Рыцари Христа. Военно-монашеские ордены в средние века, XI-XVI вв.

Глава 5. Жизнь по уставу.

Святой Бенедикт или святой Августин?

При вступлении в монашеский орден дают обет и обязуются соблюдать устав. В начале XII в. в Западной Европе устав святого Бенедикта был рассчитан на монахов, живущих в удалении от мира, в стенах монастыря, тогда как устав святого Августина больше подходил тем, кого функции в церкви обязывали действовать в миру — например, каноникам кафедральных или коллегиальных капитулов либо тем, кто, как премонстранты, вели квази-монашескую жизнь. Поэтому могло показаться, что для деятельности военно-монашеских орденов, родившихся в сфере влияния каноников Гроба Господня, наиболее удобен устав святого Августина. И однако иберийские ордены, кроме Сантьяго, приняли устав святого Бенедикта в той форме, в какой его практиковали цистерцианцы.

А. Линахе Конде обратил внимание на один фактор, важный для объяснения этой ситуации, которая может показаться парадоксальной: за исключением братьев-капелланов, которые были клириками, братья военных орденов оставались мирянами. Все каноники — клирики, тогда как первые монахи бенедиктинских монастырей были благочестивыми мирянами, удалявшимися от мира, чтобы обрести спасение. Чтобы вести службу Господу в стенах монастыря, хватало нескольких священников.

По этой причине — даже если в XI и XII вв. в Клюни и Сито монахов хора посвящали в сан, и они были клириками, — бенедиктинская традиция лучше подходила, чтобы внедрять в большие религиозные потоки того времени таких несколько своеобразных братьев, как тамплиеры или рыцари Калатравы[171]. Вспомним уже цитировавшийся текст Эрнуля: первые тамплиеры плохо отнеслись к необходимости повиноваться священнику — приору коллегии каноников Гроба Господня.

На деле военно-монашеские ордены могли следовать той или иной традиции, приспосабливая ее к своему образу жизни и особенностям своей миссии. Орден Госпиталя, выйдя из бенедиктинского лона, принял августинскую традицию, так же как ордены святого Лазаря и святого Фомы Акрского. Кстати, показательна эволюция последнего: будучи поначалу орденом августинских каноников, он, став военным орденом, усвоил устав тевтонцев, а потом, когда в XV в. демилитаризовался, вернулся к уставу святого Августина[172]. В Испании орден Сан-Жорди-де-Альфама следовал уставу святого Августина, «потому что его приняли братья Госпиталя святого Иоанна»[173].

Но большинство иберийских орденов усвоило бенедиктинский устав в той форме, в какой его практиковали в Сито, и соблюдали часы согласно ordo monasticus. Если точнее — Сито, давая Калатраве свой устав, добавил к нему обычаи, приспособленные к военному образу жизни братьев; модифицированный таким образом устав ордена Калатравы был впоследствии дан орденам Алькантары и Ависскому, а потом — Монтесы и Христа. Устав Сантьяго имеет оригинальные аспекты (касающиеся приема супружеских пар или отношения к мусульманскому населению), побудившие Дерека У. Ломакса сказать, что тот не испытал никакого августинского влияния и мало позаимствовал из бенедиктинского устава[174].

Какой устав приняли в Труа в 1129 г. тамплиеры? Об этом продолжают спорить. Одни, как А. Латтрелл, полагают, что этот устав был «в большой мере августинским». По их мнению, тамплиеры и госпитальеры подчинялись ordo canonicus, а не ordo monasticus, потому что в своей религиозной практике они соблюдали канонические часы и на заутрене читали девять отрывков (а не двенадцать, как в монастырских часах)[175]. Мне, напротив, кажется, что устав проникнут бенедиктинским духом. В нем есть огромные и часто дословные заимствования из устава святого Бенедикта[176]. И это не должно удивлять, если учесть, какую роль в его разработке сыграл святой Бернард. С. Черрини, проведя недавно тщательное толкование устава, поставила, на мой взгляд, в дискуссии финальную точку: «Латинский текст устава целиком построен на уставе святого Бенедикта. Таким образом, гипотеза, согласно которой устав Храма извлечен из устава святого Августина, лишена основания»[177]. И она также пишет:

Устав Храма получил признание — его усвоили ливонские Меченосцы и братья Добринского ордена в Пруссии. Тевтонский орден, когда его в 1198 г. признали военным орденом, принял смешанный устав, позаимствовав в уставе Госпиталя то, что касалось заботы о бедных и больных, а в обычаях Храма — то, что относилось к монастырской и военной деятельности[179]. Во время собрания в доме ордена Храма в Акре магистр Храма передал Герману Вальпоту, первому магистру тевтонцев, экземпляр «Текста устава ордена рыцарства Храма»[180]. Впоследствии, в 1244 г., этот устав был модифицирован[181].

Устав и приложения к нему: retrais, статуты, обычаи и кутюмы.

Под уставом следует понимать исключительно текст, фиксирующий религиозные обязательства, монастырские обычаи и обязанности нового брата к моменту принятия орденского обета. Впоследствии к нему были добавлены новые тексты, не менее важные: статуты, законы, обычаи или кутюмы. Все ордены пережили одну и ту же эволюцию: сначала — устав, краткий, в основном посвященный религиозным аспектам и монастырской жизни, потом — нагромождение статутов, дополняющих и уточняющих устав, наконец, перегруппировка или реорганизация этих разрозненных статей в связные комплексы.

Процесс разработки устава не всегда был простым. Устав Госпиталя завершили при магистре Раймунде дю Пюи, между 1120–1124 и 1153 гг., причем в два приема: к первым пятнадцати статьям, вдохновленным, вероятно, обычаями времен Герарда, первого магистра, добавили еще четыре[182]. Устав Храма составлялся, скорее всего, на основе материалов, привезенных с Востока Гуго де Пейеном[183].

Устав подлежал одобрению церковной властью — епископом, собором — и утверждался папой. Это означало признание ордена: устав Сантьяго, разработанный между 1170 и 1173 гг., был утвержден папой Александром III 5 августа 1175 г., устав тевтонцев — Иннокентием III 19 февраля 1199 г. В самом деле, папство стремилось избежать роста численности монашеских орденов. Это оно подтолкнуло «цистерцианские» ордены Алькантары и Ависский присоединиться к ордену Калатравы. Курьезный случай произошел с орденом Сан-Жорди-де-Альфама: основанный в 1201 г. и узаконенный тогда каталонскими епископами, он был признан папой Григорием XI только в 1373 г. Этот маленький орден в 1385 г. сменил устав: новый был составлен — уникальный случай — мирянином, королем Арагона Педро Церемонным![184].

Уставы были короткими: у Госпиталя — 19 статей, у Храма — 71 (не считая преамбулы), устав тевтонцев насчитывал 39 статей без преамбулы, а устав Сантьяго в окончательной версии середины XIII в. — 92 статьи. Для сравнения: в уставе святого Бенедикта было 73 статьи.

Новые регламенты, разъясняющие малопонятные статьи или вводящие новые обычаи, добавлялись к уставам в течение всей истории орденов. Такие дополнения бывали двух типов: либо запись старинных устных обычаев или кутюм, возможно существовавших еще до принятия устава (случай Госпиталя), либо решения, принятые генеральным капитулом ордена.

Хороший пример сочетания этих разных текстов представляет случай Госпиталя: к так называемому уставу Раймунда дю Пюи добавились статуты, разработанные на заседаниях генеральных капитулов ордена, причем первые из них датируются временами магистра Жобера, 1176–1177 гг.[185] Капитулы также наказывали виновных братьев, и получился сборник приговоров, составляющих прецеденты — «esgarts» (их было 87). Наконец, сборник «Usances» включил в себя 60 статей обычаев, или кутюмов, записанных к 1239 г. Маргатские статуты 1206 г. ссылались на эти «добрые кутюмы дома», которые возникли не в результате совещаний капитула[186]. Эти тексты были собраны в компилятивные сборники в 1289–1290 гг. и в 1303 г. братом ордена — Вильгельмом из Санто-Стефано. В 1489 г. великий магистр Пьер д’Обюссон велел пересмотреть статуты и переписать все тексты, разделив их на четыре группы: устав и происхождение ордена; советы и организация; права и обязанности братьев; внутренняя администрация. Впоследствии, когда орден стал Мальтийским, добавились другие статуты — вплоть до кодекса Рогана 1779 г.

Таким же образом к первоначальному уставу ордена Храма были добавлены retrais, также составленные в ходе капитулов, от которых более не сохранилось и следа[187]. Здесь, однако, выделяют блоки, по которым можно предположить, что эти действующие правила периодически, более систематично пересматривались. Список праздников и постов якобы датируется 1135 г.; иерархические и военные статуты обычно датируют временами магистра Бертрана де Бланкфора (1156–1169); может быть, если верить С. Черрини, они появились раньше — они соответствуют кутюмам ордена (consuetudines), упомянутым в папской булле «Omne datum optimum» за 1139 г.[188] Монастырские статуты, статьи, касающиеся дисциплины и взысканий, а потом новых взысканий, датируются периодом 1230–1260 гг. (по крайней мере их компиляция). Здесь можно найти также ритуалы выборов магистра ордена и вступления в орден. В целом деятельность ордена Храма в конце XIII в. регламентировали 686 статей — в это число входят и статьи устава.

«Ordensbuch» [орденская книга (нем.)] тевтонцев, официальная редакция статутов ордена, составленная в 1442 г., включает в себя преамбулу, устав, законы (выработанные в ходе собраний генеральных капитулов до 1291 г.), законы после 1291 г. (в основном имеется в виду кодекс наказаний) и кутюмы (64 статьи), а также один ритуал[189]. В ордене Сантьяго к уставу были добавлены «установления».

Цистерцианские военные ордены осуществляли решения генерального капитула Сито. На практике они полагались на моримонского аббата, определявшего в ходе своих визитов соответствующие меры, которые впоследствии записывались в форме difiniciones [точных указаний (лат.)]. Калатрава с 1304 по 1468 г. приняла пятнадцать визитов; особо разработаны (66 статей) и важны difiniciones 1468 г., потому что они составляют обобщение предыдущих. В свою очередь магистр Калатравы, имевший право визита в ордены Ависский, Алькантары, Монтесы, обнародовал difiniciones для них[190]. «Национализация» португальских орденов в конце средневековья повлекла за собой публикацию статутов, пересмотренных между 1503 и 1516 гг. для орденов Христа, Ависского и Сан-Тьягу (новое название ордена Сантьяго в Португалии)[191].

Распространенность устава и его известность.

Были ли эти тексты широко распространены в орденах? Монашеские ордены в целом не любили размножать свои уставы и предоставляли их читать опытным и сведущим братьям. Однако следовало, чтобы их содержание знали все члены ордена. Военные ордены острей, чем остальные, ощущали это противоречие, потому что большинство их членов были мирянами и illiterati, то есть не знали латыни. Уставы были написаны на латыни, но их довольно скоро перевели, устав Храма — вероятно, в 1139 г., хотя некоторые черты использованного языка выглядят более поздними[192]. Retrais ордена Храма сразу написали на французском языке «ойль». Статуты Госпиталя, первоначально написанные по-французски, великий магистр Роже де Пен (1355–1365) велел перевести на латынь[193]. Difiniciones иберийских орденов, в первое время часто писавшиеся на местных наречиях, с 1350 г. все больше составляли на латыни.

Количество сохранившихся рукописей позволяет судить о распространении устава и оценить значимость переводов по сравнению с латинскими текстами. Так, за период с 1244 по 1442 г. имеется четыре латинских и двадцать пять немецких рукописей статутов тевтонцев, а также один французский перевод и один нидерландский[194]. Существует пять версий и тринадцать рукописей устава Сантьяго: одна краткая версия на латыни и одна на кастильском (каждая в одной рукописи); длинная версия на двух языках, каждая в пяти рукописях; кастильская версия для женского монастыря в Саламанке[195]. Жак Делавиль Ле Ру упоминает двадцать две рукописи статутов Госпиталя на разных языках, написанных раньше компиляции 1489 г.[196] Известны их переводы на французский «ойль», провансальский, англо-нормандский[197] — кстати, это самая ранняя рукопись данного устава (конец XII в.), — на немецкий, итальянский и испанский.

Для устава ордена Храма имеется шесть латинских рукописей и четыре французских (последние содержат retrais). Барселонская рукопись написана на языке «ойль», в котором встречаются окситанские обороты[198]. Другие источники упоминают пятнадцать рукописей устава и retrais, ныне утраченных[199]. Орден Храма использовал два официальных языка — латынь и французский «ойль» (пример — Римская рукопись); окситанский допускался только в Провансе и Лангедоке.

Таким образом, есть достаточно оснований полагать, что главные дома самых значительных командорств имели экземпляр устава. «Ordensbuch» тевтонцев был написан в трех экземплярах, первый из которых предназначался для великого магистра, второй — для магистра Ливонии и третий — для магистра Германии. Под этим надо понимать три эталонных экземпляра — главные командорства, несомненно, должны были иметь копии[200]. Ордены, у которых были женские дома, старались адаптировать свой устав для них. Это касается как госпитальерок Сихены, так и сестер из монастыря Сантьяго в Саламанке[201]. Возможно также, что по мере включения новых статутов в основной текст старые версии, устаревавшие, уничтожались. При этом распространение устава и статутов происходило в основном посредством публичного чтения, в рефектории либо на собраниях генеральных или провинциальных капитулов; в Калатраве difiniciones должны были зачитываться дважды в год[202]. В Сантьяго год послушничества посвящался, в частности, изучению устава[203].

Содержание уставов и статутов в основных чертах.

Своеобразие каждого ордена сказывалось на содержании их уставов: статьи, касающиеся заботы о паломниках и больных, в большом количестве содержатся в уставе Госпиталя, но их нет в уставе Храма. Зато последнему присущ военный характер, подчеркнутый использованием особого языка, обходящегося без цитат из Писания (см. статьи 33–40 латинского устава); статьи иерархических статутов образуют воинский регламент, не имеющий эквивалентов в других орденах. Однако, не считая этих вполне естественных различий, моментов сходства намного больше. Я изложу здесь основные. Другие указаны ниже, в тематических статьях.

Все уставы естественным образом ссылаются на три обета, требующихся от тех, кто вступает в орден, — послушания, бедности и целомудрия; орден Сантьяго, принимавший женатых братьев, понимал последнее как супружескую верность:

Уставы как таковые в основном посвящены монастырской жизни в ее материальных и духовных формах: одежды — простые, недорогие и приспособленные к военному образу жизни братьев; питание — обильное и разнообразное, с мясом три раза в неделю. Говорится об одежде, которую следует носить за трапезой и в дормитории. Духовная жизнь — предмет особых забот составителей: обязательные часы, мессы, молитвы, службы по усопшим братьям, посты. В число обязанностей братьев входят защита и сохранение патримония, а также управление им. Difiniciones Калатравы за 1325 г., например предписывают магистру ежегодно проводить опись помещений, а за 1468 г. напоминают о необходимости содержать в порядке патримоний, дома, монастыри и церкви и бороться с бесхозяйственностью[205]. Наконец, все ордены должны выделять часть доходов своих домов, находящихся в тылу, для финансирования их миссии на фронте: эта статья расхода называется responsiones и упоминается уже в статутах Госпиталя 1206 г.[206].

Иерархические статуты Храма подробно расписывают роль каждого сановника ордена. Их переняли тевтонцы. Для Госпиталя их эквивалент — «узансы» и статуты 1262 г. (настоящий «второй устав»!). Механизм действия администрации ордена Калатравы лучше всего описывают difiniciones за 1468 г.

Предметом многочисленных уточнений были дисциплинарные вопросы. Уставы, прежде расплывчатые, были дополнены точными статутами, в конечном счете составившими некое подобие уголовного кодекса или набора прецедентов. Этим вопросам посвящена половина retrais Храма: это «взыскания», статьи, касающиеся проведения капитулов (на которых были рассмотрены конкретные нарушения и назначены санкции за них), и примеры проступков и наказаний. Ту же роль играли «законы» и «новые законы» тевтонцев, «esgarts» госпитальеров, difiniciones испанских цистерцианских орденов (особенно 1304–1307 гг. для Калатравы).

Несмотря на некоторые различия, дисциплинарные процедуры, применявшиеся в орденах, совпадали. Провинности делились на четыре (иногда пять) уровней тяжести, которым соответствовала шкала санкций — от простого выговора до окончательного изгнания из ордена или пожизненного заключения. Я их представляю в таблице 1 для трех орденов из Святой земли и для Калатравы.

Таблица 1. Шкала провинностей и санкций.

Уровни	Госпиталь	Храм	Тевтонцы	Калатрава
1	Взыскание и предупреждение. Хлеб и вода	Определено семь случаев, заслуживающих санкции, от предупреждения до покаяния от одного до трех дней	Простительный. Покаяние от одного до трех дней	Ligera culpa [легкая вина (исп.)].Три дня на хлебе и воде
2	Седмица. Двухдневный пост. Еда на земле. Бичевание
3	Четыредесятница. Пост два дня в неделю в течение сорока дней. Бичевание	Покаяние и утрата облачения на год и один день	Тяжелый. Утрата креста и покаяние до года	Grave culpa [тяжелая вина (исп.)]. Временная утрата дома, коня или оружия. Покаяние на хлебе и воде два дня в неделю в течение трех месяцев
4	Утрата облачения. Длительность — по усмотрению капитула и магистра. Заключение	Утрата облачения	Очень тяжелый. Покаяние не менее года	Pena de desobediente [наказание непокорного (исп.)]. Утрата облачения и заключение
5	Утрата облачения без помилования	Утрата дома навсегда	Тяжелейший. Утрата облачения и дома	Pena de conspiradores [наказание заговорщиков (исп.)]. Пожизненное заключение
Источник	Esgarts	Устав	Статуты	Difiniciones 1304 г.

Поверхностное сравнение трех орденов из Святой земли выявляет общие точки и расхождения: тамплиер, застигнутый на охоте, утрачивает облачение, тогда как госпитальер обойдется всего лишь четыредесятницей. Растрата имущества ордена влечет для тевтонца утрату креста (до прощения), для тамплиера — утрату облачения, для госпитальера — утрату дома. Тяжелейшие провинности, как содомия, оставление стяга или знамени, для тевтонцев чреваты утратой дома без возможности прощения, для тамплиеров и госпитальеров — утратой облачения навсегда.

Уточним, что санкции накладываются не автоматически. В ордене Храма в некоторых случаях капитулу давалась возможность выбрать одну оценку из нескольких возможных:

Привилегированные ордены.

Экземпция.

Тексты, определявшие жизнь орденов и их членов, не сводились только к уставам и статутам. Все военные ордены были поставлены под покровительство папы и пользовались maior libertas [наибольшей свободой (лат.)] (это означает, что они полностью зависели от Рима!). Отсюда следуют привилегии, обычно объединяемые под названием «экземпция». Но ни одна папская булла не предоставляла привилегию общей экземпции. Имело место папское покровительство. А ордены то и дело получали какие-то конкретные привилегии, добиваясь их подтверждения от очередного папы[208]. Папство использовало ордены как инструмент для проведения своей политики реформы и контроля над обществом. Таким образом, главным смыслом таких булл было непосредственное подчинение орденов власти пап через голову обычного эшелона церковной власти, «ординариев» — епископата, которому подчинялся любой клирик; экземпция и означала освобождение от власти епископов.

Булла «Omne datum optimum» (сотню раз подтвержденная) от 29 марта 1139 г. была первой из ряда булл, обеспечивших ордену Храма почти полную независимость от «ординариев», то есть епископских властей; далее были «Milites Templi» (9 февраля 1143 г.), потом «Militia Dei» (7 апреля 1145 г.) и новая редакция «Omne datum optimum» от 17 июля 1179 г. Для Госпиталя привилегии ордена уточняют пять булл — от «Pie postulatio voluntatis» от 1113 г. до окончательной версии «Christiane fidei religio» за 1154 г. Уступки, сделанные Александром III ордену Алькантары, признанному им в 1176 г., были дополнены и расширены буллой Луция III от 4 апреля 1183 г. Буллы Гонория III за 1216 и 1220 гг. в пользу тевтонцев дополняют буллу, принятую Целестином III в 1196 г., и ставят Германский орден на одну ногу с Храмом и Госпиталем[209].

Папские милости, расточавшиеся военным орденам, по выражению одного историка, «превосходили всякую меру». Привилегии, рассчитанные, в принципе, только на братьев какого-то ордена, распространялись на всех, кто находился на службе или под покровительством этого ордена. Экземпция в принципе касается трех вопросов: отлучение и юрисдикция епископов, церкви и право погребения, десятина[210].

Проблема отлучения имеет два аспекта. С одной стороны, только папа, но уже не епископы, мог отлучать брата ордена; так, орден Монжуа получил эту привилегию от папы Александра III со времени своего создания в 1180 г.[211] С другой стороны, на ордены мог не полностью распространяться интердикт, наложенный епископом на какую-то территорию: они были вправе по-прежнему проводить богослужения в своих церквах и даже пускать туда верующих, конечно, при условии, что те не отлучены и что культ отправляется при закрытых дверях. Последнее ограничение в конечном счете отпало: орден Калатравы, пользовавшийся этой привилегией с 1231 г., в 1262 г. добился разрешения оставлять двери открытыми[212]. Кроме того, ордены имели право раз в год проводить богослужение и читать проповедь в каждом приходе района, подвергнутого интердикту. Они уже располагали правом в обычное время раз в год проповедовать и собирать приношения, как показывает булла за 1139 г., относящаяся к тамплиерам.

Даровав военным орденам право иметь священников (капелланов), церкви, кладбища, папство сделало их независимыми от обычных церковных структур. Эти капелланы, церкви и кладбища первоначально были рассчитаны исключительно на братьев (булла «Christiane fidei religio» для госпитальеров). Потом им разрешили открыть свои капеллы и кладбища для близких, для тех, кто работает на их землях, для родственников, друзей, благодетелей и, наконец, для всех: госпитальеры добились такого права в период между 1166 и 1179 гг.[213] Знатные люди порой ценили погребение в тамплиерской церкви не ниже, чем похороны в цистерцианском аббатстве или доминиканской церкви[214]. На завоеванных землях — на Востоке, но прежде всего в Испании, где орденам передали обширные территории, они располагали приходскими церквами и имели все приходские права[215]. С согласия местного епископа тамплиеры в 1152 г. получили приходские права во всех церквах епископства Тортосы (Триполитанское графство)[216]. Такие же возможности они имели и в тылу, например в зонах распашки нови: так, в Лимузене тамплиеры инициировали создание двух десятков приходов и располагали правом покровительства над этими церквами и их священниками[217]. Однако, несмотря на экземпцию, ординарий сохранял право освящать церкви и рукополагать священников[218].

Ситуация с десятиной.

Экземпция десятины была, конечно, привилегией, вызывавшей больше всего конфликтов, и поэтому она оставила больше всего следов в документации: пять из семи актов, связанных с конфликтом между тоннерским тамплиерским командорством Сен-Медар и другими церковными учреждениями этой области, посвящено вопросу десятины[219]. Десятина была повинностью, которую взимали- (в принципе) со всех верующих в пользу мирских клириков на отправление культа и содержание приходских священников. Монахи вообще и братья военно-монашеских орденов в частности по своему положению должны были одновременно и платить, и взимать десятину. Они платили десятину священникам прихода, когда последний не принадлежал им, но взимали десятину на содержание священников — орденских капелланов или других — церквей, которые им принадлежали. Положение бывало запутанным, потому что среди получаемых даров фигурировали приходские церкви (с причитающейся им десятиной), а порой и только десятина: так, 27 сентября 1138 г. епископ Каркассонский принес в дар десятину, собираемую с сада и животных, которые принадлежали Храму в приходе Кур, и, разумеется, в ущерб кюре этого прихода![220] Этот дар сродни экземпции десятины: ведь папа освобождал военный орден именно от выплаты десятины.

Экземпция десятины никогда не предоставлялась вся сразу, целиком. Братьев Калатравы сначала, 26 сентября 1164 г., избавили от выплаты десятины с земель, обрабатываемых ими, за их счет или предназначенных под пастбища; потом Четвертый Латеранский собор 1215 г. освободил их от выплаты десятины с земель, которые возделывались или обрабатывались до 1215 г. (значит, обрабатываемые земли, приобретенные после 1215 г., экземпции не подлежали); экземпция должна была полностью распространяться на целинные земли (то есть невозделываемые, необрабатываемые и, следовательно, не облагаемые десятиной), приобретенные до или после 1215 г., но распаханные и введенные в использование после 1215 г. В 1221 г. это подтвердил Гонорий III. Наконец, 12 февраля 1259 г. Калатрава была полностью избавлена от десятины с земледельческих или промышленных доходов (от мельниц, копей), получаемых на отобранных обратно у мавров территориях[221]. Эта схема, показывающая, как осторожно действовало папство, стараясь предоставлять льготы военным орденам, не сокращая доходов приходского духовенства, применима почти ко всем орденам. Госпитальеры, например, получили частичную экземпцию в 1113 г. и более полную (на всю десятину, взимаемую с их владений) между 1171 и 1184 гг.[222].

Злоупотребления, конфликты, компромиссы.

Привилегии орденов были чрезмерны, и ими все равно злоупотребляли, что вызывало острые конфликты с епископами. Епископы латинских государств Востока во главе с Вильгельмом, архиепископом Тирским, на Третьем Латеранском соборе 1179 г. активно протестовали против экземпции военных орденов[223]. Те же причины были у распрей архиепископа Рижского с тевтонцами.

Ссоры из-за десятины вызывали конфликты орденов не только с мирским духовенством, но и друг с другом: любой спор о границах владения, о правах на тот или иной участок проезжей территории или возделываемой земли имел следствием (или причиной!) ссору из-за десятины. Чаще всего дело кончалось третейским судом и компромиссом. Тамплиерское командорство Сен-Медар, о котором я уже говорил, вступив в конфликт с аббатствами Молезм и Сен-Мишель в Тоннере, которые требовали с него выплаты десятины, в конечном счете было вынуждено платить им определенную сумму, а в Анси-ле-Фран тамплиеры и другие монахи в 1226 и 1246 гг. конфликтовали с кюре — вопрос стоял о разделе прав на сбор десятины в Анси и других местах. Угодно пример из жизни госпитальеров? 25 октября 1259 г. магистр ордена Гуго Ревель и архиепископ Назаретский заключили соглашение о десятине с Бельвьера: орден будет платить не более двадцатой доли с ячменя, бобов, нута, чечевицы, вин и растительного масла из Бельвьера и получит экземпцию десятины со всего остального (а что оставалось?)[224].

Итак, мирское духовенство протестовало против этого права, чрезмерного на его взгляд, позволявшего братьям проповедовать в церквах, на которые наложен интердикт, или по-прежнему проводить службы в своих церквах. Мирской клир имел для этой борьбы как минимум не меньше возможностей. Злоупотребления в этой сфере были (иначе их не осудили бы каноны Третьего и Четвертого Латеранских соборов), но не нужно их преувеличивать: случай со знаменитым Жоффруа де Мандевилем, который умер отлученным и которого лондонские тамплиеры якобы похоронили на своем кладбище, слишком раздут; никаких нарушений не было — тамплиеры дождались (посмертного) снятия отлучения[225].

Папство выступало против таких злоупотреблений. В 1207 г. Иннокентий III отчитал тамплиеров. В октябре 1248 г. Иннокентий IV ограничил право погребения и право служить мессы в диоцезах под интердиктом для четырех орденов Сирии-Палестины — Храма, Госпиталя, Тевтонского и святого Лазаря[226]. Под давлением обстоятельств (процесс ордена Храма, политика Филиппа Красивого в отношении папства) Вьеннский собор (1311–1312) по наущению епископов решил сократить привилегии военных орденов и отменить некоторые из их прав. Когда собор кончился, об этом больше не заговаривали; булла «Cum a nobis» Иоанна XXII от 30 апреля 1317 г. подтвердила военным орденам все их привилегии[227].

Итак, папство, даже если иногда «брюзжало», никогда не оставляло военные ордены на произвол судьбы (кроме Храма, но по другим причинам). В булле «Quanto devotius divino» от 1256 г. папа даже обрушился с резкой критикой на мирское духовенство, монахов и нищенствующих братьев, освобождая военные ордены от выплаты décime [десятой части доходов духовенства] (сбора с доходов духовенства) на крестовый поход. Впрочем, это было логично — военные ордены содействовали борьбе крестоносцев, направляя responsiones. Папство усвоило привычку передавать такие décimes, собранные с духовенства, светским суверенам, чтобы побудить их возглавить крестовый поход. Эти суверены желали подчинить себе военные ордены, и в 1297 г. Бонифаций VIII был вынужден пригрозить королю Арагона отлучением, чтобы заставить того соблюдать права военных орденов[228]. В XIV в. госпитальеров втянули в возмутительную практику продажи индульгенций, которой занималось папство. Так, Госпиталь продал в свою пользу индульгенции на оборону Смирны, изданные авиньонским папой Климентом VII. Они принесли ордену 25 тысяч флоринов[229].

Но эти привилегии, а также конфликты и процессы, которые они вызывали, не слишком благоприятно влияли на имидж. За эти привилегии, которые «общественное мнение» считало чрезмерными и которые порой бывали таковыми, очень дорого заплатили тамплиеры — в том числе и за другие ордены.