Афоризмы и крылатые фразы кино.

А кто не пьет? Назови! Нет, я жду!

А надпись была такая: «Спасибо за сладостные секунды!» Ну, я спрашиваю: артисту? «Нет!» Писателю? «Нет!» – А кому? – Оказалось – мужу.

А не хлопнуть ли нам по рюмашке. – Заметьте, не я это предложил.

Артист обязан переодеваться!

Банально, Хоботов!

В нем есть что-то подлинное.

Благодарю вас. Как за что?! «За тайные мучения страстей!» Еще за что? М-м. «За горечь слез, отраву поцелуя!».

Больные не выдадут! – Это правда, у больных большая взаимовыручка.

В конце концов, я – Велюров! – Вот именно. – Я – Велюров! – Конечно, Велюров. – Я – Велюров!

В купе под диваном лежала она, костлява, беззуба, безброва. Лежала холодная, братцы, война, поверьте на честное слово.

В своем не молодом уже возрасте веду иллюзорный образ жизни: хожу в кино на последний сеанс, три раза был в оперетте…

Вам что, уже и Лермонтов не угодил?! У вас другие любимые авторы?!

Ваши претензии быть моралистом невыносимы! – Да, я моралист. – Вы фарисей!

Веду кружок художественной атлетики: создаю людям новые торсы. – Торгуете телом!

Ведь вы же поэт! Вы рупор эпохи! Ведь так? Ведь верно? – Ну, это вы слишком.

Велюров, сосед. – Сосед!.. Мастер художественного слова.

Вот вы ее зовете Наяда. Вы говорите: «Я тоскую, как Блок»! А это, простите, какой-то Херасков.

Вот уж и осень, скоро дожди пойдут, ветер завоет… – Самое гриппозное время. Держите ноги в тепле.

Вы будущий муж? – Я не будущий, но потенциальный.

Вы ее… – Ну-ну, ну! – Вы ее… – Ну! – Вожделели!

Вы слишком замахнулись! – Это мне свойственно.

Высокие, высокие отношения! – Нормальные для духовных людей.

Гравировать имена победителей – работа, требующая самоотречения.

Да ради бога, я не знаю, чуть шо – обращайтесь!

Да уж, Савва, семью ты разбил. Крепкую советскую семью. В прах разметал крепкий семейный очаг. Одни руины.

До слез знакомый образ!

Докатался! – А при чем тут, ну скажи, ну, при чем тут катание? – Чемпион!

Женщину тоже можно понять. Девушек водишь. Ей неприятно. – Да не вожу я! Это другое!

Молодость – это мгновение. Вы не успеете оглянуться, как я изменюсь. И не в лучшую сторону. Каким рассудительным я буду! Каким умеренным стану я!

Живут не для радости, а для совести!

Запугаете девушку! Ой, запугаете, Лев Евгеньич!

Догнать Савранского – это утопия!

Звякнуть ей, что ли, на старости лет? А! Пусть живет безмятежно!

Какая Светлана? – М-м, одна доцент. Я после вам расскажу, после. – Доцент? – Да, да, доцент.

Кафе-бар. Я догоню.

Когда я на почте служил ямщиком, был молод, имел я силенку…

Кулинар!

Лев Евгеньич, я вашу бургундскую полечку перепел на родной язык.

Люблю ее! – Сексуальный маньяк! – Люблю! – Савва, взгляни на этого павиана!

Люди эмоционального склада нуждаются в некотором руководстве.

Мастера не мудрствуют! – А могильщики в «Гамлете»? – Ремесленники!

Меня зондировали. – И успешно?

Мне грустно, но вы приняли допинг.

Могу вам сообщить, что ваша тетя довершила ваше растление!

Мой папаш запрещал, чтоб я польку танцевал…

Мы прожили пятнадцать лет, а мне и в голову не приходило, что ты звезда конькобежного спорта!

Натюрлих, Маргатита Павловна!

На Арарате обнаружены обломки Ноева ковчега. Да-да, того самого. Ах, вы уже слышали? Ну, боже, как интересно! Анна Адамовна, буду писать, непременно буду писать! Пока-пока! Вычеркиваю!

На всех языках говоришь, а по-русски не понимаешь!

На дне озера Титикака обнаружен весьма древний город, так что, до свиданья, дорогая, я надолго уезжаю, и когда вернусь, не знаю, а пока прощай! Вычеркиваю!

На носу всемирный фестиваль молодежи! Приедут красавцы из Новой Зеландии!

Надеюсь, вам он уже читал стихи?! Обволакивал вас цитатами?!

Найден череп коня вещего Олега. – А-а, ну, читала, знаю. – Читала? Ах ты, умница!

Напишите комедию в стихах, как Грибоедов. – Он плохо кончил.

Наши играют французскую жизнь. – Да, искусство в большом долгу!

Наяда моя!

Независимые умы никогда не боялись банальностей!

Нет у меня никакого приступа! – Будет!

Нет, он сомнителен! Он сомнителен! Я бы ему не доверял!

Но как вы спелись!

Ну кой черт занес вас на эти галеры?..

Общество «Трудовые резервы»! Светлана, мастер спорта! Прекрасно плавает на спине!

Он что, тоже умер? – Да, его зарезали или повесили. – Боже! И что, все поэты… вот так?!

Он ломает – я чиню, он ломает – я чиню!

Он не зритель, он ваш сосед.

Он превратит молитву в фарс!

Особенно угнетают женщины от шестидесяти и выше. Начисто убивают тонус.

Очень жаль, что вы не грассируете. Этот штришок придал бы вам аромат и шарм.

Партия переходит в эндшпиль, и играть его, девушки, буду я!

Подкован, надо сказать, исключительно! На всех языках, как птица, поет.

Познакомился я однажды с женщиной выдающейся красоты!..

Полный аллес капут!

Почему вы не смотрите фильм? Вы служитель муз. – Я служу Мосэстраде!

Предупреждаю! Однажды ваш Костик вас удивит!

Разве это финал?! – Это очень удачный финал. – Вот это финал: пере-квалифи-циро-ваться?! Это финал? – Это очень яркий финал!

Резать к чертовой матери! Не дожидаясь перетонитов. Единственно прогрессивный взгляд!

С утра заправляйся. Мозги они тоже этого требуют.

Савва Игнатьич, в конце концов, выйди на первый план.

Светла-ана-а! Светла-ана-а! – Молчите, бесстыдник!

Сейчас молодежь очень нетребовательна, в особенности ее женская часть.

Семейство Соевых вас погубит!

Скажите, Милочка, вы хотите, чтобы ваша жизнь пошла кувырком, чтобы она превратилась в хаос, где ежеминутно будут исчезать неведомо куда квитанции, счета, деньги, чулки и галстуки, где в батареях каждый миг решительно все будет взрываться, вспыхивать, портиться и где вам навсегда предстоит вернуться в ледниковый период, но только без шкур, потому что шкур он вам достать не сможет!

Слышали новость? – Нет! – Эмиль Золя угорел. – А-а! Да что вы! А я не знала! – Смотрите, выключайте конфорки!

Спит родимый аквариум.

Ты любить не способен, как все тайные эротоманы.

Ты не женишься! Умалишенных не регистрируют!

Ты права, моя дорогая, с этим отростком пора кончать!

Ты-то вот сам отдохнул под наркозом, а она-то вот, Маргарита-то, ночи не спит!

У вас вид триумфатора. Кого вы разбили под Аустерлицем? – Светлана была на моем концерте.

У него в руках все горит. – Это в твоих руках все горит, а у него в руках все работает!

Фаллехов гендикосиллаб есть сложный пятистопный метр, состоящий из четырех хореев и одного дактиля…

Хоботов, это мелко!

Хоботов, это упадничество!

Хотите по гамбургскому счету? Извольте! Давайте по гамбургскому!

Что-нибудь новенькое принесли? – Моей Ольге Яновне понравилось.

Штихель штихелю рознь!

Это сокровище вам не сдалось! Это мой крест!

Это был последний укол. – Не говорите так! О, не говорите так!

Это же переделка старого! – Шекспир тоже переделывал старинные сюжеты.

Это жизнь: один завоевывает кубки, другой гравирует на них его имя.

Это, брат, сон! Хожу и жмурюсь!

Юноша, самовыражайтесь быстрее!

Я видела этот узкий лобик!

Я вся такая несуразная, вся угловатая такая!.. Такая противоречивая вся!

Я, как утром встал, сразу за дрель!

Я кандидат в мастера. – Вы кандидат? – Да. – Вы давно уже мастер. Ох, вы и мастер!

Я не знаю, я все думала, думала… зайти… не зайти…

Я помню все твои отлучки с дач… – Ты же знаешь, я потерял ключ! – А кокотку из скандинавской редакции с ее чувственным, порочным ртом!

Я попрошу без амикошонства!

Я прилег. – С ума вы сошли! – Я заболел!

Я тоскую, как Блок! – Что? – Наяда исчезла.

Я уезжаю… Искать могилу Тамерлана.

Я шахматист, я давал сеанс. – Одновременной игры в любовь?!..

Я, откровенно говоря, просто не понимаю, откуда такая вот голова, и чего в ней не понапихано!

Я-то свою меру отлично знаю, а вот вас… вас я давно наблюдаю!