Хроники Средиземья.

Глава IX. ВЕЛИКАЯ РЕКА.

Проснулся Фродо на лесной поляне. Он был заботливо укутан в одеяло и все же чувствовал, что очень продрог. Занималось холодное серое утро. Поляну обступили высокие деревья, а где-то внизу шумела река. Неподалеку Гимли разводил костерок.

Позавтракав, путники сразу отчалили; однако грести никому не хотелось, и лодки спокойно плыли по течению. Впереди, куда бы они ни свернули, путников ждали великие опасности; они были рады, что Скалистый далеко, и отнюдь не спешили до него добраться. Зато они совсем не тратили сил, и Арагорн решил, что не будет их торопить. Он лишь следил, чтоб они плыли весь день, с раннего утра и до позднего вечера, ибо опасался, что, пока они отдыхали, Властелин Мордора не сидел сложа руки.

Прибрежные леса постепенно редели, а на третьи сутки исчезли совсем. Восточный берег взбугрился холмами, которые простирались до самого горизонта — бесформенные, бурые и совершенно безжизненные: ни птицы или зверя, ни деревца или кустика или хоть скалы, чтоб отдохнуть глазу. Путники приплыли к Бурым Равнинам, тянувшимся вдоль Андуина от Чародейских Дебрей до Приречного взгорья и Гиблых Болот. Враг ли отравил их каким-нибудь лиходейством, выжег ли багровый подземный огонь или опустошила черная саранча — этого не знал даже Арагорн; они издревле были мертвыми и пустынными.

Западный берег, тоже безлесный, закрывали густые заросли камыша — его фиолетово-черные метелки шелестели на ветру печально и глухо. Когда стена камыша обрывалась, Фродо видел холмистые луга, покрытые густой и высокой травой, а за ними — полоску далекого леса и уступчатые контуры Мглистого хребта.

В камышах слышались птичьи голоса; иногда над рекой пролетали утки; а однажды путники заметили лебедей.

— Лебеди! — воскликнул Сэм. — Здоровущие!

— И черные, — мрачно добавил Арагорн.

— До чего же холодный и угрюмый край, — зябко поежившись, пробормотал Фродо. — Я думал, что на юге радостно и тепло и все цветет, а зимы не бывает.

— Разве это юг? — откликнулся Арагорн. — В низовьях Андуина и на морском побережье уже наступила пора цветенья — там, я думаю, тепло и радостно, — если южные края не затемнены. А мы-то еще в средней полосе — у северной границы Ристанийской державы, которая проходит по реке Кристалинке, — всего лиг на сто южней Хоббитании. Здесь в это время и снег может выпасть. Ристанийские земли славятся плодородием, и раньше они были густо заселены, но теперь близ Андуина никто не живет, ибо у его восточных берегов снова стали появляться орки. А кочуют они огромными ордами, уничтожая на своем пути все живое, и, говорят, вторгаются даже к ристанийцам.

Сэм с беспокойством огляделся по сторонам. Раньше, когда они плыли через лес, ему казалось, что из прибрежных чащоб за ними наблюдают шпионы Врага; ну а теперь, на открытых просторах, он чувствовал себя совсем беззащитным.

Андуин резко свернул к югу. Берега медленно уплывали назад. Холмы на востоке как бы приплюснуло: западный берег превратился в низину, поросшую пучками жесткой травы. Андуин широко разлился и обмелел. Восточный ветер был сухим и холодным.

Путники почти не разговаривали друг с другом — каждый был погружен в собственные раздумья. Фродо вспоминал цветущий Лориэн, яркое солнце и прозрачные ливни, золотые леса и серебристые реки. Леголас мысленно перенесся на север: ему представилась летняя ночь, поляны, затененные голубыми елями, журчание искрящихся под звездами родников и звонкие голоса лихолесских эльфов. Гимли размышлял, где найти алмаз — большой, но прозрачный, словно капля росы, — чтоб выдолбить шкатулку для дара Галадриэли. Мерри с Пином пытались понять, какие заботы одолевают их спутника — Боромир грыз ногти, что-то бормотал, а иногда подгребался к лодке Арагорна и очень странно смотрел на Фродо. Сэм думал, что путешествие по реке, оказавшееся, к счастью, не слишком опасным, доконает его полнейшим бездельем. Скрюченный и несчастный, сидел он в лодке, глядя на уныло однообразные берега, — Арагорн даже весел ему не доверял, когда приходилось обходить мели.

Заканчивался четвертый день их плавания; в воздухе клубился вечерний туман: Сэм, как обычно, сидел на носу, устало сгорбившись, и поглядывал назад. Ему не терпелось вылезти из лодки и ощутить под ногами твердую землю. Внезапно он выпрямился, протер глаза и долго смотрел на большое бревно, которое медленно плыло за лодками. Потом его взгляд скользнул по берегу, и он опять дремотно притих.

В эту ночь они остановились на островке неподалеку от западного берега реки. После ужина, уютно укутавшись в одеяло, Сэм сказал засыпающему Фродо:

— Сегодня, часа эдак за два до привала, мне примерещилось что-то непонятное… А теперь вот я думаю — может, не примерещилось?

— Так примерещилось или нет? — спросил его Фродо, зная, что Сэм все равно не угомонится, пока не расскажет свою историю до конца. — Давай уж толком — что ты увидел?

— Бревно, — таинственно шепнул ему Сэм. — Да не просто бревно, а живое и с глазами.

— Ну, бревен тут в реке много, — сладко зевнув, отозвался Фродо. — А насчет глаз — это ты брось. Бревен с глазами даже здесь не бывает.

— Ан нет, бывает, — уперся Сэм. — Я тоже думал — бревно и бревно, плывет себе за Гимлиной лодкой и все. Да оно вдруг начало нас догонять. Ну и тут уж я увидел глаза: светятся на бревне, ровно два огонька. А потом смотрю — бревно-то живое. Потому что у него были лапы, как у лебедя, только большие, и оно этими лапами гребло. Что, думаю, за сон? И протер глаза. А бревно заметило, что я пошевелился, и стало как мертвое — ни лап, ни глаз. Я и раздумал подымать тревогу: решил, что все это мне со сна примерещилось. А когда отвернулся и глянул на берег, мне показалось, что какой-то зверь выскочил из воды и притаился в осоке. Как вы думаете — что это было?

— Пожалуй, не сон, — сказал ему Фродо. — Эти глаза появлялись и раньше. Я видел их в Мории, а потом в Черноречье. И однажды существо с такими же глазами карабкалось к нам на дэлонь в Лориэне. Хэлдар тогда его тоже заметил. А помнишь, про что нам рассказывали эльфы, которые поубивали орков из Мории?

— Конечно, помню, — ответил Сэм. — И рассказы вашего дядюшки помню. И, по-моему, знаю, кто нас преследует. Горлум, чтоб ему, проклятому, провалиться!

— Вот и я так думаю, — отозвался Фродо. — Наверно, из Лихолесья он удрал в Морию и сумел нас выследить. А теперь преследует.

— Наверно, — согласился с хозяином Сэм. — И, стало быть, надо нам крепка, поостеречься? А то ведь у этого склизкого лиходейщика лапы не дрогнут — подкрадется да и придушит. Сейчас уж не стоит будить Бродяжника. Вы тоже спите. А я посторожу. Потому как в лодке-то я просто груз, могу и днем неплохо отоспаться.

— Груз-наблюдатель, — усмехнулся Фродо. — Ладно, ты, значит, сторожи до полуночи, а потом обязательно меня разбуди — если ничего не стрясется раньше.

В полночь Сэм разбудил хозяина и доложил, что ничего тревожного не заметил:

— Вроде бы что-то тут плескалось в реке, а потом и на берегу что-то шебуршало, да это, я думаю, ветер и волны.

Фродо сел и закутался в одеяло.

Хранители спали; все было тихо; время тянулось дремотно и медленно; у хоббита уже начали слипаться глаза… Вдруг возле лодок послышался всплеск, и кто-то осторожно вынырнул из воды. За борт ухватилась бледная рука, пловец подтянулся, заглянул в лодку и медленно повернул голову к островку. Фродо сидел у самого берега. Он ясно увидел два светящихся глаза, услышал даже дыхание пришельца — вскочил, выхватил из ножен меч… Но светящиеся глаза мгновенно погасли. Раздался плеск, и пловец исчез. А рядом с Фродо уже стоял Арагорн.

— В чем дело? — шепотом спросил он хоббита.

— Горлум, — коротко ответил Фродо.

— Так ты о нем знаешь? — удивился Арагорн. — Он выследил нас в Морийских пещерах. А теперь вот приладился преследовать на бревне. Я было пытался его изловить, да ничего у меня из этого не вышло: он юркий, как ласка, и скользкий, как угорь. Значит, надо от него уплыть, ибо на свободе он очень опасен: и сам способен исподтишка убить, и врагов при случае может привести.

Больше в ту ночь Горлум не появлялся. Днем путники отдыхали на острове, а вечером снова отправились в путь. Теперь, укладываясь по утрам спать, они всегда выставляли часового. Но ни один часовой Горлума не видел. Может быть, он не подходил к ним близко, а может быть, попросту отстал в пути-Хранители взялись наконец за весла. Плыли они быстрее, чем прежде, и до восьмой ночи — без всяких происшествий.

Погода была холодной и пасмурной, ветер устойчиво дул с востока. К вечеру небо немного расчистилось, и в разрывах туч появлялся месяц — еле заметный серебристый серп.

А приречные земли опять изменились. Бурые, поросшие терновником утесы подступали к Андуину с обеих сторон; за ними, громоздясь все выше и выше, вставали уступчатые скалистые кряжи с черными провалами глубоких ущелий; кое-где, вцепившись корнями в скалы, гнулись на ветру корявые кедры, увитые цепкими стеблями плюща. Путники подходили к Приречному взгорью, которое ристанийцы называли Привражьем: у этих земель была недобрая слава.

Над скалами кружилось множество птиц, солнце, закрытое пеленой облаков, уплывало за буро-багровые скалы; лежа под прикрытием береговых утесов, Арагорн рассеянно поглядывал в небо и обдумывал, не мог ли злоумышленный Горлум сообщить об Отряде Вражьим вассалам; Хранители готовились рассаживаться по лодкам. Вдруг Арагорн поспешно вскочил. Он увидел вдалеке громадную птицу, которая летела на юго-восток.

— Послушай-ка, Леголас, — окликнул он эльфа, — как по-твоему, это не орел?

— Орел, — всмотревшись, ответил эльф. — Хотел бы я знать, что он тут делает? Ведь орлы гнездятся только в горах. А Приречное взгорье — это не горы.

— До наступления темноты мы отчаливать не будем, — решительно объявил Арагорн Хранителям.

К ночи восточный ветер утих. Андуин окутала безмолвная тьма. Ущербный месяц едва светился, и тускло мерцали в тумане звезды. Сэм недоверчиво рассматривал месяц.

— Странное дело, — сказал он Фродо. — Месяц ведь вроде бы везде один-что здесь, в Глухоманье, что у нас, в Хоббитании. А вот получается, как будто их два — над Лориэном свой собственный, а везде другой, — или я совсем заплутался во времени. Помните, когда мы оказались у эльфов и в первую ночь ночевали на дэлони, месяц уменьшался — рожками вправо, — и жить ему оставалось не больше недели. Ну вот, а теперь мы ушли из Лориэна и плыли семь дней, и вчера я смотрю — на небо карабкается молоденький месяц, только что народившийся, рожками влево. Так, выходит, время-то стояло на месте? Не тридцать же дней мы гостили У эльфов!

— Не знаю, — задумчиво отозвался Фродо. — Эльфы, по-моему, не властны над временем — значит, оно все же движется в Лориэне; но и время пока еще не властно над эльфами — поэтому его в Лориэне не замечаешь. Могущество Владелицы Наина велико…

— Говорить о Наине за пределами Лориэна нельзя даже с самыми близкими друзьями, даже со мной, — перебил его Арагорн. Он окинул берег тревожным взглядом. Однако ничего тревожного не заметил и, посмотрев на Сэма, коротко объяснил: — Пока мы жили в Благословенном Краю, месяц умер, и народился снова, и снова умер. Время не остановишь. Тридцать дней мы гостили у эльфов. Зима, сковавшая Средиземье, кончается. Подступает весна последней надежды. — Арагорн умолк и подошел к лодкам. — Пора отправляться, — сказал он громко. — Это последний ночной переход. Дальше я русла Реки не знаю. Ниже по течению нам встретится Сарн-Гебир — Взгорный Перекат на всеобщем языке, — и ночью нас там неминуемо разобьет. А днем, при свете, мы заранее остановимся, чтобы обойти его по прибрежной тропе. Но до Взгорного отсюда лиг сто, не меньше. Правда, и здесь надо плыть с осторожностью, чтобы не напороться на утес или остров. Поэтому держитесь все время за мной.

Сэма назначили впередсмотрящим. Туман развеялся, и яркие звезды искристо высветили воду Реки. Бликующая рябь слепила глаза. Сэм внимательно вглядывался во тьму. Перевалило за полночь; у невидимых берегов глухо шумела в скалах вода; течение становилось все более быстрым. Внезапно Сэм предостерегающе вскрикнул — впереди, преграждая Хранителям путь, от западного берега до середины Реки протянулась узкая каменистая мель. Течение, круто выгибаясь влево, потащило лодки к восточному берегу. Вспененная вода ревела и клокотала; там, где сузившийся вдвое поток разбивался об утесы восточного берега, крутились белые от пены водовороты.

— Ночью нам эту стремнину не пройти! — крикнул Боромир, пытаясь повернуть. — А если за ней начинается Взгорный, нас всех утопит, как слепых котят!

— Надо выгребаться к западному берегу! — резко разворачиваясь, прокричал Арагорн.

Гимли с Леголасом тоже повернули.

Арагорн мощно налегал на весла.

— Я ошибся в расчетах, — сказал он Фродо. — Мы уже, видимо, подошли к Сарн-Гебиру. Андуин течет быстрей, чем я думал.

Путники с трудом выгребались против течения. Лодки медленно ползли вперед. Но их отжимало к правому берегу. Он казался зловещим и черным.

— Левее! Нас может посадить на мель, и лодки перевернет! — крикнул Боромир.

Фродо почувствовал, что днище лодки царапают камни прибрежной отмели. А потом глухое рычание стремнины резко взрезал пронзительный свист, и с берега в путников полетели стрелы. Одна проткнула капюшон Арагорна — счастье, что Следопыт в это время пригнулся; другая хищно клюнула Фродо и, звякнув, отскочила от мифрильной кольчуги; третья расщепила лопасть весла, которым греб в средней лодке Мерри. Сэму казалось, что он видит стрелков — черные силуэты на темных утесах, — восточный берег был очень близко.

— Ирчи! — по-эльфийски вскричал Леголас.

— Орки! — тревожно воскликнул Гимли.

— Горлумова работа, — пробормотал Сэм, — больше-то их некому было привести. Чтоб ему сдохнуть, треклятому лиходейщику! Да и Андуин тоже на них работает — так ведь и тащит к восточному берегу!

Хранители гребли из последних сил. Стрелы то проносились над их головами, то с глухим всплеском вспарывали воду. Однако больше попаданий не было. Орки прекрасно видят в темноте, но Хранителей спасли лориэнские плащи — без них им пришлось бы, наверное, худо.

Лодки медленно продвигались вперед. Вскоре напор течения ослабел. Хранители выгреблись на середину реки, и утесы справа поглотила тьма. Тогда они резко свернули влево, пересекли Реку и, причалив к берегу, скрывшись под ветками прибрежных кустов, перевели дыхание и бросили весла.

Леголас вынул из колчана стрелу, поднялся по уступчатым скалам чуть вверх, натянул тетиву и глянул за Реку. Однако разглядеть ничего не смог. Да и крики орков постепенно затихли. Фродо снизу смотрел на эльфа. В ночном небе перемигивались звезды, но с юга наползали черные тучи, и звезды одна за другою меркли.

Внезапно путников охватил страх.

— О Элберет! Гилтониэль, — вскидывая голову, прошептал Леголас.

Обгоняя надвигающиеся с юга тучи, к путникам приближалась крылатая тень, огромная, как древний сказочный дракон. Из-за Андуина послышались радостные вопли. Фродо замер от леденящего ужаса, и ему вдруг вспомнился холодный клинок, блеснувший перед его глазами у Заверти. Он бессильно съежился и закрыл глаза.

Зазвенела тетива лориэнского лука. Со свистом устремилась к небу стрела. Крылатая тень конвульсивно дернулась и, хрипло вскрикнув, исчезла за Андуином. В небе снова мерцали звезды. Вопли на восточном берегу стихли. Черную тишину ничто не нарушало.

Передохнув, Хранители взялись за весла и медленно поплыли вверх по течению. Вскоре им встретился узкий залив. Они вошли в него, причалили к берегу и решили остановиться тут до рассвета. Костер, даже маленький, мог выдать их оркам, и они подкрепились эльфийскими лепешками.

— Будь благословен лориэнский лук и верный глаз лихолесского эльфа! — дожевав лепешку, воскликнул Гимли. — Это был замечательный выстрел, мой друг!

— Я так и не понял, в кого стрелял, — подавляя дрожь, сказал Леголас.

— Я тоже не понял, кто к нам летит, но меня не радовала предстоящая встреча, совсем не радовала, — признался Гимли. — Мне почему-то вдруг вспомнилась Мория… — Гном опасливо оглянулся по сторонам — …и Барлог, — шепотом закончил он.

— Это не Барлог, — возразил Фродо, который еще не успел оправиться от черного ужаса, — а кто-то другой. Барлог похож на раскаленную тучу. А тот, которого подстрелил Леголас… он дохнул на меня… — Фродо зябко поежился, — …могильным холодом. И мне показалось… — Хоббит запнулся и не стал продолжать.

— Что тебе показалось? — подхватил Боромир, перегнувшись через борт к лодке Арагорна.

— Да ведь только показалось, — уклонился Фродо, — так что нечего об этом и говорить. А вот орки явно очень приуныли, когда Леголас подстрелил их союзника.

— Приуныли и обозлились, — уточнил Арагорн. — Но мы, к сожалению, не знаем их замыслов. На всякий случай приготовьтесь к бою. Нынешней ночью нам спать не придется.

Немо тянулись ночные часы. Монотонно шумел в отдалении Перекат. За Рекой таилась враждебная тишина. Тяжелые тучи, принесенные с юга, опустились на Андуин, словно волглое одеяло. Безветренный мрак был теплым и влажным. На ветках, тускло поблескивая во тьме, висели бисеринки мелких капель.

Когда на востоке затлел рассвет, серое, процеженное сквозь тучи утро открыло глазам утомленных путников печальный и странно смягчившийся мир: ни резких контуров, ни темных теней — лишь полупрозрачная белесая мгла. Восточного берега не было видно.

— Не люблю туман, — пробормотал Сэм. — А вот, глядишь, и туман пригодится. Может, не отыщут нас теперь орки-то?

— Может, и не отыщут, — сказал Арагорн. — Если мы сумеем отыскать тропу, чтобы обойти по берегу Сарн-Гебир.

— А зачем нам Река и прибрежные тропы? — вмешался Боромир. — Настало время бросить эти эльфийские скорлупки. — Кивком головы гондорец указал на лодки. — Раз мы добрались до Взгорного Переката, надо уходить к западу, сворачивать на юг и переправляться через Чистолесицу.

— Это путь в Минас-Тирит, — сказал Арагорн. — А мы еще не решили, куда нам идти. Но главное, двигаться вдоль Болоньских топей, не зная точно, где свернуть на юг, гораздо опасней, чем плыть по Реке. Ты ведь не знаешь восточной Ристании. А Река не даст нам сбиться с пути.

— Как только туман над рекой развеется, нас перебьют, — возразил Боромир. — А если даже мы оторвемся от орков и дойдем до Скалистого-дальше-то что? Перепрыгнем Оскаленный и свернем в болота?

— Оскаленный мы обойдем по берегу, — сказал Арагорн. — И заодно уж осмотримся. Ты забыл или у просто не хочешь вспоминать про древние Сторожевые Посты нуменорцев — Амон-Ведар и Амон-Слоуш? Быть может, оглядев окрестные земли, мы решим наконец, куда нам идти.

Боромир долго спорил с Арагорном. Однако, убедившись, что Фродо и остальные решили идти вдоль Реки, сказал:

— Гондорцы не привыкли сворачивать в сторону, когда их друзей ждет нелегкий путь. Я помогу вам перенести лодки, а потом вместе спустимся к Скалистому, хотя из-за орков это очень опасно. Но потом сразу же уйду на запад — один, если я недостоин попутчиков.

Понизу туман слегка развеялся. Было решено, что Арагорн с Леголасом отправятся на поиски прибрежной тропы.

— До появления орков, — сказал Арагорн, — путники часто спускались по Андуину, и тропу, я думаю, найти нетрудно: Взгорный всегда обходили берегом.

— С тех пор как у Андуина бродят орки, прорваться по Реке с севера на юг почти невозможно, — предупредил Боромир. — И чем дальше к югу, тем опасней Андуин.

— Любая дорога на юг опасна, — спокойно ответил ему Арагорн. — Ждите нас здесь до завтрашнего утра. Если мы к этому сроку не возвратимся, выбирайте предводителя и сразу же уходите.

С тяжкой тревогой смотрели путники, как скрываются в тумане Леголас и Арагорн. Однако их тревога оказалась напрасной. Разведчики вернулись часа через два.

— Все в порядке, — спустившись, объявил Арагорн. — Чуть выше по берегу тянется тропа, которая выводит за Взгорным к причалу. Пройти нам придется лиги полторы: лигу вдоль Переката и до него поллиги. За южным причалом течение быстрее, но рифов и отмелей в Реке уже нет. А северный причал, где тропа начинается, довольно далеко, и плыть к нему долго. Так что надо выбираться здесь. Главное — вытащить на тропу лодки: берег тут, как видите, крутой и скалистый.

— Это будет нелегко, — проворчал Боромир.

— Но мы с этим справимся, — сказал Арагорн.

— Конечно, справимся! — воскликнул Гимли.

Выгрузка очень утомила путников, но в конце концов с нею было покончено. Сначала на тропу вынесли поклажу. Потом, отдохнув, приступили к лодкам, которые оказались поразительно легкими. Из какой древесины они изготовлены, Леголас не знал, а остальные тем более — она была твердой, но почти невесомой, так что нести разгруженную лодку могли по тропе даже Пин и Мерри. Однако дотащить лодки до тропы без помощи Боромира, наверно, не удалось бы. Высокие уступы крошащихся скал, облепленные ползучими стеблями плюща, глубокие расселины, прикрытые ежевикой, которая намертво вцеплялась в одежду, ледяные ручьи, бездонные колодцы — для маленьких путников с лодками в руках такой подъем был бы неодолим. Даже могучие Арагорн с Боромиром едва одолели этот трудный подъем — но лодки были доставлены на тропу, и дальше дело пошло быстрей.

Справа к тропе подступала стена из отвесных, с извилистыми трещинами, утесов, а слева рычала невидимая река, процеживаясь сквозь зубья Взгорного Переката. Иногда на тропе попадались камни, скатившиеся сверху, иногда-промоины; но их нетрудно было обойти. Вскоре тропа повернула налево и спустилась к причалу в естественной бухточке. Пешеходный путь вдоль берега кончился: дальше громоздились неприступные скалы. Этот путь Хранители проделали дважды и в два приема все перенесли.

Между тем постепенно начало смеркаться; путники сели на каменный причал и устало пригорюнились. День умирал; в отдалении монотонно выл Сарн-Гебир, навевая на путников тяжелую дрему.

— Ну вот, пришли, — сказал Боромир. — Однако плыть мы сегодня не можем. Нам всем нужно как следует выспаться.

— Нужно, — согласился с гондорцем Арагорн. — Но долгого сна у нас не получится, ибо дежурить мы будем по двое: три часа сна и час на посту. Если туман продержится до утра, мы, возможно, ускользнем от врагов.

За ночь никаких происшествий не случилось, лишь брызнул под утро небольшой дождичек. На рассвете Хранители отправились в путь. Пелена тумана слегка поредела; путники жались к западному берегу, сереющему под ними в молочной мгле. Часа через три стал накрапывать дождь, и вскоре начался весенний ливень. Чтоб лодки не затопило, их прикрыли фартуками, сделанными из тонкой непромокаемой кожи, но плыть продолжали — почти что вслепую.

Ливень разодрал завесу тумана и быстро иссяк. Небо расчистилось. Темные тучи уползли на север. Зубчатые кряжи Приречного взгорья с обеих сторон стеснили Андуин; путников стремительно несло вперед; повернуть и выгрести против течения они, вероятно, теперь не смогли бы.

Фродо тревожно смотрел вперед. Хранители приближались к огромным утесам, смутно напоминающим фигуры людей. Высокие, могучие, зловеще грозные, они походили на каменных воинов, охраняющих низовья Реки от врагов. Путникам предстояло проплыть между ними.

— Это Каменные Гиганты, — сказал Арагорн, — великие витязи Нуменорского королевства. — И громко крикнул остальным Хранителям: — Следуйте за мной! Держитесь на стремнине! Идите как можно дальше друг от друга!

Каменные Гиганты были уже близко. Они пронесли сквозь бури столетий приданный им создателями величественный облик. Немые, но грозные, древние, но могучие, в каменных, растрескавшихся от времени шлемах, смотрели они, чуть сощурившись, на север, предостерегающе подняв левую руку вверх и сжимая в правой боевой топор. Величавые часовые легендарного королевства внушали Фродо благоговейный страх, и он не поднял на Гигантов глаза, когда их тени накрыли путников. Даже Боромир опустил голову, проплывая в отчаянно пляшущей лодочке между исполинскими стражами прошлого.

Отвесные, уходящие в небо утесы стремительно проносились мимо Хранителей; черная, как волнистое зеркало, вода оглушительно грохотала; было сумеречно и знобко; ледяной ветер пронизывал до костей. Фродо прижался к дрожащему Сэму, вслушиваясь в его прерывистое бормотание:

— Если выживу… больше никогда… ни за что… близко не подойду… издали не гляну…

— Не бойтесь! — раздался вдруг странный голос.

Фродо оглянулся и увидел Бродяжника — однако не сразу его узнал. Ибо перед ним стоял не Бродяжник-усталый скиталец дикого Глухоманья, — а прекрасный, молодой и могучий витязь. Неколебимо и гордо, с поднятой головою и небрежно откинутым назад капюшоном, возвышался он на корме лориэнской лодки, оседлавшей бешеную стремнину Андуина, — государь, возвращающийся в свои владения.

— Не бойтесь! — Голос был спокойный и звучный: его не заглушило рычание Реки. — Долгие годы мечтал я увидеть Каменных Гигантов — Исилдура с Анарионом. Своему потомку Элессару Эльфийскому, сыну Араторна из рода Элендила, они помогут одолеть стремнину. Не бойтесь. Здесь нам ничто не угрожает.

Ущелье, по которому плыли Хранители, быстро сужаясь, поворачивало на запад, монолитный рокот стиснутого потока многократно усиливало гулкое эхо; грохочущий сумрак синевато сгущался… Но вот впереди чуть забрезжил свет, стены ущелья неожиданно расступились, и Хранителей вынесло в спокойное озеро. Бледное, выстуженное ветром небо с редкими перьями взлохмаченных облаков, мелко дробясь, отражалось в воде. Солнце стояло довольно низко. Скалистые берега овального озера поросли могучими кряжистыми дубами; холодно и сиро блестели на солнце их искривленные бурями ветви. В отдалении, у южной окраины озера, возвышались над пологим берегом три горы; среднюю с двух сторон омывала Река.

— Это Тол-Брандир, — сказал Арагорн, указывая спутникам на среднюю гору. — А слева и справа от него, за протоками, древние Сторожевые Посты нуменорцев: Амон-Слоуш и Амон-Ведар — Наслух и Овид на всеобщем языке. Там когда-то дежурили часовые, чтоб слушать и наблюдать, не приближаются ли враги. Но, говорят, на берегах острова Тол-Брандир никогда не бывал ни человек, ни зверь… А за островом вечно ярится Рэрос.

Увлекаемые к югу медленным течением, Хранители поели и немного передохнули. А потом снова взялись за весла. Низкое солнце стало тускло-багровым; на юге темнела громада Скалистого и отчетливо слышался рев Оскаленного. К острову путники подошли в темноте.

Кончался десятый день их путешествия по Великой Реке. Земли Глухоманья остались позади. Утром им предстояло свернуть на запад или на восток.