Теософические архивы (сборник).

Спор вокруг дела холмсов.

Несколько недель назад в письме, отрывки которого были опубликованы в «The Spiritual Scientist» от третьего декабря, я упомянула о прискорбном отсутствии единства среди американских спиритуалистов и вытекающих из этого последствиях. Целью той публикации было разобраться с одним из противников, который не заслуживал моего пристального внимания, но все же оскорбил всех спиритуалистов этой страны своей статьей, карикатурным подобием научного exposé [разоблачения]. Выступив против него, на самом деле я боролась против многочисленных «бандитов» из армии противников веры, и моя задача была сравнительно легкой, особенно принимая во внимание, что ложь не выдерживает конкуренции с правдой, поскольку последней всегда удаётся постоять за себя. С того дня положение изменилось, но и сейчас, как и тогда, мною движет любовь к справедливости и честной игре, и я снова выступаю в нашу защиту, потому что так мало тех, кто отваживается отстаивать наше дело, и так многочисленны малодушные.

Я отметила в своем письме, что такое положение, такое полное отсутствие единства и такая, надо добавить, трусость в их рядах послужили причиной постоянных атак агрессивно настроенной общественности, мысли которой питают невежество и злые предрассудки, общественности такой безжалостной, нетерпимой и совершенно бесчестной в своих действиях. Как большую, хорошо вооруженную армию можно легко уничтожить хорошо организованными малыми силами, так и спиритуализм, в рядах которого миллионы, способные разбить в пух и прах любую реакционную теологическую догму, если ими правильно руководить, постоянно теряет свою силу, встречает препятствия и подвергается объединенным нападкам и атакам прессы и церкви из-за предательства и трусости своих лидеров, которым спиритуалисты так верят. Потому я хотела бы задать кое-какие вопросы одному из этих признанных лидеров, пользуясь всеми правами, которые мне предоставляет не только моя репутация известного каббалиста, но и мое американское гражданство. Когда я вижу сколько в этой стране верующих, крепость их веры, их неуязвимость и их великие способности, мне противно наблюдать подобный спектакль, разыгранный после случая с Кэти Кинг – или, может, вернее будет сказать, после мошенничества Кэти Кинг? Но, в любом случае, последнее слово в этой сенсационной комедии еще не было сказано.

Нет такой страны на этой планете, чей суд не допускал бы возможности усомниться в виновности преступника и не давал бы ему возможность высказаться и предложить свою версию.

Таков ли случай, сводящий лицом к лицу «притворного актера», исполняющего роль духа поддельной Кэти Кинг, и медиумов Холмса? Я решительно говорю нет и приведу доказательство, если никто другой этого сделать не может.

Я против всех тех, кто старается вырвать из рук любые возможные средства для поиска истины. Я оспариваю право любого редактора ежедневной газеты публиковать обвинения против кого-либо и в то же время отказывать лицам, подвергшимся несправедливой критике, высказаться в свое оправдание, из-за чего общественность, не получая разъяснений, должна сама докапываться до истины в темноте.

Наконец-то появилась биография Кэти Кинг, абсолютно достоверный отчет, заверенный (под присягой?) доктором Чайлдом, который на протяжении всего этого «шутовского» эпилога все время там присутствует, как какой-то deux ex mасhinа [бог из машины]. Вся эта состряпанная элегия (кем? – явно не миссис Уайт) благоухает ароматом заблудшей невинности, похожим на рассказы Магдалины о горе и несчастье, запоздалым раскаянием и тому подобным, создавая в нашем воображении нелепую картину: представьте вора, сверхъестественным образом крадущего у нашей души самые дорогие, волнующие чувства. Хорошо выстроенные объяснения по некоторым пунктам, появляющиеся время от времени, дабы устранить камни преткновения этому якобы честному разоблачению, не могут, тем не менее, окончательно развеять все сомнения; ведь много неуклюжих подобий на правду, частью заимствованных из исповеди миссис Уайт, этого падшего ангела и частью, и, надо сказать, большинство, из ее личного дневника, написанного под диктовку ее «секретарями», дают нам довольно ясное представление о подлинности этого свидетельства, данного под присягой. Например, в соответствии со своим собственным утверждениям и свидетельством habitués [завсегдатаев] Холмсов, миссис Уайт никогда не стояла в темном круге (а значит, не могла выдавать себя за Кэти Кинг и показывать себя во плоти присутствующим), но, в таком случае, откуда она знает, до мельчайших деталей, о всех трюках медиумов, порядке их действий и т. д.? Опять же, миссис Уайт, так хорошо помнящая – мы можем добавить, механически помнящая – все, что говорили между собой Кэти Кинг и мистер Оуэн, дух и мистер Чайлд, явно забыла все сказанное ей самой д-ру Фельгеру в этой фальшивой персонификации; она даже не помнит очень важный секрет, который поведала последнему! Какое странное сочетание: то она помнит, то не помнит… Может быть, неких дневник с аккуратно помеченным содержанием объяснит этот факт? Подлинность этого документа клятвенно засвидетельствована именем несуществующего духа, Кэти Кинг… Очень умно!

Пресса категорически отказывается публиковать все протесты и заявления о невиновности или же доказательства, переданные мистером или миссис Холмс на словах или в письменной форме. Ни одна уважающая себя газета не отваживается взять на себя ответственность за такие антиобщественные действия.

Публика торжествует, духовенство, забыв про свою победу в Бруклинском скандале, посмеивается, потирая руки; некий разоблачитель материализованных духов и телепатов выпускает, как чудовищная, ненавидящая духов mitrailleuse [пулемет] потоки снарядов и посылает утешительное письмо мистеру Оуэну; спиритуалисты пали духом, из них делают посмешище, они думают, что разбиты навсегда этим так называемом разоблачением и неопровержимым свидетельством под псевдонимом… Для нас этот день как день битвы при Ватерлоо для Наполеона и, отметая остатки разбитой армии, нам только остается звонить в свой собственный похоронный колокол… Духи, берегитесь! с этого дня, если вы будете неосмотрительны, ваши материализованные формы обязаны будут останавливаться у дверей кабинетов, чтобы, содрогнувшись, сгинуть с глаз, напевая хором «Больше никогда» Эдгара По. Прям можно подумать, что вся вера спиритуалистов зависит от Холмсов, и что если их разоблачат как фокусников, то нам придется признать, что все наши феномены не что иное, как бабушкины сказки.

Если очищать дно корабля от ракушек, будет ли это во вред кораблю? Но, сверх того, у нас совсем мало разумных доказательств.

Но тут в дело вступил полковник Олькотт и начал вести расследование. По его словам, первые тесты с миссис Холмс (ее супруг болен и находится в Вайнленде) были достаточно удовлетворительны, чтобы убедить мистера Оуэна провести эксперименты в своем излюбленном месте – комнате Холмсов. Олькотт сначала связал миссис Холмс, посадил ее в мешок, крепко затянул веревку вокруг шеи и завязал узел в присутствии мистера Оуэна и еще одного джентльмена. Затем медиума посадили в пустой кабинет в середине комнаты, причем она совершенно не могла воспользоваться руками. Дверь закрыли, и тогда в проеме появились руки а затем очертания лица, которое постепенно приняло форму лица Джона Кинга вплоть до тюрбана, бороды и т. д. Он благодушно позволил исследователям гладить его бороду, дотрагиваться до его теплого лица и сам похлопал их по рукам. Когда сеанс был окончен, миссис Холмс, со слезами благодарности, в присутствии этих трех господ торжественно заверила мистера Оуэна, что она много раз рассказывала д-ру Чайлду, как «Кэти» приносила ей подарки, оставляя их по всему дому, и что она, миссис Холмс, хотела, чтобы мистер Оуэн это знал; но доктор приказал ей делать нечто совершенно противоположное, запретив говорить что-либо Оуэну; он так сказал: «Не делайте этого, это бесполезно, он не должен знать об этом». Правда это или нет, решать д-ру Чайлду вместе с миссис Холмс.

С другой стороны, Элиза Уайт, которая разоблачает и обвиняет Холмсов, является и по сей день загадкой, этаким египетским сфинксом, для любого в этом городе, за исключением одного умного и почти незаметного всем лица – что-то наподобие ангела-хранителя, – повела за собой всю команду и развеяла миф о «материализации» духа Кэти с помощью такого, как она считает, первоклассного метода. Ведь с ней никому нельзя встретиться, ее нельзя увидеть и задать ей вопросы, а для бывших поклонников Кэти это было наиболее важным, им так хотелось взглянуть хоть краем глаза на скромную красавицу, считающуюся достойной воплощать прекрасную душу. Может быть, опасно позволить сравнить черты лиц обеих? Самое непонятное в этой запутанной истории то, что мистер Р.Д.Оуэн сам признался мне, что никогда, даже в день разоблачения, не видел миссис Уайт и не разговаривал с ней и не имел малейшей возможности взглянуть на ее лицо, чтобы опознать. Ему удалось всего лишь раз увидеть ее расплывчатые очертания на ложном «сеансе» пятого декабря, о котором она упоминает в своей биографии, когда она появилась перед полудюжиной свидетелей (приглашенных убедиться в этой фальсификации) de novo [снова] из кабинета, лицо ее было закрыто двойной вуалью(!), после чего это прекрасное видение исчезло и больше не появлялось. Мистер Оуэн к этому добавляет, что он не может поклясться в том, что миссис Уайт и Кэти Кинг одно и то же лицо.

К чему такая таинственность? Ведь нам пообещали публичное разоблачение обмана? Мне кажется, это разоблачение было бы более научным, будь оно сделано по-другому. Почему бы не дать Р.Д.Оуэну шанс – он пострадал больше всех в этом омерзительном мошенничестве – сравнить миссис Уайт с его Кэти? Позвольте мне опять высказать предположение, что этот бедный, благородный, доверчивый джентльмен очень хорошо помнит, как внешне выглядит дух. Прозрачные одеяния, лунный свет, диадемы и звезды, вероятно, можно сфальсифицировать в полутемном помещении, а вот создать черты лица, которые бы в точности бы совпали с чертами лица Кэти, является более трудной задачей, к этому надо очень хорошо подготовиться. Для хорошо подвешенного языка наболтать лжи не представляет проблем, но курносый нос никогда не будет выглядеть классическим.

Один достойный человек, которого я знаю, страстный поклонник красоты «духа Кэти», видевший ее и говоривший с ней раз пятьдесят с расстояния в два фута, сообщил мне, что однажды вечером д-р Чайлд упрашивал духа показать ему язык (может быть почтенный доктор хотел сравнить язык Кэти с языком миссис Уайт – что если последняя была его пациентом?), и Кэти сделала это; этот господин уверял меня, что когда она открыла рот, он ясно видел «великолепные зубы – два ряда жемчужин», выражаясь словами этого восхищенного поклонника. Он сказал, что ее зубы произвели на него особенное впечатление. Но есть злые клеветники, которые были близко знакомы с миссис Уайт, когда она была еще невинной девушкой, до ее падения и разоблачения, и они без обиняков заявляют (мы просим прощения у кающегося ангела, но мы только повторяем сказанное), что эта дама едва ли может похвастаться, среди прочих своих прелестей, редкой красотой жемчужных зубов и совершенной формой рук. Почему бы «Кэти» было не улыбнуться во весь рот своему поклоннику и посрамить клеветников? Если бы мы так же стремились доказать, кто есть кто, – а она похоже, стремится к этому больше нас, – мы бы с удовольствием показали наши зубы даже самим присяжным. К вышеописанному факту, каким бы незначительным он ни казался с первого взгляда, любой судья, занимающийся опознанием личности, отнесся бы очень серьезно.

Вот что заявил нам мистер Оуэн, а «Кэти Кинг» клятвенно подтвердила в своей биографии: «Она согласилась на разговор с господином, который видел ее персонифицированный дух, при условии, что она на протяжении всего разговора не будет поднимать вуали» («Philadelphia Inquirer» от 11 января, 4 колонка, «Биография К. К.»).

Но, боже мой, к чему подвергать веру этих «чрезмерно доверчивых и недалеких джентльменов», выражаясь языком бессмертного д-ра Бэрда, еще одному испытанию? Нам видится, что это был самый подходящий момент показать природу того умственного помрачения, длившегося у них несколько месяцев. Что ж, если они проглотили это новое завуалированное доказательство, то это их дело.

Vulgus vult decipi decipiantur! Vulgus vult decipi, ergo decipiantur [толпа хочет быть обманутой, так пусть же обманывается]. Но я ожидаю более веских доводов прежде чем пристыженно замолчу и позволю смеяться над собой. Вот как обстоит дело:

В соответствии с той же самой биографией (та же колонка), этот фальшивый сеанс с духами был подготовлен и проведен так, что все остались довольны, благодаря стараниям детектива-любителя, живущего в этом городе – некоего В.О. Лесли, если вас интересует его имя, подрядчика или агента железной дороги Балтимор—Филадельфия—Нью-Йорк. Если пресса и некоторые наиболее известные жертвы этого обмана договорились с ним не разглашать тайну, то я такого обязательства на себя не брала и скажу то, о чем мне известно. Итак, этот спиритический сеанс состоялся пятого декабря, это было клятвенно засвидетельствовано и должно означать, что мистер Лесли заставил миссис Уайт признаться в своей вине по крайней мере за несколько дней до сеанса, хотя точная дата триумфа этого «любителя» не сообщается в этом клятвенно заверенном свидетельстве. А теперь новая загадка.

Вечером второго и третьего декабря на спиритических сеансах у Холмсов я сама, в присутствии Роберта Дэйла Оуэна и д-ра Чайлда (последний был менеджером этих представлений и передал мне входной билет этим же утром) и двадцати других свидетелей, видела, как дух Кэти дважды выходил из кабинета, я видела ее во всей ее красоте и могу присягнуть перед любым судом, что она внешне вовсе не была похожа на миссис Уайт.

Поскольку я не хочу опираться на свидетельства других лиц, предпочитая свои, то не буду останавливаться на якобы имевшем место появлении духа Кэти Кинг в доме Холмсов пятого декабря перед мистером Робертсом и еще пятнадцатью гостями, среди которых был В. Х. Кларк, корреспондент «The Daily Graphic», так как меня в это время не было в городе, но даже если и принять во внимание этот факт, он будет совсем не против миссис Уайт, ведь в тот же самый вечер и в тот же самый час она играла роль ложной Кэти на фальсифицированном спиритическом сеансе. Еще есть смысл принять во внимание утверждение некоего мистера Вескотта, который, возвращаясь домой пятого декабря с настоящего сеанса, встретил машину с мистером Оуэном, д-ром Чайлдом и его женой, возвращавшихся с ложного сеанса. Так получилось, что этот джентльмен упоминает, что видел, как дух Кэти выходил из комнаты, добавив, что «она никогда не выглядела так прекрасно»; при этих словах мистер Роберт Дэйл Оуэн посмотрел на него с изумлением, и все трое очень смутились.

Итак, я настаиваю на том факте, что действительно видела дух Кэти в доме медиумов второго и третьего декабря – этот феномен я наблюдала с Робертом Дэйлом Оуэном и другими лицами.

Бесполезно предлагать или принимать в качестве жалкого оправдания, что признание женщины по имени Уайт, ее разоблачение обмана, доставка мистеру Лесли всех ее нарядов и подарков, которые она получила как Кэти Кинг, раскрытие этой печальной новости этим добропорядочным джентльменом мистеру Оуэну, подготовка комнаты к фальсификации и другие важные вещи имели место четвертого декабря; потому что по крайней мере д-р Чайлд, а может и мистер Оуэн, знали об успехе мистера Лесли с миссис Уайт за несколько дней до этого сеанса. Если об обмане знали, как мог мистер Лесли позволить подобному обману произойти, ведь факт появления духа Кэти у Холмса второго и третьего декабря действительно имел место? Любой джентльмен, даже с самыми скромными понятиями о чести, никогда бы не позволил больше дурачить общественность, разве что у него было твердое намерение поймать и изобличить духа-обманщика на месте. Но этого не произошло. Напротив: д-р Чайлд, который с самого начала утвердил себя не только директором всех сеансов, следя за помещением и материализацией, но также был кассиром и билетером (сначала он платил медиумам 10 долларов за сеанс, затем 15; остальное клал в карман). В тот самый вечер третьего декабря он, как всегда, собрал с каждого деньги за вход. Далее, добавлю, что я, in proprio persona [собственной персоной, самолично], подала ему пятидолларовую купюру, и что он, д-р Чайлд, принял ее без сдачи, заметив, что баланс нашей кассы станет лучше с будущими сеансами.

Будет ли д-р Чайлд отрицать, что, готовясь вместе с мистером Лесли к раскрытию обмана пятого декабря, он ничего не знал о фальсификации третьего декабря?

Далее, в той же биографии (глава VIII, 1 колонка) говорится, что сразу после возвращения г-жи Уайт в Блиссфилд, штат Мичиган, она пришла к д-р Чайлду и предложила разоблачить обман, участницей которого была, но что не хотел об этом слышать. Во время того визита она не носила вуаль, в этом не было необходимости, поскольку д-р Чайлд сам признался, что он ее лечил. В письме д-ру Чайлду от 28 августа 1874 года Холмс пишет: «Миссис Уайт говорит, что вы с друзьями вели себя очень грубо, вы хотели заглянуть во все коробки, сундуки и взломать замки. Что вы искали или хотели найти?».

Все эти обстоятельства яснее ясного свидетельствуют о том, что д-р Чайлд и миссис Уайт знали друг друга гораздо лучше, чем простые знакомые, и вершиной нелепости здесь является утверждение, что если миссис Уайт и Кэти Кинг одно и то же лицо, то об обмане не был осведомлен «Отец Исповедник» (смотри рассказ Джона и Кэти Кинг, стр. 45). Но на эту комедия проливает свет еще так называемая биография Джона Кинга и его дочери Кэти, написанная д-ром Чайлдом под их диктовку в своем офисе. Эта книга вышла в свет как подлинная исповедь этих двух духов. В повествовании описано, как день за днем они приходили и выходили из его офиса, как и любой смертный, и, после непродолжительных бесед с ним, долго говорили о себе, а затем доказывали в комнате Холмсов, что они настоящие духи. Более того, те духи, которые появлялись на многолюдных сеансах, подтвердили сказанное ими в его офисе; и то и другое увязывается друг с другом, образуя связное повествование. Так вот, если Кинги Холмса были миссис Уайт, кого тогда посещали духи в офисе доктора? и если те духи, что посещали его, были действительно духами, кто тогда были те, на спиритических сеансах, открытых для общественности? В чем «Отец Исповедник» обманул свидетелей? В продаже книги с выдуманными биографиями или разоблачении ложных духов у Холмсов? Пусть доктор ответит на это.

Если он такой совестливый, что дал торжественные письменные свидетельства, то почему бы ему не вернуть деньги, которые он брал у нас под ложными предлогами? Он сам признался, что Холмсы получили он него около 1 200 долларов за четыре месяца ежедневных сеансов, после чего они уехали из города. Он также признался, что у него каждый вечер были проблемы с помещением – он не мог разместить всех желающих, т. к. иногда приходили до 35 человек – и это подтвердит каждый, кто присутствовал там не один раз. Далее, шесть или семь надежных свидетелей сообщили нам, что скромный взнос в один доллар платили только завсегдатаи, а слишком любопытные или очень стремившиеся побывать на сеансах платили по 5 долларов, один раз кто-то даже раскошелился на 10 долларов. Но я не буду настаивать на факте оплаты в 10 долларов, поскольку сама никогда так много не платила.

А теперь позвольте непредвзятому следователю этой запутанной истории в Филадельфии взять карандаш и подсчитать, сколько осталось денег после уплаты всем медиумам в этом бизнесе на духах, длившемся много месяцев. В результате оказывается, что дух «Отец Исповедник» заработал весьма неплохо.

Дамы и господа, верящие в спиритуализм, мне кажется, что все мы стоим перед чудесной дилеммой. И если вам это не кажется неудобным, мне так кажется, и я постараюсь выпутаться.

Прежде всего, знайте, что я вовсе не собираюсь защищать Холмсов. Они могут оказаться самыми злостными обманщиками, с которыми мне приходилось встречаться, но меня это не волнует. Моя единственная цель – узнать наверняка, кому я обязана за насмешки в свой адрес, пусть даже это и маленькие колкости, к моему счастью. Если над нами, спиритуалистами, смеются, глумятся и издеваются, то мы должны по крайней мере знать, почему. Либо обман был, либо его не было. Если фальсификация есть печальный факт, и д-р Чайлд из-за таинственных обстоятельств его несчастной судьбы стал первой ее жертвой, после того как, волнуясь за свою честь и репутацию, поспешил прекратить дальнейший обман общественности, доселе считавшей его человеком, благодаря которому феномен оказался преподнесен во всей его полноте и подлинности – он сам одобрил его вплоть до мельчайших деталей, – так почему бы ему первому не взять слово и не рассказать нам об этой тайне? Он же знает, что лица, ставшие жертвой мошенничества и обмана, могут в любой день потребовать возмещения убытков, которые они понесли, полностью доверяя ему. Почему бы д-ру Чайлду не подать в суд на Холмсов, дабы доказать свою непричастность? Он не может не признать, что в глазах посвященных содеянное им выглядит гораздо более омерзительным, чем то обвинение, против которого Холмсы сейчас тщетно ведут борьбу. Или же, в случае если никакого обмана не было либо доказательства обмана не совсем убедительны, поскольку аргументы против не могут основываться на шатком свидетельстве женщины, подписывающейся псевдонимами, то зачем тогда главному участнику ломать комедию про «материализацию Кэти»? Разве д-р Чайлд не был основателем, глашатаем и даже, можно сказать, создателем этого, как оказалось, фальсифицированного феномена? Не он ли рекламировал это воплощение лжи – главного клоуна сего спиритического представления? Теперь же, когда с его помощью были одурачены не только спиритуалисты, но и весь мир, и не важно при этом, был ли он обманщиком или слабохарактерным глупцом – ведь из-за него мы оказались замешаны в этой истории историю, – он думает, что его содействие в обвинениях против медиумов, в изобличении обмана, в подтверждении им всяческих состряпанных письменных свидетельств и документов вымышленных лиц теперь помогут ему выйти сухим из грязного болота, куда он затащил так много людей!

Мы должны добиваться официального расследования. Мы имеем право настаивать на нем, так как нам, спиритуалистам, это право дорого досталось: мистера Оуэна всю жизнь считали способным и правдивым писателем и надежным свидетелем этих феноменов, а сейчас он может превратиться в фантазера – предмет насмешек и сомнений скептически настроенных умников. Мы добились этого права потому, что все, кого одурачил д-р Чайлд своей Кэти Кинг (время покажет, умышленно или неумышленно), станут мишенью бесконечных насмешек, сатиры и шуток прессы и невежественной толпы. Жаль, но нам приходится противоречить в этом вопросе такому авторитетному изданию как «The Daily Graphic», но если непрофессионалы не хотят чтобы эта фальсификация разбиралась в суде, боясь, что на Холмсов возложат венок великомучеников, то мы не испытываем подобных опасений и вместе с мистером Хадсоном Таттлом вновь говорим: «Пусть лучше сгинут самозванцы и то, во что они заставили поверить, чем быть навсегда подвергнутым остракизму без надежды на справедливость или компенсацию».

Почему, во имя всего чудесного, д-р Чайлд должен сохранить все регалии этого несостоявшегося сражения, в котором атакуемая армия спиритуалистов обречена на вечное поражение без борьбы? Почему он должен получать материальную выгоду из этой материализованной лжи, тогда как Р. Д. Оуэна, честного спиритуалиста, чье имя везде произносят с уважением, скептически настроенная пресса награждает пинками и тычками? Разве это справедливо? И до каких пор лживые медиумы и сомнительные оракулы будут пользоваться спиритуалистами как козлами отпущения? Как пастух Парис наших дней, мистер Оуэн попался в сети этой пагубной материализованной Елены, он сейчас в центре бури, которая может превратиться в новую Троянскую войну. Но Гомер этой Илиады, разыгравшейся в Филадельфии – тот, кто в прошлом писал элегическим дистихом, автор биографии прекрасной Елены, тот, кто стал заметен в разгорающихся сомнениях по поводу Холмсов; если им не положить конец, вспыхнет гигантский пожар; тот, кто в данный момент играет беспрецедентную роль главного судьи в своем собственном процессе и выносящим решение по своему собственному делу – д-р Чайлд отворачивается от созданного им самим духа дочери, чтобы защитить смертного, незаконнорожденного отпрыска, неизвестно откуда взявшегося – он вне бури. Подумать только, Р. Д. Оуэн почти уничтожен насмешками над разоблачением, а д-р Чайлд, бывший менеджер ложных духов, теперь изобличает своих сообщников и с тем же рвением подписывается под свидетельствами против духов, делая клятвенные заверения в суде!

Если я могу надеяться на то, что желающие найти концы в этой грязной истории когда-либо воспользуются моим советом, то настаиваю на передачи дела в настоящий суд, чтобы оно было рассмотрено присяжными. Если д-р Чайлд честный человек и кто-то воспользовался его доверчивостью, он должен первый приложить все усилия и помочь нам добраться до сути. Если он этого не сделает, то мы сами попытаемся найти ключ к следующим тайнам:

Во-первых, судья Аллен из Вайнленда (сейчас он в Филадельфии) свидетельствует, что когда кабинет, собранный под руководством и в присутствии д-ра Чайлда, принесли в дом Холмсов, доктор один, со своими инструментами, еще целый день что-то с ним делал, а судья Аллен находился в это время в гостях у медиумов. Если в кабинете была потайная дверь или «две расходящиеся доски», то кто это сделал? Надо ли говорить, что такое хитроумное устройство, о котором не могут догадаться даже самые недоверчивые, требует мастера с необыкновенными способностями? И мастер после того не будет об этом умалчивать, разве что ему хорошо заплатили. Кто ему платил? Может, Холмс делился с ним из своей платы в 10 долларов за вечер? Это следует установить.

Во-вторых, если правда то, в чем двое готовы поклясться, что лицо, называющее себя Элизой Уайт, она же «Фрэнк», она же «Кэти Кинг» и т. д., вовсе не вдова и у нее хорошо материализованный муж, владелец бара, проживающий в штате Коннектикут, то тогда прекрасная вдова лгала, но все же д-р Чайлд сказал, что это правда. Жаль, что он подтвердил ее слова с такой же поспешностью, как и факт ее материализации.

В-третьих, письменные показания и свидетели (всего пять) готовы подтвердить, что однажды вечером миссис Уайт видели в ее смертном теле в пивном баре, где она, видимо раскаиваясь, освежалась в компании своих друзей, у которых таких чувств не было, и похоже, сама она не испытывала потребность в более благородном эскорте, а дух Кэти Кинг в то же самое время был четко виден у двери кабинета.

В-четвертых, однажды, когда д-р Чайлд (может, он всё предвидел) пригласил миссис Уайт к себе, где предоставил ее гостям, которые развлекали ее целый вечер, и с целью убедить (похоже, доктор постоянно стремится убедить кого-либо) скептиков в реальности духа-формы, этот дух появился в комнате во время сеанса и разговаривал с Р. Д. Оуэном при всех. Спиритуалисты торжествовали в ту ночь, и доктор радовался больше прочих. Многие свидетели готовы это подтвердить, но похоже, что д-р Чайлд, когда его расспрашивают, совсем забыл об этом факте.

В-пятых, кто то лицо, которое, по ее словам, она использовала для персонификации генерала Ролингса? Пусть он заявит о себе и поклянется в этом, дабы мы все увидели его сходство с покойным воином.

В-шестых, пусть она назовет друзей, у которых брала одежду, чтобы играть роли «Санти» и «Ричарда». Они должны подтвердить это под присягой и показать эту одежду. Может ли она сказать, где достала блистающие одеяния второй и третьей сфер?

В-седьмых, в биографии Кэти Кинг есть только отрывки писем Холмса к «Фрэнку», опубликованные с целью уличить их в содействии фальсификации в Блиссфилде. Может ли она дать адрес дома и тех лиц, у которых останавливалась в Блиссфилде, штат Мичиган?

Лишь когда у нас будут удовлетворительные ответы, мы поверим, что только Холмсы виновны в этом обмане – спиритуализм еще не видел такого бесстыдства и наглости.

Я прочитала некоторые письма мистера Холмса, неважно, настоящие они или подделаны; бог наградил меня хорошей памятью и я помню несколько предложений, которые, к счастью для этой поэтической натуры, были изъяты пуритански настроенным редактором. Вот самое скромное из них:

Мой тебе совет, Фрэнк, не надо стискивать локти; что толку сгибаться от боли и затем снова сжимать кулаки.

О, Кэти Кинг!

Помните, все вышеизложенное относится к женщине, которая якобы была духом, описанным Р. Д. Оуэном такими словами:

В тот вечер я обратил внимание на особенную легкость и гармонию ее движений. В Неаполе я часто бывал в кругу людей с манерами придворных; но никогда я не видел, чтобы какая-либо женщина из высшего света превзошла Кэти.

И далее:

Известный художник из Филадельфии, после того как увидел Кэти, сказал мне, что он не часто встречал черты лица, которые были бы более классически правильными. «Ее движения и манера держаться, – добавил он, – настоящий идеал грации».

Сравните это описание восхищенного человека с прозаической цитатой из письма Холмса. Представьте, как идеал классической красоты и изящества стискивает свои локти в пивном баре», и судите сами!