Эпоха крестовых походов.

Реформа белого духовенства и развитие монашеских орденов.

Брак священников и симония. — Епископские выборы. — Кафедральные капитулы и архидьяконы. — Религиозные ордена в XI и XII вв. — Нищенствующие ордена (XIII в). — Богослужение и таинства.

Брак священников и симония. В конце XI в., в то время, когда монах Гильдебранд готовился взойти на папский престол и прославить имя Григория VII, белое духовенство Европы находилось в плачевном положении. Под влиянием феодальной анархии и частого вторжения света ких лиц в церковное управление белое духовенство усвоило нравы того общества, с которым оно находилось в соприко новении, и им овладел глубокий разврат. Эта деморализация обнаруживалась особенно в презрении к двум главным доб родетелям духовных лиц: целомудрию и бескорыстию. Брак священников и симония, то есть торговля священными предметами, — таковы были, не считая светских инвеститур, те раны, исцеление которых поставил своей задачей Григорий VII с самого своего вступления на папский престол.

Брак священников, столько раз запрещенный соборами, сделался в XI в. общераспространенным явлением. Если бы эти нравы укоренились, духовенству грозила бы опасность сделаться замкнутой кастой, своего рода наследственной аристократией.

Этот порядок вещей вызывал уже до Григория VII как жалобы со стороны епископов, оставшихся верными принципу безбрачия, так и действия со стороны пап, пытавшихся провести реформы, например, Климента Н, Льва IX, Ни колая II и Александра II; но несмотря на поддержку, которую оказывали этим попыткам черное духовенство и даже некоторые народные сообщества вроде миланской патарии, они в общем остались безуспешными. Более энергичную попыт ку в этом направлении сделал тотчас после своего избрания Григорий VII. На синоде, заседавшем в Риме в 1074 г., он возобновил декреты своих предшественников, отрешил от должности невоздержанных клириков и предложил народу прервать всякие сношения с ними. Эта резкая мера восста новила против Григория VII сильную оппозицию; Парижс кий (1074) и Винчестерский (1076) соборы отказались повиноватъся. Но толчок был дан; папы и соборы уже не остановятся прежде, чем одержать победу.

В 1089 г. Урбан И завершил реформу Григория VII, издав на соборе в Мельфи указ, которым определялись наказания для высших духовных лиц и их жен; с этих пор папа, по-видимому, считает брак духовных лиц недействительным.

Этот порядок был окончательно упрочен на втором Вселенском Соборе в Латеране (1139), который категорически постановил, что союз, заключенный священником, дьяконом или иеродьяконом с женщиной, не составляет брака (matrimonium non esse censemus); другими словами, звание священника, дьякона и иеродьякона является условием, уничтожающим брак. Сопротивление и на этот раз было очень сильно; духовенство Польши, Силезии и Моравии подчинилось лишь в ХII в., духовенство Швеции, Дании и Венгрии — только в XIII в. Но в тех странах, где христиан ство было древнее, постановления Лютеранского собора были скорее приняты (Пизанский собор, 1135 и Реймсский, 1148). Что касается низшего духовенства, то заключаемые ими браки продолжали считаться законными; по декрета лии XIII в. установили, что женатые клирики теряют все свои бенефиции; а второй Вселенский Собор в Лионе (1274) лишил, кроме того, «всякой духовной привилегии» клириков-двоеженцев, то есть тех, которые вступили в брак не cum unica et virgine (не с одной и при том не с девушкой). Эти разнообразные меры достигли цели, и энергия пап в конце концов восторжествовала над невоздержанностью духовенства. Она восторжествовала также над симонией, которая в XI в. господствует на всех ступенях церковной иерархии. Кандидат в епископы покупает голоса своих избирателей за деньги или склоняет их на свою сторону обещанием услуг. Собственник бенефиций отдает их тому, кто больше заплатит. Церкви, бенефиции, духовные должности, рукоположения — все покупается и продается, все становится предметом про мысла и наживы. Такой порядок вещей неминуемо должен был вызвать реакцию. Она начинает обнаруживаться на со борах в Бурже и Лиможе в 1031 г.; понятно, что ока не мог ла исходить ни от епископства» ни от белого духовенства, развращенных светскими интересами и симонией. Протест против симонии исходил от монахов, особенно клюнийских, а первые решительные меры против нее приняя Лев IХ на Реймсском соборе 1049 г. С этих пор постановления соборов и папские декреты беспрестанно нападают на торгов лю духовными местами, карая всякого клирика, уличенно го в симонии, и наконец, при Григории VII и Урбане II, об разуют полное законодательство по этому предмету. Рейм сский собор ограничился постановлением, в силу которого всякий, кто продаст или купит рукоположение, лишается своего звания; но вскоре затем Руанский (1050), Тулузский (1056) и Турский (1060) соборы и Римский синод 1060 г. выработали более детальные правила, которые были утверждены Григорием VII на двух римских соборах 1074 и 1075 гг. и отчасти кодифицированы на соборе в Пьяченце 1095 г. По смыслу этих постановлений симонистом должен считаться всякий, кто добился рукоположения в духовный сан или приобрел бенефиций путем обещания денег или услуг, хотя бы оно было сделано с третьим лицом; всякий, кто на этих условиях пожаловал сан или достоинство; всякий, кто служил посредником (mediator) в таком деле; духовные лица подлежали низложению» светские — отлучению от церкви. В виде исключения, в тех случаях, когда продажа или покупка церковной должности была совершена третьим лицом и клирик воспользовался ею по незнанию, он мог сохранить свое звание.

Эти постановления позволили Григорию VII приступить к очищению епископства. Он взялся за дело с большой энергией. Во Франции его легаты, и между ними особенно Гуго de Die, так усердно преследовали епископов-симонистов, что менее, чем за 4 года, было низложено большинство епископов Реймсской и Сансской провинции и множество епископов Юга. Для этой надобности обычная процедура была упрощена и изменена; так например, вопреки общим принципам, о случаях симонии мог доносить всякий, и, к несчастью, ложные доносы не были редкостью. Некоторые епископы жаловались на это, но легатов это не останавливало. Притом, в деле реформы их поддерживало общественное мнение; народ не хотел иметь ни женатых священников, ни епископов-симонистов. Последним иногда оказывали по мощь и покровительство императоры, короли и крупные феодальные сеньоры, но никогда они не встречали поддержки со стороны прихожан своей епархии, которые иногда сами брались приводить в исполнение приговоры о низложении (Реймс, 1080; Теруаин, 1082).

Епископские выборы. Борьба против симонии и шедшая параллельно с нею борьба против светских инвеститур заставили пап заняться епископскими выборами. В этой области также стала необходима реформа, и она была произведена. До сих пор избрание духовенством и на селением епископского города считалось единственной ка нонической формой замещения епископских кафедр. Но если» такова была теория, то на практике дело обстояло совер шенно иначе. Очень часто король, император или какой нибудь крупный феодальный сеньор собственной властью назначал епископов в тех епархиях, которые входили в со став его владений, или же, хотя и допускал производство выборов, но искажал их в самом принципе, заранее указывая или исключал того или другого кандидата. Такой порядок вещей в связи с симонией и инвеститурой подготовлял порабощение церкви. Немногие епископы, сохранявшие еще чувство своей независимости и убежденные в ее необходи мости, требовали, чтобы духовенству и народу была предо ставлена свобода в выборе их пастырей, и настаивали на возвращении к канонической форме выборов. Пока сами папы утверждались в своем сане императором, эти требования были неосуществимы. Но с той минуты, когда папы освобождаются от этой зависимости, они стараются восстановить для епископства как канонические условия избирае. мости, так и выборную систему.

Урбан II сначала запрещает избирать в епископы духовных лиц, не получивших, по крайней мере, одной из высших степеней: священства, дьяконства или иеродьяконства (Беневентский собору 1091 и Клермонский, 1095); даже избрание иеродьяконов подчинено известным ограничениям. Кроме того, теория промежутков и теория неправильностей исправлены и точнее определены. Производства pes saltum (скачком) воспрещены. Чтобы достигнуть высших степеней, надо прежде пройти низшие: иеродьяконствоста новится необходимой ступенью для достижения дьяконства и священства, а епископство становится тем, чем оно осталось и до нашего времени, — высшей ступенью духовной иерархии. Кроме того, от одного рукоположения до другого должен пройти известный период времени. С другой стороны, от духовного звания отстраняются — за исключением случаев специального разрешения, которое в принципе может быть дано только папой, — все те, которые не удовлетворяют известным условиям в смысле возраста, телесного сложения, образования, нравственных свойств и, наконец, происхождения. Чтобы успешнее бороться с браками духовных лиц, Григорий VII усиливает строгость законов, которыми определяется положение детей, рожденных от незаконного союза. Незаконнорожденные и дети священников не имеют доступа к духовным званиям, разве получают на то особое разрешение; но и в последнем случае они должны пройти предварительно через монастырь или капитул. Вопрос о пригодности избранного, предоставлявшийся прежде на усмотрение архиепископа, теперь в большинстве случаев решается папой либо лично, либо через легатов. Обычно папе предоставляется и выбор между двумя соискателями. Он присваивает себе до известной степени общий надзор над избранием епископов, притом гораздо более действительный, чем прежде. В какой мере и какими средствами была произведена эта реформа, мы увидим ниже. Теперь достаточно указать лишь на то, что в течение всего XII в. выборы производились, в общем, согласно каноническим правилам, хотя последние время от времени нарушались насильственным вмешательством светской власти. Но в то самое время, когда избирательный принцип та ким образом вновь одержал верх, в составе того собрания, на обязанности которого лежало избрание епископов, подготовлялось важное изменение. При Пасхалии II (1099–1118) старый состав его остался неизменным. В него входят все прежние избиратели: епископы, главным образом, данной провинции; аббаты, обычно тех аббатств, которые находятся в данной епархии; клирики, и на первом плане — архидьяконы, протоиереи, клирики соборовой церкви; не которые светские лица, именно — вассалы епископа, делега ты короля или высшего ленного владетеля страны; наконец и главным образом, каноники, составляющие кафедральный капитул. Эти последние созывают прочих избирателей, руководят выборами и первыми подают голоса; вследствие этого их влияние, несмотра на оппозицию монахов, а иногда и народа, оказывается преобладающим. В промежуток времени от Вормсского конкордата (1122) до четвертого Латеранского собора (1215) это влияние становится исключительным: вследствие постепенного устранения остальных избирателей, избрание епископов незаметно переходит в руки каноников. Светский элемент исчез первым и без боль шого сопротивления. Труднее было изгнать монашеский элемент. В 1139 г. Иннокентий II объявил, что следует при влекать к viros religiosos под страхом недействительности избрания. Но каноники, основываясь на ничтожном различии между consi (простой совет, мнение) и е1есtiо (право выбора), заявили, что они одни имеют право голоса. Эта теория была направлена на то, чтобы устранить из избирательного собрания и остальных духовных лиц. Чтобы сохранить свое влияние, монахи, архидьяконы и даже сельские архиереи стараются войти в капитулы. В конце XII в. известные каноникалъные пребенды очень часто предоставляются монахам или архиереям, и с другой стороны, звание великого архидьякона становится калитульским достоинством. Благодаря этой системе капитул оказывается состоящим почти из тех же элементов, что и старое избирательное собрание; теперь уже нетрудно было признать, что капитул является представителем этого собрания, и в конце концов заменить им последнее. В 1215 г. четвертый вселенс кий собор в Латеране (канон 24-й) признал за кафедральны ми капитулами исключительное право назначать епископов.

Таким образом, значение капитула увеличилось, и в XIII в. он иногда соперничает с епископом в управлении епархией.

Кафедральные капитулы и архидьяконы. Тем не менее» епископство остается высшей ступенью церковной иерархии; с духовной точки зрения епископ под верховен ством папы всегда остается главой своей епархии. Он явля ется здесь одновременно и первосвященником, и законодателем, и администратором, и судьей. Как первосвященник, он пользуется правами, полученными им при посвящении и принадлежащими ему одному. Но в других отношениях авторитет епископов довольно тесно ограничен властью их капитулов и независимостью их главных помощников, архидьяконов. И те, и другие в XIII в. достигают высшей точки своего могущества.

В эту эпоху большинство капитулов давно отказалось от совместной жизни, которая была им предписана реформой Хродеганда (760). Они разделили имущество капитула на пребенды, предоставляемые или каноникам, часто при условии дворянского происхождения, или другим духовным, капелланам или викариям, которые, не имея кресла на клиросе и голоса в капитуле, помогали каноникам, а иногда и замещали их в исполнении их обязанностей. Эти клирики, вместе с церковными старостами, судейскими чиновниками и другими «помощниками», составляли многочисленный персонал, находившийся в прямой зависимости от каноников и наполнявший монастырь собора. Капитул и его подчиненные стояли под властью должностных лиц, носивших в разных местах различные названия. Первым капитульским достоинством было в Германии звание прево, установленное на Ахейском соборе 816 г., во Франции — звание декана, который почти везде заменил прево. Затем следовали: кантор, занимавший второе место, далее — великий архидьякон, преподаватель богословия, учитель схоластики, исповедник и т. д. Организованный таким образом капитул составляет прежде всего совет епископа, с которым он делит законодательную власть. Есть несколько актов, которые епископ не может совершить без согласия капитула, например; отчуждение церковных имуществ, изменение штата бенефиций, введение новых праздников в литургию епархии. Относительно других более или менее важных актов он должен еще спрашивать мнение капитула, но не обязан ему следовать. После смерти епископа и во все время, пока кафедра остается свободной, капитул владеет епископской юрисдикцией и на этом основании управляет епархией либо сам» действуя in cor pore, либо через посредство назначаемых им викариев. Однако там, где светский государь владеет правами регалии, капитул не наследует юрисдикции епископа над светскими имуществами, зависящими от епископской кафедры. Мало того, в XIII в. многие кагалулы изъяты из юрисдикции епископа и подчинены непосредственно суду архиепископа или папы. В силу этого изъятия епископ лишается права контролировать дела капитула, зна комиться с тяжбами каноников и теряет всякую юрисдик цию над обителью кафедрального собора и всем, что от нее зависит. Здесь право суда принадлежит капитулу, который осуществляет его через специальных должностных лиц. В этом случае капитул пользовался почти полной независимостью. Это часто было причиной нескончаемых и бесплодных столкновений между епископом и канониками, пока Тридентский собор (XVI в.) не вернул епископам свободу деятельности, положив конец злоупотреблению изъятиями. Другой причиной столкновения была независимость архидьяконов. Вначале при епископе был один только архидьякон, в обязанности которого входили управление низшими клириками, заведование церковными имуществами и помощь бедным. Позже на него была возложена обязанность наблюдать за состоянием епархии и сообщать епископу о происходящих в ней беспорядках; нередко он исполнял даже обязанности церковного судьи, но от имени епископа. При Каролингах его полномочия увеличиваются: он становится главным викарием епископа (post episcopum vicarius ejus in omnibus) и в конце концов превращает в свою личную юрисдикцию то право суда, которое он раньше осуществлял лишь в качестве уполномоченного. С другой стороны, епископ — может быть, с целью защитить себя от захватов своего по мощника — начинает назначать нескольких архидьяконов и отводит им отдельные округа» которые к концу XI в. становятся главными подразделениями епархии и называются, архидьяконствами. Архидьякон, оставшийся при епископе и являющийся преемником прежнего единственного архидьякона, принимает титул великого архидьякона и играет в епархии главную роль после епископа (major post episcopum). В XII в. архидьяконы присваивают себе власть постановлять приговоры об отлучении и назначать духов ных лиц в своем округе, снабжая их бенефициями, — все это без приказа епископа, с которым они соперничают тем ус пешнее, потому что их должность — пожизненная. Епископ назначает их, но не может их сместить. Стесняемые этой чрезмерной независимостью епископы вступают в борьбу с ними и стараются найти более покорных помощников. В конце XII в. некоторые из них заставляют помогать себе в управлении епархией и производстве суда главных викариев и официалов, которые, конечно, могут быть сменены. Эта мера становится в следующем веке общераспространенной и наносит чувствительный удар могуществу архидьяконов, против которого борются кроме того и соборы (особенно собор в Лавале, 1242). Однако могущество архидьяконов не исчезло сразу, и еще в ХIII в. управление епархией делилось между епископом, соборным капитулом и архидьяконами.

Религиозные ордена в XI и XII вв. В то время, как происходит реформа белого духовенства, черное духовенство умножается и усиливается. В то время — от Льва IX до Григория IX — замечается, особенно во Франции, небыва лое развитие монашеской жизни. Средние века, как уже не раз было сказано, представляют собой эпоху контрастов: это эпоха насилий, грубостей и чувственности, вместе с тем это и эпоха страстных покаяний и долгих эпитимий, эпоха умер щвления плоти и самобичеваний, один рассказ о которых может привести в трепет изнеженного человека наших дней. Свв. Бруно и Бернард, Гилъдегарда и Елизавета Шёнауская, Франциск Ассизский и Доминик, Людовик Французский и Елизавета Венгерская — эти великие люди не единичны. Тысячи последователей, охваченных отвращением к миру и одушевленных стремлением к идеалу, подражают им и большей частью ищут убежища в монастырях. Старых монастырей становится недостаточно. Повсюду основываются новые, не считая религиозных братств и всякого рода ассоциаций, не считая и военных орденов этого оригинального учреждения, порожденного крестовыми походами. Если ограничиться собственно монашескими учреждения ми, то в занимающем нас периоде можно отметить два основных факта: 1) основание конгрегации, которые подчиняют часто очень большое количество монастырей одному общему управлению и ставят их в зависимость от одного какого-нибудь монастыря, который считается главой ордена, тогда как раньше монастыри не зависели друг от друга; другими словами, место древних изолированных обителей занимают религиозные ордена; 2) появление в XIII в. нищенствующих орденов; эти новые ордена имели совершенно иное назначение, чем ордена, существовавшие до сих пор и руководившиеся уставом св. Бенедикта или так называе мым Августинским уставом. Рассмотрим эти два явления. Конгрегация есть новый институт, созданный Клюний ским аббатством оно было основано в 910 г. и находилось в цветущем состоянии до середины XII в. В ту эпоху аббатство, управляемое Петром Преподобным (1122–1156), име ло под своей юрисдикцией более 2 тысяч монастырей, рас сеянных по различным странам; одни из них были основаны им самим, другие примкнули ордену путем акта присоеди нения (affiliation). Эти акты присоединения, добровольные или вынужденныегбыли очень часты в XI в. — вэпоху, когда клюнийские монахи старались осуществить полную централизацию монашеского мира. Однако их попытка объединить монашество не могла иметь успеха, потому что они уже в XI в утратили исключительное право на устройство конгрегации. Возникли новые монашеские центры, которые начали основывать новые ордена с несколько видоизмененными устава ми, в большинстве случаев, впрочем, скопированными с бенедиктинского. Первые такие конгрегации появились в Италии. Около 1018 г. св. Ромуальд из фамилии Онести в Равенне основал Камальдольский орден, соединив отшельников Камальдоли с общежительным братством Valde Castro этот орден, утвержденный в 1072 г. Александром оказал папе деятельную поддержку в деле церковной рефор мы и был для Италии тем же, чем Клюни — для Франия Вскоре затем возник Валломбрезский орден, происшедший из пустыни, основанной в 1035 г. в долине того же названия Жаном Гвальбертом, сеньором Пистойи; именно в Валлом брезе монахи начали разделяться на патеров и послушников, смотря по тому, были ли они духовными или светскими лицами; это разделение было позже принято и другими орденами, особенно цистерцианским. В Германии Гирша уский монастырь в Швабии, окончательно организованный в 1071 г. настоятелем Вильгельмом по образцу Клюнийско го аббатства, также становится родоначальником особой конгрегации.

После этого движение возобновляется во Франции, которая затем некоторое время играет в этом отношении руководящую роль. Прежде всего, в 1076 г. тверским виконтом Етьеном был основан близ Лиможа орден Grandmont; этот орден, предназначенный для созерцательной жизни имел лишь второстепенное значение. Затем в 1086 г. возник Картезианский орден, самый строгий из всех; он был основан близ Гренобля, в дикой местности» реймсским ка иоником Бруно уроженцем Кельна, которого шокировала и побудила покинуть мир развратная жизнь его епископа. Статуты ордена были составлены около 1130 г. пятым картезианским приором Гигом Преподобным. Почти безусловное молчание, постоянное воздержание от мяса, разделение времени между молитвой и трудом — таковы главные пункты устава. Несмотря на строгость последнего, орден быстро развился и привлек в свои ряды даже женщин. Через 10 лет после возникновения ордена св. Бруно бретонский священник Роберт Арриесель, всю жизнь проповедовавший покаяние, основал орден Фонтевро на границе между Анжу и Пуату (1099). его был двойной орден, состоявший как из мужчин, так и из женщин; и те, и другие были странным образом подчинены юрисдикции аббатиссы Фонтевро, высшего лица в ордене. Конгрегация насчитывала во Франции до 60 обителей; за пределы страны она не перешла и в конце концов впала в глубокую испорченность. Более блестящую роль сыграл Цистерцианский орден (близ Дижона), основанный в 1098 г. Робертом де Молэм. Основание этого ордена было вызвано желанием восстановить бенедиктинс кий устав, строгое исполнение которого и предписал снача ла Роберт. Но его преемник аббат Альберик ввел в устав различные изменения, которые были утверждены в 1119 г. папой Каликстом II и благодаря которым Цистерцианский орден должен считаться отличным от Клюнийского. Своей славой и развитием Цистерцианский орден обязан, главным образом, св. Бернарду. В те годы, следовавшие за вступлением св. Бернарда в Сито (1113), были основаны новые монастыри в Лафертэ, Понтиньи, Клерво (в Лангрской епархии) и т. д. Св. Бернард сам сделался аббатом в Клерво, где и умер в 1153 г. Благодаря ему влияние, которое до тех пор имели на религиозные дела клюнийские монахи, перешло к монахам Сито. К концу ХIII в. Цистерцианский орден на считывал, по самому умеренному вычислению, около 700 мужских аббатств и еще более женских. В то время, как бенедектинский устав приобрел новую силу благодаря основанию этих разнообразных конгрегации, каноники, как мы уже сказали, почти повсюду отказались от совместной жизни. В XII в. произошла реакция, породившая новые сообщества каноников с более строгим уставом, мало отличавшимся от монашеского. Этот устав был заимствован из сочинений св. Августина, поэтому такие каноники и назывались монашествующими канониками св. Августина, Большинство этих новых монашеских капитулов распадалось на известное количество конгрегации, из которых важнейшей была конгрегация Норбертинская, или Премонтранская, учрежденная в 1120 г. кельнским каноником Норбертом в болотистой Премонтранской долине в Ланской епархии. Премонтранский орден быстро распрос транился в Германии после того, как св. Норберт был из бран в магдебургские архиепископы (1126). Из других из вестных монашеских орденов, основанных в эту эпоху, следует отметить орден св. Виктора, учрежденный в Пари же в 1113 г. Гильомом Шампо.

К концу XII ok были учреждены и некоторые другие менее важные ордена (братья-священнослужители, 1189; тринитарии, 1198; госпитальеры св. Духа, 1198; бегины и бегарды и т. д.). Движение не прекращалось и грозило извратиться. Разнообразие уставов и соперничество конгрегаций подрывали дисциплину, и в некоторых монастырях уже начинала обнаруживаться распущенность. Четвертый Латеранский собор (1215) ввиду такого положения дел предписал каждой конгрегации созывать ежегодно генеральный капитул и воспретил основывать новые ордена (канон 24-й); выбор между теми, которые существовали, оставался свободным. Но это запрещение, возобновленное на Лионском соборе 1245 г., имело лишь тот результат, что положило конец распространению бенедиктинского устава. Оно не помешало возникновению новых уставов и конгрегации, наполненных иным духом, смотревших на монашескую жизнь не столько как на цель, сколько как на средство. Мы имеем в виду великую реформу монашества, выразившуюся в появлении нищенствующих орденов.

Нищенствующие ордена (XIII в.). Первыми нищенствующими орденами, послужившими образцом для прочих, были ордена Францисканский и Доминиканский. Эти два ордена были основаны почти одновременно, и если бы св. Франциск пожелал, они составили бы одно целое. Сво им возникновением они обязаны преимущественно двум причинам. С одной стороны, паства нуждалась в руководителях, действительно наполненных духом Евангелия. Меж ду тем в начале XIII в. белое духовенство, обогатившись более, чем это было полезно, все еще, несмотря на реформу, было более занято светскими интересами, нежели ду ховными делами. Черное духовенство, сосредоточенное в монастырях, которые всегда находились вне городов, в очень отдаленных местностях, было слишком изолировано от светского общества и, кроме того, также утратило чистоту нравов вследствие роста своих богатств. Таким образом, ни белое духовенство, ни монашество не могли доставлять народу необходимых руководителей. Для этого нужны были люди, которые относились бы с полным презрением к мирским благам, вели бы строгий образ жизни в кругу своих братьев и без устали проповедовали бы покаяние и самоот речение как словом, так и личным примером. Это была главная идея, вдохновившая ев. Франциска. С другой стороны, католическая вера была поколеблена опасными ересями, которые вкрадывались в умы, придавая себе вид высшей формы христианства, я которые грозили исказить чистоту догмата.

Между тем, светскому духовенству в ту эпоху, когда только начинали образовываться университеты, часто недоставало образования, необходимого для борьбы с еретиками. Что касается монашеского духовенства, то если оно и не было лишено образования, но его отдаленность от городов и склонность заниматься более богослужением, чем богословием, позволяли ему действовать лишь в исключительных случаях. Для борьбы с опасностью нужны были люди» которые в силу своего звания были бы обязаны изу чать и проповедовать догму. Это была главная идея, вдохповившая св. Доминика. Но если эти два новых ордена не сколько отличались друг от друга по своим задачам, так как один стремился более исправить нравы, другой — веру, то в общем они преследовали одну и ту же цель: преобразовать светское общество. Они употребляли для этого одни и те же средства: отречение от мирских благ, чтобы быть более независимыми от условий своего времени; жизнь в городе, чтобы быть в более тесных отношениях с паствой; постоянная проповедь, чтобы распространять религиозное образование; наконец — основание третьего ордена, чтобы в среде самого светского общества приобрести помощников, пропитанных их духом.

В 1209 г. Джованни, прозванный за свою склонность к употреблению французского языка Франциском, приступил к осуществлению этого плана. Родившись в 1182 г., сын богатого купца в Ассизи (в Италии) Петра Бернардоне, Фран циск Ассизский предназначался сначала к торговой деятельности и до 23-летнего возраста вел довольно рассеянный образ жизни. Затем, внезапно отрекшись от мира и прогнанный отцом, он стал странствовать по Востоку и Западу, питаясь подаянием, всюду проповедуя покаяние и встречая то почет, то насмешки. Когда к нему примкнуло несколько человек, увлеченных его пламенной речью, он начертал устав, основанный на послушании, целомудрии и полной бедности (1209); таково было скромное происхождение ордена миноритов. В 1212 г. Франциск своим примером и советами склонил свою соотечественницу Клару Ассизскую к пострижению; Клара вскоре собрала вокруг себя несколько благочестивых женщин, которые и составили ядро ордена Бедных Кларисс. В течение нескольких лет число последователей св. Франциска и последовательниц св. Клары на столько увеличилось, что образовались два францисканских ордена — мужской и женский, и св. Франциск был вынужден составить для них более подробные правила. Устав ордена миноритов был утвержден в 1223 г. папой Гонорием III, который даровал этому ордену» как раньше — доминиканцам, право повсеместно проповедовать и исповедовать; устав Кларисс, составленный в 1224 г., был утвержден в 1251 г. Иннокентием IV. Кроме того, в 1221 г. св. Франциск, видя стремление масс вступать под его руководство, и боясь, как он говорил, лишить провинции населения, открыв им свои монастыри, прибавил к двум учрежденным ранее орденам так называемый третий орден (ordo tertius de pocnitentia), пред назначенный для светских лиц, которые пожелали бы, не покидая мира и своих, обычных занятий, вести более чистый образ жизни и найти некоторым образом монастырь в своем собственном доме. Вскоре после того, как организация этих трех орденов была закончена, 4 октября 1226 г., Франциск Ассизский скончался, простершись на помосте церкви Порциункула, своего любимого местопребывания, вблизи Ассизи. Спустя два года Григорий IX причислил его к лику святых.

При совершенно иных обстоятельствах возник орден доминиканцев. Доминик Гузманн, родившийся в 1170 г. в Калагорре, в епархии Осмы в Испании, с детства обнаружи вал большое усердие в молитве и стремление к подвижнической жизни, которые должны были привести его к духовному сану. Пробыв 4 года в Валенсийском университете, он был рукоположен в священники епископом Осмы Диего и сделался каноником-иноком этого города. Прибыв в 1206 г. вместе со своим епископом во Францию, он был охвачен грустью при виде успехов альбигойской ереси в Лангедоке и решил с этого времени посвятить свою жизнь обращению еретиков. Десять лет оставался он в Южной Франции, по чти один и без большого успеха борясь с ересью; но его мирный крестовый поход составлял утешительный контраст с кровавым крестовым походом, который в то же время пред приняли рыцари Северной Франции. В 1215 г., после долгих размышлений он отправился в Рим и представил Иннокентию III свой проект основания общества проповедников, которые, подчиняясь монашескому уставу, исполняли бы те же обязанности, что и белое духовенство. Иннокентий III утвердил проект и подчинил новый орден уставу св. Августина. В следующем году Гонорий III даровал Доминику и его последователям название Братьев проповедников и право повсеместной проповеди и исповеди. Около этого времени состоялось знаменитое свидание Доминика с Фран циском Ассизским, на котором первый предложил слить оба их ордена в один. Св. Франциск предпочел оставить их раз деленными, но св. Доминик не отказался от своего плана. На первом генеральном капитуле, который он собрал в Бо лонье в 1220 г., он отказался от августинского устава и при нял францисканский устав в его главных чертах. Он умер в следующем году (6 августа 1221 г.), оставив второй нищен ствующий орден вполне организованным и при нем такой же женский орден и третий орден для мирян. Но в окончатель ной форме доминиканский устав был составлен лишь в 1238 г. третьим генералом ордена св. Раймондом Пеннафортским. К этому времени первые два нищенствующих ордена достигли уже большого распространения. С нескрываемым сочувствием встреченные массой, которая чувствовала в них большую близость к себе, чем в бенедиктинских орденах, и лучше сознавала их благодетельное влияние, они распрост ранились по всей Европе. В 1264 г. генералу францисканцев были подчинены 8 тысяч монастырей и 200 тысяч монахов. Генерал Доминиканского ордена также начальствовал над настоящей армией, всегда готовой принять миссию хотя бы в самые отдаленные страны; в 1280 г. существовал монастырь Братьев проповедников в Гренландии. Этот изумительный успех нищенствующих орденов, вначале поощряемый папством, скоро отодвинул на второй план старые монашеские ордена и не замедлил вызвать столкновение со светским духовенством и университетами. С одной стороны — светское духовенство было в высшей степени недовольно теми обширными привилегиями, которые получили минориты и проповедники, и иногда — как, например, Гильом де Сент-Амур в 1255 г. — горько жаловалось на незаконное отправление ими церковной службы в приходах. С другой стороны — францисканцы и доминиканцы, считая преподавание «частной формой проповеди» заявили притязание на право преподавать в университетах и начали против них памятную борьбу, которая окончилась в пользу монахов. Поддерживаемые общественным мнением и громадной из вестностью некоторых из своих членов, как, например, доминиканца Фомы Аквинского и францисканца Бонавенту ры (оба умерли в 1274 г.), они в конце концов сосредоточили в своих руках почти все отрасли народного просвещения.

Но этот необыкновенный расцвет не мог быть продолжительным. В конце XIII в. доминиканцы и францисканцы, забыв о дружбе, соединявшей их основателей, вступают в борьбу друг с другом; мало того, в среде самих францисканцев возникают раздоры. Еще при жизни св. Франциска среди его последователей можно было различать два направления: ригорическое, представителем которого был сам св. Франциск, и более умеренное, во главе которого стоял Илья Кортонский, его викарий и первый преемник. Эти два направления с течением времени породили две враждебные партии, кото рые Бонавешуреудалсюь примирить во время его настоятельства, но после его смерти антагонизм между ними возобновился. В1279 г. папа Николай III сделал бесплодную попытку вмешаться в эти раздоры, издав буллу «Exiit quiseminat», благоприятную для конвентуалов, то есть для умеренных. Тогда ригористическая партия, носившая название спиритуалову возмутилась против св. престола и, казалось, была близка к отпадению от церкви. Целестин V немедленно отделил ее от Францисканского ордена и соединил с только что осно ванным им орденом Целестинских отшельников; но его преемник Бонифаций VIII, наоборот неустанно преследовал ее и принудил распуститься (1302).

Богослужение и таинства. Реформа белого духовенства и развитие монашеских орденов свидетельствуют о том сильном религиозном движении, которое охватило в то время весь христианский мир. Светское общество также чувствовало на себе его влияние. Внешняя сторона богослужения, центром которого всегда было таинство евхаристии, становится более блестящей, более мистической и более возвышенной. Вместе с тем стараются еще более возвысить значение св. причастия, предупредить его профанацию и точнее определить его природу. Так, в конце XI в., ввиду ереси Беренгария, вошло в обычай воздымать во время обед ни освященную гостию, чтобы паства преклонилась перед ней; вследствие чуда в Болъсене (1264) папа Урбан IV распространяет на всю церковь праздник св. причастия, установленный в Люттихе еще в 1246 г. епископом Робертом; несколько позднее Григорий X повелевает во время обедни стоять на коленях от освящения до причащения и преклонять колена на улице при встрече со св. Дарами. С другой стороны, чтобы избежать пролития крови Христовой, в XII в. перестают давать мирянам причастие под обоими видами. Равным образом его перестают давать младенцам тотчас после крещения и допускают лишь по достижении ими разумного возраста. Наконец, богословы (Иннокентий III) пишут специальные трактаты об евхаристии, и четвертый Латеранский собор (1215 г.) создает слово «пресуществле ние» для обозначения претворения веществ, употребляемых при евхаристии, в тело и кровь Христовы. Но по странным обстоятельствам, — которые впрочем, не единичны в истории, — по мере того как развивается общественное богослужение, частный культ сокращается и становится до известной степени менее интимным. Масса народа давно оставила привычку часто причащаться; даже благочестивые люди следуют этому примеру и причащаются лишь в главные праздники. Четвертый Латеранский собор был вынужден предписать всем христианам причащение на Пасхе (канон 21-й).

Формы покаяния также сделались менее строгими. Публичные покаяния мало-помалу вышли из употребления: в XIII в. им подвергали лишь мирян, виновных в насилии над личностью епископов. Это было следствием злоупотребления выкупом покаяния и индульгенциями: упадок увеличивался по мере того, как умножались эги средства уклонения от старинных строгостей. Тогда церковь направляет свои усилия к тому, чтобы сохранить строгость частного покая ния; четвертый Латеранский собор постановляет, наряду с пасхальным причащением, ежегодную исповедь и предписывает епископам рассылать по всей епархии исповедников для разрешения тяжких грехов, которые могут быть отпущены только самим епископом (cas reserves). Эти распоряжения Латеранского собора свидетельствуют о том, что дух покаяния в начале XIII в. значительно ослабел. Чтобы вос кресить его в массах, понадобилась проповедь Франциска Ассизского и нищенствующих орденов. Их призыв вызвал реакцию: на минуту возрождаются добровольные публичные покаяния. Так, в 1261 г. город Перуджа был весь охвачен внезапным порывом аскетизма: богатые и бедные, старые и молодые, рыцари и крестьяне ходили по улицам, обнаженные до пояса, докрыв голову платком, с хоругвью или зажженным факелом в одной руке, а другой они бичевали себя кнутом, иногда даже до крови. Некоторое время спустя флагелланты появились и в Страсбурге. Наконец, следует указать, на широкое распространение проповеди в XIII в., вызванное также влиянием нищенствующих орденов. Проповедь, произносимая с этих пор на про стонародном языке и часто под открытым небом, сопровож дает все акты общественной и частной жизни. В одной Франции насчитывается в течение XIII в. 260 проповедни ков, имена или произведения которых нам известны. В Германии францисканцы Давид Аугсбургский и Бертольд Регенсбургский (умерли в 1271 г. и 1272 г.) собирали вокруг себя тысячи слушателей. Так как ни судебное, ни политическое красноречие в ту эпоху еще не существовали, то все искусство слова сосредоточилось в религиозной проповеди.