Как подменили Петра I.

6. ИСТОРИЯ РОДА ШУЙСКИХ.

Чтобы в дальнейшем были более понятны некоторые высказывания Тимошки относительно своего происхождения, следует кратко познакомиться с историей рода князей Шуйских.

Великие московские князья род свой вели от легендарного Рюрика. Но подлинным основателем династии все же считался один из знаменитейших Рюриковичей, князь Александр Невский.

Князья Шуйские также были потомственными Рюриковичами, но их род продолжался от младшего брата Невского, Андрея, и тем самым их родовитость по сравнению с московским князьями считалась несколько меньшей.

Следует сказать, что до сих пор не выяснено окончательно, кто же был старшим — Александр или Андрей? Карамзин считал старшим братом Андрея, к тому же Андрей раньше Александра стал великим Владимирским князем, что давало его потомкам значительные преимущества перед московскими князьями в династических спорах.

После того, как московские князья собрали русские княжества в единое государство и стали практически монархами (пока еще не меняя своего великокняжеского титула), изменился и статус удельных князей Шуйских. Теперь они, употребляя европейские термины, стали принцами крови, т. е. персонами, имеющими права на великокняжеский престол в случае пресечения правящей династии. И это право Шуйских никогда не оспаривалось на Руси.

Во время татарского владычества князь Михаил, сын князя Андрея, женился в Орде, взяв в жены монголку (1305 г.), и тем самым породнился с чингизидами. Спустя двести лет Шуйские вновь роднятся с татарами. Василий Васильевич Шуйский женился на Анастасии, дочери крещеного татарского царевича Петра (Кудайкула) Ибреимовича. Матерью невесты была Евдокия, дочь Ивана III (деда Ивана Грозного).

Еще один Шуйский, Александр, был женат на дочери великого князя Василия Дмитриевича (сына Дмитрия Донского). Таким образом, Шуйские дважды породнились с московскими великими князьями и тем самым основательно упрочили свое династическое положение. Но именно это обстоятельство стало для рода Шуйских роковым и заставило их испытать многие превратности судьбы.

К концу XVI века старшая ветвь рода князей Шуйских была представлена тремя семьями, состоявшими в близком родстве друг с другом. Наиболее видными представителями этих семей были: Иван Петрович, Иван Андреевич и Василий Федорович. Еще несколько семей пресеклось во время опричных зверств, когда Иван Грозный безжалостно истреблял целые боярские и княжеские фамилии.

Иван Андреевич, знаменитый воевода, погиб в 1572 году в бою при нашествии крымского хана Девлет-Гирея, оставив после себя пятерых сыновей: Андрея, Василия, Дмитрия, Александра и Ивана. Братья служили при Грозном и его сыне Федоре.

Борис Годунов, ближайший родственник царя Федора (царица Ирина приходилась сестрой Годунову), предвидя скорую смерть слабого здоровьем и умом монарха, стал оттеснять и преследовать возможных претендентов на престол, рассчитывая занять его сам. Прежде всего, погиб при загадочных обстоятельствах последний сын Грозного, Дмитрий. Умерли, или были отравлены два сына царя Симеона Бекбулатовича. Хотя и представляют этого царя бутафорской фигурой при Грозном, но все же он считался государем всея Руси, и его сыновья, в силу династических законов, имели вполне серьезные права на российский трон.

Обрушились репрессии и на Шуйских. Воевода Иван Петрович, спасший Псков от захвата его поляками, был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь, пострижен в монахи, а затем и удушен дымом 16 ноября 1588 года.

В это же время были разосланы по своим деревням и все пять сыновей Ивана Андреевича. Но этим Годунов не ограничился и заточил их в тюрьмы. Андрей был сослан в Буйгород, где его и убили, как наиболее опасного врага Годунова и наиболее реального претендента на престол. Василия и Александра отправили в Галич, Дмитрия и Ивана в Шую.

В 1591 г. опала прекратилась, и Шуйские были возвращены в Москву. Василий и Дмитрий вновь заняли свои места в Боярской думе. Годунов, видимо, посчитал, что напуганные жестокой расправой над родственниками оставшиеся в живых Шуйские будут послушны его воле. К тому же хотелось ему представителей самых знатных родов на Руси обратить из врагов в друзей. Что и удалось, по крайней мере внешне. Когда Борис Годунов после смерти Федора занял престол, Шуйские не посмели протестовать, хотя к тому времени все четыре брата состояли в Боярской Думе. И все семь лет царствования Годунова они верно служили ему.

В этот период опала не коснулась лишь третьей семьи, Василия Федоровича Скопина-Шуйского.

Но, возвысив внешне четырех братьев Шуйских, Годунов с прежней подозрительностью относился к ним. Во время опалы у Василия Ивановича умерла жена Елена Михайловна Репнина-Оболенская (некоторые историки считают, что он развелся с ней или был насильно разведен), и Годунов запретил ему вновь жениться, стремясь полностью пресечь опасный для него род. Василий прожил вдовцом до 1608 года.

Проявили Шуйские строптивость лишь при воцарении самозванца, отказываясь признать в нем подлинного сына Ивана Грозного. За это Василий Иванович был осужден на казнь, и уже лежал головой на плахе, но был помилован в последний миг.

Но пережитый ужас смерти не остановил Василия Ивановича, и в скором времени он организовал боярский заговор, в результате которого Лжедмитрий был убит, а он сам был провозглашен царем.

Впоследствии историки обвинят Василия Ивановича в том, что он стал царем в результате обмана. Обман этот заключался в следующем: в первые дни после убийства Лжедмитрия, когда все москвичи находились в великом смятении, подкупленные якобы Шуйским люди появились на Красной площади и стали «выкрикивать» его в цари. Толпа, не успевшая разобраться в происходящем, к тому же состоящая большей частью из холопов и слуг Василия Ивановича и его братьев, поддержала их. Так, минуя Земский Собор, Василий Иванович провозгласил себя царем.

Но не будем забывать, что в те дни не было лучшей кандидатуры на престол. Василий Иванович проявил себя как патриот и ревнитель старины, стремившийся уберечь русский народ от принятия чужого (хотя бы по духу) царя, чужой веры и культуры. А все это нес с собой Лжедмитрий, и это не видел разве что слепой. К тому же обладал Василий Иванович немалым мужеством и присутствием духа: в то время, как все москвичи с единодушным восторгом приняли самозванца, он не побоялся обличать его и не признавать сыном Грозного. Что касается Земского Собора, на котором должны были признать избрание Шуйского в цари, то в созыве его видится пустая, хотя и торжественная, формальность. Боярская дума признала Василия Ивановича своим вождем в борьбе с самозванцем и, вне всякого сомнения, поддержала бы его и на Земском Соборе. Знатность рода, личное мужество, первенство в Боярской думе — все это выдвигало его в первые фигуры при династических спорах. Бояре Романовы — а они даже не были княжеского рода — безусловно, проигрывали в этом Шуйскому. Единственное их достоинство заключалось в том, что шестьдесят лет назад (в 1547 г.) Иван Грозный женился на девице из их рода. Вся страна признавала превосходство Шуйского, поэтому и не было и не могло быть никаких волнений при его «обманном» воцарении.

Недовольство началось несколько позднее, когда новый царь не сумел обуздать анархию внутри государства, не смирил толпы разгульных казаков и инородцев и не сумел остановить польскую интервенцию. Но уместно ли это ставить ему в вину? Россия была настолько взбудоражена сменой царей, внешними и внутренними интригами, увлечена миражом каких-то небывалых вольностей, что просто не могла удержаться в равновесии. Выше человеческих сил было остановить надвигающийся на Россию разрушительный хаос.

Царствование Василия Ивановича было неудачным и несчастливым не в силу его личных качеств или отсутствия силы воли и трезвого ума. Обстоятельства оказались сильнее его.

В начале 1608 года, после взятия мятежной Тулы и относительного успокоения страны, Василий Иванович женился на княжне Марии Петровне Буйносовой-Ростовской. От этого брака родились две дочери, Анна и Анастасия, судьба которых не известна[34].

В 1610 году, после того как поляки подошли к Москве, Шуйский был свергнут с престола и заточен в монастырь. Вскоре Василий, Дмитрий и Иван были выданы польскому гетману Жолкевскому, и увезены им в Польшу, как свидетельство полной победы над Московским государством. Вместе с Дмитрием была отправлена в Польшу и его жена Мария Григорьевна, дочь Ма-люты Скуратова, печально известного опричника, кровавого приспешника царя Ивана Грозного. Возможно, она сама согласилась следовать за мужем в польский плен и разделить с ним печальную участь. Царь Василий и его брат Иван были отправлены без жен.

Выдача царской семьи врагам — одна из самых малопривлекательных и постыдных страниц Смутного времени. Царь был символом страны, и символом не только государственным, но и религиозным — он был помазанником Божьим. И хотя этот символ был осуждаем всеми и не пользовался всеобщим уважением, выдача его является безнравственной и подлой. В этом поступке московских людей — а именно они одобрили подобное решение! — много тупого животного равнодушия и к человеческим судьбам, и к государственной чести и достоинству.

Весьма примечательно, что через триста лет народ с таким же равнодушием отвернется и от семьи Романовых, чья династия унаследовала трон после Василия Шуйского.

Шуйские вначале были увезены под Смоленск, где находился в это время король Сигизмунд III, осаждавший город. Воля Василия Ивановича не была сломлена предательством собственного народа, и он вел себя при встрече с королем гордо, отказался поклониться ему и продолжал считать себя царем.

Через год Смоленск сдался полякам, и король Сигизмунд вернулся в Польшу, увозя в качестве военного трофея и семью Шуйских. Пленников показали народу, представили сейму, подтверждая этим необыкновенную славу польского оружия. После того, как торжества по случаю победы над Россией закончились, пленников увезли в Гостынский замок, назначенный местом их заключения.

В следующем, 1612 году Сигизмунд с незначительными силами вновь двинулся к Москве, имея намерение оказать помощь осажденным полякам. В августе он появился под стенами столицы, но успеха не имел и был вынужден бесславно вернуться в Польшу.

После этого похода Шуйские неожиданно умирают. Василий Иванович умер 22 сентября, его брат Дмитрий — 27-го числа того же месяца, жена Дмитрия — 15 ноября 1612 года. В живых остался лишь младший брат — Иван.

Поляки утверждали, что Шуйские отравились с тоски, но в это трудно поверить, зная непреклонный и твердый характер Василия Ивановича. Не исключено, что это было убийство, предпринятое государственным советом Польши из политических соображений. Обвинять в их смерти короля Сигизмунда не приходится, поскольку всесильные польские магнаты полностью ограничили его самостоятельную государственную деятельность.

Государственный совет Польши на это убийство могли подтолкнуть следующие соображения. Сформированное в конце 1611 года народное ополчение, которым руководили Пожарский и Минин, уже к лету 1612 года очистило большую часть Московского государства от поляков и мятежных казаков, восстанавливая относительный порядок и государственное устройство. Ополчение уже подошло к Москве, и был близок день окончательной победы, после которой неизбежно бы встал вопрос о восстановлении царской власти.

На Земском Соборе, созванном еще в Ярославле в самом начале формирования ополчения, нашлось немало сторонников возвращения на царствование царя Василия Ивановича. Для Польши, если бы она отказалась вернуть Шуйских, это грозило бы новой изнурительной войной. Но даже возвращение пленного царя не становилось гарантией мира: вряд ли бы простил Василий Иванович полякам свой плен и унижения. Неудача короля под Москвой показала, как опасно было вступать в новую войну с Россией.

Поэтому и было принято решение умертвить и Василия Ивановича, и его брата Дмитрия, как следующего реального кандидата на российский трон. Младший брат Иван, видимо, не представлял собой значительной политической фигуры и был оставлен в живых. Впоследствии он был освобожден из заточения и определен в свиту королевича Владислава, которому и служил до 1619 года.

В 1617 и 1618 годах королевич Владислав предпринял очередной большой поход на Москву. Осенью 1618 года он подступил к столице, но встретил мужественное сопротивление. К тому же, поляки нуждались в провианте, что и заставило их после неудачного приступа отойти к Троице-Сергиеву монастырю. Там в деревеньке Деулино и было заключено перемирие на 14 с половиной лет.

По условиям договора произошел и обмен пленными. Не известно, участвовал ли Иван Иванович Шуйский в этом походе, но после него вместе с Филаретом Романовичем, отцом царя Михаила Федоровича, он был отпущен в Россию.

В Москве Иван Иванович, имевший прозвище Пуговка, руководил Судным приказом (как и его брат Василий при Борисе Годунове). Умер он в 1638 году, не оставив, как официально утверждается, после себя потомства.

Как это ни странно, но и остальные братья Шуйские также не оставили после себя детей. Пресеклись и остальные две линии этого рода.

Царица Мария Петровна, в инокинях Елена, супруга царя Василия Ивановича, приняла иноческий постриг в Московском Вознесенском девичьем монастыре и пребывала в Московском Ивановском монастыре, затем была переведена в Суздальский Покровский девичий монастырь, где и скончалась в июне 1626 года. Тело ее было перенесено в Москву и погребено в Вознесенском девичьем монастыре.

Умерла бывшая царица, не прожив и сорока лет (предположительно, ей было не более 35–36). Нельзя исключать и того, что Тимошка мог быть ее внебрачным ребенком, зачатым в иноческом звании. В этом случае вполне понятно его стремление вовсе не упоминать о своей матери и приписывать себе родство только с царем Василием Шуйским.

Тимошка мог быть и внуком Василия Шуйского, если согласиться с теми историками, которые считают, что первым браком Василий был женат на княжне Елене Михайловне Репниной-Оболенской. От этого брака он также имел двух дочерей, судьба которых не известна. Родились они, предположительно, в 80-е годы XVI века, и к 1618 году (рождение Тимошки) им было не более 30–35 лет. Одна из этих дочерей, выйдя замуж за князя Матвея Федоровича Великопермского, и могла стать матерью нашего героя. Впоследствии, из-за страха появления нового претендента на престол, царь Михаил Федорович начал преследование этих потомков царя Василия Шуйского и князя Великопермского.

Но вернемся к Василию Шуйскому.

После настойчивых просьб царя Михаила прах царя Василия был в 1635 году возвращен из Польши и торжественно погребен в Архангельском соборе Кремля, усыпальнице московских великих князей.

В этом шаге можно видеть не только заботу о государственной чести, но и желание помириться с многочисленными сановитыми родственниками угасшего княжеского рода. Тогда же прежнее отрицательное отношение к царю Василию Ивановичу и его государственной деятельности неожиданно пересматривается и появляются новые историко-литературные произведения — «Рукопись Филарета» и «Новый летописец», в которых давалась хвалебная и вполне заслуженная оценка деяний этого несчастного монарха.

В 1637 году московское посольство, прибывшее в Варшаву на свадьбу короля Владислава, заказывает «мастеру лицо царя Василия Ивановича». Портрет этот был выполнен неизвестным художником и увезен послами в Москву. Возможно, основой для написания этого портрета послужили портреты и зарисовки итальянского живописца Долабелло, который находился в Польше во время появления там Шуйских. Именно Долабелло запечатлел на большой картине представление братьев Шуйских польскому сейму. Как утверждали, картина эта написана с натуры. Но портреты русских пленников, если и рисовал их итальянский живописец, до нас не дошли.

Не совсем ясно, для чего нужно было иметь царю Михаилу «лицо царя Василия». Возможно, это было желание еще более восстановить доброе имя и память о своем предшественнике на троне и оставить потомкам его образ. Но можно сделать и другое предположение…

В 1639 году в Молдавии по тайному распоряжению господаря Василия был убит некто Семен Шуйский, а голова его в мешке с солью была отправлена в Москву. Документы по этому делу до нас не дошли, и в письменных источниках сохранилось всего лишь несколько скупых упоминаний. Семена Шуйского называли самозванцем и предполагали, что он был убит по просьбе царя Михаила. Возможно, что вести об этом самозванце в течение нескольких лет доходили в Москву, и чтобы изобличить его обман, и потребовался портрет Василия Шуйского. Впоследствии Тимошка Акундинов назовет Семена своим братом.