Большая книга афоризмов.

Работа — это то, что человек обязан делать, а Игра — это то, чего он делать не обязан. Поэтому делать искусственные цветы или носить воду в решете есть работа, а сбивать кегли или восходить на Монблан — забава.

Если мужчина говорит: «Это глупая детская игра»,— значит, это игра, в которой он проигрывает своей жене.

Выигравший никогда не скажет: «Это всего лишь игра».

При равных шансах ты проигрываешь.

Хорошо играет тот, кто играет без противника.

Правила игры нужно знать, но лучше устанавливать их самому.

О себе мы судим по своим идеалам; о других — по их поступкам.

Идеализм возрастает прямо пропорционально расстоянию до проблемы.

Идеалист — человек, который позволяет кормить себя красивыми словами, пусть они даже завернуты в самую грязную газетную бумагу.

Реформатор, для которого мир недостаточно хорош, в конце концов оказывается рядом с человеком, который недостаточно хорош для этого мира.

Идеалы служат для шантажа. И благодаря шантажу живут.

Идеал — это манера брюзжать.

Пожалуйста, не употребляйте этого иностранного слова «идеал». Скажите просто, по-нашему: «ложь».

Умирают только за то, ради чего стоит жить.

Не мы хватаем идею, идея хватает и гонит нас на арену, чтобы мы, как невольники-гладиаторы, сражались за нее. Так бывает со всяким истинным трибуном или апостолом.

Ценность идеи не имеет ничего общего с искренностью ее глашатая.

Идеи иногда экспортируются, но куда чаще депортируются.

История идей — это история ошибок.

Человечество мыслит по касательной к той кривой, по которой оно движется.

Мало кто меняет убеждения — меняют идеологии.

Идеи тем проще овладевают массами, чем они проще.

Идеи овладевают массами в извращенной форме.

Практичную идею можно использовать и с правой, и с левой стороны.

Идеологи дискутируют монологами.

При оглашении идейного завещания главное — степень вменяемости наследников.

Если миф сталкивается с мифом, это в высшей степени реальное столкновение.

Вера — то, ради чего умирают; идеология — то, ради чего убивают.

После гибели идеи остаются трупы.

Человек готов умереть за идею — при условии, что видит ее не слишком ясно.

Умереть за идею — это звучит неплохо, но почему бы не послать идею умереть за вас?

Легче умереть за идею, чем жить в соответствии с ней.

Великие идеи безжалостны.

Доктрины имеют то преимущество, что избавляют от необходимости думать.

Историки фальсифицируют прошлое, идеологи — будущее.

Извиняться — закладывать фундамент для будущего проступка.

Несколько извинений выглядят менее убедительно, чем одно.

Извинения — как выведенное пятно: что-то всегда остается.

Хам остается хамом, даже когда извиняется.

Надменное извинение — еще одно оскорбление.

Неверность как смерть — она не знает нюансов.

Любопытство — первая ступенька к измене.

Я скучала — вот почему это началось. Он мне прискучил — вот почему это кончилось.

Он любит ее больше, чем всех других, но ему нужны другие, чтобы в этом удостовериться.

Он находил время, чтобы заниматься мною и чтобы изменять мне каждый день.

Настоящая любовь — единственная оказия для измены.

Чтобы склонить мужчину к измене, достаточно выйти за него замуж.

Отчаявшись изменить мужа, изменяют мужу.

Многие жены не изменяли бы мужьям, если бы знали более тонкий способ отомстить.

Рогатых мужей меньше, чем разочарованных жен.

Обманутый муж всюду видит обманутых мужей.

Женщина такое тонкое существо, что начинает жалеть тебя уже за несколько дней до своей измены.

Мадемуазель де Соммери, будучи поймана своим любовником на месте преступления, храбро это отрицала, а когда тот стал горячиться, заявила: «Ах, я прекрасно вижу, что вы меня разлюбили; вы больше верите тому, что вы видите, чем тому, что я говорю».

Адюльтер приносит больше зла, чем брак — добра.

Я еще ни разу не видела пары, которая была бы счастлива в адюльтере.

Мужчина может иметь два, от силы три любовных романа на стороне, пока он женат. Больше — это уже обман.

Преступника неодолимо тянет на место преступления против супружеской верности.

«Как следует вести себя,— спросил один мой знакомый,— застав у себя дома друга жены в постели с незнакомой женщиной?».

Супруг, который не обо всем рассказывает супруге, вероятно, считает, что то, чего она не знает, не может причинить ему боль.

Моя жена говорит, что ее не волнует, чем я занимаюсь, когда я в отъезде, при условии, что это не доставляет мне удовольствия.

Подозревать женщин в неверности нас заставляют не их измены, а наши собственные.

Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству.

Если жена тебе изменила, не спрашивай, в который раз, потому что это может поразить тебя по-настоящему.

Не врывайся к жене с криком: «Я все знаю!», а то она, чего доброго, спросит тебя, в каком году была битва при Трафальгаре.

Евангелие есть учение о Христе, а не учение Христа.

Христос был не основателем религии, а религией.

И если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его: ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир.

Жить нужно так, как если бы пришествие Христа ожидалось сегодня вечером.

Если бы Иисус Христос явился сегодня, никто бы не стал его распинать. Его бы пригласили к обеду, выслушали и от души посмеялись.

Иисус взял двенадцать человек с самой низкой ступени бизнеса и создал из них организацию, завоевавшую мир.

Спаситель обрекает себя на повешение на человеческих шеях.

Нынешние Мессии не только не позволят себя распять, но сами готовы распинать других.

Слова и иллюзии гибнут, факты остаются.

Факты гибнут, иллюзии остаются.

За иллюзии расплачиваются действительностью.

Эпоху можно считать законченной, когда истощились ее основополагающие иллюзии.

Наши иллюзии — самые прочные.

Я — идеалист без иллюзий.

Бескорыстным — иллюзии, корыстным — деньги, на которые можно купить иллюзии.

Прочность карточного домика не зависит от количества козырей.

Содержание воздушных замков обходится очень дорого.

Воображаемый мир приносит вполне реальные выгоды, если заставить жить в нем других.

Иллюзии, как и зубы, теряются с возрастом.

Последняя иллюзия — вера в то, что ты уже потерял все иллюзии.

Только новые заблуждения спасают нас от отчаяния после утраты старых.

Сколько бы мы ни платили за свои прекрасные иллюзии, мы не остаемся в убытке.

Имя человека — самый сладостный и самый важный для него звук на любом языке.

Нет такого обидного слова, которое не давалось бы в фамилию человеком.

Тот, кто на букву «Я», живет дольше — пока еще до него дойдет.

У красивой женщины всегда красивое имя.

Самый простой и доступный способ смертельно оскорбить человека — переврать его отчество дважды подряд.

Можно шутить с человеком, но нельзя шутить с его именем.

После родственников самое неприятное — это однофамильцы.

— Вы не родственники? — Даже не однофамильцы.

Все великие люди носят имена улиц.

Кто не знает чужих языков, не знает ничего о своем.

У римлян ни за что не хватило бы времени на завоевание мира, если бы им пришлось сперва изучать латынь.

Разговаривайте иногда на чужом языке, чтобы не забыть, как плохо вы его знаете.

Он умел молчать на семи языках.

Владею русским со словарем, французским, хинди, испанским, банту и другими с переводчиком.

Жизнь слишком коротка, чтобы изучать немецкий язык.

Только поляки способны за границей говорить на всех языках одновременно.

Я говорю на эсперанто так чисто, словно там родился.

Говорят, будто баски понимают друг друга, но, по-моему, это враки.

Интеллектуал: человек, который читает книги даже в хорошую погоду.

Интеллектуал — человек слишком умный, чтобы понимать простейшие вещи.

Интеллектуал: человек, которому требуется больше слов, чем нужно, для того, чтобы сказать больше, чем он знает.

Интеллектуалы делятся на две категории: одни поклоняются интеллекту, другие им пользуются.

Маленькие дети имеют много общего с интеллектуалами. Их шум раздражает; их молчание подозрительно.

Интеллектуал — это человек, который верит, что идеи важнее, чем ценности; разумеется, его идеи и чужие ценности.

Интеллектуалы как женщины — они бегут за военными.

Нет такого омерзительного политического течения, которое не нашло бы своих интеллектуалов.

Интеллектуальная засуха заливает нас потоком слов.

Высоколобый: человек, образованный не по уму.

Высоколобый: тот, кто считает, что на свете есть вещи интереснее, чем даже женщины.

Яйцеголовый — это тот, кто обеими ногами прочно стоит в воздухе на обеих сторонах проблемы.

Яйцеголовые всех стран, объединяйтесь! Нам нечего терять, кроме своих желтков.

Я мыслю, следовательно, я на что-то существую.

Будь я мыслителем, я бы не сидел всю жизнь согнувшись.

Интеллигенция — это слой, который предохраняет от хамства.

Интеллигент — это паразит, вырабатывающий культуру.

Мандельштам писал: у интеллигента не биография, а список прочитанных книг. А у меня — непрочитанных.

Звание ученого не лишает человека права называться интеллигентным человеком.

Интеллигент — это человек, думающий о людях лучше, чем они о нем.

Интеллигенция есть ругательное слово.

Интеллигент! Ведь достаточно просто охаметь, чтобы избавиться от этого обидного прозвища.

Русская интеллигенция скоро почувствует себя в положении продавщицы конфет голодным людям.

Полуинтеллигент: человек с высшим образованием, но без среднего.

Что хуже: интеллигенты, пишущие для полуинтеллигентов, или полуинтеллигенты, пишущие для интеллигентов?

У меня нет телевизора, но я не интеллигент.

Достаточно снизить уровень мышления, чтобы иные почувствовали почву под ногами.

На сто умеющих читать приходится едва ли один умеющий думать.

Отсутствие денег не заменяет культуры.

Интервью — это такой разговор, которого никогда не было.

На самом деле я не говорил ничего из того, что я говорил.

Нет комментариев. Но прошу меня не цитировать.

Реальность не поспевает за комментариями.

Официальные разъяснения высказываний политиков часто труднее понять, чем сами эти высказывания.

Некоторые наши сообщения даются со ссылкой на «источники, которые не могут быть названы». Никто не верит пресс-секретарю, но каждый верит безымянным источникам.

Опровержение — это попытка заменить сплетню ложью.

То, чего я не говорил, я никогда не опровергаю.

Каждое интервью должно начинаться с напоминания: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас».

Каждое ружье на всякий случай считай заряженным; каждый микрофон — включенным.

Никогда не отвечай на гипотетические вопросы.

Забросать вопросами проще простого, куда труднее попасть в цель.

Рок-журналистика: парней, не умеющих говорить, интервьюируют парни, не умеющие писать, чтобы было что почитать парням, не умеющим читать.

Не задавай вопросов, и я не буду лгать.

Давай по порядку: сперва ты подашь мне руку, потом я подставлю тебе ногу.

Подставляя другому ногу, посмотри, на чем стоит твоя вторая нога.

Человека легче всего съесть, когда он болен или уехал отдыхать.

Охотнее всего человека съедают те, кто его не переваривает.

Не рой яму другому — он может использовать ее как фундамент.

Не рой другому яму, если можешь поручить это своему подчиненному.

Если ты очутился в яме, немедленно прекращай копать.

Сердце очень хрупкая вещь: оно бьется.

Не беспокойтесь о своем сердце, пока оно не остановилось.

Болезни сердца нехороши тем, что первым симптомом часто бывает внезапная смерть.

Как хорошо, что человек не может идти за своим гробом! А то бы у него сердце не выдержало.

Путь к инфаркту гораздо приятней, чем бег от него.

Благодаря оздоровительному бегу люди получают инфаркт в гораздо лучшем состоянии здоровья, чем раньше.

Иметь небольшую инфляцию — все равно что быть немного беременной.

Плохая монета вытесняет из обращения хорошую монету.

Деньги портят человека, а инфляция портит деньги.

Инфляция — единственная форма наказания без законного основания.

Инфляция — это когда каждый настолько богат, что никто ничего не может себе позволить.

Инфляция: быть бедным стоит уже на 20 процентов дороже.

Вечное движение отрицают лишь те, кто никогда не видел гонки цен и зарплат в период инфляции.

Борьба парламента с инфляцией — все равно что борьба мафии с преступностью.

У нас все больше рублей и все меньше денег.

То не беда, если за рубль дают полрубля; а то будет беда, когда за рубль станут давать в морду.

Девальвация есть не что иное, как утаивание долгов.

В доброе старое время делать историю было гораздо дешевле.

Если все думают, что цены поднимутся, цены поднимутся.

Чем мягче валюта в данной стране, тем жестче туалетная бумага.

Нет ничего бесполезнее вчерашних газет и вчерашних ценников.

1. Каждый может принять решение, располагая достаточной информацией.

2. Хороший руководитель способен принять решение, располагая недостаточной информацией.

3. Идеальный руководитель способен принять решение, не зная решительно ничего.

ЧЕТЫРЕ ЗАКОНА ТЕОРИИ ИНФОРМАЦИИ:

1. Информация, которая у вас есть, не та, которую вам хотелось бы получить.

2. Информация, которую вам хотелось бы получить, не та, которая вам на самом деле нужна.

3. Информация, которая вам на самом деле нужна, вам недоступна.

4. Информация, которая в принципе вам доступна, стоит больше, чем вы можете за нее заплатить.

Хорошо информированный человек — самый бесполезный зануда на свете.

Каждый хочет, чтобы его информировали честно, беспристрастно, правдиво — и в полном соответствии с его взглядами.

Если ты все понимаешь, значит, тебе не обо всем говорят.

Бывает информация из первых рук, высосанная из пальца.

Чем менее точна информация, тем более бурно мы на нее реагируем.

Чем меньше мы знаем, тем больше подозреваем.

Свобода начинается с иронии.

Ирония — оружие слабых. Сильные мира сего не имеют прав на нее.

Ирония — это оскорбление, переодетое комплиментом.

Ирония — последняя стадия разочарования.

Ирония, не зная правды, учит тому, как без правды жить.

Самоирония, отказ от иллюзий и предрассудков делают нас, быть может, свободнее, но не сильнее.

Все искренние чувства попросту плохо сыграны.

Это слишком искренне, чтобы быть правдой.

А по-моему, искренность — просто недостаток самообладания.

Даже семейные узы распались бы, если бы наши мысли были написаны у нас на лбу.

Нужно немало мужества, чтобы сказать то, что думают все.

Детская ложь и искренность взрослых — два недостатка, которые не прощаются.

Откровенность — вовсе не доверчивость, а только дурная привычка размышлять вслух.

Искренность состоит не в том, чтобы говорить все, что думаешь, а в том, чтобы думать именно то, что говоришь.

Человек, который говорит то, что думает, — конченный человек; а человек, который думает то, что говорит, — законченный идиот.

Наша искренность в немалой доле вызвана желанием поговорить о себе и выставить свои недостатки в благоприятном свете.

Начинающий Иуда вкладывает в свой поцелуй много искреннего чувства.

Искренность в небольших дозах опасна; в больших — смертоносна.

Только не поймите меня правильно.

В наше время быть понятым значит попасть впросак.

Быть искренним — это искусство.

Кто говорит безошибочно, тот говорит без убеждения: искренность неразлучна с ошибками.

Вы так невинны, что можете сказать совершенно страшные вещи.

То, что говорится прямо, понимается хуже, чем намек.

Столбу многое прощается за его прямоту.

Что это: вспышка искренности или блевотина памяти?

Прежде я говорил вам все, а теперь я ничего от вас не скрываю.

Мы, женщины, любим искренних мужчин, которые говорят о нас то, что мы думаем.

Быть искренним — значит намеренно наступать другим на ноги.

Я неискренен — даже сейчас, когда говорю вам это.

Нам нравятся люди, которые смело говорят нам, что думают, при условии, что они думают так же, как мы.

Слепой не скажет тебе спасибо за зеркало.

Если хочешь узнать, что думает о тебе твой знакомый, разозли его.

Трудно говорить правду, если не знаешь, чего от тебя ждут.

Я думаю, мы должны говорить правду или хотя бы говорить то, что мы думаем.

Сказать человеку в глаза всю правду порою больше, чем долг, — это удовольствие.

Правду в глаза лучше всего говорить на ухо.

Если человек вдруг станет говорить все, что он думает, ему не поверят. И будут правы. Что это за человек, который говорит все, что думает.

Не стоит обижаться на правду. Лучше ответить тем же.

Искусство — природа человека; природа — искусство Бога.

Искусство — диалог, в котором собеседник молчит.

Я знаю, что искусство совершенно необходимо, только не знаю зачем.

Искусство любят те, кому не удалась жизнь.

Искусство начинается там, где начинается чуть-чуть.

Господь Бог живет в деталях.

Искусство — это умение скрыть искусство.

Искусство — это всегда ограничение. Смысл всякой картины в ее рамке.

Искусство не изображает видимое, но делает его видимым.

Искусство не могло бы жить даже без того человека, который мог бы обойтись без искусства.

Только искусство позволяет нам сказать даже то, чего мы не знаем.

Наука успокаивает, искусство же существует для того, чтобы не дать успокоиться.

В искусстве форма все, материал ничего не стоит. Штауб берет за фрак, сшитый из собственного сукна, столько же, сколько за фрак, сшитый из сукна заказчика. Он говорит, что требует плату за фасон, материю же дарит.

Жизнь подражает Искусству в гораздо большей степени, чем Искусство подражает Жизни.

Лондонские туманы не существовали, пока их не открыло искусство.

Жить за счет искусства для искусства — вот истинное искусство.

Если это покупают, значит, это искусство.

Если кто-либо назвал что-либо искусством — это искусство.

Искусство должно быть холодным.

Художественное течение побеждает только тогда, когда его берут на вооружение декораторы витрин.

Для искусства опасны не поджигатели, а пожарные.

На самом деле искусство отражает не жизнь, а зрителя.

Художника можно определить как невротика, который непрерывно лечится искусством.

Творчество — это загадка, которую художник задает сам себе.

«Сначала думать, потом говорить» — девиз критики; «сначала говорить, а потом думать» — девиз творчества.

Мало кто создает что-либо творческое после 35-летнего возраста. Причина этого в том, что мало кто создает что-либо творческое до 35-летнего возраста.

Художник должен присутствовать в своем произведении, как Бог во вселенной: быть вездесущим и невидимым.

Есть произведения, которые создаются своей аудиторией.

Другие — сами создают свою аудиторию.

Мастерство — это когда «что» и «как» приходят одновременно.

Только прирожденный художник способен трудиться так, чтобы им стать.

Каждый ребенок — художник. Трудность в том, чтобы остаться художником, выйдя из детского возраста.

Великий художник — это мертвый художник.

Все имеют право меняться, даже художники.

Только ведущий аукциона может беспристрастно и одинаково восхищаться всеми школами искусства.

Карьера художника подобна карьере куртизанки: сначала для собственного удовольствия, потом для чужого, и наконец ради денег.

Такова уж природа искусства: художник не может страдать в одиночку.

Артист должен знать все о любви и научиться жить без нее.

Художник — лжец, но искусство — правда.

Художник — не особая разновидность человека, но каждый человек — особая разновидность художника.

Я могу устоять против всего, кроме искушения.

Единственный способ отделаться от искушения — поддаться ему.

Есть несколько способов справиться с искушением; самый верный из них — трусость.

Я никогда не противлюсь искушению, ибо знаю по опыту: то, что мне вредно, не искушает меня.

Искушение — самый строгий экзаменатор нравственности.

Искушение — это духи, которые вдыхаешь до тех пор, пока не захочешь иметь весь флакон.

С годами начинаешь называть искушением то, что прежде счел бы просто удачным случаем.

Не пожелай жены ближнего твоего всуе.

Для светских женщин садовник — просто садовник, каменщик — просто каменщик. Для других, живущих более замкнутой жизнью, и садовник, и каменщик — мужчины. Не спастись от искушения тому, кто его боится.

Никто не соблазнит дьявола делать добро.

Есть такие лестные для человека грехи, что исповедоваться в них значило бы впасть в грех тщеславия.

Искренность исповедующегося небескорыстна.

Добровольно в своих грехах признаются только святые.

На проповеди прихожане ловят каждое слово, доносящееся из исповедальни.

Охотней всего мы исповедуемся в грехах, которые служат предметом зависти.

Исповеди замужних католичек — лучшее утешение исповедникам в их безбрачии.

У меня есть личная линия связи с Богом, и я все скажу ему в своей собственной спальне.

Он был бы не прочь исповедоваться в грехах, если б не тайна исповеди.

Реформа исповеди: попробуйте вспомнить только о добрых своих поступках!

Философия изучает ошибочные взгляды людей, а история — их ошибочные поступки.

История — это наука о том, чего уже нет и не будет.

История — наука будущего.

Будущее археологии лежит в руинах.

Археологи выкапывают из земли историю, которую закопали политики.

История — как мясной паштет: лучше не вглядываться, как его приготовляют.

История — это союз между умершими, живыми и еще не родившимися.

История, собственно, не существует, существуют лишь биографии.

Всемирная история — это всемирный суд.

Нет ничего бесцельнее, как судить или лечить трупы: их велено только закапывать.

Всемирная история есть сумма всего того, чего можно было бы избежать.

Все в руках Господа, и только История ускользнула из-под Его контроля.

Все исторические законы имеют свой срок давности.

Во время гражданской войны история сводится к нулю, а география — к подворотне.

Самое оживленное движение часто наблюдается в тупиках истории.

Всемирная история есть история побед людей над людьми.

История почти всегда приписывает отдельным личностям, а также правительствам больше комбинаций, чем у них на самом деле было.

Будем снисходительны к великим деяниям: они так редко бывают преднамеренными.

Часы истории бьют когда попало.

Даже часы истории имеют своих часовщиков.

История — продукт выделений желез миллиона историков.

Даже боги не могут изменить прошлое.

Бог не может изменить прошлое, но историки могут. И, должно быть, как раз потому, что иногда они оказывают эту услугу, Бог терпит их существование.

История — слишком серьезное дело, чтобы доверять ее историкам.

Историк — это вспять обращенный пророк.

Историк — это нередко журналист, обращенный вспять.

Талант историка состоит в том, чтобы создать верное целое из частей, которые верны лишь наполовину.

Те, кто творит историю, часто заодно и фальсифицируют ее.

Надобно найти смысл и в бессмыслице: в этом неприятная обязанность историка, в умном деле найти смысл сумеет всякий философ.

Первое, что необходимо историку, — это крепкая задница.

«Что скажет история?» — «История, сэр, солжет, как всегда».

История начинается тогда, когда уже ничего невозможно проверить.

После очищения истории ото лжи не обязательно остается правда, иногда — совсем ничего.

История повторяется.

История повторяется дважды — сначала в виде трагедии, потом в виде фарса.

История не повторяется; а если повторяется, то это уже социология.

История повторяется, потому что не хватает историков с фантазией.

История вынуждена повторяться, потому что никто ее не слушает.

История не повторяется — просто историки повторяют друг друга.

История учит, используя запрещенные педагогические приемы.

Уроки истории заключаются в том, что люди ничего не извлекают из уроков истории.

Илиада, Платон, Марафонская битва, Моисей, Венера Медицейская, Страсбургский собор, французская революция, Гегель, пароходы и т.д. — все это отдельные удачные мысли в творческом сне Бога. Но настанет час, и Бог проснется, протрет заспанные глаза, усмехнется — и наш мир растает без следа, да он, пожалуй, и не существовал вовсе.

Бог создал Италию по замыслу Микеланджело.

В Италии музыка стала нацией. У нас на севере дело обстоит совсем иначе; там музыка стала человеком и зовется Моцартом или Мейербером.

Если в нотах написано «con amore», только итальянские оркестры действительно играют с любовью. Остальные играют так, словно все музыканты женаты.

Итальянская пища имеет лишь один недостаток: через пять-шесть дней ты уже опять голоден.

Английский официант ждет распоряжений, исполняет их и никогда их не предвосхищает; если вы передумаете, он не выказывает ни удивления, ни недовольства. Итальянский официант заранее создает себе совершенно четкое представление о том, где вы будете сидеть и что есть, и если вы вздумаете обмануть его ожидания, он вас зарежет.

Англичане рядом с итальянцами все, как один, напоминают статуи с отбитыми кончиками носов.

Американец занимается делами, а в свободное время женщинами. Итальянец занимается женщинами, а в свободное время делами.

Очевидно, что Библия есть творение евреев, но не менее очевидно, что сами евреи есть творение Библии.

Евреи несли Библию сквозь века как свое переносное отечество.

Талмуд есть еврейский католицизм.

Быть может, мы — сыновья торговцев, но мы же — внуки пророков.

Пристать к Христу — задача для еврея слишком трудная: сможет ли он когда-нибудь уверовать в божественность другого еврея?

Я воспитан в еврейской традиции, которая запрещает жениться на нееврейке, бриться в субботу вечером и, в особенности, брить женщину-нееврейку в субботу вечером.