Искатель. 1976. Выпуск №4.

* * *

Они еще долго лежали без сна. Есть так много вопросов, так много нужно друг другу сказать… В последние годы супруги установили твердые правила совместной политической работы. Революционная целесообразность заставила их изменить первому закону всех конспираторов, который гласит, что никто не должен знать больше, чем ему необходимо. И нарушили они этот закон не только потому, что были близки друг другу: то, что знал Карнеадес, нужно было скопировать в другом мозгу. Из осторожности в группе не велись никакие записи, протоколы, переписка. Единственный возможный архив — память. И вот Карнеадес в каждом отдельном случае решал, что именно должна знать Дафна. Если его арестуют, Дафна сообщит все необходимое товарищам. В бюро группы только двое знали об этой стороне жизни Дафны — портовый рабочий Костас Ставрос и преподаватель университета Спиридон Цацос. Другие — знакомые и друзья — думали, что Дафна устранилась от борьбы, что она с головой ушла в хозяйство…

На другое утро Карнеадес вышел из дому, когда Дафна еще спала. Он направился в порт, надеясь встретить там Ставроса, что, несмотря на сутолоку и суету в порту, было нетрудно сделать. Ставрос почти всегда находился в бараке, где грузчики ждали, когда их поставят на работу. Раньше этим занимались люди, назначенные профсоюзными боссами и получавшие за это с рабочих определенный процент. А сейчас на их месте сидели полицейские шпики. Ставрос ни прежде, ни тем более теперь не относился к числу рабочих, которым хозяева симпатизировали. Если ему и давали работу, то самую грязную или такую, для которой требовались люди, способные таскать шестипудовые мешки. Несмотря на свои сорок пять лет, Ставрос считался в порту одним из первых силачей.

Ставрос увидел Карнеадеса в барачное оконце, вышел и незаметно последовал за ним. Они встретились в угловом кафе у ворот порта. Толчея и шум здесь были такие, что собственных слов не услышишь — самое подходящее место для разговора.

— Ты все продумал, все проверил? — спросил Ставрос, когда Карнеадес закончил свой рассказ.

— Все сходится — или это совершенно невероятное совпадение. Но это выяснится еще сегодня.

— А я вообще не стал бы говорить с ним о политике. Ты ведь знаешь столько распрекрасных историй о всех церквах города, о святой Софии, святом Пантелеймоне и всякой всячине. Расскажи ему об этом.

— У всего есть свои границы. У него тоже могут появиться сомнения, с тем ли он имеет дело. Как-никак он прибыл на четыре дня позже срока. Он, как и я, тоже может подумать о случайном совпадении. Тогда он исчезнет, и мы останемся на бобах.

— Чушь! Его послал ЦК, и он должен найти связь с нами. Если он тот, за кого мы его принимаем, он выдержит все, о чем ты расскажешь, а сам свернет на другую дорожку. И пусть он выскажется. После этого тебе надо прервать беседу и назначить новый день встречи. Я тоже хочу взглянуть на этого человека. Буду у почты в назначенное время. Ты понял?

— Знаешь, я пришел, чтобы просить тебя именно об этом.