Мифы и легенды народов мира. Девять жизней кошки.

Глава 16. Кошка как жертвенное животное.

Обычное представление жертвоприношения как пира, на котором вместе пируют боги и люди, полностью находится вне нашего разбирательства, если мы рассматриваем в качестве жертвы кошку. Ясно, что здесь мы имеем дело с более возвышенной идеей, позволяющей взглянуть на это священное животное как на часть природы того бога, символом которого оно является, поэтому божество в мистическом смысле умирает за свой народ, когда его приносят в жертву. Это особенно проявлялось в Древнем Египте, где, как писал Секст Эмпирик, кошку (символ бога солнца) приносили в жертву Гору, богу восходящего солнца.

Кошка не является «пищевым животным», и у верующих не возникало мысли, что ее можно убить для удовлетворения голода антропоморфного божества. Ее либо идентифицировали с блестящим богом, символом которого она была и который каждый день умирал для обитателей земли и возрождался снова на утреннем небе, либо ее связывали с Великой матерью Исидой в одной из ее ипостасей и воплощений. Жертвоприношение, в некотором смысле, является не чем иным, как одним из божественных проявлений, объединяющих бога, природу и человека.

Пока чистота и величественность понятия была основой жертвоприношения, какой бы вид оно ни приняло, результатом его для всех, кого оно касалось, могло быть только добро. Но подобно змее, образующей кольцо, кошка представляла бога как воплощение Всего, а по мере усложнения жизни Зло становится сильнее и обретает более четкую форму и более не может оставаться во власти человека. Единство троицы более не воспринимается. Луна, Диана и Геката разделились и более не считаются триединым воплощением Великой матери. На небесах идет война.

Религия иногда рассматривается как сублимация магии, но, вообще-то говоря, более корректным было бы видеть в магии ретроспективную форму религии. Колдовство возникло как священное искусство, а наличие магических знаний считалось прерогативой самих богов. Колдун встал на одной ступени с пророком и жрецом, его занятию выказывалось высочайшее уважение. Характер и положение магии в ранний дохристианский период совершенно отличались от того, которые были приняты в поздней египетской философии и в иудеохристианской вере средневековой Европы. Еще задолго до появления христианства первоначально высокие идеалы древней религии начали разрушаться, получили неправильное толкование и претерпели серьезные искажения. Последователи извращенных практик в культе дианизма видели в Великой матери только Гекату или Прозерпину, ужасную правительницу ада, которая управляла только демонами, несчастными призраками и злыми колдунами. Считалось, что ее голова покрыта страшными змеями вместо волос и ноги у нее в виде змей. Она приходит на жертвоприношение, если позвать ее по имени семь раз, а когда оно завершается, обычно появляются и следующие за ней призраки. Объект, порождающий такое явное зло, на первый взгляд недосягаем, но колдун надеялся, что подчинить демонов своей воле ему помогут магические средства. Как замечает Малиновский, мы должны видеть в магии «воплощение высшего безумия надежды».

К силам зла нельзя подходить только с точки зрения дуализма. Едва древние религии стали угасать, как проросли и стали развиваться пагубные идеи: царство небесное можно заполучить с помощью насилия; там, где молившийся и просящий не может подойти к богам, сильный и мужественный человек силой вырывает у несогласного неба благословение себе. Ритуалы жертвоприношения постепенно уступили место темным практикам черной магии. Богов перестали уважать и даже бояться. К ним стали обращаться с помощью заклинаний таких сильных и четких, что они были похожи на команды, а их негодование по поводу дерзости устранялось с помощью защитных чар, которыми вызывавший окружал себя.

Говорит Байрон; и эта мысль была только отзвуком той мрачной цели, которую преследовали последователи левого пути все эти долгие годы.

«Наша философия — мистицизм… — говорит современный испанский автор, — вечная битва с Богом, чтобы вырвать у Него Его тайну, тайну нашей судьбы… Наше яростное нежелание умирать, это помешательство на бессмертии, уводит нас далеко от эстетического спокойствия, которое требует наука». Те, кто просматривает эту главу, конечно, согласятся, что это действительно так, если позволят преодолеть соображения абстрактного добра и зла, чтобы прославить или увековечить свое собственное эго.

Вероятно, благодаря своему ночному образу жизни, кошка с древних времен считалась наиболее подходящей на роль жертвы богам тьмы и подземным божествам. Принесение в жертву кошки было надежным средством установления контакта с этими божествами и убеждало их подарить второе зрение, которым кошка, как их представитель, по всеобщему убеждению, обладала.

Но как только возникла идея того, что богов можно принудить делать что угодно, жертвоприношение кошки стало толковаться по-новому. Боги любили кошку как выбранный ими и посвященный им символ. Мучая ее, можно было обязать их исполнить любое желание преследователя, сделав это условием ее освобождения. Это было непобедимое оружие, которым мог воспользоваться сильный и нещепетильный человек.

В этот темный период в мире появилось христианство, быстро завершившее разрушение старых религий, научив их прозелитов считать своих бывших богов дьяволами.

Эффект новой веры укрепил и даже оправдал эту идею, о которой мы уже упоминали. Дьявол узурпировал власть и положение древних богов, он сохранил их символ, кошку, как и своего представителя. Кто бы стал возражать против того, чтобы увидеть, как сатанинские силы подчиняются человеку или как мучается животное, посвященное им? Но все же, чтобы отдать справедливость церкви, мы должны заметить, что эта черная магия, которую она считала реальной и сильной, была ею запрещена. Она не отделяла будущих хозяев Сатаны от его слуг и искала способы не менее отчаянные и ужасные, чем их собственные, чтобы уничтожить их. Но какой бы сильной ни была ее вражда к любому проявлению конкурентного толкования божественности, это происходило задолго до того, как христианская церковь полностью потеряла связь с более древней египетской традицией. Теми, кто понимал базовое единство этих двух вер, постоянно делались усилия к слиянию и примирению. Еще в 1757 году зафиксировано символическое обращение к воображению христианского населения с помощью введения фигуры кошки, как символа Гора, в христианские мистерии[25]. До этого времени таинственный ритуал ежегодно праздновался в Эксе, в Провансе, где кошка была центральной фигурой. По этому случаю самый красивый кот в деревне завертывался в пеленки, как ребенок, и выставлялся на показ верующим в великолепной раке. Дорога, по которой его проносили, усыпалась цветами, и все опускались на колени при его появлении. Кот теперь стал отождествляться с Гором, ежедневно умиравшим за свой народ, затем следовала ужасная кульминация.

24 Июня, когда солнце проходит меридиан, кота сажали в плетеную корзину и бросали заживо в огромный костер, который устраивали на городской площади. Этот ритуал явно пользовался одобрением христианской церкви. Епископы и священники пели гимны в честь жертвоприношения в течение всего представления и после его завершения проводили торжественное шествие.

Следующий отчет о жертвоприношении кошки под покровительством христианской церкви взят из книги Notre Ami le Chat («Наш друг — кошка»),

«Месье Эдельстан дю Мериль в брошюре о народных сказаниях писал, «верят, что добрые нравы поощряются тем, что кошек бросают в огонь в День святого Иоанна». Действительно, аббат Лебёф цитировал квитанцию на сто солей заклада, подписанного неким Люком Поммерё в 1573 году, «о том, что по прошествии трех лет все кошки отправятся в огонь, как это принято в День святого Иоанна». Этот печальный обычай бросать кошек в костры в День святого Иоанна сохранился с давних времен, свидетельством чему это четверостишие под грубым рисунком, датированное концом XVII века:

Этот обычай сохранялся в Меце вплоть до 1750 года.

В своих «Записках о кошках» Монкриф рассказывал о следующей сцене.

Он приехал в Метц во время ежегодного праздника, которого нужно стыдиться любому разумному человеку: на площадь торжественно выходят судьи, несущие на всеобщее обозрение клетку с кошками, которую затем помещают на приготовленный костер, а народ верит, что накануне в этих кошек превратились старые ведьмы и теперь их собираются сжечь.

И это жестокое действо совершалось в Пикардии вплоть до недавнего времени, до самого начала XIX века. В первое воскресенье поста праздновали так называемый праздник Биругди: по сигналу все жители поселка подходили и поджигали костер, устроенный в центре поселка. Мальчишки палили из ружей, музыканты играли на скрипках. К длинному шесту-бигурди привязывали кошку и опускали ее в огонь. Надо было видеть, как эти варвары радовались, когда кошка зажаривалась. И цивилизация в сельской местности еще не дошла до того, чтобы спасти животное из огня».

В Англии до самого последнего времени существовал обычай забивать кошку до смерти на Масленицу. Кажется, особенно популярным он был в деревне Албрайтон в Мидленде, в Шропшире, где одна из вывесок на гостинице увековечила его таким стихотворным куплетом:

Явно этот варварский обычай был пережитком поклонения Аполлону. В некоторых местах солнечный символ — петух (или курица) — был заменен на кошку.

Птицу забивали до смерти, как и кошку, а затем съедали.

Стены Вестминстерского аббатства помнят жертвоприношения кошек в христианской церкви. Одним из экспонатов в одной их самых знаменитых коллекций[26] диковинок, выставленных на обозрение в кофейне Дона Сальтеро в Чейн-Волк, Чел си, был засохший труп кошки, умершей с голоду, найденный в стене аббатства, когда перестраивали восточное крыло. Кошку явно замуровали в стену заживо, и нет никаких сомнений, что это была жертва богу солнца Гору, которого отождествляли с Христом.

Но такие спорадические попытки включить вымирающую веру в новорожденное учение были обречены на провал. Силы дезинтеграции старой религии были так сильны, что не могли позволить ей возродиться в новой. Мы уже замечали, что наступил период упадка богов, и вслед за ним последовал период интенсивного духовного мрака. По мнению христианских богословов, «все британские острова и горная часть Шотландии кишели демонами, подобными тому легиону духов, которых Соломон заключил в кувшин и бросил в Вавилоне, но которые после того, как кувшин открыли в поисках сокровищ, устремились в воздух и расселились в небесах по всей Азии». Может быть, некоторых из моих читателей удивит, что Британия была названа штаб-квартирой злых духов, но мы должны помнить, что с доисторических времен горы и острова Шотландии были пристанищем всего сверхъестественного. Представляется, что жителям этих диких районов удалось установить симпатические и сильные связи с невидимым миром магии и чудес, который в других местах развивается непараллельно земному. Наши предки, и не без оснований, верили, что негодным духам разрешалось жить на тех западных островах, где суровые ветры и вечные туманы, казалось, сами свидетельствовали о присутствии злополучных теней. Даже Плутарх попал под впечатление от этих странных островов, которые среди суровых и непрекращающихся бурь поднимают свои почти пустынные, бесплодные, но головокружительные скалы из кипящих волн моря. Нам рассказывали, что привидения были привычным делом для тех несчастных, которых судьба приговорила провести их невеселые жизни в этом постоянном ужасе, вызываемом окружающей обстановкой.

Много веков назад это описание было подтверждено духовным писателем святым Бедой Достопочтенным. В его «Истории английской церкви» рассказывается, как до VIII века остров Льюис (один из самых больших западных островов) был не только почти лишен людей, плодов, деревьев и трав, но и являлся любимым местом прогулок жестоких и злобных духов, которые отправляли свои дьявольские церемонии до тех пор, пока набожный Кудбрехт не заставил их уйти оттуда.

Усилия этого достойного человека не достигли полного успеха, которого они, несомненно, заслужили, так как там остался злобный кот, принесенный в жертву в ритуале, называемом Тэйгхарм. Ритуал просуществовал на Гебридах до 1750 года. Его происхождение теряется во мгле античности, хотя мы указали путь, по которому он, вероятно, шел. Откуда на западных островах появился этот инфернальный ритуал, неизвестно. Самым вероятным объяснением может быть, что его привезли с собой первые на этих островах переселенцы из Исландии, Гренландии, Норвегии и с Фарерских островов. Мы знаем, что до Средних веков считалось, будто Шотландия населена волшебниками и богами из северных земель, которые слились с их родными духами, значительно повлияв на повседневную жизнь народа. Подземные божества и демоны были известны в горах Шотландии и на островах как духи черной кошки и были силами, вовлеченными в празднование обряда Тэйгхарм.

Шотландское название обряда жертвоприношения имеет двойной смысл, и, в соответствии с тем, как произносятся слоги, обозначает оружие или крик кошки. Игра слов кажется намеренной, так как крик кошек, подвергшихся мучениям, является оружием, с помощью которого участники ритуала преодолевают сопротивления духов, не желавших выполнять их требования. Хотя белый цвет был отличительным цветом одеяния священников всех наций от Индии до Галлии, они надевали черный, когда приносили жертвы подземным богам, вероятно принимая во внимание темноту, в которой жили эти божества[27]. Следовательно, ясна причина, почему им в качестве жертвы предлагалась черная кошка и почему полночь была выбрана в качестве наилучшего часа для начала ритуала. Официально предписанное время было 12-я полночь между пятницей и субботой, и длительность церемонии была четыре полных дня и ночи, в течение которых соблюдался строгий пост. «После того как кошки были посвящены всем дьяволам, — сказал Горст, — и были помещены в магико-симпатические условия с помощью постыдных действий, применяемых к ним, и у них начиналась агония, одну их них снова насаживали на вертел и под ужасный вой жарили на медленном огне. В момент, когда вой одной из кошек прекращала смерть, на вертел насаживали другую, и не должно было быть ни одной минуты промедления, если они хотели управлять адом; и так продолжалось целых четыре дня и ночи. Если заклинатели могли продлить церемонию хоть немного дольше и до тех пор, пока у них не истощались физические силы, они должны были продолжать».

Когда жертвоприношение продолжалось уже некоторое время, начинают появляться инфернальные духи в облике кошки. Их количество постоянно увеличивается, и их неземные крики сливаются с воем мучимых жертв на вертеле. В конце концов, с ужасными угрозами являлась кошка чудовищных размеров. Когда обряд Тэйгхарм завершался, жрец требовал вознаграждения у духов. Это требование могло принимать разные формы, например просили богатство, детей и так далее. Но даровать второе зрение было необычным вознаграждением, и, когда его гарантировали, оно оставалось у участника ритуала до его смерти.

По мнению Хорста, один из последних обрядов Тэйгхарм был проведен в середине XVII века на острове Мулл. Эннемозер говорит, что «жители все еще показывают место, где Алан Маклин, бывший в то время колдуном и совершавшим жертвоприношения жрецом, стоял со своим помощником Лаклейном Маклином, оба мужчины отличались твердым и несгибаемым характером, имели мощное телосложение и были холостыми — Алан Маклин продолжал жертвоприношение до четвертого дня, когда у него истощились и физические и психические силы и он падал в обморок; но с этого дня он получил дар второго зрения, которым пользовался до смерти, как и его помощник. В народе царило непоколебимое мнение, что второе зрение было естественным следствием отправления Тэйгхарма.

«Инфернальные духи появлялись в начале жертвоприношения в облике черных кошек. Первый из них после того, как они бросали яростные взгляды на жреца, говорил: «Lachlain Oer», то есть «мучитель кошек». Алан — главный жрец — предупреждал Лаклейна: что бы тот ни увидел или ни услышал, он не должен колебаться, а крепко держать вертел и постоянно его поворачивать. Через некоторое время появлялся кот чудовищных размеров; и после того, как он издавал ужасный крик, обращенный к мучителю, пугая, что, если тот не прекратит до того, как появится его больший брат, он никогда не увидит лица Господа, Лаклейн отвечал, что он не прекратит, даже если придут все черти из ада. «В конце четвертого дня на конек крыши амбара сел кот с горящими как огонь глазами, и его ужасный крик можно было услышать по сей дороге из Мулла в Морвен» (Херст). Алан был совершенно измучен к четвертому дню этими ужасными призраками и смог только пробормотать одно слово «процветание». Но Лаклейн, хотя и был моложе, был сильнее духом и отлично владел собой. Он потребовал процветания и богатства. И каждый из них получил то, что просил. Когда Алан лежал на смертном одре и его окружали его друзья-христиане и молили его остерегаться хитрости дьявола, он ответил с большим мужеством, что, хотя мучитель кошек уже мертв, он сможет еще держать в руках их оружие, и они сбросят Сатану с его трона, и в любом случае они уже выловили лучших птиц в его царстве.

Когда гроб Алана принесли в церковный двор, люди, наделенные вторым зрением, увидели в некотором отдалении мучителя кошек, стоящего в полном вооружении во главе стаи черных кошек, и все почувствовали запах серы, шедший от этих кошек. Изображение Алана в полном вооружении было вырезано на его могиле, а его имя еще долго упоминалось в связи с Тэйгхармом.

Незадолго до тех событий, о которых только что было рассказано, еще один шотландец, Камерон из Локиеля, совершил Тэйгхарм и получил от инфернальных духов серебряный ботинок, который они велели надевать на левую ногу каждого новорожденного сына в его семье, говоря, что это придаст любому, кто наденет его, удачу и мужество в тяжелые времена. Этот ботинок надевали каждому новорожденному мальчику до 1746 года, когда дом Камерона сгорел дотла. Единственный мальчик в семье, которому не подошел этот ботинок, унаследовал от матери, принадлежавшей к другому клану, большую ногу и был побежден своим врагом в битве при Шериф-Мьюр. Так что предсказание сбылось.

Во многих этих древних мифах и легендах все еще прослеживается божественное происхождение дьявола, так, например, замечание Харснета нельзя назвать неоправданным: «Принц тьмы — это джентльмен». Он признавался таковым и друзьями, и врагами, и им самим.

Мы уже отмечали, как преданность дьявола своему любимому животному использовалась идущими на все людьми в ужасном обряде Тэйгхарм. В легенде, которая будет рассказана ниже, мы сможем увидеть, как Сатана держит данное им слово, даже ценой жизни этого существа, когда обнаруживает, что его обхитрил человек. Он воспринимает поражение с галантностью и не использует свою власть несправедливым или нечестным образом. Древние легенды явно не оправдывают библейского описания дьявола как «отца лжи». Почти всегда именно христианин пользуется ложью, вступая в сделку с дьяволом. И летописцы неизменно превозносят его обман, считая, что для достижения цели все средства хороши. Такая легенда сложена о доисторическом мосте под названием Тарр или Торр-Степс, соединяющем берега реки Барл около Далвертона в Самерсетшире. Говорят, что его за одну ночь построил дьявол, намеривавшийся использовать его для своих собственных нужд и не позволявший ни одному смертному переправляться по нему. Мост имеет 180 футов в длину и 5 футов в ширину и построен из каменных плит, самая длинная из которых размером в 8 футов и 6 дюймов. Чтобы удержать смертных от нарушения запрета, дьявол угрожал гибелью первому существу, которое пройдет по нему, и спрятался, чтобы посмотреть, посмеет ли кто ослушаться его. Местные жители ловко придумали, что любимое животное дьявола, кошка, должно стать первой жертвой, и послали ее через мост. Угроза дьявола была исполнена, и кошка была разорвана на куски, когда добралась до противоположного берега, таким образом чары были разрушены. Следующим через мост отправился приходской священник, имевший беседу с дьяволом, который предстал перед ним в образе черной вороны, но, вспомнив о своем обещании, дьявол не стал досаждать ему, и с тех пор мост был открыт для всех.

Следующая любопытная легенда взята из «Ревю Фелин Белж» («Бельгийское кошачье ревю»), переведена Г.К. Бруком и опубликована в «Кэт Госсип» («Слухи о кошке»). Она представляет собой романтический пример жертвоприношения кошки:

«В 1787 году, когда в Париже назревала революция, Британия все еще находилась во власти предрассудков. Анна Мари де Трегор, дочь не слишком родовитого дворянина из старинной семьи в Бретани, делила свою любовь между двумя кошками и своим любовником Жаном Луи, молодым красавцем рыбаком, с которым она встречалась тайно. Но в нее был влюблен и соседний сеньор, граф Ален де Кергелен. Также очень красивый молодой человек, но высокомерный и жестокий от природы, он не желал смириться с тем, что ему могли предпочесть рыбака, и поклялся отомстить своему скромному сопернику. В воскресенье должны были праздновать большой религиозный праздник, и Анна Мари назначила Жану Луи свидание. Но граф де Кергелен был начеку и велел своим людям схватить Жана Луи и заключить в подвалы замка Кергелен. Хотя о том всем было хорошо известно, власть графа заставляла всех молчать, только по вечерам группы старых бретонцев собирались и читали заклинания дьявола. Анна Мари уже собиралась обратиться к графу, чтобы спасти Жана Луи, но старухи сказали ей, что, если она замурует в стену заживо своих кошек, Жан Луи будет освобожден. Страдая от одной мысли, что ей придется пожертвовать своими любимицами, Анна вспомнила, что год назад она спасла тонувшую девушку, Ивонн де Гофф, гордость своего отца, который был тюремным надзирателем в Кергелене. И хотя о нем отзывались как о тяжелом и суровом человеке, разве она не сможет смягчить его сердце, напомнив о его любви к дочери? Граф меж тем часто посещал Жана и, найдя, что он постоянен в своей любви к Анне, приказал отцу Ивонн бросить его в тайную темницу. Казалось, все потеряно, и Анна была в отчаянии. Неужели пришло время принести в жертву кошек, свернувшихся у ее ног? Преклонив колени, Анна молилась, поместив этих невинных тварей среди множества мучеников. Молельная комната была построена в тени колокольни. И именно в потолке молельни и решила замуровать Анна бедных животных.

В тот же самый день Ивонн грустно бродила около замка Кергелен, когда собака ее отца внезапно исчезла в куче хвороста, скрывавшей глубокую нору. Желая позвать собаку, она обнаружила старую лестницу, почти полностью скрытую и ведущую ко входу в старинный подвал замка, сообщающийся с тайной темницей. Ивонн сообщила об этом Анне Мари, и они вместе, вернувшись ночью, благополучно дошли до стены и освободили Жана Луи, еще живого, но истощенного. Он спасся, но умер в глазах мира и появился в Сент-Поле в облике нищего, неизвестного никому, кроме двоих, спасших его.

Вскоре после этого он рыбачил ночью при высоком приливе, когда заметил, что граф попал в зыбучие пески. Его попытки спасти врага едва не погубили его самого, и он был принужден смотреть, как граф медленно погружается в песок. Так, освободившись от своего заклятого врага, Жан Луи появился под собственным именем и вскоре женился на Анне Мари, которая не забыла бедных маленьких существ, которым она была обязана своим счастьем. На гербе дома Трегоров она вышила двух кошек и девиз:

Иногда ведьмы, принося жертву дьяволу, выбирали в качестве жертвенного животного кошку. Данеус, описывая новообращенную ведьму, писал: «Затем эти неловкие и новые слуги Сатаны каждый день после инициации приносили что-то своему господину, некоторые собаку, некоторые курицу, а некоторые — кошку». А Скот заявляет, что после шабаша ведьмы уезжают, не забывая «каждый день дарить ему собак, кошек, кур или собственную кровь». Отчет о закрытом разбирательстве в Высшем уголовном суде Шотландии в Эдинбурге, состоявшемся в 1630 году, повествовал, что, когда Александр Гамильтон консультировался с дьяволом, «позволив ему уйти, он сказал, чтобы Александр давал ему либо кошку, либо буханку хлеба (?), либо собаку или любую подобную тварь, в которую он может превращаться».

Немного о легендах прошлого.

Сенсационный суд по делу об убийстве колдуна над Джоном Блюмером и его сообщниками Вилбертом Гессом и Джоном Карри, который состоялся в Йорке, Пенсильвания, в январе 1929 года, открыл удивительный факт, что три четверти населения графства Йорк, насчитывающего 150 000 душ, придерживаются средневековых представлений о колдовстве, привнесенных их моравскими предками из Германии двести лет назад. Записи Йоркского суда содержат длинный список колдунов, преступлений и мистических убийств, которые были освещены делом Кинзел-Мецер в 1922 году. «Сегодня, — пишет корреспондент «Санди экспресс» (13 января 1929 года), — фермерские земли и города Йоркского графства находятся в тисках ужаса перед ведьмами, сельских жителей пугают мысли о ведьмах и злых духах. Деревенские амбары и скотные дворы помечены странными крестами и исписаны иероглифами, защищающими от ведьм. Черные кошки практически исчезли в округе, так как верным способом достигнуть мира с Сатаной считается сварить ее заживо и затем сделать из ее костей амулет».

Зачем приносится эта жертва, не совсем понятно; вероятно, это не шантаж, а благодарность Сатане в виде приношения столь ценного подарка. Точно так же Иегову умиротворял приятный запах жареной говядины или баранины[28]. Крайности сходятся, а улики не всегда оправдывают заключение.

Чрезвычайная сложность мотивов и доктрин, лежащих в основе жертвоприношений кошек, совместно с пристрастной природой большинства доказательств по этой теме часто затрудняют или не позволяют совсем определить, имеем ли мы дело с черной или белой магией. Принесение в жертву животных, посвященных тому или иному богу, является праведным или нечестивым, по мнению определяющих мотивов исполнителей; то есть все это всегда спорно. В любом случае кошка, пользующаяся особой любовью богов, была часто выбираемой жертвой.

Средневековое колдовство вызывает много проблемных случаев. Один из пунктов обвинения Изобель Янг, которую судили за колдовство в 1629 году, гласил, что «на протяжении сорока лет она, чтобы лечить свой скот, обычно брала бычка и кошку и большое количество соли и закапывала бычка и кошку быстро с солью в глубокой яме, как жертву дьяволу». Это, вероятно, один из тех случаев, когда древний бог, обладавший силой согревать теплом, отождествлялся с Сатаной, и его жрица, не видевшая ничего жестокого в этом ужасном ритуале, считала, что делает жертвам честь и благо, посылая их «быстро» к нему. Сомнения, всегда присутствующие в сердце человека, совершавшего такие приношения, иллюстрируются старым обычаем лапландцев, которые приносят в жертвы «собак, кошек, кур и цыплят своим богам»; но, чтобы уклониться от ответственности, первое, что нужно сделать перед церемонией, — убедиться, приемлема ли жертва или нет. Херд говорит: «После того как они осмотрят жертву за своей хижиной, они удаляют несколько волосков на шее животного, которые прикрепляют к ободу барабана, приготовленного именно для этой цели, в который бьет один из жрецов, в то время как все собравшиеся поют короткие молитвы.