Эпоха крестовых походов.

Германия и Италия после борьбы.

Упадок императорской власти. — Ослабление папской власти. — Анархия в Германии. — Анархия в Италии. — Легенда о Фридрихе II.

Каково было положение империи, папства и городов по окончании этой долгой борьбы между наследниками цезарей и наследниками св. Петра, между королевской властью и городами, между Германией и Италией.

Упадок императорской власти. Империя умерла. Мечта о всемирном господстве, опьянявшая самые крепкие головы — Оттона Великого, Фридриха I, — еще продолжает жить в больном воображении немногих людей, но уже ни кому не придет на ум жертвовать ради нее собой.

После смерти антиимператора Вильгельма Голландского (1256) две партии продали императорскую корону, одна — графу Ричарду Корнуэльскому, брату английского короля, другая — королю Кастилии Альфонсу Мудрому; последний никогда и не приезжал в Германию, а Ричард лишь на минуту показался в ней. Когда кончается великое междуцарствие, политическая система средних веков оказывается преображенной. Если императоры для успокоения своей совести и заявляют еще притязания на всемирное владыче ство, то на практике они остерегаются истощать свои силы на их осуществление. Они боятся Италии, где потеряли свое могущество столь многие из их предшественников, где столько немецких армий погибло от меча и лихорадки. Они избегают вмешиваться в ожесточенную борьбу гибеллинских и гвельфских партий. «Рим — логовище льва, — сказал Рудольф Габсбургский, — все следы указывают на то, что в него входят, но я не вижу следов, которые показывали бы, что из него и выходят». Редко кто решится перейти Альпы.

Ослабление папской власти. Папство; формально одержавшее верх, оказывается, однако, значительно ослабленным; уже близится время его испытаний и упадка. Папские выборы встречают большие затруднения: малочисленные и честолюбивые избиратели, подчиняющиеся иноземным влияниям, часто не могут прийти к соглашению. Во второй половине XIII столетия папский престол остается вакантным в течение целых месяцев, иногда — годов; христианское общество привыкает обходиться без папы, как оно обходится без императора. Даже в своей столице — в Риме — папы встреча ют постоянную оппозицию со стороны своевольной римской коммуны; беспрестанно приходится им бежать из него, ски таться из города в город. В 1253 г., когда Иннокентий IV, про ведя шесть лет в Лионе, все еще не решался вернуться в Рим, глава общины сенатор Бранкалеоне ди Андало, союзник Ман фреда, от имени римского народа потребовал, чтобы он вернулся; папа «дрожа» возвратился в Рим, но вскоре опять покинул его и поселился в Ананьи. Немного лет спустя Рим является средоточием союза, направленного против папы и Карла Анжуйского и дружественного Конрадину; мы видели, что последний встретил там блестящий прием. Затем в Риме властвует Карл Анжуйский, имевший титул сенатора. Таким образом, папы, лишившись своей столицы, становятся чужды ей. Александр IV (1254–1261) ни разу не показывается в ней. Климент IV (1265–1268) делает своей резиденци ей Перуджу. Тот же муниципальный дух развивается и во многих других городах области, св. Петра: они или враждебны папе, или заключают с ним договоры, как держава с державой. В конце концов папство, лишившись всех своих владений, должно терпеть всю горечь изгнания, все унижения «вавилонского плева».

Оно сильно поколебало свой нравственный авторитет в христианском обществе: та непримиримая ненависть, которую обнаружили папы в своей борьбе против империи, беспокоит и оскорбляет даже благочестивых людей; политические притязания папства тревожат государей и магнатов; его жадность в отношении доходов раздражает народ. Один из летописцев» который часто является в ыразителем этих враждебных чувств, Матвей Парижский, рассказывает, что после смерти Иннокентия IV его преемник Александр IV видел во сне творящего суд Христа и близ него — женщину, олицетворявшую церковь, а перед ним — умерший папа, простершись ниц, умолял о прощении за свои грехи. Обвиненный в том, что разорил церковь, он был осужден Христом, который сказал ему: «Ступай получить возмездие за твои дела». В Англии общественное мнение высказывается против Генриха III, который не смеет дать отпор римской курии: на самом Лионском соборе англичане протестуют против алчности легатов, Во Франции Людовик Святой вну шает Иннокентию IV правила христианской любви; с другой стороны, герцоги, графы и бароны составляют лиги для борьбы с жадностьюкурии, — лиги, манифесты которых дош ли до нас.

Притом, вера средних веков в принцип единства как в необходимое условие управления христианским обществом начинает исчезать. В предшествующие века на первом плане истории действуют только две силы: папство и империя; остальные христианские государства стоят как бы в тени, предоставлены самим себе; многие из них совер шают медленную работу своего внутреннего созидания и накапливают силы, в то время как папство и империя изнуряют себя— наоборот, в конце XII и в XIII в. французский и английский короли являются в блеске могущества, и те го сударства, которые выработали свою самобытность, восста ют против всякого верховенства, отвергают все притязания на всемирное владычество, кем бы они не предъявлялись. С того дня, как начинается упадок империи, они еще с большей подозрительностью смотрят на папство. Они готовятся вступить в борьбу с ним: Филипп Красивый отомстит Бонифацию VII за поражение Фридриха II.

Наконец, внутри самой церкви иго римской курий вы зывает с каждым днем все большее недовольство. Ей ставят в укор ее беспрестанное вмешательство, ее честолюбие и алчность. Даже те люди, которые были самыми пылкими ее воинами в борьбе против императора, нищенствующие монахи францисканского ордена — становятся ее врагами, обвиняют ее в том, что она губит церковь, и требуют ре формы последней.

Анархия в Германии. Последствия борьбы тяжело отозвались на народах, вовлеченных в нее обеими соперничавшими силами. Мы видели, как Германия из государства мало-помалу превращается в федерацию независимых княжеств. В XIV в. некоторым значением пользуются еще толь ко те из немецких государей, которые располагают более или менее крупными наследственными землями. Дух независимости проникает всюду. Древние королевства Арль, Бургундия, Лотарингия отпадают от империи; авторитет императорской власти, который всегда был слаб в этих областях, теперь все более вытесняется влиянием французского короля. В Германии высшие сеньоры, domini terrae,пользуются полной независимостью и наиболее крупные из них образуют избирательную коллегию, которая все более суживается; большие города превращаются в настоящие республики. В последние годы царствования Фридриха II, оставаясь в общем верны последнему, они, однако, не были склонны идти за ним до конца: в 1250 г. граждане Брейзаха заявляют, что «в том случае, если светлейпий император Фридрих будет унижен до такой степени, что города, с ко торыми они заключили союз, решатся покинуть его и из брать другого государя вместо него и его сына Конрада», то они, жители Брейзаха, не признают своим господином ни кого другого, кроме базельского епископа. Города заключа ют союзы между собой: в 1255 г. великая Рейнская лига, возникшая при Фридрихе II, насчитывала 70 членов— городов и князей. Итак, Германия лишена всякого единства; выражение «les Allemagnes», употребляемое иногда французскими летописцами для обозначения этой страны, верно характеризует ее положение.

Анархия в Италии. В Италии дробление еще глубже и значительнее. В городах, раздираемых партийной борьбой, продолжает жить партия, тоскующая по императору и громко призывающая его как миротворца по преимуществу, как представителя единства и порядка. В «Божественной комедии» и «De Моnагсhiа» Данте обессмертил пламенные надежды этих Гибеллинов, которые не в силах расстаться с мечтой об империи:

Но если кто-нибудь из римских королей, как прямодушный и рыцарственный Генрих VII Люксембургский, отваживается перейти Альпы и вступить в «логовище льва», вокруг него тотчас вспыхивают мятежи и волнения.

Муниципальная Италия восторжествовала над ненавистью Гогенштауфенов, но она и во время борьбы была лишена единства, а после победы те лиги, которые отстояли ее независимость, одна за другой распадаются. Война является нормальным состоянием; каждый город находится в ожесточенной борьбе со своим соседом, жаждет его гибели и нападает на него при малейшем поводе. Так например, в 1220 г. спор из-за собаки, происшедший в Рим между флорентийским и пизанским посланниками, становится причиной войны. Соперники борются и на итальянской почве, и вне Италии; Пиза, Генуя, Венеция воюют друг с другом в св. земле, в Константинополе, на море, одним словом, вез де, где встретятся. Вновь возникающие лиги направлены не против чужеземцев, а против городов-соперников. Нена висть руководит политикой: если один город стоит за императора, то его соперник становится на сторону папы; если Флоренция за Гвельфов, то Пиза — за Гибеллинов. Вслед ствие этой закоренелой, ожесточенной злобы, победы со провождаются невероятными жестокостями: когда Генрих VI выдал Тиволи римлянам, последние перебили и изувечили жителей и разрушили город. Еще большим ожесточением отличаются внутренние раздоры. «О порабощенная Италия» — восклицает Данте, — обитель скорби, судно без кормчего среди бури, уже не царица» а непотребный дом народов!.. Твои обитатели теперь не могут жить без войны, — теперь грызутся те, которые окружены одной и той же стеной и одним и тем же рвом». Многие причины вызывают вражду партий. Старые аристократические фамилии, которые буржуазия, — чтобы удобнее наблюдать за ними, — принудила во многих городах жить внутри стен, вмешиваются в политическую жизнь, нередко захватывают в свои руки власть и управляют под прикрытием учреждений, созданных в оппозицию им. В Милане в конце XII в. они организуют так на зываемые Credenza dei Consoli и захватывают все муниципальные должности; изгнанные в 1221 г., они удаляются в свои замки, основывают Лигу Сан-Фаусто и вступают в борьбу со своими согражданами. Точно так же поступает и знать Пьяченцы, будучи изгнанной в 1218 г. Таким образом, вне или внутри городов, они не перестают быть опасными. Иногда крупная буржуазия вступает в союз с ними, потому что внутренние раздоры все более и более получают социальный характер. Ремесленники, низший класс населения, arti minori, popolo minuto, настойчиво домогаются доступа к муниципальному управлению, захваченному высшей буржуазией, arti maggiori, popopio grasso. Именно таковы те партии, которые борются друг с другом под знаменами Гвельфов и Гибеллинов; гибеллинской является обычно партия знати, высшей буржуазии, гвельфской — демократи ческая. Гибеллины или Гвельфы одного города без стесне ния вступают в союз с Гибеллинами или Гвельфами враж дебного города и воюют против своего отечества; в битве при Монтаперти (1260) флорентийские Гибеллины сражаются в рядах сиенцев; однако когда победители выразили желание разрушить Флоренцию и превратить ее в ряд открытых поселков, флорентинец Форината дельи Уберти встал и заявил, что будет защищать свою родину до последней капли крови. Внутри города партия иногда обращается в регулярное правительство. В 1266 г. флорентийские Гвельфы, одержав вере, дают себе правильную политическую организацию: у них есть и советы, и выборные началь ники, capitani delta parte guelfa, это — особое государство, стоящее рядом с муниципальным правительством и, благо даря своему единству, господствующее над ним. Таким об разом, каждый город представляет собой как бы поле битвы, на котором лицом к лицу стоят две враждебные армии, ежеминутно готовые броситься друг на друга; города напол няются башнями, замки могущественных фамилий обраща ются в мрачные крепости; никто не выходит из дома без оружия. Какая бы из обеих партий ни восторжествовала, она немедленно устраняет своих врагов от муниципального уп равления, конфискует их имущество, изгоняет их, объявля ет вне закона или избивает.

Но уже начинают обнаруживаться признаки той революции, которая эпоху муниципальной Италии заменит эпохой княжеств или тираний. Уже во время итальянских войн Фридриха II знатные лица, вроде Эццелино Романо или Аццо д'Эсте, во многих местах налагают руку на городское управление. Каждой партии нужен ловкий, энергичный вождь; знать выбирает себе вождя из своей среды, и противная партия также нередко избирает какого-нибудь честолюбивого аристократа, который порвал со своим сословием. Интересы партии сливаются с интересами ее вождя, и борьба партий вскоре превращается в борьбу двух могущественных фамилий; так, в Милане Торриани борются с Висконти в Болонье — Ламбертацци с Джеремеями и т. д. Одержав верх, нартая отдает всю власть в руки своего вождя: в 1208 народ в Ферраре избирает своим бессменным сеньором с неограниченной властыо маркиза Аицо д'Эете. Существование подестата, замещаемого теперь городами, благоприятствует этим переворотам. Вскоре Данте будет писать: «Италия полна тиранов, каждый крестьянин представляет собой партию и в каждом сидит Марцелл».

Таково политическое состояние муниципальной Италии в середине XIII в»; но, несмотря на все раздоры и войны, индивидуальная энергия, еще возбуждаемая этой жизнью, полной беспрерывных тревог и битв, приносят обильный плод. Флорентийские суконщики распространяют по всему свету свои узорные ткани; флорентийские банкиры основы вают конторы на всем пространстве от Англии до дальнего Востока, ссужают деньгами пап и государей а, благодаря своей финансовой опытности, благодаря своему кредиту, приобретают влияниеаа внутреннее управление государств. Венеция сосредоточивает в своих руках почти всю торговлю Востока с Западом. Уже начинается Возрождение: во Флоренции мы находим большое количество поэтов; неко торые из них такие, как Лапо дель Уберти, Гвидо Каваль канти, являются вместе с тем и выдающимися деятелями, вождями партий. В 1265 г. рождается Данте. В области ис кусства Николай Пизанский, работавший для Фридриха II, путем изучения римских барельефов обновляет скульптуру. В конце века флорентиец Джотто снова возвращает жи вопись к изучению природы, тогда как Арольфо дель Кам био начинает постройку дворца Сеньории, церквей Santa-Maria del Fiore и Santa-Сгосе.

Таким образом, с какой бы точки зрения ни смотреть, смерть Фридриха II и гибель Гогенштауфенов обозначают конец средневековой эпохи, начавшейся с Карла Великого. Посредством ряда последовательных изменений, которые можно проследить как в политической истории, так и в ис тории идей и искусств, за время борьбы между папством и империей в Италии и Германии, во Франции и Англии фор мируется новое общество, обнаруживающее своеобразный склад ума и выступающее на сцену с оригинальным лицом.

Легенда, о Фридрихе II. Однако последующие поколения еще долго сохраняли память о тех, кто так энергично боролся с папством. Многие из его современников даже не могли поверить в его смерть. Его враги — францисканцы, ос новываясь на пророчествах Иоакима дель Фиоре, считали его Антихристом и предсказывали, что он снова явится, чтобы причинить еще больше зла церкви. В 1259 г. в Южной Италии один отшельник, походивший на Фридриха, стал выда вать себя за него, собрал кулису приверженцев и был признан враждебными Манфреду баронами Сицилии и Апулии. Манфред захватил его и казнил. Если память о Фридрихе и после этого продолжает жить в Италии, если, например, Данте много разговорит о нем в своих сочинениях, то вера в его возвращение более не возникает. Но в Германии народное предание упорно хранитэту веру. В последние годы его царствования швабские доминиканцы, отчасти под влиянием иоакимских идей, в свою очередь признали Антихристом Иннокентия IV и заявляли, что Фридрих и его сын — «совершенные», «праведные», что император является защитником и преобразователем церкви, principalis defensor Eccelesiae. Крушение Фридриха разбило их надежды, но не остановило работы их апокалиптического воображения. Они предсказывали, что он вернется завершить свой труд. В 1283 г. в Кельне явился Лжефридрих, Тиль Колюп, или Дитрих Гольцшу. Итальянский францисканец Салимбене изображает его окруженным большой толпой немцев, которых он щедро одаривает; даже ломбардские города посылают гонцов в Германию, чтобы собрать точные сведения о нем. Но и после того, как он, осужденный за колдовство, был сожжен в Майнце в присутствии Рудольфа Габсбургского и прах его рассеян, народ все еще не хотел верить в смерть Фридриха: он вернется, прогонит попов и освободит Германию от церковной тирании. Новый самозванец, появившийся спустя короткое время в Любеке, также был признан простонародьем. Легенда растет от поколения к поколению и становится выражением чаяний немецкого народа: Фридрих восстановит мир, завоюет св. Гроб. В 1348 г. Иоанн Винтертурский пишет, что рас пространяется уверенность в том, будто он явится во главе могущественной армии, чтобы все преобразовать, — и как францисканец, он считает необходимым опровергнуть ожидания тех, которые верят в Фридриха, как евреи в своего Мессию. По одним известиям, он исчез однажды во время охоты и живет со своими слугами за морем. Другие — особенно писатели XV в. — сообщают, что он живет в Киффгей зере в Тюрингии, в пещере или развалинах замка; он сидит перед столом, вокруг которого несколько раз обросла его борода. Еще в 1537 г. в царствование Карла V появилась поэма, предрекавшая его возвращение.