Париж на три часа.

* * *

Следующий его вопрос был обращен к Каамано:

— Была ли жена? Что оставила?

— Узел вещей, который я спрятал… вон там.

— Очень хорошо! — закрепил разговор Мале. — Значит, наше правительство уже распорядилось…

Вещи были на месте, жена его не подвела. Мале при всех встряхнул в руке толстую пачку банковских чеков.

— Капрал Рато! Утром получите патент на офицерский чин. А сейчас вот вам мундир — можете сразу переодеться. Увидев мундир поручика, Рато ошалел от счастья.

— Я уже офицер! — в восторге выкрикивал он. — Какое счастье! Вот не ожидал… Да здравствует наш император! Генерал Мале поднял ладонь, требуя тишины.

— Внимание. Я должен сообщить чрезвычайную новость: седьмого октября под стенами русского города Можайска император Бонапарт по имени Наполеон… убит.

— Какое горе для Франции! — разревелся Рато.

— Наоборот, — сурово продолжал Мале. — Это счастье для всей Европы… Сенат уже изменил форму правления, и вот тут, — генерал поднял над головой портфель, — уже лежат списки нового, республиканского правительства.

— Республика? — так и отшатнулся Бутри.

— Да. С империей покончено.

— Но…

— Молчать! — гаркнул Мале. — Слушайте далее… Сенат удаляет тех лиц, которые, занимая высокие посты, не могут отвечать требованиям нации. Так, например, сегодня же ночью будут арестованы министр полиции и комендант Парижа…

— Кто же заменит их? — удивился Бутри.

— Префект будет выбран народом, а комендантом Парижа назначен… я, господа! — Из портфеля был извлечен указ. — Вот бумага от сената, подтверждающая мое назначение. Мне, как вступившему в должность коменданта столицы, поручено арестовать вышепоименованных лиц… Поручик Рато!

Успев облачиться в новенький мундир, Рато исполнительно щелкнул каблуками сапожек, готовый на все.

— По моей просьбе вы назначены ко мне адъютантом.

— Повинуюсь, мой генерал!

Мале поднял кувшин с вином. При каждом глотке в мочке его уха качалась круглая тяжелая серьга из олова.

— Бутри! — позвал он, вытирая рот.

— Я, генерал…

— Мои полномочия в новой для меня должности вполне достаточны для назначения вас комиссаром полиции Парижа.

Бутри явно замялся. Испуг юного юриста перед Республикой был замечен генералом, но выбирать не приходилось:

Мале перебросил ему трехцветный шарф комиссара полиции.

— Наденьте эту роскошь по всей форме и будете следовать за мной во имя закона и справедливости… повинуйтесь!

— Клянусь! — Бутри оглядел себя в зеркале; в нем быстро появился апломб начальника. — Куда мы идем сначала?

— В казармы Десятой когорты на улицу Попинкур. Затем Мале повернулся к раскисшему толстяку Лафону, под которым растеклась большая лужа от мокрой одежды.

— А вы, дорогой аббат, нужны для секретного сообщения, ради чего и прошу вас выйти на лестницу… — На лестнице он влепил ему здоровую оплеуху. — Мне, — поморщился Мале с презрением, — просто не хотелось бесчестить вас при свидетелях. Черт с вами, дорогой святоша, не тряситесь от ужаса. Я отпускаю вас… Умоляю лишь об одном: если вы на старости лет задумаете писать мемуары, так не пишите, пожалуйста, что я был красавцем с огненными глазами. Прощайте, аббат…