Теософические архивы (сборник).

—

[«Теософист», Том I, № 12, сентябрь 1880, с. 303, 310.].

Отмечая печальный факт надвигающегося распада «Общества санскритских текстов», основанного в Лондоне в 1865 году благодаря стараниям профессора Голдштукера и профессора Альбрехта Вебера, образованнейшего преподавателя санскрита в Берлинском университете, я с горечью спрашиваю издателя «Times»:

Возможно ли, чтобы среди сотен и тысяч английских джентльменов, которые провели бóльшую часть жизни в Индии, что они часто называли «самой прекрасной службой в мире», не нашлось достаточного количества таких, кто сумел бы поддержать это общество, созданное с целью сделать доступным европейским учащимся достоверные документы исследования индийской литературы?..

Минутное размышление подсказывает, что профессор Вебер не стал бы утруждать себя, если бы такой вопрос не вызывал беспокойства Какая же часть английских джентльменов, сделавших карьеру в Индии, беспокоится хоть капельку по поводу индийской истории или подлинных документов? Сколько настоящих ученых было воспитано в индийских филиалах службы с тех пор, как туда прибыл первый корабль «Компании Джона»?[654] Великие имена, несомненно, не должны забываться; однако просмотрев весь список, попробуйте оценить, сколько процентов образованных или даже из очень образованных людей действительно побывали в Индии? Если какой-то профессор проведет анкетный опрос сегодняшних гражданских и военных чинов государственной службы, то он не обнаружит и одного процента, даже из крепких молодых парней, только что вышедших из ученой теплицы, обременивших себя знанием санскрита, не говоря уже об участии в Обществе санскритских текстов, которого завтра уже не будет. Их интересуют бадминтон, лаун-теннис, флирт, верховая езда, охота на кабанов, бильярд и пузырящиеся напитки, и потому всегда найдется куча денег для поддержки клубов и вещей подобного рода. Но азиатская литература, арийская религия или философия – это не их «пунктик»; и из всех этих тысяч тысяч, кто пересек индийскую «сцену», мало кто отвернется от модных удовольствий и найдет свое счастье в учении. На Кэнди на Цейлоне, например, в английской библиотеке, которая расположена как раз напротив храма Далады Малигавы, среди собрания 7000 томов есть, или была несколько недель назад, одна книга о буддизме как местной религии – наблюдения Шлагинвейта на Тибете. Она излагает настоящую историю; а профессору Веберу не нужно тратить время, чтобы изумляться таким обществам, как это, которое, по его словам, радуется лишь сомнительным возможностям управления жизнью. Если европейские ученые выказали бы более уважительное и братское расположение к их местным азиатским современникам, эта ситуация могла бы измениться. А если «просвещенные индийские принцы и джентльмены», о которых упоминается в том же письме к «Times», увидели бы, что их покровительство подобным научным организациям благосклонно воспринимается правящими кругами, когда они делают пожертвования на памятники и всяческие предприятия, то, несомненно, их помощь стала бы более ощутимой.

—

Собрат-теософ предлагает наиболее краткое сжатое и вполне удовлетворительное определение слова «чудо», какое мы видели. «Почему бы не стоило, – спрашивает он, – объяснить, что это „чудесное“ всего лишь означает наше незнание причин и что в отрицании „чудес“ мы только стараемся отрицать феномен, неспособные на любое какое бы ни было рациональное объяснение, а также феномены, не поддающиеся объяснению с позиции общеизвестных и общепринятых законов и факторов природы?» Из-за отсутствия понимания огромной разницы между Невозможным и Незнакомым в физике нас часто критикуют наши оппоненты. Они даже обвиняют нас в непоследовательности отрицания возможности чудес, в то же самое время подтверждая реальность оккультный феноменов сходного характера. Наш спор заключается в допущении, что каким бы ни был феномен – если он необычен и незнаком, то должен в силу самого факта быть приписан сверхъестественному фактору, и потому именно считается чудесным. Мир слишком стар, чтобы быть вéдомым и соответствовать вере, что все, что бы ни случилось или когда-нибудь случалось, оказывается за пределами законов природы.

—

[«Теософист», Том II, № 3, декабрь 1880, с. 47, 49, 59, 60.].

[Мокша] – Идеальное состояние чистого духа, почти идентичное нирване буддистов.

—

[Комментарии, добавленные к статье Джозефа Поллока «Разве человек всего лишь машина?»].

Мистер Поллок вполне умело представил обе стороны дела, как человек, способный без дополнительной помощи выйти за пределы экспериментальной психологии. Эта материалистическая аргументация вполне хороша, когда касается механического аспекта человеческого существа; но здесь вмешивается практик азиатской йоги и, демонстрируя феноменальные возможности, который материалист никогда не видел, разве только во сне, доказывает нам, что человек может быть понятым только теми, кто изучил обе стороны его природы. Древнее изречение опыт учит следовало бы всегда помнить нашим современным философами.

—

[Кама-рупа] – иллюзорная форма того, зримая цельность чего есть обман чувств. Наблюдатели «манифестации формы» должны как следует это осмыслить.

—

[В своей статье «Сатгур Свами» Лалла Майкулал рассказывает о йоге, чья движущая сила – есть собственная воля человека, а также тантрах, которые включают несколько систем, сводимых к практическому применению магнетической силы. Он утверждает: «Тем не менее, эти практически полезные скрытые силы могут быть… суть в том, чтобы не потерять их из поля зрения, что сиддхи йоги и тантры имеют лишь дополнительное значение». На это Е.П.Б. замечает:].

Для феноменалистических намерений, да – несомненно. Но наш индийский собрат должен помнить, что Западу ничего не известно о существовании в человеке такой силы; и пока он не узнает о ней, то никаких научных исследований и быть не может, особенно в области психологии.

—

[Нижеследующая заключительная заметка добавлена Е.П.Б. к описанию доктора Батукрама С. Менты «Психологический тест для поимки вора».].

Д-р Батуркам совершенно прав в своем диагнозе, и было бы весьма неплохо, если бы все так называемые «чудеса» были изучены с позиций здравого смысла. Но существует еще один метод поимки воров в Индии, в котором физиология вора не играет никакой роли. Мы имеем в виду «вращающийся котелок». В этом случае тот, кто ищет вора, не дотрагиваясь до медного котелка, заставляет его вибрировать и наконец, закрутиться на боку, как колесо телеги, пока он не остановится там, где находится вор или его добыча. Опишут ли во всех подробностях и результатах этот опыт те, кто бывал его свидетелем, для пользы наших читателей?

Разум в природе.

Велико чувство самоудовлетворенности в современной науке, и беспримерны ее достижения. Дохристианские и средневековые философы, по-видимому, оставили после себя кое-какие ориентиры, указывающие на неисследованные залежи, однако открытию всех богатств и бесценных сокровищ мы обязаны настойчивым усилиям современных ученых. Поэтому они заявляют, что подлинное, истинное знание природы Космоса и человека возникло лишь в последнее время. Роскошное современное растение возникло из увядших сорняков древних суеверий.

Однако, не такова точка зрения изучающих теософию. Они говорят, что недостаточно высокомерно высказываться о «несостоятельных представлениях некультурного прошлого», как это делают м-р Тиндаль и другие, чтобы скрыть те интеллектуальные источники, на основании которых выросла слава столь многих современных философов и ученых. Сколь многие из наших выдающихся ученых заслужили почет и уважение просто потому, что они одели в новое платье идеи тех старых философов, которых они всегда готовы третировать, – об этом беспристрастно заявят последующие поколения. Но тщеславие и чрезмерная самоуверенность, как две ужасные раковые опухоли, сидят в мозгу среднего человека науки; это особенно касается востоковедов – санскритологов, египтологов и ассириологов. Первые следуют комментаторам пост-махабхаратского периода (или, может быть, лишь претендуют на то, что они это делают); последние руководствуются искусственно истолкованными папирусами, сопоставляя их с тем, что говорил тот или иной греческий писатель, или же обходя их молчанием, а также клинописными надписями на полуразрушенных глиняных табличках, скопированных ассирийцами с «аккадо»-вавилонских записей. Слишком многие из них склонны забывать при каждом удобном случае, что многочисленные изменения в языке, аллегорическая фразеология и очевидная скрытность старинных мистических писателей, обязанностью которых было никогда не разглашать важные тайны святилища, что все это могло ввести в заблуждение и переводчиков, и комментаторов. Большинство наших востоковедов скорее позволят своему тщеславию расстаться с логикой и способностью к рассуждению, чем признать свое невежество, и они, как профессор Сейс,[655] будут самодовольно заявлять, что они разгадали истинный смысл религиозных символов прежних времен, и что они могут интерпретировать эзотерические тексты намного правильнее, чем посвященные жрецы Халдеи и Египта. Это равнозначно тому, как если бы сказать, что древние иератические грамматики и священники, которые были изобретателями всевозможных аллегорий, предназначенных для сокрытия многих истин, которым обучали при инициации, – не имели ключа к священным текстам, составленным или написанным ими самими. На том же самом уровне рассуждают некоторые санскритологи, которые, не побывав ни разу в Индии, утверждают, что они знакомы с санскритским произношением, а также со смыслом ведических аллегорий намного лучше, чем самые образованные среди величайших брахманических пандитов и ученых санскритологов Индии.

После всего этого кто же будет удивляться, что жаргонные выражения и темные места средневековых алхимиков и каббалистов также прочитываются современными учеными в буквальном смысле; что древние греки, и даже образы Эсхила, корректируются и улучшаются знатоками греческого из Кембриджа и Оксфорда, и что притчи Платона, смысл которых замаскирован, приписываются его «невежеству». И все же, если изучающие древние языки знают что-то, то им следовало бы иметь ввиду, что метод крайнего утилитаризма практиковался в древней философии так же широко, как и в современной; что с самого начала человечества фундаментальные истины обо всем том, что нам позволено знать на земле, надежно хранились адептами святилища; что различие между верованиями и религиозной практикой было лишь внешним; и что те защитники древнего божественного откровения, которые решали любую проблему, доступную для человеческого интеллекта, были связаны друг с другом всеобщим интуитивным взаимопониманием науки и философии, которое образовывало единую непрерывную цепь вокруг земного шара. И филологии, и востоковедению следует попытаться отыскать конец нити. Но если они будут упорствовать в том, чтобы смотреть только в одном направлении, и это направление окажется ложным, то истина и факт никогда не будут открыты. Таким образом, долгом психологии и теософии является помочь миру достигнуть их. Изучите восточные религии при помощи света восточной, а не западной философии, и если вам удастся ослабить хотя бы одну петлю в узле древней религиозной системы, то вся цепь мистерий может быть распутана. Но для того, чтобы достичь этого, не следует соглашаться с теми, кто учит тому, что нефилософично вопрошать о первопричинах, и что все, что в наших силах, – это рассматривать их физические следствия. Область научного исследования со всех сторон ограничена физической природой; таким образом, как только достигаются границы материи, исследование должно остановиться, и работа должна быть начата заново. Поскольку теософ не имеет желания играть роль белки в колесе, то он должен отказаться от того, чтобы следовать указаниям материалистов. Во всяком случае, он знает, что перевороты в физическом мире, в соответствии с древним учением, сопровождаются сходными переворотами в интеллектуальном мире, ибо духовная эволюция вселенной, так же как и физическая, протекает циклически. Не видим ли мы в истории регулярного чередования приливов и отливов волн человеческого прогресса? Не видим ли мы в истории, и не обнаруживаем ли мы даже в пределах нашего собственного опыта подтверждение тому, что великие царства мира, достигнув наивысшей точки своего могущества, падают вниз в соответствии с тем же самым законом, по которому они возвышались? до тех пор, пока, достигнув самой низшей точки, человечество вновь не заявит о себе и не поднимется вновь, причем высота его подъема, по тому же закону циклически возрастающей прогрессии, будет несколько большей, чем та, с которой оно начало опускаться. Царства и империи подвержены тем же самым циклическим законам, что и растения, народы и все что угодно в Космосе.

Разделение истории человечества на периоды, которые индусы называют сатья, трета, двапара и кали югами, а греки «золотым, серебряным, медным и железным веками», не являются выдумкой. Мы видим одно и то же в литературе разных народов. Период великого вдохновения и бессознательной деятельности постоянно сменяется периодом критицизма и осознания. Первый дает материал для анализирующего и критически мыслящего интеллекта второго.

Это время более чем когда-либо благоприятно для обозрения старых философий. Археологи, филологи, астрономы, химики и физики все ближе и ближе подходят к той точке, в которой они будут вынуждены рассматривать их. Физическая наука уже достигла границ своего исследования; догматическая теология видит, что источники ее вдохновения высохли. Приближается день, когда мир получит доказательства того, что только древние религии находились в гармонии с природой, и что древняя наука заключала в себе все, что может быть познано.

Снова повторяется пророчество, которое уже было высказано двадцать два года назад в «Разоблаченной Изиде».

Долго хранимые тайны могут быть раскрыты, давно забытые книги, давно утраченные искусства могут снова быть вынесены на свет; папирусы и пергаменты неоценимой важности попадут в руки тех, кто решится снять их с мумий или споткнется о них в могильных склепах; таблички и колонны, чьи рельефные изображения будут потрясать теологов и сбивать с толку ученых, – все это может быть выкопано и объяснено. Кто знает возможности будущего? Скоро наступит эра освобождения от иллюзий – нет, она уже наступила. Цикл почти завершился; новый цикл близок к своему началу, и будущие страницы истории, вероятно, предоставят полное свидетельство и доказательство вышесказанного.

Многое из всего этого произошло с тех пор, когда это было написано, и одно открытие ассирийских глиняных табличек побудило исследователей клинописных надписей (как христианских, так и свободомыслящих) изменить представления о самом возрасте мира.[656].

Хронология индийских Пуран, воспроизведенная в «Тайной Доктрине», ныне высмеивается, но может наступить и такое время, когда она будет пользоваться всеобщим признанием. Лишь сегодня это может рассматриваться как простое предположение. Поистине, это лишь вопрос времени. Ибо вся суть споров между защитниками древней мудрости и ее отрицателями – мирскими и клерикальными – основывается (а) на неправильном понимании древних философий из-за отсутствия ключей, открытием которых хвастаются ассириологи; и (б) материалистических и антропоморфических тенденциях нашего века. Это никоим образом не мешает дарвинистам и материалистическим философам вести раскопки в рудниках древних и извлекать для себя пользу из того идейного богатства, которое они там находят; и не препятствует богословам открывать христианские догмы в философии Платона и называть их «предчувствиями», как это делается в «Монументальном христианстве» д-ра Ланди и других современных работах.

Такими «предчувствиями» наполнена вся литература – или то, что осталось от такой жреческой литературы – Индии, Египта, Халдеи, Персии, Греции и даже Гватемалы (Пополь-Вух). Основанные на одном и том же фундаменте – древних мистериях, – старые религии, все без единого исключения, отражают наиболее важные из всеобщих верований, например такие, как безличный и вселенский божественный Принцип, абсолютный по своей природе и недоступный для интеллекта «мозга», или для обусловленной и ограниченной познавательной способности человека. Невозможно вообразить какого-либо свидетеля этого, иного, нежели Универсальный Разум, Душа Вселенной. То единственное, что является неоспоримым и непрестанным доказательством и свидетельством существования этого Единого Принципа – это наличие несомненного порядка в космическом механизме, рождения, роста, смерти и преобразования всего во вселенной, от молчаливых и недостижимых звезд до незаметного лишайника, от человека до невидимых существ, ныне называемых микробами. Отсюда всеобщее признание «Божественной Мысли», Anima Mundi (Божественной Души) всем древним миром. Это идея Махат (великой) Акаши или ауры трансформации Брахмы у индусов, Алайи, «Божественной Души мысли и сострадания» у трансгималайских мистиков; «непрестанно сознающей Божественности» у Платона – древнейшая изо всех доктрин, которые знает сегодня человек и в которые он верит. Поэтому о них нельзя сказать, что они были созданы ни Платоном, ни Пифагором, ни кем-либо из философов исторического времени. Халдейский оракул говорит: «Деяния природы сосуществуют с интеллектуальным [νοερω], духовным Светом Отца. Ибо это Душа [ψυχη], которая украсила великие небеса, и которая украшает их после Отца».

«Невещественный мир уже был тогда совершенным, пребывая в Божественном Разуме», – говорит Филон, которого ошибочно обвиняют в том, что его философия исходит от Платона.

В теологии Мокхуса мы обнаруживаем сперва эфир, а затем воздух; это два принципа, из которого родился Улом, явленный [νοητος] Бог (видимая материальная вселенная).

В орфических гимнах Эрос-Фанес развивается из Духовного Яйца, которое оплодотворяют эфирные ветры, причем ветер является «Духом Бога», который, как говорят, движется в эфире, «погруженный в размышления над Хаосом», – то есть, Божественной «Идеей». В Катха упанишаде индусов Пуруша, Божественный Дух, предшествует первичному Веществу; из их объединения возникает великая Душа Мира, «Маха-Атма, Брахм, Дух Жизни»; последние названия идентичны с Универсальной Душой, или Anima Mundi, и Астральным Светом теургистов и каббалистов.

Пифагор принес свои учения из восточных святилищ, а Платон собрал их в более понятной для ума непосвященного форме, чем таинственные числа Мудреца – доктрины которого он полностью принимал. Таким образом, Космос, по Платону, – это «Сын», отцом и матерью которого являются Божественная Мысль и Материя. «Первичное Существо» (или – Существа, согласно теософам, так как они являются соединением божественных Лучей) – это эманация Демиургического или Универсального Разума, который от вечности содержит в себе идею «творимого мира», идею, которую непроявленный ЛОГОС производит из Себя Самого. Сперва Идея «рожденная во тьме до сотворения мира» остается в непроявленном Разуме; затем эта Идея появляется в виде отражения из Разума (теперь уже проявленного ЛОГОСА), облачаясь в материальную форму и становясь объективным существованием.