Великие мифы народов мира.

КЕЛЬТСКАЯ МИФОЛОГИЯ. И р л а н д с к и е м и ф ы: Мидир и Этайн; Смерть Конайре Мора, короля Ирландии; Путешествие Брана в страну Бессмертных. У э л ь с к и е м и ф ы: Пвилл, правитель Дифеда, и его визит в Аннувн, королевство Фейри; Мат, сын Матонви.

Ирландские мифы.

МИДИР И ЭТАЙН.

Серебряный гребень Этайн держала в руке, гребень, украшенный золотом; рядом с ней стояла серебряная чаша, на которой были выгравированы четыре птицы, а по краям ее сверкали маленькие самоцветы. Тело ее окутывал пурпурный плащ, а под ним был другой, украшенный серебряной бахромой, и верхний скалывала на ее груди золотая фибула. Под плащом виднелась туника с широким капюшоном, и вышивка красного золота украшала зеленый шелк, и на плечах были застежки чудесной работы из золота и серебра, так что все видели издалека, как сверкает под солнцем зелень шелка и яркое золото. С головы девы ниспадали две золотых косы, каждая – из четырех прядей; и на конце каждой пряди был маленький золотой шарик. Служанка распускала ее волосы, чтобы она могла помыть их. Руки Этайн были белы, как первый снег, а щеки розовые, как наперстянка. Зубы ее были маленькие и ровные и сияли, как жемчуг. Глаза ее были сини, как гиацинт, губы тонки и алы; плечи ее были мягкие и белые. Нежны, гладки и белы были ее запястья; пальцы длинны и белы; ногти изящные и розовые. Шея ее была бела, как снег или пена волн, стройная и мягкая, как шелк; бедра ее были гладки и белы; колени круглы, белы и тверды; голени прямы, как линейка плотника. Ноги ее были стройны и белы, как морская пена; ровно поставлены были ее глаза; брови ее были иссиня-черные, цвета спинки жука. Вместе с пятьюдесятью служанками она шла к заводи в лесу, чтобы помыть волосы, и там ее увидели король Ирландии и его слуги. Никогда девушки более прекрасной или более достойной любви не видели глаза мужчин; и некоторым из свиты короля казалось, что Этайн – одна из тех, кто пришел из чудесных холмов.

Эохайд, король Ирландии, посватался к Этайн, дочери ольстерского принца, женился на ней и привез ее, свою королеву, в Тару. Вскоре начали происходить странные события. Однажды утром Эохайд, поднявшись на возвышение Тары, увидел вдруг перед собой незнакомого воина: до плеч, покрытых пурпурным плащом, спускались его золотистые волосы. Светились его серые глаза. В одной руке держал он пятиконечное копье, а в другой щит с белой шишкой и драгоценными камнями. Неожиданно незнакомец исчез из поля зрения короля. Эохайд никому не сказал о том, что видел, так как знал, что ему скажут, что еще вчера такого воина не было в Таре и что ворота, через которые он мог бы пройти, еще не были открыты. Спускаясь с возвышения, Эохайд взглянул на равнину Брега; прекрасна и ярка была равнина, особенно выделялся на ней великолепный цветок, переливавшийся всеми известными цветами.

Но после этого заболел брат короля Айлиль, и никакой лекарь не мог ему помочь. Король же должен был покинуть Тару, чтобы объехать Ирландию. Он умолял свою жену позаботиться о брате. Он заставил ее пообещать, что она сделает все для выздоровления Айлиля, а если же он умрет, то похоронит его с должными почестями и воздвигнет огамический камень на его могиле. Этайн пообещала исполнить все это и, когда король покинул Тару, отправилась навестить Айлиля.

Она спрашивала больного молодого человека, что она может сделать для него. Он ответил ей, что чахнет от любви к ней и что если она не уступит его желанию, то он, несомненно, умрет. Этайн ответила ему:

– Ты не умрешь, если исполнение твоего желания сохранит тебе жизнь.

Она пообещала Айлилю встретиться с ним на следующий день в доме за границами Тары.

Этайн отправилась к этому дому. Айлиль пришел туда же, но за руку ее не взял. Он встал перед ней и укоризненно заговорил с ней.

– Ты – та, которая забыла, – сказал он ей. Затем он ушел.

На следующий день Этайн снова ждала его в доме для свидания. Снова он пришел и встал перед ней.

– Ты – та, которая забыла, – опять сказал он ей и, больше ничего не добавив, ушел.

В третий раз ждала она его. И снова встал он перед ней, но в этот раз запел песню. «О прекрасноволосая дева, пойдешь ли ты со мной? – пел он. – О прекрасноволосая дева, пойдешь ли ты со мной в дивную землю, исполненную музыки, где волосы золотисты, как первоцвет, а тело бело, как снег?».

Там никто не скажет «мое» или «твое» – зубы белы, а брови черны; глаза сияют многими цветами, и на щеках – краски наперстянки.

Приятны для глаз равнины Эйрина, но они – пустыня в сравнении с Великой равниной.

Опьяняет эль Эйрина, но эль Великой равнины пьянит сильнее.

Неторопливы и сладостны реки, что текут через эту землю; изобильна она вином и медом. И одним из чудес этой страны является то, что юность не сменяется старостью.

Мы видим все вокруг, но люди нас не видят. О дева, если придешь ты к моему могучему народу, чистейшее золото украсит твою голову, пищей твоей будет свежее мясо свиньи, молоко и мед будешь пить там со мной, о прекрасноволосая дева.

Затем он сказал:

– Я не Айлиль. Его я погрузил в глубокий сон, это я вложил в душу Айлиля страсть – страсть, которая его покинет. Но ты, ты меня не знаешь, ты забыла. Я Мидир Гордый, король среди бессмертных. В стране бессмертных я любил тебя, и ты любила меня. Но Фуамнах, моя королева, из ревности приказал своему Друиду заколдовать тебя, превратив в муху. Она вызвала могучий ветер, который носил тебя по миру. В конце концов он привел тебя в замок Энгуса – Энгуса, Бога любви, моего приемного сына. Энгус устроил для тебя жилище из стекла, внутри которого для твоего питания и восторга устроил сад медовых цветов. Ты была потеряна для меня, потому что я не знал, что Энгус заботится о тебе. Но Фуамнах узнала об этом. И когда ты покинула свое жилище из стекла, снова подул вихрь и унес тебя. Унес в дом Этара, твоего смертного отца: его жена держала в руке чашку. Ты попала в чашку, и жена его, сделав глоток, проглотила тебя. После этого ты родилась как дочь Этара. Все, что произошло до твоего рождения, как смертной, ты забыла. Но я помню и утверждаю, что ты была моей невестой в стране бессмертных.

Этайн ответила:

– Я – жена короля Ирландии; я ничего не знаю о твоей стране, а что касается тебя, ты для меня неизвестный человек.

– Если Эохайд отдаст тебя мне, пойдешь ли ты со мной?

– Если он прикажет мне пойти с тобой и позволит тебе обнять меня, я пойду с тобой.

Когда Этайн сказала это, он, принявший облик Айлиля, ушел. Этайн поторопилась к Айлилю и обнаружила его очнувшимся от глубокого сна. Когда же она рассказала ему о странных вещах, происшедших с ней, вся страсть к ней Айлиля прошла.

Вернулся Эохайд. Поднявшись однажды утром на возвышенность Тары, чтобы полюбоваться на равнину Брега, он снова увидел того же воина. Король знал, что этого воина не было вчера в пределах Тары и что ворота, через которые он мог бы попасть внутрь, еще не были открыты. Незнакомец заговорил с королем и предложил сыграть партию в шахматы. Игра в тот вечер была очень тяжелой. Эохайд победил и потребовал огромные сокровища от незнакомца. Сокровища были доставлены ему. Он играл снова и снова победил, и потребовал, чтобы для него была проделана большая работа. Эта работа была выполнена. Они снова играли, и в этот раз победил незнакомец. Когда король спросил, чего желает незнакомец в качестве оплаты, воин ответил:

– Я желаю держать Этайн в своих объятиях и получить от нее поцелуй.

Эохайд, услышав требование, долго молчал. Он не мог отказаться, потому что получил от незнакомца всю полагающуюся за поражения оплату.

– Через месяц, – сказал он, – приходи во дворец, и ты получишь желаемое.

Когда король сказал это, незнакомец покинул Тару.

Затем Эохайд приказал окружить Тару огромным войском. Никто не принадлежащий к королевскому двору не мог войти во дворец. Когда прошел месяц, Эохайд и его люди устроили пир. Этайн была там, она разносила напитки. Внезапно среди них появился тот, кого все они знали под именем Мидир Гордый. Он был еще прекраснее, чем обычно.

– Я требую свой выигрыш, король Ирландии, – сказал он.

Эохайд кивнул и приказал Этайн подойти к войну и позволить ему обнять ее. Она подошла к нему, он обнял ее правой рукой, и в тот же миг Этайн вспомнила всю любовь, которая существовала между ними в стране бессмертных. Они поднялись в воздух и вылетели через отверстие в крыше дворца. Когда король и его воины выбежали во двор, то увидели лишь двух лебедей, летевших к Сливенемону, где у Мидира Гордого был волшебный дворец.

СМЕРТЬ КОНАЙРЕ МОРА, КОРОЛЯ ИРЛАНДИИ.

I.

Когда король Этерскел умер, убили быка; затем ясновидец выпил мясной отвар и наелся досыта мясом только что убитого быка; после чего отправился спать, и над его ложем произнесли заклинание правды. Все это было сделано, чтобы он мог показать людям человека, которому предначертано судьбой стать их королем. Во сне ясновидец закричал, что увидел человека, которому суждено стать королем Ирландии. Он увидел обнаженного мужа, который направлялся к Таре, вложив в пращу камень. Тотчас во все стороны были разосланы люди, чтобы встретить нагого мужа, привести его во дворец и объявить королем.

В это время молодой человек, воспитанный в доме Этерскела и являющийся сыном короля Ирландии, играл со своими молочными братьями на равнине близ Лиффи. Это был принц Конайре. Играя со своими молочными братьями, Конайре увидел стаю огромных птиц невиданной красоты и цвета. Он погнался за ними на колеснице, птицы взлетели и на некотором расстоянии сели на землю. Когда же Конайре подъехал ближе, птицы снова вспорхнули ввысь и все время держались на расстоянии чуть больше броска камня. Конайре расстался со своими братьями. В конце концов птицы приземлились на берегу моря, Конайре сошел с колесницы и направился к ним с пращой в руке.

Вдруг птицы превратились в воинов и кинулись на него с копьями и мечами. Однако один из них вступился за него и сказал:

– Я Немглан, король птиц твоего отца, и нет перед тобой никого, кто не был бы близок тебе по отцу или матери.

– Доныне не знал я об этом, – ответил Конайре.

Именно тогда молодой человек узнал о своем происхождении. Его матерью была Месс Буахалла. Это имя, означающее «воспитанница пастухов», было ей дано, потому что ее воспитали два пастуха. Они построили для нее домик из прутьев и научили многим премудростям, и не было в Ирландии королевской дочери прекраснее ее. Один из людей короля Этерскела из любопытства заглянул в хижину и увидел внутри прекраснейшую девушку в Ирландии. Он сообщил об этом королю. Этерскелу было предсказано, что он женится на девушке неведомого рода. Услышав о воспитаннице пастухов, он сказал: «Вот женщина, согласно предсказанию, назначенная мне в жены».

Однако в тот же день, когда Месс Буахалла сидела в своей хижине из прутьев, через которые проникали последние лучи заходящего солнца, через отверстие в крыше залетела птица. Приземлившись на пол, птица превратилась в прекраснейшего юношу. Месс Буахалла знала, что это один из владык данаана из страны бессмертных. Они стали любовниками, и Конайре стал плодом их любви. Этерскел послал за Месс Буахалла, и стала она его королевой. Все считали, что Конайре был сыном Этерскела.

Те, кто принадлежал к народу данаана, любили или ненавидели род, к которому принадлежала Месс Буахалла. Она была внучкой Этайн, которую в стране вечноживущих любил Мидир Гордый. Этайн стала смертной и вышла замуж за короля Ирландии Эохайда. И когда Мидир забрал Этайн обратно в страну бессмертных, Эохайд опустошил места, где жил народ данаан. От разорившего эти земли Эохайда, через Месс Буахалла, дочь его дочери, происходил и Конайре.

Так Конайре узнал от Немглана о своем роде и происхождении.

– Ты станешь королем Ирландии, – сказал ему Немглан, – а вот список тех вещей, которые ты не должен никогда делать.

После этого Немглан протянул Конайре список гейсов, вещей, которые ему запрещено совершать.

– Если ты нарушишь один их этих запретов, – сказал он, – то ничто не остановит месть народа данаана этому дому, – после чего добавил: – Полностью обнаженный мужчина, который под утро придет по одной из дорог в Тару с камнем в праще, именно он и станет королем.

Конайре снял с себя одежды и отправился сквозь ночь в Тару. Наблюдатели следили за дорогой, высматривая его. Когда же они встретили обнаженного мужчину, то надели на него королевские одежды и привезли в королевский дворец. Все ликовали, узнав, что именно принцу Конайре предначертано стать их королем. Его молочные братья, Фер Рогайн, Фер Гобар и Ломна Друт, тоже радовались тому, что он стал их королем.

II.

Конайре Мор был самым прославленным, благородным и красивым королем, когда-либо правящим в Ирландии, и также он был самым добрым и милосердным среди них. У него не было никаких изъянов в фигуре, внешности или одежде, а также в ловкости или красноречии, в знаниях, мужестве или родстве. Во время его правления в Ирландии с середины весны до середины осени ни одно облако не закрывало солнце, ни одна капля росы не падала с травы до полудня. Даже с волками в королевстве из года в год поддерживался мир. Не случалось ни одному ирландцу тогда погубить другого. Для каждого голос другого был ласков, словно мелодия арфы. Тогда у Ирландии было три короны: корона из кукурузных початков, корона из цветов и корона из дубовых мачт.

Следующие запреты были наложены на Конайре Мора:

Он должен запретить грабеж в стране.

Каждую девятую ночь не может он покидать пределы Тары.

Нельзя обходить ему Брегу слева направо, а Тару справа налево.

Он не должен охотиться на злых зверей Керны.

Трое Красных не должны перед ним идти к дому Да Дерги.

Нельзя ему впускать в свое жилище после захода солнца одинокую женщину.

Мир в королевстве был нарушен молочными братьями Конайре. Гордыня и своенравие овладели ими, и отправились они по Ирландии грабить. Год за годом в течение трех лет занимались они грабежом. Когда люди стали жаловаться на них, король сказал: «Пусть каждый отец убьет своего сына, но пусть мои братья останутся живы». Он разрешил совершать грабежи, тем самым нарушив один из запретов, наложенный на него. В конце концов он перестал защищать своих молочных братьев. Они взяли корабли и отправились за море. В море они встретили Ингкела Одноглазого, сына короля Британии, также изгнанного из своей страны. Они объединили свои силы и совершили набег на Британию. Налетчики разрушили крепость, а находящихся в ней отца Ингкела и его семерых братьев убили.

Ингкел требовал разрушения за разрушением. Он вынудил молочных братьев Конайре напасть на Ирландию. Агрессивные мародеры причалили и высадились на берег, на равнину Лиффи на юге Тары.

– Что за дом я видел, – спросил Ингкел у Фер Рогайна, – где огонь виден через главную дверь и через колеса колесниц?

– Конечно же это гостевой дом, который стоит на пути в Тару, гостевой дом Да Дерги, – ответил Фер Рогайн.

– Но гостевой дом является святилищем в любой стране, неправильно грабить его, – сказал Ломна Друт.

– Ломна, когда мы давали наши клятвы, то не делали никаких оговорок в отношении гостевых домов, – сказал Ингкел.

– Если земля не разверзнется у нас под ногами, – проговорил Фер Гобар, – то ничто не помешает разрушению этого дома. Ни старики, ни летописцы не смогут сказать, что я бросил разрушать этот дом до того, как довел дело до конца.

– Воодушевитесь же тогда, победители, – воскликнул Ингкел, одноглазый изгнанник Британии, – мы ограбим этот гостевой дом, и разрушим его, и уничтожим всех, кто находится в нем! Мы доставим на корабль богатую добычу.

Фер Рогайн и Ломна Друт отступили, а Фер Гобар присоединился к Ингкелу, и жестокие мародеры отправились к гостевому дому, называемому домом Да Дерги.

III.

Король Конайре нарушил и другой запрет: на девятую ночь он покинул пределы Тары; он отправился разрешить спор двух своих рабов. На обратном пути в Тару он увидел, что все небо между ним и его королевским дворцом в сполохах пламени и клубах дыма. Вместе со своей кавалькадой он решил пойти другим путем; но, идя этой дорогой, он обошел Тару справа налево и Брегу слева направо. Странные создания появились перед ним, и он погнался за ними. Это были злые звери Керны, но Конайре не знал об этом, пока охота не завершилась.

Король понял, что ему придется ночевать вне его королевского замка. Он отправился к гостевому дому с семью открытыми дверями, расположенному на пути в Тару. Имя Дерга означает «красный», и Конайре знал, что не должен позволить трем Красным идти перед ним к дому Да Дерги. И только он подумал так, как увидел впереди перед собой трех одетых в красное всадников на красных лошадях. Тут же он отправил к ним посланца с просьбой повернуть обратно. Но как ни погонял посланец свою лошадь, он не смог догнать их. Он попытался прокричать незнакомцам, чтобы те повернули назад и следовали за королем. Один из них, оглянувшись, крикнул в ответ: «Собрание в Доме; великое разрушение; великая новость!» Снова посланник Конайре крикнул им поворачивать, обещая большие награды. Тогда один из всадников пропел: «Устали наши кони – то кони из страны бессмертных. Хоть мы и живы, все же мертвы. Великие знамения. Гибель живого. Пища воронам. Битва и схватки. Кровь на мечах. Щиты с разбитыми шишками после захода солнца. О мальчик!» И они продолжили путь. Посланник Конайре увидел в свете, льющемся из окон дома Да Дерги, как они привязали своих лошадей и устроились внутри. Посланник вернулся и сообщил королю, что красные всадники вошли в дом перед ним. «Еще один гейс нарушен сегодня», – сказал он.

Конайре и его кавалькада продолжили свой путь и подъехали к дому Да Дерги. Они оставили колесницы за домом – семнадцать колесниц с впряженными в них лошадьми, у каждой лошади была небольшая голова и широкая грудь, на каждой была уздечка, украшенная красной эмалью. На колесницах лежали серые копья, у караульных в руках были мячи с железными рукоятями и серебряные щиты. С одной стороны двери на страже стоял Кормак, сын короля Ольстера, человек добрый и благородный. Его ясные глаза сверкали. Его лицо сужалось книзу. У него были светлые волосы, завязанные красивой лентой, на его плаще блистала серебряная брошь. В руке он держал меч с золотой рукоятью. На его щите были изображены пять кругов. С другой стороны двери стоял Конал Кернах – Конал Победоносный, самый знаменитый из ирландских воинов. Его глаза голубые, как горечавка, а брови темные как жук-олень. Копье, которое он держал в руке, было таким же толстым, как внешнее ярмо колесницы. На его щите цвета крови заклепки из белой бронзы чередовались с пластинами золота. Между ними стоял королевский чемпион Мак Кехт. Выражение его лица было строгим и внушающим страх. Древко его пики весило столько же, сколько и плуг. У него был деревянный щит, обитый железными пластинами, а в руке Мак Кехт держал копье, с наконечника которого капала кровь.

Конайре присел на ложе. Его плащ прекрасен, словно туман первых дней мая. Цвет свой меняет тот плащ поминутно. Рядом с ним лежит сияющий меч с золотой рукоятью, вынутый на локоть из ножен, и в свете клинка можно увидеть человека напротив дома. Цвет волос короля был как расплавленное золото. Рядом с ним сидел его сын – маленький, весь в веснушках юноша в пурпурном плаще, у него девичьи повадки, и он любим всеми.

Королевский жонглер выступал перед ними. Его волосы были белы, как горный покров. У него были три щита, три меча и три золотых яблока. Он заставлял их друг за другом, как пчел в прекрасный день, взлетать вверх и падать вниз, но как только король и его сын подняли свой взгляд, раздался крик. Они упали на пол, и затем кто-то бросил человеческую голову в дом. Конайре увидел, что это была голова Фер Рогайна, его молочного брата. Он взял ее, поплакал над ней, и тогда грабители напали на гостевой дом.

Вошла женщина и остановилась около дверного косяка. Ее плащ был грязен и пах сырой землей. При взгляде на женщину всех охватило отвращение. Король приказал ей убираться.

– Известно, – сказал он, – что мне запрещено после захода пускать одинокую женщину туда, где я нахожусь.

Женщина ответила:

– Если и в самом деле не найдется у короля приюта и ночлега для одинокой женщины, я отыщу их в другом месте.

– Ты можешь остаться, – ответил Конайре, – еще один из моих гейсов нарушен.

Женщина постелила свой плащ на пол.

– Сегодня, – сказала она, – король будет спать со мной.

Затем другое видение появилось перед Конайре. Он увидел мужчину, у которого был всего лишь один глаз, одна нога и одна рука. Он узнал его, это был свинопас из Боу Дерг. Конайре знал, что любой праздник, где появлялся свинопас, заканчивался разрушением и гибелью. Еще более жуткие образы, чем этот, являлись Конайре. Он увидел трех дочерей Бадб, которых убивают во время каждого сражения. Обнаженные и истекающие кровью, они висели на привязанных к крыше веревках.

Вдруг вышла к грабителям ужасная банда, шайка людей в одеждах из грубого волокна, с поясами из воловьей шкуры. Вооружены они были цепами, каждый цеп представлял собой цеп тройного кручения. Это были гиганты, захваченные Качалэйном во время осады Фалдал. Они прошли через ряды грабителей, сквозь густые волосы были видны их дико сверкающие глаза. Но Ингкел позвал их, договорился с ними, и они перешли на его сторону. Затем реку, протекающую через дом, они повернули в сторону, ее забросали головешками; дом загорелся, и пожар нечем было тушить.

Конал Кернах вместе с девятью воинами вышел из дома. Он обошел вокруг гостевого дома, пройдя сквозь ряды грабителей, как ястреб сквозь стаю мелких птичек. Но вдруг перед ним появился волынщик в красном. Он заиграл и увлек Конала своей чарующей музыкой в сторону от сражения. Кормак, сын владыки Ульстера, боролся с грабителями. Как корабль идет сквозь волны, так Кормак шел сквозь шеренги атакующих. Перед ним появился волынщик в красном и, играя свою волшебную мелодию, увел его от сражения.

Король очень захотел пить, но не было воды, чтобы утолить его жажду. Мак Кехт взял золотую чашу короля и, пройдя сквозь ряды сражающихся, отправился на поиски воды. Король вооружил своих домашних и вышел из дома. Сражались все: он, его арфисты, виночерпии и жонглеры. Но волынщик в красном играл, а арфист крикнул, что народ данаан был против короля, потому что король Эохайд опустошил землю данаан, когда искал свою королеву, которую забрали из этого мира. Гиганты, перешедшие на сторону Ингкела, напали на королевских воинов, размахивая своими железными цепами.

Королевский чемпион Мак Кехт никак не мог найти воду, чтобы утолить жажду Конайре. Родники, реки и озера Ирландии спрятались от него по приказу народа данаан. Шэннон и Слэйни, Банн и Барроу – могучие реки Ирландии – все они скрылись при его приближении. Той ночью самые великие озера Ирландии спрятались от него. Мак Кехт подошел к уединенному озеру, расположенному очень далеко от дома, – он пришел к Лох-Гара. Прежде чем озеро успело спрятаться от него, Мак Кехт погрузил золотую королевскую чашу в воду. Затем вместе с водой он возвратился к гостевому дому. Он обнаружил, что все защитники либо мертвы, либо уведены с поля боя музыкой волынщиков из страны бессмертных. Он появился как раз тогда, когда один из грабителей отрубал голову королю Конайре. Мак Кехт убил этого человека. Взяв голову своего короля, он влил ему в рот воду. И тогда заговорила голова Конайре с Мак Кехтом, она поблагодарила своего воина и восхвалила его доблесть и преданность.

Мак Кехт обнаружил сына Конайре, который не пострадал во время сражения, и унес его с поля боя. Стоя около сгоревшего дома, он услышал, как волынщики пели песнь: «Великие известия. Благодаря древним чарам, погибли воины. Пока этого не произошло, мы не могли вернуться. Теперь же мы садимся на коней Донна Дескорах, на коней сына Мидира. Теперь мы возвращаемся в страну бессмертных».

ПУТЕШЕСТВИЕ БРАНА В СТРАНУ БЕССМЕРТНЫХ.

Принц Бран сидел в своем королевском дворце. Крепостной вал был закрыт, и никто не мог войти. Было собрание благородных и выдающихся личностей сельских окрестностей, и принц Бран принимал их в своем зале.

Вошла женщина и остановилась в дверном проеме. Никто не знал, как она сюда попала. Она была прекраснее всех женщин, видимых ранее Браном и его людьми. На ней был необычный наряд; женщины его страны никогда не носили одеяний подобных тем, что были на этой женщине. В руках она держала ветвь, на которой были белые цветы с прекрасным запахом. Она поднесла ветвь к трону, на котором восседал Бран, и запела песнь:

Женщина закончила петь и протянула ветвь так, чтобы Бран увидел цветы и почувствовал исходивший от них аромат. И исчезла. Ни Бран, ни кто из его людей, находившихся в зале, не знал, как она сумела исчезнуть с того места, где была.

Когда на следующий день принц Бран покинул свой замок, то услышал музыку, он все время слышал ее, стоял ли он или шел. Перед ним раскинулось огромное пространство, но он не видел ни мужчины, ни женщины. Он поднялся на холм, встал там и посмотрел на море. И все равно никого не увидел. И все же музыка была вокруг него; она успокоила суету внутри него, он сел на холме и заснул.

И во сне он увидел ту самую женщину, которая появилась перед ним с веткой в руке. «Поднимайся, – сказала она ему во сне. – Будь внимателен и готов. Спусти свой корабль на воду и плыви, пока не приплывешь к острову, о котором я тебе пела».

Бран подготовил корабль. Трижды по девять воинов взял он с собой, и во главе каждой девятки поставил он своих молочных братьев. Они спустили корабль на воду в маленькой бухте на своей территории и вышли в открытое море. В течение двух дней и двух ночей видели они перед собой только волны и монстров в их глубине. На третий день они увидели то, что было более странно, чем вид любых монстров в глубине: они увидели колесницу, мчавшуюся по поверхности моря.

Колесницей управлял прекрасный мужчина; лошади, впряженные в колесницу, скакали так, будто бы двигались по поверхности равнины. Когда колесница приблизилась к кораблю, мужчина остановил лошадей и заговорил с теми, кто плыл по морю.

И вот что сказал прекрасный возница Брану и его товарищам:

– Мананнан Мак Лир, морской бог – вот кто говорит с тобой. Я еду в твою страну, чтобы найти королеву, которая родит мне сына; я буду его учителем. Его будут любить и смертный, и бессмертный народ. Он будет мудр и способен без страха разгадывать таинственное. Он будет драконом в битве, волком в лесу, рогатым оленем на равнине, в реке он будет лососем, меняющим окраску, в море – тюленем, на берегу – белым лебедем. А имя ему будет Монган.

Затем Мананнан пропел Брану песню, призывая его отправиться в путь и говоря, что скоро он подойдет к островам, где живет бессмертный народ.

Мананнан продолжил свой путь по волнам на колеснице, а Бран и его соратники поплыли дальше. Они подошли к острову, от которого исходил волшебный аромат. Они увидели цветущие деревья, которые росли до самой кромки воды. Они увидели женщин на берегу, среди которых находилась и королева. Бран знал королеву, так как это именно она появилась перед ним в королевском дворце и принесла с собой ветвь с цветами. Королева крикнула ему:

– Подплывай, принц Бран, и высаживайся на берег. Добро пожаловать!

Но Бран и его соратники побоялись высаживаться на берег. Тогда королева бросила на корабль моток пряжи. Бран поймал его, и моток прилип к его ладони. Королева, держа второй конец пряжи, стала наматывать ее. И так она притянула Брана и его корабль к берегу. Тогда люди наконец сошли на землю.

Они отправились к высокому дворцу, находившемуся на острове. Там их ждали постели, их количества хватило для Брана и его воинов. Там мужчин развлекали королева и ее женщины. Моряки выбрали себе в качестве спутниц женщин королевы, а сама королева была с Браном.

На острове действительно были все те чудеса, о которых пела королева Брану, стоя в дверном проеме его зала. Этот остров был одним из пятидесяти, каждый из которых был крупнее Ирландии. Имена некоторых островов были следующими: Равнина Серебряных облаков, Спортивная равнина, Щедрая земля, Нежная земля. И никто из живущих на них не испытывал ни страха смерти, ни предательства, ни боли расставания.

И снова королева запела песню о красотах своей земли. Она пела ее Брану, стоя рядом с ним около своего высокого дворца:

Все это происходило на острове, называемом Эмайн. Но пришел день, когда первый из молочных братьев сказал Брану:

– В Ирландии цветы осыпаются с деревьев, и даже листья уносит прочь. Вороны прилетают с ветром. Но я с радостью снова увижу страну, где происходят подобные изменения. Именно ты, Бран, привел нас сюда. И если один из нас пожелает, то будет справедливо, если ты отвезешь нас обратно, чтобы снова взглянуть на нашу страну.

Бран знал, что это справедливо, что он так и должен поступить, – он должен позволить тем, кто хочет еще раз взглянуть на родную страну, уехать. Он говорил с королевой о том, что должен отвезти моряков увидеть страну Ирландию. Услышав это, королева очень опечалилась, но дала свое разрешение.

– Но пусть никто, – сказала она, – ни ты, ни один из твоих соратников не ступит на землю вашей страны. А взглянув на изменившуюся страну, возвращайся; приезжай ко мне в страну бессмертных.

Бран ответил ей, что они подплывут лишь в поле видимости Ирландии и что, взглянув на родную землю, тотчас повернут корабль обратно.

Корабль, на котором они приплыли сюда, стоял все так же в бухте. Ничто не изменилось на корабле: на парусах не было ни одной прорехи, ни одна щепка не отлетела от весла. Моряки поднялись на корабль и отплыли. Когда они немного проплыли, перед ними появился маленький остров. Они подошли ближе и увидели множество людей. Все играли в различные игры, были счастливы и смеялись. Бран отправил одного из своих молочных братьев на остров. Они стали ждать, когда он вернется к ним с новостями.

Но они ждали его напрасно. Потому что, сойдя на берег, молочный брат Брана в тот же момент присоединился к играм людей. Когда же он повернулся к своим соратникам на корабле, то они увидели, что он счастливо смеется. Какие только сигналы они не посылали ему, он так и не вернулся. Тогда Бран приказал своим воинам отплывать, оставив своего молочного брата на острове Веселья.

Они продолжили свой путь, они плыли туда, где на море опускался туман. И вскоре они увидели туман вокруг Ирландии. Тогда они отправились к северной части страны, которая была территорией принца Брана.

Когда же у них появилась возможность увидеть берег, то они увидели толпу людей, собравшихся сюда из окрестностей. Моряки крикнули людям на берегу:

– Здесь Бран, принц этих мест, его молочные братья и люди, отправившиеся в плавание вместе с ним.

– Мы не знаем никого с таким именем, – ответил им один из людей на берегу, – но в наших легендах есть предание о принце Бране, который отправился в путешествие за море.

Услышав это, Бран приказал морякам поворачивать корабль. Но его молочный брат, так страстно желавший увидеть Ирландию, спрыгнул с корабля и устремился к берегу. Люди подошли к тому месту, куда он приплыл, и стали ему помогать. Но как только они коснулись его, мужчина упал на гальку.

Люди отошли от него. Моряки на корабле видели его лежащим на берегу; присмотревшись, они поняли, что он похож на человека, умершего и похороненного много сотен лет назад.

Тогда Бран заговорил с людьми на берегу. Он рассказал им обо всем, что случилось с ним и его соратниками с того самого времени, как они отплыли отсюда. Для тех, кто слушал его, история была чрезвычайно удивительной. Ученый муж, находившийся среди людей на берегу, записал песни, которые слышал Бран в исполнении королевы острова. Затем Бран попрощался с людьми. Он снова отправился в море со своими спутниками. С тех пор больше не было никаких известий от принца Брана.

Уэльские мифы.

ПВИЛЛ, ПРАВИТЕЛЬ ДИВЕДА, И ЕГО ВИЗИТ В АННУВН, КОРОЛЕВСТВО ФЕЙРИ.

Это история о Пвилле, правителе Диведа. Однажды он отправился на охоту в Глин Кух. Отпустив собак и затрубив в рог, он понял, что оказался вдали от своей свиты. Продолжив путь, он внезапно услышал лай чужих собак, приближавшийся к нему с другой стороны.

Пвилл находился в лесу, на открытой плоской поляне. К нему бежали его собаки, и в тот же миг он заметил оленя, за которым буквально по пятам гналась свора собак, которые не принадлежали Пвиллу. Когда олень добежал до середины поляны, псы нагнали его и свалили. Поначалу Пвилл не обратил на оленя особого внимания, поскольку во все глаза уставился на незнакомых собак. Он повидал на своем веку немало разных псов, но таких удивительных ему довелось видеть впервые. Их шерсть сверкала ослепительной белизной, уши были красными, как кровь, и красный цвет ушей еще более подчеркивал белизну их тел. Насмотревшись на них, Пвилл отогнал псов от уже мертвого оленя и позвал свою свору.

Не успел он это сделать, как прямо перед ним возник мужчина верхом на огромном светло-сером скакуне; на шее у него висел охотничий рог, а сам он был одет в серый охотничий шерстяной наряд. Подъехав ближе, незнакомец заговорил с Пвиллом:

– О господин, я знаю, кто ты, но я не стану приветствовать тебя.

– Возможно, – предположил Пвилл, – что из-за твоего положения ты не должен приветствовать меня?

– Нет, – ответил незнакомец, – мое положение не запрещает мне приветствовать тебя.

– Что же тогда, о господин? – спросил Пвилл.

– Твои невоспитанность и бесчестье, – ответил незнакомец.

– Что же такого невоспитанного и бесчестного я сотворил? – спросил Пвилл.

– Мне никогда еще не доводилось видеть большего бесчестья, – проговорил он, – как нагло отогнать собак, которые затравили оленя, и спустить на него своих собственных.

– О господин, – сказал Пвилл, – все, что смогу, сделаю я, чтобы искупить свою вину и завоевать твою дружбу, потому что я осознаю, что ты благородного происхождения.

– Я коронованный король в своей стране, – сказал незнакомец.

– Повелитель, – продолжил Пвилл, – скажи, как я могу завоевать твою дружбу.

Незнакомец ответил:

– Я Аравн, король Аннувна. Ты можешь завоевать мою дружбу, помогая мне в одном деле. Ты знаешь, что в Аннувне есть еще один король. Король, который готовится вступить со мной в войну. И если ты отправишься в мою страну и победишь этого короля, то все королевство станет моим.

– Господин, – сказал Пвилл, – научи меня. Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал, и я сделаю это, чтобы завоевать твою дружбу.

Тогда сказал Аравн, король Аннувна:

– Я стану твоим другом. Я отправлю тебя в Аннувн на своем коне и дам тебе самую красивую девушку, которую ты когда-либо видел, я передам тебе свою внешность, так чтобы ни один слуга, ни один воин, ни одной другой человек не узнал, что ты – не я. Так будет продолжаться год, после которого мы встретимся на этом самом месте.

– Да, господин, – сказал Пвилл, – но, когда я буду там в течение года, как я узнаю того, о ком ты говоришь?

– Ровно через год, начиная с этой ночи, наступит время, определенное для битвы между нами. Приходи на поле боя в моем обличье. Но, лишь один раз ударив его, ты лишишь его жизни. Если же он попросит тебя ударить еще раз, не бей, даже если он станет молить тебя. Если же ты ударишь его еще раз, он будет способен драться с тобой на следующий день так же хорошо, как всегда.

– Если я отправлюсь в твое королевство, – проговорил Пвилл, – приняв твой облик на один год и один день, что же я должен делать с собственными землями?

– Я сделаю так, что никто в твоем владении, ни один мужчина, ни одна женщина, не узнает, что я – не ты. А отправлюсь я туда на твоем коне. Свободен будет твой путь, и ничто не задержит тебя, пока не окажешься ты на моей земле, а я буду твоим проводником.

Сказав это, король Аннувна, отправившийся в тот день в лес со своими собаками с единственной целью – привести Пвилла в свое королевство, проводил его до своих владений.

– Осмотри, – сказал он, – двор и королевство. Все в твоей власти. Войди во двор, там никто не узнает тебя, и, когда ты увидишь, что работа там закончена, ты поймешь обычаи двора.

После этих слов собеседник Пвилла скрылся из поля зрения.

Пвилл, повелитель Диведа, направился к крепости. Войдя во двор, он осмотрел спальни, залы, общие комнаты и другие здания – самые красивые из тех, которые он когда-либо видел. Затем он отправился в зал, чтобы переодеться. Вошли слуги и раздели его. Все они почтительно приветствовали его. Вошли два рыцаря, забрали его охотничий костюм и надели на него золотое одеяние из шелка. Зал был готов к приему, и Пвилл увидел, как вошла его свита. Вместе с ней появилась и королева; она была прекраснейшей из женщин, когда-либо видимых Пвиллом. Она была одета в желтое платье из сверкающего атласа. Пвилл заговорил с ней. Речь королевы была самой мудрой и очаровательной из когда-либо слышимых им. Она была его королевой весь последующий год. А двор Аннувна был, по мнению Пвилла, лучше всего обеспечен едой и питьем, золотом и драгоценными камнями, чем любой другой двор на земле.

Прошел год. Каждый день Пвилла состоял из охоты и песен бардов, из пиров и бесед с мудрыми и вежливыми собеседниками. И вот пришел день, предназначенный для поединка между королями. Люди даже в самых дальних уголках королевства знали об этом дне.

Пвилл отправился на поле, где должен быть состояться бой, за ним последовали придворные Аравна. Придя на поле, они увидели Хафгана, короля, с которым должен был сражаться Пвилл. Хафган находился на другой стороне поля. Поднялся рыцарь и провозгласил:

– Господа, это битва между двумя королями, между ними одними. Каждый на них претендует на землю и территорию другого. Этот бой разрешит все противоречия. Все остальные должны стоять в стороне и позволить бою между повелителями произойти.

Тем временем Пвилл в обличье Аравна приблизился к Хафгану. Они сошлись на середине поля. Пвилл поразил Хафгана копьем, да так, что оно в щепы раскололо его щит, его доспех и смертельно ранило короля, перелетевшего через круп коня и упавшего на землю.

– О господин, – вскричал он, – какое право ты имел убивать меня? Я не причинил тебе вреда, я не знаю, почему ты должен был убить меня. Но раз уж ты начал, то заверши свое дело.

– Ах, господин, – сказал Пвилл, – я могу сожалеть о том, что сделал с тобой. Но я не нанесу еще один удар.

– Подданные мои, – снова вскричал Хафган, – унесите меня отсюда, потому что моя смерть пришла, и я не смогу больше поддерживать вас!

– Люди, – произнес Пвилл в обличье Аравна, – посоветуйтесь друг с другом, и пусть те, кто станут моими подданными, перейдут на мою сторону. Те, кто перейдет добровольно, будут с радостью приняты, а тех, кто не подчинится, убедит сила мечей.

– Господин, – ответили воины, – в Аннувне нет другого господина, кроме тебя.

И принесли они ему клятву верности. Пвилл в обличье Аравна пошел по королевству Аннувна, и везде ему подчинялись те, кто до недавнего времени были подчиненными Хафгана, так что теперь обе части королевства находились в его власти.

После этого Пвилл отправился на встречу с Аравном. Когда он пришел на поляну в лесу, король Аннувна был уже там. Они очень обрадовались друг другу.

– И пусть, – сказал Аравн, – небеса вознаградят тебя за то, что ты сделал для меня. Когда ты вернешься в свои владения, – продолжал он, – то увидишь, что я сделал для тебя.

Аравн, король Аннувна, вернул Пвиллу его облик, а себе – свой. Аравн отправился обратно в свое королевство Аннувн, а Пвилл, принц Диведа, отправился в свою страну и стал снова правителем семи частей Диведа.

Прибыв в свои владения, он начал расспрашивать своих приближенных о том, что случилось за год.

– О господин, – сказали они, – твоя милость никогда еще не была так велика, ты никогда не был столь добр к своим слугам, никогда так щедро не расточал даров, и твоя власть никогда не была справедливее, чем в этот год.

После этого Пвилл поведал им все.

– Поистине, господин, – сказали они, – надо возблагодарить небо за то, что ты приобрел такого друга.

И после этого короли укрепляли свою дружбу, посылали друг другу и коней, и борзых, и соколов, и все, что они считали желанным и приятным друг для друга. И по причине того, что Пвилл жил год в Аннувне и правил там столь удачно и объединил два королевства в один день своим мужеством и отвагой, его стали называть не Пвилл, король Диведа, а Пвилл, государь Аннувна.

МАТ, СЫН МАТОНВИ.

1. Предательство Гвидиона и Гилфайтви.

Король Аравн отправил Придери, сыну Пвилла, в подарок стадо свиней. Тогда Придери правил на юге, а Мат, сын Матонви, на севере. К Мату, сыну Матонви, пришел Гвидион.

– Господин, – сказал Гвидион, – слышал я, что на юге появились звери, не виданные на этом острове.

– И как же их зовут? – спросил тот.

– Свиньи, господин.

– И что же это за звери?

– Это небольшие звери, но их мясо вкуснее, чем говядина.

– И кто же ими владеет?

– Их хозяин – Придери, сын Пвилла; их прислал ему Аравн, король Аннувна.

– Хорошо, – сказал король, – и как же нам их добыть?

– Я сам, господин, отправлюсь к нему с дюжиной спутников под видом бардов и выпрошу свиней.

– Что ж, – сказал Мат, сын Матонви, Гвидиону, сыну своей сестры, – тогда иди.

Но целью Гвидиона были не свиньи, принадлежащие сыну Пвилла, его целью была хитрость, задуманная по отношению к Мату, сыну Матонви, именно поэтому Гвидион вызвался идти во двор Придери. Дело было в том, что брат Гвидиона влюбился в деву, которая всегда была рядом с Матом, и единственным средством, благодаря которому брат смог бы обладать ей, было втянуть Мата, сына Матонви, в войну.

Дело в том, что Мат, сын Матонви, не мог прожить без того, чтобы, когда он сидел, ноги его не покоились на коленях девушки, за исключением времени, когда он отправлялся на войну. Девушку, что была тогда с ним, звали Гэвин, и в Арфоне она была красивейшей из дев того времени. Гилфайтви, сын сестры Мата и брат Гвидиона, приметил ее и влюбился так, что не находил себе места, и так изменился от любви к ней, что его трудно было узнать.

– О юноша, – спросил Гвидион, – что случилось с тобой?

– Почему ты спрашиваешь? Что ты видишь во мне? – спросил Гилфайтви.

– Я вижу, что ты худ и бледен.

– Брат мой, – ответил тот, – я не могу открыть никому причину охватившей меня тоски.

– Но что же это, друг мой? – спросил Гвидион.

– Ты ведь знаешь Мата, сына Матонви, – сказал тот, – если самый тихий шепот двоих будет подхвачен ветром, он услышит его.

– Это так, – сказал Гвидион, – тогда лучше молчи, ибо я знаю твои мысли.

Гилфайтви, когда брат сказал ему это, издал самый тяжкий в мире вздох.

– Погоди вздыхать, друг мой, – сказал Гвидион, – может статься, с моей помощью ты добьешься своего. Я устрою войну, которая разделит Мата, сына Матонви, с девушкой.

Именно после этого Гвидион отправился к Мату, чтобы попросить у него разрешения отправиться за свиньями к Придери.

Итак, он вместе с Гилфайтви и десятью другими людьми отправился в путь. Они приняли вид бардов и шли с песнями и музыкой. Они пришли ко двору и были радостно встречены Придери, сыном Пвилла. И той же ночью Гвидион явился к Придери.

– Я буду рад, – сказал Придери, – услышать от вас какую-нибудь историю.

– О господин, – ответил ему Гвидион, – по нашему обычаю, когда мы приходим к столь знатному мужу, в первую ночь с ним говорит главный бард. Я с радостью поведаю тебе те удивительные истории, которые знаю.

И Гвидион развлекал короля и его свиту историями и беседами так, что все были очарованы им, и сам Придери говорил с ним. Спустя некоторое время Гвидион сказал Придери:

– Выслушай мою просьбу, отдай тех животных, что прислали тебе из Аннувна.

– Не было бы ничего проще, – ответил Придери, – если бы не договор с моими людьми, которым я обещал никому не отдавать этих животных, пока их число не удвоится.

– О господин, – возразил Гвидион, – Не отдавай мне свиней сейчас, но и не отказывай мне.

Так Придери не отдал свиней, но и не отказал Гвидиону.

И той же ночью Гвидион прибегнул к магическому искусству: он сотворил дюжину коней и дюжину черных борзых, у каждой была белая грудь, и дюжину ошейников и поводков для них. И никто из видевших их не догадался бы, что эти вещи не из золота. Все это Гвидион сотворил из грибов. И он сотворил дюжину седел для коней, каждая часть которых была из железа, покрытого золотом, и такие же уздечки. И со всем этим он пришел к Придери.

– Господин, – сказал он, – ты говорил мне прошлой ночью, что не можешь ни продать, ни подарить своих свиней. Но ведь ты можешь обменять их на что-то лучшее, и я дам за них эту дюжину коней, которых ты видишь, и их седла с уздечками, и дюжину борзых, и их ошейники с поводками.

Придери созвал своих людей на совет, и они порешили отдать свиней Гвидиону и взять за них коней и собак. Так и было сделано, Гвидион отправился в путь, захватив с собою свиней.

– Друзья мои, – сказал Гвидион своим спутникам, – нам придется поспешить. Волшебство имеет силу от часа, когда оно было сотворено, до того же самого часа следующего утра.

Они поспешили и вскоре подошли к владениям Мата. Там они соорудили загон для свиней и вскоре предстали перед Матом, сыном Матонви. Как только они предстали перед ним, раздался звук рога, и войско Придери вошло в Гвинедд, владение Мата.

Гвинедд огласился криками и шумом сражения. Мат, сын Матонви, отправился к Придери, Гвидион и Гилфайтви пошли вместе с ним. Однако ночью Гвидион и Гилфайтви тайно вернулись во дворец. Гилфайтви занял ложе Мата, сына Матонви. Грубо выпроводив остальных девиц за дверь, он заставил Гэвин остаться с ним против ее воли.

Следующим утром братья вернулись туда, где Мат, сын Матонви, находился вместе со своим войском. Началась битва, и армия Придери обратилась в бегство. Затем Придери и Гвидион сражались один на один. И мощью Гвидиона, соединенной с чарами, Придери, сын Пвилла, был сражен. После этого Мат, сын Матонви, вернулся обратно в свой дворец, а Гвидион и Гилфайтви отправились объезжать его владения.

Мат вошел в свои покои и увидел место отдыха, приготовленное для него так, чтобы он мог поставить ноги на колени девушки, как он это обычно делал.

– О господин мой, – заговорила тут Гэвин, – найди другую девушку, кто будет держать твои ноги, ибо я стала женщиной. Надо мною сотворили насилие, господин. И это дело рук твоих племянников Гвидиона и Гилфайтви, сыновей твоей сестры. Они обесчестили меня и запятнали твою честь.

– Что ж, – сказал Мат, сын Матонви, – я сделаю все, что смогу. Я защищу твои права, и сделаю тебя своей женой, и дам тебе власть над всеми моими землями. И кое-что я изменю для себя.

А Гвидион и Гилфайтви не вернулись ко двору, но и не выезжали за границы земель, пока не появился запрет выдавать им мясо и питье. И наконец пришли они к Мату.

– Господин, – произнесли они, – мы в твоей воле!

– По своей воле я не лишился бы воинов. Не можете вы отплатить и за мое бесчестье и за смерть Придери. Но раз уж вы пришли, я назначу вам наказание, – ответил Мат, сын Матонви.

2. Превращение Гвидиона и Гилфайтви.

И он поднял волшебный жезл и ударил им Гилфайтви, и тот превратился в олениху. Он ударил и Гвидиона, который хотел было убежать, и тот стал оленем.

– В наказание я велю вам жить вместе, как диким зверям, облик которых вы приняли. И у вас будет то же потомство, что и у них. Через год в этот же день вы придете ко мне.

И ровно через год он услышал шум за стенами дворца и лай собак.

– Посмотрите, что там, – велел он слугам.

– Господин, – сказали ему, – там олень с оленихой и с ними детеныш.

Услышав это, Мат встал и вышел на крыльцо. И там он увидел троих зверей: оленя, олениху и прелестного олененка. И тогда он поднял свой жезл.

– Те из вас, кто были этот год оленями, станут кабанами на весь следующий год, – сказал он и ударил их жезлом, – но детеныша я беру на воспитание. Идите же и будьте животными, в которых я обратил вас, а через год приходите ко мне.

И через год он услышал лай собак и шум за дворцовой оградой. Тогда он встал и вышел наружу, где увидел троих зверей. Это были дикий кабан и дикая свинья и с ними маленький поросенок.

– Что ж, – сказал Мат, – я возьму его и воспитаю. Что же касается вас, вы были дикими кабанами прошлый год, следующий же вы будете волками. – И он ударил их жезлом так, что они превратились в волка и волчицу. – Идите и будьте животными, облик которых я вам дал, и ровно через двенадцать месяцев приходите ко мне.

И в тот же день год спустя он услышал шум и лай собак за стенами дворца. Он встал и вышел наружу, где увидел волка с волчицей и с ними здорового и сильного волчонка.

– Я возьму его и воспитаю.

Так трое, которые были олененком, поросенком и волчонком, были воспитаны. Имена им были Хиддин, Хикдин и Бледдин, и были они сыновьями Гилфайтви.

И после этого он коснулся Гвидиона и Гилфайтви волшебным жезлом, и они обрели свой первоначальный облик.

– Люди, – говорил он, – за зло, причиненное мне, вы наказаны своим позором. – И приказал Мат тем, кто находился вокруг него: – Приготовьте же для них баню и драгоценные мази, и вымойте их, и оденьте.

И это было сделано, и братья, сыновья сестры Мата, снова стали людьми, которые могут говорить.

3. Гвидион и Арианрод.

Пришел день, когда Мат, сын Матонви, спросил у Гвидиона, своего советника:

– Какую девушку могу я приблизить к себе, чтобы держать у нее на коленях свои ноги?

– Господин, – сказал Гвидион, сын Дон, – я с легкостью скажу, что это Арианрод, дочь Дон, твоя племянница.

И ее привели к нему, и она вошла.

– О дева, – спросил он ее, – девушка ли ты?

– Я не знаю, господин, кем же я еще могу быть.

Тогда он взял волшебный жезл и положил его на пол.

– Перешагни через него, – сказал он, – и, если ты девушка, я увижу это.

И она перешагнула через жезл, и тут позади нее вдруг возникли два младенца. Мат взял одного и решил воспитать его, Гвидион взял второго и спрятал его в маленькую шкатулку. Мальчик был крещен и сразу вслед за этим нырнул в море. Он был морской породы и плавал лучше любой рыбы. Потому его прозвали Дилан, сын волны. Ни одна волна не разбилась под ним. В один из дней Гвидион лежал в постели и вдруг услышал плач, который раздавался из спрятанной им шкатулки. Он расслышал его, хотя плач был тихим. Тогда он быстро встал и открыл шкатулку и в ней увидел маленького мальчика, тянущего к нему ручонки из складок шелка. Гвидион достал мальчика и отнес в город, где отдал его на воспитание одной женщине, у которой мальчик прожил год. В конце второго года он вырос настолько, что смог сам прийти ко двору. И когда он пришел туда, Гвидион сам стал заботиться о нем, и мальчик привязался к нему и полюбил, как отца. Он оставался при дворе, пока ему не исполнилось четыре года, и в этом возрасте он выглядел на восемь лет. Однажды Гвидион с мальчиком отправились в замок Арианрод, и, когда они пришли туда, Арианрод встретила их.

– Что это за мальчик с тобой? – спросила она.

– Это твой сын, – ответил Гвидион.

– Увы тебе! Зачем ты позоришь меня?

– Тебя волнует то, что ты больше не девица, – сказал он ей. – Если же для тебя нет большего позора, чем такой прекрасный сын, то ты поистине должна быть счастлива.

– Как же его зовут? – спросила она.

– По правде говоря, – ответил он, – у него еще нет имени.

– Значит, ему суждено, – сказала она, – получить имя от меня.

На следующий день Гвидион поднялся и, взяв с собою мальчика, отправился к берегу моря. И там он сотворил из морской травы корабль, а другую траву превратил в кожи, выделанные самым искусным образом. Затем он поднял на корабле паруса и приплыл на нем вместе с мальчиком в гавань Арианрод. И там он стал шить обувь, и делал он это, пока его не увидели из дворца.

– Что за люди на этом корабле? – спросила Арианрод.

– Это сапожники, – ответили ей.

– Идите же и поглядите, что у них за кожа и какую работу они могут делать.

Посланники вернулись во дворец и сказали, что кожа на корабле была очень красивой и что более искусной работы они никогда не видели.

– Что ж, – сказала Арианрод. – Снимите мерку с моей ноги и попросите, чтобы они сшили мне туфли.

И Гвидион сшил туфли, но не по мерке, а намного больше.

– Они слишком большие, – сказала Арианрод, – но пусть этот сапожник получит свою плату и сделает другие, чуть поменьше.

Тогда Гвидион сшил туфли гораздо меньшие, чем ее нога, и отослал их ей.

– Передайте ему, что эти туфли тоже мне не по размеру, – велела она.

И ему сказали это.

– По правде говоря, я не смогу сделать туфли, пока не увижу ее ноги, – ответил Гвидион.

Эти слова передали Арианрод.

– Хорошо, – сказала она, – я сама пойду к нему.

И она пришла на корабль и увидела, что сапожник шьет обувь, а мальчик ему помогает. И тут на мачту корабля сел крапивник. Мальчик выстрелил в него из лука и пригвоздил к мачте за лапу. Увидев это, Арианрод рассмеялась.

– А твой юнец, оказывается, меткий стрелок, – сказала она. Ллеу Ллау Гифс были теми словами, что она прокричала.

– Лев твердой руки – это хорошее имя, – заметил Гвидион, – и ты, Ариарод, дала ему это имя.

И тут вся его работа превратилась в морскую траву.

– Что ж, – сказала она, – я предскажу этому мальчику будущее: он не получит оружия, пока я сама не дам его ему.

– Клянусь Богом, – воскликнул Гвидион, – вопреки твоему коварному предсказанию, у него будет оружие!

Он учил мальчика, пока тот не стал прекрасно справляться с любой лошадью. Ллеу достиг совершенства в силе и ловкости. Но изнывал без оружия.

– Радуйся, завтра мы отправимся по делам, – в один из дней сказал ему Гвидион.

– Я рад этому, – ответил юноша.

И на другой день они собрались и двинулись к замку Арианрод.

– Привратник, – сказал он тому, кто стоял у ворот, – иди и скажи госпоже, что прибыли барды из Гламоргана.

Тот доложил Арианрод.

– Пусть все блага небес снизойдут на них. Впустите их, – произнесла Арианрод.

Они вошли во дворец, но облик их был магическим образом изменен, так что Арианрод не узнала их. На рассвете Гвидион поднялся и сотворил волшебство. Тогда по всей этой земле прокатился шум, и гром, и звуки труб. Позже они услышали стук в дверь, и Арианрод потребовала впустить ее. Юноша встал и отпер ей дверь, и она вошла.

– Друзья мои, – сказала она, – мы в беде!

– Госпожа, – подтвердил Гвидион, – мы слышали шум и трубный зов.

– Что вы можете посоветовать против тех, кто нападает на нас?

– Госпожа, – ответил Гвидион, – у нас нет другого совета, кроме как доверить замок нам, и мы попробуем оборонять его.

– Пусть Небеса вознаградят вас, защитите замок, а я дам вам все необходимое для обороны.

И она вышла и вернулась с двумя служанками, которые принесли оружие и доспехи на двоих человек.

– Госпожа, – предложил Гвидион, – помоги снарядиться этому юноше, а я снаряжусь при помощи твоих служанок. Скорее, ибо я слышу шум войска.

– С радостью займусь я этим, – согласилась Арианрод и полностью снарядила юношу для битвы.

– Закончила ли ты свое дело? – спросил Гвидион.

– Да, я закончила, – ответила она.

– И я готов, – сказал он, – а теперь снимем доспехи, ибо нет в них нужды.

– Как? – воскликнула она.

– О женщина, здесь нет никакого войска.

– Так откуда же взялся этот шум?

– Шум, – сказал он, – расстроил твои козни против собственного сына и заставил дать ему оружие без его просьб и унижений.

– Клянусь Богом, – сказала она, – что ты злой человек, Гвидион. Многие лишатся жизни из-за того, что ты сделал сегодня. И я предсказываю этому юноше, что он никогда не женится на девушке из племени людей, живущих на земле.

– Поистине, – сказал он, – ты злобная женщина, но я добьюсь успеха, как добивался его раньше. У Ллеу, твоего сына, будет жена.

4. Девушка из цветов.

И Гвидион, взяв с собой мальчика, отправился к Мату, сыну Матонви, и пожаловался ему на Арианрод.

– Ну что ж, – сказал Мат, – мы с тобой попытаемся сотворить ему жену из цветов. У него уже мужское телосложение, и он прекраснейший юноша из всех живущих.

И они взяли цветы дуба, таволги и ракитника, и сотворили из них прекраснейшую девушку, и крестили ее святым крещением, дав ей имя Блодьювидд.

После того как Блодьювидд стала невестой Ллеу, Гвидион сказал Мату:

– Нелегко прокормить семью, не имея земель.

– Это так, – сказал Мат, – поэтому я дам ему часть своей земли.

Мат отдал Ллеу одну часть своих владений, там молодой человек построил замок, где он жил вместе с Блодьювидд. Все были довольны правлением Ллеу.

И в один из дней он отправился навестить Мата, сына Матонви. И когда он уехал, жена его вышла из дома на прогулку и услышала в лесу звук рога. Вслед за этим мимо пробежал усталый олень, а за ним – собаки и загонщики. Следом шла толпа людей.

– Пусть слуга пойдет, – велела она, – и узнает, кто правитель этих людей.

– Это Гроно, владетель Пенллина, – передал он своей госпоже.

Гроно погнался за оленем, у реки догнал его и сразил. И он пребывал там до заката, разделывая оленя и бросая куски мяса собакам. И на исходе дня, когда солнце садилось, он подошел к воротам двора.

– Он обидится, – решила Блодьювидд, – если в столь поздний час мы не пригласим его войти.

– Это так, госпожа, – ответили все, – нам надо пригласить его.

И слуги отправились к нему, и он с радостью принял приглашение и вошел в дом. Она встала и приветствовала его.

– О госпожа, – обратился он, – Бог воздаст тебе за твою доброту.

Они сели ужинать, и, как только Блодьювидд взглянула на него, она не могла уже не думать о нем. И к нему, когда он посмотрел на нее, пришли такие же мысли. Он не мог скрывать своих чувств к ней и открылся. И она возрадовалась, и они завели нежный разговор. Они говорили о привязанности и любви, которую испытывали друг к другу и которая не могла длиться дольше чем один вечер. И этот вечер они провели в обществе друг друга. А наутро он собрался уходить, но Блодьювидд сказала:

– Я молю тебя не покидать меня сегодня.

Ту ночь они тоже провели вместе и задумались о том, как они могут соединиться.

– Есть лишь один способ, – предположил он, – это выпытать у Ллеу, каким путем можно его извести. Узнай это у него под видом любви и заботы.

И на другой день он вновь собрался уходить.

– Я не хочу, чтобы ты уходил сегодня, – ответила она.

– Раз ты не хочешь, – решил он, – я не уйду. Но есть опасность, что твой муж скоро вернется.

– Завтра, – сказала она, – я позволю тебе уйти.

И когда на следующий день он стал собираться, она не удерживала его.

– Помни, – наказывал он, – что я говорил тебе, и узнай от него под видом любви и заботы, от чего может настать его смерть.

И той же ночью Ллеу вернулся домой. И они веселились и беседовали, а когда легли спать, он обратился к ней один раз, но не получил ответа, второй раз – и снова ничего. Что бы он ни говорил, он не мог добиться от нее ни слова.

– Что с тобой, – спросил он ее, – здорова ли ты?

– Я думаю, – сказала она, – о том, что будет, если ты умрешь раньше меня.

– Благодарю тебя за заботу, но, пока не захочет Бог, я вряд ли смогу умереть.

– Ради Бога и меня скажи, от чего может настать твоя смерть, дабы я могла предохранить тебя.

– Что ж, я скажу тебе, – сказал он, – меня можно убить только ударом копья, которое нужно закаливать ровно год. И убить меня этим копьем можно только во время воскресной мессы. Меня нельзя убить ни дома, ни снаружи. Меня нельзя убить ни на коне, ни когда я иду пешком. Нужно сложить для меня баню на речном берегу, закрыв котел с водой соломенным навесом. Потом надо привести оленя и поставить его у бани, и, когда я поставлю одну ногу на край котла, а другую – на спину этого животного, всякий, кто застигнет меня в таком положении, может убить меня.

– Я благодарю Бога, – сказала она, – что ты легко можешь избежать этой смерти.

И вскоре после этого разговора она послала весть о нем своему возлюбленному. Гроно начал закаливать копье, и в тот же день через год оно было готово. И он дал Блодьювидд знать об этом.

– Господин, – обратилась она к мужу, – я думаю, что ты верно поступил, рассказав мне все. Но можешь ли ты показать мне, как можно стоять одновременно на краю котла и на спине оленя, если я сама приготовлю тебе баню?

– Хорошо, я могу тебе показать это, – ответил он.

И на другой день она пришла и сказала:

– Господин, баня и навес для тебя готовы.

– Что ж, пойдем посмотрим.

И они отправились смотреть баню.

– Будешь ли ты мыться? – спросила она.

– Конечно, – ответил он, вошел в баню и стал мыться.

– Господин, – воскликнула она, – смотри, олени здесь!

– Что ж, – сказал он, – пусть поймают одного оленя и приведут сюда.

Оленя привели. Тогда Ллеу вылез из воды и поставил одну ногу на край котла, а другую – на спину оленя.

Гроно, прятавшийся на вершине холма, сбежал вниз, встал на одно колено, метнул отравленное копье и поразил Ллеу в бок так, что древко копья отлетело, а наконечник застрял в теле. Тогда Ллеу взмыл вверх в обличье орла и улетел.

Когда это случилось, Гроно и Блодьювидд вернулись в дом и эту ночь провели вместе. А на следующий день Гроно встал и объехал землю Ллеу. И он завладел этой землей, и правил ею, как и своей землей.

Новость эта дошла до Мата, сына Матонви, и опечалила его, а еще более – Гвидиона.

– Господин, – сказал Гвидион, – я не найду покоя, пока не узнаю что-либо о Ллеу.

И Гвидион покинул дворец Мата, и пустился в странствие, разыскивая Ллеу. Однажды он набрел на один дом и вошел в него. Вскоре вернулись хозяин и его семья, последним зашел свинопас.

– Эй, парень, – спросил хозяин, – вернулась ли твоя свинья?

– Она вернулась, господин, – ответил тот.

– Куда она уходит пастись? – поинтересовался Гвидион.

– Она убегает каждый день, как только откроют свинарник, и никто не видит, где она пасется до самого вечера.

– Прошу тебя, – сказал Гвидион, – не открывай завтра свинарник, пока я не приду туда вместе с тобой.

– Хорошо, господин, – согласился свинопас.

И все они уснули, а на рассвете свинопас поднялся и разбудил Гвидиона. Тот оделся и пошел за свинопасом к свинарнику. Когда свинарник открыли, свинья вырвалась из него и побежала прочь с небывалой скоростью. Гвидион бежал за ней вверх по реке до лощины. Там свинья остановилась и стала пастись. Гвидион встал под деревом и начал смотреть, что она ест. Свинья подбирала падаль. Тогда он взглянул на вершину дерева и увидел орла; когда тот хлопал крыльями, вниз летели черви и куски падали, которые подбирала свинья. И тогда Гвидион пропел:

Тогда орел слетел чуть пониже и уселся на ветку. И Гвидион пропел другой куплет:

И после этого орел слетел на самую нижнюю ветку. Тут Гвидион спел еще один куплет:

И орел спустился к ногам Гвидиона, который тотчас ударил его волшебным жезлом, и Ллеу приобрел свой истинный вид. Никто, однако, не видел более плачевного зрелища, чем этот человек, ибо от него остались лишь кожа да кости. В течение года его пришлось лечить. Затем сказал Ллеу Мату, сыну Матонви:

– Господин, пришло мне время отомстить человеку, который хотел погубить меня.

– Поистине, – сказал Мат.

И они собрали войско Мата. Гвидион шел впереди войска Ллеу. Когда Блодьювидд услышала об их приближении, она взяла с собою служанок и поднялась на вершину холма. Перейдя через реку, они смотрели на приближающееся войско и пятились в страхе, не глядя себе под ноги, пока не свалились в озеро. Гвидион вытащил Блодьювидд.

И он сказал ей:

– Я не стану убивать тебя, но сделаю нечто худшее. Я обращу тебя в птицу, и из-за горя, что ты причинила Ллеу Ллау Гифсу, ты никогда больше не покажешь свое лицо средь бела дня, и все птицы будут ненавидеть тебя, и бить, и клевать, если обнаружат. И ты не лишишься своего имени и всегда будешь зваться Блодьювидд.

И он превратил ее в сову, птицу, которую ненавидят другие птицы. Да и сейчас сову называют «блодьювидд».