История на миллион долларов:

8. ПОБУЖДАЮЩЕЕ ПРОИСШЕСТВИЕ 1.

Структура истории включает в себя пять частей: побуждающее происшествие, или первое важное событие, является основной причиной всего, что следует за ним, и приводит в движение остальные четыре элемента – прогрессию усложнений, кризис, кульминацию и развязку. Чтобы понять, как побуждающее происшествие влияет на развитие истории, следует более подробно изучить вопрос сеттинга, или того физического и социального мира, в котором разворачивается действие.

МИР ИСТОРИИ.

Ранее мы дали определение сеттинга с помощью таких понятий, как период, длительность, локация и уровень конфликта. Эти четыре измерения образуют каркас мира истории, но для того, чтобы появилось множество творческих вариантов, вы должны заполнить его разнообразными оригинальными деталями. Ниже представлены общие вопросы, которые мы задаем себе при создании всех без исключения историй. Тем не менее каждая работа предполагает составление уникального списка, содержание которого определяется стремлением писателя в полной мере понять возникающий в его воображении мир.

Как мои персонажи зарабатывают на жизнь? Примерно треть жизни мы проводим на рабочем месте, однако в фильмах редко видим, как именно люди выполняют свои служебные обязанности. Причина проста: работа по большей части навевает скуку. Возможно, не на того, кто ею занят, но смотреть на это надоедает. Любой адвокат, полицейский или врач знает, что подавляющая часть их времени уходит на рутинные операции, составление отчетов и участие во встречах, которые мало что меняют. Поэтому в жанрах, связанных с профессиональной деятельностью – в судебных, криминальных, врачебных драмах, - мы фокусируем внимание только на тех моментах, где чья-либо деятельность создает больше проблем, чем позволяет решить. Тем не менее, чтобы проникнуть внутрь характера, мы должны изучить то, чем герои занимаются все двадцать четыре часа в сутки. Не только как они работают, но и как развлекаются, молятся, занимаются любовью.

Какая в моем мире политика? Речь идет не о правых и левых взглядах или республиканцах и демократах, а о политике в истинном смысле слова – о власти. Политика – это название, которое мы даем разделению властных полномочий в любом обществе. Когда бы люди ни собирались вместе для каких-либо дел, власть всегда распределяется неравномерно. В компаниях, больницах, религиозных общинах, государственных учреждениях и иных организациях на вершине иерархии находятся ответственные лица, наделенные большой властью, внизу – те, у кого ее вовсе нет, а между ними – обладатели ограниченных властных функций. Как работник получает власть или теряет ее? Несмотря на все попытки устранить неравенство с помощью всевозможных уравнительных теорий, человеческое общество неуклонно придерживается пирамидального принципа распределения власти. Другими словами, в нем существует политика.

Даже когда вы пишете о домашней жизни, задавайте себя тот же вопрос, ведь семья, как и любая другая социальная структура, связана с политикой. Возможно, это патриархальный дом, где власть принадлежит отцу, когда его нет – матери, а в ее отсутствие – старшему из детей? Или в доме всем управляет мать? А может быть, вы описываете современную семью, где ребенок имеет неограниченную власть над родителями?

Любовные отношения – такая же политика. Старая цыганская пословица гласит: «Проигрывает тот, кто признается первым». Он произносит «я люблю тебя» и оказывается в проигрыше, потому что другой человек, услышав это, сразу же понимает, что любим и теперь может командовать. Если повезет, то вы и ваш любимый человек произнесете эти три коротких слова одновременно. А если очень-очень повезет, то вообще не придется ничего говорить – поймете друг друга без слов.

Каковы традиции и ритуалы моего мира? Во всех концах света жизнь тесно связана с ритуалами. И это традиция, не так ли? Я написал книгу, и вы ее читаете. В другое время и в другом месте мы могли бы сидеть под деревом или прогуливаться, как это делали Сократ и его ученики. Мы создаем ритуал для каждого действия, и не только в сфере официальных церемоний, но и в том, что касается личных привычек. Только небеса помогут тому, кто осмелится поменять местами туалетные принадлежности, расставленные в моей ванной комнате!

Как ваши персонажи едят? В мире существуют самые разные ритуалы приема пищи. Так, согласно данным последних исследований, американцы съедают в ресторанах 75 процентов всех потребляемых ими продуктов. Если ваши герои питаются дома, то в какой семье они живут: в старомодной, где одеваются к ужину, который проходит в определенное время, или в современной, когда едят прямо из холодильника?

Каковы ценности в моем мире? Что такое добро в понимании моих персонажей? А зло? Что для них правильное и что неправильное? Каковы законы моего общества? Следует помнить: добро/зло, правильное/неправильное, законное/незаконное не обязательно оказывается взаимосвязанным. Ради чего, по мнению моих героев, стоит жить? К чему стремиться глупо? За что они могли бы отдать свою жизнь?

Какой жанр или комбинация жанров используется? С какими конвенциями? Как и сеттинг, жанры создают для писателя творческие ограничения, которые необходимо соблюдать или искусно изменять.

Какова биография моих персонажей? Как жизнь повлияла на формирование их характеров – с момента рождения до начала первой сцены?

В чем заключается предыстория героев? Этот термин часто понимают неправильно. Он не означает историю жизни или биографию. Предыстория - это набор важных уже прошедших событий, к которым писатель обращается для развития истории. О том, как следует использовать предысторию в повествовании, мы поговорим позже, но сейчас обратите внимание на то, что наши герои не появляются из вакуума. На основе их биографий мы создаем ландшафт, «засаживаем» его событиями и превращаем в сад, который возделываем снова и снова.

Каков состав действующих лиц? В произведении искусства ничто не появляется случайно. Идеи могут возникать спонтанно, но мы должны осознанно и творчески связать их в единое целое. Нельзя допустить, чтобы любой внезапно пришедший на ум персонаж попадал в нашу историю и играл в ней какую-то роль. Ведь каждая роль должна отвечать замыслу, а первым принципом определения состава действующих лиц является поляризация. На основе самых разных ролей мы создаем сеть контрастных или противоречивых установок.

Если идеально подобранные герои садятся ужинать и что-то происходит, будь то мелкая неприятность в виде пролитого на скатерть вина или важное сообщение, например о разводе, то каждое действующее лицо должно продемонстрировать особую и отличную от других реакцию. На свете не существует двух людей, которые будут реагировать на происходящее совершенно одинаково, так как ни у кого не может быть одного и того же отношения к чему-либо. Каждый человек обладает собственным взглядом на жизнь, соответствующим его характеру, и его неординарная реакция контрастирует с реакциями всех остальных.

Если среди ваших персонажей есть два человека, обладающих похожей установкой и одинаково реагирующих на происходящее, вы должны или из двух лиц сделать единое целое, или исключить из истории одного из них. В случае одинаковой реакции героев вы сводите возможность конфликта до минимума. А стратегия писателя заключается в том, чтобы максимально обострить такую возможность.

Представьте следующий состав действующих лиц: отец, мать, дочь и сын по имени Джеффри. Эта семья живет в Айове. Когда все садятся ужинать, Джеффри говорит: «Мама, папа, сестренка, я принял важное решение. Я купил билет на самолет и завтра улетаю в Голливуд, чтобы сделать карьеру художника-постановщика». И все трое отвечают ему: «О, какая замечательная идея! Разве это не прекрасно? Джефф отправляется в Голливуд!» И они все чокаются стаканами с молоком.

Переход к другой сцене. Комната Джеффа, где родственники помогают ему упаковывать вещи, восхищаясь его картинами, развешанными на стенах, с умилением вспоминая о его учебе в художественной школе, восхваляя его талант и предсказывая успех.

Переход к другой сцене. Аэропорт, где члены семьи со слезами на глазах провожают Джеффа на самолет и обнимают со словами: «Джефф, напиши, когда устроишься на работу».

Предположим, происходит совсем другое: Джеффри садится ужинать, делает свое заявление, и тут отец БЬЕТ кулаком по столу: «О чем разговор, Джефф? Ты не поедешь в Голливуд, чтобы стать каким-то там художником-постановщиком… уж не знаю, что это значит. Нет, ты останешься здесь, в Давенпорте. Потому что, как тебе известно, я никогда не делал ничего для себя. Ни разу в жизни. Все для тебя, Джефф, для тебя! Сегодня я король сантехнического оборудования в Айове… но когда-нибудь, сынок, ты станешь королем поставщиков всей сантехники Среднего Запада, и чтобы я больше не слышал этих глупостей. Разговор окончен».

Переход к другой сцене. Обиженный Джефф сидит в своей комнате. В дверь проскальзывает мать и шепчет: «Не слушай его. Поезжай в Голливуд, стань художником-постановщиком… чем бы он там ни занимался. Они ведь получают за это премию "Оскар", Джефф?» – «Да, мама, получают», – говорит Джефф. «Хорошо! Отправляйся в Голливуд, выиграй для меня "Оскар" и докажи своему отцу, что он не прав. А ты, Джефф, это можешь сделать. Потому что у тебя талант. Я знаю, ты получил его от моих предков. У меня тоже был талант, но я все забросила, когда вышла замуж за твоего отца, и до сих пор о том жалею. Ради Бога, Джефф, не оставайся в Давенпорте. Черт, этот город даже назвали в честь дивана. Нет, поезжай в Голливуд и сделай так, чтобы я тобой гордилась».

Переход к другой сцене. Джефф упаковывает вещи. Входит сестра, она в ужасе: «Джефф! Что ты делаешь? Собираешь вещи? Бросаешь меня одну? С этими двумя? Ты же их знаешь. Они съедят меня живьем. Если ты уедешь в Голливуд, я закончу тем, что буду торговать сантехникой!» Она вытаскивает его вещи из чемодана: «Если хочешь быть художником, можешь быть им где угодно. Закат везде закат. Пейзаж везде пейзаж. Какая тебе разница? И когда-нибудь добьешься успеха. Я знаю, у тебя это получится. Я видела точно такие же картины… в универмаге "Сирс". Не уезжай, Джефф! Я умру без тебя!».

Уедет Джефф в Голливуд или нет, поляризованный состав действующих лиц дает писателю то, что крайне нужно для создания истории – сцены.

АВТОРСТВО.

Когда изучение сеттинга достигает точки насыщения, происходит чудо. История приобретает уникальную атмосферу, те индивидуальные особенности, которые отличают ее от всего, что когда-либо было рассказано. Это удивительно: люди рассказывали друг другу истории с тех пор, как сидели в пещерах вокруг костра, и каждый раз, когда рассказчик пускал в ход все свое мастерство, появлялась история, которая, как портрет талантливого живописца, становилась единственной в своем роде.

Вы хотите, чтобы не только ваши истории, но и вас самого считали уникальным, признавали и уважали как незаурядного писателя. Давайте рассмотрим три слова: «автор», «авторитет» и «аутентичность».

«Автор» – так мы называем романистов и драматургов и реже сценаристов. Однако это слово в его строгом смысле означает «создатель», поэтому сценарист, создающий сеттинг, характеры и историю, вне всяких сомнений, является автором. Проверкой для авторства служит знание. Каким бы ни было средство творческого выражения, настоящий автор – это художник, обладающий прекрасным знанием объекта своего творчества, а свидетельством авторства служит то, что написанное пользуется авторитетом. Мы получаем редкое удовольствие, когда открываем сценарий и сразу же оказываемся во власти этой работы, отдавая ей все эмоции и внимание, потому что между строк скрывается то, что подсказывает: «Этот писатель знает, о чем пишет. Я попал в руки эксперта». А результатом такого творчества является аутентичность, или достоверность.

Два принципа управляют эмоциональной вовлеченностью аудитории. Во-первых, сопереживание: идентификация с главным героем, которая вовлекает нас в историю, замещая наши желания, существующие в реальной жизни. Во-вторых, достоверность: мы должны верить, или, как говорил Сэмюэл Тейлор Колридж, с готовностью отказываться от неверия. Если писателю удастся увлечь нас, он должен поддерживать эту увлеченность до самого последнего кадра, убеждая нас в том, что мир его истории достоверен. Мы знаем, что рассказывание историй представляет собой ритуал, передающий метафору жизни. Чтобы насладиться такой церемонией в темноте зрительного зала, следует реагировать на истории так, будто все происходит на самом деле. Мы забываем о скептицизме и верим в сказку до тех пор, пока находим ее достоверной. Как только правдоподобия оказывается недостаточно, чувство сопереживания исчезает, и мы уже ничего не чувствуем.

Однако аутентичность не означает актуальность. То, что вы помещаете действие истории в современное окружение, не может служить гарантией достоверности; аутентичность предполагает внутреннюю согласованность созданного вами мира, который соответствует самому себе по масштабу, глубине и подробностям. Аристотель говорил: «Для целей [истории] убедительное невозможное предпочтительней неубедительной возможности». Мы можем назвать целый ряд фильмов, заставивших нас сказать: «Я не верю этому. Люди не такие. Здесь нет никакого смысла. На самом деле так не бывает».

Аутентичность не имеет ничего общего с так называемой реальностью. История, разворачивающаяся в придуманном мире, может быть полностью достоверной. Искусство истории не проводит различие между действительностью и мирами, существующими в фантазиях, мечтах и идеалистических представлениях. Творческий ум писателя объединяет все это в уникальную, но убедительную вымышленную реальность.

Возьмем, к примеру, фильм «Чужой» (Alien). В первом эпизоде экипаж межгалактического грузового звездолета просыпается в криогенных камерах и собирается за общим столом. Члены команды, одетые в рабочую одежду, пьют кофе и курят сигареты. На столе в стеклянном стакане подпрыгивает игрушечная птичка. Маленькие предметы, напоминающие о жизни на Земле, встречаются и в других жилых помещениях. С потолка свисают пластиковые пакеты, к переборкам прикреплены фотографии кинозвезд и членов семей. Люди разговаривают – не о работе или возвращении домой, – а о деньгах. Оговаривается ли эта незапланированная остановка в их контракте? Выплатит ли компания премию за выполнение дополнительной работы?

Вы когда-нибудь ездили в кабине трейлера? Чем она украшена? Небольшими напоминаниями об обычной жизни: пластмассовой фигуркой святого над приборным щитком, выигранными на деревенской ярмарке голубыми лентами, семейными фотографиями, вырезками из журналов. Водители-дальнобойщики проводят в своих грузовиках больше времени, чем дома, поэтому берут его частицу с собой в дорогу. А какая главная тема их разговоров во время перерыва? Деньги – плата за переработки, что включено в контракт, а что нет. Понимая психологию этих людей, сценарист Дэн О'Бэннон воссоздал ее до мельчайших деталей, и, видя эту сцену, аудитория поддается на обман: «Классно! Они не похожи на астронавтов Бака Роджерса или Флэша Гордона. Это настоящие дальнобойщики».

В следующем эпизоде, когда Кейн (Джон Хёрт) исследует кладки странных кожистых яиц, оттуда выскакивает неизвестное существо и прожигает шлем его скафандра. Существо, похожее на огромного краба, присасывается к его лицу, обхватив клешнями голову. Хуже того, оно проталкивает какую-то трубку через его горло в живот, после чего Кейн впадает в кому. Судовой медик Эш (Иэн Холм) понимает, что не может снять эту тварь, не порвав лица Кейна на части, поэтому решает ослабить хватку неизвестного организма, поочередно отрезая его клешни.

Но едва Эшу вонзает лазерной пилой до одной из них, оттуда извергается «кислотная кровь», которая растворяет сталь, как сахар, и прожигает в полу дыру размером с арбуз. Команда бросается на нижний уровень и видит, как кислота разъедает потолок, а затем и пол этажа, на котором они находятся. Они снова бегут вниз – там то же самое: кислота проходит насквозь три уровня. В этот момент вся аудитория думает об одном: «У этих ребят серьезные неприятности».

Итак, О'Бэннон исследовал чужого. Он спрашивал себя: «Какова биология этого чудовища? Как оно развивается? Питается? Растет? Размножается? Есть ли у него какие-либо слабые места? Каковы его сила?» Представьте себе, какой список качеств должен был составить О'Бэннон, прежде чем придумал «кислотную кровь». Подумайте, сколько источников он изучил. Возможно, ему пришлось серьезно заняться земными насекомыми-паразитами или вспомнить англосаксонский эпос восьмого века «Беовульф», где кровь монстра Гренделя прожигает щит героя, или это привиделось ему в ночном кошмаре. Неважно, что было главным – исследования, воображение или воспоминания, но О'Бэннону удалось создать потрясающее существо.

Все, кто принимал участие в съемках «Чужого» – сценарист, режиссер, дизайнеры, актеры, – делали все возможное для сотворения достоверного мира. Они знали, что правдоподобность играет решающую роль в создании ужасов. Действительно, если заставить аудиторию почувствовать любую эмоцию, она обязательно поверит вам. Когда эмоциональная нагрузка фильма становится излишне грустной, пугающей или слишком веселой, что мы делаем, чтобы ее избежать? Говорим себе: «Это всего лишь кино». Мы отрицаем достоверность истории. Но если фильм хороший, то, снова взглянув на экран, начинаем испытывать те же эмоции. Мы не можем «сбежать», пока фильм сам не отпустит нас, за что, собственно говоря, и платим деньги.

Достоверность зависит от «говорящих деталей». Когда мы используем лишь часть из них, зритель дорисовывает в своем воображении остальные, завершая общую картину правдоподобия. С другой стороны, если сценарист и режиссер слишком стараются быть «реальными» – в особенности когда речь идет о сексе или насилии, – аудитория реагирует так: «Это же не на самом деле», или «О боже, как реалистично», или «На самом деле они не занимаются сексом», или «Они же действительно делают это». В любом случае доверие разрушается, если зрители отвлекаются от истории, обращая внимание на приемы, использованные создателями фильма. Аудитория верит, пока мы не даем ей повода почувствовать сомнение.

Помимо заслуживающих доверия физических и социальных деталей необходима эмоциональная достоверность. Поиски автора должны найти свое воплощение в правдоподобном поведении персонажей. Причем убеждает не только поведенческая достоверность, но и сама история. Важно, чтобы причина и следствие были убедительными и логичными в рамках каждого события. Искусство создания структуры истории заключается в отличном согласовании обычного и необычного с универсальным и архетипичным. Писатель, чье знание предмета научило его правильно расставлять акценты, что-то усиливать или, наоборот, делать незаметным, обязательно выделится на фоне тысяч других авторов, которые постоянно берут одну и ту же ноту.

Оригинальность проявляется в борьбе за достоверность, а не в эксцентричности. Однако собственный стиль нельзя создать исключительно на основе самоосознания. Только когда знание сеттинга и персонажей согласуется с личными качествами автора, сделанный им выбор и то, что создается на основе огромного объема материала, становятся его оригинальным стилем.

Сравните «Полуночного ковбоя» (Midnight Cowboy) и «Серпико» Вальдо Солта (Serpico) с историями Элвина Сарджента – «Доминик и Юджин» (Dominick and Eugene), «Обыкновенные люди» (Ordinary People): одни бескомпромиссные, другие нежные; у первых эллиптическая структура, у вторых линейная; одни ироничны, другие сострадательны. Уникальные стили каждого – это естественный и стихийный результат совершенствования автором своей темы в бесконечной борьбе против штампов.

ПОБУЖДАЮЩЕЕ ПРОИСШЕСТВИЕ.

Мы можем начать с любого замысла и с любой точки хронологической последовательности истории; наши исследования помогают создавать события, которые, в свою очередь, придают поискам новое направление. Другими словами, не обязательно придумывать историю, начиная с первого главного события. Однако в определенный момент ее построения вам придется столкнуться со следующими вопросами: как привести историю в действие и куда поместить это ключевое событие?

Побуждающее происшествие должно быть динамичным, полностью разработанным событием, а не статичным или неопределенным. Например, нельзя считать таковым следующее: девушка, забросившая учебу в колледже и живущая рядом с Нью-йоркским университетом, проснувшись однажды утром, говорит себе: «Мне так наскучила моя жизнь. Думаю, стоит поехать в Лос-Анджелес». Она кладет вещи в свой «Фольксваген» и направляется на запад, но смена адреса не привносит никаких иных ценностей. Она всего лишь перевозит свое равнодушие из Нью-Йорка в Калифорнию.

С другой стороны, если мы видим в ее кухне необычные обои из сотен парковочных талонов, затем слышим громкий стук в дверь, возвещающий о приходе полицейского, который размахивает ордером на арест за неуплату штрафных квитанций на сумму десять тысяч долларов, и наблюдаем, как она сбегает по пожарной лестнице и направляется на запад, то все это может стать побуждающим происшествием. Произошло то, что обусловлено побуждающим происшествием.

Побуждающее происшествие коренным образом нарушает баланс сил в жизни главного героя.

В начале истории жизнь главного героя более или менее сбалансирована. В ней есть успехи и неудачи, взлеты и падения. А у кого их нет? Но герой в той или иной степени управляет тем, что происходит. Затем неожиданно для него, но в любом случае неотвратимо, происходит событие, которое коренным образом нарушает равновесие, смещая заряд ценности в отрицательную или положительную сторону.

Негатив: наша недоучившаяся девушка приезжает в Лос-Анджелес, но не может получить нормальную работу, потому что везде у нее спрашивают номер социального страхования. Она опасается, что в современном компьютеризированном мире полиция Манхэттена выследит ее через Федеральную налоговую службу. И что же она делает? Прячется? Продает наркотики? Занимается проституцией?

Позитив: возможно, в ее дверь стучит адвокат, занимающийся поиском наследников, который сообщает, что неизвестный родственник завещал ей миллион долларов. Неожиданное богатство тяготит ее. У нее уже нет оправданий для неудач, поэтому она испытывает страх от мысли, что эта мечта станет реальностью.

В большинстве случаев побуждающее происшествие представляет собой событие, которое происходит непосредственно с главным героем или вызвано им самим. Соответственно, он сразу же понимает, что жизнь меняется в лучшую или худшую сторону. Когда влюбленные встречаются впервые, это событие, на тот момент, поворачивает их жизнь к лучшему. Когда Джеффри отказывается от спокойной жизни в своей семье в Давенпорте и решает отправиться в Голливуд, он сознательно идет на риск.

Иногда для побуждающего происшествия необходимы два события: завязка и развязка. Так, в фильме «Челюсти» (Jaws) завязка заключается в том, что акула нападает на плавающую в море девушку, и волны выносят ее тело на пляж. Развязкой становится сцена, когда шериф (Рой Шайдер) находит труп. Если логика побуждающего происшествия требует завязки, то писатель не должен откладывать развязку – по крайней мере надолго – и оставлять главного героя в неведении о том, что его жизнь утратила равновесие. Представьте себе следующую структуру фильма «Челюсти»: акула нападает на девушку, после чего нам показывают, как шериф отправляется играть в боулинг, раздает парковочные талоны, занимается любовью с женой, идет на собрание родительского комитета, навещает больную мать… а в это время труп гниет на берегу. История не может быть похожа на бутерброд, состоящий из эпизодических кусочков жизни, помещенных между двумя половинами побуждающего происшествия.

В качестве примера можно вспомнить неудачную структуру фильма «Река» (The River). Картина начинается с показа первой части побуждающего происшествия: бизнесмен по имени Джо Уэйд (Скотт Гленн) решает построить дамбу через реку, зная, что затопит пять ферм. Одна из них принадлежит Тому и Мэй Гарви (Мэл Гибсон и Сиси Спэйсек). Однако никто их об этом не предупреждает. Поэтому в течение последующих ста минут мы наблюдаем: Том играет в бейсбол, Том и Мэй стараются сделать свою ферму доходной, Том идет работать на охваченную забастовкой фабрику, Мэй ломает руку во время аварии трактора, Джо пытается ухаживать за ней, Мэй идет навестить мужа, который удерживается на фабрике как штрейкбрехер, уставший Том больше не может этого выносить, Мэй шепчет ему слова нежности, силы возвращаются к Тому и так далее.

За десять минут до конца фильма появляется вторая часть побуждающего происшествия: Том случайно заходит в офис Джо, видит макет дамбы и говорит: «Джо, если ты построишь эту дамбу, то затопишь мою ферму». Джо пожимает плечами. Затем приходит неожиданное спасение в виде дождя, и вода в реке поднимается. Том и его приятели заводят бульдозеры, чтобы построить заградительную насыпь; а Джо приказывает своим головорезам на других бульдозерах эту насыпь разрушить. Далее следует противостояние бульдозеров Тома и Джо в мексиканском стиле. В этот момент Джо отступает и объявляет, что будет строить дамбу в другом месте. ЭКРАН тихо гаснет.

Главный герой должен реагировать на побуждающее происшествие.

Однако мы имеем дело с бесконечным многообразием характеров героев, поэтому их реакция может быть самой разной. Сколько вестернов, например, начиналось как этот? Плохие парни устраивают стрельбу в городе и убивают старого шерифа. Горожане собираются и идут на извозчичий двор, которым заправляет Мэтт, бывший стрелок, давший клятву никогда больше не убивать. Мэр просит его: «Мэтт, ты должен взять значок шерифа и помочь нам. Ты единственный, кто может нас спасти». Мэтт отвечает: «Нет, нет. Я давно уже повесил свое ружье на стену». «Но, Мэтт, – умоляет его сельская учительница, – они убили твою мать». Мэтт ковыряет носком сапога грязь и говорит: «Что ж… она была старой и, думаю, ее время пришло». Он отказывается действовать, но, тем не менее, это реакция.

Главный герой отвечает на неожиданное негативное или позитивное изменение равновесия в его жизни в соответствии со своим характером и восприятием мира. Однако отказ действовать не может длиться очень долго, даже если мы имеем дело с самым пассивным персонажем из минималистического фильма без сюжета. Все мы хотим обладать разумной властью над своей жизнью, и если чувство равновесия и контроля разрушается по причине какого-то события, то что мы можем пожелать? Чего захочет в такой ситуации любой человек, не исключая и нашего героя? Восстановить баланс.

Таким образом, побуждающее происшествие сначала лишает главного героя равновесия, затем вызывает у него потребность восстановить его. Поэтому он представляет объект желания (обычно быстро, но иногда обдуманно) : нечто материальное, ситуационное или уравновешивающее, чего, по его мнению, не хватает, чтобы вернуть корабль его жизни на правильный курс. В конце концов побуждающее происшествие подталкивает героя к активным действиям, направленным на достижение объекта или цели. И для многих историй или жанров это имеет большое значение: событие нарушает привычный порядок жизни главного героя, пробуждая в нем стремление все уладить, и он начинает действовать.

Однако больше всего мы восхищаемся героями, в которых побуждающее происшествие рождает не только осознанное, но и подсознательное желание. Внутри таких сложных характеров происходит напряженная борьба, потому что то и другое вступают в прямой конфликт. Вне зависимости от того, как персонаж осознает свое влечение, аудитория чувствует или понимает, что глубоко внутри себя он хочет совсем другого.

Вспомним фильм «Плотская любовь» (Carnal Knowledge). Если бы мы могли отвести его главного героя Джонатана (Джек Николсон) в сторону и спросить: «Чего ты хочешь?», то его осознанный ответ был бы следующим:

«Я красивый парень, с которым приятно проводить время, к тому же я хорошо зарабатываю. Моя жизнь была бы настоящим раем, если бы я мог разделить ее с идеальной женщиной». Фильм рассказывает о тридцатилетнем поиске такой женщины-мечты, показывая жизнь Джонатана со времени учебы в колледже до достижения им среднего возраста. Снова и снова он встречает красивую, умную женщину, но скоро их романтические отношения превращаются в темные и страстные, наполняются актами насилия, а затем происходит разрыв. Снова и снова Джонатан играет великого романтика, пока женщина его безумно любит, а затем внезапно меняет отношение к ней, начинает унижать ее и выбрасывает из своей жизни.

В кульминации он приглашает на ужин своего старого приятеля по колледжу Сэнди (Арт Гарфанкель) и ради развлечения показывает ему слайды с фотографиями всех женщин, с которыми он встречался в своей жизни, назвав этот показ «Парадом стерв». О каждой он говорит гадости, рассказывая Сэнди, «что с ней было не так». В сцене развязки мы видим его с проституткой (Рита Морено), которой приходится читать ему им же написанную оду в честь своего пениса, чтобы он мог достичь эрекции. Герой думает, что охотится за идеальной женщиной, но мы знаем, что подсознательно он хочет унижать и разрушать и занимается этим всю свою жизнь. Сценарий Жуля Фейффера – леденящее душу изображение мужчины, который слишком хорошо знаком многим женщинам.

Другой фильм – «Миссис Соффел» (Mrs. Soffel). В 1901 году совершивший убийство вор (Мэл Гибсон) ждет в камере исполнения смертного приговора. Жена начальника тюрьмы (Дайан Китон) решает спасти его душу и читает ему цитаты из Библии, надеясь, что, когда его повесят, он отправится не в ад, а в рай. Возникает взаимная симпатия. Она организует его побег, а затем присоединяется к нему. Скрываясь от преследователей, они занимаются любовью, правда, только один раз. Когда представители властей окружают их, она понимает, что ему предстоит погибнуть и решает умереть вместе с ним. «Застрели меня, – умоляет она. – Я не проживу без тебя ни дня». Он нажимает на курок, но только ранит ее. В развязке ее приговаривают к пожизненному заключению, но она отправляется в камеру с гордым видом, буквально плюнув в глаза тюремщика.

Миссис Соффел внезапно переходит от одного выбора к другому, но мы чувствуем, что за сменой ее намерений скрывается сильное неосознанное желание испытать необыкновенную, абсолютную любовь такой силы, что все последующее не будет иметь никакого значения… потому что ей удастся пережить хотя бы один великий миг. Миссис Соффел – законченный романтик.

В фильме «Жестокая игра» (The Crying Game) Фергюс (Стивен Ри), член Ирландской республиканской армии, охраняет британского капрала (Форрест Уитакер), которого его подразделение удерживает в качестве заложника. Он симпатизирует этому человеку. Когда капрала убивают, Фергюс самовольно отправляется в Англию, скрываясь одновременно от британцев и ИРА. Выполняя последнюю просьбу убитого заложника, он разыскивает его девушку Дил (Джей Дэвидсон), влюбляется в нее, а позже узнает, что Дил – трансвестит. Затем его находят члены ИРА. Фергюс добровольно вступил в ИРА, понимая, что это не студенческое братство, поэтому, когда ему приказывают убить английского судью, он вынужден окончательно определиться со своими политическими взглядами. Является ли он все-таки ирландским патриотом или нет?

Наблюдая за Фергюсом с первых минут его общения с заложником и до последних полных нежности сцен с Дил, зрители понимают, что, несмотря на осознанное участие героя в политической борьбе, этот фильм вовсе не о преданности идее. За политическими метаниями Фергюса скрывается одна из самых важных потребностей человека – любить и быть любимым.

СТЕРЖЕНЬ ИСТОРИИ.

Энергия желания главного героя формирует важный элемент структуры, известный как «стержень» истории (его также называют магистральной линией или суперцелью). Стержень – это желание и старание главного героя восстановить жизненное равновесие, главная объединяющая сила, которая удерживает вместе все остальные элементы истории. Не важно, что происходит на ее поверхности, но каждая сцена, образ и мир представляют собой часть ее стержня, связанную – причинной ли обусловленностью или тематически – с ядром, образуемым этим желанием и действиями.

Если у главного героя нет подсознательного желания, то стержнем истории становится его осознанная цель. Например, суть любого фильма о Джеймсе Бонде можно охарактеризовать следующей фразой: победить главного злодея. У Джеймса нет подсознательных желаний; он хочет только одного – спасти мир. Стремление Бонда к достижению осознанной цели является объединяющей силой истории, поэтому не может быть изменено. Если он заявит: «К черту доктора Но. Я устал быть шпионом. Отправляюсь на юг, чтобы серьезно заняться теннисом и работать над своим замахом», – фильм развалится на части.

С другой стороны, при наличии у героя подсознательного желания именно оно становится стержнем истории. Такое желание всегда более сильно и продолжительно, так как корнями уходит в самые сокровенные глубины личности. Когда оно историей управляет, у писателя появляется возможность создать очень сложный характер, способный неоднократно менять свои осознанные желания.

Возьмем, к примеру, роман «Моби Дик». Если бы Мелвилл сделал Ахаба единственным главным героем, то была бы простая, хотя и увлекательная работа в жанре высокого приключения, движимая маниакальным желанием капитана убить белого кита. Однако, добавив в качестве второго главного героя Измаила, Мелвилл обогатил историю, превратив ее в сложное классическое произведение с сюжетом воспитания. На самом деле рассказ развивается вслед за подсознательным желанием Измаила победить своих внутренних демонов: он ищет в себе разрушительные навязчивые идеи, которые видит в Ахабе, что не только противоречит его осознанной надежде выжить в безумной погоне за китом, но и может погубить его, как это произошло с Ахабом.

В «Жестокой игре» (The Crying Game) Фергюс мучительно размышляет о политике, а его безотчетная потребность любить и быть любимым направляет повествование. В фильме «Плотская любовь» (Carnal Knowledge) Джонатан ищет «идеальную женщину», переходя от одной любовной связи к другой, в то время как подсознательное желание унижать и губить женщин всегда остается неизменным. Желания миссис Соффел меняются бесчисленное множество раз – от спасения к проклятию, но она не отдает себе отчета в том, что стремится пережить необыкновенный любовный роман. Аудитория понимает: метания сложного главного героя всего лишь отражение одной неизменной вещи – его подсознательного желания.

КВЕСТ.

С точки зрения писателя, который видит свою работу целиком – от побуждающего происшествия до кульминации последнего акта, что бы мы ни говорили о жанрах и различных формах, будь то архисюжет или антисюжет, на самом деле существует только история. По сути, с момента появления человечества мы самыми разными способами рассказывали друг другу то, что можно назвать квестом, или поиском. Все истории имеют форму квеста.

Так или иначе событие нарушает равновесие в жизни персонажа, пробуждая в нем осознанное и/или подсознательное желание отыскать то, что, по его мнению, восстановит баланс, и отправляя его на поиски объекта его желания, требующие преодоления сил антагонизма (внутренних, личностных, внеличностных). Герой может добиться своего или потерпеть неудачу. Это и есть история в сжатом виде.

Основная форма истории проста. Но это все равно, что говорить о простоте основной формы музыки. Так и есть. Всего двенадцать нот. Но, соединяясь друг с другом, они образуют то, что мы называем музыкой. Важнейшие элементы квеста – те же двенадцать нот музыки, мелодии, которую мы слушаем всю жизнь. Тем не менее, как и композитор за роялем, писатель, выбирая столь простую на первый взгляд форму, практически сразу же обнаруживает, насколько она сложна и невероятно трудна для использования.

Чтобы понять форму квеста вашей истории, достаточно определить объект желания главного героя. Проникните в его психологию и постарайтесь понять, чего же он хочет. Это может быть потребность в чем-то материальном, например в человеке, которого можно любить, - фильм «Власть луны» (Moonstruck). Или стремление к внутреннему росту, возмужанию - «Большой» (Big). Но будь то чрезвычайное происшествие в реальном мире – защита от хищной акулы в «Челюстях» (Jaws) – или глубокое изменение в духовной сфере – полная смысла жизнь в «Нежном милосердии» (Tender Mercies), – заглянув в душу главного героя и открыв для себя его мечту, вы увидите дугу истории, квест, куда персонаж отправляется вслед за побуждающим происшествием.

СТРУКТУРА ПОБУЖДАЮЩЕГО ПРОИСШЕСТВИЯ.

Побуждающее происшествие может произойти только двумя способами: случайно или по какой-либо причине, другими словами, по совпадению или на основе принятого решения. Решение может принять как главное действующее лицо – например, Бен в фильме «Покидая Лас-Вегас» (Leaving Las Vegas) задумывает допиться до смерти, – так и другой человек, способный расстроить его жизнь, – решение миссис Крамер покинуть мужа и ребенка в картине «Крамер против Крамера» (Kramer vs. Kramer). Если то и другое совпадают, результат может быть трагическим – несчастный случай, в результате которого погибает муж Алисы в фильме «Алиса здесь больше не живет» (Alice Doesn't Live Here Anymore), или счастливым – встреча спортивного агента с красивой и талантливой спортсменкой в «Пэт и Майк» (Pat and Mike).

Побуждающее происшествие основного сюжета должно происходить на экране – не в предыстории и не за кадром между сценами. У каждого подсюжета есть собственное побуждающее происшествие, которое может быть показано или не показано, но основное аудитория должна увидеть, и для этого есть две причины.

Во-первых, когда зрители переживают побуждающее происшествие, они задают себе главный драматический вопрос фильма, звучащий примерно так: «Чем же все это обернется?» При просмотре фильма «Челюсти» (Jaws): сможет ли шериф одержать победу над акулой или она убьет его? «Ночь» (La Notte): уйдет или останется Лидия (Жанна Моро) после того, как скажет мужу (Марчелло Мастроянни), что он ей противен и она оставляет его? «Музыкальная комната» (The Music Room): Бисвас (Хузур Рой), аристократ и тонкий ценитель музыки, решает продать драгоценности жены, а затем и свой дом, чтобы оплачивать свое неудержимое влечение к прекрасному. Уничтожит его такая расточительность или спасет?

На голливудском жаргоне побуждающее происшествие основного сюжета называется «большим крючком». Его обязательно следует показать, потому что именно это событие пробуждает любопытство аудитории. Страстное желание получить ответ на главный драматический вопрос подогревает ее интерес вплоть до кульминации последнего акта.

Во-вторых, когда зрители видят побуждающее происшествие, в их воображении возникает образ обязательной сцены. Обязательная сцена (также известная как «кризис») представляет собой событие, которое зрители ожидают увидеть, прежде чем история закончится. В этой сцене главный герой вступает в решающую битву с наиболее могущественными враждебными силами, присутствующими в его квесте и приведенными в движение побуждающим происшествием. Эта сцена называется «обязательной», потому что писатель, подтолкнув аудиторию к ожиданию этого момента, должен выполнить данное им обещание и показать ее.

Возьмем, к примеру, фильм «Челюсти» (Jaws). Когда акула нападает на девушку, а шериф находит ее останки, мы мысленно рисуем себе яркий образ: акула и шериф сражаются один на один. Мы не знаем, как к этому подойдем или чем все обернется. Но уверены: фильм не закончится до тех пор, пока шериф не окажется буквально в пасти акулы. Сценарист Питер Бенчли не мог показать этот важный момент так, как его видят жители городка, которые с биноклями столпились на берегу и гадают: «Это шериф? А это акула?» БУМ! И вот шериф и морской биолог (Ричард Дрейфус) плывут к берегу, выкрикивая: «Невероятная схватка! Сейчас мы вам о ней расскажем». Заставив нас вообразить себе шерифа, сражающегося с акулой, Бенчли был обязан сделать так, чтобы в критический момент мы оказались рядом с ним.

В отличие от фильмов в жанре боевика, при просмотре которых мы сразу же и ярко представляем обязательную сцену, более глубокие жанры только намекают на нее в побуждающем происшествии, и позже она начинает приобретать все большую «резкость», как это происходит с фотографией, помещенной в проявочный раствор. В картине «Нежное милосердие» (Tender Mercies) Мак Следж до крайности опускается, погрязнув в пьянстве и бессмысленной жизни. Его возрождение начинается, когда он встречает одинокую женщину с сыном, которому нужен отец. Чувствуя прилив вдохновения, Следж сочиняет несколько новых песен, затем принимает баптизм и пытается помириться со своей дочерью, живущей отдельно от него. Постепенно он собирает по кусочкам свою разбитую жизнь.

Однако аудитория интуитивно чувствует, что дракон под названием «бессмысленность», однажды загнавший Следжа на самое дно жизни, должен еще раз поднять свою страшную голову. История не может закончиться, пока герой снова не столкнется с жестокой нелепостью, которая на этот раз должна будет проявиться во всей своей разрушительной силе. Обязательная сцена представлена в виде ужасной аварии, в которой погибает единственный ребенок Следжа. И если пьянице нужен повод для того, чтобы снова потянуться к бутылке, ничего лучше и придумать нельзя. Но происходит иное: смерть дочери погружает его бывшую жену в наркотический ступор, а Следж находит в себе силы продолжить жизнь.

Гибель дочери Следжа была «обязательной» по определенной причине. Предположим, Хортон Фут написал следующий сценарий: однажды утром одинокий алкоголик Следж просыпается и понимает, что лишился всего, ради чего стоило бы жить. Он знакомится с женщиной, влюбляется в нее, привязывается к ее сыну и хочет его воспитывать, обретает веру и пишет новую песню. ЭКРАН ГАСНЕТ. Но это не история, а просто фантазия. Если поиск смысла жизни приводит к глубокому внутреннему изменению Следжа, как показать такое преображение? Конечно же, не с помощью заявлений о перерождении души. Никого не могут убедить диалоги, где герой объясняет все сам. Для проверки необходимо чрезвычайное событие, которое заставит персонаж сделать выбор и совершить действие – это и будет обязательная сцена (кризис) и кульминация последнего акта.

Когда я говорю, что аудитория «знает» о предстоящем обязательном событии, то не использую это слово в его прямом смысле. Если это событие не удается показать, то, выходя из кинозала, зрители не думают: «Отвратительный фильм. Нет обязательной сцены». Они осознают на интуитивном уровне отсутствие в фильме чего-то важного. Многолетнее общение с ритуалом истории учит аудиторию предчувствовать, что противодействующие силы, пробудившиеся в момент побуждающего происшествия, будут накапливаться и повествование не закончится, прежде чем главный герой не встретится с ними лицом к лицу в их максимальном проявлении. Соединение побуждающего происшествия и кризиса истории представляет собой аспект предопределения, когда более ранние события располагаются таким образом, чтобы подготовить последующие. На самом деле каждый совершаемый вами выбор – жанра, сеттинга, характеров, настроения – выполняет функцию предопределения. Каждой строчкой диалога или изображения действий вы направляете зрителей на прогнозирование определенных вариантов последующих событий, поэтому, когда они начинают разворачиваться, то удовлетворяют уже сформированные ожидания аудитории. Тем не менее главной составляющей предопределения является мысленное представление обязательной сцены (кризиса) с помощью побуждающего происшествия.

МЕСТО ПОБУЖДАЮЩЕГО ПРОИСШЕСТВИЯ.

Какое место в общей структуре истории занимает побуждающее происшествие? Практика показывает, что первое главное событие основного сюжета происходит в начале истории, в первой ее четверти. Это общепринятое правило, не зависящее от вида искусства. Сколько времени по вашей милости зрители будут сидеть в темном зале в ожидании разыгрывания увлекательной истории? Заставите ли вы читателя «перепахивать» сто страниц романа длиной в четыреста страниц в поисках основного сюжета? Долго ли вы будете ждать, прежде чем всех охватит непреодолимая скука? В случае двухчасового художественного фильма принято размещать побуждающее происшествие основного сюжета в пределах первых тридцати минут действия.

С этого фильм может начинаться. В течение первых тридцати секунд картины «Странствия Салливана» (Sullivan's Travels) главный герой Салливан (Джоэл Маккри), режиссер бессодержательных, но прибыльных фильмов, отказывается повиноваться руководству студии и отправляется делать фильм, обладающий большой социальной значимостью. В течение первых двух минут фильма «В порту» (On the Waterfront) Терри (Марлон Брандо) невольно помогает гангстерам убить своего друга.

Или все происходит гораздо позже. Через двадцать семь минут после начала фильма «Таксист» (Taxi Driver) в машину Тревиса Бикла (Роберт Де Ниро) впрыгивает двенадцатилетняя проститутка по имени Айрис (Джоди Фостер). Сутенер Мэттью (Харви Кейтель) тащит ее обратно на улицу, и Тревис загорается желанием спасти девушку. На тридцать первой минуте фильма «Рокки» (Rocky) клубный боксер Рокки Бальбоа (Сильвестр Сталлоне) соглашается провести бой с профессионалом Аполло Кридом (Карл Уэзерс) за звание чемпиона мира в тяжелом весе. В фильме «Касабланка» (Casablanca), после того как Сэм на тридцать второй минуте исполняет «Когда время проходит», в жизни Рика снова появляется Ильза, положив начало одной из самых великих историй любви, воплощенных на экране.

Событие происходит и в середине первого получаса. Однако если побуждающее происшествие основного сюжета появляется гораздо позже первых пятнадцати минут, зрители рискуют заскучать. Поэтому, пока они ожидают развертывания основного сюжета, можно использовать подсюжет.

В «Таксисте» (Taxi Driver) нашим вниманием овладевает подсюжет о безумной попытке Тревиса убить сенатора. В «Рокки» (Rocky) очаровывает история любви болезненно застенчивой Адриан (Талия Шайр) и неугомонного Рокки. В «Китайском квартале» (Chinatown) Гиттеса обманывают, нанимая для расследования супружеской измены Холлиса Малрэя, и мы с увлечением смотрим, как он старается выпутаться из этой истории. Первый акт фильма «Касабланка» (Casablanca) ловит нас «на крючок» с помощью побуждающих происшествий как минимум пяти динамичных подсюжетов.

Но зачем заставлять зрителей смотреть подсюжет и ждать начала основного сюжета долгих тридцать минут? Например, «Рокки» (Rocky) снят в жанре спортивной драмы. Почему бы не начать с двух динамичных сцен: прямо во время титров чемпион по боксу в тяжелом весе наносит удар малоизвестному боксеру (завязка), после чего Рокки принимает решение сразиться с ним на ринге (развязка). Что мешает разворачивать действие фильма посредством основного сюжета?

Дело в том, что если побуждающим происшествием станет самое первое событие фильма, то зрители, скорее всего, пожмут плечами и спросят: «Ну и что?». Поэтому первые полчаса необходимы для того, чтобы в общих чертах показать мир и характер Рокки. И когда он соглашается на бой, у публики возникает более сильная и оформленная реакция: «Он? Этот неудачник?» Все в замешательстве и с ужасом представляют, какое сокрушительное поражение ждет героя впереди.

Вводите побуждающее происшествие основного сюжета как можно раньше… но не прежде, чем наступит подходящий момент.

Побуждающее происшествие должно «подцепить на крючок» аудиторию, вызвав у нее глубокий и безусловный отклик. Эта реакция должна быть не только эмоциональной, но и рациональной. Важно, чтобы событие не только затронуло их чувства, но и заставило задать главный драматический вопрос и представить обязательную сцену. Поэтому место побуждающего происшествия главного сюжета определяют с помощью ответа на следующий вопрос: насколько глубокие знания о главном герое и его мире необходимы зрителям для полноценного реагирования на событие?

В некоторых историях ничего не предлагается. Если создаваемое вами побуждающее происшествие архетипчино, оно не требует никакой завязки и может происходить немедленно. Рассказ Кафки «Превращение» начинается с предложения: «Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое»1. В «Крамер против Крамера» (Kramer vs. Kramer) жена уходит от мужа и оставляет ему ребенка в первые две минуты фильма. Подготовки не требуется, так как мы сразу понимаем, какое ужасное влияние это может оказать на жизнь любого человека. В «Челюстях» (Jaws) акула съедает купающуюся девушку, а шериф находит ее тело. Обе сцены ошеломляют уже в первые секунды, и мы моментально осознаем весь ужас случившегося.

Предположим, что Питер Бенчли в первых сценах «Челюстей» показал бы, как шериф оставляет работу в полиции Нью-Йорка и переезжает на остров Эмити, чтобы спокойно жить в небольшом курортном городе, выполняя обязанности шефа местной полиции. Мы знакомимся с его семьей. Потом нам представляют членов городского совета и мэра. В начале лета приезжают туристы. Счастливое время. Затем акула кого-то съедает. И если бы Спилберг проявил глупость и снял всю эту экспозицию, увидели бы мы когда-нибудь такое начало? Конечно же, нет. Редактор Верна Филдс бросила бы пленку с этими кадрами на пол монтажной, объяснив, что все, что зрителям нужно знать о шерифе, его семье, мэре, городском совете и туристах, будет прекрасно отражено в реакции города на нападение этого чудовища… а фильм «Челюсти» должен начинаться с появления акулы.

Как можно раньше, но не прежде, чем наступит подходящий момент… У каждой истории свой мир и состав действующих лиц, поэтому все побуждающие происшествия не похожи друг на друга и случаются в разное время. Если такое происшествие возникнет слишком рано, то может привести аудиторию в замешательство. Если поздно, зрители начнут скучать. Вводите побуждающее происшествие в тот момент, когда аудитория достигает понимания характера и его мира, достаточного для полноценной реакции. Ни сценой раньше, ни сценой позже. Определить точный момент можно как интуитивно, так и с помощью анализа.

При создании структуры и размещении побуждающего происшествия сценаристы, как правило, откладывают введение основного сюжета, стараясь «упаковать» экспозицию в начальные эпизоды. Мы упорно недооцениваем знания и жизненный опыт зрителей, представляя персонажей и их мир с мельчайшими подробностями, которые кинозритель уже давно представил сам благодаря обыкновенному здравому смыслу.

Ингмар Бергман – один из лучших режиссеров мирового кинематографа, потому что, на мой взгляд, он еще и великолепный кинодраматург. И среди наиболее выдающихся качеств Бергмана-сценариста можно выделить невероятную экономность – а именно то, как мало подробностей он предлагает. Например, в фильме «Сквозь темное стекло» (Through a Glass Darkly) о четырех персонажах мы узнаем только то, что отец – вдовец и успешный романист, его зять – врач, сын – студент, а дочь – шизофреничка, страдающая тем же заболеванием, которое стало причиной смерти матери. Ее выпускают из психиатрической лечебницы, чтобы она могла провести несколько дней на море вместе с семьей, и это событие нарушает баланс сил в жизни всех героев, дав толчок развитию серьезной драмы с самых первых минут.

В фильме нет сцен с раздачей автографов, которые помогли бы нам понять, что отец зарабатывает своим творчеством хорошие, но не баснословные деньги. Нет сцен в операционной, демонстрирующих профессиональные способности врача. Нет сцен в интернате, подчеркивающих, как сыну не хватает отцовского внимания. Никто не показывает нам процедуры шокотерапии, мучительные для дочери. Бергман знает: его аудитории не надо объяснять, что подразумевается под такими понятиями, как бестселлер, врач, интернат и лечебница для душевнобольных… а кроме того, всем известно – чем меньше, тем лучше.

КАЧЕСТВО ПОБУЖДАЮЩЕГО ПРОИСШЕСТВИЯ.

У кинопрокатчиков есть любимая шутка: типичный европейский фильм начинается с показа золотистых, освещенных солнцем облаков. В следующем кадре – еще более прекрасные и пышные облака. Еще кадр, и облака становятся поистине роскошными и окрашиваются в красный свет. Голливудский фильм начинается с показа рваных золотистых облаков. Во втором кадре из этих облаков вылетает «Боинг-747». В третьем он взрывается.

Каким качеством должно обладать событие, образующее побуждающее происшествие?

В фильме «Обыкновенные люди» (Ordinary People) основной сюжет и подсюжет часто путают из-за их необычной структуры. Конрад (Тимоти Хаттон) – главный герой подсюжета с побуждающим происшествием, в котором во время морского шторма гибнет его старший брат Бак. Конрад выживает, но мучается чувством вины и думает о самоубийстве. Смерть брата относится к предыстории и инсценируется в коротком ретроспективном эпизоде в кризисе/кульминации подсюжета, когда Конрад вновь переживает крушение на море и жизнь становится для него осмысленным выбором.

Основной сюжет приводится в движение отцом Конрада, Кельвином (Дональд Сазерленд). Этот кажущийся пассивным человек является главным героем по определению: он умеет сопереживать, обладает силой воли и способностью добиваться исполнения своего желания. На протяжении фильма Кельвин пытается раскрыть мучительную тайну, которая преследует его семью и делает невозможными нормальные отношения между сыном и женой. После тяжелой внутренней борьбы он находит ответ: жена ненавидит Конрада, и не с момента смерти старшего сына, а с самого рождения Конрада.

В сцене кризиса Кельвин обрушивает на свою жену Бет (Мэри Тайлер Мур) всю правду. Одержимая старая женщина хотела иметь только одного ребенка. Когда второй сын появился на свет, ее возмутило то, что он претендует на ее любовь, ведь она способна любить только своего первенца. Она всегда ненавидела Конрада, который чувствовал это. Вот почему он пытался покончить с собой после смерти брата. Затем Кельвин доводит ситуацию до кульминации: она должна научиться любить Конрада или уйти. Бет идет к шкафу, упаковывает чемодан и направляется к двери. Она не может противостоять своей неспособности любить сына.

Кульминация дает ответ на главный драматический вопрос: смогут ли члены семьи решить свои проблемы или их пути разойдутся? Двигаясь в обратном направлении, мы ищем побуждающее происшествие, событие, которое нарушило баланс жизни Кельвина и отправило его в этот квест.

Фильм начинается с возвращения Конрада из психиатрической больницы, где, как мы понимаем, он лечился от невроза с наклонностью к самоубийству. Кельвину кажется, что семья смогла пережить страшную потерю, и равновесие восстановлено. На следующее утро мрачный Конрад сидит напротив отца за кухонным столом. Бет ставит перед сыном тарелку с поджаренными гренками. Он отказывается есть. Она хватает тарелку, демонстративно идет к раковине и сбрасывает его завтрак в мусорное ведро, бормоча: «Жареные гренки нельзя хранить».

Режиссер Роберт Редфорд резко переводит камеру на отца, потому что в этот момент рушится вся его жизнь. Кельвин мгновенно понимает, что ненависть Бет вызвана желанием отомстить. За ней скрывается что-то страшное. Событие приводит зрителей в ужас: «Посмотрите, как она обращается со своим ребенком! Он вернулся домой из больницы, а она вон что вытворяет».

Писательница Джудит Гест и сценарист Элвин Сарджент наделили Кельвина спокойным характером, показав нам человека, который не будет вскакивать из-за стола и пытаться примирить жену и сына. Он считает, что прежде всего им нужно дать время и оказать поддержку. Узнав о проблемах Конрада в школе, он нанимает ему психотерапевта. Нежно и терпеливо разговаривает с женой, надеясь на ее понимание.

Нерешительный и сострадательный характер Кельвина заставили Сарджента строить развитие фильма вокруг подсюжета. Борьба Конрада с желанием покончить с собой носит гораздо более активный характер, чем тонкий квест Кельвина. Поэтому Сарджент выводит подсюжет, связанный с мальчиком, на первый план, уделяя ему особое внимание и продолжительное экранное время, а на заднем плане осторожно повышает темп основного сюжета. К моменту завершения подсюжета в кабинете психотерапевта Кельвин готов довести основной сюжет до разрушительного завершения. Однако смысл в том, что движущей силой побуждающего происшествия фильма «Обыкновенные люди» (Ordinary People) является женщина, которая выбрасывает жареные гренки в мусорное ведро.

Генри Джеймс блестяще писал об искусстве истории в предисловиях к своим романам и однажды задал вопрос: «В конце концов, что же такое событие?» Событие, сказал он, может заключаться в том, что женщина кладет руки на стол и смотрит на вас «по-особенному». В соответствующем контексте этот жест и взгляд могут означать «Я никогда больше не хочу тебя видеть» или «Я буду любить тебя вечно» – то есть жизнь разрушена или только начинается.

Качество побуждающего происшествия (по сути, любого события) должно соответствовать окружающему миру, персонажам и жанру. После того как писатель представит его в своем воображении, ему следует сконцентрироваться на его функции. Нарушается ли баланс сил в жизни главного героя радикальным образом? Пробуждается ли в нем желание восстановить этот баланс? Вдохновляет ли происшествие на осознанное стремление к обретению того объекта, материального или нематериального, которое, по мнению героя, позволит восстановить жизненное равновесие? Если мы имеем дело с героем, обладающим сложным характером, привносится ли в его жизнь подсознательное желание, противоречащее осознанной потребности? Подталкивает ли это событие к квесту, направленному на реализацию желания? Подводит ли зрителей к главному драматическому вопросу? Формирует ли оно образ обязательной сцены? Если все это делается, тогда достаточно того, что женщина кладет руку на стол и смотрит на вас «по-особенному».

СОЗДАНИЕ ПОБУЖДАЮЩЕГО ПРОИСШЕСТВИЯ.

Несомненно, сложнее всего создавать кульминацию последнего акта: это душа рассказа. Если она «не работает», не будет «работать» и вся история. Однако на втором – по сложности – месте стоит побуждающее происшествие основного сюжета. Мы переписываем эту сцену чаще, чем любую другую. Вот несколько вопросов, ответы на которые призваны помочь вам.

Какая самая большая неприятность может случиться с моим главным героем? Как превратить ее в наибольшую удачу для него?

«Крамер против Крамера» (Kramer vs. Kramer): для трудоголика Крамера (Дастин Хоффман) катастрофой становится уход жены, которая бросает его и ребенка; самое лучшее – то потрясение, в котором он так нуждался, чтобы осуществить свое подсознательное желание быть любящим человеком.

«Незамужняя женщина» (An Unmarried Woman): самое худшее – муж говорит Эрике (Джилл Клэйберг), что уходит к другой, и ее тошнит; самое лучшее – уход мужа приносит ей освобождение, позволившее женщине, которая всегда зависела от мужчины, реализовать свое подсознательное стремление к независимости и самообладанию.

Или: что самое хорошее может случиться с моим главным героем? И станет ли это причиной большой беды?

«Смерть в Венеции» (Death in Venice): жена и дети композитора Густава Ашенбаха (Дирк Богарт) умирают во время эпидемии чумы. После этого он с головой уходит в работу, доведя себя до физического и психического истощения. Врач отправляет его для восстановления сил на курорт в Венецию. Самое лучшее – он безумно и безнадежно влюбляется. Однако объектом его влечения становится мальчик-подросток. Страсть к невероятно красивому юноше и невозможность взаимности приводят его в отчаяние. Самое худшее – в Венеции начинается новая эпидемия, и мать спешит увезти сына из города; Ашенбах остается, чтобы дождаться смерти и покончить со своими страданиями.

«Крестный отец – 2» (The Godfather, Part II): самое лучшее – Майкл (Аль Пачино) становится главой семьи Корлеоне, принимает решение вывести семью из криминальной сферы в мир легального бизнеса; самое худшее – его беспощадное исполнение кодекса верности мафии заканчивается вероломным убийством ближайших соратников, отдалением от жены и детей, а также убийством брата, что превращает Майкла в опустошенного и одинокого человека.

Эта модель изменения может повторяться в истории не единожды. Что самое лучшее? Как это может стать самым худшим? Как худшее еще раз изменится и станет спасением для главного героя? Или: что самое худшее? Как превратить его в самое лучшее? Приведет ли это к мучениям героя? Мы обращаемся к «самому лучшему» и «самому худшему», потому что история – если речь идет о настоящем произведении искусства – рассказывает не о заурядном человеческом опыте.

Влияние побуждающего происшествия позволяет охватить предельные жизненные состояния. Это своего рода взрыв. В жанре боевика - реальный взрыв, в других фильмах – что-то приглушенное, например улыбка. Каким бы трудноуловимым или явным ни было побуждающее происшествие, оно призвано нарушить существующее положение вещей и вытолкнуть главного героя из нормальной жизненной ситуации, так, чтобы хаос охватил весь его мир. И в кульминации вы должны найти решение, которое, изменив все в лучшую или худшую сторону, обеспечит обретение нового порядка.