Антуан Ватто.
Гамма любви. Ок. 1717 Национальная галерея, Лондон.
Ватто создавал свои «галантные празднества» на основе рисунков с натуры, которые потом объединял. Вряд ли справедлив был в своей оценке Делакруа, писавший, что «каждая маленькая фигурка у него (Ватто. — Е.Ф.) изолирована, и слишком уж заметно, что она была написана на досуге, совершенно независимо от соседних с ней фигур»[8]. Художник умел гармонично объединять фигурки дам и кавалеров в пейзаже, уподобив «сцены собеседования» некоему музыкальному спектаклю. Не случайно уже современники ассоциировали их с самой волшебной музыкой XVIII столетия — музыкой Моцарта.
Глядя на полотна Шарм жизни (ок. 1716), Наслаждение балом (ок. 1716–1717), Общество в парке (ок. 1716–1717), Безмятежная любовь (ок. 1718), Елисейские поля (ок. 1718) или самое прославленное «галантное празднество» — Паломничество на остров Киферу, невольно ощущаешь ту еще неразделимую грань между искусством и жизнью, которую пытались постичь все мастера века Просвещения, в том числе и Антуан Ватто, стремившийся столь поэтически тонко решить эту важнейшую эстетическую проблему своего времени. Знаменитые слова Дени Дидро из его эссе Парадокс об актере о том, что лишь чувство является для художника высшей степенью познания, что «язык сердца разнообразнее языка разума»[9], удивительно созвучны сценам Ватто. Французский просветитель, написавший свое эссе уже после смерти художника, тоже пытался решить эту проблему, призывая актеров в их игре к большей жизненности и естественности: «Приобретайте грацию и свободу, делайте все ваши поступки простыми, естественными и легкими, не будьте симметричны, безжизненны, пригвождены, размеренны и расставлены кругом»[10], — назидательно советовал он им. Эту жизненность и естественность по-своему искал и Ватто, создав свой тип «сцен собеседования», в которых проблема соединения идеализации и натурности обрела наивысшую гармонию. О его полотнах можно сказать тоже словами Дидро: «В этом есть что-то от сна, но это не сон»[11].
Воплощению тончайшей гаммы чувств в каждом из полотен Ватто способствует пейзаж. В том, что он напоминает театральную декорацию и, одновременно, вызывает ассоциации с реальной природой, есть определенный шарм. По свидетельству современников, художник любил писать деревья в парках Люксембургского дворца и в Тюильри. С пленительной живописной маэстрией легких мазков переданы листва пушистых деревьев, чарующий свет, полные грации маленькие фигурки, разместившиеся в укромных уголках парков. В начале XVIII столетия Ватто стал одним из мастеров, предвосхитивших новую концепцию пейзажа — пейзажа «на мотиве», основанного на передаче конкретного вида, эффектов освещения, красок реальной природы. Не случайно его «галантными празднествами» восхищались импрессионисты и, особенно, Ренуар, которого тоже интересовала передача особого неуловимого ритма жизни природы и человека, но уже в новой эпохе.
