Сексуальная жизнь в древнем Китае.
* * *
При династии Сун искусство ксилографии достигло больших успехов. Стало возможным публиковать в большем количестве книги, которые ранее приходилось переписывать вручную. Это новшество стимулировало и распространение образования.
У женщин появилось больше возможностей для получения образования. Дочери представителей среднего сословия наряду с приобретением традиционных женских навыков обычно учились читать и писать. С этой поры мы встречаем многочисленные упоминания о замужних женщинах, разбирающихся в литературе, а поэтессы встречаются уже не только среди куртизанок и певичек. Многие дамы снискали славу своими успехами на ниве каллиграфии и живописи. Следует отметить, что каллиграфия при династии Тан и ранее всегда ценилась выше, чем живопись, и считалась единственным достойным занятием для ученых мужей и высокопоставленных чиновников. Живопись рассматривалась как профессиональное мастерство, и владевший им считался скорее ремесленником, чем художником. Однако при династии Сун получила распространение монохромная живопись тушью, своеобразная импрессионистская техника, целью которой было передать основные черты личности при помощи нескольких выразительных ударов кисти. Поскольку такой стиль живописи, в основе которого лежали те же самые принципы, что и в основе каллиграфии, считался достойным занятием для представителей образованного сословия, вскоре оно превратилось в излюбленное времяпрепровождение и мужчин, и женщин. Если до династии Сун нам известно только о женщинах, снискавших славу своими литературными талантами, то теперь встречаются многочисленные упоминания имен женщин-художниц.
Многие жены ученых-чиновников разделяли литературные и художественные увлечения своих мужей. Как и ныне, общность интересов являлась прочной основой благополучной супружеской жизни, и с той поры в китайской истории имеются многочисленные примеры счастливого супружества, построенного на общей любви к литературе.
Одна дама оставила нам записки о своей супружеской жизни. Это была сунская поэтесса Ли Цин-чжао (1081–1140), более известная под псевдонимом И-ань, которым она подписывала стихи.
Ли Цин-чжао выросла в бедной, но известной семье. Ее отцом был знаменитый поэт Ли Кэ-фэй, а матерью — дочь ученого-чиновника Ван Гун-чжэня (1012–1085). В возрасте 19 лет она вышла замуж за молодого студента по имени Чжао Мин-чэн, страстно увлекавшегося изучением древности. Он замыслил составить полный свод всех важнейших сохранившихся надписей на бронзе и камне. Получив должность чиновника, Чжао Мин-чэн все свободное время посвящал этим занятиям, в чем ему помогала Ли Цин-чжао, бывшая его главной женой.
К сожалению, им выпало жить в эпоху политических неурядиц. Власть Монгольской империи Цзинь, расположенной к северу от китайской границы, резко возросла; ее войска неоднократно вторгались в Китай и наносили поражения сунской армии. В 1127 г. монголы завоевали северную часть Сунской империи и овладели столицей Бяньлян (совр. Кайфын). Императору пришлось бежать на юг, где он основал новую столицу в Линьани (совр. Ханчжоу). Этим было положено начало династии Южная Сун, которая просуществовала до 1279 г., когда монголы временно захватили весь Китай.
Муж Ли Цин-чжао скончался как раз в тот момент, когда сунская администрация была вынуждена переехать на юг. Он оставил своей жене собрание книг и антикварных вещей, а также рукопись труда всей его жизни, «Цзинь ши лу» («Записки о надписях на бронзе и камне»), в 30 главах. Ей предстояли долгие странствия, сопряженные с риском для жизни и невзгодами, во время которых она старалась сохранить по мере возможности драгоценное собрание своего покойного мужа, и не расставалась с рукописью его книги. Когда ей наконец удалось поселиться в Ханчжоу, она издала эту рукопись, снабдив ее послесловием, в котором описала нелегкую судьбу книги. Одновременно это послесловие может считаться кратким, но захватывающим автобиографическим повествованием, которое в своей откровенной простоте является свидетельством большой любви. Приведу несколько отрывков, проливающих свет на их супружескую жизнь и ее отношение к мужу и его работе[151].
Когда мы поженились, моему мужу был двадцать один год, и он являлся студентом государственного университета в Бяньляне. Наши семьи были бедными, и мы вели скромный образ жизни, поскольку нужно было тщательно следить за нашими расходами. Однако ежемесячно, как только мой муж получал стипендию, он закладывал что-то из своей одежды и, получив 500 монет, отправлялся в храм Сянго, где на рынке приобретал несколько копий старинных надписей и немного фруктов. Когда он возвращался домой, мы вместе сидели над этими документами, и были так счастливы, словно пребывали в Обители бессмертных.
По прошествии двух лет мой муж получил назначение на должность в провинции. Это обеспечивало нам деньги на пищу и одежду, и он мог удовлетворять свой интерес к старинным документам из ближних и дальних уголков империи. Со временем он собрал огромную коллекцию. Если ему удавалось отыскать в доме отца или в домах его друзей редкие тексты, он переписывал их, проявляя с каждым днем все больший интерес к этой работе. Если же ему выпадало счастье где-то обнаружить образец каллиграфии или живописи какого-то знаменитого древнего или современного мастера или же редкий бронзовый сосуд глубокой древности, он снова закладывал свои одежды, чтобы приобрести эти вещи. Я вспоминаю, как однажды, в годы 1102–1106, кто-то принес к нам в дом картину с изображением пионов кисти знаменитого художника Сюй Си и запросил за нее 20 000 монет. В то время даже состоятельные господа не смогли бы заплатить такую сумму, откуда же нам было ее взять? На два дня мы оставили картину у себя, но так и не смогли собрать требуемую сумму, так что пришлось ее вернуть. Я вспоминаю, как после этого мы с мужем в течение нескольких дней уныло смотрели друг на друга.
Впоследствии, когда Чжао Мин-чэн получил повышение в должности, он смог покупать больше книг и рукописей, так что постепенно у них образовалась небольшая библиотека.
Большую часть своего жалованья он тратил на покупку книг. Когда он покупал очередное сочинение, мы вместе читали и выверяли его, потом расставляли тома по порядку и наклеивали на них ярлыки с названиями. Если же мой муж приобретал старинный живописный свиток или древний бронзовый сосуд, мы до самой поздней ночи, пока свечи не догорали до конца, вместе рассматривали их, поглаживали пальцами бронзу, оповещая друг друга о крошечных изъянах. При этом мы собирали только безукоризненные произведения искусства, и вскоре наша коллекция была лучше, чем у кого-либо из наших друзей.
Я отличаюсь хорошей памятью, и когда мы ежедневно после ужина шли пить чай в нашу библиотеку Гуйлай, кто-то из нас, указывая на книжные полки, говорил: «Такая-то фраза находится в такой-то книге, на такой-то странице и в такой-то строке». Мы состязались друг с другом в этой игре, и победителю позволялось первым выпивать чай. Как благостно мы могли бы жить в таком стиле, пока наши головы не поседели бы! И хотя мы продолжали испытывать финансовые трудности, наш дух оставался свободным.
Однако военная ситуация продолжала ухудшаться и когда Чжао Мин-чэн был назначен градоначальником в Шаньдун, близ границы.
Мы услышали, что варвары напали на столицу. Мы окинули взором все наше драгоценное собрание и, переполненные горестным предчувствием, принялись укладывать его в ящики и корзины. Мы понимали, что, вполне вероятно, очень скоро нам придется с ним расстаться.
В 1127–1129 гг. сунская армия отступила на юг, и семья Чжао была вынуждена перебираться с места на место, всякий раз оставляя или продавая часть своих драгоценных книг и предметов старины. Летом 1129 г. Чжао Мин-чэн удостоился аудиенции у императора, поселившегося в южной столице Ханчжоу, и получил назначение губернатором в Усин в провинции Чжэцзян. Поскольку положение в стране осложнялось, он решил поехать туда один, предварительно отправив жену в более безопасное место. Часть пути они проделали вместе на судне.
В 13-й день 6-й луны мой супруг взвалил на плечи свою котомку и покинул судно. Когда он стоял на берегу в своем дорожном платье, дух его был решителен, как у тигра, а взор сиял. Во время прощания я оставалась на судне, и мое сердце вдруг преисполнилось печалью. Я воскликнула, обращаясь к нему: «Что мне делать, когда до меня дойдут вести, что положение в городе ухудшается?» Он махнул мне рукой и крикнул через разделяющую нас воду: «Тебе не удастся сохранить все. Вначале избавься от тяжелых вещей, потом от одежды и одеял. Потом расстанься с книгами и картинами и уже только после этого со старинными бронзовыми вещами. Но фарфоровые изделия ты обязана оставить при себе, они должны либо погибнуть, либо сохраниться вместе с тобой!» После этого он помчался галопом по глинистой дороге.
Больше она никогда его не увидела. Прибыв в императорскую ставку, Чжао Мин-чэн заболел и скончался. Он не оставил средств для безбедного существования своей жены и наложниц. В течение трех лет Ли Цин-чжао странствовала по еще не захваченным врагами территориям, останавливаясь то у друзей, то у родственников. Вероятно, к тому времени и относится следующее стихотворение, написанное ею в жанре цы на мелодию «Цай сан цзы»:
Постепенно Ли Цин-чжао распродала все свое имущество, а последние оставшиеся старинные вещи были украдены ворами. Однако она бережно хранила рукопись мужа. В 1132 г., в возрасте уже пятидесяти двух лет, ей наконец удалось обосноваться в Ханчжоу. Там она издала рукопись мужа и снабдила ее послесловием, в конце которого она в отчаянии пишет: «Чтобы что-то иметь, необходимо быть готовым к утратам. Тот, кто жаждет единения, должен смиряться и с разлукой. Так уж устроен наш мир».
Ее послесловие датируется 1134 г. Подготовив для издания рукопись мужа, она снова покинула Ханчжоу. Где и когда она умерла, неизвестно.
