Хрущев. Творцы террора.

* * *

Однако в столицах было не так. В 1924 году на всю страну грянул процесс по делу ленинградских судебных работников, обвинителем на котором выступил начинавший тогда свою карьеру в советской юстиции Вышинский. «Едва ли я ошибусь, — говорил он, — сказав, что дела такого исключительного значения, как это, наша республика еще в своих летописях не записывала». А сказать такое в 1924 году, после десятков грандиозных политических процессов, — это, простите, не кот начихал.

По делу проходило 42 человека, из которых пятнадцать были работниками судов, за взятки «гасившими» дела. «Эта фабула, — говорил Вышинский, — так же проста, как и грязна, и заключается она в том, что преступник, настигаемый правосудием, умел находить себе из числа служителей правосудия помощника и защитника: он покупал этого "служителя правосудия" и оставался безнаказанным».

Какое значение придавала власть борьбе с коррупцией в судах, говорит то, что по этому делу — без всякой политики! — девятнадцать человек были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу и восемь человек получили наивысшие по тому времени сроки — десять лет. Остальные отделались меньшими сроками.

И так вплоть до самого 1936 года судебная система все больше приближалась к стандартному «буржуазному» судопроизводству. До судов присяжных дело, правда, не дошло — впрочем, а что в них хорошего? [Сторонникам судов присяжных можно порекомендовать детективы американского писателя Гарднера — там они показаны во всей красе. ] Но к 1937 году у нас уже была та система, которую мы знаем и сейчас, — судья, прокурор, адвокат, право апелляции и пр. Разве что дела о терроризме, государственной измене и пр. решал не народный суд, а Военная коллегия Верховного суда, которой подчинялись трибуналы — не «революционные», а самые обычные, военные, флотские и пр. Право подавать апелляции по этим делам было значительно усечено. Но страна, по сути, тогда жила уже по законам военного времени…