Эпоха крестовых походов.

Борьба на жизнь и смерть.

Фридрих II и ломбардские города. — Вмешательство Григория IX. — Иннокентий IV и Лионский собор. — Повсеместная война. — Последние Гогенштауфены.

Фридрих II и ломбардские города. На основании Сан-Джерманского договора между империей, папством и ломбардскими городами установилось перемирие; но оно непрочно и часто нарушается. Ломбардские города не обманывают себя насчет чувств императора, который при всяких обстоятельствах и во всех странах обнаруживает ненависть к городской автономии. В 1232 г. на съезде в Болонье ректоры Лиги возобновляют свой союз «против всех лиц, которые решились бы нарушить их права или насильственно проникнуть в их территории». Они просят папу вступиться, «чтобы император не вторгся в Ломбардию с войском», утверждая, что это было бы нарушением констанцского мира. В борьбе примут участие и те города Центральной Италии, в которых сильно развита муниципальная жизнь: Флоренция, Орвието, Витербо, Ассизи, Перуджа становят ся на сторону Гвельфов. Образуются федерации городов; так, в 1237 г. заключают союз Сполето, Перуджа, Губбио, Фоли ньо и др. Союз между Ломбардской лигой и его мятежным сыном Генрихом окончательно вывел Фридриха из себя. Он, со своей стороны, опирается на тиранов, роль которых уже начинает намечаться в Северной Италии»— на Эццелино да Романо, который из Тревизской марки вторгается в Лом бардию и покоряет себе Верону и Падую. Наконец, в 1235 г. Фридрих заявляет о своем решений подавить вольность ломбардских городов. В июле 1236 г. мы видим его уже в Италии. На стороне Гибеллинов стоят лишь немногие го рода такие, как Кремона, Бергамо, Парма, Реджио, Модена, Верона, тогда как лига, расширившись, обращается в Societas Lombardiae, Marchiae et Romagnae. Успех сопут ствует Фридриху; он овладеет Виченцой» Проведя зиму в Австрии, он снова возвращается в Ломбардию. 27 ноября 1237 г. в битве при Кортенуове он наголову разбивает войско Лиги и овладевает миланской колесницей (carroccio), которую отсылает в Рим. Большая часть городов бассейна По и Тосканы изъявляют покорность; но Милан, Брешия, Александрия, Пьяченца, Болонья и Фаэнца продолжают борьбу.

Вмешательство Григория IX. Тогда на защиту городов, как во время Фридриха Барбароссой, встает папство. Григорий IX уже не раз выступал посредником междугоро дами и императором; особенно он старается не допустить их полного поражения, которое дало бы возможность Фридриху основать на севере такую же абсолютную монархию, какую он организовал на юге, а от этого зависит само существование светского государства и церкви. В марте 1236 т. Григорий IX заявляет, что Римская церковь не потерпит насилий над ломбардцами, которые отдались под ее покровительство. В письме к Фридриху (26 октября) он напоми нает ему о дарении Константина, который предоставил Римскому епископу, вместе с императорскими инсигниями и скипетром, не только Рим и его область, но и западные провинции империи. Если папы вручали князьям император ское достоинство и «власть меча», то они «ни в чем не умень шали сущности своей верховной власти». И он прибавляет: «Поэтому ты подчинен контролю папы». Со своей стороны, Фридрих пишет епископу Комо, что он намерен «привести центр Италии в покорность и единство с империей». Та ким образом, каждая из сторон одинаково категорически требует себе неограниченной единодержавной власти над христианским миром, и заявления обеих остры, как меч. Как раз в это время — словно примирителям более нечего де лать на земле — умирает Герман фон Зальца, который столько лет был посредником мира между Фридрихом и Григорием IX. 20 марта 1239 г. папа отлучает Фридриха от церкви, на что последний немедленно отвечает провозглашением жителей Анконской маркими Сполетского герцог ства свободными от верности папе и присоединенными к империи. Борьба получает необыкновенно страстный характер. В ней принимает участие и демократический орден францисканцев, который путем учреждения «третьего ордена» открыл и простому народу доступ в ряды воинства св. Франциска. Эти пылкие монахи переходят из города в город, проповедуя священную войну и восстанавливая чернь против империи. Фридрих со своей стороны также обращается к общественному мнению. В письме от 20 апреля он приглашает князей и народы в посредники спора и пространно оправдывает перед ними свое поведение. Он заклинает кардиналов созвать Вселенский Собор, перед которым он готов доказать справедливость обвинений, возводимых им на папу. Наконец, он доказывает государям, что дело, которое он защищает, — их общее дело: «Если папа одолеет римского императора, против которого направлены его первые удары, ему не трудно будет унизить остальных королей и князей. Поэтому мы просим вас помочь нам, чтобы мир знал, что при каждом нападении на светского государя страдает наша общая честь».

Следуя политике Григория VII, Григорий IX старается восстановить против Фридриха Германию. Там действует в качестве его легата пассауский архидьякон Альберт Чех; он пользуется всеми поводами к недовольству против императора и хлопочет об избрании в римские короли молодого датского короля Абеля. В заговоре принимают участие мо гущественные государи — герцог Австрийский, король Богемский, герцог Баварский и другие; но их план разрушает майнцский архиепископ Зигфрид. Управляя Германией от имени младшего сына Фридриха, Конрада, который в 1237 г. девяти лет от роду был провозглашен королем, он не допускает избрания антикороля, тогда как немецкие епископы, почти все без исключения, несмотря на выговоры папы, остаются верны императору (1239).

Итак, Фридрих может свободно действовать в Италии, где большая часть городов Ломбардии, Умбрии и Тосканы держит сторону Гвельфов и папы. Гибеллинская Феррара пала, и он захватывает земли Римской церкви, овладевает Фолиньо, Витербо и далее на севере Равенной и Фаэнцой. Он отвергает предложения папы, который просит перемирия, но с тем, чтобы в него были включены и ломбардские города. Между тем Григорий IX, сжатый со всех сторон. созвал в Раме Вселенский Собор, чтобы придать более торжественный характер отлучению императора. Фридрих хочет во что бы то ни стало предупредить эту опасность. В апреле 1241 г. французские, английские, итальянские и испанские епископы, собравшись в Генуе, на 27 кораблях переправляются к Риму. К юго-востоку от острова Эльбы, близ Мелории, имперский флот нападает на генуэзские корабли, овладевает 22 из них и берет в плен трех папских легатов и множество архиепископов.

В это самое время страшное нашествие монголов, пред водимых Батыем, грозит раздавить христианскую Европу. Русь, Венгрия и Польша пали под натиском варваров; Германия вся как один человек берется за оружие; король Конрад, окруженный князьями, выступает против завоевателей. Но в эту минуту смерть татарского хана Октая заставляет татар отступить сначала в Венгрию, а оттуда — к Волге (1241).

Даже великая опасность, грозившая со стороны татар, не могла принудить к уступкам обоих соперников, споривших из-за господства над христианским обществом. Фрид рих II из Италии посылает инструкции относительно мер, которые следует предпринять против монголов, но сам не покидает захваченных им земель Римской церкви. В авгус те мы видим его в Тиволи; он овладевает Альбано. Несмот ря на затруднительность своего положения, Григорий IX не обнаруживает слабости. Ему удалось упрочиться в Риме: вождь габеллинской партии кардинал Колонна принужден был бежать в Палестрину; избранный в 1241 г. сенатором МаттеоРубео — пламенный Гвельф. Но 21 августа 1242 г. Григорий IX — почти столетний старец, обладавший более твердьйИ и неукротимым духом, чем кто-либо из его пред шественников, умирает. Его правление было полно тяжких испытаний и борьбы, и часть своего первосвященства он прожил вне Рима, откуда изгнали его мятежи. Так, в 1234 г. римляне, предводимые своим сенатором Лукой Савелли, оспаривали у папы саму область св. Петра, из которой они хотели сделать как бы муниципальное государство; кроме того, они требовали уничтожения судебных и финансовых привилегий духовенства в Риме. Латеранский дворец и жилища кардиналов были разграблены. Григорий IX должен был вести войну со своими подданными, даже апеллировать к императору. Но все эти препятствия до последнего дня не могли сокрушить его страстной энергии. Он пал, можно сказать, на поле битвы, не уступив ни пяди.

Иннокентий IV и Лионский собор. Кто решится при нять власть в эту критическую минуту, перед лицом врага? Фридрих надевает на себя личину смирения и отступает к Неаполю, но в 1243 г. возвращается и снова опустошает об ласть св. Петра. Десять кардиналов избирают Целестина IV; но он умирает еще до посвящения (ноябрь 1241 г.). В тече ние 19 месяцев папский престол остается вакантным. Наконец, в июне 1243 г. кардиналы, собравшись в Ананьи, избирают Синибальдо Фиески, который принимает имя Иннокентия IV. Известное восклицание, которое приписывают Фридриху: «Я потерял друга, потому что папа не может быть Гибеллином», — вероятнее всего, вымышлено. Напротив, император обнаружил радость по поводу избрания Иннокентия IV, которого называл своим «старым другом»; он приказал отслужить повсюду благодарственные молебны и в письме к немецким князьям выражал надежду, что новый папа поможет ему восстановить мир. Начались переговоры, продолжавшиеся, хотя и не без труда, почти год; в марте 1244 г. был даже заключен мир; но искреннее соглашение было невозможно. В июне Иннокентий IV покинул Рим и бежал в свой родной город Геную. В декабре он переехал в Лион, который номинально принадлежал империи, а фактически был совершенно независим. Здесь он созвал Вселенский Собор, который, не опасаясь насилий со стороны Фридриха, мог решить дело императора.

Заседания Лионского собора начались 28 июня 1245 г. в кафедральном храме св. Иоанна. Он был чрезвычайно многолюден; на предварительном собраний присутствовали 140 епископов; но немецких епископов было мало — потому ли, что Фридрих II запретил им явиться на собор, или потому, что папа не пригласил их. Латинские патриархи Константинополя и Антиохии и константинопольский импера тор Балдуин II приехали хлопотать по делам католического Востока. Представитель Фридриха, Фаддей Суэсский, заявил от его имени, что он готов заключить мир. В качестве поручителей он указал на французского и английского королей. Но Иннокентий IV отверг его предложение: «Секира — у корня», — сказал он. Он хотел положить конец комедии переговоров. 17 июля в последнем заседании собора Иннокентий IV прочитал приговор об отлучении Фридриха, виновного в клятвопреступлении, ереси и святотатстве. Фаддей Суэсский во время этих долгих прений добросовестно и красноречиво, один против всех, защищал дело своего господина. Он заранее объявил приговор недействительным, так как собор не выждал приезда Фридриха и так как Иннокентий IV являлся и судьей, и стороной. «Дева» гнева, печали и пагубы!» — воскликнул он, когда приговор был прочитан. Если верить Матвею Парижскому, Фридрих, бывший в это время в Турине, услышав о решении собора, пришел в ярость: «Папа на своем соборе низложил меня, лишил меня короны. Откуда взял он такую дерзость?» Он велел принести себе свои короны, надел одну из них на голову, встал и грозно воскликнул: «Я еще не потерял своей короны и не потеряю ее без кровавых битв. Тем лучше: я был еще обязан этому Человеку некоторой покорностью и уважением; теперь я свободен от всякого обязательства».

Повсеместная война. С этой минуты начинается борьба не на жизнь, а на смерть. Мы не будем следить за ее сложными перипетиями и ограничимся только указанием ее общих черт. Иннокентий IV заявил, что не заключит мира ни с Фридрихом, ни с его сыновьями, «змеиным отродьем», и объявил крестовый поход против него. Фридрих, в свою очередь, призывал государей на помощь против папы, Первым из королей этого времени был Людовик Святой: властитель прочно организованного государства, он с силой соединял нравственный авторитет. Его дед Филипп Август был союзником Фридриха II против Оттона Браунгшвейского. Во время борьбы между Григорием IX и императором Людовик Святой оставался нейтральным. Когда папа предложил императорскую корону Роберту Артуа, Людовик Святой не позволил своему брату принять ее. Зато в 1241 г., когда Фридрих при Мелории взял в плен французских епископов, он протестовал против их ареста, заявив, что видите нем личное оскорбление. «Пусть император, — писал он, не поддается опьянению властью и капризу, ибо французс кое королевство не настолько слабо, чтобы его можно было направлять ударами плети». По просьбе императора, Людовик Святой взял на себя роль посредника. Дважды, в 1245-м и 1246 г., он виделся с папой в Клюни, но не добился никакого результата— будучи по присущему ему духу справедливости и любви в гораздо большей степени главой христианства, чем Иннокентий IV, он с полным правом мог перед своим отъездом в Египет упрекать его в том, что он не умеет прощать и губит дело христианского мира на Востоке. И в 1250 г. графы Анжу и Пуатье, возвращаясь через Лион, могли обвинять папу в том, что он способствовал неудаче крестового похода, употребляя на борьбу с императором деньги и войска, предназначенные для священной войны. Они грозили даже изгнать его из Лиона и восстановить против него Францию.

В общем, помощь, полученная Фридрихом от Франции, выразилась только в дипломатическом посредничестве. Остальные короли ничего не сделали в его пользу. В Германии он наткнулся на мятеж; несмотря на все уступки, которые он сделал духовным и светским князьям, многие из них поддались увещаниям папы. После Лионского собора число изменивших ему стало быстро увеличиваться. 22 мая 1246 т. противники Фридриха избрали в римские короли ландгра фа Тюрингского Генриха Распе. Он одержал победу над королем Конрадом при Франкфурте (1246), но в следующем году умер. Тогда был избран Вильгельм Голландский, который и продолжал борьбу против Гогенштауфенов. Однако Конрад сумел удержаться до смерти Фридриха; он открыто опирался на союз городов, которые его отец за несколько лет перед этим отдал на полный произвол злобе князей. По этому один из историков Фридриха II мог сказать: «Расцвет городских коммун представляет собой самый важный резуль тат правления Фридриха и него сыновей в Германии». Дей ствительно, многие из них страстно защищали дело императора. «С 1246 г. Регенсбург становится одним из центров сопротивления… Ни один человек, носивший на платье знак крестового похода против Фридриха II, не должен был показываться на его улицах; тот, кто осмеливался на это, подверг гался пытке и казни. Долгое время находясь под интердиктом, граждане сумели обходиться без духовенства. Они сами хоронили своих мертвых при звуке труб».

Особенным ожесточением отличалась война в Италии. Здесь соседние города, стоя один — за Гвельфов, другой — за Гибеллинов, нападают друг на друга, грабят и убивают с той неукротимой ненавистью, которую воспитали в них целые века зависти и соперничества. На севере побочный сын Фридриха II — Энцио и зять Фридриха, Эццелино Романо — стараются утопить гвельфскую лигу в крови; другой побочный сын императора Фридрих Антиохийский действует про тив нее в Тоскане. В 1247 г., в ту, самую минуту, когда Фридрих хочет двинуться к Лиону, чтобы овладеть папой, Парма изменяет Гибеллинам. Фридрих блокирует ее и, взбешенный ее сопротивлением, твердо решившись не выпускать ее из рук, основывает напротив Пармы новый город Витторию. В феврале 1248 г. жители Пармы, сделав смелую вы лазку, нападают на Витторию, поджигают ее и овладевают казной Фридриха, его короной и гаремом. В числе убитых был и верный слуга императора, Фаддей Суэсский. В своем любимом Сицилийском королевстве Фридрих со свирепой энергией преследует легатов и монахов, которые по поручению папы волнуют население и подготавливают восстание против императора. Он игнорирует здесь Иннокентия IV, принуждая духовенство справлять богослужение вопреки интердикту. Именно к этому времени относятся те неясные фразы и письма, которые заставляют предполагать, что он мечтал о роли главы преобразованной церкви. Доведенный до бешенства и отчаяния, он заподозривает в измене своего ближайшего советника Петра Винейского, которому он слегло доверял, который был его правой рукой в политических делах и которого придворные, перешептываясь, называли апостолом мессии-императора. Он был обвинен в том, что дал папе подкупить себя и пытался отравить императора, хотя еще и теперь невозможно установить, действительно ли он был виновен. Ему выкололи глаза и, чтобы избежать новых мучений, он разбил себе голову. Данте, который тем не менее поместил его в ад, не мог поверить измене того, кто, по его выражению, «владея обоими ключами к сердцу Фридриха». «Клянусь, говорит у него Петр Винейский, — что я никогда не изменял моему господину, столь достойному уважения. И если кто-нибудь из вас вернется на землю, пусть он восстановит мою память, поверженную в прах его ударом». Любимый сын императора, красавец Энцио, был разбит и взят в плен болонцами при Фоссальте (май 1249 г.); только смерть, постигшая его в 1272 г., положила конец тому заточению. Не падая духом, Фридрих из Южной Италии снова пошел в Ломбардию, но 13 декабря 1250 г. скончался в замке Фиорентино близ Лючеры. «Так кончил жизнь, — говорит Матвей Парижский» величайший из земных государей, изумивший и взволновавший мир; перед смертью с него было снято отлучение; на него надели мантию одного цистерцианского монаха, и умер он, как пе редают, в сокрушении и раскаянии». Напротив, папский биограф изображает его в последние минуты скрежещу щим зубами и испускающем, вопли. Но спокойствие, с которым он делал распоряжения о своем наследстве, опровергает эту клевету.

Последние Гогенштауфемы. Тяжелая задача выпала на долю его преемника Конрада IV. Он опирался в Италии на побочного сына Фридриха II Манфреда — наместника своего отца в южной части полуострова. Когда Иннокентий IV по кинул, наконец, Лион и с триумфом проехал по Ломбардии. Конрад отправился в Италию и» соединившись с Манфре дом, взял и разрушил возмутившийся Неаполь. Но вскоре между обоими братьями начались разногласия, и это спас ло папу; а в мае 1254 г. Конрад умер, всего 26 лет от роду. В том же г. умер и Иннокентий ГУ в Неаполе, в который всту пил незадолго перед тем, заключив договор с Манфредом. Во время правления папы Александра IV (1254–1261), че ловека добродушного и малопригодного для борьбы. Май фред господствовал в Италии: он возложил на себя королевскую корону в Палермо и привлек на свою сторону ж. Северной Италии Венецию» Геную и гибеллинские города Ломбардии, Романьи и Тосканы. Приобретя, кроме того» большую популярность благодаря своему административ ному таланту, он, казалось, мог уже рассчитывать на побе ду, когда в; 1261 г. на папский престол вступил Урбан IV. Француз по происхождению, он обратился за помощью к французскому государю — мрачному и суровому Карлу Ан жуйскому, брату Людовика Святого. Карл собрал войско из провансальцев, брабантцев и итальянских Гвельфов. Не смотря на храбрость своих швабов, ломбардских и тосканс ких Гибеллинов и сарацин, Манфред был разбит и убит на равнине Гранделла близ Беневента (26 февраля 1266 г.). Сын Конрада IV пятнадцатилетний Конрадин, которого итальянцы называли Коррадино, решил отомстить за дядю. В со провождении своего друга Фридриха Австрийского он от правился в Италию. В Лизе ему был оказан великолепный прием; в Риме сенатор Энрико Кастильский приветствовал его, как императора. Но 23 августа 1268 г. он был разбит французскими рыцарями при Талъякоццо. Во время своего бегства через Римскую область он был захвачен одним из Франджипани, изменившим делу Гибеллинов. Выданный Карлу Анжуйскому, Конрадин был обезглавлен вместе с Фридрихом Австрийским. В Италии его оплакивали гораздо больше, чем в Германии. Благодаря геройской смерти Манфреда и молодого Конрадина дом Гогенштауфенов по крайней мере, пал со славой.

Германия и Италия после борьбы.

Упадок императорской власти. — Ослабление папской власти. — Анархия в Германии. — Анархия в Италии. — Легенда о Фридрихе II.

Каково было положение империи, папства и городов по окончании этой долгой борьбы между наследниками цезарей и наследниками св. Петра, между королевской властью и городами, между Германией и Италией.

Упадок императорской власти. Империя умерла. Мечта о всемирном господстве, опьянявшая самые крепкие головы — Оттона Великого, Фридриха I, — еще продолжает жить в больном воображении немногих людей, но уже ни кому не придет на ум жертвовать ради нее собой.

После смерти антиимператора Вильгельма Голландского (1256) две партии продали императорскую корону, одна — графу Ричарду Корнуэльскому, брату английского короля, другая — королю Кастилии Альфонсу Мудрому; последний никогда и не приезжал в Германию, а Ричард лишь на минуту показался в ней. Когда кончается великое междуцарствие, политическая система средних веков оказывается преображенной. Если императоры для успокоения своей совести и заявляют еще притязания на всемирное владыче ство, то на практике они остерегаются истощать свои силы на их осуществление. Они боятся Италии, где потеряли свое могущество столь многие из их предшественников, где столько немецких армий погибло от меча и лихорадки. Они избегают вмешиваться в ожесточенную борьбу гибеллинских и гвельфских партий. «Рим — логовище льва, — сказал Рудольф Габсбургский, — все следы указывают на то, что в него входят, но я не вижу следов, которые показывали бы, что из него и выходят». Редко кто решится перейти Альпы.

Ослабление папской власти. Папство; формально одержавшее верх, оказывается, однако, значительно ослабленным; уже близится время его испытаний и упадка. Папские выборы встречают большие затруднения: малочисленные и честолюбивые избиратели, подчиняющиеся иноземным влияниям, часто не могут прийти к соглашению. Во второй половине XIII столетия папский престол остается вакантным в течение целых месяцев, иногда — годов; христианское общество привыкает обходиться без папы, как оно обходится без императора. Даже в своей столице — в Риме — папы встреча ют постоянную оппозицию со стороны своевольной римской коммуны; беспрестанно приходится им бежать из него, ски таться из города в город. В 1253 г., когда Иннокентий IV, про ведя шесть лет в Лионе, все еще не решался вернуться в Рим, глава общины сенатор Бранкалеоне ди Андало, союзник Ман фреда, от имени римского народа потребовал, чтобы он вернулся; папа «дрожа» возвратился в Рим, но вскоре опять покинул его и поселился в Ананьи. Немного лет спустя Рим является средоточием союза, направленного против папы и Карла Анжуйского и дружественного Конрадину; мы видели, что последний встретил там блестящий прием. Затем в Риме властвует Карл Анжуйский, имевший титул сенатора. Таким образом, папы, лишившись своей столицы, становятся чужды ей. Александр IV (1254–1261) ни разу не показывается в ней. Климент IV (1265–1268) делает своей резиденци ей Перуджу. Тот же муниципальный дух развивается и во многих других городах области, св. Петра: они или враждебны папе, или заключают с ним договоры, как держава с державой. В конце концов папство, лишившись всех своих владений, должно терпеть всю горечь изгнания, все унижения «вавилонского плева».

Оно сильно поколебало свой нравственный авторитет в христианском обществе: та непримиримая ненависть, которую обнаружили папы в своей борьбе против империи, беспокоит и оскорбляет даже благочестивых людей; политические притязания папства тревожат государей и магнатов; его жадность в отношении доходов раздражает народ. Один из летописцев» который часто является в ыразителем этих враждебных чувств, Матвей Парижский, рассказывает, что после смерти Иннокентия IV его преемник Александр IV видел во сне творящего суд Христа и близ него — женщину, олицетворявшую церковь, а перед ним — умерший папа, простершись ниц, умолял о прощении за свои грехи. Обвиненный в том, что разорил церковь, он был осужден Христом, который сказал ему: «Ступай получить возмездие за твои дела». В Англии общественное мнение высказывается против Генриха III, который не смеет дать отпор римской курии: на самом Лионском соборе англичане протестуют против алчности легатов, Во Франции Людовик Святой вну шает Иннокентию IV правила христианской любви; с другой стороны, герцоги, графы и бароны составляют лиги для борьбы с жадностьюкурии, — лиги, манифесты которых дош ли до нас.

Притом, вера средних веков в принцип единства как в необходимое условие управления христианским обществом начинает исчезать. В предшествующие века на первом плане истории действуют только две силы: папство и империя; остальные христианские государства стоят как бы в тени, предоставлены самим себе; многие из них совер шают медленную работу своего внутреннего созидания и накапливают силы, в то время как папство и империя изнуряют себя— наоборот, в конце XII и в XIII в. французский и английский короли являются в блеске могущества, и те го сударства, которые выработали свою самобытность, восста ют против всякого верховенства, отвергают все притязания на всемирное владычество, кем бы они не предъявлялись. С того дня, как начинается упадок империи, они еще с большей подозрительностью смотрят на папство. Они готовятся вступить в борьбу с ним: Филипп Красивый отомстит Бонифацию VII за поражение Фридриха II.

Наконец, внутри самой церкви иго римской курий вы зывает с каждым днем все большее недовольство. Ей ставят в укор ее беспрестанное вмешательство, ее честолюбие и алчность. Даже те люди, которые были самыми пылкими ее воинами в борьбе против императора, нищенствующие монахи францисканского ордена — становятся ее врагами, обвиняют ее в том, что она губит церковь, и требуют ре формы последней.

Анархия в Германии. Последствия борьбы тяжело отозвались на народах, вовлеченных в нее обеими соперничавшими силами. Мы видели, как Германия из государства мало-помалу превращается в федерацию независимых княжеств. В XIV в. некоторым значением пользуются еще толь ко те из немецких государей, которые располагают более или менее крупными наследственными землями. Дух независимости проникает всюду. Древние королевства Арль, Бургундия, Лотарингия отпадают от империи; авторитет императорской власти, который всегда был слаб в этих областях, теперь все более вытесняется влиянием французского короля. В Германии высшие сеньоры, domini terrae,пользуются полной независимостью и наиболее крупные из них образуют избирательную коллегию, которая все более суживается; большие города превращаются в настоящие республики. В последние годы царствования Фридриха II, оставаясь в общем верны последнему, они, однако, не были склонны идти за ним до конца: в 1250 г. граждане Брейзаха заявляют, что «в том случае, если светлейпий император Фридрих будет унижен до такой степени, что города, с ко торыми они заключили союз, решатся покинуть его и из брать другого государя вместо него и его сына Конрада», то они, жители Брейзаха, не признают своим господином ни кого другого, кроме базельского епископа. Города заключа ют союзы между собой: в 1255 г. великая Рейнская лига, возникшая при Фридрихе II, насчитывала 70 членов— городов и князей. Итак, Германия лишена всякого единства; выражение «les Allemagnes», употребляемое иногда французскими летописцами для обозначения этой страны, верно характеризует ее положение.

Анархия в Италии. В Италии дробление еще глубже и значительнее. В городах, раздираемых партийной борьбой, продолжает жить партия, тоскующая по императору и громко призывающая его как миротворца по преимуществу, как представителя единства и порядка. В «Божественной комедии» и «De Моnагсhiа» Данте обессмертил пламенные надежды этих Гибеллинов, которые не в силах расстаться с мечтой об империи:

Но если кто-нибудь из римских королей, как прямодушный и рыцарственный Генрих VII Люксембургский, отваживается перейти Альпы и вступить в «логовище льва», вокруг него тотчас вспыхивают мятежи и волнения.

Муниципальная Италия восторжествовала над ненавистью Гогенштауфенов, но она и во время борьбы была лишена единства, а после победы те лиги, которые отстояли ее независимость, одна за другой распадаются. Война является нормальным состоянием; каждый город находится в ожесточенной борьбе со своим соседом, жаждет его гибели и нападает на него при малейшем поводе. Так например, в 1220 г. спор из-за собаки, происшедший в Рим между флорентийским и пизанским посланниками, становится причиной войны. Соперники борются и на итальянской почве, и вне Италии; Пиза, Генуя, Венеция воюют друг с другом в св. земле, в Константинополе, на море, одним словом, вез де, где встретятся. Вновь возникающие лиги направлены не против чужеземцев, а против городов-соперников. Нена висть руководит политикой: если один город стоит за императора, то его соперник становится на сторону папы; если Флоренция за Гвельфов, то Пиза — за Гибеллинов. Вслед ствие этой закоренелой, ожесточенной злобы, победы со провождаются невероятными жестокостями: когда Генрих VI выдал Тиволи римлянам, последние перебили и изувечили жителей и разрушили город. Еще большим ожесточением отличаются внутренние раздоры. «О порабощенная Италия» — восклицает Данте, — обитель скорби, судно без кормчего среди бури, уже не царица» а непотребный дом народов!.. Твои обитатели теперь не могут жить без войны, — теперь грызутся те, которые окружены одной и той же стеной и одним и тем же рвом». Многие причины вызывают вражду партий. Старые аристократические фамилии, которые буржуазия, — чтобы удобнее наблюдать за ними, — принудила во многих городах жить внутри стен, вмешиваются в политическую жизнь, нередко захватывают в свои руки власть и управляют под прикрытием учреждений, созданных в оппозицию им. В Милане в конце XII в. они организуют так на зываемые Credenza dei Consoli и захватывают все муниципальные должности; изгнанные в 1221 г., они удаляются в свои замки, основывают Лигу Сан-Фаусто и вступают в борьбу со своими согражданами. Точно так же поступает и знать Пьяченцы, будучи изгнанной в 1218 г. Таким образом, вне или внутри городов, они не перестают быть опасными. Иногда крупная буржуазия вступает в союз с ними, потому что внутренние раздоры все более и более получают социальный характер. Ремесленники, низший класс населения, arti minori, popolo minuto, настойчиво домогаются доступа к муниципальному управлению, захваченному высшей буржуазией, arti maggiori, popopio grasso. Именно таковы те партии, которые борются друг с другом под знаменами Гвельфов и Гибеллинов; гибеллинской является обычно партия знати, высшей буржуазии, гвельфской — демократи ческая. Гибеллины или Гвельфы одного города без стесне ния вступают в союз с Гибеллинами или Гвельфами враж дебного города и воюют против своего отечества; в битве при Монтаперти (1260) флорентийские Гибеллины сражаются в рядах сиенцев; однако когда победители выразили желание разрушить Флоренцию и превратить ее в ряд открытых поселков, флорентинец Форината дельи Уберти встал и заявил, что будет защищать свою родину до последней капли крови. Внутри города партия иногда обращается в регулярное правительство. В 1266 г. флорентийские Гвельфы, одержав вере, дают себе правильную политическую организацию: у них есть и советы, и выборные началь ники, capitani delta parte guelfa, это — особое государство, стоящее рядом с муниципальным правительством и, благо даря своему единству, господствующее над ним. Таким об разом, каждый город представляет собой как бы поле битвы, на котором лицом к лицу стоят две враждебные армии, ежеминутно готовые броситься друг на друга; города напол няются башнями, замки могущественных фамилий обраща ются в мрачные крепости; никто не выходит из дома без оружия. Какая бы из обеих партий ни восторжествовала, она немедленно устраняет своих врагов от муниципального уп равления, конфискует их имущество, изгоняет их, объявля ет вне закона или избивает.

Но уже начинают обнаруживаться признаки той революции, которая эпоху муниципальной Италии заменит эпохой княжеств или тираний. Уже во время итальянских войн Фридриха II знатные лица, вроде Эццелино Романо или Аццо д'Эсте, во многих местах налагают руку на городское управление. Каждой партии нужен ловкий, энергичный вождь; знать выбирает себе вождя из своей среды, и противная партия также нередко избирает какого-нибудь честолюбивого аристократа, который порвал со своим сословием. Интересы партии сливаются с интересами ее вождя, и борьба партий вскоре превращается в борьбу двух могущественных фамилий; так, в Милане Торриани борются с Висконти в Болонье — Ламбертацци с Джеремеями и т. д. Одержав верх, нартая отдает всю власть в руки своего вождя: в 1208 народ в Ферраре избирает своим бессменным сеньором с неограниченной властыо маркиза Аицо д'Эете. Существование подестата, замещаемого теперь городами, благоприятствует этим переворотам. Вскоре Данте будет писать: «Италия полна тиранов, каждый крестьянин представляет собой партию и в каждом сидит Марцелл».

Таково политическое состояние муниципальной Италии в середине XIII в»; но, несмотря на все раздоры и войны, индивидуальная энергия, еще возбуждаемая этой жизнью, полной беспрерывных тревог и битв, приносят обильный плод. Флорентийские суконщики распространяют по всему свету свои узорные ткани; флорентийские банкиры основы вают конторы на всем пространстве от Англии до дальнего Востока, ссужают деньгами пап и государей а, благодаря своей финансовой опытности, благодаря своему кредиту, приобретают влияниеаа внутреннее управление государств. Венеция сосредоточивает в своих руках почти всю торговлю Востока с Западом. Уже начинается Возрождение: во Флоренции мы находим большое количество поэтов; неко торые из них такие, как Лапо дель Уберти, Гвидо Каваль канти, являются вместе с тем и выдающимися деятелями, вождями партий. В 1265 г. рождается Данте. В области ис кусства Николай Пизанский, работавший для Фридриха II, путем изучения римских барельефов обновляет скульптуру. В конце века флорентиец Джотто снова возвращает жи вопись к изучению природы, тогда как Арольфо дель Кам био начинает постройку дворца Сеньории, церквей Santa-Maria del Fiore и Santa-Сгосе.

Таким образом, с какой бы точки зрения ни смотреть, смерть Фридриха II и гибель Гогенштауфенов обозначают конец средневековой эпохи, начавшейся с Карла Великого. Посредством ряда последовательных изменений, которые можно проследить как в политической истории, так и в ис тории идей и искусств, за время борьбы между папством и империей в Италии и Германии, во Франции и Англии фор мируется новое общество, обнаруживающее своеобразный склад ума и выступающее на сцену с оригинальным лицом.

Легенда, о Фридрихе II. Однако последующие поколения еще долго сохраняли память о тех, кто так энергично боролся с папством. Многие из его современников даже не могли поверить в его смерть. Его враги — францисканцы, ос новываясь на пророчествах Иоакима дель Фиоре, считали его Антихристом и предсказывали, что он снова явится, чтобы причинить еще больше зла церкви. В 1259 г. в Южной Италии один отшельник, походивший на Фридриха, стал выда вать себя за него, собрал кулису приверженцев и был признан враждебными Манфреду баронами Сицилии и Апулии. Манфред захватил его и казнил. Если память о Фридрихе и после этого продолжает жить в Италии, если, например, Данте много разговорит о нем в своих сочинениях, то вера в его возвращение более не возникает. Но в Германии народное предание упорно хранитэту веру. В последние годы его царствования швабские доминиканцы, отчасти под влиянием иоакимских идей, в свою очередь признали Антихристом Иннокентия IV и заявляли, что Фридрих и его сын — «совершенные», «праведные», что император является защитником и преобразователем церкви, principalis defensor Eccelesiae. Крушение Фридриха разбило их надежды, но не остановило работы их апокалиптического воображения. Они предсказывали, что он вернется завершить свой труд. В 1283 г. в Кельне явился Лжефридрих, Тиль Колюп, или Дитрих Гольцшу. Итальянский францисканец Салимбене изображает его окруженным большой толпой немцев, которых он щедро одаривает; даже ломбардские города посылают гонцов в Германию, чтобы собрать точные сведения о нем. Но и после того, как он, осужденный за колдовство, был сожжен в Майнце в присутствии Рудольфа Габсбургского и прах его рассеян, народ все еще не хотел верить в смерть Фридриха: он вернется, прогонит попов и освободит Германию от церковной тирании. Новый самозванец, появившийся спустя короткое время в Любеке, также был признан простонародьем. Легенда растет от поколения к поколению и становится выражением чаяний немецкого народа: Фридрих восстановит мир, завоюет св. Гроб. В 1348 г. Иоанн Винтертурский пишет, что рас пространяется уверенность в том, будто он явится во главе могущественной армии, чтобы все преобразовать, — и как францисканец, он считает необходимым опровергнуть ожидания тех, которые верят в Фридриха, как евреи в своего Мессию. По одним известиям, он исчез однажды во время охоты и живет со своими слугами за морем. Другие — особенно писатели XV в. — сообщают, что он живет в Киффгей зере в Тюрингии, в пещере или развалинах замка; он сидит перед столом, вокруг которого несколько раз обросла его борода. Еще в 1537 г. в царствование Карла V появилась поэма, предрекавшая его возвращение.