Великие мифы народов мира.

ГРЕЧЕСКАЯ МИФОЛОГИЯ. Начало. Прометей. Пандора. Деметра. Орфей. Дионис. Аполлон. Геракл.

НАЧАЛО.

Вначале Нюкта, которая есть ночь, парила в темноте. Яйцо отложила Нюкта, чернокрылая птица. Из верхней оболочки этого яйца образовался Уран, который есть небеса, а из нижней оболочки – Гея, которая есть земля. И Эрос, который есть любовь, вылетел из яйца. Эрос соединил Урана и Гею. От их союза родились дети – могучие титаны: Океан, Гиперион, Рея и Фетида. А потом Уран, который был отцом, и Гея, которая была матерью, породили самое коварное дитя – Крона. Крон взял в жены Рею, и от Крона и Реи родились боги, которые были не такими, как титаны.

Крон ненавидел отца своего Урана. С помощью серпа, который дала ему мать, Крон напал на отца и нанес ему жестокие раны. И тогда Уран и Гея навеки разделились. У Крона и Реи родились дети – Гестия, Деметра, Гера, Гадес, Посейдон и Зевс, и все они были бессмертными богами. Крон опасался, что один из его сыновей поступит с ним так же, как он сам поступил со своим отцом. И когда у Реи родился еще один ребенок, Крон захотел проглотить его. Но Рея завернула в пеленки большой камень и отдала его Крону. Крон проглотил камень, уверенный, что пожирает своего новорожденного сына.

Этим сыном был Зевс. В младенчестве его прятали в глубокой пещере, и те, кто кормил и нянчил его, били в большие барабаны, чтобы его крики не были слышны. Его няней была Адрастея; когда же он подрос достаточно, чтобы играть, она дала ему мяч. Весь золотой был мяч и обвит темно-синей спиралью. Когда Зевс играл с мячом, он пролетал по небу, сверкая, как звезда.

Титаны, рожденные Ураном и Геей, ушли на гору Отрий и там стали царствовать. Когда Зевс стал юношей, он поднялся на гору Олимп, и там он, Посейдон, Гадес, Гера, Деметра и Гестия построили свои сияющие дворцы. Крон знал, что, если Зевс возьмет в жены Геру, его собственному правлению придет конец. И он попытался убить Геру. Но Рея спрятала Геру во владениях Океана и Фетиды. Там она стала женой Зевса. Мойры, которые есть судьба, подвели невесту к жениху; сам Эрос правил свадебной колесницей. Океан создал для молодой пары прекрасный сад Гесперид.

Тогда Зевс сверг своего отца Крона. Много детей родилось у Зевса и Геры, и олимпийцы стали могущественными. Но титаны с горы Отрий пошли на олимпийцев войной. Ни одна из сторон не могла одержать победу. Наконец, Зевс придумал, как помочь олимпийцам победить титанов. Он спустился в недра земли, где великаны, порожденные Ураном и Геей, были спрятаны их отцом. Они были связаны и закованы цепями. Зевс освободил их, и в благодарность сторукие великаны дали ему гром и молнию.

Зевс хотел использовать великанов в борьбе против титанов. Но хотя они и были очень сильны, в их сердцах не горел огонь смелости. И Зевс стал думать, как дать великанам смелость. Он принес им пищу и напитки богов – амброзию и нектар. Когда они все съели и выпили, в их душах родилось мужество, и они были готовы воевать с титанами.

– Сыны неба и земли, – сказал им Зевс, – уже давно жители Олимпа враждуют с титанами. Отдадите ли вы свое непобедимое могущество олимпийцам и поможете ли им свергнуть старших детей Крона?

– Божественный, – сказал Котт, один из великанов, – благодаря тебе мы вышли из мрачного подземелья; мы избавились от тяжелых оков, в которые нас заковал Крон. Мы желаем помочь вам в борьбе с титанами.

И великаны, на плечах которых росло пятьдесят голов и которые имели сто рук, двинулись на титанов. Громко стонала земля, волновалось и бушевало бескрайнее море, все кругом колебалось, даже высокий Олимп. Великаны отрывали от горных хребтов огромные скалы и бросали их в титанов.

Зевс тоже не остался в стороне от битвы. Он метал молнии и оглушительно рокочущие громы; один за другим вылетали они из его сильных рук; и были молнии, и был гром, и был огонь повсюду. Пламя охватило всю землю, полыхали леса, кипели океанские воды. Огонь вплотную подступил к титанам. Три сотни скал, одну за другой, метнули в титанов Котт, Бриарей и Гиес. И дрогнули титаны, их ряды были смяты, великаны захватили их и привели к Зевсу.

Некоторые титаны с самого начала осознали, что борьба бесполезна, что они обречены на поражение, и они перешли на сторону Зевса. Их Зевс принял открыто и дружелюбно. Другие титаны были скованы и низвергнуты в мрачный Тартар, в вековечную тьму.

Так же как земля от неба, далек от земли Тартар. Медная наковальня, брошенная с неба на землю, будет падать девять дней и девять ночей и долетит до земли на десятый день. А бронзовая наковальня, брошенная с земли в Тартар, будет падать девять ночей и девять дней и долетит до Тартара на десятую ночь. Вокруг Тартара стоит бронзовый забор, и ночь трижды окружила его, словно три нити ожерелья шею. Туда Зевс заключил титанов, которые выступили против него; они оказались в полной темноте, в мрачном и сыром месте на краю земли. Они не могут вырваться за окружающий их забор. Посейдон установил бронзовые ворота в их тюрьме, которые вечно охраняют сторукие великаны Котт, Бриарей, Гиес и остальные.

Там властвует ночь. Ночь и день встречаются в этом месте, когда переступают бронзовый порог. Они подходят близко друг к другу, они приветствуют друг друга; но никогда не пребывают в одном доме вместе, ведь когда один собирается войти в дом, другая как раз из него выходит. Один держит в своей руке свет, другая – сон.

Там живут дети темной ночи – Сон и Смерть. На них никогда не попадают солнечные лучи. Сон может бродить по земле, путешествовать по морю, и он добр к людям. Но Смерть не знает доброты, и если схватит кого-то, то уже никогда не выпустит из рук.

Там также стоит жилище властелина подземного мира Гадеса, брата Зевса. Зевс отдал ему во владение подземное царство, когда делил между олимпийцами мир, которым правил Крон. Страшный пес охраняет жилище Гадеса, Кербер имя его. У него три головы. К тем, кто заходит в жилище, он ластится, на тех же, кто пытается выйти из него, он прыгает и пожирает.

Но не всех титанов Зевс низверг в мрачный Тартар. Те из них, кто перешли на его сторону, остались в верхнем мире. Крон, теперь безобидный, остался с этими титанами. А Зевс царствовал на Олимпе, став правителем богов и людей.

ПРОМЕТЕЙ.

Олимпийские боги не единожды создавали человеческую расу. Первый род людской и первый век был золотым. Очень близки богам были представители этого рода людского, среди людей царила справедливость, хотя не было законов, принуждающих их. Во время золотого века на земле было только одно время года – вечная весна. Мужчины и женщины жили намного дольше, чем живут люди сегодня, а когда они умирали, то это было так, как если бы они погрузились в вечный сон. Люди имели все, что было их душе угодно, и имели это без труда, и земля без принуждения давала им свои плоды. На протяжении своей жизни люди не знали ничего, кроме мира, когда же они умирали, их души оставались на земле, вдохновляя людей, пришедших на смену умершим, совершать великие и благородные дела, поступать правильно и справедливо.

После золотого века боги создали на земле второй род людской и второй век – серебряный. Люди серебряного века были менее благородны телом и духом, а времена года, которые приходили на землю, были уже не столь одинаково приятными. В серебряный век боги создали времена года – лето, осень, зиму и весну. Люди узнали, что такое иссушающий зной и ледяной ветер, они узнали, что такое снег, дождь и град. Именно люди серебряного века впервые построили на земле дома, которые служили им укрытиями. Продолжительность их жизни была больше, чем сегодня, но все же они жили не достаточно долго, чтобы обрести мудрость. Дети росли рядом с матерью первые сто лет, пока играли и баловались. Когда же наступало второе столетие, они ссорились друг с другом и обижали друг друга. Более того, они были недостаточно умны, чтобы почитать бессмертных богов. Когда же по воле Зевса серебряный век ушел вслед за золотым, души умерших стали попадать в подземный мир, и люди их называли благословенными духами подземного мира.

Тогда был создан третий род людской и третий век – бронзовый. Его представители имели могучее телосложение, были сильны и ужасны. Их оружие было из бронзы, их мечи были из бронзы, их утварь тоже была из бронзы, бронзовыми были и их дома. Они жили не очень долго, поскольку с помощью оружия, которое взяли в свои ужасные руки, истребили друг друга. Так их раса исчезла с лица земли, и после них не осталось имен, которые помнили бы пришедшие после них.

И боги создали четвертый род людской и четвертый век – наш век – железный. У нас нет справедливости, которая царила среди людей золотого века; у нас нет простоты, которая царила серди людей серебряного века: у нас нет ни стати, ни силы людей бронзового века. Наш удел – железо. Наша судьба – никогда не прекращать работать и при этом быстро стареть.

Но пусть мы сегодня жалкие и несчастные, было время, когда люди были еще более несчастны. Они имели плохие орудия труда и были вынуждены обрабатывать твердую землю. В те дни было еще меньше справедливости и доброты, чем сейчас.

Однажды Зевс решил уничтожить четвертый род людей на земле и оставить землю нимфам и сатирам. Он намеревался уничтожить людей, устроив великий потоп. Но Прометей, титан, помогавший Зевсу, Прометей, которого звали Провидец, не мог допустить, чтобы людей полностью истребили, и он стал думать о том, как спасти хотя бы некоторых представителей человеческого рода. Мужчине и женщине, Девкалиону и Пирре, он рассказал о планах Зевса и научил, как построить корабль, который поможет им спастись.

А Зевс закрыл все пещеры, запретил дуть всем ветрам, кроме того, что несет дождь и тучи. Он приказал этому ветру, южному ветру, облететь вокруг земли и затопить ее ливнем. Он вызвал Посейдона и повелел, чтобы моря вышли из берегов и затопили сушу. И Посейдон приказал рекам усилить напор, смести все плотины и залить берега.

Ливень, реки и море обрушились на землю. Вода поднималась все выше и выше, над чудесными плодородными долинами теперь гуляли волны, а люди вылавливали рыбу, сидя на верхушках самых высоких деревьев. Водные нимфы были удивлены, встречая под водой человеческие города.

Вскоре даже тех мужчин и женщин, у которых были лодки, поглотила водная стихия. Погибли все, кроме Девкалиона и его жены Пирры, воды не приняли их – они находились в корабле, построенном по совету Прометея. В конце концов вода спала, и Девкалион и Пирра выбрались на землю. Зевс заметил, что два представителя рода человеческого спаслись, но он видел, что это люди добрые и справедливые и, ко всему прочему, почитают богов. Он сохранил им жизнь и вскоре увидел, как их дети снова заселяют землю.

Прометей, спасший их, взирал на мужчин и женщин, населявших землю, с состраданием. Их труд был тяжел, они работали много, а получали мало. Ночами они мерзли в своих домах, а ветра, которые дули в дневное время, вынуждали пожилых мужчин и женщин сгибаться к земле. Прометей подумал, что, если бы мужчины и женщины имели то, что известно только богам – огонь, – они могли бы согреться у его пламени, создать для себя новые орудия труда и построить дома, которые защитили бы их от ветра.

Но только боги не хотели, чтобы у людей был огонь, а идти против воли богов было опасно. Но Прометей пошел против их воли. Он похитил огонь от алтаря Зевса, спрятал его в полом стебле фенхеля и принес людям.

Люди, получившие огонь, смогли сделать железные орудия труда; они смогли рубить лес топорами и пахать землю на том месте, где раньше росли леса. Они могли строить дома, которые выдерживали жестокие ураганы, и могли согреться около пламени огня. Люди, имевшие огонь, получили возможность иногда отдыхать от своих трудов. Они стали строить города; они больше не были существами, вечно склонявшимися к земле и сгибавшими спины; они могли теперь поднять головы и взглянуть в лицо даже самим богам.

Зевс пощадил людей, получивших священный дар – огонь. Но Прометея он не пощадил. Он знал, что Прометей похитил огонь от его собственного алтаря. И он долго думал, как наказать непокорного титана за неповиновение.

Он призвал из Тартара великанов Котта, Бриарея и Гиеса. Он приказал им схватить Прометея и приковать к самой высокой и самой черной скале на Кавказе. И Котт, Бриарей и Гиес схватили титана, отнесли к Кавказским горам и приковали его несокрушимыми цепями из бронзы к самой высокой и самой безжизненной скале. Его оковы были настолько прочны, что разбить их было невозможно. Они оставили титана прикованным к скале. Его хлестали ветра и жгло безжалостное солнце. А чтобы страдания титана были еще сильнее, Зевс послал коршуна, который прилетал каждый день и клевал его печень.

И все же Прометей не сожалел о том, что сделал для людей. Хотя лежал он распростертый на высокой скале, пригвожденный к ней, опутанный оковами, над ним проносились бури, его тело хлестали дожди и град, летом нещадно жгли палящие лучи солнца, зимой засыпал холодный снег, а коршун терзал печень, Прометей не обращался к небесам со словами раскаяния, но и Зевс не мог окончательно уничтожить его. Ведь Прометей, Провидец, знал секрет, который очень хотелось знать и Зевсу: так же как Зевс некогда сверг своего отца и сделал себя правителем, некто другой свергнет и Зевса – лишится он царства и низвергнут будет во мрак. Никто из богов не ведал, как отвратить от Зевса злую судьбу, знал только один Прометей. Однажды придется Зевсу разбить оковы своей жертвы, забрать его со скалы, прогнать коршуна и доставить на совет великих олимпийских богов непокоренного титана Прометея.

ПАНДОРА.

Был у Прометея брат Эпиметей. Он был не слишком умен. Его мудрый брат не единожды предупреждал его не принимать от Зевса никаких даров, но тот не внял добрым советам, поэтому и навлек на род людской неисчислимые беды и заботы.

Зевс был зол на людей, которые теперь знали секрет божественного огня, зол он был и на титанов, и он размышлял, как навредить людям, используя для этого глупого титана Эпиметея.

Пока он раздумывал, на высоком Олимпе, горе богов, царила тишина. Потом Зевс призвал к себе бога-кузнеца, послушного Гефеста, и повелел ему сделать из глины существо, похожее на прекрасную девушку. С радостью и гордостью приступил Гефест к выполнению возложенной на него задачи, и создал он существо, очень напоминающее красивую деву, и представил плод трудов своих на суд богам.

Все старались добавить грации и красоты творению Гефеста, а Зевс наделил его способностью видеть и чувствовать. Афина облачила ее в одежды, прекрасные, как цветы. Богиня любви Афродита дала ей неотразимую прелесть. Грации надели на ее шею золотые ожерелья, а на голову – сияющую корону. Горы украсили ее весенними цветами. Затем глашатай богов вложил в ее уста лживые и полные лести речи. От всех богов и богинь получила она дары, и по этой причине творение Гефеста стали называть Пандорой, что означает «наделенная всеми дарами».

Она была прелестна, и боги знали это; не красива, словно сами боги, ведь тот, кто обладает божественной красотой, вызывает скорее почтение, чем любовь, а прелестна, как цветы и вешние воды, как земные девушки. Зевс усмехался, глядя на нее; он призвал Гермеса, который знал все тропинки на земле, и поручил Пандору его заботам. Он также дал Гермесу большой сундук; это был ящик Пандоры.

Эпиметей жил в глухой низине. Однажды, когда он сидел на поваленном столбе разрушенного дворца, покинутого другими титанами, он увидел, как к нему направляются двое. Один из них имел крылья, и Эпиметей знал, что это Гермес, посланец богов. Другим путником была девушка. Эпиметей засмотрелся на корону, сиявшую на ее голове, и на ее прекрасные одежды. Вокруг нее распространялось золотое сияние. Он встал с того места, где сидел на сломанном столбе, и стоя ожидал гостей. Он увидел, что Гермес несет сундук. Восхищенный и взволнованный Эпиметей взирал на девушку. Ему уже давно не приходилось видеть столь очаровательного существа. Она была истинным чудом, эта золотая дева, а когда она подошла ближе, неотразимые чары, данные ей Афродитой, подействовали на Эпиметея, и он радостно заулыбался.

Гермес подошел и остановился. Он тоже улыбался, но в его улыбке таилась печаль. Он вложил руки золотой девы в большие мягкие руки титана и сказал:

– О Эпиметей, отец Зевс решил примириться с тобой и, как знак доброй воли, посылает тебе эту прекрасную богиню, которая станет твоей спутницей.

О, глуп был Эпиметей, рожденный на земле! Стоило ему взглянуть на золотую деву, посланную ему Зевсом, и позабыл он, как поступил Зевс с титанами; забыл он и о своем брате, прикованном цепями на вершине самой высокой горы. Не вспомнил он и о предупреждениях брата, мудрейшего из всех живых существ. Взял он руки Пандоры в свои и больше не мог думать ни о ком, кроме нее. И голос Гермеса, сообщающий, что принесенный ему сундук тоже с Олимпа, что в нем вещи Пандоры, казался ему далеким, и титан к нему не прислушался.

Долго стоял он позабытым, этот сундук, и на нем даже выросла трава. А Эпиметей гулял в садах с прекрасной девой, следил, как она рассматривает свое отражение в кристально чистой воде ручья или ищет в заброшенных уголках плоды, которые старшие боги вкушали, когда пировали с титанами еще до прихода Зевса к власти. Не вспоминал Эпиметей о страданиях своего брата, прикованного к скале, поскольку все его мысли занимал только подарок Зевса.

А Пандору интересовали только теплое солнце, красивые вещи и вкусные плоды, которые срывал для нее Эпиметей. Она могла провести в садах целую вечность. Но однажды Эпиметей взял ее за руку, вывел из сада, из глухой низины, и повел к жилищам людей. Он не забыл о сундуке, который оставил Гермес. Все, что принадлежало прекрасной деве, было, несмоненно, ценным, и Эпиметей взял его с собой.

Люди того времени были простыми и довольными жизнью. Их дни проходили в труде, но теперь, когда Прометей дал им огонь, их труд приносил хорошие плоды. У них были орудия труда, с помощью которых они обрабатывали землю и строили дома. Огонь согревал их жилища и горел у алтарей богов.

Велико было их почитание Прометея, давшего им это чудо, и велико было их почитание всего рода титанов. Поэтому, когда Эпиметей появился среди них, высокий, словно человек, идущий на ходулях, они приветствовали его и приняли его и прекрасную деву в свои сердца. И Эпиметей показал Пандоре божественный огонь, который его брат подарил людям; она обрадовалась и в восхищении захлопала в ладоши. Сундук, принесенный Эпиметеем, теперь стоял на открытом месте.

Пока Эпиметей нес его по заросшим тропам из своей долины, он, должно быть, задевал им о деревья, возможно, даже ронял, потому что крышку, которая была закрыта очень плотно, теперь можно было свободно открыть. Но никто не обращал внимания на сундук, и он так и остался стоять на том месте, где его оставил Эпиметей.

Сначала мужчины и женщины смотрели на прелестную Пандору, ее великолепные одежды, золотую корону и венок из полевых цветов с восторгом и удивлением. Эпиметею хотелось, чтобы люди восхищались и восхваляли Пандору, что они некоторое время и делали. Мужчины оставили работы в полях, кузницах и на стройках, женщины перестали прясть и ткать и явились по его зову. Они стояли и взирали на прекрасную деву. Но время шло, и настроение женщин изменилось. Одна из них расплакалась, другая разозлилась, а третья молча вернулась к своей работе.

Однажды, когда женщины собрались вместе, одна из них, мудрейшая, сказала:

– Мы никогда не думали о себе; мы всегда были довольны тем, что мы есть и что мы имеем. Но теперь нам стоит подумать о себе и признаться, что мы грубы и некрасивы, в сравнении с золотой девой, которой так восхищен титан. И нам неприятно, что наши мужчины взирают на нее с восторгом, и в душе мы все хотели бы ее уничтожить, если б могли.

– Это правда, – согласились другие женщины, а самая молодая из них воскликнула:

– О, мудрейшая, скажи нам, как мы можем стать такими же прекрасными, как Пандора?

И женщина, которую считали мудрой, проговорила:

– На эту золотую деву приятно смотреть, потому что у нее красивые одежды и есть все средства, чтобы хорошо ухаживать за собой. Боги снабдили ее знаниями о том, как сохранить кожу гладкой и нежной, волосы золотыми и шелковистыми, губы алыми, а глаза сияющими. И я думаю, что многие средства для сохранения красоты находятся в сундуке, который Эпиметей принес с собой.

Когда женщина, которую считали мудрой, сказала это, остальные некоторое время сидели молча. Но затем одна из женщин встала, и другая тоже встала, и они стали возбужденно переговариваться между собой. Они решили пойти туда, где Эпиметей оставил сундук, и взять из него мази, амулеты и краски, которые сделают их такими же красивыми, как Пандора.

И женщины пошли. По пути они остановились у водоема и склонились над ним, чтобы увидеть свои отражения. Они увидели себя с грязными неухоженными волосами, большими натруженными руками, тревожными глазами и неулыбающимися ртами. Они лишь нахмурились, увидев свои отражения, и сказали грубыми голосами, что скоро у них будет возможность сделать себя такими же прелестными, как золотая дева.

Они пошли дальше и увидели Пандору. Она играла на покрытой цветами лужайке, а Эпиметей, высокий, как человек, стоящий на ходулях, ломал для нее цветущие ветви кустарников. Женщины прошли мимо и наконец подошли к месту, где Эпиметей оставил сундук, в котором были вещи Пандоры.

Это был большой каменный сундук; на нем не было изображений ни птицы, ни цветка, ни ветки. Он был высок – по плечо женщине. И когда пришедшие оценили его размеры, то поняли, что в нем достаточно притираний и благовоний, чтобы сделать их красивыми на всю жизнь. Но каждая решила, что она не будет последней, кто запустит в него руки.

Крышка, некогда плотно пригнанная, теперь немного сдвинулась. Когда руки женщин схватили ее, чтобы снять, сундук опрокинулся, и содержимое вывалилось наружу[8].

То, что появилось из сундука, было черным, серым и красным; оно ползло, катилось и летело. И пока женщины взирали на деяние рук своих, то, что появилось из сундука, исчезало с глаз, или, наоборот, намертво прилипало к женщинам.

Сундук, как и сама Пандора, был создан и наполнен злой волей Зевса. В нем находились вовсе не мази и благовония, как надеялиь женщины, а беды и заботы. Прежде чем женщины пришли туда, одна беда уже успела выкатиться из сундука, это было Самомнение – оно лежало сверху. Именно Самомнение поразило женщин, заставив их позабыть обо всем, кроме забот о собственной внешности, и позавидовать прелести золотой девы.

А теперь и остальные беды обрели свободу – Болезнь, Война, Ссора. Они разлетелись по округе и вошли в дома людей. А в это время безмозглый титан Эпиметей спокойно собирал цветочки для своей возлюбленной.

Чтобы она не устала от игр, титан позвал ее. Он повел ее в дома людей. Приблизившись, они увидели женщину, которая сидела на земле и рыдала. Ее муж неожиданно стал груб с ней и выгнал из дома, захлопнув дверь прямо перед ее носом. Они пошли дальше и увидели ребенка; он плакал от боли, которую не мог понять. А потом они увидели двух дерущихся мужчин; они поспорили из-за собственности, которой ранее спокойно владели сообща.

В каждом доме, куда они заходили, Эпиметей говорил:

– Я брат Прометея, который подарил вам божественный огонь.

Но вместо торжественной встречи, он везде слышал в ответ:

– Мы ничего не знаем о твоих родственных связях с Прометеем и видим перед собой только глупого человека на ходулях.

Эпиметей был обеспокоен суровыми взглядами и холодными словами людей, которые прежде почитали его. Он отвернулся от людей и ушел. В тихом уединенном месте он сел на землю, задумался и на некоторое время потерял из виду Пандору. И тут он, словно наяву, услышал глас своего мудрого страдающего брата, который говорил: «Никогда не принимай даров Зевса».

Титан вскочил и заторопился прочь, оставив Пандору играть на лужайке. В его смятенный ум вторглись и прочно обосновались там Сожаление и Страх. Эпиметей бежал так быстро, что споткнулся. Он упал со скалы в море, и оно унесло тело неразумного брата Прометея.

Не все содержимое вывалилось из сундука и вместе с Пандорой пришло в мир людей. Там находилось очень красивое живое существо – Надежда. Это существо зацепилось за ободок сундука и осталось внутри. Однажды плачущая женщина нашла Надежду и принесла ее в дома людей. После появления среди них Надежды люди стали верить, что когда-нибудь придет конец их бедам. Мужчины и женщины, опечаленные тревогами и заботами, очнулись; они увидели возможность познать радость. Надежда, когда-то застрявшая под ободком сундука Пандоры, поселилась в их доме.

Что же касается Пандоры, золотой девы, она продолжала играть, не замечая ничего, кроме яркого солнца и красивых цветов вокруг. Она казалась прекрасной всем, кто ее видел. Но только она была далеко от домов людей, и Эпиметея, который мог бы восхищенно взирать на нее, рядом не было. Тогда божественный ремесленник Гефест отложил свои инструменты и отправился на поиски. Он нашел Пандору и вернул ее на Олимп. Она поселилась в медном доме, хотя иногда, по воле Зевса, все еще посещает мир людей.

ДЕМЕТРА.

Однажды, когда Деметра, дочь Крона и Реи, бродила по миру, наделяя плодородием поля, она услышала крик, донесшийся до нее через горы и моря. Сердце Деметры сжалось, потому что она узнала в этом крике зов дочери ее, юной Персефоны.

Деметра покинула поля и поспешила на Сицилию, где она оставила Персефону в цветущих долинах Энны[9]. Всю Энну обыскала безутешная мать, но не нашла ни следа Персефоны и юных дев, с которыми она играла. Ко всем встречным взывала Деметра о помощи, но, хотя многие видели играющих и собирающих цветы девушек, никто не мог сказать, почему так страшно кричала Персефона и куда она исчезла.

Кое-кто все же мог сказать Деметре, что произошло. Одной из них была нимфа, но только она, прежде чем Деметра пришла к ней, обратилась в журчащий ручей. Теперь она не могла говорить и поведать Деметре, куда исчезла ее дочь и кто унес ее, однако она показала пояс Персефоны, оставшийся в ее водах. А Деметра, обнаружив пояс своей дочери в воде, больше не сомневалась, что юную деву увели насильно. Она зажгла факел от вулкана Этна и в течение девяти дней и девяти ночей искала Персефону в самых темных уголках земли.

Однажды, забравшись на высокий и темный холм, богиня Деметра встретилась лицом к лицу с Гекатой, луной. Геката тоже слышала крик Персефоны, ей стало жаль горюющую Деметру. Геката заговорила с ней, пока та стояла на высоком темном холме, и сказала, что за новостями следует обратиться к яркому Гелиосу, хранителю богов, который обязательно скажет, кто увел юную деву в неизвестном направлении.

Деметра пошла к Гелиосу. Он стоял перед своими нетерпеливо бьющими копытами сияющими жеребцами, которые каждый день возят солнце по небесам. Деметра встала на пути горячих коней; она попросила Гелиоса, который видит все происходящее на земле, сказать, кто силой увел ее дитя Персефону.

И Гелиос, который не может ничего скрывать, молвил:

– Царственная Деметра, знай, это царь подземного мира, мрачный Гадес похитил Персефону, чтобы сделать ее царицей мира, в который никогда не проникают мои лучи.

И пока он говорил, его кони нервно встряхивали гривами и выдыхали огонь – им не терпелось тронуться в путь. И наконец, Гелиос поднялся в колесницу и начал свое ежедневное путешествие в небесах.

Деметра, узнав, что Персефону увел против ее желания один из богов и что это было сделано по воле Зевса, решила больше не ходить к олимпийцам. Она погасила факел, который не выпускала из рук девять дней и девять ночей, сняла облачение богини и, безутешная из-за потери любимой дочери, отправилась странствовать по земле. Она перестала выполнять свои функции богини плодородия для людей, она больше не благословляла их поля, она больше не делала ничего из того, чем раньше занималась с большим удовольствием.

Персефона играла с нимфами – дочерьми океана в волшебных долинах Энны. Они собирали цветы, которых было очень много весной, – ирисы и крокусы, лилии, гиацинты и душистые розы. Девушки собирали цветы и складывали их в свои корзины. Неожиданно они увидели водоем, в котором плавали белые лебеди.

Рядом с глубокой трещиной в земле рос чудесный цветок. Цветом он был как крокус, но источал аромат сотни цветов. И Персефона, заметив диковинку, решила, что, если она сорвет этот цветок, у нее появится нечто более ценное, чем у ее подружек.

Она не знала, что страшный Гадес, властелин подземного мира, заставил цветок вырасти в таком месте, чтобы его аромат увлек Персефону прямо к пропасти.

Когда Персефона склонилась, чтобы сорвать чудесный цветок, мрачный Гадес вырвался из пропасти на железной колеснице, схватил девушку и увлек за собой. Только одна из нимф попыталась спасти Персефону, и тогда у нее в руках остался пояс похищенной девы.

Юная Персефона закричала, сначала потому, что рассыпались ее цветы, а потом от страха, когда поняла, что ее увозят. Она позвала мать, и ее крик преодолел горы и отразился от поверхности моря. Перепуганные дочери океана поспешили спрятаться в глубинах моря.

В своей огромной железной колеснице, которую везли черные кони, Гадес увозил Персефону через глубокую трещину в подземный мир, где царствовал. Колесница перемахнула через реку Стикс и остановилась у трона Гадеса. На свой темный трон посадил он Персефону, дрожащую дочь богини Деметры.

Деметра больше не наделяла плодородием земные поля; там, где раньше колосилось зерно, росли сорняки; люди поняли, что скоро у них не останется хлеба и придется голодать.

Богиня странствовала по свету, думая только о дочери, которую у нее похитили. Однажды она присела отдохнуть у колодца на обочине дороги, продолжая думать о Персефоне, которую не могла обнять.

Она увидела идущих по дороге четырех девушек. Их молодость и грация напомнили ей о потерянной любимой дочери. Девушки легко шагали вдоль дороги, неся в руках кувшины, – они направлялись к «колодцу дев», у которого сидела неподвижная, словно изваяние, Деметра.

Увидев богиню, девушки подумали, что перед ними древняя старуха, сердце которой болит от горя. Решив, что она наверняка не благородная дама да и выглядит несчастной, девушки, наполнив кувшины чистой водой, заговорили с ней.

– Почему ты сидишь так далеко от города, матушка? – спросила одна из девушек. – Почему не идешь к людям? Похоже, у тебя нет крова. Мы рады сообщить тебе, что в нашем городе много домов, где тебя примут с радостью.

Изболевшееся сердце Деметры потянулось к девушкам – они выглядели такими юными, невинными и простыми, да и были, судя по всему, добры и искренни.

– Куда я могу пойти, дети мои? Мой народ далеко отсюда, и во всем свете не найдется ни одного близкого мне человека.

Одна из девушек сказала:

– У нас многие будут рады, если ты согласишься нянчить одного из детей. Но почему это я говорю о других людях, а не о нашем отце Келее? В его доме ты найдешь самый теплый прием. Недавно у Метанейры, нашей матери, родился ребенок, и она будет очень рада, если такая мудрая женщина, как ты, согласится нянчить маленького Демофонта.

Деметра слушала девушек и видела, что их свежесть и чистота делают их похожими на Персефону. Она подумала, что ей станет легче в доме, где живут эти очаровательные создания, и она не отказалась, когда девушки предложили спросить у матери, нужна ли ей няня для грудного ребенка.

Девушки побежали к дому – их волосы струились за ними, как цветы лотоса. Это были милые и добрые девушки – Каллидика, Клейсидика, Демо и Каллифоя. Они отправились к матери и рассказали о странной женщине, которую звали Досо. Она станет мудрой и доброй няней для Демофонта, сказали они. Их мать, Метанейра, встала с дивана, на котором сидела, чтобы приветствовать незнакомку. Однако, увидев Деметру, переступившую порог, она почувствовала благоговейный страх – пришелица показалась ей волшебницей.

Метанейра хотела усадить ее рядом с собой на диван, но богиня выбрала самый низкий стул, а приветствуя свою будущую хозяйку, сказала:

– Пусть боги даруют вам только хорошее, госпожа.

– Печаль заставила тебя уйти из родного дома, – сказала Метанейра, – но теперь, когда ты вошла в этот дом, у тебя будет все, что пожелаешь. Только согласись воспитывать моего Демофонта, дитя наших надежд и молитв.

Деметре дали ребенка, и она прижала малыша к груди. Маленький Демофонт взглянул в лицо своей будущей няни и улыбнулся. И сердце Деметры навеки привязалось к малышу и всем живущим в доме.

Мальчик рос и становился все сильнее и красивее. Маленький Демофонт питался не так, как другие дети, а как боги питались в детстве. Деметра кормила его амброзией, он вдыхал бессмертное дыхание богини. А ночью, когда все в доме Келея засыпали, она, завернув Демофонта в пеленки, клала его в пылающую печь.

Однажды ночью Метанейра выглянула из комнаты, где обычно спала, и увидела своего сына лежащим в печи. Испугалась Метанейра, подбежала к очагу и выхватила ребенка из пламени.

– Демофонт, сын мой, – воскликнула она, – что с тобой сделала эта странная женщина? Да падут на меня самые страшные кары за то, что я позволила ей взять тебя в руки.

И тогда ответила Деметра:

– Вы, смертные, действительно глупы и не способны понять, что для вас хорошо, а что плохо. Ты глупа, Метанейра, потому что в своей неразумности своими руками лишила своего сына бессмертия, а ведь он мог стать бессмертным, как сами боги. Он лежал у моей груди и стал мне дорог, и я хотела наделить его величайшим даром, который могут дать божественные существа. Я хотела сделать его бессмертным и нестареющим. Но теперь это невозможно. Демофонт будет окружен почестями, но он узнает, что такое старение и смерть.

И Деметра сбросила облик старой женщины, к ней вернулась молодость и красота, а от ее одеяния стал исходить божественный аромат. Ее тело распространяло такое сияние, что темная комната осветилась. Метанейра стояла радом, дрожащая и лишившаяся дара речи, она даже не подумала, что нужно взять ребенка, который лежал на земле.

И тогда сестры услышали плач Демофонта. Одна из них вбежала в комнату и взяла ребенка на руки, другая снова разожгла огонь в очаге, третья и четвертая приготовили все необходимое для купания малыша. Всю ночь они заботились о нем, поочередно беря на руки и укачивая, но малыш не успокаивался. Няни, которые ухаживали за ним, оказались не столь опытными, как няня-богиня.

Что же касается Деметры, она покинула дом Келея и пошла вдоль по дороге. Ей было горько и одиноко. И на землях, по которым она шла, напрасно тащили быки тяжелые плуги по пашне – не приносила результата их работа. Бесплодна была земля, на полях не всходило ни травинки. Голод становился все сильнее, и весь род человеческий оказался на грани уничтожения.

Снова подошла Деметра к «колодцу дев». Она подумала о дочерях Келея, вспомнила о том, как они пришли к колодцу с бронзовыми кувшинами в руках, какими добрыми глазами смотрели на нее – незнакомую старуху. Вспомнив все это, она села на камень у колодца. Потом она подумала о Демофонте, малыше, которого она прижимала к своей груди. На землях вокруг их дома не колосились поля – везде росли только сорняки. Деметра, сидя на камне у колодца, оглянулась вокруг, и в ее сердце закралась жалость к людям, в доме которых она жила.

Она встала и вернулась в дом Келея. Она нашла его рядом с домом – он отмеривал немного зерна. Богиня подошла к нему и сказала, что искренне полюбила обитателей его дома, и поэтому она благословит его поля, и на них снова будет произрастать все, что посеяно. Келей возликовал; он созвал свой народ, и люди поклялись возвести храм богине Деметре. Она прошла по полям и благословила их, и посеянные в них зерна начали расти. И богиня некоторое время жила среди этих людей. А город назывался Элевсин.

Но только Деметра упорно держалась в стороне от олимпийских богов. Зевс отправил к ней вестницу богов златокрылую Ириду, которая звала Деметру, молила вернуться на Олимп. Деметра не вняла ее мольбам. Посылал к ней Зевс и других богов и богинь, но никто не мог унять в ее сердце тоску по Персефоне, и никто не мог убедить ее вернуться в компанию бессмертных богов.

И был вынужден великий Зевс отправить посланца в подземный мир, чтобы вернуть Персефону безутешной матери. Быстрый, как мысль, Гермес был тем посланцем. Через самые темные уголки земли прошел Гермес и предстал перед троном, на котором восседал мрачный Гадес. Персефона сидела рядом. Гермес поведал властителю подземного мира волю Зевса, сказав, что Персефона должна вернуться к матери.

Персефона, услышав волю Зевса, которой не должно противоречить, вскрикнула, и это был первый звук, сорвавшийся с ее уст после того, как она издала крик во время своего похищения – тот самый крик, который достиг сердца ее матери. И Гадес, услышав волю Зевса, которой не должно противоречить, склонил свою темную голову.

– Она должна подняться в верхний мир и утешить свою мать, – молвил Гадес. Но потом, не удержавшись, воскликнул: – Ах, Персефона, неужели в сердце твоем нет ни капли доброты ко мне, тому, кто увел тебя силой и против твоей воли! Я могу дать тебе одно из самых больших царств из всех, где правят олимпийцы, хотя это темное царство. И я, брат Зевса, вполне подходящий муж для тебя, дочери Деметры.

Так сказал Гадес, мрачный властитель подземного мира, и велел приготовить свою колесницу, в которую впряжены бессмертные кони, чтобы доставить Персефону в верхний мир.

Возле одинокого дерева, росшего в подземном мире, Гадес остановил колесницу. На этом дереве рос единственный плод – гранат. Персефона протянула руку и сорвала его. Тогда Гадес велел ей разломить плод, и, сделав так, Персефона съела семь зернышек граната.

Затем колесницей стал править Гермес. Он взял вожжи, и ни реки, ни моря, ни густые леса, ни высокие горы не могли сдержать бессмертных коней Гадеса. Очень скоро колесница доставила Персефону туда, где ее ожидала мать.

И когда с вершины холма Деметра увидела колесницу, подлетающую, словно дикая птица, она устремилась навстречу, чтобы обнять вновь обретенное дитя. Персефона, увидев ласковые глаза матери, выпрыгнула из колесницы, бросилась к матери и обняла ее. Долго держала Деметра дочь в объятиях и никак не могла наглядеться. Неожиданно у нее появилось дурное предчувствие. Не в силах побороть страх, она спросила:

– Дорогая, вкушала ли ты какую-нибудь пищу в подземном мире?

С легким сердцем ответила Персефона, что ничего не ела в подземном мире, но тут же вспомнила о семи зернышках граната, которые ей велел проглотить Гадес. Когда она поведала об этом матери, Деметра зарыдала, и ее слезы омыли лицо Персефоны.

– Ах, милая моя, – плакала Деметра, – если бы ты не съела зернышки граната, ты бы осталась со мной, и мы больше никогда бы не расстались. Но теперь, когда ты вкусила пищу в подземном мире, царство Гадеса завладело тобой. Ты не сможешь навсегда остаться со мной. Снова и снова ты будешь возвращаться в подземный мир и сидеть на троне мрачного Гадеса[10]. Но не всегда ты будешь оставаться там. Когда на земле расцветут цветы, ты будешь выходить из царства вечной тьмы, и мы вместе с радостью пойдем по земле, мы, Деметра и Персефона.

С тех пор Персефона две трети года живет с матерью, а на одну треть возвращается к своему мужу Гадесу. Когда она с матерью – на земле все цветет и зеленеет, леса покрываются нежной листвой, на изумрудной траве лугов пестреют цветы. Потом начинают колоситься хлебородные поля, цветут сады, сверкает на солнце зелень виноградников. Когда колосья сжаты и собраны плоды, наступает грустное время – Персефона удаляется от матери. Она спускается в подземное царство и садится на трон рядом со своим могущественным повелителем. Но в ее сердце нет места печали; она сидит, гордо подняв голову, потому что является могущественной царицей. И она радуется, предвкушая, как снова поднимется в верхний мир и отправится вместе со своей матерью Деметрой по земле, чтобы дарить людям радость.

ОРФЕЙ.

Давным-давно по земле бродили менестрели. Они пели людям о великих богах, об их деяниях, об их рождении и начале всего. Но ни один из певцов не был так искусен, как Орфей, никто не мог поведать о богах более правдивых историй, ведь Орфей сам был наполовину богом. Говорили даже, что он сын самого Аполлона.

Но однажды великое горе постигло Орфея, и он не мог больше петь и играть на лире – его молодая жена Эвридика покинула его. Однажды прекрасная Эвридика собирала со своими подругами цветы в зеленой долине. Не заметила Эвридика в густой траве змею и наступила на нее. Змея ужалила ее, и отправилась прекрасная нимфа в царство мертвых.

И весь мир померк для певца богов; сон больше не приходил к нему, а еда не имела вкуса. И сказал Орфей: «Я сделаю то, чего не делал еще ни один смертный. Я сделаю то, от чего содрогаются даже бессмертные. Я отправлюсь вниз в царство мертвых, чтобы вернуть к жизни и свету мою возлюбленную Эвридику».

По пути Орфей играл на лире и пел; деревья слушали его песни и сочувствовали горю, своими ветвями они показывали ему дорогу к глубокой и мрачной пещере – Тэнара[11]. Через эту мрачную пещеру спустился Орфей в царство мертвых.

Вниз, вниз и вниз по извилистой тропе шел Орфей. И наконец увидел огромные ворота, ведущие в царство мертвых[12]. Безмолвные стражи ворот были удивлены, увидев живое существо перед ними; они не позволили Орфею приблизиться к воротам.

Тогда менестрель взял в руки лиру и заиграл. Волшебные звуки музыки разнеслись далеко вокруг, а молчаливые стражи столпились около Орфея, оставив ворота без охраны. Он играл, и на звуки музыки вышли даже повелители мертвых – Гадес и Персефона, они тоже стояли рядом и слушали живого человека, пришедшего в царство мертвых.

Орфей пел о своей любви к жене, о том, как счастлива была его жизнь с ней в светлые ясные дни весны. Но быстро миновали дни счастья. Погибла Эвридика. О своем горе, о муках разбитой любви, о тоске по умершей пел Орфей. Он поведал, что пытался побороть свое горе, но не смог, старался смириться с потерей, но так и не сумел.

Когда Орфей произнес имя своей любимой, Персефона, царица мертвых, склонила голову, и бородатый Гадес, царь мертвых, склонил голову тоже. Персефона подумала о том, как ее мать, Деметра, искала ее по всему свету, вспомнила, как горячи были слезы матери, струившиеся по ее лицу. А Гадес подумал о том, как любовь к Персефоне заставила его похитить юную деву с зеленой долины, где она собирала с подругами цветы. Гадес и Персефона отступили и дали дорогу Орфею. Он прошел через ворота и очутился среди мертвых.

Орфей играл, и Тантал, который за преступления был приговорен вечно стоять по горло в воде и не иметь возможности утолить жажду, услышав волшебные звуки, позабыл о жажде и о текущей мимо его губ воде. Орфей играл, и Сизиф, обреченный вечно вкатывать на гору камень, который всегда скатывался обратно, прекратил свою тяжкую работу, сел на камень и задумался. Орфей пел, и Иксион, прикованный к колесу, на время перестал вращаться; коршуны прекратили терзать печень великана Тития, а данаиды позабыли о своей бездонной бочке. Слезы блестели даже на глазах не ведающих жалости Эриний, которые не дают мертвым забыть о своих грехах и преступлениях.

В группе умерших недавно Орфей заметил Эвридику. Она увидела мужа, но не могла приблизиться к нему. Она медленно подошла, только когда ее окликнул Гадес. Орфей радостно схватил ее за руки.

Им было разрешено – ни одному смертному еще не была дарована такая милость – уйти вместе из мира мертвых и поселиться в мире живых. Им было поставлено только одно условие: ни Орфей, ни Эвридика не должны по пути оглядываться.

Они прошли через ворота и оказались среди стражей. Те показали им тропу, которая вела вверх – в мир живых, и они пошли по ней: первым шел Орфей, за ним – Эвридика.

Они поднимались все выше и выше во тьме. Орфей знал, что Эвридика идет за ним, но он ни разу не оглянулся. Он шел вперед, и его сердце было переполнено радостью, он думал о новостях, которые должен рассказать жене: какие деревья и цветы расцвели в саду, который она покинула, как восхитительно журчит и сверкает на солнце вода в фонтане. Он хотел ей сказать, как гостеприимно распахнутся перед ними двери дома, сидя на пороге которого можно наблюдать, как солнце играет в лавровых кустах. Все это Орфей собирался рассказать своей любимой жене, которая шла за ним – молчаливая и невидимая.

Но вот впереди забрезжил свет. Это выход! Скоро они войдут в пещеру, которая является дверью в мир живых. Орфей вглядывался в постепенно рассеивающийся мрак и наконец увидел впереди голубое небо. Он сделал шаг из пещеры, заметил легкокрылую птицу, пролетающую мимо, и воскликнул:

– О, Эвридика, взгляни на мир, в который я тебя возвратил!

Орфей оглянулся и увидел ее. Он увидел свою любимую, ее длинные развевающиеся волосы, бледное лицо. Он протянул руки, чтобы обнять ее, но в этот самый миг она скользнула обратно в темноту пещеры. Он расслышал одно только слово: «Прощай!» Долгий и трудный путь прошла Эвридика, карабкаясь по тропе наверх в мир живых, но в тот самый момент, когда Орфей оглянулся, она снова провалилась в мир мертвых. Ведь он оглянулся, хотя это было строжайше запрещено.

Орфей снова устремился через пещеру вниз и через некоторое время оказался перед стражами ворот. Но теперь его никто не замечал и не слушал. Потеряв надежду, он вернулся в мир живых.

Теперь друзьями Орфея стали птицы, деревья и камни. Птицы летали вокруг него и горевали вместе с ним; деревья и камни часто двигались за ним, тронутые звуками его лиры. Но жестокие люди убили Орфея и бросили его голову вместе с лирой в реку Гебр. Поэты говорят, что, пока лиру уносили волны, ее струны тихо звучали, словно сетуя на гибель певца, и им вторила голова Орфея.

Орфей покинул мир живых и направился прямой дорогой в мир мертвых. Безмолвные стражи пропустили его, он оказался в окружении мертвых и сразу заметил Эвридику. Они снова были вместе, Орфей и Эвридика, и даже жестокие Эринии не мучили их воспоминаниями о свершенных преступлениях и ошибках.

ДИОНИС.

Корабль стоял в гавани, когда на берегу появился юноша. Он был одет в пурпурный плащ; его темные густые волосы развевались, лицо его поражало красотой. Моряки на корабле подумали, что это, наверное, сын или младший брат царя. Это были морские бродяги этрусков, которые знали, что им не на что рассчитывать на этой земле. Поэтому они решили похитить юношу и потребовать за него выкуп или, если не получится, продать его в рабство.

Моряки схватили юношу, связали и доставили на борт корабля. Он не кричал и не сопротивлялся, а спокойно сидел на палубе с улыбкой на устах и загадочным блеском в глазах. Взглянув на него, рулевой вскричал:

– Безумцы! Зачем вы это сделали? Говорю вам, тот, кого вы привели в путах, на самом деле житель Олимпа! Давайте его немедленно освободим! Если он на нас разгневается, ветра и море станут самыми страшными врагами нашего корабля. Поверьте, даже самое прочное судно не сможет далеко увезти такого, как он.

Но капитан корабля рассмеялся, услышав слова рулевого.

– Ты сам безумец, – заявил он, – если ведешь разговоры об олимпийцах. – Он дал команду немедленно выходить в море, после чего добавил, обращаясь к рулевому: – Оставь вопросы добычи нам, а сам следи за ветром, и пусть он наполнит паруса. Что же касается юноши, которого мы захватили, я отлично знаю такой сорт людей. Сначала он будет молчать и улыбаться, но очень скоро заговорит, это я могу гарантировать. Он нам скажет, где его братья и кто его друзья и сколько мы сможем за него получить. Иначе ему придется стоять на рыночной площади до тех пор, пока мы не получим нужную цену.

Так сказал капитан морских разбойников, и на корабле закипела работа; были подняты паруса, их наполнил ветер, и корабль понесся прочь от берега по сверкающей морской глади. Пираты были довольны, они пели и веселились. Но когда корабль стал маневрировать, ловя парусами ветер, разбойники увидели нечто, заставившее их удивиться. Что разлилось по палубе, источая дивный аромат? Неужели вино? Да, это вино, но какой чудесный вкус! Неужели вокруг мачты вьется молодой плющ – настоящий плющ с темно-зелеными листьями и ягодами? Что это? Неужели вверх по парусу тянется виноградная лоза, а с нее свисают крупные грозди спелых ягод? И что за зелень появилась из уключин? Морские пираты замерли в восхищении. Но неожиданно их восторг сменился диким страхом: на корабле объявился лев, его рычание доносилось отовсюду. Моряки столпились вокруг рулевого. Все кричали: «Поворачивай, поворачивай корабль!» И тут появился лев. Он прыгнул на капитана корабля и схватил его. Страшный хищник немного потрепал добычу в зубах, а потом бросил ее в море. Моряки не стали ждать, когда лев примется за них, и сами начали прыгать в море. И на корабле не осталось никого, кроме рулевого. Когда же и рулевой приготовился прыгать за борт, то внезапно понял, что льва на палубе больше нет. Он увидел юношу, которого они захватили в плен, только на нем больше не было веревок. Улыбка играла на его губах и в темных лучистых глазах, а чело венчал венок из плюща, щедро усыпанного ягодами. Рулевой пал пред ним ниц.

– Не бойся, добрый человек, – молвил юноша. Теперь не приходилось сомневаться в том, что это действительно один из олимпийцев. – Твои друзья превратились в дельфинов и отныне будут жить в море. Но ты заслужил мою благосклонность. Знай же, что я – Дионис, которого Семела родила Зевсу.

Это был тот самый бог, само рождение которого было чудесным. Зевс-громовержец полюбил Семелу, дочь фиванского царя Кадма. Она попросила возлюбленного показаться ей во всем великолепии его божественного могущества. И Зевс явился в своем величии, яркая молния сверкала в его руках, удары грома потрясали дворец. Все вокруг вспыхнуло, зашаталось и стало рушиться. Семела пала на землю, и жизнь покинула ее.

Зевс взял ее нерожденного ребенка и зашил в свое бедро. Ребенок родился из бедра Зевса на горе Ниса, в тайном месте, которое не посещала Гера, супруга Зевса. Горные нимфы получили дитя от Зевса и спрятали его. Они кормили его амброзией и нектаром – пищей бессмертных. Ребенок вырос в увитой плющом пещере, наполненной ароматом цветов и винограда. Став подростком, он полюбил гулять по заросшим лесами склонам Нисы, и его чело всегда украшал венок из плюща. Нимфы всюду следовали за ним, и в лесах всегда раздавались их голоса. Царь, услышав эти голоса и увидев коронованного плющом подростка и нимф, неотлучно следовавших за ним, очень разозлился. Ликург было имя того царя. Он направил своих людей, вооруженных тяжелыми кнутами, которыми они погоняли волов, за Дионисом – так звали сына Зевса – и нимфами. Нимфы взлетели на вершину горы, Дионис бросился вниз к морю, а Ликург за свою жестокость был поражен слепотой, да и срок его жизни существенно сократился – бессмертные боги возненавидели его.

Корабль с преданным рулевым доставил Диониса на остров Наксос. Там дочь царя Миноса Ариадна стала его невестой. Дионис отправился в Египет и был с почетом принят царем Египта, затем он посетил Индию и поселился на берегу реки Ганг. И всюду, где он бывал, Дионис показывал людям, как выращивать виноград и как делать вино, которое радует сердца и освобождает ум от насущных забот.

И куда бы Дионис ни отправился, за ним следовали женщины; они радовались, когда находились рядом с ним; они танцевали, они били в тимпаны, они вместе пировали, вдали от глаз мужчин. В сопровождении женщин Дионис вернулся на землю, где родился. Он ехал в колеснице, в которую были впряжены леопарды, подаренные царем Индии, а его чело украшал венок из плюща и виноградных листьев.

Итак, Дионис вернулся в Фивы, которыми правил Кадм, отец Семелы. Кадм был уже глубоким старцем и давно передал бразды правления сыну его дочери Пенфею. Дионис заявил, что он сын Семелы, и Пенфей сразу обвинил его в обмане. И тогда женщины Фив, оставив своих мужей и дома, присоединились к тем, что повсюду следовали за Дионисом. Они устраивали пышные празднества в горах, куда не допускался ни один мужчина. Пенфей пришел в ярость, глядя на поведение своих подданных, попавших под влияние бродяги из Индии, и стал думать, что предпринять.

Он запретил выращивать виноград в Фивах; он не позволял фиванцам делать или пить вино. Он сделал это, хотя его отец, держа в руках чашу с вином, предостерегал его от преследования последователей Диониса.

Пенфей запер Диониса в темнице; он проследил за женщинами и обнаружил их тайное место встречи высоко в горах. Чтобы лучше видеть, он вскарабкался на высокое дерево. Там его и заметили женщины. В гневе они подбежали к дереву. Они сняли мужчину с ветвей и стали угрожать ему; Пенфей увидел свою мать Агаву среди женщин – она была их предводительницей. Мать не узнала сына и стала кричать: «Кабан, кабан оказался среди нас, уничтожьте его!» Женщины разорвали тело Пенфея на куски, и его мать Агава была первой среди них. Так погиб Пенфей, а Дионис воцарился на земле, где Семела впервые познала своего божественного возлюбленного – Зевса.

АПОЛЛОН.

Об Аполлоне лебедь поет, когда выходит на берег бурлящей водоворотами реки Пеней, он бьет крылами и под этот аккомпанемент чистым голосом поет о златокудром боге. Об Аполлоне поет и менестрель, держащий в руке лиру. Аполлон и Артемида были детьми Лето (Латоны) и Зевса. Долго Лето странствовала по свету в поисках места, где могла дать жизнь своим детям. Гонимая Герой, грозной супругой Зевса, она нигде не находила приюта. Наконец, она попала на остров Делос и попросила остров позволить ей произвести здесь на свет своих детей. И маленький остров Делос сказал, что с радостью предоставит место для их рождения.

– Я, маленький остров, – сказал он, – пользующийся у людей дурной славой из-за своей пустынной, лишенной растительности, скалистой местности, сочту великой честью, если здесь родятся твои дети. Но мне страшно. Я опасаюсь, что твои дети будут стыдиться места своего рождения, они перевернут меня и ввергнут в морскую пучину. Я боюсь, что меня опутают щупальца странных и уродливых морских чудищ, что морские львы станут ползать по моим долинам и на них никогда не ступит нога человека. Но все будет иначе, о богиня, если ты поклянешься, что на моей земле будет построен храм.

И Лето поклялась священными водами Стикса – эту клятву не может нарушить ни один бог, – что ее сын построит на этом острове храм.

Итак, дети Лето, Аполлон и Артемида, родились на Делосе, маленьком острове. И хотя Гера постаралась лишить Лето любой помощи, при рождении присутствовали многие богини. Они приняли Аполлона и омыли его в чистой воде, они завернули его в чистую ткань и обвязали золотой лентой. И Темис, одна из старших богинь, дала ему амброзию и нектар, пищу бессмертных богов.

Отведав божественной пищи, ребенок спрыгнул с колен няни. Он заговорил, и весь остров засиял и зацвел. Засверкали прибрежные скалы, и долины, и море. Ребенок взял в руки лук и лиру. Позже он получил от Гефеста колчан со стрелами. Этими стрелами, выпущенными из серебряного лука, он убил Пифона, ужасного дракона, который был отпрыском Земли. И еще он убил Тифона – чудовище, не похожее ни на что, созданное богами.

Оставив поверженное чудовище, он отправился в чудесную долину Темпе. Там он увидел Дафну; Земля была ее матерью, а отцом – Пеней, река. Когда Дафна сбегала по склонам горы Осса, ее волосы развевались по ветру. Она увидела Аполлона, стоящего на вершине горы с серебряным луком на плече, распространяющего вокруг себя свет. Она поняла, что этот юноша – самый красивый из олимпийцев. Но когда он позвал девушку, она побежала прочь, потому что поклялась, что никто – ни бог, ни человек – никогда не будет обладать ею[13]. Она бежала быстро, словно молодой олень. Аполлон не отставал. Они бежали по склону горы Осса: девушка впереди, Аполлон за ней. Дафна знала все укромные уголки и тайные тропинки и была уверена, что сможет спрятаться от преследователя. К тому же она была очень легкой и быстроногой. Она бежала все дальше и дальше. Но вскоре она начала задыхаться, а ее сердце едва не разорвалось в груди. Она слышала, как прекрасный Аполлон звал ее, просил остановиться. Она слышала его дыхание у себя за спиной.

Она добежала до места, где земля оказалась рыхлой и мягкой, и ее ноги провалились по щиколотки.

– О, мать моя Земля, – взмолилась Дафна, – сделай так, чтобы мне не пришлось покориться ему.

Вдруг она почувствовала, как ее шеи коснулось дыхание преследователя, а плеч – его горячие руки. Она покачнулась, но она знала, что больше ей ничто не угрожает, так как она изменилась, она вросла в землю. А Аполлон обнаружил, что обнимает ветви и листья лаврового дерева. Он только вскрикнул, когда почувствовал, что кровь, стремившаяся по жилам девушки, стала соком дерева, а ее плоть и развевающиеся волосы – ветвями и листьями. Велико было горе Аполлона. Но он горячо полюбил Дафну, пока она была девой, и продолжал любить, когда она стала деревом. Он сорвал листья и водрузил их на свое чело. С тех пор Аполлон всегда носит лавровый венок и вручает его победителю в соревнованиях.

ГЕРАКЛ.

I.

Геракл, рожденный смертной женщиной Алкменой, был сыном Зевса. Гера, супруга Зевса, затаила злобу на Алкмену и ее сына, и, когда Геракл еще лежал в колыбели, она послал двух огромных змей, чтобы уничтожить его. Но младенец протянул свои маленькие ручонки к змеям, схватил их за шеи и сдавил с такой силой, что задушил их. Затем коварная богиня наслала на Геракла безумие, в припадке которого он убил своего брата Ификла. Когда разум вернулся к юноше и он узнал, что натворил, он лишился сна и покоя. Он отправился в Дельфы к святилищу Аполлона, чтобы очиститься от скверны.

Аполлон устами пифии повелел Гераклу отправиться на родину его предков в Тиринф и поступить на службу к Эврисфею. Если же он совершит по велению Эврисфея двенадцать великих подвигов, то получит бессмертие. Услышав эти слова, Геракл пошел в Тиринф.

Он предстал перед Эврисфеем, который его ненавидел. Он стал слугой слабого и трусливого Эврисфея. Царь очень боялся могучего героя. Геракл сказал:

– Я пришел, чтобы выполнить подвиги, которые ты повелишь. Говори же, Эврисфей, скажи, что я должен делать.

Эврисфей, глядя на сильного молодого человека, спокойно стоящего перед ним и больше похожего на бессмертного бога, чем на простого смертного, чувствовал, как его дрожащее сердце наполняется ненавистью. Он поднял голову и изрек:

– В Немее есть лев, который сильнее и свирепее любого льва, доселе жившего на земле. Убей его и принеси мне шкуру, чтобы я мог убедиться в выполнении задания.

Так сказал Эврисфей, и Геракл, у которого не было ни щита, ни оружия, немедленно вышел из царского дворца и направился сражаться с ужасным немейским львом.

Он долго шел и в конце концов пришел в страну, где все заборы были повалены, поля опустошены, дома пусты и разрушены. Он пошел дальше и вышел на пустошь, где и заметил следы льва; они вели к склону горы, и Геракл, не имея ни щита, ни оружия, пошел по следу.

Вскоре он услышал рык льва. Взглянув вверх, он увидел гигантского зверя, стоявшего у входа в пещеру. Чудовище имело длинную косматую гриву. Лев издал три грозных рыка, далеко разнесшихся по окрестностям, и вошел в пещеру.

Возле входа в пещеру были разбросаны кости животных и людей, которых лев убил и принес в свое логово. Геракл посмотрел на кости и вошел внутрь его. Он шел по пещере до тех пор, пока не увидел льва, пожиравшего очередную добычу. Геракл почувствовал зловонное дыхание зверя. Лев зевнул. Геракл прыгнул на него и обхватил своими могучими руками шею чудовищного зверя. Ни одного звука не вырвалось из пасти льва, но его огромные глаза яростно сверкали, а ужасные лапы пытались достать Геракла. Могучий герой крепко прижал зверя к скале, одновременно стискивая его шею. Он чувствовал, насколько прочна, почти непробиваема шкура чудовища. Лев отчаянно сопротивлялся, но Геракл оказался сильнее; вскоре лев перестал биться и затих[14].

Геракл снял непробиваемую шкуру льва и надел на себя вместо плаща. Проходя по лесу, он вырвал молодой дуб и обломал с него ветви, чтобы сделать для себя посох. С львиной шкурой на плечах – шкурой, которую не могли пробить ни копье, ни стрела, – и посохом в руках Геракл отправился в обратный путь к царю Эврисфею и, спустя некоторое время, подошел к его дворцу.

Царь, увидев приближающуюся к нему могучую фигуру, покрытую шкурой чудовищного льва, задрожал и спрятался в большом кувшине. Он лишь слегка приподнял крышку и поинтересовался у слуг, что означает это страшное явление. Слуги ответили, что это вернулся Геракл, надевший на себя вместо плаща шкуру льва. Услышав это, Эврисфей снова спрятался. Он так боялся Геракла, что не стал разговаривать с ним и даже запретил подпускать его близко к себе. Но Геракл был доволен, что его оставили в покое. Он обосновался во дворце и устроил для самого себя пир.

Слуги пришли к царю и, когда Эврисфей поднял крышку кувшина, сказали, что Геракл пирует и уничтожает все, что есть во дворце. Царь разгневался, но все равно не осмелился призвать к себе Геракла. Через своих глашатаев он передал герою приказ немедленно приступить к выполнению второго задания.

Теперь Гераклу предстояло убить чудовище с телом змеи и девятью головами дракона, обосновавшееся в болотах Лерны, – лернейскую гидру. Геракл пировал еще один день, затем набросил на плечи шкуру льва, взял посох и снова отправился в путь. Но на этот раз он был не один, его сопровождал юный Иолай – сын его брата Ификла.

Придя к обширному лернейскому болоту, они обнаружили, что гидра расположилась в самой его середине. Девять голов имела она. Когда герой и его спутник подошли к болоту, гидра подняла их все над водой. Пересечь болото, чтобы подойти к монстру поближе, было невозможно – трясина засасывала и человека, и зверя.

Гидра оставалась в середине болота и только бросала комья грязи в героя и его спутника. Геракл взял лук и стал пускать горящие стрелы в головы чудовища. Гидра пришла в ярость; она поднялась на своем громадном хвосте, чтобы напасть на возмутителя ее спокойствия. Геракл взмахнул посохом. Когда гидра подползла, он начал сбивать ее головы одну за другой.

Но на месте каждой утраченной головы у гидры вырастало две новых. На помощь гидре из болота выполз чудовищный рак и впился клешнями в ногу Геракла. Пока тот был занят сбиванием голов гидры, рак попытался утащить героя в болото. Помог герою юный Иолай – он убил огромного рака.

Геракл схватил гидру своими могучими руками и вытащил ее из болота. Он начал сбивать головы гидры, а Иолай, разведя огонь, прижигал то место, где была голова, и новые головы перестали вырастать. Вся жизненная сила гидры была сосредоточена в средней голове, но эту голову Геракл не смог сбить своим посохом. Поэтому он поднапрягся и оторвал ее руками, после чего положил ее под большой валун, чтобы она больше не возродилась к жизни. Так была уничтожена жизненная сила гидры. Геракл рассек ее тело и погрузил свои стрелы в желчь чудовища. С тех пор раны, нанесенные стрелами Геракла, стали неизлечимыми.

С великим торжеством вернулся Геракл в Тиринф, а Эврисфей, увидев приближающегося героя, снова спрятался в кувшине. Геракл приказал слугам, чтобы они доложили царю о выполнении второго задания.

Эврисфей, услышав, что Геракл вполне мирно общается со слугами, вылез из кувшина и нахально заявил:

– Ты должен совершить для меня двенадцать подвигов, что ж, осталось одиннадцать.

– Как? – удивился Геракл. – Разве я уже не совершил два? Разве я не убил немейского льва и лернейскую гидру?

– В деле с лернейской гидрой тебе помогал Иолай, – сказал царь, глядя на героя бегающими глазами. – Этот подвиг не может быть засчитан тебе.

Геракл уже поднял руку, чтобы отвесить наглому царю хорошую оплеуху, но вспомнил о преступлении, совершенном в припадке безумия, и о том, что искупить свою вину он сможет, только совершив двенадцать подвигов по приказу этого человека. Поэтому он лишь тяжело вздохнул и проговорил:

– Говори, что еще надо сделать. Я пойду и сделаю.

Эврисфей велел герою очистить от навоза скотный двор царя Авгия. Геракл пришел в Элиду, где царствовал Авгий. Вонь, распространявшаяся от его конюшен, чувствовалась на много миль вокруг. Бесчисленные стада крупного рогатого скота и коз находились на скотном дворе годами. Из-за скопившихся нечистот погиб урожай во всей округе. Геракл пообещал Авгию очистить в один день его громадный скотный двор, если тот согласится отдать за это десятую часть своих стад.

Царь согласился. Тогда Геракл выгнал крупный рогатый скот и коз со двора, сломал с двух противоположных сторон стену, окружавшую скотный двор, и отвел в него воду двух рек – Алфея и Пенея. Вода потекла через скотный двор и в один день унесла весь навоз. После этого Геракл вернул реки в прежние русла.

Однако обещанной награды он так и не получил. Вернулся Геракл к Эврисфею и доложил об успешном завершении работы.

– Осталось выполнить десять твоих заданий, – сказал он.

– Одиннадцать, – возразил Эврисфей. – Как я могу засчитать очистку скотного двора царя Авгия, если ты делал это ради награды?

И пока Геракл старался сдержаться, чтобы не задать наглому родственнику хорошую трепку, царь убежал и спрятался. О следующем задании он информировал Геракла через своих глашатаев.

Ему предстояло очистить окрестности города Стимфала от птиц-людоедов, которые гнездились там; поймать и доставить царю златорогую керинейскую лань и эриманфского кабана.

Пришел Геракл к городу Стимфалу. Вокруг него росли такие густые заосли, что он никак не мог пробиться в их чащу, где гнездились птицы. Они сидели на низких кустах и насыщались принесенным мясом.

Много дней пытался Геракл пробиться к птицам-людоедам, но безуспешно. Решив, что он не сумеет выполнить это задание, он в отчаянии опустился на землю и глубоко задумался.

И тогда перед ним явилась одна из бессмертных богинь: это был первый и последний раз, когда ему помогли боги. Пришла к нему Афина. Она стояла поодаль от Геракла и держала в руках два медных тимпана. Она ударила в тимпаны, и стимфалийские птицы взлетели с низких кустов, растущих в чаще зарослей. Одна за другой птицы падали на землю, пораженные стрелами Геракла.

Покончив с птицами, Геракл отправился на север, туда, где паслась керинейская лань. Она была настолько быстроногой, что ни одна собака и ни один охотник не могли догнать ее. Целый год гонялся Геракл за ланью, но она ускользала от него. Наконец, он настиг ее на склоне горы Артемизион. И тогда явилась перед ним разгневанная Артемида, богиня-охотница, покровительница животных, и сказала, что это ее лань. С благоговением склонился Геракл перед прекрасной богиней и объяснил, что выполняет волю богов. Тогда богиня смягчилась и позволила Гераклу отнести добычу в Тиринф и показать ее царю Эврисфею. Артемида даже согласилась последить за златорогой ланью, пока Геракл будет охотиться за эриманфским кабаном.

Пришел Геракл в город Псофис, жители которого пребывали в великом страхе из-за набегов кабана. Геракл отправился в горы на поиски зверя. А на той горе жили кентавры. Один из них, по имени Фол, отвел Геракла в дом, где кентавры хранили свое вино. Пили они это вино очень редко. Один лишь глоток этого напитка приводил их в состояние неконтролируемого бешенства, поэтому они хранили его отдельно. Геракл попросил Фола дать ему глоток вина. После того как герой снова и снова повторил свою просьбу, Фол открыл один из сундуков.

Геракл выпил вино, но при этом пролил немного. Кентавры почуяли запах вина и стали ломиться в дверь, требуя своей доли. Геракл вышел, чтобы их прогнать, но они напали на могучего героя. Тогда Геракл стал стрелять в них своими смертоносными стрелами и обратил в бегство. Высоко в горы к самым дальним рекам убежали кентавры, преследуемые Гераклом.

Один из них был убит. Это был Фол, открывший герою вино[15]. Стрела Геракла случайно поразила его в ногу. Безутешный Геракл отнес тело кентавра на вершину горы и похоронил там. После этого он установил в снегах Эриманфа ловушку для кабана. Там он его и поймал.

На своих плечах принес герой кабана в Тиринф и привел златорогую лань. Когда Эврисфей посмотрел на кабана и на лань, кабан уже был мертв, а лань, согласно условию Артемиды, убежала обратно в горы.

Царь Эврисфей придумал более тяжелую задачу для Геракла. Теперь он решил отправить его за море сражаться со свирепыми племенами и ужасными чудовищами. Обдумав все как следует, Эврисфей велел позвать Геракла и объяснил ему, что он должен сделать.

Ему предстояло отправиться в дикую Фракию и уничтожить коней царя Диомеда, которые питались человеческим мясом. Затем должен был состояться его поход к ужасным женщинам, амазонкам, дочерям бога война Ареса, за поясом царицы Ипполиты. Этот пояс подарил ей Арес. Следующим должно было стать путешествие на остров Крит за быком, которого царю Миносу послал сам Посейдон. После этого Гераклу предстояло посетить остров Эрифейи и забрать у великана Гериона, имевшего три туловища вместо одного, стадо красных коров. Их охранял двуглавый пес Орфо. Затем Геракл должен был проникнуть в сад Гесперид и взять оттуда золотые яблоки, данные Зевсом Гере в качестве свадебного подарка. Причем, где именно располагался сад Гесперид, не знал ни один смертный.

И Геракл отправился в долгое, чреватое опасностями путешествие. Сначала путь его лежал во Фракию, дикую землю, которой правил Диомед, сын бога войны Ареса. Геракл вломился в конюшню, где находились кони, схватил троих из них за гривы и, хотя они отчаянно старались освободиться, отвел их на свой корабль. Там его ждал Абдер, сын Гермеса, которому он и поручил охрану коней. Ржание свирепых коней было услышано фракийцами; царь Диомед собрал войско и погнался за Гераклом. Могучий герой принял бой с фракийскими войнами и их царем. Он начал пускать в них свои отравленные стрелы, отогнал их от берега и вернулся на корабль, где его ожидал Абдер с конями. Велико было отчаяние Геракла, когда он увидел, что кони растерзали Абдера. Геракл достал лук и стрелы, отравленные желчью лернейской гидры, и стал пускать их в коней. Заржали кони и побежали к морю. Сначала упал один жеребец, за ним – второй, а у самой кромки воды упал и третий. Все свирепые кони Диомеда пали жертвами смертоносных стрел Геракла.

Геракл поднял тело своего погибшего друга и устроил ему пышные похороны. На его могиле он насыпал высокий холм, а рядом основал город, назвав его в честь друга Абдерой.

Далее его путь лежал к Понту Эвксинскому. Там, где в море впадает река Фемискира, он увидел жилища амазонок. Всюду – и на скалах и на берегу – стояли вооруженные женщины-воины. Каждая из них держала в руках лук с натянутой тетивой; они показались Гераклу чрезвычайно опасными созданиями, и он не знал, как к ним подойти. Геракл, конечно, мог начасть стрелять в них отравленными стрелами, но их у него было меньше, чем амазонок, и, когда стрелы закончились бы, они могли легко его убить.

Он долго стоял на внушительном расстоянии от воительниц, размышляя, как поступить, и тут услышал звук рога и увидел амазонку, направляющуюся к нему верхом на белом коне.

– Геракл, – сказала она, – царица Ипполита позволяет тебе посетить страну амазонок. Войди в ее шатер и расскажи, какое дело привело тебя в страну непокоренных амазонок.

Геракл вошел в шатер царицы. Там его встретила Ипполита. Ее голову венчала железная корона, а талию обвивал великолепный пояс из бронзовых пластин и переливающихся камней. Гордо, как свирепый горный орел, взирала царица на Геракла, но он не мог придумать, как можно ее покорить. А вокруг шатра стояли амазонки; они угрожающе стучали копьями по щитам, издавая непрекращающийся угрожающий гул.

– С какой целью Геракл явился в страну амазонок? – спросила царица.

– За поясом, который ты носишь, – честно ответствовал Геракл и приготовился к битве.

– Ты говоришь о поясе, подаренном мне Аресом, богом войны?

– Да.

Мудрая царица не пожелала идти на конфликт. Она сняла пояс из бронзы и переливающихся камней и протянула его герою, который с благодарностью принял дар.

Геракл взял прекрасный пояс в руки, все же опасаясь, как бы не стать жертвой обмана. Он водрузил пояс на свою голову и еще раз сердечно поблагодарил царицу. Но как раз когда он произносил слова признательности, шум вокруг шатра стал еще более угрожающим. Гера, извечный враг Геракла, приняв облик амазонки, появилась в толпе. Она стала подстрекать воительниц к нападению на героя. Амазонки направили на Геракла свои копья. Пришлось Гераклу взять в руки лук. Тогда Ипполита вышла из шатра и села на коня. Она хотела увести амазонок от Геракла и направилась к реке Фемискире, увлекая их за собой. Вслед им летели стрелы Геракла, и белые бока коней окрашивались кровью их хозяек.

Геракл покинул страну амазонок, унося пояс Ипполиты. Он переплыл море и прибыл на Крит. Там, на специальном пастбище, пасся бык, подаренный Посейдоном царю Миносу. Геракл схватил животное за рога и бросил на землю. Потом он отнес быка на берег моря.

Затем он отправился выполнять следующий подвиг – пригнать Эврисфею красных коров великана Гериона. Далек был путь к Гериону. Чудовище обитало на острове Эрифейи, расположенном среди великого океана. Стадо охранял двуглавый пес Орфо – брат Кербера – трехглавого пса, сторожившего подземный мир. Когда Геракл приблизился к острову, заставив быка Миноса плыть вместе с ним, героя ослепили яркие лучи солнца и стал донимать невыносимый палящий зной. В гневе поднял Геракл лук и стал выпускать стрелы в небо. Он выкрикивал угрозы в адрес солнца и даже посмел бросить ему вызов. Высоко ввысь летели стрелы Геракла, и Гелиос-солнце восхитился необычайным мужеством человека – сына Зевса, который стремился совершить то, что заведомо невыполнимо. И Гелиос направил к Гераклу свой золотой челн.

Все ниже и ниже опускался золотой челн Гелиоса, и вскоре он уже плавал в водах седого океана, большой и вместительный, как океанский корабль. Геракл погрузил быка Миноса в челн, и они направились на запад к острову Эрифейи.

Наконец, Геракл прибыл на остров. На его богатых и обширных пастбищах паслись стада красных коров Гериона. Геракл оставил быка в челне Гелиоса и вышел на берег. Он сделал из растущего на берегу дерева палицу и направился к коровам.

Пес Орфо залаял и бросился к пришельцу. Двуглавый зверь прыгнул на Геракла, из каждой его пасти капала ядовитая слюна. Взмахнул Геракл палицей и убил пса. Там же, куда капала ядовитая слюна, выросла ядовитая трава. Взял Геракл тело пса и забросил его далеко в море.

И тогда к Гераклу вышло чудовище Герион. Три туловища имел он, вместо одного. Он начал бросать в Геракла огромные камни. Затем великан заметил челн Геракла; он начал бросать камни в золотую лодку, стремясь потопить ее и оставить Геракла без средства передвижения. Геракл достал лук и стал пускать стрелы в чудовище. И пал мертвым Герион на сочную траву своих роскошных пастбищ.

Тогда Геракл собрал стадо и погнал его на берег. Он погрузил его в золотой челн Гелиоса, где уже находился бык Миноса. И двинулся золотой челн по волнам седого океана в обратный путь. Критский бык и красные коровы Гериона вместе с Гераклом проплыли в челне мимо Сицилии и через пролив, называемый Геллеспонтом[16]. Наконец, они прибыл во Фракию. Там Геракл выгрузил скот на берег, а золотой челн Гелиоса утонул в море. Геракл долго гнал скот по обширным землям Фракии, пока не прибыли вместе с добычей в Тиринф.

Там Геракл надолго не задержался. Он сразу вновь отправился в путь, чтобы отыскать сад Гесперид, дочерей Атланта. Поиски оказались долгими; никто не мог подсказать Гераклу, где находится этот сад. В конце концов пришел он к горе Пелион, где жил кентавр Хирон. И мудрый кентавр поведал Гераклу, какое путешествие ему предстоит совершить, чтобы добраться до сада Гесперид, дочерей Атланта.

Далеким был путь Геракла; усталым и измученным прибыл герой туда, где стоял Атлант, держащий на плечах небесный свод. Подойдя поближе, Геракл почувствовал восхитительный аромат. Могучий герой так устал, что больше всего ему захотелось лечь и уснуть, вдыхая сей неповторимый запах. Однако он не позволил себе расслабиться – собрав все свои силы, он твердым шагом направился туда, откуда шел прекрасный запах. Над этим местом всегда вставала звезда.

Вскоре он обнаружил серебряную решетку, которая окружала прекрасный сад. Был тихий спокойный вечер. В воздухе летали золотые пчелы, повсюду слышалось их мерное жужжание. Геракл остро ощутил, каким диким и суетным был мир, из которого он явился. Он понял, что ему будет неимоверно трудно покинуть эту дышащую покоем землю и вернуться в свой мир.

Геракл увидел трех дев. Они гуляли по саду, на их головах были венки, а в руках – цветущие ветви деревьев. Когда девы заметили Геракла, они подошли к нему и хором воскликнули:

– О человек, пришедший в сад Гесперид, не приближайся к дереву, которое охраняет неспящий дракон!

Потом они встали под деревом, словно для того, чтобы его охранять. Вокруг росли деревья, покрытые благоухающими цветами и спелыми плодами. Но на этом дереве меж зеленой листвой сверкали золотые яблоки.

Геракл увидел и чудовищного стража этого дерева – рядом с его стволом лежал дракон. Когда Геракл приблизился, дракон продемонстрировал ему блестящую чешую, покрывавшую его мощное тело, и страшные челюсти.

Яблоки находились в пределах досягаемости, но путь к ним преграждал дракон. Геракл выпустил свою отравленную стрелу, и дрожь прошла по телу неспящего дракона; он закричал, упал и затих. Девы тоже закричали, на их лицах отразилось горе и ужас. Геракл подошел к дереву, сорвал ветвь с золотыми яблоками и положил ее в мешочек, который принес с собой. На землю опустились Геспериды, дочери Атланта; покидая заколдованный сад, Геракл слышал их стоны и причитания.

Геракл пустился в обратный путь с края земли, где стоял Атлант, державший небо на своих могучих плечах. Он прошел Азию, Ливию и Египет и снова прибыл в Тиринф, во дворец Эврисфея.

Он доставил царю стадо Гериона и критского быка; он доставил царю пояс Ипполиты и золотые яблоки Гесперид. Бледный и недовольный сидел царь Эврисфей на царском троне и взирал на принесенные ему сокровища. Не был доволен Эврисфей; более того, он был страшно зол; ему не нравилось, что человек, которого он ненавидел всей душой, мог достать такие чудесные сокровища.

Он взял в руки золотые яблоки Гесперид; но эти волшебные плоды были не для таких людей, как он, – орел вырвал их из его рук и улетел. Он летел очень долго, пока не достиг сада Гесперид, где горько плакали дочери Атланта. Там орел бросил ветвь с золотыми яблоками. Девы поднесли ее обратно к дереву, и – о чудо! – она снова стала расти, как росла до того, как ее сорвал Геракл.

На следующий день посланцы Эврисфея объявили Гераклу, в чем будет заключаться его последнее задание. Теперь герою предстояло спуститься в подземный мир и доставить Эврисфею Кербера, трехглавого пса царя Гадеса.

Геракл надел непробиваемую шкуру льва и снова отправился в дорогу. Это вполне могло стать последним деянием Геракла при жизни, ведь Кербер не был земным созданием, и тот, кто вступит с ним в борьбу, вызовет гнев богов подземного мира, богов смерти.

Но это не остановило Геракла. Он пришел в пещеру, откуда вела дорога в подземный мир. Он долго шел по ней, спускаясь все ниже и ниже, пока не подошел к реке, отделяющей мир живых от мира мертвых. Кербер, стороживший переправу через реку, залаял на героя. Он набросился на него, но не смог прокусить непробиваемую шкуру немейского льва. Геракл схватил пса за шею средней головы, и Кербер больше не мог ни лаять, ни кусаться.

Тогда на берег реки вышла Персефона. Она сказала Гераклу, что боги подземного мира не будут гневаться на него, если он пообещает вернуть Кербера обратно в подземный мир.

Геракл пообещал и сразу зашагал назад; его руки сжимали шею чудовища, со страшных клыков его падали клочья пены. Герой нес пса наверх – в мир живых. Он вышел из пещеры, хоторая находилась в землях Трезены[17], все еще сжимая своими могучими руками шею чудовища.

Из Трезены в Тиринф шел Геракл, и люди разбегались при виде монстра, которого он нес в своих руках. В тот день Эврисфей расположился вне стен дворца. Он посматривал на большой кувшин, в котором так часто прятался, и с удовольствием думал, что Геракл больше никогда не вернется и больше не будет его пугать. Тут и появился Геракл. Он окликнул Эврисфея и протянул ему адского пса. Три головы Кербера уставились на Эврисфея; царь завопил от ужаса и юркнул в кувшин. Но раньше чем его ноги коснулись дна сундука, Эврисфей был мертв – он умер от испуга. Кувшин упал, и Геракл увидел тело царя, сведенное судорогой страха. Герой отвернулся и пустился в обратный путь. Он должен был выполнить свое обещание, данное Персефоне, и вернуть Кербера. На берегу реки он освободил пса, и лай всех трех его голов снова огласил подземный мир.

II.

Геракл за свои подвиги получил оружие богов – меч от Гермеса, лук от Аполлона, щит, выкованный Гефестом; именно тогда, придя на Кавказ, Геракл убил коршуна, терзавшего печень Прометея, и по воле Зевса освободил титана от оков. После этого Зевс и Прометей помирились, причем Зевс, не забывший, как дорого стоила их вражда богам и человечеству, приказал изготовить для Прометея кольцо. Оно было выковано из цепей, которыми был скован Прометей, и в него был вставлен камень – кусочек скалы, к которой титан был прикован.

В это время жил-был царь, который обещал отдать свою дочь в жены тому, кто превзойдет его самого и его сыновей в стрельбе из лука, до которой он был большим охотником. Геракл уже видел девушку – голубоглазую Иолу и пожелал получить ее в жены. Началось состязание. Царь и его сыновья стреляли превосходно, так же как и герои, принявшие участие в состязании вместе с Гераклом. Подошла очередь Геракла. И как бы далеко ни устанавливали мишень, он неизменно поражал ее, причем в самую середину. Люди ждали, когда же будет объявлен лучший стрелок. И вот имя победителя прозвучало – Геракл!

Когда царь услышал имя Геракла, он не позволил ему продолжить соревнование, заявив, что не отдаст девицу Иолу тому, кто уже был безумен и мог впасть в безумие снова.

При этих речах царя ярость охватила Геракла, но только он не дал ей воли, чтобы снова не прослыть безумцем. Геракл покинул город, пообещав, что еще вернется.

В Калидоне он увидел Деяниру. Она была высока, эта женщина гор; она была похожа на пифию и в то же время на женщину, которая сумеет подбодрить мужчин своим советом, своей смелостью, своей дружбой. Ее волосы были очень темными, такими же темными были ее глаза. Она и Геракл сразу стали друзьями, когда же молодые люди некоторое время провели в обществе друг друга, они почувствовали взаимную любовь. И Геракл забыл Иолу, голубоглазую деву, которую так стремился получить в жены. Чтобы завоевать Деяниру, Гераклу пришлось бороться с Ахелоем, речным богом. Тот вступил в сражение, приняв облик мощного быка. Но Геракл сломал ему один из рогов. Чтобы получить обратно рог, Ахелой отказался от притязаний на Деяниру.

А потом ужасное несчастье случилось в Калидоне. Однажды, бездумно демонстрируя свою силу, Геракл случайно убил юношу, приходившегося Деянире родственником. Теперь он не мог жениться на ней, пока не отбудет наказание за убийство кровного родственника будущей жены.

В качестве наказания Геракл был отдан в рабство на три года. По истечении этого срока он мог вернуться в Калидон и жениться на Деянире.

Итак, Геракл и Деянира расстались. За убийство герой был продан в рабство в Лидию вдове по имени Омфала. Геракл отправился в ее дом с оружием и прихватил с собой шкуру немейского льва. Завидев могучего мужчину, завернутого в львиную шкуру, который явился к ней, чтобы стать рабом, Омфала расхохоталась.

Она, так же как и вся ее челядь, насмехалась над Гераклом. Ему поручали мелкие работы по дому. Он носил воду, накрывал стол и убирал грязную посуду. Омфала заставила Геракла прясть и ткать со своими служанками. Она часто надевала на себя львиную шкуру и, волоча за собой его тяжелую палицу, ходила за Гераклом, который, облаченный в женские одежды, мыл грязную посуду.

Геракл терял терпение, выполняя скучную и грязную работу, и тогда Омфала позволяла ему уйти и совершить что-нибудь героическое. Он часто отправлялся в путешествия, из которых долго не возвращался. Находясь в рабстве у Омфалы, Геракл совершил поход в Трою[18]. Там он помог царю Лаомедонту починить стены, построенные вокруг города еще Аполлоном и Посейдоном. В качестве награды ему была предложена в жены дочь Лаомедонта Гесиона, но Геракл уступил девушку Теламону. В день их свадьбы Геракл показал молодым парящего в небе орла, отметив, что это особый знак. Поэтому Теламон назвал своего сына Аякс, что значит «орел».

Когда Геракл вернулся в Лидию, Омфала приняла его с радостью. Она снова поручила ему работу на кухне, а пока он ее выполнял, сидела рядом и разговаривала с ним о Трое и деяниях царя Лаомедонта. Потом она завернулась в львиную шкуру и вышла во двор, волоча за собой тяжелую палицу, которую, как ни старалась, не могла поднять. Необременительным и веселым было оставшееся время рабства для Геракла. И вот настал последний день его пребывания в Лидии. Герой попрощался с Омфалой и направился в Калидон, чтобы потребовать свою невесту Деяниру.

Деянира, уже оправившаяся от горя, выглядела красивее, чем раньше. Ее звонкий смех оглашал царские палаты, ее глаза сияли словно звезды, она лучилась радостью и дружелюбием. Геракл взял Деяниру в жены, и они вместе пошли в Тиринф.

Во время этого путешествия Геракл с женой подошли к реке Эвен. Геракл один мог бы переплыть эту бурную реку, но он не знал, как переправить Деяниру. Молодые люди пошли вдоль реки в поисках перевозчика. Они шли по берегу, радуясь жизни и друг другу, и вот, наконец, они увидели кентавра.

Геракл знал его – это был Несс, один из кентавров, которых Геракл преследовал на склоне горы, когда охотился за эриманфским кабаном. Кентавр заговорил с Гераклом, словно тот был его другом. Он согласился перевезти жену Геракла на другой берег.

Геракл переплыл реку и стал ждать Несса с Деянирой. И вдруг он услышал крики – это кричала его любимая жена. Он увидел, что кентавр напал на нее и хочет похитить. Геракл поднял лук. Он посылал в тело кентавра одну стрелу за другой. Кентавр отпустил Деяниру, а сам упал на берегу реки; кровь стремительно вытекала из его ран.

Даже умирая, Несс думал о мести Гераклу. Он не хотел умирать неотомщенным и, страстно желая, чтобы его смерть принесла герою страдания, позвал к себе Деяниру. Девушка, видя, что он больше не сможет причинить ей зла, подошла. Кентавр сказал, что сожалеет о своем порыве похитить ее и во искупление своей вины хочет сделать ей великий подарок. Он собрал свою кровь и дал ее Деянире, объяснив, что, если Геракл когда-нибудь ее разлюбит, эта кровь вернет его любовь, стоит только натереть ею одежду Геракла.

Деянира, знавшая от Геракла о мудрости кентавров, поверила словам Несса. Она взяла пиалу с кровью, а Несс, бросившись в реку, умер.

Геракл выбрался из реки и подбежал к Деянире. Она не рассказала мужу о последних словах Несса и не показала пиалу с его кровью. Они пересекли реку в другом месте и через некоторое время пришли в Тиринф, царство, доставшееся Гераклу.

Геракл с Деянирой жили счастливо, и родился у них сын Гилл. Вскоре отправился Геракл на войну с Ойхалией, царством, которым правил отец Иолы.

До Деяниры дошли слухи о том, что Ойхалия завоевана Гераклом, а Иола стала его пленницей. Деянира знала, что Геракл когда-то хотел получить Иолу в жены, и испытывала понятные опасения, что, увидев прежнюю возлюбленную, он может испытать к ней былые чувства.

Тут она вспомнила о словах Несса и его прощальном подарке. И как раз, когда она раздумывала, не пора ли прибегнуть к нему, явились посланцы от ее мужа. Геракл просил жену прислать ему новую рубашку – красивое одеяние, которое он мог бы надевать, принося жертвы богам. Деянира взяла рубашку в руки. Если пропитать ее кровью кентавра, подумала она, волшебная кровь коснется тела мужа и его любовь к ней вернется. Недолго думая она так и поступила.

Геракл был в Ойхалии, когда вернулись посланцы. Он взял рубашку, посланную ему Деянирой, и забрался на гору, стоявшую на берегу моря, чтобы принести там жертву. Он надел новую рубашку. Коснувшись тела Геракла, рубашка загорелась. Он попытался сорвать ее, но тщетно. Глубже и глубже вгрызалось пламя в плоть героя. Огонь полыхал, и погасить его не мог никто.

Геракл понял, что настал его последний час. Ему суждено найти смерть в огне. Зная это, оно велел собрать большую кучу хвороста и забрался на нее. Там он ждал, а рубашка горела на нем, и он просил тех, кто должен был поджечь хворост, чтобы они поторопились и чтобы конец наступил поскорее.

Но никто не решался поджечь хворост. Наконец, вперед выступил молодой воин по имени Филоктет, и Геракл обратился к нему со своей последней просьбой. Филоктет, зная, что по воле богов Гераклу суждено умереть в огне, выполнил ее. И Геракл в благодарность подарил ему свой лук и смертоносные стрелы. Именно этот лук и эти стрелы, принесенные от Филоктета, впоследствии помогли взять Трою, великий город царя Приама.

Хворост, на котором стоял Геракл, воспламенился. Все, кто был рядом, убежали – все, кроме Иолы. Она стояла и смотрела, как языки пламени поднимаются все выше и выше. Вот они заслонили небо, и послышался голос Геракла, призывающий Зевса. И спустилась с неба великолепная колесница, вознесшая Геракла на Олимп. Там встретили его боги, и он сам стал одним из них. Живет с тех пор на светлом Олимпе в сонме бессмертных богов Геракл, и это стало ему наградой за все его подвиги на земле, за все его страдания.