Лингвистические детективы.

Внутри слова.

Внутри слова.

Внутри слова внутри.

Наше «анатомическое» путешествие внутрь слова мы можем начать с «разреза», а затем и анализа предлога внутри, имеющего омоформного двойника-наречие (ср.: находиться внутри комнаты и находиться внутри).

Неказистое и ничем не примечательное как будто слово поставит перед нами не один вопрос и окажется в конце концов любопытным и интересным.

Начнем с самого элементарного и необходимого – с разбора предлога внутри по составу. Членится ли он на морфемы? Если членится, то на какие?

Сопоставление (а оно нам подсказывается родством и соседством данных слов) с предлогом внутрь заставляет разделить слово внутри на внутрʼ и и. Поскольку смысловая разница между словами внутрь и внутри создается и получает свое материальное выражение в отсутствии и в первом предлоге и наличии его во втором, приходится признать, что и – значимая часть слова, морфема. А коль скоро эта морфема стоит за какой-то основной частью в неизменяемом слове (предлоги ведь не склоняются и не спрягаются), она может быть только суффиксом.

Внутрь – направление в пределы чего– или кого-либо, внутри – уже нахождение в этих пределах. Значит, суффикс – и указывает в данном случае (есть другие, ему омонимичные и чужие и, ср. и в дружески, неси и т. д.) на нахождение кого-или чего-нибудь в определенном месте. Внутри и внутрь отличаются семантически друг от друга так же, как в с предложным (ранее местным) падежом от в с винительным: внутри комнаты – внутрь комнаты = в комнате – в комнату. Семантическая изоморфность, какая-то особая близость внутрь и в с винительным падежом (о последнем см. заметку «О «вине» винительного падежа») сказалась в образовании просторечного удвоения вовнутрь того же значения (ср. снять «сфотографировать» и заснять и т. п.). Это очень похоже на чистое удвоение вов (< въвъ) «в», встречающееся в диалектах нередко.

Однако, как говорят французы, используя для обозначения чрезмерного отвлечения от основной темы разговора выражение из первого фарса об адвокате Пьере Патлене (XV в.), «вернемся к нашим баранам» (revenons à nos moutons).

Внутри имеет сейчас немало родственников, но все это его потомки: внутренний, внутренность, внутрикомнатный, внутреннее и т. д. С точки зрения современного языкового сознания вряд ли целесообразно далее «резать на части» слово внутри (особенно в школе), хотя лингвистическое чутье, вероятно, и извлекает из нашей памяти слово нутро. Слишком уж далеки в настоящее время по смыслу и в сфере употребления литературный предлог внутри и просторечное существительное нутро с узким значением «внутренности» (ср. все нутро болит, нутром чует и т. д.).

Несмотря на известную связь, которую может установить наше языковое чутье между предлогом внутри и существительным нутро, родственные отношения их все в прошлом, да и там они не выступают непосредственными: между предлогом внутри и существительным нутро в качестве промежуточного звена стоит наречие внутри, прямым отпрыском которого и является одноименный предлог.

Чтобы закончить рассказ о современной морфемике предлога и наречия внутри, еще два слова о суффиксе– и. Он по своей функции «места» не является уникальным. Стоит лишь вспомнить об антонимическом наречии снаружи, где четко и ясно выделяется по соотношению со словом наружу тот же самый суффикс – и, а также сзади, впереди.

Таким выглядит слово внутри, когда мы смотрим на него с колокольни современных словообразовательных связей и соотношений. Иным, но таким же забавным, оно оказывается, если мы обратимся к его прошлому.

По своему происхождению предлог внутри, как уже говорилось, родился из наречия. (Такой переход из одной части речи в другую называется морфолого-синтаксическим способом словообразования.) Что до наречия внутри, то оно возникло путем слияния двух слов: предлога вън и существительного утрь в форме местного падежа утри. Слово утрь «внутренность» как самостоятельная лексическая единица в древнерусском языке еще употреблялось. Сейчас и предлога вън, и существительного утрь как отдельных слов нет и в помине.

Законным «наследником» вън (а оно родственно нем. en, лат. in и т. д.) является (после отпадения конечного н) предлог в, во в консонантном и вокализованном виде, т. е. без гласного и с гласным (ср. с, со; к, ко), тоже из трехзвучных сън, кън. Старое вън содержится в виде этимологического кусочка также в словах внушать (ср. ухо), внимание (ср. имать).

Заметим попутно, что поскольку в бывшем вън начальное в не исконное (ср. приведенные выше соответствия из других языков), а протетическое (вставное) (ср. подобное в вобла < обла, буквально «круглая», просторечное вострый < острый и т. п.), то в консонантном варианте предлога в исконного корня нет. Нечто подобное наблюдается и в глаголе вынуть (см. заметку «Есть ли в слове вынуть корень?»).

О бывшем существительном утрь можно рассказать интересного не меньше. По своему образованию оно подобно словам типа синь, лень, глубь, рань, ширь и т. д. и было создано с помощью суффикса – ь– < *-i– от исчезнувшего прилагательного утръ < *ontros (суффикс – ь– еще в дописьменную эпоху стал в результате переразложения окончанием, а затем последнее – после падения редуцированных – из материально выраженного – ь– превратилось в нулевое). Общеславянское _on-tros того же корня и структуры, что и др. – инд. antaras «внутренний», лат. interus – тж, и «сделаны» с помощью суффикса – tr– на основе того же слова, что и предлог в, но только с перегласовкой (ън – он). Так что уже упоминавшееся просторечное вовнутрь тавтологично трижды: во <въ<вън, вн < вън, у < он. Впрочем, в дублировании одних и тех же морфем в слове нет ничего из ряда вон выходящего. Несколько примеров наудачу (вековечный, поверхностность, разойтиться) будет достаточно.

В заключение затянувшейся заметки о слове внутри добавим, что его этимологическим родственником является неуклюжее слово утроба, сейчас обычно употребляющееся лишь в значении «живот», но в недавнем прошлом известное и как обозначение внутренностей вообще. Образовано оно было от того же прилагательного утръ «внутренний», что и вышеназванное утрь, при содействии суффикса – (о)ба, точно по такому же образу и подобию, как слова злоба (ср. злой), хвороба (ср. хворый), худоба (ср. худой) и др., в которых суффикс– об(а) выделяется до сих пор.

Нам осталось, чтобы внутри слова внутри все стало ясным и понятным, сказать два слова о мельком упомянутом уже существительном нутро: оно было «вынуто» из наречия внутри по аналогии со словами типа вдали, впереди и оформлено на– о по образцу однокорневого общеславянского ятро «внутренности», в диалектах еще отмечаемого (ятро < *ẹntro еще ближе к лат. interus «внутренний» и особенно к греч. entera «внутренности»).

Не правда ли, немало можно увидеть, если заглянуть внутрь слова внутри?

Почему – ся не частица.

Очень часто недоуменно спрашивают, почему – ся перестало называться частицей и получило звание суффикса. Такие вопросы вполне понятны и обоснованны в своем возникновении, поскольку преподаватели русского языка в школе (да и обучающиеся тоже) издавна привыкли считать– ся возвратной частицей. Однако столь же понятным и обоснованным является определение – ся как суффикса в действующих учебниках. И вот почему.

В качестве определенной значимой единицы современного русского языка– ся, с одной стороны, не обладает теми свойствами, которые характерны для частиц, а с другой – имеет все признаки, присущие суффиксам. Разберемся в этом подробно.

Что представляют собой частицы, образующие известную часть речи? Это прежде всего с л о в а, имеющие не только специфическое словное звучание и значение, но и полную словесную самостоятельность. В предложении они поэтому могут свободно передвигаться и располагаться после любого слова, ясно и четко осознаваясь как отдельная, самостоятельная, автономная лексическая единица. Вспомним хотя бы возможные варианты такого высказывания, какими являются предложения: Я уже вчера это знал, Я вчера уже это знал, Я вчера это уже знал, Я вчера это знал уже и Он бы этого не сделал, Он этого бы не сделал, Он этого не сделал бы.

Обратите, например, внимание на такие разные высказывания, которые возникают, когда начинают кочевать по предложению частицы только и нет: Только он тогда пожалел тебя, Он тогда пожалел только тебя, Он только тогда пожалел тебя; Не здесь твой плащ, Здесь не твой плащ. И т. д. Варьируя одно и то же, создавая совершенно новые смыслы или оттенки значения, частицы всегда живут своей собственной жизнью.

Является ли – ся, подобно частицам, самостоятельным словом? Нет, не является. В отличие от действительных частиц типа уже, только, бы, не, вот, еще, почти, лишь, разве, даже, неужели, же и т. п., существующих как с л о в а в п ре д л о ж е н и и, – ся в качестве определенного языкового факта наблюдается т о л ь к о в с л о в е (либо в глаголе, либо в образованных от него причастии и деепричастии). А коли так, то– ся представляет собой лишь значимую часть слова, морфему, единицу внутрисловного проявления и семантики, неотделимую от соответствующих глаголов и их причастных и деепричастных образований.

В качестве покорневой служебной морфемы, находящейся после непроизводной основы, – ся может быть только суффиксом, и ничем другим. Правда, – ся стоит в слове после окончания (ср. носится, возвращающегося и т. д.), однако никто не предписывал суффиксу быть обязательно перед окончанием. Он может быть и пофлексийным. Суффиксом (об этом говорит и этимология этого слова) мы называем служебную значимую часть слова, располагающуюся после корня, неважно, сразу же после корня или нет, до окончания или после. По своему пофлексийному характеру суффикс– ся не одинок. Такими же пофлексийными суффиксами являются, в частности, суффиксы – то, – либо, – нибудь (ср. кого-то, кому-либо, кем-нибудь и т. д.).

Заметим, что морфемность – ся, равно как и – то, – либо, – ни-будь, обозначена (в отличие от частиц, которые пишутся раздельно) и орфографически: – ся пишется слитно, а– то, – либо, – нибудь – через дефис, подобно префиксально-суффиксальному блоку по—и в словах типа по-братски.

Выше говорилось, что в качестве служебной морфемы, стоящей после корня, – ся может быть охарактеризовано лишь как суффикс. Такая квалификация– ся определяется, естественно, не одним только его покорневым местоположением: ведь после корня располагаются и окончания; – ся не является окончанием, в силу того что оно не имеет флексийной семантики. Известно, что окончания указывают на связи слова с другими словами в предложении, суффиксу же – ся такие функции не свойственны: он имеет различные, но всегда несинтаксические значения: значение взаимности (они целуются), страдательности (дом строится), интенсивности действия (стучатся) и т. д.

Таким образом, морфема– ся называется суффиксом потому, что она, находясь за корнем, не обладает семантическими признаками окончания и, напротив, имеет такие значения, которые целиком укладываются в смысловые рамки, характерные для суффикса. Суффиксом морфему – ся называют в науке о русском языке уже давно. В частности, так именовал – ся академик В. В. Виноградов в своей работе «Современный русский язык» еще в 1938 г., правда (имея в виду пофлексий-ный характер – ся), с уточняющим определением «агглютинативный». «Грамматика современного русского литературного языка» под ред. Н.Ю.Шведовой (М., 1970) называет – ся постфиксом, однако постфиксами могут быть и суффиксы, и окончания.

Суффикс– ся не всегда выступал, как это наблюдается сейчас, пофлексийным суффиксом. Было время, когда – ся действительно представляло собой частицу. Однако в качестве отдельного, хотя и служебного, слово – ся существовало лишь в древнерусском языке. Затем оно слилось с предшествующим глаголом, причастием и деепричастием и превратилось в суффиксальную морфему, стоящую после окончания. Вот один пример употребления частицы ся в древнерусском языке. В «Слове Даниила Заточника» (XII в.) мы встречаем такое предложение: Очима бо плачют со мною, а сердцемъ опосле смеют ми ся («Глазами плачут со мной, а сердцем после смеются надо мной»). Здесь совершенно самостоятельная и независимая, употребляющаяся отдельно частица ся находится там, где сейчас глагол без – ся (смеяться) даже невозможно представить, так как без – ся он вообще не существует.

В заключение отметим, что этимологически– ся представляет собой энклитическую (краткую) форму возвратного местоимения себя, т. е. в конце концов восходит даже не к служебному, а к полнозначному слову.

Об окончаниях и суффиксах в словах вечером и дома.

Н еобходимо всегда разграничивать морфемный, словообразовательный и этимологический анализ слова. Цель морфемного анализа – установить состав значимых частей слов на том или ином этапе развития языка. При этом учитываются те связи и соотношения между словами, которые в это время имеются, а также те грамматические свойства, которыми в данный момент разбираемое слово обладает. Рядом с наречиями вечером «в вечернее время» и дома «у себя дома» сейчас употребляются родственные слова, в которых корни вечер– и дом– имеют те же значения, что и в наших наречиях. Следовательно, слова вечером и дома членимы и, кроме непроизводных основ вечер– и дом-, содержат морфемы – ом и – а. Наречия как неизменяемая часть речи представляют собой чистую основу и окончания не имеют. Значит, – ом и – а – суффиксы. Что касается существительных вечером и дома, то они будут делиться уже иначе: на непроизводную основу вечер-, дом– и окончания – ом и – а.

С точки зрения современного русского языка наречия вечером и дома – и это устанавливает уже словообразовательный анализ – воспринимаются как суффиксальные производные.

Однако современная структура слова далеко не всегда совпадает с исходной, характерной для него в момент возникновения в языке. Поэтому словообразовательный анализ очень часто не дает нам ответа, как в действительности слово было образовано. Да это и не его задача. Устанавливать реальное происхождение слова – дело этимологии. Этимологический анализ приводит к выводу, что наречия вечером и дома по происхождению представляют собой окаменевшие падежные формы. Но это заключение относится лишь к тому, как появились те слова, которые сейчас существуют, но отнюдь не касается того, какой у них морфемный состав в настоящее время. Следовательно, нет никакого противоречия в утверждении, что слова вечером и дома делятся на корни вечер-, дом– и суффиксы– ом, – а, но образовались путем превращения в наречия падежных форм существительных: оно касается разных фактов языка – современного морфемного состава слова, с одной стороны, и их реального происхождения – с другой.

Слово вешалка делится сейчас на морфемы веш-, – а-, – лк– и – а и осознается как производное с помощью суффикса – (лк)а от глагола вешать, хотя образовано посредством суффикса– (к)а от вешало «вешалка».

Глагол уничтожить по составу и происхождению.

По своему составу глагол уничтожить по соотношению с уничтожать, изничтожить, превратить в ничто (и дальше – с чего, чему, чем и т. д.) членится на следующие морфемы: у-ни-ч-то-ж-и-ть. Поэтому перенос унич-тожить является таким же правильным, как и переносы уни-что-жить, уничто-жить.

С точки зрения современной языковой системы в слове уничтожить выделяются два корня: местоименный корень – ч– (из чь < кь, ср.: кто < къто) и отрицание ни.

Комплекс – то– в настоящее время, как это ни покажется, может быть, парадоксальным, выступает в качестве окончания именительного-винительного падежа (ср.: что, чего, чему, чем, о чем). Окончание это является нерегулярным и встречается, кроме местоимения что, лишь в слове кто и их производных. По своему происхождению же это указательное местоимение то, в котором корнем является– т-, а – о представляет собой окончание.

Что касается морфемы– ж-, которая выделяется в глаголе уничтожить по соотношению со словами ничто и уничтожать, то ее следует охарактеризовать, если иметь в виду современное состояние русского языка, как суффикс, образующий вместе с приставкой у– глагольную основу. Этимологически же эта морфема тоже является корневой и представляет собой частицу же, так как глагол уничтожить в действительности возник не на базе ничто, а на основе ничтоже «ничто», ныне из употребления исчезнувшего.

Для точности о выражении для блезиру.

Выражение для блезиру по своему употреблению является просторечным и устаревшим. Сейчас его единственное значение – «для вида», однако такое значение не является для этого оборота исходным: во второй половине XIX в. ему было свойственно еще значение «для забавы, для удовольствия, для развлечения» (ср. у Н. С. Лескова: Вообще она стала хозяйкой не для блезиру, а взялась за дело плотно, без шума, без треска, но… солидно).

По своему происхождению оборот для блезиру представляет собой народно-этимологическую переработку выражения для плезиру, в котором слово плезир, во второй половине XIX в. еще употреблявшееся, является заимствованием из французского языка (франц. plaisir «забава, удовольствие»).

Какая приставка в слове встать?

При разборе слов по составу следует иметь в виду существование омонимов, имеющих иногда не только различное значение, но и разную структуру. Это относится и к слову встать.

Глагол встать «помещаться» – В этом углу столу не встать – членится на приставку в-, корень– ста– и инфинитивное – ть (ср. однотипные внести в комнату, влететь в окно, вбежать в сад и т. д.).

Глагол встать «подняться» – Вошла учительница, и ученики встали – распадается уже на приставку вс-, корень – ста– и инфинитивное – ть (ср. аналогичные: взлететь, всплыть, взойти и др.).

В последнем случае соседние морфемы (вс-ста) частично накладываются друг на друга. Об этом явлении будущая заметка «Какой суффикс участвует в образовании глагола участвовать!».

Немного о приставке пра-

Приставка пра– в современном русском литературном языке принадлежит к числу непродуктивных.

Реальность этой морфемы как значимой части, ощущаемая при сопоставлении таких слов, как прадед – дед, праязык – язык, прародитель – родитель, правнук – внук и пр., сосуществует с ее непродуктивностью как словообразовательного аффикса: в XX в. с ее помощью не образовано ни одного слова.

По своему значению приставка пра– может быть разной: в одних словах она имеет значение предшествования или следования во времени (прадед, прабабушка; правнук, правнучка), в других – значение древности или изначальности (празначение, праязык, праотцы, прародина, праславяне, прародитель), в третьих – это, правда, наблюдается лишь в диалектном употреблении, но было свойственно и древнерусскому языку – она обладает значением высшей степени качества (= очень, ср. диал. прастарый, празелень, др. – рус. прапруда «ливень» и т. д.).

Самыми новыми словами с пра-являются лингвистические термины, появившиеся в русском языке в результате калькирования нем.

Ursprache, Urform, Urheimat во второй половине XIX в. (праязык, праформа, прародина).

По своему происхождению приставка пра– является очень древней и родственна лат. prō «перед», др. – в. – нем. fruo «рано», др. – инд. pra «перед» и т. д.

Почему в глаголе расспросить два с.

Слово расспросить образовано с помощью приставки рас– от спросить, а не непосредственно от просить. Этим и объясняется наличие в нем двух с.

Глагол расспросить в настоящее время вообще несоотносителен с глаголом просить; они разошлись по значению и как родственные уже не осознаются. В древнерусском языке эти глаголы были связаны друг с другом тесными генетическими узами (ср.: Аще самъ недоумеваеши, проси оумеющаго не стыдяся, т. е. «если сам не понимаешь, спроси умеющего не стыдясь»).

Тем на менее в качестве непроизводной основы в глаголе расспросить выделяется прос-: рас-(с-прос-и-ть). Позволяет отделить от прос– приставку с– наличие рядом с глаголом спросить соотносительных ему слов вопрос, вопрошать, вопросить, содержащих префикс во-.

Непроизводная основа прос– в словах спросить, вопрос и т. п. является связанной и употребляется лишь в сочетании с приствками с– или во-.

Выделяемая в слове просить непроизводная основа прос-является свободной, а в соединении с окончанием образует целое слово (ср.: прошу, просит и пр.).

Я в слове приятный.

Слово приятный (< приятьныи) представляет собой в русском языке заимствование из старославянского, в котором оно является производным с помощью суффикса – ьн– от приятыи «достойный принятия, позволительный, угодный» (ср.: скрытный – от скрытый, понятный – от понятый), в свою очередь образованного от глагола прияти «принять». Последний – префиксальное образование (посредством приставки при-) от яти «брать, взять».

Таким образом, корнем, если рассматривать прилагательное приятный в этимологическом плане, в этом слове будет – я-, тот же, что в словах изъять, занять, отнять, обнять и пр. Однако ныне это слово следует рассматривать как непроизводное, основа которого сейчас на морфемы уже не делится, так как между словами приятный и принять прямых смысловых и словообразовательных связей в настоящее время нет: значение прилагательного приятный так же не вытекает из значения глагола приять (приять вообще является архаизмом), как, например, значение прилагательного замечательный – из значения глагола замечать. Сдвиги в семантике этих прилагательных привели к тому, что они пережили процесс опрощения и из слов с производной основой превратились в корневые слова.

Где же, наконец, суффикс в прилагательном розоватый?

Однажды на адрес редакции журнала «Русский язык в школе» я получил письмо от ребят из села Майкопского Краснодарского края. Оно очень походило на сигнал SOS. «Где же, наконец, суффикс в прилагательном розоватый!» – спрашивали школьники.

Учащиеся, имеющие «Школьный словообразовательный словарь» 3. А. Потихи (М., 1964), разобрали это слово по словарю: корень розов-, суффикс – ат-, окончание – ый. А те, которые не имели словаря, разобрали прилагательное по-другому: корень роз-, суффикс– оват-, окончание – ый.

Поскольку этот вопрос связан с некоторыми принципиальными проблемами членения слова на морфемы, остановимся на нем подробнее.

Прежде всего следует сказать, что ни то, ни другое членение слова розоватый на значимые части (т. е. ни розов-ат-ый, ни роз-оват-ый) не является правильным. Оба решения, как на первый взгляд это ни покажется странным, не верны. Проанализируем их по порядку.

Почему неправильно членение розов-ат-ый?

Если это прилагательное сравнивать с производящим, т. е. образующим, словом розовый, то кажется совершенно необходимым выделять в его основе суффикс – ат– (розова-тый – это не в полной степени розовый). Но верно ли мы поступим, если выделим в прилагательном розоватый суффикс– ат-, который будет указывать на неполноту качества? Формально как будто верно. Однако если обратиться к прилагательным с суффиксом – ат-, то станет очевидной, по крайней мере, поспешность этого решения. Ведь такие прилагательные имеют иное и вполне определенное значение (ср. крылатый, хвостатый, чубатый, бородатый, волосатый, брюхатый, носатый и др.). Они совершенно иного характера, в них суффикс – ат-обозначает не неполноту качества, а указывает на обладание тем, что обозначено в корне (крылатый «имеющий крылья», бородатый «имеющий бороду», носатый «имеющий большой нос» и т. д.). Кроме того, суффикс – ат– в подобных словах всегда присоединяется к основам имен существительных (крыло, борода, хвост, чуб, волос, брюхо, нос и т. п.), а не имен прилагательных. Таким образом, и значение суффикса – ат-, и словообразовательные его связи (способность сцепляться только с основами существительных, причем, как правило, обозначающих части тела человека или животного), свойственные ему в регулярной словообразовательной модели косматый, усатый, пузатый, горбатый, лохматый и т. д., говорят о том, что выделение в слове розоватый суффикса – ат-и корня розов– противоречит реальным фактам языка.

Неверным будет и членение роз-оват-ый. Ведь в таком случае прилагательное розоватый толкуется как производное с помощью суффикса– оват– от существительного роза. А от существительных с помощью суффикса – оват– образуются лишь такие прилагательные, которые обозначают или похожего на то, что названо исходным существительным (мужиковатый «похожий на мужика», чудаковатый «похожий на чудака» и т. д.), или содержащего то, что названо исходным существительным (суковатый «с сучьями», узловатый «с узлами» и т. п.). Что касается слова розоватый, то оно, как известно, не обозначает ни похожего на розу, ни имеющего розы, содержащего розы, с розами.

Как же надо разбирать это слово по составу?

Для того чтобы правильно разделить это слово на морфемы, необходимо учитывать не только родственные ему слова, но и одноструктурные, причем одновременно не упускать из виду также и то обстоятельство, что в русском языке в ряде случаев морфемы располагаются в слове не в линейной последовательности (одна за другой), а накладываясь – частично или полностью – одна на другую.

Слово розоватый, образованное от слова розовый, входит в большую группу прилагательных со значением неполноты качества, свободно и четко выделяющих в своем составе суффикс– оват– (-еват-) (ср. беловатый, красноватый, зеленоватый, голубоватый, желтоватый и т. д.).

Неполнота качества в современном русском языке выражается именно суффиксом– оват– (-еват-). Значит, в слове розоватый также выделяется суффикс – оват-, указывающий на неполноту «розовости». Однако – в отличие от прилагательных типа голубоватый – он здесь располагается не отдельно за непроизводной основой, а частично на нее накладывается. Поэтому членить это слово надо так: /роз(ов/-ат) – ый, выделяя в нем непроизводную основу розов-, суффикс – оват– и окончание – ый.

Два слова о непроизводной основе розов-. Ее нельзя путать с производной, т. е. членимой, основой розов– в относительном прилагательном розовый «относящийся к розе, приготовленный из лепестков розы» (ср. розовый куст, розовое варенье и т. д.), которое является аналогичным словам типа липовый. Ведь качественное прилагательное розовый в цветовом значении – это уже не «цвéта розы» (розы могут быть и белыми, и желтыми, и даже черными), а просто «светло-алый». 3начение «светло-алый» в слове розовый не складывается из значений морфем роз– и– ов-, поэтому членить комплекс розов– далее в этом прилагательном нельзя. Слово розовый «светло-алый» оторвалось от существительного роза, и основа розов– в нем пережила процесс опрощения, превратилась в корень.

Наблюдающееся в слове розоватый частичное наложение суффикса– оват– на образующую основу свойственно и некоторым другим прилагательным, имеющим в конце образующей основы сочетание – ов– или – ев– (ср. коричневатый, лило-ватый, оранжеватый и т. п.).

Наложение части суффикса– оват– (-еват-) на образующую основу в таких случаях объясняется, несомненно, фонетическими причинами: необходимостью устранения повтора звукосочетания – ов– (-ев-). При словопроизводстве как бы происходит гаплология на стыке образующей основы и суффикса, и эти морфемы частично сливаются, накладываются друг на друга.

Заметим, что в некоторых из таких прилагательных образующая основа может быть производной, с суффиксом– ов-(-ев-). Такой она является, например, в слове бежеватый, которое делится на корень беж– (ср. чулки цвета беж), суффикс – ев-, суффикс – еват– и окончание – ый: /беж-(ев/ат) – ый.

Три ли морфемы в слове томский?

Н а первый взгляд этот вопрос может показаться просто странным. «Конечно же три, – скажут очень многие. – Том-ск-ий». Однако такое членение прилагательного Томский (в контекстах Томский университет, Томская область и т. д.) будет совершенно неправильным.

Ведь разбираемое слово является относительным прилагательным от слова Томск (заметим, что от слова Томск, а не от слова Томь). Следовательно, как все соответствующие образования самаркандский, рязанский и т. д.), оно содержит в себе суффикс относительного прилагательного– ск-. Но пойдем дальше. Какова структура слова Томск? Это обычное и частое «речное» название города. Томск назван так потому, что он стоит на реке Томь. Значит, в основе существительного Томск содержится топонимический суффикс, а именно суффикс города – ск– (ср. Волжск, Ангарск, Уральск и т. д.).

Таким образом, в слове Томский, о котором мы пока говорим, последовательно выделяются окончание– ий, суффикс относительного прилагательного – ск-, «городской» суффикс – ск– и непроизводная основа Том-, т. е. не три, а четыре морфемы. Только располагаются они по-особому, не последовательно, одна за другой, а в одном месте – на стыке двух суффиксов – накладываясь друг на друга (апплицируясь).

Такое же явление мы будем наблюдать и во многих других прилагательных такого типа (ср. пятигорский, новосибирский и т. д.).

И все же есть слово томский, в котором надо выделять не четыре, а три морфемы. Это прилагательное, образованное не от слова Томск, а от слова Томь. Так, в предложении Холодна тогда была томская вода слово томская делится лишь на непроизводную основу том-, суффикс относительного прилагательного – ск– и окончание – ая (ср. волжская, донская, байкальская и т. п.).

Но это прилагательное по отношению к первому является омонимическим, совершенно другим словом не только по своему морфемному составу, но и по значению.

Есть ли в слове вынуть корень?

Глагол вынуть относится к числу немногочисленных русских слов, которые этимологически исходного корня в своем составе не содержат. Однако это не означает, что он с современной точки зрения является словом без корня. Непроизводная основа свойственна абсолютно каждому слову и является важнейшим элементом, мотивирующим его значение. Есть корень и в анализируемом глаголе, но это уже другой корень, не совпадающий с тем, который выделялся в нем в момент появления его в языке.

Наш глагол образовался (с помощью приставки вы-) от глагола яти «брать», так же как и взять (с помощью приставки въз-), объять (с помощью приставки объ-), внять (с помощью приставки вън-, ср. эту же приставку в словах внушить, вни-ти «войти» и др.), изъять (с помощью приставки изъ-) и др.

Позднее первоначальное выяти – выимати (ср. выемка) по аналогии с родственными вняти – внимати, сняти – снимати (с приставкой сън-, ср. ту же приставку в существительном снедь, родственном словам еда, есть и пр.) получило от них, как и другие глаголы (ср. отнять, принять, занять, перенять, обнять и пр.), «вставочное» н и стало звучать вы-нять – вынимать. 3атем глагол вынять как форма совершенного вида подвергся уже аналогическому воздействию глаголов на– нуть типа стукнуть, двинуть, кинуть и т. д.

И приобрел в результате этого современное звучание и структуру – вынуть. Поэтому в нем наблюдается не только процесс переразложения основы, но и явление аппликации морфем. Сейчас в глаголе вынуть (по соотношению со словами вынимать, выемка; отнимать, снять и пр.) непроизводная основа выступает в однозвуковом виде– н-, которое одновременно является и формой выражения суффикса однократности действия (ср. вынь, вынем, выну и пр.).

Таким образом, если раньше это слово делилось на вы-н-я-ть (< выяти по аналогии с въняти, съняти с заменой – /– на – н-), то сейчас оно делится на морфемы уже следующим образом: вы-н-у-ть, т. е. приставка вы-, непроизводная основа – н– («чередующаяся» с – ним-, – ем-, ср. вынимать, выемка), суффикс однократного действия– н-, суффикс – у-, выступающий как классовый показатель, подобный – а-, – о-, – е– в словах звать, колоть, тереть, и инфинитивное – ть; корень – н– и суффикс – н– накладываются друг на друга, все остальные морфемы располагаются в «принятой» линейной последовательности, одна за другой.

Таким образом, слово вынуть и имеет корень (если понимать под ним непроизводную основу как ядро его лексического значения) и не имеет его (если понимать под корнем исходный «основный» материал слова). Такой своеобразный и, казалось бы, парадоксальный факт вполне понятен и исторически оправдан.

Анатомия слова принять.

Анатомический разрез глагола принять показывает его «трехморфемный» характер.

Поскольку с глаголом принять соотносятся слова и формы принимать, прием, приять, изъять, отнять, приму и др., его современное морфемное членение выглядит следующим образом: при-ня-ть.

Глагол принять состоит из приставки при-, корня– ня– и инфинитивного – ть. Непроизводная основа – ня– является связанной, всегда выступающей в слове с той или иной приставкой: отнять, занять, перенять, разнять, снять и пр. Она может выступать в целом ряде своих разновидностей, объясняемых исторически, а именно в виде – я– (ср. приять), – им-(ср. приму), – ым– (ср. изымать), – ним– (ср. принимать), – ём-(ср. прием), – ня– (принять) и даже – н– (вынуть; см. об этом в заметке «Есть ли в слове вынуть корень?»). Заметим, что в личных формах (приму, примет и пр.) наблюдается явление наложения (аппликации) морфем, приставка при– и корень – им– частично накладываются друг на друга, что обязательно должно учитываться при разборе слова по составу: при-им-у и т. д.

Такое наложение морфем встречается и в словах вынуть, приду, архиерей, рассориться, бескозырка, лермонтовед и целом ряде других.

Поднятый вопрос о членении глагола принять позволяет остановиться на этом явлении подробнее.

Наложение морфем в слове может быть различным. В некоторых случаях оно возникает в слове с течением времени, в силу определенных звуковых изменений или изменений в морфологической структуре.

Таким, в частности, является наложение в слове приму (ср. в «Повести временных лет»: Приимаху брата в монастырь с радостью), где оно возникло, как и в глаголе приду, в результате стяжения в один звук двух и.

Таким же оно является, например, и в существительном бескозырка. В современном русском литературном языке это существительное соотносится со словами без козырька и входит в тот же словообразовательный ряд, что и существительное безрукавка, в соответствии с чем к в нем должно быть истолковано и как принадлежность непроизводной основы козырек – козырька, и как предметный суффикс– к-, тот же самый, который совершенно свободно выделяется в слове безрукавка.

Такое фонетическое наложение элемента основы на суффикс возникло здесь в результате процесса переразложения основы, пережитого словом после исчезновения из литературного языка образующего существительного козъсрь «козырек» и установления прямых словообразовательных связей с бывшим уменьшительно-ласкательным козырек.

В других случаях аппликация морфем в слове появляется в момент его образования. В момент словопроизводства морфемы при объединении их друг с другом в одно словесное целое нередко не располагаются рядом в линейной последовательности, а частично «находят» одна на другую.

Такую спайку значимых частей слова в процессе словообразования мы наблюдаем, например, в прилагательных розоватый, бежеватый, коричневатый, лиловатый, в которых– ов-, – ев– являются одновременно как принадлежностью производящей основы исходного прилагательного, так и принадлежностью суффикса неполноты качества – оват-, – еват-. Диффузия, проникновение одной морфемы в другую, в качестве одновременной процессу словопроизводства наблюдается также в прилагательном повсеместный, возникшем путем суффиксации словосочетания по всем местам (ср. потусторонний), в словах фашиствующий, омский, лермонтовед, пнуть и др.

С современной точки зрения оба этих вида наложения морфем совпадают. При разборе слова по составу их необходимо обязательно учитывать, так как иначе состав слова будет определяться неверно.

Заинька и паинька.

Слова заинька и паинька членятся на три морфемы: на производную основу (зай– и пай-), уменьшительно-ласкательный суффикс– иньк– и окончание – а. Соответствующие непроизводные основы выделяются в этих словах по соотношению со словами зайка, заяц, заюшка и словом пай-мальчик.

Как непроизводная основа зай-, так и корень пай– являются связанными, известными сейчас лишь в соединении с другими словообразовательными морфемами (ср. свободные непроизводные основы типа лес-, дом-, край– и т. п.).

Слово пай (откуда – паинька) было заимствовано русскими из финского языка, в котором оно значит «хороший, милый». Слово заинька представляет собой суффиксальное производное от ныне утраченного зай «заяц», давшего также и заяц. Уменьшительно-ласкательной формой от заяц (суффикс в этом слове такой же, какой можно этимологически выделить в существительном месяц) является зайчик. Форма заинька стала осознаваться как уменьшительно-ласкательное образование к заяц лишь после выхода из языка слова зай. Последнее буквально значит «прыгун» (ср. родственное ли-товск. žáisti «прыгать»).

Суффикс– иньк– в словах заинька, паинька выступает как орфографическая разновидность суффикса – еньк– того же значения (ср. образования папенька, рученька, душенька и т. п.). Написание его с и, а не с е объясняется влиянием конечного звука j в предшествующей суффиксу основе (зай-, пай-). Ср. в известной степени аналогичное разбираемым словам междометие баиньки, образованное от бай (см. заметку «Баю-бай»).

Глагольные близнецы – одеть и надеть.

Как правило, глаголы одеть и надеть употребляются в качестве слов, имеющих разные значения и – в соответствии с этим – различные словесные связи. Глагол одеть имеет значения «покрыть одеждой» и «снабдить одеждой» (одеть малыша, одеть родню) и сцепляется обычно с существительными, обозначающими человека. Глагол надеть обладает значениями «укрепить что-либо на чем-нибудь» и «целиком или частично покрыть одеждой кого-нибудь» (надеть браслет на руку, надеть плащ, надеть ботинки) и сочетается только с существительными, обозначающими неодушевленные предметы. В связи с этим разбираемые глаголы имеют при себе и различные антонимы: глаголом, противоположным по значению слову одеть, будет являться слово раздеть; антонимичным глаголу надеть будет выступать уже слово снять (ср.: раздеть малыша, родню; снять браслет с руки, плащ, ботинки и т. д.). Отмеченная смысловая разница в рассматриваемых однокорневых глаголах в первую очередь объясняется исходными пространственными значениями дифференцирующих их приставок о– и на-, соответственно указывающих на действие вокруг (ср. окутать) и на действие, направленное на поверхность (ср. накутать).

Указанное различие в семантике глаголов одеть и надеть характеризует нормативное употребление, сложившееся в русском литературном языке первой половины XIX в.

В настоящее время как в разговорной речи, так и в письменной глагол одеть нередко употребляется вместо (вернее – на месте!) глагола надеть. Некоторыми лингвистами (см. хотя бы: Правильность русской речи. М., 1965. С. 136) такое употребление характеризуется как «противоречащее традиционным литературным нормам», как грубое нарушение норм литературного словоупотребления.

Такой пуризм вряд ли, однако, оправдан, поскольку речевая практика уже в течение более трех столетий расходится с нормативными предписаниями, идущими, кстати, еще от «Справочного места русского языка» А. Греча (СПб., 1843) (подробно см. об этом в статье: ЦейтлинР. М. Об одной старой ошибке в словоупотреблении // Вопросы культуры речи. М., 1963. Вып. 4. С. 110–119). Ср.: Шуба одеванная («Олонецкие акты 1661–1662 гг.»); И одевъ одежды своя («Книга земледелательная 1705 г.»); Он чулочки одевает («Псковские песни XIX в.») и т. п. Глагол одеть вместо надеть не только употребляется современными писателями, но и встречается у классиков нашей литературы, ср.: Каждую пятницу Цыганок одевал короткий до колен полушубок и тяжелую шапку (Горький); Одевши рубаху, штаны, опорки и серый халатик, он самодовольно оглядывал себя (Чехов); Только встал я тогда поутру-с, одел лохмотья мои, воздел руки к небу и отправился к его превосходительству Ивану Афанасьевичу (Достоевский) и т. д.

Что такое бесталанный – «несчастный» или «бездарный»?

Вопрос, может ли слово несчастный употребляться в значении «бездарный», кажется странным. Ведь прилагательные несчастный и бездарный имеют совершенно различные значения.

И все же такой вопрос оказывается в известной степени закономерным. Правда, не по отношению к слову несчастный, а по отношению к его архаическому синониму бесталанный. В академическом «Словаре современного русского литературного языка» (М.; Л., 1950. Т. 1. С.435) прилагательное бесталанный толкуется как устаревшее слово, имеющее лишь значение «неудачливый, несчастный, обездоленный». Только с таким значением оно раньше и употреблялось: И казнили Степана Калашникова Смертью лютою, позорною; И головушка бесталанная Во крови на плаху покатилася (Лермонтов); Ох, в несчастный день, В бесталанный час, Без сорочки я Родился на свет (Кольцов) и т. д. Однако сейчас это прилагательное довольно часто употребляют и со значением «не имеющий таланта, бездарный». Ср.: Мы против пошлости, безыдейности, бесталанности, в каком бы жанре искусства они ни давали о себе знать; Стихи были небесталанными (Из газет); Когда порою, без толку стараясь, Все дело неумелостью губя, идет на бой за правду бесталанность – Талантливость, мне стыдно за тебя (Евтушенко).

Как появилось такое значение у слова бесталанный? На первый взгляд может показаться, что бесталанный возникло из бесталантный фонетически. Но это не так; т между двумя н не выпадает (ср. галантный, пикантный, толерантный и т. д.). В действительности употребление прилагательного бесталанный в значении «бездарный, не имеющий таланта» возникло в результате ошибки, вследствие путаницы слов талан «счастье, удача, фортуна» (тюрк. талан «счастье, успех, добыча» – суффиксальное производное от тал – «грабить, отнимать») и талант «способность, дарование» (из французского языка) и замещения в слове бесталантный основы талант– основой талан-. В связи с этим возникает уже практический вопрос: правильно ли такое употребление слова бесталанный? Факты говорят, что нормой его считать нельзя: 1) оно противоречит живому еще этимологическому составу слова: бес-талан-н(ый); 2) в русском языке для выражения понятия «не имеющий таланта» есть хорошие синонимы бездарный и бесталантный.

Странность прилагательного молчаливый.

А что, собственно говоря, странного в этом слове? Прилагательное как прилагательное, обозначает склонного к молчанию, соотносится с глаголом молчать. Однако есть все же в этом слове «особинка».

Она заключена в том, что суффикс– лив– присоединяется в нем к инфинитивной основе, включая классовый показатель глагола – а-, молч-а-лив(ый), тогда как по правилу он следует за образующей основой глагола без классового показателя (ср. болтливый, а не «болталивый», хвастливый, а не «хвасталивый» и т. д.).

Такое словообразовательное своеобразие этого прилагательного объясняется тем, что оно только кажется нам образованным с помощью суффикса– лив-, а на самом деле возникло как производное посредством суффикса – ив– (подобно словам спесивый, ленивый, лживый, льстивый, красивый и др.) от существительного молчаль «молчание», сейчас утраченного (ср. в древнерусском языке: Отъ млъчали роди слово).

Как членится на морфемы и как образовано прилагательное сердитый?

Эти разные вопросы в одинаковой степени интересны, хотя и не очень сложны. С точки зрения современного русского языка морфемный состав слова сердитый представляется простым и прозрачным, правда не без некоторых довольно любопытных деталей. Поскольку оно имеет значение «такой, который сердится» и прямо и непосредственно соотносится с глаголами сердиться и сердить, оно делится на непроизводную основу сердʼ-, суффикс – и– (ср. сердиться – сержусь), суффикс – т-, окончание – ый и воспринимается нами сейчас как производное от глагола сердиться (или сердить), если его объяснять как слово, имеющее значение «такой, который рассержен», «сердит».

Глагольный суффикс– и– (ср. хвалить, грузить, гневить и т. д.) и окончание – ый являются частыми и обычными и замечаний как будто не требуют. Некоторых, возможно, смутит в этом слове непроизводная основа сердʼ-, ее связанный характер (она известна только в соединении с каким-либо суффиксом). Однако связанные непроизводные основы в нашем языке – не редкость: птица – птаха, прибавить – убавить, крепкий – крепость и т. д. Важно помнить, что сердʼ-в словах сердитый, сердить и сердиться – это то же самое, что серд– в слове сердце в значении «гнев, злоба». Как, между прочим, и в паре сердце – предсердие (с суффиксами и – иј-). (Подробнее см. в заметке «Два сердца в одном сердце».).

Особое наше внимание должен привлечь в слове сердитый суффикс– т-. Как это ни странно, привычный и непримечательный суффикс – т– (хорошо известный уже ученику 6 класса) должен быть у нас на примете прежде всего. Ведь это суффикс страдательных причастий прошедшего времени. Получается, что в составе прилагательного мы выделили суффикс, свойственный причастию. А для этого надо иметь основания. Не сомневаюсь, некоторые из вас сочтут, что такие основания есть. Почему бы не считать прилагательное сердитый бывшим страдательным причастием от глагола сердить, подобным словам надутый, развернутый, тронутый, тертый, забитый и т. д.? Тогда все как будто встает на свои места: – тв сердитый – вполне законный суффикс «страдательности». Однако верно ли такое решение? Следует отметить, что оно относится уже не только к определению характера суффикса – тв нашем прилагательном, но и к установлению способа его образования (из причастия!).

Оказывается, такое решение неверно. И вот почему. В страдательных причастиях суффикс– т– присоединяется или прямо к корню (надутый, тертый, забитый и пр.), или к суффиксальному – н-у– (тронутый, развернутый, подтянутый и др.). Ни от каких иных по структуре глаголов страдательные причастия на – тый не образуются и не образовывались. Значит, суффикс – т– в слове сердитый хотя и равнозначен сейчас суффиксу – т– в прилагательных типа надутый, развернутый и т. д., но по происхождению иной. Он появился здесь в результате распадения на две морфемы – и– и – т– единого суффикса – ит– после того, как (еще в дописьменную эпоху) наше слово сердитый стало непосредственно соотноситься с глаголами сердиться и сердить, а не с тем словом, от которого было образовано. А произошло это потому, что производящее существительное было утрачено.

От какого же слова было образовано прилагательное сердитый? Как и глагол сердить (слово сердиться является его возвратной формой), слово сердитый было создано на основе существительного сьрдъ «гнев, злоба» < «сердце», но с помощью суффикса– ит– (ср. подобные по исходной структуре слова маститый, нарочитый, знаменитый и т. д.).

Существительное сьрдь «сердце», вытесненное из употребления своей уменьшительно-ласкательной формой сердце (ср. сълнь и солнце, колс и кольцо и т. д.), является общеиндоевропейским: ср. латыш. sirds, арм. sirt, греч. kardia, хеттск. kard, нем. Herz и т. д.

Анализ слова сердитый с точки зрения происхождения заставляет нас вернуться и к выделенному в нем суффиксу– и-. Как и – т-, он тоже здесь необычен и своеобразен. Ведь это, как видим, испытавший чудесное превращение кусочек первоначального прилагательного суффикса – ит-, ставший в нашем слове глагольным суффиксом – и-.

Поверка и проверка.

Поверка и проверка не только слова, звучащие почти одинаково. Они представляют собой в то же время и синонимы. Ведь в сочетаниях вечерняя поверка в лагере и вечерняя проверка в лагере эти существительные значат одно и то же.

Частичное совпадение значений этих слов понятно и закономерно. Оно отражает синонимику глаголов поверять и проверять, имеющих помимо смысловых различий общее значение «обследовать с целью контроля, удостоверяться в правильности». Возникает вопрос: почему глаголы с разными приставками в одном из своих значений совпали? Ведь как будто по– обозначает совсем не то, что про– (ср. понести – пронести, побежать – пробежать, помаслить – промаслить и т. д.). В большинстве слов это так и есть. Однако в отдельных словах значения наших приставок могут быть очень близкими (ср.: Я побуду здесь всю весну и Я пробуду здесь всю весну и т. п.). Это наблюдается не в глаголах, обозначающих конкретное действие, связанное с движением в пространстве (в них приставки всегда имеют четкое, как правило, пространственное значение и выступают как эхо соответствующего предлога), а в глаголах абстрактного плана. Таковы и глаголы поверять – поверить и проверять – проверить, а также и их прямой и ближайший родственник сверять – сверить, давший существительное сверка.

С глаголом поверить «проверить» как исходным для слова поверка не следует смешивать омонимичные глаголы поверить со значением «доверить, вверить (что-либо)» и поверить как соотносительную форму совершенного вида к слову верить. От них будут иные производные, например, поверенный (от первого) и поверье (от второго).

Три слова с приставкой тре-

Среди приставок современного русского языка приставка тре– занимает особое, более чем скромное место. Это объясняется тем, что она сейчас не только непродуктивна, т. е. совершенно не образует новых слов, но даже и нерегулярна, т. е. встречается лишь в единичных, разрозненных словах. Поэтому некоторые из вас могут даже усомниться: а существует ли она вообще? Спешу ответить, что префикс тре– не выдумка, а вполне реальная морфема с очень четким и вполне определенным значением. Правда, «живет полной жизнью» она в качестве значимой части слова сейчас только в трех именах – в существительных треволнение и трезвон и в прилагательном треклятый (глаголу трезвонить приставка тре– досталась по наследству от слова трезвон).

Достаточно сопоставить эти слова с их «родителями», т. е. с теми, на базе которых они были образованы (волнение, звон, клятый), чтобы стали ясными и реальность приставки тре-как морфемы, и ее «превосходное», усилительное значение (высшей степени), похожее на семантику приставок пре-, наи-, раз-, ультра-, архи– в словах типа преогромный, наилучший, раскрасавица, ультрамодный, архиплут и т. д.

Заметим, что не всякое тре– будет такой приставкой. В словах типа трезубец, треножник, треух тре– представляет собой уже сочетание корня числительного тр– и соединительной гласной е.

Так что надо учитывать, что тре– тре– рознь. В своей нерегулярной исключительности приставка тре– не является исключением, как можно подумать. Есть и другие нерегулярные приставки (ср. ку– в кумекать, сюр– в сюрреализм).

Как членится и как образовано слово поколение.

ВВ современном русском литературном языке существительное поколение стоит, по существу, особняком и связывается со словом колено лишь в значении «совокупность родственников одной степени родства; род, поколение в родословной» (ср.: Он же приходился ей братом в третьем колене. – И.Гончаров).

В качестве слова, синонимичного существительному сверстники, оно выступает сейчас совершенно изолированно. Поэтому в первом значении слово поколение еще может ощущаться как составное (по-колен-иј-е), во втором же – в настоящее время наиболее активном и частотном значении «сверстники» – оно выступает уже как непроизводное.

Образовано существительное поколение с помощью суффиксально-префиксального способа словообразования (приставки по– и суффикса – uj-) от слова колено < колъно в значении «род, поколение» (ср. др. – рус. колъньникъ «единоплеменник»). Последнее (значение «род, поколение» восходит к значению «сочленение, сустав», откуда также и «коленка») является производным с помощью суффикса– н– (ср. с тем же суффиксом полено, родственное полъти «гореть», пламя, палить) от той же основы, что и член (< *ке1nъ).

Можно ли трогать, не трогая?

Ответы на этот каламбурный вопрос могут быть разными. И это будет зависеть от того, о чем мы говорим и соответственно о каких глаголах идет речь. Конечно, нельзя трогать (касаться), не трогая (не касаясь).

Но трогать (волноваться, вызывать сочувствие, сострадание), несомненно, можно и не трогая (не касаясь).

Вспомним хотя бы стилистическую игру слов писателя конца XVIII – начала XIX в. А. А. Шаховского в пьесе «Новый Стерн», в которой он высмеивает Карамзина и карамзинское словоупотребление. В этой пьесе в ответ на реплику сентиментального князя: «Добрая женщина, ты меня трогаешь!» – крестьянка отвечает: «Что ты, барин, перекрестись! Я до тебя и не дотронулась!».

Таким образом, все дело в том, какое трогать имеется в виду. Заметим, что трогать «касаться» и трогать «волновать, вызывать сочувствие, сострадание» представляют собой омонимы, одинаково звучащие слова, значения которых не находятся между собой в отношениях «прямое – переносное». Ведь значение «волновать, вызывать сочувствие, сострадание» как родственное значению «трогать» нами сейчас не осознается. Поэтому квалификация значения глагола трогать «волновать, вызывать сочувствие, сострадание» как переносного значения глагола трогать «касаться», которую мы находим в 17-томном «Словаре современного русского литературного языка», является неверной. Кстати, не были родственными эти значения и раньше. Об этом, в частности, свидетельствует происхождение глагола трогать «волновать, вызывать сочувствие, сострадание»: это перевод франц. toucher.

Размышления о том, почему мы пишем месиво, но варево.

Если иметь в виду только те словообразовательные связи и соответствия, которые наблюдаются в современном русском литературном языке, то орфография слов варево, жарево, курево (с е, а не и) кажется действительно неоправданной. Неоправданной в современном аспекте представляется также и непоследовательность в написании слов похожей модели, соотносительных с существительными: огниво < огонь, но зарево < заря.

Однако речь здесь должна идти не о разнобое в написании указанных слов. Ведь каждое из этих слов имеет сейчас одно правильное написание и по-разному писаться не может. А о разнобое мы говорим, имея в виду только такие случаи, когда одно и то же слово можно писать и так и этак.

В данном случае вопрос может возникать лишь о том, почему слова, выделяющие на первый взгляд один и тот же суффикс, пишутся то с е, то с и, почему наблюдается орфографический разнобой как будто единого словообразовательного типа.

Как уже упоминалось, разбираемые существительные по своей структуре одной модели не образуют: одни соотносительны с глаголами (месиво, курево, жарево, варево, ср. также: прядиво, крошево, жниво, топливо, печево, вязево), другие – с существительными (огниво, зарево, ср. также сочиво), однако это обстоятельство поставленного вопроса не снимает.

Причем, если абстрагироваться от уже привычных орфограмм, предположение о правильности написания в перечисленных словах на конце– иво не является безосновательным: под ударением наблюдается только и (ср.: жниво, огниво). Поэтому при выделении в перечисленных словах суффиксов – ив-, – ев-, – в– опираются не на реальное звучание содержащих определенные аффиксальные морфемы существительных, а на орфографию и историю языка. Именно фактами исторического словообразования русского языка различное написание (как с и, так и с е) соответствующих слов объясняется и оправдывается. Большую роль в закреплении разбираемого орфографического разнобоя в обозначении суффикса здесь сыграла и правописная традиция.

Дело в том, что на основе суффикса – в(о) в славянских языках еще в дописьменную эпоху сформировались как суффикс– ив(о), так и суффиксы – ов(о), – ев(о) (последний первоначально в качестве фонетического варианта суффикса – ов(о) после смягченных согласных основ на – j(о).

В отличие от суффикса– в(о), соотносительного с глагольными основами, эти вторичные суффиксы начали сцепляться с именными основами: огнь – огниво, логъ – логово, курь (ср. пол. kurz «пыль») – курево (ср.: Лето же тогда бысть сухо и курево дымное хождаше. «Софийский временник», 1533) и пр., а потом по аналогии стали переноситься даже в такие образования, которые были отглагольными производными с суффиксом – в(о). Последнее, возможно, происходило не без влияния отглагольных существительных на – ение (ср.: варево – вариво: укр. вариво, болг. вариво, др. – рус. вариво: Вариво безъ масла; кружево – др. – рус. круживо: Увиша и оксамитомъ со круживомъ, яко достоитъ царемъ; печево – печиво – см.: Даль В. Толковый словарь…; серб. – хорв. печиво и т. п.).

Указанные случаи мены орфографического и на е, свидетельствующие о фактах словообразовательной контаминации, представляют собой как будто еще один аргумент в пользу написания такого рода слов с и.

Несомненно, что в ряду орфографических вопросов, требующих своего разрешения, в будущем надо будет рассмотреть и вопрос о е – и в словах типа месиво, варево, зарево.

Про о в слове киномеханик и е в слове кинематография.

Слова киномеханик, киножурнал, кинокамера, кинопленка, кинотеатр, кинофильм и т. д. представляют собой сложные существительные, в которых в качестве первой части сложения выступает основа слова кино. Все эти слова по своему составу и образованию выступают как соположения двух основ, связанных между собой без посредства соединительной гласной (ср. фотокамера, радиопостановка и пр.). Ведь слово кино не склоняется, окончания поэтому не имеет и в структурном отношении является чистой основой (о в кино – не окончание, как, например, в вино). Тем не менее на фоне сложных слов с соединительной морфемой о существительные типа киномеханик могут толковаться и как образования с соединительной гласной о, которая наложена на конечный гласный основы (ср. наложение и в приду, ов в лермонтовед и т. д.).

Слово кино, с использованием которого образованы существительные типа киномеханик, заимствовано русским языком из немецкого. В последнем оно (Kino) возникло в результате сокращения слова Kinematograph, заимствованного немцами из французского языка, где его источник – существительное cinématographe – является неологизмом братьев Люмьер на базе греческих слов kinema, род. п. kinēmatos «движение» и graphō «пишу». От полного названия кино как искусства – кинематограф и было образовано слово кинематография. Таким образом, по способу образования существительное кинематография – не сложное, а суффиксальное (суффикс – иј-). Сложным (и то больше в этимологическом аспекте) является слово кинематограф: кине-мат-о-граф; с исторической точки зрения е здесь суффикс: форма род. п. от kinēma-kinēmatos на морфемы исходно делилась так: kin-ē-m-at-os (ср. греч. kinymai «двигаться, приводить в движение»).

О родственных связях слова предварительный.

В прилагательном предварительный легко и несомненно выделяются прежде всего окончание – ый (по соотношению с формами косвенных падежей), суффикс – тельн– (по соотношению с глаголом предварить) и суффикс совершенного вида – и– (по соотношению с глаголом предварять). С точки зрения современного русского языка основа предварʼ– должна быть охарактеризована как непроизводная, хотя ее бывшая производность чувствуется нами очень хорошо: основное значение слова предварительный «предшествующий чему-либо, бывающий перед чем-нибудь» соотносится со значением приставки пред– (ср. предшествовать, предупредить, предостеречь и предохранить). В этимологическом плане основа предварʼ– распадается на приставку пред – «перед» и корень – варʼ-.

В русском языке глагол предварить, от которого затем было образовано прилагательное предварительный, заимствован из старославянского языка, где он возник как приставочное производное от глагола варити «предупреждать, встречать, ждать».

Этот глагол (ср. с другим суффиксом – варовати) в древнерусских письменных памятниках встречается очень часто. В диалектах есть родственные ему слова и сейчас, например: глагол воровать «сохранять, защищать», существительное вар «защита; то, что охраняет; задний двор при избе, баз». Очевидно, того же корня и литературное варежки (буквально «охраняющие, защищающие»). Несомненно родство глагола варити «предупреждать, встречать, ждать» (и значит, прилагательного предварительный) с соответствующими словами германских языков (ср. нем. warnen «предостерегать», wahren «охранять, оберегать», warten «ждать», др. – в. – нем. wara «внимательность», англ. warn «предостерегать» и др.).

Почему слово подлинный пишется с двумя н.

Начиная с В. Даля прилагательное подлинный объясняется как слово, связанное в своем происхождении с существительными подлинник, длинник «батог»: на допросах, допытываясь правды, били батогами. Правду, добытую таким образом, называли подлинной, хотя, конечно, таковой она была далеко не всегда.

Если эта этимология является верной (а это пока единственное существующее объяснение происхождения слова подлинный), то вначале прилагательное подлинный появилось во фразеологическом обороте подлинная правда и лишь потом стало употребляться свободно.

Таким образом, два н пишутся в этом слове потому же, почему они пишутся в слове длинный.

Два однокорневых синонима.

Слова четкий и отчетливый связаны между собой прямыми словообразовательными и семантическими связями. По соотношению друг с другом в них обоих выделяется связанная непроизводная основа чет-, являющаяся тем же корнем, который – правда, с перегласовкой – наблюдается в словах читать, прочесть, чтец и т. д.

Первоначальное значение этих прилагательных – «удобный для чтения».

Этимологическую связь прилагательных четкий и отчетливый с глаголом прочесть (ср.: счет – счесть, шел – шествие и т. д.) можно использовать для объяснения того, почему в этих словах пишется ё.

Почему в слове скатерка нет буквы т.

ВВ написании слова скатерка без т (ср.: скатертца, скатертный и т. д.) наблюдается следование фонетическому принципу: буква т не пишется в нем потому, что не произносится соответствующий звук. Поскольку в других словах непроизносимые согласные на письме обозначаются (ср.: повестка, костный, сердце, солнце и т. д.) и написание без т слова скатерка противоречит сейчас основному морфологическому принципу нашей орфографии, при ее упорядочении логичнее всего было бы писать разбираемое существительное по общему правилу (т. е. с буквой т).

С помощью какого суффикса было образовано слово мохнатый.

Прилагательное мохнатый сейчас соотносится с существительным мох и членится на непроизводную основу мох– и нерегулярный суффикс– нат– (ср.: пернатые, др. – рус. дугнатые и др.).

Образовано оно было, однако, с помощью регулярного суффикса– ат– (ср. слова той же модели волосатый, косматый, лохматый и т. п.) от слова мохна «пучок волос, шерсти, перьев; кисть, клок, косма». Последнее представляет собой суффиксальное производное (суффикс – н– < ън-) от мох < мъхъ, аналогичное слову мохра «короткая нитка, волос, шерстинка, перо, каждая отдельная часть мохны» (Даль В. Толковый словарь…), производному от того же существительного мох, но с помощью суффикса – р– (< – ър-). Таким образом, мохнатая (ветка) оказывается сродни махровому (полотенцу).

Почему в слове лестница пишется буква т?

Можно ли объяснить ученикам, почему в слове лестница мы пишем букву т? Если привлечь факты древнерусского языка – можно, и очень легко. В древнерусском языке было слово лѣствица. Оно превратилось в лестницу под влиянием слов с суффиксом – ница типа сахарница, звонница, чернильница и т. д. Лѣствица же образовано с помощью суффикса – иц(а) от лѣства (ср. водица от вода, гололедица от гололедь) и т. д. Что касается слова лѣства (< лѣзтва), то оно образовано от глагола лѣзти «лезть» с помощью суффикса – тв(а), подобно словам бритва, молитва, жатва и пр. Значит, непроизносимое т в существительном лестница – это остаток суффикса – тв(а).

Таганрожский или таганрогский?

Относительное прилагательное от городского имени Таганрог в современной речевой практике употребляется в двух формах, одинаково правильных: таганрожский и таганрогский. Первая из этих форм является старой, вторая появилась сравнительно недавно. Более предпочтительной пока кажется первая, освященная не только длительностью употребления, но и большим «согласием» с издавна сложившейся системой чередования заднеязычных к, г, х и шипящих ч, ж, ш перед гласными переднего ряда.

Современный суффикс– ск– (-еск-) – ср. братский, дружеский и т. д. – в обоих вариантах восходит к старому – ьск– со звуком ь перед ск, который после падения редуцированных либо исчезал (-ск-), либо прояснялся в гласный полного образования (-еск-).

Поэтому модель с чередованием заднеязычных и шипящих является исходной и более законной. Ведь 1) до утраты редуцированных перед гласным переднего ряда ь в суффиксе– ьск-мог быть только шипящий (ср. рижьскыи, варяжьскыи и т. д.), а 2) перед вокализованным вариантом суффикса – ск-, каким является морфема – еск-, и сейчас возможны одни только основы с чередованием (ср. пастушеский, дружеский, пророческий и т. п.).

Форма таганрогский в качестве параллельного образования к слову таганрожский возникла значительно позже, когда в русском языке появилась возможность (и, как некоторые ученые даже утверждают, тенденция) ослабления строгости в реализации чередований.

В отдельных случаях новые формы без чередования «выжили» старые совершенно (например, петербургский, герцогский, казахский).

О словах космос, космонавт и космический.

В названных словах при разборе по составу следует выделять, кроме окончаний (в первых двух существительных в именительном падеже оно нулевое), корень косм– и суффиксы – ос, – онавт и– ическ-. Корень косм-представляет собой непроизводную основу связанного характера. В чистом виде она в соединении с окончанием не встречается и употребляется всегда с тем или иным суффиксом. В этом отношении наш корень подобен непроизводным основам типа кош– (ср.: кошка, кошачий), – пт (ср.: птица, птенец, птаха), боч– (ср.: бочка, бочонок), скрип– (ср.: скрипка, скрипач), сад– (ср.: садист, садизм) и т. д.

Суффикс– ос, возникший в русском языке на базе греческого окончания, является нерегулярным суффиксом абстрактного значения и выделяется, кроме слова космос, лишь в существительном эпос (ср. эпический); в других словах он имеет иное значение (ср.: термос, альбинос и пр., в которых суффикс – ос выделяется по соотношению с термометр, альбинизм и т. д.).

Нерегулярным, выделяющимся в отдельных изолированных словах является и суффикс лица– онавт, возникший в русском языке в результате процесса переразложения, на основе греческих соединительного гласного о и основы – навт (< греч. nautēs «мореплаватель, моряк», от naus «корабль, судно»). Он встречается сейчас в словах астронавт, аэронавт, стратонавт, аргонавты (в его прямом номинативном значении – «легендарные греческие герои, отправившиеся под водительством Язона на корабле «Арго» в Колхиду за золотым руном»); ср. также шуточное плавонавт в телевизионной передаче о традиционном празднике физиков МГУ – дне Архимеда.

Суффикс– ическ– является регулярным, образующим четкую и определенную словообразовательную модель (ср.: утопический, феерический, сферический, фактический, хаотический и т. д.).

По своему происхождению в русском языке слова космос и космический являются заимствованными: первое из греческого (< греч. kosmos «мир, вселенная», kosmos «порядок, красота»), второе – из французского (< франц. kosmique «космический») языков. Что касается существительного космонавт, то оно возникло в русском языке и укрепилось в нем вскоре после запуска первого спутника Земли в 1957 г.

Можно ли считать корнем кус в слове искусство?

С этимологической точки зрения предлагаемое членение существительного искусство на ис-кус-ств-о правильно. Однако сейчас оно членится иначе, причем по-разному, в зависимости от различной семантики, которую это слово может иметь в конкретном употреблении. Искусство в значении «творческое отражение действительности в художественных образах» является сейчас словом с непроизводной основой и делится лишь на непроизводную основу искусств– и окончание– о. Искусство в значении «умение, мастерство» соотносится с прилагательным искусный «опытный, умелый, обладающий большим мастерством; мастерский, сделанный с большим умением» и членится на непроизводную основу искус-, суффикс – ств– и окончание – о.

По своему происхождению слово искусство, впервые отмечаемое в словарях с 1704 г., представляет собой суффиксальное образование от существительного искус «опыт, умение, мастерство», заимствованного из старославянского языка.

В последнем слово искусъ «опыт, испытание» – безаффиксное производное от искусити «испытывать», префиксального образования от кусити «испытывать», заимствованного, как полагают, из готского языка (ср. готск. kausjan «испытывать, пробовать»).

– И и – те в глаголах повелительного наклонения.

Как известно, в современном русском языке существуют только две соотносительные между собой формы повелительного наклонения: 2-е л. ед. ч. и 2-е л. мн. ч. Таким образом, система форм глаголов в повелительном наклонении является двучленной (в отличие, например, от шестичленной парадигмы глаголов настоящего времени).

Противопоставляются друг другу лишь формы единственного числа, с одной стороны, и множественного – с другой (ср.: веди – ведите, неси – несите и т. д.). Это противопоставление получает свое формальное выражение, аналогичное тому, что наблюдается, например, в существительных стол – столы, кость – кости.

В существительных мы видим нулевое окончание в единственном числе и материально выраженное окончание– и(-ы) во множественном. В формах повелительного наклонения веди – ведите, неси – несите, пиши – пишите и т. д. мы также видим в единственном числе нулевое окончание, а во множественном – материально выраженное окончание – те.

С окончанием множественного числа– те нельзя смешивать суффикс – те, который служит для образования формы вежливого обращения. В предложениях Ребята, идите ко мне и Ребята, идемте ко мне (ср. Ребята, идем ко мне) – те разные: в первом случае это окончание множественного числа, во втором – суффикс формы вежливого обращения.

Что касается морфемы – и, стоящей в неси, пиши и т. д. перед нулевым окончанием, а в формах множественного числа несите, пишите перед окончанием– те, то она является суффиксом, с помощью которого мы от основы настоящего времени (нес-, пиш– и т. п.) образуем основу повелительного наклонения какого-либо конкретного глагола.

Таким образом, глаголы повелительного наклонения содержат – в зависимости от того, какого они числа – либо нулевое окончание (2-е л. ед. ч.), либо окончание – те (2-е л. мн. ч.). Без окончания глаголы в форме повелительного наклонения не существуют. Но в них, по понятным причинам, в то же время нет и окончания– и.

Кстати, надо иметь в виду, что в каждом глаголе повелительного наклонения обязательно есть и суффикс, и окончание, причем и та и другая морфема может быть не только материально выраженной, но и нулевой. Так, количество морфем в слове брось и в слове смотрите одинаково. В смотрите три морфемы: смотр– (корень), – и– (суффикс) и– те (окончание 2-го л. мн. ч.); столько же их и в брось: брось– ()¹-()², где брось– – непроизводная основа, ()¹ – нулевой суффикс повелительного наклонения и ()² – нулевое окончание 2-го л. ед. ч.

О двух л в слове аллея.

Существительное аллея относится к числу тех слов, правописание которых обычно дается «в словарном порядке». Между тем о нем можно не только менторски сказать: «Запомните, здесь надо писать два л», но и рассказать почему. Особенно полезно и просто это будет сделать, если изучается французский язык. Дело в том, что написание аллея передает орфографию своего французского первоисточника – allée «аллея» (буквально «проход», дорога»), которое унаследовало два л от своего «родителя» – глагола aller «идти, проходить». Так что два л в аллея так же законны, как, скажем, о, а не а в слове проход (от проходить, ср. прорезь).

Вчерась и днесь.

В ряд ли раньше эти два слова встречались рядом. Уж очень они разные по своей стилистической окраске. Не то что их синонимы: вчера и сегодня.

Слово вчерась просторечное, сниженное. Вспомните, как его использует А. П. Чехов в письме Ваньки Жукова: А вчерась мне была выволочка. Хозяин выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем за то, что я качал ихнего ребятенка в люльке и по нечаянности заснул.

Наречие днесь «сегодня, теперь» выступает как книжное и поэтическое. Вот как его параллельно с нейтральным стилистически словом сегодня употребляет в поэме «Война и мир» В. Маяковский: Сегодня ликую! Не разбрызгав, душу сумел, сумел донесть. Единственный человечий, средь воя, средь визга, голос подъемлю днесь.

И все-таки эти слова сближает не только обозначение смежных понятий вчерашнего и сегодняшнего дня. У них есть общий элемент – конечное– сь, восходящее к указательному местоимению сь «этот» (ср. полную форму этого местоимения – сей).

Наречие днесь возникло в результате слияния в одно слово словосочетания день сь «день этот», так же как его общеупотребительный синоним сегодня из сего (род. п. от сь «этот») дня. Наречие вчерась возникло по модели слов днесь, летось, ночесь.

Однако с точки зрения современного русского языка слова вчерась и днесь отличаются друг от друга в словообразовательном отношении не менее, чем стилистически. Слово днесь представляет собой сейчас непроизводную основу. В слове вчерась основа (ср. вчера) является производной и делится на вчер-а-сь.

Ради этого – сь – весь разговор. Во-первых, что это за морфема? По происхождению она корневая, но в настоящее время ее нельзя охарактеризовать иначе как суффикс. Во-вторых, каково значение этой морфемы? Оно оказывается у– сь довольно своеобразным. Суффикс – сь можно определить как стилистический, переводящий слово в разряд просторечных и сниженных. Лексическое значение производящего слова (вчера) остается прежним, меняется лишь его стилистическая окраска. Такой же характер имеют суффикс – у (в слове нету, ср. нет), приставки су– и за– (в словах супротив, завсегда, ср. против, всегда) и т. д.

Слаще или слаже?

М ожно не сомневаться, что большинство без каких-либо колебаний и раздумий категорически выскажется в пользу слаще. Действительно, обычной, так сказать, правильной формой сравнительной степени от прилагательного сладкий (о нем см. заметку «Сладкий и соленый») является слаще. Вспомните хотя бы пословицу Хрен редьки не слаще. Однако чем все-таки объяснить, что от слова сладкий сравнительная степень будет слаще? Так ли предпочтительна эта форма по сравнению с формой слаже? Ответить на этот вопрос можно, познакомившись с родословной обоих образований.

В соответствии с общим правилом сравнительная степень от прилагательных типа сладкий, высокий, близкий, широкий, узкий, частый, короткий и т. д. бытует (или, вернее, воспроизводится) без суффиксов– к– и – ок– и оформляется с помощью суффикса – е, причем перед ним конечный согласный непроизводной основы выступает в «измененном» виде: выше, ближе, шире, уже, чаще, короче и т. д. В последнем отражается давняя палатализация согласных перед j, поскольку когда-то – еще в общеславянском языке – при образовании сравнительной степени за корнем следовал суффикс – jьš-.

Поэтому в качестве закономерной сравнительной степени от сладкий выступает форма слаже с обычным чередованием дʼж. Однако эта форма ныне существует лишь в диалектах. Для литературного употребления сейчас единственно правильной признается форма слаще, с своеобразным и нерегулярным чередованием д – щ.

Л. А. Булаховский считал (см.: Курс русского литературного языка. Т. 2. Киев, 1953. С. 180), что форма слаще «восходит к слажче (контаминации слаже и сладче)», и приводил в качестве доказательств правильности своего объяснения следующие примеры: Да накаплють ти слажше меду словеса уст моих («Слово Даниила Заточника») и сладчая меду («Памятники смутного времени»). Однако это объяснение неубедительно и, очевидно, неправильно.

Дело в том, что слаще возводится исследователем к такой форме (слажче), которая нигде не зафиксирована и вряд ли была вообще (ср. отсутствие гажче > гаще, при литер. гаже, диал. гадче; отсутствие режче > реще, при литер. реже, диал. редче; отсутствие глажче > глаще, при литер. глаже, диал. гладче и пр.).

Кроме того, Л. А. Булаховский не учитывал приводимой им же формы слажще (< слажьше), которая резко отличается от предполагаемой слажче и представляет собой закономерное производное к сладъкъ в им. п. ед. ч. ср. р. Именно эта форма и послужила основой для современного слаще. Так, в частности, толкует ее М. Фасмер.

Вспомните склонение прилагательных сравнительной степени в древнерусском языке:

Следовательно, в этимологическом плане слаще (< слажьше) относится к слаже так же, как больше к боле.

Таким образом, обе формы слаже и слаще исторически представляют собой закономерную сравнительную степень от старославянизма сладъкыи, но исходно разного рода: форма слаже является исконно формой им. п. ед. ч. ср. р. (ср. чище, выше, боле и пр.), форма слаще < слажьше возникла на базе им. п. мн. ч. м. р. (ср. больше, горше, тоньше и т. п.).

Изменению формы слажьше > слаще, вероятно, способствовало также и наличие рядом с ней родственных слов типа слащавый (от сласть), ст. – слав. слащий «предающийся удовольствиям» (ср. диал. солощий, солоща «жадный, прожорливый»).

Что такое ч в слове стричь.

Очень своеобразен морфемный состав глагола стричь. В форме стригу перед нами две морфемы: корень стриг– и окончание 1-го л. ед. ч. настоящего времени– у. В существительном стрижка их три, и они также четко и непосредственно ощущаются: корень стриж-, суффикс – к-, образующий имена действия (ср.: ковка, промывка, проходка и т. д.), и окончание – а.

А как выделить морфемы в форме стричь?

Глагол стричь вместе со словами печь, мочь, стеречь, беречь, течь и др. образует особый структурный тип. В инфинитивах этих глаголов еще в дописьменную эпоху в звуке чʼ были объединены в одно целое конечный согласный корня к или г и согласный [тʼ] инфинитивного ти (общеславянское стриг-ти > стрикти > стричи, а затем – стричь).

Таким образом, глагол стричь, как и везти, состоит из двух морфем: корня стриг– и инфинитивного – ть. Но инфинитивное– ть располагается не отдельно за корнем (как, например, – ти в везти), а накладываясь на него и сливаясь с последним его звуком в одно целое [чʼ].

Нужные сведения о прилагательном сведущий.

Далеко не всякий сведущий человек досконально знает, как появилось слово сведущий и почему не полагается писать «сведующий». В то же время всем ясен его отглагольный характер. Разберемся: в чем же тут дело?

Слово сведущий близко прилагательному знающий и по значению (ср.: сведущий человек и знающий человек), и по происхождению: это бывшие причастия. Рядом с прилагательным знающий в нашей речи употребляется омонимическое ему и исходное для него причастие знающий (ср.: более знающий, самый знающий, очень знающий, где слово знающий – прилагательное, и, скажем, Ученик, знающий это правило, ошибаться не будет, где слово знающий – причастие).

«Отпричастное» происхождение прилагательного сведущий не столь очевидно. И это понятно. Ведь глагол, от которого слово сведущий было в качестве причастия образовано, в настоящее время в русском языке не существует. А образовано оно было от глагола съвк дк ти «знать», ср. в «Повести временных лет»: Ини же, не свѣдуще, рекоша, яко Кии есть перевозникъ былъ, т. е. «Иные же, не знающие, говорили, что Кий был перевозчиком».

Глагол этот, хотя и был приставочным (он возник на основе глагола вѣдѣти «знать» в результате прибавления приставки съ – «с»), тем не менее принадлежал к глаголам несовершенного вида, почему от него и могло быть образовано действительное причастие настоящего времени с суффиксом – у; —: в древнерусском языке приставки вовсе не обязательно переводили глаголы несовершенного вида в глаголы совершенного вида (ср.: например, объяснение названия города Полоцка в Лаврентьевской летописи: Рѣчьки ради яже втечеть в Двину именем Полота, т. е. «Из-за речки по имени Полота, которая впадает (втекает) в Двину»).

Ошибочное написание прилагательного сведущий в виде «сведующий», наблюдаемое иногда у учащихся, объясняется в первую очередь аналогическим влиянием слов типа следующий, но может возникнуть и в силу ошибочного сопоставления со словом ведающий. Последнее, кстати, является производным как раз от того глагола (ведать), который сейчас заменил старое вѣдѣти.

Заметим, что, кроме слова сведущий, от глагола съвѣдѣти «знать» были образованы еще два хорошо известных вам слова. Это вынесенное в заглавие заметки существительное сведения (ср. знания – от знать) и слово свидетель (см. с. 17).

Почему мы пишем городки-но городошник?

В опрос вполне закономерный, хотя и не всегда мы на это обращаем внимание. В самом деле, при образовании новых лексических единиц от слов, основа которых оканчивается на к, наблюдается регулярное и последовательное чередование к – ч, но нет вариации к – ш. Вспомните существительные на – ник, образованные от слов указанной структуры: балалайка – балалаечник, тройка – троечник, лавка – лавочник, лодка – лодочник, сказка – сказочник, взятка – взяточник, стрелка – стрелочник и т. д. И вдруг (вместо ожидаемого и законного городочник) – городки – городошник. Чем объясняется, как возникло такое странное чередование к с ш?

Если мы обратимся к русскому литературному языку XIX в., то увидим, что тогда это слово писалось еще «по общему правилу» с ч – городочник. Почему же его затем стали писать с ш? Может быть, это закрепление на письме произношения? (Ведь по старомосковским нормам сочетание чн произносилось как [шн].) Вряд ли. Не пишем же мы «лавошник», «стрелошник» и т. д.

Случаи закрепления произношения на письме в таких словах наблюдаются лишь тогда, когда соответствующее существительное этимологически отрывается от исходного (ср. двурушник < двуручник). Связь же слова городошник с производящим городки четкая и непосредственная.

Появление ш на месте ч в этом слове, вероятно, имеет иное – аналогическое – происхождение. Оно закрепилось в нем под влиянием слова того же семантического поля лотошник «игрок в лото» (от лотошный, ср. киношник, доминошник и т. п.).

Исключение ли прилагательное голевой?

ББез этого прилагательного сейчас не обходится ни один спортивный репортаж, особенно часто это всем понятное и привычное слово выступает в сочетании с существительными положение, ситуация и момент (голевое положение, голевая ситуация, голевой момент). Его морфологическая структура ясна и прозрачна (гол-ев-ой), но… необычна.

Вы не замечали этого? Тогда вспомните слова того же словообразовательного ряда, производящая основа у которых состоит из одного слога и оканчивается на твердое л. Все они имеют суффикс– ов-: половой, меловой, тыловой, смысловой, угловой и т. д. Выходит, что популярное спортивное прилагательное – своеобразный уникум. Может быть, оно вообще неверно образовано? Давайте в этом вопросе разберемся как следует. Если учитывать лишь современные связи и соотношения, то это слово действительно представляется нам исключением.

Однако словообразовательным «исключением» оно все же только кажется. В действительности же по своему происхождению оно самое рядовое и правильное. Все это станет понятным, как только мы обратимся к вопросу о его рождении. Тогда выяснится, что прилагательное голевой появилось как суффиксальное производное от слова гол не в его современной огласовке, а в виде голь.

Так раньше звучало это заимствованное из английского языка слово в нашей речи. Несколько примеров: Несмотря на хорошую защиту, павловские (футболисты) принуждены были три раза пропустить мяч в свой город, сами же сумели вбить еще только один голь (Русский спорт. 1909. № 19. С. 14); Через три минуты им был вбит первый голь (Русский спорт. 1909. № 15. С. 12); Каждый удар давал англичанам голь (там же); Обыкновенно довольствовались тем, что ставили в ворота одного игрока, который назывался гольки-пер (Дюперрон. Футбол и другие игры того же типа. СПб., 1909. С. 36) и т. д.

От этого ныне уже устаревшего голь наше голевой было образовано точно так же, как от киль, руль, щель, боль, тюль, шаль – прилагательные килевой, рулевой, щелевой, болевой, тюлевый, шалевый и т. п.

Правильно ли употребляется морфема – ся в форме равняйсь?

Нормативное употребление разновидностей суффикса возвратной формы – ся(-сь) определяется простым правилом: если суффиксу предшествует согласный звук, употребляется – ся, если гласный, то используется уже– сь (вернулся – вернулось, умывается – умывалась, мчатся – мчались и т. д.). Однако от этого правила наблюдаются и некоторые отклонения, с одной стороны, в разговорной, а с другой – в поэтической речи.

В поэзии нередко форму– ся можно наблюдать (что обусловлено требованиями ритма) и после гласного звука (ср. у Ю. Смирнова: Шли только потому, что нужно, злясь, что рассталися с теплом). Такое употребление – ся – одна из узаконенных стихотворной практикой поэтических вольностей.

В отдельных случаях, напротив, наблюдается «незаконное» – сь после согласного. Это отмечается в скороговорочной речи, не только допускающей, но и определяющей отдельные (иногда очень серьезные) сокращения. Именно такого (командного) происхождения– сь из первоначального – ся в рав-няйсь. Вспомните еще более краткую военную команду Товсь! < приготовсь < приготовься.

Как разбирать слово по составу.

И з уже прочитанных вами заметок хорошо видно, что в мире слов нас встречают сложность и многоликость на первый взгляд, казалось бы, весьма простых и удручающе одинаковых морфем, и захватывающие дух и поражающие самое смелое воображение метаморфозы словесной «архитектуры», и почти сказочные биографии целого ряда самых обычных с виду лексических единиц, и нередко настоящий детективный поиск реального состава слова. Вместе с тем здесь, в этой словообразовательной «вселенной», царят математически строгие правила образования слов, распределения морфем и реализации чередований, которые свободно укладываются в прокрустово ложе точных и стройных формул и схем, типов и моделей строения слов, а также непреложные законы языка и точные, как дважды два четыре, формулировки научного анализа. Именно поэтому, оказываясь «внутри слова», мы познаем, из чего оно скроено, как сделано и членится, из каких морфем состоит, какое значение они в нем имеют, как располагаются и связаны между собой.

В средней школе членение слова на морфемы, т. е. составляющие его как определенное структурное целое значимые части, называется разбором слова по составу.

Разобрать слово по составу – значит установить, что является у данного слова основой (а если слово склоняется или спрягается, то нужно найти у него и окончание), а затем – какова по своему характеру основа – членимая или нечленимая. Если основа производная, то необходимо также определить, на какие значимые части она распадается. Практически разбор слова по составу не только позволяет понять, из чего и как слово построено, но также помогает правильно написать его, четче и точнее представить себе его значение и грамматические свойства, а иногда даже проникнуть в святая святых происхождения слова.

Однако, для того чтобы разбор слова по составу приводил к правильным выводам и решениям, необходимо, как уже упоминалось, проводить его, соблюдая правила и процедуру морфемного анализа.

В связи с этим прежде всего следует коснуться того, в какой последовательности надо членить слово на значимые части, каков порядок выделения в слове значимых частей, морфем.

Прежде чем разбирать слово по составу, необходимо определить (это самое первое и необходимое требование), с каким конкретно словом вы имеете дело, какое слово подвергается морфемному анализу, т. е. что оно значит и к какой части речи относится. Итак, в первую очередь надо установить, «кто есть кто».

Знание значения анализируемого слова является самым важным для правильного определения характера основы и значения служебных морфем (т. е. приставок, суффиксов, соединительных гласных о, е и окончаний).

Слово просто с точки зрения морфемного состава оправдывает свое название: оно действительно простое. Однако, чтобы правильно определить его морфемный состав, надо знать, с каким словом мы здесь имеем дело. Ведь одно слово просто – это краткое (именное) прилагательное, а другое – уже наречие. Так, в контексте Все было просто используется краткая форма прилагательного, в предложении же Писал он очень просто и ясно мы видим уже наречие. Разбор прилагательного просто надо будет начинать с выделения – по соотношению с формами прост, проста, просты – окончания, а затем уже переходить к определению характера (в данном случае нечленимой) основы.

В наречии просто морфемный анализ сразу же начинается с установления характера основы, так как наречие окончания не имеет (в этом случае основа членимая, здесь– о– – суффикс, а не окончание).

Другой пример иного рода. Представим себе, что нужно установить морфемный состав прилагательного розовый. Первый вопрос, который должен возникнуть у всякого, кто анализирует это слово: а какое, собственно говоря, прилагательное розовый является предметом нашего рассмотрения? Прилагательное розовый в цветовом значении (розовый закат, розовое платье) или же прилагательное розовый, имеющее значение «из роз» (розовое варенье, розовый куст)?

Окончание– ый выделяется одинаково свободно в обоих прилагательных. А вот характер основ у них разный, можно сказать – принципиально различный.

Относительное прилагательное розовый (розовый куст, розовое варенье), прямо и непосредственно соотносительное со словом роза, имеет основу, членимую на корень роз– и суффикс – ов-.

Что же касается качественного прилагательного цветовой семантики (розовый закат, розовое платье), то оно является уже словом с неделимой на значимые части основой. И понятно почему. Ведь розовый в данном случае не значит «цвета розы» (последняя может быть и желтой, и белой, и красной, и даже черной).

Таким образом, прежде всего надо установить, какое слово мы разбираем по составу и к какой части речи оно относится (а значит также, и является ли анализируемое слово изменяемым или оно принадлежит к словам, форм словоизменения не имеющим). Если перед нами изменяемое слово, имеющее парадигму склонения или спряжения (т. е. существительное, прилагательное, глагол, местоимение, числительное, причастие), то разбор его по составу начинается с установления в слове основы и окончания. Если морфемному анализу подвергается неизменяемое слово, которое форм словоизменения не имеет и в связи с этим состоит из одной так называемой чистой основы (т. е. наречие, деепричастие, служебные слова, междометия), то разбор слова по составу сразу же будет выступать как установление характера основы.

Как при разборе по составу изменяемых слов, так и при морфемном анализе неизменяемых слов они должны обязательно рассматриваться, во-первых, на фоне родственных им в настоящее время слов, а во-вторых, в сравнении с идентичными или аналогичными по своему строению словами. Это является основным, исходным, важнейшим правилом словообразовательного анализа вообще и разбора по составу в частности.

Как было уже сказано, членение изменяемого слова на морфемы «открывается» определением в нем основы и окончания. В подавляющем большинстве случаев определение в слове окончания (а затем и его конкретного значения) является делом довольно легким.

Для того чтобы вычленить в том или ином слове окончание, вполне достаточно «поместить» это слово рядом с его другими грамматическими формами, т. е. поставить его в свойственную ему парадигму склонения или спряжения.

Так, падежный ряд розовый, розового, розовому и т. д. с необходимостью требует выделения окончаний– ый, – ого, – ому и пр. Парадигма вода, воды, воде и т. д. заставляет нас вычленить после основы вод– окончания – а, – ы, – е и др.

Соотношения форм иду, идешь, идет и пр. определяют в них и основу настоящего времени ид-, и окончания– у, – ешь, – ет и т. д.

Однако даже при определении окончания, как свидетельствует школьная практика, наблюдаются в ряде случаев затруднения и ошибки.

Чаще всего ошибки в определении окончания (и соответственно основы) связаны с тем, что при разборе слова по составу не учитывают того обстоятельства, что звуки современного русского языка изображаются буквами по-разному, что прямых и обязательных, так сказать, зеркальных соответствий между звуком и буквой у нас нет.

Между тем, чтобы правильно провести границу между основой и окончанием, надо хорошо знать звуковое значение букв, не забывать, что отдельные буквы нашего алфавита обозначают то один, то два звука.

Так, для правильного выделения окончания в словах мечтаю, змея и т. п. (оно будет одновременно и верным определением основы) важно (собственно говоря – совершенно обязательно) учитывать, что буква ю после гласной (буквы а) обозначает два звука й(j) и у, а буква я после буквы е – звуки й(j) и а. Слова мечтаю, змея соответственно делятся на основу и окончание таким образом: мечтай-у, змей-а, и окончания в них, следовательно, точно такие же, как в словах типа иду, вода и т. д.

Чтобы безошибочно провести границу между основой и окончанием в словах свинья, соловьи, пью, надо помнить, что мягкий знак перед гласной буквой является сигналом того, что следующая далее гласная буква обозначает не только соответствующий гласный звук (в данном случае а и и), но также и согласный звук й(j).

Если мы не будем учитывать только что отмеченного обстоятельства, мы не сможем определить верно, где в слове пью основа, а где в нем окончание.

Во всех перечисленных здесь словах основа будет заканчиваться согласным звуком «йот», а далее будут идти окончания: (свин-й) – а, (солов-й) – и, (п-й) – у.

Заметим попутно, что членимый характер основ двух первых слов становится ясен при сравнении с родственными словами свиной, соловушка.

Одной из распространенных ошибок в определении основы и окончания является также забвение того, что все формы любого изменяемого слова являются формами с окончанием. Если слово склоняется или спрягается, то у него не может быть формы без окончания. При этом надо учитывать, что окончания могут быть не только материально выраженными, но и нулевыми.

Так, выделенная нами основа змей– в слове змея и форма род. п. мн. ч. змей неравноценны не только с точки зрения самостоятельности функционирования (ведь первая, т. е. основа змей-, известна лишь внутри слова, тогда как вторая образует целое слово, ср. много змей, змей не было и т. д.).

Эти слова разнятся между собой и в морфемном отношении. Их совпадение (змей– и змей) носит чисто внешний, звуковой характер, поскольку род. п. мн. ч. змей по морфемному составу является, как и всякая другая форма склоняемого слова, соединением основы и окончания. Она распадается на основу змей– и нулевое окончание: змей(), так же как на основу и окончания распадаются соотносительные падежные формы: змей(а), змей(у), змей(ами) и т. д.

Соотношение стол, стола, столу и т. д. – наглядное свидетельство двуморфемности формы им. п. ед. ч., состоящей из основы стол и нулевого окончания.

То же нулевое окончание, указывающее на мужской род и единственное число, находим мы в слове писал. Достаточно лишь сопоставить его с формами писала, писало, писали.

Наконец, затруднения при членении слова на основу и окончание могут быть обусловлены тем, что анализу подвергаются формы, имеющие нерегулярные и редкие окончания.

Не представляет, например, никаких трудностей выделение окончания в глаголах несу, везу, пишу и т. д., в местоимениях всякий, каждый, любой и пр., поскольку имеющиеся у них окончания (-у, – ий, – ый, – ой) известны нам во многих словах и совершенно четко ощущаются как окончания.

Совсем иное дело – окончания в словах типа ем или кто. Вопрос о том, где здесь окончание, ставит иногда спрашиваемого в тупик. Однако и здесь надо руководствоваться общим правилом определения окончания: чтобы отделить окончание от основы, нужно поставить данную форму в ряд других, ей соотносительных. И неважно, если в результате этого приходится выделять на первый взгляд очень странные окончания – «единоличники».

В слове ем по соотношению с формами ешь, ест (ср. несу, несешь, несет) выделяется корень е– и нерегулярное окончание– м, которое мы найдем еще лишь в словах дам и создам.

В слове кто по соотношению с формами кого, кому, о ком и т. д. (ср. такой, такого, такому, о таком и т. д.) выделяется корень к– и нерегулярное окончание– то, известное, кроме этого местоимения, лишь в слове что.

В числительном две по соотношению с числительным два и формами двух, двум, двумя приходится за корнем дв– выделить единственное в своем роде окончание– е, указывающее в им. п. на женский род.

Имея в виду определение границ между основой и окончанием, надо учитывать также и то обстоятельство, что в отдельных (правда, не очень многочисленных) случаях, для того чтобы верно определить окончание, недостаточно сравнить данную форму с другими формами того же слова. Приходится прибегать к сравнению с соответствующими формами других (в той или иной степени однотипных) слов.

Хорошим примером, демонстрирующим важность учета не только соотносительных форм, но и постановки анализируемого слова в ряд аналогичных ему по структуре, является прилагательное лисий и ему подобные.

Определить окончание в этом слове невозможно без рассмотрения его на фоне притяжательных прилагательных вообще. В нем выделяется в качестве окончания не– ий, как может вначале показаться, а нулевое окончание; что же касается морфемы – ий, то она является суффиксом, выступающим то как – ий, то как – й– (ср. лисий – лисья – лисьи и сестрин – сестрина – сестрины, но синий – синяя – синее и т. д.).

На членение лис-ий(), а не лис(ий) в определенной степени указывают уже формы ж. и ср. р., а также мн. ч. В этом ряду, например, форма лисья распадается на лис-й(а), с суффиксальной основой и окончанием– а. Наличие нулевого окончания в слове лисий подтверждается таким же и, кстати, еще более ясным соотношением сестр-ин() – сестр-ин(а).

Сравнение анализируемого слова с другими родственными и в известной степени однотипными словами необходимо иногда и для определения разницы, существующей между, казалось бы, одинаковыми окончаниями.

Так, в словосочетании молодой портной в обоих словах выделяется внешне одно и то же окончание– ой. Однако на самом деле морфема – ой в этих словах разная. В прилагательном молодой – это чистое окончание, указывающее только на синтаксические отношения этого слова к другим. В существительном портной – это не только окончание им. п. ед. ч., но и суффикс, указывающий (по отношению с суффиксом – их-в парном существительном портниха) на мужской пол обозначаемого лица.

Подобное окончание-суффикс – а наблюдается в имени Александра, где оно, помимо функции флексии им. п. ед. ч., выполняет также роль суффикса, указывающего на женский пол (ср. Александр).

Заметим, что этого уже нет в соотносительном интимном имени Саша, одинаково приложимом как к мужчине, так и к женщине. Поэтому – а в слове Саша является таким же чистым окончанием, как и в словах типа вода.

Но вот основа и окончание в слове определены. Что делать дальше? Следующим и еще более сложным и важным этапом в разборе слова по составу будет определение членимого или нечленимого характера основы с выделением – в составе членимой основы – корня, суффикса, приставки и соединительной гласной (последней в составе сложных слов).

Разбирая слово по составу и привлекая в связи с этим родственные ему в настоящее время образования, нельзя это делать произвольно, путем простого его сопоставления с какими попало однокоренными словами. Правильное членение слова на значимые части невозможно без последовательного выделения в нем значимых частей в соответствии с тем, как в его строении отражен словообразовательный процесс, т. е. без учета связей и соотношений, существующих между членимой и производящей основами, иначе говоря – между анализируемым словом и его «родителем» или ближайшим «родственником».

Это является одним из наиболее важных правил разбора слова по составу. Только этот принцип дает возможность избежать в морфемном членении слова ошибок, выделить в нем реально существующие в данный момент значимые части слова и установить их связи и взаимоотношения, а тем самым также и современную структуру слова.

Так, правильное определение морфемного состава в словах марочка, ленточка и жилочка, содержащих, по первому впечатлению, как будто одинаковый суффикс– очк-, возможно лишь тогда, когда мы опираемся на непосредственные связи и соотношения этих существительных с их производящими марка, лента, жилка (в свою очередь образованным от жила). Показания ближайшего родства свидетельствуют, что в слове марочка выделяется суффикс – к– (при чередовании в корне марк-, марок-, мароч-), в слове ленточка – суффикс – очк-, а в слове жилочка – два суффикса – к– (в виде – оч– и – к-; ср. жила – жилка – жилочка).

Верное членение внешне идентичных по своим приставкам глаголов обесценить и обеспокоить оказывается возможным только при условии сравнения их с производящими словами цена и беспокоить (обесценить – «лишить цены», обеспокоить – форма совершенного вида от беспокоить). В первом слове выделяется в соответствии с этим приставка обес-, во втором – сначала приставка о-, а затем и приставка бес– (ср. покой).

Правило обязательного учета связей и соотношений разбираемой и производящей основ требует отказаться от разбора слова по составу начиная с корня. Разбирая слово по составу, нельзя сразу «зреть в корень». Слово надо членить «с конца», в нем надо снимать один слой за другим в порядке, обратном словообразовательному процессу. Это не только позволяет выделять в слове значимые части и определять их действительное значение, но и различать похожие, но различные значимые части и структурные типы слов, т. е. является гарантией правильного вычленения значимых частей в слове. Это в то же время дает возможность определить взаимоотношения морфем в пределах слова, представить себе структурную формулу слова.

Принцип последовательного выделения морфем в слове с опорой на отношения ближайшего родства, когда эта процедура заканчивается, а не начинается выделением корня, должен быть определяющим. Ведь, как нельзя в матрешке сразу достать ту, последнюю и самую маленькую, которая далее не делится, не содержит в себе еще более крохотной, так же нельзя во всех случаях правильно уже «с первого захода» извлечь из многоморфемного слова корень.

Слово писательница обозначает писателя женского пола, писатель – человек, который пишет художественные произведения, писать – неопределенная форма, рядом с которой наблюдаются формы писал, пишу и т. д. (без – ть и – а-), употребляются родственные слова писец, писарь и др.

Так мы доходим до корня. Процесс словообразования, результатом которого явилось слово писательница, шел следующим образом: пис-(пиш-) писать (пишу, писал и т. д.) – писатель – писательница. При разборе слова по составу мы идем в обратном направлении: писательница – писатель – писать – писал – пишу.

С учетом последовательности присоединения морфем формулу структуры слова писательница можно представить в таком виде:

[(Пис-а) – тель]-ниц(а).

Разбирая в соответствии с «принципом матрешки» слово увлекательность, мы (после выделения в нем нулевого окончания, ср.: род. п. ед. ч. увлекательности) соотносим его с образующим прилагательным увлекательный и выделяем суффикс– ость. Затем прилагательное увлекательный соотносим с производящим глаголом увлекать и вычленяем суффикс – тельн-, далее глагол увлекать соотносим с формой совершенного вида увлечь (увлеку, увлечет и т. д.) и выделяем суффикс (несовершенного вида) – а-, потом соотносим глагол увлечь с производящим бесприставочным глаголом влечь (влеку, влечешь и др.) и вычленяем приставку у-, а вместе с ней, наконец, и корень влек-.

В формуле порядок присоединения морфем в процессе словопроизводства (мы шли опять «с конца») здесь выражается таким образом:

{[(У-влек) – а]-тельн}ость().

Было бы неправильным считать, что метод установления соотносительности членимой и производящей основ является единственным при установлении структуры слова. Уже говорилось о необходимости также учитывать грамматические формы слова и одноструктурные слова.

В том случае, если разбираются слова, имеющие в своем составе связанные нечленимые основы, сопоставление родственных слов поможет обнаружить их общий корень, который известен в настоящее время лишь в связанном виде.

Так, при членении слова переобуваться прием установления соотносительности членимой и производящей основ, после того как мы дойдем до обуть (переобуваться – переобувать (переобуваю, переобувал) – переобуть – обуть), сменится приемом сопоставления соотносительных между собой родственных слов: рядом с обуть употребляется антонимическое разуть, что позволяет выделить в первом, кроме инфинитивного – ть (ср. обувь), приставку об– и корень – у-.

Структурная формула слова переобуваться в соответствии с этим будет иметь такой вид:

{[Пере-(об-у)]-ва-ть}ся.

Во избежание недоразумения заметим, что изложенная процедура последовательного членения слова не обязательно должна быть во всех абсолютно случаях словесно выраженной или даже письменно зафиксированной, хотя несколько слов на установочном уроке таким образом разобрать обязательно надо. Эта процедура может быть проведена и «в уме». Здесь все зависит от конкретно поставленной методической задачи.

Следует иметь в виду, что все изложенные выше правила и приемы разбора слова по составу будут эффективны только тогда, когда мы будем помнить ту простую истину, что о членимой основе можно говорить лишь тогда и лишь до тех пор, пока есть соотнесенная с ней основа нечленимая. Осуществляя последнюю операцию в процедуре деления слова на морфемы, т. е. вычленяя в нем нечленимую основу, особенно важно не смешивать словообразовательный анализ с языковым чутьем, свойственным всякому носителю языка (и даже изучающему неродную для него языковую систему).

Основа не может быть членимой, если то, что мы хотим выделить в данном слове в качестве корня, не является корнем в каком-либо другом слове. Слово может быть охарактеризовано как слово с членимой основой только в том случае, если рядом есть хоть одно родственное слово с той же точно нечленимой основой.

Именно поэтому, например, в относительном прилагательном розовый основа будет членимой, а в качественном прилагательном розовый со значением цвета она уже будет выступать как нечленимая (см. выше). В слове голубика основа является членимой и членится на корень голуб– и суффикс – ик-, а в слове брусника она должна быть охарактеризована как нечленимая.

Именно в силу зависимого характера членимой основы от обязательного наличия соответствующей ей нечленимой основы в слове смородина нельзя выделить суффикс – ин-, а в слове громадина (ср. громада, громадный) можно, в слове бодрый мы не имеем никакого права сейчас выделять суффикс – р-, а в слове мокрый (ср. мокнуть) должны выделить и корень мок-, и суффикс– р-, и т. д.

Вместе с тем следует иметь в виду, что при членении слова на морфемы необходимо сопоставлять его с родственными ему словами, но вовсе не всегда обязательно сопоставлять со словами одноструктурными. Производных слов с изолированными, единичными, только в них выделяющимися и существующими корнями нет и быть не может, но есть производные слова, в которых выделяются аффиксы, живые и существующие сейчас только в их составе.

Примеры таких нерегулярных служебных морфем среди окончаний выше уже приводились. В качестве единичных, экзотических суффиксов и приставок можно назвать суффикс– ичок в слове новичок (ср. новенький; в слове старичок – по соотношению со словами старик и старый – выделяются два суффикса – суффикс – ик и суффикс – ок), суффикс – овизн-в слове дороговизна (ср. дорогой), суффикс – ёл в слове козёл (ср. коза), приставку ку– в слове кумекать (ср. смекать, смекалка), приставку ба– в слове бахвалиться (ср. хвалиться) и т. д.

Исторический характер морфемного состава слова заставляет при его разборе по составу особенно осторожно определять существующую в настоящее время у слова нечленимую основу. Современный корень (нечленимая основа) и этимологический корень в слове далеко не одно и то же. В задачи морфемного анализа входит лишь определение в слове того корня, который оно имеет сейчас с точки зрения современной языковой системы.

Разбор слова по составу устанавливает лишь то, что данное слово представляет собой в словообразовательном отношении в настоящее время. Ответ на то, как данное слово возникло в действительности, словообразовательный анализ дает только в том случае, если рассматриваемое слово и сейчас имеет ту же структуру, какую оно имело в момент своего рождения. Этим обусловливается еще одно правило разбора слова по составу: анализируя структуру слова, ни в коем случае нельзя факты прошлого и других языковых систем отождествлять или даже смешивать с тем, что существует в русском литературном языке сейчас.

Так, нельзя выделять в слове отец корень от– и суффикс– ец, известные в древнерусском языке, так как рядом употреблялось и прилагательное отьнии «отцовский»; неверно выделять в слове митинг корень мит– и суффикс – инг, хотя в английском языке они в этом существительном четко выделяются, так как там рядом с meeting «собрание» существует и meet «собираться», и т. д. Ср. слова борец (бороться, борьба), кроссинг (кросс, кроссмен), в которых суффиксы – ец и – инг выделяются и в современном русском языке. В заключение следует отметить еще одно очень важное обстоятельство. Для того чтобы правильно устанавливать морфемный состав слова, надо хорошо представлять себе специфические особенности русского слова. Особенно важно здесь учитывать разные способы соединения морфем внутри слова друг с другом.

В частности, членя слово на морфемы, следует иметь в виду, что значимые части слова могут располагаться в нем не только в порядке линейной последовательности, одна за другой, но и накладываясь (частично или полностью) одна на другую.

Поскольку соответствующие факты неоднократно уже разбирались, остановимся здесь лишь на двух глагольных примерах и разберем по составу слова приду и пнуть.

В слове приду прежде всего выделяется окончание– у (ср. придешь – придет и т. д.). Затем по соотношению с иду в нем следует выделить (ср. принесу – несу) приставку при-. Проведенное далее сравнение глагола иду с приставочным инфинитивом прийти устанавливает, с одной стороны, что – д– не является корнем, а представляет собой суффикс основы настоящего времени (этот суффикс содержится, например, и в глаголе еду, ср. ехать), а с другой стороны, оно свидетельствует о том, что корнем в иду и соответственно приду является – и-. В нашем приду это корневое – и– спряталось под приставкой при-. Таким образом, глагол приду делится на при-и-д-у, но приставка при– в нем наложилась частично на корень – и-. Между прочим, ранее, в древнерусском языке, этого не было и говорили и писали прииду, потом произошло стяжение гласных ии в и и на месте линейного расположения морфем возникла аппликация (наложение).

То же явление мы наблюдаем и в глаголе пнуть, в котором на корень пн– (ср. пинать) наложился суффикс– н– (ср. пну, пнешь, пнет и т. д.). Морфемный состав этого слова таков: корень пн-, суффикс однократности – н-, суффикс – у-, указывающий на класс глагола, и инфинитивное – ть.

Наконец, разбирая слово по составу, следует не упускать из виду и того очень важного обстоятельства, что морфемный анализ слова не ограничивается одним правильным его делением на значимые части, не сводится к одному (хотя бы и правильному) членению лексической единицы на морфемы. В его задачи обязательно входит также и установление значения выделенных морфем, определение конкретной роли и функции каждой из них в разбираемом слове (ср. например, суффикс– ш-, являющийся соответственно: суффиксом жены в слове генеральша, женского пола в слове лифтерша и действующего лица в слове маникюрша; разные приставки с– в слове слететь, где с– указывает на движение сверху вниз, и в слове сформировать, где она лишь образует глагол совершенного вида, и т. д.).

Подводя итоги всему изложенному выше, хотелось бы порекомендовать при разборе слова по составу всегда обращаться с ним внимательно, бережно и «вежливо», не спеша, шаг за шагом выделяя в нем значимые части. Ведь «смотреть в корень» при разборе слова по составу – значит не только и не столько уметь извлечь его корень. Это значит уметь вскрыть внутреннее строение слова, правильно определить и охарактеризовать все составляющие его значимые части, показать, из чего и как оно «скроено» в отличие от других слов.

Для этого не надо сразу же бросаться выделять корень. Надо установить прежде всего конкретное значение слова и его принадлежность к той или иной части речи, а затем уже начинать членить на морфемы, учитывая его ближайшие и, конечно, реально существующие сейчас родственные связи, а также все свойственные ему грамматические формы, привлекая в необходимых случаях для сравнения и проверки также подобные или аналогичные по структуре слова.

При этом членение слова на значимые части следует проводить с учетом последовательности словообразовательного процесса, результатом которого в современном плане выступает данное слово; разбирать его как матрешку, т. е. идя снаружи внутрь, заканчивая, а не начиная выделением корня. И главное – никогда не стоит спешить свое языковое чутье опрометчиво выдавать за научный разбор слова по составу. Здесь нужны только факты и факты.

Особенно осторожным следует быть на заключительном этапе разбора, т. е. при определении в слове нечленимой основы, иначе говоря – присущего ему в данный момент корня. Будет совершенно неправильным выделение чего-то в качестве непроизводной основы, если выделяемое нами известно в настоящее время только в данном слове и ни в каком другом не встречается. Членя на морфемы слова, основа которых на первый взгляд, по подсказке нашего языкового чутья, является явно членимой, за этим нужно следить неукоснительно. Раз современное значение слова не складывается из значений предполагаемых в нем морфем, не ладит с семантикой предполагаемого исходного, значит, оно является уже корневым словом, словом с нечленимой основой и членимым только кажется.

Для того чтобы что-то можно было выделить в слове в качестве корня, надо, чтобы это «что-то» было (с абсолютно таким же значением) хотя бы в одном родственном слове, причем в таком, родственность которого анализируемому несомненна и ясна, так сказать, лежит на поверхности и опирается на современные (а не бывшие ранее) словообразовательные и смысловые связи и соотношения данной (а не какой-либо другой) языковой системы.

В заключение несколько слов о значении морфемного анализа слова для научного изучения словообразовательной системы языка в целом. М о рф е мн ы й анализ это первая ступенька в познании структурных особенностей слова, это элементарное членение словесного целого на составляющие его морфемы. Морфемный анализ ограничен пределами данного слова. Словообразовательное место этого слова среди других слов определяет уже с л о в о о б р а з о в а т е л ь н ы й анализ. Он выступает всегда как промежуточное, но ключевое звено, объединяя в себе морфемный анализ наличных слов и изучение реальных процессов образования новых, т. е. разбор слова по составу и словообразование. Что касается определения родословной, происхождения и генетических связей слов, фразеологических оборотов и морфем, то этим занимается уже анализ э т и м о л о г и ч е с к и й.

Решите сами.

Упражнения на выделение окончания.

Задание 1. Укажите, какие слова из данных ниже имеют основу и окончание, а какие состоят из одной основы. В словах с окончанием выделите его и определите, какие функции оно выполняет.

Домá, дом, домой, дóма, просто, зимой, вы, галочий, моюʼ, мóю, кораблю, колосья, свиней, двум, ешь.

Задание 2. Выделите в следующих далее словах окончания и определите, чем они отличаются друг от друга.

1) Ста, оба, города, дитя, вёсла, веслá, (острая) пила, пила (воду).

2) Чéрти, земли, сени, радости, несли.

Задание 3. Определите, отличаются ли по морфемному составу и, если отличаются, то чем, приводимые ниже слова.

1) Одно, танго, пальто.

2) Маша, Александра, Саша.

Задание 4. Определите (если оно есть) окончание в словах стол, сани, верно, ружье, линия, верхом, сел, три, лекций, перьев, брось, бросив, мы.

Задание 5. Выделите окончания в словах лисий, дам, ест, себя, колоколен, щей, щец.

Задание 6. Определите, чем разнятся окончания в словах вода – кума – плакса, портной – молодой – часовой.

Задание 7. Укажите окончание в словах пламя и пламень (ср. у Пушкина: «Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень Не столь различны меж собой»).

Задание 8. Определите, отличаются ли, если отличаются, то чем, окончания в следующих парах слов: земля – соня, весной – весною, чая – чаю, сыны – сыновья, на дубу – на дубе, учители – учителя, костями – костьми.

Задание 9. Определите, какое окончание содержится в словах тот, сунь, нес (от сунуть и нести). Какие морфемы, кроме корня и окончания, в них выделяются?

Задание 10. Выделите окончания в словах триста, шестьсот, потусторонний, сумасшедший, повсеместный, пятиэтажка.

Ответы.

Задание 1.

В существительном дома – по соотношению с домами, дому, домах, доме и т. д. – легко выделяется окончание – а им. п. мн. ч. В слове дом – по тем же основаниям – нулевое окончание им. п. ед. ч. (из древнерусского материально выраженного окончания – ъ).

В наречии домой окончания нет, чистая основа состоит из корня дом– и суффикса– ой (ср. (он уже) дома).

В дóма спрятано два слова разных частей речи – существительное дома (большого дома) с графическим окончанием – а (в произношении [ъ]) и наречие дóма, представляющее собой чистую основу без окончания и распадающееся на непроизводную основу и суффикс– а (в написании, звучит же здесь [ъ]).

Чтобы определить, есть ли и какое окончание в словах просто и зимой, надо установить, с какой частью речи мы имеем дело – с прилагательным, наречием или существительным. Прилагательное просто делится просто на непроизводную основу прост– и окончание– о (здесь и далее все морфемы с изменяющимися гласными даются уже только в графическом виде!). Наречие просто не менее просто делится на корень прост– и суффикс – о.

Аналогичное наблюдается с зимой: существительное зимой делится на корень зим– и окончание– ой, наречие зимой – на корень зим– и суффикс – ой (ср. домой).

В местоимении вы – по соотношению с вас, вам, вами, ваш и нас, нам, нами – выделяется корень в– и окончание – ы.

В прилагательном галочий – с учетом форм рода и косвенных падежей, а также аналогичных флексий в притяжательных прилагательных вообще (ср. сестрин, сестрина, сестрино и т. п.) – выделяется не окончание – ий, а нулевое окончание (в формах ж. и ср. р. – – а и – е) и непроизводная основа – с корнем галоч– и суффиксом – ий-, выступающим в других формах в виде (галоч-ј-его, галоч-ј-а и т. д.).

В глаголе мою выделяется окончание 1-го л. ед. ч. наст. вр. – у и непроизводная основа мой– (ср. мойка, мыть с чередованием ы – ой).

В местоимении мою выделяется окончание вин. п. ед. ч. – у (от моя) и основа мой-.

В существительном кораблю выделяется окончание– у и корень кораблʼ-.

В существительном колосья содержится окончание– а и основа колосʼj, членимая на корень колосʼ– и суффикс – j-

В слове свиней – по соотношению с свинья, свиньи, свиньями и т. д. (ср. кошка – кошек) – вычленяется нулевое окончание род. п. мн. ч. и основа свиней-, состоящая из корня.

Свин-здесь свиН-и суффикса – ей, варианта суффикса – j– (см. выше галочий).

В числительном двум выделяется окончание– ум (ср. два, двойной, двух и др.) и корень дв-.

В глаголе ешь, если это форма настоящего времени, выделяется (ср. ем, ест, едим и т. д.) корень – е и окончание 2-го л. ед. ч. – шь, а если это форма повелительного наклонения – корень е– и суффикс– шь с нулевым окончанием 2-го л. ед. ч. повелительного наклонения.

Задание 2.

Во всех приведенных словах выделяется графическое окончание– а (в произношении – [а] под ударением и [ъ] в безударном положении). Однако везде эта флексия разная.

1) В числительном ста выделяется окончание – а [а] всех косвенных падежей ед. ч. в отличие от – о им. п. в сто. Формы множественного числа известны лишь в составе сложных числительных двести, триста, пятьсот и т. д.

В слове оба содержится окончание– а [ъ], указывающее 1) на именительный падеж (ср. обоих, обоим, обоими) и 2) на мужской род (ср. обе). Флексия – а в оба – по своей функции родопадежная.

В существительном города – два омографа: города и города. В первом выделяется окончание – а [ъ] род. п. ед. ч., во втором – окончание – а им. п. мн. ч.

В слове дитя находится окончание – ʼа им. п. ед. ч.

В слове вёсла – окончание – а [ъ] им. п. мн. ч., в слове весла – окончание – а род. п. ед. ч.

В омоформах пила (острая), пила (воду) вычленяется омонимическое окончание– а: в первом – им. п. ед. ч., во втором – ж. р. (ср. пил (воду) и т. д.).

2) В слове черти выделяется окончание– и им. п. мн. ч. В таких словах с конечным согласным звуком [т] оно является нерегулярным (ср. атеисты, баптисты, аббаты, архимандриты и т. д.).

В графеме земли – две формы с ударным окончанием – и род. п. ед. ч. и безударным окончанием им. п. мн. ч.

В строчке Я, царь земли, прирос к земли (Тютчев) рядом с современным окончанием род. п. ед. ч. наблюдается устаревшее окончание дат. п. ед. ч.

В слове сени (ср. сеней, сенях и др.) выделяется окончание – и им. п. мн. ч., не противопоставленное окончанию им. п. ед. ч., так как слово сени известно только в форме мн. ч. (оно является существительным pluralia tantum).

В омоформе радости – радости с окончанием им. п. мн. ч. (маленькие радости), радости с окончанием род. п. ед. ч. (никакой радости не испытывал), радости с окончанием дат. п. ед. ч. (к радости матери) и радости с окончанием предл. п. ед. ч. (о своей радости).

В слове несли выделяется числовое окончание– и, указывающее на мн. ч. прошедшего времени глагола.

Задание 3.

1) Морфемный состав существительных окно, танго, пальто (все среднего рода и предметной семантики) разный. В склоняемом существительном окно выделяется окончание– о и нечленимая основа, корень окн– (этимологически, правда, она производная: слово окно образовано посредством суффикса – ън– от око). Слово танго является несклоняемым, окончания не имеет и состоит поэтому из одной чистой основы.

Таким же в принципе является и слово пальто, однако в нем, хотя оно и не склоняется и не имеет окончания, при словообразовании– о ведет себя как окончание и отбрасывается: пальтецо, пальтишко.

2) В собственных именах Маша, Александра, Саша выделяется окончание– а [ъ]. Однако у всех этих слов оно разное по своему значению. В слове Маша окончание указывает лишь на им. п. ед. ч. (как в каша, простокваша, крыша и т. д.). В слове же Александра оно является не только флексией им. п. ед. ч., но и – по соотношению с нулевым окончанием (/) в Александр – суффиксом женского пола, иначе говоря, в именах Александра и Александр – а и () являются синкретической морфемой, одновременно выполняющей роль и суффикса, и окончания.

Что касается уменьшительно-ласкательного существительного Саша (производного с помощью суффикса – от частички имен Александр – Александра), то в нем вычленяется окончание– а [ъ] им. п. ед. ч. родоизменяемого существительного, иначе – слова общего рода.

Задание 4.

Слово стол делится на непроизводную основу стол– и нулевое окончание им. – вин. п. ед. ч., сани – на корень санʼ– и окончание им. п. ед. и мн. ч. (!) – и (ср.: единственные сани стояли у ворот, многочисленные сани гуськом двигались в гору).

Омоформа верно в зависимости от того, прилагательное это или наречие, членится соответственно на основу вер-н– и окончание– о или является чистой основой (вер-н) – о с суффиксом – о.

В слове ружье выделяется окончание – ё [о] и основа ружј-, в существительном линия – окончание а [ъ] и основа линиј-.

В омоформе верхом в наречии содержится чистая основа из корня верх– и суффикса – ом (ср. пешком с суффиксом – ком), в существительном непроизводная основа верх– и окончание тв. п. ед. ч. – ом.

В глаголе сел – по соотношению с села, сидели, сидение и т. д. – выделяется нулевое окончание м. р., которому предшествует суффикс прошедшего времени– л– и корень – се (из сед, ср. председатель, седло).

В числительном три (ср. трех, трем и т. д.) выделяется окончание– и. В существительных лекций, перьев соответственно вычленяются нулевое окончание () и окончание – ев (после основы перʼ-j-).

В глаголе брось выделяется нулевое окончание (ср. бросать), нулевым здесь (ср. бери) является и суффикс повелительного наклонения. Форма брось – трехморфемна: корень брось-, () суффикс, () окончание (см. подробней об этом выше).

В деепричастии бросив как слове неизменяемой части речи окончания нет, в чистой основе содержится корень бросʼ-и суффиксы– и-, – в.

В местоимении мы (ср. вы, вас, вам, нас, нам и т. д.) выделяется корень м– и окончание им. п. мн. ч. – ы.

Задание 5.

В слове лисий (ср. лисья, лисьего, сестрин, отцов и т. д.) нулевое окончание и производная основа (лисʼj-). Слово дам (ср. дашь, дать и пр.) выделяет нерегулярное, свойственое только глаголам окончание 1 – го л. ед. ч. – м.

Глагол ест – по соотношению с есть, ешь, едим, еда и т. д. – выделяет основу ес (чередование с/д подобно брести – бреду и т. д.) и окончание – т-. Окончание – т, а не – ет, – ит здесь исторически объясняется тем, что глагол есть является атематическим, где флексия непосредственно присоединялась к корню и тематического суффикса между корнем и окончанием не было.

В местоимении себя (ср. собой, себе и т. д.) – окончание – я [ʼа], перед которым находится непроизводная основа с перегласовкой е/о.

В существительном колоколен – нулевое окончание род. п. мн. ч., перед которым находится производная основа с суффиксом – ен-, ср. – ьн(я).

В слове щей – окончание – ей, в слове щец – нулевое. Слово щец – род. п. мн. ч. от ум. – ласк. щци, произведенного посредством суффикса (> – ец-, ср. дверцы) от щи.

Задание 6.

В словах вода – кума – плакса, кроме основы, выделяется графически одно и то же окончание– а. Но во всех этих существительных оно разное: в слове вода окончание – а ударное, в слове плакса – звучит уже как [ъ]. Что касается окончания – а в кума, то оно по значению такое же (ср. кум), как в Александра (см. выше), поскольку оно указывает не только на им. п. ед. ч., но и на женский пол обозначаемого лица.

В словах молодой – часовой – портной выделяется как будто одно и то же окончание– ой, но оно по своему значению очень разное. В прилагательных молодой (учитель), часовой (механизм) – ой является простым окончанием (ср. молодая жена, часовая стрелка).

В существительных же часовой, молодой, портной это окончание иное. В слове часовой перед нами – окончание им. п. ед. ч. существительного, и только. В словах молодой и портной – ой является синкретической словоформообразующей морфемой, указывающей (как окончание) на им. п. ед. ч. и одновременно (как суффикс) на мужской пол обозначаемого лица (ср. молодая, портниха).

Задание 7.

В параллельных пламень – пламя окончаниями соответственно являются (ср. пламени, пламенами и пр.) нулевое () и окончание – я, которым предшествует в первом случае суффиксальная основа с– ен, как в других формах, а в другом бес-суффиксная основа. Бессуффиксная основа и соответствующее окончание могут наблюдаться у этого слова в первой половине XIX в. и в других (косвенных) падежах: Из пламя и света рожденное слово (Лермонтов).

Задание 8.

В паре земля – соня графически одно и то же окончание отличается звучанием ([а] – в первом слове, [ъ] – во втором). В паре весной – весною вариантные окончания тв. п. одного и того же слова отличаются стилистически: второе известно преимущественно в книжной стихотворной речи и используется для версификационных целей.

В паре чая – чаю окончание– у используется в разговорной речи для выражения количественно-разделительного значения (ср. сбор чая, но чашка чаю).

В паре сыны – сыновья выделяются окончания– ы в сыны-и – а в сыновья. Первое характерно для высокого стиля.

Окончания – у и – е в на дубу и на дубе также отличаются стилистически: первое воспринимается как разговорное.

Окончания– ʼа и – и в учителя – учители, если второе употребляется, дифференцируют значения «преподаватель» и «человек большого авторитета, имеющий своих последователей, школу».

В формах костями – костьми выделяются вариантные окончания– ами и – ми. Они отличаются свободным и фразеологически связанным употреблением слова кость (ср.: Собака старательно занималась брошенными ей костями и Лечь костьми в бою).

Задание 9.

Определение окончания в слове тот возможно при сравнении этой формы с формами косвенных падежей, родовыми формами и существующим в русском языке флексийным инвентарем. Формы тот, то, та, того, тем как будто заставляют выделить в тот нерегулярное окончание– от-. Однако такого нет и, главное, никогда не было. В то же время местоимения, имеющие родовые формы, вроде весь, вся, все, сам, сама, само и т. п., ясно указывают на наличие в таких словах м. р. в им. п. ед. ч. нулевого окончания. Это позволяет его выделять и в слове тот.

Только основа здесь осложненная тот(). Но такие случаи встречаются нередко, ср.: пламени, матерями, телята и т. п. Кстати, по происхождению тот < тътъ является удвоением древнего «обычного» тъ.

Окончание в глаголе сунь будет такое же, как в брось (см. выше, ответ на задание 4). Только морфемный состав у него будет больше: корень су– (ср. совать), суффикс – н– (ср. воздвигнешь), нулевой суффикс повелительности и нулевое окончание ед. ч.

В слове нес – по соотношению с несла, несли – выделяется нулевое окончание, указывающее на ед. ч. м. р., и нулевой суффикс прошедшего времени. Таким образом, в словах несла, несли, нес состав складывается из трех морфем: нес-л(а), нес-л(и), нес-()().

Задание 10.

Во всех перечисленных словах, кроме числительных, имеется два разных окончания, из которых одно (настоящее, присущее этому слову) находится на конце слова, а другое (доставшееся данному слову по наследству от одного из производных слов) – внутри.

Это внутреннее окончание для целого слова не является его категориальной флексией, но при морфемном анализе оно выделяется.

В слове потусторонний – это – у и – ий: (по-т-у-сто-рон) – н(ий). Это прилагательное – суффиксальное производное от сочетания по ту сторону.

В слове сумасшедший – это– а и – ий: с-ум-а-с-шед-ш(ий). Это существительное является сращением словосочетания с ума сшедший.

В слове повсеместный – это – ем и – ый: по-вс-ем-мест-н(ый). Это прилагательное – суффиксальное производное от сочетания по всем местам (с аппликацией м окончания на м корня).

Существительное пятиэтажка содержит окончания– и и – а: (пят-и-этаж) – к(а). Оно образовано посредством суффикса – к(а) – ср.: трехлетка, осьминог и т. д. – на базе сочетания дом пяти этажей.

Особняком стоят числительные триста, шестьсот, в которых тоже два окончания, но они оба самостоятельные равноправные флексии в этих сложных словах, где склоняются обе части: тр-и-ст-а, шесть-() – сот(), ср.: тремстам, шестистам и пр.

Упражнения на определение морфемного состава основы.

Задание 1. Определите, как – линейно, одна за другой, или апплицированно, накладываясь одна на другую, – располагаются морфемы в словах переоформить, розоватый, приеду, приду, встать, пнуть, отворить, летопись.

Задание 2. Назовите, сколько морфем в следующих далее парах слов, охарактеризуйте их.

Вынес и вынесли; белочка и баночка; комочек и замочек; разувериться и разбежаться; розовое (варенье) и розовое (платье).

Задание 3. Назовите, какие служебные морфемы выделяются в следующих словах.

Суперобложка, расчехвостить, регресс, сухофрукты, игротека, по-хорошему, волнистый, волнообразный, лентяй, озадачить, силком, пирожковая, обезболивание, обеспокоить, трезвон, треножник, прилуниться, космовидение.

Задание 4. Определите, какие суффиксы выделяются в перечисленных далее словах, какое значение они имеют.

1) Шиповник, виновник, церковник, тутовник, словник.

2) Бочка, звездочка, трубочка, юбочка, дочка, одиночка, заточка.

Задание 5. Назовите, какие приставки содержатся в словах слетать – сформировать – стесать; одурачить – окутать – одеть.

Задание 6. Определите, в каких словах, из данных ниже, выделяется непроизводная основа, а в каких – производная. Укажите, из каких морфем состоит производная основа.

Провести, врач, сотоварищ, наклейка, шило, бронхит, столетие, засуха, нельзя, эгоизм, диктант, поддакивать, удочка, созвездие, перекур, золото.

Задание 7. Определите корень в данных словах. Разуть, заснуть, начнут, разъехаться, ушла, переел, мной, ихний, никто, сожжение, безработный, навсегда.

Задание 8. Разбейте данные слова на морфемы и укажите последовательность их присоединения к корню с помощью словообразовательной формулы.

Очаровательность, перевыполнить, сладкоречивый, возгордиться, немотивированный, переподготовка, кровопролитие.

Задание 9. Определите, чем в структурном отношении отличаются данные слова.

1) Бодрый – мокрый, опешить – обожать, богатый – рогатый.

2) Жена – супруга, терка – порка – шторка – утка – пешка, теплушка – пастушка.

Задание 10. Выделите корень в словах перегнуть – перегибать, измятый – изомнешь, пришла – ушедший – уходил – пришел, присед – сидеть – усаживаться – сесть – сяду, беру – добрать – сборище.

Задание 11. Определите морфемный состав следующих слов.

Осточертеть, идемте, вековечный, соловей, славяноведение, паводок, бахвалиться, женитьба, грязеводолечебница, кофейник, трижды, разглагольствовать.

Задание 12. Определите, чем по своему морфемному составу различаются слова митинг, лидер, тренинг, брокер, фольклор в русском и английском языках.

Задание 13. Определите, в чем различие и сходство в морфемном составе родственных в русском и немецком языках следующих слов.

Ты – du, галстук – Halstuch, бутерброд – Butterbrot, космический – kosmisch, рюкзак – Rucksack, гость – Gast, горнист – Hornist, лежать – liegen.

Задание 14. Покажите, как делятся основы однокорневых приведенных ниже слов в русском и французском языках.

Музыкальный – musical, национальность – nationalité, футболист – footballeur, тротуар – trottoir, гербарий – herbier, героизм – héroïsme.

Задание 15. Определите, какой основой – производной или непроизводной – являются слова финиш, Finisch, finish, finish; котенок, Kätzchen, chaton, kitten в русском, немецком, французском и английском языках, чем они различаются в структурном плане.

Ответы.

Задание 1.

В глаголе переоформить морфемы располагаются линейно и обособленно, не накладываясь друг на друга: пере[о-форм-и(ть)]. Словообразовательный процесс шел таким образом: форма – оформить – переоформить. Глагол оформить выступает как производное от существительного форма с помощью одновременного присоединения о – и(ть). Образование о – и(ть) представляет собой один из видов циркумфикса, единой биморфемы с дистантно расположенными частями, генетически представляющими собой приставку о-и суффикс – и(ть). С помощью циркумфикса (термин образован по аналогии с терминами суффикс, префикс, инфикс от лат. circus «круг») слова образуются «окружением» производящей основы, как рамкой, с обеих сторон (см. ниже по – ому в по-хорошему, па – ок в пасынок, при – и(ться) в прилуниться и т. д.).

В прилагательном розоватый (слегка розовый) суффикс неполноты проявления качества– оват– (ср. красноватый, беловатый, зеленоватый и т. д.) частично апплицировался на – ое– производящей основы розов(ый), кстати, уже непроизводной, несоотносительной со словом роза (ведь розы могут быть даже черными): розоватый (см. подробно об этом выше с. 232 и след.).

Слово приеду делится на при-[е-д(у)], морфемы в нем располагаются друг за другом (ехать – еду – приеду). А вот в близком ему тоже глаголе движения приду приставка прилегла на корень– и-. Формула этого слова может быть обозначена так: при-д(у) (ср. уйду, иду).

Суффикс – д– выделяется в этом слове как показатель основы настоящего времени (ср. пройти; см. ниже о глаголе разойтиться).

Глагол встать имеет несколько значений и в зависимости от семантики в нем мы находим то линейное, то апплицированное расположение морфем в слове. Слово встать в значении «подняться вверх» (ср. взлететь, вспорхнуть и т. д.) делится на три морфемы: приставку вс-, корень– ста– и инфинитивное – ть, две первые частично накладываются друг на друга: вста(ть).

Слово встать в значении «поместиться» (в этот угол этот шкаф не встанет) тоже делится на три морфемы, но иначе: в-ста(ть).

Апплицированно располагаются морфемы в глаголах пнуть и отворить. По соотношению с пинать, стукнуть в пнуть выделяются корень пн-, суффикс однократности– н-, суффикс инфинитива – у– и инфинитивное окончание – ть.

Часть корня (н) совместилась с суффиксом – н-. По соотношению с затворить, притворить в отворить мы должны с точки зрения современного языкового сознания выделить от-твор-и(ть) со слиянием конца приставки и начала корня.

Правда, в этимологическом плане здесь все не так; именно этот глагол послужил источником первоначально ошибочной трактовки его и ему родственных. Исходно он делился на приставку от-, корень – вор– и суффикс – и(ть) (ср. однокорневые диал. завóрина «засов», ворота* < vorta и др.).

Наконец, существительное летопись «погодовая запись». В нем морфемы идут одна за другой отдельно: лет-о-пись(). Корни лет– и писʼ– выделяются с учетом значения этого слова (погодовая запись) и супплетивности форм год – два года – пять лет, многолетие и т. д., где лето – «год», а не «лето».

Задание 2.

В формах вынес и вынесли по четыре морфемы: вы-несл(и), вы-нес-()-() (с нулевыми суффиксом прошедшего времени и окончанием мужского рода).

В словах баночка и белочка соответственно три и четыре морфемы: баноч-к(а) и (бел-оч) – к(а). Корень бел– связанного характера, существующий только в соединении с разными суффиксами, выделяется по соотношению с прилагательным беличий.

В слове комочек мы выделяем корень ком-, суффиксы– оч-(-ок-) и – ек(-к); в слове замочек – корень замоч– (замок) и суффикс – ек – связь с замкнуть, отомкнуть этим существительным уже потеряна. Глагол разбежаться делится на раз-[беж-а(ть)]-ся с циркумфиксом раз – ся (бег – бежать – разбежаться). Глагол разувериться делится на [раз-/у-вер-и(ть)/]-ся (вера – верить – уверить – разуверить – разувериться).

В прилагательном розовое (варенье) три морфемы: корень роз-, суффикс– ов– (ср. малиновое (варенье) и т. п.) и окончание – ое. В прилагательном розовое (платье) – две: непроизводная основа розов– и окончание – ое (см. выше задание 1).

Задание 3.

В слове суперобложка, кроме корня– лож-, выделяются приставки супер– и об-, суффикс – к– и окончание – а: супер-[(об-лож) – к(а)].

В глаголе отчехвостить содержатся приставки от– и че-, корень– хвост– и суффикс – и(ть). Этот глагол возник на базе сочетания (отхлестать) и в хвост, и в гриву (приставка че– < *ке, с чередованием е/о – ко– в колупать; отмечается в отчекрыжить, диал. челýска «шелуха», родственном лускать (семечки) и т. д.).

В существительном регресс выделяются две служебные морфемы: нулевое окончание им. п. ед. ч. и приставка ре– (ср. прогресс, реорганизация). Корень– гресс– является связанным, так как вместе с окончанием слова не образует и отмечается лишь в словах-антонимах прогресс и регресс.

В слове сухофрукты, образованном сложением с помощью соединительного о на базе сочетания сухие фрукты, выделяются, кроме корней, соединительная гласная (интерфикс) о и окончание– ы.

В слове игротека по соотношению с существительным игра вычленяется (кроме корня игр-) окончание– а(ъ) и суффикс – отек-, который содержится также в словах фильмотека, дискотека и др. Деление этого слова на игр-о-тек(а) неверно, так как звукосочетание тек в качестве корневой морфемы ни в каком другом слове русского языка не выделяется (слово teke «склад» известно лишь в древнегреческом языке).

В наречии по-хорошему выделяется корень хорош– и циркумфикс (см. выше) по – ому, ср.: по-доброму, по-старому и т. д.

В прилагательном волнистый, кроме непроизводной основы волн-, выделяется суффикс ист– и флексия– ый. Та же флексия выделяется в прилагательном волнообразный, где мы имеем корень волн-, интерфикс – о– и суффиксоид – образн-, равнозначный суффиксу – ист– в волнистый. В слове волнообразный выделяется уже не полнокровный корень конкретного значения образ– с суффиксом – н-, а суффиксоид, т. е. корень абстрактно-суффиксальной семантики (ср. крестообразный, шарообразный, желеобразный и т. д.).

В слове лентяй перед нулевым окончанием им. п. ед. ч. выделяется так называемый нерегулярный суффикс– тяй. Его сейчас нет ни в каком другом слове. Образовано же оно (о чем говорит уже этимологический анализ) с помощью суффикса – яй от слова лента «лентяй», в диалектах еще известного.

В глаголе озадачить выделяется циркумфикс о – и(ть), вобравший внутрь себя непроизводную основу– задач– (ср. объегорить и т. д.).

В наречии силком – по соотношению со словом сила – выделяется суффикс– ком, ср. пешком (о происхождении слова силком см. выше).

В существительном пирожковая, кроме корня пирож– (пирог), выделяются суффиксы– к(-ок-), – ов– и синкретическая морфема суффикс-окончание – ая, указывающая как на помещение (ср. шашлычная, рюмочная, пивная и т. д.), так и на им. п. ед. ч.

Существительное обезболивание выделяет циркумфикс обез-и-, корень боль-, суффиксы – ва-, – ниј– и окончание – е (боль – обезболить – обезболивать – обезболивание, ср. обескровить и др.).

Иным будет деление на морфемы обеспокоить: покой – беспокоить – обеспокоить: о[бес-покой-и(ть)].

В существительном трезвон «сильный звон» выделяется приставка тре-, корень– звон и нулевое окончание им. п. ед. ч.; ср. треволнение «сильное волнение».

Иным будет морфемное строение слова треножник, где тре– является не усилительной приставкой, а сочетанием корня тр– и соединительной гласной е: три ноги – тренога – треножник.

Глагол прилуниться содержит полиморфемный циркумфикс при-и(ть)ся и непроизводную основу лун(а); ср.: приводниться, примарситься. В слове космовидение, кроме двух корней – косм– (ср. космический) и виЗ– и интерфикса о, суффикс– ениј– и окончание – е.

Задание 4.

В первой цепочке слов у существительных – по соотношению с производящими словами – выделяются: предметный суффикс– овник в шиповник («растение с шипами»); суффикс лица – ник (церковь – церковник); предметный суффикс – ник, не меняющий значения исходного слова (тут – тутовое дерево – тутовник); предметный суффикс собирательного значения – ник (слово – словник, ср. словарь).

Во второй цепочке слов выделяются суффиксы: – к(а) (бочка – бочонок, со связанным корнем боч-); – очк(а) (звездочка – звезда); – к(а) (трубка (труба) – трубочка); – к– (юбочка – юбка); – к– (дочка – дочь); – к– (одиночка – одинокий); – к– (заточка – заточить). Но все эти суффиксы являются омонимичными. В словах дочка, юбочка, трубочка суффикс– к(а) – уменьшительно-ласкательный, как и суффикс – очк(а) в слове звездочка; в слове бочка – суффикс – к(а) – предметный; в слове заточка – суффикс – к(а) имен действия; в слове одиночка – предметный суффикс – к(а), образующий слова на базе сочетаний прилагательного и существительного (ср. одиночная камера – одиночка, одинокая женщина – одиночка, бетонная дорога – бетонка, фугасная бомба – фугаска и т. д.).

Задание 5.

Во всех трех глаголах первой цепочки выделяется приставка с-, но везде она разная. В глаголе слететь она имеет значение «вниз» (ср. бежать с горы, сбросить с крыши и т. д.); в слове сформировать она является приставкой, образующей глагол совершенного вида (ср. делать – сделать, вязать (свитер) – связать (свитер) и др.); в глаголе стесать приставка имеет семантику удаления (ср.: сорвать (ягоды), сдвинуть (в сторону) и пр.).

Во всех глаголах второй цепочки содержится приставка о-. Но так же, как и в глаголах на с-, она разная: в глаголе одурачить это приставка совершенного вида; в слове окутать она имеет значение «со всех сторон, кругом, вокруг» (ср. охватить, огородить и др.); в слове одеть она предшествует связанному корню– де-, существующему только в соединении с приставками о-, раз-, на-.

Задание 6.

В словах врач, шило, нельзя, золото основа является непроизводной, поскольку соотносительной непроизводной для них сейчас нет. Слова врать, шить, зеленый с этими словами сейчас уже не соотносятся, хотя этимологически они с ними связаны. Слово льзя, от которого было образовано нельзя, уже устарело.

В остальных словах основа является производной и делится так: про-вес(ти) (ср. вести, вел, приведение); со-[товар-ищ()] (ср. товарищ, товарка); (на-клей) – к(а) (наклеить, клей); бронхит() (ср. бронхи); за-сух(а) (ср. сушь, сухой); эго-изм() (ср. эгоист); дикт-ант() (ср. диктовать); (под-да-к) – ива(ть) (ср. поддакнуть, да).

Задание 7.

В слове разуть корень– у-, он выделяется в нем по соотношению с родственными обуть, обувь.

В глаголе заснуть – корень– сн-. Корневое н апплицировалось на суффикс – н– (ср. заснешь, уснем, сон, засыпать – заснуть, прыгать – прыгнуть).

В слове начнут (ср. начинают, прыгнут, начало, зачин, поведут и др., см. выше) выделяется приставка на-, корень – чн-, суффикс однократности – н-, который наложился на корневое н, и окончание – ут.

В глаголе разъехаться корнем является – е– (ср. ехать, едут, езда).

В слове ушла корень – ш– (-у-приставка, – л-суффикс,

– А – окончание ж. р.).

В глаголе переел – корень – е-(-ед-) (ср. ел, ем, едим, еда).

В местоимении мной корень мн– (ср. меня, мне и т. д.).

В просторечном слове ихний корень и-, за которым следует «внутреннее» окончание – х (ср.: от они – их, ими), суффикс– нʼ-, окончание – ий.

В местоимении никто (ср. никого, никому) корнем с точки зрения современного сознания является– к-, хотя исходно здесь два местоименных корня – к– и – т-, поскольку слово кто этимологически – сложение местоимений къ и то (см.: Шанский Н. М., Боброва Т. А. Этимологический словарь русского языка. М., 1994. С. 158).

В существительном сожжение (ср. сжигать, поджог, жгу, жженка и т. д.) корень– жж-.

В существительном безработный («человек без работы») корень– работ-.

В наречии навсегда корень – вс– (на-приставка, – егда —

Суффикс, ср. никогда, иногда).

Задание 8.

Словообразовательные формулы выглядят так: {[0-(чар-ов-а)]-тельн}-ость(), недо-[вы-полн-и(ть)], (сладк) – о-(реч-ив)ый(), воз-[горд-и(ть)ся], не-[(мотив-иров-а) – нн(ый)],

[Пере-(под-готов)]-к(а), кров-о-[(про-ли) – тиј(е)].

Задание 9.

1. Прилагательные бодрый – мокрый отличаются друг от друга характером основы: в бодрый она непроизводная, в мокрый она производная и состоит из корня мок– и суффикса– р-(ср. мокнуть, намокший).

В глаголе опешить производная основа состоит из корня и суффикса: опеш-и(ть); в глаголе обожать производная основа состоит из корня– бож– (Бог) и циркумфикса о-а(ть).

В слове богатый основа непроизводная, в слове рогатый состоит из корня рог– и суффикса – ат(мй).

В словах богатый, бодрый основа является непроизводной потому, что сейчас значение этих слов не выводится из семантики слов Бог, бдеть.

2. В паре синонимов жена – супруга морфемный состав, на первый взгляд абсолютно одинаковый: корень + окончание– а [а, ъ]. Но, помимо звучания, окончания в этих словах отличаются друг от друга и своей разнофункциональностью: в слове жена – а [а] – простая флексия им. п. ед. ч., в слове же супруга – а [а] является уже синкретической формословообразую-щей морфемой, указывающей и на им. п. ед. ч., и на женский пол (ср. у А. С. Пушкина: А что же делает супруга Одна в отсутствии супруга? где омоморфемы-а им. п. ед. ч. и – а род. п. ед. ч. от супруга – супруги и супруг – супруга совпадают и образуют каламбур).

В ряду терка – порка – шторка – утка – пешка – пастушка – теплушка во всех словах, кроме существительных пешка и теплушка, где в первом – основа непроизводная, а во втором – по соотношению со словом теплый выделяется суффикс– ушк(а), содержится омонимический суффикс – к(а): в слове терка – это суффикс предмета, в слове порка – это суффикс действия, в слове шторка – это уменьшительно-ласкательный суффикс, в слове утка – это предметный суффикс при связанном корне ут– (ср. утиный), а в слове пастушка – это суффикс женского пола.

Задание 10.

В словах перегнать – перегибать выделяется корень– г – гиб– (сгибать, гнет); в словах измятый – изомнешь – корень – мя– – мн– (мять, мнешь); в словах приходил, пришла, ушедший, пришел – ход– ш– – шед– – ше– (ходят, шедший); в словах присел – сидел – сесть – сяду – усаживаться – корень – сел – сид– сес– сяд– – саж-; в словах беру, добрать, сборище – корни бер– – бр– – бор-.

Задание 11.

В слове осточертеть, как образованном от фразеологизма надоесть как сто чертей и до сих пор с ним соотносительном, вычленяются морфемы о-(ст-о-черт) – е(ть).

В слове идемте содержатся корень и-, суффикс основы настоящего времени– д-, окончание – ем и пофлексийный суффикс вежливости – те.

В слове вековечный дважды выделяется один и тот же корень век-/веч-, соединительное – о-, суффикс – н– и окончание– ый (слово образовано от оборота на веки веков, и эта связь с ним у прилагательного сохраняется и сейчас).

В существительном соловей по соотношению с соловушка вычленяется корень солов-, суффикс– ей-/-]– (ср. соловьиха) и нулевое окончание им. п. ед. ч.

В существительном славяноведение выделяется корень слав– (ср. славист «специалист в области славяноведения»), суффикс – ян-, интерфикс – о– и суффиксоид– ведениј(е) (ср. человековедение, обществоведение, литературоведение и т. д.). Последний восходит к слову ведение, соотносительному с глаголом ведать «знать» (вед-ениј)е().

В слове паводок выделяется корень– вод– (ср. вода) и циркумфикс па – ок (ср. пасынок).

В глаголе бахвалиться вычленяется приставка ба-, корень– хвал-, суффикс – и(ть) и усилительное – ся (ср. стучать – стучаться): ба-[(хвал-и(ть) – ся)].

В слове женитьба выделяется корень жен-, суффикс основы инфинитива– и-, инфинитивное окончание – ть, суффикс действия – б– (ср. борьба, косьба и др.) и окончание – а. Морфемная особенность этого существительного в том, что суффикс действия следует за инфинитивным – ть, чего в других словах не наблюдается. Это объясняется тем, что в действительности слово женитьба образовано от существительного женитва «женитьба» (с абстрактным суффиксом – тв(а).

Слово грязеводолечебница содержит три корня – грязʼ-, – вод– и– леч– (ср. лечить), два интерфикса – е– и – о-, суффиксы – ебн– (ср. лечение, врачебный), – иц– (ср. больница) и окончание – а [ъ]: гряз-е-вод-о-[(леч-ебн-) – иц(а)].

В слове кофейник основа состоит из корня кофе– и суффикса– йник как аллоформы суффикса – ник (образовано оно, кстати, посредством – ник от старого кофей).

В слове трижды (ср. три, трех, дважды) выделяются корень тр-, «внутреннее» окончание – и– и суффикс– жды.

Глагол разглагольствовать (если помнить о слове глагол в значении «слово», ср. у А. С. Пушкина: Глаголом жги сердца людей) можно разделить на раз-глаголʼ-ств-ов-а-ть (ср. разглагольствую с суффиксом– ств-у– – чередование ов/у – и суффиксом основы настоящего времени j перед окончанием – у).

Задание 12.

В слове митинг основа непроизводная; в существительном meeting она – по соотношению с to meet «сходиться, собираться» – делится на корень теег– и суффикс– ing.

Слова тренинг, training и в русском, и в английском языках имеют производную основу, содержа в себе корень трен-, train – и суффикс– инг, – ing. Но в английском языке корень train– является свободным – to train «обучать, тренировать», в русском языке в англицизме тренинг (ср. тренер, тренировка) он (в виде трен-) является связанным.

То же наблюдается и в слове лидер (ср. лидировать); в англ. leader, тоже выделяя суффикс – er, имеет не связанный, как в русском лидер (лид-), а свободный корень lead– (Ко lead «вести, управлять, руководить»).

Новый в русском языке англицизм брокер содержит непроизводную основу, в английском broker «маклер, посредник» соотносится с broking «маклерство, посредничество» и выделяет связанный корень brok– и суффикс – er.

Такое же положение можно отметить и относительно существительного фольклор. Непроизводное в русском языке, в английском оно осознается как сложное, образованное на базе folk «люди, народ» и lore «знание, искусство».

Задание 13.

В обоих местоимениях du и ты корень состоит из одного звука – d и– т-, – u и – ы являются окончаниями (ср. dir, deine, тебе, тобой).

Слово галстук имеет непроизводную основу, а немецкий «прототип» Halstuch «шейный платок» имеет сложную основу, состоящую из двух слов Hals «шея, горло» и Tuch «платок». Но немецкое Halstuch по преимуществу обозначает шарф, косынку, а в значении «галстук» чаще употребляется синоним Krawatte.

Прилагательное космический, как и его немецкий синоним, трехморфемно: косм-, – ическ(ий) (ср. космос) (ср. Kosmos, kosmische «космическая»). Разница между ними в характере флексий: в русском перед нами – материально выраженное окончание– ий, в немецком – нулевое.

Слова гость – Gast, горнист – Hornist идентичны по морфемному составу: в первой паре корень и нулевое окончание, во второй один и тот же корень и суффикс, за которым следует одинаковое нулевое окончание.

Глагол лежать делится на леж-а(ть), немецкое liegen на lieg-en.

Существительные рюкзак и бутерброд в русском языке являются словами с непроизводной основой. В нем. Rucksack, Butterbrot осознаются как сложные (R?cken «спина», Sack «мешок»; Butter «масло», Brot «хлеб»).

Задание 14.

Основа прилагательных музыкальный, musical делится на музыкальн(ый), music-al(); существительных национальность, nationalité – на (национальн) – ость() (ср. нация), (nation-al)-ite, футболист, footballeur – на футбол-ист-(), footballeur (в англ. football членится на foot и ball).

Слово тротуар в русском языке является словом с непроизводной основой, франц. trottoir по соотношению с trotter «ходить, бежать» хотя и с трудом, но членится на корень trott– и суффикс – oir.

Слово гербарий в русском языке непроизводное. Основа франц. herbier – по соотношению с herbe «трава» делится на корень herb– и суффикс – ier. Слова героизм, heroism имеют в обоих языках производную основу, но по своему морфемному составу разнятся (ср. герой, heros).

Задание 15.

Во всех перечисленных языках у слова финиш и др. основа производная и делится на корень фин– и суффикс– иш, однако только во французском перед нами свободная непроизводная основа (ср. fin «конец»), в остальных она связанная (финальный, англ. final «конечный», нем. final «финальный»).

Слова котенок и ему синонимичные в английском, французском и немецком языках членятся в своей основе на один и тот же корень и суффиксы – chen, – on, – en.

__________________________

При проведении словообразовательного анализа следует: 1) соблюдать указанный в учебнике план словообразовательного разбора;

2) Внимательно рассмотреть данное слово на фоне одно-структурных;

3) Не упускать из виду значения и характер явлений, выделяемых в качестве базы деривации и ее конкретной разновидности;

4) Особое внимание обращать на случаи, казалось бы, альтернативных решений;

5) В особенно трудных и сложных случаях обращаться к соответствующим словарям.

Эвристические задачи по деривации.

Задание 1. Попытайтесь определить, как – в результате словообразования или посредством единого акта словопроизводства – возникли следующие далее слова. Если они образованы каким-либо способом словопроизводства, укажите, каким именно.

Здравомыслящий, зернохранилище, столпотворение, перегибать, зубоскал, заблагорассудится, сногсшибательный, по-братски, чуть-чуть, до упаду, тотчас, вековечный, зимой (не летом), столовая, цимлянское, скоростной, скоропортящийся, долгожданный, долгорукий, надомница.

Задание 2. Определите, в результате какого типа словопроизводства – прямого или обратного – появились слова дояр, доярка, вдохновение, вдохновить, пускать, фляжка.

При решении используйте «Школьный этимологический словарь русского языка: Происхождение слов» Н. М. Шанского и Т. А. Бобровой (3-е изд. М.: Дрофа, 2000).

Задание 3. Поясните, как были образованы слова каша, винегрет, окрошка – в значении «путаница, мешанина»; страшно, жутко, ужасно – в значении «очень»; море, река, потоки (слез) – в значении «очень много».

Задание 4. Укажите, каким морфологическим способом словопроизводства образованы следующие слова.

Белочка, лампочка, понаговорить, запуск, разливать, СМИ, телешоу, плащ-палатка, садовод, половодье, треволнение, суглинок, досрочный, солнцезащитный, распад, подстаканник, шапка-ушанка, взрыв, спец, неуд, литературоведение, водопроводчик, головокружение, путь-дорога, аморально, распродажа, выпускница, тошнотворный, РАН, ваучеризация, забытый.

Задание 5. Определите, какие слова образованы с помощью циркумфикса, а какие – суффикса или приставки.

Нришкольный, непромокаемый, выдвиженец, обеспокоить, обессилеть, соразмерность, соискательница, по-человечески, срезаться, сработаться, выработка, выбросить, вжиться, повернуться, непроходимый, переоформить, прикарманить, прилечь, побережье.

Задание 6. Установите, к какой разновидности слов, образованных сложением, относятся следующие лексические единицы.

Снегопад, ГОСТ, СНГ, космовидение, диван-кровать, собес, зоосад, железнодорожный, ЧП, загс, вуз, руки-ноги, отец-мать, самбо, завуч, медсестра, водоснабжение, корпункт, сельскохозяйственный.

Задание 7. Определите, с помощью какого способа словопроизводства образованы данные слова.

Атомоход, головокружение, черноморец, редколесье, квартплата, лермонтовед, шагомер, орденоносец, кожимит, ТЭЦ, рация, игротека, космонавт, Каспий, блинная, волнообразный, обезболить, удаль, контра, боеголовка, обнадеживать, заинтересовать, многонациональный, зарубежье, НИИ, повзводно.

Задание 8. Определите, посредством суффикса или приставки образованы следующие слова.

Разбрасывать, рассердиться, аполитичный, пригород, приморье, вооружаться, безграмотный, неграмотный, поинтересоваться, погрузиться, безотказно.

Задание 9. Определите, на базе какого фразеологического оборота и как образованы данные ниже слова.

Заполярье, осадки, смотаться «убежать», неформал, демисезон, песок, электричка, осточертеть, взбелениться, перегибать, насобачиться.

Задание 10. Определите, по какой модели, как и на базе чего образованы приведенные ниже индивидуально-авторские неологизмы.

Я опьянен, я очарован. Короче – я огончарован (Пушкин); толкастика (Чехов); полуподлец, полуневежда (Пушкин); бездарь (Северянин); громокипящий (Тютчев); тарел (Вознесенский); русал (Нагибин); головотяп (Салтыков-Щедрин); нимф (Ильф и Петров); спаха (А.Белый).

Задание 11. Определите, каким способом словопроизводства созданы приведенные ниже неологизмы В. Маяковского.

Пошляпно, щен, бегня, бредь, калекши, косоного, провитязь, раздождиться, нянь, щекопузье, юбилеить, боксеровидный, вкресленный, гора-вулкан, жизнестроение, заграничник, зыч «сильный крик», легендарь «все легендарное» (со-бир.), ор «крик», плоскокрыший, работца, рай-страна, слово-пады, стихозы, стрезветь, фырком, экспрессионер.

Ответы.

Задание 1.

Слова здравомыслящий, заблагорассудится, до упаду, тотчас, скоропортящийся, долгожданный, сегодня возникли в результате словообразования, путем постепенного слияния сочетания слов в одну лексическую единицу: здраво мыслящий > здравомыслящий, скоро портящийся > скоропортящийся, долго жданный > долгожданный, за благо рассудится > заблагорассудится, тот час «время» > тотчас, сего «этого» дня > сегодня, до упаду «падения» > до упаду (слово до упаду по традиции до сих пор пишется раздельно, хотя является уже – как дотла, например, – не предложно-падежной формой, а целостной лексической единицей). Остальные слова являются результатом словопроизводства.

Существительное зернохранилище образовано сложением полных основ хранилище зерна с помощью соединительного гласного о.

Слово столпотворение «суматоха, неразбериха» возникло с помощью лексико-семантического способа словопроизводства на базе оборота вавилонское столпотворение, путем эллипсиса прилагательного и конденсации значения всего оборота на существительном. Таким же способом образованы перегибать, столовая из перегибать палку, столовая комната.

Слово зубоскал образовано основосложением на базе скалить зубы с интерфиксом о (основы могут располагаться и в обратном порядке – скалозуб).

Прилагательное сногсшибательный, содержащее, кроме– ый, внутреннее нулевое окончание ног(), образовано посредством суффикса тельн– на базе словосочетания с ног сшибать (ср. потусторонний).

Наречие по-братски – циркумфиксное образование от братский (с помощью циркумфикса по – и).

Слово чуть-чуть – сложение, образовано удвоением производящего слова (ср. только-только, голубой-голубой).

Слово вековечный – сложносуффиксальное производное на базе фразеологизма на веки вечные.

Наречие зимой образовано лексико-семантическим способом на базе формы твор. п. ед. ч. существительного зима. Новое слово «покинуло» свою родную часть речи. Иногда этот способ называется морфолого-синтаксическим способом, в данном случае – адвербиализацией (так называемым переходом других частей речи в наречия).

Слово цимлянское образовано по модели шампанское.

Прилагательное скоростной – суффиксальное производное от скорость (ср. проходной и т. п.).

Слово долгорукий – результат основосложения с помощью интерфикса о и окончания– ий (ср. длинноногий, широкоплечий и др. и несколько иные образования – долговечный, длинноствольный с суффиксом – н-).

Существительное надомница – результат суффиксации (суффикс– ниц-) предложно-падежной формы на дому (работающая).

Задание 2.

Слова дояр, вдохновить, пускать, приземлить – образованы обратным словообразованием, называемым в лингвистике редеривацией, на базе слов доярка, вдохновение, пущать, приземлиться. Путем заполнения третьей клетки словообразовательного квадрата при решении словообразовательной пропорции: санитар – санитарка = дояр <– доярка, благословить – благословение = вдохновить (вместо вдохнуть, ср. дунуть – дуновение) <– вдохновение и т. д. Остальные слова образованы прямым словопроизводством: доярка – с помощью суффикса– арк– от доить; вдохновение – с – ение от вдохнуть (ср. прикоснуться – прикосновение, мигнуть – мгновение, столкнуться – столкновение и др.); фляжка – путем переоформления – по аналогии с книжка и пр. – заимствованного из польского языка фляшка < flaszka, что повлекло (в словообразовательном квадрате книга – книжка = [] — фляжка) образование путем редеривации фляга.

Задание 3.

Все указанные слова в своих переносных значениях образованы лексико-семантическим способом. Одинаковые вторичные значения у слов указанных троек возникли в силу наличия одинаковых семантических (значимых) долей в их исходных значениях, отражающих в известной мере одинаковые свойства обозначаемых реалий (ср.: кавардак < кавардак «жаркое, второе блюдо из разных компонентов», безумно любить, фонтан слез и т. д.).

Задание 4.

Слово белочка образовано с помощью уменьшительно-ласкательного суффикса– к(а) (от белка, где выделяется связанный корень по соотношению с беличий); лампочка – посредством суффикса – очк(а) (от лампа); понаговорить – посредством приставки по– от наговорить; запуск – безаффиксным способом от запускать; разливать – посредством суффикса – ва(ть) от разлить; СМИ – сложением сокращенных основ звукоинициального типа на базе средства массовой информации (ср. вуз, МХАТ и т. п.); телешоу – сложением сокращенной (телевизионное) и полной основы; плащ-палатка – словосложением (ср. кафе-мороженое, диван-кровать и т. п.); садовод – сложением с использованием суффиксоида – вод() (ср. цветовод, пчеловод и др.); половодье – сложносуффик-сальным способом словопроизводства на базе полая вода; треволнение – посредством приставки тре– (ср. трезвон); суглинок – циркумфиксом су – ок(); досрочный – суффиксом – н– на базе до срока; солнцезащитный – сложносуффиксальным способом: сложением с помощью интерфикса е основ солнц– и защит– и суффикса – н(ый); распад – безаффиксным способом словообразования (см. выше запуск); подстаканник – суффиксом – ник() на базе под стаканом; шапка-ушанка – словосложением (см. выше плащ-палатка); взрыв – как распад (см. выше); спец, неуд – аббревиацией слов специалист, неудовлетворительно; литературоведение – с помощью суффиксоида – ведение (ср. обществоведение, человековедение и др.); водопроводчик – суффиксом – чик(); головокружение – сложением полных основ голов-, круж– с одновременной суффиксацией; путь-дорога – сложением слов-синонимов; аморально – суффиксом – о; распродажа – приставкой рас-; выпускница – слитной синкретической суф-фиксально-флексийной морфемой – а с чередованием к – ц от выпускник; тошнотворный – суффиксоидом – творный (ср. животворный, стихотворный и пр.), РАН – сложением сокращенных основ звукоинициального характера (Российская академия наук); ваучеризация – суффиксом – изация(я); забытый – суффиксом – т– от забыть.

Задание 5.

С помощью циркумфикса образованы слова обессилеть, по-человечески, вжиться, прикарманить, побережье, сработаться.

Слова пришкольный, непромокаемый, выдвиженец, соразмерность, соискательница, выработка, срезаться, повернуться, непроходимый образованы суффиксальным способом.

Слова непромокаемый, непроходимый образованы посредством суффиксов– ем-, – им– от сочетаний не промокать, не проходить. Глаголы срезаться, повернуться образованы по-флексийным суффиксом – ся.

Слова обеспокоить, выбросить, переоформить, прилечь образованы с помощью приставки.

Задание 6.

Слово снегопад – результат сложения полных основ (ср. листопад, водопад); ГОСТ – сложносокращенное слово слогового типа го(сударственный) ст(андарт); СНГ – сложение сокращенных основ инициально-буквенного характера; космовидение – основосложение с соединительным о (ср. космический, телевидение, телик); диван-кровать – словосложение; собес – сложносокращенное слово звуко-слогового характера (социальное обеспечение); зоосад – сложение сокращенной и полной основы; железнодорожный – сложносуф-фиксальное образование на базе железная дорога; ЧП – чрезвычайное происшествие (образовано, как СНГ), загс, вуз – звуковые сложносокращенные слова – запись актов гражданского состояния, высшее учебное заведение); руки-ноги «конечности», отец-мать «родители» – словосложения «унитарного» значения; самбо, завуч – слогозвуковые сложносокращенные слова (самооборона без оружия, заведующий учебной частью); медсестра, корпункт образованы так же, как зоосад (см. выше), водоснабжение – основосложение с соединительным гласным о; сельскохозяйственный образовано так же, как железнодорожный (см. выше).

Задание 7.

Слово атомоход образовано сложением полных основ (ср. дымоход, пароход и т. д.), так же образованы головокружение, шагомер; черноморец, редколесье, многонациональный образованы сложносуффиксальным способом; квартплата – сложением полной и сокращенной основ; лермонтовед – с помощью суффиксоида– вед с наложением на первую основу интерфикса о и звука в суффиксоида – вед (ср. пушкиновед); орденоносец – с помощью суффиксоида – носец (ср. письмоносец); кожимит – сложносокращенное слово слогового характера (имитация кожи), ТЭЦ и НИИ – сложносокращенные слова звукового характера; рация – аббревиатура от радиостанция (с выемкой середины слова); Каспий, контра – аббревиация финального типа (Каспийское море, контрреволюция); игротека – суффиксом – отек(а), (ср. фильмотека, фонотека и пр.); космонавт – по модели стратонавт, аргонавт; блинная – суффиксальным способом так же, как закусочная; волнообразный – суффиксоидом – образный (ср. шарообразный); обезболить, повзводно – циркумфиксами обез — и(ть), по – о (ср. обесцветить, поэтажно); удаль – безаффиксным способом от удалой (ср. гниль); боеголовка – основосложением бой-е-головк(а); обнадеживать – суффиксом – ва(ть); заинтересовать – приставкой за-, зарубежье – суффиксацией (суффикс – j-) предложно-падежного сочетания за рубежом.

Задание 8.

Слова разбрасывать, рассердиться, приморье, вооружаться, погрузиться, безотказно образованы с помощью суффиксов– ыва(ть), – ся, – j- (на базе при море), – ся, – ся и – о (ср. безотказный).

Слова аполитичный, пригород, безграмотный, неграмотный, поинтересоваться образованы префиксальным способом словопроизводства (приставки а-, при-, без-, не-, по-).

Задание 9.

Слово заполярье образовано на базе оборота за полярным кругом с помощью суффиксации (суффикс – j-); осадки, песок, перегибать – на базе оборотов атмосферные осадки, сахарный песок, перегибать палку лексико-семантическим способом словопроизводства; смотаться, электричка – на базе устойчивых словосочетаний смотать удочки, электрический поезд с помощью суффиксов– ся и – к(а); неформал, демисезон – на базе неформальное объединение, демисезонное пальто – путем аббревиации; осточертеть, взбелениться, насобачиться – на базе фразеологизмов надоесть как сто чертей, белены объелся, собаку съел с помощью циркумфиксов о – е(ть), вз – и(ть)ся, на – и(ть)ся.

Задание 10.

Слово огончарован образовано Пушкиным на базе собственного имени Наталья Гончарова суффиксально-префиксальным способом, по модели со словом очарован; чеховское тол-кастика образовано по аналогии с гимнастика; пушкинское полуподлец, полуневежда – образование посредством префиксоида полу– (ср. полумесяц, полуостров, полуобнаженный); северянинское бездарь – безаффиксное производное от бездарный; тютчевское громокипящий – сложение полных основ; слова тарел, русал, нимф – редериваты (т. е. обратные образования) от тарелка, русалка, нимфа; слово головотяп – сложение полных основ; слово спаха – суффиксальное производное с суффиксом– х(а) (ср. замараха).

Задание 11.

Приведенные неологизмы В. Маяковского образованы в полном соответствии с действующими в русском языке правилами словопроизводства: пошляпно – с помощью циркумфикса по – о (см. выше, ср. повзводно); щен, нянь – с помощью редеривации от щенок, няня (ср. нимф, см. выше); бег-ня – посредством суффикса – н(я) (ср. стряпня), бредь – безаффиксным способом словообразования (ср. есенинское стыдь); калекши – посредством суффикса – ш– (с известным нарушением литературной нормы, поскольку слово калека является существительным общего рода (ср. генерал – генеральша, лифтер – лифтерша); косоного – посредством суффикса – о от косоногий; провитязь – с помощью приставки про-; раздождиться – посредством циркумфикса раз – и(ть)ся от дождь (ср. разведриться); щекопузье – сложением полных основ с одновременной суффиксацией (суффикс – j-); юбилеить – посредством суффикса – и(ть); боксеровидный – с помощью суффиксоида – видный (ср. яйцевидный); вкреслен-ный – с помощью суффикса – енн(ый) от циркумфиксного вкреслить, производного от кресло; гора-вулкан – путем словосложения близких по значению слов (ср. грусть-тоска); жизнестроение – путем сложения полных основ (ср. паровозостроение); заграничник – с помощью суффикса – ик(); зыч, ор, легендарь – безаффиксным способом от зычный, орать, легендарное; плоскокрыший – сложением полных основ с суффиксом-флексией – ий (ср. длиннорукий); работца – посредством суффикса – ц– (ср. дверца); рай-страна – путем словосложения типа жар-птица, бой-баба; словопады – сложением полных основ (ср. водопады, снегопады); стихозы – путем суффиксации (суффикс – оз-), (ср. стервозы); отрезветь – с помощью приставки с-; фырком – посредством суффикса – ом (по модели бегом, верхом); экспрессионер – с помощью суффикса – онер() (ср. коллекционер).