Мифы и легенды австралийских аборигенов.

Глава 5. ЛЕГЕНДЫ.

КИРКИН И ВИЙЮ.

Неподалеку от Кулгарди, на его восточной стороне, находится скалистый холм, расположенный на территории, простирающейся на сотню миль. На этой земле, которая называлась Малжарна, жил выдающийся человек по имени Киркин. Он жил один и не общался ни с одним другим живым существом.

На то, чтобы жить в одиночестве, у Киркина была своя причина. В своей загадочной мастерской природа наградила его красивыми и длинными золотистыми волосами, которые вызывали восхищение у всех племен животных, птиц и рептилий. Чтобы полюбоваться Киркином, кенгуру, валлаби, эму, варану и ромбовидному питону приходилось преодолевать большие расстояния с севера, юга, запада и востока, порой с риском для жизни и с большими трудностями. На всех языках его называли «человек с золотистыми волосами». Многие пытались добиться его благосклонности, и большое число семей готово было отдать своих дочерей ему в жены, если бы только он согласился. Но, обладая поразительной красотой и золотистыми волосами, он был очень тщеславен, и поэтому все девушки отвернулись от него и стали его презирать. Они говорили: «О, отец, зачем ты предлагаешь меня в жены этому тщеславному человеку? Неужели ты не видишь, что он полностью занят самим собой и ничего не видит вокруг себя, занимаясь лишь своими золотистыми волосами?».

Ни одна из девушек, достигшая возраста замужества, ни одна взрослая или маленькая девочка не могли сказать хотя бы одно доброе слово о Киркине, постольку он считал себя прекраснее любой девушки. Все женщины его ненавидели и сторонились. Ни одна женщина из племен животных, птиц или рептилий не желала его видеть. Им восхищались только мужчины различных племен.

Каждое утро на рассвете Киркин забирался на большой камень и начинал расчесывать свои волосы. Потом обеими руками он собирал волосы сзади, распускал их спереди перед лицом и сквозь этот золотой занавес наблюдал за живыми существами, очень гордясь собой, видя восхищение окружающих. Так продолжалось долгие-долгие годы.

И вот в один прекрасный день он решил, что ему необходима спутница, что неплохо бы ему обзавестись женой. И тогда однажды утром, когда животные, птицы и рептилии стояли и любовались им, он сказал: «О друзья мои, одни из вас пришли из страны восходящего солнца, другие – из мест, где рождаются северные ветры, третьи – из мест, где обитает прохладный и освежающий бриз, а четвертые – со стороны загадочного запада. Во всех этих местах есть прекрасные девушки. Пришло время, и я чувствую, мне нужна жена. Не отдаст ли мне кто-нибудь из вас свою дочь?» И все ответили: «Я отдам».

Но в те времена существовал и другой человек, по имени Вийю, который путешествовал по стране и, хотя он был довольно скромным, совершил немало хороших дел. Однажды огромный ромбовидный питон проглотил ребенка. Его бедная мать билась об землю в горе, а отец растерялся и не знал, как вернуть ребенка. В это время мимо проходил Вийю и услышал, как окружающие выражают свое сочувствие этой чете. Смешавшись с толпой, он полюбопытствовал, что же произошло. Один из присутствующих сказал ему: «Ты здесь чужой? Ты не знаешь, что случилось? Вон в той долине Великий Бог Змея проглотил ребенка. Мы не решились убить змею, так как от змей зависят все наши водные источники и ручьи на склонах гор и в долине. Если бы только змея вытянулась, мы бы смогли ее разрубить, и тогда вода потекла бы ручьями по земле или в подземных реках, но змея свернулась кольцами, и если убить ее в таком положении, то все водные потоки на земле и под землей пересохнут». – «Пойдем, – попросил Вийю, – покажи мне, где лежит Великий Бог Змея. Я убью его и спасу ребенка». И тогда ему показали, где спала змея, свернувшись кольцами на плоском камне.

Вийю взял содержащий воду корень низкорослого эвкалипта[54], взобрался на дерево, росшее рядом со змеей, и уселся там на ветке как раз над рептилией. Держа корень за один конец, он свесил другой его конец прямо к голове спящей змеи, и тогда вода, содержавшаяся в корне, начала капать, капля за каплей, на голову змеи и стекать между ее глаз. Змея, приподняв голову, потянулась в сторону падающих капель. Она все тянулась и тянулась вверх, распрямляя кольцо за кольцом, пока не осталась стоять на кончике хвоста, касаясь мордой корня эвкалипта. Тогда, спрыгнув с ветки, Вийю обхватил обеими руками змею за шею и, крепко удерживая острый кремневый нож в правой руке, соскользнул вниз по спине змеи, распоров ей ножом весь живот. Так Вийю спас ребенка и вернул его счастливым матери и отцу.

Слава о Вийю разлетелась по всей округе в виде палочек-писем и дымовых сигналов, и его стали восхвалять в каждой песне. История о его великом подвиге дошла даже до самодовольного Киркина, который почувствовал ревность и решил, что, если Вийю зайдет на его охотничью территорию, он постарается его убить.

На вид Вийю был обычным человеком с некоторыми отметинами на теле, показывающими, к какому роду он принадлежит, и, возможно, одним-двумя перьями в волосах на голове, в соответствии с принятой модой, и несколькими мазками белой глины на теле и лице. Он отнюдь не был столь красив, как Киркин, и не имел такого украшения, как золотистые волосы. Несмотря на это, Вийю пользовался всеобщей благосклонностью красавиц Ге-Рилл-Гилли и Вонбуны. Он обладал качествами, которые никогда не умирают. Он был добрым, любезным, сочувствующим и думал больше о других, чем о себе. Он старался облегчить горе пострадавших, поизносил слова утешения скорбящим, был другом вдов и сирот и помогал престарелым. Куда бы ни направлялся Вийю, ему всегда находилось место в сердцах других людей.

Когда Киркин всерьез задумался о женитьбе, он услышал, что имя Вийю не сходит с уст отцов и матерей, у которых есть красивые дочери, и все девушки страстно желают стать его невестами. Вийю жил примерно в половине дня ходьбы от дома Киркина. Однажды утром, когда люди, как всегда, любовались золотистыми волосами Киркина, кто-то сказал, что все женщины презирают красоту и тщеславие Киркина, а все девушки влюблены в Вийю. Как только люди разошлись по домам, Киркин спустился со своего возвышения и поинтересовался у ворона, где ему найти Вийю. Ворон ответил, что тот живет на расстоянии половины дня пути к восходящему солнцу. Тогда Киркин отправился на поиски Вийю и нашел его отдыхающим в прохладной тени дерева.

Киркин спросил Вийю: «Почему ты никогда не навещал меня? Ты должен был слышать о моей славе!» «Конечно же, мой благородный Киркин, твоя слава достигла самых отдаленных частей нашей страны и даже сказочной Страны Восходящего Солнца, где золотистый солнечный свет искрится на поверхности вод великого океана, в каплях росы на листьях эвкалиптов и рассыпается тысячами отблесков в тихо раскачивающихся ветвях деревьев. Вот как далеко распространилась слава о тебе», – ответил Вийю. «Но тогда, – продолжал Киркин, – почему ты не пришел вместе с другими людьми, чтобы боготворить меня? Почему ты не явился выразить мне свое почтение? Ты единственный, кто остался безразличен. Ты пользуешься благосклонностью слабого пола и забыл, что я являюсь верховным правителем земель Ге-Рилл-Гилли и Вонбуны. Если я пожелаю, я могу приказать своим обожателям схватить тебя и посадить на муравейник за твое нахальство. Но за этот, твой первый проступок я тебя прощаю. Если ты придешь завтра и поклонишься мне, обещаю, что ты сможешь продолжить свой путь с миром». «Нет, – ответил Вийю, – я не преклоняюсь перед простыми смертными, а преклоняюсь только перед одним Верховным Духом, невидимым для человеческого глаза. Только ему я кланяюсь с уважением и восхищением. Ты прекрасно знаешь, что по всей стране Ге-Рилл-Гилли и Вонбуны моя слава остается на устах больших и малых, мужчин и женщин, детей и стариков. Более того, слабый пол знает цену как зла, так и добра, и если они прослышат о том, что златовласый Киркин распорядился забрать мою жизнь, они поднимутся в негодовании и закричат: «Долой Киркина – злого, самовлюбленного эгоиста».

Тогда Киркин крепко задумался и стал планировать другие способы избавиться от своего соперника.

«О Вийю, – воскликнул он, – ты затронул самую тонкую струну моего сердца! Не соизволишь ли погостить у меня некоторое время, пока не решишь продолжить свой славный путь?».

Слова Киркина были пропитаны лестью и сарказмом, но тон и манера его речи звучали хвалебно. Будучи добрым человеком, Вийю не заподозрил никаких злых мыслей при такой резкой смене отношения злобного и самонадеянного Киркина и с радостью принял его приглашение.

Вот каким образом Вийю стал первым, перед кем открылся вход в тайный и запретный Малжарна, каменный дом златовласого Киркина из Вонбуны. За вечерней трапезой, когда они сидели у костра, Киркин, следуя своему коварному плану, стал рассказывать об одном месте в границах его охотничьей территории, где можно было легко обнаружить и добыть кенгуру, эму, валлаби, опоссума и валлио[55]. При этом он блистал красноречием, так как охота на валлио входила в его злобные замыслы убийства ничего не подозревающего Вийю. «Чтобы добыть эту самую желанную добычу, не нужно никакого копья, бумеранга или нулла-нулла, – говорил он, – без всякого оружия тебе всего-то нужно осторожно подкрасться к гнезду животного, а когда заметишь движение травы, знай, что там затаился валлио. Тогда прыгай прямиком сверху ногами на добычу».

Вийю внимательно выслушал все, о чем рассказывал Киркин, а затем, почувствовав усталость, извинился и пошел спать. Тогда Киркин вышел на лунный свет и поспешил к тому месту, где находилось гнездо валлио, и утыкал его палками, острые концы которых торчали наружу. Он положил среди них мертвого валлио, привязал к нему веревку, хорошо замаскировал ее и протянул к кусту примерно в двадцати шагах. Вернувшись домой примерно за два часа до рассвета, Киркин увидел, что Вийю спокойно спит. А Вийю снилась удачная охота на валлио. Звери были повсюду, выглядывали из-за каждого куста, одни стояли на задних лапах и выделывали всяческие акробатические трюки, другие гонялись друг за другом. Некоторые бегали прямо по его телу, а одно, наиболее смелое животное уселось ему на голову, а потом спрыгнуло на руки. Вийю быстро захлопнул ладони, но валлио там не оказалось. Животное уже сидело в кустах и смотрело на него. Тогда Вийю изо всех сил погнался за валлио, крепко схватил его и убил ударом по голове. Он положил жирного валлио на костер и стал медленно жарить. Потом он положил животное на ближайший куст и оставил его там остывать. Когда через некоторое время Вийю прикоснулся к пище, она уже достаточно остыла. Он оторвал заднюю ногу животного и только собрался откусить от нее кусок, как Киркин тихонько прикоснулся к нему и прошептал: «Время вставать, завтракать и отправляться на охоту. Солнце только что взошло. Пожалуйста, просыпайся».

Никогда раньше Вийю не видел столь реалистичного сна. Он не удержался и рассказал Киркину о своих сновидениях и выразил при этом надежду, что дневная охота окажется столь же восхитительной.

После завтрака Киркин отправился вперед, а Вийю последовал за ним. Через некоторое время они пришли на место, где Киркин устроил свою западню. Киркин указал на куст, где им предстояло спрятаться и ждать своей возможности. Через некоторое время Вийю стал осторожно подкрадываться, пока не оказался в двух метрах от западни. И тогда Киркин слегка потянул за потайную веревку, отчего трава в том месте зашевелилась, словно там возился валлио. Вийю прыгнул со всей силы и обеими стопами наткнулся на острые палки, которые глубоко пронзили его ноги.

От ужасной боли несчастный Вийю застонал и стал кататься по земле. «О Киркин, освободи мои стопы от этих жестоких острых палок». – «Я устроил эту западню специально для тебя, и ты не избежал моего возмездия. А сейчас я возьму воммеру и вобью эти колья еще глубже в твои стопы», – смеясь ответил Киркин.

Вийю потерял сознание и оставался в таком состоянии долгое время. Когда же он наконец пришел в себя, то услышал голос Киркина: «О мой друг, когда ты снова сможешь ходить, не забудь заглянуть ко мне. Знак, по которому ты сможешь меня найти, – это столб белого дыма, поднимающийся в небо спокойным ясным днем. Ты сразу поймешь, что это сигнал от твоего друга, который будет рад возобновить наше знакомство. А сейчас, мой добрый Вийю, мой уважаемый и драгоценный друг, прощай!».

С этими словами Киркин ушел, оставив Вийю страдать и дожидаться, когда милостливая смерть придет и заберет его в Страну духов, расположенную среди множества звезд, сияющих над нашей головой. Но кто-то более великий не пожелал смерти Вийю и подарил ему возможность дожить до того дня, когда Киркин, наконец, получил из его рук заслуженное возмездие.

От одной новой луны до следующей Вийю, мучимый болью и страданиями, плакал и молил Отца Всех Духов: «Приди, о Отец мой, Отец всего. Ты, кто помогает как злым, так и добрым людям, кто дарует солнечное сияние и прохладный освежающий дождь, пошли ко мне своих слуг, братьев Виньярнинг. Пусть эти святые братья придут ко мне, принесут мне облегчение и дадут силы справиться с этой болью». В этот период своих страданий Вийю постоянно терял кровь и катался по земле, пока не создал великую долину, повсюду закапанную кровью. С тех незапамятных времен аборигены отправляются в ту долину и собирают там красную охру, которой раскрашивают тела молодых кандидатов на инициацию.

Незадолго до появления следующей новой луны братья Виньярнинг услышали стоны Вийю, страдающего от нестерпимой боли. Они пришли, вынули колья из его стоп, перевязали раны и с помощью магической силы Отца всего, который распоряжался судьбой всех людей, одарили его здоровьем и силой. И тогда Вийю смог отправиться в путь, чтобы уничтожить коварного и самовлюбленного златовласого Киркина. Вийю поспешил в северную землю и увидел там столб белого дыма, поднимавшийся в чистое голубое небо. Он побежал вперед и остановился примерно в двух километрах от того места. Там он уселся в тени дерева, отдохнул около часа и по спирали отправился в сторону дыма. Он подходил к нему все ближе и ближе, пока не заметил Киркина, который бродил вокруг своего костра. Некоторое время Вийю раздумывал, как его атаковать, и наконец решил, что лучше дождаться ранних часов восхода солнца, когда Киркин будет поглощен уходом за своими волосами. Нежно поглаживая и расчесывая свои золотистые локоны, он потеряет бдительность на некоторое время.

На рассвете следующего дня Вийю подкрался к дому Киркина с боевым бумерангом в руке, перебегая от одного куста к другому, пока не оказался в десяти шагах от Киркина, который сидел обратив лицо на восток. Вийю подошел к нему сзади как раз в тот момент, когда Киркин отбросил свои золотистые волосы себе на лицо. Взмахнув оружием, Вийю мощным ударом отсек голову с золотистыми волосами, а потом предал тело Киркина огню.

Дух Киркина поднялся из пламени и вошел в тело небольшой, похожей на сокола птички, которую и теперь можно видеть парящей в воздухе либо быстро хлопающей крыльями. Глаза этой птицы постоянно обращены к земле в поисках жучков, тараканов и других насекомых. Сегодня эту птичку часто можно видеть в том месте, где бушует пожар, либо там, где незадолго до этого горел огонь. Вот какой оказалась судьба самовлюбленного Киркина. Подобно всем его предшественникам, из очень великого человека он превратился в маленькую и незначимую птичку.

ИСТОРИЯ ЛЮБВИ ДВУХ СЕСТЕР.

На Пуллувевале, перешейке между озером Александрия и озером Альберт, в низовьях реки Мюррей жили две сестры. Они были хорошо обучены всем обычаям племени, а также умению выживать в буше. По обычаю, аборигены называют своих молодых людей в соответствии с каким-нибудь характерным свойством и особенностью, свойственным им. У этих двух девочек не было собственных имен, так как они были очень похожи и очень привязаны друг к другу. Несмотря на незначительную разницу в возрасте, практически невозможно было отличить одну от другой. Поэтому взрослые называли их Мар-Ралланг, что означает «две в одной».

Тогда же жил юноша по имени Вьюнгаре, который считался подарком великого лидера Нурундери. За несколько лет до рождения этих двух сестер одна вдова носила траур по умершему мужу. Она облепила свои волосы белой глиной и сделала большие порезы на теле, чтобы выразить постигшее ее большое горе. В отчаянии она крикнула Великому Духу Нурундери: «Зачем ты забрал моего мужа? Почему ты не дал мне сына?».

Нурундери услышал ее и послал ей маленького мальчика, поместив его в кусты, неподалеку от нее. Когда же ребенок заплакал, вдова пошла и нашла его. Она была просто восхищена. Забрав малыша, она стала воспитывать его, а ее брат помогал ей обучать мальчика. Они назвали мальчика Вьюнгаре, что означает «тот, который возвращается к звездам». А поскольку рано или поздно мальчику пришлось бы вернуться и стать божеством, его с особенной тщательностью обучали всем законам буша, повадкам птиц и животных.

Его дядя также разослал послания всем семьям племени с сообщением: «Никаких девушек нельзя отдавать в жены Вьюнгаре. Я оставил для него небольшую полоску охотничьей территории у озера, и всем остальным запрещается заходить на эту территорию». Семьи племени ответили: «Хорошо, да будет так, как ты сказал».

Весна – великое время года, предназначенное для обучения молодых людей племени. Их учат быстро и безошибочно определять различные нотки в любовных песнях птиц, характерные брачные импульсы животных. Однажды весной, когда вся природа вокруг озера вновь ожила, две сестры уловили этот дух сезона и загорелись желанием повстречаться с юношей Вьюнгаре. Для этого однажды утром старшая сестра спряталась в кустах возле лагеря Вьюнгаре и стала подражать крику эму. Вьюнгаре тут же отправился на охоту за воображаемым страусом, но, когда девушка увидела его, она вышла из укрытия и попросила его помочь ей отыскать ее потерявшуюся сестру. Это была лишь уловка, чтобы познакомиться с Вьюнгаре и возбудить в нем любовь. Через некоторое время младшая сестра повторила тот же самый трюк, имитируя при этом любовный крик лебедя. Все закончилось тем, что обе сестры вышли замуж за Вьюнгаре.

Когда дядя услышал о том, что Вьюнгаре женился, он очень рассердился и обратился к Непелле, великому Богу Звезд, с вопросом, что ему теперь делать. Непелле ответил: «Тебе придется разлучить их». Тогда дядя взял несколько тлеющих головешек, завернул их в тонкую кору и поместил возле лагеря Вьюнгаре в надежде, что огонь станет преградой между ним и этими двумя девушками. Ночью головешки разгорелись, и от них занялись кусты. Постепенно огромное пламя охватило буш и окружило лагерь. От дыма и огня Вьюнгаре проснулся, но даже в опасной близости огня и удушающего дыма он не утратил хладнокровия. Он схватил обеих своих жен и направился к озеру. Чтобы спастись от жара огня, Вьюнгаре нырял под воду снова и снова, но огонь уже подошел близко к воде и охватил все сухие камыши вокруг озера. Тогда Вьюнгаре схватил свое копье, к концу которого была привязана петля из веревки, сделанной из тростника, и, обращаясь к Непелле, великому Богу Звезд, взмолился: «О Отец Человечества, услышь меня, но не ради моего спасения, а ради моих жен. Возьмись за это копье, чтобы они могли взобраться по нему к безопасным высотам, а потом поступи со мной так, как сочтешь нужным». Сказав это, он со всей силы запустил копье в небеса.

Непелле услышал его крик и удерживал копье до тех пор, пока жены Вьюнгаре не поднялись на небеса. Потом Непелле обратился к Вьюнгаре: «Иди сюда, сын мой, займи свое место на небесах и выполни свою миссию, сияя и показывая детям земли, что ты думал не столько о своей собственной жизни, сколько о спасении твоих жен».

Аборигены до сих пор показывают на три звезды на восточном небосклоне, которые представляют собой Вьюнгаре и двух его жен.

ЧИРУНИР.

Чирунир, его жена и собаки жили в густом лесу. Ни одна живая душа никогда не видела этих странных созданий, даже мельком. Они очень хитро устраивали свои набеги на мужчин, женщин и детей. Лай их собак был намного громче и грубее, чем лай обычных собак или динго. От Чирунира, его жены и собак остались лишь имена в истории духов дремучего леса, которая без изменений дошла до нас в таком виде.

Это случилось в середине лета. На долину Налларбор накатилась волна ужасной жары и длилась три дня. Животные, птицы, рептилии, насекомые и другие создания искали спасения в пещерах, где во времена этой истории их собралось великое множество. Мужчины, женщины и дети укрывались в тени деревьев, в долинах и на склонах холмов либо у подножия скал. Животные, птицы, рептилии и насекомые – все согласились с тем, что так и будут оставаться бок о бок, не боясь пострадать от кого-либо из соседей. Никогда больше в истории живых существ нельзя было видеть такого прекрасного и мирного единения всех животных. Общая опасность, трудности и горе вызвали сочувствие и укрепили всеобщую дружбу.

В течение двух дней мужчины, женщины и дети спокойно сидели под деревьями, где их посещали змеи, ящерицы и птицы. Тем, кто укрывался на вершинах холмов и на их склонах, хорошо было видно большую равнину, протянувшуюся на такое расстояние, на сколько хватало глаз, вплоть до горизонта, где всходило солнце. Но вот их внимание привлекло что-то непонятное, что вызвало их любопытство. Понаблюдав примерно с час, люди поняли, что этот объект напоминает человека. Все стали говорить, что это необычный человек, если он может брести по равнине в такой знойный день. Может быть, это один из братьев Виньярнинг, врачевателей. На этом все и успокоились и больше не следили за ним. Глазеть на знахаря, когда он приближается, означало бы недостаточное уважение к нему.

Просидев в укрытии примерно с час, мужчина-наблюдатель снова взглянул на равнину, чтобы определить, где теперь находится этот человек и не пора ли всем подготовиться к приему, достойному его положения. Но то, что он увидел, заставило его затрястись от страха и утратить на время дар речи. Через некоторое время он попросил других подойти и взглянуть на это странное создание. К ним направлялось существо с ушами и мордой собаки, но без подбородка. Вместо нижней челюсти у него висел кожаный мешок, напоминавший мешок пеликана, который доходил ему до живота. Его ребра не соединялись в одной впадине в центре груди, а словно образовывали два отделения. Отделение слева содержало легкие, а в правом располагались сердце и сосуды, а глотка, подобно широкому мешку, находилась между ними, а когда была наполнена водой или пищей, напоминала трубу. Это и был ужасный гигантский Чирунир, о котором все так много слышали, но никто его не видел. Его рост составлял два с половиной метра, длинные руки доходили до колен. Вытянув пальцы, он мог достать до земли и поднимать с нее предметы не останавливаясь. Натренированный глаз бушмена или охотника сразу же отмечал все эти детали. Все мужчины, женщины и дети тут же попрятались, чтобы этот жуткий монстр их не заметил.

Чирунир направился прямиком к их холму, ни секунды не сомневаясь, словно хорошо знал эту местность. Добравшись до вершины холма, он подошел к резервуару в скале, содержавшему большое количество прохладной, освежающей воды. После длительного путешествия по голой и пыльной равнине, под палящими лучами солнца он чувствовал сильную жажду. Чирунир сдвинул камень, закрывавший вход в резервуар, спустился туда и стал пить глоток за глотком, и этот звук можно было слышать за сотни метров.

Напившись, он выпрямился и осмотрелся. Он чувствовал, что где-то поблизости есть люди. Словно собака, Чирунир обнюхивал сначала северное направление, потом южное, затем восточное и, наконец, западное. Потом он снова стал пить и снова выпрямился. Его живот напоминал огромный, сильно раздутый баллон, а вода капала у него изо рта. Затем Чирунир отправился на запад, где находился его дом. Пройдя около пятидесяти шагов, он остановился и отрыгнул выпитую воду вместе с остатками человеческих тел, которые недавно съел. Среди этих остатков можно были видеть головы и ноги новорожденных, которых он глотал целиком. После того как его вырвало, он почувствовал слабость и, спотыкаясь, направился к дереву, которое только что оставили перепуганные мужчины, женщины и дети.

Немного отдохнув, он снова поднялся на ноги и с подозрением осмотрелся. Он чувствовал, что люди наблюдают за ним, спрятавшись за камнями и деревьями, и сильно разозлился. Когда Чирунир впервые появился на свет, он хвастливо поклялся, что ни одна смертная душа никогда его не увидит, а он постоянно будет охотиться за людьми, не знающими, кто их враг. И причиной этому было, что, если его увидит человек, судьба ему быть убитым и исчезнуть навсегда. Чируниру такая перспектива не очень нравилась, так как он любил жить и есть. Разозленный, он повернулся к подглядывающей толпе и сказал: «Я вернусь утром и прикажу моим псам убить всех мужчин, женщин, юношей и девушек, а детей оставить до того времени, пока я не проголодаюсь, а когда я захочу есть, моя жена зажарит мне ребенка». Затем, переполненный яростью и страхом, он поспешил к себе домой, в лес.

Как только этот монстр покинул каменистый склон холма, люди собрались вокруг того места, где его стошнило, и с ужасом смотрели на черепа, ноги и руки младенцев. Перед ними была разгадка исчезновения их сородичей. Они также рассмотрели следы, оставленные их посетителем несколько мгновений назад, и признали в них те следы, которые вели в лагерь, где исчезали люди. И тогда они вспомнили прощальные слова Чирунира: «Я вернусь утром».

В страхе люди уселись в тени деревьев и стали обсуждать, что им делать, уж не лучше ли им уйти в другую страну. Но тут кто-то сказал: «Если так, то что нам делать со стариками, слепыми, больными и хромыми? Мы не можем бросить их на милость этого злобного монстра. Давайте построим крепость на случай нападения Чирунира и его собак». Но старейшины уговорили людей послать двух человек на поиски братьев Виньярнинг. Может быть, им удастся разузнать, где находится старший из братьев. О нем слышали всего четыре дня назад, когда он спас нескольких утопающих детей, которых унесло в море. И тогда два молодых добровольца отправились на юг в сторону побережья.

А в это время братья Виньярнинг отдыхали на морском берегу. Они только что поймали несколько рыб, приготовили их и оставили остывать. И тут они увидели двух приближающихся к ним посланников племен. Как только братья заметили пришельцев, они поднялись на ноги и любезно их приветствовали. Братья попросили пришельцев присоединиться к ним и отведать приготовленную ими рыбу, которую оставили остывать, но юноши, помня о своем серьезном поручении, отказались есть до того, как передадут свое послание.

«О защитники пожилых, немощных и слепых, простите наш отказ отведать вашу пищу, хотя мы не ели ничего уже три дня. На нас навалилось большое горе. Когда в середине дня солнце лишь слегка склонилось на запад, а тени деревьев и других предметов стали клониться к востоку, наше племя посетило одно странное создание. Это был тот, кого мы очень боимся, так как своими собственными глазами видели, что он утоляет голод, глотая человеческую плоть. Во имя немощных стариков, женщин – продолжательниц рода нашего племени и всех наших людей защитите нас! Нам же нужно срочно возвращаться», – громко сказали они. «Мы придем к вашему народу в полночь и защитим вас от этого злобного чудовища. А сейчас поешьте и отдохните, и тогда вы сможете с честью выполнить ваше поручение», – ответили братья Виньярнинг.

Братья Виньярнинг сказали так, чтобы воодушевить молодых воинов и убедить их в том, что для них это лучший путь. Услышав это, юноши уселись и стали наслаждаться едой. Восстановив силы таким образом, они поспешили вернуться к своему племени с хорошими вестями о том, что братья Виньярнинг, их защитники, придут в полночь. Все – мужчины, женщины и дети – очень этому обрадовались, и никто не пошел спать до прихода братьев.

В полночь, когда братья пришли, один из старейшин рассказал им о том, что обещал сделать Чирунир. Братья Виньярнинг внимательно его выслушали. Этот рассказ их глубоко тронул, и они плакали, сочувствуя невинным детям, убитым и съеденным этим ужасным монстром. И тогда они сказали старейшине: «Отбери из своих молодых людей две сотни юношей. Пусть они возьмут свои кремневые топоры, отправятся вон в ту долину, и каждый нарубит двадцать охапок веток кустов. Пусть все, кто может, отнесут как можно больше таких охапок на вершину этого холма и устроят там из них загон в сотню метров длиной и десять метров шириной у входа, но так, чтобы через узкий выход на другом его конце могла пройти только одна собака». Когда люди принялись за сооружение этого загона, светила полная луна, и в работе участвовали все мужчины, женщины и дети, помогая строить ловушку для смертоносного Чирунира и его собак.

Как только рассвет забрезжил на восточном небосклоне, мужчины и женщины услышали, как Чирунир приказывает своим псам следовать по его следам к холму и убить там всех мужчин и женщин, но не трогать детей до тех пор, пока он не придет сам. Они слышали его крик: «Отправляйтесь же, мои преданные псы, и выполните свой долг, не подведите меня. Люди меня видели, но вы, мои хорошие собаки, никогда не смотрели на меня. Когда эти мужчины и женщины увидят вас, пусть это будет последним моментом в их жизни! Убейте их». Тогда старший Виньярнинг приказал всем воинам племени взять копья и бумеранги и приготовиться к бою. Он же сам со своим братом встал в северном конце загона. Каждый из них держал в руках по два боевых бумеранга. Старики, немощные, слепые и матери с детьми сидели с внешней стороны загона, в безопасном месте, а нескольким юношам и девушкам было приказано быть готовыми взобраться на деревья, как только появится Чирунир. Братья Виньярнинг стояли в ожидании прибытия собак, и вот, наконец, послышался громкий лай и визг несущихся во всю прыть псов.

В стае было шесть собак. Самая быстрая из них опережала на сотню метров других. Как только собака добежала до самой узкой части прохода в загон, старший Виньярнинг метким ударом отсек голову пса. Голова собаки упала к его ногам, а тело Виньярнинг отбросил в сторону, где другой воин острым ножом отрезал хвост пса и отдал его следующему человеку. Потом появилась вторая собака, тоже опередившая других примерно на сотню ярдов. Она шла по запаху и следу первого пса, и ее ожидала та же участь – она погибла от рук младшего из братьев. Каждая из четырех оставшихся собак, попав в загон, была уничтожена аналогичным образом. Когда же была убита последняя собака, шесть человек держали в руках по собачьему хвосту. Им предназначалась особая роль. Когда появится сам Чирунир, им надлежало спрятаться за деревьями и махать собачьими хвостами, словно псы охотились там за юношами и девушками.

Некоторое время Чирунир ждал возвращения своей самой быстрой собаки. Это означало бы, что псы выполнили команду хозяина. Но поскольку они не возвращались, Чирунир решил пойти сам и посмотреть, как обстоят дела. Он сообщил жене о своем намерении и сказал ей, что, если он будет отсутствовать дольше обычного, ей тоже следует отправиться на вершину холма. Когда же Чирунир бежал к холму, братья Виньярнинг молились Великому Духу Отцу, прося Бога Росы ниспослать им густой туман, чтобы Чирунир не смог четко различать все окрестные предметы. И как только появился Чирунир, по велению Бога Росы густой туман окутал все окрестности.

Когда Чирунир стал подниматься на холм, Бог Росы повелел туману: «О туман, помни, что я послал тебя на помощь братьям Виньярнинг». Поднимаясь по склону холма, Чирунир тяжело дышал. Братья Виньярнинг и другие люди прислушивались к его тяжелому дыханию, которое слышалось все ближе и ближе. Как и было оговорено, юноши и девушки взобрались на деревья возле загона и начали хныкать и плакать, будто бы от горя и страха. Чирунир на несколько минут остановился перед входом в загон и стал оглядываться вокруг. Он услышал эти горестные рыдания и увидел, что юноши и девушки взобрались на деревья и оттуда смотрели вниз, на землю. Посмотрев в том же направлении, он увидел виляющие собачьи хвосты. «О, – тогда сказал он, – я вижу, что псы заняты своей работой – они расправляются с людьми, и мне надо поспешить им на помощь». Он быстро направился вдоль загона и вскоре достиг его самой узкой части. Здесь в засаде его ждали братья Виньярнинг. Они неожиданно вскочили и с ловкостью прирожденных охотников ударили Чирунира по голове своими боевыми бумерангами. Следующий удар по коленям поверг монстра на землю. Тогда сбежались люди и стали избивать тело своего врага, пока жизнь не покинула его.

Выждав некоторое время, жена Чирунира решила, что и ей пора пойти и посмотреть, что происходит с ее мужем. Она поднялась на холм и подошла к загону. Она ожидала услышать лай собак и, оглянувшись, заметила виляющие собачьи хвосты. Тогда она бросилась в загон, и братья Виньярнинг убили ее. Потом несколько воинов взяли ее тело, разрубили пополам кремневыми ножами, и из него вышел уже взрослый мальчик двенадцати лет. Как только его освободили, мальчик убежал. Он превратился в дьявола и умел превращаться в птиц и ящериц. В настоящее время он обитает в виде злого человека. Единственным свидетельством существования Чирунира и его псов сейчас остались только следы, которые можно видеть на скалах в земле Ге-Рилл-Гилли.

КИН-КИНГ.

В одно время в пещере между Ге-Рилл-Гилли и Восточной Австралией жило большое число странных созданий. Они больше походили на человека, чем Тардид-Джимбо и Чирунир, и даже больше, чем горделивый и самовлюбленный Киркин. Они не были столь яростными и жестокими, как Тардид-Джимбо и Чирунир, их облик и манеры были более приятными. Но они тоже отличались от человека некоторыми чертами. Во-первых, на руках Кин-Кинга были только большой палец и последние два. Во-вторых, Кин-Кинги были большими обманщиками. В-третьих, они обладали удивительным даром – они могли поднять руки вверх, и в мгновение ока те превращались в два огромных крыла, при одном взмахе которых они переносились на десять километров, пока кто-нибудь успевал досчитать до десяти.

Кин-Кинги приходились родней семейству великанов, славившихся своей жестокостью. Они не боялись ни бога, ни человека и считали себя богами. Однако Кин-Кинги почитали Бога Огня и Пламени, которому приносили жертвы. Бог Огня и Пламени постоянно горел в центре пещеры, в которой они жили. Если Бог Огня и Пламени был доволен их делами, он скрывался в подземном колодце, но если ему что-то не нравилось, огонь, подобно огромной морской волне, выпрыгивал аж до потолка пещеры. И тогда единственным способом смирить гнев Бога Огня было принести ему в жертву человека. Во время этой церемонии, на которую приглашали всех Кин-Кингов, мужчины рассаживались вокруг входа в колодец огня, пели песни и стучали в барабаны, а женщины танцевали под эту музыку. Священник с помощью своей жены приносил Богу жертву.

В то время один из Кин-Кингов был назначен разведчиком или шпионом. Его обязанностью было путешествовать по земле, собирать информацию и отбирать людей, которые будут принесены в жертву разгневанному Богу. Кин-Кинги были хорошо информированы о жизни внешнего мира. Они знали, где и что происходит, какие дела совершили Тардид-Джимбо, Киркин, Чирунир, Невал и другие необычные создания.

В один прекрасный день в середине лета этот Кин-Кинг проводил свою обычную разведку и решил отдохнуть в тени огромного дерева. Покружив над ним, он выбрал чистую полянку, приземлился, сложил крылья по бокам, и те стали руками. Отдохнув с час, он решил прогуляться и полюбоваться прекрасными цветами, которые росли вокруг. Вскоре он оказался на участке сухой и потрескавшейся земли, где низкорослые эвкалипты росли разбросанными группками. Он подошел к месту, где двое мужчин сидели и пили из деревянного блюда воду, которую собрали из корней эвкалипта.

Эти два человека были широко известны всей Западной Австралии как Виньярнинги, братья-целители. Их уважали и почитали все, кто знал об их деяниях. Целью их жизни была защита человеческой расы от жестокостей Тардид-Джимбо, Чирунира, Киркина и других коварных созданий. Не колеблясь Кин-Кинг подошел к братьям Виньярнинг и остановился в пяти метрах от них. Кин-Кинг был совершенным образчиком человека, он удивился, когда один из братьев Виньярнинг обратился к нему на языке Кин-Кинга: «Не присядешь ли с нами?» – указав на место примерно в десяти метрах в стороне.

Кин-Кинг присел. Братья Виньярнинг и Кин-Кинг сидели так, молча, с полчаса.

Все это время, не выражая никаких эмоций, Кин-Кинг напряженно думал: «Мне бы очень хотелось забрать этих двух людей в наш дом. Уверен, моим друзьям очень бы понравилось держать таких умных созданий у себя в плену. Возможно также, что нам удастся узнать у пленников секрет их знаний и способности бороться с нашими злыми помыслами». Но братья Виньярнинг знали, о чем думает Кин-Кинг. Неожиданно Кин-Кинг поднялся, и братья Виньярнинг поступили так же. Так они стояли некоторое время, а затем Кин-Кинг нарушил молчание и сказал:

– Я думаю о том, не согласитесь ли вы оба посетить мой дом и моих друзей. Уверен, они обрадуются вашему приходу и вашему обществу. У нас вы будете довольны и счастливы. Юноши и девушки моей расы будут развлекать вас песнями и танцами. Так вы пойдете?

– Где и как далеко находятся твои друзья и твой дом?

– На расстоянии одной луны, если идти на заход солнца. Сейчас солнце находится на полпути к закату на западном небосклоне. Если вы согласитесь отправиться со мной, мы прибудем на место еще задолго до захода солнца.

Братья Виньярнинг подумали, что для них это будет необычный опыт, и тогда приняли приглашение и сказали: «Хорошо, мы отправляемся с тобой».

Они не совсем представляли себе, как путешествует Кин-Кинг, и тогда Кин-Кинг опустился на колени и предложил братьям сесть ему на плечи. Когда они уселись, он поднялся и вытянул руки над головой. К удивлению братьев Виньярнинг, они пролетели десять километров за одну секунду. Оправившись от удивления, братья подумали, что неплохо было бы рассмотреть страну, над которой они пролетали. Никогда раньше перед ними не открывался такой вид – горы, долины, холмы, море, озера, реки, заросли кустов, деревья, птицы и животные – все слилось в одну картину.

Через некоторое время такого путешествия неожиданно вокруг них появились летающие юноши и девушки, которые сопровождали разведчика Кин-Кинга и его гостей к дому. Когда они находились примерно в ста километрах от дома Кин-Кинга, разведчик как ракета взвился в голубое небо. Это дало возможность юношам и девушкам первыми добраться до пещеры[56], чтобы выполнять роль телохранителей при появлении гостей. Когда разведчик Кин-Кинг медленно, кругами спускался к земле, братья Виньярнинг еще раз могли увидеть под собой прекрасные горы, холмы, долины и деревья. Они также заметили юношей, девушек и детей, которые парили в воздухе на распростертых крыльях. Миновав их, они спустились прямиком в пещеру, служившую домом Кин-Кингам. Там гостей сразу же окружили обитавшие в пещере Кин-Кинги. Тогда разведчик Кин-Кинг передал братьев Виньярнинг под опеку старейшины и его жены, которые выполняли обязанности священников у этих странных созданий. Посетителям сердечно предложили разделить гостеприимство хозяев. Братья ответили, что были рады встретить их разведчика и через него познакомиться с такими прекрасными созданиями и стать их гостями. Они пообещали, что, когда вернутся домой, обязательно расскажут своему народу об удивительном путешествии к таким замечательным созданиям. А в это время разведчик Кин-Кинг отправился в конец пещеры и покрасил свое тело белой глиной и красной охрой, чтобы братья Виньярнинг не могли его узнать.

Проведя три дня в окружении этих странных созданий, наблюдая за священными церемониями инициации с танцами и песнями и принесением пожертвований Богу Огня и Пламени, братья Виньярнинг попросили Кин-Кингов любезно разрешить им вернуться домой к своим людям. Когда об этом услышал разведчик Кин-Кинг, он тихо попросил священника и его жену уговорить братьев остаться еще на день, чтобы они смогли увидеть церемонию принесения особой жертвы Богу Огня и Пламени. Братья Виньярнинг с благодарностью приняли это приглашение.

В этот день разведчик Кин-Кинг договорился со священником и его женой, что вечером четвертого дня их девушки с помощью своих чар отвлекут внимание братьев Виньярнинг, и это даст им возможность схватить братьев и принести их живые тела в жертву Богу Огня и Пламени.

Братья Виньярнинг разгадали эти планы, но вели себя так, будто им ничего не ведомо. Когда наступил этот судьбоносный вечер, старший Виньярнинг велел своему брату сесть или стать поблизости от выхода из пещеры и броситься бежать, когда он, старший, крикнет ему: «Беги! Спасайся так быстро, как можешь. Не останавливайся, чтобы посмотреть, что происходит со мной, спасай свою жизнь!» Тому это предложение показалось странным, так как младший брат всегда был впереди в любой схватке, смело встречая опасность. Старший брат понимал, что творится в голове у младшего, и поэтому сказал: «Это самый решающий момент в нашей жизни. С этим должна справиться не сила человечества, а приходящий с возрастом опыт. Не стоит сомневаться, мой младший брат. Доверься мудрости своего старшего брата и сделай так, как я прошу». И тогда младший брат согласился подчиниться.

Теперь девушки выстроились, чтобы исполнить танец эму. Братьям Виньярнинг запретили смотреть на танцовщиц, но разрешили, повернувшись к ним спиной, смотреть на стену пещеры, где тени эму бродили туда-сюда и собирали ягоды. Эти образы отражались на стене с помощью света Бога Огня и Пламени, который в этот момент вышел из своего подземного колодца. Чтобы усилить эффект, девушки сначала поднимали правую руку по прямой линии от плеча, а затем сгибали ее в локте под прямым углом и одновременно изгибали свои тела в пояснице. От этого тень на стене очень походила на эму. Это представление очень заинтересовало братьев Виньярнинг.

В ходе представления мужчины стали окружать братьев Виньярнинг кольцом. Но хотя старший Виньярнинг был очень увлечен танцами, он также исподволь наблюдал за тем, что происходило вокруг. И тогда он шепнул брату: «Беги, спасай свою жизнь!» По его команде младший брат выбежал из пещеры. Тогда старший Виньярнинг неожиданно прыгнул в самую середину танцовщиц и побежал вокруг колодца Бога Огня и Пламени, преследуемый разъяренной толпой. Он все бегал и бегал вокруг колодца, пока у всего племени Кин-Кингов, мужчин и женщин, голова не закружилась настолько, что они уже не могли удерживать равновесие и начали падать в колодец, где их поглощал Бог Огня и Пламени. И тогда старший Виньярнинг вышел из пещеры и присоединился к своему брату. Они спешно отправились в путь, а когда, пройдя десять километров, оглянулись, то увидели странную картину. Бог Огня и Пламени, вырвавшись из пещеры, посылал искры высоко в темное небо. Эти искры там и оставались, как духи Кин-Кингов.

На следующее утро братья Виньярнинг вернулись к тому месту, где прошлым вечером находилась пещера. Перед ними предстала лишь плоская равнина, а в том месте, где правил Бог Огня и Пламени, теперь располагался огромный муравейник, населенный множеством муравьев.

Так были уничтожены самые хитрые враги человечества.

И тогда старший Виньярнинг сказал своему брату: «В каждом зле есть определенная крупица добра, и это добро отделяется от зла, как искра, поднимающаяся высоко в небо».

ГОСПОДИН И ГОСПОЖА НИВАЛЬ И ИХ СОБАКА.

Мужчины и женщины племени бажижа рассказывают о господине и госпоже Ниваль и их собаке как о самых жестоких созданиях, которые когда-либо существовали. Их пес обладал таким же разумом, как и сам Ниваль и его жена, мог выражать свои мысли лаем или воем, и оба хозяина его хорошо понимали. Пес был их другом и соратником, принимал участие во всех убийствах и празднествах наравне с Нивалем и его женой. В отличие от других странных созданий, которые устраивали свой дом в пещерах, Ниваль, его жена и собака жили в дупле огромного дерева, настолько большом, что все они там свободно помещались. Единственный вход в дупло был таким же большим, как и дверь обычного дома. Этот вход располагался примерно в трех метрах над землей, и попасть туда можно было лишь по бревну, приставленному к дереву и выполняющему роль лестницы. Ниваль, его жена и собака питались плотью живых существ, таких, как рептилии и люди, но не ели птиц. Из всей пищи пес предпочитал мясо человека.

В один прекрасный день Ниваль со своим псом отправился на охоту, а жена, госпожа Ниваль, пошла собирать личинки. Когда они стояли на вершине холма, пес заметил две фигуры, движущиеся по равнине. Он тут же опознал в них двоих мужчин и воем сообщил об этом хозяину, который тоже посмотрел в том направлении, куда пес показывал передней лапой. Они стояли и наблюдали за приближением этих людей. А в это время эти двое мужчин обнаружили кенгуру и начали преследовать его, прячась и подкрадываясь от куста к кусту, не сводя глаз со своей добычи. Они были настолько увлечены своим занятием, что даже не подозревали о грозящей им опасности. Ниваль со своим псом спрятался в кустах на пути этих двоих мужчин, которые старались приблизиться к кенгуру на расстояние удара. Через некоторое время мужчины оказались поблизости, и Ниваль с псом набросились на них. Но оба мужчины оказались прирожденными охотниками и знали, как действовать в случае такого неожиданного нападения. Они побросали свои копья и воммеры и выхватили из-за пояса нулла-нулла. Охотники стали так нещадно избивать Ниваля и его пса, что те обратились в бегство, а из их ран капала кровь. Когда Ниваль и его пес побежали прочь, мужчины быстро заткнули за пояс нулла-нулла, схватили свои бумеранги и метнули их так точно, что один из них сильно ударил Ниваля в руку, нанеся ему страшную рану. И все же Нивалю и его псу удалось вернуться домой. Они являли собой печальную картину, избитые и окровавленные, а пес лишился своего хвоста. Обработав их раны, госпожа Ниваль поставила перед ними деревянную плошку, полную личинок. Пока оба выздоравливали, госпожа Ниваль каждый день отправлялась на поиски пищи, но могла добыть только траву и личинки. Поэтому в течение всего месяца на завтрак у них были личинки, на обед – личинки и личинки на ужин.

Когда же Ниваль и его пес снова смогли отправиться на охоту, они встретились с группой юношей, преследовавших эму. Заметив Ниваля и его пса, охотники неожиданно остановились и стали приближаться, угрожающе направив на них свои копья. Ниваль и пес не стали дожидаться, когда их проткнут копьями, и бросились наутек. Никогда раньше они так быстро не бегали, но в этот раз от этого зависела их жизнь.

Ниваль сказал, что теперь люди выйдут на тропу войны против них. Поэтому им следует объявить войну всем человеческим созданиям, иначе все закончится уничтожением господина и госпожи Ниваль и их пса. Ниваль предложил псу затаиться у какого-нибудь удобного водного источника и ждать там появления человека. Наклонившись, чтобы напиться, тот окажется в невыгодном положении. Тогда пес набросится на него и будет кусать и рвать его, пока жертва не выбьется из сил от потери крови. Потом пес должен позвать хозяев, и они вместе принесут жертву в дом. Госпожа Ниваль одобрила это предложение, а пес согласился попробовать. Спустя два дня пес вернулся расстроенный, уставший и голодный и сказал, что люди стали слишком осторожны. Их слух стал настолько острым, что они слышат дыхание пса, затаившегося в засаде, за двадцать шагов, останавливаются и смотрят в его направлении, держа наготове копья и воммеры, готовые сразить пса, если тот появится.

Когда пес ел, ему в голову пришла мысль, и он сказал: «Предлагаю тебе, Ниваль, самому отправиться на равнину к людям и пригласить их напиться прохладной и освежающей воды, которая журчит в роднике внутри этого дерева». Госпожа Ниваль поддержала предложение пса, и в один очень жаркий день Ниваль с тяжелым сердцем, переполненным страхом, отправился в путь. И вот он увидел, как бредет человек, весь покрытый пылью, сгибаясь под тяжестью четырех кенгуру. Ниваль подошел к нему и сказал: «О брат, я вижу, ты очень устал и хочешь пить. Давай я помогу тебе нести твою ношу. Следуй за мной, я дам тебе пищу и воду для восстановления сил, и ты сможешь продолжить свое путешествие в лучшем состоянии». От усталости этот человек совершенно утратил бдительность и даже не подозревал о грозящей ему опасности. Согласившись на предложение Ниваля, он последовал за ним к полому дереву, служившему домом Нивалю, и расположился в его тени на отдых. Дрожа от возбуждения, пес выглянул, чтобы посмотреть на жертву. Знаком Ниваль приказал псу быть готовым к действиям. Потом Ниваль повернулся к мужчине и сказал: «Ты хочешь сначала утолить жажду или что-нибудь поесть?» Человек ответил: «Я хочу пить». – «Тогда подойди сюда, – сказал Ниваль, – и взберись по этому бревну. Сунь голову в дупло и пей сколько хочешь». Мужчина сделал так, как ему было сказано. Когда же он сунул голову в дупло, пес схватил своими острыми зубами беспомощного человека за глотку, а госпожа Ниваль стала наносить удар за ударом по голове жертвы до тех пор, пока тот не рухнул замертво на землю. Госпожа Ниваль и пес спешно спустились с дерева, чтобы помочь отнести тело жертвы на некоторое расстояние. Там они разожгли костер и бросили тело жариться на угольях, а через некоторое время уселись, чтобы насладиться едой.

Долгое время они продолжали заманивать и убивать людей таким образом, пока племя бажижа не заметило серьезного сокращения своей численности. Старейшины были обеспокоены исчезновением людей. И вот однажды в Вонбуну, страну племени бажижа, пришли два незнакомца. Несколько оставшихся семей бажижа смотрели на пришельцев с большим подозрением, опасаясь, что те могут быть связаны с этой бедой. На следующее утро старейшина послал дымовой сигнал далеким и широко разбросанным по всей стране Вонбуна остаткам племени с призывом собраться и попробовать решить проблему загадочного исчезновения членов их расы. Люди стали стекаться с севера, юга, востока и запада, обсуждать этот вопрос, но так и не нашли решения. Тогда старший из двух незнакомцев встал и попросил людей не бояться их присутствия, так как они явились сюда на помощь людям, чтобы уничтожить их врагов. С этими словами незнакомцы удалились. Через некоторое время старейшина, который серьезно обдумывал эту проблему, сказал, обращаясь к людям: «Эти незнакомцы не кто иной, как сам Буда-Гуда и его брат, спасители и друзья человечества, посланцы Отца Всех Духов. Разве праотцы не рассказывали нам об их удивительных подвигах?» И тогда, успокоившись, люди отправились по своим делам, чувствуя, что им больше не угрожает опасность, рассказывая всем о том, что повстречали Буда-Гуду и его брата. Эта весть разлетелась широко, и в домах вновь воцарился мир.

А Буда-Гуда с братом отправились выяснять причину исчезновения людей. Они шли по равнине и вскоре повстречали Ниваля, который обратился к ним со следующими словами: «Ну, незнакомцы, как долго вы путешествуете по такой жаре под палящим солнцем? Вы наверняка испытываете большую жажду».

Буда-Гуда, еще не зная о том, что перед ним сам Ниваль, разрушитель человечества, ответил: «Мы умираем от жажды. Прояви же сочувствие и дай нам воды напиться».

«Тогда следуйте за мной, – предложил Ниваль, – и я постараюсь выполнить вашу просьбу».

Буда-Гуда согласился, оставил брата ждать и отправился один, чтобы принести ему воды. Он шел рядом с Нивалем и беседовал с ним, пока они не пришли к дереву с дуплом. Здесь Ниваль попросил его подождать, но Буда-Гуда не остался там, где ему было велено ждать, а последовал за Нивалем и стал наблюдать за ним.

Через некоторое время Ниваль вернулся и сказал Буда-Гуде: «Теперь ты можешь подняться по приставленному к дереву бревну и пить, пока не утолишь жажду, и наполни свой бурдюк водой для брата, чтобы он тоже мог напиться». Буда-Гуда немного подождал, а затем сказал: «Не принесешь ли ты более длинное бревно, чтобы прислонить его к дереву?» Ниваль отошел примерно на сотню метров и принес бревно, почти на полметра длиннее, чем первое. Буда-Гуда осмотрел бревно и сказал: «Принеси другое бревно, чуть длиннее, чем это». Ниваль стал терять терпение и сказал: «Тебе придется взобраться по этому бревну, или ты останешься без воды», но все же отошел примерно на километр и добыл другое бревно, чуть длиннее. А в это время Буда-Гуда бродил вокруг, удивляясь, почему здесь так много черепов и костей. Он был уверен, что раскрыл, наконец, тайну исчезновения людей племени бажижа.

Тогда Буда-Гуда вернулся к дереву с дуплом и достал из-за пояса свой щит. Он поднялся по бревну и, прикрыв щитом шею, заглянул в дупло. В этот самый момент пес бросился на Буда-Гуду, но вместо того, чтобы вцепиться ему в горло, он схватил зубами щит, и его зубы прочно застряли в твердом дереве щита. Увидев, в каком беспомощном состоянии оказался пес, Буда-Гуда, выхватив из-за пояса нулла-нулла, нанес псу страшный удар по голове, отчего тот сразу же скончался. Когда госпожа Ниваль увидела, что случилось с собакой, она вознамерилась убить Буда-Гуду и ударила его палкой. Но Буда-Гуда перехватил палку левой рукой, а правой ударил госпожу Ниваль своей нулла-нулла по шее и отсек ей голову. В это время появился сам Ниваль. Он взмахнул своей нулла-нулла, чтобы убить Буда-Гуду, но его брат, находившийся неподалеку и наблюдавший за всем происходящим, подкрался на пятьдесят шагов и держал наготове воммеру и копье. Разгадав коварные замыслы Ниваля, он метнул копье, которое со скоростью молнии пронзило сердце Ниваля. Так закончилась жизнь жестокого Ниваля, его жены и пса. А племя бажижа вновь обрело возможность спокойно жить и заселять заветную страну Вонбуна.

ВУ.

Ву был самым странным и необычным созданием из всех когда-либо существовавших. Он был любимым и единственным сыном огромной великанши, бродившей когда-то по стране древнего племени пумбала, которое населяло южную и юго-восточную части территории, называемой теперь штатом Южная Австралия. Хотя ей уже несколько сот лет, мать Ву все еще находится среди нас, и огромное число австралийцев ежедневно знакомится с ней.

Ву был не столь большим созданием. Его рост составлял всего лишь метр с небольшим, у него была только одна нога и одна рука. Рука образовалась от срастания двух рук и располагалась спереди на груди. Нога выросла таким же образом и располагалась сзади. Во всем остальном он выглядел как обычный человек.

Ходить Ву было довольно трудно, однако природа компенсировала этот недостаток другим, особым преимуществом. Умение держать равновесие стало одним из самых больших его достоинств. Ву даже на одной ноге мог стоять дольше и увереннее, чем любой обычный человек может делать это на двух. Он мог поворачиваться, и делал это весьма грациозно, мог перепрыгивать через ручей или бревно и оставался стоять прямо и неподвижно после приземления. При ходьбе Ву поворачивался следующим образом: не сгибая ногу, он приподнимал переднюю часть стопы и поворачивал ее в нужном направлении, используя пятку как ось. Потом, перенося вес на переднюю часть стопы, он приподнимал пятку и поворачивал ее в нужное положение. Такие движения он выполнял с большой скоростью. При таких поворотах Ву мог обогнать любого и мог преодолевать до сотни километров в день.

Единственный его метод добывания пищи заключался в преследовании кенгуру, валлаби и эму. Хотя его руки срослись вместе, как и ноги, он умело метал копье. Неудивительно, что люди боялись его.

Ву относился к ним очень жестоко, но вместе с тем был исключительно добр к рептилиям, ящерицам и насекомым. Если он находил мертвую змею или варана, выслеживал их убийцу и расправлялся с ним. Единственным способом спастись от Ву было притвориться мертвым и улечься на муравейник, чтобы муравьи ползали по всему телу. Тогда Ву приближался к муравейнику, держа копье наготове, и осторожно тыкал им в руку человека, чтобы проверить, жив он или нет. Если человек оставался неподвижным, хотя муравьи и ползали по его рту, глазам и носу, Ву считал, что человек мертв. Если же человек дергался от прикосновения копья, это означало для него верную смерть. Поэтому некоторые люди носили с собой в маленьких мешочках личинки мух и, заслышав приближение Ву, ложились и высыпали пригоршню этих личинок из мешка себе на лицо, волосы, рот и нос. Заметив личинок, Ву проходил мимо, убежденный в том, что эти личинки пируют на мертвом человеке.

Однако с течением лет происходили определенные изменения. По мере того как Ву рос, эти изменения оказывали все большее влияние на его жизнь. Он все острее и острее чувствовал свое полное одиночество. У него не было ни друзей, ни родственников. Одиночество постоянно мучило разум Ву, и он часто вспоминал о днях своего детства. Тогда он направился в то место, где был рожден, и долго бродил там. В Нарракурте Ву спустился в подземные пещеры. Потом, выбравшись из пещер и подземных переходов, он посетил Люсиндейл, Солт-Крик и даже Варакнабель. После этого он вернулся назад, на морское побережье возле Кингстона.

Потом Ву он отправлялся к Маунт-Бенсон, где долго сидел в печали, изливая все свои переживания, поскольку, как только он появлялся в этом месте, его чувство одиночества обострялось. Здесь все было прекрасно: горы, долины, холмы, заросли кустов, деревья и цветы – все казалось таким величественным. Ву понимал, что каждое утро и вечер птицы поют песню благодарности и похвалы. Он чувствовал, что окружающая его природа именно так выражает себя, и лишь один только он не испытывал никакого чувства удовлетворения. Единственным звуком, который он мог вымолвить, был «ву». Но разве в этом монотонном звуке можно было уловить нотку благодарности? Даже в своих снах он мог слышать только один этот звук – «ву». Сидя там, на Маунт-Бенсон, он вспомнил о своей матери и почувствовал желание увидеться с ней. Удалившись в свой горный дом, она восседала там на троне. Он долго глядел на нее, но она сидела недвижимая и, казалось, не замечала его, храня молчание. Это молчание и безразличие настолько опечалили Ву, что он удалился прочь и умер.

И теперь люди со всех концов Австралии приходят навестить гору Гамбиер, мать Ву. Они украшают ее множеством цветов. Некоторые преподносят ей золото и серебро в знак восхищения. Вместе с тем ее престарелое тело несет на себе отметины борьбы, а также следы обильных слез, которые она пролила в отчаянии, когда ее ребенок родился с уродливым телом и остатками разума. Ее дряхлое тело несет на себе следы горя от несбывшихся надежд. Кратер и скалистые уступы на склоне горы являются очевидными последствиями ее печали по поводу уродства сына. Озера на вершине и на склонах горы наполнены пролитыми ею слезами. По общему признанию, нет более прекрасного места, чем красивейшая гора Гамбиер, место, где покоится мать Ву.

ТАРДИД-ДЖИМБО.

Очень-очень давно в пещере в стране Ге-Рилл-Гилле жил Тардид-Джимбо, огромный великан, ростом два с половиной метра, с очень сильными руками и ногами. Каждое утро на рассвете он выходил из дома и отправлялся на охоту, главным образом за варанами, сцинками и плащеносными ящерицами, а также любыми видами змей. В нескольких милях от дома Тардида-Джимбо жил очень хороший человек, Муммулбери со своими двумя молодыми женами. Они были сестрами и дочерьми уважаемого знахаря. Муммулбери не жил с людьми своего племени, а предпочитал жить отдельно от всех в компании со своими молодыми женами, которые его очень любили.

Однажды утром Муммулбери поднялся очень рано, накрыл одеялом из опоссума своих жен, чтобы им было уютно и комфортно, и шепотом велел им оставаться в постели, пока он не вернется. Потом он вышел из лагеря на свежий утренний воздух, взяв с собой копья и вадди, а также палку длиннее копья и быстро зашагал по направлению к восходящему солнцу.

Тардид-Джимбо также проснулся тем утром рано, вышел из пещеры, потянулся и, зевнув, оскалил свой огромный рот, обнажив острые зубы. Затем он спешно отправился на запад. Таким образом, Муммулбери и Тардид-Джимбо шли навстречу друг другу. На некотором расстоянии от дома Муммулбери обнаружил следы животных, которые направлялись на юг. Он понял, что это следы кенгуру, и, как это обычно делают умелые охотники, пошел по следам одного животного, пока не обнаружил всю стаю. Тогда, перебираясь ползком от куста к кусту, он стал преследовать их.

Муммулбери нес с собой то, что обычный человек мог принять за два копья, но копье было лишь одно. Другое оружие, которое он захватил с собой, было не копьем, оно было гораздо длиннее, и на одном его конце были прикреплены перья орла. Оно использовалось следующим образом: его с силой бросали острым концом в стаю кенгуру, и прикрепленные к оружию перья орла заставляли животных думать, что их атакует орел. Естественно, это поглощало все их внимание. Воспользовавшись этим, Муммулбери подкрался вплотную к животным, которых выслеживал, и, убив одного кенгуру, унес его с собой. Отойдя на значительное расстояние от стаи, он нашел удобное место, разложил костер и стал готовить добычу.

А в это время Тардид-Джимбо быстро преодолевал большое расстояние, хватая по дороге всех попадавшихся ему варанов и ящериц. Внимательно осматривая землю, он увидел следы Муммулбери и кенгуру. Последовав по следам, он вскоре заметил шест с привязанными к нему перьями орла. Чуть поодаль он обнаружил место, где был убит кенгуру. Следуя дальше, он уже не всматривался в следы, так как учуял запах костра и жарящегося мяса.

И вот он увидел Муммулбери, который лакомился печенью и сердцем кенгуру. Он сделал несколько шагов назад и остановился, наблюдая за охотником. Тут Муммулбери поднял глаза и увидел перед собой великана. Он сразу же узнал Тардида-Джимбо, врага людей, о котором так много слышал. Муммулбери тут же схватил свое копье и поместил его на воммеру, готовый к схватке. Тардид-Джимбо внимательно наблюдал за его действиями. Он хорошо знал, что даже его грубая сила не может противостоять навыкам и разуму человека. Помня о том, что на его теле можно было насчитать много шрамов от ран, нанесенных в сражениях копьями и бумерангами людей, он уселся примерно в десяти метрах от Муммулбери, разжег свой костер и стал наслаждаться едой из наполовину прожаренных варанов и ящериц. Муммулбери положил свое копье на землю, уселся на бревно и стал наблюдать, в какой отвратительной манере Тардид-Джимбо поедает свою пищу. Муммулбери пожалел его, отрезал ногу зажаренного кенгуру и предложил ее Тардиду-Джимбо, который сразу же согласился. Он жадно ел, разгрызая кости своими мощными челюстями, и глотал мясо вместе с костями. В этот момент Тардид-Джимбо оказался примерно в трех метрах от Муммулбери. Он взглянул на шею Муммулбери, словно что-то привлекло его внимание, и сказал: «Я вижу вошь». Муммулбери, потеряв бдительность, наклонился к Тардиду-Джимбо и попросил его снять насекомое. Воспользовавшись таким удобным моментом, Тардид-Джимбо разинул рот и откусил Муммулбери голову.

Затем Тардид-Джимбо бросил тело Муммулбери в костер, обжарил его, вытащил тело несчастного из костра и подвесил на дерево. После этого он решил пойти по следам Муммулбери к его дому. Услышав приближающиеся шаги, жены-сестры подумали, что вернулся их муж. С улыбками на лицах они выглянули из дома и увидели то, от чего кровь застыла в их жилах. Перед ними во весь рост стоял Тардид-Джимбо, враг человечества.

И тогда Тардид-Джимбо сказал перепуганным девушкам: «Вон там я убил человека, обжарил его тело и повесил на дерево». Женщины тут же поняли, что этой жертвой стал их муж, и слезы потекли по их щекам. Тогда великан сказал: «Почему вы так расстроились? Почему вы рыдаете? Я вижу слезы на ваших лицах». – «Слезы текут потому, – ответили жены, – что глаза нам разъел дым».

Тардид-Джимбо сообщил им: «Я пришел, чтобы забрать вас к себе домой и сделать вас моими женами», но старшая из сестер возразила ему: «Мы еще ничего не ели и просто умираем от голода. Сделай нам одно одолжение, и тогда мы пойдем с тобой. Вон в той пещере живет пес со своей женой и семьей. Мы сочтем за великую честь поесть щенков, пойманных твоими руками, о бравый воин».

Тардид-Джимбо кивком велел им следовать за ним, повернулся и отправился за добычей. Когда они подошли к пещере, Тардид-Джимбо вошел внутрь и вскоре вышел наружу, держа в руке мертвое тело суки, из раны которой, нанесенной его могучей рукой, капала теплая кровь. Он бросил труп к их ногам, вошел в пещеру второй раз и вскоре вернулся с девятью щенками месячного возраста. Тардид-Джимбо сказал: «Ваша просьба выполнена, о красавицы утреннего рассвета». И тогда младшая сестра сказала умоляющим тоном: «Если ты такой смелый, принеси мне теперь и пса». Эти слова польстили Тардиду-Джимбо, и он вошел в пещеру в третий раз. Сестры знали, что поймать пса не так просто, и для этого Тардиду-Джимбо придется преследовать собаку до самого дальнего конца пещеры. Это дало им шанс действовать. Немного подождав, младшая сестра подошла к входу в пещеру и крикнула: «О мой храбрый воин, я умираю от голода. Неси скорее пса. Я жажду поесть плоти собаки». А пока она кричала ему, прося принести пса, старшая сестра спешно заваливала вход в пещеру ветками, сучьями и бревнами. Потом и младшая сестра, выбравшись из-за этой кучи, стала помогать старшей заваливать вход в пещеру. Затем обе присели и стали добывать огонь обычным способом, потерев две палочки друг о друга. Добыв огонь, они зажгли сучья и ветки. Огонь быстро разгорелся, и жар и дым стали быстро наполнять пещеру. Тардид-Джимбо почувствовал, что дым режет ему глаза, и побежал к выходу из пещеры, но перед ним уже пылал жаркий костер. В отчаянии он попытался перепрыгнуть через костер, но огонь быстро охватил его.

Переполненные горем и усталостью, сестры сидели и горько плакали о своем муже и друге Муммулбери. Потом они отправились по его следам и нашли его обжаренное тело, висевшее на дереве. Женщины зарыдали: «О муж, вернись к нам хоть на секунду, подари нам хоть один взгляд своих любящих глаз!» Так жены оплакивали его целую неделю, позабыв о еде и крове.

Придя, наконец, в себя, они вспомнили, что являются дочерьми доброго человека и знахаря, и тут же послали ему сигналы дымом, прося отца прийти, так как у них случилось несчастье. Вскоре вдалеке они увидели другой дымовой сигнал, который говорил о том, что их отец придет к ним на заходе солнца. Жены уложили обугленное тело мужа на зеленые листья низкорослого эвкалипта. Когда солнце село на западном небосклоне, их отец уже сидел между дочерьми, и слезы текли по его щекам. Он сказал: «Дети мои, ваш муж уже пришел к другим обитателям Мира Духов. Вы хотите отправиться за ним в тот мир или желаете, чтобы он вернулся сюда и жил здесь с вами? Выбирайте, мои родные дочери». Девушки ответили, что, если их муж явится во плоти и заберет их, они желают отправиться с ним в Мир Духов. Тогда их отец, глядя на священный Млечный Путь, стал молить Отца Духов проявить свою власть и послать несчастного мужа за своими женами, чтобы они вечно сияли в Мире Духов. И тогда дух мужа вошел в тело, которое вдруг стало живым и совершенным. Он успел только попрощаться со своим кровным отцом, взял девушек за руки, и они вместе вознеслись на небеса.

ПАЛПИНКАЛАРЕ.

Это история о замечательном событии, которое произошло давным-давно. Его считают традиционной легендой и передают из поколения в поколение. Это история о юноше, девушке, двух братьях и Зле.

В юности один молодой человек старательно соблюдал все законы и обычаи своего племени и своей расы. Он с готовностью согласился пройти все испытания, чтобы стать молодым мужчиной. Но после инициации он не вернулся, как принято, в свой лагерь, не стал ожидать указаний о своих главных обязанностях в племени, а потихоньку сбежал от матери, отца, сестры, брата, других родственников и членов своего племени. Никто не видел, как он уходил, и никто не догадывался о его отсутствии, пока не прошло три дня. Он поступил так, потому что кто-то сказал ему, что девушка, которую ему прочили в жены, пожелала выйти за другого, а поскольку он ее сильно любил, то решил предоставить ей свободу в выборе мужа.

Юноша отправился в густой лес в долине между двумя горами. По долине протекал ручей чистой и освежающей воды, в котором плавали косяки рыб. Это было отличное место, где обитало множество дичи и различных видов уток. Там же находилась пещера, на стенах которой можно было разглядеть рисунки странных созданий. Здесь также встречались камни, обтесанные в виде фигур человека и животных. К этому месту все относились с суеверием и побаивались его. Старейшины племени строжайшим образом запрещали всем разбивать здесь лагерь и даже посещать это место. Те же, кто хорошо знал эту местность, уже давно умерли, и об этих местах стали рассказывать странные истории.

Как ни странно, но этот молодой человек не слышал никаких предостережений об этой долине и ничего не знал о ее истории. В противном случае он несомненно постарался бы обойти ее и пройти другой дорогой. Пребывая в неведении, он сделал это место своим домом и построил там достаточно прочное вурли из бревен, устлал его мягкой травой, покрыл корой эвкалиптов и обмазал глиной. Для входа он оставил лишь небольшое отверстие, а в потолке в качестве дымохода сделал еще одну дыру размером примерно полквадратных метра. В окрестном лесу водилось много валлаби, и поэтому все необходимое, пища и убежище, было у него под рукой. Благодаря своему характеру и привычкам он стал известен под именем Отшельник. Юноша жил в этих местах, пока не возмужал.

В другой стране жил знахарь с женой, которая приходилась дочерью знаменитому врачевателю. Женщина обладала широкими знаниями в лечении умственных расстройств, и поэтому они хорошо подходили друг другу. У них была единственная дочь, которую все очень любили. Ее звали Палпинкаларе. По законам племен вонбуна и куката эти молодые люди, то есть наш юноша и девушка, были помолвлены. Когда же пришло известие о том, что юноша пропал и никто не знает, жив он или мертв, родители решили, что девушка, их дочь, должна пройти обряд инициации, но эту церемонию следует провести в соответствии с их собственными указаниями и на их условиях. Девушка с радостью согласилась совершить этот ритуал.

Хотя это было не по закону, если предложения или условия выдвигали сами родители кандидатов, но, учитывая высокое положение как матери, так и отца, старейшины племен согласились провести ритуал следующим образом: во-первых, дочь врачевателя должна пройти различные стадии инициации в одиночку, без компаньонки, во-вторых, она должна отправиться в далекое путешествие и пройти по охотничьей территории племени, к которому принадлежал юноша, и в-третьих, племена юноши и девушки должны предоставить четырех лучших и самых смелых воинов и четырех старейшин из числа мужчин и женщин, чтобы те сопровождали ее в путешествии и удовлетворяли ее потребности. Сопровождающим предстояло защищать ее от опасностей и охотиться, чтобы обеспечить пищей. Отцу и матери тоже дозволялось присоединиться к группе, но запрещалось разговаривать с дочерью и даже смотреть на нее.

Когда эта необычная процессия путешествовала уже две недели, Зло обнаружило их следы. Оно удивилось тому, что среди прочих здесь были следы и одной девушки. Зло пошло по кругу диаметром около сотни метров, а потом пересекло его крест-накрест. В течение двух дней оно напряженно все обдумывало и, наконец, пришло к выводу, что так проходит инициация этой девушки. Когда Зло впервые заметило следы, группа прошла там всего за день до этого, а теперь путешественники удалились от него уже на три дня пути. Оно стояло в раздумье. «Конечно же, – размышляло Зло, – это должно быть очень важное дело. Думаю, что девушка – дочь какой-то важной персоны. Вероятно, ее готовят в жены молодому вождю. Мне нравится, что она не простая девушка. Я должно помешать ей пройти подготовку, и мне нужно спешить. Судя по следам, она ушла не так уж далеко вперед». И Зло последовало по следам, шаг за шагом, пока не зашло солнце. В ту ночь оно спало точно в том месте и в той же позе, как это делала Палпинкаларе. Пока оно лежало на спине, все его думы были обращены к ней. Оно пело ей колдовскую песню, моля о том, чтобы каждый шаг, который девушка сделает после полудня, был медленнее, чем предыдущий.

Утром Зло поднялось рано и отправилось вперед, шаг за шагом высматривая ее следы, и так до полудня. Весь день оно спешило догнать путешественников, а ночью опять спало в том месте, где до этого спала девушка. Теперь Палпинкаларе находилась уже в двух днях пути от него. На следующий день Зло возобновило свое путешествие и шло еще быстрее, замечая все, что сделала девушка. Оно видело, где она собирала ягоды, где собирала семена нарду и выкапывала корни кунтиари. Зло добралось до их очередного лагеря, когда солнце прошло лишь полпути на восточном небосклоне. Оно поздравило себя с этим, так как группа была теперь только на расстоянии одного дня пути от него. Зло уселось на то место, где девушка спала прошлой ночью. По дороге оно заметило, что девушке особенно нравятся личинки, которые живут в корнях низкорослых эвкалиптов. Тогда оно сказало себе: «Мне надо спешить и догнать группу к полудню, внимательно проследить за их действиями, а также за действиями девушки, и тогда я, вероятно, смогу воспользоваться своим волшебным вадди».

Во второй половине третьего дня Зло снова пришло в их последний лагерь и опять спало в том месте, где до этого спала девушка. В три часа утра оно пробудилось ото сна, взяло свой бал-рэрер[57] и стало петь песню, сочиненную специально к этому случаю: «Мои глаза такие же лучистые, как восходящее солнце. Я удовлетворю все свои желания, какими бы они ни были. Все мои мысли обращены к личинкам. Я чувствую их вкус у себя во рту. Мой желудок жаждет большой жирной личинки, и я обязательно найду эту личинку завтра».

Когда Палпинкаларе проснулась, то, подчиняясь внушению, она начала петь песню, которую до этого пело Зло. Закончив петь, она пришла в себя и сказала: «О, я действительно хочу личинку. Я чувствую, я знаю, что сегодня на своем пути я обязательно найду большую личинку».

Услыхав ее песню, старейшины, мужчины и женщины, очень удивились. Совсем необычно, если девочка или мальчик поют или выражают свои чувства во время подготовки. Тогда они стали совещаться, что им делать. Несколько старейшин утверждали, что это нарушение закона инициации, если мальчик или девочка делают такие вещи. Одна из женщин старейшин предложила позвать отца и мать, которые следовали на некотором расстоянии от них. «Нет, – сказал самый старый из мужчин, – оставьте ее в покое. Возможно, из всего этого когда-нибудь получится большое добро. Я знаю, что она нарушает наш закон, и думаю, что Зло находится где-то неподалеку от нас. Если это так, мы не сможем ее защитить. Нам нужно приготовиться к худшему. Убежден, что она сделала так не по собственной воле, а под воздействием какой-то большой силы, которая охватила ее и думает за нее. А теперь давайте продолжим наш путь». Воины строго охраняли девушку, но, несмотря на все предосторожности, Зло, обладая опытом многих поколений от самого зарождения человечества, перехитрило мудрость старейшин.

На четвертый день Зло догнало группу. Расстояние между старейшинами и Палпинкаларе составляло с сотню метров, что считалось достаточным для ее охраны, и Зло пристроилось между ними, думая, что девушка находится на достаточном удалении и это дает ему возможность свершить свое злое дело. Подойдя к эвкалипту, девушка заметила признаки личинок под корой дерева примерно в метре от земли. Именно это она и искала. Подбежав к дереву, она внимательно осмотрела его кору, а затем несколькими ударами острой палки вскрыла ее. Оторвав кору, девушка увидела дыру примерно шести сантиметров в диаметре и воскликнула: «Какая огромная личинка! С того момента, как я проснулась, все мои мысли были о ней». Старейшины услышали звук ее ударов по дереву и поняли, что она нашла личинку. Решив, что девушка долго не задержится, они продолжили свой путь, пока не обогнали ее почти на четыре сотни метров. Там они уселись и стали поджидать Палпинкаларе. А в это время девушка сломала веточку с зацепкой на конце, сунула ее в отверстие, где пряталась личинка, и попыталась ее достать. Но палочка сломалась, и тогда она взяла другую. На сей раз ей удалось достать личинку, и она залюбовалась ею. Но, подняв глаза, девушка увидела перед собой, примерно в четырех шагах, Зло, которое предстало перед ней во всем своем уродстве, жестокости и мерзости.

Его вид настолько шокировал ее, что от неожиданности она открывала рот, чтобы позвать на помощь, но не смогла произнести ни звука. Тогда Палпинкаларе потеряла сознание и упала на землю. Зло схватило ее своими мощными руками, перебросило через плечо и побежало к пещере, которая, как оно помнило, находилась в долине. Зло не знало, что именно там юноша построил свой вурли. Зло было умелым чревовещателем, и поэтому на бегу оно распевало песню: «Мои глаза такие же лучистые, как восходящее солнце».

Старейшины, решив, что девушке уже пора вернуться, послали одного из воинов посмотреть, все ли с ней в порядке. Он обнаружил, что в том месте, где они ее оставили, девушки нет. У него возникли подозрения, он осмотрел все вокруг и нашел место, где она достала личинку из дерева. Затем он сделал еще одно страшное открытие. Там были и другие следы, следы незнакомца. Осмотрев место, куда упала девушка, воин понял, что незнакомец подхватил ее, пошел, а затем побежал по направлению к долине.

Тогда он подал сигнал бедствия, и его спутники, мужчины и женщины, поспешили к нему. Все говорило о том, что девушку похитили; это подтверждали следы, ведущие к Долине Идолопоклонников. Один из старейшин сказал, что, по его мнению, об этом необходимо немедленно сообщить ее родителям, и молодому воину поручили тотчас донести им эти печальные новости и попросить их оставаться там, где они есть, пока их не позовут. Другого молодого воина послали как можно скорее сообщить о происшествии братьям Виньярнинг, чтобы заручиться их помощью. Потом, поскольку солнце уже село, все решили отдохнуть и подняться в три часа утра.

Когда братья Виньярнинг узнали от молодого воина, что случилось, они сказали ему: «Ступай назад к своей группе и скажи всем, что ни они сами и никто другой не должен отправляться на поиски Палпинкаларе. Мы берем эту задачу на себя. Мы сможем взять с собой лишь одного человека, так как эта работа не требует участия многих людей. Пусть они решат, кто будет нас сопровождать. На протяжении всей ночи наш разум будет помогать тебе в поисках безопасной дороги». И тогда молодой воин повернулся лицом туда, где остальные путешественники ждали его возвращения. «А теперь иди, – велели братья Виньярнинг, – мы будем защищать тебя. Ты не встретишь на своем пути никаких препятствий».

Когда Зло скрылось вместе со своей жертвой, оно направилось прямиком в Долину Идолопоклонников. Пока девушка все еще оставалась в бессознательном состоянии, оно аккуратно положило ее на мягкую зеленую траву, а само уселось на камень примерно в пятидесяти шагах и стало наблюдать за ней. Оно сидело так примерно с час, ожидая, когда она придет в себя. И вот Палпинкаларе зашевелилась и стала метаться, словно сражалась со страшным ночным кошмаром. Потом она резко проснулась и громко закричала. Ее громкий крик разнесся эхом по всей долине, напоминая вопль многих душ в горе и отчаянии.

Отшельник услышал этот крик, и что-то в этом голосе показалось ему знакомым с мальчишеских лет, когда окрестные племена проводили свои великие корробори[58]. Он тут же вскочил на ноги, схватил свои верные копье, воммеру и канаке и побежал со скоростью кенгуру, крича: «Я иду к тебе на помощь. Крепись! Держись!» Когда Зло услышало, как бежит Отшельник, услышало его крик и звук ломающихся веток, оно спряталось за куст, приготовив свое копье и воммеру к незамедлительным действиям. Зло видело, как Отшельник стоит и осматривается вокруг в поисках пострадавшей. В это время Палпинкаларе поднялась с земли и стояла в полуобморочном состоянии. Отшельник подбежал к ней и обнял ее. И тут, словно молния с ясного неба, Зло послало свое копье с его смертельной миссией. Копье пронзило грудь и сердце девушки. Она замертво упала на руки Отшельника, который быстро опустил ее на землю и вытащил копье из ее груди. Затем он лег рядом и стал высматривать убийцу, но вокруг никого не было.

Перебегая от куста к кусту, Зло устремилось прочь, пока не оказалось в верхней части долины. Отшельник наклонился и приподнял голову девушки, взглянув ей в лицо, он узнал ее. Это была именно та девушка, которая должна была стать его женой. Он вспомнил, как хотел избежать женитьбы на ней и стал вести жизнь затворника. Его переполняло горе, он желал вновь обрести возможность жениться на Палпинкаларе, защищать ее и сделать счастливой. Тогда юноша выпрямился, воткнул острие копья в землю слева от себя и отбросил воммеру и канаке прочь на пять шагов. Потом, встав на колени, он любовно поместил девушку головой на восток, а ногами на запад.

Приподняв ее голову, он повернул лицо Палпинкаларе к солнцу, которое постепенно опускалось на западном небосклоне, и запел грустную похоронную песню: «О дух женского образа, ты отправился в полет и теперь летишь к Земле Духов. Прошу тебя не оставлять меня здесь в горе и отчаянии. Я любил тебя, когда ты обитал в этом теле. Я трепетно любил тебя в детские годы. В течение многих лет, ушедших за пелену времени, эта юношеская любовь росла и крепла, как огромное дерево. Я нахожусь далеко от своего отца, матери и родственников, но дальше всех – от тебя, моя любовь, поскольку я скрылся после совершения церемониальных ритуалов. Я ушел не потому, что моя любовь ослабла со сменой сезонов, а потому, что думал, что твоя любовь к другому воину усилилась, и, соблюдая законы племени, соединившие узами брака множество молодых сердец, ты согласилась стать моей женой против своей воли. Я думал, что, скорее всего, ты придешь к моему новому очагу и не будешь противиться, как любая послушная девушка, любящая своего отца и свою мать. И все же все это время в моей груди горел огонь любви к родственной душе. Если бы я знал, что твое сердце во всей его девственной чистоте любовно бьется в унисон с моим, я бы остался и взял тебя к себе. Прощай же, моя любовь, сладость моей души. Прощай, сладостный дух чистого девственного тела. Скоро я присоединюсь к тебе в этой великой и загадочной Стране Духов, которая находится далеко на западном небосклоне».

Отшельник стоял в раздумье, пока солнце не опустилось за холм, обозначив закатом западную границу долины. Потом он наклонился, поднял тело Палпинкаларе, отнес его на берег ручья и смыл с него кровь. Затем он поспешил к деревьям и отодрал кору эвкалипта. Удалив с коры волокна, он завернул в нее тело девушки. Потом он взял кору чайного дерева и еще раз обернул тело поверх нежных волокон эвкалипта. Нарвав тростника, он скрутил его и сделал веревку, чтобы обвязать ею кору, которой было обернуто тело. Потом юноша поднял свою ношу, отнес ее в лагерь и аккуратно положил на ложе. После этого Отшельник вернулся за копьем, воммерой и канаке и отправился на поиски убийцы. Он обнаружил, на каком камне сидело Зло, нашел то место, откуда то метнуло свое копье, и определил путь, по которому то сбежало. С тяжелым сердцем, переполненный мыслями о возмездии, Отшельник вернулся в свой лагерь. Когда стемнело, он засыпал уголья костра золой, а потом лег рядом с телом девушки, головой на восток, а ногами на запад. Так, лежа на спине, он пытался войти в созерцательное состояние, чтобы определить местонахождение убийцы.

Рано утром Отшельник поднялся и позавтракал. Он съел лишь столько пищи, сколько ему было необходимо, чтобы иметь достаточно сил для встречи с убийцей. Он уже было собрался взять тело девушки и отнести его в пещеру, расположенную неподалеку в долине, когда в лагерь явились братья Виньярнинг. Юноша тут же узнал посетителей. Он вежливо пригласил их присесть и сказал, что все, что есть в его доме, принадлежит им. Отшельник позволил им пользоваться всем, если они пожелают остаться, и сказал: «А сейчас я вас покидаю, чтобы исполнить свой последний скорбный долг перед той, кого я глубоко любил». И тогда он взвалил тело девушки себе на плечи и понес в пещеру. Положив его там, он построил возвышение из плоских и гладких камней, а потом поместил тело на это возвышение и сел у него в ногах. После этого юноша погрузился в молчаливое созерцание и оставался в таком состоянии в течение трех часов.

К этому времени братья Виньярнинг позавтракали и осмотрели все кругом. Они также нашли то место, где разыгралась трагедия. Обнаружив следы Зла, братья разгневались на то, что такая молодая и прекрасная девушка отправилась в Страну духов, не оставив после себя сына или дочери для племени ее мужа. И тогда они решили сделать все возможное, чтобы принести смерть убийце, Злу, чтобы в будущем оно больше не могло существовать в облике человека, уничтожая других представителей человеческой расы. Тогда братья пошли по следам Отшельника в пещеру, сели по обе стороны от него и стали говорить ему слова утешения и поддержки, а потом уговорили его отправиться с ними на поиски Зла.

Все вместе они спешно покинули пещеру, нашли следы Зла и отправились за ним в погоню. В полдень они достигли места, где Зло спало прошлой ночью. Высматривая его лагерь, преследователи бежали, как гончие псы, в надежде забрать жизнь своей жертвы. В вечерних сумерках первого дня поисков они ясно увидели огонь на склоне холма примерно в двух километрах от них. Преследователи остановились, чтобы посоветоваться, какой метод атаки им выбрать, и вдруг неожиданно весь горизонт от востока до запада озарился ярким светом. Они недоумевали, что бы это могло быть. Мстители стали понимать, что имеют дело с очень хитрым врагом и если не будут осторожны, то также могут стать его жертвами. И тогда старший Виньярнинг предложил Отшельнику: «Давай поднимемся на тот высокий холм, а когда завтра взойдет солнце, мы увидим Зло, узнаем, какую форму оно приняло и в каком направлении движется». И тогда окружным путем они добрались до места, которое находилось в километре от костра. Там они решили отдохнуть.

Старший Виньярнинг велел Отшельнику спать всю ночь, а они с братом по очереди несли караул, чтобы Зло не застигло их врасплох. Отшельник завернулся в шкуру кенгуру и крепко спал, а братья Виньярнинг дежурили всю ночь. Утром они отправились в путь очень рано, еще до того, как взошло солнце. Преследователи внимательно прислушивались к каждому звуку, который мог бы указать им на присутствие Зла. Они слышали предупреждающие крики птиц, потревоженных в кустах и на деревьях, и понимали, что это знак опасности. Напрягая глаза, братья Виньярнинг и Отшельник всматривались в овраг внизу, но ничего не видели. Их любопытство все возрастало. Мстители снова и снова разглядывали все вокруг, но не могли разобрать каких-либо деталей. Однако все же в овраге находилось что-то, что обычный наблюдатель принял бы за эму, который медленно расхаживал и собирал по дороге еду. Наблюдатели видели, как этот «страус» прошел по оврагу и скрылся из виду.

Тогда друзья поспешили на вершину холма, где прошлой ночью видели костер. Они все бродили и бродили вокруг, но не нашли никаких следов костра или лагеря, и тогда они направились к тому месту, где видели прошлой ночью волшебный свет. Оттуда преследователи пошли по следам Зла к следующему возвышению скалы к западу от костра, который заметили прошлым вечером примерно в полукилометре от другого костра. И тут они застыли в изумлении, поскольку прямо перед их глазами предстала совершенно очевидная работа Зла – перед ними алел пылающий буш.

Преследователи не сомневались, что таким образом Зло демонстрировало свою силу, стараясь напугать любого, кто погонится за ним. Осмотревшись, они нашли место, где оно спало, примерно в пятидесяти шагах от горящего буша. Отсюда следы вели туда, где этим утром они видели эму. Перед входом в саму долину следы привели их к скале и тут оборвались. Друзья внимательно осмотрели все голые места, кусты и траву в поисках хоть каких-либо следов, но так ничего и не нашли. В отчаянии они уже были готовы оставить поиски, когда старший Виньярнинг уселся на плоский камень и глубоко задумался. Он думал об эму и на краешке скалы заметил небольшое перышко страуса.

Проблема была решена. Он позвал своего младшего брата и Отшельника, и те, очень возбужденные, тут же подошли к нему. Они сели рядом, а старший Виньярнинг сидел в молчании, не спуская глаз с крохотного перышка. Все терпеливо ждали, когда он заговорит, но он все хранил молчание, внимательно разглядывая камень. Тогда они проследили за его взглядом и тоже увидели предмет, с которого старший Виньярнинг не спускал глаз. И тогда все вдруг поняли, о чем он думал. Старший Виньярнинг сказал: «Давайте поищем следы эму». И они отправились в овраг, где видели кормящегося страуса, который потом ушел в северном направлении. Друзья внимательно осматривали землю, когда старший Виньярнинг сказал: «Ищите, где трава примята ногами человека. Разве вы не заметили перышко эму, вдавленное в отпечаток курдайтча[59], принадлежащего Злу?» Они торопясь пошли по долине и в кустах увидели тело эму с удаленными внутренностями. Тело было разрезано от груди до хвоста, и в таком виде его можно было укрепить на спине человека, который мог прятать свою голову внутри, оставив лишь небольшое отверстие, чтобы видеть происходящее вокруг.

Теперь преследователи уяснили, к каким хитростям прибегает Зло, и поняли, с какими трудностями им еще предстоит столкнуться. У него за плечами целые века опыта подобного коварства, и его будет не так просто схватить. Им самим придется воспользоваться всеми своими знаниями, чтобы его поймать. Старший Виньярнинг предложил им следовать по отдельности, на расстоянии примерно двух километров друг от друга, а когда они заметят беглеца, Отшельник должен будет быстро подбежать к нему с северной стороны, младший Виньярнинг подобраться к нему с северо-востока, а он сам подойти с южной стороны. И тогда старший Виньярнинг присел у куста, младший брат направился на восток, а Отшельник – на север.

Когда они отошли на нужное расстояние, Отшельник подал небольшой дымовой сигнал, и все направились вперед, как условились. Примерно в полдень друзья заметили Зло на вершине каменистого холма. Оно разглядывало окрестности и пройденный им перед этим путь, чтобы понять, преследует ли его кто-нибудь. Не заметив опасности, Зло устроилось в тени большой скалы, поскольку день был исключительно жаркий. Как только оно улеглось в тени скалы, Отшельник со скоростью кенгуру побежал, чтобы поскорее занять свою позицию с северной стороны от места отдыха Зла, дабы не дать ему ускользнуть в этом направлении. Младший Виньярнинг побежал, чтобы с той же целью занять свою позицию на северо-востоке от Зла. Северная и северо-восточная стороны холма поросли густым лесом и кустами, но с западной его стороны примерно на три километра простиралась плоская равнина, поросшая разрозненными участками кустов и низкорослых эвкалиптов высотой полтора метра, которые могли служить беглецу лишь сомнительным укрытием.

Теперь и старший Виньярнинг направился прямиком к холму. Он шел, пока не оказался в сотне шагов от Зла. Младший Виньярнинг подкрадывался к Злу со своей стороны, пока тоже не приблизился к нему на такое же расстояние. Отшельник же спрятался за большими валунами, под которыми лежало Зло, примерно в пятидесяти шагах от него. Солнце нещадно палило, и братья Виньярнинг и Отшельник заняли свои позиции в укрытии. Они прятались там до тех пор, пока солнце не прошло половину пути по западному небосклону. Им стало казаться, что Зло догадывается об их присутствии и обдумывает способ, как заманить их в ловушку. Тогда они стали думать над тем, как лучше атаковать его и каким образом выманить из укрытия. Старший Виньярнинг заметил, что скала на западе от Зла отбрасывает тень на пятьдесят шагов в сторону от того места, где он отдыхал, и ему пришла идея воспользоваться этим. Знаками он оповестил о своих планах младшего брата, а тот в свою очередь – Отшельника.

Потихоньку старший Виньярнинг обошел скалу и сел позади нее на солнцепеке. К длинной палке он привязал пучок травы и медленно поднял его над вершиной скалы, чтобы тень от травы оказалась примерно в двадцати шагах от Зла. Зло заметило это и решило, что кто-то подглядывает за ним из-за скалы. И тогда оно, сгорбившись, выползло из-под утеса и стало внимательно всматриваться в поверхность скалы, не покажется ли снова следящий за ним. В таком положении оно открылось как для младшего Виньярнинга, так и для Отшельника. Старший же Виньярнинг следил за всеми действиями Зла, спрятавшись за скалой. Он также видел, как его брат и Отшельник закрепили свои копья на воммерах и ждали решающего момента. Он дал им возможность хорошенько прицелиться, для чего потихоньку стал приподнимать шест с привязанной к нему травой. Увидев это, Зло преспокойно поместило свое копье на воммеру и прицелилось в предмет, маячивший над скалой. Но в этот самый момент со скоростью молнии младший Виньярнинг и Отшельник одновременно метнули свои копья. Копье младшего Виньярнинга поразило Зло между лопаток и вышло через грудь, а копье Отшельника ударило его в руку, прошло через ребра и поразило сердце. Не произнеся ни звука, Зло упало замертво.

Тогда три товарища подошли к телу и нанесли сильные удары ему по голове своими канаке, разбив череп на кусочки. Затем они быстро обмотали тело Зла волокнами с внутренней части коры низкорослых эвкалиптов и привязали его к тяжелому бревну для того, чтобы Зло не смогло далеко убежать с такой ношей, если вдруг жизнь вернется к нему. В течение ночи все трое по очереди следили за телом. Когда же поднялось солнце, друзья позавтракали, затем привязали тело к шесту длиной примерно в пять метров, и младший Виньярнинг и Отшельник, положив концы шеста на плечи, отнесли тело на равнину. Очистив круглый участок земли около пятнадцати шагов в диаметре, они положили в центр круга ветки эвкалипта, сухие сучья и бревна длиной в три метра концами на восток и запад. Между этими бревнами они поместили меньшие по размеру палки и так далее, крест-накрест. Сверху поместили еще несколько бревен концами на восток и запад. И наконец, в результате их строительства образовалась платформа шириной в два с половиной метра.

Тело Зла уложили ногами на юг, а головой на север. Это не соответствовало принятому положению усопшего, но так было сделано специально, потому что Зло считалось величайшим врагом человечества. После этого старший Виньярнинг начал петь боевую песню мщения, благодаря Отца Всех Духов за то, что он выбрал их в качестве инструмента смерти для такого жестокого и коварного врага. В это время младший Виньярнинг и Отшельник танцевали боевой танец. Потом старший из братьев Виньярнинг зажег костер. Темное облако дыма скрутилось и повисло над братьями и Отшельником, подобно огромному балдахину. Похоже, оно с симпатией относилось к их работе, так как затмило палящие лучи солнца, которые вместе с погребальным огнем Зла настолько усиливали жару, что делали эту работу почти невозможной.

Старший Виньярнинг предупредил своего брата: «Мы должны непрерывно ходить вокруг бушующего огня, чтобы не позволить Злу спастись. Любое животное, рептилия, ящерица и насекомое, которое попытается выбежать из огня, должно быть наколото на копье и брошено обратно в костер». И тогда друзья принялись бродить вокруг костра на расстоянии пятидесяти шагов друг от друга. Первым шел старший Виньярнинг, за ним его младший брат, а потом Отшельник. Каждый держал наготове копье на воммере, готовый к любым случайностям. Неожиданно из огня, как раз между младшим Виньярнингом и Отшельником, выпрыгнул кенгуру. Отшельник тут же метнул свое копье с такой силой, что оно прошло насквозь через тело кенгуру и воткнулось в землю. Он быстро подбежал к животному и нанес ему сокрушительный удар канаке по голове. Потом он вынул свое копье и бросил тело кенгуру обратно в огонь. Следующим из огня вырвался орел и закричал: «Пичтор! Пичтор!», но копье, брошенное старшим Виньярнингом, моментально пронзило его тело, и птица упала замертво. Затем он вытащил из-за пояса свое канаке и размозжил птице голову. Вытащив из птицы свое копье, старший Виньярнинг бросил орла обратно в пламя. Потом из огня выскочила динго, но младший Виньярнинг поразил ее копьем еще до того, как собаке удалось отбежать на двадцать шагов от костра, и бросил ее обратно в огонь. Затем из пламени стали поочередно выползать варан, змея, плащеносная ящерица, ворон, сорока и вомбат. Все они были перехвачены и брошены обратно в пламя.

Когда от пламени костра остались лишь яркие головешки, оттуда выползла гусеница и едва не скрылась из вида, но ее заметил Отшельник. Он подобрал ее и бросил обратно на раскаленные угли. Потом оттуда вылезла сороконожка, но старший Виньярнинг и ее бросил обратно в огонь. За ней вылетел мотылек, но младший Виньярнинг сбил его своей воммерой и бросил обратно в костер. В последний момент Зло попыталось спастись в виде муравья, но и его отправили назад в огонь тем же путем, что и всех остальных животных, птиц, рептилий и насекомых.

Если бы Злу удалось спастись в любой из этих форм, впоследствии оно снова могло бы воплотиться в человеке, но этого не произошло благодаря бдительности братьев Виньярнинг и Отшельника.

Сейчас Зло уже не обладает своей прежней способностью наносить человеческой расе телесные повреждения, но его дух все еще жив. Говорят, что оно воплощается на время в медиумов, через которых действует. Более того, люди верят, что Зло больше не может творить свои отвратительные дела через животных, птиц, рептилий или насекомых, поскольку, когда оно попыталось спастись из огня в этих формах, все они были уничтожены и брошены обратно в пламя. Поэтому люди говорят, что вся природа чиста, и только человек имеет злые наклонности.

ПЕРИНДИ И ХАРРИМИЯ[60].

[60].

Это история о двух братьях, которые очень любили друг друга. Всему их племени казалось, что ничто не сможет разрушить их дружбу и заставить их принять разные решения. Если кто-нибудь пытался подшутить над ними и задавал вопрос, скажем, полезна ли пища эму для маленьких детей или нет, оба давали одинаковый ответ. Независимо от того, как далеко они находились друг от друга, их разум, похоже, действовал в унисон.

Перинди и Харримия были близнецами, правда, телесно они были не столь похожи друг на друга, как это обычно бывает в таких случаях. Перинди был выше, крупнее и активнее. Братья всегда охотились вместе, а в битве стояли бок о бок. Если кто-нибудь ссорился с Харримией, Перинди тоже обижался. А если кто-либо докучал Перинди, это злило Харримию. Оба были опытными бойцами, искусно владели копьем и бумерангом и могли убить любого не колеблясь. Все члены семейств ящериц и змей очень их опасались. Во время всех важных событий к ним относились с большим уважением. Братьям предлагали почетные места, а на больших собраниях или празднествах им всегда первыми подавали лучшую еду.

Слава о братьях широко разнеслась в округе. Многих прекрасных девушек предлагали им в жены, но братья не поддались на эти соблазнительные предложения. Они отвечали, что они не женятся потому, что очень любят друг друга и ни один из них не может полюбить кого-нибудь еще.

Отца, мать и дядю этих мальчиков очень беспокоило их будущее. Дядя говорил, что им пора жениться и иметь детей, поскольку супружество и деторождение являются одними из самых важных обязанностей мужчин перед их племенем. Тогда племена животных, птиц и рептилий собрались, чтобы обдумать, что им делать, но так и не могли найти решения, не связанного с борьбой и кровопролитием, а также, возможно, и с большим числом смертей. Когда старейшины племен совещались, девушки передали им послание с предложением позволить им самим решить эту проблему, не привлекая никого, кроме самих Перинди и Харримии. Они также обещали, что при этом ничего плохого не произойдет. Старейшины пообещали дать девушкам, желавшим попытаться разлучить Перинди и Харримию, свое согласие, но при условии, что те не станут нарушать моральных законов или каких-либо других обычаев племени.

И тогда группа девушек пришла к старейшинам и попросила их пригласить юношей всех племен принять участие в соревновании на лучшую раскраску и украшение тела. На это предложение откликнулось много молодых людей. Среди участников соревнования можно было видеть бандикутов, лирохвостов, плащеносных ящериц и других членов племен птиц и ящериц. Люди восхищались ими и считали их умелыми танцорами и мимами. Единственным специалистом по танцам и мимике, который не явился, была зеленая лягушка, а не пришла она потому, что ее об этом попросили девушки. Тогда племена совершили длительный переход к Купер-Крик, и все животные, птицы и ящерицы разбили там свои лагеря по обоим берегам ручья. Перинди и Харримия устроили свой лагерь примерно в полмили выше по течению, чтобы не общаться с другими участниками соревнования до тех пор, пока их самих не пригласят для участия. Уже в начале новой луны все исполнители стали раскрашивать свои тела и репетировать. Все это продолжалось вплоть до полной луны.

На следующий день после ночи полной луны Перинди и Харримия отправились в заросли густого кустарника, чтобы тоже раскрасить свои тела. Девушки последовали за ними, прячась в кустах. «А теперь, – сказал Харримия своему брату, – позволь мне раскрасить сначала тебя, а потом ты раскрасишь меня». Харримии потребовалось много времени и стараний, чтобы раскрасить тело своего брата наилучшим образом. Используя свои навыки художника и гений великого мастера, он с помощью красивых точек и полосок преобразил Перинди в прекрасную картину. Сам Харримия просто не мог не залюбоваться своим братом. Бесчисленное количество раз он все ходил и ходил вокруг него и даже не мог поверить, что этот человек его брат. Потом он сказал Перинди: «А теперь раскрась меня и попробуй сделать рисунок еще лучше, чем тот, который я нарисовал на тебе». – «Хорошо», – ответил Перинди и стал натирать тело Харримии угольным порошком. Но когда на тело Харримии были нанесены различные краски, они не очень хорошо смотрелись на угольном фоне. Однако Перинди убедил брата в том, что тот выглядит великолепно.

Когда братья разрисовывали и украшали друг друга, представление уже шло полным ходом. Собравшиеся громкими криками подбадривали исполнителей, но девушки не следили за происходящим – все их внимание было сосредоточено на Перинди и Харримии. Пока братья ждали своей очереди выступать, девушки вышли из укрытия, подошли к ним и стали восхищаться их внешним видом. Но тут некоторые из них, с изумлением взглянув на Харримию, начали хихикать и все с большим интересом присматривались к Перинди. Харримия почувствовал себя как-то неудобно и спросил у девушек, все ли с ним в порядке. Те ничего не ответили, однако выглядели смущенно, отвернулись и ушли. Бедный Харримия не знал, что ему делать. Тогда он повернулся к Перинди и смущенно спросил: «Брат, не скажешь ли ты мне, почему девушки так странно себя ведут?» Но Перинди ответил: «О брат, с тобой все в порядке. Ничего необычного в твоем облике нет. Давай теперь отправимся на корробори и примем участие в празднествах».

День был очень жаркий, солнце нещадно палило, и Харримия сказал Перинди: «Подожди меня немного. Я хочу напиться прохладной воды из того пруда». – «Ну конечно, – ответил Перинди, – я подожду тебя несколько минут».

Как только Харримия ушел к пруду, девушки собрались вокруг Перинди и стали танцевать вокруг него, непрестанно повторяя слова: «О Перинди, ты самый симпатичный, ты полон мужского благородства и красоты. Ты разрисован лучше всех других. Никто не может сравниться с тобой». В этот момент Харримия обернулся, увидел, что происходит, и ощутил какое-то странное чувство, которого раньше не знал. Он отвернулся и продолжил путь к пруду. Наклонившись, чтобы напиться прохладной воды, он с раздражением понял, над чем смеялись девушки. В воде он увидел себя таким, каким видели его девушки – плохо раскрашенным небрежной и безразличной рукой брата. Даже не став пить, он поднялся и с яростью в сердце направился к Перинди. Он спросил брата, почему тот не раскрасил его так же хорошо, как был раскрашен сам. «Просто я решил, – ответил Перинди, – не раскрашивать тебя слишком красиво. Не понимаю, почему ты хочешь выглядеть краше, чем я – самый лучший из нас двоих». Ответ Перинди конечно же расстроил Харримию, ведь он считал, что его брат относится к нему с большим уважением.

События развивались именно так, как и предполагали девушки. Теперь они решили, что настало время уделить некоторое внимание и Харримии. Они собрались вокруг него и стали танцевать и петь. «О прекрасный Харримия! – пели они. – Тебе вовсе не нужна искусственная раскраска, чтобы привлечь к себе внимание дочерей нашего племени. Твои прекрасные сверкающие глаза более симпатичны, чем все краски на теле Перинди. Приди же, приди, о прекрасный Харримия, и потанцуй вместе с нами. Мы твои рабыни. Мы будем танцевать под сладкие звуки твоего голоса». Заслышав такое, Перинди настолько разгневался, что вызвал Харримию на дуэль. Харримия принял вызов брата и побежал в лагерь за оружием, но девушки удержали его: «Не сражайтесь сейчас, подождите, пока корробори не закончится. Мы с удовольствием посмотрим, как смелый Харримия победит заносчивого Перинди».

В этот момент появились старейшины и попросили братьев предстать перед зрителями, с нетерпением ожидавшими их выступления. Когда объявили их выход, раздался тысячеголосый крик восхищения, подобный раскатам грома. И тогда оба брата начали свое представление. Они имитировали танец лирохвоста и прыжки кенгуру и валлаби очень искусно. Десятки раз их вызывали выйти снова и снова, пока, наконец, не отпустили со сцены. После этого все разошлись по своим вурли. На рассвете прибыл гонец с просьбой к Перинди и Харримии прибыть по особому повелению вождей и в последний раз выступить перед племенами животных, птиц и рептилий.

В полдень Перинди и Харримия танцевали танец лягушки, да так хорошо, что девушки собравшихся племен не выдержали, подбежали к ним и стали выражать свои восторги.

На следующее утро все разошлись по своим домам, за исключением семей Плащеносной Ящерицы и Синеротого Сцинка. Они остались потому, что Харримия попросил руки дочери Синеротого Сцинка, а Перинди – дочери Плащеносной Ящерицы. Таким образом, была сыграна двойная свадьба.

Перинди был лучше раскрашен, чем Харримия, но Харримия пользовался большой симпатией аудитории и нравился девушкам всех племен, которые даже не пытались скрывать это. Перинди сильно разозлился из-за того, что ему с такой великолепной раскраской не удалось привлечь к себе всеобщее внимание, и его ревность к Харримии вышла из-под контроля. В один прекрасный день он набросился сзади на своего ничего не подозревавшего брата, ухватил кожу на затылке, оттянул ее и оторвал от плоти. Харримия яростно сражался, пытаясь освободиться от хватки Перинди. Сцинки и Плащеносные Ящерицы схватили Перинди и изо всех старались оттащить его от истекающего кровью Харримии. После яростной борьбы им все же удалось это сделать, и братья отправились по своим домам. Харримию сопровождала его жена, все его друзья и родственники, а Перинди остался один, так как ему никто не сочувствовал, даже его собственная жена. Она отправилась вместе с женой Харримии, чтобы помочь ей обработать рану[61] на шее ее несчастного мужа.

На следующее утро Харримия поднялся с восходом солнца и отправился к пруду, чтобы промыть свои раны, так жестоко нанесенные ему Перинди. Харримия не рассердился и не позволил духу ненависти пересилить все его хорошие стороны. Он горько плакал от того зла, которое причинил ему его гордый заблудший брат.

Харримия не вернулся к своей жене, с нетерпением ожидавшей его, а отправился в буш. Когда он проходил мимо, птицы прекращали петь свои радостные песни, а деревья, кусты и другая растительность начинали перешептываться, видя перед собой раненого Харримию, который с разбитым сердцем тащился в поисках утешения, так как до сих пор любил Перинди. Он очень сожалел о том, что утратил любовь брата, ненависть Перинди печалила его, и он размышлял над тем, как вернуть любовь, которая еще совсем недавно пылала в сердце Перинди. И тогда он громко закричал: «О Перинди! Разве ты не будешь меня больше любить? Сожалею, что я обиделся на то, как ты меня раскрасил. О Перинди, брат мой, я по-прежнему люблю тебя. Разве ты больше никогда не вернешься ко мне? Давай помиримся. О Перинди, брат мой, разве мы не сыновья одной матери? Разве она не любила нас обоих, не заботилась о нас? Разве мы не вскормлены одной и той же грудью?».

Но – увы! Уши Перинди были глухи к страданиям и мольбам его брата, у которого от горя просто разрывалось сердце. Его собственное сердце было до краев наполнено гордыней, тщеславием, злобой и ненавистью.

Когда Харримия брел по бушу и плакал, его заметил ворон и сказал: «О, Харримия! Почему бы тебе не подождать, пока твое горе и рана не заживут, а затем вернуться и вызвать на бой этого надменного человека – твоего брата?» – «Нет, – ответил Харримия, – я не хочу и не стану платить брату злом за зло. Я все еще люблю его и продолжу любить».

И Харримия направился к расположенной неподалеку песчаной дюне. Когда он проходил мимо деревьев и кустов, они со слезами на глазах смотрели вслед страдающему Харримии. Они не могли скрыть свою печаль и по-своему выражали свои чувства. Деревья скорбели, кусты плакали, а трава стонала, сочувствуя Харримии. Подойдя к дюне, он стал подниматься по ее песчаному склону, но на полпути упал в изнеможении. Все птицы собрались вокруг него и стали плакать. Некоторые более воинственно настроенные птицы предложили Харримии: «Давай, Харримия, вернемся вместе и накажем этого самовлюбленного Перинди. Мы выбьем из него дух гордыни!» – «Нет, нет, нет! – отвечал им Харримия. – Если вы хотите сделать меня счастливым, то простите моего брата и сообщите ему, что я все еще люблю его».

Затем он стал копать песок, и копал до тех пор, пока половина его тела не скрылась от взоров окружающих. А он все рыл и рыл, пока не углубился примерно на три метра. А спустя некоторое время птицы вернулись по своим домам и охотничьим территориям.

Жена Харримии, обеспокоенная столь долгим отсутствием мужа, подошла к матери и сказала: «Харримия не вернулся. Давайте отправимся на его поиски». И они пошли по его следам к пруду, затем в буш и, наконец, пришли к песчаной дюне, к тому месту, где он закопал себя. Но как только они собрались откопать его, появился ворон и сказал: «Не беспокойте Харримию. Его сердце разбито тем, как к нему отнесся Перинди. Теперь он спит». И тогда люди решили остаться и наблюдать за тем, как Харримия спит под прохладным песком. Они попросили акацию и дикую яблоню[62] приютить их, пока они будут ждать возвращения Харримии из-под песка. Деревья с радостью согласились, и духи людей поселились в акации и дикой яблоне. И теперь, когда эти деревья зацветают, они тем самым подают знак, что Харримия наконец-то выбрался из-под песка и теперь снова наслаждается жизнью.

БУЛПАЛЛУНГГА.

Эту историю часто рассказывают старейшины различных племен на своих языках по всей Австралии. Она преподносится в качестве урока мальчикам, чтобы они с юных лет знали, как ужасно может закончиться жизнь, если прожить ее не по правилам общего социального порядка, а в дисгармонии с сообществом. Ни одному мальчику не позволяется пересказывать эту историю своим друзьям, даже лучшему другу или брату, пока слушатель не пройдет через все церемониальные ритуалы своего племени и не получит одобрения старейшин, да и в этом случае эту историю можно рассказывать только шепотом и в условиях строгой торжественности.

Однажды в племени вонбуна жил мужчина, который женился на молодой женщине. Он прожил со своей женой лишь короткое время и через три месяца после свадьбы умер. Как и все скорбящие вдовы, она возложила себе на голову шапку из белой глины и покрасила лицо белой глиной. Однажды вечером, когда вдова вместе с двумя своими замужними сестрами собирала травы для еды, они присели на берегу ручейка, бежавшего через долину. Взглянув на чистую воду, она увидела в ней образ своего мужа. Сестры тоже взглянули на него и сразу же признали схожесть. Но в данном случае ее муж выглядел более высоким, стройным и сильным, чем до смерти. Его рост, похоже, составлял два с половиной метра. Образ в воде был столь реальным, что вдова поднялась и прыгнула в воду, желая вновь оказаться в объятиях добрых и любящих рук. Но ее постигло горькое разочарование, и, выбравшись из воды, она снова присела рядом с сестрами и зарыдала. И в этот момент из потока послышались звуки мелодичного голоса. Это говорила Богиня Деторождения. Она сказала: «Женщина, ты носишь в себе ребенка, мальчика. В воде ты видела его образ, образ того, кому ты подаришь жизнь. Многое будет зависеть от того, как ты сумеешь обучить своего ребенка. Если ты утратишь контроль над ним в младенчестве или в детстве, то потом горько пожалеешь об этом, как случилось сейчас, когда ты увидела этот образ в воде. То, что ты видела в воде, – это предупреждение. И помни, у тебя скоро будет ребенок».

Все три сестры очень обрадовались. Они отправились домой и все рассказали своей матери и престарелому дяде, брату их матери[63]. Больше они никому об этом не рассказывали и строго хранили свой секрет. Каждый день три сестры навещали ручей, место их надежд, пока до ожидаемых родов не осталось всего несколько недель. Тогда их престарелый дядя с помощью родственников стал строить уютный вурли для нового члена семьи, которого все с нетерпением ждали. В первый день после новоселья вся семья сидела в сумерках перед вурли молодой вдовы. Поужинав, люди наслаждались прохладой вечернего воздуха, и тогда, как положено по обычаю, первым заговорил престарелый дядя. Своими словами он хотел подбодрить молодую женщину, которой в последующие несколько дней предстояло перенести сильную боль. Вот что он сказал: «Дочь моя, кенгуру, валлаби и динго со своими спутниками устраивают себе надежные убежища среди кустов в дальнем конце долины, возле скалистого холма, чтобы подготовиться к появлению своего потомства в ближайшем будущем. В течение нескольких месяцев птицы мужского и женского пола, занимались строительством своих гнезд, и сейчас их работа закончена. Некоторые из них уже сидят на яйцах в ожидании появления птенцов, которые увеличат численность птичьих семейств в долине. Разве ты не слышишь щебет сорок и сорокопутов, трели трясогузки Вилли и любовные песни маленьких голубых крапивников – каждый из них старается ублажить свою любимую, пока она сидит в гнезде, нежно согревая яйца своей грудкой? Птица-отец поет: «Отдыхай и спокойно спи, моя дорогая женушка, спутница моей жизни, разделяющая все мои радости и чувства». Когда самочка слышит эту песню, от этих прекрасных слов и мелодичной музыки у нее замирает сердце. От птицы-матери эта песня переходит к еще не вылупившимся из яйца птенцам. Они не слышат голоса отца, но чувствуют эмоции матери. Таким образом, птенцы мужского и женского пола воспринимают чувства и импульсы, которые позволят им потом жить в любви и верности.

Растения тоже с нетерпением ждут момента, чтобы расцвести во всей своей прелести, украсить эти места и наполнить утро и вечер своими ароматами. В этом огромном мироздании каждое живое существо выполняет свою роль. Не хватает только одного, и это наполняет мою душу горем и печалью. Беда в том, дочь моя, что твой молодой муж, хозяин, повелитель, друг и спутник, не находится сейчас рядом с тобой, чтобы утешить и поддержать тебя в таком трудном положении. Мужайся, дочь моя, тебе повезло, что ты находишься среди многочисленных созидателей, поддерживающих славу Великого Духа Отца, и тоже можешь положить на его алтарь в качестве приношения свою бессмертную душу, способность мыслить, а также стремление выполнить вечную мудрость Великой Первопричины, которая олицетворяет нашу жизнь и посредством которой все создания двигаются и живут»[64].

Когда старейшина вместе с другими членами семьи удалился в свой лагерь, молодая вдова с сестрами вошла в свой вурли.

В полночь молодая вдова родила своего первенца, Булпаллунггу. Тети сестры устроили большие смотрины. Первым позвали посмотреть на ребенка престарелого дядю, а потом остальных членов семьи. Все заметили, что ребенок был крупнее и сильнее других. Никогда и ни у кого не рождался такой большой ребенок. Тети рассказали всем собравшимся: «У нашей сестры было видение. Мы тоже видели в воде образ, а Богиня Деторождения явилась нам и сообщила обо всем будущей матери».

Молодая вдова выразила пожелание своему дяде и родственникам остаться в этом вурли и сделать его своим домом, пока ребенок не подрастет. Так случилось, что именно в этой долине Булпаллунгга провел все свое детство, охотясь на молодых валлаби, опоссумов и динго, наблюдая за тем, как птицы строили свои гнезда и повсюду расцветали цветы. Бесчисленное число раз он ходил купаться в пруд, где его мать наблюдала свое видение.

В один прекрасный день дядя молодой матери пришел к ней и сказал:

«Дочь моя, пришло время отдать Булпаллунггу под опеку старейшин племени, к которому принадлежал его отец».

«О мой дядя, брат моей матери, женщина, которая родила меня, твоя сестра, которую ты любишь, позволила мне оставить при себе мальчика еще ненадолго. До того как его заберут и сделают из него молодого мужчину, позволь мне отвести его к брату его отца», – умоляла вдова.

«О дочь моя, – сказал дядя, – я заботился о тебе в детстве, я нянчил тебя и спел тебе много песен, когда ты засыпала мирным сном. Мне очень жаль отказать тебе в твоей просьбе. Давай же, дочь моя, я возьму мальчика и представлю его племени как кандидата на прохождение церемониальных ритуалов».

«Но, дядя, – снова возразила вдова, – позволь мне, твоей дочери, провести еще одну ночь с мальчиком. Для нас будет огромной честью отвести его к братьям и отцу его отца. Я больше не попрошу тебя ни о чем, пока жив мой сын».

И тогда дяде пришлось пойти на небольшую уступку.

Эта отсрочка позволила матери отвести мальчика в другую местность. Придя туда, она умоляла старейшину местного племени освободить мальчика от процедуры посвящения в мужчины. Это была одна из величайших ошибок, которую могут совершить родители, особенно в случае с Булпаллунггой. Несмотря на то что Богиня Деторождения с самого начала предупреждала ее, мать все же совершила ошибку, за которую впоследствии ей пришлось расплачиваться горькими слезами.

Сразу же после этого молодая мать, ничего не говоря сестрам, сообщила Булпаллунгге, что она не желает, чтобы его подвергали пыткам церемониальных ритуалов, она не хочет, чтобы он проходил эти испытания. Мальчик согласился сделать так, как советовала ему мать. Он и сам был рад избежать ритуала инициации и поэтому ночью убежал в другое племя. Там его показали вождю, которому очень понравился мальчик с такими великолепными физическими данными, и он решил усыновить его. У вождя не было собственного сына, и Булпаллунгге очень повезло, что он повстречался с вождем. Вождь представил Булпаллунггу племени как своего сына, как дар великой Богини Деторождения. Юноша прекрасно выглядел и был на голову выше всех других мужчин племени. Однако, будучи гигантом физически, он оставался мальчиком в своем умственном развитии и привычках, и вождь тоже совершил великую ошибку, позволив ему общаться с молодыми женатыми мужчинами племени, сидеть и слушать рассказы, которые ему было строго-настрого запрещено слушать. В обычной ситуации такого никогда бы не допустили, так как это противоречило всем социальным обычаям и моральным законам всех племен.

Первые два месяца Булпаллунгга просто бездельничал. Потом он познакомился с девушкой, недавно вышедшей замуж. Ее молодой муж, естественно, протестовал против такого поведения. Старому вождю было направлено прошение заставить Булпаллунггу контролировать свое поведение. Когда старый вождь узнал об этом аморальном поведении Булпаллунгги, он тут же послал приглашения всем окрестным племенам срочно собраться и провести церемонию инициации юноши. В скором времени все племена собрались в назначенном месте и в назначенный час. После короткого и серьезного совещания старейшины решили преподать Булпаллунгге курс наиболее суровой подготовки и дисциплины.

Все это время мать Булпаллунгги сильно переживала за своего сына и его благополучие. Каждое утро и вечер она плакала, словно ее сын был уже мертв. Она умоляла своих братьев пойти и узнать все новости о его здоровье и поведении, поскольку она не видела сына уже шесть месяцев. И тогда брат сказал ей: «Сестра, мы слышали, что старый вождь, у которого нет своих детей, взял Булпаллунггу в свой дом и попросил старейшин племени оповестить всех людей о том, что Богиня Деторождения подарила ему сына, чтобы скрасить его жизнь и жизнь его жены. Более того, мы слышали, что при наступлении новой луны братья[65] Булпаллунгги будут петь песню инициации».

Овдовевшая мать опечалилась за своего единственного сына, отец которого умер и не сможет присутствовать на церемониях, через которые придется пройти его сыну. Эти мысли не давали ей покоя. Она сожалела о том, что проявила слабость и послала своего единственного сына в чужое племя, чтобы спасти его от церемонии инициации. Теперь она понимала, что, где бы ни жили племена или народы аборигенов, они повсюду проводили свои ритуалы. Было бы лучше, если бы она добровольно отдала своего сына старейшине своего племени. Тогда она всегда была бы рядом с ним и могла попросить отнестись к нему с большей добротой. Ей страшно было подумать о том, что из-за ее поступка дисциплинарным воспитанием ее сына займутся чужие люди.

Тогда она обратилась с мольбой к Богине Деторождения: «О мать моя, Богиня Деторождения, вспомни о той радостной привилегии, которой ты меня удостоила, – обязанности окружить ребенка материнской любовью и наставлять его на путь чести, правды, чистоты и долга. Теперь я полностью осознаю, что из-за моего всепрощения мой ребенок обесчестил меня и, более того, моего мужа, своего отца. Я не оправдала твоего доверия. Я также обесчестила своего мужа. Я не прошу у тебя ни прощения, ни жалости, никакого снисхождения, так как твоя милость или снисхождение лишь усугубят мою печаль, еще раз напомнив мне о том, что я не сумела выполнить свой долг. Но пусть мой крик будет слышен во все века как свидетельство совершенной мною ошибки, пусть он послужит предупреждением всем матерям во все времена. Пусть мой дух, дух матери с разбитым сердцем, реинкарнируется в теле кроншнепа. А если мой сын и сын моего мужа не исполнит свой долг перед племенем во время церемонии инициации, то выполни одну мою просьбу. Завтра, когда солнце будет еще далеко на западном небосклоне, позволь мне прийти к тому священному пруду, где я видела образ своего мужа, когда мой ребенок еще не родился, и дай мне увидеть в отражении на воде будущее моего сына. Я хочу знать, закончится ли его жизнь успехом или провалом».

И Богиня Деторождения ответила ей тихим голосом: «Дочь моя, посредник, с помощью которого я размножаюсь среди людей Земли, не сочти это безразличием, но я не отвечаю за действия твоего сына, хорошие или плохие. Не в моих силах заставить ребенка следовать по пути хорошего человека. Это привилегия его матери. Она решает, каким будет ее ребенок. Но могу тебя заверить, что и ты, и твои сестры увидите мой образ завтра в пруду».

Молодая вдова ушла с тяжелым сердцем. Ее сестры пели песню ушедшему духу. Потом они запели песню сна: «Прилетай к нам, о сон, словно нежный белый лебедь[66]. Снизойди на нас, и особенно на глаза нашей младшей любимой сестры. Приди и обними ее. Дай ей надежно укрыться, как молодой древесной уточке в ее мягко устланном гнездышке».

Они пели песню сна около часа, а потом уснули и спали без сновидений. Утром их разбудили легкие прикосновения и шепот их пожилого дяди. В ту ночь дядя не сомкнул глаз. Ему не давали спать крики совы и лягушек, а также шелест крыльев дикой утки, перелетавшей из одного пруда в другой. Его мучили мысли. Он слышал, как сестры пели своей овдовевшей сестре песни духа и сна. Он сказал им: «Дочери мои, вставайте и позавтракайте. Я приготовил вам еду, которую вы найдете перед вашим вурли».

Когда солнце прошло половину своего пути по восточному небосклону, молодая вдова отправилась на пруд в сопровождении своих сестер. Был ясный полдень, и воздух был свеж. Легкий ветерок едва волновал поверхность воды. Все выглядело ярким и красивым. Вдова села в том месте, на котором она сидела восемнадцать лет назад, а сестры расселись по обеим сторонам от нее. Богиня Деторождения велела обитавшему в пруду духу показать на воде жизнь Булпаллунгги. Тогда в пруду показалось большое белое облако. Потом в облаке возникла черная точка, которая все увеличивалась и увеличивалась и, наконец, превратилась в образ человека, и тогда вдова и ее сестры увидели образ Булпаллунгги. Он выглядел прекрасно и, похоже, был полон молодецких сил и был настолько счастлив, что его вид успокоил сердце матери.

Потом стали происходить изменения. Наблюдатели не могли сказать, когда закончилось счастье и начались горе и печаль. Они видели, как все эти изменения постепенно отражались на лице Булпаллунгги. Сменяясь одно за другим, на нем отражались счастье, печаль и отчаяние. По воде прошла рябь, словно потянуло ветерком, и изображение на ее поверхности стало неузнаваемым. Это была работа духа воды, который постарался стереть печальную картину перед матерью и тетями. Тогда зрители поднялись и отправились домой. Это была очень печальная процессия. Женщины шли одна за другой, горестно склонив головы.

По пути они выстроились по возрасту, старшая сестра шла первой, а самая младшая – последней. Вскоре к ним присоединились их брат и их дядя, старейшина, который пришел выразить сочувствие молодой матери. Брат и дядя увидели по лицам сестер, что с ними что-то случилось. Когда сестры подошли к вурли, они бросились на землю лицом к заходящему солнцу и стали рыдать, посыпая себя пригоршнями песка. Несколько раз подряд они повторили этот знак глубокого траура. Через некоторое время сестры расселись перед вурли и обратили свои лица на запад. В мольбе они простерли руки к Великому Духу Отцу. Обращаясь к ушедшему духу, мать запела песню печали: «О сын мой, почему ты не повзрослел в моей утробе? Не лучше было бы, если бы твоя жизнь закончилась еще до рождения? Дитя мое, почему мне приходится так думать о тебе? Ты не в силах выбирать, жить ли тебе или умереть, быть хорошим или плохим. Твою жизнь определили отец и мать. Мы не были плохими в младенчестве. Мы с раннего детства учились сдерживать свои желания, контролировать импульсы, свойственные всей человеческой расе. Сын мой, я нанесла тебе непоправимый вред, позволив тебе, когда ты был еще ребенком, не делать того, чего тебе не хотелось бы. Я ни в чем не ограничивала тебя. О сын мой, по желанию Богини Деторождения ты не умер у меня в утробе! Тогда бы твоя невинная детская жизнь, вскормленная любовью матери, унесла бы твою душу, разум и тело в волшебную страну за западным небосклоном. Это огромная привилегия мертворожденного ребенка, которого не коснулись мирские желания и грешные помыслы. Вся моя жизнь – для тебя, и я молюсь, чтобы мне не удалось мирно уйти из этой жизни, а мой дух вместо того, чтобы отправиться в страну Блаженного Совершенства, остался бы бродить по земле, беспрестанно отпивая из чаши горя и отчаяния, чтобы доказать мою любовь к тебе, мой сын. Богиня обещала мне, что отсель и до окончания времен мой дух найдет успокоение в теле кроншнепа».

Этим же вечером, когда вдова отправилась спать, ее дух переселился прямиком в кроншнепа. Ее родственники услышали, как с болота в долине донесся чей-то голос. Они прислушались. Да, это был ее голос, и они удивились, что она делает в долине в такое позднее время. Дядя заглянул в вурли и увидел, что все сестры спокойно спят. Тогда он подошел к молодой матери и возложил руку ей на грудь. Она была холодна. Он тихонько разбудил старшую сестру и поведал ей о том, что ее сестра умерла от разбитого сердца, а ее дух уже переселился во что-то, что теперь подает свой голос из долины. В это время проснулась вторая сестра и тоже услышала печальную новость. Они были готовы к тому, что такое случится, они знали, что их сестра к утру умрет. Вечером она сообщила им, что ее дух покинет тело, так как ее переполняют горе и отчаяние из-за поведения ее единственного сына. Так случилось, что с того вечера и по нынешний день в сумерках и ночью, вплоть до рассвета, мы слышим плач матери по ее непутевому мальчику, Булпаллунгге. Так закончилась жизнь этой молодой матери. И таким образом аборигенам напоминают о любви матери, когда она отдается на целый год плачу и отказу от общения со всеми. Мать умерла еще до того, как ее сын достиг своего позорного конца.

Никто не сообщил Булпаллунгге о смерти его матери. Он не мог понять причину плача, который слышал каждый вечер в сумерках. Осторожно выйдя из лагеря, он понял, что это зов птицы, но в ее крике слышались нотки человеческого голоса. Этот крик постоянно преследовал его, потому что он слышал в нем что-то знакомое.

Двенадцать месяцев Булпаллунгга не видел своей матери и родственников и не знал о постигших их несчастьях. Он наслаждался жизнью и праздностью[67]. Его молодая жизнь была полна веселья, и он нарушал все социальные и моральные законы племени. Вскоре такое его поведение стало опасным для девушек и юношей племени, в котором он жил, и даже для окружающих племен. Его поведение стало столь вызывающим, что старейшины племен приказали ему явиться для исполнения вынесенного ему смертного приговора.

Однако к тому времени моральные устои племени настолько ослабли, что, когда девушки прознали о решении старейшин, они пришли вечером к Булпаллунгге и сказали:

«О Булпаллунгга, никогда среди многочисленных воинов нашего племен не было человека, подобного тебе, столь совершенных форм и такой невероятной силы. Мы пришли к тебе просить, чтобы ты не позволил уничтожить себя. Возьми эти три копья»[68]. Мы украли их из лагеря знахаря, когда он отсутствовал. Для этого мы заручились помощью одной из твоих обожательниц, которая добровольно согласилась вонзить кость кенгуру себе в бедро. Она согласилась это сделать ради тебя. Когда она совершила этот поступок, мы послали за знахарем, а пока он вытаскивал эту кость, мы посетили его лагерь и украли эти три копья. Мы слышали от братьев, что знахарь уже заговорил эти копья, и теперь тебе остается только воспользоваться ими.

«Но, – усомнился Булпаллунгга, – что, если знахарь вернется и обнаружит, что эти копья у меня?».

«Другие девушки и твои почитательницы в разных частях страны также нанесли себе телесные повреждения, и поэтому знахарь будет отсутствовать примерно с неделю. Они уже направили ему свои просьбы прийти им на помощь. Некоторые из таких пострадавших находятся в трех днях пути. Не беспокойся, ты хорошо вооружен. Смелее, все твои обожательницы желают, чтобы ты справился с теми, кто попытается отнять у тебя жизнь. Ты должен править всем и иметь все, чего только пожелает твое сердце», – ответили девушки.

Когда на следующее утро поднялось солнце, Булпаллунгга предстал перед племенем, держа в руке три копья. На открытой площадке собралось множество молодых мужчин, девушек, детей, воинов и старейшин племени. Булпаллунгга стоял так же гордо и прямо, как и его копья. Тогда из толпы вышел воин и, закрепив свое копье на воммере, направился к Булпаллунгге. Увидев, что воин приближается к нему, Булпаллунгга воткнул два копья в землю, а третье поместил на свою воммеру. Приняв боевую позу и держа щит в левой руке, он поджидал приближающегося воина, который теперь находился на расстоянии броска, примерно в пятидесяти шагах от него. Воин внезапно остановился и с ловкостью хорошо натренированного бойца метнул свое копье с большой скоростью в грудь Булпаллунгги, но тот быстро поднял свой щит, и копье воина воткнулось в него и застряло там. Булпаллунгга тут же бросил свой щит и метнул свое копье. Собравшиеся услышали свист, с которым, словно молния, летело его копье. Оно пронзило воина, и тот упал на землю бездыханным. Ужас охватил сердца старейшин, воинов и всех молодых людей племени. После этого Булпаллунгга стал известен как «Булпаллунгга – коварный и великий копьеносец».

Тогда старейшины племени разослали во все концы страны просьбу к различным племенам прислать им на помощь лучшего метателя бумеранга, чтобы тот сразился с Булпаллунггой, убил его и освободил их и другие племена от того, кто нарушает моральные принципы и законы племени. Один мужчина добровольно согласился померяться силами с Булпаллунггой. Он был широко известен как умелый метатель бумеранга. Когда молодые женщины, поклонницы Булпаллунгги, услышали о планах старейшин, они снова пробрались в лагерь знахаря, украли бумеранг, заговоренный таким же способом, как и копья, и отдали его Булпаллунгге. И снова он стоял на том же самом месте, готовый к сражению, но на сей раз твердо сжимая в руке бумеранг. Когда мастер по метанию бумерангов приблизился к нему, Булпаллунгга, не дожидаясь, когда тот первым нанесет удар, бросил в него свой бумеранг. Его оружие с большой скоростью пронеслось по воздуху, с огромной силой ударило мастера и рассекло его тело на две половинки. Бумеранг же продолжил свой полет и убил еще шестерых людей. Случившееся вселило еще больший ужас в сердца людей всех окрестных племен, а девушки стали еще наглее. Они подошли и обняли Булпаллунггу. Даже молодые, вышедшие замуж женщины, предпочитали его.

Старейшины просто не знали, что делать. Их дому угрожала новая опасность, и они были бессильны против нее. Тогда они толпой набросились на Булпаллунггу, но он был столь силен, что схватил одного человека за ногу и стал размахивать им, как нулла-нулла, убивая нападающих. Среди людей возникла паника, и они стали покидать свою страну. Когда же знахарь собрал людей и спросил у них, почему они покидают страну, они ответили ему:

«Разве ты не живешь среди нас и не слышал о преступлениях того, кого зовут Булпаллунгга, о юноше, который пришел к нам восемнадцать лун назад? Никто не знает, откуда он пришел и что он еще сотворит. В первый день его прибытия мальчика показали старому вождю, который, увидев гигантского юношу, позвал свою жену, родственников и старейшин племени и сказал им: «Перед вами мой сын, которого мне ниспослала Богиня Деторождения, чтобы утешить меня и мою жену». Его рост составляет два с половиной метра, и он прекрасно сложен. Его сила равна силе дюжины воинов любого племени, хотя по возрасту он еще юноша восемнадцати лет. Вождь и его жена предоставили мальчику слишком много свободы. Они разрешили ему делать все, что он захочет. Ему не пришлось проходить ритуал инициации, так как он был ниспослан Богиней Деторождения. Поэтому юноше была предоставлена полная свобода, и он ни в чем не знал отказа. Прожив с нами некоторое время, он совсем распоясался и стал силой забирать все, что ему было нужно, у любого, независимо от пола или возраста. Старейшины жаловались на его распутное поведение вождю, но тот сказал: «Оставьте его в покое до следующего собрания племен, и тогда мы заставим его подчиниться нашим законам. Он всего лишь мальчик и не знает, что творит». Теперь он превратился в коварного молодого человека и оскорбляет мужчин, женщин и самого Великого Духа Отца. Он нарушает моральные и социальные законы нашего племени и нашей страны. Он представляет собой опасность для нашего племени и всех остальных племен. Когда ему вынесли смертный приговор, он предстал перед племенем и поразил копьем воина, который должен был привести приговор в исполнение. Фактически он убил всех, кого выбирали, чтобы наказать его за нарушение законов. А теперь мы вынуждены оставить наши дома и нашу страну и подыскать другое безопасное место для наших жен и детей».

«Дети мои, скажите, а каков его самый страшный грех или преступление?» – спросил тогда у них знахарь.

Один из старейшин ответил, что Булпаллунгга является рабом своих порочных страстей, он разрушает молодые семьи и лишает девушек девственности. Знахарь внимательно выслушал старейшину, не произнеся ни слова до окончания его речи. Потом он поднялся и отошел в тень ближайшего дерева. Там он сел и задумался. Было уже полдень, когда знахарь повстречал людей, покидавших свои дома и страну. Они искали укрытия за валунами и под деревьями. Отдохнув так около двух часов, знахарь поднялся, подошел к старейшинам племени и сказал: «Пошлите двух своих самых лучших молодых мужчин к народу севера, пусть они скажут старейшине того племени, что знахарь племени вонбуна желает до новой луны увидеть самых красивых девушек его племени. Двух других молодых людей пошлите на восток, и пусть они сообщат, что знахарь племени вонбуна желает видеть двух их самых красивых девушек. Такое же послание отправьте на запад».

Наутро следующего дня, еще до восхода солнца, шесть юношей позавтракали и отправились в путь, соответственно на север, восток и запад. Им потребовалось три дня, чтобы доставить эти послания. На шестой день они вернулись и сообщили знахарю, что племена дали согласие и через два дня или больше они прибудут и приведут с собой своих прелестных девиц. Тогда знахарь созвал старейшин и воинов и сообщил им, что он намерен предпринять. Когда девушки прибудут, им расскажут, какую роль они должны сыграть в деле свержения Булпаллунгги. Им предстоит соблазнить его, а когда юноша попытается завладеть ими, они не позволят ему прикасаться к себе. Важная часть плана заключалась в том, что девушки должны попросить Булпаллунггу пойти с ними и помочь им собирать яйца фазанов. Яйца следует отнести на поляну в долине. Каждая девушка предложит угостить Булпаллунггу одним яйцом, но до этого его попросят выкопать в земле коническую яму двух с половиной метров длиной. Чтобы получить угощение, ему предстоит встать в эту яму.

К Булпаллунгге направили посыльного с сообщением, что вскоре состоится великое собрание племен севера, востока и запада, а среди членов этих племен находятся самые красивые девушки. Когда Булпаллунгга услышал об этом, он тут же явился на собрание, чтобы посмотреть на девушек, которые уже получили инструкции. Девушки разбили свой собственный лагерь. На следующий день Булпаллунгга нагло заявился в этот лагерь, но ни одна из девушек не позволила ему прикоснуться к ней. Они все говорили ему: «Пойдем собирать яйца фазанов», и Булпаллунгга согласился. Собрав достаточное количество яиц, они привели Булпаллунггу к полянке, окруженной густым лесом. Девушки попросили его выкопать яму, и он выполнил их поручение. Когда он забрался в яму, девушки сказали: «Ложись на спину, и мы будем класть яйца прямо тебе в рот». Булпаллунгга так и сделал. Тогда одна из девушек стала его щекотать, и он рассмеялся от всего сердца. Когда он снова открыл рот, они положили туда еще несколько яиц. Вскоре юноша стал уставать от этого, но девушки сказали: «Еще одно яйцо, и мы все станем твоими рабынями». Они не переставали щекотать его и касались щеками его лица. Поверив их обещаниям, Булпаллунгга снова открыл рот, но, как только он это сделал, полдюжины острых копий вонзились в его глотку и грудь. Это сделали воины, которые до этого прятались. Девушки тут же вскочили и побежали к своим племенам.

Так печально закончилась жизнь Булпаллунгги, благодаря не силе мужчин, а хитрости девушек.

ЖЕНЫ НУРУНДЕРИ.

Нурундери – такое имя присвоило племя нарриньери одному хорошему человеку, которого им послал Отец Всех Духов в качестве своего мессии и просветителя. Он появился из северной части Австралии, прошел по различным частям Нового Южного Уэльса и Виктории и оказался в Южной Австралии. Его главным обиталищем были берега озер Александрия и Альберт, откуда он посещал различные лагеря, в которых люди жили постоянно. Завидев его, кое-кто из этих людей убегал к воде и прятался там в зарослях тростника. Видя, что люди сторонятся его, Нурундери обычно спрашивал: «Где вы?» – но те хранили молчание. Когда ему надоедало такое отношение людей, он говорил им: «Ну, дети мои, если вы не ответите мне, я вас прокляну. Вы все превратитесь в птиц и останетесь такими навечно». И по повелению Нурундери они вдруг обращались в птиц. А те, кто обладал достаточной храбростью и приходил на его зов, теперь составляют те племена, которые и по сей день живут вокруг озера Александрия.

Когда Нурундери выполнил свою миссию, он выбрал в качестве своего последнего дома на земле два лысых холма, поросшие лишь низким кустарником и травой, в то время как окружающая территория густо заросла низкорослыми эвкалиптами, жимолостью, казуариной и другой растительностью. Он сделал такой выбор потому, что с этих холмов мог свободно наблюдать за двумя озерами. Нурундери намеревался оставаться там до тех пор, пока Великий Дух не призовет его занять должное место на небесах среди огромного сообщества тех, кто ушел из жизни до него.

Однажды, отправившись на рыбалку на озеро Альберт, Нурундери встретил по пути два куста ксантореи, которые грациозно раскачивались от дуновения южного ветра. Они настолько очаровали его, что некоторое время он стоял и любовался ими. Неожиданно из густой листвы послышались звуки песни, но это была песня горя, а не удовольствия, радости или счастья. Эту песню пели две девицы, надежно заключенные эгоистичным духом травы в стебель ксантореи. Они были столь сладостны, что дух собирался позвать местных пчел, муравьев и птицу-медоуказчика прийти и отобедать вместе с ним. Жалостливые стоны девиц тронули сердце Нурундери.

На самом же деле эти две девицы сумели обольстить многих и многих хороших людей на их пути в Страну духов. За такое поведение их многократно заключали в различных формах, будь то прекрасные пестрые бабочки или верхние соцветия тростника. Всевозможные деревья, кусты и растения пытались пленить их за то, что они сбили с пути истинного так много хороших и великих мужчин. На этот раз пленить их попытался куст ксантореи. Это было последнее растение, которое предприняло попытку заточить этих девиц, и остальные растения с любопытством наблюдали, закончится ли эта попытка успехом или нет. Именно поэтому, когда великий человек Нурундери стоял и смотрел на стебли ксантореи, листва и ветви окружающих деревьев начали настороженно шелестеть, словно по ним пробежал ветер.

Хитрые девицы знали, что если они попытаются обольстить этого святого человека, то неминуемо потерпят неудачу, но если им удастся пробудить в нем жалость, он почувствует к ним сострадание и освободит их. И тогда они ухватились за эту возможность, от которой зависела их свобода. Они прекрасно знали, что куст ксантореи не станет передавать их послание Нурундери, и тогда, воспользовавшись дуновением южного ветерка, они издали жалобный стон, словно скорбя по смерти любимого. Нурундери остановился и, будучи великим человеком, прислушался к плачу двух девиц и сказал: «О, я сочувствую! Мне жаль вас обеих! Почему вы так плачете?» – «Нас заточили в этот куст ксантореи, и теперь наши тела со всеми их чувствами – мертвы. И только то полусознательное состояние заставляет нас считать эту тюрьму домом. Наши человеческие формы и плоть превратились в растительные. О великий, пожалей, освободи нас, и мы станем твоими рабынями», – ответили девушки.

Нурундери все думал и думал, а в это время обе девицы, используя свой многолетний опыт, всячески старались обхитрить этого святого человека. Он их долго слушал, а потом подумал про себя, как было бы хорошо все же увидеть формы этих двух духов, заключенных в кусте ксантореи. И Нурундери сказал: «Не будет большого вреда взглянуть на них, хотя мне и запрещено общаться с женщинами. Я лишь помогу им освободиться и некоторое время буду заботиться о них». Тогда он повелел кусту ксантореи освободить девиц, и через мгновение они вышли из дерева. Какая это была прекрасная картина! Их совершенные формы и великолепные глаза настолько покорили великого человека, что он поддался их чарам. И тогда Нурундери решил сделать их обеих своими женами. Он сказал девицам, что поскольку он предоставил им свободу, то теперь просит их стать его женами. И вместо того чтобы отправиться, как намечалось, на рыбалку, он вернулся домой, попросил их располагаться и предложил им еду[69].

Шло время, женщины привыкли к новой обстановке, и женская натура начала брать свое. Тогда у Нурундери появилось предчувствие какой-то предстоящей беды. Он перестал оставлять своих жен дома одних и велел им сопровождать его в походах на рыбалку. И вот одним прекрасным днем все они рыбачили на озере Альберт. Нурундери находился в своем каноэ, а его жены облавливали мелководье у берега конусной сеткой[70], изготовленной из тростника, растущего по берегам озера. В их сеть попались три великолепные серебристые туккери. Женщины оглянулись, дрожа от возбуждения – этот вид рыбы женщинам есть запрещалось. Тогда они спрятали рыбу в тростнике, прикрыли ее водорослями и продолжили свой путь с сетью, притворяясь, что занимаются рыбалкой. Через некоторое время, почувствовав, что больше не в силах выносить такое напряжение, они решили отправиться домой. Взглянув на озеро, они увидели колонну дыма, которая поднималась к небу на северо-западе. Жены позвали своего властелина и мужа, Нурундери, и, когда он подошел к ним, старшая из жен показала на дым и сказала: «Смотри! Это послание!» Тогда он сел и стал смотреть в ту сторону, потом Нурундери резко поднялся и сообщил женам, что Непелле просит посетить его дом. Он предупредил своих жен, что срочно покидает их, а им следует ждать его дома. Однако молодые жены ответили: «Мы останемся здесь и будем наблюдать, пока ты не доберешься до противоположной стороны озера, и тогда отправимся домой». После этого Нурундери сел в свое каноэ и поплыл через озеро.

Когда жены увидели, что он благополучно достиг противоположного берега и направился к дому Непелле, они повернулись, бросились к куче водорослей в тростнике и забрали запретную рыбу, которую спрятали. Они долго любовались рыбой, а потом отправились домой. Они бежали всю дорогу до лагеря, а затем спешно разожгли костер из коры железного дерева и стали жарить рыбу. Нурундери почувствовал запах жарящейся туккери и сказал Непелле: «Слышишь ли ты, как шипит жир жарящейся запретной рыбы? Сегодня я не смогу спать и покину тебя на закате солнца».

Когда рыба была готова, жены уселись на вершине холма, чтобы хорошо видеть все вокруг. Если кто-нибудь будет проходить мимо или неожиданно придет в их лагерь, у них будет достаточно времени, чтобы спрятать остатки рыбы, и тогда никто не обвинит их в том, что они едят запретную пищу. Так они сидели на солнце, болтали и поедали рыбу, восхищаясь вкусом этой прекрасной пищи. При этом они говорили: «Да, мужчины умны! Они знают, какая еда самая вкусная, и поэтому устанавливают законы, запрещающие нам получать свою справедливую долю. Но мы не глупее их». Так они ели, смеялись и веселились. Покончив с едой, девицы разлеглись на траве и стали слушать песни птиц в близлежащей долине. Но когда солнце прошло полпути на западном небосклоне, они начали размышлять о том, что сотворили. Жены уселись и вопрошающе посмотрели в глаза друг другу. И тут одна сестра сказала другой:

«О, что же мы натворили? Нам нельзя здесь больше оставаться. Это очень странно, но разве ты не чувствуешь запах жира туккери? Трава, кусты и деревья вокруг – все пропитано этим запахом. Пойдем! Мы не можем здесь оставаться, иначе нам придется отвечать на вопросы нашего повелителя, когда он вернется».

К этому времени жены полностью осознали тяжесть своего поступка, и тогда старшая сестра сказала:

«Пойдем, нам нужно бежать».

«Но, – возразила младшая, – куда же мы пойдем? Давай останемся и встретим гнев Нурундери. Нам лучше остаться и позволить ему вернуть нас в куст ксантореи, чем быть пойманными и наказанными за бегство еще суровее».

«Довольно! – отрезала старшая. – У нас нет времени обсуждать этот вопрос. Мы можем отправиться в какую-нибудь незнакомую страну, добиться там благосклонности какого-либо мудрого мужчины, выйти за него замуж, и тогда никто больше не осмелится посягать на нашу свободу».

И тогда, без лишних слов, каждая из них собрала большую охапку стеблей ксантореи и отнесла ее на берег. Там они связали эти стебли вместе и построили плот. Женщины столкнули плот в глубокую воду, сели на него и погребли к западному берегу озера Альберт, где и проспали до конца ночи.

Поздно вечером Нурундери вернулся домой. Еще за сотню ярдов до своего лагеря и вурли он почувствовал запах жира туккери. «А! – догадался он. – Эти глупые и своенравные девицы ели запретную рыбу и за это должны быть наказаны». Но когда он вошел в вурли, там никого не оказалось, и тогда он крикнул: «Где вы обе?» Никакого ответа не последовало. Стояла мертвая тишина, только кричала ночная сова, это было знаком того, что что-то случилось. Преступницы сбежали. Тогда Нурундери разжег костер и уселся возле него, размышляя о неблагородном поступке этих двух молодых жен. Он размышлял над тем, как ему оправдаться перед Великим Духом за освобождение этих девиц из заточения в кусте ксантореи, куда их поместила последняя жертва – дух неразлучника. Он размышлял над тем, какое наказание придумать для них и в какое заточение их поместить. Потом ему пришла мысль, что для начала их следует поймать. С тем он и отправился спать.

На следующее утро еще до восхода солнца Нурундери приготовился к походу, взял свои плонгге[71] и бумеранг, привязал на плечи шкуру опоссума и медленно направился к берегу озера. Когда солнце поднялось, он пошел быстрее, рассматривая на пути все следы. Дойдя до озера, Нурундери нашел место, где его жены оставили сеть. Внимательно рассмотрев сеть, он обнаружил в ней несколько чешуек туккери. Тщательно осмотрев все вокруг, Нурундери забрался в свое каноэ, переплыл через озеро и вскоре добрался до места, куда причалили его жены. В кустах на берегу озера он нашел их плот, обнаружил остатки костра и то место, где они спали. По их следам он направился к реке Куронг и там понял, что женщины соорудили себе другой плот. По некоторым признакам Нурундери определил, что его жены переправились через Куронг за несколько часов до его прибытия. Тогда он решил отдохнуть этим вечером и переправиться через Куронг утром.

Ранним утром следующего дня, когда солнце еще не поднялось, Нурундери переправился через реку и стал обследовать ее противоположный берег в поисках следов своих жен. Однако это ему не удалось, и он стоял, раздумывая о том, что же ему делать дальше. Никогда еще Нурундери не доводилось переживать такое большое поражение. Поскольку он не обнаружил никаких следов, теперь ему предстояло решить, в каком направлении двигаться дальше, и он выбрал юго-восток, вдоль русла Куронга. Нурундери перемещался с большой скоростью и прошел около ста километров. Потом он лег отдохнуть, думая, что намного опередил своих жен, следуя в этом направлении. Он знал, что здесь еще никто не проходил. Тогда Нурундери соорудил небольшой лагерь из бревен, веток и травы и в полночь отправился спать. Он так устал от своего дневного перехода, что спал беспробудно и проспал восход солнца. Он спал бы и дальше, если бы не почувствовал легкое прикосновение, и чей-то голос сказал: «Проснись, соня! Посмотри! Твой враг возле тебя!» Нурундери вскочил и огляделся вокруг, но никого не увидел. Посетителем оказалась Пукове, Дух Бабушки, ангел-хранитель хороших людей, который всегда оказывается возле них в момент приближения опасности. Тогда Нурундери позавтракал, приготовился к встрече с невидимым врагом и возобновил поиски своих жен.

В это время в племени пумбала жил очень жестокий человек, который стал подданным ворона и, как и его хозяин, приносил людям много горя. Из человека он превратился в вомбата и в такой форме бродил среди песчаных дюн. Когда Нурундери шел своей дорогой, он увидел вомбата и, метнув копье, поразил животное прямо в сердце. Он вытащил копье, и кровь хлынула из раны на белый песок. Нурундери поднял вомбата, отнес к своему вурли и привязал там к столбу. Он уже собрался было сесть, как обнаружил отсутствие своего копья и, вспомнив, что оставил его на месте убийства вомбата, вернулся туда. И что же он увидел! Он увидел, что кровь вомбата преображается в человека. Нурундери сел и стал наблюдать. Перед ним на земле лежал мужчина, глубоко дыша, как во сне, и вместо того, чтобы забрать свое копье, Нурундери оставил его там, подумав, что, возможно, оно пригодится этому человеку. Он направился в заросли чайных деревьев, изготовил себе несколько копий и вернулся в свое вурли. Все это время Нурундери постоянно думал о том человеке, который возник из крови вомбата. Будучи слугой Великого Духа, он знал, что духи хороших и плохих людей воплощаются в деревьях, кустах и растениях, но это открытие стало для него неожиданностью. Этот дух существовал в свежей крови животного! Нурундери почувствовал беспокойство, словно должно было произойти что-то нехорошее, и тогда он вернулся, чтобы посмотреть, не окажется ли этот человек другом, который поможет ему в поисках его двух жен. Он спешно отправился к тому месту, но человек уже исчез. Нурундери осмотрел все вокруг в поисках его следов, но следов там не оказалось, и тут он понял, что этот странный человек был врагом[72]. И тогда он подумал, что ему следует быть постоянно настороже.

Весь тот день он не видел своего врага. На второй день Нурундери уселся на вершине песчаного холма и посмотрел сначала на север, затем на запад, потом на юг и, наконец, на восток. Вокруг никого не было видно. Тогда Нурундери стал размышлять, в каком направлении ему отправиться. Неожиданно он услышал чей-то смех. Это был не смех радости или удовольствия, это был скорбный смех. Он быстро вскочил на ноги и сразу же увидел то, от чего холодок пробежал по его спине и кровь застыла в жилах. Рядом с ним стояло Зло, главный враг Добра. Нурундери схватил свой вадди и остался стоять так, крепко сжимая оружие в руке, готовый в любой момент обратить его против непрошеного гостя. Зло стояло примерно в двух сотнях метров от подножия холма, на котором находился Нурундери, и сказало ему:

«О мой кровный брат, неужели ты не узнаешь меня?».

Когда Нурундери услышал такое дружественное обращение, он спустился вниз и, оказавшись в двадцати шагах от того места, где сидел обманщик, сказал:

«О кровный брат, не тебя ли я высвободил из тела вомбата?».

«Да», – согласился тот.

«А теперь скажи, мой кровный брат, – попросил Нурундери, – ты действительно утверждаешь, что ты мой кровный брат?».

«Да», – подтвердил обманщик.

«Тогда, возможно, ты сообщишь мне, где находятся две твоих сестры, мои жены. Я разыскиваю их».

«Нет, – ответило Зло, – я не скажу тебе, о мой враг, я долго и терпеливо ждал, чтобы убить тебя, но в то время, когда ты обитал среди людей в различных частях этой страны, мне помешали это сделать твои приверженцы – эму, орел и неразлучник. Они поместили меня в тело вомбата, но ты освободил меня, и теперь ты не вознесешься на небеса, не пройдя через смерть».

Нурундери напомнил Злу, что все добрые люди имеют привилегию отправиться на небеса, минуя смерть[73].

«Разве ты не доволен, что я стал средством твоего освобождения? Разве ты не зависел от моей милости? Разве ты не понимаешь, что я мог бы убить тебя? Я стал средством, через которое ты принял свою нынешнюю форму. Ну ладно, давай не будем ссориться. А теперь я покидаю тебя», – сказал Нурундери.

Он повернулся и отправился в том направлении, откуда пришел, на северо-запад. Тогда обманщик начал смеяться и петь песню. Нурундери шел не оборачиваясь. Он решил пройти определенное расстояние, а потом остановиться и посмотреть назад. Он все еще слышал песнь врага и думал, что тот следует за ним. Но когда Нурундери, наконец, повернулся и посмотрел назад, он увидел, что Зло не сделало ни шага, а все танцует и угрожающе потрясает своим копьем, готовое послать его с миссией смерти. Нурундери стоял и ждал, чем все это закончится. Неожиданно копье Зла взметнулось со скоростью молнии, оно поразило бы его, если бы Нурундери вовремя не отбил копье своим вадди, но острие копья все же нанесло ему рану на бедре. Зло танцевало и пело, так как ему все-таки удалось пролить первую кровь. Тогда Нурундери взял свое копье, поместил его на палку-метатель и водрузил все это себе на плечо. Как и все воины, он прочитал молитву и, обращаясь к копью, сказал: «О мое верное копье, разве ты не являешься делом рук моих? Разве не я специально изготовил тебя? Сослужи теперь своему хозяину верную службу и точно выполни его приказ». Так, с помощью мыслей и физической силы он метнул копье, которое со скоростью молнии вошло в тело Зла и пронзило его сердце. То упало безжизненное, и его кровь растеклась по земле. Тогда Нурундери решил продолжить свой путь.

Он все шел и шел вперед, не обращая внимания на все окружающее, пока его внимание не привлек трясогузка Вилли, который, словно нарочно, постоянно попадался на его пути. Оглянувшись, Нурундери увидел, что находится на том же самом месте, и сказал себе: «Я повстречал большого и сильного врага, который, хоть жизнь и покинула его тело, влияет на все вокруг меня. Поэтому мне и не удалось спастись». Он сел, чтобы немножко отдохнуть перед тем, как снова попытаться уйти. Тут он заметил, что все птицы и животные, которые приближались к мертвому телу, не могли больше отойти от него, и тогда он решил, что единственный способ преодолеть эту трудность – это похоронить тело Зла. Нурундери поднялся, собрал большую охапку травы и веток и сложил туда бревна, пока эта куча не стала в два раза выше него, а затем поместил тело Зла сверху. После этого Нурундери взял две палки ксантореи, сделал в одной из них маленькое углубление и поместил в него конец второй палки. Зажав вторую палку между ладоней, он стал тереть их друг о друга, пока от трения двух палок не затлела искра, от которой загорелось дерево, и тело Зла сгорело.

И тогда Нурундери возобновил свой путь. Он все шел и шел, а когда оглянулся, чтобы увидеть, как далеко он удалился, то обнаружил, что находится все в том же самом месте. Тогда он сказал себе: «Нужно проверить, все ли я сжег, что принадлежало Злу?» – и, осмотрев все вокруг, он обнаружил на песке спекшуюся кровь. Тогда Нурундери развел на том месте еще один костер и шевелил горячие головешки до тех пор, пока не исчезли последние следы крови.

После этого Нурундери вновь возобновил свой путь, и ему больше ничто не мешало. Он шел так быстро, что за час прошел сто пятьдесят километров и оказался у реки Мюррей, текущей в сторону Южного океана. Тогда он заговорил с Великим Духом и молил его о позволении переправиться на другой берег. Его молитва была услышана, земля поднялась и стала мостом через реку. Перейдя на другой берег, Нурундери увидел следы своих жен, оставленные ими три дня назад. Пойдя по этим следам, он нашел место, где его жены устраивались лагерем на ночь. Он заметил, что головешки кострища закапаны жиром масляной рыбы. Женщинам строго запрещается есть этот жир, и, когда Нурундери обнаружил свидетельства нарушения этого его приказа, он так сильно опечалился, что сел у костра и горько заплакал, скорбя о грехах этих двух молодых женщин. Нурундери проплакал всю ночь, так как очень любил своих жен. Он с печалью размышлял над тем, что именно он донес до людей слова Великого Духа. Нарушители его законов должны караться смертью, а поскольку он вызволил своих жен из куста ксантореи и позволил им жить человеческой жизнь, теперь он сам должен стать средством их уничтожения. Мысль о том, что он обязан их наказать, лежала на нем тяжелым грузом, не говоря уж о том, что все будущие поколения будут знать, что нарушителями закона стали любимые жены величайшего из пророков в среде аборигенов. Нурундери стал молить об их прощении, но получил такой ответ: «Как человек живет, так он и должен умереть».

Тогда он отправился вдогонку за женами, чтобы наказать их. Следы женщин привели его на южный берег, к тому месту, где они разбивали лагерь два дня назад. Изучив остатки костра, Нурундери обнаружил, что его женщины готовили себе моллюсков, барвинки и кефаль. Он снова рыдал, но на этот раз у большой скалы, и его слезы капали в море. Нурундери так долго плакал, что даже сегодня старые люди указывают на это место и говорят: «На этом месте Нурундери горько плакал, печалясь о своих заблудших женах». Это место напоминает источник пресной воды у самого моря. Вода, которая была соленой от горьких слез его опечаленного сердца, теперь стала сладкой, прохладной и освежающей для всех душ, путешествующих в Страну духов. Когда аборигены посещают это место, можно видеть, как слезы текут по их щекам при воспоминании о их великом предводителе, посланнике небес и проповеднике учения Великого Отца Всего.

После беспокойной ночи Нурундери поднялся рано и шел быстро, пока не добрался до обрывистого берега. Там он сидел, обратив лицо на запад, и визуально представлял себе своих жен. Он снова плакал, так как в видении узнал о том, что должно произойти и что именно ему придется стать причиной их безвременного конца, пока они не достигли Страны духов на острове, расположенном на западе. Нурундери снова спешно отправился в путь, но душа его разрывалась на части. Его любящая и всепрощающая натура жаждала, чтобы его жены добрались до этого острова и навсегда освободились от наказания за их неправедные дела.

А в это время его жены прибыли во второй половине дня к месту, расположенному напротив острова. В те времена остров был связан с материком, но страшный южный морской шторм иногда накрывал эту соединительную полоску земли. Вместо того чтобы тут же перейти на остров по перешейку, жены Нурундери занялись сбором меда, планируя переправиться на следующий день. Для промедления у них была одна веская причина. На материковом конце этого перешейка стоял на страже смотритель – голубой журавль, и никто не осмеливался переправиться на остров без его разрешения. Это был очень строгий смотритель, и спорить с ним было опасно, поскольку он всегда имел при себе довольно острое копье, которое могло нанести тяжелые раны.

Нурундери находился всего в четырех или пяти километрах от своих жен и мог видеть, как они стоят на скале, рассматривая Страну духов. Тогда он соорудил себе маленький вурли, отправился в буш, добыл опоссума, пожарил его и оставил остывать, чтобы съесть потом. Его жены занимались тем же самым. Они тоже построили себе удобный маленький вурли и разложили большой костер, который был виден Нурундери. Он еще не получил послания от Великого Отца Всего о том, как ему следует наказать своих жен, и поэтому отправился спать. В полночь ему было видение, ему было велено дозволить девицам вступить на эту полоску земли, служившую мостом для странников, направлявшихся в Страну духов, но, когда они проделают половину пути, Нурундери следовало запеть песню ветру. Сначала он должен петь песню ярости западному ветру, чтобы он пригнал воды возмездия из Загадочной Земли и с силой накатил их на перешеек. Затем ему следует запеть песню южному ветру, чтобы тот задул и принес воды из Неизвестной Земли, чтобы те, кто желает, могли вернуться на эту землю. Потом ему нужно запеть песню северному ветру, чтобы, соединившись, все эти воды подхватили и стали непрерывно подбрасывать этих заблудших девиц, пока те не выбьются из сил. А затем Нурундери следовало превратить их в скалы.

Утром Нурундери поднялся и подошел ближе к своим женам, уселся на скалу и стал наблюдать за началом их путешествия к смерти. Девицы подошли к голубому журавлю и попросили у него разрешения переправиться по этой полоске земли. Он с готовностью дал им разрешение, и тогда девицы стали смеяться и болтать, предвкушая удовольствие, радость и счастье, которые ожидали их по прибытии в Страну духов, и больше всего их радовало то, что они, наконец, освободятся от наказания. Они не ведали, что всего через несколько минут им придется полностью заплатить за свое неповиновение.

Нурундери подошел еще ближе к полоске земли, ведущей к острову, и уселся на возвышении, ожидая, пока его жены не пройдут полпути к острову. Когда же они, наконец, достигли этой точки, Нурундери начал петь песню ветру: «Снизойди с высот, о могучий ветер! Прилетай и покажи твою силу! Спустись с западного небосклона. О воды глубин! Придите в могучем водовороте!» И тогда западный ветер обрушился во всей своей ярости, завыл над головами девиц, и им пришлось склониться, чтобы противостоять шторму. Потом со всех сторон стали бушевать воды, волны вздымались и перекатывались через перешеек. И тогда Нурундери запел песню южному ветру. Южный ветер задул, и воды из Неизвестной Земли прикатились и, возвысившись до вершин гор, обрушились на девиц, подхватили их и стали подбрасывать, как кусочки коры. Сначала жены Нурундери пытались добраться до своей цели – острова, но потом, поняв, что духи против них, они повернули и поплыли обратно к материку. Но северный ветер, подчиняясь велению Нурундери, заставил девиц расплатиться за все их грехи. Выбившись из сил, они утонули, и тогда ветер неожиданно прекратился, и все кругом стихло.

Нурундери горько плакал. Хотя он ненавидел все, что было не по нраву Великому Духу, внутри своего сознания он чувствовал, что все же любил этих молодых девушек со всеми их недостатками и грехами. И снова голос прошептал ему: «Прикажи, чтобы тела этих девиц превратились в камень и стали предупреждением для всех женщин не прикасаться к запретной пище». Тогда Нурундери произнес заветные слова, и его повеление исполнилось. Эти две скалы теперь можно видеть как с материка, так и с проходящих мимо судов. Сейчас они известны, как были известны и ранее, еще до прихода белого человека, под названием Две Сестры. В давние времена аборигены совершали туда многочисленные паломничества, чтобы посмотреть на эти скалы и задуматься над деяниями своего великого учителя Нурундери.

После того как все завершилось, Нурундери с разбитым сердцем и глазами полными слез приказал водам отойти, чтобы он мог пройти к острову посуху.

На восточной стороне острова рос огромный эвкалипт, в тени которого он отдыхал, пока солнце не скрылось на западном небосклоне, в Стране духов. Тогда он подошел к западному окончанию острова, бросился в море и погрузился в пучину. Там он провел достаточно долгое время в поисках духов своих двух жен. Когда же он нашел их, он стал подниматься наверх, а они цеплялись за него. Он поднимался все выше и выше, пока не достиг Небесной Земли, и там присоединился к этой сверкающей и счастливой группе: Непелле, Вьюнгаре и Семи Сестрам – и стал смотреть оттуда на землю, успокаивая и подбадривая людей, убеждая их исполнять волю Великого Духа и избавляться от злых помыслов.

ЧИРР-БУКИ – ГОЛУБОЙ ЖУРАВЛЬ[74].

[74].

Чирр-буки был человеком племени виммера. Его сестра, единственная женщина в семье, вышла замуж за представителя племени раминьери. Вот как он оказался связанным с семьей раминьери. Он часто посещал свою сестру и, наконец, решил остаться жить со своим кровным братом. У сестры Чирр-буки было три сына, и, как все дяди по материнской линии, он с удовольствием занимался обучением этих детей. Их предстояло обучить охоте, рыбалке, жизни в буше, а также всем обычаям, традициям и легендам племени. Когда три мальчика выросли, они получили имена. Старшего стали звать Еврови, поскольку он был отличным прыгуном и мог перепрыгнуть через любое препятствие, как кенгуру. Второго звали Питови[75]. Он был не столь одарен, как Еврови, хуже бегал или прыгал, но был упорным и хорошо охотился на такую дичь, как эму и валлаби. Если возникал спор, Питови всегда настойчиво отстаивал свою позицию. Младшего брата назвали Кулатови. Это имя означает «легко сгибаемый», и, когда между братьями возникал спор, он ловко уходил в сторону, чтобы избежать грубых слов, которые могли привести к ссоре. Это принесло ему любовь матери, отца, дяди Чирр-буки и всего племени раминьери, но это также вызвало ненависть к нему со стороны его двух братьев. Они постоянно искали причину поссориться с ним, и это очень печалило их доброго старого дядю, Чирр-буки, который в конце концов был вынужден обратиться к вождю и старейшинам и предложить им отослать Еврови и Питови в другое племя. В результате было принято решение послать их обоих жить в племя аделаида. К вождю племени аделаида был направлен посланник с просьбой приютить этих двух молодых людей и их жен. Когда же братьям сообщили о намерении племени переселить их, они тайно поклялись лишить Кулатови жизни. Затаив в сердце ненависть, они распрощались со своей матерью, отцом, дядей и братом и отправились в путь к своему новому дому, чтобы начать новуюжизнь в другой стране, с незнакомыми людьми, говорившими на непонятном языке[76].

После того как Еврови и Питови обучились языку племени аделаида и смогли свободно разговаривать на нем, они начали строить планы возмездия. Сначала они постарались настроить другие племена против племени своего отца, но никто и не подумал идти войной на раминьери, поскольку это было миролюбивое племя, уважаемое всеми. Тогда братья придумали другой план. Поскольку число животных и птиц постоянно сокращалось, они предложили расставить людей на границе их территории, чтобы не пускать животных забредать на земли других племен. Этот план понравился племени аделаида, и всем охотникам – мужчинам, женщинам и детям – было велено помогать его осуществлять.

Еврови и Питови знали, что их дядя Чирр-буки всегда старается добыть для пропитания эму. Это было его любимое блюдо. И его племяннику Кулатови приходилось проходить большие расстояния и преодолевать значительные трудности и опасности, чтобы добыть эту птицу. Тогда братья решили согнать всех страусов на полуостров, возникший в изгибе реки на ее пути к морю, и не выпускать птиц оттуда.

Каждый день Кулатови поднимался рано утром и направлялся на поиски эму, но каждый раз возвращался к матери и дяде с рассказом о том, что нигде не нашел следов птицы. Он не мог понять, в чем дело. Через некоторое время Еврови и Питови направили гонца к своему пожилому дяде с сообщением о том, что эму в большом количестве встречаются на их охотничьей территории, и в следующую полную луну они пошлют ему прекрасную жирную птицу. Получив это сообщение, Чирр-буки присел, вытащил из вунауве[77] каменный карандаш и сделал несколько отметин на гладкой палочке-письме длиной примерно в десять сантиметров и шириной в сантиметр. В его послании говорилось, что, хотя он очень любит жир и мясо эму, он поклялся, что никогда не станет есть птицу, если она не поймана, убита и приготовлена в земле самим Кулатови.

Когда братья получили ответ дяди, они очень расстроились, так как это нарушало их планы. После полудня они взяли копья, покинули дома, отправились на полуостров, поймали эму, связали птице ноги и принесли ее в свой лагерь. Поздно вечером братья отнесли страуса за границу Хорс-шу-Бенд, за рекой, выпустили его там и дождались, пока страус не пришел в себя и не пошел в направлении к Алдинге. Несколько миль они преследовали эму, а потом повернули обратно, домой, прибыли в свой лагерь примерно в полночь и устроили поздний ужин. На следующее утро братья встали еще до восхода солнца, и каждый вооружился вунде, тремя вадди и канаке. Когда солнце поднялось, они были уже на реке Онкапаринга. На Хорсшу-Бенд они добыли с помощью копий три рыбины, развели костер и приготовили себе завтрак. Подкрепив силы таким образом, они приготовились отразить любое нападение, если их обвинят в незаконном пересечении границы. Браться отправились по следам эму, зная, что страус направляется к Кейп-Джервис, где Кулатови обязательно заметит эму. Он начнет охотиться за ним, убьет птицу и приготовит ее до того, как отнести домой, матери и дяде.

В это же самое утро Кулатови отправился на охоту. Он обследовал холмы и долины в поисках эму. Неожиданно Кулатови остановился и стал рассматривать землю. В нескольких шагах виднелись следы птицы, которая была целью его охоты. От этого кровь забурлила в его жилах, наполняя его крайним возбуждением. Кулатови заметил направление следов эму и побежал по дуге, стараясь таким путем опередить свою добычу, ведь страус будет и дальше следовать в одном направлении. Будучи великим охотником, прекрасно зная, как следует охотиться на эму, Кулатови стал поджидать добычу в верхней части долины. Он спешно набрал веток кустов, сделал из них заграждение примерно в метр длиной и пять с половиной метров шириной и стал терпеливо ждать.

Через некоторое время появился страус. Увидев его, Кулатови взял щит в левую руку, а копье – в правую. Эму постепенно приближался к нему, собирая ягоды и молодые листочки с ближайших кустов. По мере приближения птицы Кулатови старался подобраться поближе к линии ее следования. Если эму перемещался влево, охотник тоже отходил влево, если страус отклонялся вправо, то и охотник двигался направо. Медленно и постепенно охотник подбирался к добыче, пока она не оказалась на расстоянии броска. Кулатови позволил эму пройти вперед от него на три шага, а затем метнул копье и поразил птицу. Страус рухнул наземь. Окружным путем Кулатови подошел к птице сбоку и вынул копье из ее тела. Кровь полилась на землю. Тогда он связал ноги и шею птицы, поднял ее и, продев голову между ног и шеей эму, составлявших петлю, повесил добычу себе через плечо. Ноги и голова птицы оказались рядом с его головой. Так он отнес эму в то место, где собирался приготовить птицу[78], примерно в двух километрах от места ее убийства.

Прибыв на место, Кулатови вырыл яму, положил туда траву, ветки кустов, кору с сухого, лежавшего поодаль дерева, разжег костер и стал ждать, пока не появятся раскаленные угли. Тогда он добавил в яму еще коры и набросал на красные угли достаточно маленьких камушков. Когда костер прогорел, на его месте остался слой красных углей и горячих камней. Тогда охотник положил на раскаленные угли несколько веток кустов, а поверх них – слой свежей травы. После этого Кулатови взял эму и положил его сверху, не обдирая перьев. Потом он покрыл страуса ветками кустов и засыпал все это землей, оставив снаружи лишь голову птицы. Поверх кучи он разжег новый костер. Эму лежал под землей, и только его голова оставалась снаружи. Оставшись довольным этим, Кулатови уселся рядом и запел песню охотника.

Еврови и Путови, которые часто охотились вместе со своим дядей Чирр-буки, знали, что в этой части страны страусы всегда путешествуют в определенном направлении – на юг, – как это диктует их инстинкт, и на своем пути птицы проходят через определенную долину. Поэтому братья отправились именно в эту долину и стали искать там следы эму. Первым следы обнаружил Путови и позвал брата взглянуть на них. Они отправились по следам и дошли до того места, где эму был убит. Там они увидели кровь на земле и траве, а также заметили следы Кулатови. Следуя по ним, они достигли места, с которого ощутили запах костра и готовящейся пищи. Тогда братья уже открыто пошли к Кулатови, но тот поднялся на ноги и держал в руках копье, установленное на палке для метания, готовый встретить любого, кто приблизится к нему с недружественными намерениями. Братья побросали свои копья на землю и сказали: «Наш младший брат, неужели это ты? Прошло много лун, и мы пережили много перемен. Не сдерживай братских чувств, которые мы все разделяем. Не скупись на слезы радости и восхищения, ведь мы так давно не видели друг друга. Давай поплачем все вместе». И тогда Кулатови положил копье на землю и разрешил им подойти и сесть рядом с ним.

Еврови и Питови подошли и уселись с обеих сторон от Кулатови. Они интересовались, как дела у матери, отца и их дяди Чирр-буки. Потом они стали расспрашивать его о других членах племени. После таких разговоров они посетовали на то, как редки здесь стали эму. Братья сказали, что обнаружили следы птицы, которую убил Кулатови, и пошли по ним в надежде убить эму и насладиться вкусной едой. Уже много лун им не приходилось есть мяса эму. Тогда Кулатови сказал: «О два моих брата, разве вы не направляли послание дяде несколько лун назад с предложением прислать ему птицу, если он захочет полакомиться эму? Это так или я ошибаюсь?» На что Питови ответил: «Возможно, посланник ошибся. Если бы эму были в достатке, разве бы мы осмелились пересечь границу охотничьих территорий? И все же, брат, тебе повезло убить эту птицу. Она прошла через охотничьи территории всех племен, где достаточно хороших охотников. Этим ты доказал, что ты самый великий из них».

Несмотря на то что Кулатови получил отличную подготовку охотника и специалиста по бушу, ему не были знакомы скрытая хитрость его братьев и их умение льстить, и им удалось притупить его бдительность. Еврови и Питови заметили, что их младший брат поддался на их лживую лесть, и без предупреждения с ловкостью хорошо подготовленных охотников они схватили свое оружие. Еврови ударил Кулатови по лбу своим канаке, а Питови нанес такой же удар, отчего их младший брат лишился сознания. Тогда Еврови взял свое копье и пронзил им сердце Кулатови, умертвив его. После этого Еврови и Питови взяли мертвое тело и отнесли его в долину, в то место, где был убит эму. Там они вырыли яму примерно в метр глубиной, поместили туда тело и, закидав его травой и ветками, сверху засыпали землей. Завершив свое грязное дело, они забрали эму и украдкой отправились домой. Вернувшись к своим семьям, они расселись вокруг костра и стали наслаждаться приготовленным страусом.

В тот момент, когда Кулатови лишился жизни, Чирр-буки почувствовал, что произошло что-то ужасное. Он очень опечалился и начал плакать. «Где же, о, где же ты, мой племянник? – рыдал он. – Что-то внутри подсказывает мне, что тебя больше нет». Чирр-буки продолжал плакать и повторять эти слова всю вторую половину дня, пока не зашло солнце. Когда пришли мать и отец Кулатови, они почувствовали беду и спросили Чирр-буки, почему тот плачет. Он рассказал им о своем предчувствии, но они выразили уверенность в том, что с мальчиком все хорошо. Они ждали всю ночь в надежде, что Кулатови вернется, они продолжали ждать его даже тогда, когда взошло солнце. Потом Чирр-буки отправился на берег, бросился в море и оставался под водой с минуту. Через некоторое время он поднялся на поверхность и поплыл к берегу. Выбравшись на берег, он стряхнул с себя воду и обежал три раза по кругу. Затем он подпрыгнул вверх, вытянув руку к небу, и прокричал: «О мой племянник, тот, кто убил тебя, должен убить и меня, потому что я отправлюсь за возмездием – глаз за глаз и жизнь за жизнь».

Чирр-буки поспешил в свой лагерь и стал готовиться в дорогу. Не зная, что его ждет, он сел и позавтракал рыбой и травами. Потом поднялся и крикнул громким голосом: «Я отправляюсь свершить правосудие! Я не вернусь, пока не убью тех, кто лишил моего племянника жизни!».

Чирр-буки оставил лагерь, хорошо вооруженный двумя копьями, шестью вадди, двумя панкети и канаке. Сердце Чирр-буки жаждало мести. Когда он отправился в путь, было видно, что он движется с грацией молодого человека. По обычаю, если человек отправляется убить кого-то, он ни с кем не прощается. Так сделал и Чирр-буки.

Когда Чирр-буки шел по направлению к Маунт-Баркер, он общался с духами, которых здесь было великое множество, и просил их не вмешиваться и не мешать ему, так как он хотел отомстить за смерть своего племянника. И тогда появился дух северного ветра, он прошелся по основанию Маунт-Баркер, а потом поднялся к вершине горы, где, склонив голову, сидел Чирр-буки, и сказал: «О Чирр-буки, я не стану вмешиваться. Ты не почувствуешь моего присутствия. Иди и уничтожь своих врагов». Западный, восточный и южный ветра обещали ему то же самое.

И снова Чирр-буки обратился с молитвой к духу жизни. И тогда Отец Всего вышел из Млечного Пути, его невероятная сила пронзила воздух, словно молния, с шумом большим, чем гром. Он стал рядом с Чирр-буки и велел ему подняться. Чирр-буки встал, закрыл лицо руками и сказал: «О Отец Всех Духов, выполни мою просьбу. Прошу тебя отступиться от Еврови и Питови, потому что они убили одного из самых любимых твоих сыновей – Кулатови, молодого человека, который всегда почитал тебя. За это я хочу забрать их жизни, жизни их жен и детей. После того как я их убью, я хочу, чтобы они обратились в прах. Даже тогда мой дух мести не будет полностью удовлетворен, и я продолжу убивать всех, кого встречу на своем пути и кто откажет мне в помощи. О Отец, пусть духи того, кого я убью, живут в форме птиц, а когда я умру сам, позволь мне трансформироваться таким же образом». И Отец Всех Духов ответил: «О сын мой, дитя моего желания, отправляйся и делай так, как велит тебе твоя совесть. Да будет так». Тогда Чирр-буки поспешил к Маунт-Торренс, чтобы выполнить свое желание. Он снова взмолился и стал просить духов оружия точно направить его копье, бумеранг и вадди в цель. И деревья, из которых было сделано это оружие, ответили: «Мы выполним твое желание, о Чирр-буки».

От Маунт-Торренс Чирр-буки отправился напрямую к дому Еврови и Питови. Он прибыл туда в тот момент, когда солнце уже садилось на западном небосклоне. На его лице и теле были нарисованы знаки, говорящие о том, что он совершил длительное путешествие и только что вернулся домой. Это создавало впечатление того, что он ничего не знает о смерти Кулатови. Когда он встретился с Еврови и Питови, они стали расспрашивать его о здоровье и благополучии их матери и отца. Братья поинтересовались, как чувствовал себя Кулатови, когда Чирр-буки уходил из дома. Пожилой человек ответил, что, когда он отправлялся в путь, дома все было в порядке.

Тогда Еврови и Питови стали скрытно совещаться о том, как им лишить жизни и Чирр-буки. Они пригласили Чирр-буки остаться в их большом лагере, но он отказался, решив спать под кустами примерно в полукилометре от них. И тогда все разошлись, чтобы дать своим усталым телам отдых. В полночь Чирр-буки поднялся и поджег лагерь Еврови и Питови. И тогда дух огня поглотил Еврови, Питови и их семьи.

Пожилой человек горько плакал о своих двух племянниках, так как все еще любил их по-прежнему, а потом прокричал: «О дети мои, сыновья моей единственной сестры, гнев всех духов и богов наказал вас за то, что вы совершили».

Чирр-буки отправился домой и в Алдинге повстречал человека из племени тотема Орла, который занимался рыбалкой. Человек Орел сидел и наблюдал за морем. Обращаясь к нему, Чирр-буки сказал: «О кузен, не дашь ли ты мне немного рыбы?» Человек Орел ничего не ответил, и тогда Чирр-буки метнул в него вадди с такой силой, что убил на месте. И тогда он сказал: «О кузен, твое тело должно обратиться в камень, а твой дух – вселиться в тело птицы».

Чирр-буки отправился дальше и, наконец, пришел в Янкалилла. Там он повстречал человека тотема Баклана, который сидел на камне и загорал. «О мой кузен, – попросил Чирр-буки, – дай мне поесть немного рыбы». Но человек Баклан не обратил на него никакого внимания. И тогда Чирр-буки метнул свой вадди и убил этого человека. Как и в случае с человеком Орлом, его тело обратилось в камень, а дух переселился в тело птицы.

Когда Чирр-буки вернулся домой, он забрал останки Кулатови, отнес их в пещеру, поместил на выступе скалы и сам растянулся рядом с ним. Он стал молить Отца Всех Духов снизойти и превратить его в голубого журавля, а потом призвать блуждающий дух Кулатови и тоже превратить его в журавля. Дух явился и стал петь песню, принадлежащую Духу Мира, и тогда тело Чирр-буки обратилось в каменного человека, которого можно видеть до сих пор, а его дух переселился в тело голубого журавля.

БУТЕРА И ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ.

В южной части полуострова Йорк однажды жил вождь по имени Бутера. Он был очень гордым человеком и жестко правил своим племенем. Однажды его мать попросила его отправиться в путешествие в дальний конец полуострова к месту, которое теперь называется Марион-Бей. Она велела ему быть очень осторожным и всегда готовым к схватке, поскольку считала, что посылает его в очень опасное путешествие. Бутера отправился в путь, долго шел и наконец добрался до Корни-Пойнт. Там он решил отдохнуть, развел костер и приготовил себе еду.

Когда он отдыхал, появился еще один человек. Бутера удивился, увидев его, и спросил, кто он такой. Незнакомец ответил: «Я Мудичера, вождь племени Летучей Мыши». Бутера очень разозлился на то, что другой вождь осмелился вторгнуться в его земли, и сказал Мудичере: «Я не верю, что ты вождь. Я думаю, что ты песчинка, занесенная сюда западным ветром». Такие слова очень рассердили Мудичеру, и он набросился на Бутеру. И тогда между двумя вождями началась схватка. Они яростно дрались, пока Бутера ударом своего кремневого ножа не разрубил Мудичеру на две половинки. По сегодняшний день Мудичера сохранился в виде летучей мыши, и, если какое-нибудь племя видит его летящим, говорят, что это предвестник дурных новостей.

После схватки Бутера продолжил свой путь. Пройдя около тридцати пяти километров, он почувствовал усталость после схватки с Мудичерой. Наконец он пришел в глубокую долину, где какое-то племя расположилось лагерем вокруг источника воды. Аборигены называют эту долину Куре-Мулка. Это племя уже все знало о схватке от трясогузки Вилли, который, как только услышал об этом, разнес эту новость по всем окрестностям. В то время трясогузка Вилли еще был человеком. Он был очень умелым доктором и глашатаем новостей. Его все боялись и уважали. Когда Бутера узнал, что это племя уже все знает о его схватке и о том, что произошло, он очень рассердился и решил наказать их. Бутера взял свою волшебную палочку, взмахнул ею, и тут же вспыхнул огромный пожар, и вскоре вся местность оказалась в огне. Члены племени перепугались и стали метаться туда-сюда, спасаясь от огня. В поисках убежища они бросались в водные источники, но гнев Бутеры настиг их и там. Он взмахнул своей волшебной палочкой в направлении водных источников, и все племена тут же обратились в бакланов. Так обстоят дела и по сей день.

После этого Бутера продолжил свой путь к Марион-Бей, но его несчастья на этом не закончились. После целого дня пути, вечером, он построил себе укрытие из кустов. На следующее утро он опять отправился в путь, но не успел далеко отойти, как повстречал еще одного вождя, по имени Ларна. Между вождями вспыхнула ссора, и они стали сражаться. Однако Ларна был моложе Бутеры, у него было больше сил, и мало-помалу он стал одолевать Бутеру и в конце концов убил его. И только он собрался бросить тело Бутеры в озеро, как появился Мудичера – вождь Летучих Мышей. И хотя он чувствовал себя неважно после того, как Бутера разрезал его на две половинки, он все же решил помочь ему наказать вождя Ларну. Он так и сделал, превратив Ларну в камень. И сегодня все могут видеть эту скалу. Она похожа на фигуру человека и называется Голова Носорога.

ЯРА-МА-ИХА-ХУ[79].

[79].

В древние времена, за много лет до того, как белый человек появился в Австралии, существовало множество необычных созданий. Среди них был странный маленький красный человечек. Этот маленький человечек был исключительно неординарным парнем. Его рост составлял примерно сто двадцать сантиметров, и у него была очень большая голова. Фактически самыми большими частями его тела были рот, глотка и живот. Но на его челюстях не было зубов, и пищу он просто глотал. Но самым странным в нем было то, что этот маленький человечек мог проглотить обычного человека, которого вы сейчас можете встретить на улицах любых городов. Его голова напоминала змеиную, и он открывал свой рот так же широко, как это делает змея.

Этот маленький народец не охотился и не делал себе копья, нулла-нулла или бумеранги, как это делает его большой брат – человек. Руки у этих человечков были очень странными. Кончики их пальцев напоминали чашечки, похожие на присоски осьминогов. Такими же были их пальцы на ногах. Главным образом они жили в кронах больших лиственных деревьев, предпочитая дикие фиговые деревья. В летние месяцы мужчины, женщины и дети часто приходили, чтобы укрыться под этими деревьями от палящих лучей солнца, а зимой ветви этих деревьев защищали их от дождя и ветра. Именно поэтому эти маленькие люди, яра-ма-иха-ху, жили так, чтобы добывать себе пропитание.

И если какой-нибудь маленький мальчик оставался один, он становился легкой добычей яра-ма-иха-ху. Поэтому все боялись этих странных маленьких созданий и зачастую отправлялись искать безопасное убежище в пещерах или в расщелинах скал на склонах гор. Яра-ма-иха-ху набрасывались на человека, как кот на мышь, только в данном случае охотник был меньше своей добычи. Прыгая на свою жертву, яра-ма-иха-ху хватал ее руками и стопами. Через свои присоски он высасывал кровь жертвы, которая оставалась беспомощно лежать на земле. Яра-ма-иха-ху никогда не высасывали кровь до конца, а оставляли немного, чтобы жертва оставалась живой, пока он бродил вокруг и нагуливал аппетит. Потом человечек возвращался и ложился на землю рядом с жертвой и, подобно варану, широко открывал рот и заглатывал добычу с головы. Затем он поднимался на свои маленькие ножки и долго танцевал вокруг, пока добыча не скрывалась полностью в его животе. Затем он отправлялся к реке или к другому водоему, долго пил, а потом шел в ближайшую долину и ложился там спать. Проснувшись, он отрыгивал остатки недавней трапезы.

Случалось и так, что жертва была еще живой, но оставалась лежать на земле, притворяясь мертвой. Постояв возле нее, яра-ма-иха-ху отходил на некоторое расстояние, скажем на пять шагов, но неожиданно возвращался и тыкал жертву палкой, чтобы определить, жива она или нет. Если человек не выказывал никаких признаков жизни, яра-ма-иха-ху снова отходил на десять шагов, затем неожиданно поворачивался, возвращался к своей жертве и щекотал ее под мышками. Если человек вновь не выказывал никаких признаков жизни, яра-ма-иха-ху вновь повторял все сначала. Не заметив никакой реакции, он отходил еще дальше, скажем на пятьдесят шагов, а потом возвращался в третий раз и вновь щекотал свою жертву. После этого человечек уходил, прятался за кустом и наблюдал.

Всех детей учили тому, что, если их вдруг поймают, они не должны оказывать никакого сопротивления. У них будет больше шансов спастись, позволив яра-ма-иха-ху проглотить себя, а потом отрыгнуть, как это происходило с незапамятных времен. Если же яра-ма-иха-ху не удастся это сделать, то дух дикого фигового дерева убьет его, войдя в его голову через ухо и издавая там бормочущий звук, за которым последует полная тишина. После этого дух покинет его красное тело и превратится в холодный гриб, растущий на деревьях и тускло светящийся по ночам.

Отрыгнув свою жертву, яра-ма-иха-ху прячется в кустах и лежит там, отдыхая, пока не уснет крепко. Воспользовавшись этой возможностью, жертва убегает. Если же яра-ма-иха-ху услышит звук убегающих шагов, он резко вскакивает и бросается вдогонку, постоянно крича: «Куда ты бежишь, моя жертва, моя жертва?» Однако на стороне жертвы есть преимущество, которое заключается в том, что яра-ма-иха-ху не может быстро бегать. Он ходит вразвалку, подобно какаду.

Если яра-ма-иха-ху не удастся вновь поймать свою жертву, он отправляется к водным источникам в скалах и выпивает из них всю воду. Он делает так для того, чтобы лишить людей источников воды. Тогда люди вынуждены отправляться на поиски диких яблонь и обдирать с них кору. Иногда им удается найти воду в углублениях между корой и стволом дерева. Это дает яра-ма-иха-ху еще одну возможность поймать человека, так как ему проще наброситься на жертву с дерева, из его густой кроны, вместо того чтобы гоняться за ним по земле.

Если человека поймают и снова проглотят, он станет меньше ростом. Будучи проглоченным в третий раз, он станет еще меньше, пока в конце концов не станет напоминать самого яра-ма-иха-ху. Однако на первой стадии трансформации кожа жертвы станет очень гладкой, с видимыми признаками волос на теле и голове. Такое состояние продлится лишь короткое время, а потом длинные волосы начнут устилать все тело густым покровом, и таким образом жертвы постепенно превращаются из обычных человеческих созданий в маленьких мистических существ, которые снуют в густых лесах на побережье Тихого океана.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПЛЕЯД.

В различных частях мира и у разных рас существуют традиции, которые связывают возникновение Плеяд с какими-либо событиями, в которых участвовали женщины. В Австралии также имеется легенда на эту тему. В соответствии с этой историей девушки, достигшие подросткового возраста, осознали необходимость добиться контроля разума над телом, чтобы научиться смирять свой физический аппетит и терпеть последствия боли и страха.

Они поняли, что без этого не может быть реального прогресса расы. И тогда они предстали перед старейшинами племен, чтобы пройти суровые испытания. Старейшины предупреждали их, что проверка, которую им предстоит пройти, весьма сурова, но девушки остались тверды в своем желании пройти это испытание. Для этого в течение трех лет, каждое утро, вдали от их братьев и сестер, старейшины обучали их сдержанности, давая лишь небольшую порцию обычной пищи, состоявшей порой из куска рыбы или мяса кенгуру, эму или вомбата. Девушки получали еду дважды в день, на рассвете и на закате. В конце третьего года они направлялись в длительное путешествие по зарослям буша, где колючки царапали их тела, а также через равнины и реки, путешествуя под палящими лучами солнца, порой теряя сознание от усталости. Однако девушки никогда не сворачивали со своего пути. После такого недельного путешествия старейшины призвали девушек к себе и спросили, могут ли они теперь контролировать свой аппетит. На что девушки ответили: «Наше решение твердое. Мы будем контролировать свой аппетит». И тогда старейшины сказали: «Вам надлежит голодать три дня, и в течение этих трех дней мы все будем находиться в пути».

И тогда девушки отправились со старейшинами в путешествие. Путь был длинный и трудный, и они уставали от нехватки пищи. Палящее солнце казалось более беспощадным, а путь более тернистым, чем обычно, но они были настроены покорить его и поэтому бесстрашно продолжали свой путь. Вечером третьего дня они прибыли в назначенный лагерь, и старейшины приготовили для них пищу на следующий день. Наутро четвертого дня им дали кремневые ножи и велели отрезать от кенгуру или эму столько мяса, сколько им необходимо. Каким манящим для девушек был запах жареного мяса после трехдневного путешествия без пищи! Соблазн отрезать большой кусок и удовлетворить свой голод был очень велик. Но каждая отрезала себе лишь обычную порцию. Старейшины похвалили девушек за их сдержанность и сказали: «Пока вы ведете себя очень хорошо, но существуют и другие аппетиты, и теперь вам нужно научиться контролировать их так же, как вы контролируете свой голод». На что девушки ответили: «Мы готовы пройти любую проверку, какую укажете. Мы полны решимости сдерживать свои аппетиты и контролировать наклонности». Затем они прошли множество других проверок, чтобы научиться контролировать свои аппетиты, каждая из которых была труднее предыдущей. В любом случае девушки добились успеха.

После этого старейшины сообщили им, что теперь необходимо научиться преодолевать боль. Девушки вновь согласились, и тогда старейшины решили использовать особую форму дисциплины, которую следовало освоить девушкам. Они отвели девушек вместе с другими девочками и мальчиками в определенное место, где проводились все священные церемонии. Им приказали лечь на землю. Потом старейшины взяли каменный топор и заостренную палку примерно двадцать сантиметров длиной. Затем им приказывали поочередно открывать рты, а старейшины упирали острие палки в один из передних зубов каждой девушки и ударом топора выбивали зуб, оставляя нервы открытыми и трепещущими. После этого девушки уселись на земле в ожидании дальнейших приказаний старейшин. Их спросили, чувствуют ли они боль, и они ответили: «Конечно, мы чувствуем боль». Тогда старейшины спросили: «Желаете ли вы, чтобы вам выбили второй зуб?» – и девушки ответили: «Да, мы не изменим своего решения. Мы хотим научиться контролировать боль». По завершении и этой проверки старейшины снова спросили: «Готовы ли вы пройти еще более суровые испытания?» – и девушки ответили, как и прежде: «Да, мы полны решимости. Мы будем контролировать свою боль». Тогда их отвели в другой лагерь и приказали построиться в ряд. К ним подошел старейшина племени с кремневым ножом в руке. Он останавливался перед каждой девушкой на некоторое время, а затем молча полосовал ее по груди, отчего из раны текла кровь. Так он поступал с каждой поочередно. Другой старейшина брал золу определенного дерева и втирал ее в раны. Эффект такого средства был двоякий: он усиливал боль и помогал ране зажить.

В течение дня или двух их раны заживали, а потом старейшины призвали девушек и вновь спросили, желают ли они пройти дальнейшие испытания. Те ответили: «Да, мы готовы пройти через любые испытания. Мы это твердо решили». Тогда старейшины самостоятельно отправились в буш и выбрали место для очередного лагеря девушек. Поздним вечером их отвели туда и сказали: «Пора отправляться на отдых. Это ваш лагерь». Уставшие и жаждущие отдыха девушки сбросили свои плащи из опоссумов на землю. Ночь была темной, безлунной и очень теплой. Полежав немного, девушки почувствовали, что по их телам что-то ползает. Они испугались, но не показали виду. Возможно, каждая из них опасалась, что другие подумают, что она не прошла испытания, и таким образом они помогали друг другу сохранять смелость. Через некоторое время им стало понятно, что они лежат на муравейнике. Они провели там всю ночь, а муравьи ползали по ним. Время тянулось очень долго. Девушки совершили длительное путешествие, постились, и их несчастные тела все еще покрывали наполовину зажившие раны. Однако наутро они предстали перед старейшинами, улыбаясь и не выказывая никаких признаков ужасно проведенной ночи.

Но их путешествие на этом не закончилось, и они проходили другие проверки – им протыкали носы и вставляли туда палочки, чтобы раны не заживали, их даже заставляли ложиться на горячие угли, и перед каждым испытанием плоти их спрашивали, желают ли они продолжить эти проверки. И всякий раз они отвечали: «Да, мы решили научиться преодолевать боль».

Старейшины были очень горды этими девушками и той стойкостью, которую они проявляли, однако старейшины понимали, что теперь, помимо аппетита и боли, испытуемым необходимо научиться преодолевать страх, и тогда они созвали их и сказали: «Девушки! Вы проявили себя великолепно и доказали, что обладаете истинной храбростью и выносливостью. Следующая стадия – умение контролировать страх. Хотите ли вы продолжить испытания?» Девушки стояли перед ними во всей своей юной красоте, с пылающими глазами, и повторяли одну и ту же фразу: «Да. Мы полны решимости. Мы научимся побеждать страх».

В новом лагере темной ночью, когда всполохи костров отражались на деревьях и кругом колыхались неясные темные тени, старейшины стали рассказывать им сказки о буньипе и мулдарпе. Последний – это дух, который принимает различные формы. Он может обратиться в кенгуру, в вомбата или ящерицу. Девушкам рассказывали страшные истории об этих ужасных созданиях и о других духах, и все это они выслушивали, дрожа от страха. Наиболее пугливые из них едва сдерживали крик. Они заметили, что непроизвольно стали оглядываться через плечо и искать в этих темных тенях буньипе, мулдарпе и других духов. Девушки слушали эти истории четыре часа, пока не пришло время отправляться спать. Когда старейшины попрощались с ними, они сообщили, что их лагерь разбит на месте погребения их предков. Девушки улеглись спать, полные решимости не бояться никаких духов или привидений.

А в это время старейшины крадучись кружили вокруг лагеря, издавая странные звуки, отчего волосы становились дыбом и кровь застывала в жилах. Помимо этих звуков девушки слышали и обычные шумы буша, крики совы, вой динго и треск ломающихся веток. Но их невозможно было сбить с истинного пути, и они пролежали так до рассвета. Тогда они поднялись и предстали перед старейшинами, в их облике не было никаких признаков беспокойно проведенной ночи, лица были спокойны, а глаза сияли. Старейшины поняли, что девушки победили страх, и очень гордились ими. Они разослали приглашения всем окрестным племенам и устроили большое празднество и шумное корробори в честь девушек.

Но девушки не удовлетворились тем, что справились с аппетитом, болью и страхом. Им хотелось, чтобы теперь и их сестры совершили то же самое. И тогда главная из них вышла из группы вперед и сказала девушкам собравшихся племен: «Мы прошли все испытания, которые приготовили нам старейшины, и перенесли много боли. А теперь, по желанию Великого Духа, пройти через те же самые испытания предстоит и вам. Вы должны понять, что эгоист никогда не будет счастлив, потому что он думает только о себе. Счастье заключается в том, чтобы думать о других, забыв о себе. Жадность, боль и страх приходят тогда, когда человек слишком много думает о себе, и поэтому вам нужно научиться подавлять свое «я». Согласны ли вы отправиться и совершить то же самое, что сделали мы?» И представительницы других племен с готовностью согласились, поскольку очень гордились победой своих сестер.

Великий Дух был так рад этому, что забрал девушек на небеса, минуя смерть и дальнейшие страдания, чтобы они сверкали там как пример и символ их расы. И с тех пор на чистом небе аборигены могут видеть прекрасное скопление – Семь Сестер и вспоминают о том, что совершили эти девушки, а также о том, как им досталось это место на ночном небосводе.