Теософические архивы (сборник).

Мадам Блаватская о теософском обществе в Бомбее.

Издателю «Indu-Prakash».

Сэр! В вашей статье от 30 августа я обнаружила ваши комментарии о довольно «странном отчете» касательно Теософского общества, затрагивающие факты, которые привели к разладу и уходу мистера Уимбриджа и мисс Бэйтс, как «факты весьма важного характера».

Позвольте мне исправить это воззрение, которое для того, кто имеет правильное представление о нашем Обществе, действительно очень нелепо и ошибочно. Если «странные отчеты» дошли до слуха самих «региональных членов», и те сами вынудили вас следовать тому, что «выходит из самых доступных источников», то тем хуже для этих членов; поскольку при принятии в Общество они торжественно поклялись своей честью хранить священно и неприкосновенно в своей груди «частные дела Общества, будь они хорошие, плохие или не имеющие важного значения, если те не нарушают закон», то факт какого-либо разоблачения запятнал бы их как людей, лишенных чести. Таково мнение каждого английского или регионального члена Общества и каждого джентльмена, высоко оценивающего святость обещания своей честью. Но если эти региональные члены откроют хотя бы то, что им известно, то все же это окажет значительное влияние на Общество как организацию. «Филантропическая деятельность» нашего Общества останется такой же ревностной, как всегда; и, конечно, никогда не будет потревожена какой-либо ссорой между двумя женщинами, наподобие нынешней. Если вас и в самом деле тревожит сущность этой истории, тогда приглашаем вас узнать это в общих чертах. Когда полковник Олькотт, мистер Уимбридж и я были на Цейлоне, мисс Бэйтс поссорилась с мадам Коуломб и ее мужем, членами нашего Общества, как и она сама. Кроме того, мадам Коуломб была моей старой подругой, с которой я познакомилась еще десять лет назад в Каире и которую пригласила жить в моем доме и присматривать за ним в мое отсутствие. Разлад – сперва это было трагикомедией – превратился в бурю; и когда мы возвратились в Бомбей, то обнаружили штаб-квартиру, как древнюю Трою, в самом разгаре войны. Мисс Бэйтс ухитрилась уговорить нескольких членов перейти на ее сторону, а у мадам Коуломб не было сторонников. Первой захотелось исключить мсье и мадам Коуломб из членства Бомбейского общества (которое не головное Теософское общество, а просто один из его филиалов), и чтобы полковник Олькотт вместе со мной выгнали их из дома, чему мы возражали. Наше скромное мнение заключалось в том, что если мадам Коуломб заслужила порицания, то и мисс Бэйтс не была невиновной. Мистер Уимбридж встал на сторону своего старого друга, мисс Бэйтс, я встала на сторону моей старой подруги, мадам Коуломб; вслед за этим начался раскол. Что имело место после, куда проще вообразить, чем описать – чисто личный и частный вариант, никоим образом не распространяющийся на вопросы теософии и не имеющий особой важности. Однако если кто-то продолжает сваливать вину на «Основателей» Общества, я сделаю эти вопросы публичными с первой до последней подробности – мы, по крайней мере, готовы всегда оправдаться при помощи доказательств. Наша единственная вина состояла в том, что, без намерения совершить это, правильно оно или нет, мы отнеслись ко всему, как к акту несправедливости. Пусть «региональные члены» вспомнят, если смогут, что Основателей Общества в Индии только двое – полковник Олькотт и я сама. Мистер Уимбридж сам вступил в Общество три года спустя после его основания, и мы вскоре выплыли в Бомбей, а он взял с собой мисс Бэйтс. Какое бы ни было мое персональное отношение к этому джентльмену, я все-таки должна сказать, что он никогда не занимался делами Общества, равно как и его развитием или управлением, если не считать, что он некоторое время состоял в его совете. Что касается мисс Бэйтс, она с самого начала была просто «для украшения» и никогда не была активным его членом.[352].

Вы утверждаете, что «слышали, что почти все региональные члены Общества отказались от какой-либо причастности к этим делам».

В таком случае, по моему мнению, наше Общество вполне заслуживает своего наименования, и до настоящего момента мне известны только четверо, кто оказался неподходящим – не считая двоих «английских членов». Но если в это дело вовлечено большее количество членов, кто осознаёт не больше этих «четверых», что в таком Обществе, как наше, личность – ничто, и что, вступая в него, они клянутся служить всеобщей и грандиозной идее братства и справедливости, а не просто следовать за своими английскими собратьями или даже Основателями, и таким образом, к несчастью, становиться слепо верящими приверженцами – тогда чем скорее они порвут свою связь с Обществом, тем лучше для него.

Мне остается добавить лишь немного. Распространять доклады для большей группы, основанные на свидетельствах, которые ничем не лучше сплетен служанок, и впутывать себя в кухонные дрязги – эта роль недостойна человека чести или теософа. Однако человеческий характер повсюду одинаков, и вовсе не стоит ожидать, что все члены нашего великого Вселенского Братства больше ангелы, чем его основатели, которых следовало бы считать непогрешимыми. Однако если дело когда-либо касается нарушения слова чести и торжественного обета, внутри или за пределами Общества, это весьма позорно. Разумеется, из-за этой склоки Бомбейский филиал Теософского общества был в шоке, но это гораздо менее значительно, нежели то, о чем было написано, и даже то, что все это – лишь временные неурядицы. Что касается полезности нашего настоящего Общества или даже его скромных и преданных «Основателей», чести которых якобы был нанесен ущерб из-за опрометчивых действий горсточки недовольных этого города – эта мысль слишком абсурдна! С таким же успехом можно предсказывать крушение христианства в результате какой-нибудь ссоры в методистской церкви. Великие доктрины, которые представляет Теософское общество – доктрины о человеческом братстве – и усилия воскресить давным-давно похороненную литературную славу Арьяварты коснулись сердца людей, и ответ придет со всех четырех сторон света. Полковник Олькотт и я дали торжественный обет добиваться этого, и мы лишь спрашиваем тех, кто с такой готовностью вменяет нам в вину злые мотивы и действия, готовы ли они дальше тратить силы на то, что мы преодолеваем без видимых усилий? Что касается нынешнего незначительного скандала, мы уже высказали все, что желали сообщить по этому вопросу.