Русская поэзия XIX века. Том 2.

Жена ямщика.

Жгуч мороз трескучий, На дворе темно; Серебристый иней Запушил окно.
Тяжело и скучно, Тишина в избе; Только ветер воет Жалобно в трубе.
И горит лучина, Издавая треск, На полати, стены Разливая блеск.
Дремлет подле печки, Прислонясь к стене, Мальчуган курчавый В старом зипуне.
Слабо освещает Бледный огонек Детскую головку И румянец щек.
Тень его головки На стене лежит; На скамье, за прялкой, Мать его сидит.
Ей недаром снился Страшный сон вчера; Вся душа изныла С раннего утра.
Пятая неделя Вот к концу идет, Муж что в воду канул — Весточки не шлет.
«Ну, господь помилуй, Если с мужиком Грех какой случился На пути глухом!..
Дело мое бабье, Целый век больна, Что я буду делать Одиной-одна!
Сын еще ребенок, Скоро ль подрастет? Бедный!., все гостинца От отца он ждет!..»
И глядит на сына Горемыка-мать. «Ты бы лег, касатик, Перестань дремать!»
«А зачем же, мама Ты сама не спишь, И вечор все пряла, И теперь сидишь?»
«Ох, мой ненаглядный, Прясть-то нет уж сил: Что-то так мне грустно, Божий свет немил!»
«Полно плакать, мама!» — Мальчуган сказал И к плечу родимой Головой припал.
«Я не стану плакать; Ляг, усни, дружок; Я тебе соломки Принесу снопок,
Постелю постельку, А господь пошлет — Твой отец гостинец Скоро привезет;
Новые салазки Сделает опять, Будет в них сыночка По двору катать…»
И дитя забылось. Ночь длинна, длинна… Мерно раздается Звук веретена.
Дымная лучина Чуть в светце горит, Только вьюга как-то Жалобней шумит.
Мнится, будто стонет Кто-то у крыльца, Словно провожают С плачем мертвеца…
И на память пряхе Молодость пришла, Вот и мать-старушка, Мнится, ожила.
Села на лежанку И на дочь глядит. «Сохнешь ты, родная, Сохнешь, — говорит, —
Где тебе, голубке, Замужем-то жить, Труд порой рабочей В поле выносить!
И в кого родилась Ты с таким лицом? Старшие-то сестры Кровь ведь с молоком!
И разгульны, правда, Нечего сказать, Да зато им — шутка Молотить и жать.
А тебя за разум Хвалит вся семья, Да любить-то… любит Только мать твоя».
Вот в сенях избушки Кто-то застучал. «Батюшка приехал!» — Мальчуган сказал.
И вскочил с постели, Щечки ярче роз. «Батюшка приехал, Калачей привез!..»
«Вишь, мороз как крепко Дверь-то прихватил!» — Грубо гость знакомый Вдруг заговорил…
И мужик плечистый Сильно дверь рванул, На пороге с шапки Иней отряхнул,
Осенил три раза Грудь свою крестом, Почесал затылок И сказал потом:
«Здравствуешь, соседка! Как живешь, мой свет?… Экая погодка, В поле следу нет!
Ну, не с доброй вестью Я к тебе пришел: Я лошадок ваших Из Москвы привел».
«А мой муж?» — спросила Ямщика жена, И белее снега Сделалась она.
«Да в Москву приехав, Вдруг он захворал, И господь бедняге По душу послал».
Весть, как гром, упала… И, едва жива, Перевесть дыханья Не могла вдова.
Опустив ручонки, Сын дрожал как лист… За стеной избушки Был и плач и свист…
«Вишь, какая притча! — Рассуждал мужик. — Верно, я не в пору Развязал язык.
А ведь жалко бабу, Что и говорить! Скоро ей придется По миру ходить…»
«Полно горевать-то, — Он вдове сказал. — Стало, неча делать, Бог, знать, наказал!
Ну, прощай покуда, Мне домой пора; Лошади-то ваши Тут вот, у двора.
Да!., ведь эка память, Все стал забывать: Вот отец сынишке Крест велел отдать.
Сам он через силу С шеи его снял, В грамотке мне отдал В руки и сказал:
«Вот благословенье Сыну моему; Пусть не забывает Мать, скажи ему».
А тебя-то, видно, Крепко он любил: По смерть твое имя, Бедный, он твердил».

1854.