Атлантида и Древняя Русь.

4. СЛАВЯНСКИЕ ПРЕДАНИЯ ОБ АТЛАНТИДЕ. (ИЗ «ЗВЕЗДНОЙ КНИГИ КОЛЯДЫ»).

СВЯТОГОР И ПЛЕНКА.

— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как обрел жену Святогор, как родил Златогорушку Майю!

— Ничего не скрою, что ведаю…

Как в высоких горах в Святогорье подпирает Столп небеса. И Перун бьет в небушко молнией, и твердеет небесный свод.

Как во том святом Святогорье то не горушка всколыхалась —то езжал Святогорушка Родович. Конь его — выше леса стоячего, задевает шлем тучи ходячие…

Вопрошал Святогорушка Макошь:

— Ты поведай мне, Макошь-матушка, как узнать свою мне судьбинушку?

Отвечала ему Макошь-матушка:

— Ты езжай прямою дорожкою. Проезжай вдоль морюшка Черного и поскакивай прямо к росстани, и потом налево сворачивай. И пускай коня во всю прыть, и скачи скорее на Север. Там у гор высоких Ирийских ты Сварога отыщешь в кузне — там узнаешь свою судьбину!

Поскакал Святогорушка к Ирию по дороженьке прямоезжей. И свернул налево от росстани, и пустил он вскачь своего коня. Стал тут конь Святогора поскакивать, реки и леса перескакивать, а долинушки промеж ног пускать.

Вот доехал он до Ирийских гор, до того ли древа великого и до камешка Алатырского. Видит он — в долинушке кузница, а в той кузнице — то не гром гремит, то Сварог кует тонкий волос.

— Что куешь, кузнец? — Святчэгор спросил.

— Я кую судьбинушки ниточку. Тех, кто нитью той будут связаны, — узы брачные вскоре свяжут.

Святогор спросил:

— Где ж моя судьба? С кем же мне суждено венчаться?

— А твоя невестушка за морем — на великом Поморском острове. Триста лет лежит и не движется, бела кожа ее — как слова кора, ну а волосы — что ковыль-трава!

И решил тогда Святогорушка:

— Я отправлюсь в царство Поморское и убью невесту ужасную!

Вот приехал он в царство бедное, подъезжал к домишку убогому. Никого в той избушечке не было, лишь лежало там чудо-юдушко. Кожа чудища — как елова кора, ну а волосы, что ковыль-трава.

— То невеста моя нареченная! — ужаснулся тут Святогорушка.

Вынимал тогда он златой алтын, положил его в изголовье, а потом поднял свой тяжелый меч и ударил им чудо-юдище.

И уехал прочь ко Святым горам.

От удара той) Святогорова пробудилась дева в избушечке. Видит — спало с нее заклятие, и сошло обличье ужасное, и лежит алтын в изголовье.

А девицу ту звали Пленкою, и была она дочкой Солнца и Владычицы Океана. Змей Морской к красной деве сватался, но ему отказала Пленка — и заклял ее Черноморский Змей.

Святогоров волшебный меч с Пленки снял заклятье ужасное, снова Пленка стала красавицей — ни пером описать, ни вздумать.

И на тот алтын Святогоров Пленка начала торговать, корабли червленые строила и по всем морям и украинам развозила товары и золото.

Богатеть стал остров Поморский: стали в нем дома — белока-менны, крыши на домах золоченые, храмов маковки — самоцветные, не песком дорога усыпаны — мощены драгоценными камнями, сорочинскими сукнами застланы.

И по всем морям и украинам разнеслася о Пленке слава. Стали звать то царство Поморское — Золотым и Алтынским царством, а иные — и Атлантидским.

Вот сбиралася Пленка за море ко Святым горам, к Царьграду. Корабли она нагружала. Самый первый корабль — красным золотом, а второй корабль — чистым серебром, ну а третий-то —скатным жемчугом.

И поехала Пленка за море. Подплывала она к Царьграду, стала в граде том торговать.

Слух пошел о ней по Святым горам. И пришел Святогорушка Родович посмотреть на ту раскрасавицу.

Полюбилась ему Пленка милая. Святогор стал к девушке сва-таться — согласилась красавица с радостью, приняла от него золото кольцо.

И сыграли они вскоре свадебку, и венчалися у Святой горы. И на Ту Святогорову свадьбу собиралися гости-сватушки. Прилетел Сварог со Семарглом, Хоре с Зарей-Зареницей и Месяц, Макошь с Долею и Недолею.

Говорил Святогорушка Макоши:

— Я свою судьбу пересилил, не женился я на чудовище, а женился на раскрасавице!

Говорил Сварогу небесному:

— Ах, кузнец, наш отец! Скуй златой нам венец! Святогору с младою Пленкою, что свою судьбу пересилили!

И сказала тогда Макошь-матушка:

— Ах, младой Святогорушка Родович, что судьбой положено в Прави, изменить, увы, невозможно!

И сказал Сварог Святогору:

— Нить судьбы тонка, словно волос, но порвать ее кто ж сумеет?

И пошли Святогорушка с Пленкою после свадьбы спать-почивать. И увидел вдруг Святогорушка на груди у Пленки рубец:

— Что за рубчик я вижу на белой груди?

И ответила Пленка мужу:

— Приезжал к нам в царство Поморское никому неведомый витязь. Он оставил мне золотой алтын — я ж тогда спала непробудным сном. Как проснулась я — вижу рубчик, вижу — с тела белого спала кора. Я ж до той поры триста лет спала, околдована Черноморцем.

Понял тут Святогорушка Родович, что уйти нельзя от судьбины.

Как во тех высоких Святых горах распускался цветочек Астры. Поднялась звезда Златы Майи, озарила горы Святые — и тогда цветок распустился.

Расцвела то не просто Астра — то родилася Златогорка, дочка Пленки и Святогора. Так родилась вновь Злата Майя — Златого-рушкой-Златовлаской! Златогорка Майя родилась из луча звезды золотой, из любви Святогора с Пленкой!

А затем Святогорушка с Пленкой шесть прекрасных дочек родили. Породили — Алинушку сильную, Мерю — мирную и умеренную, Златогласку прекрасно поющую, светозарую Ала-тырку и Ненилу Звездинку с Тайей. Породили они семь дочурок, семь цветов в саду распустились!

И все славят теперь Святогора, Пленку славят и Златогорку, всех Пленкинь, что родила Пленка, вспоминают и Злату Майю!

МЕРЯ И ВАН.

— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как взошел Святогорушкана небо, и о Мерюшке Святогоровне, и о Ване — о человеке, Святогора перехитрившем!

— Ничего не скрою, что ведаю…

Святогорушка вместе с Пленкою в Цареграде жили, в Святых горах.

Был силен Святогорушка Родович, и познал он много премудростей. Он познал, как звезды рождаются, путь богов познал в горних высях, змеев водных — в пучинах моря. И всю эту звездную мудрость записал в Вещёрскую книгу и украсил ее изумрудом, и сардониксом, и топазом.

Как езжал Святогорушка Родович по высоким Святым горам. Конь его — выше леса стоячего, задевает шлем тучи ходячие.

Говорил Святогорушка Родович:

— Я познал всю звездную мудрость, путь проведал к царству небесному! Взгроможу я гору на гору, поднимусь до Сварги небесной, стану выше всех во Вселенной!

Взгромоздил Святогор гору на гору, и поднялся на небосвод, и пошел по звездной дороге, и явился к трону Всевышнего. И сказал ему Бог Всевышний:

— Я исполню все, что желаешь! Не проси лишь царства небесного, не проси и Ирия светлого!

И сказал Святогорушка Родович:

— Я поднялся к тебе, Всевышний! Дай мне, Боже, великий дар! Сделай так, чтоб стал я сильнее всех сынов Сварога и духов!

Чтобы стал я и самым мудрым, чтоб не мог меня обмануть ни великий бог и ни див!

И ответил ему Всевышний:

— Будь по-твоему, мощный витязь! Будешь ты всех в мире сильнее, всех сынов великих Сварога! Но тебя пересилит Камень! Будешь ты всех духов мудрее, лишь от хитрости человечьей ограждать тебя я не стану!

И сказал тогда Святогор:

— Не боюсь я силушки Камня, не страшна мне мудрость людская!

Как на матушке на сырой земле народился Ван — смертный сын Семаргла с Деваною.

Слышал Ван о дочери Пленки и великого Святогора, о младой Святогоровне Мере, будто Мерюшка краше Месяца и светлей Зари-Зареницы.

Приходил к царю Святогору:

— Аи же ты, Святогорушка Родович! У тебя есть дочка любимая, млада Мерюшка Святогоровна! Я с тобою бьюсь о велик заклад: буду прятаться я три раза, если я сумею укрыться —Мерю выдашь ты за меня, не смогу — руби буйну голову!

Ударяли они о велик заклад.

Встал поутру Ваня ранешенько, умывался Ваня белешенько, помолился Велесу мудрому, Птице Матери Сва, Всевышнему:

— Вы храните меня и милуйте!

Обернулся он горностаем и пробрался он в подворотенку, заходил в палаточку царскую. Обернулся там добрым молодцем, целовал он Мерюшку милую. Целовал ее и прощался:

— Ты прощай же, свет Святогоровна! Я укроюсь от Святогора так, что он меня не отыщет.

Он опять ушел в подворотню, поскакал по чистому полюшку, миновал он тридевять вязов, тридесятым сам обернулся.

Утром встал Святогорушка Родович — раскрывал Вещерскую книгу. Стала книга ему вещать:

— Встал поутру Ваня ранешенько, умывался Ваня белешенько и молился Велесу мудрому, Птице Матери Сва, Всевышнему. Обернулся он горностаем и пробрался сам в подворотенку, заходил в палаточку царскую, обернулся там добрым молодцем. Целовал-миловал Мерю милую, и ушел опять в подворотню, и по чистому полю поскакивал, проскакал он тридевять вязов, обернулся последним вязом. И стрит он там добрый молодец.

И сказал Святогорушка Родович:

— Вы срубите вяз тот под корень — приведите из лесу Ваню!

Привели к Святогорушке Ваню, он сказал царю Святогору:

— Ты меня нашел в этот раз, но в другой-то раз не отыщешь!

А наутро встал он ранешенько, умывался Ваня белешенько. Он молился Велесу мудрому, Птице Матери Сва, Всевышнему:

— Вы храните меня и милуйте!

Обернулся он горностаем и пробрался вновь в подворотню, заходил в палаточку царскую. Обернулся там добрым молодцем, целовал он Мерюшку милую. Целовал ее и прощался:

— Ты прощай же, свет Святогоровна! Я укроюсь от Святогора так, что он меня не отыщет!

Он опять ушел в подворотню, поскакал по чистому полю, обернулся в полюшке волком, рыскал-рыскал в лесах дремучих, а потом обернулся соколом, высоко взлетел в поднебесье, пролетел звезд частых без счета, обернулся одной звездою.

Утром встал Святогорушка Родович — и раскрыл Вещерскую книгу. Стала книга ему вещать:

— Встал поутру Ваня ранешенько, умывался Ваня белешенько и молился Велесу мудрому, Птице Матери Сва, Всевышнему. Обернулся он горностаем и пробрался он в подворотенку, заходил в палаточку царскую, обернулся там добрым молодцем. Целовал он Мерюшку милую, и ушел опять в подворотню, и по чистому полю поскакивал, рыскал он в лесах серым волком, в небесах летал словно сокол, пролетел звезд частых без счета —обернулся одной звездою.

Выходил Святогор в чисто поле. Стал считать на небушке звезды. Видит он — все звезды на месте, но одна есть новая звездочка. Лук натягивал Святогор и сбивал стрелою звезду, падал Ваня со свода небесного.

— Здравствуй, Ваня! Хитер же ты прятаться, только я тебя все ж хитрее. Коль не сможешь спрятаться завтра — отрублю тебе буйну голову!

И опять встал Ваня ранешенько, умывался Ваня белешенько. Он молился Велесу мудрому, Птице Матери Сва, Всевышнему:

— Вы храните меня и милуйте!

Обернулся он горностаем и пробрался он в подворотню, заходил в палаточку царскую. Обернулся там добрым молодцем, целовал он Мерюшку милую. Целовал ее и прощался:

— Ты прощай же, свет Святогоровна! Я укроюсь от Святогора, так, что он меня не отыщет!

И спросила его Гамаюн:

— Что ты хочешь, скажи мне, Ваня!

— Ничего мне, птица, не нужно, только от Святогора спрячь!

И сказала ему Гамаюн:

— Я укрою тебя, добрый молодец!

Три волшебных перышка вырвала Гамаюн из крылышка правого. Подала те перышки Ване:

— Ты пойди в палаточки царские, помаши волшебными перьями перед тем царем Святогором, пред его Вещёрскою книгой.

Помаши, а сам приговаривай: «Заклинаю книгу волшебную, чтоб молчала она, не сказывала, где найти меня — добра молодца». И иди в палатушки Мери, обернись кольцом золотым — пусть колечко Меря наденет.

Все как сказано, так и сталось.

Рано утром встал Святогорушка, раскрывал и спрашивал книгу, но молчала книга волшебная. Разгорелося сердце царское. Он схватил Вещерскую книгу и бросал ее в жаркий пламень.

И пришла к нему Меря милая, и сказал тут ей Святогорушка: — Я отдам за тебя Ваню-молодца, он провел меня, Святогора!

И сняла колечечко Меря, и бросала пред Святогором — покатилось оно по полу, обернулось колечко Ваней.

И сказал Святогор добру молодцу: — Что ж, пора пирком да за свадебку!

Выдал он любезную дочь за Ванюшу — мудрого витязя. И на эту свадьбу веселую собирались все небожители. Пировало царство небесное, вместе с ним и вся поднебесная.

Стали жить они, поживать. Святогор-царь с Пленкою правили. Ваня с Мерей родили сына, дали имя ему — Садко. И пошли от Вани и Мери племена мари и венедов.

Вышли замуж все сестры Мери. За Сварожича Ильма — Аля, Златогласка — за Ильма Водного. Алатырка вышла за Арка. Зла-тогорушка — за Дажьбога. А Звездинка — за Аса Звездного, а Ярина Тайя — за Яра.

И родили они дочерей, сынов. Алатырка родила Моска. От Дажьбога и Златогорки — Коляда Всевышний родился. Златогласка и Ильм Озерный породили племя русалок, а Алина и Ильм Сварожич — альвов, друдов и горных гмуров. А Звездинка и Звездный Ас — асов-ясов, а Тайя с Яром — племя актов. И их потомство расселилось по белу свету.

Ну а как пришла пора-времечко, повстречали Пленкини Ве-леса, и поднялись голубки в Сваргу, засияли в небе Стожарами.

И теперь все из века в век дочерей Святогора славят!

САДКО.

— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, нам о сыне Вана и Мери, огерое славном Садко.

— Ничего не скрою, что ведаю…

Как в Святых горах, в Цареграде, жил Садко, сын Вана и Мери.

Был велик Цареград и славен. Терема, дворцы — белокамен-ны, храмы в городе — все высокие, ну а площади — все широкие, и все лавки полны товарами, а у пристани корабли стоят, будто лебеди в тихой заводи. Святогор с Поморскою Пленкою управляли тем славным городом.

У Садко-то нет злата-серебра, нет и лавок, полных товаром, нет и кораблей белопарусных. У него есть гусли яровчаты, у него есть голос певучий.

Раз пошел Садко к Ильмень-озеру. Сел Садко на камень горючий, начал он на гуслях наигрывать. От утра играл и до вечера. А настала вечерняя зорюшка — взволновалося Ильмень-озеро. В нем волна с волною сходились, и песком вода замутилась.

Вышел из воды Ильм Озерный, говорил Садку Цареградскому: — Аи же ты, Садко Цареградский! Ты меня игрой распотешил! Было у меня пирование — веселил на пиру ты моих гостей! И теперь тебя я пожалую. Ты ступай, Садко, в славный Цареград. Позовут тебя на почестей пир. Все начнут на пиру напиваться, станут хвастать и похваляться. Будет хвастать иной золотой казной, глупый хвастать начнет — молодой женой, умный — батюшкой, родной матушкой. Ты ж скажи, что в Ильмене-озере златоперая рыба плавает! Станут спорить купцы цареградские —бейся с ними ты о велик заклад, будто неводом рыбу выловишь. Спорят пусть они на товары да на корабли белопарусные, ты же спорь на буйную голову. Как закинешь сеть в Ильмень-озеро, так поймаешь рыбу волшебную!

И вернулся Садко в славный Цареград. Стали звать его на по-честен пир к Святогору и Пленке в терем.

Все на том пиру наедались, все на том пиру напивались. Стали между собою хвастаться. Кто-то хвастает золотой казной, кто — удачею молодецкою, глупый хвастает молодой женой, умный — батюшкой, родной матушкой.

И спросил тогда Святогор Садко: — Что ж сидишь, Садко, и не хвастаешь?

Говорил Садко таковы слова:

— Аи же вы, купцы цареградские! Нечем мне перед вами хвастать. Нету у меня золотой казны, нету у меня молодой жены. Лишь одним могу я похвастать: видел я, что в Ильмене-озере златоперая рыба плавает!

Стали спорить купцы цареградские, и сказал тогда тем купцам Садко:

— Коль не выловлю я той рыбы — отрубите мне буйну голову! Ставлю жизнь я против товаров, против кораблей белопарус-ных!

Бились с ним купцы о велик заклад.

И пошел Садко к Ильмень-озеру, вместе с ним — купцы цареградские. Как закинул он частый невод — вынул рыбочку златоперую!

Видят тут купцы — делать нечего, отдавали ему все товары, белопарусные корабли.

Стал Садко купцом цареградским. Начал он торговать — да по всем местам, и по всем городам и украинам.

И женился Садко цареградский, и построил себе палаты. Все в палатах тех по-небесному. Как на небушке Солнце Красное — так и в тереме Красно Солнышко. Есть на небе Месяц — и в тереме. Есть в нем вся красота поднебесная!

Он устраивал столование, собирал гостей на почестей пир, всех богатых купцов цареградских, всех жрецов из храмов богатых.

А Садко по палатам хаживает, золотыми кудрями встряхивает, говорит гостям таковы слова:

— Аи же вы, купцы цареградские! Как вы все у меня напивались, как вы все у меня наедались. Меж собою вы порасхваста-лись — кто и былью, кто небылицею. Чем же мне, Садку, теперь хвастать? У меня, Садка Цареградского, золотая казна не то-щится. Все товары в Цареграде выкуплю, все худые товары и добрые. Нечем будет вам торговать!

Говорили купцы цареградские:

— Бейся с нами, Садко, о велик заклад! О свою казну золотую!

И все с пира того разъезжалися по своим домам, по местам родным.

А Садко встал утром ранешенько и будил дружину хоробрую, дал дружине без счета златой казны. Чтоб скупили они в Цареграде все товары худые и добрые.

Все как сказано, так и сделано.

И во день второй, и на третий день отпускал Садко всю дру-жинушку, и скупали они в Цареграде все товары худые и добрые.

И пошел он сам во гостиный ряд. Видит тут Садко, что товаров во торговых рядах не убавилось. Скупит он товары царьградские — подоспеют товары заморские.

Тут купец Садко призадумался:

— Ведь не выкупить мне товаров со всего-то белого света! Я богат, Садко Цареградский, но богаче меня будет сам Царырад!

Опустил он буйную голову и пошел-побрел вдоль по улице. Тут Садко — купца Цареградского — кто-то тронул за плечико левое. Обернулся он — видит Белеса. И взмолился он богу Велесу:

— Помоги товарушки выкупить! Я тебе построю богатый храм среди города Цареграда!

Согласился на это Белее.

И пошел Садко ко своей казне. Видит — денег в ней больше прежнего.

И тогда Садко Цареградский выкупал все товарушки в городе —и царьградские, и заморские. Не оставил товаров на денежку, ни на маленькую полушечку.

И казна у Садко не убавилась. И построил Садко храм богатый, маковки украшены золотом, образы богов — скатным жемчугом. Посвятил тот храм богу Велесу.

И построил Садко тридцать кораблей чернобоких и белопа-русных. И поехал он торговать. Он поплыл по Ильменю-озеру, из Ильменя — вошел в Ильмару, из Ильмары-реки — в море Черное.

Говорил Садко корабельщикам:

— Поплывем мы по морю Черному, да и мимо Белого острова, мимо острова Березани, мимо острова Лиха-лютого, а потом и мимо Буяна — прямо к устью великоей Pa-реки. И пойдем-поплывем вверх по Pa-реке, приплывем мы к Белому городу, будем в граде том торговать!

Вот плывет Садко вдоль по морюшку.

Как на этом на Черном морюшке — Белый остров явился в волнах. И на этот волшебный остров да на ту березоньку белую прилетела и села Сирин.

Как запела песнь свою Сирин, так забылися корабельщики и направили к острову корабли, прямо к скалам, что пенят волны.

И по гуслям ударил тогда Садко:

— Ой вы гой еси, корабельщики! Вы не слушайте птицу Сирина! Сладко Сирин поет-распевает, но кто слышит ее — умирает! Поплывем по морюшку Черному прямо к устью широкому Ра-реки!

И поплыл Садко вдоль по морюшку. Много ль, мало ль минуло времени — вот приплыл Садко к Березани. А на этом привольном острове есть дворец Стрибога великого, что на птице Стратим летает и ветрами, бурями правит.

Принимал Стрибог дорогих гостей. Угощал их яствами разными, Сурью в чаши им наливал. Целый месяц их угощал Стрибог, слушал гусли Садко Цареградского.

А как время пришло прощаться, подарил он Садко мех с ветрами, что волнуют и пенят море.

Корабли выходили в море. И заснул, забылся Садко. Тут его дружинники храбрые говорить меж собою стали:

— Видно, в этом мехе подарочки от Стрибога — бога великого. Мы откроем мех и посмотрим!

Развязали они тот мех. Разметались тут ветры буйные, расшу-мелося море синее. Стало бить волной корабли и ветрами рвать паруса.

И проснулся Садко, стал играть и петь:

— Лихо, мое лихо! Ты погодь манихонько! Дай маленечко дохнуть, недалече держим путь… По морю, по синему, по волне, по крутенькой… На досочке гниленькой, погоняя прутиком… Только край засинеет, неба край засинеет, И судьба-судьбинушка нас уже не минует…

Ой да что-то застит, как слеза глаза…

Может, то ненастье, близится гроза!

Ой да разгулялася непогодушка…

Ты погодь хоть малость, погоди немножко…

Там, за краем облака, Солнышко сокрылося, Ветка да травиночка мне тогда приснилися… Ой ты ветка клена — не роняй листок! Не клони былинку, ветер-ветерок!

Успокоилось море синее. И тогда корабли Садко в море к острову приставали. С кораблей сходили дружинники, и пошли они вдоль по острову. И зашли они во дремучий лес.

Видят — у горы вход в пещерочку. Постучали — не отзываются, покричали — не откликаются. Заходили тогда незваные и садилися за столы, угощались дружинники яствами и вино дорогое пили.

Отворились двери широкие, и в пещеру вошли бараны, вслед за ними баба огромная, очень страшная, одноглазая. Это было Лихо Кривое, Лихо Горькое, гореванное. Лыком Лихо то подпоясано и мочалами все опутано.

— Вижу, гости пришли нежданные! Будет чем мне, Лиху, позавтракать!

И схватила она дружинника и тотчас его проглотила. А потом садилась у входа и заснула, закрывши глаз.

А Садко в огне раскалил копье и вонзил в чело Лиху Лютому. Зашипел тут глаз под железом. И проснулось, завыло Лихо, стало шарить кругом руками:

— Хорошо же, гости любезные! Не уйдете вы от меня!

В угол все забились от страха и сидят ни живы ни мертвы. Утром Лихо слепое стало выпускать на поле баранов. Выпускало по одному и по верху руками щупало.

Подвязал Садко под баранами всю свою дружину хоробрую. Под последним сам подвязался — так и вышли они на свет.

И тогда Садко запирал в той пещерочке Лихо Лютое. Ключ же относил к морю синему и бросал его прямо в волны. Щука тот проглотила ключ и ушла в глубокие воды.

Говорил Садко корабельщикам:

— Аи вы гой еси, корабельщики! Ехать нужно нам к устью Pa-реки, чтоб подняться ко граду Белому!

Говорили так корабельщики:

— Прямо ехать нам — будет семь недель, а окольной дорогою —тридцать лет.

Проплывал корабль мимо острова, что близ устьица Ра-реки. А на острове том застава. Не пускают корабль Садко в устье Ра-реки великаны. Они скалы бросают в море, и пройти туда невозможно.

И тогда Садко Цареградского кто-то тронул в плечико левое.

Оглянулся Садко — видит Белеса. Говорил тогда ему Белес:

— Я пущу тебя в устье Pa-реки, если Велесу ты построишь храм во богатом том Белом городе.

Дал Садко ему обещание. И прошел корабль Садко прямо в устье широкое Pa-реки. И пустили его великаны по велению бога Белеса.

И поднялся Садко к граду Белому. Продавал там товары цареградские, получал великую прибыль. Бочки насыпал красна золота, насыпал мешки скатна жемчуга.

И построил в городе храм в честь великого бога Белеса.

И ходил Садко вдоль по бережку по великой реченьке Ра. Отрезал он хлеба велик кусок, посыпал кусочек тот солью и на Pa-реку опускал его.

— Аи спасибо тебе, вольна Pa-река! Что пустила меня в славный Белый град! Ныне я держу путь обратно, возвращаюсь во.

Цареград!

А в ту пору к Садко подошел старик:

— Гой еси, Садко, добрый молодец! Отправляешься ты в славный Цареград? Передай поклон-челобитие ты Ильменю, меньшому брату, и дочурке его — Ильмаре!

И поклялся Садко исполнить, преклонившись перед богом Ра.

И поехал Садко вниз по Pa-реке, выходил он в морюшко Черное. Налетели тут ветры буйные, расшумелося море синее. Стало бить волной корабли и ветрами рвать паруса. Но стоят корабли — и не сдвинутся, будто на мели — не сворохнутся.

Говорил Садко корабельщикам:

— Много мы по морюшку ездили, дани Черноморцу не плачивали! Ныне Царь Морской дани требует!

Видят вдруг они чудо-чудное — как бежит к ним лодочка огненная, рассекая носом волну. А в той лодочке — два гребца, на корме ее правит кормщик. То Морского Царя Черноморца слуги верные, безымянные.

Говорят они таковы слова:

— Ой вы, гой еси, корабельщики! Вы подайте нам виноватого! Черноморцу кто дань не плачивал! Его требует грозный Царь.

Морской! Пусть предстанет он пред его лицом!

Меньший тут за среднего прячется, средний прячется за большого. Выходил вперед сам Садко-купец:

— Я Морскому Царю дань не плачивал. Видно, мне теперь и ответ держать!

И Садко с друзьями прощался, со своею храброй дружиною, брал с собою гусли звончатые, в лодку огненную сходил. И тотчас корабли с места тронулись, полетели как соколы по морю.

Побежала и лодка огненная. Видит тут Садко — среди морюшка поднимается столп огня. Приплывала лодка к тому столпу и ввернулась в водоворот, опустилась на дно морское.

И Садко тогда оказался в синем море на самом дне. И сквозь воду он видит Солнце, видит и Зарю-Зареницу. Перед ним палаты богатые, перед ним и двери хрустальные. И входил Садко в светлу горницу.

Вот пред ним сидит грозный Царь Морской. Окружают его стражи лютые — раки-крабы с огромными клешнями. Тут и рыба-сом со большим усом, и налим-толстогуб — губошлеп-душегуб, и севрюга, и щука зубастая, и осетр-великан, жаба с брюхом —что жбан, и всем рыбам царь — белорыбица!

Черномору дельфины служат, и поют для него русалки, и играют на гуслях звонких, и трубят в огромные раковины.

И сказал Черномор таковы слова:

— Гой еси, Садко Цареградский! Ты по морюшку много езживал, мне, царю, ты дани не плачивал! Мне теперь ты сам будешь данью! Говорят, ты мастер играть и петь, поиграй на гуслях яровчатых!

Видит тут Садко — делать нечего, стал играть на гуслях яровчатых. Начал тут плясать грозный Царь Морской. И играл Садко сутки целые, а потом играл и вторые, и играл потом сутки третий.

Тут купца Садко Цареградского кто-то тронул в плечико левое. Оглянулся Садко — видит Белеса.

Говорил тогда ему Белее:

— Видишь ты, что скачет в палатах царь, — он же по морю скачет синему! И от пляски той ветры ярятся, и от пляски той волны пенятся! Всколебалося море синее, в нем волна с волною сходились, и песком вода замутилась! Тонут в морюшке корабли, гибнут душеньки неповинные!

Говорил Садко богу Велесу:

— Не моя во царстве сем волюшка — заставляет играть меня Царь Морской.

И ответил тогда ему Белее:

— Аи же ты, Садко Цареградский! Ты все струночки да повырви-ка! И все шпенечки да повыломай! И скажи Черномору — нет струночек, не могу играть я на гусельках. Тут и скажет тебе грозный Царь Морской: «Аи же ты, Садко Цареградский! Ты не хочешь ли пожениться? Да на душечке, красной деве?» Отвечай тогда: «Грозный Царь Морской! В синем море твоя будет волюшка!» Он даст выбрать тебе невесту — ты тогда пропусти мимо триста дев, выбирай Ильмару — последнюю. Да смотри, Садко, не целуй ее! Если ты ее поцелуешь, то навеки в море останешься! Коль не станешь — вернешься во Цареград!

И Садко, купец цареградский, все повырвал у гуселек струночки и все шпенечки гуселек выломал. Перестал плясать Черномор. И сказал Садко таковы слова: «Что же ты, Садко, не играешь?».

— Я порвал на гусельках струночки и все шпенечки да повыломал. Не могу теперь я играть и петь.

И сказал тогда грозный Царь Морской: — Аи же ты, Садко Цареградский! Ты не хочешь ли пожениться?

— В синем море твоя будет волюшка! Все как скажешь, так я и сделаю.

А наутро Царь Черноморский выводил к Садко красных девушек:

— Выбирай, Садко, ту, что нравится!

Пропустил Садко мимо триста дев, выбирал Ильмару — последнюю. И устроил тогда Черноморец пир. Все на том пиру наедались, все на том пиру напивались, стали после ложиться спать.

И заснул Садко со Ильмарою, но не стал ее миловать-целовать, как наказано было Белесом.

Как проснулся он — оказался да на яре крутом Ильмары, что близ славного Цареграда. И увидел — бегут по речке белопарус-ные корабли, а на них — вся его дружина.

И они Садко замечали, и все радовались-дивовались. И Садко с дружиной здоровался. И пошли они во палаты, во хоромы купца Садко. Он здоровался со своей женой. Выгружали они корабли и катили бочонки с золотом.

И построил Садко на то золото в Цареграде храм богу Велесу и второй — Морскому Владыке.

И теперь Садко Цареградского все из века в век прославляют!

АГИДЕЛЬ.

— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как Алшушка Святогоров-на и Сварожич Ильм породили дочь прекрасную Агидель. Спой — каквнученька Святогора отворила Белые воды.

— Ничего не скрою, что ведаю!

Как во те времена изначальные уронил на Землю свой пояс Род и поднялись горы Уральские. Здесь один хребет золотой — там рекой течет злато-серебро. На другом лежит Камень Бел-горюч. В третьем — руды и самоцветы.

Как во тех Уральских Святых горах да у той горы у Ильменской жил Сварожич Ильм со Алиною. В кузне он ковал тяжким молотом, разлетались искры по всей Земле. И сковал он плуг золотой, и секиру златую, и чашу для священного меда-сурьи.

Раз пришла к нему Святогоровна и сказала такое слово:

— Аи прекрасный ты, Ильм Сварожич! Ты, Орел сизокрылый, — любезный муж! Мы живем с тобой беспечально, но и радости нет во гнездышке — нет ни сына у нас, ни доченьки!

И ответил так Ильм Сварожич:

— Мы с тобой, Алинушка светлая, вместе сделаем так, чтоб радость поселилася в нашем гнездышке.

И развел тогда Ильм Сварожич огнь волшебный в печи кузнечной. А Алинушка Святогоровна стала раздувать мех с ветрами.

И полилося из среды огня золото ручьем раскаленным. И тогда в горниле явилася златовласая Агидель. А глаза у ней —словно солнца луч. Ее волосы — как пшеницы сноп. Зорька утренняя — улыбка. Голосок ее ручейком звенит.

Что там? Ветер ли жаром веет? Иль пожар леса выжигает? Со степей несет дым и пепел? То не дым несет и не пепел — то летит, обернувшись Змеем, сам Великий Дый Громовержец.

Как дохнет огнем он на степи — так пылают травы-муравы. На леса дохнет — и горят леса. А дохнет на реки с озерами —высыхают реки с озерами.

И ушла вода со Сырой Земли, просочилась она под камни, во песочках желтых укрылась. И пожухли травы-муравушки, и листва опала с деревьев. Нет воды для зверя рыскучего, нет воды для птицы летучей. Гибнет зверь лесной, стонет род людской.

И собралися ото всех родов князи и волхвы многомудрые.

И сошлись семь сынов Медведя, семь великих Хранителей Мудрости. Так пришли: Пров и Крив, Арк и Сава, Онт и Браг, Подаг-зверолов.

И пришел Мерген из Алтайских гор, Белогор пришел с Бе-логорья, Влесозар явился с Уральских гор, Ман из Бьярмии, Фан из Синьи, Ирм и Морольф из Валинора, из Индерии Рам и Шрила.

И пришли они к Иремель-горе к Алатырскому камню белому. И молилися Богу Вышнему. И услышали голос Камня:

— Отворить источники вод сможет внученька Святогора златовласая Агидель!

И тогда пришли мудрецы ко горе высокой Ильменской к дочке Ильмера Агидель. Дали ей орлиные крылья, дали ей волшебную сурью. И сказали тут Ильм Сварожич и Алинушка Святогоровна:

— Знай, прекрасная Агидель, что тебе помогут в любой беде звери, птицы и духи гор! Ты отыщешь дорогу к истоку вод! Вот возьми стрелу золотую — той стрелой отворишь источник!

Агидель испила волшебный мед, поднялась на крыльях орлиных — полетела она над лесами, над долинами и горами. Опуска-лася к Иремель-горе. Видит — вот пред нею синица, скачет с веточки да на веточку, ей в лесу дорожку показывает. Побежала за птицею Агидель.

Тут средь камешков показался малый зверь лесной — бурундук. По тропиночке побежал он, вслед за ним пошла Агидель. Между камешков, меж травиночек по дороженьке мура-шиной.

Вдруг открылась перед ней гора. И увидела Агидель во горе волшебной поляночку. А на той поляне — цветущий сад. В том саду — деревья златые, на деревьях тех — златы яблочки. А вокруг хрустальные горы. И одна из желтого хрусталя, а другая гора из красного, ну а третья горка из черного. И лежит посредине сада Бел-горючий камень Алатырь, а вокруг него Полоз вьется. То не просто Великий Полоз — это был сам Дый Громовержец, бог, рожденный Козой Седунь.

Как увидел Дый Агидель, так, шипя и свивая кольца, он пополз по саду навстречу. Но явился пред мощным Дыем вдруг Олень — рога золотые. И раскрылась пред Дыем пропасть. И Олень поднял Змея Дыя на рога свои золотые и низринул во глубь земли.

Натянула дочка Ильмера свой волшебный Лук золотой, и пустила она золоту стрелу. И попала стрела во Алатырь. И открылась в камне крыница со святою Белой водою.

Агидель тогда побежала по горам, лесам, по долинам. Вслед за нею ринулись воды. Где бежала вода — колыхалась трава, зеленели леса и рощи. Над Землею она взлетала, раскрывала крылья орлиные — ниспадал с небес благодатный дождь.

И цвели сады, колосилась рожь, и плескались рыбы в озерах, птицы певчие песни пели. И явилась радость на всей Земле.

И теперь все из века в век Агидель прекрасную славят, вспоминают Ильма Сварожича и Алинушку Святогоровну!

ПРЕОБРАЖЕНИЕ СВЯТОГОРА.

— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как поехал Ильм к Свято-гору, как они Черный Камень пытались поднять. Спой о гибели Святогоровой!

— Ничего не скрою, что ведаю!

Как во тех высоких Святых горах жил гора-богатырь Святогор. Был он витязь сильномогучий и на всю поднебесную дивный. Не спускался он со Святой горы, не носила его Мать Сыра Земля.

Захотел его силу изведать сам Ильмерушка сын Сварожич. Оседлал коня — Бурю грозную, и отправился ко Святым горам. Видит он Святогорушку мощного, конь его — выше леса стоячего, задевает шлем тучи ходячие. Подъезжал к нему он близешенько, поклонился ему он низешенько:

— Здравствуй, сильный гора-богатырь Святогор!

— Будь здоров и ты, Ильм Сварожич! Ты зачем к нам в гости пожаловал?

— Я явился к тебе от Уральской горы. Захотел проведать я силушку Святогорушки сына Рода. Ты не сходишь к нам со Святой горы, вот я сам к тебе и пожаловал!

— Я бы ездил на матушку-Землю, но не носит меня Мать Сыра Земля. Где тебе мою силушку сведать! Ты силен, богатырь, средь Сварожичей — не осилишь ты сына Рода!

Наезжал тут Ильм сын Сварожич на могучего Святогора, направлял в него острое копье. На три части сломалось его копье — Святогор же с места не сдвинулся. Бил он палицей Святогора —на три части сломалась палица. Лишь ноздрями дохнул Святого-ров конь — чуть в седле удержался Сварогов сын.

И сказал Святогору Сварожич:

— Аи же ты, Святогорушка Родович! Вижу я твою силу грозную! А моя-то силушка малая, побиваю я больше храбростью.

Не могу с тобою сражаться — я хочу с тобой побрататься!

Святогор-богатырь согласился, со коня он скоро спустился. Побратался с Ильмом Сварожичем.

Поезжали они по Святым горам. Много ль, мало ль проходит времени — богатырской ездой забавляются, молодечеством потешаются.

Там, где ступит конь Святогоров, горы там на камешки крошатся и ущелья меж гор раздвигаются. Святогор по горушкам скачет, как скала ущельями катит. А за ним горами, долинами едет Ильмушка сын Сварожич.

Святогору с кем силой мериться? В жилах силушка разливается, Святогор от силушки мается. Нелегко Святогору от силы, грузно, как от тяжкого бремени.

Он сказал тогда побратиму:

— Аи ты, Ильмушка сын Сварожич! Во мне силушка есть такая, как дойду к Столпу я небесному, подпирающему небосвод, как схвачу колечко булатное — так земных смешаю с небесными, всю Вселенную поверну!

Едут дальше они по Святым горам. Видят, вот впереди — прохожий. Святогор с Ильмером пустились вскачь, но догнать его не сумели.

От утра все едут до вечера, едут темную ночь до рассвета, а прохожий идет — не оглянется, и на миг он не остановится.

Окликают они прохожего:

— Ты постой, подожди, прохожий! Нам на добрых конях не догнать тебя!

Оглянулся и встал прохожий, снял с плеча суму переметную. И они спросили прохожего:

— Что же ты несешь в сумке малой?

И сказал Святогорушка Родович:

— Ты сойди, Ильмер, со добра коня, подыми суму переметную!

Соходил Ильмер со добра коня, взял рукой суму переметную. Только сумочка не ворохнулась и с Сырой Земли не по-тронулась.

Наезжал на ту сумочку Святогор, погонялкой сумочку щупал, только сумочка не клонилась, пальцем тронул ее — не сдавалась, взял с коня рукой — не вздымалась.

— Много лет я по свету езживал, но такого чуда не видывал.

Сумка маленькая переметная — не сворохнется, не подымется!

Святогор слезал со добра коня, взял двумя руками ту сумочку. Оторвал суму от Сырой Земли, чуть повыше колен поднимал ее, по колено сам в Землю-Мать ушел.

И по белу лицу Святогорову то не пот, не слезы — то кровь течет…

Говорил Святогорушка Родович:

— Что ж в суму твою понакладено, что я ту суму не могу поднять? Не ворохнется она, не вздымается и всей силе моей не сдавается! Видно, мне, Святогорушке, смерть пришла!

Отвечал Святогору прохожий:

— А в суме той — тяга земная. В той суме лежит Черный.

Камень.

И спросили боги прохожего:

— Кто ж ты будешь, прохожий, по отчеству?

— Белее я — сын Индры с Сырой Землей!

Так сказал им Белее и прочь пошел.

Святогор же не смог от Земли восстать, тут ему и была кончина. Дух его вознесся на небеса, стал у трона Бога Всевышнего. На Земле он был Святогором — стал на небесах Святовитом.

Его тело стало горой, волоса с бородой обратились лесами дремучими, кости стали камнями, а плечи — хребтами, голова с шлемом — горной вершиною. И во всех частях увеличился он — по велению бога Всевышнего. И на нем успокоился небосвод, а над ним звезды стали вести хоровод.

И тогда Ильмер сын Сварожич ударял перуном по камешку. И из камня пошли тучи темные, воды хлынули в сто потоков, что удерживал в камне Белее.

И разверзлись хляби небесные, как от молнии бога Индры, что ударил по Валуну!

И поднялись Воды Великие!

Люди, видя лютые водушки, поднимались в крутые горушки… И покрылись водой леса, как разверзлися небеса! Наполнялись водой долины, разливались реки широкие, скрылись горушки все высокие!

И лишалися жизни звери, все скоты, и птицы, и змеи. Все, что двигалось и дышало…

И погибло в тех многих водах Атлантидское царство Пленки и великого Святогора…

Много жертв приносил Садко Вана сын и внук Святогора богу Велесу всевеликому. И тогда семью Святогоричей избрал Белес премудрый бог. Он избрал их из многих тысяч, чтобы жизнь они возродили.

И взошли они на корабль, что построил тогда Садко по велению бога Белеса. И закрыли они все окна. И корабль подняло волнами и погнало ветром свистящим.

И носило корабль по морю сорок тяжких ночей и дней. И о гибнущем корабле вспомнил Белес. И снова ветер он навел на Матушку Землю, на великий тот Океан. И закрыл источники бездны.

И тогда открыл Ван окошко. И увидел Солнышко Красное, и увидел Гору Святую, в кою Святогор обернулся. И поплыл к горе Святогора. Тут корабль остановился, к кругу бережку притулился.

Ван пустил тогда черна ворона, но ни с чем возвратился ворон, не найдя открытой земли. Он пустил тогда быстру ласточку — и ни с чем она возвратилась. Он пустил тогда сиза голубя — и принес он масличный лист.

И сошел тогда Ван на Землю. И вознес он славу Всевышнему.

И теперь все Ильмерушке славу поют, Святогору и Пленке с Белесом! Поминают Садко и Ваню — и Всевышнего прославляют!

ВТОРОЙ ВЕЛИКИЙ ПОТОП.

— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, Белый Свет как боги делили. Расскажи о Великом Потопе!

— Ничего не скрою, что ведаю!

Как разбил Даждьбог Золотое Яйцо — раздался голос Рода небесного:

— Из Яйца возникает Великий Огонь! Наступает Конец Света Белого! Поднимаются Воды Великие!

Пришло время очистить Землю!

Расступись во все стороны, Мать Земля!

Гнев идет!

Озарил Семаргл царство темное, опалил Огонь силы темные. И тогда побежали к Рипейским горам все из царства, Семарглом спаленного.

Оставляя дорогу черную, шел Семаргл-Огонь по Земле Сырой, рассыпался он во все стороны. Вслед летел Стрибог из-под облака, раздувая великое пламя! Он ревел и выл, как могучий зверь, пробегая по кронам деревьев!

И пошли-поползли ко Рипейским горам силы грозные, силы темные. И сама Седунюшка Родовна, Черный Ворон и Уточка серая, Дый, и Вий — Седуневы детушки, и Горынюшки — дети Виевы, Змей — Поддонный Царь и Грифон, а за ними все навьи с юдами.

Расступилась тогда Мать Сыра Земля, и поднялся из Пекла сам Черный Змей, полетел Черный Змей к Алатырским горам, к самому саду Ирию светлому!

Мать Земля потрясалась от топота, помрачилося Солнце Красное, вниз на Землю звезды попадали и померкнул на небе Месяц.

Тут Сварог небесный услышал, что приблизилась к Сварге сила. И созвал он в Ирий Сварожичей.

Собирались боги бессмертные и садились на троны в Ирийс-ких горах. Пировали они в светлом Ирии, и Сварог небесный промолвил:

— То разлились не воды вешние, силы навские к саду близятся! Встаньте все на защиту Ирия!

Роги турий затрубили: на защиту Ирия светлого, на защиту дерева жизни встали все бессмертные боги.

Вышел бог Семаргл в вихре пламени, выезжал в колеснице огненной бог Перун, метая перуны. Волком серым из сада выскочил Волх сын Индры. А вслед за ним Барма мощный —Лебедем Белым и Ярилушка — Ясным Соколом. А за ними явилась Дива, золотые пуская стрелы. Собралось небесное воинство!

Как сбиралися боги сильные — потрясалася Мать Сыра Земля, из озер вода разливалась.

И сходилися в чистом полюшке силы грозные грудь на грудь. Бил Сварог Змея Черного молотом, бог Семаргл сжигал Вия темного, а Сварожич Перун бился с Белесом, Волх сын Змея сражался с Поддонным царем, Дива билася с Ви-лой Сидой. А Ярила сражался с Сивой, Барма с Дыюшкой и Деваной.

Заструилась тут кровь горячая, пар пошел струиться под облако и разлились реки кровавые.

Тут из Ирия к Богумиру, сыну Дажьдя, потомку Белеса, сам великий Белес явился:

— О, мой правнук! Царь Богумир! Знай, идет на Землю несчастье, и укроют ее снега. А потом прольются дожди, воды хлынут и все погибнет!

И еще сказал мудрый Белес:

— Сделай Двор-Варок! Стены кругом ты поставь на бег лошадиный! Подыми ты стены превыше вод! Там устрой лужайки зеленые и построй дома и навесы, принеси сюда семя всех скотов, и зверей, и птиц, и ползучих змей, семена всех земных растений!

— Как же я ту работушку сделаю?

— Ты возьми, Богумир, мой волшебный рог. Только ты его поднесешь к губам — звери все придут на призыв твой, принесет растения ветер!..

И вот Боги мир поделили.

Белее взял ключи от Ирийских врат. Взял Перун гром, грозы и молнии. Разрушение и Смерть взяли дети Седуни. Возрождение мира взял Тарх Дажьбог. Взял Ярила цветенье весеннее. Стал Сварог управлять всяким родом, омовениями — Купала, а Стри-бог — ветрами могучими.

И пришли они к Богу Вышнему. И ему все боги молились. И молитву ту Бог услышал и отдал от Неба ключи.

И открыли боги небесный свод. И с небес пошли не дожди, в сто потоков хлынули воды.

И поднялись Воды Великие!

Видя воды многие лютые, испугались люди и звери, побежали в горы крутые. Как они подымались в горы — превращались в камни горючие.

Наполнялись водою дебри, разливались реки широкие, поднимались звери к вершинам. Лютость в кротость тут превратилась, страхом сильным она укротилась. Лев с овцою стояли вместе — на вершинах гор.

Поднимались на горы люди, побежали туда и звери. Люди вниз смотрели со страхом, как земли вдруг не стало видно, —все покрыла собой вода…

Все холмы водою скрывались, смерти горькой тут предавался — род зверей.

Крик великий все поднимали, кверху глас и дух испускали —в злой тот час.

Птицы в синее небо поднялись, из последних сил в нем летая, — пользы нет!

Птицы падали в шумные воды, все тонули, всех скрыли волны — та вода!..

Богумир с женою Славуней, с дочерьми и всеми сынами скрылися во Варе Великой, во земном отражении Сварги, взяв с собою птиц и животных, семена всех земных растений.

Миновало три долгих года. И все люди, растения, звери жили в том Дворе чудной жизнью. И сошла наконец вода.

И тогда Сварог вместе с Ладой на себе подняли небесный свод. Разогнал Дажьбог тучи темные. Доставать стали боги Землю — и лицо тут Земли открылось, и вода под Землею скрылась.

Над зеленой Землей летают Матерь Сва и Перун — Орел, Гамаюн — Дажьбог, Сирин — Белее, Алконост — бог Хоре, Рарог — бог Семаргл, Финист Сокол — Волх, Лебедь — Жива.

И вознес Богумир славу Велесу, и Дажьбогу, и Богу Вышнему!