Сексуальная жизнь в древнем Китае.
* * *
Подводя итог, отметим, что древнекитайский даосский сексуальный мистицизм, который стимулировал возникновение Ваджраяны в Индии, впоследствии был снова, по меньшей мере дважды, импортирован в Китай в его индианизированной форме.
Вначале, после его оформления и подъема в Индии, это сделали индийские тантрические миссионеры, которые в период Тан прибывали в Китай. В то время теории сексуального мистицизма все еще были живы в Китае, и китайские ученые, усмотрев некоторую общность между своими воззрениями и привнесенными, включили некоторые из индийских элементов в собственные положения, о чем свидетельствуют приводившиеся в гл. 7 тексты танского времени.
Во второй раз это произошло в правление монголов (1280–1367). Однако теперь даосский сексуальный мистицизм был настолько скрыт под его ламаистским обличьем, что китайцы не распознали лежащих в основе ламаизма своих же принципов и восприняли его как чужеземную веру. Выше, на с. 283–284, мы видели, что в XIII в. китайский ученый Чжэн Сы-сяо, который описывал статуи ламаистских божеств в монгольском дворце, обнимающих своих партнерш, и проводившиеся там сексуальные ритуалы, даже не подозревал, что все это является только чужеземной версией древнекитайских даосских учений.
И наконец, на с. 285 упоминалось о том, что при династии Мин сохранившиеся в императорском дворце статуи яб-юм применяли для наставлений принцев и принцесс в супружеских обязанностях. Используя эти статуи, император, сам того не подозревая, восстановил ту изначальную функцию, которую они выполняли для его древних китайских предков: эти статуи воспроизводили разные сексуальные позы, описанные в китайских «пособиях по сексу» и предназначенные для обучения супружеских пар. Таким образом завершается удивительный круг многократных странствий и превращений древнекитайского сексуального мистицизма.
На данном уровне наших знаний многое из сказанного в Приложении неизбежно остается чисто умозрительным. Чтобы получить более отчетливое представление об обстоятельствах возникновения Ваджраяны и ее конкретной связи с шактизмом, нам придется подождать, пока станет доступным большее количество буддийских и индуистских тантрических текстов, и предпринять их сравнительное исследование. Если подобная текстологическая работа будет сопровождаться анализом археологических материалов — в особенности из тех мест Индии, где и сейчас сохраняются остатки тантризма, — то тогда мы сможем лучше решить и исторические проблемы.
Однако поскольку приведенный в нашем исследовании китайский материал позволяет по-новому подойти к рассмотрению и индийского тантризма, я полагаю, что будет небесполезным сделать несколько замечаний, которые претендуют только на то, чтобы считаться предварительной рабочей гипотезой.
Китайский буддийский канон, которым мы располагаем в настоящее время, предоставляет весьма ограниченные возможности для получения информации об индийском тантризме. После того как в XIV в. при династии Мин было восстановлено китайское авторитарное государство, в основе которого лежали неоконфуцианские принципы, для китайского тантризма (мицзун, «тайного учения») оставалось мало шансов выжить. Мы видели, что правительство было готово принимать самые строгие меры против любых тайных культов, которые подозревали в подрывной антигосударственной деятельности. Официальное признание неколебимых неоконфуцианских правил привело к тому, что причастность ко всякого рода «непристойным культам» (инъсы) считалась тяжким преступлением. Из соображений самозащиты китайские буддийские секты пытались приспособить свои учения к официальным предубеждениям, ради чего произвели чистку буддийского канона, подобно тому как ранее поступили со своим каноном даосы. Поэтому, чтобы отыскать полные описания ритуалов сексуального мистицизма, практиковавшегося в китайском тантризме, необходимо обратиться к японским источникам.
В XI в. священник Нинкан (1057–1123), пытаясь создать японский вариант Ваджраяны «левой руки», основал секту татикава в качестве нового ответвления школы сингон, японского аналога Мантраяны. Он утверждал, что сексуальный союз является средством для «достижения состояния будды прямо в этом теле» (сокусин дзёбуцу), призывал к применению практики «пяти М» и т. п. Поскольку его последователи устраивали массовые сборища, во время которых практиковали сексуальные ритуалы, японские власти запретили секту. Очевидно, она продолжала существовать тайно: в 1689 г. один ортодоксальный японский монах счел необходимым выразить протест против практик секты татикава.
Исследователям доступны лишь немногочисленные тексты секты татикава, но даже этого достаточно, чтобы доказать, что в их основе лежат непосредственные переводы индийских тантр Ваджраяны, сделанные в Китае и доставленные в Японию буддийскими паломниками, которые посещали Китай при династии Тан, когда книги по сексуальному мистицизму еще находились в свободном обращении. В текстах секты татикава, написанных отчасти по-японски, а отчасти по-китайски, подробно изложены тантрические ритуалы и к ним даны иллюстрации. Упомяну цветные иллюстрации «сексуальной мандалы», иначе называемой Махамудра («Великая Мудра»), которая может считаться квинтэссенцией «двойной мандалы двух миров», о чем шла речь выше. На ней изображены мужчина и женщина, совершенно обнаженные, если не считать их ритуальных головных уборов, лежащие в сексуальном объятии на восьмилепестковом цветке лотоса. Женщина лежит на спине, а мужчина сверху, но повернут на 180 градусов в отличие от обычной позы, так что его голова находится между ног женщины, а ее голова — между его ногами. В месте соединения их гениталий стоит знак, обозначающий звук а, который в тантризме считается началом и концом всего сущего.[237] На других частях их тел также имеются магические знаки (см. воспроизведение этой мандалы в ЕСР, 1, tab. IHb).
Очень показательным является рисунок из текстов секты татикава, который можно назвать «искрой жизни». На нем изображен объятый пламенем круг, внутри которого помещены желтые символы луны и солнца и два санскритских знака «а», обращенные лицом друг к другу, причем один из них белый, а другой красный. Очевидно, белый знак «а» символизирует семя, а красный — менструальную кровь. Солнце и луна свидетельствуют о духовном единении мужского и женского принципов в сознании адепта, а два знака «а» суть биологический аспект этого союза. Таким образом, рисунок удачно передает тантрические представления о психофизическом процессе, в основе которого лежит coitus reservatus.
Некоторые японские авторы утверждали, что тексты татикава являются подделками Нинкана и его последователей. Однако теперь, после того как были изучены индийские тантры, не остается никаких сомнений, что тексты секты татикава во всех подробностях соответствуют этим санскритским источникам, а следовательно Нинкан использовал подлинные древнекитайские переводы, которые обнаружил в монастырях школы сингон.
Японские будцологи упорно не желают публиковать сведения о секте татикава. В подробной энциклопедии школы сингон «Миккё дзитэн» (в 3 т., Киото, 1933), в разделе «Татикава» приводится краткая информация, в том числе и схематическое изображение мандалы Махамудра. Одной из немногочисленных работ, специально посвященных этому вопросу, является работа Мидзухара Гёэй «Дзякё татикава-рю но кэнкю» («Исследование еретической секты татикава». Токио, 1931), где после с. 130 приводится изображение сексуальной мандалы со всеми подробностями. Мидзухара прилагает список, включающий сотни названий рукописей секты татикава, часть из которых на китайском, а некоторые на японском языке. Очень немногие из них были воспроизведены в японском буддийском каноне, а большинство по сей день пылятся на полках монастырских библиотек в Японии, тщательно опечатанные и снабженные много веков назад пометкой акэбэкарадзу («открывать не позволяется»). Остается надеяться, что у современных японских буддологов жажда поисков истины возьмет верх над их благочестивостью, и они откроют эти документы и сделают их содержание доступным для исследователей. Несомненно, эти тексты помогут пролить дополнительный свет на историю тантризма в Индии и Китае и решить многие головоломные проблемы.
