Старая Национальная галерея Берлин.

Каспар Давид Фридрих (1774–1840) Одинокое дерево 1822. Холст, масло. 55x71.

Одним из излюбленных художественных приемов Каспара Давида Фридриха являлось написание диптихов — пары картин, которые по каким-то характеристикам подходят друг другу, дополняют или развивают сюжет.

Представленная работа была создана и выставлена вместе с пейзажем «Восход луны над морем», они одинакового размера. Художник с помощью разных сюжетов показывает фактически одно настроение, развивает волнующую его идею — человеческого одиночества и ожидания счастья, неистребимой надежды на лучшее. По общему мнению деятелей романтизма, эта надежда приносит лишь мучения, она манит в юные годы, чтобы потом опустошить человека. На предыдущей картине группа людей всматривалась в погруженное в лунный свет море, наблюдала за лодками, герои вглядывались в не родную им стихию. На парной работе зритель видит своеобразное продолжение истории, концептуальный ответ мастера.

На представленном полотне другой контраст, такой же емкий. Одинокое дерево стоит на фоне холмистого пейзажа. Судя по следам дыма от очагов, долина явно населена людьми. Дерево силуэтно выделяется, оно как бы смотрит на раскинувшийся пейзаж. Художник разрабатывает метафору тоски по родине, дому. В поэзии романтиков герои всегда мятежны, они ищут приключений и счастья в неведомых далях, но всегда понимают тщетность поисков и трагедию оставления родины. Помимо точно и всесторонне разработанной аллегорической программы и символики, в работе заслуживает внимание сугубо профессиональное мастерство Фридриха. Он пишет идеальный пейзаж, мастерски варьирует синие оттенки в изображении рельефа гор и богатой фактурности неба.

Пейзажи художника совершенны в пространственном плане, они идеально, очень крепко построены. Этим достигается особый эффект от произведений Фридриха. По настроению их сюжеты трагичны, драматичны, экспрессивны и отчетливо эмоциональны, при этом композиции очень строги, математически расчитанны. Такой геометрической упорядоченностью творчество романтиков первой половины XIX века отличается от искусства реалистов второй половины века, у которых экспрессивности сюжета соответствовала драматическая нервность композиции.