Искатель. 1976. Выпуск №4.

* * *

Сообщение Х211 начальнику политической полиции, копия господину министру внутренних дел:

Я не ошибусь, если предположу, что шеф центральномакедонской полиции безопасности высказал в мой адрес ряд резких обвинений. Основание дал ему допущенный мною просчет. Происшествие с бумагой вновь доказывает, с каким хитрым и изворотливым противником мы столкнулись.

Нам удалось схватить двух местных агентов газеты. Это успех, хотя и незначительный, ибо оба, несмотря на самые крайние формы допроса, не смогли сказать ничего определенного о человеке, передавшем им пачки подстрекательского листка «Аврион». Эти аресты не открывают нам новых перспектив, местные органы безопасности могут лишь рассчитывать, что случай не оставит их и впредь. Но такая тактика противоречит общему устремлению поставить работу нашего аппарата на научную основу. Я позволю себе предложить следующее:

Обоим арестованным необходимо внушить мысль, что они арестованы не случайно, что их предал Карнеадес. Можно предположить, что передача нелегальных материалов в лифте универмага практикуется постоянно. К. знал об этом и «раскололся». Одному из арестованных следует «устроить» случай для передачи сведений на волю. Можно быть уверенным, что в записке он сообщит об «изменнике» Карнеадесе.

Подпольщики усомнятся в правдивости этого сообщения. И тут мы нанесем завершающий удар: Карнеадеса загримируют так, чтобы он выглядел здоровым и свежим. В полнейший порядок приведут и его костюм. Затем его сфотографируют вместе со следователем, которого многие коммунисты города хорошо знают как Юлиана. Одновременно будет снят вход в универмаг Лампропулоса, чтобы в него можно было чисто вмонтировать фото Карнеадеса — Юлиана. Фотомонтаж «Юлиан с Карнеадесом перед входом в универмаг» мы напечатаем в «Иллюстрированной газете». Электрочасы на универмаге должны показывать то же время, в которое арестовали агентов газеты. Так руководство организации получит фотодокумент, подтверждающий, что Карнеадес приезжал с Юлианом к универмагу и что именно он выдал агентов. Этот второй удар окончательно скомпрометирует Карнеадеса как предателя и бросит конспираторов в мои объятья. Свой план я немедленно сообщу здешнему руководству; прошу центр оказать мне возможную поддержку.

Галинос удовлетворенно растянулся на широком диване в своем комфортабельном номере. «Простоты ради» он решил остаться в «Средиземноморской». Вчера, во время встречи с таинственной незнакомкой, об успехе нечего было и думать. Сегодня удача снова улыбнулась ему, он показал себя достойным учеником нью-йоркских учителей. Они обязательно назовут его «головастым парнем», когда получат через Мэрфи материалы дела. Конечно, пока это только план, и все может рухнуть не начавшись. Если прелестная незнакомка не придет сегодня, как не пришла вчера.

Арест Петроса и Элени был тяжелым ударом для группы. Первый номер «Авриона» не дошел еще до читателя, а два из восьми агентов арестованы. Товарищи тщетно ломали себе головы, пытаясь докопаться до причин провала. Оба арестованных — мужественные, испытанные товарищи. Петрос, торговец рыбой с базара Модиано, в партии больше пятнадцати лет. Студентка Элени примкнула к ним не так давно, но доказала, что на нее можно положиться. Кто-то, наверное, выследил их и донес в полицию. Руководству случайно удалось узнать, как их арестовали: при этом была дочка приятельницы Ильвы Ставрос.

— Мы должны проинформировать товарища Галиноса. Кстати, где он живет? — спросил Цацос, обращаясь к Дафне.

Та пожала плечами. Если нужно, она может с ним сегодня встретиться: Галинос предложил считать местом встреч ресторан «Средиземноморский».

— У нас нет выбора, — сказал Ставрос. — Горько, что наш успех омрачен такой потерей. Бедняги! Петрос парень железный, он выдержит. Но Элени… она такая молодая, хрупкая…

— Шесть агентов дошли до места. Может быть, Петрос и Элени — жертвы невероятного стечения обстоятельств? Как бы там ни было, мы не должны падать духом. Нас ждет второй номер газеты, — сказал Арис.

Все чувствовали, как им сейчас недостает Карнеадеса. Цацос, к которому перешло руководство группой, сказал наконец:

— Я полагаю, никто из присутствующих не думает об опасности, угрожающей ему лично. Но имеем ли мы право ставить под удар других товарищей? Петрос и Элени в руках врагов, и они не могут сказать, продолжать ли выпуск газеты или на время приостановить. Вот что меня удручает.

— Такие рассуждения не для нас, — прервал его Ставрос. — К тому же они неоригинальны. Когда меня судили в, первый раз — еще во времена Метаксоса, — судья сказал мне: «Вы понесете наказание за свою глупость, а ваши вожаки сидят себе в теплом местечке и в ус не дуют». Если им удастся схватить кого-то из вожаков, они говорят ему то же самое о других руководителях, рангом повыше, а в конце концов доходят до Москвы. Старый трюк шулеров-политиканов.

— А ты что скажешь, Дафна? Тебе приходится тяжелее нашего. Мы все восхищены твоим мужеством, и твое мнение для нас много значит, — сказал Цацос.

Все повернулись к Дафне.

— Я спрашиваю себя: а что сказал бы Карнеадес, как поступил бы он? Он сказал бы: не мы первые погибаем за свободу и не мы последние…

Мужчины промолчали. После долгой паузы Заимис сказал:

— Наборщики всегда считают, что без них газете не увидеть света. Но без редактора ей точно не выйти. Где рукописи, друзья, где рукописи?

— А почему бы не написать статью товарищу Галиносу? — предложил Арис. — Он из Афин, оттуда виднее.

Было решено в тот же день побеседовать о статье с представителем ЦК.

План афинского агента Юлиану понравился. Как-никак что-то новенькое. А то только тем и занимаешься, что лупишь их и орешь: «Говори, выкладывай!».

Не дожидаясь разрешения из Афин, Юлиан поддержал Х211 у генерала Цоумбоса. Мало того, он сам придумал несколько деталей к плану и немедленно осуществил их. С тремя подручными он ворвался на виллу доктора Монастериотиса, устроил там дикий погром, перевернул все вверх дном, утверждая, что ищет спрятавшегося здесь коммуниста. Половина жителей предместья стали свидетелями обыска. Разумеется, ничего не нашли. Но на это Юлиан и не рассчитывал. Он добивался другого: чтобы один из свидетелей его представления сообщил подпольщикам об обыске на вилле доцента. А кто знал его адрес, кто привел туда «связного ЦК»? Кто? Карнеадес! Он, и только он! Даже Х211 признал, что идея Юлиана удачно вписалась в его план.