Песни. Стихотворения.

I. Ошибка вышла.

Я был и слаб и уязвим, Дрожал всем существом своим, Кровоточил своим больным Истерзанным нутром, — И, словно в пошлом попурри, Огромный лоб возник в двери И озарился изнутри Здоровым недобром.
И властно дернулась рука: «Лежать лицом к стене!» — И вот мне стали мять бока На липком топчане.
А самый главный – сел за стол, Вздохнул осатанело И что-то на меня завел, Похожее на «дело».
Вот в пальцах цепких и худых Смешно задергался кадык, Нажали в пах, потом – под дых, На печень-бедолагу, — Когда давили под ребро — Как ёкало мое нутро! И кровью харкало перо В невинную бумагу.
В полубреду, в полупылу Разделся донага, — В углу готовила иглу Нестарая карга, —
И от корней волос до пят По телу ужас плелся: А вдруг уколом усыпят, Чтоб сонный раскололся?!
Он, потрудясь над животом, Сдавил мне череп, а потом Предплечье мне стянул жгутом И крови ток прервал, — Я, было, взвизгнул, но замолк, — Сухие губы на замок, — А он кряхтел, кривился, мок, Писал и ликовал.
Он в раж вошел – знакомый раж, — Но я как заору: «Чего строчишь? А ну покажь Секретную муру!..»
Подручный – бывший психопат — Вязал мои запястья, — Тускнели, выложившись в ряд, Орудия пристрастья.
Я терт и бит, и нравом крут, Могу – вразнос, могу – враскрут, — Но тут смирят, но тут уймут — Я никну и скучаю. Лежу я голый как соко́л, А главный – шмыг да шмыг за стол — Всё что-то пишет в протокол, Хоть я не отвечаю.
Нет, надо силы поберечь, А то уже устал, — Ведь скоро пятки станут жечь, Чтоб я захохотал.
Держусь на нерве, начеку, Но чувствую отвратно, — Мне в горло всунули кишку — Я выплюнул обратно.
Я взят в тиски, я в клещи взят — По мне елозят, егозят, Всё вызнать, выведать хотят, Всё пробуют на ощупь, — Тут не пройдут и пять минут, Как душу вынут, изомнут, Всю испоганят, изорвут, Ужмут и прополощут.
«Дыши, дыши поглубже ртом! Да выдохни, – умрешь!» «У вас тут выдохни – потом Навряд ли и вздохнешь!»
Во весь свой пересохший рот Я скалюсь: «Ну, порядки! У вас, ребятки, не пройдет Играть со мною в прятки!»
Убрали свет и дали газ, Доска какая-то зажглась, — И гноем брызнуло из глаз, И булькнула трахея. Он стервенел, входил в экстаз, Приволокли зачем-то таз… Я видел это как-то раз — Фильм в качестве трофея.
Ко мне заходят со спины И делают укол… «Колите, сукины сыны, Но дайте протокол!»
Я даже на колени встал, Я к тазу лбом прижался; Я требовал и угрожал, Молил и унижался.
Но туже затянули жгут, Вон вижу я – спиртовку жгут, Все рыжую чертовку ждут С волосяным кнутом. Где-где, а тут свое возьмут! А я гадаю, старый шут: Когда же раскаленный прут — Сейчас или потом?
Шаба́ш калился и лысел, Пот лился горячо, — Раздался звон – и ворон сел На белое плечо.
И ворон крикнул: «Nevermore!» — Проворен он и прыток, — Напоминает: прямо в морг Выходит зал для пыток.
Я слабо подымаю хвост, Хотя для них я глуп и прост: «Эй! За пристрастный ваш допрос Придется отвечать! Вы, как вас там по именам, — Вернулись к старым временам! Но протокол допроса нам Обязаны давать!»
И я через плечо кошу На писанину ту: «Я это вам не подпишу, Покуда не прочту!»
Мне чья-то желтая спина Ответила бесстрастно: «А ваша подпись не нужна — Нам без нее всё ясно».
«Сестренка, милая, не трусь — Я не смолчу, я не утрусь, От протокола отопрусь При встрече с адвокатом! Я ничего им не сказал, Ни на кого не показал, — Скажите всем, кого я знал: Я им остался братом!»
Он молвил, подведя черту: Читай, мол, и остынь! Я впился в писанину ту, А там – одна латынь…
В глазах – круги, в мозгу – нули, — Прокля́тый страх, исчезни: Они же просто завели Историю болезни!
1975.