепями к большому камню и спустил на дно океана. Если отъедешь подальше от берега, услышишь звон его цепей. Днем и ночью охраняет его стража на двенадцати лодках.

– А жива ли моя мать?

– Хозяин тайги посадил ее в глубокое подземелье. Жива она или нет, я не знаю.

Выслушал это Мэргэн и лег спать. Не успел заснуть, как в открытую дверь две утки влетели, на. пол сели, покачали головами, превратились в двух женщин. Это были девушка, которую спас Мэргэн и, ее мать.

Мать сказала:

– Ты спас мою дочь. Мы знаем, что ты идешь биться с Хозяином тайги. Помочь тебе хотим.

Засмеялся громко Мэргэн и сказал:

– Как же вы сумеете мне помочь? Ведь, вы женщины и сражаться не можете!

Мать сказала:

– Мы и не будем сражаться. Но мы можем полететь и найти эргени – смерть Хозяина тайги! Когда будешь биться с ним, поглядывай на небо. Увидишь – летят две утки, знай:

Это мы летим. Мы сбросим тебе его смерть!

Тут мать и дочь взмахнули руками, превратились в уток и улетели.

Утром Мэргэн без страха направился к стойбищу Хозяина тайги.

Девять дней шел, наконец до мыса дошел. Обогнул он мыс и увидел большое стойбище. – Здесь и жил Хозяин тайги.

Разгневался Мэргэн, к стойбищу быстро зашагал. Собрал все лодки Хозяина тайги, которые стояли на берегу, и потащил к его жилью. Перед жильем сложил лодки в кучу и зажег. Пламя и дым поднялись к небу. Так Мэргэн вызывал Хозяина тайги на бой.

В это время Хозяин тайги сидел и трубку курил. Увидел он пламя. Понял, что на бой его вызывают. Но сам не вышел – выслал на поединок с Мэргэ– ном своего раба. Мэргэн недолго бился с ним – сразу убил его.

Сильно разгневался Хозяин тайги. Скинул свой богатый халат, надел боевую одежду и вышел. Сам на ходу засучивает рукава.

Увидел он Мэргэна, побежал ему навстречу, громко кричать стал:

– Зачем ты пришел ко мне? Разве ты не знаешь, что сильнее меня нет никого среди людей? Я убью тебя, и твое мясо брошу на съедение собакам!

Не испугался Мэргэн этих угроз. Пошел навстречу Хозяину тайги. Тоже рукава засучил. Вступили они в бой. Долго сражались – не могли осилить один другого.

Мэргэн и ловкий, и сильный: наносит своему врагу рану за раной. Глубоки раны Хозяина тайги, кровью он истекает, высох весь, а все на ногах стоит, бьется с Мэргэном. Кто знает, сколько биться будет.

А в это время над океаном две утки летели. Одна из них берестяную коробочку несла. Когда одна ус-тавала, коробочку брала другая утка. В коробочке этой была смерть Хозяина тайги.

Уже на середине океана услышали утки шум. Еще быстрее замахали утки крыльями. Об усталости своей забыли. Одно помнят: надо помочь Мэргэну освободить людей от злого Хозяина тайги.

А Мэргэн и Хозяин тайги все еще бились на берегу океана. Как только сломается дубина или сабля у Хозяина тайги, сейчас же рабы его подбегут и подадут ему новую. А Мэргэну никто не помогает. У него уже давно поломались и дубина, и сабля. Неужели у меня нет никого, кто бы мне помог? Один я, что ли? – думает Мэргэн.

Вдруг он услышал крик уток. И тут же над его головой появились две утки и закричали ему сверху:

– Лови! Не дай упасть на землю!

Мэргэн на лету подхватил берестяную коробку, в ней лежал маленький уродец, похожий на человечка. Это и была эргени Хозяина тайги.

Мэргэн взял уродца и сказал:

– Вот посмотри, что я нашел на траве! Ты старше меня и больше знаешь. Скажи: эта находка к добру или к несчастью?

Хозяин тайги увидел эргени, испугался и сказал:

– Эта находка к несчастью, в муках умрешь! Если тебе дорога твоя жизнь, отдай находку мне. Тогда с тобой ничего не случится!

Мэргэн сначала сделал вид, что поверил. Затем усмехнулся и сказал:

– Зачем мне жалеть свою жизнь? Если я не умру от мучительной болезни, то все равно сейчас убьешь меня. А так смерть так смерть! Лучше уж я сначала убью этого уродца!

Тут Хозяин тайги задрожал и говорит:

– Отдай его мне! За него все отдам – возьми всех моих жен, дочерей и слуг. Все богатства возьми!

– Нет, не отдам! Ты заковал моего отца в цепи, замучил мою мать. Всех наших людей в плен угнал. Стойбище наше разорил. Сам знаешь, как надо тебя наказать за это! – ответил Мэргэн.

С этими словами он оторвал у маленького уродца ноги – и сейчас же у Хозяина тайги отвалились ноги; оторвал руки – отлетели руки и у Хозяина тайги; оторвал голову – и у Хозяина тайги отскочила голова. Упал он мертвым. Рабы его испугались, бросили оружие и убежали.

Мэргэн вбежал в его жилище: хотел разыскать своих родителей. Тут навстречу ему вышла толстая старуха. Это была жена Хозяина тайги. Она задумала убить Мэргэна и держала за спиной тяжелую железную кожемялку. Старуха притворилась ласковой и сказала:

– Подойди, сынок, ко мне! Я не сержусь на тебя. Хозяин тайги сам во всем виноват. Так и надо ему!

Мэргэн поверил, подошел. Тут старуха выхватила из-за спины кожемялку, замахнулась и хотела ударить его по голове. Но Мэргэн успел схватить ее за руку. Отбросил он в одну сторону кожемялку, в другую – старуху. Огляделся, видит – висит на стене топорик величиной с беличий зуб. Взял Мэр-гэн этот чудесный топорик и перерубил им огромный замок на двери подземелья.

Открыл он подземелье, зажег факел, стал отыскивать свою мать. С трудом нашел.

От слабости, от голода мать его еле двигалась. Мэргэн взял ее на руки, вынес из подземелья, велел накормить, одеть и беречь ее.

Сам взял с собой пленников Хозяина тайги и отправился на берег океана.

В полдень Мэргэн подъехал к тому месту, где стояли двенадцать лодок со стражей. На всех стражниках – кольчуги, у всех в руках луки и стрелы.

– Эй, – крикнул Мэргэн, – ваш хозяин убит! По-хорошему говорю вам: уезжайте в свое стойбище, а я освобожу моего отца.

Из лодок послышался громкий смех.

– Хвастун, лгун! – сказал начальник стражи. Невозможно убить нашего хозяина! А к своему отцу ты пройдешь, если сможешь одолеть нас. Попробуй-ка!

– Хорошо! – сказал Мэргэн и прыгнул в воду. Плыл он быстрее морской рыбы. Волны горамиотходили от него. Подплыл Мэргэн к лодке начальника стражи, схватил ее и приподнял над водой. Стражники испугались, побросали свои копья и луки, закричали. На нос лодки бросились, в воду упа-ли. Плыть не могли: тяжелые кольчуги потянули их на дно.

После этого Мэргэн подплыл к другим лодкам. Стражники видели, как утонула лодка их начальника, и не стали биться: побросали луки и стрелы, сами в страхе к берегу стали грести.

Мэргэн доплыл до последней лодки и влез в нее. Стражники на колени упали, стали пощады просить. Тогда Мэргэн велел везти себя к тому месту, где был закован его отец. Привезли его.

Тут Мэргэн вытащил из-за пазухи чудесный топорик Хозяина тайги и нырнул в воду. Вокруг разные рыбы плавали, звон цепей раздавался.

Подплыл Мэргэн и увидел жилье, в котором сидел старик, прикованный к большому камню. Это его отец был. Перерубил Мэргэн топориком цепь, взял на руки отца и вынырнул к лодке. Посадил его в лодку, к берегу поплыл.

На берегу уже собрались пленники Хозяина тайги. Среди них была и мать Мэргэна, и девушка – невеста Мэргэна, и ее мать. Все храброго Мэргэна встречали. Радовались, смеялись. На радостях большой пир устроили.

Три дня пировали. На четвертый день собрались все, отправились в родное стойбище. Благополучнопришли.

Близко ли было, далеко ли было – сказке конец.

Лэтэркэн.

Жил некогда Мэргэн с младшим братишкой Лэтэркэном.

Однажды старший брат ушел на охоту. Лэтэркэн вышел на улицу играть, он увидел, что с низовья Амура летят семь лебедей. Тогда Лэтэркэн закричал:

– Семь лебедей, остановитесь, идите ко мне в гости! Семь лебедей сели на вешала около дома Лэтэркэна и превратились в семь пудин.

Свои лебединые одежды они повесили на вешала и вошли в дом Лэтэркэна.

Девушки одели, умыли, причесали мальчика, и он стал очень красивым. Затем они сказали:

– Лэтэркэн, если брат спросит, кто тебя причесал, умыл, одел, скажи, что ты все сделал сам. Если не расскажешь, что мы были, мы придем к тебе еще.

Потом они вышли из дома, надели свои одежды и полетели вверх по Амуру.

Вечером пришел старший брат. Взглянул на Лэтэркэна и удивился: Лэтэркэн стал красивым.

– Лэтэркэн, кто тебя причесал, кто тебе новую одежду дал?

– Я сам себе все сделал.

Старший брат начал Лэтэркэна снова спрашивать:

– Скажи правду, ведь не ты это сделал? Тогда Лэтэркэн сказал:

– Брат, после твоего ухода, когда я вышел на улицу играть, я увидел, что с низовья Амура летят семь лебедей. Я крикнул, позвал их в гости. Они сняли лебединые одежды и превратились в семь пу-дин. Они все это мне сделали.

Старший брат сказал:

– Когда пудин снова прилетят, ты воткни палец в дырочку украшений на подоле халата младшей сестры и задержи ее.

Спустя некоторое время Мэргэн снова ушел на охоту. Лэтэркэн остался дома один. Когда он вышел на улицу, снова увидел, что с низовья Амура летят семь лебедей.

Лэтэркэн закричал:

– Сестры-лебеди, идите ко мне! Платье мое совсем порвалось, грязи в доме много. – Шесть лебедей лебедями сели, а один лебедь превратился в пудин. Она вошла в дом и сказала:

– Аи, аи, Лэтэркэн, когда это ты успел так много грязи накопить!

Начала она причесывать ему голову, а Лэтэркэн палец воткнул в дырочку украшения на подоле ее халата.

Тем временем старший брат потихоньку подошел, взял лебединую одежду пудин и спрятал ее. Увидели Мэргэна другие шесть пудин-лебедей, улетели. А седьмую пудин Мэргэн взял себе в жены. Для Лэтэркэна она стала старшей сестрой.

Отважный сын.

Давно это было. Очень давно. С тех пор много времени прошло. Там, где реки текли, теперь высокие горы стоят. Там, где горы стояли, теперь широкие реки текут.

Жила тогда в одном стойбище женщина Вайда с маленьким сыном, Анга его звали. Отца у мальчика не было – тигр убил.

Однажды заболела Вайда. Совсем ей плохо: лежит в своей юрте, встать не может. Пришли соседки, сказали:

– Это злые черти-бусеу – напустили на нее болезнь и мучают ее! Надо выгнать бусеу!

Созвали они в юрту больной много людей, погасили свет и стали пугать и выгонять бусеу: били в железные котлы, стучали трещотками, громко кричали: Гаа-гаа! Гаа-гаа! Только помочь больной не могли. Тогда позвали шамана. Пришел шаман в хое– рогатой шапке, подогрел на углях свой бубен, чтобы он звучнее был, и стал изо всей мочи бить в него колотушкой. Бьет, а сам кружится по юрте, прыгает из стороны в сторону, выкрикивает заклинания, железные побрякушки у него на поясе лязгают.

Долго шаман бил в свой бубен, долго кружился, а помочь больной тоже не мог.

– Выздоровела бы она, – сказала одна старуха, – если бы кто достал для нее чешуйку змеи– Огло-ма да шерстинки большого медведя – Хозяина всех медведей. Да трудно это, опасно! Чтобы найти змею Оглома, всю тайгу пройти надо. А найдешь ее – новая опасность идет. Возле змеи Оглома живет другая змея – Симун. Она набрасывается и на змею Оглома и на всех, кто осмелится подойти к ней. Дыхнет змея Симун огнем – и обуглятся у человека руки!

Анга слушает, все запоминает, сам молчит. Другая старуха о медведе рассказывает:

– И к Хозяину медведей никто не посмеет идти. Живет он на высокой горе, в глубокой пещере. На гору взобраться трудно. Подойти к Хозяину медведей страшно! Где такой отважный найдется?

Покачали головами старухи, поговорили и ушли. Мать и сын одни в юрте остались. Мать лежит, на сына смотрит, сама горько плачет.

– Вот больна я, не встану… Как теперь жить будешь?

Сын говорит:

– Ты не плачь! Вылечу я тебя: достану и чешуйку змеи Оглома и шерстинку Хозяина медведейдостану!

– Мал ты, чтобы за такое дело браться! Пропадешь!

– У меня страха нет, – отвечает Анга. – Пойду я! Может быть, и не пропаду!

Отточил он получше копье, взял большой котел, взял длинную кожаную веревку и пошел. Идет – сам по пути с елок смолу сдирает, в котел складывает.

Долго он шел. Очень долго. В одном месте остановился. Видит – речка течет. Возле речки большое дерево. Толще и выше всех деревьев оно. За листвой его днем солнца не видно, ночью – месяца не видно. А вокруг дерева все выжжено.

Под этим деревом и жила змея Симун.

Принялся Анга щипать мох. Много нащипал. После того в речку вошел, с головой окунулся. Много воды мох впитал. Анга на берег вышел – вода из моха сочится, на землю стекает. Тут он смело к дереву пошел и стал изо всех сил копьем о котел стучать. Страшный шум поднял. Все птицы далеко разлетелись, все звери далеко разбежались.

Змея Симун услышала шум и выползла из своего гнезда. Ползет она к Анге, шипит. А за ней красный след остается – трава и камни горят.

Подползла змея Симун к Анге, раскрыла пасть и дохнула на него сильным пламенем. А ему ничего: мокрый мох его от огня защищает.

Дохнула змея Симун еще раз. Он Анги пар поднялся, все кругом застлал. Изловчился Анга и бросил котел со смолой прямо в пасть змее. Растопилась смола и залила глотку змее Симун. Издохла она.

Немного прошло времени – подползла к Анге другая змея и сказала:

– Я – змея Оглома. Всю жизнь я боролась со змеей Симун и никак не могла одолеть ее. Змея эта одного за другим съедала моих детей. Ты мне помог – избавил меня от нее. Скажи, что тебе дать в на-граду.

Анга сказал:

– Мне ничего не нужно. Дай только одну чешуйку с твоего тела, чтобы вылечить мою мать!

Змея Оглома дала Анге свою чешуйку, и он пошел дальше.

Долго он шел. Никто не скажет, сколько шел. Наконец увидел он высокую гору. Хотел на вершину посмотреть – шапка с головы свалилась: такая высокая гора!

Стал Анга подниматься на гору. Карабкается с выступа на выступ, хватается за всякий камень, руки в кровь царапает – о себе не думает. Одно помнит: мать больная в юрте лежит.

Много ли прошло времени, мало ли, только добрался он до глубокой пещеры. Вошел в пещеру, а в пещере огромный медведь – Хозяин всех медведей спит, лапы в стороны раскинул, сам стонет.

Посмотрел на него Анга и видит: в заднюю ногу медведя острый сучок воткнулся, глубоко в тело вошел.

Жалко стало Анге медведя. Обвязал он сучок веревкой как мог крепко, дернул сколько силы было и вытащил его из медвежьей лапы.

Проснулся Хозяин медведей, увидел Ангу и говорит:

– Три года я мучился – никак не мог вытащить этот сучок! А теперь кончились мои мучения. Избавил ты меня от них. Что тебе дать за это, скажи мне?

Анга говорит:

– Дай мне только твою шерстинку, чтобы вылечить мою мать, больше мне ничего не нужно!

Хозяин медведей дал ему шерстинку. Отправился, Анга поскорее на свое стойбище. Как молодой изюбрь несся, спешил!

Вбежал он в юрту и подал матери чешуйку змеи Оглома и шерстинку Хозяина медведей.

Приложила она чешуйку и шерстинку к больным местам и тут же выздоровела.

С того времени все стали считать Ангу самым от– важным и самым лучшим человеком во всем стойбище.

Близко ли было, далеко ли было – сказка кончена!

Синичка.

Жила одна мамачан. Однажды мамачан вышла на улицу покормить собак. В это время пришла лисица. Ходит вокруг мамачан, хочет с ней поговорить. Старуха говорит:

– Я замерзла, хочу погреться у огня!

Лисица говорит:

– Бедная мамачан, хочешь, я покараулю твоих собак? Пока я караулю, дай мне твой халат, шапку, унты.

Старуха обрадовалась, сняла свой халат, шапку и унты и дала их лисице.

Лисица надела одежду старухи и стала точно мамачан.

Мамачан пошла греться. Как только мамачан вошла в дом, лисица убежала. Мамачан вышла посмотреть на лисицу, а лисицы нет.

Мамачан начала плакать и говорит:

– Аи, аи, лисица стащила мой халат, мою шапку и унты.

Плачет мамачан, вдруг прилетела ворона и говорит:

– Мамачан, ты почему плачешь? Мамачан говорит:

– Лисица стащила мой халат, мои, унты и мою шапку.

– Ну, мамачан, не разрешишь ли мне принести?

Сказав так, ворона улетела. Улетела и не вернулась. Мамачан опять плачет. Прилетела синичка и говорит:

– Мамачан, почему ты плачешь?

– Лисица стащила мой халат, шапку и унты, потому я и плачу.

– Ну, мамачан, не плачь, я принесу тебе твой халат, твою шапку и твои унты.

Синичка сказала так и улетела. Долго летела синичка и вдруг увидела утес. На вершине утеса стоит домик.

Подлетела синичка, взглянула через отверстие в стене и увидела там много лисиц, которые ели ворону. Среди них одна была в халате, в шапке и унтах.

Синичка влетела через отверстие в стене и стала показывать различные фокусы. Лисицы, увидев ее фокусы, стали очень смеяться. Тогда синичка сказала:

– Если вы хотите увидеть еще более интересные фокусы, дайте мне надеть халат, шапку и унты.

Лисицы закричали: – Надевай, надевай!

Синичка быстро надела халат, шапку и унты, которые лисица сняла, и стала снова показывать фокусы.

Лисицы еще больше смеялись и не заметили, как синичка все бблыпе приближалась к отверстию. Вылетела синичка на улицу и полетела к мамачан.

Лисицы бросились ее догонять. Догоняли, догоняли, но никак не могли догнать.

Синичка прилетела к старухе и принесла ей ее халат, шапку и унты. Старуха сварила ягоды, накормила синичку. Намазала ей лоб соком. С тех пор лоб синички стал таким синим.

Мамачан (нанайск.) – уважаемая пожилая женщина.

Почему звери друг от друга отличаются.

Было это очень давно. Звери видели, что охотники легко их ловят. Вот они собрались и стали думать, как им дальше жить, чтобы охотники не могли их поймать. После споров решили они так:

– Лось, чтобы охотник не убил тебя, пусть у тебя будут длинные и быстрые ноги.

– Хорошо, – сказал лось.

– Изюбрь, чтобы охотник тебя не застал врасплох, пусть у тебя будет очень хороший слух и тонкий нюх.

– Хорошо, – сказал изюбрь.

– Косуля, чтобы охотник не убил тебя, пусть твое тело будет легкое, а ноги тонкие.

– Хорошо, – сказала косуля.

– Лисица, твое тело маленькое, ноги короткие, ты должна стать самым хитрым зверем, чтобы охотник не мог тебя поймать.

– Хорошо, – сказала лисица.

– Выдра, тебе по свету трудно ходить, живи не только на земле, но и в воде, чтобы охотник не мог тебя поймать.

– Хорошо, – сказала выдра.

– Заяц, пусть летом твоя шкурка будет серой, а зимой белой, чтобы охотник не мог тебя поймать.

– Ладно, – сказал заяц.

– Соболь, твой мех самый ценный, за тобой всегда будут охотиться, ты должен стать очень умным, прячься в дупле и в воде.

– Хорошо, – сказал соболь.

– Барсук, твои ноги короткие, и по глубокому снегу ты ходить не можешь, живи в норе, чтобы охотник не мог тебя поймать.

– Хорошо, – сказал барсук.

– Енот, ты живи, как барсук.

Но енот не расслышал, о чем ему говорили, и потому охотнику легко его поймать.

Пустая голова.

Жил в роду Заксоров один парень, по имени Чунгу. Парень как парень, все как у людей: два уха, два глаза, один нос, две ноги, две руки, одна голова. Только говорили про Чунгу, что в голове у него совсем пусто. Мало работал, много ел Чунгу. Мало думал, всему верил парень Чунгу. Так и жил. Ел, спал, на берегу сидел, в голове чесал, никуда не ходил.

Пробовал отец приучить сына к охоте. Собирался с собой в тайгу взять.

Одели Чунгу во весь охотничий наряд. Унты надели сохатиные с шелковой вышивкой. Наколенники натянули расшитые. Штаны из лучшей ровдуги. Ха– лат белый, оленьей шерстью шитый. Подпоясали Чунгу поясом из утиных головок. Повязку, шитую шелками, на голову надели да шапочку из шкурок кабарги с беличьим хвостиком. В руки копье дали с насечками. Сбоку лук со стрелами повесили, да пояс – два ножа: один кривой, другой прямой.

Красивый парень стал Чунгу.

Понравился ему наряд. Стоит Чунгу, по халату себя рукой похлопывает. Хохочет от радости.

Говорит ему отец:

– Довольно, Чунгу. Пойдем.

Замотал Чунгу головой: не хочется ему ходить, радость свою портить. Опять говорит ему отец:

– Красота – не в наряде мужчины, а на конце его копья! Пойдем, сын!

А Чунгу не слушает. Радуется сам себе. Плясать пустился. Топчется на месте, сам себя– по штанам да по халату похлопывает. Стрелы уронил, копье во все стороны тычется: того и гляди кого-нибудь изувечит.

Рассердился тут отец. Стукнул сына по голове. Загудела голова у Чунгу, как медный котел. Перепугался отец.

– Ой-я-ха! – говорит. – У сына-то моего голова, верно, пустая… Плохое это дело получается! Что делать буду?..

Не взял он с собой сына на охоту. С пустой головой много ли зверя добудешь!

Сел Чунгу на бережку. Занятие себе нашел: в воду смотрится, своим нарядом любуется да по голове постукивает. Шум на всю деревню поднял.

Сбежались нани отовсюду – думали, кто-то на музыкальных бревнах не вовремя игру затеял. Глядят – а это Чунгу свою пустую голову лупит! Посмеялись, разошлись.

Так и шло дело.

Отец Чунгу то на охоту в тайгу уходит, то рыбу на Амуре ловит.

Мать рыбу солит, шкурки выделывает, пищу готовит, сына да мужа кормит.

А Чунгу ни к чему не пригоден. Все сидит на берегу, голову чешет.

Я не знаю сколько времени так прошло. Стали у стариков силы слабеть. Мать от работы уставать стала. Трудно ей одной все делать…

Говорит она старику:

– Одна не могу я больше работать… Покурили, покурили отец с матерью, подумали. Говорит отец:

– Надо Чунгу женить. Будет тебе помощница.

– Как можно Чунгу женить? – спрашивает мать. – У него голова пустая. Кто за него свою дочь отдаст?

– Хороший выкуп будет – отдадут, – отвечает отец.

Стали старик со старухой тори – выкуп – собирать.

Медный котел большой взяли, саблю заморскую, три халата шелковых да три меховых, зеркало медное, двенадцать пар сережек, копье с серебряной насечкой, три куска материи шелковой, кольчугу с далеких островов – из бамбука, с медными застежками, тетиву в рост охотника собрали да лук боевой с костяной отделкой. Богатый выкуп собрали!..

Только в этой деревне никто замуж за Чунгу нейдет.

А в соседней деревне жила одна старушка с дочкой. Очень бедная была старушка. Дочь ее звали Анга. Никакого приданого не было у Анги, кроме упряжки собак. Так бедно жили старушка с дочкой, что в доме у них не было даже одеял.

Вот посватали Ангу. Поплакала Анга, но делать нечего – согласилась. Подумала, что теперь матери легче жить станет.

Выколотила Анга трубку у порога, чтобы огонь из родительского дома не унести, чтобы счастье из него не унести с собой. Ступила ногой на свой котел. Со своего котла ступила на котел жениха, что за порогом поставили, как того обычай, требовал, и увез Чунгу Ангу в свой дом.

Приехали они в дом Чунгу. Сел парень на нары. Мяса наелся. Хвастаться стал:

– Знаешь, жена, какой я парень! Другого такого парня нигде нет! Знаешь, какая у меня голова! Такой головы ни у кого больше нет!

По голове себя Чунгу стукнул. Загудела голова, как сухая лиственница в ветреный день.

Испугалась Анга: Ой, совсем у мужа голова пустая! Как жить с таким буду? И заплакала Анга.

Не понимает Чунгу, чего жена плачет. Сидит, молчит. Потом заснул.

Смотрит на него Анга. Лицо у парня хорошее, как у всех людей: два глаза, два уха, один нос… Рассердилась Анга: как это может быть, чтобы у человека с пустой головой было лицо хорошее, как у всех людей! Рассердилась и решила: Пусть у тебя будет нехорошее лицо, чтобы видом своим ты людей не обманывал!

Красную глину с очага взяла. Черную сажу с очага взяла. Растворила глину и сажу. Стало у нее две краски: черная да красная.

Разрисовала Анга лицо Чунгу красными да черными разводами. Так разрисовала, что даже сама испугалась.

…Спал, спал Чунгу, наконец проснулся. Пить захотел. Взял чумаш'ку с водой, стал пить. Посмотрел по привычке в воду. А в воде отражение его видно. Не узнал себя Чунгу. Спрашивает:

– Эй, ты кто такой? Тебе что в моей чумашке надо?

Вокруг осмотрелся – все знакомое: его очаг, его дом, его жена на нарах сидит. А лицо не его. Позвал Чунгу:

– Анга, иди сюда! Кто-то в чумашку забрался. Рожа какая-то…

Анга спрашивает:

Кто меня зовет?

– Это я тебя зову, – говорит Чунгу. – Это я, Чунгу, твой муж.

Покачала головой Анга:

– Разве ты Чунгу? У моего мужа лицо хорошее, а у тебя какая-то страшная рожа!

– Это верно, – говорит Чунгу, – у меня лицо красивое, я парень красивый, это я сам видал…

Подумал, подумал Чунгу, говорит:

– Вот какое плохое дело вышло! Потерял я, видно, где-то свое лицо. Пойду поищу.

Поднялся Чунгу с нар. Вышел из дому. Идет по дороге, под ноги смотрит. По голове стукнул – гудит… Обрадовался Чунгу:

– Это я! – говорит. В воду глянул – опечалился: чужое лицо. – Нет, – говорит, – не я это.

Идет Чунгу, на людей натыкается. Спрашивает всех:

– Вы Чунгу не видали ли? Смеются люди над ним.

– Нет, не видали, – говорят. Чешет в голове Чунгу.

– Видно, – говорит, – в этой деревне Чунгу нет. Пойду дальше.

И пошел Чунгу сам себя искать. Ушел из деревни и не вернулся. До сих пор найти себя не может. И никто не пожалел о нем.

От лентяя да дурака какая людям польза?

Берёзовый сынок.

Беда, когда человек ленив да завистлив…

Жил в одной деревне старик. Был у него сын, по имени Уленда. Всем Уленда был хо-' рош: и речистый, и плечистый, и сильный, и красивый – не парень, а загляденье! Вот только работать Уленда не любил. Ничего делать не хотел.

На охоту в тайгу пойдет – как мох увидит, так спать заляжет. Рыбачить отец Уленду погонит – сядет сын на берегу, на воду станет глазеть, так без дела и Просидит целый день. Пошлет его отец за оленями смотреть: Уленда на пенек присядет, голову вверх задерет, начнет на небе облака считать – все олени и разбредутся.

Вот и выходило, что на старости лет отец и себе, и сыну еду промышлял.

Обидно стало старику. Все сыновья своих отцов кормят, уважают, только Уленда на шее у старика сидит.

Пошел старик к зангину – судье, – просит:

– Помоги мне, мудрый зангин! Не могу я больше сына взрослого кормить. Силы нет! Как быть, скажи? Что делать?

Думал, думал зангин – долго думал: сто трубок табаку выкурил, пока думал. Потом говорит:

– Ленивый сын хуже камня на шее. С сырой тетивой лук не выстрелит. Надо тетиву сменить. Другого сына тебе надо.

Заохал старик:

– Стар я стал! Где мне сына взять? Говорит ему зангин:

– Иди завтра в тайгу. Там увидишь железную березу, что меж двух ильмов растет. Ту березу сру– би. На той березе твой младший сын растет, в люльке малой качается. Вырасти его – будет, тебе помощник!

Вот пошел старик в тайгу. Шел, шел, видит – верно, меж двух ильмов железная береза стоит.

Стал старик березу рубить. Раз ударил, два ударил… Топор поломал, а на березе даже зарубки нет. Вот это береза! Устал старик… Лег отдохнуть й заснул.

Видит сон: подошел будто к нему медведь и говорит:

Направо в распадке две речки текут; в одной реке вода белая, в другой реке вода красная. Красной воды в чумашке набери, ту березу сбрызни!

Проснулся старик. Поднялся. Пошел те реки искать. Пока через буревал продирался, всю одежду в клочья изорвал: и халат, и накидку, и штаны, и унты.

В распадок спустился – верно, речки текут.

Набрал старик красной воды. Обратно пошел.

До березки добрался, сбрызнул дерево красной водой.

Стал старик ту березку рубить. Только один раз ударил – покачнулась березка, на землю упала.

Видит старик – в том месте, где ствол раздвоился, висит колыбелька. В колыбельке ребенок лежит. Мальчик, ростом не больше костяной иголки. Лицо широкое, как луна; глазки черные, как две бусинки блестят.

Говорит себе старик:

– Ой-я-ха! Долго же мне придется ждать, пока сын мой названый подрастет да меня кормить будет!

А березовый мальчишка ему в ответ:

– Дорогу начиная, не считай шагов, отец! Перекинул старик люльку с сыном через плечо, на спину взвалил и пошел домой.

Шел, шел… Что такое? Люлька с каждым шагом тяжелей становится. Пока до деревни старик дошел, люлька все плечи ему оттянула. Спустил старик люльку на землю – не под силу нести! Смотрит – люлька большая-пребольшая выросла. И березовый мальчишка сильно подрос. Из люльки вылез, старику поклонился, говорит:

– Вот спасибо, отец, что на ноги поставил меня! Пошли они вместе.

Назвал старик младшего сына Кальдукой.

Стали они жить: старик, Уленда и Кальдука.

Оглянуться старик не успел, как вырос Кальдука-сынок, Уленду догнал. Работает за троих. И сильный, и ловкий.

Начнет с кем-нибудь на палках драться – те и глазом моргнуть не успеют, как с пустыми руками окажутся. И оленье стадо у него вдвое больше стало. И юколы в доме – не переесть. И пушнины и себе, и на продажу – вдоволь.

А Уленда все такой, кто был. Чем больше лежит, тем ленивее становится. Лежит Уленда на нарах, а лень его все растет, уже в доме не помещается…

Держал старик орлов. Одного – с красным клювом, другого с черным. Каждую осень брал он у орлов хвосты. До сих пор хвост красного орла Уленде старик отдавал. А как стал у него работящий сынок Кальдука – отдал старик хвост красного орла Каль-дуке. Говорит:

– Кальдука меня кормит – значит, он старший.

Промолчал Уленда. Обиду перетерпел, а на младшего брата злобу затаил. Стал думать, как березовому мальчишке отплатить, как ему худо сделать. И про лень свою забыл: злоба его сильнее лени оказалась.

Стал Уленда у Кальдуки из капканов добычу таскать. Стал Уленда из сеток Кальдуки рыбу таскать. Пошел Кальдука к зангину:

– Найди вора, мудрец! Отвечает Кальдуке зангин:

– Своего вора разве найдешь?

Костер развел. На том костре кошку поджаривать стал. Закричала, перекосилась кошка. Говорит зангин:

– Пусть у вора кривое лицо станет, как у кошки этой. Пусть будет так, как закон велит, тогда ты сам вора найдешь.

Пошел Кальдука домой. А Уленда в угол забился, тряпкой лицо завязал. Спрашивает его Кальдука:

– Что с тобой, брат?

– Ничего, – отвечает Уленда. – Зубы болят.

Тут ветер налетел, повязку с лица Уленды сорвал. Все увидели, что у Уленды лицо кривое. Все увидели, что он вор. Стали называть его с тех пор Уленда Кривой.

Пуще прежнего возненавидел Уленда березового брата. Стал день и ночь думать, как бы ему Каль-дуку извести, как бы его погубить. Однако пока жив был старик, ничего не мог Уленда сделать. Сколько-то времени прошло – заболел и умер старик. Устроили старику похороны, поплакали. Сломал зангин копье над стариком. В разные стороны концы бросил, чтобы душа охотника с телом рассталась. Похоронили старика.

Как-то говорит Уленда Кальдуке:

– Поедем, брат, на остров: сараны – цветка – наберем, сладких корешков поедим.

Поехали они в лодке – оморочке. К острову подъехали. Младший брат пошел сарану собирать, далеко от берега в тайгу ушел. Вскочил Уленда в оморочку, уехал. Брата на острове бросил:

– Пусть его птица Кори съест!

В те времена на Хехцир-горе жила птица Кори. Большая, как туча. Когда птица Кори из гнезда вылетала, крыльями небо закрывала так, что становилось совсем темно. Беда тому, кто попадался птице Кори! Тех людей потом нельзя было нигде найти.

Походил, походил Кальдука по острову, на берег вернулся, глядит – Уленды нет. Кричал Кальдука, кричал, звал брата, звал – не отзывается тот. Поел Кальдука сладких корешков сараны и лег. Лежал, лежал, пригрелся и заснул.

Закатилось солнышко. Птица Кори из-за Хехцира поднялась, небо заслонила – совсем темно стало. Летит птица, крыльями шумит – будто сильный дождь идет. Свистит воздух – будто сильный ветер дует.

Проснулся Кальдука. Испугался. Схватился за лук.

А птица Кори уже над ним. Клювом щелкает. Глаза у нее, как два костра, горят.

Выстрелил Кальдука. Только зря – железные перья на птице. Схватила Кори Кальдуку когтями, говорит:

– Загадай мне три загадки. Если отгадаю – тебе смерть! Если не отгадаю – домой тебя отнесу!

Подумал Кальдука, подумал – согласился, загадал:

– Что, что, что такое: на скале лягушка сидит, спрыгнуть не может?

Думала, думала Кори, не могла отгадать. Говорит тогда Кальдука:

– Это нос на лице.

Загадал Кальдука вторую загадку:

– Что, что, что такое: из одного места вышел, куда хотел – пришел, а как шел – не отвечает?

И опять Кори не отгадала.

– Это стрела, – говорит ей Кальдука. И третью загадку задает он птице Кори:

– Что, что, что такое: сто парней на одной подушке спят и не ссорятся?

Не могла и эту загадку птица Кори отгадать.

– Это жерди на крыше, – говорит Кальдука. Схватила тут птица Кальдуку, подняла на воздухи полетела. Долго ли летела – не знаю. У родного дома опустила Кальдуку на землю. Пришел Кальдука домой. Увидал его Уленда, побледнел от страха, мелкой дрожью застрясся, говорит:

– Меня от острова ветер унес. Такая буря поднялась, что не мог я выгрести…

Смолчал Кальдука.

Стали братья дальше жить. Кальдука промышляет, а Уленда Кривой на боку лежит. Злоба его не утихает. Думал он, думал и говорит Кальдуке:

– Соскучился я по нашему отцу. От людей я слыхал, что, если мертвому губы помазать слюной змеи Симу, оживет мертвец. Вот хорошо бы нашего отца оживить!

– А где та змея? – спрашивает Кальдука-сынок. – Как ту змею найти?

– В верховьях речки Хор, – говорит Уленда. Оседлал Кальдука олешка, сел на него и поехал.

Долго ли ехал – кто знает! На поваленном ильме тридцать раз выросли грибы за это время. Доехал Кальдука. Оленя на берегу оставил, по холке рукой хлопнул – в дерево обратил. Пошел. До стойбища дошел. Видит – тоже орочи живут, только печальные очень. Спросил Кальдука, почему. печалятся они. Отвечают ему, что наползает на их стойбище змея Симу, людей пожирает, юрты сжигает – спасения от нее нет.

– Как же так? – говорит Кальдука. – Неужели никто из вас убить ту змею не может?

– Пробовали, – отвечают ему орочи, – но только как дохнет та змея огнем, так у людей руки отсыхают. А без рук, сам знаешь, разве можно что-нибудь сделать?

Подумал Кальдука, говорит:

– Попробую я – может, у меня не отсохнут!.. Отточил он копье, нож направил, в стойбищекотел чугунный – взял и пошел в тот лес, где змея Симу жила. Мохом обвязался. В котел древесной смолы набрал. В речку окунулся, мокрый стал. О котел принялся копьем стучать. Шум поднялся большой.

Услыхала Симу тот шум, выползла из своей норы. Ползет, шипит. За змеей красный след остается: трава и камни горят.

Увидала змея Кальдуку, пламенем на него дохнула.

Защитил Кальдуку от огня мокрый мох. Размахнулся Кальдука изо всей силы и бросил в пасть змее свой котел. чугунный, смолой наполненный… Растопилась смола, залила Симу глотку. Забилась змея и издохла. Белая пена пошла у нее из пасти вместо огня. Набрал Кальдука этой пены и обратно пошел.

Вдруг слышит – трещат деревья. Дымится тайга, звери оттуда бегут, и птицы стаями прочь полетели.

Говорят орочи Кальдуке:

– Беда, сынок! Ты убил Симу, теперь ее брат Химу идет за сестру мстить. Беда!

– Ничего! – говорит Кальдука. – Беда, когда на плечах головы нет.

Взял он семь чугунных котлов. Один другим накрыл, сам под нижний залез.

Налетел тут Химу. Все трясется вокруг. Земля дрожит, с неба щепки сыплются. Увидал он котлы, кинулся на них да как ударит! Шесть котлов головой пробил, а седьмого не осилил – голову разбил. Зашипел Химу и пополз в тайгу – умирать! Вылез Кальдука из-под котлов. Окружили его орочи. Радуются, что такого богатыря увидали, что от змеи Симу избавились. В свой род Кальдуку приглашают, сыном хотят назвать. Девушки орочские поглядывают на него: любая замуж бы за такого парня вышла!

Говорят ему старики:

– Живи с нами.

– Нет, мне домой надо, – отвечает Кальдука-сынок.

Понравилась ему в этом стойбище девушка одна. Пошел он с нею гулять. До берега реки дошли. На дерево сели.

Говорит Кальдука:

– Будь моей женой, девушка! Со мной поедем! Хлопнул Кальдука рукой – обернулось деревооленем. Полетел олень в родное стойбище Кальдуки.

Уленда дома песни поет, думает – пропал Кальдука.

А Кальдука тут как тут, да еще с молодой женой!

Пуще прежнего озлился Уленда Кривой на брата. Думает про себя: Лучше – мне не быть, а Кальдуку я изведу и жену его себе заберу!

Пошел Кальдука к зангину – судье. Рассказал все. Сказал, что принес он слюну змеи Симу, чтобы отца оживить, как того Уленда Кривой хотел. Говорит ему зангин, одну трубку выкурив:

– Ты, березовый мальчишка, того не знаешь, что люди по два раза не родятся. Зачем старика тревожить? И не за тем тебя Уленда посылал, а за смертью!

Взял зангин слюну змеи и бросил в реку. Забурлила река, зашипела, белый пар пошел из воды. Множество рыбы кверху брюхом всплыло. Мертвая рыба стала.

– Вот видишь! – говорит зангин. – Этой слюной убил бы тебя Уленда Кривой.

Потом посмотрел зангин на Уленду Кривого.

– Иди ты, Уленда, в тайгу, – говорит. – Не место тебе среди людей. Не любишь ты людей… Иди в тайгу. Там в одиночку таежные люди живут. Будь тем, кто ты есть в душе.

И пошел Уленда в тайгу. Пока шел – шерсть выросла на нем. На руках и ногах – когти. Сначала на двух ногах Уленда шагал, потом на четырех побежал. Медведем стал Уленда Кривой.

А Кальдука-сынок хорошо с женой зажил. Детей у него много было, и во всем ему удача…

Давно это было. Столько лет назад, что если по пальцам считать, то во всем стойбище у стариков, столько пальцев не найдешь. Надо у ребят занимать. А ребята бегают, не даются. Вот и узнай, когда это было!

Заяц и сорока.

Жил один заяц. Только, кто его знает почему, любил он перед другими похвастать тем, чего у него и не было: и сильный он, и храбрый он, и охотник он…

Вот однажды заяц на поле убитую косулю нашел.

Только подсел зайчишка к косуле – сорока летит.

Увидала, какую добычу заяц упромыслил, подсела на ветку, поздоровалась, говорит:

– Эй, сосед, ты где такую тушу добыл?

– Убил, – говорит заяц. Удивилась сорока: заяц косулю убил! А хвастун не унимается:

– Я охотник такой, что если бы по-настоящему охотился, всех бы зверей давно перебил! Я сколько хочешь могу зверя добыть! Вот косулю съем, пойду медведя добывать.

Поклонилась сорока зайцу:

– Эй, сосед, научи меня! Я всегда несытая.

– Отчего не научить! – отвечает заяц. – Это совсем простое дело – так охотиться-то. Надо только пошире рот раскрыть да крикнуть. Совсем это простое дело. Разве ты кричать не умеешь?

– Как – не умею?! Я кричать хорошо умею, – говорит сорока, а сама думает: Зачем я пойду медведя искать, когда под носом у меня заяц?

Взлетела сорока повыше, рот пошире раскрыла да ка-ак крикнет! Так крикнула, что синицы, которые поблизости на ветках сидели, на землю свалились.

Только сорока зайца и видела… Перепугался он до смерти, кинулся бежать. Куда убежал – никто не знает.

Посидела сорока, подумала: Как так – не упал заяц, а удрал? Видно, мало я кричала. Ну, другой раз, как добычу увижу, сильней кричать буду.

Стала сорока по лесу летать. Как увидит зверя – давай кричать, давай стрекотать что есть силы.

Сама она ни одного зверя своим криком не убила. А охотники приметили, что сорока над зверем кричит. Как застрекочет в лесу – охотник туда! Старается сорока, стрекочет, рот разевает, крылья распустит, хвостом стрижет, думает: Вот я его сейчас убью! Вот-вот А охотник тут как тут – в зверя выстрелит, с собой унесет.

Только бывает и так, что сорока охотника в засаде увидит. Радуется: Ох какой большой! Вот я его сейчас! И всех зверей криком перепугает: ни себе, ни охотнику.

Хвастун.

Хвастуну верить – беды себе нажить.

Жил однажды в тайге заяц. По виду он был как и все зайцы: уши длинные, две ноги короткие, чтобы ими еду держать, две ноги длинные, чтобы от врагов бежать. Только был тот заяц хвастун. Таких хвастунов заячий народ еще никогда не видал.

Вот один раз зайчишка маленький корешок сараны съел, а своим родичам рассказывает:

– Бежал я по лесу, еды искал. Вдруг как ударюсь обо что-то! Чуть голову не разбил. Вот, глядите – губу себе разорвал!

Смеются зайцы:

– Да, это верно, губа у тебя раздвоена. У всех зайцев такая губа.

А зайчишка говорит:

– Это у всех зайцев такая губа, а у меня особенная… Хотите слушать – не перебивайте… Ударился я, вижу – сарана стоит, таких еще никто не видал. Стебель у сараны большой-пребольшой! Корешок у той сараны с медведя толщиной! Стал я землю копать. Зубы у меня острые. Лапы у меня сильные. Две сопки земли я накопал по сторонам. Корень откопал. Такой корень откопал, что десять дней подряд ел, а и половины не съел. Вот, смотрите, какой я жирный стал!

Посмотрели зайцы.

– Да ты такой, как все, – говорят, – не толще остальных зайцев.

– Промялся я, – говорит хвастун, – сильно бежал, хотел вам тот корень показать. Добрый я! Сам наелся теперь на всю жизнь, пусть, думаю, и братья мои поедят сладкого корешка.

Потекли у зайцев слюнки. Спрашивают они:

– А как на то место дорогу найти?

– Да я покажу, – говорит зайчишка, – мне не жалко.

Побежали зайцы за хвастуном. Прибежали на ровное место.

Говорит хвастун:

– Вот тут я сарану величиной с лиственницу видал. Вот тут я лапами две сопки земли накидал.

– Где те сопки? – спрашивают родичи у хвастуна.

– Река унесла.

– Где та река?

– В море утекла.

– Где та сарана?

– Повяла. Я ведь корень-то подгрыз.

– А где стебель сараны?

– Барсук съел.

– Где барсук?

– В тайгу ушел.

– Где тайга?

– Пожар сжег.

– А пепел где?

– Ветер разнес.

– А пеньки где?

– Травой заросли.

Сидят зайцы, ушами хлопают: разобрать не могут, так ли было, как зайчишка говорит. А хвастун свое:

– Да такую сарану нетрудно найти! Совсем простое дело такую сарану найти. Надо только вперед бежать да в обе стороны глядеть. Не с одной – так с другой стороны увидишь…

Кинулись зайцы врассыпную! Летят, глаза в разные стороны развели Так, что свой хвост видят, а что впереди – не знают. Развели глаза, боятся ту сладкую сарану с лиственницу величиной проглядеть… Бегали, бегали, пока с ног не свалились. Тут от голода им и простая трава слаще сараны показалась. Только глаза они и до сих пор свести не могут…

Кукушкино богатство.

Не бойся к делу руки приложить. Коли рукой не пошевелишь – и счастье мимо пройдет. Только и видел его!..

В одной деревне три брата жили – Халба, Андуга и По-кчо.

Два брата охотничий промысел любили, на охоту ходили. Ловушки для зверя делать умели. Стрелой белке на лету в глаз попадали. А младший брат за старших хоронился. Братья на охоту – соболевать, Покчо – за ними. Братья шалаш сделают, огонь разведут, Таежному Хозяину поклонятся, чтобы удача была, – и в тайгу. А Покчо в шалаше сидит, кашу варит, звезды на небе считает, думает: Вот бы мне столько соболей! – да свою долю от добычи братьев ждет. А ему, сидящему, от всей добычи – десятая часть. Оттого беднее всех братьев был Покчо. Только и радости у него, когда братья медведя добудут: на пиру наестся до отвала. Тут Покчо впереди всех был!

Два брата рыбный промысел любили, на реку ходили. Лодки делать умели. Острогой рыбу били. Сети вязали. Одним ударом калугу убивали. Трезубой острогой сразу трех рыб брали. И Покчо тут: на берегу сидит, в костер сучья подбрасывает, листья на деревьях считает, думает: Вот бы мне рыбы такой улов! – да свою долю от улова братьев ждет. А его доля – десятая часть. От этого не разбогатеешь… Только и радости у Покчо, когда братья калугу добудут: наестся он до отвала; все едят, и он ест. Тут за Покчо никому не угнаться! Так и жили братья.

Завидует Покчо Халбе с Андугой. Чем дальше время идет, тем у них добра больше.

А у Покчо последнее невесть куда девается.

Хочет Покчо разбогатеть. Ходит, на землю смотрит – не валяется ли где-нибудь медвежий зуб: говорят, он богатство приносит. Тряпочку на земле увидит Покчо – сейчас ее за пазуху: а вдруг она счастливая окажется, богатство принесет! Лиственницы рассматривает, где та счастливая лиственница, на которой еловые шишки растут.

Пошел однажды Покчо с братьями в тайгу. Братья – на промысел. Покчо – в шалаш. Сидит, кашу варит. Вот, – думает, – кабы мне столько соболей добыть, сколько крупинок в каше, то-то я бы хорошо пожил!

Вдруг сверху сухая ветка упала. Поднял голову Покчо, видит – на сосне кукушка сидит. Сидит, охорашивается, хвостом сверху вниз помахивает.

– Осенью ягод много будет, – думает вслух Покчо. – Старая примета.

О приметах вспомнил и даже подпрыгнул: говорили старики, что, если кукушку убить, съесть, потом уснуть, а во сне вспотеть, – богатство само в руки пойдет.

Как ни ленив был Покчо, а тут зашевелился. Счастье само в руки дается, как можно упустить! Хвать котелок с кашей – да в кукушку! Облепила горячая каша птицу. Свалилась кукушка на землю. Съел ее Покчо вместе с перьями и потрохами. Потом прилег на бочок, свернулся калачиком и заснул. Харко ему стало вскоре.

Глядит Покчо – что за диво: из тайги один за другим соболи идут! Впереди большой, черный как уголь; шерсть на нем так блестит, что глазам больно. Обомлел Покчо-лентяй. Догадался, что из тайги сам Соболиный Хозяин вышел. Аи да кукушка! – радуется Покчо.

Идет Соболиный Хозяин – и прямо к Покчо. Дошел до него, вверх прыгнул и исчез. А те соболи, что за хозяином шли, прямо в руки Покчо лезут. Не растерялся Покчо, схватил большую ложку, давай соболей бить. Только одного по носу стукнет, а тут уже другой наготове стоит. Даже устал Покчо.

Справа целую гору зверей накидал. Слышит – спрашивает его сверху Соболиный Хозяин:

– Не хватит ли, Покчо?

– Давай, давай! – орет Покчо.

Руку переменил, налево кладет. Такую гору навалил, что из-за нее и леса не видно стало.

– Не хватит ли, Покчо? – спрашивает его Соболиный Хозяин опять.

– Давай, давай! – кричит Покчо.

Обеими руками за ложку покрепче ухватился, колотит соболей. И впереди него целая гора выросла.

Выбился Покчо из сил. Спрашивает его Соболиный Хозяин в третий раз:

– Не хватит ли, Покчо? Ты столько соболей набил, с места не сходя, сколько сто охотников за весь промысел не добудут.

Хотел было Покчо крикнуть: Давай, давай! – да чуть не задохся под грудой соболей.

– Хватит! – говорит.

Братья из тайги вернулись. Глядят – под соболями и шалаша не видать, только унты Покчо снизу торчат.

Вытащили они брата, на ноги поставили.

Сел Покчо. Трубку закурил, говорит:

– Устал, посижу отдохну. А вы шкурки снимите. Стали братья шкурки снимать. Долго работали, взмокли даже. Под ними снег протаял, земля отошла, зеленая трава выросла. Над ними пар столбом стоит, радуга в нем играет.

А Покчо поторапливает братьев, покрикивает на них.

Кончили братья работу…

Тут к Покчо одна за другой, откуда ни возьмись, собачьи упряжки катят. Собачки – одна другой лучше: все белые, лапы черные, сбруя сохатиная, с медными пуговками. Шкурки сами собой на нарты погрузились.

Поехали братья в деревню.

На первой нарте Покчо важно сидит.

Подъезжает Покчо с братьями к деревне, а его уже купцы дожидаются.

Принялись купцы торговаться, рядиться: друг с другом из-за соболей дерутся. Очень уж шкурки хороши! Дали купцы Покчо два чувала серебра, халатов – не сосчитаешь сколько, крупы, муки, сластей – целый амбар.

Такой Покчо богатый стал, что все сородичи ему поклонились.

А счастье Покчо все валит и валит, как снег на голову.

Послал Покчо братьев сетки свои посмотреть. Пошли братья, стали сетки тянуть – силы не хватает: такой улов богатый! Всю деревню на помощь созвали. Едва-едва вытащили сетки. А в'сетках – в каждой рыба, да не какая-нибудь мелочь нестоящая, а калуга-рыба! Мяса на целый год всей деревне за один улов добыли. Вот как!

Самым важным человеком в деревне стал Покчо.

Добрый парень Покчо был. Решил на радостях людей угостить. Каши наварил большой-большой чан: вся крупа туда ушла и вся мука. Всех людей созвал Покчо, говорит:

– Ешьте сколько хотите! Пришли люди, вокруг котла сели. Говорят старики:

– Надо сначала детей накормить…

– Правильно, – говорит Покчо, – пусть сначала дети малые поедят.

Подошел к каше мальчишка малый с маленькой ложкой в руках.

Говорит ему Покчо:

– Возьми большую ложку. Отвечает ему малыш:

– Ничего, мне много не надо.

Зачерпнул мальчишка своей ложкой кашу из чана – так сразу весь чан и опорожнил.

– Вкусно, да мало, – говорит. Вытаращил Покчо глаза: как так вышло? А люди обижаются:

– Что же ты, Покчо? Обещал всех людей накормить, а не мог мальчика досыта угостить! Видишь облизывается – съел бы еще, да нету.

– Ничего, – говорит Покчо, – я еще крупы куплю. Позовите сюда купца.

Побежали люди за купцом.

Развязал Покчо чувал с деньгами. А монеты сами из чувала выскакивают да по той дороге катятся, по которой купцы приезжали. Хочет удержать их Покчо – да куда там! Будто вода между пальцев, текут деньги. Поглядел Покчо, а оба чувала уже пустые лежат…

– Ничего, – говорит Покчо, – людей как можно не угостить! Халаты продам, а людей накормлю!

Пошел он в амбар. Висели там разные халаты. Ватные, шелковые, из рыбьей кожи, из шкуры сохатого, из меха оленя халаты. Шелками шитые, оленьим волосом шитые, золотыми драконами тканные халаты. С медными, серебряными да золотыми пуговками халаты. Потащил Покчо халаты из амбара. Кричит, чтобы скорее другого купца звали.

А люди говорят ему.

– А что ты, Покчо, продавать хочешь?

– Как что? – говорит Покчо.

Глядит, а в руках у него березовая кора, дятлом поклеванная. И полны амбары березовой коры. Кричит Покчо:

– Ничего, я ведь кукушку съел – теперь счастливый! Давайте калугу есть – на целый год наловили!

– Э-э, хватился! – говорят Покчо. – Нету твоей калуги!

– Да где же она? – спрашивает Покчо.

– Кукушка склюнула.

– Как кукушка склюнула?

– Да так: подлетела к калуге, на голову села, в глаз клюнула, так вся калуга и пропала! Говорил ты, что кукушку съел, а выходит – она тебя съела…

Ушли люди.

Лег Покчо с горя спать. Это он умел делать! Слышит – кричат ему люди:

– Эй, не спи, Покчо: всю жизнь проспишь! Стыдно Покчо стало. Жарко ему стало. Проснулсяон…

Глядит – в охотничьем шалаше он сидит, а костер разгорелся так, что уже и к нему подбирается, от жара даже унты у Покчо покоробились.

Закурил Покчо. Подумал. Еще раз подумал. Глядит – а около самого шалаша свежий следок соболиный. Видно, соболь прошел, когда Покчо сны видел.

Вскочил ленивый Покчо. Схватил лучок. Стал на лыжи. По соболиному следу побежал.

– Э-э, – говорит, – лучше один соболь, своими руками пойманный, чем все кукушкино богатство!

А ведь правда это, пожалуй!

Близнецы.

Это не так давно было. Есть еще старики, которые помнят это. Правда, мало таких стариков уже осталось.

Были в роду у Бельды близнецы: Удога и Чубак. Известно, что когда близнецы родятся, это очень хорошо. Вот живут себе Удога и Чубак. Дети как дети, ростом невелики, а умом стариков обогнали. Пять зим только и прошло всего, а Удога и Чубак уже на охоту пошли. И все им удавалось. И лесные, и водяные люди близнецов любили, во всем братьям помогали, во всяком деле удачу посылали.

Вот случился как-то плохой год: зверя мало стало, рыба плохо шла. Стали говорить старики, что место менять надо, что на этом месте черти зверя и рыбу распугали.

Послушал Удога стариков, говорит:

– Чем место плохое?

Тетиву своего маленького лука натянул, вокруг посмотрел, в тайгу стрелу свою послал. Улетела страла. Долго ли летала – не знаю, потом вернулась, сама Удоге в колчан легла, на старое место. А за стрелой прилетели птицы: утки, гуси, перепелки, – и у ног Удоги легли. Посмотрели старики – все птицы в левый глаз ранены. Переглянулись: Если так каждый раз будет, не останется деревня без мяса!

Тут Чубак старикам говорит:

– Чем плохое место?

Бросил одной рукой сетки в воду. Потонули сетки.

Ну, – . «думают старики, – водяной черт утащил!

Подождали немного. Вдруг забурлила река, заки– пела, пузырями вспенилась. Сунул тогда Чубак руку в воду, сетки ухватил и вытащил. Сколько было узелков в сетках, столько рыбы вытащил Чубак. Посмотрели старики друг на друга: Э-э, если каждый раз так будет, не останется деревня без рыбы! Спрашивает тут Чубак женщин:

– В прошлом году на какой стороне у кеты икры было больше?

– На левой, – отвечают Чубаку.

– Так, значит, в этом году рыба под левым берегом идет, – говорит Чубак. – Примечать надо. Вы на правом берегу ловили, вот и показалось вам, что рыбы нету, что ушла рыба.

Тогда и Удога говорит:

– Птица и зверь за рыбой ходят. Надо было на другом берегу промышлять.

Стали старики во всем совета у близнецов спрашивать. И все шло хорошо.

Только вскоре опять беда стряслась! Наехали с чужого берега маньчжу-нойон начальник. С солдатами, с пушками наехал. Требует с Бельды дань – с каждого человека по соболю, по выдре да по лисице!

Запечалились Бельды. Вовек никому дань не платили, а тут сила! Одних солдат в два раза больше, чем всех Бельды.

Пошли старики к близнецам. Совета просят. Посмотрели Удога и Чубак друг на друга. Говорит Удога:

– Дань не платите, не маньчжурские мы люди– мы амурской земли-воды люди! Вот пойдем с братом к тому нойону…

Женщины в деревне плач подняли:

– Как можно! – кричат они. – Тот маньчжу-нойон – худой человек! Убьет он наших близнецов– счасть енаше убьет!

Как ни кричали женщины, пошли Удога и Чубак к тому нойону. Сидит нойон в большом сампане – лодке расписной. На широком помосте сидит. Над нойоном шатер шелковый колышется. Вокруг старжа стоит. У плахи палач кривой меч точит. Нойон пра– вую руку на подушку положил. Ногти на руках у него длинные-предлинные, до полу достают, загнулись, перекрутились, каждый в серебряный футляр вставлен. Чистят ногти нойону пять девушек-невольниц. Толстый писец с большой книгой у ног нойона сидит.

Увидал нойон близнецов, говорит:

– Что здесь нанайским ребятам надо? Посмотрел писец, до земли перед нойоном склонился:

– Эти дети прибежили сказать, благородный нойон, что придут сейчас нанайские старики, ту дань принесут, что велел ты с них взять.

Еще пуще заважничал нойон. Нос кверху задрал. В небо голубое смотрит, чтобы на нанайских стариков не глядеть, глаза себе не портить. Ждал, ждал… Шея у него заболела, а нанайских стариков все нет.

Говорит тут Чубак:

– Не придут старики, благородный нойон! Бель-ды дани кникому не плитили. В своих реках рыбу ловили, своим воздухом дышали. Им смешно дань плтить. Платить станут – смеяться будут. Так чтобы тебя не обидеть, они вовсе не пришли. А мы маленькие, мы ничего не понимаем… Вот подарки тебе принесли, нойон.

Высыпал Удога из кисета горсть амурской земли:

– Прими, нойон, горсть нашей земли, если тебе своей мало!

Вынул Чубак из чумашки глаз совы:

– Прими, нойон, и мой дар – глаз совы. Тогда и ночью ты сможешь увидеть, что на Амуре храбрые люди живут.

Вытащил Удога перо из хвоста орла с красным клювом:

– Прими, нойон, пожелание, чтобы жил ты столько лет, сколько живет орел, и чтобы тебя, как орла, все боялись. Только на Амуре страха перед тобой не будет!

Высыпал из чумашки Чубак горсть золы:

– Пусть обратятся в золу все твои враги, нойон!

Пусть золой покроются все злые мысли против амурских людей!

Удивился нойон тому, как разговаривают маленькие нанайцы. Испугался: если дети такие, то какие же у нанайцев воины и мужчины! Виду нойон не показал, страх свой скрыл. На близнецов закричал:

– Завтра пошлю солдат своих к Бельды! Огню предам всех мертвых, а живых мертвыми сделаю!

Поклонился ему Удога:

– Твоя воля, благородный нойон, только завтра тебе удачи не будет. Лучше сегодня сделай то, что сказал.

Не послушался нойон. Переждал ночь. В поход собрался. Тут полил такой дождь, что берега исчезли из виду и все дороги развезло. Пошли солдаты нойона, да чуть в грязи не утонули. Порох в ружьях у них отсырел. Возвратились солдаты.

– Солнце вчера в тучу садилось, – говорит Удога, – к ливню. Примета верная!

Прошла непогода. Усеялось небо звездами. Говорит нойон:

– Завтра к деревням Бельды поплыву. Всех уничтожу! Всех живых мертвыми сделаю, все дома в пепел обращу!

– Твоя воля, благородный нойон, – говорит Чубак, – только завтра тебе удачи не будет. Сделай сегодня то, что сказал.

Переждал нойон ночь. С утра велел подянть паруса на всех сампанах – плыть к Бельды.

Налетело от заката черное облако с белым венцом – и такая буря поднялась, что в жизни своей не видал нойон такой бури! Заплескался Амур. Волны до неба поднялись, облака до земли спустились. Дунул ветер один раз – все паруса на сампанах порвал. Дунул ветер второй раз – все весла и мачты поломал. Едва-едва сампаны целы остались. Счастье, что третий раз ветер не дунул.

Говорит Чубак:

– Вчера звезды сильно мерцали: к буре это. Сидит нойон сердитый. Халатом закрылся, ни накого смотреть не хочет, никого к себе не подпуска– ет. От злости все ногти себе переломал. Всех девушек своих разогнал. Писца своего палкой исколотил.

Подошли к нему близнецы. Говорят:

– До сих пор мы тебе говорили, благородынй нойон. Теперь ты нам скажи. Вот ты видел, что мы свою землю знаем и не зря с нее дань свою собираем: рыбу, пушнину, птицу берем. Как же ты хочешь дань собирать с земли, которой ты не знаешь?

Побледнел нойон, думает: Как справлюсь я с народом, у которого даже мальчишки такие умные!

Поехал назад на свою сторону манчжу-нойон.

Это не так давно еще было. Еще есть старики, которые тех близнецов помнят. А может быть, они о тех близнецах от своих отцов слыхали… Кто знает!

Как Бельды воевать перестали.

Среди всех нанайцев Бельды самые храбрые были. Про Бельды говорили, что людей драчливее их нет. Для Бельды подраться – первое дело было. Сколько раз на соседей войной ходили! Так из драки и не вылезали… Беда, если где-нибудь одного Бельды убьют! Кровная месть! Нельзя не отплатить за убийство. Только у других за убитого брат, отец мстит, а Бельды всем народом идут. А было их много. Глядишь – вместо одного врага несколько убьют. Начинают обиженные мстить.

Так и идет: то Бельды в походе, то Бельды в осаде.

На зверя не стало времени ходить, рыбу некогда ловить… Все война да война!

У Блеьды мальчишка с колыбели за боевой лук из жимолости хватается.

Девчонки с детства, как на улице шум услышат, под нары лезут, прячутся.

И ничего с такими нанайцами не поделаешь. Мы тигриного рода, – говорили они.

Так Бельды к войне привыкли, что, когда драки нет, ходят как потерянные, не знают, за что взяться.

Вот у одного нанайца Бельды родились близнецы. Все родичи обрадовались этому. Ведь известно всем, что когда рождаются близнецы, всему роду большое счастье будет. Еще говорили они, что близнецов почитать надо. И все Бельды близнецов почитали, заботились о них, дали им хорошие, имена: одному Удога, другому – Чубак.

Почитали Бельды своих близнецов, советовались с ними. А про женщин и говорить нечего. Бывало так, что в стойбище мужчин вовсе не оставалось, кроме близнецов. Они маленькие еще были, в поход не ходили, на нарах в фанзе сидели, ножиком играли. Близнецы умные были: все знали.

Что случится, женщины к ним идут, спрашивают, как быть.

Прибежит к Удоге и Чубаку. женщина. Говорит, что во сне крик кукушки слышала.

Спрашивают близнецы:

– А голос у кукушки какой?

– Хриплый голос, – отвечает женщина.

– Это к смерти, – говорит Удога. Примутся женщины плакать.

Сколько-то времени пойдет – возвращаются Бельды из похода; глядишь, на циновках за собой убитых волокут.

Весной женщины к близнецам идут:

– Какая рыба в этом году будет? Говорит Чубак:

– Принесите мне перелетную птицу. Принесут. Посмотрит Чубак.

– Птица жирная, – говорит, – рыбы много будет.

Зимой спрашивают Удогу и Чубака:

– Шалаши рыбачьи на каком месте ставить: на высоком или низком?

– Месяц низко ходит сейчас, – говорит Чубак.

– Ставьте рыбалку на высоком месте – вода будет большая.

Так жили боизнецы. Подрастали понемногу…

Только Бельды из одного похода вернулись, а тут опять беда: из одной ловушки какой-то Заксули хорька вынул!

Зашумели Бельды, засуетились, стали копья готовить, стали ножи точить, стрелы делать. Побежали женщины к близнецам, плачут, кричат, что не стоит из-за хорька воевать. И так с каждым годом мужчин в стойбище все меньше становится!

А тут мужчины пришли, чтобы посоветоваться с близнецами.

Говорит Чубак, в руки боевой лук взяв:

– Обида большая! Соболя бы у вас из ловушки взяли – простить можно. Соболь больших денег стоит. За эти деньги человек пищу купить может, за эти деньги человек одежду купить можетт. Значит, нужда заставила того соболя взять. А бедному как не помочь!.. Хорек – нестоящий зверь. За его шкурку ни одежды, ни пищи не купишь – значит, из озорства взяли… Нас за людей не считают. Думают, мы за себя постоять не можем! Пустяк взяли– значит, мертвыми нас считают, все равно что убили нас. Надо воевать!

Говорит Удога, копье в руки взяв:

– Надо против Заксули воевать! Надо Заксули всех убить! Плохие люди Заксули – хорька у нас украли… Воевать пойдем – заклятье надо сделать: на их земле еду не брать, на их земле воду не брать.

Приуныли женщины, видят – и близнецы воевать хотят, ничего не поделаешь. Еду мужчинам приготовили, лепешек напекли, рыбу насушили, сараны положили, мяса вяленого.

Вот пошли Бельды воевать.

Навьючили на себя мешки с едой, на шею повязали кувшины с водой. Идут, пыхтят… Тяжело! Чем дальше идут, тем больше злятся; вот какие эти Заксули плохие люди! Мало того, что против них воевать надо, так еще и тяжести с собой таскать приходится.

Три реки перешли, девять озер перешли.

В брусничнике женщин из рода Заксули увидели. Позвал их Чубак.

– Идите, – говорит, – скажите: всех ваших убьем, ни одного не оставим!

Перепугались Бельды:

– Зачем сказал! Теперь знать будут. Как за ними гоняться будем с кувшинами да с мешками?

Промолчал Чубак. Ничего не ответил.

Побежали женщины в деревню. Мужьям сказали, братьям сказали. Те в домах засели. Куда от Бельды скроешься! Сидят, не показываются! Подошли Бельды к деревне. В засаду сели, Заксули караулят, ждут.

А женщиныв из деревни вокруг ходят, палками в траве да кустарниках шарят. То одному, то другому Бельды палкой по голове заедут так, что искры из глаз сыплются.

Молчат Бельды, терпят. Подальше от женщин отходят, чтобы не рассердиться: нельзя женщин задевать.

Сидят Заксули в домах: струсили сильно.

Сидят Бельды в кустах, врагов подкарауливают. Не дают рыбу ловить, не дают птицу стрелять.

Пока еда была, вода была, Бельды сильно храбрые были.

Вот вся еда вышла. Сидят Бельды. Терпят.

Говорит Чубак:

– Теперь уж немножко ждать осталось! Умрут от страху Заксули.

Вот у Бельды вся вода вышла. Терпят. Молчат. Говорит Удога:

– Ну, теперь совсем мало ждать осталось!

Вот у Бельды все терпение вышло, сидят, ворчат на такую войну, худеют, копья у них из рук вываливаются.

И Заксули не слаще – дома, взаперти, голодом сидеть.

Сидели, сидели – невтерпеж стало. Старика к Бельды послали. Тот палку с человечьим лицом: взял. Пошел. Идет, от ветра шатается.

И Бельды не лучше – отощали, как медведь весной.

Стал старик мира просить. Стали судиться.

Говорят старики тому почтенному старику:

– Вы перед нами сильно виноваты. За это мы с вас большой байта – штраф – возьмем. Никто еще такого байта никогда не платил!

Испугался тот старик, затрясся: чем Заксули большой байта платить будут? Совсем бедные люди Заксули…

Говорит Чубак:

– Ой, большой байта! Котел, да копье, да платок – стыд с лица утереть.

Вытаращили глаза, Бельды, затряслись – вот так байта!

Стоило из-за этого голод и жажду терпеть!

Стоило из-за этого на войну ходить!

А в голове одна мысль – скорей бы домой, да поесть, да попить всласть!

Обрадовались Заксули. Байта сразу же отдали.

От себя Удоге да Чубаку девушек красивых в жены отдали, чтобы породниться с Бельды и не ссориться никогда.

Взяли Бельды девушек. Домой побежали: откуда сила взялась! Домой прибежали! Спрашивают их женщины: какая война была?

Говорят Бельды:

– Ой, какая война была! Самая страшная война, хуже нету!

Принялись Бельды пить. Три дня пили. Целое озеро выпили. Так выпили, что с тех пор озеро высохло. Принялись Бельды есть. Три дня ели. Все съели, даже сохатиные халаты съели.

С тех пор больше не воевали с сородичами. Все дела миром кончали.

Спасибо Удоге и Чубаку, что уму-разуму научили!

Мальчик Чокчо.

За себя как не постоять! Как за родича не постоять! Разве обидчику простить можно?

Жил в одной деревне нанаец Бельды. Был у него сынок, по имени Чокчо. Совсем маленький сынок – едва ходить умел. Всю зиму Бельды охотился. Много пушнины – мехов накопил. И соболь у него был, и лисица, и нерпа, и медведь, и колнок, и волк. Смотрит на меха Бельды и радуется:

– Вот поеду в Никанское царство – в город Сан-Син, – меха продам, еды, припасов на целую зиму накуплю! Сетку овую куплю, ружье, порох, патроны, игрушки.

Летом и верно собрался Бельды в Сан-Син ехать. Просит его сынок.

– Возьми меня с собой, отец!

Подумал Бельды – дорога опасная, могут разбойники напасть. Мало ли тчо в дороге случиться может…

– Что ты, сын! – говорит Бельды. – Как это можно, чтобы в доме мужчины не осталось! Кто же будет мать да сестренок защищать? Надо тебе остаться.

Уехал Бельды.

Много времени прошло. Чокчо за это время научился ножом владеть. Сидит стругает: ложку сделал, лодку маленькую сделал, оленя из дерева вырезал, нарты, медведя, собачек… Много разных игрущек сделал… А отца все нет!

Вот уже листья на деревьях пожелтели, трава повяла. А Бельды все не едет домой.

Потом из соседнего стойбища приехали люди.

Сделала мать Чеокчо кушанье – мось, – угостила приезжих юколой.

Сидели, сидели они, курили, курили, юколу ели, ели, потом говорят:

– Мы вместе с Бельды в Сан-Син ездили. Торговали. Обратно вернулись…

– А где отец? – спрашивает Чокчо. Друг на друга поглядели люди.

– Твой отец, – говорят, – торговал с одним человеком по имени Лян. Тот у Бельды всю пушнину купил. Пошел Бельды к этому маньчжу, чтобы рассчитаться, и не вернулся. Не купец, оказалось, Лян, а разбойник. Всю пушнину у Бельды взял и самого его убил.

– Почему же вы за отца не заступились? – спрашивает Чокчо.

Говорят люди:

– У того Ляна-маньчжу большая шайка. А нас мало. Не могли мы за твоего отца заступиться – побоялись: люди Ляна нас догнать могли, все товары отнять и нас убить могли…

– Плохо вы сделали, – говорит Чокчо. Обиделись люди, сели в лодку и уехали.

Стала мать Чокчо плакать, сестренки тоже заплакали.

До того плакали, что у них совсем глаза запухли– Что теперь будет с нами?

Но делать нечего – слезами Бельды не вернешь! А жить надо. Поплакали, поплакали они да за дело взялись. Старшая сестра копье взяла, в тайгу пошла – охотиться. Младшая в лодку – оморочку – села, по Амуру поехала – рыбу ловить. Мать дома осталась – за очагом следить, еду варить.

А Чокчо говорит матери:

– Сшей мне унты, испеки лепешку. Пойду я Ляна искать. Найду – За отца отомщу, пушнину верну!

Говорит мать:

– Что ты, Чокчо! Куда ты пойдешь? Ты маленький еще.

Посмотрел на нее Чокчо:

– Отец сказал, что я мужчина. А мужчины должны род защищать, врагу мстить должны.

Видит мать – Чокчо на своем крепко стоит, не отговорить его. Испекла ему лепешку, сшила ему унты.

Взял Чокчо свой нож, охотничью повязку на голову надел, юколы в мешок пложил, унты на ноги надел, простился с сестрами, с матерью и пошел.

Шел, шел Чокчо, видит – на пути большой лес стоит. Деревья высокие-высокие. Сосны, дубы шумят в том лесу, вершинами качают. Конца-краю тому лесу нет. Не побоялся Чокчо. Идет по лесу, лепешку жует, ножом играет, песню поет, вдруг слышит голос:

– Куда идешь ты, маленький нанаец? Оглянулся Чокчо. Никого вокруг нет. А голосопять зовет его. Отвечает Чокчо:

– Иду за отца мстить!

– Помоги мне, и я тебе помогу! Другом буду, – говорит тот же голос.

Увидал Чокчо: лежит на камне желудь. Падал с дерева на землю, да попал на камень. Лежит и высыхает.

– Возьми меня с собой, – говорит желудь. – Я тебе пригожусь…

Взял Чокчо желудь, дальше пошел.

Повстречал старое кострище. Остановился отдохнуть. Снял унты, ноги повыше положил. Лепешку откусил. Вдруг слышит скрипучий-скрипучий голос:

– Куда ты идешь, мужчина?

– За отца мстить иду! – говорит Чокчо. – А ты кто? Где ты.

– А я около тебя лежу.

Посмотрел Чокчо – у самого очага, в золе, вертел лежит, на котором охотники мясо жарят. Кто-то бросил вертел в огонь. Погнулся вертел, чуть не сгорел, окалиной покрылся. И ему Чокчо помог: окалину песком отчистил, направил его. Совсем вертел как новый стал.

– Спасибо, Чокчо! Ты мне помог, и я тебе помогу. Возьми меня с собой! – говорит, мальчику вертел.

Взял Чокчо вертел с собой и пошел дальше. Мимо покинутой рыбалки проходил – опять голос услышал. Спрашивают его, куда идет. Ответил Чокчо. Увидал, что это мялка да колотушка, которыми рыбью кожу выделывают. Кто-то в мялку гвоздь вбил, а у колотушки черенок сломал. Вытащил Чокчо из мялки гвоздь, колотушке новый черенок сделал.

– Вот спасибо тебе, Чокчо! – говорят ему опять. – Ты нам помог, и мы тее поможем. Возьми нас с собой!

Взял Чокчо мялку с колотушкой. Дальше пошел. Шел, шел, до ручья дошел. Разлился ручей – дальше дороги нет. Как быть?

Тут слышит Чокчо – опять его зовут:

– Эй, сосед, помоги мне, и я тебе помогу! Другом буду!

Глядит Чокчо – вода березу подмыла, упала береза, щуку, придавила. Лежит щука под березой – ни взад, ни вперед, хвостом виляет, а ходу нет. Совсем задыхается щука. Отвалил березу Чокчо, щуке волю дал. Говорит ему щука:

– Как ручей перейдешь? Садись, перевезу.

Сел Чокчо на щуку. Вмиг на другом берегу оказался.

Говорит ему щука.

– Возьми меня с собой – пригожусь! Положил ее Чокчо в мешок. Дальше пошел. Вот уже Амур видно… Вдруг видит Чокчо – в траве одна лыжа. Вот жалко, – думает Чокчо, – хорошая лыжа, а одна! А в это время и другую увидал. Далеко лежит вторая, кто-то ее в валежник бросил. Не поленился Чокчо, принес вторую лыжу. Вместе сложил. А те и говорят ему:

– Ты нам помог, и мы тебе поможем! Куда ты идешь, маленький нанаец?

– За отца мстить иду! – гооврит Чекчо. – Только мало сил у меня, не знаю – дойду ли… Путь далекий! Как через Амур перейду?

Говорят ему лыжи:

– Это все ничего. Становись, покатим тебя '– скорее дело пойдет.

Рассмеялся Чокчо:

– Кто же по траве на лыжах ходит?

Однако на лыжи все-таки стал. Выросли тут крылья у лыж. Поднялись они в воздух и полетели. Да быстро-бытсро! Ветром чуть повязку с головы. Чокчо не сорвало. Над Амуром полетели – точно голубая лента, вьется река.

А лыжи летят и летят, только ветер свистит в ушах. Мелькают внизу реки, стойбища, леса… У Чокчо дыхание захватывает.

Примчали лыди в Сан-Син.

Посмотрел Чкочо и испугался.

Стойбище большое-большое, домов много. Никогда Чокчо не думал, что в одном месте столько домов может быть: рядами стоят, один на другой поставлены; столько их, что и конца не видно. И народу тут множество великое. Шум от голосов такой стоит, будто буря деревья валит. Толкаются люди, кричат. Покупают, меняют, продают. Людей много, а знакомых нет. Стал Чокчо спрашивать, как к дому Ляна-маньчжу пройти. Смеются прохожие над мальчиком, не понимают. Кто удрит его, кто толкнет, кто за косу дернет, кто накричит. На его счастье, проходил один старик, язык нанайцев знавший. Расспросил он Чокчо. Показал, где Лян-маньчжу живет.

Пошел в ту сторону маленький нанаец.

Видит – красивый дом стоит. У крыши концы вверх загнуты. На концах серебряные колокольчики висят, звенят. В окнах прозрачная бумага вставлена. Вокруг дома деревья разные растут: вишни, яблони… Золотые птички на ветках сидят. Музыка играет повсюду. Ручьи меж деревьев струятся, журчат, будто потихонечку разговаривают.

Вошел Чаокчо в дом, кричит:

– Эй, Лян, выходи на бой! – и палку приготовил, чтобы с Ляном драться не на жизнь, а на смерть.

Не отвечает никто маленькому нанайцу. Видно, дома того человека нет.

Вошел Чкочо в комнату Ляна. В золу очага желудь сунул, чтобы полежал тот на мягком. В умывальный таз Ляна щукупустил. Вертел около печки поставил. Мялку с колотушкой оставил около двери. Сел сам на нары да и уснул.

Вечером вернулся домой Лян, веселый, пьяный.

Захотел он в очаге огонь развести. Нагнулся над ним, угли стал раздувать. А тут желудь как подскочит да как хватит Ляна в глаз! Взвыл от боли Лян, кинулся к тазу с водой, чтобы глаза промыть. А щука из таза высунулась и цапнула Ляна за нос. Отскочил Лян от таза. А тут вертел ему в спину воткнулся. Совсем перепугался Лян. Кинулся к двери, чтобы убежать… А тут мялка с колотушкой за Ляна взялись, принялись они колотить его, мять, оюжимать так, что Лян и света невзвидел! И так мялка с колотушкой работали, пока из Ляна тонкую шкурку не сделали.

Проснулся Чокчо, спрашивает:

– Не пришел Лян? Отвечают ему друзья:

– Пришел на свою голову! Вот смотри, какой он стал.

Посмотрел Чокчо. Видит – лежит белая мягкая шкурка, совсем на ровдугу похожая. Сказал спасибо своим друзьям Чокчо, пожалел только, что не сам с Ляном расправился.

Разыскал Чокчо в доме Ляна пушнину Бельды. Охотничий припас забрал, товары всякие, что обманом Лян у людей отобрал, – сложил все в шкуру Ляна. Собрал своих друзей: мялку с колотушкой, желудь, щуку да вертел. Стал на свои лыжи.

Поднялись лыжи опять, полетели как стрела. Под самым носом у Ляновых слуг пролетели.

Долетели лыжи до того места, где их Чокчо нашел. Оставил их мальчик: Спасибо за помощь. Чу-жого мне не нужно.

Щуку в самую глубину ручья пустил. Колотушку и мялку у покинутой рыбалки оставил: пригодятся хозяину, коли вернется. Вертел на старое место у костра положил. Желудь в мягкую землю бросил, чтобы пророс тот и новое дерево из него выросло.

И пошел Чокчо своей дорогой.

Домой вернулся богатый. Развернул он шкуру Ляна – удивились все в стойбище: как много в ту шкуру влезло!

Обрадовалась мать, сестры обрадовались, что вернулся Чокчо. Целуют, обнимают его, от себя ни на шаг не пускают.

А Чокчо говорит, как мужчина и охотник:

– Мои унты совсем износились. Сшейте мне новые. Завтра я в тайгу пойду.

Сшили ему сестры унты из шкуры Ляна.

Долго носились те унты, потому что нет на свете кожи, крепче кожи обманщика и грабителя, которого жалость не проймет и слезы обиженных им не тронут.

Как медведь и бурундук дружить перестали.

Когда Хинганские горы еще маленькие были, когда мджно было выстрелить из лука и услышать, как стрела по ту сторону Хингана упадет, – вот тогда медведь и бурундук дружили. Жили они вместе в одной берлоге. Вместе на охоту ходили. Делили все пополам: что медведь добудет, то бурундук ест; что бурундук добудет, то медведь ест. Так дружили они очень долго. Да известно – завистникам чужая дружба всегда глаза колет. Пока друзей не поссорят, не успокоятся…

Вот вышел как-то бурундук из берлоги, захотелось ему орехов пощелкать. Повстречалась ему лиса. Рыжим хвостом завертела, поздоровалась, спрашивает:

– Как поживаешь, сосед? Рассказал ей все бурундук.

Выслушала его лиса, и завидно ей стало, что два зверя вместе живут и не ссорятся. А сама она ни с кем не дружила, потому что всегда хитрила да всех обмануть норовила.

Притворилась лиса, что жалеет бурундука, лапки на животе сложила, слезу пустила: известно, что обманщику заплакать ничего не стоит. Говорит:

– Бедный ты, бедный! Жалко мне тебя! Испугался бурундук:

– Почему ты жалеешь меня, соседка?

– Глупый ты! – отвечает лиса. – Медведь тебя обижает, а ты и не догадываешься об этом.

– Как так – обижает? – спрашивает бурундук.

– А вот так. Когда медведь добычу берет, кто первый ее зубами рвет?

– Брат-медведь, – отвечает бурундук.

– Вот видишь, самый сладкий кусок ему и достается! Ты, поди уж, давно хорошего куска не видал, все медвежьими объедками питаешься! Оттого и ростом ты маленький.

Завиляла лиса хвостом, слезы утерла, покачала головой.

– Ну, прощай, – говорит она напоследок. – Вижу, нравится тебе такая жизнь. Только я на твоем месте первая бы в добычу зубы запускала!

И побежала лиса, будто по делу. Бежит, хвостом следы заметает.

Посмотрел ей вслед бурундук, задумался: А ведь соседка-то, пожалуй, правильно рассудила!

Так бурундук задумался, что и про орехи забыл. Вот, – думает, – медведь-то какой обманщик оказался! А я ему верил, за старшего брата считал.

…Вот пошли медведь и бурундук на охоту.

Зашли по пути в малинник. Сгреб медведь в лапы куст малины, присосался сам и брата приглашает. А тот смотрит – лиса-то правду сказала!

Поймал медведь еврашку – суслика, – зовет бурундука. А тот глядит – медведь-то первым в еврашку когти вонзил! Выходит, правду лиса говорила!

Пошли братья мимо пчелиного дубка. Медведь тот дубок своротил, лапой придержал, нос в улей всунул, ноздри раздул, губами зашлепал. Брата зовет – мед испробовать. А тот видит: опять медведь первый пробует, – значит, опять лиса права!

Рассердился тут бурундук. Ну, – думает, – проучу я тебя!

Пошли они на охоту в другой раз.

Сел бурундук брату на загривок – ему за медведем на своих маленьких лапках не поспеть.

Учуял медведь добычу – косулю словил. Только хотел он ее зубами схватить, а тут бурундук как прыгнет у него меж ушей! Это – чтобы прежде брата в добычу зубы вонзить, сладкий кусок себе взять да немножко подрасти. Испугался медведь, выпустил косулю, и ушла она.

Остались оба брата голодными.

Пошли они дальше.

Увидел медведь еврашку, подкрался, а бурундук опять тут как тут! Опять перепугал медведя до полусмерти. Опять охота пропала. Рассердился медведь, а брату ничего не говорит.

Повстречались они с молодым кабаном. В другое время медведь и задираться бы не стал, а тут от голодухи у него живот к ребрам прилип. Озлился медведь и попер на кабана! Заревел так, что попятился кабан от медведя. Пятился, пятился, уткнулся хвостом в дерево – дальше некуда. Тут на него медведь и насел. Пасть раскрыл, зубами щелкает – вот сейчас целиком сглотнет!

Только приступил медведь к кабану, а бурундук опять с его загривка меж ушей – на кабана прыг! Хочет первым кабана попробовать. Тут медведь совсем разозлился. Как хватит бурундука лапой по спице, так все пять когтей и вонзил ему в спину, чтобы под лапу не попадался.

Рванулся бурундук – всю шкуру себе от головы до хвоста распорол. Взвыл от боли. Прыгнул на дерево, да на другое, да на третье… Как пошел с ветки на ветку перепрыгивать, только медведь его и видел!

Позвал медведь брата, когда кабана заломал:

– Эй, брат! Иди свеженину есть!

Нет бурундука. Будто и не было никогда.

Пошел медведь домой. Ждал, ждал брата, да так и не дождался.

Убежал бурундук. На деревьях долго жил, пока раны на спине не зажили. Ну, раны-то зажили, а пять черных полос от когтей медведя на всю жизнь у него остались.

Теперь бурундук к медведю и не подходит и мяса не ест. А случится ему от медведя неподалеку оказаться, он со злости в медведя кедровыми шишками кидает. А как медведь голову поднимет, бурундук бежать – только его и видели!

Глупый богач.

Богатство ума не приносит. А жадность последнего ума лишает…

Жили на Амуре два человека: никанский купец Ли-Фу да нанайский охотник Актанка. Разные они люди были.

Актанка рыбу ловил, зверя бил, всю жизнь работал, а все бедно жил. Ли-Фу стрелу на лук наложить не умел, сойку от рябчика отличить не умел, в своей жизни ни одной рыбы не поймал, что такое невод – не знал, только, деньги считал да, в лавке сидя, торговал, а жил богато. Актанка всю свою добычу отдавал ему за крупу да муку.

Ли-Фу был жадный и нечестный человек. Он у Актанки пушнину брал. В свою толстую книгу записывал – что брал, что давал. Но записывал он неправильно. А Актанка был неграмотный, и сам не мог сосчитать, сколько он должен Ли-Фу.

И получалось, что чем удачливее охотился Актанка, тем дороже становились товары у Ли-Фу. Не может Актанка долг уплатить! А Ли-Фу каждый день прибегает и кричит: – Эй, ты, не лежи! Иди на охоту! Долг за тобой!

Как-то отобрал Ли-Фу у Актанки сетки за долг. Совсем поглупел купец от жадности, не понимает, что без снасти ничего Актанка не поймает.

Подумал, подумал Актанка. Долго думал. Сделал силки из жил сохатого, самострел насторожил на тропинке, по которой кабан на водопой ходил. Кабан пошел воду пить – самострел свалил его. Опять у Актанки добыча есть. Стал Актанка мясо варить. Ли-Фу услыхал, что мясом пахнет, прибежал. На охотника кричит, ногами топает, в свою толстую книгу пальцем тычет:

– Эй, ты, долг отдавай!

Отдал ему Актанка все мясо. А Ли-Фу и того мало: и самострел забрал, и силки! Вот как…

Говорит жена Актанки Аинка:

– Что мы делать будем, господин Ли-Фу? Без снасти нельзя добычу взять, нельзя мяса добыть, шкуру добыть.

Не слушает ее Ли-Фу, сгреб все в охапку и ушел. Заплакала Аинка. Говорит ей Актанка:

– Ничего, жена, как-нибудь проживем. Подумал, подумал. Долго думал. Потом из веткитиса сделал маленький лучок и пошел в тайгу.

Глаз у Актанки острый, рука у него твердая. Как пустит стрелу – так и убьет птицу. Много дичи добыл. Принес домой. Стала Аинка птицу жарить на вертеле.

Услыхал жадный Ли-Фу, что у Актанки жареным пахнет, опять прибежал:

– Отдавай долг!

Не может Актанка долг отдать. Забрал у него Лифу и лучок, и стрелы, и птицу. Ушел. Плачет Аинка:

– Ой-ей-ей! Как теперь жить станем? Говорит ей Актанка:

– Не плачь, жена, давай лучше думать.

Вот стал Актанка думать. Всю ночь думал. Чуть весь табак не искурил, пока думал. Утром говорит жене:

– Поди приготовь смолы.

Пошла Аинка в лес. Набрала смолы с пихты, елки. Много набрала. Растопила, смешала.

Взял Актанка чумашку со смолой. Пошел на утес, где высокая ель росла.

Залез он на это дерево, на самую вершину. Вокруг посмотрел. Видит – птицы летят. Стал Актанка с того дерева слезать, стал смолой ветки и ствол мазать. Спускается и мажет, спускается и мажет… Все дерево вымазал, потом домой, пошел спать.

Утром жену разбудил:

– Эй, жена, иди добычу собирать!

Пошла жена Актанки к тому дереву. Видит – все дерево птицами усеяно. Ночью птицы на дерево отдыхать сели да и прилипли. Как крыльями не хлопали – оторваться не могли. Собрала Аинка дичь, понесла домой. Стала птицу жарить.

Ли-Фу спал да во сне барыши считал. Вдруг запах мяса услыхал из фанзы Актанки. Вскочил, побежал. От жадности трясется весь, руки дрожат, коса по спине прыгает, туфли с ног сваливаются, халат выше колен задирается.

Прибежал Ли-Фу к Актанке, в свою толстую книгу пальцем тычет.

– Эй, – кричит, – долг не отдаешь, а мясо ешь! Отдавай долг!

– Не могу, – говорит Актанка. – Не могу, господин богатый.

– Тогда снасть отдавай!

– А снасти у меня нету, – Актанка говорит. – Сам же ты у меня всю снасть забрал.

Ли-Фу в котел Актанки руку запустил, утку вытащил. Как птицу увидал – глаза вытаращил, ногами затопал, покраснел от злости, кричит не своим голосом:

– А эта сама к тебе в котел прилетела?

– Без снасти поймал, – отвечает Актанка. – Надо только дерево смолой намазать. Сядут на то дерево птицы и прилипнут, а тут их голыми руками собирай да в котел бросай.

Обрадовался Ли-Фу. Вот, – думает, – хорошо! Теперь я всех гусей,, всех уток переловлю! Хорошая торговля пойдет! А Актанке теперь ни муки, ни крупы, ни сала не дам!

Побежал богач домой. Жену в лес погнал, велел смолу собирать. Целую бочку смолы набрала жена богача. Еле-еле ту бочку вдвоем до горы дотащили, где высокие деревья росли.

– Ли-Фу смолы в медный котел набрал, на дерево полез. Лезет и мажет… Лезет и мажет…

Пока до вершины добрался, все дерево обмазал.

Густо-густо обмазал, чтобы птиц побольше прилипло.

Жена кричит ему снизу:

– Эй, слезай, Ли-Фу! А то всех птиц перепугаешь. Видишь – целый косяк гусей летит! Да жирные-прежирные, сало с них в реку капает!

Стал купец слезать. А дерево липкое. Чем ниже, тем смола крепче…

Прилип Ли-Фу к дереву. И руки, и ноги, и халат его расшитый прилипли.

Торопит его жена:

– Слезай, Ли-Фу! Уже близко те гуси…

А Ли-Фу не может двинуться ни вверх, ни вниз, Говорит жене:

– Не могу слезть! Руби дерево! Птицы и на поваленное сядут.

Схватила жена богача топор, принялась рубить дерево. Машет что есть силы – только щепки в разные стороны летят.

А Ли-Фу кричит:

– Скорей, скорей! А то гуси мимо пролетят. Подрубила жена дерево. Упало оно. Ударилось оземлю. Убился жадный Ли-Фу. Отскочил один – сучок, ударил жену богача в лоб. Упала она в бочку со смолой.

Опрокинулась бочка, покатилась и упала в реку вместе с женой глупого и жадного Ли-Фу. А нам не жалко ее – она тоже не лучше своего жадного мужа была!

А Актанка пошел в фанзу Ли-Фу, забрал все свои снасти: и лучок, и самострел, и силки. Стал жить – охотиться стал, рыбу ловил.

И никто у него добычу больше не отбирал.

Ивушка.

Когда-то где-то жил один Мэр-гэн с женой, далеко-далеко от людей. Кругом непроходимый лес был. Очень хотели иметь детей эти муж и жена. Уже стали стареть, беспокоятся: После нашей смерти неужели и следа от нас не останется?

Вот жена почувствовала: под сердцем шевельнулось. Сама не поверила, долго не говориламужу. Сильнее стало дитя шевелиться. Жена думает:

Это Бог нас услышал.

Муж вернулся с охоты сердитый, мрачный. Жена, как всегда обед собирает. Он ест нехотя.

– Ты поешь, отдохни, я тебе чего-то расскажу, – говорит жена.

Что женщина знает? – думает муж, удивляется:

– Чего жена радуется? Детей нету в доме – и радости нет. Солнце и то как будто меньше светит.

Муж поел, лег. Женщина села в изголовье.

– Знаешь, у нас радостный день будет. Муж сразу догадался, о чем она говорит.

Вот живут они теперь весело. Муж все время на охоту ходит. Без него родила жена ему девочку, такую светлую, такую красивую. Мать девочки лицом хоть и не больно пригожая была, зато ласковая, работящая и мастерица. Сколько муж пушнины принесет, она и кусочка кожи зря не бросит. Из маленьких кусочков делает большой. ' Не знаю, когда у них в доме появилась служанка– кэкэчэн. Откуда взялась – никому не известно. Все в доме делает, пищу готовит, от младенца ни на шаг не отходит. Все качает, песни поет. Девочка слушает да уснет, слушает да уснет, во сне улыбается. А мать уже приданое дочери готовит, несколько амбаров-такто красивой одеждой заполнила.

Однажды ни с того, ни с сего заболела мать девочки. Сильно заболела. Ждет: скорей бы муж с охоты вернулся.

Вечером пришел Мэргэн.

Она только и успела сказать: Мэргэн, береги нашу дочь, – и умерла.

Мэргэн не понимает, что за напасть такая: утром ни на что не жаловалась, а вечером умерла.

Похоронил он жену, и кэкэчэн, как нарочно, исчезла. Девочка совсем осиротела. Сколько жила кэкэчэн – Мэргэн ни разу ее лица не видел, не помнит, какая она была. Дочке лет пять-шесть было, маленькая. Что делать? Нельзя ведь на охоту не ходить. Отец ее одну оставляет. Вернется – дочка причесана, умыта и дома все так чисто, будто кто прибирает. Увидит, отец девочку – и все свое горе забывает. Уйдет на охоту – о жене тоскует. Так время шло, и не заметил Мэргэн, когда выросла его Фудикэн.

Недалеко от их дома было озеро. Фудикэн любила к нему ходить. Вот сядет возле озера, опустит в воду косу. А озеро, хоть какой сильный ветер бушует, гладкое и чистое стоит, как маслом налитое. Опустит девочка косу в воду, тихое течение откуда-то появляется, волосы ее как будто расчесывает, гладит моет. Хорошо у озера Фудикэн, сидит, песни поет.

Один раз пришел к ним какой-то юноша, красивый, статный, коса толстая, в руке дебго-острога. Приглянулась Мэргэну красавица. Отец радуется:

– Ты откуда, Мэргэн, появился? У нас тут поблизости людей нету.

– По свету ходил, забрел к вам.

Могучий охотник этот Мэргэн. Из тайги придет, много пушнины принесет, положит у ног Фудин.

Вот раз осталась Фудин одна дома, слышит: где-то кто-то зовет ее голосом, точно таким же, как у нее. И ее песню любимую поет. Не по себе стало девушке, нехорошо на сердце. С непокрытой головой никогда не выходила она на улицу и лицо закрывала. Пошла она к озеру, опустила в воду косу. Те– чение появилось, стало ей волосы гладить. Фудин песню запела. И как запела – пошли круги по воде, волны покатились, вода выше, выше подниматься стала, и вышел из воды, до пояса поднялся мужчина и стоит. Коса толстая, где кончается – не видно даже. Красивее был этот Мэргэн, чем жених Фудин. Спрашивает ее:

– Знаешь, кто я? Помнишь, кэкэчэн тебе песни пела, баюкала тебя? Это я тебя растил, развлекал. И не думай за кого-нибудь другого замуж выйти. Ты – моя невеста, хочу, чтобы ты моей женой стала. Пойдем, я тебе мои владения покажу.

– Я под водой не могу ходить, – отвечает Фудин. – Я ведь земной человек.

– Ты об этом не беспокойся, – отвечает Мэргэн. И прямо на глазах у Фудин расступилась вода, будто кто одеяло откинул. Вниз мраморная лестница ведет, чем глубже – тем красивее. Спускается по ней девушка. Рыбы ей кланяются. Фудин себя;не узнает: на голове у нее корона, платье все сверкает.

– Ну как, нравятся тебе мои владения? – спрашивает Мэргэн.

– Не знаю, что-то холодно здесь.

Идут, идут, а кругом золото валяется, как простые камушки, и серебро, и драгоценные каменья, и жемчуг. Большое селение – Иргэн[39] показалось. Там– люди не люди: полурыбы, получеловеки, все Фудин кланяются, приветствуют ее. А ей неуютно, холодно. Просит она Мэргэна:

– Отпусти меня домой, я хоть с отцом повидаюсь. Честный человек никогда обманом не женится.

Тут видит Фудин – поперек дороги появилось два ручья: по одному течет золото, по другому – серебро. Одна коса ее упала в золотой ручей, другая– в серебряный. Она этого не заметила. Вот вышли они на то место, откуда в озеро вошли.

– Смотри, Фудин, не забывай меня, а то что-нибудь недоброе случится.

– Не забуду, да только холодно мне у тебя.

– Ничего, – Мэргэн отвечает, – привыкнешь. Пришла Фудин домой – никого нет, отец с же– нихом на охоту ушли. Заметила вдруг: косы за ней волочатся, одна золотая, другая – серебряная. О-о, вдруг жених заметит! Положила она косы в шелковый мешочек и хорошенько завязала.

Вернулись охотники. Жених улегся возле Фудин, стал ей голову гладить. Развязался мешочек, упал, и рассылались косы, золотая и серебряная. Жених даже глаза рукой закрыл.

– Откуда это у тебя, Фудин?

– Мэргэн, у меня второй жених появился. Так, видно, мне на роду написано. Ты откажись от меня, так лучше будет для нас обоих.

Он ответил:

– Если я руку сожму в кулак, уж никогда не разожму. – Ничего не сказал больше, взял дебго-острогу и пошел к озеру.

Никогда таким не было озеро: волны, как валуны, ходят. Мэргэн голосом Фудин зовет:

– Муэ эдени, водяной царь! Я о тебе соскучилась. Выходи.

Откуда-то издалека раздается:

– Ты не хитри, ты мой соперник, пришел со мной биться, – Нет, я ива-фотоха. Выходи!

– Я не трус, выйду, если тебе надо. – Поднялся из воды, сначала до шеи, потом до груди.

Мэргэн подзадоривает Водяного царя:

– Выше, выше поднимись, до пояса.

Выше поднялся Муэ эдени, не побоялся. Мэргэн кинул в него дебго-острогу и следом сам на соперника прыгнул.

Фудин чувствует: недоброе что-то творится на озере. Выскочила из дома, побежала. Неспокойное озеро, вместо воды – кровь в нем. Плачет Фудин: ни водяного, ни земного жениха не видно, под водой битва идет! Стоит девушка, ждет, сколько времени прошло – не знает. Стала свое детство вспоминать, служанку ласковую, стала свои песни петь. Потихоньку, потихоньку успокоилась в озере вода, чистая, прозрачная сделалась. Заглянула в воду де– в ушка, видит свое отражение: корявая, сучковатая ива-фотоха стоит.

Так девушка в иву превратилась, ива ведь всегда возле воды стоит, на реках не растет. Ждет девушка-ива, когда который-нибудь из женихов из озера выйдет. Руки-ветви к воде опустила. Стоит, ждет.

Сэлэ-Мэргэн – железный юноша.

Когда-то Хабаровский утес высокий был, в три этажа, наверное. Там в развалинах Мэргэ-кэн жил. Один, никто его не знает. Вот один раз во сне или наяву кто-то говорит ему:

– Хватит тебе лежать. А ну-ка, вставай, иди на улицу, хоть посмотришь, как люди живут. Чего ты все лежишь, лежишь, лежишь – сколько лет уже, голый, в золе, в грязи весь…

Это мне снится, наверное, – думает мальчик. – Сон это.

Опять уснул. Снова голос слышит: – Вставай, хватит тебе лежать. Никак не поймет мальчик, кто ему встать велит. Задремал. А голос опять его будит.

Что-то мне не по себе сделалось от этого голоса, – думает Мэргэкэн. – Ладно, встану, посмотрю, как люди на белом свете живут.

Встал, а выйти не может. Там стукнет – стена глухая, выхода нет, там стукнет – везде стены. Потом в одном месте толкнул – дверь открылась. Свет такой яркий брызнул, что упал мальчик: первый раз солнце увидел, ведь все время, как червь под землей, лежал.

Чувствует: так хорошо ему, так приятно и тепло, солнце печет, река в обе стороны – конца ее ни в одной стороне не видно. Спустился на берег. Берег весь галькой усыпан. Стал играть мальчик, дома из гальки строить. Потом видит и слышит: три лодки показались, в них голоса раздаются. На первой лодке красавица едет, на других – слуги: ольчи, кэ-кэчэн и старик-мафа. Старик говорит:

– Давайте пристанем сюда, как раз время обеда. Смотрите, какое место хорошее, песчаное. Будем здесь варить, отдыхать.

Мальчик раньше людей не видел, испугался, пошел за кусты, там яма была, полная жидкой грязи. Он в грязь бултыхнулся, спрятался там. Причалили лодки. Старик пошел к яме, видит: что-то там живое есть – мясо не мясо.

– Ого, – говорит, – здесь, наверное, давно люди жили, Сусу-амбани – злой дух – на заброшенном месте остался.

Вытащил мальчика из ямы, к лодке принес, велит слугам:

– Ладно, дайте ему поесть. Если он есть станет, значит – это человек. А есть не будет, значит – Сусу-амбани. Тогда избейте его до смерти и обратно в яму бросьте.

Выполнили его приказ. Мальчик думает: Быстро-быстро есть стану – боится, чтобы не избил его. Заторопился, захлебнулся, не может вздохнуть.

– О-о, это настоящий Сусу-амбани!

Избили его слуги, бросили в яму, он без сознания упал, лежит.

А слуги лодки оттолкнули, поехали своей дорогой.

Под вечер Мэргэкэн в сознание пришел, стал ползком домой добираться. Добрался, спать лег на том же месте, где раньше лежал. Больно ему, все тело разбито, уснул кое-как. Слышит, быдто бы кто-то плачет или поет: плач не плач, песня не песня, а голос такой приятный и жалобный женский:

– Издевались вы над этим мальчиком, били его, весело вам было истязать его…

Мэргэкэн с трудом голову поднял, на скалу посмотрел: там красавица Фудин на коленях стоит и плачет, и поет, и лицо у нее легкой материей закрыто.

– Сэлэ-Мэргэн, если ты спишь и нехороший сон видишь, то во сне слушай меня. Если проснулся – наяву слушай. У тебя мать есть, она в утесе живет. Как узнала она, что люди тебя избили, возмутила воду в реке, не могли лодки выгрести против течения возле утеса. Две лодки перевернулись, только одну мою на берег выбросило. Скажи своей матери, пусть вынесет на поверхность со дна наши лодки, а утонувших людей оживит…

Не знаю, как нашла эта красавица Сэлэ-Мэргэна, теперь просит-умоляет его. Встал Сэлэ:

– О-о, сестра, давно бы меня разбудила, я бы давно вам помог. Пойдем к моей матери Сэнгэни-мама.

Пошли они. На утесе как будто дом стоит, столб – гуси-тора есть в нем и голден, и котел. Старик и старуха на коленях стоят, кабана в жертву приносят, большой такой кабан, трехгодовалый. И сэн-курой курят возле гуси-тора.

Фудин говорит старику:

– Отец, ты же умеешь жертву приносить. Ты молиться должен. Встань на колени и проси, чтобы все хорошо было нам, чтобы мы наш путь дальше продолжали, чтобы ничего с нами больше не случилось.

– Нет, – отвечает отец, – не умею я, доченька, молиться. Может, ты сама умеешь?

Дочка на колени встала, лицо закрыла, поклони– лась Сэлэ-Мэргэну, запела свою песню, стала в ней отца бранить:

– Как это ты так счастливо жил, что даже молиться тебе не о чем было? Зубы уже выпали от старости, волосы поседели, а ты так ничего до сих пор и не понял…

Потом к матери Сэлэ обращается:

– Сжалься над нами. Те люди, которе твоего сына били, не знали, что он не Сусу-амбани, а живой человек. Прости их. Сделай так, чтобы они и целы, и невредимы были. Куда хотели поехать, пусть туда едут. Умоляю тебя, в жертву кабана трехгодовалого принесем.

– Ну, ладно, ладно, – сжалилась мать, помолилась, и стали лодки и люди целы, будто бы и не тонул никто. Как были, так и есть. Стала Фудин Сэлэ-Мэргэну как родная сестра. Осталась она с его матерью, а Сэлэ со стариком в его лодке отправился. Старик ласковый такой стал:

– Прости, – говорит, – мы ничего не понимали, не знали, что здесь место не простое.

Едут они, далеко ли, близко ли, не знаю. Однажды ночью спят в лодках люди, устали' за день. А река узкая тут, справа, и слева утесы, вот-вот сблизятся, реку перекроют. Мэргэн слышит: будто двери скрипнули, оттуда и отсюда, с обоих утесов.

Женский голос:

– А, подружка-экэни, Сэлэ-Мэргэн сюда едет. Он не такой, как другие юноши, он – шаман и мухан, его Сэнгэни-мама воспитала. Мне над ним подшутить хочется, давай обе лодки утесами сожмем, стукнем друг об друга. Пусть'Сэлэ не радуется, пусть не хвастается, что он мухан.

И откуда ни возьмись – сразу с обеих сторон приползли черные тучи, как будто чудовище страшное. Сшиблись тучи и лодки сшиблись друг о друга, в щепки их разнесло, ничего не осталось. Мэргэн очнулся: вместо лодки – досочка маленькая, и он на ней болтается. А вокруг вода, из нее утес небольшой торчит. Бросили волны досочку на утес, Мэргэн за. камень зацепился, сел на него, и ни туда и ни сюда.

Утром гроза прошла, солнце вышло, хорошо стало. Опять Фудин говорит подружке:

– Давай подушки, одеяло, я пыль вытряхну. Видишь, какая хорошая погода установилась!

Вот обе Фудин пыль стряхнули с подушек, с одеяла, посмеялись, в дом ушли. А солнце все сильнее печет. Некуда Мэргэну деваться. Чуть подвинешься – сразу в воду упадешь. Ни нагнуться, ни пошевельнуться, чуть живой сидит. Камень раскалился, дышать нечем на нем. Закапали слезы у Мэргэна, стал он петь – свою мать об избавлении просить:

– Ой, горе мне! Неужели, мама, ты не знаешь, как я пропадаю, погибаю здесь из-за двух Фудин. Они меня убивают – мне обидно. Подними с севера бурю и грозу, ударь молнией в утес, пополам его расколи, и пусть там обе Фудин останутся.

И тотчас налетела гроза, расколола утес, лодки и люди целы и невредимы сделались, дальше едут, будто ничего не случилось. Наверное, долго они ехали, пока Иргэн на берегу не увидали. Сошли люди с лодок, в Иргэн отправились, а Сэлэ один остался в лодке. То ли спит, то ли дремлет, слышит: кто-то крышу домика распахнул – там дверца есть. Зашли. Опять две Фудин. Он их по шороху узнал. У одной щеки красные, у другой – черные. В лодке очаг есть и котел. Вот старшая Фудин ножичек достала, мизинец себе отрезала, взяла медный сосуд китайский, стала туда кровь из мизинца капать. Капала, капала – полный сосуд стал. Потом приставила обратно отрезанный мизинец, прирос он, как будто и не отрезали его. К очагу подошла, на углях греет сосуд со своей кровью. Закипела кровь, Фудин налила ее немножко в чашечку, подала Мэргэну. Он не берет, будто бы спит. Фудин то ли заплакала, то ли запела:

– Мэргэн, если ты проснулся, хорошенько слушай, что я скажу. Мы начали драться с волосатым муханом Буюру, это зверь такой, под землей живущий. Три года назад начали с ним сражаться. Он за океаном, за вечным туманом жил, в яме. Яма червями, гадами всякими кишит. Только вчера мы его убили и решили отдохнуть, где мы всегда отдыхаем. Есть такое большое дерево. Всякий шаман там отдыхает и муханы туда после битвы приходят. Только со всех сторон слухи идут: Появился красавец мухан – Сэлэ-Мэргэн. Все девушки покой потеряли, все плачут, поют. Некоторые Фудин едят и ложкой с кашей себя по голове бьют. Все люди в один голос говорят: Первый раз такой большой мухан появился на свете!

Сэлэ удивляется, слушает: он себя все время маленьким, грязным и слабым знал и вдруг от их слов сильным, могучим, красивым себя почувствовал.

– Вот поэтому мы и прилетели сюда, – говорят Фудин, – посмотреть на тебя прилетели. Птицами обернулись. Мы дальше моря живем, тоже шаманы, не хуже других, аями-дух наш покровитель, эдэхэ – наш друг. Они могут в людей превращаться, на самом деле – духи-сэвэцы они. Когда-нибудь обязательно побывай у нас, ты ведь далеко будешь ходить.

Одна Фудин ему чашечку подала. Там что-то красное играет, пенится. Мэргэн думает: Это кровь из мизинца. Выпил – крепкое, как спирт. Женился он на шаманках-Фудин. В это время люди из Иргэна вернулись, шаманки в птиц превратились, улетели. Сэлэ говорит им:

– Я с вами не поеду, мне надо убийце моего отца отомстить. Он на другом берегу горящего моря живет. Кипит море, пламя прямо по воде стелется. Никто туда не может подойти. Дегдар-хан – владыка этого горящего моря.

Отправился Сэлэ-Мэргэн. Хочет – летит, хочет – идет. Богатырем уже стал, такой статный, здоровый, могучий. Младшая жена-шаманка ему говорит:

– Ты на трудный путь встал. Как через горящее море перейдешь? Вот, на тебе на помощь. – Сняла с шеи золотого ершика, отдала мужу. – Подойдешь к горящему морю, брось ершика в воду. Появится перед тобой ледяная дорожка-мост. Ты по нему бы– стро-быстро беги. И мы будем вместе с тобой как нож и огниво, которые у тебя на поясе висят.

Добрался Сэлэ до кипящего моря. Вода везде пылает, клубится, дымно, ничего не видно. Постоял Сэлэ, вспомнил: Ершик у меня есть. Кинул его – образовалась ледяная дорожка. Он бежит по ней, а она за ним тает. На другом берегу оказался Мэргэн. На берегу – видит: золотой ершик – целый и невредимый лежит. Надел он его на шею, стал мухана вызывать:

– Выходи на бой, ты, убийца моего отца!.Мухан слышит голос, смеется:

– Комариный писк откуда-то раздается, иди, слуга, раздави его.

Слуга идет, руку над глазами козырьком от солнца держит, ищет комара:

– А-а, вон откуда голос раздается. Хозяин, смотри, вон стоит, меньше вошки.

Сэлэ рассердился, кулаком слугу ударил, голову ему снес. Голова прямо к мухану полетела, окно пробила, на стол перед муханом упала.

– Смотри, какой мой слуга сильный: снес голову с этого негодяя.

Стал голову и так, и этак поворачивать, узнал своего лучшего слугу:

– Значит, теперь надо идти самому драться. Боевую одежду надел, пояс завязал, косу вокругголовы закрутил. Идет, в землю проваливается, до самых колен. Гудит земля, а он, как гора, идет.

Разогнался Мэргэн, навстречу мухану побежал. Сшиблись они, дерутся. Где бугорок был – там яма стала. Где яма была – бугорок образовался. День с ночью смешались: такая битва идет. Мухан говорит:

– Начинаешь со мной драться – не дни, не ночи – года считай.

Иногда Мэргэн видит: до колен снег под ним. Оглянется – трава зеленая вокруг. Чувствует он: вытекает из него сила, мало осталось. А мухан хоть бы что. Смеется:

– Ты что спотыкаешься? Я старый, да и то не согрелся от борьбы.

Сэлэ его просит:

– Отпусти меня, я пойду с землей, с солнцем попрощаюсь.

Мухан отпустил, сам сел трубку курить. Мэргэн идет с землей и солнцем попрощаться. Тут женский голос раздался, прет Мэргэну:

– Ты слушай меня, Сэлэ-Мэргэн. Я – дочь мухана. Обе твои жены и твоя мать гоняют меня, заклевали совсем, велят мне душу отца достать. А душа его там хранится, куда никто не может дойти. Туда меня посылают…

Мэргэн видит: и правда, три птицы летают. Одна, как птица-коори, на которой шаман в загробный мир летает. Другие – черными и белыми полосами покрыты, как пояс, гоняют все три дочку мухана. Принесла она душу отца, тоже в птицу превратившись, держит в клюве:

– Вот, возьми, Мэргэн. Своими руками тебе душу отца отдаю. – Спускает ему золотой сундучок. – Там есть черепаха, распорешь ей брюхо – два яйца в нем. Одно насквозь на свету просвечивает, другое – пестрое, некрасивое, с грязными пятнами. Разбей его – там душа мухана и есть. Светлое яйцо сам проглоти.

Взял Мэргэн сундучок, так, как велела Фудин, сделал. Светлое яйцо проглотил, пестрое разбил. Появился из пестрого маленький мальчик. Мухан увидел, говорит:

– Что во время битвы найдешь – надо мне отдавать.

– Ну уж нет.

Выдернул руки мальчику – г– у мухана руки отвалились. Ноги выдернул у мальчика – у мухана ноги отвалились. Как подушка стал. Кто-то подает Мэргэну метелку и лопагку маленькую. Он их мухану на пояс привязал:

– Поедешь в буни, встретишь моего отца – будешь ему слугой. Метелкой будешь вокруг него подметать, лопатой – уголь в голден подбрасывать, чтобы ему теплее было.

Мухан говорит:

– Лучше не мучай меня, убей.

Выдернул Мэргэн мальчику голову – и у мухана голова отвалилась. Пошел туда, где мухан жил, и старуху его убил. Сел на его место, стал его еду есть, его питье пить. Потом обе жены Сэлэ-Мэргэна появились.

– Иди, – говорят, женись на дочери мухана. Он встал, шатается, вышел на улицу, обошелдом, видит: тропинка узенькая к лесу ведет. Пошел по ней. Там дом стоит на восьми столбах, узоров на доме много всяких. Вошел Мэргэн в дом.

– А-я-я-я-а! – Красавица плачет-убивается, гол-ден ножом колет: сама отца убила, кается.

Мэргэна увидела, слезы смахнула:

– А чего теперь плакать! Отец тоже людям зло делал.

Женился на ней Мэргэн. Стало у него три жены. Один раз лежит он на спине, дремлет, видит: аджеха над ним качается. Рот у него шевелится, шепчет:

– Мэргэн, тебе тут хорошо, весело с молодой женой. Про свою названную сестру совсем забыл. Несчастье у нее. Мухан рогатый ее забрал, держит в ледяной яме. Спасай ее, да не задерживайся, а то в живых ее не застанешь.

Мэргэн домой вернулся, видит: борется названная сестра с муханом. Ни накана, ни голдена – ничего не осталось, все разбито. Пошел бн в амбар, где охотничье снаряжение хранили. Дверь открыл, а в амбаре птица-коори качается:

– Я давно тебя жду, бери меня с собой.

В углу на концах лыж два человечка-сатка живут.

– Бери нас с собой, – говорят.

Сэла-сочу – кружки от лыжных палок тоже с Мэргэном просятся. Всех он с собой взял и куртку прихватил, на ней – девять пуговиц, из шкуры рыси сделаны.

– Мы твоему отцу служили, – все эти вещи говорят, – теперь тебе будем служить.

Надел Мэргэн лыжи, на голову – шапку соболиную, птица-коори на шапку ему села. Только три пуговицы на куртке застегнул. Дошел до Амура – ветер подуялся, буря поднялась. Пошел по льду на лыжах.

Где тормозил – там торосы оставались. Когда мимо Иргэнов ехал – с домов камышовые крыши слетали.

Иргэнханы кричат:

– Откуда эта буря взялась? Какой-то богатырь на битву идёт!

Нашел Мэргэн рогатого мухана, победил его. Сестру домой привел. Она от счастья заплакала – мелкая речка побежала. Мэргэн от радости заплакал – большая река побежала. Мелкие речки всегда чище и светлее, чем глубокие.

Мэргэн с женами и сестрой большой Иргэн возле утеса поставили, и с тех пор стал называться этот утес Сэлэ-Хонко.

Лыжня Удэ.

Вниз по течению стоит на Амуре золотой утес, вверх по течению – серебряный утес. Меж тех утесов в одном домике жили когда-то два брата. Старшего звали Акиа, а младшего Уде. У старшего брата была жена и маленький сын.

Жили они, жили. Вот как-то вечером старший брат говорит младшему:

– Уде, принеси-ка завтра побольше дров! Заготовишь много и долго не будем ходить за дровами.

Сказал так старший брат и ушел по своей охотничьей тропе в тайгу. Вернулся к вечеру, а вокруг дома высоченные горы дров: выдернутые с корнем деревья навалены. Такие толстые, что каждое из них годилось бы на днище или борта лодки. Чтобы пробраться к дому, пришлось Акиа где обходить, а где и перелезать через деревья. Вошел он в дом, разделся и сел ужинать.

Ест, а жена ему и говорит:

– Сегодня после полудня я перепугалась, увидев, как твой младший брат стал таскать деревья целиком с корнем и кроной. К вечеру едва уговорила его перестать. А сейчас он отдыхает. Задремал и уснул.

Немного погодя младший брат проснулся. Старший говорит ему:

– Ну, Уде, завтра ты порубишь заготовленные дрова. Те, что нарубишь покрупнее, поставь для просушки, а мелкие дрова для растопки сложишь во дворе.

На следующее утро старший брат снова пошел охотиться. Вечером вернулся пораньше. Спустился к берегу, смотрит: все дрова порублены, поколоты, разложены. Все младший брат сделал как следует. Вошел в дом, видит: Уде уже спит на своем месте.

Жена мужу рассказывает:

– Ох, как крушил и ломал дрова твой младший брат! Те стволы, что и не расколешь, он руками раздирал! Те, что и не сломаешь, он ногами дробил! Весь день между нашими двумя утесами от грохота земля дрожала.

Посмотрел Акиа на спящего брата, видит: вырос он! Перед этим был такой же, как он сам, а теперь стал гораздо больше него.

Вечером младший брат проснулся. Старший спрашивает:

– Все ли дрова ты порубил?

– Нет, брат, лишь половину. Завтра закончу. Жили они так, жили. Как-то весной вернулисьбратья с рыбалки и привезли в лодке рыбу. Невестка села на берегу, стала рыбу разделывать, а Акиа стал мастерить вешала для вяления рыбы. Невестка и говорит Уде:

– Принеси в дом воды!

А сама сидит, разделывает рыбу.

Старший брат сделал вешала и пошед к дому. Открыл дверь, шагнул и – ногой в воду! Уде-то всю посуду наполнил и даже на пол воды налил. Стали братья вычерпывать воду и выливать ее на улицу. Потом принесли с берега песок и хорошенько посыпали пол песком.

Невестка закончила работу и поднялась к дому. А в доме уже все сухо, муж качает в люльке ребенка, брат его сидит и вяжет невод для кеты. Посмотрела она на Уде: голова-то его уже выше верхнего оконного косяка, плечи в целый мах раздались!

Вот так они и жили. Чем дальше, тем Уде больше становится, чем дальше, тем выше он делается. Где ни ступит, каждый его след ямой остается. Чуть упрется ногой в землю – холмик появляется, а посильнее двинет ногой по земле – большая сопка встает. К реке от дома сходит – весь берег в ямах, буграх и ухабах оставит. Чтобы не спотыкаться, старший брат с женой землю потом руками разравнивают.

Однажды Уде успокаивал плачущего племянника и погладил его по головке. От прикосновения руки Уде мальчик погиб. Заплакал Уде и пошел в лес. Принес оттуда огромное дерево, ствол его вдоль разодрал. Что-то вроде лыж получилось. Заострил он передние и задние концы этих лыж. А потом пошел к брату и, плача и хлюпая носом, сказал:

– Ну, брат, невестка, не могу я больше жить на земле. В доме я не помещаюсь, скоро и между утесов не умещусь. Одни беды вам от меня. Придется идти жить на небо. Счастливо вам оставаться! Люди будут видеть на небе мой след.

Попрощался с братом и невесткой, надел лыжи, взмахнул руками, словно крыльями, и взлетел в не– бо. По небу на лыжах проехал, лыжню оставил. Мы и теперь можем ее видеть. Млечный путь – это лыжня Уде.

В некоторые годы тянется лыжня Уде вдоль Амура. Значит, осенью много кеты по Амуру поднимется. Если лыжня Уде встанет поперек Амура, мало будет кеты. Старики говорят, что каждый год Уде обновляет свою лыжню. От этого осенью звезды и Млечный путь становятся ярче. Хорошо их видно.

А давно ли это было, недавно ли, кто знает?

Ялгаха-фудин[40] – Девушка-цветок.

[40].

Далеко-далеко жила одна семья, молодые муж с женой. У мужа была сестренка маленькая. Сначала все хорошо было, любила ее невестка, ласкова с ней была. Но вот подросла девочка, лет четырнадцать-пятнадцать ей стало. Похорошела. Косы до земли, стала невестка завидовать ее красоте. Сб злости мужу лучшую еду давать пере– стала. Совсем плохо в доме стало, бьет невестка девочку, упрекает.

Раз нашла девочка кусок бересты, стала делать из нее ведерко для воды. Смеряла себя, чтобы, сидя в ведерке, поместиться, такой величины и сделала, узоры тисненные вывела ножом на бересте. Когда все готово было, взяла укулча – женскую сумочку: в ней иголки, нитки, кусочки рыбьей кожи. Вышла на улицу ночью.

Тихая погода стоит. Фудикэн[41] к берегу спустилась. Вода в реке гладкая, как будто маслом полита. Села девушка в ведерко, сумочку рядом с собой положила, поплыла. Юколу грызет, водой из реки запивает. Прямо на середине Амура плывет. Вот с севера ветерок подул, чуть-чуть Амур колышет, гонит мэлоки[42].

Днем девушка сидит в нем согнувшись, чтобы не видно ее было, ночью не прячется, ноги опустит в воду и плывет.

Как-то днем слышит близко-близко голоса.

Наверное, мимо Иргэна плыву, – думает.

– О-о, смотрите какое красивое мэлоки плывет! – удивляются люди. – Надо достать!

А мэлоки в руки людям не дается, увертывается, дальше плывет. На второй день тоже так: плывет, на волне качается. Изумляются люди:

– Это как пустое мэлоки по самой середине реки плывет. – Лодку и ту прибивает к берегу!

Галдели, галдели, отстали от мэлоки. Уснула девушка. Проснулась – мэлоки на одном месте стоит. Оказывается, к берегу прибило, около домика какого-то. Тропинка к нему ведет. Вышла Фудикэн на берег, потянулась руки-ноги расправить, пошла к домику. Мэлоки перед этим в кустах спрятала. В доме нет никого, а только понятно, что там один человек живет, мужская одежда есть. Чисто в доме, прибрано. Фудин есть захотела, укулча возле очага положила. Видит: в берестяных мисках полно мяса холодного. Берестяные миски мужской рукой сделаны – без узоров. Попила Фудин остатки буды – несоленого рисового отвара, мяса поела. На очаге-голден листья табака лежали. Набила трубку, закурила. Думает: как-то ее хозяин примет? Растопила; печку. Раньше такой закон был: зайдешь в чужое жилище, если хозяина дома нет, обязательно огонь развести надо. Вскоре шаги у входа раздались, сердитый голос спрашивает:

– Кто осмелился мой дом открыть, голден топить? Если злой дух, я тебя острым копьем угощу.

Фудин испугалась хотела уйти, а тут молодой Мэргэн в дом входит, девушку увидал, говорит:

– Сестричка, не обижайся. Рядом со мной соседка живет – бусяку[43]. Я думал, это она забралась в мое жилище. Оставайся, куда пойдешь на ночь глядя?

Осталась Фудин. Мэргэн полный мешок мяса принес, стал варить лучший кусок. Мясо сварилось, Мэргэн его вытащил из котла, на стол положил, сам про себя радуется: Это Эндури послал мне такую сестренку!

Сидят, пируют, о себе ничего не рассказывают.

– Сестричка, оставайся жить у меня, – просит Мэргэн. – Будешь мне пищу готовить, одежду шить.

Осталась Фудин. Все ему шьет, одежду вышивает, еду готовит – на все руки мастерица была. Каждый день новые узоры придумывает. Однажды Мэргэн чарочки с водкой на стол поставил.

– Это, – говорит, – не простые чарочки, сва дебные. Давай мы с тобой поженимся.

Поженились. Веселее им стало жить. А по соседству, недалеко Амбакту-фудин жила, злой дух, бу– сяку. Все следила за Мэргэном. Давно она хотела за него замуж выйти, да он не соглашался. Фудин боится, говорит мужу:

– Зачем ты каждый день на охоту ходишь? Всего у нас много. Хоть на несколько дней дома останься, а то скучно мне, тоскливо.

– Не скучай, я же охотник, как мне дома сидеть? – успокоил ее муж.

С каждым днем он все дальше уходит – дольше домой не возвращается. И повадилась в это время к Фудин Амбакту-фудин наведываться. То шелковых ниток принесет, то маленькую иголку – вышивать.

– Мы с тобой сестрами будем, – говорит она Фудин. – Только ты мужу не рассказывай об этом.

Больше уж не просит Фудин мужа дома остаться, целые дни с Амбакту-фудин проводит. Муж думает: Привыкла жена.

Раз пришла соседка-бусяку, предлагает:

– Давай мы с тобой побратаемся. Ты мою одежду наденешь, я – твою. Поменяемся.

Поменялись они. Бусяку из дома манит ее, зовет:

– Ты не знаешь, тут недалеко такое светлое, красивое озеро есть, на дне – камешки разноцветные. Мы прыгнем в воду, играть в них будем. Не бойся, не утонем, в воду, как в дом, зайдем.

Фудин поверила, глупенькая. Пошли они. Долго шли, солнце уже к вечеру клонится.

– Почему мы так долго идем? – спрашивает Фудин. – Муж вернется – беспокоиться будет.

Наконец-то до озера дошли. Озеро круглое, как котел, чистое,, берег крутой.

– Посмотри, какие красивые камешки на дне лежат! – говорит бусяку.

Только нагнулась Фудин, она камень на шею ей на веревке накинула, толкнула, в воду. Сама в одежде Фудин к Мэргэну пошла, на Фудин похожа стала. Проглотила белый порошок – голос у нее тоненький, как у Фудин, стал.

Мэргэн раньше любил голову на колени жене по– дожить, слушать, как она сказки рассказывает. И в этот раз просит коварную бусяку, думает – это его жена:

– Фудин, расскажи мне сказку, я тебе на колени голову положу.

Стала она рассказывать. Мэргэн на ее лицо смотрит: какое-то выражение на лице не такое. И голос нет-нет да сорвется, каркнет.

– Что с тобой? – спрашивает. – Почему у тебя голос срывается?

– Когда тебя дома нет, – отвечает бусяку, – скучаю я, по воде босиком хожу, вот и простыла.

Поверил Мэргэн. Спать легли, а у жены тело какое-то колючее.

– Почему колючее тело у тебя? – спрашивает муж.

– Когда женщина по мужу скучает, всегда у нее такое тело становится.

Поверил ей Мэргэн, стал привыкать к ней.

А Фудин под водой томится. Мужа, дом вспоминает, а вылезти не может: камень на шее. Год на дне пробыла. Стало ее илом и песком заносить.

А недалеко был один дом. Жили в нем старик со старухой. Раз в году к ним с неба табун коней спускался. Старик– их пас, в озере купал и поил. Вот пришло время – спустился табун с неба. Старик коней к озеру повел. Заметил: что такое? – на середине озера никогда раньше цветов не было, теперь цветы появились – свежие, красивые, в воде отражаются. Кони воздух нюхают, шарахаются. Старик волшебным кнутом коня ударит – все кони усмиряются. Пили воду, купались. Опять в облака поднялись, как и не было. Старик домой пошел.

Через год снова спустились кони с неба. Повел их старик на озеро купать. Видит: половина цветов на озере повяла.

Еще год прошел. Снова спустились кони. Пришел с ними старик к озеру: там один-единственный цветочек туда-сюда качается. Кони от воды еще пуще шарахаются. Опять старик их кнутом усмирил. Попили они воды, выкупались, улетели в небо. Старик заинтересовался: что такое на озере происходит? Спрятался в кустах, сидит, трубку за трубкой курит. Слышит: над озером стон раздается:

– Последнее мое дыхание испускаю… Мэргэн, Мэргэн, умираю я…

Еле слышный голос доносится. Старик ладонь поднял, поглядел на нее, а на ладони написано, что недалеко от озера Мэргэн живет. У старика была маленькая птичка, вынес он ее на улицу, шепчет ей:

– Ты всегда была осторожной, послушной. Лети к Мэргэну, он недалеко отсюда живет, все ему расскажи…

Как-то утром Мэргэн на улице сидит, что-то ножом тешет. Птичка подлетела к нему, запела. Мэргэн по-птичьи понимает. Выслушал ее, пошел к старику. Поклонился ему. Тот Мэргэну говорит:

– Э-э-э, с кем ты живешь? Ты же с бусяку живешь, с Амбакту-фудин. Она твою жену погубила.

– Как же спасти ее? – волнуется Мэргэн.

У старика был шелковый невод. Стали они им Фудин в озере ловить. Вытащили ее. А у нее ни кожи на теле нет, ни мяса, только сердце, легкие и печень остались. Да на шее – тяжелый камень. Старик со старухой стали Фудин лечить. Кое-как лечение помогало. Мэргэн все плачет:

– Я же ничего не знал, не понимал, как меня Амбакту-фудин обманула. Ты сама виновата, – выговаривает жене, – надо было мне рассказать, что к тебе бусяку ходила.

Старик ему советует:

– Ты пока жену с собой не бери. Пусть у нас останется. Сам с Амбакту расправься.

Отправился Мэргэн домой один. Видит: неспокойна бусяку. Обнял ее ночью:

– Жена, завтра давай весло-гиол тесать.

– Давай сделаем, муженек…

Мэргэн толстое дерево срубил, стал делать весло.

– Жена, держи другой конец дерева. Она держит:

– Смотри, кто по Амуру плывет!

– Где? Где?

Он топором ей голову отрубил, в огне сжег. Пепел один остался. Пошел Мэргэн к старику, забрал жену. Стали жить, как прежде. Да только Фудин все грустит. Муж беспокоится:

– Что ты печальная такая?

– У меня когда-то брат был, – отвечает жена.

– Не знаю, жив, нет. Увидеться бы с ним… Собрались, поехали. Мэргэн один раз по корме, один раз по носу лодки ударил – быстро спустилась лодка-огда по Амуру. Приехали в дом к брату. Он, как слуга, живет. Сам лохматый, одежда – одни лохмотья. Его жена за другого вышла, хозяйничает, вся в шелка разодета.

– Смотри, как она издевается над моим братом, слугой его сделала, – плачет Фудин.

Ночь настала – спать легли. Брат – возле очага. Его бывшая жена с новым мужем на нескольких матрацах. Мэргэн три разэ з их сторону махнул, потом лег. Утром посмотрели: хозяйка с новым мужем мертвые лежат. Завернули их в циновки, выбросили куда-то.

– Давай, брат, поедем к нам, – говорит Мэргэн.

– У меня ведь тоже сестра есть, я ее тайно держу, чтобы никто злой не увидел. Дом у сестры о восьми столбах. Даже жена моя об этом не знает.

Поехали. Женился брат Фудин на сестре Мэргэна.

Обе семьи дружно живут.

Сказка о Луне и лягушке.

Где-то в равнинном месте в одном домике жила девушка-пу-дин и лягушка. Пудин выполняла и женскую, и мужскую работу. По дому все делала и ходила на охоту. Кабанов-секачей из тайги приносила и медведей убивала, на лосей охотилась и изюбрей добывала. Лягушку свою она любила и холила. Встанет утром, накормит лягушку досыта, а чтоб та не мерзла, дров побольше принесет, очаг растопит. И только потом идет в тайгу. Когда женским рукоделием занимается, лягушку перед собой сажает. Работает и любуется ею. Так и живут. Пудин никогда плохого не думала о своей лягуш– ке. В доме убирать ей не дает, даже пол подметать не позвляет.

Жили они так, жили, и вот однажды вечером пудин вернулась из тайги вся израненная. Это она дралась с хозяином сопок, с огромным медведем. Вошла пудин в дом, с помощью лягушки разделась и легла на кан – подстилку из кабаньих шкур. Тем же вечером пудин вместе с лягушкой промыли и перевязали раны. Всю ночь, пока пудин спала, лягуш-' ка сидела у очага, стучала от страха головешками – в каждой лапке по головешке – и плакала.

Рано утром, когда на улице было еще темно, пудин проснулась. Ей стало полегче. Попросила она лягушку принести воды, чтобы снова промыть и перевязать раны. Лягушка пошла с коромыслом к реке, и принесла совсем мало воды – лишь на дне ведер плескалось. Снова пришлось к реке идти, и опять мало воды принесла лягушка. В третий раз пошла она на берег. Возвращается и плачет:

– Сестра моя пудин холила меня, ничего не давала делать. Я дров нарубить не умею, воды принести не могу. А как пришла к ней беда, ничем не могу помочь, ни к чему я не способна.

Вверх посмотрела. В небе ясно светит луна. Повернулась она к Луне и сказала:

– Луна, приди за мной! Луна, возьми меня! Повернулась к ведрам, зачерпнула воды, взялакоромысло с ведрами на плечи и выпрямилась. А Луна тем временем опустилась позади лягушки и притянула ее к себе. Так та и прилипла.

Луна поднялась в небо на свое прежнее место, там и остановилась.

Мы и теперь можем увидеть: на Луне лягушка с коромыслом стоит.

Братья-близнецы.

У подножия сопки Маколи, там, где течет быстрая речка Угбэ, жила-была старушка с двумя сыновьями-близнецами. Старшего звали Икто, а младшего – Иго. Братья каждый день на охоту ходили, мясо добывали, а старушка дома хозяйством занималась – готовила еду, шила и штопала одежду, по воду ходила, дрова рубила. Однажды вечером, когда сыновья вернулись из тайги, она сказала им:

– Дети мои, я старая уже стала. Нет у меня больше сил, чтобы вести в доме все хозяйство. Идите к людям, живущим на Дай-Мангбу, и посватайте себе жен.

Братья подумали и согласились. На другой день они рано утром двинулись в путь. С собой взяли верных собак. Долго шли они по лесной дороге. На второй день пришли к ее развилке. Одна дорога уходила на север, другая – на восток.

– Ну, братишка, здесь мы и расстанемся, – сказал Икто младшему брату. – Теперь каждый своей дорогой пойдет счастье искать. На прощанье оставим здесь, у развилки, наши ножи.

С этими словами старший брат воткнул в землю нож. То же сделал и младший.

– Кто первым сюда вернется, – продолжал Икто, – тот и вытащит их. Если нож одного из нас поржавеет, то так и знай, что у того несчастье, беда.

Попрощались братья и разошлись в разные стороны. Пока Иго шел своей дорогой, Икто все дальше и дальше уходил к синим сопкам. К вечеру он пришел в одно стойбище. Жители в этом стойбище были худые, слабые. Зашел охотник в крайнюю фанзу. Здесь жила молодая девушка, круглая сирота. Икто остановился у нее переночевать. Ночью он вдруг проснулся от громкого лая собак. Девушка-сирота тоже проснулась и, всхлипывая от страха, кинулась, к охотнику.

– Что с тобой, добрая сиротка? Чего ты так испугалась?

– О, смелый охотник! Сейчас в стойбище приходила злая ведьма, – шепотом стала рассказывать девушка. – Она приходит каждую ночь и высасывает кровь у моих сородичей. Видел ты, какие они тощие и слабые?

Когда настало утро, Икто оделся, наточил свое копье и пошел разыскивать ведьму. Долго шел он по тайге и наконец пришел к крутой сопке. Развел Икто костер и стал думать, как от злой ведьмы бедную сиротку и ее сородичей избавить. Вдруг его собака сердито зарычала на кого-то.

– Холодно! Мерзну! Холодно! Мерзну! – послы-, шались из леса жалобные крики.

Охотник встал и тревожно прислушался. В это время из-за коряги выглянула дряхлая,, вся черная старуха.

– Эй, бабка, иди погрейся у костра! – позвал ее Икто.

– Собаки твоей сильно боюсь, – прохрипела та, а сама быстро подсела к костру, нагнулась и начала жадно глотать горящий хворост.

Удивился Икто и, забыв обо всем на свете, стал с интересом смотреть на странную старуху. А та все глотала и глотала огонь, даже костер начал гаснуть.

– Холодно! Подбавь огня!. Мерзну! – опять захрипела старуха.

Икто подбросил целую охапку хвороста, и костер разгорелся с прежней силой. Старуха снова начала глотать огонь. Вскоре стала она красная, как каленое железо. Глаза ее злобно сверкнули, и она, подскочив к охотнику, обдала его горячим дыханием.

Запылала у Икто одежда. Не успел он погасить ее, как старуха дохнула еще раз – и охотник превратился в золу. Тут на старуху яростно набросилась собака, но и она сгорела под горячим дыханием.

– Ну и глупый человек, сам себе смерть подготовил! – захихикала старуха и быстро скрылась за корягой.

А тем временем по другой дороге возвращался из дальних странствий Иго с молодой женой. Когда они пришли к развилке, охотник нагнулся и выдернул из земли оба ножа. Нож Иго сверкал на солнце, как чешуя рыбы-максуна, а нож старшего брата потемнел весь от ржавчины. У Иго тревожно забилось сердце.

– Аи, большое несчастье! Брат в беду попал! Надо скорее его выручать! – горестно крикнул Иго. – Ты, жена, здесь останься и за моим ножом следи. Если и он начнет темнеть, немедленно отпусти мою собаку с привязи, чтоб бежала ко мне на выручку.

Сказал так Иго и помчался по другой дороге прямо на север. К вечеру попал он в то самое стойбище, где ночевал его старший брат. Зашел он в крайнюю фанзу.

– О, добрый охотник, где же ты так долго пропадал? А я боялась – не погубила ли тебя злая ведьма, – радостно обратилась к нему девушка-сирота.

Хэ-хэй, она, видно, меня за старшего моего брата приняла, – догадался Иго, но тут же решил не говорить девушке правды.

Вечером, когда стали укладываться спать, охотник выведал у девушки, про какую ведьму она упомянула. Наступила глубокая ночь, девушка уснула, а Иго встал с циновки, взял крепкую конопляную веревку и спрятался за большим берестяным коробом.

Когда в ночном небе уже начали гаснуть звезды, дверь легонько скрипнула, и в фанзу вползла дряхлая старуха. Выскочил охотник, схватил ведьму и скрутил ее веревкой. А девушка-сирота, ничего не подозревая, спокойно спала.

– Иго взвалил ведьму на спину и пошел по следу брата. К утру подошел к крутой сопке. Здесь пове– сил он злую старуху на сук большой лиственницы и грозно спросил:

– Где мой брат? Куда ты его дела?

– О, добрый человек! Я не боюсь ни твоих стрел, ни копья, вот только огня сильно боюсь! – схитрила ведьма. – Не разводи здесь костер, не губи меня, старую!

Иго поспешно набрал сухого хвороста и развел под лиственницей большой костер.

– Говори скорее, ведьма, а то на огне тебя зажарю! – крикнул охотник, подбрасывая в огонь сухие ветки.

– Не губи меня, добрый человек! – притворно застонала ведьма, а сама украдкой начала глотать огонь.

Совсем рассердился Иго и принялся подбрасывать в костер целые охапки дров. А злой старухе только этого и надо. Она, как голодный уху, стала поспешно пожирать пламя. Иго прямо остолбенел от удивления. Но тут из лесу послышался далекий лай его верной собаки.

Э-э, здесь что-то неладно! – спохватился Иго и тут же начал раскидывать во все стороны горящие головешки и хворост. Костер потух. В это время из чащи выскочила собака охотника и яростно кинулась на ведьму.

– Аи, добрый человек, я все скажу, только убери свою собаку! – завыла перепуганная старуха.

– Пока не скажешь —;– не уберу! – гневно ответил Иго.

– Вон видишь эту кучу золы? Это и есть твой брат! А другая куча – его собака!

– Это зола, а не мой брат! Скажи, как его воскресить?

– Побрызгай ту кучу ключевой водой! – простонала ведьма, отбиваясь от наседавшего пса.

Иго принес из ближнего ручья студеной воды и осторожно побрызгал одну кучу. Из золы заклубился черный дым, и оттуда выскочила злая-прёзлая черная собака старшего брата. Сердито рыча, она кинулась на ведьму, и обе собаки дружно начали кусать ее. Иго подбежал к другой куче и брызнул на нее водой. И тут из клубов синеватого дыма устало поднялся осунувшийся Икто и удивленно уставился на младшего брата:

– Что это со мной было?

Иго молча показал на большую лиственницу, где висела растерзанная собаками ведьма. Обрадовался Икто и со слезами стал благодарить брата.

– А теперь скорей возвращайся в стойбище, там тебя ждет не дождется добрая, хорошая девушка, – сказал Иго старшему брату.

В тот же день Икто вернулся в стойбище. Радостно встретила его девушка-сирота. И решил охотник взять ее в жены.

Работящую хозяйку привел Икто домой. И с тех пор дружно зажили братья с молодыми женами. А старая мать радовалась, глядя на счастье своих детей.

Янгокино Точило.

Давным-давно на дальнем мысу Да-Хоран жила-была девушка по имени Янгоки. Днем она на рыбалку ходила, ловушки на зверей в тайге ставила, а по вечерам за шитьем сидела. Однажды ранним утром Янгоки пошла в амбар за юколой ив темноте нечаянно уронила на пол висевший под потолком старенький жбан. Жбан раз– бился вдребезги, и вдруг из-под его осколков поднялся круглый, как лепешка, волосатый старичок. Он цепко схватил перепуганную девушку за руку и проскрипел:

– Ты знаешь, кто я такой? Я Боко-Мафа! Я ждал этого дня ровно двадцать лет. Первые десять лет я клялся щедро отблагодарить того человека, который выпустит меня из этого горшка. Потом мне надоело ждать, и тогда я поклялся съесть любого челвоека, который освободит меня.

От этих страшных слов у бедной Янгоки волосы дыбом встали.

– Но я не могу есть что-нибудь до восхода солнца. – И старик, выпуская руку девушки, добавил: – Теперь ты можешь идти домой. Да не вздумай убегать, все равно поймаю! Как только поднимется солнце над сопкой, я приду и съем тебя.

Побежала Янгоки домой, поспешно сделала чучело из соломы, одела его в старенький свой халат и посадила на нары спиной к двери, потом сунула за пазуху юколу сушеную, кресало кремневое, костяной свой гребешок, точило каменное и убежала из фанзы, куда глаза глядят.

Когда солнце поднялось над горбатой дальней со-. пкой, Боко-Мафа выкатился из амбара и быстро засеменил на коротких ножках к фанзе.

– Аи да молодец! Не думал, что ты такая послушная! – обрадовался старичок и, подскочив к чучелу, проглотил его.

Тут же глаза у него выпучились, шея раздулась.

– Увак! Увак! – стал давиться Боко-Мафа, выплевывая пучки соломы.

Долго он так плевался, кашлял. Потом отдышался и сердито прохрипел:

– Ну погоди, обманщица, я тебя все равно догоню, куда бы ты не убежала! – И покатился в погоню.

А девушка тем временем добежала до одной речки и села на сугроб передохнуть. Но вдруг из леса послышался быстрый топот Боко-Мафы. Вскочила Янгоки, перебежала по льду через речку и горько заплакала:

– Это за что же мне такое наказание? Ой, горючие мои слезы, растопите лед на речке, чтобы Боко-Мафа меня не догнал!

И тут же от девушкиных слез лед на речке начал быстро таять. Когда добежал до берега старичок, в речке уже бурлила вода. Хотел прыгнуть он в воду, да побоялся утонуть.

– Это все хитрые женские проделки! – сердито закричал Боко-Мафа. – Но ты все равно далеко не уйдешь, обманщица! И речка где-то имеет свой конец! – И старичок покатился к верховьям быстрой речки, чтобы обойти ее.

А девушка немного отдохнула и побежала дальше. Бежала, бежала она и вскоре опять услыхала за собой топот Боко-Мафы. Янгоки поспешно вынула из-за пазухи гребешок и крикнула:

– Ты, костяной гребешок, еще бабушке служил, мать моя тебя носила, а теперь и мне послужи в последний раз! Протянись во все стороны непролазной чащей, чтобы меня от Боко-Мафы отгородить!

С этими словами бросила она на землю гребешок. И сразу же, прямо на глазах, стал вокруг густой стеной непроходимый дикий лес.

Прибежал старичок к чаще и попробовал было пролезть, да только свои толстые бока поцарапал.

– А, опять твои хитрые проделки! – заорал Боко-Мафа. – Но и лес имеет свой конец, так что все равно доберусь до тебя.

Начал старичок когтями и зубами ломать деревья и кусты. В лесу поднялся такой шум, что его было слышно по ту сторону большого Восточного моря.

Девушка еще немножко передохнула и побежала дальше. Вскоре шум в лесу стих, и услыхала Янгоки, что Боко-Мафа опять ее настигает. Тогда Янгоки вынула из-за пазухи кремневое кресало и крикнула:

– Ты, кресало, еще деду служило, отец мой на охоту тебя носил, а теперь и мне послужи в последний раз! Вспыхни буйным пламенем и отгороди меня от Боко-Мафы.

Бросила она на землю кремневое кресало, и тут же заполыхал вокруг большой пожар. Прибежал старичок и сунулся было в огонь, да лишь шерсть свою опалил.

– Ах ты хитрая обманщица! – закричал Боко-Мафа. – Но ты этим меня не остановишь! Любой огонь водою потушу.

Покатился старичок к соседнему озеру. А девушка только тут достала из-за пазухи юколу, поджарила ее на огне и хорошенько поела. Тем временем Боко-Мафа выпил половину озера, прибежал обратно и стал тушить огонь.

Вскочила Янгоки и побежала дальше, но скоро снова услышала за собой быстрый топот Боко-Мафы.

С горьким плачем вынула Янгоки из-за пазухи свое точило и крикнула:

– О, верное мое точило! Неужели ты отдашь меня на растерзание Боко-Мафе? Подымись большой горой и спрячь меня внутри своего каменного тела!

Бросила Янгоки точило на землю. Не успело оно до земли долететь, как взвилась до самых облаков неприступная гора. Она ласково приняла в свое каменное нутро Янгоки.

С тех пор эта гора стала называться Янгокино Точило. Старики рассказывали, что на той горе есть глубокая расщелина, и со дна ее всегда несутся какие-то звуки. Говорили, что эта девушка в своем убежище песни поет.

А вскоре к берегам местечка Сусу-На причалили шумной гурьбой люди из рода Мыкэн на ста больших лодках. С той поры зажили все дружно, и всегда в достатке была у них и рыба, и пушнина.

Бедный и богатый старик.

Бедный старик жил со своей женой, и богатый старик жил со своей женой.

Однажды бедный старик, уходя на охоту, взял пешню, огниво, топор, сеть и отправился к месту, где ягоды собирают. Там было много черемухи. Бедный старик вдоволь наелся. Затем засунул ягоды в уши, нос, глаза, рот и лег. Из тайги прибежал заяц.

Отчего, – думает заяц, – помер бедный старик? Если сказать, что умер от жажды и голода, что ли? – Нет, вот у него в носу, в ушах, в глазах, во рту черемухи полно. Если сказать, что замерз что ли? – Нет, вон у него топор, огниво.

– Таежные звери! – позвал заяц. – Приходите, бедного старика потащим.

Затем со всех сторон прибежали зайцы, хорьки, белки, лисицы и разные звери.

Взяли старика за ноги, руки и потащили. Бросили его в воду и хотели уже уйти. Прибежала его жена и говорит:

– Как я его потащу? Вы его тащите ко мне домой.

Затем потащили его домой.

Впустила старуха зайцев и всех зверей, двери за ними заперла, закрыла трубу от печи, взяла палку, доску. Тут вскочил старик на ноги, и принялись они вдвоем со старухой бить зверей. Всех убили, один зайчик только остался, он открыл закрытую трубу и убежал. Когда заяц через трубу бежал, уши его запачкались черной сажей.

А старик со старухой сняли со всех зверей шкурки и– на вешала повесили.

Вот пришла жена богатого старика, спрашивает:

– Как вы так много зверей убили?

– Так вот и убили.

Когда жена богатого старика уходила, дали ей белку. Она бросила белку на нары и говорит:

– И мы убьем.

Жена богатого старика отправилась к своему мужу и все ему рассказала.

Богатый старик огниво, топор, пешню, сетку взял и отправился. Он пришел к тому же месту, где был бедный старик. Придя, вдоволь наелся черемухи. Затем засунул ягоды в уши, нос, глаза, рот и лег.

Из тайги прибежал заяц.

Отчего, – думает заяц, – помер богатый старик? – Если сказать, что умер от жажды и голода, что ли? – Нет, вон у него в носу, в ушах, в глазах, во рту черемухи полно. Если сказать, что замерз что ли? – Нет, у него топор, огниво.

– Таежные звери! – позвал заяц. – Приходите, богатого старика потащим!

Затем со всех сторон прибежали зайцы, хорьки, белки, лисицы и разные звери. Взяли старика за ноги, руки и потащили его домой.

Вдруг прибежал один заяц. Весь до ушей белый, а уши черные, как сажа.

И сказал черноухий заяц– Стойте, зайцы! Обманывают нас люди, хотят заманить да убить всех. Давайте лучше бросим старика в воду.

Так они его бросили и разбежались.

Богатый старик выскочил из воды, схватил топор и бросил, попал в ногу одного зайца. Схватил этого зайца и так только одного и добыл.

Помощников не нашла.

В одном доме одна старуха жила. Однажды она отправилась принести камыш. Когда камыш рвала, руку порезала. Затем старуха сказала: – Камыш, я огонь притащу, тебя сожгу.

Затем к дому спустилась и огню говорит:

– Огонь, я тебя потащу, чтобы сжечь камыш. Огонь говорит:

– Я не успеваю даже туда-сюда искры бросать.

– Раз ты отказываешься, тогда я пойду за водой, чтобы тебя потушить.

Вода говорит:

– Я туда-сюда булькать не успеваю.

– Раз ты отказываешься, тогда я пойду приведу свинью, чтоб тебя выпила.

Старуха в тайгу отправилась, дошла до свиньи.

– Свинья, тебя поведу, чтобы ты воду выпила. Свинья говорит:

– Не успеваю хрюкать даже, не то что воду пить.

– И ты отказываешься! Тогда приведу охотника, чтобы тебя убил.

Старуха шла, шла, дошла до одного дома. Там охотник прял.

– Охотник, я тебя поведу, чтобы ты свинью убил.

Охотник сказал:

– Прясть даже не успеваю.

– И ты отказываешься! Тогда крысу приведу, чтобы твои нитки перегрызла.

Оттуда старуха пошла, до крысы дошла.

– Крыса, тебя поведу, чтобы ты перегрызла нитки охотника.

Крыса говорит:

– Даже не успеваю кричать-пищать.

– И ты отказываешься! Тогда кошку приведу, чтобы тебя убила.

Так старуха пошла, к кошке пришла.

– Кошка, тебя поведу, чтобы ты крысу убила.

– Мяу произносить даже не успеваю.

– Вы все отказываетесь! Рассердилась старуха и вернулась домой.

Сабля Мэргэ.

Жил храбрый и удалой гольд Мэргэ. Никогда он не ходил на охоту с кем-нибудь в компании, а всегда один. Бил множество разного зверя и никогда не знал неудачи. Все соседи боялись Мэргэ и уважали его.

Приходит однажды храбрый Мэргэ к своей юрте и замечает, что там кто-то лежит.

Кто бы это мог быть? – подумал Мэргэ и приподнял наддверную циновку. Видит он, что лежит на его постели совсем необыкновен-Гольды – старинное наименование нанайцев.

Ный человек: халат на нем серебряный и светит, как солнце, волосы на голове седые.

Кто же это такой – Бог или черт? Должно быть, черт, – подумал Мэргэ и хотел заколоть его. Но только замахнулся он гидою, как человек в светлом халате говорит ему:

– Дурак, я слышал, что ты храбрый и удалой гольд. Хотел подарить тебе этот халат. Он дал бы тебе силу, никогда бы не изнашивался, и ты в нем никогда бы не старился, не хворал и смерти тебе не было бы. Но ты хотел меня убить. Поэтому получишь только саблю. Но помни твердо, что когда ты потеряешь саблю, то умрешь.

Сказал и исчез, а сабля осталась. Взял ее Мэргэ и часто ходил с нею на охоту.

Случилось быть Мэргэ однажды на каза (поминках). Долго хозяева угощали гостей и поили ханшином[44]. Напились все от малого мальчика до старика и стали над Мэргэ смеяться:

– Ты считаешься у нас храбрым, а не сходить тебе на сусу[45]? Ниже по Амуру есть старая деревня. Все люди там вымерли, так как появились там буссеу[46]. Трупы сейчас еще валяются. Если ты, действительно, храбр, то сходи туда и принеси оттуда что-нибудь.

Не хотел Мэргэ показать себя трусом, и он решил побывать на сусу. Запряг он в нарту лучших собак и поехал. Поехал Мэргэ ночью к старой деревне, зашел в крайнюю юрту и слышит, что она полна буссеу. Вынул Мэргэ из кисета огниво и ударил о кремень, но буссеу во всех углах тоже стали бить огнивами. Зажег Мэргэ огонь и видит множество буссеу. Страшно ему стало, но все-таки он захотел поехать дальше и захватить что-нибудь в доказательство, что он был в сусу. Но как только сел Мэргэ на нарты и закричал собакам:

– Та-та!.. – как кто-то ухватился сзади за нарты и затормозил.

Вспомнил Мэргэ о своей сабле, вынул ее и размахнулся ею назад. Там что-то отвалилось, и нарта быстро понеслась вперед. Приехал Мэргэ домой, а там его уже ждут соседи. Посмотрели они на задки нарты и ужаснулись: на задках остались какие-то две железные руки.

– Чьи это руки? – стали спрашивать соседи. И Мэргэ рассказал им все подробно. Долго дивились соседи и хвалили Мэргэ за храбрость и удальство, а железные руки повесили на сушилку для юколы. Ровно три года висели они, но как только в одну ночь исчезли, так исчезла у него и сабля, и сам он вдруг умер.

Смерть Алху-Мухана.

Жил Мэргэ один далеко от людей. Была у него большая хорошая юрта, и амбаров со всяким добром было больше ста. Все время он охотился и бил множество всякого зверя.

Не пойду сегодня в лес – подумал Мэргэ и остался в юрте. Долго спал он, и когда проснулся, то увидел, что к его юрте кто-то подходит. Пришедший поздоровался и стал жаловаться, что у него кто-то украл жену.

– Пойдем вместе, я тебе помогу найти, – сказал Мэргэ пришедшему. Переночевали они и утром на следующий день пошли.

Долго ехали они, и вдруг попадается им навстречу старуха. Стали они расспрашивать ее.

– Не знаешь ли, кто похитил у меня жену? – спросил муж. – Старуха сказала, что за большим озером живет могучий богатырь, который недавно проехал домой и вез с собой много женщин. Поняли Мэргэ и потерявший жену муж, что этот богатырь похитил и ту, которую они ищут.

Поехали они, куда указала им старуха, и через три дня действительно выехали на большое озеро. На берегу этого озера они увидали большую юрту, в которой жил богатырь Сагди-Мухан. Не успели они подъехать к юрте, как Мухан выскочил им на-встечу. Но муж испугался богатыря и стал прятаться за Мэргэ. Тогда Мэргэ схватил свою гиду и вступил в бой с Сагди-Муханом. Долго они дрались. Но как только сломается гида или сабля у богатыря Сагди-Мухана, сейчас же дочь его подает новую, а Мэргэ никто не помогает. У него давно уже поломались и гида, и сабля.

Вот Мэргэ подумал про себя: Неужели у меня нет никого, кто бы мне хотя немного помог? И как только он подумал, сейчас же прилетела утка и человеческим голосом проговорила:

– Тебе не убить богатыря Сагди-Мухана оружием, но у него есть маленькое пятнышко на лбу, которое одно только не покрыто железной кожей. Набери больше слюны и плюнь ему в лоб. Если попадешь в пятнышко, то он умрет.

Мэргэ сделал так, как сказала ему утка: с силою плюнул он Сагди-Мухану как раз в середину лба. Закачался богатырь и упал мертвым.

Взял Мэргэ дочь и всех жен Сагди-Мухана, а также и ту, которую они с мужем искали, самого же мужа он взял в– няка (рабом). Хотел было Мэргэ ехать домой, но утка еще раз заговорила человеческим голосом:

– Не торопись возвращаться домой. Ты должен найти богатыря Алху-Мухана, который убил твоего отца, когда еще ты был маленьким мальчиком, а мать твою он до сих пор держит у себя.

– Как я найду Алху-Мухана? – спросил Мэргэ утку.

– Иди по берегу этого озера три дня, а на четвертый выйдешь на речку. Поднимись по этой речке, и первая юрта и будет та самая, в которой живет Алху-Мухан.

Посадил Мэргэ на лодки весь свой народ и поехал туда, куда указала ему утка. Поехал он по этой речке и через девять дней увидал большую юрту. Увидал их Алху-Мухан, выбежал навстречу и стал громко кричать.

– Зачем ты идешь ко мне, несчастный Мэргэ? Разве ты не знаешь, что сильнее меня никого нет среди гольдов? Я убью тебя, и твое мясо брошу на съедение буссеу.

Вышел Мэргэ на берег и пошел навстречу Алху-Мухану. Завязалась у них драка. Долго дрались они, но никто не мог осилить другого. Вдруг прилетела утка, которая раньше говорила по-человечески с Мэргэ, а за ней целая стая ворон. Громко закричала утка, обращаясь к Мэргэ:

– Лови, Мэргэ, скорее яйцо, которо я тебе брошу, но не дай упасть на землю и пугни хорошенько ворон. Это яйцо не простое: в нем находится эргэни (душа)…

Поймал Мэргэ яйцо и крепко держит его в руках, а Алху-Мухан заплакал горькими слезами и говорит:

– Отдай мне это яйцо, а возьми всех моих дочерей и жен.

– Нет, не дам я тебе его. Ты убил моего отца и мучил мою мать, и сам хорошо знаешь, как надо с тобой поступить, – ответил ему Мэргэ, а сам раз– махнулся и ударил яйцом ему в лоб. Разбилось яйцо, а Алху-Мухан упал мертвым.

Взял Мэргэ всех дочерей и жен Алху-Мухана, отыскал свою мать и со всем своим народом поехал домой. Там он зажил счастливо и богато.

Чолчомиака.

Водном месте жила птичка Чолчомиака.

Решила однажды она свалить дерево, чтобы сделать себе лодку и отправиться убить черта, который погубил ее отца.

Птичка то дерево несколько лет клевала. Продолжая клевать, все-таки то дерево свалила. Затем из того дерева выдолбила себе лодку. На той лодке вверх по реке отправилась.

Так плыла, плыла, щуку увидела. Щука ей говорит:

– Брат, ты куда идешь? Чолчомиака говорит:

– Иду убивать черта, который сгубил моего отца. Щука говорит:

– Брат, ты меня возьми, я тебе во. всем помогу. Чолчомиака говорит:

– Ну, садись.

Оттуда чолчомиака вместе с щукой поплыли. Так плыли, плыли, желудя встретили. Желудь спрашивает:

– Брат, ты куда идешь? Чолчомиака говорит:

– Я иду убивать черта, который убил моего отца.

Желудь говорит:

– Брат, ты меня возьми, я тебе во всем помогу.

Чолчомиака говорит:

– Ну, садись.

Оттуда Чолчомиака, щука и желудь вместе поплыли.

Плыли, плыли, встретили вертел. Вертел говорит:

– Брат, ты куда идешь? Чолчомиака говорит:

– Я иду убивать черта, который сгубил моего отца.

Вертел говорит:

– Брат, ты меня возьми, я тебе помогу. Чолчомиака говорит:

– Ну ладно, садись.

Оттуда Чолчомиака, щука, желудь, вертел вместе поплыли.

Так плыли, плыли, встретили деревянный молоток, которым бьют рыбью кожу, и колодку, на которой бьют эту кожу.

Молоток и колодка говорят:

– Брат, ты куда идешь? Возьми нас с собой. Чолчомиака говорит:

– Ну ладно, садитесь.

Оттуда Чолчомиака, щука, желудь, вертел, молоток, колодка вместе поплыли.

Плыли, плыли, к одному дому приплыли. Тот дом пустой был. Ждали вечера. Как только наступил вечер, желудя в золу закопали, щуку в ковш с водой положили, вертел укрепили с краю печки, молоток и колодку Чолчомиака положила у порога. Сама же в углу спряталась.

Внутри дома темно стало, ничего не видно. В это время в стороне раздался какой-то звук. Немного погодя черт запел.

Черт в темноте подошел наощупь к печке, разжег печку. Когда разжигал, желудь прыгнул ему в глаз, черт назад упал, а вертел ему прямо в спину вонзился.

Оттуда он побежал промыть глаза, подбежал к ковшу и, как только засунул руку в ковш, щука руку его укусила.

Черт свою руку вырвал и побежал на улицу. Когда он выбегал, Чолчомиака прыгнула ему на голову и начала клевать.

Когда черт через порог шел, колодка в рот ему попала, а молоток его на куски разбил.

Затем они оттуда поплыли.

Так плыли, плыли, доплыли до того места, где жили колодка и молоток, и там их оставили.

Колодка говорит:

– Брат, если где-нибудь трудность найдешь, то меня позови. Я быстро около тебя встану.

Оттуда плыли, плыли, приехали к тому месту, где жил вертел. Вертел там оставили. Вертел говорит:

– Брат, если где-нибудь трудность найдешь, то меня позови, я быстро около тебя встану.

Оттуда приехали к тому месту, где желудь жил. Затем там желудь оставили. Желудь говорит:

– Брат, если ты где-нибудь трудность найдешь, то меня позови. Я быстро к тебе приду и около тебя встану.

Оттуда плыли, плыли и приехали к тому месту, где щука жила. Там ее оставили.

Щука говорит:

– Брат, если где-нибудь трудность найдешь, меня позови. Я быстро приду и около тебя встану.

Чолчомиака оттуда приехала к себе и начала по-своему жить, клевать. Так клевала и кричала:

– Ну, – теперь-то хорошо, убила черта!

Она сварила разные лекарства. Помазала ими, и тело срослось.

Обратно отправились. Так ехали-ехали и добрались до деревни Тундуркэ-богатыря. Захватив его, поехали дальше. Два раза переночевали в пути и до дому доехали. На старом месте построили деревню. Домов построили больше, чем деревьев в лесу, чем травы. У трех братьев – три дома. У отца – один дом.

Братья все поженились. Теперь птиц бьют, на зверей охотятся, счастливо и богато живут.

Мэргэ-богатырь.

Жил молодой гольд один в лесу; ходил на охоту, бил всякого. зверя, но людей никогда не видал. Приходит однажды к нему седой старик и говорит:

– Мэргэ! Что ты живешь один в глухом лесу? Иди к людям, посмотри, как они живут, возьми себе жену и живи так, как следует гольду.

Захотелось Мэргэ посмотреть людей и говорит он старику:

– Возьми меня с собой, и пойдем вместе к людям. Согласился старик, и пошли они с Мэргэ вместе.

Шли, шли они и видят, что на реке утки плавают. Обрадовался Мэргэ и говорит:

– Надо застрелить штуки две-три.

– Это не простые утки, – остановил его старик, – это ссоны (бурханы), их редко кто видит. Некоторым во всю свою жизнь ни разу не удается увидеть их.

Но охотник не утерпел и пустил стрелу. Однако он очень удивился, что стрела его пролетела над спиною утки. Рассердился Мэргэ: никогда он не промахивался, и стыдно ему стало постороннего человека. Нацелился он и еще раз выстрелил, но и на этот раз не попал: стрела пролетела под брюхом утки.

– Никогда этого со мной не случалось, – с досадой сказал Мэргэ.

– Как ты смеешь в меня стрелять? – заговорила одна утка по-человечески. – За то, что ты хотел меня убить, я буду тебя долго мучить.

И бурхан-утка напустила на Мэргэ сумасшествие. Побежал сумасшедший Мэргэ по берегу, и набрасывался, и убивал всех, кто попадал ему на пути. Много перебил он народу. Наконец встретился ему на дороге тот самый седой старик, с которым они вместе вышли из дому.

Если останется он сумасшедшим, то погубит зря много народу, – подумал старик. – Надо его вылечить.

Забежал он вперед, и, когда сумасшедший Мэргэ кинулся на него, ударил его большим ножом по голове. Кожа на Мэргэ лопнула на две части: одна половина ушла в землю, другая улетела на небо, а сам Мэргэ стал здоровым, как прежде. Упал Мэргэ перед стариком на колени и стал благодарить его, но старик поднял его с колен и говорит:

– Я хочу сделать тебя шаманом – пойдем в мою юрту.

Пошли они в старикову юрту. Старик развел большой огонь, вскипятил котел, разрубил Мэргэ на части, побросал все в котел и стал варить. Пока же Мэргэ кипел в котле, старик разогрел свой бубен и стал петь и плясать. Наконец он громко крикнул:

– Га!

И Мэргэ вышел из котла здоровым и невредимым.

– Теперь ты могучий шаман, – обратился старик к Мэргэ. – Можешь летать птицей и обращаться во всякого зверя.

Пошел Мэргэ от старика. Долго он шел и вдруг видит пред собою безобразного ушастого урода.

– Ты убил моего брата, – сердито заговорил урод.

– Я в этом не виноват, – ответил ему Мэргэ. – Я тогда был сумасшедшим.

Но урод продолжал ругаться. Тогда Мэргэ схватился за свою гиду и завязалась у них драка. Не долго дрались; скоро Мэргэ уронил урода на землю и убил его.

Пошел Мэргэ дальше. Но не прошел он и полдня, как увидал юрту. Зашел он в нее и видит, что здесь живет сильный шаман, брат убитого урода.

– Ты убил моих двух братьев и поэтому самому тебе не быть живому, – сказал хозяин юрты.

Завязалась у них драка. Долго дрались два могучих шамана, но ни тот, ни другой, не осиливал. Вдруг прилетел коршун и по-человечески заговорил:

– Мэргэ! Тебе не убить врага, если ты не наденешь рубахи из кожи лося.

– Где мне достать такую рубаху?

– Я сейчас принесу ее тебе, – сказал коршун и улетел.

Скоро он прилетел снова и бросил Мэргэ рубаху. Мэргэ быстро одел ее и почувствовал себя в десять раз сильнее. Ударил он изо всей силы своего противника и убил его.

Отдохнул немного Мэргэ, выкурил трубку и отправился дальше. Долго шел он и вдруг видит, что ему на дорогу выбежал еж. Мэргэ хотел было убить его, но еж по-человечески заговорил:

– Не бей меня, а выслушай!

– Что ты хочешь сказать?

– Скоро ты подойдешь к юрте, где живет твой дядя, – будь к нему почтительнее.

– Почему ты бегаешь ежом, а не ходишь человеком?

– Меня хотел украсть безобразный урод и жениться на мне, но я убежала в лес и стала ежом.

Пошел Мэргэ, как указал ему еж-девица. Скоро он увидел юрту. Вошел он в юрту и поклонился дяде до земли.

– Кто ты такой? – спросил его дядя.

– Я твой племянник; жил в лесу, и теперь иду к людям.

Обрадовался дядя своему племяннику. Стал он его расспрашивать, как он жил. Мэргэ рассказал ему обо всем, как было.

– Куда ты теперь пойдешь, – спрашивает дядя племянника, – дальше или вернешься домой?

– Я пойду дальше.

– И я пойду с тобой.

– Нет, я пойду один, – сказал Мэргэ. Пошел Мэргэ так же, как шел раньше. Шел онмного дней и наконец видит юрту. Зашел он туда. Сидит там молодая девушка. Быстро она сварила ему ужин. Вместе они и легли спать. Ночью просыпается Мэргэ и слышит, что кто-то крадется к его постели. Он схватил свою гиду и заколол трехсаженного богатыря. Девушки не было; вместо нее бы– ла безобразная старуха. Она стала на колени перед Мэргэ и сказала:

– Не убивай меня, я не буду делать тебе ничего худого, везде буду за тобою и буду помогать тебе.

Мэргэ не стал убивать ее. Лег спать и проспал до утра. Утром Мэргэ увидал в юрте вместо безобразной старухи опять молодую девушку, ту же самую, что видел вчера вечером.

– Откуда ты пришла и куда девалась старуха, которую я видел ночью? – спросил Мэргэ девушку.

– Днем я бываю молодою, а ночью делаюсь старою.

– Почему ты так меняешься?

– Мой бурхан помогает мне в этом.

Оставил Мэргэ женщину в юрте, а сам пошел дальше. Прошел он не мало дней и наконец дошел до большого стойбища. Здесь идут большие поминки; шаман поет и идет угощение водкою. Поминки справляются по умершему гольду, у которого осталась молодая жена. Очень понравилась вдова Мэргэ, и он захотел жениться на ней, но все родственники были против этого. Долго уговаривал Мэргэ, но так как они все-таки не хотели выдать за него женщину, то он вступил с ними в бой. Хотя много было противников у Мэргэ, но он скоро перебил их почти всех, а потом взял вдову, всех работников и поплыл по реке.

Остановился Мэргэ около берега и через некоторое время видит, что их лодку догоняет большой баркас. Мэргэ стал кричать, чтоб плывущие остановились, но хозяин этого баркаса не захотел остановиться. Тогда Мэргэ подъехал к нему в своей лодке, и у них завязалась схватка. Скоро Мэргэ убил хозяина, а его баркас, где были жена и няка (рабы), взял с собой.

Плыл Мэргэ некоторое время и захотел остановиться, чтобы сварить еду. Вышел он на б, ерег и пошел в гору. Скоро увидел он в лесу небольшую юрту, а навстречу ему выбежал старик. Он стал ругать Мэргэ и грозился убить его. Завязалась у них драка. Но никак Мэргэ не мог убить старика. Если он отрубал ему руку, то она снова прирастала к туловищу; то же происходило и с ногами, и даже с голо– вой. Но потом Мэргэ догадался, как убить страшного богатыря: он перерубил его пополам и, не дав половинкам срастись, толкнул одну половину в воду, а другую подбросил кверху. Упавшая в воду утонула, а упавшая сверху до смерти расшиблась о землю. Но сейчас же из юрты выскочил молодой парень и закричал:

– Если убил отца, так убей и сына!

Опять стал сражаться Мэргэ.

Силен был молодой богатырь, стариков сын, и долго длилась у них битва. Но в конце концов Мэргэ убил и этого богатыря.

Поплыл Мэргэ дальше. Долго он плыл, не встречая никого, но наконец подъехали они к богатой юрте. Здесь было много народу. Все были в нарядных одеждах и пьяны. Хозяин юрты собрал лучших стрелков и обещал выдать свою дочь за того, чья стрела пролетит через ушки иголок, поставленных одна на другую. Никто из стрелков не мог это сделать. Некоторые не попадали вовсе, а некоторые простреливали лишь через ушко одной или двух иголок.

Натянул Мэргэ свой лук и спустил стрелу. С визгом пролетела стрела через ушки всех девяти, не задев ни за одно. Взял Мэргэ дочь хозяина юрты и поехал обратно. Дорогой он заезжал на те же места, где останавливался раньше и забирал с собой всех женщин, на которых он женился, а также всех их рабов (няка) и все имущество. Доехал он до дому и зажил счастливо и богато.

Младший брат.

Жили два брата; родителей у них не было, и оба они их не помнили. Всю работу братья исполняли сами. Часто братья ходили на охоту и приносили много разных зверей. Но однажды старший брат не вернулся из лесу. Долго ждал младший и, прождавши напрасно три дня, решил идти искать его. Долго ходил Мэргэ, младший брат» по лесу, но ничего не попадалось ему на глаза; наконец он напал на след своего брата и пошел по нему. Долго он шел, сворачивая то вправо, то влево, наконец, вышел на лесную лужайку и видит: его старший брат лежит мертвый, истерзанный тигром.

Горько заплакал Мэргэ. Но недолго он плакал: на его слезы прилетел коршун и стал низко кружиться над ним. Взглянул Мэргэ на коршуна, а тот женским голосом заговорил с ним чисто по-человечески: – Что ты плачешь? Этим горю не поможешь.

Иди лучше к шаманке, она может оживить покойника.

Удивился Мэргэ, но коршун сейчас же исчез. Тогда Мэргэ наломал веток, закрыл ими покойника и отправился, куда ему указала чудная птица.

Долго он шел, и все не попадалась ему юрта шаманки. Наконец, на третий день пути он увидал небольшую юрту. Зашел туда и поклонился шаманке в ноги.

– Кто ты такой? – спросила его шаманка.

– Я не знаю своих родителей; было нас два брата, но страшего растерзал тигр; теперь я остался один.

– Кто тебя послал ко мне, и как ты нашел дорогу к моей юрте?

– Коршун Отправил меня к тебе и указал дорогу.

– Теперь я знаю в чем дело, – промолвила шаманка. – Я оживлю твоего брата.

– Я принесу покойника.

– Не ходи: мой бурхан принесет его сюда. Одела она свой шаманский халат, взяла бубен истала шаманить. После того как шаманка пропела свои молитвы и много раз проплясала, покойник показался в дверях фанзы. Она еще пропела молитвы и еще раз проплясала – и покойник забормотал. Наконец он окончательно ожил и заговорил.

– Кто меня оживил? – спросил Мэргэ.

– Великая шаманка привела тебя в жизнь, – , ответил ему Мэргэ.

Тогда старший брат стал кланяться в ноги шаманке и благодарить ее. Шаманка подняла его и сказала братьям, что еще давно, когда оба они были маленькими детьми, их отца убил могучий и злой шаман, а мать их взял к себе. Кроме них, в живых осталась еще сестра; она может превращаться в коршуна, летать и говорить по-человечески. Это она прилетела к Мэргэ и рассказала, как надо помочь старшему брату.

– Вы должны отомстить за смерть своего отца, – сказала им шаманка. Торопитесь, пока' мать ваша еще жива.

Братья сейчас же стали собираться в дорогу, но шаманка их остановила:

– Ваши враги – великие шаманы, и вы не сможете с ними бороться, если сами не будете шаманами.

Тогда старший брат стал просить ее, чтобы она сделала его шаманом. Шаманка согласилась и сделала все, что для этого нужно.

Отправились братья искать убийцу своего отца. Долго они шли, но ничего не попадалось им на пути. Наконец увидали они боьшую юрту. Зашли туда и поздоровались, но им не ответили и не пригласили садиться. Братья молча сели на край нарт и, посидевши немного, хотели было идти, но Мэргэ вдруг догадался, что хозяева этой юрты и есть их враги. Тогда он встал с нарт и, подошедши к одному из хозяев, стал ругать его и называть убийцей. Скоро у них завязалась драка, но Мэргэ через самое короткое время выбросил своего противника из юрты и убил его. То же он сделал и со вторым хозяином юрты, но с третьим он не мог справиться так скоро. Стрелы и гида отлетали от него, как от камня. Безуспешно сражался Мэргэ 10 дней и 10 ночей. Вдруг над сражающимися показался коршун и почти над самым ухом Мэргэ заговорил по-человечески:

– Тебе не убить его, сколько бы ты с ним не дрался. Подожди немного, я принесу тебе яйца, в которых хранятся его эргени.

Улетел коршун, а Мэргэ собрал все свои силы, чтобы продолжить схватку до тех пор, пока прилетит сестра-коршун. Долго она не прилетала, и оба противника, измученные дракой, еле держались на ногах. Наконец сестра-коршун прилетела и говорит Мэргэ:

– Лови! Если не поймаешь, худо тебе будет. Поймал Мэргэ берестовую коробочку, открыл ее ивидит там два яйца – одно черное, другое пестрое. Стал Мэргэ смеяться.

– Какую интересную штуку мне притащила сестра. Не знаю что надо с этой штукой сделать.

– Отдай мне оба яичка! – начал богатырь про– сить Мэргэ и стал перед ним на колени, но Мэргэ продолжал шутить.

– Пожалуйста, отдай мне яички, – не переставая просил богатырь. Я буду везде помогать тебе: если ты с кем-нибудь будешь драться, я полечу за тобой птицей и выколю глаза твоему противнику.

Но Мэргэ не слушал богатыря. Он изо всей силы бросил оба яйца в голову своего врага, и тот упал мертвым.

Пошли братья в юрту, но там не нашли ничего съедобного. Тогда говорит Мэргэ:

– Ты оставайся, брат, здесь, а я пойду на охоту и, когда застрелю утку, вернусь, и мы сварим еду.

Отправился Мэргэ на охоту. Недолго ходил, скоро вернулся и принес несколько уток. Сварили братья ужин, пошли и легли спать на нары. Старший брат крепко заснул, но Мэргэ спал плохо. В самую полночь вдруг он слышит, что в юрту зашли и разговаривают какие-то две женщины. Одна предлагает съесть остатки ужина, но другая отказывается.

– Съедим у них, а может быть, завтра им самим нечего будет есть, – говорит одна.

– Ничего: я скажу, что мы взяли, – отвечает другая.

Когда съели ужин, стали закуривать трубки.

– Мы выкурим у них табак, а может быть, завтра им самим курить будет нечего.

– Ничего, – опять успокаивает ее другая. – Я скажу, что мы выкурили.

Мэргэ зашевелился. Тогда одна женщина говоритему:

– Если ты спишь, то увидишь меня во сне; если не спишь, то услышишь. Ты убил своих врагов, отомстил за смерть отца. Но дядя их, настоящий убийца твоего отца, живет вверх по Амуру. Он узнал о твоем приближении и'собрал сотню шаманов и сотню богатырей. Он уже ждет тебя. Плохо тебе будет, но не бойся: я буду помогать тебе.

Мэргэ подумал: Кто же другая? Тогда та женщина сказала:

– А вот я привела тебе жену.

Мэргэ поднялся с постели, но обе женщины уже исчезли.

Мэргэ снова лег на постель и уже было заснул, как вдруг слышит сквозь сон, что где-то звенят колокольчики. Он проснулся и стал прислушиваться. Колокольчик звенел все ближе и ближе и наконец остановился. Мэргэ открыл дверь юрты и видит, что к юрте крадется большая выдра.

Злой зверь хочет съесть нас, – подумал Мэргэ и сейчас же спрятался под одеяло, захватив с собой лук со стрелами. Лежит Мэргэ и через дырку видит, что выдра тихонько зашла в юрту и хочет прыгнуть на спящих. Но как только она прыгнула, Мэргэ вовремя отскочил и насквозь прострелил ее стрелою. Завыла выдра, побежала из юрты и говорит:

– Сейчас не съела, после сожру, если буду жива. Понял Мэргэ, что выдра была не кто иная, кактетка трех убитых богатырей.

, ' Успокоились братья и снова легли спать, а выспавшись, утром стали собираться снова в дорогу.

– Что нам за прибыль идти вместе? – сказал Мэргэ. – Пойдем сегодня в разные стороны.

– Пойдем, – согласился старший брат. И пошли братья в разные стороны: старший пошел на юг, а младший – на север.

Долго шел Мэргэ. Солнце клонилось уже к вечеру, а ему еще нужно перевалить через высокую гору. Ползет он на утес и вдруг чувствует, что на что-то наступил. Оглянулся он назад и видит, что своротил камень, а под ним образовалась дыра, и из нее пошёл дым. Вдруг из дыры выскочил безобразный урод маленького роста и сердито закричал:

– Зачем ты сломал мою юрту?

– Я не со зла сломал, – ответил ему Мэргэ. Но урод продолжал ругаться.

– Я позову отца, – сказал он наконец и скрылся в дыре.

Вскоре после этого вылез из дыры человек трехсаженного роста. Он тоже стал кричать на Мэргэ и ругать его.

– Я брошу тебя в реку на съедение моим бур– ханам, – со злостью сказал он Мэргэ и кинулся на него. Но Мэргэ приготовился к нападению и стал защищаться. Закипела у них драка. Долго Мэргэ не мог одолеть трехсаженного богатыря, но наконец выбрал удачный момент и столкнул его с утеса в реку: богатырь упал и утонул, а Мэргэ сел на камень отдохнуть и закурил свою трубку. Вдруг вода в реке высоко поднялась с шумом кверху, и из брызг показалась старуха.

– Спасибо тебе, молодец, – сказала она, – покормил ты меня. Давно я собиралась его съесть, но никак не могла этого сделать. Это был страшный людоед. Я никогда тебя не забуду, и где бы ты ни был, я всегда буду помогать тебе.

Старуха опустилась в воду, а Мэргэ, выкурив трубку, пошел дальше. Идет он, смотрит, где бы ночевать, и видит, что на горе катается баба. Подошел он к ней – она предлагает ему скатиться с горы. – Скатись сначала ты, – отвечает ей Мэргэ. Баба скатилась, взошла на гору и снова предлагает ему скатиться. Согласился Мэргэ и скатился, как показала ему баба. Только взошел на гору, а баба снова просит его скатиться. Но, только что он сел, как она начала его связывать веревками. Веревки становились все толще и толще, а баба схватила большой каменный молот и давай бить им Мэргэ по голове. Рванулся Мэргэ изо всей силы и разорвал веревки.

– Зачем ты меня бьешь? – спросил Мэргэ бабу.

– Ты убил моего отца, – отвечает она ему, но я больше не буду тебя бить. Пойдем ко мне в юрту.

Пошел Мэргэ с бабою в юрту. Баба быстро сварила ужин, накормила Мэргэ, и оба они легли спать. Но не успел Мэргэ лечь на постель, как на него напал крепкий сон, и он уснул и спал очень долго. Когда же он проснулся, то слышит, что вся юрта скрипит. Осмотрелся он и заметил, что бабы в юрте нет. Зажег огонь и стал открывать дверь, но как ни толкал, дверь не двигалась. Вдруг он слышит голос своей сестры-коршуна.

– Плохо ты сделал, брат, что послушался злой ведьмы. Ведьма начертила на скале юрту, – стала у нее настоящая юрта. Посадила она тебя туда, а сама ушла. Юрта каменеет, и ты скоро очутишься внутри скалы. Я попробую сейчас сломать юрту и ударюсь об нее изо всей силы.

Ударилась она об юрту изо всей силы, но не могла расколоть каменной стены.

– Я полечу на небо: там у меня есть знакомый могучий шаман; попрошу я его помочь нашей беде, – сказала сестра-коршун и улетела.

Долго ждал Мэргэ своей сестры-коршуна. Наконец прилетели оба: она и тот шаман, за котоырм она летала на небо. Ударился шаман о каменную стену– раскололась стена. Мэргэ вылез через трещину и стал благодарить шамана.

– Плохо, что ты сам не шаман, – говорит сестра-коршун, – ты не знаешь, где надо останавливаться. Надо научить тебя шаманству. Иди вверх по реке, увидишь омут – прыгай в него: там живет великая шаманка. Дойди до ее юрты – поклонись; войди в юрту – опять поклонись; подойди к ее нарам – еще поклонись и проси. Пока она не скажет: Вставай, ты не поднимайся с колен.

Пошел Мэргэ вверх по реке, как указала ему сестра-коршун. Долго он шел и наконец видит на реке омут. Прыгнул в него и увидал на дне реки под водою большую юрту. Подошел он к юрте, поклонился до земли; вошел в юрту, опять поклонился до земли; подошел к нарам, на которых сидела шаманка, и еще раз поклонился до земли.

– Кто ты такой, и кто тебя послал ко мне? – спросила его шаманка.

– Я сирота; отца моего убили злые люди, а послала меня к тебе моя сестра-коршун, – ответил ей Мэргэ.

– Вставай, удалой молодец. Знаю я, зачем ты пришел ко мне.

Позвала шаманка девять человек, своих помощни– ков, и заставила их кипятить большой котел. Сама же взяла большой нож и стала рубить руки и ноги Мэргэ. Разрубила его на части и побросала все в котел. Девять своих помощников шаманка заставила дуть из девяти мехов. Когда вскипел котел, шаманка громко крикнула:

– Га!

И в это время из котла вышел Мэргэ – ростом выше прежнего и силой больше прежнего. Подала ему шаманка бубен и говорит:

– Ты теперь стал великим шаманом, даже сильнее меня: можешь летать на небо и за небо. Но сначала будь осторожен. Встретится тебе женщина, даст трубку, но ты не кури, а сломай и брось. Даст тебе еды – ты не ешь, а все разбей и брось.

Пошел Мэргэ, куда указала ему шаманка. Долго он шел и видит наконец, что на самом берегу стоит юрта. Зашел он туда и видит, что в юрте только одна женщина. Стал он около нее. Она вытащила откуда-то трубку и подает ему. Вспомнил Мэргэ, что наказывала ему шаманка, схватил эту трубку, сломал и бросил на пол – из трубки образовалась змея и с шипением поползла из юрты. Тогда он схватил и сломал столик и все, что поставила на него женщина, и все это бросил на пол – вместо столика и разных кушаний по полу поползли черепахи, ящерицы и змеи.

– Не бей меня, – стала просить его женщина; – я сварю тебе хорошей еды.

Он стал следить за ее работой. Скоро женщина приготовила хороший ужин. Наелся Мэргэ и лег спать. Вдруг слышит он ночью около юрты два голоса. Один говорит:

– Иди ты вперед. Другой говорит:

– Нет, ты иди. – Мэргэ приготовился защищаться, но притворился спящим. Заходит в юрту старик и та самая женщина, которая вечером кормила его ужином.

– Где он лежит?. – спрашивает старик. Женщина указала ему. Старик подошел к посте– ли, на которой лежал Мэргэ, и замахнулся большим топором, но Мэргэ ловко увернулся.

– Какая досада! – проворчал старик.

Мэргэ тем временем схватил его и бросил; старик ударился о землю и поднялся молодым богатырем. Долго дрался с ним Мэргэ, но не мог одолеть его. Утром богатырь дерется в виде молодого человека, в полдень становится мужчиной средних лет, а вечером превращается в старика.

Прилетела сестра-коршун и говорит:

– Хоть год дерись, не убить его. Не могла я найти его эрдзни и не знаю, в чем она находится – в яйце ли, в чем ли другом. Попробуй, толкни его на колоду, где находятся наши бурханы; ударь его хорошенько об нее, может быть, убьешь.

Послушался Мэргэ своей сетры-коршуна и изо всей силы толкнул старика на колоду. Упал богатырь и расшибся насмерть, а из под колоды выползла старуха-людоедка, та самая, которую Мэргэ видел в воде, и говорит:

– Спасибо тебе, могучий богатырь, ты опять угостил меня человеческим мясом. Иди дальше, я везде буду около тебя.

Пошел Мэргэ дальше. Шел, шел он и видит юрту и слышит, что в ней щаманят. Подошел Мэргэ к юрте и узнал, что здесь живет брат убийцы его отца, и что шаманят для того, чтобы узнать, где он, (Мэргэ) находится. Но никто не может точно узнать. Тогда дали бубен бабе, и она скоро узнала, что Мэргэ недалеко и скоро будет в юрте, но ей не поверили. Тогда Мэргэ ударил себя пальцем по лбу и сделался стариком. Вошел он в юрту и сел. Стали его потчевать, но баба скоро узнала его и закричала. Хозяин юрты бросился на Мэргэ, и завязалась у них драка. Но Мэргэ скоро убил его.

Пошел Мэргэ той же дорогой. Долго шел он и наконец видит юрту. Он сразу узнал, что здесь живет убийца его отца, и стал осторожно подходить к юрте. Видит, что сидит на берегу старуха и чистит рыбу. Подошел он к ней и ударил палкой. Заплакала старуха и сквозь слезы говорит:

– Все меня бьют. Никто за меня не заступится; были у меня два сына и дочь, но где они живы ли, мертвы ли – не знаю.

Тут только догадался Мэргэ, что это – его мать. Он утешил старуху и пошел в юрту. В юрте было много народу: сто шаманов и сто богатырей – все это были родственники убийцы. Все они ждали. Мэргэ зашел в юрту, но ему ничего не сказали. Тогда он подходит к самому хозяину и сам вступает с ним в драку. Сейчас же за хозяина вступились сто шаманов и сто богатырей, но Мэргэ не испугался: он то обаращался в коршуна, то в медведя, то в тигра и быстро истреблял своих врагов. Наконец, прилетела его сестра-коршун и говорит:

– Вот я притащила эргэни нашего, врага. Долго я ее искала и нашла в желудке морской рыбы. Лови! – Мэргэ поймал яйцо, которое бросила ему сестра-коршун, размахнулся и ударил им убийцу своего отца. Тот упал мертвым. Тогда Мэргэ спросил свою мать, где находится гроб отца. Она сказала, что гроб находится в море и придавлен на дне тяжелыми камнями. Мэргэ начал шаманить, и бурханы его вытащили гроб из моря. Долго он шаманил и наконец его мертвый отец ожил и заговорил.

После этого Мэргэ собрал все имущество в юрте убийцы своего отца, взял всех жен и отправился домой той же дорогой, какой шел в передний путь. По пути он заходил во все юрты, в которых раньше останавливался, и забирал с собой все имущество и всех женщин. Так, наконец, возвратился он в свою юрту и стал здесь жить счастливо и богато.

Б у р х а н – идол-помощник.

Ненецкие сказки.

Жил мальчик.

В царском городе жил мальчик, по имени Коленька. Утром если он поест, вечером есть нечего; вечером если поест, утром есть нечего. Жил он в домишке, похожем на баню. Одежда вся у него рваная. Так жил. Никого у него не было.

Однажды думает он: Очень бедный я, пойду к царю нужду судить.

Пошел к царю. Пришел. Царь спрашивает:

– Коленька, что тебе нужно? Коленька говорит:

– Очень бедный я. Есть нечего, одежды нет у меня. Ты, царь, суди нужду, почему я такой бедный?

Царь голову к столу склонил. Потом голову поднял и сказал:

– Я нужду судить не могу. Я так тебе скажу: Коленька, работать иди к, богатому человеку, будешь кормиться, он будет тебе одежду давать.

Тут из-за стены заговорила царская дочь. Царская дочь сказала:

– Отец, ты жени бедного человека. С женой вдвоем они будут работать. Если двое будут работать, тогда хорошо будет. А если только один будет работать, то что он заработает?

Царь вскочил на ноги, свою дочь из-за стены схватил, к Коленьке вытолкал и сказал:

– Если хочешь знать больше меня, иди с Коленькой, найдите себе богатство.

Царская дочь, хотела или не хотела, ушла с Коленькой.

Живут они в домике, похожем на баню, работают вдвоем. Царская дочь каждый день шьет, зарабатывает на еду. Стали получше жить. Потом хорошо зажили. Кое-что появилось и внутри домика.

Однажды царская дочь сшила ширинку и сказала мужу:

– Продай ширинку, цена ей сто рублей!

Коленька унес ширинку. По городу носит. Целый день ходит, продать не может. Одни говорят: Денег нет, другие говорят: Нам не нужна.

Идет Коленька по улице и встречает русского старика, Русский старик спрашивает:

– Куда, Коленька, идешь? Коленька говорит: – Ширинку продаю, продать не могу. Русский старик спрашивает:

– Какая цена? Я куплю! Коленька говорит:

– Цена – сто рублей.

Русский старик вынул сто рублей и сказал:

– Слово возьмешь или деньги возьмешь? Коленька подумал и сказал:

– Возьму слово, только какое слово? Русский старик сказал:

– Слово такое: Саблю вытянешь, вниз понесешь, до земли не доводи – такое мое слово.

Старик деньги в карман положил, ширинку взял и ушел, Коленька пошел домой. Дошел до дома. Жена говорит:

– Продал ли ширинку?

Коленька сказал:

– Дурак, оказывается, я. Русский старик сказал: Слово возьмешь ли? Я слово взял. Жена сказала:

– Слово когда-нибудь будет нужно. Опять живут, целый год живут. Через год царская дочь опять ширинку сшила и говорит:

– Этой цена-двести рублей.

Коленька взял в город понес. По городу весь день носит, продать не может. Одни говорят: Денег нет, другие говорят: Дорого.

Идет обратно, встречает русского старика. Русский старик спрашивает:

– Куда идешь? Коленька говорит:

– Ширинку продаю. Русский старик спрашивает:

– Цена какая? Коленька отвечает:

– Двести рублей.

Русский старик вынул из кармана двести рублей и говорит:

– Слово возьмешь или двести рублей возьмешь? Коленька подумал и сказал:

– Слово возьму! Русский старик сказал:

– Мое слово такое: Уговор дороже серебра. Он деньги в карман положил, взял ширинку и ушел. После ухода старика Коленька домой пошел. Дома жена спрашивает Коленьку:

– Ширинку продал? Коленька говорит:

– Продал. Дурак я, оказывается. Слово взял я. Жена говорит:

– Пусть слово, когда-нибудь и оно пригодится. Так целый год живут. Через год жена опять ширинку сшила и говорит:

– Эта ширинка стоит триста рублей, неси в город. Коленька взял и понес в город. Целый день по городу ходит, продать не может. Одни говорят: Денег нет, другие говорят: Нам не нужно.

Коленька обратно зашагал, на улице русского старика встретил. Русский старик спрашивает:

– Коленька, куда ты идешь? Коленька говорит:

– Ширинку продаю я. Русский старик спрашивает:

– Цена какая?

Коленька говорит:

– Триста рублей!

Русский старик вынул из кармана триста рублей и сказал:

– Деньги возьмешь или слово? Коленька подумал и ответил:

– Слово возьму!

Тогда русский старик сказал:

– Мое слово такое: Под морским кряжем стоят корабли; на одном корабле нет повара. Такое мое слово.

Русский старик триста рублей положил в карман, ширинку взял и зашагал. Коленька остался стоять. Думает:

Жена будет ругаться, не пойду домой. И пошел куда глаза глядят. Долго ходил Коленька, к краю города вышел. Город оказался на морском кряже. Под морским кряжем стоят три корабля. Со среднего корабля один русский кричит:

– Коленька, иди сюда, у нас нет повара.

Коленька поднялся на корабль, поваром стал. Три корабля только паруса подняли, неделю идут. Через неделю на середине моря корабли остановились, вперед не идут, обратно не идут. Три корабля неделю стоят. На средний корабль все собрались. Через неделю люди на корабле говорят:

– Теперь почему стоим? По этому месту много раз ходили. Давайте бросим жребий! На кого падет три раза жребий, того и бросим в море.

Бросили жребий. Три раза жребий пал на Коленьку. Коленьку схватили, бросили в воду.

Коленька по морю несется. Наконец где-то упал на крыльцо, на ноги упал. Дом оказался. В доме русские мужчины ругаются.

Один говорит:

– Уговор дороже. Другой говорит:

– Серебро дороже.

Коленька вошел в дом. Русские мужчины спрашивают:

– Ты кто будешь? Скажи нам, что дороже: уговор или серебро?

Коленька сказал:

– Какие вы глупые, как же уговор не дороже серебра? Двое русских мужчин сказали:

– Мы всю жизнь ругаемся-один говорит:. Уговор дороже, другой говорит: Серебро дороже. Действительно, уговор дороже. За то, что ты нам указал, гостинец тебе дадим.

Русские мужчины дали Коленьке самострельный камень и сказали:

– Медную кадушку мы наполним самострельными камнями и привяжем ее к баку среднего корабля. Когда тебе нужно будет, ты сам достанешь. А теперь мы выведем тебя по палубе среднего корабля.

Мужчины вывели Коленьку. Коленька сел на корабль.Три корабля опять подняли паруса. Семь дней корабли идут. Через семь дней корабли остановились около королевского города. Хозяева спустились. Коленька тоже спустился с корабля. Хозяева пошли, Коленька за ними тоже пошел. Товарищи ему говорят:

– Ты весь в саже, рваный. Потом король скажет: Ведите сюда повара, нас дразнить будет, смеяться будет.

Коленька все идет за ними. Дошли до королевского дома. Товарищи его вошли в дом, Коленька тоже вошел, за печку спрятался, там сидит. Товарищи его сидят, угощаются. Вот король встал, зашагал. По полу взад и вперед ходит, руки в карманы положил. Вот король около печки пошел. Тут Коленька самострельный камень в карман королю опустил. Король назад повернулся. Как увидел самострельный камень, у него глаза чуть не лопнули. Он сказал:

– Мой гость, оказывается, здесь! Он взял Коленьку за руку, увел в дальнюю горницу и стал угощать. Люди, которые были на трех кораблях, стали говорить:

– Король, ты нашел гостя, ты повара увел. У него, наверное, много богатства. Наше богатство на трех кораблях надо сосчитать и записать надо. Его богатство тоже надо сосчитать и записать. Если у него много богатства, мы станем его рабами. Если у нас больше богатства, мы отрубим ему голову.

Сразу пошли они к кораблям. Дошли туда. Все вещи на корабле сосчитали и записали. Потом говорят:

– Теперь Коленькино богатство все сосчитаем и запишем. Коленька дал им два самострельных камня. Они сосчитали и записали. Немного не хватило. Тогда Коленька прыгнул в воду и прикатил медную кадушку. Люди начали считать самострельные камни. Как ни считали, не смогли сосчитать: ума не хватило, бумаги не хватило. Люди трех кораблей стали рабами Коленьки.

Коленька в королевском городе торгует тридцать лет. За тридцать лет наполнил товарами тридцать кораблей. Через тридцать лет Коленька говорит королю:

– У меня был свой город. Поеду-ка я туда! Король сказал:

– Коленька, приезжай торговать! – Коленька ушел к своим кораблям. Тридцать кораблей понеслись в море.

Две недели идут корабли. Показался царский город. Стемнело. Остановились корабли. Совсем стало темно. Коленька на землю спустился, идет, перед ним сукна расстилают, сзади него сукна собирают. Около царского дома виден огонь.

В других местах нет огня. Коленька все идет. Около царского дома новый дом появился. К этому дому Коленька идет. Виден огонь. Дошел к дверям дома. Около крайних дверей стоят два солдата, сторожат. Они сказали:

– Сюда не ходи: здесь царская дочь спит. Коленька вынул из двух карманов двести рублей и сказал:

– Купите себе табак! Двенадцать дверей Коленька прошел, у каждой двери солдаты караулят. Они говорят:

– Сюда не ходи, царская дочь спит.

Коленька достиг крайней комнаты. Царская дочь спала. С двух сторон спали двое русских мужчин. Тут сабли были, Коленька взял саблю. Саблю вытянул, вверх поднял, вниз стал опускать. У жены голову хочет отрубить. Потом думать стал. Про себя говорит: Русский старик говорил ведь:

Саблю вытянешь, начнешь вниз опускать, совсем не опускай.

Коленька саблю снова согнул, положил в сторонке, лег спать.

Рано утром царская дочь встала и говорит:

– Сыновья мои, вставайте! Ваш отец пришел! Где находился он тридцать лет? За тридцать лет намучался, наверное.

Ребята вскочили, своего отца поцеловали. Коленька сел угощаться, позвал царя. Товары с тридцати кораблей каждый день возят.

Когда угощались, царская дочь сказала отцу:

– Раньше ты меня выгнал и сказал: Если хочешь быть умнее меня, иди с Коленькой, найдите себе богатство.

Еще она сказала:

– И всегда так надо делать: бедного человека женить, с женой работать будет. Оба будут работать и богатство найдут скорее. Царь сказал:

– Действительно, так надо делать; оказывается, у меня ума не хватило! Теперь, Коленька, садись, вместо меня садись!

Вот Коленька и зажил.

Как медведь хвост потерял.

Жила когда-то лиса, а рядом в лесочке медведь жил. Часто они встречались, жили дружно, как родные братья. В те времена у медведя хвост пушистый да длинный был.

Однажды лиса говорит медведю:

– Пойду рыбки половлю, хочу свеженькой отведать. Медведь спросил:

– Как же ты, сестричка, голыми руками рыбу станешь ловить?

Лиса говорит:

– Очень просто: суну хвост в прорубь, рыба сама придет-любит она за хвост цепляться!

Так лиса и ушла на ловлю.

Как раз тут мужики рыбу ловили. Лиса легла на снег, как мертвая. Наловили мужики рыбы, уложили на нарту и поехали. На дороге лису увидели и на рыбу в нарту ее положили. Лиса мешок с рыбой прогрызла, рыбу на дорогу всю выбросила, а потом и сама убежала.

Сидит лиса и ест рыбу. Медведю даже завидно стало, Думает: Так-то и я могу наловить!

Пошел медведь на реку, засунул хвост в прорубь и сидит.

Долго сидел так. Надоело. Думает: Дай попробую, много, должно быть, уже рыбы на хвосте!

Начал хвост из воды тащить, а хвост, оказывается, примерз. Стал медведь тогда изо всех сил дергать свой хвост, да и оторвал его.

С тех пор медведь без хвоста остался. Никакого хвоста у медведя теперь нет.

Как могучий орел вернул ненцам солнце.

Очень давно это было. Много лет тому назад солнце над ненецкой землей не скрывалось с неба. Озера и реки тогда, словно вода в котле, кипели, столько в них было рыбы. От берегов морей до самых лесов паслись оленьи стада… Голубых и белых песцов не переловить было капканами. Каждой весной тучами налетали гуси, утки и лебеди. Весело жилось ненцам в тундре.

А далеко за лесами жил черный коршун. Две головы было у него, два жадных клюва, две пары завистливых глаз. Сколько ни было у него добра, все ему казалось мало. Служили ему верные слуги-злые ястребы.

Раз залетел один ястреб далеко в тундру и увидел, как хорошо живут ненцы. Вернулся он к своему господину, коршуну, все ему рассказал.

Тут черный коршун еще чернее стал от зависти. Задумал он хитростью забрать у ненцев солнце. Велел он своим слугам сплести большую сеть. Сам ударился о землю, обернулся толстым купцом. Взял с собой много пьяной воды и поехал к ненецким чумам.

Как гостя встретили его ненцы. На шкуры усадили, угостили оленьим мясом и рыбой. А купец стал угощать их пьяной – водой. От пьяной воды закружились головы ненцев. Принялись они петь и плясать, потом все спать повалились.

Толстый купец только этого и ждал.

Громким свистом созвал своих слуг. Прилетела тысяча ястребов. Накинули они сеть на солнце и потащили за собой. Второй раз свистнул купец, прилетела еще тысяча ястребов. Угнали они оленей, истребили голубых и белых песцов, Все богатство у ненцев забрали.

А ненцы крепко спали, ничего не слышали. Наконец проснулись и не узнали своей земли. В тундре стояла темная ночь. Дул холодный северный ветер, бушевала пурга. Озера и реки покрылись толстым льдом.

С тех пор стало бродить несчастье по ненецким чумам. Дети рождались слабыми. Старики слепли от дыма костров. Не было солнца – приходилось в холодных темных чумах днем и ночью костры жечь. Раньше ненцы любили песни петь, а без солнца про песни забыли. Только свист пурги да волчий вой слышались в тундре.

А черный двуглавый коршун жил в своем золотом чуме. Солнце, что увел от ненцев, держал он в золотых цепях.

Так прошло много лет. В той стороне, где жил двуглавый коршун, выросли могучий орел и стая орлят. Хотели они, чтобы солнце всем светило, всех грело.

Коршун солнца не отдавал.

Стали орел и орлята биться с черным коршуном, с злыми ястребами. Бьет черный коршун орла двумя железными клювами, рвет его железными когтями. Ястребы над орлом тучей нависают. Помогают черному коршуну.

Но сила у орла могучая, бьется, он не на жизнь, а на смерть. И орлята с ним бьются, ястребов клюют, у двуглавого коршуна все перья повыщипали.

Долго так бились. Наконец высоко в небо взвился орел, поднялся выше облаков и кинулся на черного коршуна. Камнем полетел коршун на землю и упал в тундровое озеро. До. самого дна расступились холодные волны, потом снова сомкнулись над черным коршуном. Увидали это ястребы, с криком разлетелись во все стороны. Но орлята догнали их и заклевали всех до одного.

А могучий орел разбил золотые цепи, освободил солнце. Стало солнце посередине неба, всем светит, всех греет.

Доходят его лучи и до тундры. Хорошо теперь ненцам, в тундре жить, дружно они работают. Развели много оленей, Вместе на охоту ходят, бьют песцов и чернобурых лисиц. По озерам и рекам на лодках-самоходках плавают, рыбу ловят.

Вернулось в ненецкие чумы веселье. Опять ненцы начали песни петь, лучше прежнего. Поется в тех песнях про советскую власть, – это она принесла ненцам радость и счастье.

Лисица, птичка и ворон.

На дереве в гнезде сидела птичка. В гнезде четыре птенчика было. Бежала мимо лиса, увидела птичку и говорит:

– Дай мне, птичка, одного птенчика – мне есть хочется.

– Как я могу дать тебе своего птенчика? Ищи в другом месте, я не дам, – отвечает птичка. Лиса говорит:

– Если не дашь, я срублю твое дерево. У меня сабля в меховом мешке.

Подняла лиса свой хвост и стала им размахивать, точно дерево рубит.

Испугалась птичка, заплакала:

– Не руби, лиса, дерево, дам я тебе птенчика. И с этими словами выбросила из гнезда птенчика. А лисе этого и надо было. Схватила птенчика и унесла в лес.

Сидит птичка и плачет. Жаль ей своего птенчика. Летит мимо ворон и спрашивает:

– О чем, птичка, плачешь? Или горе у тебя большое? Птичка говорит:

– Как мне не плакать! Лиса съела одного моего птенца. Ворон удивился и говорит:

– Как лиса могла твоего птенца съесть? Ведь гнездо твое высоко на дереве.

– Я сама ей бросила его: лиса хотела, дерево срубить, у нее острая сабля в меховом мешке. Ворон говорит:

– Глупая ты, глупая! Это не сабля, а хвост. В другой раз придет, пусть рубит, сама отступится. После этого ворон улетел. На другой день лиса снова пришла, говорит:

– Дай-ка мне еще одного птенца, проголодалась я. Птичка говорит:

– Нет, не дам я своего птенчика. Лиса говорит:

– Тогда я дерево рубить буду.

И стала тут лиса хвостом по дереву бить. Била-била, все волосы с хвоста повыдрала, а дерево не шевельнулось. Присела лиса около дерева и спрашивает:

– Кто это тебя научил меня не слушаться? Не ворон ли тебе про меня насказал? Птичка отвечает:

– Сама я догадалась, хотя и поздновато. Ведь есть же у меня свой ум! Лиса говорит:

– Нет, тебе своим умом до этого не дойти. В этом тебе ворон помог.

Побежала лиса по лесам и долинам ворона искать. Много дней так бежала. И вот к большой реке подошла. На берегу реки оказалось несколько чумов. Тут, около людей, и решила лиса чем-нибудь поживиться. Вырыла лиса яму и легла в ней вверх брюхом. В яме зарылась, только один язык наружу высунула. Язык красный далеко видно.

Лежит так лиса, лежит, вдруг видит-ворон летит. А ворон увидел красный язык и думает: Эге, вот мне и ужин!

Подлетел ворон к лисе и вцепился клювом в язык, а лиса тут схватила его за голову, смеется:

– Ага, ты птичку уму-разуму учил, а теперь я тебя проучу.

Ворон просит лису:

– Ой-ой, не убивай меня так позорно. Если так убьешь, никто тебя не похвалит. Подними лучше меня на скалу, поставь над обрывом, разбегись и столкни.

Лиса думает: В самом деле, так его надо проучить, пусть упадет да косточки свои переломает!

Так лиса и сделала: поставила ворона на скалу, разбе-жалась и хотела его толкнуть. А ворон расправил свои крылья и полетел. Лиса с разбегу не удержалась и упала с обрыва и разбилась.

Олешек и мышка.

Бежала куда-то мышка. Долго ли, коротко ли бежала, повстречала олешка. Мышка спросила:

– Друг олешек, куда и откуда идешь?

При таких словах олешек поднял голову и говорит:

– Разве не видишь? За четырьмя ногами своими я гоняюсь.

Тогда мышка сказала:

– Ты тоже, оказывается, неизвестно куда идешь. Пойдем-ка вместе!

– Ну что же, пойдем вместе.

Дружно вместе пошли. Олешек во время ходьбы голову набок наклоняет, зубами поскрипывает, глаза у него прищурены. Мышка рядом бежит. За оленем едва поспевает.

Долго ли, коротко ли так шли, много раз терял олешек из виду мышку, только по писку ее находил:

– Ах, друг мой, хороший друг, ты тут, оказывается! Через некоторое время мышка первая заговорила:

– Олешек, давай играть в прятки! Олешек словно и ждал этих слов, сказал:

– Давай, давай играть в прятки. Мышка спросила:

– Кто же из нас будет первым прятаться? Олешек сразу ответил:

– Ты маленькая ростом. Закрой глаза, я спрячусь. При таких словах мышка шмыгнула в мышиную норку. Олешек побежал. Улегся во впадину высохшего ручья. Вот начала мышка искать олешка. Долго ли, коротко ли искала она олешка, найти не могла. Совсем из сил выбилась. Тут подумала: Этого великана я хитростью возьму. Закричала мышка во весь голос:

– Олешек! Ты спрятался, а рога у тебя видны! Услышав это, олешек подумал: Эх, как же это забыл я спрятать свой рога? Плохо!

Вышел олешек из ложбины. Пошел по направлениюк мышке.

Увидев его, мышка сказала:

– Теперь моя очередь. Теперь я спрячусь.

Разве может мышка далеко уйти? Тут же под ногами спряталась.

Стал олешек искать мышку. Долго ее искал. Да разве мышку найдешь? Пока искал олешек мышку, устал, есть захотел. Начал олешек есть ягель возле того места, где спряталась мышка. Вместе с ягелем проглотил он и спрятавшуюся мышку.

Поел олешек и отдыхать улегся. Прогрызла мышка дырочку между ребрами олешка, вышла и. говорит:

– Эх, олешек, хоть и велик ты ростом, а– глуп. Вот я маленькая, а сильнее тебя оказалась. Этого мяса теперь и детям моих детей хватит.

Хотела мышка снять шкуру с олешка, но куда ни ткнется носом, повсюду шерсть.

Позвала мышка чайку:

– Чайка, чайка! Я добыла олешка. Сними с него шкуру. Начала чайка снимать шкуру с олешка, не смогла. Позвала мышка ворона:

– Ворон, ворон! Я добыла олешка. Иди-ка сними с него шкуру.

Прилетел ворон. Хотел было снимать шкуру с олешка, да не смог, только глаза выклевал.

Задумалась мышка: Кто же снимет с олешка шкуру? Смотрит, идут лисица и волк.

Лисица сразу заговорила:

– Молодец, мышка! Какого хорошего оленя добыла. Ты, наверное, очень устала. Ступай-ка, поспи. Мы с волком вдвоем шкуру снимем. Как будет готово, разбудим тебя.

Услышав ласковые слова лисички, подложила мышка под голову переднюю лапку и заснула.

Вот через некоторое время лисичка закричала:

– Мышка, вставай! Мясо готово Кушай! Вскочила мышка, подбежала к тому месту, где олень лежал. И что же? Остались от оленя только рога да копыта, а лисички и волка и след простыл. Рассердилась мышь. Стала хиреть-хиреть и вскоре умерла.

Муж-налим и его жена марья-царевна.

Живут старик и старуха. Детей у них нет. Старик ходит к царскому городу. Делает деревянную сетку. Однажды идет по каменистому берегу. На нем налима нашел. Хочет топориком убить. Налим говорит:

– Не убивай меня! Сыном вырасти. Старик налима в мешок положил, на плечо поднял, до дома донес. На кровать положил, жене сказал:

– Сына у нас нет. Я нашел сына. Сына растят, кормят; так живут три года. Сын вырос. Однажды он отцу сказал:

– Иди к царю сватать, у него есть дочь. Старик говорит:

– Царь свою дочь нам не отдаст. Всякие короли приезжают-не отдает, купцы приезжают-не отдает, разные другие приезжают – не отдает. Нам не отдаст.

Налим сказал:

– Все же иди! Старик ушел. Дошел до царя. Когда старик пришел, царь говорит:

– Что тебе нужно? Старик сказал:

– Есть у меня сын-налим, сватать меня послал. Царь сказал:

– Разные короли приходят, купцы приходят-не отдаю.

Из-за стены дочь заговорила. Она сказала:

– Это-то так. Ты дай ему работу. Дай ему срок. Русский срок до трех раз. Если сделает-пойду за него. Не сделает – голову отрубишь.

Царь наклонился над столом. Потом голову приподнял и сказал:

Служба эта такая: в одну ночь около моего дома пусть сделает дом. Моя дочь в старый ваш дом не пойдет. Если не сделает, ваши головы отрублю.

Вышел старик. Горько-горько плачет. От слез чуть не падает. Дошел до дома. Пришел к сыну-налиму. Налим-сын спросил:

– Отец, что ты плачешь? Старик сказал:

– Как не плакать? Разве нам отдаст дочь? Работу дал – в одну ночь велит сделать дом; как сделаешь? Если не сделаешь, наши головы отрубит.

Налим-сын сказал:

– Не плачь! Завтра само что-нибудь будет. Спи пока! Отец с матерью легли спать. Как отец лег спать, налим пополз к дверям. Дополз до порога, перевернулся через голову и превратился в молодца-красивей его мужчины нет. Вышел на улицу, железный посох вниз рукояткой воткнул. Тридцать солдат выскочили и спросили:

– Что нужно, хозяин?

Налим сказал:

– Около царского дома постройте дом. Новый дом пусть будет такой, как царский. Тридцать солдат сказали:

– Это наше дело!

Шум от ног только поднялся. Налим пошел домой, дошел до порога, через голову перевернулся, налимом стал. Лег на кровать.

Утром рано налим отца разбудил и сказал отцу:

– Возьми топор и иди к царскому дому, посмотри, что появилось.

Старик ушел. Около царя появился дом красивее царского дома. Царь в окно увидел и сказал:

– Налим-сын, наверное, не простой человек. Старик топором куда попало колотит, дом только звенит. Старик домой пошел. Дошел до дома. Сын-налим спросил:

– Что появилось?

Старик сказал:

– Дом появился, красивее царского. Налим-сын отцу сказал:

– Иди-ка опять, что скажет царь? Старик ушел. Радуется. Дошел до царского дома. Вошел. Царь спросил:

– Что тебе надо? Старик сказал:

– Налим-сын меня послал. Царь сказал:

– Около моей церкви пусть сделает новую церковь, но такую, какая у меня. Моя дочь в старой церкви венчаться не хочет. От новой церкви к старой пусть будет каменный мост. От церкви к дому пусть будет каменный мост. От моего дома к новому дому пусть будет каменный мост. Когда на свадьбе будем гулять, по тому мосту будем ездить. Если не сделает, ваши головы отрублю.

Старик вышел. Горько-горько плачет. От слез чуть не падает. Думает: Дом-то он в одну ночь Сделал. А теперь-то как столько сделает? Зачем я нашел налима, на смерть себе нашел! Надо было его убить.

Старик пришел домой, налим-сын спрашивает:

– Что плачешь? Старик сказал:

– Как не плакать? Царь сказал: Церковь сделай! От новой церкви к моей церкви пусть будет каменный мост. От моего дома к новому дому пусть будет каменный мост. От моей церкви к моему дому пусть будет каменный мост… Если не сделает, головы ваши отрублю.

Налим-сын сказал:

– Отец, ложись спать! Утром рано иди к царской церкви и возьми топор.

Старик лег спать. Как столько старик лег спать, налим к дверям пополз, до порога дополз, через голову перевернулся, стал мужчиной. На улицу вышел, посох рукояткой вниз воткнул. Тридцать солдат опять выскочили. Они спросили:

– Что нужно, хозяин? Налим сказал:

– Что нужно? Около царской церкви сделайте церковь такую, как царская. Каменный мост сделайте до самого нового дома.

Тридцать солдат сказали:

– Это-то наше дело!

Только шум от ног пошел. Налим ушел, через голову перевернулся, опять налимом стал, на кровать лег. Утром рано он разбудил отца и сказал:

– Иди. к царскому дому и посмотри, что появилось.

Старик взял топор и пошел. Церковь появилась красивее царской церкви: кругом каменный мост. Старик куда попало ударяет, церковь только звенит.

Царь увидел в окно и сказал:

– Налим-сын, наверное, не простой человек: в одну ночь церковь сделал.

Старик домой ушел. Дошел до дома. Налим-сын сказал:

– Что появилось? Старик ответил:

– Церковь появилась.

Налим-сын отцу сказал:

– Иди-ка опять!

Старик ушел. Очень радуется, точно по шерсти идет. Дошел до царя. Вошел в дом. Царь спросил:

– Что нужно?

Старик сказал:

– Налим-сын меня послал. Царь сказал:

– Последняя работа. Если он это сделает, отдам свою дочь. Пусть найдет трех лошадей с санями; все пусть будет готово. Если не найдет, ваши головы отрублю. А если найдет, будут ли смеяться жители земли или нет, дочь свою отдам.

Старик ушел. Горько-горько плачет. От слез чуть не падает. Дошел до дома. Налим-сын сказал:

– Что плачешь?

– Как не плакать? Разве нам кто дочь отдаст? Я – старик, ты – налим! Царь сказал: в одну ночь пусть найдет трех лошадей с санями, пусть все приготовит.

Налим сказал:

– Ложись спать, само что-нибудь будет! Утром рано иди к царскому дому, посмотри, что появится.

Старик лег спать. Как только отец лег спать, налим пополз к дверям. Достиг порога, перевернулся через голову, мужчиной стал. Посох вниз рукояткой воткнул. Тридцать солдат выскочили, спросили:

– Что нужно? Налим сказал:

– Что нужно? Найдите трех лошадей с санями, все приготовьте! Тридцать солдат ответили:

– Это-то наше дело!

Бегом ушли. Налим-сын в дом вошел, дошел до порога, через голову перевернулся, налимом стал. Лег на кровать. Утром рано разбудил отца и сказал:

– Иди к царскому дому и посмотри, что там есть. Старик опять ушел. Под окнами царского дома стоят три лошади с санями, все готово. Старик возится около лошадей в санях. Царь в окно посмотрел, увидел лошадей.

– Налим-сын, наверное, не простой человек: в одну ночь лошадей нашел.

Старик домой ушел. Пришел к налиму-сыну и сказал:

– Лошади стоят под окнами царя. Налим-сын отцу говорит:

– Опять иди-ка. Последний срок. Старик пошел, радуется, словно по шерсти идет. Очень радуется. Туда пришел. Царь спросил:

– Что нужно? Старик сказал:

– Налим-сын послал, последний срок, отдавай дочь! Царь сказал:

– Наверное отдам, такой был уговор. Жители города будут ли смеяться, нет ли, наверное отдам, веди налима-сына!

Старик так радуется, бегом бежит. Добежал до дома. Налим-сын спросил:

– Отдает или нет? Старик сказал:

– За тобой пришел я. Свадьбу справлять будем! Старик налима в мешок положил, на плечо поднял, понес к царскому дому. Люди стоят в бане, говорят:

– Теперь наш царь совсем одичал: свою дочь отдает за налима.

Старик все идет. Дошел до дома, сына-налима вынул, положил на табуретку. Если вино подают, налиму-сыну в рот наливает. Неделю свадьбу справляют. В новую церковь поехали, венчались. В новый дом приехали, сели угощаться.Кончили гостить. Налим живет в новом доме, три года живет, днем налимом бывает, ночью мужчиной бывает.

Однажды Марья-царевна утром рано затопила печку, Около печки сидит печальная, думает про себя: Жители города в течение трех лет очень смеются надо мной. Сожгу одежду налима-мужа – может, навсегда мужчиной станет.

В печке сожгла одежду, пришла в комнату, в спальню мужа, а мужа нет. Марья-царевна села у окна. На окно маленькая птичка села и сказала:

– Марья-царевна, ты сожгла одежду налима-мужа, три года ты терпела, три дня не дотерпела. Через три дня мужчиной стал бы.

Перед восходом солнца птичка улетела. Марья-царевна сидит печальная. Неделю живет, все печалится: Налима-мужа где найду?

Через неделю Марья-царевна на улицу вышла, неизвестно куда зашагала. Куда птичка улетела, туда по городу царевна пошла. Вышла на край города. На краю города был дом. Из дома старая женщина кричит: – Марья-царевна, куда ты идешь?

Марья-царевна сказала.

– Я сожгла одежду налима-мужа, иду искать его. Старуха сказала:

– В таком виде ты его не найдешь. Иди обратно. Отдай сковать трое железных сапог, три железных шапки, три железных хлебца, тогда если догонишь, так догонишь.

Марья-царевна назад ушла. Отдала ковать трое железных сапог, три железных шапки, три железных хлебца, потом зашагала. Идет по городу, вышла к краю города. Дошла до домика старухи. Старая женщина ее накормила, пустила ночевать. Утром рано Марья-царевна собралась идти. Женщина сказала:

– Найдешь отверстие земли, на краю его наденешь железные сапоги, железную шапку, один железный хлебец в рот положишь. Пойдешь по земляному проходу. В той пещере кричащие будут кричать, плачущие будут плакать, поющие будут петь. Они скажут: Марья-царевна, вернись сюда! Этих не слушай, куда идешь, туда и иди. Как поднимешься из подземелья, сестра моя будет там, тебе укажет дорогу. Пока по земляному проходу идешь, трое железных сапог все износятся, три железных шапки все износятся. Если не выйдешь, как износятся, в земляном проходе и умрешь.

Тогда Марья-царевна зашагала. Долго ли шла, коротко ли шла, тропинка кончилась. Дошла до пещеры земли. Надела железные сапоги. Надела железную шапку. Идет по земляному проходу. С двух сторон кричащие кричат, плачущие плачут, поющие поют. Они говорят: Марья-царевна, сюда смотри!.

Марья-царевна куда шла, туда и идет. Идет, а в ноги попадают острые концы железа, и в голову попадают концы железа. Ест хлебец. Сапоги другие надела, шапку другую надела, другой хлебец в рот взяла. С двух сторон плачущие плачут, кричащие кричат, они говорят: Марья-царевна, сюда вернись! Марья-царевна куда шла, туда и идет. Поющие поют, смеющиеся смеются. Так и идет она. В ноги попадают железные острые концы, в голову попадают железные острые концы. Последнее одела, последний хлебец в рот положила. Опять идет. Железо попадает в ноги, железо попадает в голову. Думает: Зачем сожгла одежду мужа-налима? Почему три года терпела, три дня не стерпела? В подземелье умру я!.

Так идет. Потом показался свет величиной с ушко иглы. По щекам Марьи-царевны течет кровь, от ног остается кровь. Так она едва добралась до конца земляного прохода. На краю прохода лежала неделю. Через неделю потихоньку зашагала и увидела дом. Она подошла к дому. Вошла. Там была Баба-Яга. Она сказала:

– А, Марья-царевна, ты пришла! Куда идешь? Марья-царевна сказала:

– Я сожгла одежду налима-мужа, теперь на след налима-мужа пусть моя смерть придет! Очень-очень жалею я его!

Женщина сказала:

– Налим-муж десять лет назад пришел, взял жену-дочь огненного царя. Теперь живи пока у меня, другой раз я тебе укажу к нему дорогу.

Марья-царевна живет тут неделю. Через неделю пришло воскресенье. Женщина сказала:

– Теперь тебе надо идти! Сегодня иди! Там есть сад. На конце сада есть кочка, ты сядешь, на кочку. Женщина дала гребешок и сказала:

– Ты будешь расчесывать голову. Придут три женщины, все одинаковые, у всех одежда одного цвета. Твоего мужа-налима жена будет средняя женщина. Она скажет: Продай гребешок! А ты скажешь: Гребешок не продажный-заветный. Она скажет: Какой завет? Ты скажешь: Если пустишь ночевать на одну ночь к налиму-мужу, дам гребешок! Она скажет: Пущу! Ты гребешок сразу не давай. Когда придете туда, тогда отдай!

Марья-царевна ушла. Дошла до конца сада, села на кочку. Пришли три женщины, все одинаковые. Марья-царевна расчесывает голову. Средняя женщина сказала:

– Продай гребешок! Мой город большой, а такого гребешка я не видела.

Марья-царевна сказала:

– Этот гребешок заветный. Жена налима спросила:

– Какой завет? Марья-царевна сказала:

– Если пустишь ночевать на одну ночь к налиму-мужу, я дам! – Жена налима сказала:

– Пущу, дай гребешок! Марья-царевна сказала: '– Теперь не дам. Когда придем туда, тогда дам. Жена налима сказала:

– Иди за нами!

Марья-царевна пошла за ними. Дошли они до дома налима-мужа. Дочь огненного царя сказала:

– Ты немного подожди!

Она вошла в дом, недолго была, вышла и сказала:

– Если хочешь, ночуй!

В дверь впустила, гребешок взяла. Дверь закрыла. Марья-царевна подошла к кровати. Налим-муж спит на кровати. Марья-царевна будит-разбудить не может, никак не может.

Наступило утро, ключ щелкнул. Пришла жена налима-мужа, сказала:

– Переночевала, теперь иди, выходи!

Марья-царевна пошла печальная. В дом, Бабы-Яги пришла печальная. Пришла, неделю живет, все печалится. Через неделю старуха сказала:

– Теперь опять иди, на кочку сядешь. Старуха дала ей кольцо и сказала:

– Кольцо наденешь на руку. Придут три женщины. Средняя женщина скажет: Продай кольцо! Ты скажешь:

Кольцо заветное! Она спросит: Какой завет? Ты скажешь: Завет такой: если пустишь ночевать на одну ночь к налиму-мужу, тогда отдам! Сразу не отдавай кольцо. Когда до дома дойдете, тогда отдай. Если тут отдашь, тебя обманет.

Марья-царевна ушла. К концу сада дошла, на кочку села. Через некоторое время пришли три женщины. Средняя женщина сказала:

– Продай кольцо! Марья-царевна сказала:

– Кольцо заветное.

Жена налима-мужа спросила:

– Завет какой? Марья-царевна сказала:

– Если пустишь ночевать на одну ночь к налиму-мужу, я дам. Такой завет!

Жена налима-мужа сказала:

– Пущу!

Марья-царевна сказала:

– Теперь не дам. Когда туда придем, тогда дам. Жена налима-мужа сказала:

– Иди, иди! Марья-царевна зашагала. Дошли туда, к краю двери дошли. Жена налима-мужа сказала:

– Постой немного!

Она в дом вошла, недолго была, опять вышла. Взяла кольцо, Марью-царевну пустила в дверь, сказала:

– Если хочешь, ночуй!

Дверь закрыла. Марья-царевна подошла к кровати. Муж-налим пьяный. Марья-царевна всю ночь будит, разбудить не может, никак не может!

Наступило утро. Двери хлопнули, жена налима-мужа пришла, сказала:

– Ты переночевала, теперь иди! Марья-царевна вышла. К прежнему домику ушла, дошла до старухи. Старуха спросила:

– Налима-мужа видела ли? Марья-царевна сказала:

– Только глазами видела! Пьяный, разбудить никак не могла! Старуха сказала:

– Твоя подруга-хитрая баба, дорогой водой напоила мужа.

Опять неделю живет Марья-царевна, все печалится, печалится. Через неделю праздник. Старуха сказала:

– Марья-царевна, иди опять! Вот тебе платок. Красивее нет ничего. Если в этот раз не разбудишь, всю жизнь не увидишь мужа. Последний раз платок тебе дала. Теперь иди! Теперь-то сама знаешь, как надо сделать.

Марья-царевна ушла. Дошла до конца сада, на кочку села. Опять через некоторое время пришли три женщины. Марья-царевна платок на голову повязала. Средняя женщина сказала:

– Продай платок! Такой красивый платок я не видела. Продай платок!

Марья-царевна сказала:

– Платок заветный. Жена налима спросила:

– Какой завет? Марья-царевна сказала:

– Если пустишь ночевать на одну ночь к налиму-мужу, тогда дам! Жена налима сказала:

– Пущу, дай! Марья-царевна сказала:

– Теперь не дам! Когда туда дойдем, тогда дам. Жена мужа-налима сказала:

– Иди за нами! Марья-царевна зашагала. Пришли туда. До крайней двери дошли. Жена налима сказала:

– Немного постой!

Она в дом вошла, недолго была, опять вышла. Платок взяла, Марью-царевну в дверь пустила. Марья-царевна вошла, подошла к кровати. Будит налима-мужа. Налим-муж пьяный. Не может разбудить. Всю ночь будит, никак не может разбудить! Настало утро. Так и не может разбудить Марья-царевна, никак разбудить не может, заплакала. Слеза упала на лицо мужа-налима. Ключ брякнул. Двери хлопнули. Вошла жена мужа-налима и сказала:

– Выходи, довольно!

Налим-муж проснулся и сказал:

– Дождь, что ли? В лицо капля капнула! Посмотрел хорошенько-увидел Марью-царевну и сказал:

– Другая моя жена, стой! Ты, жена, после взята, подруга твоя-вот моя настоящая жена!

Другая жена его только стоит, молчит. Муж-налим сказал:

– Марья-царевна! Ты пришла!

Налим собрал жителей города. Всех больших людей угощает. Он говорит:

– Большие люди, думайте! Которую из жен я возьму? Одна жена, не боясь смерти, меня доставала, другая жена за платок, за колечко, за гребешок меня продает, – которую возьму, большие люди, скажите?!

Большие люди сказали:

– Одна тебя достает, не боясь смерти – ее взять надо, она твоя настоящая жена! Другая жена твоя на смерть тебя продает!

Гостят. Потом налим сказал:

– Марья-царевна, ехать надо! Другой жене сказал:

– Сами живите, хозяином города другого выберите. Налим взял один ящик, ржавый ящик. Вышли на улицу. Налим сказал:

– Марья-царевна, закрой глаза! Марья-царевна закрыла глаза. Только ветер идет. Остановились. Налим-муж сказал:

– Марья-царевна, открой глаза! Открыла глаза. Сидят в чистом поле. На берегу реки сидят. Впереди город виден. Налим сказал:

– Знаешь ли этот город? Марья-царевна сказала:

– Нет, не знаю. Налим сказал:

– Город твоего отца.

Ящик открыл. Марья-царевна потеряла сознание. Потом пришло сознание. Открыла глаза. С налимом-мужем спят на одной постели. Внутри дома много всяких вещей. На улице лошади ходят, коровы ходят. Края города глаз не достает. Налим-муж проснулся и сказал:

– Марья-царевна, раньше ты указала три работы, поэтому ты и мучилась.

Потом налим привел деда-отца и мать. Сели угощаться. Налим сел царем. Так и зажили. Отец, мать вместе с ними живут.

Вот и конец.

Почему совы не видят солнечного света?

Жил старик-сова со, своей старухой, и был у них один-единственный сын.

Пришло время сына женить. Сказал тогда старик-сова своей старухе:

– Надо женить нашего сына. Не знаешь ли ты для него жены?

Ответила старуха-сова:

– Я целыми днями в чуме сижу. Что я знаю? Ты повсюду ходишь. Тебе лучше известно, где найти жену для нашего сына.

Сказал на это старик-сова:

– Ну, если ты не знаешь, то я знаю. У воронов есть младшая сестра. Придется нам перекочевать в их землю.

Вот пустились совы в путь. Долго ли, коротко ли кочевали, только доехали без всяких происшествий. Младшую сестру воронов в жены своему сыну взяли. Сыграли свадьбу. Потом совы обратно в свою землю отправились. Проехали около семи дневных перекочевок. Остановились, чум поставили. Несколько дней на одном месте живут.

Сестра воронов уж очень черна. И характер у нее вспыльчивый. Никакого поперек ей сказанного слова не стерпит. А старуха-сова ворчливая, всегда на своем поставить хочет.

Стала однажды молодая невестка волосы расчесывать.

– Бабушка, – говорит она, – мне голову смазать надо бы. Нет ли у тебя мозга из ноги дикого оленя? Старуха-сова заворчала в ответ:

– Мозг из ноги дикого оленя тебе понадобился! Откуда его взять? Твои родные не положили мозгу в твои нарты. Да и черную голову, чем ни смажь, все равно не станет она белой.

Невестка ответила:

– Моя чернота вместе со мной на свет появилась. Так, слово за слово, и поспорили. Рассердилась невестка на свою свекровь и говорит:

– Пока видны еще мои следы, пойду-ка я обратно в свою землю.

Ушла сестра воронов, а совы перекочевали в свои места. Надо им для сына новую жену искать.

Вот наступила весна. Из теплых стран прилетели канюки. Сказала тогда старуха-сова:

– В поисках невесты мы по лесам кочевали. А тут девушки-невесты сами к нам приехали. Можно взять в жены нашему сыну дочь птиц-канюков.

Взяли совы в жены своему сыну дочь птиц-канюков. Сыграли свадьбу. Вместе жить стали. Невестка всем хороша: добра, работяща, воду и дрова для чума заготовляет, никогда слова грубого не скажет.

Только однажды заболела у невестки голова. С каждым днем все хуже становится.

Говорит старик-сова своей старухе:

– Хороша наша невестка, как бы не умерла она. Сказала старуха-сова:

– Недалеко от нас живёт, говорят, шаман-мышелов. Нужно его позвать, может быть он вылечит нашу невестку. Пошел сын совы за шаманом-мышеловом. Пришел шаман-мышелов, сказал:

– Сделайте для больной чум из дерна. Пока я лечить буду, в этот чум не входите.

Сделали совы чум из дерна. Внесли туда больную. Вместе с ней шаман-мышелов вошел. Семь дней лечит. Совы и близко к чуму подойти не смеют.

Через семь дней стих голос шамана-мышелова. Потом он сказал:

– Откройте двери чума.

Открыл старик-сова двери чума, и шаман-мышелов оттуда стрелой вылетел. Послушала старуха-сова и говорит:

– Не слышно больше стонов нашей больной. Наверно, она поправилась.

Вошли совы в чум, а от дочери канюков только косточки остались.

У старика-совы, у его старухи, у их единственного сына слезы так и полились. Словно аргиши текут у них слезы по обеим сторонам клювов.

Стали канюки перекочевывать в теплые страны, увидели, как плачут совы, и говорят:

– Чего вы так плачете? Есть у нас ведь еще женские шапки, невесты есть. Если одна умерла, другую дадим. Сказал старик-сова:

– С женами из других мест нам не посчастливилось. Будем мы зимовать в своей тундровой земле на тернистом хребте. Может быть, в этих местах найдем невесту своему сыну.

Улетели канюки, а совы опять плакать стали. Так плакали, что глаза у них закрылись. С той поры и не видят совы дневного света.

Этой сказке конец.

Пичужка.

Пичужка-жених на вершине тонкой березки сидит. Мышка-невеста около дверей своего земляного чума разгуливает. Металлические украшения на косе у нее позванивают, голову мышки назад оттягивают.

– Полетел пичужка-жених в свой чум. Руку на руку положил, голову опустил-горюет. Спросила сына пичужка-мать:

– Что с тобой, дорогой мой? Заболел ты, – что ли? Ответил пичужка-жених:

– Я видел сейчас мышку-невесту. Очень она красивая, Хочу я жениться на ней. Сказала пичужка-мать:

– Разве можешь ты жениться на мышке? Мыши в земляном чуме живут. На зиму в этих местах остаются. Если ты здесь зимой жить будешь, у тебя хвост примерзнет-у мышей дверь их чума вся в снегу бывает.

Не слушает слова матери пичужка-жених, одно повторяет:

Хочу я на мышке жениться. Материнские уши-своими словами наполнил.

Вечером вернулся с охоты старик-пичужка. Старуха-пичужка сказала:

– Муж мой, надо женить нашего сына. Задумался старик-пичужка, потом спрашивать стал:

– На ком же женим мы нашего сына?

– Видел он сегодня мышку-невесту. На мышке жениться хочет.

Сказал пичужка-старик:

– Видел я девушку-мышку. Красивая она. Только как же женится на ней наш сын?

Думали-думали старики-пичужки, наконец решили: придется им своего сына на мышке женить.

Пичужка-старуха сказала:

– В таком случае я сватать пойду. Полетела пичужка-старуха. Долетела до чума мыши. В чум вошла.

Увидев нежданную гостъю, мышка-старуха стала говорить:

– Пичужка-старуха, какая нужда у тебя? Раньше ты ведь не приходила.

Пичужка-старуха спросила:

– Дочку твою мышку застала я или не застала? Помолчав некоторое время, мышка-старуха сказала:

– Дочку-то мою ты, кажется, застала. Как только лето пройдет, осень настанет, вы и отправитесь в теплую страну.

Дочка моя летать не умеет, по земле она ходит. Как же доберется она за моря?

Пичужка-старуха опять сказала:

– Как же быть? Видно, придется нам оставить у вас на один годочек своего сына.

Услышав это, мышка-старуха не сказала поперек слова:

– Если правду ты говоришь, как же не отдам я за твоего сына своей единственной дочери?

Когда они так договорились, пичужка-старуха полетела в свой чум. Едва долетела она до чума, пичужка-старик стал ее спрашивать:

– Жена, какую речь ты вела? Сказала пичужка-старуха:

– Если оставим мы у них на одну зиму нашего сына, только тогда отдадут они за него свою дочку. При таких словах старик-пичужка понурился.

– Что ж, так и будет.

Через некоторое время стойбище пичужек и стойбище мышей отпраздновали большую свадьбу. Пичужка-жених мышку-невесту в жены взял.

Вот уже небо осенним стало. Пичужка-старик со своей женой в теплые страны собрались.

Сказал пичужка-старик своему сыну:

– Мой милый, до следующего года ты здесь останешься. На будущий год мы прилетим обратно, как только появятся проталины.

Сказав это, старик-пичужка улетел вместе с другими пичужками.

После того как улетели отец и мать, забрался сын пичужек в мышиную нору. Так живет он в мышиной норе два темных месяца. На улице очень холодно. Бушует северная метель. Так и воет сильный ветер.

Сказал однажды пичужка-муж:

– Мышка-жена, в чуме дымно. Открой дверь на улицу, на улицу дым выведи. Я хочу увидеть дневной свет.

Открыла мышка дверь. Выглянул пичужка-муж, чтобы дневной свет посмотреть, – хвост у него и примерз к двери. Увидев это, сыновья мыши вскочили. Пичужку-зятя своего мигом съели.

Вот через некоторое время наступила весна. На земле появились проталины. Мышь-старик вышел на улицу, С порога двери к солнцу взгляд свой направил. Потом на землю посмотрел. Смотрит, а по кочкам бегает пичужка-старик.

Пичужка-старик тоже увидел своего свата-мышку. Речь повел:

– Мышь-сватушка! Сын мой не вышел. Куда девался мой сынок? Услышав такие слова, мышь-старик сказал:

– Бедный твой сын умер. Хвост у него к дверям примерз.

Пичужка-старик свата своего стал спрашивать:

– Если умер мой сынок, где же его могила? Ничего не мог ответить на это мышь-старик, ни одного слова не нашел.

Повысил тогда голос пичужка-старик, речь повел:

– Мышь, сват мой, ты, кажется, хочешь враждовать со мной? Если считаешь ты себя таким сильным, соберу я себе войско. И добро мое и зло мое тогда увидишь.

Когда улетел старик-пичужка, задумался мышь-старик:

Кажется, плохо будет. Придется и мне собрать войско.

Пошел куда-то мышь-старик.

Через некоторое время мышка-старуха вышла на улицу. От дверей своего чума смотрит вокруг. С южной стороны что-то темное поднимается. Подумала старуха-мышь: Наверное, это грозовая туча.

Посмотрела хорошенько-оказалась не грозовая туча. Это было войско пичужки-старика. Впереди всех – сам старик-пичужка.

Посмотрела мышка-старуха в сторону севера. С севера всякие зверюшки по земле бегут. Впереди всех – мышь-старик.

Вот сошлись оба войска, воевать начали. Долго воевали, ни одно другого осилить не может. Схватил тут сова-старик мышь-старика и унес его в своих когтях, далеко его унес.

После этого оба большие войска в разные стороны разошлись.

Три сына русского старика.

У русского старика три сына. Младший из них-дурачок. Старик болеет. Дурачок всегда на печи сидит. Однажды отец сказал:

– Скоро умру. Когда я умру, ты, мой старший сын, в первый вечер на могилу мою приходи. На другой вечер ты, мой средний сын, на могилу приходи. На третий вечер ты, дурачок, приходи.

Сказав такие слова, старик умер. Унесли его, схоронили. Вот вечером дурачок говорит старшему брату:

– Отец тебя ведь звал. Говорил: На могилу приходи, – Зачем я пойду? Никто ведь меня там не встретит. Никто не скажет: Ты пришел уже. Не пойду.

Легли спать. Уснули. Через некоторое время дурачок встал. К отцу пошел. У могилы отца остановился.

Отец сказал:

– Старший сын мой, ты? Дурачок молчит.

– Средний сын, ты? Дурачок молчит. Отец сказал:

– Дурачок, ты? Дурачок сказал:

– Я.

Отец сказал:

– Тебя я глупым считал. Но ты, оказывается, не глупый. Старший сын глупым оказался.

Отец богатырским посвистом свистнул. Гнедой конь примчался – будто гром прогремел.

Отец сказал:

– Пусть конь будет твой. Раньше я думал старшему сыну отдать. Но он сам не пришел. Отец так сказал коню:

– Это хозяин твой.

Дурачок в одном ухе коня помылся, в другом ухе коня богатырское снаряжение надел. Глаза смотрят сквозь просверленные отверстия шлема. Потом он коня отпустил и в старой своей одежде пошел домой.

Наступило утро. Старший сын спросил:

– Отец тебе что сказал? Дурачок ответил:

– Покойник что скажет? Ничего не сказал. День живут. Опять вечер настал. Дурачок среднему брату говорит:

– Отец тебя звал. Брат ответил:

– Что я там делать буду? Никогда не видал, чтобы покойник что-нибудь сказал. Не пойду.

Дурачок опять пошел. На могиле отца остановился. Отец спросил:

– Средний сын мой, ты? Дурачок молчит. Отец сказал:

– Дурачок, ты? Дурачок сказал:

– Я.

Отец сказал:

– Ты не глупый, а я тебя глупым считал. Средний сын глупый, оказывается.

Отец богатырским посвистом свистнул. Рыжий конь примчался, только гром прогремел. Конь был больше прежнего.

Отец сказал сыну:

– Пусть конь твой будет.

Дурачок в одном ухе умылся, в другом ухе оделся, только глаза смотрят в просверленные отверстия шлема. Коня опять отпустил. Домой пошел. К дому своему дошел. На печь опять сел.

Средний брат его спрашивает:

– Отец тебе что сказал? Дурачок ответил:

– Покойник что скажет?

День живут. Вечер настал. Дурачок сказал:

– Теперь моя очередь пришла. Братья говорят:

– Иди. Что отец тебе скажет!

Дурачок опять ушел. Опять к отцу дошел.

Отец спросил:

– Дурачок, ты? Дурачок сказал:

– Я.

Отец его богатырским посвистом свистнул. Сивко-Бурко-Воронко бежит, только гром гремит. Вчерашнего коня еще больше.

Отец сказал:

– Пусть это будет твой конь. И еще сказал:

– Этого коня я тебе предназначал.

Дурачок в одном ухе умылся, в другом ухе оделся. Только глаза смотрят в просверленные отверстия. Потом коня отпустил и домой пошел. Дома опять на печь залез.

Рассветало. Старший брат спросил:

– Что тебе отец сказал? Дурачок ответил:

– Что скажет? Ничего. Старший брат сказал:

– Разве он мог что-нибудь сказать! Дурачок молчит и все на печи сидит. Однажды люди сказали:

– Сегодня народ соберется в царском городе. Старшие два брата говорят:

– Мы тоже пойдем посмотреть. Царская дочь повесит высоко на крыше носовой платок. Кто носовой платок достает, тот возьмет себе в жены царскую дочь.

Дурачок сказал:

– Я пойду. Братья говорят:

– Очень ты нужен! Такого оборванца только и ждут! Когда братья ушли, дурачок сказал двум невесткам:

– Дайте мне корзинку. Пойду наберу себе грибов.

Невестки корзинку ему дали. Дурачок идет. Нашел дерево. Всю корзинку о дерево растрепал. Сломалась. Пошел дальше. Дошел до ложбинки. Богатырским посвистом свистнул. Гнедой конь с громом прискакал.

Дурачок в одном ухе умылся, в другом ухе оделся. Только глаза смотрят в круглые отверстия шлема.

В царском городе народ собрался. Богатыри съехались. Носовой платок схватить не могут: наверху остается.

Дурачок как ветер мчится. К царскому дому коня направил. Чтобы схватить платок, пришпорил коня. Конь прыгнул вверх, дурачок схватил платок и умчался. От ветра стекла в доме вылетели. Царь кричит, говорит:

– Схватите его! Откуда он? Надо посмотреть. В ближней земле такого богатыря и такого коня нет.

Схватить не смогли, он и ушел.

Дурачок доехал до ложбинки. Опять надел старую одежду. Коня отпустил и домой пошел. Дома сказал:

– Корзинку я потерял. Невестки бранятся:

– Почему ты корзинку потерял? Совсем глупый. Дурачок опять на печь уселся.

Когда стемнело, пришли оба брата. Между собою разговаривают:

– Кто бы это мог быть? Носовой платок увез. Его схватить не успели. В ближней земле такого богатыря и коня нет. Узнать не могли.

Дурачок сказал:

– Не я ли был? Братья говорят:

– Так он на тебя и похож!

Дурачок опять замолчал.

Ночь переночевали. Наутро братья говорят:

– Опять в царский город пойдем. Дочь царя повесит шелковый платок еще выше. Вчерашнего коня будут искать.

Будут узнавать, откуда он приходит. Пойдем опять смотреть. Дурачок говорит:

– Я приду. Братья говорят:

– Такого, как ты, оборванца только и ждут! Ушли. Дурачок опять говорит:

– Дайте мне корзинку. Пойду нам грибов наберу.

Опять дали. Дурачок пошел. Опять нашел дерево. Корзинку о дерево растрепал. Корзинка вся разломалась. Дурачок пошел дальше. Дошел до ложбинки. Богатырским посвистом свистнул. Рыжий конь с громом прискакал.

Дурачок в одном ухе умылся, в другом ухе оделся. Глаза смотрят в круглые отверстия шлема. На коня вскочил и как ветер помчался в царский город.

Народу собралось больше прежнего. Шелковый платок повешен еще выше. Богатыри схватить Ее могут. А от дурачка только ветер идет. К царскому дому подскакал, коня с двух сторон пришпорил. Конь его вверх прыгнул. Дурачок схватил шелковый платок и умчался. От ветра стекла вылетели.

Царь кричит:

– Ловите! Узнать надо, кто это!

Схватить не успели. Дурачок ушел. Доехал до ложбинки. Слез с коня. Рваную свою одежду надел. Коня отпустил. Пошел домой. Опять на печи уселся.

Вечером братья пришли. Опять разговаривают:

– Кто мог увезти шелковый платок? Не успели поймать В ближней земле такого нет. Дурачок сказал:

– Не я ли?

Братья говорят:

– Очень на тебя похож!

Дурачок замолчал.

Ночь переночевали. Утром братья говорят:

– В царский город опять пойдем. Сегодня царская дочь золотое кольцо повесит еще выше. Кто унесет, тот царскую дочь. возьмет. Вчерашнего коня опять искать будут. Больше прежнего соберется народу. Кто унесет? Опять пойдем смотреть.

Дурачок говорит:

– Я приду.

Братья отвечают:

– Ты-то уж очень нужен!. Такого оборванца только и ждут.

Когда они ушли, дурачок сказал:

– Дайте мне корзинку.

Дали. Дурачок пошел. Нашел дерево. Корзинку о дерево растрепал. Корзинка вся разломалась. Дальше пошел. Дошел до ложбинки. Богатырским посвистом свистнул. Сивко-Бурко-Воронко словно гром прогремел, прискакал.

Дурачок в одном ухе коня умылся, в другом-оделся. Сел на коня и помчался в царский город, только ветер идет.

Больше прежнего народу собралось. Золотое кольцо богатыри достать не могут. Дурачок мчится. Подскакал к царскому дому, пришпорил коня. Сивко-Бурко-Воронко прыгнул вверх. Дурачок схватил золотое кольцо и как ветер умчался.

Царь повторяет:

– Ловите! Ловите!

Поймать не успели. Дурачок к ложбинке подъехал. Богатырское снаряжение снял. Худенькую одежду свою надел и домой пошел. Снова на печь сел и говорит:'– Корзинку я опять потерял! Невестки бранятся. Говорят:

– Глупый. Совсем глупый.

Вечером братья вернулись. Разговаривают между собою:

– Кто бы это мог быть? Царской дочери золотое кольцо увез. Дурачок сказал:

– Не я ли был?

Братья отвечают:

– Как раз на тебя похожий, как ты оборванец был!

Дурачок замолчал.

Ночь переночевали. Наутро братья говорят:

– Пойдем посмотрим, кто унес золотое кольцо. Сегодня его будут так искать: и бедных и богатых дочь царя будет угощать.

Братья нарядились в самую лучшую одежду. Дурачок сказал:

– И я пойду. Братья отвечают:

– Уж ты-то очень нужен там! Тебя только и ждут, такого отрепыша!

Ушли. Дурачок пошел за братьями. Идет позади. Дошел до столицы. Народу собралось больше прежнего. В царский дом тянутся. Братья в дом вперед проходят. Дурачок тоже идет позади братьев.

Дурачок к печи в тень сел. Людей много. Царская дочь вино на подносе разносит. Богатыри сидят. Приехали с разных сторон.

Вот царская дочь до печи дошла, дурачка увидела и говорит:

– Здесь, оказывается, человек есть, а я и не видела. Возьми себе чарку! Дурачок говорит:

– Вина не пью. Царская дочь отвечает:

– Сегодня все гости: и. бедные и богатые. Дурачок берет чарку левой рукой. Царская дочь говорит:

– Не этой рукой бери. Возьми правой рукой. Дурачок сказал:

– Рука у меня болит. Царская дочь в ответ:

– Хотя и болит, все-таки возьми.

Дурачок осторожно кончиками пальцев берет. Царская дочь золотое кольцо увидела. Взяла дурачка за руку и вперед повела.

Братья его говорят:

– Это наш брат. Глупый, совсем глупый. Царская дочь отвечает:

– Ну что же? Какое счастье мне пришло, тот и муж мой.

Вино раздавать перестала. Дурачка в хорошую одежду нарядила, и молодые сели на свое место, где сидели с женами два царские зятя, два богатыря.

Однажды пришла такая весть: За тремя морями, за тремя землями есть сорок золотых овец.

За столом царь говорит:

– Три зятя! Кто золотых овец доставит, тот царем сядет. Два зятя поели и уехали.

– Пойду-ка и я, – сказал дурачок. – Только коня у меня нет. Дай мне коня. Царь сказал:

– Сам выбери, какой тебе понравится.

Дурачок пошел на конюшню. На какого коня руку положит, конь под рукой гнется. Одного нашел, во двор вывел и на коня сел задом наперед. Конь идти не хочет. Дурачок коня понукает.

Старшие царские дочери над младшей смеются:

– Ну и мужа ты себе нашла! Настоящий дурак! А сестра отвечает:

– Ну что же? Пусть.

Дурачок кое-как уехал. До ложбинки доехал. Царского коня бросил. Богатырским посвистом свистнул. Гнедой конь с громом прибежал.

Конь спросил:

– Дурачок, куда направимся? Дурачок сказал:

– Говорят, за тремя морями, за тремя землями есть сорок золотых овец. Конь говорит:

– Есть. Мать сорока золотых овец-моя мать. Я ее сорок первый сын. В полдень она приходит пить к живому озерку. К водопою подходить не нужно. Моя мать осторожная. Если меня почует, поймать ее не сможешь.

Конь еще добавил:

– У меня в ухе есть железная цепь. Эту железную цепь овце-матери на шею наденешь. Дурачок на коня вскочил, и. только ветер пошел! Долго ли, коротко ли ехали, к живому озерку подъехали.

– Спрячься в траве на краю дороги, – сказал конь. – Овцу-мать я к тебе подгоню.

Дурачок спрятался, а конь с громким топотом побежал по дороге.

Наступил полдень. Сорок золотых овец показались. Так и сияют. Конь среди них спрятался и тоже превратился в золотую овцу. Овцы его не узнают. Все одинаковые, все золотые. Только мать сына узнала, сына покусывает, около сына прыгает.

Дурачок думает: Конечно, это мой конь.

Конь от матери в сторону отходит и мать к дурачку подгоняет. Дурачок притаился.

Мать-овца до дурачка дошла и дурачка толкнула. Дурачок быстро накинул ей на шею железную цепь. Овца-мать с силою цепь натянула. У дурачка цепь в руках ослабла. В это время конь перехватил цепь зубами и удержал. Мать-овца остановилась и заговорила:

– Сын мой, плохой ты оказался. Если бы я знала, то не пришла бы.

Дурачок сел на коня и повел ее, за ней пошли все остальные. Долго ли, коротко ли шли, дурачок спать захотел и на спине лошади заснул. Через некоторое время навстречу им выехали два всадника, два богатыря. Около дурачка остановились и разговаривают между собою:

– Что искали, то и нашли.

– Да, нашли.

– Когда проснется, попросим.

Дурачок поднял голову. Два богатыря спросили:

– Сорок золотых овец не отдашь ли нам? Что за них возьмешь? Если деньги нужны, денег дадим. Дурачок ответил:

– Денег мне не надо. Дайте мне мизинцы ваших рук.

Два богатыря отрезали мизинцы рук. Дурачок положил мизинцы в карман, а овец отдал.

Вот два богатыря уехали и овец увели.

Дурачок доехал до города и в ложбинке коня отпустил. Идет пешком. Пришел домой, а два богатыря уже приехали. Сорок золотых овец во дворе так и сияют.

Дурачок зашел в дом. Царь угощает двух зятьев.

Прошло некоторое время, и снова весть пришла: За тремя землями есть сорок золотых коров.

Царь говорит:

– Три моих зятя! Который из вас золотых коров достанет, тот сядет царем.

Два богатыря поели, на улицу вышли и уехали. Дурачок сказал:

– Я тоже поеду.

– Выбери себе коня, – сказал царь.

Дурачок пошел на конюшню. Только руку на коня положит, конь гнется. Одного коня нашел, вывел, на коня уселся задом наперед. Коня подгоняет, конь не идет.

Царские дочери младшей сестре говорят:

– Ну и мужа ты себе нашла! Настоящий дурак!

– Что же? Пусть, – отвечает сестра.

Дурачок опять уехал. За город выехал, до ложбинки дошел, коня бросил. Снова богатырским посвистом свистнул, и рыжий конь с топотом примчался. Конь заговорил:

– Дурачок, куда направимся? Дурачок сказал:

– За тремя землями есть сорок золотых коров, надо их привести.

– Сорока золотых коров мать, – сказал конь, – моя мать. Сорок первый сын ее-я. В полдень она пить приходит к живому затону реки. Раньше полудня приезжать не надо.

Конь еще спросил:

– Посмотри у меня в ухе, есть ли железная цепь? Дурачок посмотрел: железная цепь есть.

Конь сказал:

– Тебя около живого затона оставлю. Мать-корову к тебе подгоню. Нужно очень хорошо набросить на шею железную цепь. Помни, она осторожная, очень осторожная. Дурачок на коня сел и помчался, только ветер пошел. Три моря, три земли проехал, до водопоя золотых коров доехал. Конь сказал:

– Спрячься в траве. Я сам подгоню.

Дурачок спрятался. А коня только топот послышался.

Сорок золотых коров появились. Конь среди них спрятался, в золотую корову превратился. Мать сына покусывает, а конь в сторону отходит. Так к дурачку ее пригнал.

Дурачок быстро набросил золотой корове на голову железную цепь. Корова-мать цепь дернула, и у дурачка в руках, цепь ослабла. Конь перехватил цепь зубами. Тогда золотых коров мать остановилась и заговорила:

– Сорок первый сын мой, очень плохой ты оказался.

Если бы знала, я бы не– пришла. Но теперь с тобой пойду, конечно.

Дурачок сел на коня и повел его мать, а за ней сорок золотых коров.

Долго ли, коротко ли ехал, спать захотел и на спине у коня заснул. Через некоторое время навстречу едут два богатыря. Остановились около дурачка. Дурачок проснулся.

Богатыри говорят:

– Если сорок золотых коров отдашь, денег тебе дадим Дурачок говорит: – Денег мне не надо. Отрежьте мизинцы у ног. Два богатыря мизинцы у ног отрезали, дурачку отдали. Дурачок их в карман положил.

Два богатыря уехали, коров увели.

Дурачок тоже поехал. Доехал до города, коня отпустил.

Идет. Два богатыря уже дома. Сорок золотых коров во дворе сияют. А царь во дворце двух зятьев так и угощает.

И вот однажды новая весть пришла: За тремя морями, за тремя землями есть сорок золотых коней.

Царь сказал:

– Три зятя! Который из вас золотых коней достанет, тот и царем сядет.

Два зятя опять уехали. Дурачок сказал:

– Я тоже поеду.

Взял он коня и опять уехал, как прежде. До ложбинки доехал, коня бросил. Богатырским посвистом свистнул. Сивко-Бурко-Воронко с громовым топотом прискакал.

Конь заговорил:

– Дурачок, куда направимся? Дурачок сказал:

– За тремя землями, за тремя морями есть сорок золотых коней. Не знаешь ли ты?

– Знаю, – говорит конь. – Сорока коней мать-моя мать. Моя мать очень осторожна. Конечно, она будет знать, догадается. Если к ней пойдем, здоровы не будем. Посмотри, нет ли у меня в ухе бутыли с живой водой? Живая вода понадобится. В другом ухе поищи, есть ли там железная цепь?

Дурачок поискал, с живой водой бутыль нашел. В другом ухе железную цепь нашел.

Конь сказал:

– Теперь хорошо будет. Дурачок на коня сел, и только ветер пошел. Долго ли ехали, три моря, три земли позади остались. Полдень наступил. К живому озерку подъехали. Дурачок поблизости спрятался, а конь с громким топотом убежал. Сорок золотых коней уже показались. Конь к ним подбежал, смешался с ними и стал точно такой же. Дурачок коня своего узнать не может. Золотого коня мать покусывает, около сына прыгает. Сын к дурачку мать отводит, к дурачку толкает.

Дурачок быстро набросил железную цепь на шею матери коня. Мать золотого коня вдруг прыгнула. У дурачка повод ослаб. Конь повод зубами схватил, и все же повод ослаб:

У коня нога переломилась. Конь сказал:

– Скорее помажь мне ногу живой водой. Дурачок быстро намазал. Нога снова срослась. Мать золотых коней остановилась и заговорила:

– Сорок первый сын мой, плохой ты оказался. Ты меня обманул. Если бы знала, то пить сюда не пришла бы. Конечно, я с тобой пойду.

Дурачок повел сорок золотых коней.

Долго ли, коротко ли ехали, дурачок уснул на спине у коня. В это время навстречу им выехали два всадника. Два богатыря сказали:

– Кого искали, того нашли. Сорок золотых коней не отдашь ли нам? Если деньги нужны, мы денег дадим. Дурачок сказал:

– Деньги не нужны. С голов ваших кожу снимите. Два богатыря с голов кожу сняли. Дурачок в карман положил.

Два богатыря уехали, золотых, коней увели. Дурачок тоже поехал. Долго ли ехал он, к городу подъехал. В ложбинке остановился. Коня отпустил и домой пошел.

Два богатыря уже прибыли. Сорок золотых коней уже заведены в деревянную ограду, так и сияют.

Дурачок зашел в дом. Царь двух зятьев потчует, приговаривает:

– Два зятя моих, и молодцы же вы! Сорок золотых коней достали. А дурачок ничего не нашел. Теперь вас обоих царями посадить нужно. Опять народ соберется, гостить будет.

Дурачок сказал:

– Я слово держать хочу. Хорошо ли будет?

– Говорить-то говори, – сказал царь.

– Два зятя твоих как достали сорок золотых овец? Расскажите!

Два зятя замолчали. Дурачок из кармана мизинцы их вытащил и спросил:

– Это что? Как они в моем кармане оказались? Мизинцы рук дурачок отдал двум богатырям. Сказал:

– Почему руки у вас завязаны? Сами вы мизинцы рук отрезали. Сорок золотых овец вы купили у меня за мизинцы рук! К рукам мизинцы приложили, тут и были! Царь спрашивает:

– А ты каким способом достал сорок золотых овец? Дурачок ответил:

– Я-то расскажу!

Оба зятя с дурачка глаз не спускают, в глаза ему смотрят, совсем помертвели. Дурачок сказал:

– Выйдем на улицу, тогда я скажу свое средство. Вышли на улицу. Дурачок богатырским посвистом свистнул. Гнедой конь с громовым топотом прибежал. Дурачок в одном ухе помылся, в другом ухе оделся. Только глаза смотрят в просверленные отверстия шлема.

– Не пугайтесь, – сказал дурачок и сел на коня. С обеих сторон коня пришпорил. Конь прыгнул вверх. От ветра стекла вылетели. Дурачок остановился, слез с коня и сказал:

– Когда я доставал носовой платок, не такой ли был?

– Да, точно такой, – ответил царь.

Дурачок сказал:

– Вот таким способом я достал и сорок золотых овец. Теперь я коня отпущу, и он подбежит к матери овец, потому что он ее сорок первый сын.

Дурачок коня отпустил, и конь ушел к золотым овцам, маленьким стал и стал сосать мать. Дурачок сказал:

– Сорок золотых овец! Что вам тут делать в деревянной ограде?

Услышав его слова, сорок золотых овец перескочили через ограду. Затем он повернулся к коню:

– Теперь ты больше не нужен, иди! Конь перепрыгнул через ограду и ушел к овцам. Сорок золотых овец скрылись из глаз.

Опять все вошли в дом. Дурачок спросил царя:

– Сорок золотых коров твои два зятя как достали? Расскажите! – сказал он богатырям.

Два богатыря молчат. Так и обмерли. Дурачок вытащил из кармана мизинцы их ног и говорит:

– Эти мизинцы как попали ко мне в карман? Снимите сапоги!

Два богатыря сапоги сняли. Дурачок спросил:

– Почему на ногах у вас мизинцы завязаны? Дурачок отдал им мизинцы. Богатыри мизинцы приложили: тут и были!

– За мизинцы ваших ног вы купили у меня сорок золотых коров.

– А ты каким способом достал? – спросил царь. Дурачок ответил:

– Я средство расскажу. На улицу выйдем!

На улицу вышли. Дурачок богатырским посвистом свистнул, и рыжий конь прискакал, словно гром прогремел.

Дурачок в одном ухе помылся, в другом оделся, только глаза смотрят в просверленные отверстия шлема.

На коня сел, враз пришпорил, и конь прыгнул вверх, так что ветром стекла вынесло. Дурачок остановился и спросил:

– Когда я доставал шелковый платок, конь у меня не такой ли был? Таким способом я достал и сорок золотых коров.

Сейчас коня отпущу, и он будет сосать мать золотых коров. Дурачок коня отпустил, и тот сразу стал маленьким, подбежал к матери и стал сосать. Дурачок сказал:

– Сорок золотых коров, что вам делать в деревянной ограде?

Услышав такие слова, сорок золотых коров перепрыгнули через деревянный забор. Только их и видели! Дурачок сказал коню:

– Теперь иди! Не нужен.

Опять все вошли в дом. Дурачок вытащил из кармана две кожи с голов.

– А это как попало в мой карман? Два богатыря! Почему вы в шапках? Снимите шапки!

Шапки сняли, а на головах кожи нет. Дурачок отдал им кожи с голов. Приложили: тут и были!

Дурачок сказал:

– Сорок золотых коней вы купили у меня за кожу с ваших голов.

Царь спросил:

– А ты каким средством достал? Дурачок сказал:

– Я-то скажу. Выйдем на улицу!

Вышли на улицу. Дурачок богатырским посвистом свистнул. Сивко-Бурко-Воронко с громовым топотом прискакал.

Дурачок в одном ухе умылся, в другом ухе оделся. Глаза смотрят в просверленные отверстия шлема. Дурачок вскочил на коня, пришпорил, и конь вверх так высоко прыгнул, что от ветра в царском доме стекла вылетели. Дурачок остановился и спросил:

– Когда я доставал золотое кольцо, не такой ли конь у меня был?

Царь ответил:

– Точно такой. Дурачок сказал:

– Сейчас отпущу коня, и он будет сосать мать золотых коней.

Дурачок коня отпустил, и конь к золотым коням ушел. Маленьким стал и начал сосать мать. Дурачок сказал:

– Сорок золотых коней! Что вам делать за деревянным забором?

Сорок золотых коней, как только услышали эти слова, перепрыгнули через забор и скрылись. Дурачок сказал коню:

– Теперь ты не нужен, иди! Опять вошли в дом. Царь сказал:

– Дурачок сядет царем, а вы, два зятя, – бездельники, оказывается. Дурачок, как надо, так и поступай с ними.

Дурачок послал двух зятьев конюшни чистить и навоз возить, а сам царем стал.

Три сына.

Жила бедная женщина. Было у нее трое сыновей. Выросли сыновья. Стали сильными, крепкими, а мать состарилась. Вот сказала однажды мать своим сыновьям:

– Теперь пора вам самим счастье себе искать. Кто не ищет, тот ничего не находит.

Первым собрался в путь старший сын. Напекла мать ему на дорогу лепешек, сказала:

– Ешь эти лепешки. Силы у тебя от них прибавится. Пошел старший сын. Шел-шел, проголодался. Достал он лепешки, но есть их не стал: лепешки оказались совсем черствые, твердые. Рассердился сын на мать, выбросил лепешки и пошел дальше.

Впереди него маленький чум показался. Ближе подошел —.собака залаяла. На лай собаки из чума вышла сгорбленная старуха. Увидела она юношу и говорит:

– Заходи в мой чум. Ты, наверное, проголодался в пути, Накормила старуха юношу и говорит:

– Здесь можешь ты найти счастье, но только слушай меня хорошенько. Недалеко от моего чума есть глубокая яма. Когда настанет ночь, ступай к этой яме. Много звезд увидишь ты в ней. Если сумеешь все звезды вычерпать, найдешь свое счастье.

– Ну, это совсем просто, – сказал юноша. – Очень легкая это для меня работа.

Когда настала ночь, взял старший сын ведро с веревкой, пошел к яме и принялся за работу.

Долго черпал он звезды из ямы, утомился. Заглянул в яму, а там по-прежнему горели звезды, их даже не стало меньше.

Рассердился юноша, подумал: Посмеялась надо мной старуха. Разве можно вычерпать из ямы так много звезд?

Бросил юноша ведро и вернулся домой. Ничего не сказала ему мать, только покачала головой.

Пошел на поиски счастья средний сын. Шел он долго, проголодался. Достал материнские лепешки. Не понравились лепешки и среднему сыну. Были они твердые, черствые. Выбросил он лепешки и пошел дальше. Вскоре увидел он маленький чумик и пришел к той же старухе. Старуха повела Юношу в свой чум. Накормила его и сказала:

– Здесь можешь ты найти свое счастье. Только не делай так, как твой старший брат. Работай хорошенько.

Ночью подошел юноша к яме. Увидел там очень много звезд. Опустил он в яму ведро и стал вычерпывать звезды. Долго он работал, утомился, спина у него заболела. Посмотрел юноша в яму, а там по-прежнему очень много звезд.

Рассердился юноша и подумал: Как и над моим братом, посмеялась надо мной старуха. Разве может кто-нибудь за одну ночь вычерпать так много звезд?

Бросил юноша ведро и вернулся домой.

И ему ничего не сказала мать. Только головой покачала, и слезы у нее на глазах показались.

Настал черед отправляться на поиски счастья младшему сыну.

– Будь. настойчивым и трудолюбивым, сынок, – сказала ему мать. – Не делай так, как твои старшие братья.

Долго шел юноша, проголодался. Достал он испеченные матерью лепешки. Лепешки оказались очень черствые, совсем твердые, но юноша не бросил их, а стал есть. Потом пошел дальше.

Солнце уже опустилось низко, когда дошел он до маленького чума. Залаяла собака, навстречу юноше из чума вышла сгорбленная старуха. Она повела юношу в свой чум и сталаего угощать. Но юноша достал свои лепешки и сказал:

– У меня есть лепешки. Они для меня вкуснее всего: моя мать испекла мне их на дорогу.

И стал он есть приготовленные матерью лепешки.

Как только наступил вечер, младший брат принялся за работу. Много раз он опускал ведро в яму. Пот с него так и катился, но в яме по-прежнему горели звезды.

Очень долго работал юноша. Болели у него руки, болела спина, но он не бросал работы и продолжал вычерпывать звезды.

Вдруг ведро его ударилось обо что-то твердое. Посмотрел юноша в яму. Видит: вся вода вычерпана, а вместе с водой исчезли из ямы и звезды.

В это время утро настало. На небе показалось солнце. Ярко осветило оно всю землю.

Усталый стоял юноша около ямы. Но он был счастлив: работа была выполнена.

– Большое дело выполнил ты, юноша, – сказала ему старуха. – На дне этой ямы под водой Нылека спрятал свое сердце. Теперь солнце сожгло его сердце, и нет больше злого Нылека. Теперь все его стойбища, все его оленьи стада– твои.

Очень обрадовался младший сын, услышав такие слова. Он созвал всех бедных людей и отдал им пастбища и оленьи стада,Среди бедняков была и его мать. С любовью смотрел на нее младший сын. Ведь это она дала ему могучую силу и любовь к труду.

Харючи.

Жили мы только вдвоем с сестрою у самого устья Харючи-Яга. И фамилия наша была Харючи. Я был холостой, она– девица. Я как-то говорю ей:

– После отца, после матери растил я тебя десять лет. Оленей у нас пятьдесят голов: ни прибавляются, ни убывают. Мы живем одни, нам скучно. К людям нам, сестра, до двинуться. Есть такое, знаю, место: если обозом ехать, три месяца ехать надо. Семь братьев тунгусов там. У них рыбы много, гусей много. Зимой на диких оленей охотятся. Когда сказал так, стали чум разбирать. Оленей запрягли. Я передом пошел, сестра-сзади. Четыре месяца шли. На большой хребет пришли. Тут я сказал сестре:

– Смотри!

Сестра посмотрела. Под хребтом семь чумов увидела.

– Вот это чумы тунгусов и будут.

Тут мы на хребте свой чум поставили. Потом четырех оленей запрягли, к тунгусам поехали. Они нас хорошо приняли. Вместе жить просили. Зиму с ними мы прожили. Весна наступила, озера вскрылись, гуси прилетели, много гусей. Наступило лето. Гуси облиняли.

Тунгусы тогда сказали нам:

– Поедем гусей бить.

Я да младший тунгус для сестры четырех черных быков запрягли. А для себя по шести белых быков. Половину дня ехали. Озеро увидали. Большое озеро. В середине озера – много гусей. Я и младший тунгус взяли по лодке. Поехали по озеру. Стали стрелять. Лодка наполнилась гусями. Я привез три лодки, тунгус-две.

– Довольно, хватит, – сказал тунгус, – не увезти будет. Гусей на сани сложили. К чумам поехали. Лето прожили. Стала осень. Потом снег выпал. Морозы начались.

Тунгус мне говорит:

– Есть Тунгуска-река. Надо туда двинуться, оленей диких промышлять.

На завтрашний день я с своей сестрой отправился, младший тунгус – с своей сестрой. Три недели ехали. У Тунгуски-реки остановились.

Три месяца охотились. Много оленей убили. Убитых оленей обратно домой привезли. Тогда я сказал сестре:

– Теперь нам надо жить лучше: летом добыли много гусей и диких оленей. Своих оленей не будем есть.

Зиму хорошо прожили. Наступила весна. Тунгусы говорят:

– Поедем рыбу ловить.

Выехали три тунгуса, я-четвертый. Доехали до устья Тунгуски-реки. Ловили-ловили целое лето. Наступила осень. Много рыбы наловили. На сани сложили.

Доехали до старого места. Стали жить. Три года вместе прожили. Как-то собрались в одно место, старший тунгус и говорит мне:

– Когда ты приехал к нам, у тебя было пятьдесят оленей, сейчас двести стало. Ты холостой, у нас младший тунгус тоже холостой. У тебя есть сестра, у нас тоже есть сестра. Как думаешь, нельзя ли нам сменяться? Ты возьмешь нашу сестру, мы-твою.

Я согласился. В свой чум зашел, то же сестре сказал: Она согласилась. Тут сделали свадьбу, большую свадьбу. После свадьбы я сказал тунгусам:

– Поеду на свою родину. Отпустите или нет? Тунгусы сказали:

– Поедешь-дело твое. Когда вздумаешь-приходи к нам.

Я всех своих оленей взял. Тунгусы мне еще сто голов дали. И я уехал на свою родину, на Харючи-Ягу. На своей родине до сих пор живу.

У племен-народов бывала дружба. Только с богатеями дружбы не бывало.

Ягодка голубика.

Жила однажды девушка. Была она такая маленькая, что могла легко спрятаться за кочку, за карликовую березку. Потому прозвали ее Лынзермя.

Сидела как-то Лынзермя одна у себя в чуме и шила. Вдруг в чуме стало темно.

Кто это уселся около дымового отверстия и мешает свету проникать в чум? – подумала Лынзермя.

Подняла она голову и увидела белку.

– Уйди, белочка, ты загораживаешь мне свет, шить темно, – сказала Лынзермя.

Но белка, вместо того чтобы послушаться, стала бросать в девушку шишками.

Рассердилась Лынзермя и сказала:

– Белочка, если не перестанешь бросаться шишками, я ударю тебя шестом.

Не слушает белка, продолжает бросаться шишками. Взяла Лынзермя шест и ударила им белку. Белка упала на землю. Стала Лынзермя снимать с белки шкурку, сама приговаривает:

– Из этой части шкурки. я сошью рукавички. Из этой части шкурки сошью палицу. Из этой части шкурки сошью себе шапку.

Мясо белки она разложила по нартам.

Через некоторое время пришли в чум два незнакомых человека. Лынзермя встала со своего места, вышла на улицу и принесла большой кусок беличьего мяса. Часть мяса она сварила, часть приготовила для еды в сыром виде.

– Видно, ты хорошая хозяйка, – говорят мужчины. – Будь женой одного из нас.

Испугалась Лынзермя. Не знает она этих мужчин. Как за чужого человека замуж идти, в чужие места перекочевывать?

– Как же вы меня понесете? Во что посадите?

– Посадим тебя в рукавицу, – говорят мужчины.

– Пальцами меня там раздавите.

– Посадим тебя за пазуху.

– Шерсть от шубы ко мне там пристанет.

– В пимы тебя посадим.

– Растопчете меня в пимах.

– В шапку тебя посадим.

– Я задохнусь в шапке.

– Куда же тебя посадить? – спрашивают мужчины.

– Посадите меня в этот железный ящичек.

Посадили мужчины Лынзермя в железный ящичек и понесли куда-то. Долго шли. По дороге Лынзермя выскользнула тихонько из ящика через отверстие в замке. Падая зацепилась она за веточку и спряталась под листиками. Сидит на веточке и плачет. Как домой вернуться, не знает.

Пришли мужчины к себе домой, открыли ящичек. Смотрят, нет там Лынзермя. Искали они ее, искали, – нигде найти не могли.

А Лынзермя так плакала на веточке, что вся посинела, совсем маленькая, круглая стала. В ягодку превратилась девушка, в ягодку голубику.

Не сразу найдешь ты ягодку голубику. Прячется она за листочками. Боится, как бы не нашли ее чужие люди.

Два брата.

У развилки реки чум стоял. Жила в том чуме женщина с двумя маленькими сыновьями. Однажды ушла женщина пропитание добывать и не вернулась. Что с ней сталось, неведомо. Может, медведь задрал, может, утонула в реке. Только остались ее маленькие сыновья одни в чуме.

Сперва все плакали, мать звали. Потом привыкли. Собирали грибы и ягоды, рыбу в речке ловили. Так и жили, росли понемногу.

Сколько лет, сколько зим прошло, не знают– считать они не умели.

Вот как-то раз сказал один брат другому:

– Почему одни живем? Помнится, мать говорила, есть еще люди. Давай людей искать! Второй брат спросил:

– А как искать будем?

– Да так: ты иди по берегу левой реки вверх по течению, и имя тебе будет Река слева – Дяха сэтано. Я пойду вдоль правой реки вверх по течению, и имя себе возьму Река справа – Дяха махано. Найдем людей, посмотрим, как живут, и назад вернемся. В нашем чуме встретимся.

Сговорились так и пошли.

Целый день шел Дяха махано. К вечеру шалаш сделал из веток, лег спать. Лежит, думает:

Дяха сэтано себе тоже шалаш сделал. Хороший у него шалаш! Если дождь пойдет, не вымокнет мой брат!

Встал утром, дальше идет. Много дней идет.

Привела его река к озеру, к тому месту, откуда оно свое начало берет. Большое это озеро, берега у него низкие, болотистые, вправо и влево уходят.

Остановился Дяха махано, думает:

Как моему брату, Дяха сэтано, через такое озеро перебраться? Он ведь тоже на таком низком берегу стоит, как я, не знает, что делать.

Тут увидел Дяха махано корявое бревно, что комлем к берегу пристало, вершиной на воде колыхается. Сел он на бревно, оттолкнулся от берега. Руками загребает, плывет.

А есть ли такое бревно у Дяхи сэтано? – думает Дяха махано. – Есть! Если я нашел, так и он плывет!

Переправился через озеро. Только хотел – пристать, вдруг выскочил какой-то зверь, с берега в воду прыгнул. Перепугался Дяха махано, чуть с бревна не свалился. Потом догадался: выдра это, простая выдра! Засмеялся:

– Глупый у меня брат, Дяха сэтано! Что ему выдра может сделать!

Смотрит Дяха махано: от озера тропка идет. Точно такая, какую они с братом от своего чума к реке протоптали.

Не люди ли здесь живут? – думает. Прошел немного – и правда, человека встретил. Девочка это была. Она морошку собирала. Увидела девочка Дяху махано, ягодой угостила.

– Брат мой, Дяха сэтано, тоже морошку любит, – сказал Дяха махано и целую горсть морошки в рот отправил.

Удивилась девочка.

– Где же твой брат? – спросила. – Мне и ему морошки не жалко.

– А он по другой реке отправился людей искать.

– Так ты людей ищешь? – сказала девочка. – Пойдем в наше стойбище, в стойбище племени тау.

Дяха махано задумался:

Пошел ли мой брат, Дяха сэтано, за девочкой? Верно, пошел. Мы же для того и чум бросили, чтобы людей найти. Пойду и я!

Вот и стойбище. Много чумов стоит. Между чумами ходят мужчины, женщины. Дети бегают.

– Ой-ой-ой! Сколько людей на свете, оказывается! – сказал Дяха махано. – Да еще и не столько, а вдвое больше. Не иначе как мой брат, Дяха сэтано, в такое же стойбище пришел. Тоже много людей увидел!

Повела девочка Дяху махано в свой чум, к отцу своему, к матери. Стал он у них жить. Да не без дела же люди живут. Отец девочки сказал ему:

– Будешь оленей пасти!

– Как это-оленей пасти? – Дяха махано спрашивает. – Олени сами где хотят бегают. Вот хоть и у моего брата, Дяхи сэтано, спроси. Мы с ним не раз в лесу оленей видели.

Оказалось, оленей пасти можно. Ездить на них можно! Дяхе махаво понравились домашние олени. Стал он их пасти. Говорят, хорошо пас.

Много чему научился Дяха махано у людей. И считать научился. Сосчитал, что прожил в стойбище племени тау семь лет.

Вот как много! – думает. – Интересно, сколько лет мой брат, Дяха сэтано, в том стойбище прожил? Больше или меньше? Выходит, столько же! Мы-то с ним в один день из нашего чума в путь отправились.

Семь лет – долгое время. Вырос Дяха махано, мужчиной сделался. И та девочка, что его морошкой угостила, тоже выросла, девушкой стала. Он и женился на ней.

Отец девушки дал им ездовых оленей и верховых оленей подарил. Обрадовался Дяха махано, подумал:

Мое стадо да стадо брата, Дяхи сэтано, вместе пастись будут. Ничего, однако, не маленькое стадо выйдет!

Подумал так и жене сказал:

– В путь собирайся, ехать пора. Мой брат, Дяха сэтано, уже в наш чум со своей женой, со своими оленями возвращается. Как бы нам не опоздать!

Поехали. Зимой дело было. Олени быстро бегут, не то что пешему ногами землю мерить! И озеро замерзло. По льду Дяха махано оленье стадо легко перегнал.

Вот и чум впереди завиднелся, что в развилке рек стоит.

Погоняет оленей Дяха махано, к родному месту спешит. Видит: по берегу второй реки тоже аргиш движется. На передней нарте человек сидит, оленей погоняет. На второй нарте женщина сидит – видно, жена.

– Гляди, – Дяха махано своей жене говорит, – мой брат, Дяха сэтано, едет! Не опоздали мы!

Сошлись аргиши. Соскочил Дяха махано с нарты, и тот, второй, соскочил. Смотрят друг на друга. Дяха махано не брата своего, Дяху сэтано, видит, а совсем чужого человека. Рассердился он.

– Что тут делаешь? – спрашивает. – Зачем сюда приехал?

– К своему чуму приехал, – тот отвечает. – Встречи со своим братом ищу.

– Если братом моим назваться хочешь, – говорит Дяха махано, – расскажи, как жил, что с тобой было. Тогда увижу, твой это чум или не твой, мой ты брат или не мой!

Стал тот человек рассказывать:

– Шел я вверх по левой реке, как мое имя велело. Сколько дней шел, не знаю, считать тогда не умел…

Мой брат! – кивает Дяха махано. – И я так шел!

– Потом вышел на высокий берег озера. Там журавля испугался, что взлетел из камышей вверх…

Не мой брат, – огорчается Дяха махано. – На озере берег низкий был, и не журавля он должен был испугаться, а выдры!

– Через озеро я на коряге переплыл… Все так и есть! – радуется Дяха махано.

– Переплыл, девочку встретил. Она голубику собирала и меня угостила.

– Забыл ты! – закричал Дяха махано. – Не голубика то была, а морошка.

– А тебя что, морошкой угощала? – спросил приезжий. – Значит, ты не Дяха махано, не мой брат.

– Я-то Дяха махано, твой брат! Это ты не мой брат, не Дяха сэтано! Ну, давай дальше рассказывай.

– Оказалась эта девочка из стойбища племени сомату.

– А у меня племени тау. Опять не выходит!

– Она меня привела к своим родителям. Прожил я у них семь лет. С ее отцом на охоту ходил…

– А почему оленей не пас? – рассердился Дяха махано.

Тот, второй, не слушает, дальше рассказывает:

– Хорошим охотником я стал. Много соболей, песцов, лисиц добыл. А когда женился на дочери стариков, шкуры на оленей выменял и сюда приехал.

– Ну, все! – говорит Дяха махано. – Не мой ты брат. Мне оленей отец жены дал. Тот отвечает:

– Может, и ты не мой брат! А только я здесь жить буду, мой это чум.

– С чего он твой? Откуда знаешь? Чем докажешь?

– Вот когда отсюда уходил, я белые камушки у левой стены спрятал.

– Правильно! – подхватил Дяха махано. – А я черные камушки у правой стены спрятал. Давай посмотрим, так ли?

Зашли в чум, посмотрели. И правда, лежат камушки – белые слева, черные справа.

– Выходит, все-таки мы с тобой братья! – сказал Дяха махано.

Обнялись они, потом жен позвали. Стали вместе жить.

Дяха махано оленей пасет. Дяха сэтано на охоту ходит. Хорошо век прожили, детей вырастили и внуков увидали.

Кукушка.

Вот что было. Жила на земле бедная женщина. Было у нее четверо детей. Не слушались дети матери. Бегали, играли на снегу с утра до вечера.

Вернутся к себе в чум, целые сугробы снега на пимах натащат, а мать убирай. Одежу промочат, а мать – суши.

Трудно было матери.

Вот один раз летом ловила мать рыбу на реке. Тяжело ей было, а дети ей не помогали.

От жизни такой, от работы тяжелой заболела мать. Лежит она в чуме, детей зовет, просит:

– Детки, воды мне дайте. Пересохло у меня горло. Принесите мне водички.

Не один, не два раза просила мать. Не идут дети за водой.

Старший говорит:

– Я без пимов. Другой говорит:

– Я без шапки. Третий говорит:

– Я без одежи.

А четвертый и совсем не отвечает. Сказала тогда мать:

– Близко от нас река, и без одежи можно за водой сходить. Пересохло у меня во рту. Пить хочу!

Засмеялись дети, из чума выбежали. Долго играли, в чум к матери не заглядывали. Наконец захотел старший есть – заглянул в чум.

Смотрит он, а мать посреди чума стоит. Стоит и малицу надевает.

И вдруг малица перьями покрылась. Берет мать доску, на которой шкуры скоблят, и доска та хвостом птичьим становится.

Наперсток железный клювом ей стал. Вместо рук крылья выросли.

Обернулась мать птицей и вылетела из чума. Закричал старший сын:

– Братья, смотрите, смотрите, улетает наша мать птицей!

Тут побежали дети за матерью, кричат ей:

– Мама, мы тебе водички принесли. Отвечает им мать:

– Ку-ку, ку-ку! Поздно, поздно. Теперь озерные воды передо мной. К вольным водам лечу я.

Бегут дети за матерью, зовут ее, ковшик с водой ей протягивают.

Меньшой сынок кричит:

– Мама, мама! Вернись домой! Водички на! Попей, мама!

Отвечает мать издали:

– Ку-ку, ку-ку, ку-ку! Поздно, сынок, не вернусь я. Так бежали за матерью дети много дней и ночей – по камням, по болотам, по кочкам.

Ноги себе в кровь изранили. Где пробегут, там красный след останется.

Навсегда бросила детей мать-кукушка. И с тех пор не вьет себе кукушка гнезда, не растит сама своих детей.

А по тундре с той самой поры красный мох стелется.

Как храбрый Вай море победил.

Жил храбрый Вай на самом краю земли, в тундре, у моря. А море страшное было:

Большое, широкое, волны по нему ходили, под волнами морские звери жили.

Выйдут охотники на промысел, за рыбой или за нерпой, а из моря выглянет морж, или морской медведь, или кит – перевернут лодку, а охотников на дно моря утащат.

Боялись охотники моря, а уйти некуда было: и деды и прадеды их в тундре жили, путей в другие края не знали.

Вот вышел как-то храбрый Вай к морю и сел на камешек.

Утро ясное было, тихое, в небе – солнце тёплое. Вышел из чума и старик-отец – косточки на солнце погреть. Вай и говорит ему:

– Хорошо сегодня на море. Хочу я на промысел сходить.

– Что ты, Вай, не ходи, – отвечает отец, – у нас лодки хорошей нет. Наша узенькая, маленькая. На ней нельзя в море далеко пускаться.

– Нет, отец, ничего. Я всё-таки пойду, – говорит Вай.

– Ну ладно, иди, – отец отвечает, – коли ты такой храбрый. Только смотри, далеконе отплывай от берега. Сейчас тихо, а поднимется ветер – унесёт тебя в океан, аоттуда не выплывешь.

– Ничего, у меня силы много, – сказал храбрый Вай. Взял он свой лук и стрелы, ножик взял, сел в лодочку и поехал по морю.

Погода хорошая, тихая. Далеко отплыл Вай в море – берег уже еле-еле виден.

Расхрабрился он и стал ветра просить:

– Ветер, ветер, подуй посильнее!

А ветер и услышал. Как подул, побежали по морю волны, закачало маленькую лодку, стало с волны на волну перебрасывать.

Схватился Вай за вёсла, гребёт, старается, а ветер его всё дальше и дальше отземли уносит. Скрылся берег из глаз, кругом только море – чёрное, страшное…

Три дня носило лодку по морю. На четвёртый день стал ветер стихать. А Вай сидитв лодке, крепко вёсла руками держит, сам песню поёт.

Утихло море, стали вокруг лодки нерпы носы из воды высовывать.

Убил Вай одну нерпу, убил вторую. За второй ещё две приплыли.

Десять нерп убил Вай, сложил их в лодку, гребёт и радуется:

– Ничего, что долго из дому пропадал. Зато промысел удачный.

А море словно услышало. Вдруг зафыркал кто-то возле самой лодки.

Глядит Вай, а у борта большой чёрный морж показался. И клыков у этого моржа недва, а четыре.

Зацепился морж клыками за лодку, круглыми глазами на Вая смотрит. Неприятностало Ваю.

– Отойди, не тронь меня, – говорит Вай моржу, – я человек сердитый.

А морж словно и не слышит, всей тушей на лодку наваливается, опрокинуть еёхочет.

Схватил храбрый Вай моржа одной рукой за клыки, а другой рукой со всей силы покруглой голове стукнул. Шлёпнул морж лапами по воде и утонул.

Плывёт Вай дальше, хорошему промыслу радуется.

И вдруг снова слышит – фыркает кто-то возле борта лодки. Оглянулся Вай, а этоогромный морской медведь прямо к лодке плывёт. Подплывает медведь, кладёт лапуна борт лодки – опрокинуть лодку хочет, Вая в воду стащить и съесть.

Говорит храбрый Вай медведю:

– Отойди, голубчик, не дразни меня. Я человек сердитый: стукнуть тебя кулакоммогу.

А медведь словно и не понимает. Лезет в лодку, ревёт, до Вая добраться поскореехочет. Никаких слов медведь не слушает.

Видит Вай – делать нечего.

Схватил он медведя одной рукой за ухо, а другой как стукнет по мохнатой голове.

«Надо скорее домой торопиться, как бы ещё кто не пристал», – думает Вай. Изо всехсил налёг он на вёсла.

Вдруг вокруг Вая темно, как ночью, сделалось, солнце словно за тучу зашло.

Поднимает Вай голову и видит – в седой пене прямо перед ним громадный чёрныйкит, да не простой кит, а с гребешком на голове, всем китам кит. Смотрит китпрямо в глаза Ваю и ревёт человечьим голосом:

– Пропал ты теперь, Вай. Не отпущу я тебя живым. Ни отец, ни дед твой никогдатакими дерзкими не были, всегда моря боялись. Пришёл теперь твой конец.

Испугался храбрый Вай, только виду не показывает. Смотрит на кита и говорит:

– Хорошо, только давай сначала с тобой поборемся. Коли ты меня одолеешь – ешьменя, и отца, и всех наших оленей. А коли я тебя одолею – перестанешь ты нашеморе волновать и охотников губить. Согласен? До трёх раз бороться будем.

Подумал кит и говорит:

– Согласен. А как же мы поборемся?

– А вот как, – говорит храбрый Вай, – видишь, берег вдалеке и чум наш на берегустоит. Кто первый до чума доберётся, тот и победит.

– Хорошо, – говорит кит, – попробуем.

И вот пустились они наперегонки. У Вая лодочка маленькая, узкая. Схватился Вайза вёсла, приналёг – полетела лодочка, как стрела.

А кит большой, тяжёлый, ему плыть труднее. Но всё-таки плывёт, не отстаёт отлодки.

Изо всех сил гребёт Вай, видит – обгоняет его кит. Приплыл кит к берегу первым.

Лёг на песок, кричит:

– Проиграл Вай, я первый!

Взмахнул Вай вёслами, врезалась лодка носом в песок. Соскочил Вай на берег, встал на порог чума и отвечает:

– Не ты первый, а я. Уговор был: кто до чума доберётся, а не до берега. А тебена берег и не выйти.

– Ну, хорошо, – говорит кит, – на этот раз пусть ты победил. Только наш спор стобой не кончен. Ещё два раза с тобой встретимся.

Ушёл кит в море. А храбрый Вай вытащил нерп из лодки и побежал к отцу своюдобычу показывать.

Долго ли, коротко ли – наступила весна. Отправился Вай вдоль по берегу, польдинам, на промысел. Долго шёл, устал, лёг на мягкий снег отдохнуть, да изаснул.

Просыпается Вай – понять не может, где он. Плывёт он по морю на маленькойльдине. Испугался Вай.

– Значит, это я на льдину лёг, а она от берега оторвалась и меня в море уносит.

Но не такой был Вай, чтобы плакать со страху. Сел он на лёд и стал думать, кактеперь быть.

И вдруг потемнело вокруг, словно солнце за тучу зашло. Глядит Вай – встал передним из воды громадный чёрный кит, с гребешком на голове, не простой кит, а всемкитам кит.

Смотрит он на Вая и ревёт страшным голосом:

– Вот ты мне и второй раз попался. Пришёл твой конец. Никак тебе теперь неспастись. Тебя съем, твоего отца съем и всех ваших оленей тоже съем.

– А помнишь, мы до трёх раз бороться уговаривались? – говорит Вай.

– Помню, – отвечает кит.

– Смотри, вон там, в море, большой корабль с людьми плывёт. Разойдёмся мы стобой по морю в разные стороны. Куда поплывёт корабль – тот и выиграл. Согласен?

– Хорошо, согласен, – говорит кит.

Поплыл он в одну сторону, а Вая ветер понёс в другую.

Глядят люди на корабле в подзорные трубы – плывёт льдина, а на льдине человек.

Один совсем, и оружия с ним нет.

– Смотрите, человек плывёт, – кричат матросы. А другие отвечают:

– Ас этой стороны кита видно!

– Человека спасать скорее надо! – кричат на корабле.

Повернул корабль к льдине, поплыл и снял со льдины Вая, к берегу направился.

Догнал кит корабль и говорит человечьим голосом:

– Хорошо, храбрый Вай. Ещё раз мы с тобой встретимся – не уйдёшь от меня.

Нырнул кит и ушёл под воду. А Вай домой к отцу вернулся.

И в третий раз отправился храбрый Вай на промысел.

Сел он в лодочку, только успел большие камни у мыса обогнуть, как опятьпотемнело небо, словно туча солнце закрыла, и встал перед Ваем из воды чёрныйкит, всем китам кит, пасть большая, глаза злые, на голове чёрный гребешок.

Заревел кит изо всех сил:

– Вот мы с тобой и в последний раз встретились!

– Ну, что же, будем в последний раз бороться, – говорит Вай. – Давай по морюгоняться. Кто первый устанет, тот и проиграл. Согласен?

– Да ведь ты проиграешь, – говорит кит, – ты долго грести не можешь. У тебя рукислабые, я сильнее.

– А вот посмотрим, – отвечает Вай, – ты только говори: согласен?

– Согласен, – говорит кит. Повернулся и поплыл в море. А Вай выскочил из лодки, вскочил киту на спину и уселся. Обернулся кит и говорит:

– Ты куда влез? Слезай.

– Да ведь не было уговору, что я в лодке буду по морю гоняться, – отвечает Вай, – вот ты плыви, а я на тебе кататься буду.

Рассердился кит, стал вертеться, хвостом воду бить, а Вай крепко держится, никаккиту его со спины не сбросить. Таскал, таскал его кит по морю, наконец устал, замучился.

– Слезай, – говорит, – с моей спины, надоел ты мне.

– Устал? – спрашивает Вай.

– Устал, – говорит кит.

– Значит, проиграл?

– Ну, проиграл, – говорит кит.

– Так помни, – говорит Вай, – ты обещал, что больше наше море волновать не будешь, охотников губить не станешь.

Махнул кит хвостом и ушёл глубоко-глубоко на дно моря.

С тех пор охотники из тундры спокойно в море выходить стали. Помногу зверя били, мяса и шкур добывали.

И никто с тех пор моря бояться не стал.

Нганасанские сказки.

О нганасане Трехсаженные руки и его сыне.

Жил когда-то богатый нганасан Трехсаженные руки. Были у него жена-старуха, взрослая дочь-девушка и годовалый сын в зыбке.

Сидела и шила раз девушка в чуме перед открытым входом и видит: идут к ним из тундры три аргиша. Не успела она удивиться этому, как видит, что стоят уже три чума.

Смутилась она, повернула свой чум в другую сторону, чтобы не видели ее пришедшие, и опять села шить. Только подняла глаза от работы, видит, что и сюда идут к ним три аргиша, и опять выросли вдали три чума. Повернула она чум в третью сторону. А с этой стороны пришло уже шесть аргишей, и появилось шесть чумов. Еще раз повернула она свои чум, но отсюда увидела, что идет целых двенадцать караванов (аргишей), и двенадцать чумов выросло перед ней. Всего двадцать четыре чума окружили ее.

Когда привезли последние двенадцать чумов, посмотрел на них старик Трехсаженные руки и говорит:

– Быть беде. Пришли они, наверное, дочь сватать. Если отдадим ее одним, то другие убьют вас.

Тут от первых чумов приехали три бабы-свахи с аргишами подарков. Остановились перед чумом, стали петь, девушку сватать. Вышел к ним старик, отказался выдать дочь и повернулся к ним спиной. По очереди от других трех стойбищ приезжали по три, по шесть и по двенадцать свах, но и им всем отказал старик.

Тогда выехали от стойбищ гостей мужчины и стали кричать старику, чтобы отдал дочь. Страшный шум поднялся около чума. Сказал тут старик:

– Чем в чуме пропадать, лучше я сам с ними драться пойду. Уж я им задам. А ты, дочь, храни сына. Сама погибни, но спаси его жизнь.

Взял лук и стрелы и вышел из чума. Такой бой начался, что весь чум изрешечен был стрелами. Старуха тоже говорит:

– Пусть и я погибну рядом с мужем.

С луком и стрелами вышла из чума. Увидела, что сбоку к старику три богатыря подкрадываются, прицелилась и одной стрелой их всех пронзила.

Девушка взяла брата на руки, да так и сидела все время, пока длился бой. Наконец стихло. Один богатырь заглянул в чум, увидел ее сидящей с ребенком на руках и говорит другим:

– За что же мы сражались? Это же не девушка, а баба!

– Не баба это, а девушка, – говорят другие.

Этот богатырь вошел и хотел схватить девушку. Но она его так толкнула, что отлетел он от нее далеко, через хребты, озера и реки. Вернулся обратно богатырь и стал добром говорить девушке, что убиты ее отец и мать и все равно ей деваться некуда. Подумала девушка и согласилась кочевать с ним, но в отдельных крытых санках, вместе с братом. Богатырь согласился. Запряг оленей, уложил ее имущество, и поехала с ним девушка с братом на руках,Три года прошло. Все кочует девушка с братом. Все не подпускает к себе богатыря.

Брат за три года так вырос, что выглядел настоящим мужчиной.

Решил богатырь убить парня. А то, – думает, – он потом всех нас убьет. Решил вступить в борьбу с девушкой, чтобы отвлечь ее внимание, а старик-отец его должен был тогда убить парня палкой.

Но опять от толчка девушки отлетел богатырь. Парня стала она с той поры прятать под шкуры в санках. Но трудно было ей. Все время приходилось караулить, чтобы как-нибудь не убили брата. Поэтому сказала она ему:

– Спрячься в снегу и отстань от нас. Я тебе буду оставлять пищу и одежду под воткнутой в снег палкой, а ты иди по нашим следам.

Так и шел парень по следам аргиша. На каждом чумище находил пищу, оставленную сестрой. Но однажды аргиш дошел до большой реки и перешел ее по льду. А парень шел тихо, и пока добрался до реки, лед уже прошел, ему пришлось повернуть и идти вдоль нее.

Пошел он берегом реки вниз по течению. Через несколько времени нашел на берегу реки крытые санки и увидел около них оленей на мауте (аркане). В санках нашел он одежду и пищу.

Запряг оленей, лег в санки, и повезли его олени, а куда, он и сам не знал.

Долго везли его так олени и, наконец, остановились около большого табуна. Табун этот принадлежал отцу парня – старику Трехсаженные руки. Подошел сын пастуха к подъехавшим санкам и увидел в них человека. Побежал скорее в чум и рассказал своему отцу-пастуху. Старик пастух узнал санки и оленей хозяина и догадался, что это сын старика Трехсаженные руки. Привел парня в свой чум, и жил он здесь, пока совсем не вырос.

Раз как-то пошли два сына пастуха с парнем на высокую гору. На вершине ее парень лег и не шевелился.

Толкали, дергали его сыновья пастуха, но ничего не могли с ним поделать и оставили его на горе.

Дома рассказали об этом отцу. Послал старый пастух старшего сына будить парня, но вернулся сын ни с чем. Посылал и другого сына – опять без толку. Пошел сам. Сел возле головы лежащего парня и говорит:

– Я знаю, о чем ты печалишься. Если есть у тебя решение, иди. Я тебя держать не буду.

Тогда поднялся парень и вернулся в чум. Опять заговорил с ним старик:

– Есть у твоего отца в табуне два однорогих оленя. Очень быстрые и сильные эти олени. Поймать же их можно только медным маутом в шестьдесят сажен длиной. Если есть в тебе сила, бери этот маут.

Взял парень шестидесятисаженный медный маут и пошел к табуну. Дальше всех держатся от людей два однорогих бегуна. Не стал подбегать к ним парень, издали бросил маут и поймал одного. Еще раз бросил маут, и другой бегун прямо в него попал.

Запряг парень железные санки с медными поводками, взял железный хорей (шест) и поехал на север. Долго ехал по тундре, пока не доехал до поля битвы. Много людей убито, и среди них богатырь в железной одежде. Еще много дней проехал парень – нашел другое поле битвы. Лежал среди трупов другой богатырь – в медной одежде. Через несколько дней опять наехал парень на трупы людей. Как льдом покрыта ими вся земля. Богатырь в серебряной одежде находился среди них. Удивлялся парень, кто это мог убить таких могучих богатырей. Хочется и ему помериться с ним силами.

Дальше помчался парень в тундру и наехал на одинокий чум. От чума следы человека идут. Каждый след на таком расстоянии от другого, что за три шага бегун должен бы скрыться из виду.

В чуме парень одну старуху нашел. Не знал он, что эта старуха была его теткой. Сказала она ему, что муж ее ушел помогать брату, который много уже лет воюет с какими-то богатырями.

Ничего парень не сказал своей тетке и уехал по следу ее мужа. Находил следы на много верст друг от друга и, наконец, увидел, что далеко впереди него идет бой. Три человека нападают на трех других. Трое отступают, отбиваются, трое наступают, не дают им повернуться и убежать. Не зная, на кого они нападают, пустил парень стрелу в отступающих и убил всех трех.

Тогда повернулись к нему трое нападающих, и узнал он в одном отца, а в другом мать.

Отец молча подошел к нему и опрокинул санки вместе с ним. Потом все трое-отец, мать и дядя-сели в его санки и поехали. Парень вскочил на ноги и побежал за ними. Так до самого чума добежал, не отставая от санок.

В чуме поели, только парня не накормили и не говорили-с ним.

Утром поехали на юг. Парень, не поев и не попив, пешком бежит за аргишем. Так, голодный, бежа:л, пока не приехали обратно к табуну отца. Но только и сказал тогда Трехсаженные руки сыну:

– Поедем искать дочь.

Запряг старик опять двух однорогих оленей и поехал на север, а сын за ним пешком побежал.

Подъехали к чумам. Ни одного мужчины нет в них. Одни бабы и девки. Рассказали бабы старику Трехсаженные руки, что у одного старика в соседнем чумовье враги взяли в бою девушку. Но пришел откуда-то богатырь с медной челюстью, убил всех мужчин в тех чумах и увел девушку.

Мужчины из этих чумов хотели отбить у него девушку, но он и их всех убил.

Дальше поехали отец с сыном. Нашли еще много чумов без мужчин. Опять рассказали им бабы, что хотели их мужья отбить девушку у могучего богатыря, но всех их он побил.

Ночью добрались старик с сыном к стоянке богатыря. Видят: стоят около чума крытые санки их девушки. Хотел старик Трехсаженные руки войти в санки, но толкнула она его так, что далеко он отлетел. Тогда полез в санки брат. Толкнула она его. Но удар ее пришелся словно по каменной горе, и санки ее отбросило назад. Вслед за парнем вошел отец. Тут узнала она его и сказала:

– На этих людей, у которых я сейчас живу, ты не сердись. Они освободили меня от моих похитителей.

Тут только старик будто узнал сына и стал с ним разговаривать.

– Пойдем теперь в чум гостевать, – сказал он. Когда стали они входить в чум, в нем поднялся с места молодой богатырь и хотел ударить вошедшего парня. Но хозяин чума, его отец, остановил его руку и сказал:

– Я говорил тебе, сын, что у этой девушки должна быть где-то родня. Вот они и пришли за ней. Теперь надо нам с ними по чести говорить, чтобы отдали они ее за тебя. Разве ты не видишь, что равные тебе люди пришли?

Богатырь успокоился. Старик пригласил вошедших сесть.

Отца рядом с собой посадили, а парня – около своей дочери, чтобы мог он за ней ухаживать.

Честно поговорили между собой старики, и на другой день повез в свой чум старик Трехсаженные руки свою дочь. С ним отправил отец молодого богатыря, который освободил девушку и свою дочь, а также половину своего богатства. Поставила сестра богатыря около чума старика Трехсаженные руки свой большой чум, и стала она женой сына этого старика. А богатырь, освободивший девушку, пошел вслед за ними. Как только Трехсаженные руки с сыном пришли домой и вошли в свой чум, молодой богатырь вошел в чум сразу же за стариком и его сыном и стал сватать девушку. Сказал тогда старик Трехсаженные руки:

– Вот твоя любимая, много за нее ты страдал и боролся. Можешь взять ее себе.

Отдал старик Трехсаженные руки свою дочь за молодого богатыря и вместе с нею половину своего богатства.

С тех пор мирно зажили семьями эти богатыри, и потомки их живут до сих пор.

Отчего у лисы на груди белая шерсть.

В старину ворон сидел на дереве у своего гнезда и держал во рту кусочек мяса. Пришла лиса и говорит:

– Какой ты черный, красивый, наверное и поешь хорошо. Вот бы мне послушать!

Ворону это понравилось, он каркнул, кусок мяса упал, и лисица его съела. После этого лисица сказала:

– Я съем еще у тебя одного птенца.

Ворон ответил:

– Нет уж, теперь ты меня не обманешь. Как ты поднимешься на дерево?

– Нет, съем. Зачем я стану подниматься на дерево? Свалю его, подрубив топором. Видишь, у меня топор – сказала лиса, показывая на хвост, и стала им ударять по дереву.

Ворон упросил не рубить дерева и выбросил лисе своего птенца. Лисица съела и ушла.

Прилетела маленькая пташечка и увидела, что ворон плачет.

– О чем, ворон, плачешь? – спросила она.

Ворон рассказал, как лиса стала рубить дерево и съела у него птенца.

– Какой ты глупый, – сказала пташка, – это ведь был не топор, а хвост; лисица ничего бы не сделала, зачем ты отдал своего птенца?

Через сколько-то времени дошли эти слова до лисицы.

Отплачу я тебе! – думает.

Однажды, когда лисица лежала, прилетела пташка и уселась напротив.

– Вот хорошо, что ты прилетела, – сказала лисица. Я сильно обовшивела, сядь ко мне на голову и поищи вшей.

Птичка боялась, зная лисью хитрость, не подошла близко, а стала скакать вокруг да около. Тогда лиса сказала:

– Вот какая ты неразумная – разве такая шустрая и увертливая, как ты, может быть боязливой? Садись на голову и поищи у меня!

Подумала пташка, – села на затылок лисы и стала выбирать вшей. Видит лисица, что не поймать ей пташку, вытянула вперед лапки, положила на них свою голову и сказала:

– Садись сюда! – указывая на конец мордочки. Пташка уселась. Лисица подняла лапку, чтобы поймать пташку, но та улетела, оставив в лапке только одно белое перышко свое, которое прилипло к груди лисицы. Вот отчего у той бывает на груди белая шерсть.

Солнцева дочь.

Мимо нас едет человек на пестром олене, запряженном в туркучанку (нарту). Едет-едет и видит: сидит другой человек на сопке, голова у него открытая, не мерзнет. Наш человек подъехал к нему, а тот спрашивает:

– Ты куда едешь?

– Я еду по приказу царя. Есть, говорят, привередливая солнцева дочь, ее должен привезти себе в жены. А ты почему сидишь без шапки, что за человек?

– Я всевидящий и всеслышащий человек! – Вот хорошо! Ты мне, может, и пригодишься, поедем вместе.

Сели на туркучанку вместе и поехали. Едут-едут, видят: на сопке человек сидит, держит в руках лук и две стрелы.

– Кто ты такой? – спрашивают. – Я такой человек, что этими двумя стрелами могу кого угодно убить.

– Вот хорошо! А мы едем за привередливой солнцевои: дочерью. Может быть, ты нам и пригодишься, поедем вместе. Все трое поехали вместе. Едут-едут, видят: на краю лайды (равнины) сидит человек: то поднимется, то присядет, как будто чего-то боится. Подъехали к нему, спрашивают:

– Кто ты такой?

– Тише, тише, смотрите: вон там, на лайде стоит самка дикого оленя с теленком. Вот царь этой страны, чтобы я не был очень резвым, привязал мне одну ногу; поэтому сижу здесь и забавляюсь тем, что хватаю этого оленя за ногу– Вот хорошо! А ну-ка, покажи свою ловкость! Человек, действительно, протянул руку и схватил за ногу убегающую самку дикого оленя.

– Ловкий же ты человек, оказывается, – сказали. – Мы едем за привередливой солнцевой дочерью. Может быть, ты будешь нам нужен; поедем-ка с нами.

Все четверо поехали. Едут-едут, приезжают к двум горам со снеговыми вершинами. Сидит между ними человек, а на носу его снег.

– Что ты за человек, и почему у тебя на носу снег? – Я очень сильный человек. Как только концом носа задену эти две горы, их как будто и не бывало. – Вот хорошо! А ну-ка, покажи свою силу!

Человек повернул голову направо и налево, зацепил носом горы, и они тотчас рассыпались.

– Мы едем за привередливой солнцевой дочерью, ты, может быть, и пригодишься нам. Не поедешь ли с нами?

Все пятеро поехали. Едут-едут, видят: стоит высокая скала с вершиной, похожей на конец хорея. На этой вершине сидит человек с непокрытой головой, и вся макушка его в снегу.

– Вот диво, – удивляются наши путники и спрашивают: – Что ты за человек? Почему у тебя голова в снегу?

– Если я тряхну головой, поднимется пурга, будут заструга (сугробы).

– А ну-ка, покажи!

Человек тряхнул головой; сильная пурга поднялась.

– Довольно, перестань, совсем нас убьешь, – стали кричать люди.

Человек перестал трясти головой, и пурга затихла.

– Мы едем за привередливой солнцевои дочерью, – говорят люди. – Ты, пожалуй, нам пригодишься, не поедешь ли с нами? Согласился. Едут-едут, видят: на середине снежной равнины круглое талое озеро. Около него сидит человек, вытянув вперед губы.

– Что ты за человек? – спрашивают наши путники.

– Я такой человек, что могу выпить единым разом всю воду этого озера и проглотить вместе с ней двух рыб, которые в нем плавают.

– А ну-ка, покажи свое уменье, – говорят. Человек вытянул свои губы, выпил всю воду озера и проглотил двух рыб, которые плавали в ней.

– Мы едем за привередливой солнцевой дочерью. Может быть, ты будешь нам полезен. Не поедешь ли с нами?

Согласился. Едут-едут, к одному стеклянному дому приезжают. Обходят кругом, двери заперты, никак не войти. Говорят:

– Это, должно быть, дом привередливой солнцевой дочери. Ну-ка, всевидящий, всеслышащий человек, посмотри – кто есть внутри дома?

Всевидящий и всеслышащий человек посмотрел и говорит:

– Там находится одна девушка. Тогда говорят:

– А ну-ка, человек с луком, выстрели в дверь! Человек с луком выпустил две стрелы. Эти стрелы отскочили обратно с обломками замка на концах. Дверь раскрылась, и все люди вошли в дом. Дом внутри, оказывается, светлый-светлый, весь из золота и стекла. Сидит девушка с медными украшениями.

– Откуда вы, люди, приехали? – спрашивает.

– Мы едем за солнцевой дочерью, посоветуй, как нам найти ее. Очень привередливая, говорят, она.

– Как же не укажу, знаю про нее; только сначала еду приготовлю и накормлю вас, – сказала и вышла.

Вошла, внесла охапку дров из красной меди. Опять вышла и принесла охапку железных дров. Растопила очаг, дым повалил, огонь поднялся, ничего не видно. Девушки нигде не стало, как будто ее совсем и не было.

Где-то вдали послышался ее насмешливый голос:

– Вот, бедняжки, захотели взять солнцеву дочь! Огонь становился сильнее и сильнее, одежда наших людей начала загораться. Сказали:

– Человек с луком, выстрели!

Огонь еще больше разгорелся, когда этот человек выстрелил. Сказали:

– Ну-ка, хватающий за ногу дикого оленя, погаси рукою огонь!

Хватающий за ногу оленя махнул рукой, туман появился, огонь еще больше разгорелся. Сказали:

– Ну-ка, делающий пургу устрой пургу!

Поднялась пурга, рассеялся туман, огонь немного притих.

Сказали: – Ну-ка, выпивающий воду, погаси огонь! Выпивающий воду выплеснул изо рта воду и погасил огонь. Но как выйти им – дверь заперта! Человек с луком выстрелил двумя стрелами. Стрелы отскочили назад, наконечники погнулись-ничего не вышло. Тогда человек со снегом на носу провел носом по стене дома, дом распался надвое, и все вышли.

– А ну-ка, всевидящий и всеслышащий человек, укажи, где солнцева дочь.

– Солнцева дочь сильно над нами смеется, – сказал он.

– А ну-ка, человек, хватающий, оленя за ногу, достань ее, – сказали люди. Человек, хватающий оленя за ногу, далеко убежал, не видно стало.

– А ну-ка, всевидящий и всеслышащий человек, скажи, что стало с нашим человеком.

– Догнал бы наш человек солнцеву дочь, да нога-то привязана. Тогда человек с луком выпустил две стрелы и перерезал веревки, которыми была привязана нога бегуна. Опять ничего не стало видно.

– А ну-ка, послушай, посмотри и скажи, что стало с нашим человеком? – попросили.

– Наш человек чуть не поймал солнцеву дочь, да она далеко за озером, никак ее не догнать.

Решили послать человека, выпивающего воду.

– Как я пойду? Очень далеко, ноги у меня слабые! Дал тогда первый человек своего оленя, оседлав его золотым седлом. Поехал тот, выпил озеро, а быстроногий поймал солнцеву дочь. Все трое вернулись.

Поехали вместе с солнцевой дочерью, прибыли к тому месту, где жил человек, выпивающий воду. Первый человек сказал ему:

– Хорошо, что ты помог мне. Оставайся жить здесь, а от рыб, которых ты проглотил, пусть размножатся другие рыбы на питание людей. Будь хозяином воды!

Поехали дальше и приехали к тому месту, где жил человек, делающий пургу. Первый человек сказал ему:

– Хорошо, что ты помог мне. Оставайся здесь, будь хозяином пурги и снега!

Поехали дальше. Приехали к тому месту, где между двумя горами сидел человек. Первый человек сказал ему:

– Хорошо, что ты помог мне, оставайся здесь жить и будь хозяином гор. Имей власть над горными зверями и посылай их людям на пользу.

Поехали дальше. Приехали к тому месту, где жил человек с привязанной ногой.

Первый человек сказал ему:

– Хорошо, что ты помог мне. Оставайся жить здесь. Будь ты хозяином диких оленей, корми людей.

Поехали дальше. Приехали к тому месту, где жил человек с луком.

Первый человек сказал ему:

– Хорошо, что ты помог мне, оставайся жить здесь, будь хозяином, помогай охотникам.

Поехали дальше, приехали к тому месту, где жил всевидящий и всеслышащий человек.

Первый человек сказал ему:

– Хорошо, что ты помог мне, оставайся здесь. Будь ты хозяином и наделяй детей хорошим зрением и хорошим слухом.

Поехал дальше первый человек с солнцевой дочерью, привез ее на свою землю, и стали они жить вместе. С тех пор солнце светит, и от лучей его вся земля получает жизнь.

Нивхские сказки.

Кыкык.

Говорят, раньше лебеди были немыми птицами, и лапки у всех были черными. Теперь всякий знает, что они кричат «кы-кы, кы-кы», за что и получили название «кыкык», и лапки у многих – красные.

Почему лебеди стали такими?

В стойбище, на берегу залива, жила маленькая девочка. Она очень любила играть на ровной песчаной косе: с утра до вечера рисовала прутиком разные узоры, строила из песка маленькие домики.

Еще она подолгу любовалась красивыми птицами, которые, как молчаливые белые облака, проплывали над ее стойбищем. Девочка ложилась на теплый песок и смотрела вслед стаям до тех пор, пока они не исчезали вдали.

Родители девочки очень любили свою дочь. Но однажды летом умерла мать. Отец и дочь сильно горевали. Через месяц отец уехал в дальнее стойбище за новой мамой для своей маленькой дочери.

Отец привез красивую женщину с черными соболиными бровями и ресницами, похожими на кисточки ушей зимней белки, с толстыми, подобно хвосту черно-бурой лисицы, косами.

Мачеха сверху вниз посмотрела на девочку и ничего не сказала.

На другой день отец ушел на охоту. Девочка встала с восходом солнца и пошла на берег залива играть с волнами. Она играла долго, а когда солнце высоко поднялось над лесом, побежала домой завтракать. Вошла в дом и увидела: мачеха еще спит. Девочка тихо вздохнула, вернулась на берег и снова стала играть.

У самой воды она строила домик из морского песка. Набежавшая волна смывала его. Но когда волна отходила, девочка успевала построить новый домик. Так она и не заметила, как наступил полдень. Спохватилась, когда солнце стало сильно печь голову, побежала домой.

Мачеха еще спала. Наконец, встала, принесла из амбара белую мягкую юколу и стала есть. Она даже не замечала стоявшую рядом девочку.

Мачеха прожевала последний кусок юколы, облизала жирные пальцы и, не глядя на девочку, бросила ей хвостик вяленой кеты. Девочка съела этот хвостик. И ей еще больше захотелось есть. Мачеха зевнула, отвернулась, снова легла спать.

Так настали для маленькой девочки тяжелые дни.

Отец добывал много зверя и дичи. Приходил домой только для того, чтобы принести добычу, и снова надолго уходил в тайгу. Все вкусные куски мачеха съедала сама.

Однажды отец спросил у жены:

– Жена моя, что-то дочь сильно похудела. Может быть, она больна?

Женщина ответила:

– Нет, здорова. Она уже большая, а по хозяйству ничего не делает, не помогает мне. Только знает целыми днями бегать! Бездельница! Как ее ни корми, она будет худой – так много бегает!

Как-то осенним вечером, когда птицы большими стаями улетали в сторону полудня, отец вернулся с охоты и лег отдыхать. Мать принесла жирную юколу и стала резать ее на тонкие ломтики. Девочка не ела с утра. Она подошла к столу, стала просить мачеху дать поесть. Мачеха молчала, как будто и не видела.

– Дай мне поесть! – просила маленькая девочка.

– Отойди от стола! – был ответ.

– Дай мне поесть! – просила маленькая девочка.

– Отстань! – был ответ.

У девочки совсем стянуло животик. Голод так сосал ее, что она протянула руку за розовым кусочком. Когда ее рука дотронулась до юколы, мачеха ударила по ней острым ножом. Кончики пальцев так и остались на столе. Девочка убежала на теплый песчаный бугор, стала громко плакать. Из пальцев струйками стекала кровь. Девочка всхлипывала:

– Кы-кы, кы-кы!

В это время над заливом пролетали лебеди. Они услыхали голос плачущей девочки и сделали круг. Потом сели рядом с ней, окружили ее и принялись разглядывать. Когда они заметили, что из ее пальцев струится кровь, им стало очень жалко бедную девочку. Жалость птиц была так велика, что у них на глазах выступили слезы. Лебеди заплакали молча. Слезы росинками капали на песок. И там, где сидели лебеди, песок от слез стал мокрый. Большие белые птицы плакали все сильнее и сильнее, и вдруг у них пробился голос:

– Кы-кы, кы-кы, кы-кы!

Услыхав их голоса, отец девочки выбежал из дому, увидел, что его дочь окружили лебеди, бросился за луком и стрелами: хотел убить больших птиц.

Лебеди взмахнули крыльями. В тот же миг и у девочки из плеч выросли крылья – она превратилась в стройную лебедь с красными лапками.

Когда охотник выбежал из дому, стая лебедей уже поднялась в небо. В самой середине стаи летела молодая птица. Все лебеди кричали:

– Кы-кы, кы-кы, кы-кы!

Только молодая птица молчала.

Охотник схватился за голову, крикнул вслед улетающей стае:

– Дочь! Вернись! Ты будешь хорошо жить!

В ответ раздалось только:

– Кы-кы, кы-кы, кы-кы!

Отец долго стоял у дома и, ссутулившись, печально смотрел вслед улетающей стае. Вот лебеди бисером нависли над морем. Вскоре они растаяли в лазурной дали.

Каждую весну над стойбищем у залива пролетали лебеди. И громко плакали: «Кы-кы, кы-кы, кы-кы!» Только одна птица молчала. И каждый раз лебеди, пролетая над стойбищем, видели далеко внизу фигуру человека, одиноко стоявшего на бугре.

С тех пор прошло много времени. И на том месте, где когда-то стоял одинокий человек, выросла кряжистая лиственница. Ни туманы, ни ветры не могут сбить ее. И стоит она, подавшись в сторону полудня, воздев в небо свои ветви-руки. И лебеди с красными лапками, пролетая с севера на юг или с юга на север, обязательно завернут к этой лиственнице и громко проплачут:

– Кы-кы, кы-кы, кы-кы!

Бурундук, кедровка и медведь.

В солнечный летний день ты встань пораньше. Выйди в лес, осторожно пройди опушкой. На верхней ветке старой ольхи увидишь бурундука – маленького лесного зверька. Пушистый хвост его совсем по-беличьи закинут на спину, а в лапках – шишка. Справится бурундук с шишкой, забегает по ветке, призывно свистнет. Прилетит к нему верный друг кедровка – небольшая лесная птица, принесет в длинном клюве шишку, а сама полетит за новой.

Пока бурундук занят шишкой, подойди поближе. Только иди тихо. И ты разглядишь на рыжей спине бурундука пять черных полос.

Раньше бурундук был весь рыжий. И жил один. А он маленький, слабый. И его обижали все. А горностай и лиса даже хотели его съесть.

Терпел-терпел обиды бурундук и однажды решил: найду-ка я друга, большого, сильного. Чтобы его боялись все.

И пошел бурундук по лесу искать себе друга. Скачет бурундук от дерева к дереву, от куста к кусту. Пробежит по валежине, заглянет в расщелины.

И вот бурундук увидел медведя. Медведь спал в тени под кустом кедрового стланика.

Бурундук схватил медведя за ухо и давай тормошить. Кое-как разбудил. Медведь недовольно рявкнул:

– Чего тебе надо, бур-р-рундук?

Бурундук говорит:

– Медведь, медведь! Давай с тобой дружить.

Медведь лениво зевнул:

– А зачем нам дружить-то?

Бурундук говорит:

– Вдвоем будет лучше. Ты большой, неуклюжий. А я маленький, ловкий. Я буду сторожить, когда ты спишь: вдруг какая опасность идет.

– А я никого не боюсь, – говорит медведь.

– Тогда вместе будем орехи собирать.

Медведь поднял свою большую голову – уши и те больше всего бурундука:

– Орехи, говоришь?

– Да, орехи, – торопливо ответил бурундук и тут же добавил: – И ягоду будем вместе собирать.

– Ягоду, говоришь? – спросил медведь.

– Да, ягоду, – торопливо ответил бурундук и тут же добавил: – И муравьев будем вместе ловить.

– И муравьев, говоришь? – медведь поднялся, сел. – И орехи, и ягоду, и муравьев, говоришь?

– Да, и орехи, и ягоду, и муравьев будем вместе добывать.

Медведь доволен. Отвечает:

– Я согласен с тобой дружить.

Бурундук нашел себе друга. Большого, сильного. Теперь ему никто не страшен.

Быстрый бурундук находит богатые ягодные поляны и кусты кедрового стланика, сплошь усыпанные шишками. Медведь только и знает, что ест: силу набирает.

Вскоре медведь ожирел так, что стало ему трудно ходить. Он теперь больше отдыхал. И лишь изредка повелевал:

– Эй, бурундук, принеси мне брусники.

Или:

– Эй, бурундук, почеши мне спину.

Наступила осень. Впереди зима, долгая, холодная. Бурундук забеспокоился:

– Слушай, медведь, скоро зима – надо делать запасы.

Медведь говорит:

– Делай, бурундук, запасы, – а сам как лежал, так и лежит.

Бурундук сделал запасы. Медведь же залег в берлогу, подложил под голову лапу и заснул.

Спал медведь месяц, спал другой – проснулся. Говорит бурундуку:

– Подай-ка, друг, орехи.

Бурундук накормил медведя. Тот, сытый, снова уснул. В конце зимы просыпается медведь. И снова говорит бурундуку:

– Подай-ка мне орехи и ягоду.

Медведь съел все запасы, не оставил бурундуку ни одной орешины, ни одной ягодки. Едва дотянул бурундук до весны.

Когда снег растаял, проснулся медведь. Потянулся довольный и сказал бурундуку:

– А хорошо мы с тобой, братец, перезимовали!

Потом похвалил бурундука:

– А ты, малыш, молодец! – И погладил лапой по его спине. Так и остались на рыжей спине бурундука пять черных полос – следы медвежьей дружбы.

Вышел медведь из берлоги и тут же забыл о своем маленьком друге. Вокруг много сладких кореньев, и медведь только и делал, что копал их своей сильной лапой и чавкал на весь лес от удовольствия. У бурундука же только сил и хватило, чтобы вывалиться из берлоги. Долго лежал он на сухой траве, подставив солнцу свою полосатую спину.

Вот тут-то и пролетала кедровка. Она тоже зимовала в лесу. Трудно ей пришлось: снег завалил орехи, а запасов делать кедровка не умела. Таежная птица несла в клюве шишку – нашла где-то.

Увидела кедровка бурундука – пожалела. Хоть сама была голодна, отдала шишку.

Съел бурундук орешек – шея окрепла. Съел второй – спина окрепла. Съел третий – ноги окрепли. Съел всю шишку – почувствовал, что может идти.

Пошел бурундук по лесу. Скачет от дерева к дереву, от куста к кусту. Заглядывает под коряги и валежины, в расщелины и норы. Нашел прошлогодние орехи. Поел сам да поделился с кедровкой.

С той поры и дружат маленький лесной зверек бурундук и маленькая птица кедровка.

Каждую осень, когда созревают орехи, кедровка летает по всему лесу, собирает шишки. А бурундук шелушит, делает запасы себе и кедровке.

Прослышали горностай и лиса о том, что бурундук больше не дружит с медведем, обрадовались, решили съесть. Но не тут-то было. Как бы тихо ни крались горностай и лиса, заметит их зоркая таежная птица. Крикнет кедровка, бурундук прыг с ветки и – в нору. А когда на кедровку нападает какой враг, проворный бурундук вцепится ему зубами в шею. И так вместе – кедровка острым клювом, бурундук зубами – прогонят маленькие друзья своих врагов.

И медведю теперь не сладко: у него нет запасов. И чтобы не умереть с голоду, он только и знает: всю зиму сосет лапу.

Тюлень и камбала.

На севере Ых-мифа есть залив, отделенный от Пила-керкка – Охотского моря – песчаной косой. Это лагуна. Лагуна как лагуна: в ее чаше есть глубокое русло, в которое во время прилива вливается морская вода, а в отлив она бурно выливается обратно в море через узкий пролив; в лагуне есть и обширная отмель, она простирается к западу от голубого русла, постепенно переходя в пологий берег. Отмель вся заросла морской травой.

Когда ты поедешь ставить сети, не ставь их на мелководье. Здесь не поймаешь ни кеты, ни тайменя. Сети забьет морская трава, а нижние ячеи – камбала. И не простая гладкая, а звездчатка. Она вся покрыта колючими наростами, похожими на бородавки. Эта камбала обычно ложится на дно лагуны, плавниками накидает на себя ил, и ее не видно.

А глянешь туда, где глубоко, – увидишь на поверхности воды черную круглую голову тюленя. Она поворачивается влево, вправо, большие блестящие глаза словно ищут кого-то. Тюлень долго ищет, не находит, ныряет в глубь залива, но вскоре опять появляется на его поверхности, поворачивает голову влево, вправо.

Некогда звездчатка была похожа на других камбал. И ей это не нравилось. И поплыла она искать, с кем бы посоветоваться, как быть не похожей на остальных камбал.

Встретилась с навагой:

– Навага, навага, ты пришла в наш залив из дальних вод. Тебе не страшен даже седьмой вал. И ты видела много. Скажи мне, как сделать, чтобы не походить на остальных камбал?

Видавшая виды навага удивилась вопросу камбалы, покачала головой, вильнула тонким хвостом и ушла в глубину.

А камбала обращалась и к корюшке, и к тайменю. Но никто не мог помочь ей.

– Я помогу твоему горю! – сказал тюлень. – Только чур и ты поможешь мне.

– Конечно же! Конечно же! – обрадовалась камбала, подплыла к тюленю, погладила плавниками его усы.

В то давнее время тюлень был весь черный, и его можно было заметить далеко во льдах. А у тюленя, известно, много врагов: медведь, орел, лиса…

Тюлень принялся мазать камбалу потайной глиной. Долго и старательно делал он свое дело. Только и было слышно, как он сопит от усердия. На хвост камбале тюлень перенес веер северного сияния, плавники окрасил в цвет тихого заката над августовским заливом.

Камбала любуется собой – не налюбуется. Повернется то одним бочком, то другим, проплывет то под волной, то у самого дна.

Тюлень ждал, ждал, кое-как дождался, когда угомонится камбала.

– Теперь ты принимайся за меня, – говорит тюлень. – Я черный, и меня далеко видно во льдах. Сделай меня серым, чтобы я был незаметен и во льдах, и на берегу.

– Мигом я это сделаю, – сказал камбала и стала мазать тюленя белой глиной.

Но у камбалы не было столько усердия, сколько у тюленя. Да и спешила она к своим сородичам, чтобы показать себя. Она нанесла несколько пятен и отстала.

– Фу-у-у, устала, – сказала она.

– Отдохни немного, – посочувствовал тюлень.

А камбала повернулась и поплыла от него.

– Ты куда? – спохватился тюлень.

Камбала сильно ударила плавниками, только и видел ее плоскую спину. Тюленю стало страшно: он ведь теперь пестрый. Ему не укрыться ни во льдах, ни на берегу: во льдах его выдадут черные пятна, а на берегу – белые.

– Ах так! – возмутился тюлень и погнался за камбалой. Долго длилась погоня. Но куда там: только тюлень раскроет пасть, чтобы поймать обманщицу, та ловко увильнет в сторону. Тогда разозленный тюлень схватил горсть крупного морского песка и бросил в камбалу. Так и покрылась камбала колючими наростами, похожими на бородавки.

С тех пор прошло много времени. Но и по сей день тюлень враждует с камбалой. Камбала прячется от грозного тюленя в траву на мелководье. Она ложится на дно лагуны, накидывает на себя ил, и ее не видно.

А пятнистый тюлень плавает на глубине, все ищет камбалу, не находит, ныряет до самого дна, всплывает на поверхность залива, поворачивает голову влево, вправо.

Как чайки-крачки стали жить вместе.

Как-то ночью ехали мы заливом. Было тихо-тихо, настолько тихо, что казалось: пискни комар на том берегу – и мы услышим. На заливе ни одного всплеска, лодку ни разу не качнуло.

Легкий туман парил невесомо. Сквозь него и подслеповатая заря, которая летней ночью не покидает небо, и зыбкая лунная дорожка, и сама луна, и звезды были матовые, будто кто их слегка припудрил.

Я аккуратно опускал весло, придерживая его в тот миг, когда оно входило в воду.

На корме смутной громоздкой тенью выплывал старик. По-видимому, и ему не хотелось нарушать тишину: он попыхивал трубкой и, пока мы пересекали залив, не произнес ни слова. И не видел я, как он взмахивает кормовым веслом, и только по упругим толчкам лодки узнавал глубинные гребки старика.

Прошло еще много времени, прежде чем я уловил ленивый, как сквозь полусон, скрипучий голос чайки.

– Ке-ра, ке-ра, ке-ра, ке-ра, – будто уговаривала она кого-то.

Старик перестал шевелиться. Я понял: прислушивается. Потом услышал его шепот:

– На гнезде…

Вскоре донеслись голоса и других чаек, такие же негромкие и дремотные: мы проезжали мимо острова Тьатьр-ур – острова Крачек.

Разговор маленьких легкокрылых чаек не нарушал тишину. Он звучал в ней как музыка, подчеркивая умиротворение и спокойствие.

– На гнездах сидят, – как и прежде, шепотом сказал старик.

Вдруг раздался невероятный гвалт, и в воздухе взмыло белое облако, будто взорвало остров.

Меня бросило в жар. Потом словно окунули в холодную воду. В утлой лодчонке я почувствовал себя очень неуютно. Я в ужасе таращил глаза и вертел головой, но не мог понять, что происходит вокруг. Я с надеждой посмотрел на старика: может, он поможет чем-нибудь. Но и старик в напряжении смотрел на остров, смутно темнеющий в стороне от нас. Голова старика в брезентовой шапке поворачивалась из стороны в сторону на длинной худой шее и походила то на вопросительный знак, то на его же обгорелую трубку. Я на миг забыл о своем страхе и усмехнулся нелепому виду старика. Я, конечно, и не подумал, как выглядел сам со стороны.

И тут меня всего передернуло: будто скала обвалилась в воду. Гвалт перешел в грай. Стон, свист, скрежет, визг…

И мой старик вдруг замахал руками, гулко ударил веслом по лодке. Удар. Еще удар. И невероятный вопль:

– У-лю-лю-лю! Га-га-га! Улю-лю-лю! Улю-лю-у-у-у!

Старик перешел на дискант. Еще энергичнее замахал руками и тонко завопил:

– И-ги-ги-и-и!

И осатанело захохотал:

– Так его! Так его! Ха-ха-ха-ха-а-а-а-а!

Только теперь я заметил: от острова, шумно отфыркиваясь, быстро плыло что-то большое и темное. А над ним, прочеркивая темноту, тысячи белых стрел с пронзительным криком вонзались в спину большому зверю. А зверь, беспомощно взревывая и тяжело отфыркиваясь, в панике уплывал в ночь.

А старик распалялся все больше и больше. И восклицал восхищенно:

– Вот что делают! Вот что делают маленькие мерзавцы, когда они вместе: медведя прогнали! Ай-яй-яй, медведя прогнали!

Старик еще долго не мог угомониться. Наконец он перевел дыхание, замолчал, о чем-то задумавшись. Потом зашуршал рукой под брезентовой курткой – я понял: полез за кисетом.

Старик курил, положив весло перед собой. И я перестал грести. А он все молчал, задумчиво попыхивая трубкой. Я знал старика: он к чему-то готовится. И не ошибся. Вот что он рассказал мне.

Раньше чайки не жили вместе. На самом деле, зачем им жить вместе! Ведь каждая из них имеет сильные крылья, такие сильные, что они могут перенести чайку через море. Каждая из них имеет крепкий клюв, чтобы цепко схватить добычу или отбиваться от врагов.

Так думали и крачки. Как думали, так и жили: каждая в отдельности вила гнездо.

Но не всегда легко найти рыбу: море большое, и рыба плавает где ей захочется.

И летают чайки каждая сама по себе. Вот над пенистой волной пролетела черноголовая крачка. Как ни зорко всматривалась она в волну – не нашла серебристых рыбешек. Так ни с чем, голодная, и улетела черноголовая крачка.

Вот над тем же местом пролетела красноклювая крачка. Зря она здесь летала: у черноголовой глаза не хуже, чем у красноклювой. И красноклювая улетела ни с чем, голодная.

И еще много крачек пролетали над пенистой волной, потому что не знали, что здесь уже побывали другие.

Вернулась черноголовая крачка к своему гнезду уже в потемках, так и не найдя рыбешку. И что видит: сидит у ее гнезда большая ворона и склевывает яйцо.

Забилась чайка, закричала тревожно.

Прилетела на крик красноклювая крачка, сама вся в слезах. Жалуется:

– А мое яйцо украла мышь.

Прилетает третья крачка и тоже жалуется:

– Кто-то разорил мое гнездо.

А ворона склевывает уже второе яйцо.

Взлетели крачки, прокричали. На их крик явились и другие чайки. Налетели они на ворону: от нее только перья полетели.

И вот держат совет крачки.

Черноголовая говорит:

– Худо, когда мы живем каждая по себе. Даже ворона и та обижает нас.

– Худо, худо, – сказали крачки.

– Худо, когда мы по отдельности летаем за пищей. Одной трудно найти рыбу в большом море, – сказала красноклювая.

– Худо, худо, – сказали крачки.

– Нам надо вместе жить. Когда мы вместе, нам не страшен никакой враг, – сказала черноголовая.

– Вместе! Вместе! – сказали крачки.

С тех пор и живут вместе. Живут большими колониями. Им вместе легче найти рыбу в море. Найдет крачка стаю рыбы, прокричит, и слетаются к ней другие крачки. И все сыты.

А если появится какой враг, крачки тучей налетают на него, тот бежит сломя голову. От одного только крика их у самого черта волосы дыбом встанут.

– Видел: они медведя прогнали! – сказал старик. – Медведь хотел полакомиться яйцами, да не тут-то было.

Легкий туман стал белесым и так же, как и час назад, парил неслышно и невесомо. Луна побледнела, будто ей стало зябко от сырости, и поплыла в сторону гор на покой.

А за нами раздавалось негромкое, умиротворенное:

– Ке-ра, ке-ра, ке-ра, ке-ра…

Чайки садились на свои гнезда.

Старик погрузил в воду кормовое весло. И я взмахнул своими веслами. Было приятно грести: с каждым гребком по озябшему телу растекалось тепло.

Мы плыли в рассвет.

Жили старик и старуха.

Старик со старухой жили. Бедной, голодной жизнью жили. Даже запаха хорошей пищи не знали. Когда мертвую рыбу на берег выбрасывало, и ту брали и ели.

У старика со старухой дочь росла. Незаметно как-то красивой девушкой стала. Так втроем жили. Что земля даст, – ели, что вода даст, – ели.

Весной однажды сильно голодали. Никакой пищи в доме не было. Старик к морю спустился, долго по берегу ходил:

– Хотя бы мертвого морского зверя на песке увидеть!

Долго ходил, искал, ничего не нашел. Камень большой на берегу лежал. На камень этот сел, голову руками обхватил:

– Как пойду домой? Чем накормлю старуху и дочь?

Так горевал, долго сидел. Потом на море посмотрел. Море страшное какое-то стало. Вода в нем как в огромное котле закипела.

Вдруг на берег большого кита выбросило. За ним шесть морских хозяев – великанов-сивучей из моря выпрыгнули. Этого кита саблями изрубили, опять в море скрылись.

Наш старик за камнем притаился, не дышал почти. Потом ползком к киту подкрался, видит – он мертвый, а рядом одна сабля лежит.

– Ох, – обрадовался старик, – морское счастье ко мне пришло!

Эту саблю взял, кусок мяса из кита вырезал, все домой принес: старухе отдал. Старуха саблю в большой ящик спрятала, потом огонь развела, китовое мясо сварила, своего старика, свою дочку накормила.

Сытно поели, старик уснул, старуха тоже уснула, дочь куда-то из дома вышла.

К рассвету уже старик со старухой проснулись, видят – дочери на постели нет. Друг на друга посмотрели, заплакали:

– Куда ушло дитя наше?

Только солнце взошло, вышли из дома, до самой ночи дочь напрасно искали.

Когда обратно пришли, дочь их у порога сидит, печальными глазами на них смотрит.

– О дитя, где же ты была? – спросила старуха. Дочь как немая стала, руки заломила, ничего неговорит.

Потом втроем в дом вошли. Сна ни у кого нет, слов ни у кого нет, горе какое-то всех мучит.

Вдруг дочь встала, к двери пошла, через порог переступила и сразу пропала. Больше в родное жилище не приходила она.

Снова весна настала. Однажды старик промышлял на морском берегу рыбу и дошел до знакомого камня. Он смотрел на море и думал о дочери: Хотя бы со дна моря пришла к нам. Л море снова страшное какое-то стало. Вода в нем как в огромном котле закипела.

Вдруг с волнами шесть морских хозяев поднялись. На одном из них дочь старика верхом сидит.

Старик задрожал, заплакал:

– О дитя, дитя, ты со дна моря пришла ко мне! Неужели опять молчать будешь?

Тогда дочь сказала:

– Нет, я буду говорить, слушай меня хорошенько. Отец, ты разгневал морских хозяев. Ты их саблю взял. За это я страдаю. Иди домой, матери все расскажи. Через год опять к этому камню приходи.

Пошел домой старик, дома своей старухе сказал:

– Дочь нашу морские хозяева заложницей взяли. Вернется ли к нам когда – не знаю. Через год только велела приходить.

Вот опять весна настала. Старик опять к морю спустился, до знакомого камня дошел, долго-долго на море смотрел.

– О, дитя, со дна моря, как ты обещала, приди ко мне!

Огромная волна о берег ударилась. Вслед за ней его дочь, сидя верхом на морском хозяине, подплыла близко к берегу. Старик смотрит, сам себе не верит. Волосы у дочери еще длиннее стали, лицо еще красивее стало, а на руках маленький ребенок лежит, улыбается. Дочь ребенка к груди прижала и сказала:

– Отец, больше сюда не приходи. Если и придешь, меня не увидишь. Я женой морского хозяина стала, это его сын. Матери моей скажи, что я хорошо живу, вели ей не скучать. Вы ни в чем теперь нуждаться не будете. Если мяса захотите, на берег спуститесь, всегда нерп посылать вам буду. Не бойтесь ничего, берите их, ешьте!

Так сказала, на морского хозяина села и тихо от берега отплыла, потом погрузилась в море, исчезла.

Старик заплакал, пошел домой. Дома сказал старухе:

– Дочь нашу морской хозяин себе в жены взял. У нее уже сын родился. К нам она никогда не вернется. Велела тебе не скучать. Еще сказала, что мы с тобой теперь ни в чем нуждаться не будем.

Что дочь сказала, все исполнилось. Еще долго старик со старухой жили. Море их кормило. Когда бы старик к морю не спустился, всегда на берегу нерп находил. Нерпичье мясо с жиром ели. Запах вкусной пищи наконец узнали. Дочь свою больше никогда не видали.

Самнюн и три солнца.

Давным-давно люди в землянках жили. У одного старика со старухой родился ребенок, мальчик. Этот мальчик рос не по дням, а по часам. Вот ему уже восемнадцать лет стало.

В те времена было три солнца, люди от жары умирали, не могли жить. Этот мальчик, его Самнюном звали, говорит: Отец, мать, как мы дальше жить станем?

Жарко, когда три солнца. Как люди жить будут? Отец, мать, я с солнцами воевать пойду. Отец, сделай мне стрелы и лук.

Отец сделал ему лук и стрелы из лиственницы. Потом отец говорит:

– Сынок, как ты пойдешь? Солнечный жар не вынесешь, умрешь.

– Ничего, отец. Все равно пойду, пусть умру.

– Сынок, еду возьмешь?

– Еды не возьму.

– Как без еды пойдешь?

– Ничего. Как еду понесу? В котомке только одну юколину унести смогу. Хватит мне сухой юколи-ны. Отец, мать! Будьте здоровы! Обратно через три года приду. Если через три года не приду, считайте, что я умер.

Утром встал, лук и стрелы взял и отправился. Пешком пошел. Долго шел. Когда полдень настал, юколы поел, дальше пошел. Долго шел, стемнело. Когда все солнца почти уже сели, к одному маленькому дому пришел. Из трубы дым вьется. В том доме люди живут.

Подошел к этому дому, дверь открыл. Когда дверь открыл, вовнутрь этого дома посмотрел, там одна старуха только. В дом вошел.

– Бабушка! Пусти меня переночевать. Старуха ему говорит:

– Сынок, ты Самнюн?

– Да, я.

– Сынок, оставайся у меня. Самнюн сел. – Старуха спрашивает:

– Сынок Самнюн, ты куда идешь?

– Бабушка! С солнцами воевать иду. Когда три солнца есть, как люди будут жить? Если люди и рождаются, то от жары умирают. Поэтому с солнцами воевать иду. Бабушка! Помоги мне чем. – ни-будь!

Старуха говорит Самнюну:

– Как-нибудь тебе немного помогу. В дороге тебе помогу, сынок Самнюн! Поешь и спи.

– Бабушка, у меня ничего из еды нет.

– У меня юкола есть. Досыта наешься и спи. Рано утром тебя разбужу.

Утром старуха будит его:

– Самнюн, вставай, вставай!

Самнюн встал, юколы поел, чаю попил. Старухаговорит:

– Сынок Самнюн, бабушка чем-нибудь тебе поможет. Возьми вот это.

Самнюн взял, посмотрел: что-то круглое и блестящее, как мячик. За пазуху спрятал.

– Ну, сынок, ид». Когда на улицу выйдешь, положи на землю то, что я тебе дала, ногой толкни, оно уйдет.

– Бабушка, постарайся изо всех сил помочьмне.

Самнюн вышел на улицу. То, что ему старуха дала, из-за пазухи вынул, на землю опустил, оставил. Оглянулся, на дом посмотрел, а дома нет, только деревья кругом стоят. Самнюн толкнул то, что ему бабушка дала, вдруг память потерял: или умер, или еще что с ним случилось.

Когда очнулся, в ушах стоял сильный шум. Посмотрел кругом – очень высоко он летит. В ушах сильно гудит. Оказывается, выше деревьев Самнюнлетит.

Долго летел. Солнце уже низко, вперед посмотрел, что-то очень сильно блестит, на золото похожее. К тому месту подлетел и увидел золотой дом. К этому дому Самнюн спустился. На землю когда встал, что-то похожее на его мячик, около ног лежит. Взял мячик, за пазуху спрятал. К этому дому подошел, дверь открыл. Когда дверь открыл, посмотрел. Там находилась только одна молодая женщина. Женщина говорит ему:

– Войди! Самнюн вошел.

– Самнюн, ты зачем пришел? Сюда до сих порникто не мог прийти. Самнюн говорит:

– С солнцами воевать иду. Когда три солнца есть, как люди будут жить? Люди рождаются и от жары умирают.

Эта женщина говорит:

– Ой-ой, Самнюн! Как ты солнца убьешь?

– Если ты мне будешь помогать, солнца убью. Солнца – это люди, три брата. Солнце – земля, а на самой середине этой земли люди-солнца живут.

– Завтра рано утром тебя разбужу, и ты пойдешь солнца караулить. Сам подумай, как будешь воевать. Ешь.

Досыта поел, спать лег. Долго спал. Эта женщина говорит:

– Самнюн, вставай, вставай!

Самнюн встал, поел. Когда кончил есть, лук и стрелы взял, пошел. Долго шел, к концу земли пришел, сел. Лук взял и стал караулить. Долго караулил. С моря, из воды солнце поднимается. Самнюн смотрит: солнце вышло из воды очень быстро; Выстрелил Самнюн, солнце умерло. Еще одно солнце поднимается. Самнюн хотел выстрелить, не успел. В самое последнее, в третье солнце выстрелил, среднее же солнце ушло. Два солнца – переднее и самое заднее солнце – Самнюн убил.

Пошел обратно. К этому золотому дому пришел, вошел. Та женщина говорит:

– Ой-ой, Самнюн, ты могучий человек. Поешь и домой иди.,Самнюн поел. Когда есть кончил, на улицу вышел. Мячик на землю спустил. Ногой его толкнул. После этого Самнюн снова уснул или умер.

Когда очнулся, в ушах гудело. Долго шел, к маленькому дому приблизился. Когда приблизился, солнце почти село. Над этим домом дым вьется. Мячик на землю спустился. Самнюн его взял, за пазуху спрятал. Дверь открыл, там старуха. Самнюн сказал:

– Бабушка, бабушка, я все-таки два солнца убил.

– Сынок Самнюн, хорошо. Теперь-то ваши люди будут расти. Сынок, досыта поешь и спи.

Самнюн уснул. Поспав, встал. Когда посмотрел, было только одно солнце. По обеим сторонам два умерших солнца находились. Теперь-то, когда одно солнце только осталось, люди хорошо житьбудут.

– Бабушка, если бы ты мне не помогла, я с солнцами воевать не смог бы. Я бы не справился с ними. Бабушка, мне домой можно ли идти?

– Домой иди. Мячик мне обратно отдай. Самнюн мячик вынул.

– Бабушка, возьми.

Бабушка мячик взяла и сказала:

– Сынок Самнюн, я дочь человека-волшебника. Теперь-то ваши люди, когда одно солнце только осталось, все будут хорошо жить. Ну, сынок Самнюн, довольно, обратно иди.

Самнюн пошел обратно. Пешком к своему дому быстро пошел.

Когда обратно пришел, говорит:

– Отец, мать, я все-таки два солнца убил. Теперь-то наши люди все будут жить. Отец, мать, когда я к солнцу пошел, только три дня шел и вот вернулся. Смотрите: по обеим сторонам солнца два умерших солнца находятся.

Все.

Спор двух храбрецов.

Жили два сильных человека. Каждый из них хвалился своей силой. Часто спорили между собою, хвалились друг перед другом храбростью.

Однажды один из них сказал: – Пойдем в лес и заночуем там, где пугает черт. Посмотрим, кто из нас храбрее.

Рядом с селом протекал ключ, а по ту сторону ключа стояла высокая сопка. У подножия сопки и находилось место, которого все боялись.

Перед закатом солнца они пошли туда. С собой не взяли никакого оружия, кроме ножей и по десяти саженей ремня из нерпичьих шкур.

Пришли к месту у подножия сопки, заготовили дров и разожгли востры – каждый в отдельности. – Сняли ножи и положили в сторону, подальше, чтобы самим не достать. Вытащили ремни, одним концом обвязали себя, а другим дерево, да так, чтобы можно было сидеть у костра.

В полночь они услышали страшный шум – к ним шло какое-то чудовище. Оно ломало вершины деревьев и издавало страшный крик. Один человек спросил у другого:

– Ты боишься?

– Нет.

Второй тоже спросил:

– А ты боишься?

– Нет.

И вот неизвестное чудовище со страшным криком стало приближаться к ним, и они снова спросили друг друга: Ты боишься? И оба ответили: Нет!

Так спрашивали они друг у друга до тех пор, пока не потеряли сознание от страха.

На рассвете один из них очнулся и увидел, что кругом вся земля исцарапана руками и выворочены кусты. Оказалось, что он хотел бежать, но ремень не позволил. Второй тоже от страха хотел бежать, но, как и первый, не смог.

После этого они стали друзьями и больше не хвалились друг перед другом.

Охотник и медведица.

Вот что рассказывают старые нивхи о храбром охотнике Тев-рине и медведице.

Жил этот охотник больше в тайге, и редко когда видели его в родном стойбище. Рассказывали, что каждый год он убивал не меньше четырех медведей, а за всю свою жизнь убил их больше пяти десятков. И ходил он на медведя один со старинным нивхским копьем – ках. Этого оружия молодые нивхи теперь не знают вовсе. У Теврина был большой острый охотничий нож, а за плечами он носил лук. Стрелял он из лука без промаха и в дикую птицу, и в дикого оленя.

Славный, удачливый и бесстрашный был охотник! Однажды ранней весной искал Теврин в тайге медвежий след. Не день и не два выслеживал он зверя и наконец убил его.

Солнце спускалось к морю, наступила ночь. Развел Теврин костер, вынул кисет с табаком и трубку. Сидит у огня, курит. Рядом убитый медведь лежит.

Вдруг совсем близко раздался шум и треск, огонь в костре вспыхнул, и увидел бесстрашный Теврин в трех-четырех шагах от себя оскаленную пасть другого медведя. По шрамам на морде охотник узнал в нем хитрую медведицу. Он ее уже несколько лет искал.

И тут охотник вспомнил: плохо охотнику, если медведица сама придет к нему; охотник обязательно будет побежден зверем, и душа охотника переселится на высокую гору, где живут медведи. Там, на горе, душа его соединится с душой медведицы, которая станет женщиной.

Нет, я не хочу умирать! – сказал себе Теврин.

Охотник схватил корневище лиственницы, бросил его в огонь и встал с ножом в руке.

Но медведица отбежала от костра и затаилась где-то поблизости на берегу реки. Потом оттуда послышались Теврину шум и плеск, будто кто-то со всего размаху плюхнулся в вязкую глину.

Ох, какая хитрая была эта медведица, какая хитрая! На берегу она вся вывалялась в жидкой глине. Не успел охотник оглянуться, как медведица всей тушей бросилась на огонь и, переваливаясь, стала гасить его. Костер потух, и медведица в темноте чуть не сшибла Теврина с ног, но он, изловчившись, успел ударить ее ножом.

Медведица нанесла Теврину тяжелую рану, но он все же победил ее. Теврин собрал все свои силы, вырезал из мертвой туши кусок мяса, вырвал пучок перегнившей травы, отодрал кусок бересты и, приложив все это к своему телу, перевязал рану.

Долго еще охотился Теврин и еще больше удачи и счастья стал иметь на охоте.

Медведь и бурундук.

Когда-то бурундук был весь красный.

Как-то прыгал он, прыгал по деревьям и пошел погулять по земле. Встретил медведя. Разговорились.

Медведь сказал: – Боюсь я стрел железных. А когда люди стреляют стрелой с деревянным наконечником, то мне не страшно. Бурундук говорит медведю:

– Я-то и железных стрел не боюсь. Маленький я, и стрелы мимо пролетают.

Медведь подумал и сказал:

– Когда человек одну собаку на меня пускает, не страшно мне. Когда же много собак бежит на меня, тогда мне не спастись.

– Так, – говорит бурундук, – когда много со-, бак взапуски бегут, мне не страшно, одна же собака меня всегда задавит.

Рассердился медведь на бурундука, что перечит он во всем ему, да как проведет лапой по спине, так и остались следы на спине бурундука.

Зарычал медведь и ушел в горы. А у бурундука и по сей день на спине пять полосок осталось.

Недобрая Ладо.

Очень давно это было. С тех пор столько времени прошло, что где река текла – там сопки стоят, где камни лежали – там теперь леса выросли.

У охотника Чумдага из рода Дунгу родилась дочка.

У Чумдаги давно не было детей. Очень хотелось Чумдаге сына иметь, но он и дочке был рад. А мать от радости просто не знала, куда деваться.

Дали дочке хорошее имя – Ладо. Делали старики все для того, чтобы дочка их выросла хорошей, красивой да счастливой. Мать целый год не звала дочку по имени, чтобы злые черти не узнали о рождении дочери у Чумдаги. Называла мать дочку: моя хорошая, моя дорогая. Повесила мать над колыбелью дочери мафа гарани – медвежий клык, – чтобы злых чертей отпугивать. Чтобы не плакала дочь, повесила мать над колыбелью ок-сару – птицу из древесного трута, берестяные серьги, петушиные лапки да мукчури – горбатую деревянную старушку, – чтобы сны хорошие дочери снились. Своим молоком дочку умывала. Подушку из гагачьего пуха сделала. Перинку – из кукушкиных перьев.

И выросла Ладо красавицей.

Лицо у нее широкое, белое, как полная луна; глазки, как черная смородина; щеки розовые, как багульник весной; губы, как спелая малина; стройная Ладо выросла, как цветок сараны. Вот какая красивая!..

Глядели старики на дочь и нарадоваться не могли.

Одно только плохо получилось: ничего Ладо делать не умела. Не хотела мать, чтобы у Ладо были руки грубые: огонь дочь не разводила, дров не рубила, рыбу острогой не била, весла в руках не держала, шкурок не выделывала Ладо. Не хотела мать, чтобы у дочери глаза покраснели от работы: не вышивала дочь халатов шелками, не сшивала шкурок, не подбирала олений волос для вышивки. До того пошло, что Ладо даже теста замесить не умела, не умела лепешек испечь. Ничего Ладо делать не умела.

Ходит Ладо по деревне – стройная да легкая. Парни от нее глаз отвести не могут. Смотрят парни на красавицу Ладо, головой качают, а подступиться не смеют.

Посватался к Ладо один парень. Не было в деревне охотника лучше его. Когда звери встречались с ним – плакали, зная, что от него не уйти. Посватался парень, а Ладо надулась, нос в сторону воротит:

– Отойди от меня ты, зверем пахнущий! Как буду с тобой жить? О твои шкуры все руки исколю…

Посватался к Ладо другой. Не было в деревне рыбака лучше его: одной острогой сразу десять рыб бил парень, зимой сквозь лед видел, в какой яме рыба хоронится. Посватался парень, а Ладо от него совсем отвернулась, нос пальцами зажала:

– Отойди от меня, ты, рыбой пахнущий! Как с тобой буду жить? Вечно мокрая ходить буду…

Посватался к Ладо третий парень. Лучшая упряжка была у него: собачки, как ветер, быстрые. С его упряжкой никто спорить не мог. Посватался к Ладо парень, а она на него и не взглянула. Только показался парень на пороге – замахала Ладо руками, носом в подушку уткнулась:

– Отойди от меня ты, собакой пахнущий! Как с таким жить буду? Твоих собак кормя, все ноги свои истопчу…

Отступились от Ладо женихи. Говорят:

– Зачем попрекаешь нас работой! Нехорошо… Послушала мать. Тоже говорит дочери:

– Нехорошо ты людей встречаешь, обижаешь людей зря!

Рассердилась Ладо на мать, замахала руками, покраснела от злости, закричала:

– Знаю я, что вы давно хотите от меня избавиться!

– Что ты дочка, – говорит мать, – живи как хочешь. Всю жизнь с нами живи.

Успокоила дочку, замолчала Ладо.

Только – кто с горы катится, тот с собой и камни скатывает; прогнала Ладо женихов, а потом и родители ей не милы стали. Дуется, Ладо: почему на матери некрасивый халат надет, почему отец мокрый с рыбной ловли пришел? Все не по ней.

Подала ей мать кашу.

– Почему твердая? – кричит дочка. Подала мать рыбу.

– Почему вялая? – топает ногами Ладо. Подала ей мать мясо.

– Почему жесткое? – опять кричит дочь. Поставила мать лепешки на стол.

– Почему горькие? – плюется красавица Ладо. Заплакала мать: никак дочери не угодишь! Позвала соседских ребят и отдала им лепешки.

Съели ребята лепешки, хвалят:

– Ой, мать, какие лепешки вкусные да мягкие, да сладкие!

Тут совсем разозлилась Ладо. Оттолкнула мать, затопала ногами, закричала, выскочила из дома. Оглянулась вокруг – все ей нехорошим кажется: и грязно, и дымно, и люди некрасивые. Посмотрела вверх, видит – лебеди летят. Перья на них – будто чистый снег, блестят. Летят лебеди неведомо куда, от зимы улетают.

Закричала тут Ладо:

– Через спину перекачусь, заплачу, белым лебедем стану! С лебедями полечу в незнаемые края, чистых людей искать буду! Другую мать найду!

Через спину перекатилась. Белоснежными перьями покрылась, в воздух поднялась на лебединых крыльях, полетела.

Заплакала мать, закричала, дочь свою звать стала. Даже не оглянулась недобрая Ладо на мать.

Подлетела Ладо к косяку лебедей.

Спрашивают ее:

– Откуда ты, новая сестра? Отвечает Ладо:

– Чистых людей, рыбой не пахнущих, искать с вами полечу! В незнаемых краях другую мать поищу!

Не расступились лебеди, в стаю не пустили Ладо. Захлопал крыльями вожак, говорит:

– Как можно другую мать найти? У человека только одна мать. Другой – нету!

Не приняли лебеди Ладо. Полетела она в одиночку. Летит – на мать злится, на лебедей злится: В другое место прилечу! Такое найду, где люди собакой не пахнут, чистое место найду! Мать другую себе найду!

Улетели лебеди. Улетела и Ладо.

Долго плакала мать, дочку потерявши.

… Вот деревья лист уронили. Заяц белую шубу надел. Змеи в камнях уснули. Медведь в берлогу залег. Охотники соболевать ушли. Водяной Хозяин от холода реку ледяной крышей укрыл.

А мать все плачет, все в ту сторону смотрит, куда Ладо улетела.

…Вот дороги черные стали. Медведь сосать лапу перестал. Белки все орехи приели. На лыжах камус мокрый стал. Из заморских краев пеночка прилетела.

А мать все плачет, все на небо смотрит, все в ту сторону смотрит,. куда Ладо улетела. Все в небо мать смотрит, даже про огонь в очаге забывать стала. Стал огонь гаснуть и погас совсем. Ушел огонь из дома. Ушла жизнь из дома. Умерла мать Ладо.

…Вот теплый ветер из Никанского царства подул. Из старой травы молодая травка зеленую стрелу пустила. Водяной Хозяин с реки ледяную крышу снял. Медведь из берлоги вышел. Заяц свою белую шубу в лесу потерял. Деревья почки набрали. Перелетные птицы на старые места, прилетели.

Прилетели и лебеди из далеких стран.

Прилетела и Ладо. Видно, не нашла себе другой матери. Стала кружить над своей деревней. Над домом своим летать стала. Кричит, зовет свою мать:

– Через спину перекачусь, заплачу, опять девушкой стану! Старую мать свою обниму, слезы ее утру…

Никто не выходит из дома. Вьется Ладо в небе, плачет. Не может • девушкой обернуться…

Целое лето летала над родной деревней Ладо – все ждала, когда мать из дома выйдет, ее – встретит. Так и не дождалась. Когда холодный ветер с Амура повеял, улетела Ладо в теплые края.

С тех пор каждую весну прилетает она, кричит, мать свою зовет – и не дозовется.

Храбрый Азмун.

Смелому никакая беда не помеха. Смелый сквозь огонь и воду пройдет – только крепче станет. О смелом да храбром долго люди помнят. Отец сыну о смелом да храбром сказки сказывает.

Давно это было. Тогда нивхи еще деревянным крючком'рыбу ловили. Тогда Амурский лиман Малым морем звали – Ля-ери. Тогда на самом берегу Амура одна деревня стояла. Жили в ней нивхи – не хорошо и не худо. Много рыбы идет – нивхи веселые, песни поют, сыты по горло. Мало рыбы идет – молчат нивхи, мох курят да потуже пояса на животах затягивают. Одной весной вот что случилось.

Сидят как-то парни и мужчины на берегу, на воду смотрят, трубки курят, сетки чинят. Глядят – по Амуру что-то плывет. Пять-шесть, а может, и весь десяток деревьев. Видно, где-то буревалом деревья повалило, полая вода их друг с другом сплотила и так сбила, что и силой не растащишь. Земли на те деревья навалило. Трава на них выросла. Целый остров – ховых – плывет. Видят нивхи на том ховыхе заструженный шест стоит. В несколько рядов на том шесте стружки вьются, на ветру шумят. Красная тряпочка, на том шесте привязанная, в воздухе полощется.

Говорит старый нивх Плетун:

– Кто-то плывет на ховыхе. Заструженный шест поставлен – от злого глаза защита. Значит, помощи просит.

Слышат нивхи – плач ребенка доносится. Плачет ребенок, так и заливается. Говорит Плетун:

– Ребенок на ховыхе плывет. Видно, нет у него никого. Злые люди всех его родичей убили, или черная смерть всех унесла. Зря не бросит ребенка мать. На ховых посадила – добрых людей искать послала.

Подплывает ховых. Слышен плач все сильнее.

– Нивху как не помочь! – говорит Плетун. Кинули парни веревку с деревянным крючком, зацепили ховых, подтянули к берегу. Глядят – лежит ребенок: сам беленький, кругленький, глазки черные, как звездочки блестят, лицо широкое – как полная луна. В руках у ребенка – стрела да весло.

Посмотрел Плетун, говорит – ребенок богатырем будет, коли с колыбели за стрелу да за весло схватился: ни врага, ни работы не боится. Говорит:

– Сыном своим назову. Имя новое дам. Пусть Азмуном называться будет.

Взяли нивхи Азмуна на руки, к дому Плетуна понесли. Только что такое?.. С каждым шагом ребенок все тяжелей становится!

Говорят старику:

– Эй, Плетун, сын-то твой на руках растет! Гляди!.

– На родной земле да на родных руках как не расти! – отвечает Плетун. – Родная земля силу человеку дает.

Видно, правду Плетун сказал, что родная земля силу дает: пока до дома старика дошли, вырос Аз-мун; до порога его парни донесли, а у порога он с рук на землю сошел, на свои ноги стал, посторонился – старшим дорогу уступил, только тогда в дом вошел.

Э-э! – думает Плетун, на нового сына глядя. – Мальчик-то хорошие дела делать будет: наперед о людях думает, а потом о себе.

А Азмун названного отца на нары посадил, поклонился ему и говорит:

– Посиди, отец. За долгую жизнь устал ты. Отдохни.

Сетки взял, весло взял. На берег вышел – лодка сама собой в воду соскочила. А Азмун в лодку стал, на корму свое весло бросил – стало весло работать, на середину реки выгребать. Пошла лодка. Азмун сетку бросил в воду. Сетку вынул – много рыбы поймал. Домой пришел – женщинам рыбу отдал. В деревне все в этот день рыбу ели. А Азмун названному отцу говорит:

– Мало рыбы в этом месте, отец. Отвечает ему Плетун:

– Не пришла рыба. Амур рыбу не дает.

– Попросить надо, отец. Как нивхам без рыбы жить?

Раньше всегда рыбы просили – Амур кормили, чтобы рыбу давал.

Вот поехали Амур кормить.

На многих лодках поехали. Лучшие одежды надели из пестрых тюленей, собачьи дохи черные надели. Плывут, песни хорошие поют. На середину Амура выехали.

Взял Плетун кашу, юколу – сушеную рыбу, – сохачьего мяса взял. Все в. Амур бросил:

– Простые люди просят тебя – рыбу пошли, много хорошей рыбы пошли, разную рыбу пошли! Вот юколу тебе собачью бросаем – больше у нас нечего есть. Голодаем! Животы к спине прилипли у нас. Помоги нам, а мы тебя не забудем!

Кинул Азмун сетку в воду – много рыбы взял. Радуются нивхи. А Азмун хмурится. Один раз – это просто удача, – говорит. Кинул сетку второй раз – меньше рыбы взял. Хмурится Азмун. Кинул сетку в третийраз – последнюю рыбу взял. Кто из нивхов' потом сетки ни бросал – ничего не поймал. Даже корюшка в сетку нейдет. В четвертый раз кинул свою сетку Азмун – пустую вытащил.

Приуныли нивхи. Трубки закурили. Помирать теперь будем! – говорят.

Велел Азмун всю рыбу в один амбар сложить – понемногу всех людей кормить.

Заплакал Плетун, говорит Азмуну:

– Сыном тебя назвал, думал – новую жизнь тебе дам! Рыбы нет – что есть будем? Все помрем с голоду. Уходи, сын мой! Тебе другая дорога. От нас уйди – наше несчастье на нашем пороге оставь!

Стал Азмун думать. Отцовскую трубку закурил. Три амбара дыму накурил. Долго думал. Потом говорит:

– К Морскому Старику – Тайрнадзу – пойду. Оттого рыбы в Амуре нет, что Хозяин о нивхах забыл.

Испугался Плетун: никто из нивхов к Морскому Хозяину не ходил. Никогда этого не было. Может ли простой человек на морское дно к Тайрнадзу спуститься?

– По силе ли тебе дорога эта? – спрашивает отец.

Ударил Азмун ногой в землю – от своей силы по пояс в землю ушел. Ударил в скалу кулаком – скала трещину дала. Из той трещины родник полился. Глаз прищурил – на дальнюю сопку посмотрел, говорит: У подножия сопки белка сидит, орех в зубах держит, разгрызть не может. Помогу ей) Взял Азмун лук, стрелу наложил, тетиву натянул, стрелу послал. Полетела стрела, ударила в тот орех, что белка в зубах держала, расколола пополам, белку не задела.

– По силе! – говорит Азмун.

Собрался Азмун в дорогу. В мешочек за пазуху амурской земли положил, лук со стрелами взял, веревку с крючком, костяную пластинку взял – играть, коли в дороге скучно станет.

Обещал отцу в скором времени весть о себе подать. Наказал: той рыбой, что он наловил, всех кормить, пока не вернется.

Вот пошел он.

К берегу моря пошел. До Малого моря дошел. Видит – нерпа на него глаза из воды таращит, с голоду подыхает.

Кричит ей Азмун:

– Эй, соседка, далеко ли до Хозяина идти?

– Какого тебе хозяина надо?

– Тайрнадза, Морского Старика!

– Коли морского – так в море и ищи, – отвечает нерпа.

Пошёл Азмун дальше. До Охотского моря дошел, до Пиля-керкха – так его тогда называли. Лежит перед ним море – конца-краю морю не видать. Чайки над ним летают, бакланы кричат. Волны одна за другой катятся. Серое небо над морем висит, облаками закрыто. Где тут хозяина искать? Как к нему дойти?! И спросить некого. Глядит Азмун вокруг… Что делать? Чайкам закричал:

– Эй, соседки, хороша ли добыча? Простые-то люди с голоду помирают!

– Какая там добыча! – чайки говорят. – Сам видишь, еле крыльями машем. Рыбы давно не видим. Скоро конец нашему народу придет. Видно, заснул Морской Старик, про свое дело забыл.

Говорит Азмун:

– Я к нему иду. Да не знаю, соседки, как к нему попасть…

Говорят чайки:

– Далеко в море остров стоит. Из того острова дым идет. Не остров то, а крыша юрты Тайрнадза, из трубы дым идет. Мы там не бывали, наши отцы туда не залетали – от перелетных птиц слыхали! Как попасть туда – не знаем. У косаток спроси.

– Ладно, – говорит Азмун.

Вышел на морской берег Азмун. Долго шел. Устал. Сел среди камней на песке, голову на руки положил, стал думать. Думал, думал – уснул. Вдруг во сне слышит – шумят какие-то люди на берегу. Азмун глаза приоткрыл…

Видит – по берегу молодые парни взапуски бегают, на поясках тянутся, друг через друга прыгают, с саблями кривыми играют. Тут тюлени на берег вышли. Парни тюленей саблями бьют. Как ударят – так тюлень на бок! Э-э, – думает Азмун, – мне бы такую саблю! Смотрит Азмун – стоят на берегу лодки худые…

Стали тут парни бороться. Сабли на песок побросали. Задрались между собой – ничего вокруг не видят, кричат, ссорятся. Тут Азмун изловчился, веревку с крючком забросил, одну саблю зацепил, к себе потихоньку подтянул. Тронул пальцем – хороша! Пригодится.

Кончили парни бороться. Все за сабли взялись, а одному не хватает. Заплакал тут парень, говорит:

– Ой-я-ха! Задаст мне теперь Хозяин! Что теперь Старику скажу, как к нему попаду?

Э-э, – думает Азмун, – парни-то со Стариком знаются! Видно, из морской деревни парни!

Сам лежит, не шевелится.

Стали парни саблю искать – нету сабли. Тот, кто саблю потерял, в лес побежал, смотреть, не там ли обронил.

Остальные лодки в море столкнули, сели. Только одна осталась на берегу.

Азмун за теми парнями – бежать! Пустую лодку в море столкнул – смотрит, куда парни поедут. А парни в открытое море выгребают. Прыгнул и Азмун в лодку, стал в море выгребать. Вдруг смотрит – что такое? Нет впереди ни лодок, ни парней! Только касатки по морю плывут, волну рассекают, спинные плавники, как сабли, выставили, на плавниках куски тюленьего мяса торчат.

Тут и под Азмуном лодка зашевелилась. Хватился Азмун, огляделся – не на лодке он, а на спине косатки! Догадался тут парень, что не лодки на берегу лежали, а шкуры косаток. Что не парни на берегу с саблями играли, а косатки. И не сабли то, а косаток спинные плавники. Ну что ж, – думает Азмун, – все к Старику ближе!

Долго ли плыл так Азмун – не знаю, не рассказывал. Пока плыл, у него усы отросли.

Вот увидел Азмун, что впереди остров лежит, на крышу шалаша похожий. На вершине острова – дыра, из дыры дымок курится. Видно там Старик живет! – себе Азмун говорит. Тут Азмун стрелу на лук положил, отцу стрелу послал…

К острову косатки подплыли, на берег кинулись, через спину перекатились – парнями стали, тюленье мясо в руках держат.

А та косатка, – что под Азмуном была, назад в море повернула. Без своей сабли, видно, домой ходу нет! Свалился Азмун в воду – чуть не утонул.

Увидали парни, что Азмун барахтается в море, кинулись к нему. Выбрался Азмун на берег. Парни его рассматривают, хмурятся. Говорят:

– Эй, ты кто такой? Как сюда попал?

– Да вы что – своего не узнали? – говорит Азмун. – Я от вас отстал, пока саблю искал. Вот она, сабля моя!

– Это верно, сабля твоя. А почему ты на себя не похож?

Говорит Азмун:

– Изменился я от страха, что саблю свою потерял. До сих пор в себя придти не могу. К Старику пойду – пусть мне прежний вид вернет!

– Спит Старик, – говорят парни, – видишь, дымок чуть курится.

В свои юрты парни пошли. Азмуна одного оставили.

Стал Азмун на сопку взбираться. До половины взошел – видит, тут стойбище стоит. Одни девушки в стойбище том. Загородили Азмуну дорогу, не пускают:

– Спит Старик, не велел мешать!.. – Пристают к Азмуну, ластятся: – Не ходи к Тайрнадзу! Оставайся с нами! Жену возьмешь – хорошо жить будешь!

А девушки – красавицы, одна другой краше! Глаза ясные, лицом прекрасные, телом гибкие, руками ловкие. Такие красивые девушки, что подумал Азмун – не худо бы ему и верно из этих девушек жену себе взять.

Зашевелилась тут за пазухой у него амурская земля в мешочке, а вырваться от девушек не может. Догадался он тут – из-за пазухи бусы вынул, на землю бросил.

Кинулись девушки бусы подбирать – тут и увидел Азмун, что не ноги у тех девушек, а ласты. Не девушки то, а тюлени!

Пока девушки бусы собирали, добрался Азмун до вершины горы. В ту дыру, что на вершине была, свою веревку с крючком бросил. Зацепил крючок за гребень горы и по той веревке вниз полез. На дно спустился – в дом Морского Старика попал.

На пол упал – чуть не расшибся. Огляделся: все в доме как у нивха – нары, очаг, стены, столбы, только все в рыбьей чешуе. Да за окном не небо, а вода.

Плещется за окном вода, зеленые волны за окном ходят, водоросли морские в тех волнах качаются, будто деревья невиданные. Мимо окон рыбы проплывают, да такие, каких ни один нивх в рот не возьмет: зубастые да костлявые, сами смотрят – кого бы сглотнуть!..

Лежит на нарах Старик, спит. Седые волосы по подушке рассыпались. Во рту трубка торчит, почти совсем погасла, едва дымок из нее идет, в трубу тянется. Храпит Тайрнадз, ничего не слышит. Тронул его Азмун рукой – нет, не просыпается старик, да и только…

Вспомнил Азмун про свою костяную пластинку – кунгахкеи, – из-за пазухи вытащил, зубами зажал, за язычок дергать стал. Загудела, зажужжала, заиграла кунгахкеи: то будто птица щебечет, то словно ручей журчит, то как пчела жужхит.

Тайрнадз никогда такого не слышал. Что такое? Зашевелился, поднялся, глаза протер, сел, под себя, ноги поджав. Большой, как скала подводная; лицо доброе, усы, как у сома висят. На коже чешуя перламутром переливается. Из морских водорослей одежда сшита… Увидел он, что против него маленький парень стоит, как корюшка против осетра, во рту что-то держит да так хорошо играет, что у Тайрнадза сердце запрыгало. Мигом сон с Тайрнадза слетел. Доброе лицо свое он к Азмуну обратил, глаза прищурил, спрашивает:

– Ты какого народа человек?

– Я – Азмун, нивхского народа человек.

– Нивхи на Тро-мифе – Сахалине да на Ля-ери живут. Ты зачем так далеко в наши воды-земли зашел?

Рассказал Азмун, какое горе у нивхов стало, поклонился:

– Отец, нивхам помоги – нивхам рыбу пошли!

Отец, нивхи с голоду умирают! Вот меня послали помощи просить.

Стыдно стало Тайрнадзу. Покраснел он, говорит:

– Плохо это получилось: лег только отдохнуть да и заснул! Спасибо тебе, что разбудил меня!

Сунул руку Тайрнадз под нары. Глядит Азмун – там большой чан стоит: в том чане горбуша, калуги, осетры, кета, лососи, форели плавают. Видимо-невидимо рыбы!.

Рядом с чаном шкура лежит. Ухватил ее Старик, четверть шкуры рыбой наполнил. Дверь открыл, рыбу в море бросил, говорит:

– К нивхам на Тро-миф, на Амур плывите! Бы^ стро плывите, плывите! Хорошо весной ловитесь!

– Отец, – говорит Азмун, – нивхам рыбы не жалей!

Нахмурился Тайрнадз.

Испугался тут Азмун. Ну, пропал я теперь! – думает. – Рассердил Старика. Плохо будет! Отца вспомнил, ноги выпрямил, прямо на Тайрнадза смотрит.

Улыбнулся тот:

– Другому бы не простил, что в дела мои мешается, а тебе прощу: вижу, не о себе думаешь, о других. Будь по-твоему!

Бросил Тайрнадз в море еще полшкуры рыбы всякой:

– На Тро-миф, на Амур плывите, плывите. Хорошо осенью ловитесь!

Поклонился ему Азмун:

– Отец! Я бедный. – нечем мне отплатить тебе за добро. Вот возьми кунгахкеи в подарок.

Дал он Тайрнадзу пластинку свою; как играть на ней показал.

А у старого давно руки чешутся, хочется ее взять, глаз от нее отвести не может! Больно понравилась игрушка.

Обрадовался Тайрнадз, в рот пластинку взял, зубами зажал, за язычок стал дергать…

Загудела, зажужжала кунгахкеи: то будто ветер морской, то словно прибой, то как шум деревьев, то будто птичка на заре, то как суслик свистит. Играет Тайрнадз, совсем развеселился. Ло дому пошел, приплясывать стал. Зашатался дом, за окнами волны взбесились, водоросли морские рвутся – буря в море поднялась.

Видит Азмун, что не до него теперь Тайрнадзу. К трубе подошел, за веревку свою взялся, наверх полез. Пока лез, все руки себе в кровь изодрал: пока гостил у Старика, веревка ракушками морскими обросла.

Вылез, огляделся.

Тюлень-девушки все еще бусы ищут, ссорятся, делят – и про дома свои забыли, двери в те дома мохом заросли!

На Нижнюю деревню Азмун посмотрел – пустая стоит, а далеко в море плавники косаток видны: гонят косатки рыбу к берегам Пиля-керкха, к берегам Ля-ери, на Амур рыбу гонят!

Как теперь домой попасть?

Видит Азмун – радуга висит. Одним концом на остров, другим – на Большую землю опирается.

А в море волны бушуют – пляшет Тайрнадз в своей юрте. Белые барашки по морю ходят.

Полез Азмун на радугу. Едва вскарабкался. Весь перепачкался: лицо зеленое, руки желтые, живот красный, ноги голубые. Кое-как влез, ло радуге на Большую землю побежал. Бежит, проваливается, чуть не падает. Вниз взглянул, видит – от рыбы черно в море стало. Будет рыба у нивхов!

Кончилась радуга.

Спрыгнул Азмун на землю. Глядит – на берегу морском, возле лодки, тот парень-косатка сидит, чью саблю Азмун утащил. Узнал его Азмун, саблю отдал. Схватил парень саблю.

– Спасибо! – говорит. – Я уж думал, век мне дома не видать… Твоего добра не забуду: к самому Амуру рыбу подгонять буду. Зла на тебя не храню: знаю теперь – не для себя ты старался, для людей.

Через спину перекатился – косаткой стал, свою саблю – спинной плавник – вверх поднял и поплыл в море.

Пошел Азмун к Пиля-керкху, к Большому морю вышел. Чаек, бакланов встретил. Кричат те парню:

– Эй, сосед! У Старика был ли?

– Был, – кричит ему Азмун. – Не на меня – на море смотрите!

А рыба по морю идет, вода пенится. Кинулись чайки, стали рыбу ловить, на глазах жиреть стали.

А Азмун дальше идет. Ля-ери прошел, к Амуру подходит. Видит – нерпа совсем издыхает. Спрашивает нерпа парня:

– У Старика был?

– Был! – говорит Азмун. – Не на меня – на Ля-ери смотри!

А рыба вверх по лиману идет, вода от рыбы пенится. Бросилась – нерпа рыбу ловить. Стала рыбу есть – на глазах жиреет…

А Азмун дальше пошел. К родной деревне подошел. Нивхи едва живые на берегу сидят, мох весь искурили, рыбу всю приели.

Выходит Плетун на порог дома, сына встречает, в обе щеки целует.

– У Старика, сын мой, был ли? – спрашивает.

– Не на меня, а на Амур, отец, смотри! – отвечает Азмун.

А на Амуре вода кипит – столько рыбы привалило. Кинул Азмун свое копье в косяк. Стало копье торчком, вместе с рыбой идет. Говорит Азмун:

– Хватит ли рыбы, отец мой названый?

– Хватит!

Стали нивхи жить хорошо. Весной и осенью рыба идет!

Про многих людей с тех пор забыли… А про Азмуна и его кунгахкеи помнят до сих пор.

Как разволнуется море, заплещутся волны в прибрежные скалы, седые гребешки на волнах зашумят.

– В свисте ветра морского то крик птицы слышится, то суслика свист, то деревьев шум… Это Морской Старик, чтобы не заснуть, на кунгахкеи играет, в подводном доме своем пляшет.

Никанская невеста.

Если сам плохой – от других добра не жди…

Жил на Амуре нивх Солодо Хоинга. Богатый был человек. Двадцать упряжек собачьих имел. Десять ангаза – бедняков – для него рыбу в реке неводили. Десять невольников – маньчжу – за его хозяйством следили, из тальника веревки вили, из крапивы сетки дела– ли. Десять никанских девушек-невольниц ковры для Солодо вышивали, халаты шили, пищу готовили, ягоды собирали. Десять амбаров его добро хранили.

Жадный был Солодо! Много добра у него было, а ему все больше хотелось. Жадность – что река: чем дальше, тем шире. Ходит Солодо, вокруг посматривает, что бы еще к рукам прибрать? Вещи свои с места на место перекладывает, перебирает – любуется, радуется.

Был у Солодо сын – Алюмка. Парень – нельзя сказать красивый: вся красота его была в богатстве отца. Парень – нельзя сказать умный: весь ум его в отцовском добре был. Но Солодо говорил: Ничего, что у Алюмки кое-чего не хватает, зато амбары полны, проживет как-нибудь!

Пришло время Алюмке жениться. Мать из собачьего волоса с крапивой колечко сплела, чтобы на руку невесте одеть. Стали Алюмке невесту искать. Выкуп хороший приготовили. А Алюмка гордится тем, что выкуп богатый, важничает… Все невесты ему нехороши! Вот одну ему показали.

– Глаза у нее, – говорит Алюмка, – некрасивые!

Говорят ему люди:

– Что ты девушку обижаешь? Это у тебя глаза в разные стороны смотрят. Оттого ты невесту рассмотреть не можешь.

Солодо на людей рукой машет.

– Мой сын богатый, – говорит; – ему красота не нужна! А глаза у него в разные стороны глядят – это хорошо! Он одним глазом за домом смотрит, а другим – на реку, хорошо ли ангаза работают…

Про другую невесту сказал Алюмка, что у нее руки коротки.

Говорят ему люди:

– Что ты девушку обижаешь? Посмотри на себя: у тебя самого одна рука короче другой!

Опять Солодо за сына вступается:

– Что у Алюмки руки неодинаковые – не беда: он малой рукой малые деньги собирает, большой – большие. У Алюмки мимо рук никакие деньги не пройдут!

И третья девушка не понравилась Алюмке.

– Хромая она! – говорит.

– Что ты девушку обижаешь? Это у тебя ноги колесом, между ними собака пробежит.

Солодо сына гладит:

– На что Алюмке ноги прямые? Ему в тайгу не ходить – вы ему зверя принесете. Ему на реку не ходить – работники рыбы наловят. Хозяйские ноги у моего сына: калачиком, чтобы было удобнее сидеть, с купцами никанскими разговаривать…

Ходят, невест смотрят. Еще им одну девушку показали. Фыркает Алюмка, губы надул.

– Она дура! – говорит.

Посмотрели люди на Солодо, на Алюмку. Промолчали, чтобы отца не обидеть.

Еще одну девушку Алюмке показали.

Тут у парня язык к небу прилип.

Кожа у девушки бблая, как кора молодой березы. Коса до колен. Волосы черные, как ночь, мягкие да блестящие. Лицом девушка прекрасная. Голову, набок склонив, ходит, улыбаясь ходит. Зубы – как снег на соболевке.

Кое-как рот раскрыв, Алюмка говорит:

– Подумать надо! Может быть, я этой девушке руку дам.

Но тут Солодо нахмурился.

– Что это за невеста! – говорит. – За ней приданого одни кости дают. В мой дом только богатая невеста войдет!

Не нашлось Алюмке невесты среди нивхов.

Слыхал он, что на небе тоже люди живут, веселые люди живут: на землю воду льют, на землю снег кидают. Небесные женщины красивы да шаловливы. Иногда спускают они на землю удочки с золотыми крючками – простых людей ловят.

Думает Алюмка: Я себе не простую невесту возьму. Я себе небесную женщину в жены возьму! Ходит по деревне, вверх смотрит. Под ноги не глядит. Весь расшибся, падая.

Вот однажды радуга над деревней повисла.

Обрадовался Алюмка.

– Эгэ! – говорит. – Видно, с неба удочку спустили! Заберусь-ка я на дерево! За крючок схвачусь, дерну – небесную женщину с неба на землю стащу!

Живо он на столетнюю сосну взобрался: с кривыми ногами хорошо лазить. До вершины Алюмка добрался, на последний сучок верхом сел, смотрит, где золотой крючок болтается. А глаза у него в разные стороны смотрят: он один сучок с двух сторон видит. Тот сучок, на котором сидел, за небесный крючок принял. Как дернет изо всей силы! Сучок и переломился…

Полетел Алюмка на землю. Так ударился, что последнего ума лишился и искры у него из глаз посыпались.

– Эй! – говорит. – Плохо за крючок держался!

Видит отец, что пропадет Алюмка совсем, если еще раз с такого крючка сорвется, и придумал: ехать с сыном в Никанское царство за невестой. За никанскими невестами будто бы большое приданое дают.

За дальними сопками ягода слаще!

Собрался Солодо в Сан-Син. Собрал с собой сто соболей, сто выдр, сто белок, сто хорьков, сто черно-бурых лисиц, десять нерп да десять медведей. Еще ни за одну девушку в роду Хоинга никто такого выкупа не давал! Качают головами нивхи.

А Солодо твердит:

– За такой выкуп мы царскую дочь Алюмке возьмем!

Радуется Алюмка. Ещё бы! Ни один нивх на царской дочери не женился!..

Поехали Хоинга за невестой.

По Амуру вверх поднялись. До того места доехали, где голубая вода Амура с желтой водой Сунгари встречается. На Сунгари повернули, до Никанского царства доехали.

Долго ехали. Многих людей видели. И никанские люди к берегу выходили, на Солодо с сыном смот-рели, пальцем показывали, словно диковину рассматривали. Плывет Алюмка, спрашивает отца: Скоро ли? Скоро только блоха прыгает… Намучился Солодо с сыном, пока до места добрался.

Тут их как почетных гостей встретили. Зачем пожаловали? – спрашивают. Сам амбань – начальник – к Солодо вышел. Толмача – переводчика – приставил к нивхам.

Говорит Солодо сыну:

– Видал, как встречают? Богатому – везде родня!

Несколько дней гостили отец с сыном. Ходит Алюмка по улицам, глазеет. Дома стоят высокие. Крыши чуть не до неба достают. На крышах – драконы каменные, пасти разинули, красные языки высунули. На улицах – народу множество. Шум такой – будто на котиковом лежбище. Продают, покупают, меняют.

Угощает амбань Солодо морскими червяками, соловьиными язычками, ласточкиными гнездами, мысом такими, какие только, верно, на небе пекут. Давится от жадности: надо больше съесть, пока дают.

Говорит ему амбань:

– Невест вам самых лучших покажем!

– Вот, вот! – Солодо отвечает. – Нам самых хороших подавай! За такой выкуп нам царскую дочь надо! Потому и поехали!Повел амбань невест показывать. Привел в большой дом. В том доме большая комната. В той комнате сто окон. В тех окнах по сто разноцветных стекол. В той комнате рядком невесты стоят, да столько, что у Солодо глаза разбежались. А Алюмке их вдвое больше кажется: он каждую невесту по отдельности каждым глазом видит. Стоят невесты, за каждой – раб стоит, за каждой – приданое горой навалено.

Солодо на рабов смотрит: который покрепче. А Алюмка на невест глаза таращит. Только кто их разберет, которая лучше: у всех лица под покрывалом.

Говорит Алюмка амбаню:

– Мне бы в лицо хоть бы одной посмотреть!

– Нельзя, – говорит амбань, – на царских до-, черей смотреть – ослепнешь того и гляди!

– Хорошие все! – шепчет Солодо сыну, от жадности весь трясется. – Видишь, какое приданое!

Уже до конца ряда нивхи доходят, вдруг глядят: за одной невестой два раба стоят. Чуть не запрыгал от радости Солодо. Шипит сыну в ухо:

– Вот эту выбирай! Видно, из царских дочерей самая царская!..

Отдали Хоинга свой выкуп, невесту получили. Амбань им целый баркас двухмачтовый дал за невестой: шелков, чая, рису, муки на целый год. Рабы на руках невесту несут. Наша госпожа, – говорят, – ногами не ходит. Такие у нее ножки маленькие, что на земле ее не держат!

Солодо с наряда невесты глаз не сводит. Халат на ней тканый золотыми драконами, на голове шляпа с бубенчиками, птичками, цветами: такая – не разберешь, где под ней голова помещается. На руках серебряные кольца гремят. В руках – веер из бамбуковых палочек и рисовой бумаги, золотом разрисованный. Как развернет его невеста Алюмки, так и скроется вся за ним! Хотел Алюмка на лицо своей суженой взглянуть, да невеста не дает покрывало снять.

Утешает его Солодо:

– Потерпи, Алюмка, до дома!

Поехали Хоинга домой.

Ехали, ехали по Сунгари, уже к Амуру подъезжать стали…

Напали тут на них разбойники – хунхузы. Бороды в красный цвет выкрашены. Копья в два роста длиной. Мечи у них в две ладони шириной. Как вороны на падаль, налетели на баркас на своем черном сампане в сорок весел!

Все пограбили хунхузы у Солодо. Тот едва-едва умолил жизнь им оставить. Весь баркас очистили разбойники. А невеста Алюмки в своем богатом наряде сидит – не. шелохнется. Подступились к нейхунхузы, окружили, покрывало подняли да как бросятся врассыпную! Вмиг с баркаса убрались. На свой черный сампан с желтым парусом сели – и след их простыл!

– Видно, чуть не ослепли от красоты царской дочери! – говорит Солодо сыну.

Вниз по течению скорей ехать, чем рассказывать. Быстро поплыли Солодо с сыном. Плывут, радуются тому, что хоть невесту хунхузы не взяли, тронуть не посмели.

В родное стойбище вернулись.

Хоть приданого и не привезли, зато никанскую красавицу в дом Алюмки ввели. Гости в дом набежали – невесту Алюмки смотреть. Открыл Алюмка покрывало. Поглядели нивхи – и кто куда! Последним из дома на карачках Солодо выполз.

Удивился Алюмка: куда нивхи разбежались? Стал жену рассматривать. Три дня рассматривал.

Изловчился, один глаз ладонью прикрыл, чтобы не мешал, глядит – жена-то ему в бабушки годится!

Вышел Алюмка из дома. Посидел, покурил. Слышит, вся деревня над ним хохочет: царскую дочь в жены взял!

– Ты куда ушел, муж мой? – кричит ему ни-канская девица.

– Пойду погуляю! – говорит Алюмка. – От красоты твоей глаза у меня заболели что-то.

Сел Алюмка в оморочку и уехал.

Куда уехал – кто знает! Двадцать собачьих упряжек посылал Солодо. в разные стороны – сына искать. Не нашли.

Чориль и Чольчинай.

И любовь, и дружба с трудом достаются. Чтобы все хорошо стало, много в жизни тяжелого перенести надо. Без труда и палку не выстругаешь. А для друга и любимого ни рук, ни головы жалеть не надо.

Еще тогда, когда нивхов много было, жили на Тромифе – острове – Чориль из рода Тахта и Чольчинай из рода Чильби. Как родилась Чольчинай, мать Чориля перевязала ей руку собачьим волосом: стала Чольчинай невестой Чориля.

Когда девочка первую куклу в руки взяла, Чориль первого соболя добыл. Когда Чольчинай первый раз ножик в руки взяла, чтобы рыбу почистить, Чориль на совете мужчин первый раз голос подал как мужчина и охотник.

Чориль Чольчинай куклу из дерева сделал. Ножик ей сделал. Доску для выделки рыбьих шкур сделал, да так красиво вырезал, как никто до сих пор не умел.

Так и жили они.

Только без горя жизнь не проживешь… Пришла на остров черная смерть. Купцы ли с Нипонских островов ее привезли, родичи ли с Амура, Тайфун ли – ветер – на своих черных крыльях принес ее или сама она по воде пришла – кто знает? Куда потом ушла, тоже никто не видал. Только пришла она одна, а ушла – многих нивхов е собой унесла. В каждом доме покойник был. В каждом доме слезы лились.

У Чольчинай родителей болезнь унесла. У Чориля родителей черная смерть унесла. Оба осиротели. Взял Чориль свою невесту к себе в дом. Стали жить они вместе.

Чориль, что ни день, в дом добычу тащит. Охотник он был хороший – ни один зверь от него не уходил. Рыбак он был хороший – ни одна рыба от него уйти не могла. Твердую руку Чориль имел, острый глаз. Красивый был, голосом степенным говорил, песни петь умел. Все он умел. За что Чольчинай ни схватится – все Чориль своими руками сделал: невод сплел, чумашки – коробки из бересты – сделал, лодку сделал, нож, копье и шест, острогу, весло и чашки. Даже зеркало серебряное для невесты Чориль сделал.

Чольчинай с каждым днем все красивее становится. Глаза у нее ясные, как звезды; губы будто малиновым соком сбрызнуты; брови, как два соболя, над глазами раскинулись; а ресницы у Чольчинай такие, что с тех пор и поговорка пошла: Вокруг глубокого озера камыш растет.

Скоро время Чольчинай две косы заплетать. Скоро за Чориля замуж идти. Как взглянет на невесту Чориль – сердце у него, точно ласточка, забьется.

Чориль уже и запас на свадьбу готовит.

Когда с охоты идет, под шкурами самого не видать – столько зверя набьет…

Когда с рыбной йовли возвращается Чориль – всей деревней за ним улов тащат.

Смотрит на него Чольчинай, спрашивает:

– Отчего тебе удача во всем, Чориль?

Посмотрит Чориль на свою Чольчинай, голову запрокинет и запоет таким голосом, что у Чольчинай в груди замирает.

Анн-н-га, Ынн-г-га, – поет Чориль, – О милой помни всегда! Сердце стучит и глаза блестят тогда! Ноги быстрей и руки ловчей тогда! Скалы возьмешь и повернешь тогда. Через горы и реки полетишь тогда! О милой помни всегда! Сильней всех врагов будешь тогда!

Ходит Чольчинай по деревне. Самая красивая из всех. Голос у нее, как у птички. В черной собачьей шубе Чольчинай ходит. Юбка на ней – из пестрых тюленей. Шапочка на ней – из беличьих шкурок.

Увидал невесту Чориля старый Аллых из рода Удань-Хингану. Увидал – глаз отвести не может. Рот раскрыл, губы распустил… Понравилась ему Чольчинай.

– В мою юрту пойдешь, девчонка? Посмотрела на него Чольчинай и рассмеялась:

– Я невеста Чориля, Аллых! Как могу я смотреть на жабу, когда рядом со мной солнце стоит? – Закрыл рот Аллых, губы вытер.

– Ладно, – говорит, – посмотрим, долго ли твое солнце светить будет!

Плохое задумал Аллых,Аллых шаман был. Двенадцать толи – медных блях – у Аллыха на поясе висели. Двенадцать шаманов до Аллыха этот пояс носили. Большую силу Аллых-шаман имел.

…Пошел однажды Чориль медвежат добывать. Проводила его Чольчинай. Села, стала свадебный халат вышивать.

А Аллых бубен взял, костер развел, шаманить стал, злых духов стал призывать. Долго шаманил.

…Побежала по снегу поземка. Завихрился снег, столбом встал, закружился. Черная туча небо обложила. С темной стороны большой ветер прибежал, кверху весь снег поднял.

Потемнело вокруг. Буран поднялся такой, что своей руки не увидишь!..

Никогда еще такого бурана не было. У нивхов все юрты занесло – ровное поле стало там, где деревня стояла. Где лес был – только верхушки сосен из-под снега торчат.

Застиг Чориля буран.

Видит парень – не будет охоты. Понюхал ветер – чует, надолго. Как спастись? Стал Чориль пустую берлогу искать. Пустой не нашел. Нашел такую, где медведица лежала. Сказал ей,Чориль, что не за ней пришел, что буран его загнал. Лег рядом, пригрелся. Заснул…

Десять дней и десять ночей выл буран, дороги заносил, деревья ломал, снег до неба поднимал. Потом утих ветер, улегся снег. Тихо стало. Мороз ударил. Хороший наст стал. Самое время Чорилю идти мед-вежат добывать. Не может парень проснуться! Во сне слышит, будто Горный Хозяин говорит ему: Кто из простых людей с медведицей в одной берлоге зиму проспит – нашим, таежным человеком станет! Дернулся было Чориль – хотел встать, бежать из берлоги, да сил у него не стало сон с себя сбросить, проснуться.

Пока лежал Чориль в берлоге, шерсть на нем выросла и когти на руках и ногах выросли. Таежным человеком Чориль стал, медведем.

Ждет Чольчинай жениха, а его все нет.

Буран улегся. День за днем идет. Пора бы Чорилю вернуться, а его все нет. Плачет Чольчинай, тоскует…

Пришел к ней Аллых, за руку взял:

– Что ты одна сидишь, девчонка? Не вернется твой парень! Иди в мою юрту.

Вырывается Чольчинай, а Аллых так держит руку, что не вырвешься. Закричала Чольчинай, на помощь зовет. Сбежались люди. Говорит им Аллых:

– Одна девчонка осталась. Чориля злой кехн – черт – утащил. Пропадет теперь девчонка! В свою юрту ее возьму. Добрый я.

Молчат люди, боятся против Аллыха слово сказать. 'И утащил Аллых в свою юрту Чольчинай. Сел на нары, брови нахмурил, пальцем шевельнул – десять его жен со всех ног бросились мось – кушанье – готовить. Рыбьей кожи нарезали, тюленьего жира натопили, в котел бросили. Ягод, рису в котел бросили. Отварили все. Сушеной рыбы накрошили. Для цвета и вкуса белой глины 'подбавили. Стали жены мось жевать да Аллыху в рот класть. Только и остается ему, что глотать. Протягивает Аллых мось Чольчинай: ешь! Не взяла Чольчинай мось – сухой юколы, из дома взятой, пожевала.

….Зима проходит – Чориля все нет.

Каждый день спрашивает Аллых Чольчинай:

– Скоро ли две косы заплетешь, девчонка?

– Не скоро еще! – отвечает Чольчинай. Выбрала Чольчинай время. Оделась в охотничий наряд, копье взяла, нож взяла, что Чориль сделал, сумочку свою рукодельную взяла, гребень взяла. Ушла из дома Аллыха ночью – Чориля искать.

Идет Чольчинай по тайге, видит – над сугробом парок вьется. Значит, медьвежья берлога под тем сугробом.

Устала уже Чольчинай, есть захотела. Думает: Подниму медведя, заколю! Кто знает, сколько мне еще Чориля искать? Медведя заколю, крови горячей напьюсь – силы прибудет, мяса с собой в дорогу возьму.

Сунула Чольчинай в проталину копье. Стала в берлоге медведя шевелить.

Заревел медведь, вылез наружу. Большой, шерсть на нем серебром отливает. Еще не видала Чольчинай такого красивого медведя. Хорошая добыча! – думает Чольчинай. Отступила назад, покрепче в снег ногой уперлась. Замахнулась копьем, чтобы под сердце медведя ударить, без лишней муки убить. А копье в сторону ушло, в сугроб уткнулось, только древко раскачивается… Схватилась Чольчинай на нож, размахнулась посильнее и ударила медведя в сердце. А нож в кольцо завился, даже не оцарапал медведя. Чольчинай глаза закрыла, чтобы смерть свою не видеть.

Тут говорит ей медведь:

– Не бойся, Чольчинай! Это я – Чориль.

– Ты злой кехн! – кричит Чольчинай. – Заколдовал ты мой нож и копье!

– Нет, Чольчинай, – говорит ей медведь. – Сам я тот нож и копье делал, помнят они меня, потому и не идут против меня! Я – Чориль.

Рассказал он, что с ним сталось. Поняли они оба, что виноват во всем Аллых, который захотел Чольчинай в жены получить.

Стали думать: как быть? Пока жив Аллых – быть Чорилю медведем. И убить Аллыха нельзя – своя кровь, как можно пролить? Грех большой! Такой грех не прощается. Говорит Чориль:

– Есть у Аллыха свой кехн – черт. Убить кехна – умрет Аллых.;. Живет кехн у Горного Хозяина на каменной плите, в котле у столба. На закат солнца надо идти. Только я не могу: живой медведь к Хозяину не ходит. Трудная дорога туда!

Подумала, подумала Чольчинай, говорит:

– Пойду я к Горному хозяину. Кехна того убью. Взял медведь копье из сугроба, нож расправил,Чольчинай отдал. Попрощались они. И пошла Чольчинай на закат.

Долго ли шла – не знаю. Не считала Чольчинай шагов, не останавливалась. Через реки на копье перелетала. Через горы на копье перелетала. Девять рек миновала. Девять озер миновала. Девять горных хребтов миновала. О себе не думала, о Чориле думала. Вдруг видит – каменная сопка стоит, вершина ее в облаках пропадает. Ни уступа, ни выступа на той сопке нет. Гладкая скала прямо из земли в небо растет. Камень! Как подняться наверх?

Схватила Чольчинай нож Чориля, в скалу кинула:

– Работай, помогай мне хозяина из беды выручать!

Воткнулся нож в камень. Искры во все. стороны полетели. Стал нож камень долбить, ступеньки ру-бить…

Стала Чольчинай по тем ступенькам взбираться. Солнце в свою юрту спать ушло. Небесные люди на небе огоньки засветили. Лезет Чольчинай по скале. О себе не думает, о Чориле думает. О его беде думает. Лезет по скале…

Вот солнце выспалось, двери в юрте открыло. Небесные люди огонь погасили. А Чольчинай все по скале лезет. Скачет над нею нож, бьет в камень, сыплются искры в разные стороны…

Чольчинай со ступеньки на ступеньку поднимается. На землю не смотрит, о себе не думает.

На последнюю ступеньку Чольчинай ступила.

Нож о камень поточила, в чехол вложила. Глянула вниз, чуть не упала – так далеко от нее земля, реки ниточками протянулись, сопки соболиными погадками кажутся.

Пошла дальше Чольчинай.

Видит – высокий дом стоит: бревна каменные, столбы железные. Тот дом такой высокий, что, как голову ни задирай, крыши не увидишь.

Лежит перед дверью удав – змей. Чешуя у удава каменная. Лежит перед дверью удав, голову его Чольчинай видит, а туловище его в тумане теряется: такой большой удав. Зеленые глаза свои на Чольчинай уставил. Смотрит – не смигнет.

Похолодели у Чольчинай колени, ослабели руки. Как с таким справиться?

Зашевелилась тут у Чольчинай сумочка. Вынула из нее Чольчинай иголку с жильной ниткой и бросила змею в глаза.

Принялась иголка в глазах удава сновать – то вверх, то вниа; то верхнее, то нижнее веко проткнет, нитку за собой тащит. Не успела Чольчинай до пояса похолодеть, а иголка уже один глаз удаву зашила, за второй принимается. Мотает головой удав, не может понять, что случилось, отчего глаза закрываются.

Зашила костяная иголка змею глаза.

Холод от Чольчинай отлетел. Переступила она ногами, к двери подошла. А та сама перед ней открывается.

За той дверью – другая дверь. Перед дверью большая ящерица лежит. Не видала Чольчинай таких: железная она, черная пасть раскрыта, во рту раздвоенный язык трепещет. Дохнула ящерица на Чольчинай – у девушки ноги до колен в землю ушли. Вынула Чольчинай из своей сумочки наперсток, кинула, прямо ящерице в пасть попала, глотку ей заткнула. Тужится ящерица – не может второй раз дохнуть. Высвободила Чольчинай ноги – и к двери. Дверь сама перед ней раскрывается.

За той дверью – третья. Сторожит ее тигр. Зубыоскалил, а зубы в локоть длиной. Хвостом по земле бьет, а хвост толщиной в лиственницу. Кинула Чольчинай тигру в пасть свою гребенку. Стала гребенка тигру поперек горла: ни взад, ни вперед. Чем шире тигр пасть разевает, тем длиннее у гребенки зубья делаются. Рычит тигр, а с Чольчинай ничего сделать не может. Видит девушка, что тигру не до нее, подскочила к дверке, а та сама перед ней открывается.

А за той дверкой – юрта Хозяина. В той юрте все как у простых людей, только в потолке звезды светят. В каждом окне – по солнцу. Возле нар столько звериных шкур лежит, что и не сосчитаешь. В эти шкуры Хозяин души убитых зверей вселяет, чтобы не перевелись звери на земле, сколько бы не били их люди.

Оглянулась Чольчинай. Видит – потолок на столбы опирается. У одного столба каменная плита лежит, на плите котел стоит. Посреди нар старик сидит, у того старика лицо светится.

Смекнула Чольчинай, что это и есть Горный Хозяин. Стала на колени, руки сложила, выслушать попросила. Рассказала, какая беда у нее случилась и зачем она пришла.

Говорит ей Хозяин:

– Как Чориля не знать! Хороший охотник, все по закону делал: в костер воду не лил, медведя саблей не рубил, кости не ломал. Очень плохо, что в такую беду попал! Вот смотри, в том котле много шаманьих кехнов – чертей – живет. Который Ал-лыха – не знаю. Девочка ты храбрая, горя ты много перенесла… Возьми то, за чем пришла. К котлу подойдешь, крикни: Кехн Аллыха, иди хозяину служить! – тут и хватай его.

Так и сделала Чольчинай.

Только крикнула она: Кехн Аллыха, иди хозяину служить! – как выскочил из котла черный червяк. Схватила его Чольчинай в кулак, зажала покрепче – и бежать…

К обрыву подошла, на копье села и прыгнула вниз. Летит, только в ушах свистит, скалы да утесы мимо мелькают! Летит копье, Чольчинай за него обеими руками держится. Летит копье над горами и лесами, над озерами и реками…

Долетело копье до того места, где Чориль свою невесту ожидал. Слезла Чольчинай с копья, к Чо-рилю подошла.

Говорит Чориль:

– На кого только я шкуру свою брошу?

– Найдется на кого, – говорит Чольчинай. Глядит – к ним Аллых бежит.

Увидал Аллых Чольчинай, кричит:

– Вот ты где, негодная девчонка! Насилу нашел!

– Напрасно искал ты меня, – говорит Чольчинай. – Искал ты меня, а нашел свою судьбу.

Кинула она тут на землю того кехна, которого в кулаке держала. Наступила на него и раздавила. Зашатался Аллых, на четвереньки стал. Тут медвежья шкура с Чориля слезла, на шамана прыгнула и окутала его. Стал медведем Аллых. Так и надо ему! Зачем Чорилю и Чольчинай худа хотел? Замахнулась на него Чольчинай копьем. Испугался Аллых и кинулся от нее в тайгу.

Взялись Чориль и Чольчинай за руки и пошли в свой дом. По дороге Чольчинай две косы заплела.

Поженились они. Долго жили. До последнего дня друг друга крепко любили.

Что с трудом дается, то люди берегут!

Кехн (нивхск.) – дух.

Лиса и медведь.

Хитрому как доверять можно! У хитрого на языке одно, а в голове другое. С хитрецом поведешься – в оба глаза за ним гляди!

Жила в тайге лиса. Очень она ловкая да хитрая была. И жила припеваючи. Ловила фазанов, перепелок, куличков. Охотилась на птиц, да и птенчиками не брезговала. А уж яйца она любила!.. Сколько гнезд разорила, сколько птенцов погубила – и не сосчитать! Как-то взялась кукушка считать: Ку-ку! Один. Ку-ку! Два, – да так и до сих пор считает… Так лиса разбойничала, что в том месте стала дичь переводиться.

Но время идет – никого не ждет. Пришла и на лису напасть. Постарела лиса, видеть плохо стала, силы у нее поубавилось. Пошла она один раз на охоту, видит – идет по дороге фазан-петушок. Подкралась лиса к нему, из-за кустарника выскочила – хвать фазана! А фазан забился, затрепыхался, крыльями захлопал, шпорами своими лисе нос в кровь разодрал да и убежал. Не могла с ним лиса справиться. Фазан на куст взлетел и давай над лисой смеяться.

– Эй, ты! – говорит. – Не охотиться тебе, а шкурой быть! Ни на что другое ты уж не годна.

Заплакала лиса с голодухи да со злости. Побрела в свою нору…

Совсем у нее неудачная охота пошла.

Целый день по тайге бродит, а поймать ничего не может. Попробовала лиса даже за бруснику взяться. Пожевала, пожевала и совсем заскучала: еды много, а сытости нет.

В эту осень перелетные птицы в теплые края рано собрались. Потянулись косяки уток, да гусей, да журавлей. Летят, покрикивают – с сопками, с тайгой да с таежными озерами до весны прощаются.

Услыхала эти крики лиса и совсем помирать собралась: снег выпадает рано, а у лисы никаких запасов на зиму нет.

Идет лиса куда глаза глядят, голову повесила.

– Поищу, – говорит, – глупее себя. Авось, проживу.

Повстречалась с медведем, спрашивает:

– Ты куда, сосед, идешь? Отвечает медведь:

– Да вот ищу, соседка, не скажет ли кто-нибудь мне, о чем журавли по ночам кричат.

Призадумалась лиса, потом говорит:

– Надо пошаманить немножко. Тогда узнаем. Лыковый пояс лиса надела, щепочки да камешкик нему подвязала. Пошла плясать: хвостом метет, вместо бубна в собачий череп бьет. Развесил уши медведь, на лису смотрит, ладошками прихлопывает, лисе шаманить помогает.

Покружилась, покружилась лиса, потом говорит:

– Ну, сосед, узнала я, о чем журавли ночью кричат.

– О чем же?

– А кричат они о том, что зима будет ранняя, холодная да длинная. Кричат, что все звери должны друг другу помогать. От такой зимы, кричат, и берлога не спасет!

Испугался медведь.

– Как же быть теперь? – говорит. Отвечает ему хитрая лиса.

– Вместе жить надо. Вдвоем теплее. А сейчас, – говорит, – надо на зиму запасы собирать да в берлогу таскать!

Задумался медведь: зачем ему запасы, коли ему на всю зиму своей лапы хватает? Так и лисе сказал. Рассердилась лиса, закричала на медведя, ногами затопала:

– Кто хотел узнать, о чем журавли кричат? Ты. А узнал – делай как говорят. Если не хочешь, я другого товарища себе на зиму найду! А ты один пропадай…

Упросил медведь обманщицу не сердиться.

Уговорились они вместе жить. Стали еду припасать, охотиться пошли. Только плохая у них охота идет. У лисы силы нет, а медведя на спячку потянуло: на дичь смотрит, а сам о берлоге думает. Какая уж тут охота!

Разозлилась лиса, а виду не показывает. Ходит, ходит – все думает, как ей медведя обмануть.

Сколько по тайге ни бродили – нет удачи…

Вдруг потянул носом медведь, шерсть у него на загривке дыбом стала; раздул медведь ноздри, глаза вытаращил, нюхает:

– Не нашим, соседка, пахнет!

Принялся шарить вокруг, что-то лапой загреб. Видит лиса – у медведя в лапах охотничий нож. Видно, охотился кто-то да и обронил нож. Запела лиса тоненьким голосом, заплясала будто от радости. Спросил медведь, чему она радуется.

Отвечает лиса:

– Как не радоваться мне, сосед! Ведь теперь мы можем зимовать безбедно. Эта штука, что ты нашел, – заколдованная. Она одна может столько мяса принести, сколько тебе за всю охоту не добыть!

Обрадовался и медведь, что не надо теперь по тайге таскаться, что можно будет в берлогу залечь.

– Идем, – говорит, – соседка, домой поскорее!

– Идем, идем!

Побежала лиса вперед. Домчалась до косогора, по которому тропинка. шла. Воткнула посреди тропинки нож острием вверх и назад вернулась. Медведю кричит:

– Что же ты тихо больно идешь? Бегом надо. Побежали они. Добежали до косогора. Говорит лиса:

– Давай скатимся с горы! Кто скорее! Согласился медведь. Покатились они кувырком. Катится лиса и поет:

– Катись, катись, мяса кусок!

– Что ты поешь? – спрашивает медведь лису.

– Да вот пою, что теперь мяса на четверть зимы есть.

Катятся они дальше. Лиса все свое тянет. Спрашивает ее медведь, что она теперь поет. Отвечает лиса:

– Пою, сосед, что теперь мяса на ползимы есть. Наткнулся медведь на нож, что лиса на тропинкевоткнула, распорол себе брюхо. А лиса во весь голос поет:

– Лежи, лежи, мяса кусок! Охает медведь, спрашивает лису:

– А теперь что ты поешь?

– Да вот пою, сосед, что мяса на целую зиму есть. Издох медведь. Лиса медвежье мясо в берлогу перетаскала.

Там и зиму перезимовала. Вот так диса обманула медведя. Верно говорят, что от хитреца да плута добра не жди!

О сотворении мира.

Сперва была только вода. И утка-чирок[47] плавала на воде. Утке нужно снести яйцо, но куда? – яйцо ведь тонет! И тогда утка выщипала с груди перья и пух, свила гнездо. В гнездо снесла яйца. Из яиц вылупились утята. Утята выросли и тоже, как мать, повыдергивали с грудок перья и пух, свили гнезда. В гнезда снесли яйца. Из яиц вылупились утята, много утят. Они выросли, свили каждая себе гнездо. Гнезд много – они соединились в остров. На острове выросли трава, кусты, разные деревья.

Деревья и кусты роняли на остров листву, хвою. Остров стал большой землей.

У лиственницы сквозь кору пробилась смола (сок). Скопившись, она стала стекать по стволу. Едва смола коснулась земли – появился нивх. Нивх произошел от лиственницы, потому он краснокожий, как лиственница. Орнгар[48] произошел от пихты, потому он белотелый. К'уги[49] произошел от ели.

Кульгин.

Давно, в старину, было много рыбы, было много зверя, было много дичи. Нивхи юколу готовили, хорошо жили. Каждый человек юколу для себя готовил, складывая ее в амбар.

Однажды множество ворон появилось. Нивхи ходить не могли в амбары. Вороны вырывали у людей юколу и съедали ее. Люди стали бедствовать. Только вместе, оберегая друг друга, с палками в руках, они ходили к амбару.

Потом один человек по имени Кульгин что-то блестящее, острое увидел на бугорочке– Кульгин поднял вещь, но не понял, что это такое. Пощупал и увидел, что это что-то крепкое. Подумал и рубанул им по траве – трава срезалась. Подумал и ударил по толстому дереву. Дерево перерубилось. Оказывается, это сабля была. Кульгин понес саблю домой.

Ворон стало еще больше. Настала осень. Снег чуть-чуть покрыл землю. Тогда Кульгин взял саблю, вышел, отошел недалеко от жилища и закричал по-вороньи. Вороны стали слетаться к нему. Тогда он саблей начал рубить их. Снег даже кругом почернел.

Ворон стало мало, они испугались и попрятались. С тех пор вороны стали бояться людей. Люди снова хорошо зажили.

Прошло несколько лет. Однажды люди ушли в лес на охоту и пропали. Когда их нашли, они лежали мертвыми, а языки у них были вырваны.

Тогда Кульгин пошел в лес. Там он срубил саблей много деревьев. Вечером зажег большой костер. Отрубил два чурбака. Один под голову подложил, а другой – у ног между собой и костром, чтобы ноги от огня сохранить. Лег. Когда он лежал, где-то человеческий крик раздался. Крик все приближался и приближался. Когда крик стал слышен совсем близко, Кульгин встал, поправил костер и снова лег. Саблю он держал наготове.

Вот неизвестный подошел к костру да так закричал, что от его крика кора от деревьев отлетела и вверх поднялась. Потом пришедший перескочил через костер, подошел к чурбаку, что лежал у ног Кульгина, и встал на него. Кульгин посмотрел – это был маленький, похожий на белку черт-хало-финг. Грудь его была бела, а губы свои он облизывал. Кульгин толкнул чурбак. Черт упал в его сторону. Кульгин перерубил его саблей пополам.

С тех пор люди уходили в лес и не пропадали. Снова хорошо стали жить.

Прошло еще несколько лет. Однажды люди переходили вброд маленькую реку и утонули.

Кульгин вместе со своим товарищем пошел к реке. Он разделся и стал переходить ее вброд, осторожно ощупывая дно ногами. Вдруг из воды высунулась огромная рука и схватила его за ногу. Тогда Кульгин перерубил эту руку саблей. Когда взглянул – увидел, как всплыла маленькая нерпа, разрубленная пополам. Эта нерпа была чертом.

С тех пор люди не тонули. Снова хорошо стали жить.

Кульгин убивал своей саблей медведей и мясо, отдавал односельчанам. Однажды он отрубил медведю левое ухо, и медведь убежал от него. Через некоторое время возле деревни море выбросило на берег мертвого кита. Люди пошли к нему, разрезали его. Пришел на берег и товарищ Кульгина. Тогда из разрезанного брюха кита вышел человек. Левого уха у него не было. Он подошел к товарищу Кульгина и сказал:

– Кульгин своей саблей медведей убивает. После этого ни один из убитых им медведей не возвращается обратно в свою деревню. Когда другим оружием убивают медведей, они приходят обратно. Теперь я пришел подстеречь Кульгина. Пришли его сюда. Товарищ пошел к Кульгину и сказал ему:

– Один человек из брюха кита вышел, левого уха у него нет. Этот человек сказал, что ты медведей саблей убиваешь, поэтому они обратно в свою деревню не приходят. Он сказал, чтобы ты к нему пришел.

Кульгин понял, что пришел медведь, которому он отрубил ухо. Тогда он своему товарищу сказал:

– Пойдем со мной, неподалеку сядь, смотри. Вот вместе пошли. Товарищ сел невдалеке, сталсмотреть. Кульгин к киту пошел. Как только он подошел ближе, из брюха кита выскочил большущий медведь с отрубленным левым ухом. С сильным ревом он набросился на Кульгина. Кульгин стал сражаться с медведем, рубить его саблей. Медведь был очень ловок и не поддавался. Все же Кульгин его убил и с товарищем обратно вернулся в деревню.

Люди опять хорошо стали жить.

Прошло несколько лет. Однажды вечером дети вышли на двор играть и пропали. Черт ли похитил их – никто не знал.

Тогда Кульгин своему товарищу сказал:

– Друг, ты не женат, а я жену имею и двух сыновей. Если я случайно погибну, ты мою жену возьми и моих детей воспитай.

Товарищ Кульгина согласился. Вечером Кульгин сказал товарищу:

– Давай понесем моих детишек на берег. Пусть они там играют. Мы оба чуть повыше в траве сядем. Оттуда будем за ними смотреть.

Вот они понесли детей на берег. Сами сели невдалеке и стали смотреть.

Через некоторое время что-то красное и большое в море показалось и исчезло. Через некоторое время около берега что-то показалось и снова погрузилось в воду.

Тогда Кульгин товарищу сказал:

– Спустись, возьми детей, унеси их в жилище.

Товарищ спустился, взял детей и унес их.

Кульгин побежал к самому краю воды. Тогда вода поднялась, выплеснулась на берег и покрыла Куль-гина.

Люди увидели, что через некоторое время Кульгин выскочил весь, показался над водой и опять погрузился. Потом он снова выскочил из воды до самых ступней и опять погрузился. Затем он опять высокчил из воды, но теперь только до середины голеней. Потом он снова погрузился и исчез.

Когда настал отлив, люди нашли на берегу большого сивуча из красного камня, которого Кульгин перерубил пополам. Этот сивуч был чертом. Сабля Кульгина была сломана. Одна половина сивуча в воде ногу Кульгина придавила, поэтому он утонул.

Люди взяли труп товарища и с почестями сожгли его.

С тех пор вечером дети выходили играть и не пропадали, потому что чертей стало меньше.

Почему нельзя зевать и потягиваться, когда отправляешься на охоту.

Три человека на нерп поехали охотиться.

Стояла ясная погода, море было спокойным, гладким. В море не было ни одной нерпы. Потом один из охотников, поднявшись, потянулся и зевнул. Тут на море стал опускаться густой туман. Охотники заторопились, захотели вернуться, но не знали, в какуюсторону плыть. Плывут-плывут день и ночь. Сколько плыли – три дня ли, больше ли – не знали. Потом к незнакомой земле подъехали. Поплыли вдоль берега, но ни одного человека не было видно. Плыли-плыли и увидели человечье жилье. Направились к этому жилью. В нем находились три женщины. Решили охотники заночевать у них. Когда утром проснулись, один их товарищ (который в лодке громко зевал) мертвым оказался. Похоронили они его и решили ехать дальше. Плыли-плыли и увидели еще одно жилье. В нем старик один жил. Охотники остались ночевать и рассказали старику обо всем, что с ними произошло. Тогда старик сказал: Этот человек был грешен, поэтому вы блуждали, не смогли добраться до дому.

На другое утро старик сказал им: Поторопитесь, идите к лодке, ложитесь там на дно, я укрою вас сверху и лодку оттолкну. Вы только не вставайте, не выглядывайте до тех пор, пока не услышите, как дно лодки не коснется песка. Когда выйдете на берег, поймайте белого оленя и убейте. Затем положите его на дно лодки, накройте и быстро оттолкните лодку от берега.

Так эти люди легли на дно лодки, старик укрыл их и столкнул в море.

Долго ли они плыли, коротко ли, только хочется им выглянуть, но не выглядывают, слушают, как шелестит вода о борт лодки. Вдруг услышали они, как лодка ударилась о песок.

Вылезли они и увидели, что находятся на своем родном берегу, а рядом пасутся олени. Поймали они белого оленя и сделали все, что велел старик. Поплыла лодка быстро и прямо. Подошли они к своему стойбищу, встретили их родные. Только не было среди них еще одного друга. Рассердился дух моря на него и погубил.

Поэтому когда на охоту в море отправляетесь, то зевать и потягиваться не положено – это большой грех.

Тигр и человек.

Была одна деревня. В этой деревне жил человек с сыном. В верхнем конце деревни его сестра с сыном жила. Ее сыну было восемнадцать лет.

Однажды этот человек в лес охотиться пошел. Своего сына с собой взял. По дороге зашли в дом сестры человека. Его сестры сын вместе с ним охотиться пошел. Три человека вместе в лес направились. Когда в лес пришли, из еловых веток шалаш сделали и там жили, ловушки на соболей ставили. Полтора месяца охотились. Ни одного соболя не добыли.

Некоторое время прошло, и однажды утром старший человек увидел, что поперек их двери тигр лежит. Тигр лежит, старик выйти из балагана боится. В этот день совсем не выходил. Воды нет, дров нет, огня нельзя развести. Так вот эту ночь переспали. Назавтра утром встал старик, говорит:

– Тигр-дядя! Пожалей меня. В другую сторону немного отойди, дорогу мне освободи. Нас, двух человек, выпусти. Одного человека у тебя оставим.

Тогда тигр в другую сторону отошел. Когда он отошел, старик своего сына потихоньку разбудил. Оделись, вместе вышли. Сына сестры в шалаше оставили. Этот парень спал.

Два человека из шалаша вышли и домой побежали. Тот парень когда проснулся, видит: тигр поперек выхода лежит. Наш парень долго смотрел на тигра и плакал. Потом сказал:

– Тигр, выпусти меня наружу. Куда я убегу? Есть хочу. Облегчиться хочу.

Тогда тигр встал. Встав, в другую сторону отошел. После этого наш парень наружу вышел, облегчился, дров наколол и в балаган занес. Огонь развел. А тигр опять на свое место лег. Тогда наш парень пищу приготовил, поел, уснул. Когда спал, ему приснилось, как тигр говорит:

– Ну, завтра я за тобой приду. Со мной пойдешь. Здешний лев нас убивает. Когда он крикнет, мы все умираем. Он еще раз крикнет, мы все оживаем. Мы думаем, что только ты храбрый человек. Мы тебя просим убить этого льва.

Утром парень встал, суп сварил, поел.

– Ну, тигр, дорогу дай. Я сделаю копье, которое с собой понесу.

Тогда тигр в другую сторону отошел. Этот парень топор взял, на улицу вышел, из сухой лиственницы копья сделал. Восемь копий сделал. Одно железное копье имел, восемь копий из лиственницы. Наш парень сказал:

– Ну, тигр, пойдем.

Тогда тигр поднялся, парень деревянные копья взял, железное копье взял, на тигра взобравшись, уселся. Потом вместе пошли. Шли, к высокой горе пришли. Когда пришли, тигры вокруг этой горы все лежали. Когда наш парень на землю спустился, все тигры встали и ему поклонились. Когда он на гору посмотрел, увидел, как лев из пещеры вышел и закричал. Тигры все умерли. Потом еще раз закричал – снова все тигры ожили. Потом снова в свою пещеру вошел.

Тогда наш парень свое железное копье в землю воткнул. Потом, прыгая назад, через каждый шаг остальные копья втыкал. Затем к пещере льва поднялся. Заставив льва выйти, деревянным копьем уколол. Назад отпрыгнув, спустился. Восемь раз отпрыгивал. Восемью деревянными копьями колол. Наконец, на девятом прыжке, железным копьем льва уколол, убил.

Тогда все тигры встали, подошли и поклонились нашему парню. Потом тот тигр, который за ним ходил, обратно к балагану парня понес.

К своему балагану пришел, там жил. Вокруг своего балагана сделал рукавицей следы соболя и ловушки поставил. Когда поставил, постоянно соболей убивал. Много убил.

После этого домой вернулся. Этот парень жить хорошо стал. Соболей продавал, разбогател.

Все.

Горная красавица.

Бедный старик, бедная старуха одни жили. У старика уже сил нет на охоту ходить, вот в юрте и еда у них не каждый день. Одежда вся истрепалась, даже шапка у старика – и та рваная. Однажды пошел старик к реке рыбу ловить. На крючок он ее ловил. Два раза наживку менял, крючок пустой вытаскивал.

Хотел уже старик домой возвращаться, да подумал: Дома старуха сидит голодная. Попробую еще разок!

Попробовал. Будто что-то поймалось, руку дергает. Вытащил он большого сазана. Хотел его колотушкой оглушить, да вдруг увидел – не простая это рыба. Чешуя у нее лежит не от головы к хвосту, а от хвоста к голове.

– Эге! – сказал старик. – Не буду ее убивать. Рыбу с обратной чешуей сам никогда не видал, а люди, говорят, видели, только поймать не могли. Говорят, волшебная эта рыба. Отнесу ее старухе,, что она скажет, то и сделаю.

Принес сазана старухе. Старуха сначала испугалась.

– Не водяного ли черта принес? – сказала.

– Пожалуй, не черта, – старик отвечает. – Еще от деда я слышал: хорошо такого сазана поймать, что хочешь попросить у него можно.

– Тогда попросим сына! – сказала старуха.

Старик для рыбы сруб сделал. Большой кедр свалил, из его толстых веток сложил этот сруб. С почетом посадил туда рыбу с обратной чешуей, сказал на прощание:

– Сына мы у тебя просим!

Сам со старухой в юрту пошел, спать легли. Старик заснул, старухе не спится. Чуть рассвело, она к'срубу побежала. Рыбы сазана там нет, спит в срубе мальчик в красивой одежде и лицом красивый. Обрадовалась старуха, побежала будить старика.

– Вставай скорее! – кричит. – Сын у нас появился.

Тут и сам мальчик в юрту вошел.

– Отец, мать! – так заговорил. – Будем теперь вместе жить. Свою мать-рыбу я в реку выпустил, как она велела.

Стали вместе жить. Хорошо им живется. Рыбы много, мяса много – все сын добывает.

Так время идет. Подрос мальчик, парнем сделался.

Однажды говорит он старику:

– Пора мне жениться, отец. В соседнее большое селение иди, дочь богача за меня посватай.

– Хорошо, пойду, – старик отвечает.

Два дня до соседнего селения шёл. Пришел в богатую юрту, сказал богачу:

– Дочь свою за моего сына не отдашь ли?

– У нее спросим, – богач отвечает. Посадил старика на шкуры позади себя, в ладонихлопнул, крикнул:

– Эй, рабы, дочь мою позовите!

Пришла дочь. Не красивая, не плохая – гордая очень.

Отец ей говорит:

– Посмотри на того, кто позади меня сидит. Пойдешь ли за его сына замуж?

Глянула дочка, усмехнулась. Резной березовой ложкой по колену себя ударила, вскричала:

– Не ровня мне! – И из юрты вышла. Богач тоже усмехнулся, старику так сказал:

– Слышал, что дочка говорит? – Опять в ладони хлопнул, рабы прибежали. – Этого старика из юрты выкиньте, пинками прочь гоните. В другой раз будет знать, в какой юрте искать своему отродью невесту!

Заплакал от обиды старик, плача, – домой пришел, сыну все рассказал. А сын смеется.

– Поешь, отдохни! Завтра опять пойдешь. Старик говорит:

– Зачем пойду? Снова обиду терпеть? Сын отвечает:

– Не бойся! Теперь все по-другому будет. Наутро взял старую палку, легонько о шест юртыударил – сделалась палка серебряной палицей. Потом старую шкуру встряхнул – в соболью шубу она превратилась. Сын ее на отца набросил, серебряную палицу в руку дал. Опять старик в соседнее селение отправился.

В юрту богача вошел. Богач узнал ли гостя, не узнал ли, вскочил, кланяться начал – такой богатой шубы он никогда не носил, такой серебряной палицы сам никогда в руках не держал. Дорогого гостя справа от себя перед очагом посадил, дочку позвал.

Вошла дочка, богач ей говорит:

– Посмотри на того, кто справа от меня сидит. Посмотрела дочка, улыбнулась. Богач опять ей говорит:

– Пойдешь ли за его сына замуж?

– Выполню твою волю, отец! С радостью пойду. Старик поднялся.

– Что ж, – говорит, – вернусь домой, скажу своему сыну, что согласны вы. Нас ждите, скоро вместе придем.

Спешил старик радостную весть сыну принести, от быстрой ходьбы даже задохнулся. Выслушал все сын, опять засмеялся:

– Пусть ждут теперь, сколько терпения хватит. Я себе такую невесту найду, чтобы не за соболью шубу замуж шла, а за меня самого.

На другой день стал собираться. Новую рубаху надел, красный халат надел, поверх черный, нерпичью юбку надел, многоузорные наколенники, мягкие сапоги с пестрыми голенищами… Вышел из юрты, копье на весу держит, лук на перевязи несет. Слетела с дерева кукушка, на плечо его села. Так с кукушкой на плече в путь отправился парень. Куда, зачем идет, сам не знает – то ли на охоту, то ли невесту искать.

Рано вышел, солнце еще только восходит, на своей золотой цепи в небо только начинает подниматься. Наш парень на цепь восходящего солнца забрался, по цепи идет. Потом гора впереди показалась. Дошел до нее, кукушке сказал:

– На лысую ее вершину подниматься не буду, тут останусь.

Спрыгнул с цепи солнца парень, на половине горы оказался.

Огляделся. Кругом деревья, чуть повыше ключ из-под камней бьет, от него ручей вниз бежит. Место пустынное, видно, люди здесь не живут, а зверей должно быть много.

– Что ж, поохочусь! – наш парень сказал.

Первым делом поставил себе берестяную юрту, чтобы было откуда уходить, куда приходить. Из камней очажок сложил.

Потом пошел на птиц и на зверя силки-ловушки настораживать. Много насторожил. Под вечер к своему месту вернулся, начал для очага дрова рубить. Тут его кукушка, что неподалеку на дереве сидела, три раза прокуковала.

К чему это она кукует? – наш парень думает.

Кукушка умолкла – женский голос послышался.

– Вот к чему куковала! – сказал себе парень.

Поющий голос сверху доносится, все ближе и ближе с горы спускается. Смотрит наш парень: с резным коромыслом на плече женщина к ручью идет, поет. Вот уже шум ее одежды, звон побрякушек слышен. Ой-ой, украшений на ней как много, ой-ой, как наряды ее богаты! Ой-ой, сама какая красавица! Черные брови, как два соболя, ресницы, что кисточки на ушах зимней белки, две косы – два хвоста черной лисицы. Стоит парень, дрова бросив, на топор опершись, смотрит, как она с горы спускается, как она к ручью подходит, как воду берет.

Вот взяла воду, ведра к коромыслу прицепила… Сейчас уйдет!..

Наш друг топор отбросил, к ней подбежал. За руку красавицу схватил, сам своей смелости испугался, глаза зажмурил. Держит ее за руку, уйти не пускает. Долго так стоял. Когда открыл глаза, увидел, что ухватился за сломанный сук ели, а та женщина с коромыслом, та красавица со множеством звенящих украшений уже высоко к гору поднялась, только голос ее поющий издали доносится.

Вернулся парень к своему месту, дров колоть не стал, огня не разводит, пищу не варит. Лег в берестяной юрте, спит – не спит, утра ждет.

Утром ловушки осматривать не пошел, от ручья боится отойти – может, женщина опять за водой придет. Весь день прождал, все у кукушки спрашивал, увидит ли сегодня красавицу. Ничего ему кукушка не отвечала. А когда солнце за гору зашло, без его спроса-вопроса сама опять три раза прокуковала.

Замолчала кукушка, тут снова красавицы поющий голос послышался. Как вчера, она спустилась к ручью, воды набрала, полные ведра на берег поставила. Не уходит. Трубку длинную вынула, увешанный цепочками кисет достала, набрала табаку, огонь кремнем высекла, закурила.

Смотрит на нее наш друг, думает: Сердце у меня надвое разорвется, если не обниму ее, если слова любви ей не скажу!

Начал к ней подкрадываться, как песец к куропатке. Она в его сторону головы не поворачивает, курит свою трубку, задумалась. Вот совсем близко подобрался, обнял ее. Рванулась женщина из его рук, так рванулась, что оба они в ручей упали. Однако наш друг красавицу не выпустил, еще крепче ее к груди прижал. Хотел ей в глаза заглянуть, тут и увидел, что не женщину он обнимает, а белый камень на дне ручья.

Кое-как выбрался на берег. Слышит – женщина уже на горе ведрами позвякивает, опять свою песню поет. Не побежал за ней парень. Рассердился, обиделся. В берестяной шалаш забрался, мокрую одежду у огня сушиться развесил.

– Уйду на рассвете! Для охоты себе другое место поищу. Мне ли, сыну матери-рыбы, ждать-томиться, от женщины насмешку терпеть!

Подсохла одежда, он в лес за ловушками пошел. Ничего в них не поймалось. Парень еще больше рассердился. Поснимал все ловушки, в берестяную юрту унес. Уходить решил, а неспокойно его сердце, все по красавице томится. Всю ночь не спит.

Только рассветать стало, трижды кукушка прокуковала. Парень ей крикнул:

– Что меня тревожишь! Кукуй не кукуй – не выйду! А выйду, так совсем уйду!

Отвернулся к берестяной стенке, глаза закрыл, перед собой притворяется, что заснуть хочет.

Вдруг за юртой дужки ведер звякнули, украшения зазвенели. Тихо женщина вошла, у изголовья парня села.

Парень не поворачивается, ей говорит:

– Ты зачем пришла?

Она не отвечает. Сама спрашивает:

– Я сейчас воду из ручья бра? а, кукушка тебе весть подавала. Ты почему не пришел?

Вскочил наш друг.

– А ты зачем меня мучала? Глаза мне обманом застилала, насмехалась надо мной!

– Ты сам себя мучал, сам над собой насмехался! Я вольная Горная женщина, когда полюблю, сама приду. Вот и пришла.

– Не нужна ты мне! – парень закричал. – Видеть тебя не хочу! Знать тебя не хочу! Ловушки мои из-за тебя пусты, дичь навстречу моим стрелам не бежит.

Тихо женщина из шалаша вышла. Тут парень заплакал:

– Что наделал?! Зачем прогнал? Свое счастье своими руками оттолкнул.

Но не ушла красавица, за тонкой берестяной стенкой вздыхает. Потом такие слова выговаривать начала:

– Если бросишь, если уйдешь, о тебе лишь думать буду. Где твои ноги ступали, там и мои много раз пройдут. В ручей твоя тень падала, и сейчас она на воде лежит. У того темного места буду я пить. Из многих деревьев в лесу самое высокое далеко видно. Так и ты из всех людей самый лучший, самый красивый. Возьми меня с собой! Твоей сумкой с кремнем, что всегда у пояса висит, стать хочу. Веслом твоей лодки сделаться бы мне, стрелой в твоем колчане, узором на твоей одежде…

Тут не выдержал наш друг, забыл обиду, из шалаша выбежал, к ней подошел.

– Песня такая кем-то сложена? – спросил. – Или мне ты эти слова сказала?

Посмотрела на него красавица лукаво, ответила:

– Как твое сердце говорит, так и есть.

– Долго ли тебе собираться в путь-дорогу? – спрашивает парень.

– Так, как стою перед тобой, возьмешь?

– Возьму!

Пошли вдвоем. К старику и старухе пришли. Там жить стали. Женился наш друг на Горной женщине, и не было охотника удачливее его… Всякую дичь убивал, по многу добычи домой приносил.

Невеста-ларга.

Сестра с братом только вдвоем жили. Братец мал был. Смастерила сестра лук, стрелы, копье. Учила-учила – братец крепко держит копье, метко из лука стреляет. Мальчик научился всему, сестра уже отпускала его в тайгу.

Так жили они, жили – братец пареньком стал. Охотился, рыбу ловил. Сестре оставалось в доме убрать, по ягоды сходить, что-нибудь вкусненькое приготовить, братца накормить.

Братец юношей стал. Однажды принес дров и собрался на охоту, копье взял. Шел, шел по тайге, к медвежьему дому пришел. Пришел к медвежьему дому, заглянул туда – там два больших чугунных котла на огне. Горячая вода в котлах, пар идет. Тогда он вышел на улицу, травы нарвал, сел на эту траву, смотреть на море стал.

Две нерпы-ларги вынырнут – нырнут, вынырнут– нырнут, к берегу подплыли, на берег вылезли, хвостиками-ластами туда-сюда, головами вверх-вниз– две девушки встали. За руки взялись, кэдр-кэдр торбазами из рыбьей кожи – и прямо к дому. К медвежьему дому поднялись, зашли, разделись и моются.

Юноша потихоньку спустился на берег, их чешуи взял, спрятал. Вернулся, крадучись, в дом, охапкой травы прикрылся стал их осматривать. Одна девушка ему понравилась – он ее одежду спрятал. Дру– гая быстро-быстро оделась, выбежала на берег, смотрит – чешуи нет.

– Эй, юноша! Ты взял чешуи, спрятал?!

Не понравившейся вернул одежду-чешую – та уплыла. Одна осталась, уставилась на юношу, из глаз слезы капают – не вытирает, из круглых глаз ее слезы капают – не вытирает.

Наш юноша ей:

– Если выйдешь за меня замуж – отпущу. Девушка согласилась – он вернул ей чешую. Обнявшись, упали, покатились. Солнце за горузайдет – лягут спать, солнце за тучи скроется – лягут спать. У самого края берега – лягут спать. Теперь уж он отпустит ее: уговорились – уплывет и возвратится к нему.

Тут он: Отпущу ее, сам быстро-быстро пойду к сестре, принесу дров, бегом сюда, – думает.

Так он думал.

Прибежал домой, вошел – сестра ему:

– Где ты так долго был?! Много дней прошло, дрова кончились, юколы нет.

Сестра говорит, а юноша думает: Скорей принесу дров и – к морю.

Помчался за дровами.

Только младший брат скрылся за поворотом, эта сестра схватила братову острогу на лабазе. Волосы по-мужски в одну косу сплела. Пришла на то место, спряталась. Спряталась и видит – вынырнет-нырнёт, вынырнет-нырнет – ларга подплывает, красивые черные пятна на спине.

Подпустила ларгу к берегу – ив два прыжка к воде. Взмахнула – и со звуком кар вонзилась острога в тело ларги.

Ой, ой, ой! Тянет, тянет, тянет!

Ларга подхватит – женщина по пояс войдет в воду. Эта с силами соберется – на берег выйдет, ларгу на пол туши вытянет.

Так тянули, тянули – ремень у самой остроги оборвался.

Ремень оборвался, та ларга-женщина отплыла от берега, высунула голову из воды:

– Сама выходи за своего братца! – сказала. Так сказала и в море уплыла.

Старшая сестра, конечно, скорей на берег, бегом домой. Домой прибежала, ищет, ищет, нашла ржавую острогу, воткнула в древко, привязала ремень. Одну косу распустила, стала две по-женски заплетать.

Вернулся ее братец:

– Что это, платье мое мокрое, в крови? Острога другая на древке?

– А-а, собаки лаяли. Медведь пришел, снимал с лабаза острогу, поранился весь, оборвал ремень. Дождик капал, вот и вывесила твое платье.

Сестра так говорит – братец задумался. Скорей побежал, к домику медведя. Прибежал туда, на песке пятна крови увидел. Следы крови на песке, на гальке. Оттуда поднялся, сел на коряжину. Сидит. Долго ли так сидел, две маленькие нерпочки вдоль берега плывут. Плывут вдоль берега, поравнялись с ним, слышит:

– Старшая сестра наша велела жениху сказать, чтобы он из дерева чашу-камбалу вырубил, в нем мое приготовил, чтобы инау настрогал. Так ведь?!

– Помолчи! Болтушка какая! – ворчит другая. Юноша послушал. Дал нерпочкам на берег выйти, девочками дал стать, поймал их.

– Ты что говорила?! Младшая все рассказала.

Пошел юноша в тайгу. Свалил лиственницу, чашу-камбалу вырубил, приготовил в ней мое – пришел к девочкам.

– Я с вами в путь отправлюсь!

– Иди в тайгу, найди ритуальное дерево, сделай чашу-гагару, вынеси чашу на море, сядь в него – мы возьмем тебя с собой, – ответили девочки.

Он нашел ритуальное дерево, вырубил чашу-гагару, вынес ее на море, сел – нерпы повели чашу. Тогда эта чаша-гагара:

Мое – нивхское праздничное блюдо.

Хы, у-у! Га-га-ра!

У-у! Га-га-ра!

Нам плыть далеко-о!

Плыть нам очень далеко-о!

Хы, у-у! Га-га-ра!

Плыть нам очень далеко-о!

У-у! Га-га-ра! – стала петь.

Так они плыли. Плыли, плыли, очнулся юноша, посмотрел вокруг – попутчиц нет. Скала высокая торчит в море. На скале, на самой макушке ее, две плохие женщины сидят, ралккр женщины:

– Сюда! Сюда! – машут ему. Волосы длиннющие у этих женщин.

Одна:

– Иди ко мне! Другая:

– Иди ко мне!

Обе криком кричат, так зовут эти женщины.

Юноша дальше плывет. Мимо этих женщин плывет. Тогда те волосы свои длинные раскрутили, ка-ак бросят – юноша повис. Как на лахтачьем ремне повис, болтается. Подняли его. Одна подошла, другая. Давай щекотать бедного. Щекочут, щекочут, хотят, чтобы он от смеха умер, что ли?

Обессилел юноша, говорит:

– Женщины! Женщины! Зачем вы заставляете меня смеяться? Послушайте, я вам сказку расскажу!

Тогда те женщины:

– Послушаем, послушаем! Щекотать перестали, сели, слушают. Юноша стал петь:

Хый ый, ый-йо-о!

Земля, Вода, Небо!

Не видите, в беде я!

Хый ый, ый-йо-о!

Земля, Вода, Небо!

Заступитесь!

Хый ый, ый-йо-о!

Верховий гром поднимите,Низовий гром поднимите,Друг с другом пусть столкнутся – Большую молнию зажгут!

Ый-йо-о, ый-йо-о!

Юноша поет – Низовий гром с юга поднимается, Верховий гром с севера поднимается.

– Почему, ты поешь – тут и там тучи подни-маются? Что это?

– Наверное, потому, что вы меня щекотали, смеяться заставляли.

Сам еще шибче поет:

Хый ый, ый-йо-о! Громы, мои громы! Друг о друга ударьтесь! По небу гуляя, Большую молнию родив, Защитите меня! Земля, Вода, Небо! Ый-йо-о, ый-йо-о!

Тогда Верховий гром с одной стороны сидящую зверь-женщину поразил. Низовий гром с другой стороны сидящую зверь-женщину поразил.

Юноша спустился к морю, сел на сивуча, поплыл. Предки заступились за него – посадили на сивуча. На сивуче ехал, ехал, поднял голову – дедушка его везет, предок. По ореолу узнал, по светлому ореолу над головой.

Так ехал, ехал – впереди остров показался. Тогда он слышит: Дедушка довезет тебя до острова, там на берегу, толстый тальник лежит. Спустишь этот тальник на воду, он и повезет тебя дальше.

Юноша подумал: То ли мелко стало для сивуча, то ли я что не так сделал?

На острове сивуч его высадил. Как было сказано, на острове лежал толстый старый тальник. Спустил на воду это дерево. Сел на него. Поехал.

Тогда тальник:

Туй-йу-дуй, дуй-у-дуй! Тальник, я древний тальник, Туй-йу-дуй, дуй-у-дуй, Хорошему нивху помощник! – стал петь.

Так и ехал юноша. Ехал, ехал, к берегу какому-то пристал.

К берегу пристал – три дороги: сюда прямая, туда прямая. Куда идти – не знает. Задумался, на чужую землю приехав. На чужую землю приехав, смотрит по сторонам, куда идти – не знает.

Один раб – ккорх-ккорх – вдоль берега идет, деревянными кандалами стучит.

– По той дороге пойдешь – придешь, – показывает он.

Послушал его юноша, раба этого раздел, сам вырядился в лохмотья. Пошел. Идет, ккорх-ккорх стучит.

Так шел, шел, видит – два волка на дороге.

Один:

– Ты старайся! Другой:

– Ты старайся!

Схватили друг друга за губы, тянут, тянут. Приблизился к ним юноша, себя по затылку ударил – в водяную блоху обратился. В водяную блоху обратился, перепрыгнул через волков. Отошел подальше, хлопнул себя по боку – самим собой стал.

Пошел дальше. Шел-шел, видит – два медведя на дороге.

Один:

– Ты старайся! Другой:

– Ты старайся!

Схватили друг друга за губы, тянут, тянут. Приблизился к ним юноша, себя по затылку ударил – в водяную блоху обратился. В водяную блоху обратился, перепрыгнул через медведей. Отошел подальше, хлопнул себя по боку – самим собой стал, пошел. Тут он пришел в большое селение. У одного дома женщины пищу готовят, вокруг очага хлопочут. Подошел туда. Две девочки-нерпы узнали его:

– Жених пришел! Жених пришел! Жениха надо прятать! – затараторили, засуетились.

Быстрехонько накормили. Спрятали. А когда стало темнеть, повели его. Привели к дому, где рабы-слуги.

– Что за раб такой светлый?! – дивятся рабы Один подошел к нему:

– Пойдем вместе. Я тебя отведу туда.

Этот раб узнал его. Узнал его, пошли вместе. Пришли к дому старейшины. Там уже рабы-слуги ведут каждый одного шамана. В дом их вещи несут. Верхний земли шаман, Нижней земли шаман тоже пришли. Девушку-ларгу будут лечить шаманы, черную силу остроги изгонять.

Один шаман поет:

Тэо-дьэо, тэо-дьэо!

Тэо-дьэо, тэо-дьэо!

Могучий человек, храбрый человек,Остроги хозяин! Злой остроги хозяин!

Тэо-дьэо, тэо-дьэо!

Шамана вещи принес,Шамана платье держит!

Тэо-дьэо, тэо-дьэо!

Тут шаман почти видит. Другой поет – другой еще шибче чувствует нашего друга. Воды шаман стал петь:

Тэо-дьэо, тэо-дьэо!

Тэо-дьэо, тэо-дьэо!

Могучий человек, храбрый человек,Злой острогихозяин!

Тэо-дьэо, тэо-дьэо,Преграды наши прошел,Тэо-дьэо, тэо-дьэо,В этот дом пришел.

Среди нас находится.

Тэо-дьэо, тэо-дьэо,Пришел, хочет петь,Тэо-дьэо, тэо-дьэо!

Хватайте его, он в доме!

Тэо-дьэо, тэо-дьэо,Злой остроги хозяинПришел! Раб-слуга!

Обессиленный Воды шаман падает на нары. Воины бросаются к рабам-слугам. Тогда юноша сам:

– Который это?! Который это?!

К одному, к другому. Всех растолкал, выскочил:

– Я буду петь! Я буду петь!

Схватил бубен, выскочил на середину.

Пел, пел он, приблизился к девушке-ларге, вырвал из ее тела острогу. Острогу вытащил, священной пищей накормил умирающую.

Юноша пел еще, пел, как большой шаман поет:

Тэо-дьэо, тэо-дьэо!

Тэо-дьэо, тэо-дьэо!

Могучий человек, храбрый человек,Тэо-дьэо, тэо-дьэо!

В этот дом устремился к любимой!

Тэо-дьэо, тэо-дьэо!

От сопки к сопке,По бурьяну, по марям топким,Забыв про усталость и голод,Шел он к своей любимой!

Тэо-дьэо, тэо-дьэо!

Море грозное переплыл,В этот дом устремился! К любимой!

Могучий человек! Храбрый человек!

Преграды нет для него!

Тэо-дьэо! Тэо-дьэо! – Накормил еще священной пищей – та ожила.

Девушка ожила – юноша взял ее в жены, домой повез. Многогребную лодку им сделали. Подарки положили в эту большую лодку. Увязали поклажу и – в путь.

Жил один человек.

Жил один человек. Его отец, мать, братья, сестры все умерли. Скучно стало человеку одному, и пошел он в соседнее стойбище жену искать. У первых же вешал, где юкола сушилась, увидел молодую женщину. Она, на корточках сидя, острым ножом кету разделывала. Из каждой кеты пять юкол изготовляла. Хорошо работала, быстро, ловко. Загляделся на женщину человек, очень она ему понравилась. Сел он с ней рядом, вынул кисет из кармана, закурил трубку. Кончив курить, сказал:

– Молодец ты, женщина! Очень хорошо работаешь.

Женщина застыдилась вся, отвернулась в сторону, ничего не говорит. Тогда человек опять сказал:

– Издалека иду я. Устал очень. Где твой дом находится? Я в гости к тебе хочу пойти.

Засмеялась женщина и говорит:

– Крайний дом в верхнем конце деревни найди. Перед ним соседний дом найди. В этом доме живу я.

Человек, поднявшись с земли, спросил:

– А с кем ты живешь? Одна ли, с родичами ли? Я в твоем доме важный разговор собираюсь вести.

Опустила женщина лицо вниз и говорит:

– Я со своими старшими братьями, со своими старшими сестрами живу.

Пошел человек в верхний конец деревни, отыскал второй с краю дом, открыл дверь, видит – хозяева все у очага сидят, каждый своим делом занимается.

Братья наконечники к стрелам прилаживают, сестры из нерпичьей кожи обувь шьют. Человек говорит:

– Я в гости к вам пришел. Вашу сестру сейчас видел. На ней жениться хочу.

Хозяева молчат,, удивляются, на гостя глядят. Тогда человек опять говорит:

– Отдайте за меня свою сестру. Мы с ней хорошо будем жить.

– Ладно, – отвечает самый старший брат, – если ты сумеешь с ней договориться, женись.

Засмеялся гость от радости, и хозяева засмеялись, на него глядя. Старшая сестра котел к очагу подвесила, чай вскипятила, свежей юколы принесла – все вместе чай стали пить, друг друга о новостях расспрашивать. Так долго у огня сидели, беседовали…

Под вечер уже вернулась домой младшая сестра. Старший брат говорит ей:

– Вот этот человек, к нам в гости пришедший, на тебе жениться хочет. Пойдешь ли за него?

Застыдилась женщина, молчит, ничего не говорит.

Тогда гость сам заговорил:

– Я на тебе жениться хочу. В свой дом тебя увести хочу. Пойдешь ли за меня замуж? Если согласна, не отворачивайся от меня, давай вместе из одной трубки покурим, вместе из одной чашки юколу поедим, потом уйдем отсюда и всегда, до старости лет, вместе жить будем.

Помолчала женщина, потом, близко к гостю подойдя, спросила:

– А ты всегда меня жалеть будешь? Всегда для меня хорошим мужем будешь? Если ребенка рожу тебе, всегда ли для него хорошим отцом будешь?

Человек отвечает:

– Да, я всегда, до старости лет, тебя жалеть буду, для тебя хорошим мужем буду, для своего ребенка хорошим отцом буду.

Тогда женщина за трубкой руку протянула, вместе с ним из одной трубки покурила. Потом за чашкой руку протянула, вместе с ним из одной чашки поела.

На другой день увел ее человек в свой дом.

Стали они жить вместе. Год прошел, и у них сын родился. Мать очень рада была. Струей своего молока ребенка обмывала, заячьей шкуркой тельце его вытирала, в маленькие уши тихие песни пела… Муж на охоту ходил, морских и лесных зверей убивал, всю добычу домой приносил.

Так несколько лет прожили. Сын уже большой мальчик стал. Сам себя забавлял, игрушечные стрелы делал, этими стрелами стрелял.

Однажды отец вернулся из тайги с пустыми руками. А в доме совсем немного пищи оставалось. Сильно опечалилась жена:

– Разве счастье изменило тебе? Никогда не было, чтобы ты с пустыми руками приходил.

Ее муж промолчал, на нары лег, спящим притворился. На другой день опять в тайгу пошел. Вернувшись, только маленький кусочек заячьего мяса в дом принес, своему ребенку отдал.

Жена опять спросила:

– Разве счастье изменило тебе? Куда же вся твоя добыча девалась?

Тогда муж, рассердившись, сильно жену ударил, ни о чем с ней говорить не захотел.

С тех пор нехорошим он стал человеком. Жирного ли зверя убивал, худого ли зверя убивал – все один съедал, в тайге свои запасы прятал. Жена, голодая, плакала; ребенок, голодая, плакал; но из сердца отца жалость как будто вынул кто…

Однажды три дня его возвращения из тайги ждали, не дождались. Жена уже совсем больная была. С трудом с цар поднялась, своего ребенка одела, вместе с ним по морскому берегу пошла.

Ребенок спрашивает:

– Мама, мы куда идем? Мать отвечает:

– Я тебе дорогу в родное стойбище покажу. Ты один туда пойдешь. Дом, находящийся в верхнем конце деревни, найдешь. Еще следующий, находящийся за ним дом найдешь. В этом доме наши ро– дичи живут, у них приюта и пищи попросишь, у меня уже сил нет, я в тайгу умирать пойду.

Заплакал ребенок, но матери ослушаться не посмел. Пошел по дороге, которую она указала. И мать заплакала тоже, долго на одном месте, не двигаясь, стояла, своему ребенку вслед смотрела.

Под вечер вернулся человек с охоты. В дом когда вошел, смотрит – жены нет, ребенка нет. До глубокой ночи ждал их – не пришли. Заплакал он тогда, ударил себя кулаком по голове:

– Где теперь буду искать жену свою? Где теперь буду искать сына своего? Я сам виноват, что бросили меня.

Много времени прошло. Однажды летом этот человек в тайге охотился. Сильно устав, под большую ель сел, о своей жене, о своем сыне задумался, слезы по лицу потекли. Вдруг кукушка на ветку елки села, несколько раз прокуковала и потом человечьим голосом сказала:

– Муж мой, ты почему такой печальный сидишь, почему, слез не вытирая, под этим деревом плачешь? Теперь у тебя никаких забот нет, никакой семьи нет. Если жирного зверя убьешь – жирное ешь, если худого зверя убьешь – худое ешь. Теперь в твоем доме никто от голода не плачет, никто тебя с добычей не ожидает. Сына своего не увидишь больше, а жена твоя в лесу живет, песни поет: ку-ку, ку-ку, ку-ку…

Человек все это слышит, сам себе не верит:

– Ты моя ли жена, моя ли жена? Если ты моя жена, то образ человека, прими, ко мне вернись и сына нашего верни!

Кукушка опять закуковала:

– Ку-ку, ку-ку, ку-ку, я твоей женой больше не буду, я в царство мертвых вошла, о ребенке тебе ничего не скажу. Живи один, жирное ешь, худое ешь, нас не, ищи, сам себя утешай, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку…

Так и жил этот человек одиноким. Много лет прошло. Человек все тосковал, плакал, свою жену, своего сына забыть не мог.

Однажды к нему в дом красивый юноша вошел. Молча к передним нарам прошел, сел. Человек (он уже совсем стариком стал), когда вгляделся хорошенько, своего сына в этом юноше узнал. Заплакал от радости, руки к нему протянул. Юноша, ничего не говоря, встал, к двери пошел. На пороге остановился, такие слова отцу сказал:

– Отец, ты почему такой печальный 'сидишь? О чем плачешь теперь? Жирных зверей разве мало у тебя, худых зверей разве мало у тебя? Если мало, я теперь буду тебе морскую и лесную добычу приносить.

Так сказав, за порог шагнул, прямо в тайгу пошел. К елке подойдя, где кукушка его. отцу куковала, крепкий сучок с дерева срезал, в землю под корнем этот сучок воткнул, потом обратно сучок вытащил. Узкая щель в земле получилась. Он в эту щель опять сучок воткнул, опять вытащил. Широкая щель в земле получилась. Тогда наш юноша в эту щель вошел. Сначала в темноте ничего не увидел он. Потом перед глазами маленькое озеро всплыло. По краю этого озера пошел. Видит – его мать впереди идет, маленькую чумашку несет. Нагнувшись, подняла что-то с земли, в свою чумашку положила. Закричал тогда юноша:

– Мать моя, дай посмотреть на тебя, я тебя давно ищу….

Услыхала голос женщина, испугалась, бежать бросилась. Силы немного у нее было, устала быстро, на землю' опустилась, чумашку под платье спрятала. Сын, подойдя, к ногам ее склонился.

– Мама, узнала ты меня? Его мать отвечает:

– Нет, я не знаю тебя.

– Что у тебя в чумашке, дай посмотреть!

– Нет, нет, дитя, я этого тебе не покажу. Ты растеряешь все, бросишь, а я с голоду умру. Пожалей меня, не спрашивай…

– Мама, я возьму тебя отсюда, пойдем к отцу.

– Нет, нет, дитя, я с тобою не пойду. Здесь с тобой только видеться могу, на верхней земле нельзя мне жить.

Так сказав, голову к сыну на колени опустила, заснула крепко. Тогда сын из-под ее платья чумаш-ку потянул, видит – она пустая совсем.

Поднялся он на ноги, кулаком себя по голове ударил. Понял, что мать его только образ человеческий сохранила, а для жизни мертвая была.

Еще много раз приходил он к ней. Отца своего тоже не забывал. Морских и лесных зверей приносил ему, на зиму большие запасы оставлял. Так до старости лет кормил его. Сам в стойбище, где мать его родилась, жил.

Сказка про богатыря.

Давно-давно на середине Черного моря три острова было. На острове, что был посредине, росла лиственница с двумя сучками: на стороне заката солнца один сучок, на стороне восхода солнца другой сучок.

Однажды была хорошая погода, волны не было, солнце всходило. На сучке, который рос на стороне восхода солнца, маленький ребенок в люльке висел. К нему со стороны восхода солнца девять лебедей, со стороны захода, солнца девять журавлей прилетали. Когда эти птицы прилетали, грудью ребенка кормили. Питаясь молоком этих лебедей, этих журавлей, ребенок рос. Этому ребенку люлька уже тесной стала. Однажды он сильно заплакал, вздрагивая всем телом. Ремень, за который люлька была привязана, оборвался, и мальчик с люлькой на землю упал. Когда этот ребенок на землю свалился, он только что начал ползать. На острове маленьких червей и морских моллюсков ел. Через некоторое время он уже ходить начал.

Однажды со стороны моря лодка показалась. Когда лодка пристала к берегу, человек увидел ребенка. Когда ребенок увидел этого человека, он испугался и Спрятался между двумя корнями лиственницы. Этот человек подошел к лиственнице. Здесь искать стал. Потом увидел ребенка:

– Ой, какой красивый ребенок. Мое счастье. Взял этого ребенка и понес в лодку, там посадил. Лодку в воду столкнул, в свою сторону поплыл. Долго плыли. Этот ребенок видит: земля чернеется. Один только дом на берегу находится – хороший, аккуратный дом. К этому дому подплыли, к берегу пристали. Из дома вышла женщина, бегом к берегу спустилась.

– Муженек, ты ребенка привез? Ее муж ответил:

– Привез. Вон в лодке сидит. Скорее его бери. Женщина внесла ребенка в свой дом. Ребеноккрасивый, по полу бегает, играет, потом говорит:

– Мать! Отец! Сделайте мне лук и стрелы! Женщина говорит:

– Старик, стрелы и лук сделай. Наш сын будет в охоту играть. Птиц и зверей будет стрелять.

Ребенок все быстрее растет. С каждым днем все больше становится. Через некоторое время отец говорит:

– Я завтра уйду. Вы с сыном вдвоем только живите. Сынок! Далеко не ходи. Около дома играй и птичек стреляй.

Уже стемнело. Уснули. Утром встали. Этот человек говорит:

– Старуха, я сейчас пойду воевать с чертом, который давно еще моих родителей убил. Через год я приду. Если больше года пройдет и я не приду, считайте, что я умер.

Он взял лук, стрелы и пошел. Его жена осталась с ребенком вдвоем. Уже год миновал. Мальчик однажды говорит:

– Мать, мой отец с чертом, наверное, не справился. Я пойду воевать с чертом.

Его мать сказала:

– Сынок! Как же я одна останусь? Боюсь. Мальчик сказал:

– Мать! Я пойду. Отца черт убил. Его мать сказала:

– Ну что же, ничего не поделаешь. Иди. Когда утром встали, мальчик ушел. Лук и стрелывзял, на лыжах пошел. Долго шел. Стемнело. Видит – толстая лиственница. К этому дереву подошел.

– Комель этой лиственницы – хорошее место для ночевки. Здесь пересплю, – сказал парень.

Долго спал. Проснулся. Вдруг шум крыльев вверху послышался. На дерево что-то село. Царапает.

– Ой-ой! Моя ловушка все-таки что-то поймала. Свежим духом пахнет.

Оказывается, это сам черт прилетел.

Наш парень хотел встать – не может, руки и ноги прилипли. Черт на землю спустился, парня в железную сеть посадил. Потом на спину поднял, понес. Долго шел. Вверх по большой реке стал подниматься. Долго поднимался, наконец к большому дому пришел.

У этого черта дети были – три сына: один две головы имел, второй – три головы, третий – шесть голов. Черт-старик говорит:

– Устал. Дети, помогите! Этот парень – жирный. Сколько людей я носил, а этот самый тяжелый оказался. Парень очень тяжелый, берите его, на землю спустите. Это сын богатыря. Наша опасность в нем. Осторожнее в дом вносите.

Дети этого черта внесли нашего парня в дом и на полу положили.

– Дети! Завтра утром убьем его. Жирный парень. Собак приведите. Пусть караулят его.

Дети черта привели двух собак. После этого черти легли спать. Наш парень про себя слезно стал молиться:

Древних предков охранитель, железная крыса, приди, мне помоги. Если я в таком положении останусь, черт убьет меня. Из-под земли приходи быстро. Развяжи железную сеть.

Через некоторое время из-под земли послышался писк крысы. Потом крыса развязала всю железную сеть. Наш парень вышел из железной сети.

У черта молоток был, большой молоток. Наш парень этим молотком ударил черта по голове.

– Черт-старик! Ваш медведь освободился. Вставай, вставай.

Черт-старик испугался, вскочил.

– Дети, дети! Наш медведь освободился.

Дети черта вскочили. Наш парень выбежал на улицу:

– Черт-дедушка! Выходи! Я сын богатыря. Будем воевать.

Черт к нему вышел. Наш парень развязал нарукавники:

– Ну, давай бороться!

Наш парень обхватил нарукавниками этого черта. Стали бороться. Черт не выдержал:

– Сынок, довольно, закончим. Наш парень говорит:

– Кончать не будем. Если я сильнее окажусь, тебя, убью. Если ты сильнее будешь, меня убьешь.

Продолжали драться. Парень черта нарукавниками пополам разрезал. Черт умер.

Двухголовый сын черта вышел. Наш парень говорит:

– Как будем драться? Черт ответил:

– Друг друга будем кулаками бить. Наш парень сказал:

– Ты первый меня бей.

Черт ударил. Наш парень почти до щиколоток в землю ушел. Наш парень ударил. 'Черт до колен в землю ушел. Тогда черт сказал:

– Довольно, закончим. Я не могу. Наш парень говорит:

– Кончать не буду. Я вас всех убью. Хватит вам людей уничтожать. Я еще раз тебя ударю.

Наш парень этого черта ударил. Левой рукой ударил. Сразу две головы его отлетели.

Потом к нашему парню трехголовый черт вышел. Этот черт сказал:

– Ну, мы как будем драться? Наш парень сказал:

– Как хочешь, так и будем драться. Дрались. Долго дрались. Кругом все деревья повалили. Землю всю вскопали. Черт сказал:

– Отдохнем.

– Отдыхать не будем.

Долго дрались. Одну голову у черта оторвал. Опять долго дрались. Еще две головы отрубил. Наш парень сильно устал, кровь из горла идет. К дереву прислонился, отдыхает. В это время сверху над головой услышал женский голос. Наш парень вверх голову поднял, посмотрел. Его мать у журавля на спине сидит.

– Сынок! Этот сверток возьми. То, что в этом свертке находится, возьми, руки и ноги натри.

Наш парень этот сверток взял, развязал, посмотрел. Там жир сохатого. Этим жиром натер руки и ноги. Потом поел жира. Теперь совсем бодрым почувствовал себя.

– Пойду с шестиголовым чертом драться. К этому черту пошел:

– Ну, будем драться. Шестиголовый черт сказал:

– Приятель! У нас сестра есть. Если не будем драться, я тебе сестру замуж отдам.

Наш парень сказал:

– Нет, я вашу сестру не возьму. Когда вас, чертей, порешу, то и вашей сестре то же будет. Она – черт. Когда вы росли, людей только ели. Ваша сестра тоже людей ела. Вашу сестру не возьму. Драться будем. Если ты сильнее окажешься, меня убьешь. Если я сильнее буду, тебя убью. Ну, будем драться.

День и ночь дрались. Вокруг них ничего не выдерживает. Все деревья повалили. Низины горами стали, горы низинами стали. Так наш парень у этого черта две головы отрубил. Опять дрались. Еще одну голову отрубил.

Этот черт сказал:

– Довольно. Драться кончим. Я твоим слугой буду. Если с тобой кто-либо сильный драться будет, я тебе помогу. Если мы вдвоем будем жить, никакой черт, никакой сильный человек нам не будет страшен.

Наш парень сказал:

– Нет, я детей черта своими друзьями не считаю. Будем драться, Если я не выдержу, ты меня убьешь. Если я буду сильнее, то тебя убью. Ну, вставай, драться будем.

Стали опять драться. Наш парень говорит:

– Бог, помоги мне. Если эти черти в живых останутся, наших людей всех съедят.

Долго дрались. Наш парень этого черта ударил, еще одну голову отрубил. Еще. раз ударил, опять од– ну голову отрубил. Наконец ударил – и последнюю голову отрубил. Этот черт замертво упал. Наш богатырь к дереву подошел, прислонился, тяжело дышит.

– Теперь-то живым буду. Лесной Бог мне помог, все-таки всех чертей убил.

Все.

Брат и сестра.

Жили сестра и ее младший брат. Брат постоянно на зверей охотился, сестра оставалась дома. Так все время и жили.

Однажды брат ушел в тайгу, а сестра осталась дома одна; в дом вошла красная собака, прыгнула на помост и стала сестру лизать. Сестра говорит:

– Это что за собака? Хочешь, чтобы я тебя ножом уколола?

Ткнула собаку ножом. Собака закричала: – Ой, больно, зачем ты меня уколола? Тогда сестра поняла, что человека уколола. Собака из дому выскочила. Сестра за ней вышла. Собаки уже нет. Сестра обратно в дом зашла. У нее вдруг сердце заболело. Стонет, кричит. Тогда в отдушину какой-то человек говорит:

– Мизинец уколи, крови дай вытечь. Через отдушину Богу помолись. Тогда ты выздоровеешь.

Вот она уколола мизинец руки и кровь выпустила. Потом через маленькое отверстие Богу помолилась. Боли были сильные, и, катаясь на нарах, она умерла.

Когда солнце уже село и стало темно, возвратился из тайги ее брат. Видит он, что дым над домом не вьется. Спустился он к дому нагруженный добычей: оленьим и кабаньим мясом. Стал кричать:

– Сестра, сестра! Это мясо давай в амбар положим.

Не дождавшись ответа, вошел в дом и видит: его сестра растянулась посередине нар – мертвая лежит. Тогда наш человек заплакал. Отказываясь от еды, три дня подряд плакал. Потом подумал: Зачем так долго плачу, хватит!

Опечаленный сидел. Внес в дом очень много шелку, свою сестру им укрыл, до потолочной балки шелку наложил. Через некоторое время охранитель дома, дедушка-домовой, говорит:

– Сынок, сынок! Твою сестру взял в жены сын небесного человека – хозяина!

– Ну, дедушка, как же я на небо поднимусь? – Сынок, позови летающую жабу, твоих родителей счастье – жабу позови.

Тогда этот парень с плачем стал вызывать жабу. Жаба вошла через отдушину в дом.

– Ко-ко-ко, ко-ко-ко! Сынок, ты зачем меня звал?

– Давай вместе на небо поднимемся.

На жабу сел, полетел. Когда к звездам-отверстиям в небо поднялись, шаманы-стражи запели:

– Ой-ой, храбрый человек поднимается, на летающей жабе приближается. Около звезд-отверстий кружит!

Потом шаманы говорят:

– Тонкой саблей жабу надвое разрубим.

Когда жаба через звезду-отверстие пыталась пролететь, ее разрубили. Тогда наш человек стал падать, в море стал падать. Когда куски жабы в море упали, кенахи сразу все сохрали, только одни кости белеются. Наш парень на морской остров упал; Туда бежит – вода, сюда бежит – вода. Стал он плакать:

– Покровитель моих родителей – летающий дракон, где ты? Приди, помоги мне!

Вот морская вода стала прибывать. До коленей вода поднялась.

– Кудьрэ, кудьрэ, сынок, ты почему здесь находишься? Давай садись на меня!

Встал наш человек и сел на него. Летающий дракон понес его. К небу поднимается. Запели шаманы:

– Сидя на драконе, храбрый человек поднимается. Вокруг звезд-отверстий дракон летает. На пять частей его разрубим!

Когда летающий дракон через звезду-отверстие пролетал, тонкой саблей его рубили, на пять частей его разрубили. Тогда куски дракона упали, в море упали. Кенахи, с собаку величиной, все куски сразу сожрали, кости только белеются. Наш парень тоже упал – на морской остров упал. Туда-сюда бегает – кругом вода – маленький остров. Через некоторое время вода морская стала прибывать. Что делать? Наш парень лег, плачет, покровительницу своих отцов – нерпу зовет. Долго плакал; наконец нерпа прямо против него к берегу пристала.

– Ты чего плачешь? – спрашивает.

– К морскому хозяину меня отнеси, – ей говорит.

Потом на берег спустился, в тонкую иголку превратился. В тело нерпы вошел. Между ее глаз поместился. Тогда нерпа поплыла. Долго плыли, наконец, когда к берегу главного морского человека подплыли, нерпа остановилась. Наш парень вышел, прежний вид принял, в человека превратился.

К дому морского хозяина поднялся. Тот на средней наре лежит. Наш парень в дом вошел и у его ног сел. Морской хозяин храпит, крепко спит. Его жена-старуха встала.

– Старик, старик, вставай! Богатый ли человек пришел, бедный ли человек пришел, работник ли пришел, вставай, о новостях спрашивай его. Своей палкой старика по лбу стукнула.

– Ой-ой, больно! Зачем меня разбудила?

– Гость пришел, о новостях его спрашивай.

– О, оказывается, гость пришел! Где ходил, как в мой дом пришел? Или добычу искал и в мой дом вошел? Или черт тебя преследовал и ты с перепугу в мой дом зашел? Или ту, которая тебе волосы будет расчесывать, разыскивать пришел?

– Я ничего не ищу, никакой черт меня не собирался убивать. Не ищу я и ту, кто мне будет волосы расчесывать. Моя сестра на небе еле живая находится. Поэтому пришел. Летающей лошадью, белой лошадью мне помоги.

– Слуги! Приведите гостю белую лошадь!

Тогда слуги, два человека, лошадь привели. У летающей лошади глаза только темные. Потом старик-хозяин вместе с гостем вышел:

– Лошадь, лошадь! Гостя на небо отвези! Его сестра еле живая там находится. Быстрее его отвези!

Потом старик-хозяин гостю говорит:

– Ну, гость, на лошадь садись.

Наш человек на лошадь сел. Поехали. В ушах только свистит. Так доднимаются. Долго поднимались. Когда до середины неба поднялись, лошадь ему говорит:

– В тонкую иголку превратись, в мое ухо заберись!

Наш парень в иголку превратился, в уход лошади забрался. К небу выше поднимаются. Шаманы-стражи поют:

– Смотрите, белая лошадь поднимается. Сосчитайте у неё волосы в хвосте. Если будут лишние волосы, лошадь рубите! Если волос не будет хватать, тоже рубите!

Другие шаманы отвечают:

– Нет, волос столько, сколько должно быть! Шаманы-стражи поют:

– Волосы гривы сосчитайте.

Те опять отвечают, что волос столько, сколько должно быть.

– На половине лошади волосы сосчитайте. Опять отвечают, что волос хватает. На второй половине сосчитали, тоже хватает.

Белая лошадь летает вокруг звезды-отверстия.

– Если все правильно, пустите ее! – говорят шаманы-стражи.

Тогда белая лошадь на небо поднялась. Дальше полетела. Потом остановилась и говорит: – Ну, довольно, выходи.

Спустился он, лыжи и палки с собой захватил. Одел лыжи и пошел. Ловушку черта увидел. Большой старик на краю котла ходит. В котле вода кипит, бурлит.

– Сынок, сынок! Иди сюда. По краю этого котла побегай. По краю этого котла три раза кругом обеги. Тогда ты счастливым, храбрым человеком станешь, могучим человеком станешь, – так старик говорит.

Храбрый человек думает: Ты, оказывается, так меня хочешь обмануть. Заставлю тебя самого бегать. Говорит:

– Дедушка! Ты первый беги. Я на тебя посмотрю. Потом я буду бегать, как ты.

– Ну, хорошо. Я пойду, по краю котла кругом побегу.

Старик-черт на край котла забрался. Еле передвигая ногами, шагает. Дважды кругом обошел.

– Так ходи, – черт говорит.

– А, так ты, оказывается, кругом ходишь, – наш человек говорит.

– Потом вдруг длинной палкой черта в живот ткнул, в котел его сбросил. Черт, растопырив руки и ноги, всплыл. Мертвый.

Наш парень дальше пошел. Долго шел, и вот посреди дороги попались два гладкошерстных волка. Нигде их нельзя обойти. Один волк говорит:

– Если храбрый человек придет, вот так его укушу.

Тут волк прыгнул и своего товарища укусил. За бок схватил, кусок мяса вырвал, съел. Другой волк прыгнул, своего товарища укусил, клок мяса вырвал, съел. Вся пасть в крови.

– Так, – говорят, – храброго человека укусим.

Храбрый человек к ним идет. Как в своем облике пройдешь? – думает он. По земле покатался, в золу превратился. В золу превратился, вихрем помчался, мимо них пролетел. Потом опять свой прежний вид принял. На лыжах пошел, двумя палками отталкиваясь. И днем и ночью идет. Мимо большой скалы стал проходить, видит – дом, дымок вьется.

– Гостюшка! Зайди!

Когда вверх посмотрел, видит – какая-то красивая женщина его зовет. Ответил ей:

– Нет, не могу. Я должен прийти раньше, чем моя сестра умрет.

Женщина говорит:

– Нет, иди сюда. О новостях спрашивать буду. Ее не слушает, голову опустив, палками с силой'отталкивается, только снег сзади вихрится. Так наш человек идет.

Тогда эта женщина свои волосы в руку собрала и в него бросила. Лыжи нашего парня заарканила. Назад его тянет. Когда наш человек оглянулся, совсем около нее близко стал. Он саблю вынул, волосы разрубил. Опять пошел, только сзади завихрилось. Через несколько шагов впереди лисицу увидел. – Мео квай конойя! Храбрый человек, если я свой слабый хвост подниму, тебя к подножью скалы отнесет. Глаза только живые останутся.

– Я тебя саблей зарублю! – отвечает. Только наш парень собрался лисицу ударить, какона хвост подняла. Парня ураган потащил, под скалу занес. Скала его придавила. Почти совсем умер. Сердце только немного живое; глаза живые остались. Лисица-женщина вышла и говорит:

– Ну, парень, меня замуж возьмешь?

– Я так, наверное, умру. Ну, хорошо. Я тебя в жены возьму. Освободи меня. Оживи меня.

Лисица его освободила. Взяла, домой занесла. По-том на дню несколько раз кормила. Через некоторое время таким же, как прежде, стал. Один год там жил. Потом своей жене говорит:

– Ну, я пойду.

– Если хочешь, иди. Будешь нуждаться, меня позови.

На лыжах ушел. И днем, и ночью идет. Большую деревню издали увидел. Шел, шел, шел. К середине деревни пришел. К дому старейшины подошел. Дверь открыл, вошел. Когда вошел, на противоположную сторону посмотрел. Его сестра сидит, против окна находится. Его зять около сестры лежит. Цветом черный, ростом высокий. Наш человек вошел и между двумя очагами остановился.

Зять говорит:

– О, человек, оказывается, пришел, мой шурин, оказывается, пришел. Ну, давай немножко поиграем, потом отдохнем, о новостях поговорим.

Зять встал, над своей головой выдвижной ящик вытащил. Саблю одну вынул, она блестит. На пол спрыгнул. Саблей спину своего шурина обхватил. Наш человек плачет, нарукавниками своего зятя со спины обхватил, тянет. А его зять к себе тянет. До костей сабля в тело нашего человека врезалась.

Сестра нашего человека говорит о нем:

– Плохой человек, однако.

Выдвижной ящик вытащила, саблю вынула. Своего брата саблей в пояснице обхватила, тянет. Оба – и муж, и жена – тянут. В двух местах его перерезали: там, где муж саблей ее брата обхватил и там, где она его саблей обхватила. Потом зять на нары взобрался. Говорит:

– Я хороший человек, однако. Храброго человека разрезал.

– Я тоже хорошая женщина, однако. Храброго человека, своего младшего брата, перерезала, – говорит его жена.

Друг друга по рукам хлопают, смеются, радуются. Вдруг открывается дверь. Красная лисица входит. Между двумя очагами остановилась.

– Мео квай конойя! Своего младшего брата о се– бе заставила плакать, до потолка шелком себя заставила укрыть. Ты что до сих пор этого не знала, что ли?

Так сестру лисица ругает.

– Это что за лиса? Я даже храброго человека разрубила, а ты что такое, лиса?

Тонкую саблю сестра схватила, на пол соскочила, между двух очагов встала:

– Если я слабый хвост свой подниму, вы с выпученными глазами замерзнете.

– Паршивая лисица! Уж если я храброго человека убила, то и тебя саблей разрублю!

Ее муж с нар соскочил, с саблею в руках между двух очагов встал. Саблей на лисицу замахнулся. Когда он на нее замахнулся, лисица свой слабый хвост подняла. Он глаза выпучил, руки растопырил, так замерз.

Тогда лисицу его жена стала ругать. Грозно наступая на нее, около своего мужа встала, саблей замахнулась. Лисица свой хвост подняла, его жена тоже сразу замерзла. Потом лисица-женщина куски своего мужа собрала, друг с другом соединила, свой хвост подняла. Ее муж ожил. Она ругает его.

– Фу, дрянь! И ты мужчиной родился! Если бы меня не было, ты бы сразу умер. Я тебя спасла. Ну, давай их выбросим.

Он своего зятя взял, за голову его схватил. Потом говорит:

– В толстую лиственницу превратись и живи. Ногами вверх расти.

Потом его через отдушину выбросил. Толстой лиственницей зять его стал, руки и ноги растопырил, ими вверх растет.

Свою сестру за голову схватил и через отдушину в море выбросил:

– В дельфина превратись и уходи.

Сестра его в дельфина превратилась.

Потом вместе с женой из дому вышли. В деревню лисицы-женщины пошли, там некоторое время жили.

– Ну, пойдем обратно, – говорит наш человек.

Его жена и днем, и ночью фигуры птиц стала делать. Потом к амбару их привязала, железным прутом, по ним ударила. Каждая птица своим голосом закричала.

Потом муж и жена близко ли, далеко ли на амбаре полетели. До деревни морского хозяина добрались, остановились. Наш человек к морскому хозяину зашел. В этой деревне небесные люди, морские люди, верховские люди с ним начали состязаться. Наш человек – самый сильный. Луки натягивать – он самый сильный. Наковальню поднимать – он самый сильный. Небесный человек вторым был. Морской человек третьим был. Верховский человек самым слабым оказался.

Так они долго состязались. Наконец, эти люди устыдились своей слабости и все уехали.

Морской хозяин нашему человеку свою дочь в жены отдал, ему угощение сделал. Половину большой деревни ему отдал. Летающую лошадь тоже бт-дал. Еще один амбар ему отдал. Потом опять на амбаре с птицами полетели. Далеко ли, близко ли улетели, наконец, остановились. Наш человек из амбара смотрит: к его деревне прилетели. Видит: его дом весь покривился, осел. Он со своего амбара спрыгнул, вокруг дома обошел, в каждый угол пнул. Его дом вырос, стал лучше, чем раньше. Потом его жены в свой дом вещи перетащили.

Богато жили, не зная нужды жили. К воде наш человек спустится – много всякой рыбы принесет. В тайгу поднимется – много всякого зверя убьет: и сохатого, и медведя, и кабанов. Так долго жили, состарились, умерли.

Медведь и братья.

В одном доме жили три брата. Самый старший из них имел жену. Братья имели много собак – три упряжки. На зверя охотились.

Однажды все братья пошли охотиться. Жена одна дома осталась. Вечером спустился медведь из лесу и напал на их собак. Всю ночь собаки лаяли, визжали. Встала жена, вышла на собак посмотреть. Одна упряжка собак, которая была привязана к колу, исчезла.

К вечеру, когда еще солнце не зашло, медведь юпять из лесу спустился и всю ночь воровал собак» Жена утром встала и вышла посмотреть на своих собак. Еще одна упряжка собак исчезла.

К вечеру, когда было еще совсем светло, женщина в несколько раз сложила ремень, один его конец к двери привязала, а другой за столб закрепила. Опять всю ночь собаки визжали, лаяли. Утром женщина увидела, что последняя упряжка собак исчезла.

Днем она к двери ремень привязала, а другой его конец за столб закрепила. Когда немного стемнело, снаружи щенята стали визжать, лаять. Медведь стал их вокруг дома гонять. Потом подошел к двери и стал ее царапать. Дверь зубами захватил и потянул. Ремень затрещал. Когда сильно потянул, ремень оборвал, дверь сорвал с петель и вошел в дом. Ребенок, что в люльке лежал, заплакал. Тогда женщина ребенка взяла и бросила его в угол. Ребенок упал, ударился об пол и закричал во все горло. Медведь пошел к ребенку. Женщина бегом выбежала из дому, в амбар забралась. Изнутри опять ремнем дверь привязала. Немного погодя услышала, как снег скрипит под тяжестью. Медведь собираетсяв амбар забраться. Когда он прыгнул, то успел только зацепиться за настил крыльца, но бревно скатилось, и медведь упал, ударившись о землю. Снова попытался подняться, зацепился, опять упал, ударился, заревел. Всю ночь до рассвета так поднимался, падал, о землю ударялся, ревел.

Когда солнце поднялось, женщина открыла дверь амбара, на ту сторону реки посмотрела, своих родных ожидала. Ее друзья только до позавчерашнего дня пищу взяли. Видит она, что с той стороны что-то маленькое к берегу плывет. Эта женщина не хочет с амбара на землю спускаться. Видит, к этому берегу пристает человек и на дом смотрит, а дом без двери стоит. Этот человек думает: Что случилось? На откос по тропинке к дому поднимается. Когда он к дому поднялся, видит следы медведя вокруг дома и земля – как шкура вся утоптана.

– Ой-ой, что же случилось, – говорит. – Кто так мучил нас?

К амбару подошел, спрашивает:

– Кто здесь живой есть?

– Да я только живая осталась. Медведь собак всех наших задрал. Когда он в дом вошел, я очень испугалась, ребенка бросила. Медведь всю эту ночь пытался в амбар забраться, настил крыльца скатывал. Сейчас опять придет.

Солнце склонилось к горе. Был уже полдень. Муж ее говорит:

– Я голоден. У нас уже вчера пищи не было. Поэтому я за пищей пришел. Юколой меня накорми.

Муж ее в дом вошел, огонь развел, одну юколину поджарил. Эту юколину всю съел. Еще одну юколину стал жарить. После того как ее снял и собирался еще поесть, снаружи залаяли щенята. Этот человек взял копье, быстро вышел на улицу, к месту, где были сложены дрова. Когда посмотрел он по направлению к лесу, то увидел большущего медведя. Медведь оставлял позади себя клубы пыли. Нашему человеку колоть медведя было неудобно, поэтому он отпрыгнул назад и стал спускаться вниз. Запнулся там за бревно и упал на спину. Медведь подмял под себя человека и задрал. Потом опять всю ночь пытался забраться в амбар, цеплялся за настил, скатывал его, падал и ударялся о землю.

Когда рассвело, женщина опять на ту сторону реки стала смотреть. Снова какой-то человек к этому берегу плывет. После того как этот человек к берегу пристал, на дом посмотрел. А дом совсем без двери стоит. На откос по тропинке к своему дому поднялся, видит – место, где дрова сложены, все кровью его старшего брата залито, кругом медвежьи следы. Он к амбару подошел и кричит:

– Есть ли здесь человек, который новости расскажет?

– Да я только в живых осталась;– Как, ведь мой старший брат вчера приехал!

– Твой старший брат вчера приехал, но медведь его задрал.

– О, ужас! Так он мучил вас, оказывается. Ну, ладно, есть ли у тебя что-нибудь поесть? Я от п; лода совсем ослаб.

– Да, юкола есть. Быстрее ешь. Уже скоро медведь спустится из лесу. Поешь и поднимайся в этот амбар.

– Как же так? Уж если умру, пусть умру. Здесь останусь, пусть ко мне спускается.

Наш человек огонь развел, юколы поджарил и поел. В это время щенки опять залаяли, завыли. Схватил он копье и быстро выскочил наружу. Встал выше места, где складывают дрова. Медведь опять сразу увидел нашего человека. Опустил голову и, оставляя клубы пыли за собой, помчался к нашему товарищу. Человек к себе медведя додпустил, хотел уколоть его, но было неудобно. Назад отпрыгнул, к тому бревну спустился, споткнулся за бревно и упал на спину. Медведь на него навалился, задавил нашего человека. Потом опять всю ночь пытался забраться в амбар, за настил цеплялся и скатывал его, падал, о землю ударялся.

Утром женщина из окошечка опять стала за той стороной реки наблюдать. Опять кто-то плывет. Ви-дит: к этому берегу человек пристал, к дому идет. За ним одна собака нарту тащит. Идет человек и видит: его дом без двери стоит. Около дома все утоптано, медвежьи следы кругом. Вокруг валяются клочки одежды его старших братьев. Кровью все кругом покрыто. Тогда наш товарищ все понял. К амбару подошел, вверх. кричит:

– Есть ли кто живой?

– Да, я только в живых осталась.

– Чем-нибудь покорми меня. Я уже два дня ничего не ел.

Юколу из окошечка спустила.

– Ой-ой, быстрее ешь. Медведь твоих старших братьев обоих убил. Наших собак из всех трех упряжек утащил!

– О, ужас! Зачем так мучил вас?

Юколы в дом принес, пожарил, поел. Когда он кончил есть, его собака глухо залаяла. Щенята завизжали. Копье схватил, наружу выскочил. К месту, где дрова складывают, стал подниматься прыжками. Его собака на медведя бросилась, медведь ее подмял под себя, убил. Потом помчался к нашему человеку, оставляя за собой клубы пыли. Человек медведя к себе подпустил, хотел было уколоть, но было неудобно. Прыжками стал вниз спускаться, споткнулся о бревно, через голову перевернулся, на ноги вскочил. Сбоку уколол медведя копьем. Медведь упал мертвым. Тогда наш человек вверх жене старшего брата крикнул:

– Спускайся, спускайся. Я уже медведя убил. Женщина из амбара вышла, лесенку опустила, наземлю сошла. С топором в руке подошла к медведю, его голову стала рубить. Ругается.

– Наших мужчин, ребенка, собак всех сожрал. Теперь хватит.

– Грешно, так не говори.

Потом в амбар забрались, поели. Погрузили этого медведя на нарту, по медвежьей тропе повезли. Еле-еле волоком в лес нарту тащат. Когда немного дальше в чащу леса забрались, видят – их собаки го-лова к голове мертвые лежат. Старшие братья около собак мертвые лежат. Тот ребенок женщины вместе с люлькой лежит. Здесь сбросили медведя с нарты, всего на куски разрубили и на огне сожгли. Потом обратно пошли. Одну ночь в своем доме спали. Утром этот молодец говорит: – Нам надо к ловушкам идти.

Пищу заготовили, юколы взяли, потом поехали. Эта женщина немного на нарте ехала, немного пешком шла. Когда стемнело, к своему охотничьему балагану приехали. Спали. Назавтра этот молодец рано утром встал. Женщине говорит:

– Ты никуда не ходи. Я пойду снимать ловушки. Пошел. Снял. Потом обратно пришел, свои ловушки на нарту погрузил. Когда пришел к своему балагану, женщины там не было. Наружу вышел, кричит. Устал кричать, вокруг балагана стал следы рассматривать. Следы этой женщины шли от балагана, затем исчезли. Дорога только идет. Этот человек очень сильно опечалился. В балаган вернулся, немного поел, пищи немногу взял и вышел. Пошел туда, куда чбыли направлены носки следов этой женщины. Так долго шел. Подходит к высокой горе. Видит: двое мужчин эту женщину за руки тащат. Пошел за ними. Когда к высокой горе пришел, увидел большую скалу. В скалу эту женщину через отверстие тащат. Когда сам к отверстию подошел, снаружи увидел, всех их собак, три упряжки. Через отверстие вошел. Немного ирошел, дверь оказалась. Открыл ее. Вошел. Медвежьи шкуры висят, много медвежьих шкур там висит. Наш молодец кругом осмотрелся. На нарах рядом с дверью старик сидит. Дальше посмотрел – там еще несколько стариков. На противоположной стороне два его старших брата. Они только что вошли, мокрые, и раздеваются. Ребенок старшего брата в люльке лежит. Изо рта его жены пена идет; сама она неподвижная лежит. У первого старика голова вся разрублена, как у того медведя, и белым шелком повязана. Под мышкой также повязка. Наш парень сразу всех своих узнал. Думает: Ага, вот, оказывается, тот черт, который нас убивал. Наш человек между двух очагов встал.

Самый главный старик тоже встал и говорит первому старику:

– О, ужас, столько натворили, что людей заставили прийти? Ты что, голодный был? Животных и людей таскал. Этих двух людей тоже взял. Человек поэтому рассердился, к нам пришел. Выкуп собирается брать. Ну что будем делать? Ведь он за своим пришел. За своими старшими братьями и ребенком пришел.

– Да, мало разве нас убивали? Теперь повоюем, – говорит младший брат.

– Гость, нас пожалей, – говорит главный старик. – Мы вас хорошо домой отправим, своих старших братьев и своих собак – все с собой забирай. Тот человек у двери – это мой младший брат. Это он людей уничтожал. Вот он сейчас за это выкуп даст.

Потом наши люди все вместе вышли. Всех собак запрягли. Младший брат на последней нарте поместился. Его старшие братья каждый на своей нарте поехали. Самый старший брат со своей женой и сыном– на одной нарте находились. Тогда главный старик говорит:

– Когда будете переезжать перевалы, на каждом перевале оставляйте по одной собаке: сначала собаку черную с одного боку, затем лохматую собаку, потом собаку с бельмом на правом глазу, затем белую собаку и, наконец, красную собаку. Когда к своей деревне подъедете, получите нашу награду – маленького белого медвежонка, которого мы спустим с неба.

Люди на собаках домой помчались так, что снег сзади завихрился. Тех собак, о которых говорил старик, наш парень сзади своей нарты привязал. Его старшие братья впереди него к дому едут. Наш парень на каждом перевале по одной собаке оставлял. Когда он собак отвязывал, они все обратно в лес бежали и там пропадали. Когда близко к деревне подъехали, наш парень услышал, как медведь заревел. Вверх посмотрел – с неба белый медведь вниз падает. Впереди него в снег упал, в нем совсем уто– нул. Наш парень своих собак отвязал, к медведю подошел, его за уши из снега вытащил. К нартам поднес, на них его уложил и крепко привязал. Потом собак тронул, дальше поехал.

Когда к дому подъехал, там все собаки старших братьев лают, визжат. Старшие братья вышли его встречать. Жена старшего брата тоже вышла. Смеются, радуются. Медведя с нарты сняли, в дом занесли, к помосту привязали.

Когда прошло три года, медвежий праздник устроили. К празднику в лес на охоту сходили, очень много зверя убили. Жителей всех соседних деревень на праздник пригласили. С этим белым медведем праздник праздновали.

Потом эти три брата еще долго счастливо жили.

Юкагирские сказки.

Как Тяртекан людоеда победил.

Проучив песца, Тяртекан вышел из чума. В тундру пошел. Людоеда встретил.

– Эй! – сказал людоед. – Молоко-молоко, молоко-молоко. Хорошо! Теплую печенку есть буду. – Подожди пока, – сказал Тяртекан, – я пойду кое-что посмотреть.

Тяртекан между шкур дохи кору дерева всунул. К людоеду вернулся, сказал:

– Ну, убей меня! Людоед взял его-все скрипит.

– Эх, тощий, – сказал людоед, – кости скрипят. Тяртекана в мешок положил. Домой пришел. Своим детям сказал:

– Называемого Тяртеканом поймал. Я опять охотиться пойду. Сварите. Людоед ушел. Тяртекан сказал:

– Ребятишки, меня из мешка вытащите. Ребята вытащили его.

– Я, – сказал Тяртекан, – вам игрушки сделаю, маленький лук сделаю. Хороший, острый нож мне дайте.

Дали. Тяртекан хороший лук сделал. Выстрелил. Попал в цель. – Эй, ребятишки, – сказал Тяртекан, – подальше рядом сядьте.

Ребята сели. Тогда он головы детей людоеда ножом отрезал. Головы их одеялом накрыл, остальное в котел положил, сварил. Потом он из жилища стал рыть наружу ход. Когда он кончил рыть, жилище задрожало. Людоед пришел.

Людоед вошел, сказал:

– Эй, ребята!

Спят. Оказывается, наелись.

В котел посмотрел:

– Хорошо! Жир пить буду. Жирное мясо есть буду. Стал есть и сказал:

– Эх, мое сердце почему болит? Детишки, вставайте!..

Не слышат. Крепко спят, наевшись.

Поев, насытился. Потом одеяло открыл, а там головы одни лежат. Испугался людоед.

Тогда Тяртекан снаружи крикнул: Эй! Людоед выбежал на улицу. Тяртекан в жилище вбежал, изнутри крикнул:

Эй! Людоед в жилище вбежал. Тяртекан выбежал, снаружи крикнул. Людоед выбежал, а Тяртекан снова изнутри крикнул. Тяртекан бегал взад и вперед, пока у людоеда силы не иссякли.

Тогда Тяртекан сказал:

– Старик, войди сюда.

Людоед вошел в прорытый ход. Тяртекан ударил его копьем, убил.

Тяртекан женился. Детей имел. Долгую жизнь прожил.

На берегу Ледовитого океана жил.

Как три брата стали богатыми.

Были три брата, все трое холостые были. Жили они отдельно, имели свои дома. Сказал один из них:

– Жениться будем. Младший сказал:

– Старший брат, когда завтра встанем, подумаем. Назавтра, встав, пришел младший брат к своему старшему брату. Средний брат не пришел. Когда они сидели, дверь открылась. Смотрят – средний брат стоит, держит копье и говорит:

– Мой старший брат, мой младший – брат! Жену себе искать пойду.

После этого пошел. Тогда старший брат своему младшему брату сказал:

– Иди с ним, он очень глуп! Взял благословение младший брат от своего старшего брата и пошел. Ушел и по дороге догнал своего среднего брата. Пошли вдвоем. Когда они шли, то услышали стук: кто-то рубил дрова. Стали подкрадываться: оказывается, старушка полено колола. Подошли к ней близко. Она оставила дрова и сама себе говорит:

– Ухо, что говоришь? Люди пришли? Из уха голос слышен:

– Пришли.

Потом опять говорит:

– Затылок, что говоришь? Люди пришли?

Из затылка голос слышен:

– Пришли.

Старушка к дому подошла, в дом пошла, говорит:

– Бабы, выходите!

Вышли прекрасные девушки. Парни тех девушек увидели. Средний брат пожелал сейчас же идти к девушкам. Младший сказал:

– Средний брат, не ходи. Затылком, ухом говорит-значит не человек, а дьявол. Умрешь, не ходи!

В ответ на это средний брат своего младшего брата ударил и пошел к девушкам. Младший брат остался.

Средний брат вошел в дом. Когда вошел, то увидел: там две красавицы-девушки сидят. Старушка сидит на переднем месте.

– Хороший человек, сказывай, откуда пришел? На это он сказал:

– Жену я ищу. Старушка ближе к нему подвигается. Тот человек увидел: затылок ее с зубами. Она к нему близко подошла. Прыгнула старушка на человека и начала кусать его шею. Шею перегрызла ему, так и убила его.

Младший брат пришел туда тайком, видит: среднего брата давно убили. После этого назад убежал. До своего дома дошел, старший брат один сидит. Вошел. Старший брат его спросил:

– Друг, жив твой брат? Младший брат ответил:

– Старушка убила моего среднего брата. Старший брат сказал:

– Завтра встанешь, ступай жену себе ищи. Назавтра утром встали-наряжается младший брат. Собравшись, младший брат сказал:

– Куда я пойду? Старший брат сказал:

– Иди вверх по реке. Когда дойдешь до того места, где река на два рукава потечет, там мое копье бросай. В какую сторону упадет, туда ступай. Мои лыжи захвати.

Младший брат старшему брату в ноги поклонился, после того пошел вверх по реке. Пришел к тому месту, где река на два рукава потекла. Копьем своего старшего брата бросил. Копье в сторону правой реки упало-по правой реке пошел. До большой поляны дошел. С поляны увидел дом. Во дворе его оленей полным-полно. К тому дому пошел, до двора дома дошел. Дойдя, назад обернулся. Обернувшись, увидел, что прежнего дома нигде нет: Старенький домик стоит, плохой. В этот дом вошел. Когда он вошел, старушка, вздрогнув, вскочила. Когда она вскочила, с ее брюха кожа вся отделилась.

Он взял котел, налил воды, сварил ее кожу с брюха и вынул. Когда вынул, увидел-оказывается, это сало с задней части лося. Тот человек поел лосиное сало. Старушка сказала:

– Издалека, видно, пришел. Ложись спать. Лег спать. Назавтра утром, когда проснулся, видит – хороший дом. В середину смотрит-красивая девушка посреди дома ходит, еду готовит… Тот человек встал. Девушка сказала:

– Меня пока не трогай! Если – сумеешь взять на дворе оленей моего хозяина, тогда меня в жены возьмешь.

Тот человек вышел. Выходя, увидел-оленей просто как комаров много. Среди тех оленей один с железными рогами был, копыта его тоже железные, ртом и носом искры метал. К нему человек пошел. Когда он шел, увидел, что сума наполненная лежит. Из отверстия сумы бисерная шапка виднеется. Взял ее. Олень с железными, рогами за парнем погнался. Бодать его начал. Человек шапкой стал бить оленя и закричал:

– Что с тобой? Я ведь хозяин твой! После этого олень перестал бодать, морду об того человека начал чесать. Человек надел на оленя ремень, повел. Когда он повел его, то олени сзади него пошли все. До дома дошел. Войдя в дом, сказал:

– Хозяйка, твоих оленей привел. Девушка сказала:

– В твой дом пойдем!

Десять дней собирались. Отправились. Муж ее впереди каравана был. Жена позади была. До своего старшего брата дошел. Старший брат обрадовался:

– Мой младший брат с женою приехал. Старший брат стал делать для чума жерди. Все в красный цвет выкрасил. Жена младшего брата дом поставила. Дом поставив, оленя убила. Сварила, позвала старшего брата своего мужа и покормила. Потом нинбу-дощечку взяла, вышла, оленей позвала. Олени пришли. Ходит среди оленей, считает их. С солнцем на лбу годовалый олень пришел. Того оленя по лбу нинбой ударила. Тотчас перед нею красивая девушка встала. Эту девушку она взяла за руку и привела в дом. Старшему брату своего мужа в жены предлагает. Обрадовался старший брат и младшему сказал:

– Пойдем искать нашего среднего брата. Снарядились. Старший брат клещи взял, молот взял. Пошли. Когда шли, до густой чащи леса дошли. Слышат стук: кто-то лес рубит. Стали подкрадываться. Смотрят – старушка лес рубит. Старушка сказала:

– Затылок, что говоришь?

– Люди пришли, – слышен голос с затылка.

Старушка к дому побежала и говорит:

– Бабы, огонь разводите. Две бабы вышли, посмотрели и опять вошли. Пришли люди в дом. Смотрят: две девушки сидят, а с ними старушка. Говорит она:

– Сказывайте, зачем пришли.

Разговаривая, приближается к ним. Люди смотрят: затылок у старухи с зубами. Старший брат ее за зубы клещами схватил и стал бить молотом. Старушка вырывается, кричит:

– Умираю, оставь меня!

– Зачем ты убила моего младшего брата? Моего младшего брата принеси.

Принесла его кости и собрала. Братья их в суму засунули. После того, как старушка кости принесла, братья убили ее и сожгли вместе с домом. Сожгли и домой пошли. Жена старшего брата навстречу вышла, черного оленя живьем повалила, брюхо его распорола. Кости умершего человека туда засунула. Смотрит-кости все жилами покрылись. Еще другого оленя, пестрого, живьем повалила, брюхо распорола. Кости человека опять вложила. Потом смотрит – весь мясом покрылся, только дыхания не было. Белого оленя повалила живьем, брюхо ему распорола. Опять человека туда вложила. Немного погодя воскрес. Сказал:

– Долго, видно, спал. Старший брат его ответил:

– Если бы меня не было, ты дольше бы спал. В дом вошли. Жена старшего брата еду сварила и всех накормила. После этого взяла нинбу и вышла. Выйдя, свистнула. Пришел олень с солнцем на лбу. Ударила по лбу нинбой-красивая девушка встала. В дом ее ввела, тому человеку дала в жены. Человек обрадовался. Хорошо до сих пор живут.

Как Тяртекан песца проучил.

Тяртекан жил. Людей он не знал. Где родился-не ведал. Был он женат. Жил охотой. Жена его кости дробила, жир вываривала. Много жиру наварила.

Тяртекан сказал жене:

– Перекочуем.

Перекочевали. Костный жир на прежней стоянке оставили. Остановились. Чум поставили.

На следующий день Тяртекан за оставленным жиром пошел. Нарту с собой взял. Придя к месту, жир на нарту доложил.

Песец пришел и сказал:

– Эй, старик, что делаешь? – Я за поклажей пришел.

– Я тебе помогу.

– Ладно.

Вместе по дороге пошли. Тяртекан впереди идет, нарту тащит, а песец позади идет. Когда старик вперед смотрит, песец жир ест. Как только назад поглядит, песец начинает толкать нарту.

Песец спросил:

– Дедушка, ты это место знаешь? Тяртекан сказал:

– Не знаю.

– Называется оно Половина места. Потом пошли. Песец жир ел. Весь жир съел. Старик остановился.

– Ты это место знаешь?

– Нет, не знаю. Песец сказал:

– Это место называют Пустая чаша. Э, моя голова разболелась. Пойду домой.

Старик сказал:

– Иди. Хорошо мне помог.

Уходя, песец залаял: Кау-кау-кау!

Тяртекан домой пришел, старухе сказал:

– Жир внеси.

Старуха его шила. Обрадовалась и выбежала. Пустая посудина только в нарте лежала. Войдя, она сказала:

– Ты зачем человека обманываешь? Жира нет. Тяртекан выбежал, к нарте подбежал-ничего лет. Зуб песца только на нарте лежит.

Тяртекан сказал:

– Песца я хитростью убью, когда приглашу его к себе.

Тяртекан позвал лося, дикого оленя, барана, бурого медведя, белого медведя, лису, песца, зайца, белку, горностая, мышь и других животных.

Все приглашенные пришли.

Тяртекан стал шаманить, запел: Кхуди-кхудиэ, кхуди-кхудиэ!

В то время как он шаманил, штаны его вниз упали. Все засмеялись. Увидели-у песца во рту не хватало зуба. Тяртекан подбежал к песцу, схватил и стал бить. Гости испугались, убежали, переломав все в доме.

Тяртекан бил песца, бил-бил, а потом выгнал.

Мальчик находит свою мать.

Был один человек, имел он двух жен. Собрался он однажды идти на промысел. Свою старшую жену спрашивает:

– Что для меня в подарок приготовишь? Старшая жена говорит:

– С головы до ног одежду приготовлю. Свою младшую жену тоже спрашивает:

– Что для меня приготовишь? Она говорит:

– Я ребенка приготовлю, на лбу его солнце будет всходить, на темени звезда будет всходить, на затылке луна всходить будет, – такого ребенка приготовлю!

Парень на промысел ушел. В его отсутствие баба родила. Старшая жена сказала:

– Если полюбит ребенка, меня, должно быть, разлюбит. Убью ребенка моей подруги.

Подруга вышла, а ее ребенка старшая жена в воду бросила. Ребенок вниз по течению поплыл.

Ниже их одна старуха заездок имела. В морду того заездка ребенок попал. Слушает старушка: с реки детский плач слышится. Вышла она из дому, к берегу спустилась, к заездку подошла, а там в морду, оказывается, ребенок попался… Взяла его, стала воспитывать. Вырос, своей названой матери сказал:

– Кто мой отец будет?

– Старушка сказала:

– Я тебя мордой в заездке поймала, выше меня по реке твой отец имеет дом. К твоему отцу иди, – говорит, – до дома его дойдешь, старшая жена его тебя кормить будет-не ешь. Младшая жена отца твоего-это и есть твоя мать. Сварит твоя мать-поешь. Когда стемнеет, лягут спать, тебе скажут: На хорошей шкуре ложись – ты не ложись. Возле своей матери ложись. Твой отец скажет:

Сказку сказывай. Ты так расскажи: Давно было, один человек, собравшись на промысел, старшей жене сказал: Ты что приготовишь? Старшая жена сказала: Одежду приготовлю. Младшей жене сказал: Ты что приготовишь? Младшая сказала: Я ребенка приготовлю. Такую сказку расскажи.

Ребенок к своей матери пошел. Дошел до ее дома. Когда он пришел, старшая жена сварила ему поесть. Сваренное ею он не ел. Мать сварила; он это поел.

Стемнело. Старшая жена хорошую шкуру внесла, – не ложится на нее. Лег к своей матери. Отец его сказал:

– Сказку сказывай.

Тогда он начал рассказывать:

– Был один человек. Собираясь идти на промысел, своей старшей жене сказал: Мне что приготовишь? – Одежды, говорит, приготовлю. Младшая его жена, когда он спросил сказала: Я ребенка приготовлю.

Старшая жена говорит мальчику:

– Спать хочу, не рассказывай. Ребенок, продолжая сказку, говорил:

– Старшая жена ребенка своей подруги в воду бросила, а старушка его в морде поймала, вырастила. Рассказав это, он крикнул:

– Вот я здесь!

Когда шапку сбросил, на его лбу – солнце, на темени – звезда, на затылке-луна.

Муж свою старшую жену на двор выбросил. На место своей младшей жены сел. Младшая жена сказала:

– Мой ребенок пришел, теперь я не умру. Своему мужу сказала:

– Живи со своей старшей женой. Когда ребенка не было, то вы меня постоянно били.

Муж ответил: – Как она тебя раньше била, так бей ее теперь ты.

Старушку, поймавшую в морде ребёнка, привели, кормили и поили ее. Так потом жили.

Чужая ураса.

Как-то под вечер сидели в своей урасе три брата.

Имя у старшего – Лошийя. У среднего – Лопчуо. А младшего брата звали Акчин-хондо. Делать им нечего было. Старший брат сказал:

– Давайте песни петь, голоса пробовать.

Я первый начну. Начал, запел:

– Лошийя-я! Шийя! Лошийя?

Спел так, похвалил себя:

– Хороший у меня голос. Теперь ты пой, – говорит среднему.

Средний запел:

– Лопчуо-о! Чуо! Лопчуо!

Спел, сказал:

– И я хорошо пою! Посмотрим, как наш младший споет.

Младший запел:

– Акчин-хондо! Хондо-хондо! Акчин!

Закончил. Братья говорят:

– Что ж, и у него получается. Теперь давайте все вместе споем.

Запели. Каждый свое поет. Никак песня не складывается. Старший на младшего рассердился. Младший – на среднего. Средний – и на младшего, и на старшего:

– Зачем свои имена поете?! Мое пойте. Тогда песня сложится.

– Из твоего имени песня не ладится! Мое петь надо! – кричит старший.

– А я ваших имен и знать не хочу! – младший бранится. – Свое знаю! – И затянул:– Акчин-Акчин-Акчин-хондо! Хондо-хондо-до-до-Акчин!

Средний брат и старший брат на него набросились. Бить его стали. И он им спуску не дает.

Котел опрокинули, огонь в очаге залили.

Катаясь по полу, стрелы изломали. Старший сказал:

– Однако в урасе плохо драться. Пошли наружу!

Пошли братья наружу. Принялись на траве драться. Старший младшего на землю повалил. Лежит младший на спине, лицом кверху. Увидел над собой звездное небо, закричал:

– Стойте, братья! Беда идет! – Какая беда? Где беда? – закричали средний и старший.

Младший вскочил, на небо пальцем показал.

– Смотрите, чужие люди сухой тальник зажгли. Дорогу себе огнем освещают! На нас войной двинулись!

Братья испугались.

– Убегать надо! Их много, нас мало! Побежали к реке, в лодку-стружок прыгнули, за весла схватились. Гребут, как песню в урасе пели: один назад, другой вперед, третий весла то опустит, то поднимет – ни назад, ни вперед!

Лодка-стружок на месте крутится. Вода о борта плещется. Кажется братьям, что лодка их быстро идет.

Старший вверх взглянул, говорит:

– Гонятся!

Опять гребут. Средний вверх взглянул, закричал:

– Как будто отставать начали!

Еще веслами помахали. Младший задрал голову, сказал:

– Отстали!

А это уже светает. В сером небе звезды померкли. Не видно горящих тальниковых прутьев в руках у вражеских воинов.

– Знаю, почему отстали, – сказал старший брат. – Они нашу урасу грабят!

– Ясное дело, грабят! – сказал средний.

– Котел унесут, шкуры унесут! Что делать? – убивается младший.

Вдруг видят братья: стоит на берегу ураса. Хорошая, большая ураса.

– Верно, это вражеских воинов жилище, – говорит старший.

– А чье же! – средний отвечает. – Конечно, их.

– Если они наше жилище грабят, мы их урасу разорим! – закричал младший и выпрыгнул излодки.

За ним двое других выскочили. С криком бросились к вражескому жилью.

Шесты изломали, сорвали шкуры. Котел схватили, в лодку унесли. Опять роются на том месте, где чужая ураса стояла. Младший лук нашел. Поднял его и закричал:

– А ведь это мой лук! Я сам его делал!

– Не может того быть! Глупости говоришь, – отмахнулся старший.

Сказал так и свой лук увидел.

– Послушай, – толкнул он среднего, – кажется, Акчин-хондо не совсем глупый. Я тоже свой лук нашел.

А средний брат, по имени Лопчуо, третий лук в руках держит, осматривает, головой качает.

– Луки, выходит, наши. Может, и ураса наша? Разобрали шкуры, что в кучу сбросили, – всеузнали.

– Вот этого оленя я убил!

– Этого – я!

– А эта медвежья шкура нам еще от отца досталась!

Посмотрели братья друг на друга. Друг у друга спросили:

– Как же так вышло? Всю ночь гребли – к своей же урасе приплыли.

И решили братья: не иначе, какой-то шаман их песне позавидовал, туман на их глаза, в их головы наслал.

Так они решили, так подумали. До одного не додумались: у этого шамана имя есть. Сами догадайтесь какое!

Отражение.

Кочевали по тайге старые юкагиры – старик со своей старухой. Детей у них не было. Старик ходил на охоту, ловил рыбу, догонял диких оленей. Иногда было трудно и тяжело старику, но старуха всегда была недовольна мужем. Она сидела дома, приготовляла пищу, чинила торбаза, выделывала шкуры. Хозяйство у них было хорошее, юкагир был кузнецом, умел из железа делать ножи волшебные. Если прикоснется человек таким ножом к медведю или другому зверю-падали они мертвыми.

Так прокочевали, прожили они всю жизнь в тайге вдвоем, пришла старость. Старуха не могла даже сама за водой ходить. Приходилось все делать старику, а старик был уже слаб и плохо видел.

Надоела старуха старику. Хотелось ему иметь молодую жену, чтобы она песни пела, все сама делала и забавляла его.

Послала однажды старуха старика с ведром за водой, а старик долго не приходил. Забеспокоилась старуха. Пошла сама к проруби. Только вышла из юрты, а старик идет с ведром, но в ведре нет воды. Как ни спрашивала старуха старика, почему он не принес воды, старик молчал. Набрала старуха снегу, вскипятила чаю, напоила старика, напилась сама и легла спать. Лег спать и старик, но не спит он, глаза широко открыты, смотрит в одну точку, улыбается. Вспоминает старик лицо молодой женщины, вспоминает, как подошел он к проруби и в воде увидел лицо молодой женщины. Испугался, отошел старик от проруби, задумался. Потом осмелился, подошел к проруби, заговорил с женщиной. Что говорила женщина, старик понять не мог, но видел, как губы у нее зашевелились. Тогда старик громко крикнул:

– Хочешь быть моей женой?

– Быть женой? – громче-повторило эхо.

– Да, да! – кричал старик. Эхо громко повторило:

– Да, да!

Старик пошел домой. Надо было обдумать, как уйти от старухи к молодой жене, и вот теперь, ночью, он решил, как поступить завтра.

Встав на другой день, старик не пошел за водой, а стал собирать в мешок все – свои вещи. Положил топор, разные напильники, клещи, молотки – все, что ему требовалось в кузнечном деле. Положил всю свою одежду. Видела старуха, что старик все собирает, и удивилась, как они, старые, смогут кочевать в зимнее время: ведь у них и сил не хватит тащить нарты. Не только, оленей, но и собак у них нет, чтобы везли нарты. Решилась старуха спросить старика, куда он собирается. Старик ничего не сказал, а лицо у него стало каким-то страшным. Старуха испугалась и замолчала. Выждав время, когда старуха пошла за дровами в тайгу, старик схватил мешок и побежал к реке. Подбежал к проруби, заглянул туда, улыбнулся. Оттуда смотрело улыбающееся лицо.

– На тебе мои деньги, – сказал старик и посыпал из горсти серебряные монеты.

От середины проруби, куда упали деньги, пошли круги. Старик улыбался, смотрел, но женщины не было видно.

– Собираешь деньги, обрадовалась, – сказал старик. – Я все тебе отдам, ты только посмотри на меня.

И он опять наклонился над прорубью. Опять улыбалась женщина. Старик быстро стал спускать мешок в прорубь.

Набухшие от воды вещи и железо потянули мешок на дно. Ишь как тащит мешок, – подумал старик, – хочет, чтобы я поскорее к ней пришел. И не успел еще мешок погрузитьсяв воду, как старик сам бросился в воду. Брызги залили края проруби, а на поверхности воды пошли круги.

Старуха долго ждала старика и думала, что – он пошел снимать капканы. Ждала его до самого вечера, но и вечером старик не пришел.

Утром старуха встала пораньше и сама пошла за водой. Подошла она к проруби, видит-кругом снег примят. Нагнулась старуха и стала всматриваться в воду. Там увидела она утонувшего старика и мешок с вещами. Заплакала старуха, пошла с пустым ведром домой. Осталась она одна, есть было нечего, обессилела и дожидалась смерти. Знала старуха, что если встретят бедняков богатые юкагиры, то сейчас же уйдут из этого места. Даже если были бы дети, то и тем не дали бы ни кусочка мяса. Проходили мимо юрты богачи, но у старухи не было сил выйти на улицу и попросить помощи.

Кочевали мимо бедняки с детьми. Дети первые нашли дрожащую старуху, позвали старших. Поделились взрослые скудной пищей, какая у них была. Старуха рассказала им о своем несчастье. Все старались, чтобы старуха поправилась.

Сказка о лисе.

Ходила лисица, медведя повстречала. Лисица сказала:

– Дед, ты боишься зарубки тонкошеего человека? Медведь сказал:

– Друг, зачем я его буду бояться? Я съем его, – все равно как ягоду.

Лисица сказала:

– Дед, много я ягод видела, пойдем туда, иди за мной. Лисичка пошла, человека встретила. Лисичка сказала человеку:

– Медведя привела, карауль здесь.

Человек караулил там, с луком, со стрелой караулил. Когда медведь пришел, человек выстрелил, в брюхо медведю попал. Медведь побежал. Лисичка сказала:

– Дед, что с тобой? Медведь сказал:

– Брюшная боль началась.

Медведь домой пошел. Помирать хочет. Говорит он своим ребятам:

– Дети, идите зовите дядю.

Дети его росомаху привели. Медведь сказал:

– Шамань, умирать собираюсь. Росомаха начала шаманить. Через рану медведя стало сало выходить, начала его росомаха есть. Медведь сказал:

– Дети, начинает темнеть.

Медведь росомаху коленом пнул, на огонь бросил, спину ей сжег. Росомаха домой пошла. До дома дошла. Мать росомахи куском дымленой замши ей обожженное место закрыла, зашила.

Теперь от этого росомашья спина черная.

Старик.

Кочевал по тайге старик юкагир. Один раз увидел он в тайге небольшую юрту. Юрта снаружи была чистенькая. Шкуры аккуратно обтягивали палки, вокруг был порядок. Наверное, тут живет молодая, красивая женщина, – подумал старик. Спрятался он в кусты, поджидая, когда выйдет женщина. Никто не выходил, и старик решил, что в этой юрте действительно живет молодая девушка, которая боится одна выходить.

Пришел вечер, старик надумал влезть на юрту и сверху, в дымовое отверстие, посмотреть, кто там живет. Залез старик наверх, смотрит в отверстие и видит: очень хорошо одетая женщина сидит около костра. Женщина что-то шила.

Старику очень хотелось видеть лицо женщины, и он начал расправлять шкуры наверху, чтобы увеличить отверстие. Лицо у старика было грязное, он как родился, ни разу не умывался. Волосы на голове были длинные, грязные, с ресниц падала грязь. Старик старался раскрыть как можно шире глаза, чтобы рассмотреть женщину, и грязь с волос и ресниц посыпалась на женщину.

Испугалась женщина, решила, что это злое чудовище сидит на юрте. Взяла жильные нитки, которыми шила, привязала к палочке, стала держать над огнем, чтобы нитки загорелись и плохим запахом выкурили чудовище. От жары нитки жильные разбросались во все стороны, закрутились колечками, сжались и почернели. Едкий запах пошел кверху. От этого запаха старик чихнул. Женщина подняла свое лицо кверху, чтобы посмотреть, кто там. Старик увидел старое, безобразное лицо старухи, испугался, быстро слез с юрты и с криком: Жги, жги, бабушка, нитки, выкуривай чудовище с юрты! – бросился бежать куда глаза глядят. Он боялся, как бы старуха не погналась за ним.

Старуха так испугалась, что не могла двинуться с места. Нитки все сгорели, работа ее упала в костер и тоже сгорела, а потом огонь погас, наступила темнота, наступила тишина.

Старушка очнулась, развела огонь, посмотрела вверх: никакого чудовища там не было. Все было по-прежнему. Старушка вышла из юрты, посмотрела кругом, а от юрты шел след. Она пошла по следу. След шел далеко в тайгу. Старушка поняла, что чудовище испугалось выкуривания и убежало в тайгу. Старушка вернулась в юрту, раздула огоны посильнее, вскипятила чаю, напилась и легла спать.

Примечания.

1.

Батор – богатырь, герой.

2.

Лама – буддийский монах.

3.

Улус – здесь: удел князя.

4.

Саранка – красный цветок.

5.

Нойон – князь, господин.

6.

Бурхан – бог, божество.

Вурхан – дословно: бог, всевышний. (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примечания составителя.).

7.

Хуварак – послушник, ученик ламы.

8.

Ламбагай – почтительное обращение к ламе.

9.

Эсэгэ-малан – имя одного из верховных божеств шаманского пантеона.

10.

Шулмус (шолмос, шумус) – черт, дъявол, нечисть.

11.

Тарасун – молочная водка.

12.

Соловка – конь соловой, то есть серовато-коричневой, масти.

13.

Бохолдой – черт.

14.

Арза – дважды перегнанная водка из кумыса или коровьего молока.

15.

Хорза – трижды перегнанная водка.

16.

Тибет – родина ламаизма, а тибетский язык – язык богослужебных книг, здесь: истинно верующий буддист.

17.

Дэгэл – род верхней одежды.

18.

Гутул – род обуви.

19.

Богдо, богдохан – святейший (ханский титул).

20.

Нойон – князь.

21.

Хурмаста – святой.

22.

Тэнгрий – верховный небожитель.

23.

Нажива пасти – приманка в ловушке.

24.

Моховая лайда – песчаная коса, на которой растет мох.

25.

Чум-голомо – коническое жилище, обложенное дерном.

26.

Пороз – нехолощеный домашний олень.

27.

Торбаса – кожаная обувь.

28.

Дулин Буга – Средняя земля. По древним представлениям эвенков, земля состояла из трех ярусов: Нижнего, где жила нечистая сила; Верхнего, где жили боги; Средний мир был родиной людей.

29.

Авахи (эвенк.) – чудовище.

30.

Утэн – жилище эвенков.

31.

Купание в озере – видимо, причащение к роду своей матери, то есть к своему роду. Как выяснится позже, мать богатыря является бабушкой будущей жены богатыря. Герой никогда не пил воды из реки, из озера – поэтому не рос, был карликом-уродцем.

32.

Утэн, имеющий духа-покровителя – жилище, в котором родился герой. Дословно: жилище-утэн, в котором обрел душу. (Эвенк.: кутнэри утэлкэн.).

33.

Невеста обращается к матери мужа, называя ее бабушкой. Мать богатыря Бочка – женщина ее рода.

34.

Камус – шкура с ног оленя.

35.

Ровдуга – замша из шкуры оленя, использовалась для пошива одежды, устройства жилища и т д.

36.

Олочи – летняя обувь эвенков.

37.

Чангиты – враждебное племя.

38.

Мани – название созвездия Ориона.

39.

Иргэн – сказочное селение.

40.

Фудин – девушка.

41.

Фудикэн – девочка.

42.

Мэлоки – из бересты ведерко для воды.

43.

Бусяку – злой дух.

44.

Ханшин, ханжа – китайская водка.

45.

Сусу (нанайск.) – старое, заброшенное жилье, на котором, по верованию гольдов, живут черти, питающиеся человеческим мясом.

46.

Буссеу (иначе – бусяку) – черти.

47.

По другим версиям, в этом мифе фигурирует луврносная кряква.

48.

Орнгар – так нивхи называют ороков, небольшое тунгусо-маньчжурское племя, пришедшее на Сахалин в недавнем прошлом.

49.

К'уги – нивхское название айнов, проживающих ранее на Сахалине.