Дети капитана Гранта.

Глава пятая. ОТПЛЫТИЕ «ДУНКАНА».

Мы уже говорили, что леди Элен обладала мужественным и великодушным сердцем. Ее предложение бесспорно доказывало это. Лорд Гленарван вправе был гордиться такой благородной женой, способной понимать его и идти с ним рука об руку. Еще в Лондоне, когда его ходатайство было отклонено, ему пришла в голову мысль самостоятельно организовать поиски капитана Гранта. Он не заговорил о ней первый только потому, что не мог еще свыкнуться с мыслью о разлуке с Элен. Но когда Элен это предложила, никаким колебаниям не могло быть места. Слуги замка восторженно приветствовали это предложение — ведь речь шла о спасении братьев по крови, таких же шотландцев, как они. И лорд Гленарван от всего сердца присоединил свой голос к крикам «ура» в честь молодой госпожи Малькольм–Касла.

Поскольку отплытие было решено, каждая минута была на счету. В тот же день лорд Гленарван послал Джону Манглсу приказ привести «Дункан» в Глазго и сделать все необходимые приготовления для плавания в Южных морях — плавания, которое могло превратиться в кругосветное путешествие. Надо сказать, что Элен, утверждая, что «Дункан» годен для такой экспедиции, не преувеличила мореходных качеств яхты. Это было замечательно прочное и быстроходное судно, которое смело могло выдержать любое дальнее плавание.

«Дункан» был превосходной паровой яхтой. Водоизмещение ее было двести десять тонн, а первые суда, достигшие берегов Америки, суда Колумба, Пинсона, Веспуччи, Магеллана, были гораздо меньших размеров8.

Яхта «Дункан» была двухмачтовым бригом. Она имела фок–мачту с марселем и брам–стеньгой и грот–мачту с контр–бизанью и флагштоком; кроме того, треугольный парус — фор–стаксель, большой и малый кливера, а также штаговые паруса. Вообще оснастка «Дункана» была достаточна для того, чтобы он управлялся, как обыкновенный клипер. Но, конечно, главным его двигателем являлась паровая машина в сто шестьдесят лошадиных сил, новейшей системы и снабженная перегревателями, позволяющими поднимать давление пара до очень высокого уровня, и приводившая в движение два винта. Идя на всех парах, «Дункан» развивал наибольшую скорость. Действительно, во время пробного плавания в заливе Клайда патент–лаг9 показал скорость в семнадцать морских миль в час10.

Таким образом, «Дункан» мог смело отправиться даже в кругосветное плавание.

Джону Манглсу нужно было позаботиться лишь о внутреннем переоборудовании судна. Прежде всего он приказал расширить угольные ямы, чтобы погрузить как можно больше угля, ибо в пути не так–то легко возобновить запасы топлива. Ту же меру предосторожности Джон Манглс предпринял для пополнения камбуза11. Он умудрился сделать почти двухгодичный запас провизии. Правда, недостатка в деньгах у него не было; он даже приобрел небольшую пушку, которую установил на шканцах яхты. Никогда нельзя предвидеть грядущих событий, а в таком случае не мешает располагать орудием, которое может выстрелить восьмифунтовым ядром на расстояние свыше четырех миль.

Джон Манглс был знатоком своего дела и, хотя командовал лишь увеселительной яхтой, считался одним из лучших шкиперов Глазго. Ему было тридцать лет. Несколько суровые черты лица его дышали мужеством и добротой. Ребенком он был взят в замок Малькольм–Касл. Семья Гленарван воспитала его и сделала из него прекрасного моряка. Он успел совершить уже несколько дальних плаваний, неоднократно давая доказательства энергии и хладнокровия. Когда лорд Гленарван предложил ему командовать «Дунканом», он охотно согласился, ибо любил владельца Малькольм–Касла, как брата, и искал случая выказать ему свою преданность.

Помощник Джона Манглса, Том Остин, был старым моряком, заслуживающим полного доверия. Судовая команда «Дункана», включая капитана и его помощника, состояла из двадцати пяти человек. Все испытанные моряки, все уроженцы графства Думбартон, все дети арендаторов. На яхте они образовали как бы клан12 бравых шотландцев. Среди них были даже традиционные «волынщики»13. Таким образом, Гленарван имел в своем распоряжении команду преданных, отважных, горячо любящих свое дело, верных, опытных моряков, умеющих владеть оружием и вести судно, готовых встретить на пути любую опасность. Когда команда «Дункана» узнала, куда отправляется яхта, то моряки не могли сдержать свою радость, и эхо думбартонских скал повторило восторженные крики «ура».

Как ни усердно занимался Джон Манглс погрузкой на «Дункан» топлива и провианта, он не забыл позаботиться о подготовке для дальнего плавания помещений лорда и леди Гленарван. Одновременно он позаботился и о каютах для детей капитана Гранта, так как леди Элен не могла отказать в просьбе Мери взять ее с собой на борт «Дункана».

Юный Роберт скорее спрятался бы в трюме, чем остался на берегу. Даже если бы ему пришлось быть юнгой, как Нельсону и Франклину, он отправился бы в плавание на «Дункане». Ну как можно было отказать такому мальчугану! Никто и не пытался. Пришлось принять его на яхту не как пассажира, на что он не соглашался, а как члена экипажа: в качестве юнги, ученика или матроса, что ему было безразлично. Джону Манглсу было поручено обучать его морскому делу.

— Прекрасно! — заявил Роберт. — Пусть капитан не щадит меня и не скупится угощать ударами «кошки–девятихвостки»14, если я окажусь плохим учеником.

— Будь спокоен, мой мальчик, — серьезным тоном ответил Гленарван, умолчав о том, что кошки–девятихвостки на борту «Дункана» были запрещены, да в них на яхте не было никакой необходимости.

Чтобы закончить список пассажиров яхты, надо упомянуть майора Мак–Наббса. Это был мужчина пятидесяти лет с правильными, спокойными чертами лица, дисциплинированный; он слыл за человека с прекрасным, ровным характером: скромный, молчаливый, мирный и добродушный, всегда готовый пойти, куда его посылают, всегда во всем согласный, никогда не спорящий, не теряющий хладнокровия. Он одинаково спокойно подымался как по лестнице в свою спальню, так и на откос обстреливаемой траншеи: не волнуясь, не выходя из себя даже от взрыва бомбы. Вероятно, ему суждено было умереть, так и не найдя случая разгневаться. Майор Мак–Наббс не только проявлял храбрость на полях сражений и обладал обычной для военных физической мощью, свойственной людям большой мускульной силы, но, что было гораздо важнее, у него было нравственное мужество, сила духа. Его единственной слабостью был неумеренный шотландский патриотизм. Он был чистокровным сыном горной Шотландии и упорно придерживался всех обычаев своей родины. Поэтому его никогда не соблазняла служба в английской армии, и свой морской чин он получил в 42–м полку горной гвардии, командный состав которого пополнялся исключительно шотландскими дворянами. Будучи близким родственником Гленарвана, Мак–Наббс постоянно жил в Малькольм–Касле, а в качестве майора счел естественным принять участие в экспедиции на «Дункане».

Таковы были пассажиры яхты, призванные непредвиденными обстоятельствами совершить одно из самых изумительных путешествий наших дней.

С тех пор как «Дункан» ошвартовался у пароходной пристани Глазго, он не переставал возбуждать любопытство публики. Ежедневно его посещало множество людей, только о нем и говорили, к великому неудовольствию других капитанов, в том числе капитана Бертона, который командовал великолепным пароходом «Шотландия», стоявшим у пристани бок о бок с «Дунканом» и готовившимся отплыть в Калькутту. Капитан этого громадного парохода действительно вправе был смотреть свысока на своего крошку соседа «Дункана». А между тем всеобщий интерес к яхте возрастал с каждым днем.

День отплытия «Дункана» приближался. Джон Манглс проявил себя капитаном умелым и энергичным. Спустя месяц со дня испытания яхты в заливе Клайд «Дункан», снабженный топливом, провиантом, оборудованный для дальнего плавания, был готов выйти в море. Отплытие назначили на 25 августа. Таким образом, яхта могла прибыть в южные широты приблизительно к началу весны.

Как только проект Гленарвана стал известен, ему пришлось выслушать ряд предостережений о трудностях и опасностях экспедиции. Но Гленарван не обращал на это ни малейшего внимания, и решение его идти на поиски капитана Гранта осталось непоколебимым. Впрочем, многие, порицавшие Гленарвана, в душе восхищались им. В конце концов общественное мнение открыто стало на сторону шотландского лорда, и все газеты, за исключением правительственных, единодушно порицали поведение лордов адмиралтейства. Впрочем, Гленарван был столь же равнодушен к похвалам, как и к порицаниям, — он выполнял свой долг, а до остального ему было мало дела.

24 Августа Гленарван, леди Элен, майор Мак–Наббс, Мери Грант и Роберт Грант, мистер Олбинет, стюард15 яхты, и его жена, миссис Олбинет, состоявшая горничной при леди Элен Гленарван, покинули Малькольм–Касл. Слуги, преданные семье Гленарван, трогательно прощались с ними.

Через несколько часов путешественники были уже на борту «Дункана». Население Глазго восторженно приветствовало леди Элен, молодую мужественную женщину, которая отказалась от безмятежных радостей комфортабельной жизни и спешила на помощь несчастным, потерпевшим кораблекрушение.

Помещения лорда Гленарвана и его жены находились на корме и состояли из двух спален, салона и двух небольших ванных комнат. Затем шла общая зала, куда выходили шесть кают. Пять из них были заняты Мери и Робертом Грант, мистером и миссис Олбинет и майором Мак–Наббсом. Каюты Джона Манглса и Тома Остина были расположены на носу яхты, и двери их выходили на палубу. Команда с большими удобствами была размещена в подпалубном пространстве, ибо на яхте не было иного груза, кроме угля, провианта и оружия. Таким образом, капитан, получив в свое распоряжение обширное помещение внутри судна, умело его использовал.

«Дункан» должен был выйти в море в ночь с 24 на 25 августа, около трех часов утра, с началом отлива, но до отплытия яхты население Глазго было свидетелем трогательного зрелища. В восемь часов вечера лорд Гленарван и его гости, вся команда экипажа от кочегара до капитана включительно, все, кто принимал участие в предстоящей экспедиции, отбыли с яхты и направились в Сен–Мунго, старинный собор в Глазго, который столь живописно рисует Вальтер Скотт. Собор этот, уцелевший среди опустошений, произведенных еще со времен Реформации, принял под свои величественные своды пассажиров и моряков «Дункана». Среди обширного нефа, усеянного, словно кладбище, надгробными плитами, высокопочтенный Мортон призвал благословение божье на путешественников, молясь о даровании им благополучного плавания. И вот в древней церкви зазвучал голос Мери Грант. Девушка пела и в молитве возносила благодарность и хвалу своим благодетелям и богу.

В одиннадцать часов вечера все собрались на борту яхты. Капитан и команда занялись последними приготовлениями к отплытию. В полночь стали разводить пары. Капитан отдал приказ быстрей подбрасывать уголь, и вскоре клубы черного дыма смешались с ночным туманом. Паруса — они не могли быть использованы, ибо дул юго–западный ветер, — были тщательно завернуты в холщовые чехлы для защиты их от копоти.

В два часа ночи корпус «Дункана» задрожал; манометр показывал давление в четыре атмосферы; перегретый пар со свистом вырвался из клапанов. Между приливом и отливом наступил временный штиль. Начинало светать, и можно было разглядеть фарватер реки Клайд, его бакены с потускневшими при свете зари фонарями. Наступил час отплытия. Джон Манглс приказал известить Гленарвана, и тот не замедлил подняться на палубу.

Вскоре начался отлив. Прозвучали громкие гудки «Дункана»: отдали концы каната, и, отделившись от окружавших кораблей, яхта отчалила от пристани. Заработал винт, и «Дункан» двинулся по фарватеру реки. Джон не взял лоцмана; он прекрасно знал все извилины реки Клайд, и никто лучше его не вывел бы судно в открытое море. Яхта была послушна его воле. Правой рукой он управлял машиной, а левой — молча и уверенно вращал штурвал. Вскоре последние заводы, расположенные по берегам, сменились виллами, живописно разбросанными по прибрежным холмам, и городской шум замер вдали.

Час спустя «Дункан» проплыл мимо скал Думбартона, еще через два часа был в заливе Клайд. В шесть часов утра яхта обогнула мыс Малл–оф–Кинтайр и вышла из Северного пролива в открытый океан.