Зеркало небес. В поисках утраченной цивилизации...

Часть V. ПЕРУ И БОЛИВИЯ.

Глава 15. ЗАМКИ ИЗ ПЕСКА.

Две тысячи морских миль океанской пустыни и глубины Чилийской впадины разделяют остров Пасхи и западный берег Южной Америки. Если плыть с острова точно на восток, то у путешественников много шансов разбиться о чилийский берег. Если же взять курс несколько севернее, то корабль попадет в безопасную гавань перуанского залива Паракас, который расположен точно в 180 градусах долготы восточнее (и западнее) храмов Ангкора в Камбодже.

Мы приближались с севера в маленькой открытой лодочке, пройдя рядом с некогда сухими и безжизненными островами Балестас (теперь — морской курорт), и направлялись к полуострову Паракас, где песчаные барханы подползают прямо к крутым морским обрывам. Так называемый «Андский канделябр» мы смогли разглядеть уже километров за 20 от берега — сначала в бинокль, а затем невооруженным глазом. Он находился прямо к югу от нас, высеченный на скалистом откосе, и по мере нашего приближения становился все больше и больше.

Поскольку этот огромный знак упоминался уже в рассказах испанских конкистадоров, которые захвати ли Перу в 1532 г., он вполне может оказаться старше 400 лет. Ученые сходятся на том, что ему вполне может быть и больше 2000 лет, и скорее всего он — дело рук того же народа, который является автором более широко известных наземных линий в Наска, находящихся на три с половиной сотни километров южнее, в глубине континента. Расцвет «культуры Наска», о которой известно совсем немного, приходится, как полагают, на период со II века до н. э. до примерно 600 г. н. э.

Крест на земле и крест на небе.

Основание «канделябра» имеет форму прямоугольника с кругом внутри, из которого вырастает широкая центральная вертикальная полоса длиной около 250 метров, направленная с севера на юг. На одной трети высоты ее пересекает треугольник длиной метров 120, от которого отходят еще две вертикальных полосы, но более короткие. Совокупность трех полос венчается некими странными линиями, которые обычно интерпретируют как языки пламени или лучи света. С учетом особенностей геодезического расположения этого изображения (половина охвата Земного шара от Ангкора и 108 градусов к западу от Гизы, причем оба эти объекта «напоминают небо», моделируя на Земле определенные созвездия), мы, естественно, рассматривали возможность того, что этот «канделябр» также мог имитировать нечто небесное. Особенно провоцирует такой поиск ориентация изображения, которое направлено почти точно по оси север — юг — небесному меридиану, великой разделительной линии, прохождение которой звездами традиционно наблюдали астрономы всех культур. Те, кто задумал «канделябр», постарались сделать так, чтобы его было видно с севера. Фактически с других сторон его трудно разглядеть; наблюдатель должен находиться лицом к югу, чтобы охватить взором откос, на котором «канделябр» высечен. При этом его взгляд естественным образом скользит от основания к южному небу над откосом, точнее — к южному меридиану. Возможно, это — случайное совпадение, но компьютерная имитация показывает, что в полночь, в день весеннего равноденствия 2000 лет назад, то есть в эпоху, когда предположительно был изображен этот канделябр, на высоте 52 градуса прямо на южном меридиане было видно созвездие, известное под названием Южный Крест. В этот момент тот, кто находился бы, как мы, в лодке в километре севернее огромного «канделябра», видел бы Южный Крест расположенным в небе непосредственно над наземным собратом.

Вход в Страну Мертвых.

Глядя на треугольную перекладину и длинную центральную ось «канделябра», легко предположить, что он изображает именно Южный Крест. Моряки-европейцы не выделяли это созвездие вплоть до XVI века, но оно было известно жрецам-астрономам в Андах задолго до того. Его некогда изучали и астрономы Древней Греции и Древнего Египта, пока явление прецессии не опустило Крест в этих широтах за горизонт. Южный Крест является частью Млечного Пути, но особенно потрясает нас то обстоятельство, что он, как мы увидим в главе 16, находится в том конкретном участке Млечного Пути, который инки и их предки считали входом в Страну Мертвых. Он примыкает также к двум темным образованиям, которые с незапамятных времен ассоциировались у обитателей Кордильер с лисой и ламой. Согласно местным преданиям, эти тени небесных животных (а на самом деле — облака межзвездной пыли) были как-то связаны с потопом, уничтожившим в мифической древности землю, — потопом, о приближении которого тогдашнее человечество было якобы предупреждено «расположением звезд». Совокупность этих идей вместе с привязкой к небу, по нашему мнению, слишком близки к поверьям, с которыми мы встречались в столь далеких местах, как Египет, Мексика и Камбоджа, чтобы быть случайностью. Во всех этих культурах Млечный Путь («Молочный Океан», «Вьюшийся Поток», «Дорога мертвых» и т. д.) играет важную роль в рассказах о посмертных странствиях души. И во всех них он связан с временными циклами, отливами и приливами прецессии. Где бы мы ни сталкивались с этой космологией, она была связана со школой священной геометрии и архитектуры, а также с культом имитации неба, который старательно воспроизводит на Земле в виде моделей, символических схем и тому подобных «копий» определенные небесные созвездия. Так почему бы этому не быть и в Перу?

Южное зрелище.

Вечером 11 мая 1997 г. мы пошли прогуляться после заката вдоль берега Паракаса. Сначала на небе было несколько облаков, но затем оно расчистилось, и примерно в четверть восьмого мы могли уже наблюдать раскинувшийся над нами небесный купол, усеянный яркими звездами. Напомним, что древние египтяне любили представлять небо в виде богини Нут, чувственной полногрудой женщины с раскинутыми руками и ногами, достающей пальцами рук и ног до противоположных сторон горизонта, причем ее нагое тело дугой изгибается над землей, а живот украшен созвездиями. Среди них самым важным считался Орион, небесное воплощение богоцаря Осириса, которого в древнеегипетских текстах по астрономии изображали бородачом, стоящим в тростниковой лодке и держащим в одной руке посох, а в другой — анх, эмблему вечной жизни. Посмотрев на запад, мы удивились, ясно увидев Орион над горизонтом. Удивились потому, что в это время года в северном полушарии Орион уже прячется за линию горизонта к тому моменту, когда достаточно стемнеет, чтобы были видны звезды. Однако из залива Паракас это созвездие было видно, поскольку в этих широтах (13 градусов 48 минут к югу от экватора) май — зимний месяц, и темнота наступает больше, чем за два часа до захода Ориона. Другим сюрпризом для нас явилось зрелище кометы Хейла-Боппа чуть ниже и несколькими градусами северо-западнее Ориона, пересекающей Млечный Путь в направлении прямоугольника Близнецов, причем ее хвост-метла был все еще ясно виден. За несколько недель до этого мы наблюдали из нашего сада в Англии ее исчезновение после заката Солнца и думали, что видим ее последний раз. Как и в случае с Орионом, нам удалось вновь увидеть ее потому, что в Южном полушарии темнота наступала раньше. Третьим сюрпризом была ориентация Ориона. Вместо того чтобы стоять прямо, как в северном полушарии, здесь он лежал на боку. В этом положении он уже не напоминал человека, так что неудивительно, что древние жители Перу видели в нем гигантского паука. Вытянутые руки Осириса, которые держат посох и анх, легко преображаются в вытянутые лапы воображаемого небесного паука.

Касаясь горизонта на северо-западе, Млечный Путь пересекал небо мерцающей лентой. Орион, как всегда, лежал на его западном берегу. Повыше Ориона лакала воду небесной реки собака — звезда Сириус в созвездии Большого Пса, которую древние египтяне отождествляли с Исидой, богиней волшебства. Из-за горизонта высовывался один из рогов небесного быка-Тельца. Лев лежал вниз головой. Обратившись на юг, мы увидели, как Южный Крест, находясь еще в восточной части неба, восходит к меридиану, которого он должен достигнуть через три часа. Там же, на востоке, находились Весы и Дева, а на севере были видны семь знакомых звезд Большой Медведицы, окунувшей свой ковш за горизонт.

Жизнь, посвященная линиям.

На следующее утро мы двинулись на юг по Панамериканскому шоссе, окруженному выжженным солнцем ландшафтом, к городку Наска. Он находится посередине обширного пустынного плато, которое около 2000 лет назад было украшено сотнями абстрактных линий, геометрических композиций и огромных символических изображений животных и птиц. Многие из этих картин сравнимы по своим масштабам с фигурой в Паракасе, и, как мы уже отмечали, вполне возможно, что в обоих случаях авторство принадлежит одной культуре. Мы бывали в Наска и раньше, в июне 1993 г. В тот раз мы встречались с почтенной старой дамой, прикованной к постели болезнью Панкирсона. Даму звали Мария Райхе. Она была совершенно слепой, но ее серые глаза упорно смотрели в потолок, как будто хотели разглядеть сквозь него бесконечные просторы неба. А тем временем в ее ясном сознании развертывалась целая Вселенная — галактики памяти, созвездия связей, видений, возможных вариантов.

Именно Марии Райхе было суждено привлечь внимание мира к линиям рисунков Наска. Она родилась в немецком городе Дрезден в 1903 г. В 1920-х годах училась в Гамбургском университете. В 1932 г., обеспокоенная приходом к власти нацистов, она покинула родину и поселилась в Перу вместе с семьей немецких эмигрантов. Здесь Мария Райхе завязала контакты с доктором Полем Косоком из Лонг-Айлендского университета в Нью-Йорке, который за несколько лет до этого инициировал многообещающий проект исследования загадочных рисунков в Наска. После нескольких посещений плато в 1945 г., с 1946 г. она постоянно живет в городе Наска, где стала членом команды доктора Косока, которую возглавила после его ухода на пенсию в 1951 г.

Математик и астроном по образованию, Мария была по природе человеком чистым и умеренным, вегетарианкой и аскетом, никогда не была замужем. Казалось, что она избрана свыше осуществлять святое попечение. И она неукоснительно осуществляла его, продолжая изучать величайшее в своем роде произведение искусства на земле Наска, пока не состарилась.

Будучи совершенно больной и физически слабой, Мария Райхе сохраняла ясность мышления, когда мы посетили ее 12 июня 1993 г. По ее просьбе мы взяли ее за руки. Ее пальцы на мгновение сжались, как будто от волнения, но черты лица сохраняли полное спокойствие. Задняя дверь ее комнаты была открыта, и через нее виднелся залитый солнечным светом цветник. Дул легкий ветерок. Из-за натянутой и просвечивающей кожи Мария производила впечатление мумии, тело которой на протяжении тысяч лет подвергалось высушивающему действию пустыни. Трудно было представить, что она сможет произнести больше, чем пару слов. Однако, когда мы обратились к ней со своими вопросами, она отвечала нам уверенно и на идеальном английском.

Сначала мы поинтересовались ее мнением о значении рисунков в Наска. Мария Райхе ответила так:

«Они учат нас, что ошибочно все наше представление о народах древности, ибо здесь в Перу существовала развитая цивилизация с развитым пониманием математики и астрономии, цивилизация художников, стремившихся сообщить нечто уникальное о человеческом духе будущим поколениям».

Мария сказала, что сегодня рисунки Наска представляются ей почти столь же загадочными, как и полстолетия тому назад, когда она впервые их увидела; об этом времени она писала когда-то своему другу: «Боги Наски завладели мной, как только я родилась, и заточили меня в свой замок из песка, чтобы я играла с их громадными рисунками до тех пор, пока в один прекрасный день не осознаю смысла своего существования».

Мария считает, что несмотря на старания многих ученых и ее собственные многолетние измерения и съемки, тайна Наски очень далека от разрешения. Никто не может точно сказать, что означают эти изображения, как они были выполнены с такой высокой точностью и в таком большом масштабе, а также почему их можно по-настоящему наблюдать только с самолета. По ее собственному мнению, которое, как мы знали, она вынашивала в течение многих лет, правильный ответ каким-то образом связан с древней астрономией. Мария признала, что обнаруженная корреляция с восходом и заходом ряда звезд носит весьма ограниченный характер; однако в целом рациональное объяснение рисунков лежит где-то в области древних религиозных воззрений о небе.

В свое время она серьезно рассматривала возможность того, что рисунки на земле в Наска схематично изображают созвездия. Например, почему бы «Обезьяне» из Наска не изображать большой ковш? А «Пауку» — Орион?

План небесной имитации.

Позднее у нас появилась возможность подробно ознакомиться с астрономической интерпретацией Обезьяны, которую Райхе опубликовала в 1958 г., представив обоснование ее интуитивной догадки, что Обезьяна изображает ковш Большой Медведицы. Она доказала также, что фигура ориентирована на место захода звезды Бенетнаш в «ручке» ковша.

Подобным же образом на лекции в Лондоне в 1976 г. она доказала, что Паук был задуман как модель, символизирующая Орион, причем его тонкая талия изображает три звезды Пояса, а ось симметрии фигуры нацелена на место захода Ориона в ту эпоху, когда создавались рисунки Наска.

В последние годы пионерские исследования госпожи Райхе в Наска подхватила и существенно расширила доктор Филлис Питлуга, старший астроном чикагского планетария имени Адлера. Мы обедали с госпожой Питлугой в Лондоне в 1994 г. Кроме того, на обеде присутствовали наш друг, Роберт Бьювэл, автор книги «Загадки Ориона», и друг доктора Питлуги Дэвид Паркер, фотографировавший Наска. Основной темой нашего разговора был телевизионный документальный фильм Питлуги, в котором она представила дополнительное свидетельство корреляции между Пауком из Наска и созвездием Ориона. Подтверждая давнишние интуитивные догадки Райхе, она показала, что Паук действительно был задуман как изображение Ориона в том виде, как он располагался на западном горизонте примерно 2000 лет тому назад. Питлуга совершенно уверена в том, что художники-астрономы из Наска знали о влиянии прецессии на положение звезд. Она даже высказала предположение, что многочисленные прямые линии, пересекающие фигуры под разными углами, отражают попытки изобразить прецессию, причем сами фигуры играли роль «этикеток», показывающих, с какими созвездиями связаны линии.

В 1996 г. Питлуга выступила с докладом, развивающим эти идеи, на 15-м Ежегодном, съезде Общества научных исследований. В докладе содержится утверждение, что наиболее вероятной «моделью фигур Наска» являются созвездия, расположенные по соседству с Млечным Путем, и высказывается предположение, что фигуры и линии использовались для того, чтобы определить длительные промежутки времени при помощи наблюдения прецессионных изменений, связанных с их небесными аналогами. Кроме того, представлено свидетельство «связи между существующими рисунками животных и растений — воображаемых силуэтов темных пятен на Млечном Пути [темные пылевые скопления] и комбинациями фигур и линий, указывающими на места восхода и захода соответствующих фигур 2000 лет назад».

Когда мы возвращались в Наска в мае 1997 г., доктор Питлуга еще не опубликовала свою долгожданную монографию, где формулируются дополнительные подробности ее теории, сущность которой сводится к тому, что в основе загадки Наска лежит обширный план, имитирующий картину неба. Мы понимаем, что ее выводы радикально отличаются от мнения большинства ученых, которые изучали рисунки и отдают предпочтение чисто ритуальным и церемониальным объяснениям. Тем не менее версия о том, что фигуры в Наска изображают созвездия, является весьма жизнеспособной. Она хорошо согласуется с представленными в этой книге свидетельствами мощного религиозного влияния по всему миру дошедшей из глубокой древности характерной доктрины дуализма «небо — земля», смысл которой сводится к тому, что «внизу — как наверху». И где бы ни проповедовалась эта доктрина, естественным результатом этого становилось то, что ее приверженцы рано или поздно, так или иначе начинали моделировать небо на земле.

Сеть и фигуры.

Было очень интересно взлететь в небо над Наской на легком одномоторном самолете. Взлет происходил с самого плато, расположенного на высоте чуть больше 55O метров над уровнем моря. Мы быстро поднялись до 750 метров и полетели на северо-запад вдоль Панамериканского шоссе, постепенно набирая высоту, пока не достигли 1220 метров. Следующие семь или восемь минут мы разворачивались, описывая круг все большего радиуса над одним из самых изящных «геоглифов» Наска — фигурой гигантского Кондора, раскинувшего крылья почти на 120 метров. Вокруг него километров на 50 в каждую сторону простиралась пустыня, испещренная огромными переплетающимися геометрическими фигурами и прямыми линиями наподобие паутины. Мы невольно вспомнили о предании острова Пасхи о «пауке с серыми и черными пятнами», чью паутину напоминала таинственная сеть «дорог», проложенных «так хитро, что человек не мог найти у них ни начала, ни конца».

Мы спустились до высоты 640 метров, оказавшись в 90 метрах над фигурами, чтобы лучше рассмотреть Паука Наска, расположенного к северо-востоку от Кондора и имеющего около 45 метров в длину. Западнее него находится 90-метровая Колибри, чей тонкий клюв пересекается линией, нацеленной на точку восхода солнца в день зимнего солнцестояния. Другими приметными фигурами в непосредственной близости являются Обезьяна, Собака, Человек-сова, Дерево, Руки, Ящерица, Несколько треугольников и трапеций, а также Кит. Имеется еще огромная спираль вроде средневекового лабиринта и, кроме того, еще две птицы — сильно стилизованный попугай и мифический «Алькатрас» с извилистой шеей и вытянутым клювом-трубочкой, который имеет протяженность более 610 метров.

Созвездия на земле.

Подобно Ангкору, подобно Гизе, подобно городам Центральной Америки с их звездной планировкой, геоглифы Наска представляют серьезную космическую и философскую загадку, тайну, ради раскрытия которой необходимо глубоко сосредоточиться; одним словом, это настоящая «мандала для разума». Мы думаем, что права Мария Райхе, настаивая на том, что входить в эту мандалу следует через дверь астрономии.

Человеку присуще стремление отыскивать знакомые очертания и конфигурации в любом случайном скоплении объектов. Звезды в небе — типичный образчик такого «случайного скопления», и, отметим, все культуры и во все времена привычно проектировали на небо фантастически разнообразные формы реальных и мифических существ и предметов.

Среди созвездий, которые различают сегодня западные астрономы в итоге длительного процесса развития астрономии и астрологии, имеются Кит, Лев, несколько собак (например, Большой Пес), Лисичка, несколько птиц (например, Лебедь и Орел), Скорпион, Дракон, Змея, ящерица Хамелеон, краб (Рак), «морской козел» (Козерог), Заяц, великан Орион, девственная королева (Дева), река Эридан, а также такие предметы и фигуры, как Циркуль, Октант и Южный Треугольник.

Археологи сходятся на том, что возраст рисунков Наска около 2000 лет. Компьютерная имитация неба над Наской около 9 часов вечера в день весеннего равноденствия 2000 лет тому назад показывает, что Большой Ковш (Обезьяна?) находился в это время на севере, а на западе заходил Орион (Паук?). Чуть ниже звезды Ригель от задней «ноги» небесного Паука тянулась небесная река (созвездие Эридана). Кстати, на земле соответствующая нога Паука Наски тоже имеет странное продолжение (как раз в том же месте). Если же согласиться с утверждением Райхе, что Обезьяна с ее удивительным спиральным хвостом воспроизводит фигуру Ковша, то какие еще созвездия мы могли бы надеяться встретить вокруг?

В тот же самый день ящерица-Хамелеон располагалась на юге, и мы-таки встретили в Наска хамелеона. Неподалеку от Хамелеона находились Циркуль, Октант и Южный Треугольник — в Наска мы встретили гигантский треугольник. Большой Пес находился на западе — в Наска есть и Собака. Кит плавал в водах небесного океана на положенном месте, за западным горизонтом — в Наска также имеется кит.

В западной части неба над Орионом находилось созвездие, известное сегодня под именем Единорога, которое вполне могло быть изображено в виде птицы с распростертыми крыльями (великий Кондор Наска). К северу от Единорога и Ориона находились Близнецы, образуя в небе большой прямоугольник; в Наска между Пауком и Кондором мы встретили на земле большой прямоугольник. Над Близнецами располагался Рак, который в одной культуре может визуально восприниматься как краб, а в другой — как небольшая птичка с длинным клювом-хоботком; в Наска имеется изображение колибри. Севернее находилось созвездие, именуемое сегодня Рысью и образованное длинной волнистой линией; в Наска отличительной чертой «Алькатраса» является его длинная волнистая шея.

Мы вовсе не утверждаем, что геоглифы Наска образуют точную карту неба в день весеннего равноденствия 2000 лет тому назад. Нет, не образуют. Мы просто обращаем внимание на то, что многие созвездия, которые, как нам известно, находились тогда в небе, странным образом «отражаются» в очертаниях и ориентации основных фигур Наска. Хотя их взаимное расположение носит, по-видимому, случайный характер и земные фигуры совершенно перепутаны по сравнению с небесными, может оказаться немаловажным, что все созвездия, о которых идет речь, простираются большой дугой с севера на юг в западной половине небесной сферы. Именно в этой области, как считали многие древние культуры, включая египтян и майя, находятся врата преисподней. Большинство, как мы видели, помещало их в области Млечного Пути между Львом и Орионом. Имеется свидетельство, что астрономы-жрецы Кордильер указывали на вполне конкретное место в прямоугольнике Близнецов, где Млечный Путь пересекается с эклиптикой.

Несмотря на «смещение», «перетасовку» фигур, было бы глупо исключить возможность того, что в целом фигуры Наска образуют некую символическую картину — мандалу участка неба, по которому после смерти предстоит путешествовать человеческой душе.

Загадка.

Поскольку не сохранилось письменных записей, мы знаем очень мало о верованиях обитателей Наска. Некоторые ключи можно отыскать в более поздних религиозных преданиях Кордильер, которые почти наверняка происходят из того же источника. Кроме того, большой интерес представляет Кауачи, главный археологический центр Насканской культуры. Этот совершенный комплекс из пирамид и храмов простирается на площади более 150 гектар в нескольких километрах к юго-западу от главных геоглифов и, по мнению археолога Майкла Мосли, представляет собой «не столько город, сколько религиозный центр».

Кауачи выглядит, как после Апокалипсиса; он разрушен, стерт, поглощен песками пустыни. На то время, когда возникли линии и рисунки, здесь приходился расцвет какого-то культа, религии. Однако имеются свидетельства того, что комплекс существовал уже задолго до начала I тысячелетия, все его основные объекты возведены на священных курганах и природных холмах.

Кауачи — город пирамид; с воздуха в первую очередь бросается в глаза центральная ступенчатая пирамида. Это сооружение с пятью уступами, высотой 18 метров, ориентировано по направлению «север — юг» и имеет вход с северной стороны. С двух сторон от нее расположены еще две пирамиды меньшего размера, чьи очертания сильно сглажены эрозией. Совсем рядом, с юго-западной стороны находится террасированный холм, который археологи прозвали «Великим храмом»; он возвышается над тем, что некогда было огромным двором, огражденным стеной.

Вместе с археологом Джоан Рейнхард можно без особого риска предположить, что пирамиды Кауачи, подобно пирамидам Гизы, Теотиуакана и Ангкора, «функционировали как символический ландшафт, в котором архитектурные формы и изображения божеств отражали священную географию».

В Египте, Мексике и Камбодже подобные структуры использовались в качестве инструмента посвящения в систему духовного знания. Система эта была одной и той же по всему земному шару. И знание всегда было одно и то же. И повсюду использовалась одна и та же техника, заставляющая посвященного оперировать терминами неба и земли, исследуя лабиринт дуалистической мистерии:

Является ли совпадением, что точно с такой же загадкой мы встречаемся в Наска, где горы — пирамиды Куачи стоят посреди созвездий — рисунков пустыни, что смотрят прямо в небо?

Глаз Ра.

Мата-Ки-Те-Рани, «Глаза, смотрящие в Небо» — одно из двух древних названий острова Пасхи. Другое — Те-Пито-О-Те-Хенуа, «Пуп Земли». За триста километров к востоку от Наска, в Андах, находится город инков Куско, название которого дословно переводится как «Пуп Земли». В трехстах километрах к югу от Наска, на перуанском берегу расположен древний морской порт под названием Матарани. Как помнит читатель, слово «Матарани» на полинезийских языках означает «Глаз Неба», а на языке древних египтян «Маат Ра» означает «Глаз Солнца».

В Куско имеются развалины циклопических сооружений явно астрономической ориентации, где при богоцарях инков процветал изощренный культ Солнца — пока в XVI веке сюда не пришли испанцы. К этому моменту у культа был более чем почтенный возраст, и с помощью древних преданий можно проследить его связь с таинственным городом и империей Тиауанако на плоскогорье южнее озера Титикака, тихоокеанским портом которой являлся Матарани.

Все цивилизации, существовавшие в Андах, верили, что озеро Титикака — место первоначального творения. Именно из острова посередине его возник создатель всего Виракоча, Солнце в облике человека, который, согласно большинству древних мифов Южной Америки, был высоким, бледнолицым и бородатым.

Глава 16. ТАЙНА И ОЗЕРО.

В 1910 г. сэр Клементе Маркхэм, историк, авторитет по перуанским инкам, писал о нераскрытой тайне на плато озера Титикака: «Эта тайна связана с развалинами большого города на южном берегу озера, о строителях которого абсолютно ничего не известно».

Столетием позже тайна все еще остается нераскрытой. Разрушенный город, который сегодня именуют сравнительно молодым названием Тиауанако, был в древности известен под именем Тайпикала, «Камень в Центре». О его возрасте у археологов мнения совершенно различные: одни специалисты считают, что он основан во II тысячелетии до н. э., другие склоняются к тому, что он сооружен позднее, между II и IX веками н. э.

Как мы увидим, все эти датировки опираются на довольно шаткое основание, появляется все больше свидетельств в пользу того, что нынешняя датировка Тиауанако — одна из самых больших ошибок археологической науки, причем даже крайняя из оценок, II тысячелетие до н. э., может оказаться чрезмерно молодой, а величина ошибки — несколько тысяч лет.

Организация.

Коронным номером неизвестных строителей Тиауанако было использование внушительных камней — мегалитов. Как отмечает Маркхэм:

«Один камень имел размеры 11 метров в длину при ширине и толщине более 2 метров и весил 170 тонн; другой имел размеры 8x5х2 метра. За исключением древнеегипетских монолитов, в мире не встретить ничего подобного. Перемещение и установка подобных монолитов свидетельствуют о… хорошей организации работ… Должна была существовать организация, сочетавшая в себе мастерство, интеллект, мощь и административные способности».

Один из немногих вопросов, по которому ученые, изучавшие Тиауанако, пришли к полному согласию, заключается в том, что эта интеллектуальная, мощная и эффектная администрация не имела ничего общего с хорошо описанной цивилизацией инков в Андах, расцвет которой пришелся на XV–XVI века н. э. Точка зрения ученых подкрепляется преданиями индейцев аймара, живших в окрестностях Тиауанако с незапамятных времен. В XVI веке испанский летописец Кьеса де Леон спрашивал у индейцев аймара, не являются ли циклопические сооружения города плодом деятельности инков.

«В ответ они засмеялись и сообщили, что все это было построено задолго до правления инков… причем они слышали от своих предков, что все, что мы здесь видим, появилось внезапно, в течение одной ночи».

Специалисты по мегалитам.

Циклопические постройки Тиауанако — не единственные в Андах, которые и историки, и местные предания приписывают таинственным, пока не установленным, но, по-видимому, очень древним создателям. Километров 650 севернее подобные развалины можно в изобилии встретить вокруг города Куско, столицы инков. Эти руины намного старше эпохи инков. Как рассказывает сэр Клементе Маркхэм:

«В Куско есть циклопическое сооружение… в состав которого входит огромный монолит, известный под названием «камень с двенадцатью углами». Из мегалитов были сложены и некоторые древние постройки, остатки которых сохранились в Оллайтайтамбо [60 километров от Куско]… Но самой грандиозной и внушительной работой древних специалистов по кладке мегалитов является крепость на холме Саксайхуаман [на окраине Куско]. В ее состав входят три параллельных стены длиной по 300 метров, каждая из которых имеет 21 зигзаг с внешними и внутренними углами… В кладке выступающих углов внешней стены встречаются глыбы размером 4,2x3,6 метра, 3x1,8 метра и т. д. Должна была существовать какая-то серьезная причина, чтобы выполнить эту восхитительную… работу, о которой мы ничего не знаем. Происхождение этого сооружения неизвестно — также, как и руин Тиауанако. Инки ничего не знали. [Летописец инков] Гарсильязо [де ла Вега] рассказывает о больших башнях, стенах и воротах, возведенных инками, и даже называет имена архитекторов; но это все позднейшие оборонительные сооружения, построенные внутри циклопической крепости. Внешние же линии относятся к эпохе мегалитов».

Хотя Маркхэм не предлагает своей датировки «эпохи мегалитов… когда передвигались циклопические постройки», он несколько раз подчеркивает, что убежден в «глубокой древности» Тиауанако, Саксайхуамана и других связанных с ними сооружений, и констатирует, что «цивилизация Анд восходит к далекому-далекому прошлому».

Связующая пуповина.

Люди, известные теперь под названием инков, были на самом деле южно-американскими индейцами, говорящими на языке кечуа. Сначала термин «инки» использовался только применительно к их королям, это был их титул: монарха так и называли — Инка. Лишь позднее это название распространилось на всю нацию. Нация эта была выскочкой на сцене истории Анд: напомним, что к началу испанского завоевания возраст их империи был меньше века. Но они сберегли легенды, в которых говорилось о далеком времени, когда их прародители были посланы с неба на землю богом-создателем Виракочей, которого они называли «наш Отец-Солнце». Задачей царственной четы было спасение человечества.

Эту историю мы приводим в том виде, как ее пересказывал в XVI столетии историк инков Гарсильязо де ла Вега. Действие происходит в предшествующую, апокалиптическую эпоху посреди гор и ущелий, где обитали каннибалы, «жившие подобно диким животным, не зная ни закона, ни религий»:

«Видя их образ жизни, наш Отец-Солнце устыдился за них и решил послать с неба на землю одного из своих сыновей и одну из своих дочерей, дабы они научили людей любить его и признать своим богом… Наш Отец-Солнце спустил двоих своих детей у озера Титикака, дав им жезл из золота, чуть короче человеческой руки и толщиной в два пальца.

«Идите, куда пожелаете, — сказал он им, — и где бы вы ни останавливались, чтобы поесть или поспать, втыкайте этот жезл в землю. Там, где он с одного удара полностью уйдет в землю, вам и надлежит обосноваться. Что же до людей, на которых будет простираться ваша власть, то правьте ими справедливо и разумно, с жалостью, милостью и умеренностью».

Объявив таким образом свою волю детям, наш Отец-Солнце отпустил их. Они покинули озеро Титикака и пошли на север, каждый день безуспешно пытаясь воткнуть в землю золотой жезл…

[Наконец] Инка и его невеста вступили в долину Куско… Там [в месте, именуемым Куско-Кара-Уруми, «Непокрытый камень — пуп «] они вновь попробовали воткнуть свой жезл, и он не только вошел в землю, но даже исчез в ней полностью… С этого началась столица нашей империи».

Предания, которые пересказывает Гарсильязо и другие, не оставляют ни малейшего сомнения в том, что местом, где появились на берегах озера Титикака посланные с неба «дети Солнца», был циклопический город Тиауанако. Нет также сомнения, что Тиауанако почитался как первая священная столица всеандского бога — создателя Виракочи, воплощения в человеческом облике «Отца-Солнца».

Можно сделать вывод, что, когда двое «детей Солнца» понесли золотой жезл Виракочи на север, из Тиауанако в Куско, и «воткнули его там в землю», то они исполнили ритуал, порождавший своего рода пуповину, связующее звено. Ту же идею содержат странные древние названия двух городов: «Пуп Земли» — в случае Куско и «Камень в центре» — в случае Тиауанако. Такие образы вызывают ассоциацию с Те-Пито-Кура, золотым «каменным пупком» острова Пасхи, и Эбеном Шетия из еврейского предания — «Камнем основания» Храмовой горы в Иерусалиме, который, как утверждают, Бог «утопил в бездне», дабы он «служил центром земли».

Утес льва.

800 Километров над Андами от Наска до Куско мы преодолели в самолете. С высоты 9000 метров казалось, что горы под нами вечны и простираются бесконечно во все стороны. Покрытые снегом, суровые и безжалостные, они природной крепостью окружали озеро Титикака, охраняя его словно сокровище.

Озеро расположено на высоте 3800 метров над уровнем моря; оно имеет глубину 300 метров и площадь 7700 квадратных километров. Его название переводят либо как «Утес свинца», либо как «Утес Льва». То же название традиционно использовалось применительно к главному острову озера, сегодня больше известному как остров Солнца, а также к конкретному месту на острове — обращенному на восток крутому черному утесу с дугообразными ступенями-террасами. Считалось, что этот «первобытный курган» был «местом творения», откуда стартовали как все предыдущие эпохи существования мира, так и нынешняя. Чтобы увековечить мифическое значение утеса, в течение того столетия, когда произошел взлет и расцвет империи инков, сметенной затем испанскими конкистадорами, здесь было сооружено прекрасное каменное святилище с лестницами и фонтанами, обращенное в сторону восхода солнца в день равноденствия. Как утверждает палеоастроном Уильям Салливан, «с внушающей трепет символической лаконичностью, само слово Титикака повествует о многом… «Утес Льва» на Титикака, вздымающийся из вод озера, отражает факт рождения нового мира».

Бородатый бог и Пятое Солнце.

Согласно кордильерским преданиям, этот «новый мир» возник по велению бога Виракочи. Подобно Атуму в Древнем Египте или Вишну индусов, он был первым и главным символом великой творческой силы космоса. Он отожествлялся с Солнцем и, как мы видели, был его воплощением в образе человека. Кстати, в этой ипостаси он, подобно мексиканскому богу-цивилизатору Кецалькоатлю, выглядел, согласно описаниям, как «белый человек… голубоглазый и бородатый… крупного телосложения… державшийся с большим достоинством… Во многих местах он учил людей тому, как им следует жить…».

Некоторые историки не допускают возможности сколько-нибудь серьезного взаимного влияния или связи между доколумбовой Мексикой и доколумбовыми Андами, считая простым совпадением тот факт, что древние культуры обоих регионов поклонялись бледнолицему и бородатому богу-цивилизатору. Но можно ли объяснить совпадением то, что обе культуры верили, будто живут на земле в пятую эпоху, и называли эту эпоху не как-нибудь, а Пятым Солнцем?

Мы рассматривали мексиканский вариант этой системы верований в части первой. Андский вариант в XVI веке записал благородный перуанец по имени Хуаман Пома, что дословно означает «Сокол-Лев». Не правда ли, эта символика очень напоминает царей-Горов Древнего Египта? Испанский священник Мартин де Муруа так сформулировал местные верования, связанные с хронологией: «С момента сотворения мира до нынешнего времени миновало четыре Солнца, не считая того, которое светит нам в настоящее время».

Как и в Мексике, в Южной Америке верили, что каждое из прежних Солнц было разрушено и сметено гигантским катаклизмом — наводнением, падением неба, ураганом, огнем. В обоих местах также верили, что и Пятое Солнце будет вскоре уничтожено тем, что в Мексике именовали «великим движением земли», а Андах — пачакути. Само слово пачакути дословно означает, согласно переводу Сэра Клемента Маркхэма, «переворачивание мира», а согласно Уильяму Салливану — «переворачиванием пространства-времени».

Кордильерский Гелиополис?

В Андах считалось, что бог Виракоча, который творил новые миры, был также ответственен за разрушение тех, что им предшествовали.

Первым его творением был «мир, в котором не было ни света, ни тепла». Чтобы населить это «царство тьмы», Виракоча создал «крупных, сильных людей ростом выше обычного, которые вели полуживотный образ жизни». Когда эти гиганты перестали его удовлетворять, он «уничтожил их наводнением, уна пача-кути, когда вода опрокинула мир»:

«Затем, после потопа, вновь появившись на острове Титикака, он… дал жизнь новой расе людей телосложением, как у него (то есть ростом со среднего человека), [и] повелел, чтобы возникли Солнце, Луна и звезды и находились на небесах… чтобы сиять днем и ночью».

Согласно местным преданиям, остров Титикака, остров Солнца и особенно «Утес Льва» на восточной стороне острова, где Виракоча появился из вод озера, составляли священное ядро первотворения. Согласно этой великой схеме духовной географии, Тиауанако, «с его древними и странными сооружениями», был лервым городом, который Виракоча построил после творения.

Как видим, нет особенной разницы между этой концепцией и древнеегипетской идеей Гелиополиса как города «на месте творения», в котором бог Атум «восстал [из вод Нуна] в виде высокого Холма [и] засиял в виде камня Бенбен в храме Феникса».

Обращенный на восток «Утес Льва» на Титикаке интересен особенно в связи с историей творения нынешней эпохи земли. Вспомним, что Великий Сфинкс в Египте представляет собой изображение Льва, высеченное из скалы на плато Гизы. Согласно надписи, сделанной в эпоху XVIII династии на стеле, установленной между его лапами, он отмечает «Славное место Первого Времени» — то есть начало нынешней эпохи.

Храм Солнца.

Сделав Куско своей столицей, инки завладели и старинным святилищем в центре города, на котором они воздвигли Кориканчу — свой великий национальный храм Солнца. В центре Кориканчи, во дворе под открытым небом, находилось символическое «поле», засаженное символической «кукурузой» из чистого золота. А в самом центре поля, отмечая место, известное как Куско Кара Уруми («Неприкрытый камень-пупок»), где, согласно мифам, дети Солнца целиком вогнали в землю золотой жезл Виракочи, находился восьмиугольный ящик из серого камня, который был некогда покрыт 55 килограммами золота.

Очень часто, когда испанские завоеватели встречали на американском континенте местное святилище, они старались возвести на этом месте свою церковь. Вот и в Кориканче они построили большую церковь Санто-Доминго, но оставили при этом нетронутой значительную часть каменной кладки инков. Во время землетрясения 1951 г. церковь разрушилась, и из-под нее выглянули устойчивые к землетрясениям стены храма-предшественника, сложенные из громадных каменных блоков, пригнанных друг к другу настолько аккуратно, что швов между ними почти не было видно; общее впечатление было такое, что перед вами ювелирная работа на площади в гектар.

Мы заглянули в восьмиугольный гранитный ящик в центре мощеного двора. На нем больше нет золота — его содрали испанцы в самом начале конкисты. Впрочем, так же они поступили и со всем ценным, что еще было в Кориканче. Сегодня ни у кого нет ни малейшего представления, зачем он был нужен когда-то; строго говоря, нет даже уверенности, что он всегда имел нынешний облик купели, ибо ревностные монахи вполне могли его переделать, когда вокруг него в XVI веке строилась церковь Санто-Доминго.

Гарсильязо де ла Вега, который знал Корикачу как до, так и после того, как она стала церковью, не упоминает о ящике, но приводит много других свидетельств, которые помогают нам оценить первоначальный характер храма Солнца инков:

«С восточной стороны находилось то, что мы назвали бы алтарем, хотя у индейцев такого выражения не существовало. Очень высокая деревянная крыша была крыта соломой: четыре стены были сверху донизу увешаны золотыми листами, а алтарь венчало изображение солнца. Это изображение было сделано из золотого листа, вдвое более толстого, чем те, что висели на стенах; оно имело вид круга с расходящимися лучами и языками пламени… Это символическое солнце было так велико, что занимало всю заднюю стену храма.

За изображением солнца хранились многочисленные мумии усопших королей инков, которые были в такой хорошей сохранности, что выглядели совсем как живые. Они сидели на золотых тронах, установленных на листах из того же металла, и смотрели прямо на входящего… Индейцы спрятали эти тела вместе с другими сокровищами, которые еще не обнаружены…».

Астрономические ключи.

Одним из этих спрятанных сокровищ было изображение Виракочи, бога Солнца в облике человека. Прежде, чем оно пропало в XVI веке, его успели увидеть и описать несколько испанских летописцев. Рассказывают, что оно было «сделано из золота и имело вид стоящего мужчины ростом с мальчика лет десяти, причем правая рука была поднята, а пальцы ее почти сжаты, за исключением большого и указательного…».

Уильям Салливан первым из ученых заметил, что эта поза характерна для астронома, ведущего наблюдения, и что «расстояние между большим и указательным пальцами было у «отсталых» народов эталоном для измерения времени по небесной сфере». Салливан указывает, что эта мера до сих пор в ходу у полинезийских мореходов Каролинских островов. Согласно антропологу Дэвиду Льюису, эта мера, а именно «расстояние между указательным и большим пальцами, при вытянутой руке соответствует примерно 10 градусам… и вполне могла применяться древними…».

Как воплощение Солнца, Виракоча уже был частично астрономической фигурой, так что вполне резонно было бы изобразить его в процессе наблюдения звезд — поскольку существуют и другие знаки древнего астрономического культа Корйканчи.

Большое значение имели, по словам Гарсильязо, «пять больших квадратных комнат», расположенных вокруг центрального двора, кладка которых из полированного серого гранита уцелела до настоящего времени. «Между ними не было проходов, — рассказывает Гарсильязо, — а их перекрытие имело вид пирамиды».

Одна из комнат была «посвящена Луне, невесте Солнца. Она вся была обшита серебром… Изображение Луны с женским лицом украшало ее таким же образом, как изображение Солнца в большом здании… Комната, ближайшая к комнате Луны, была посвящена Венере, Плеядам и всем звездам… Эта комната тоже была отделана серебром, а ее потолок был усыпан звездами, подобно небесному своду. Следующая комната была посвящена молнии и грому… Четвертая комната была посвящена радуге, которая, как говорили, спустилась с Солнца… Она была вся покрыта золотом, причем на одной из стен была прекрасными цветами нарисована радуга… Пятая, и последняя, комната была предназначена для главного жреца и его помощников, которые были королевской крови… Этот зал, подобно другим, был обшит золотом».

Звездная пирамида инков.

По сути дела, Гарсильязо описывает космологический храм.

Главное его сооружение, наполненное откровенно солнечной символикой, было посвящено солнцу. Более того, хотя Гарсильязо это и не упоминает, оно было ориентировано определенным образом по солнцу, при этом «прицеливании» близрасположенная гора использовалась в качестве мушки. Название этой горы — Пачатузан, что означает «Шарпир» или «Коромысло» Вселенной. Для наблюдателя, находящегося во дворе Кориканчи на рассвете в день летнего солнцестояния, солнце восходит как раз за Пачатузаном.

Из пяти вспомогательных «комнат» храма Солнца одна была предназначена для главного жреца и его помощников, а четыре остальных — для космологических, точнее — астрономических — явлений.

Мы подозреваем, что даже посвящение молнии и грому было также скорее связано с астрономией, чем с погодой, поскольку молния и гром повсюду в древнем мире являлись символом метеоритов — «громовых камней». Имеется свидетельство того, что культ метеоритов, до удивления похожий на древнеегипетский культ метеорита Бенбен, некогда процветал в Андах. Действительно, одним из титулов Виракочи, которыми инки пользовались во время богослужения, был Илла-Тики. Слово илла означает «громовой камень», а тики — «первобытный», «первоначальный», «исходный». Не правда ли, этот «допотопный громовой камень» напоминает камень Бенбен, который, согласно преданиям древних египтян, упал с неба в «раннюю первобытную эпоху»? И случайно ли в обоих местах метеориты ассоциировались с производительной, творческой силой Вселенной — точнее, с плодовитостью и возрождением?

По словам Гарсильязо, еще одна из комнат храма была посвящена радуге, которую инки считали эманацией солнца. Как не вспомнить при этом, что древние кхмеры Ангкора считали радуги мостами, соединяющими миры богов и людей.

Оставшиеся две комнаты Кориканчи были предназначены для небесных тел — одна для луны, другая для «Венеры, Плеяд и всех звезд». В последней потолок был «испещрен звездами, подобно небесному своду». Не вспомнить ли гробницы египетских фараонов, где также потолки испещрены звездами — как, например, в Долине Царей и в пирамидах V и VI династий в Саккаре.

В описании Гарсильязо содержатся еще две весьма любопытные детали. Он рассказывает, что инки мумифицировали останки своих усопших богоцарей. Также поступали и древние египтяне. И сообщает нам, что астрономические комнаты в Кориканче были первоначально «увенчаны крышей в виде пирамиды». Является ли совпадением, что три пирамиды в Гизе расположены на земле в соответствии с астрономическим прототипом, а в Великой пирамиде имеются комнаты — камеры — с коридорами, нацеленными на конкретные звезды?

Астрономы — жрецы.

Как мы знаем, за пирамидами Гизы присматривали жрецы-астрономы Гелиополиса, «таинственные учителя неба», чей первосвященник, «глава астрономов» поддерживал прямой контакт с силами небесными. Инки называли верховного жреца Кориканчи уилак-уму, что означает «тот, кто говорит с божественными силами». Его поддерживала каста ученых жрецов амуатас, которой принадлежала и школа тарпунтаэс — специалистов-астрономов. «Их задачей было изучать небесные тела, следить за восходом и заходом солнца, отмечать солнцестояния и равноденствия, [а также] предсказывать затмения». Для этой цели они пользовались комплектом глыб-монолитов, известных под названием суканас, ныне, к сожалению, уничтоженных, которые, согласно древним летописцам, некогда стояли «на гористых горизонтах долины Куско в стратегических точках, видимых из Кориканчи, отмечая азимуты зимних и летних солнцестояний».

В части второй мы познакомились с отрывками из «Текстов Пирамид», из которых можно сделать вывод, что древние египтяне и их доисторические благодетели обладали достаточно развитыми познаниями в области небесной механики уже на довольно раннем этапе. Например, термин «Шемсу-Гор», Последователи Гора, вполне может относиться к группе наблюдателей, которые «следили за путем солнца» — то есть за эклиптикой. По мнению палеоастронома Уильяма Салливана, Кориканча с ее явно выраженной эклиптической формой внешней стены служила моделью эклиптики.

«Плоскость эклиптики была представлена храмом Солнца, который на языке кечуа назывался «Кориканча», или в переводе «золотой загон». Одно из составляющих слов, глагол «кончай». означает «окружать».

Образ «золотого круга солнца»… соответствует… плоскости эклиптики…».

Салливан подкрепляет свой аргумент, анализируя один из многочисленных титулов Виракочи, а именно Интипинтин Тики-Муйо Камак. Этот эпитет «дословно означает «создатель целостного и основополагающего круга солнца «… Если ваш ребенок придет домой с одного из первых уроков по астрономии и вместо того, чтобы повторять, как попугай, определение эклиптики из учебника («видимый ежегодный путь солнца»), скажет, что эклиптика — это «целостный и основополагающий круг солнца». вы можете спокойно считать, что ребенок уловил существо дела».

Посмертные странствия.

Древняя религиозная система, которую, как утверждали жрецы Гелиополиса, они унаследовали от Последователей Гора, сочетала в себе точные астрономические наблюдения и знание прецессии равноденствий с поисками бессмертия человеческой души. Следы этого поиска мы встречаем и в древней Мексике, и среди храмов Ангкора в Камбодже. Является ли случайным совпадением, что тем же поиском занимались в Андах не только инки, но и все их известные предшественники в течение тысячелетий?

Особо примечателен тот факт, что у культур Анд и Древнего Египта существовало поверье, что души умерших должны совершить посмертное путешествие среди звезд и отыскать в небесах ворота, ведущие на тот свет. Древние египтяне называли тот свет Дуатом и помещали его в участок неба, ограниченный с одной стороны созвездием Льва, а с другой — Ориона и Тельца, участок, через который течет светлый Млечный Путь. На равном удалении от Льва и Тельца созвездие Близнецов отмечает пересечение Млечного Пути с эклиптикой. Именно здесь, согласно верованиям жителей Кордильер, «пересекаются страна живых и страна мертвых».

В 2500 г. до н. э. древние египтяне верили, что Дуат активизируется — то есть открывает свои ворота — только во время летнего солнцестояния. Инки в 1500 г. н. э. тоже верили, что вход в небесную преисподнюю открывается только в солнцестояние. Правда, они считали, что это происходит в течение четырех дней вокруг зимнего солнцестояния, когда солнце отдыхает на южном тропике, знаменуя «ежегодное открытие земли мертвых для земли живых».

Инки верили, что «в этом мире мы — изгнанники с нашей родины, того мира, что наверху» и что после смерти та душа, что жила посвященной жизнью, сможет вернуться на небо и вновь обрести истинно небесную славу. Древнеегипетские «Тексты Пирамид», которые говорят о стремлений посвященного к «жизни в миллионы лет», провозглашают: «Земля отвратительна царю… Этот царь стремится к небу… Этот царь — одно из тех существ… которые никогда не падут на землю с неба».

Точно такие же идеи вдохновляли создателей храмов Ангкора в Камбодже, олицетворявших связь неба и земли. Равным образом они звучат постоянным рефреном в герметических текстах и в писаниях гностиков, которые имели хождение в Египте и других странах Среднего Востока в первые века христианской эры. Особенно близок к верованиям инков герметический кодекс «Коре Космоу», в котором описывается изгнание душ из царства небесного и их инкарнация в человеческий облик. «Бедные мы и несчастные, — сетуют души, — что за трудности ожидают нас! Какие ненавистные вещи придется нам делать, чтобы обеспечить потребности нашего тела, которому вскоре предстоит погибнуть». Чтобы уменьшить свои страдания, они взывают к Творцу, чтобы он даровал им забвение: «Сделай так, чтобы мы забыли, какое блаженство мы утратили и в сколь злобный мир мы оказались ввергнуты».

Все эти религиозные системы учат, что душа, претерпевшая инкарнацию, должна пройти суровое испытание, чтобы найти обратный путь в царство небесное. В Андах такое испытание сравнивают с переходом бурной реки по мосту из человеческого волоса. Инки также верили, что душа может пересечь эту реку «при помощи черных собак», — хороший повод вспомнить черных собак Анубиса и Упуауга, игравших роль проводников души в древнеегипетской «Книге Мертвых».

Было широко распространено поверье, что у души больше всего шансов на спасение, если она воспользуется возможностями обрести особого рода секретное значение, которое сулит материальное существование. Такой «гнозис» поможет павшей душе восстать из материи и вернуться на небеса, но потребует длительного и болезненного процесса духовной инициации, который «трудно совершить тому, кто обитает в телесной оболочке». Так или иначе, но все древние источники советуют посвященному, который решился следовать путем поиска, «использовать разум как проводника, здравый смысл — как учителя. Они помогут тебе избежать опасностей и гибели». Усердное упражнение разума и здравого смысла поможет страннику понять, почему «Господь совершил все в тайне» и почему он сказал: «Я сделаю вещи внизу подобными вещам наверху».

Наградой страннику будет «бессмертное существование посреди умирающего человечества». Как мы рассказывали, в Египте, Мексике и Ангкоре этот поиск происходил на фоне великих монументов посреди ландшафтов, «напоминающих небо».

В Египте Нил был земным аналогом Млечного Пути. Инки считали всю долину от Куско до Мачу-Пикчу отражением неба, а реку Вилкамайю, по ней текущую, земным аналогом Млечного Пути. В дни летнего солнцестояния на берегах Нила и Вилкамайю проходили ритуальные мероприятия. В обоих местах эти мероприятия возглавлялись богоцарями — функции Инки и фараона практически совпадали. И в обоих местах все происходило посреди циклопических построек и неведомой древности.

Мы познакомились со свидетельством того, что Сфинкс и циклопические храмы, окружающие его в Гизе, могут иметь возраст более 12 000 лет. Поскольку очень немного известно о происхождении циклопических сооружений вокруг Тиауанако и Куско, не следует исключать возможности того, что они относятся к тому же таинственному периоду.

Глава 17. КАМЕНЬ В ЦЕНТРЕ.

Мы покинули Кориканчу и поехали из Куско на север к расположенным неподалеку развалинам Саксайхуамана; эта название означает «Удовлетворенный сокол», что, возможно, имело бы некий смысл для Шемсу-Гор — последователей древнеегипетского бога-сокола Гора.

В XVI веке Гарсильязо де ла Вега подробно описал Саксайхуаман:

«Размеры его невообразимы, если вы сами не видели его; тому же, кто смотрел на него вблизи и внимательно изучал, они покажутся такими невероятными, как будто его построил какой-то колдун… Он сделан из таких [громадных] камней, и их такое великое количество, что удивляешься, как индейцы сумели добыть их, как они их перевозили и как они их обтесывали и складывали друга на друга… Они так хорошо пригнаны друг к другу, что между ними нельзя просунуть острие ножа. Если же подумать, что эта невероятная работа была выполнена совершенно без помощи машин… то как объяснить тот факт, что эти перуанские индейцы смогли откалывать, обтесывать, поднимать, перевозить, опускать и ставить на место столь огромные глыбы, что они больше похожи на куски горы, чем на строительные камни? Будет ли преувеличением сказать, что все это — большая загадка, чем семь чудес света?».

С его тремя рядами гигантских зигзагообразных стен, извивающихся параллельными террасами на протяжении более 300 метров по склону холма прямо над Куско, Саксайхуаман настолько грандиозен, что его трудно сразу охватить глазом. К тому же уже довольно давно было установлено, что он образует лишь часть еще большего геоглифа, различимого с вершин гор; оттуда видно, что вместе с древнейшими кварталами Куско он изображает громадную пуму. Некогда позвоночником этого древнего льва служила река Туллумайо, ныне спрятанная в черте города под землю. Торсом служил участок земли между Тулумайо на востоке и другой рекой, Хуатанай (теперь также протекающей под землей), на западе. В очертаниях Саксайхуамана до сих пор можно различить голову льва. С южной стороны его зигзагообразные стены образуют зубы нижней челюсти. С северной стороны скалистый выступ образует верхнюю челюсть. Между челюстями длинная полоса открытой и ровной земли, ныне заросшей травой, образует открытую пасть льва. Последняя обращена на запад, в ту сторону, где происходит закат в день равноденствия, — так же, как Великий Сфинкс в Египте смотрит на восток, в направлении восхода в день равноденствия.

Предания о существовании под Сфинксом сети туннелей, в которых спрятаны таинственные сокровища, подтверждены рядом раскопок. Известны практически аналогичные предания (их также подтвердили недавние раскопки) о туннелях под нижней «челюстью» саксайхуаманского льва, «спустившись в которые люди пропадали навсегда, а если и появлялись, сжимая в руках сокровища, то утратившими разум и бормочущими что-то невнятное».

Проблема больших камней.

За час до захода солнца мы стояли на выступе скалы, образующем верхнюю челюсть льва, и смотрели в южном направлении на три зигзагообразных ряда циклопических «зубов» нижней челюсти. Она состоит из более чем тысячи отдельных каменных блоков. Все они массивны, вес многих достигает 200 тонн, но самые большие находятся на нижней террасе. Согласно измерениям и расчетам доктора Джона Хемминга из лондонского Королевского географического общества, высота одного из них 8,5 метра, а вес — 355 тонн, что позволяет считать его одним из «самых больших блоков, какие когда-либо использовались в строительстве». Хемминг также указывает на многоугольную геометрию кладки, все камни имеют свой размер и форму, образуя «сложный и интригующий рисунок».

Суммарная высота всех трех террас достигает примерно 15 метров. С нашего наблюдательного пункта на выступе в предвечернем освещении их контуры сливались, создавая фантастический воображаемый замок, где камни нагромождались друг на друга слой за слоем, поднимаясь к небу. По мере того как солнце на западе опускалось все ниже, тени, отбрасываемые зубчатой кромкой львиной челюсти, ложились на промежутки между ними, становились все длиннее, и возникало ощущение, как будто весь этот монумент был задуман для того, чтобы выследить солнце.

Мы спустились с выступа и зашагали по заросшей травой полости львиной пасти к первой зигзагообразной стене. Огромные камни, темные и тяжелые, нависали над нами. Глядя на их внушительные габариты и прикидывая их вес, мы согласились с Гарсильязо в том, что действительно трудно вообразить, как удавалось их транспортировать из удаленной на несколько километров каменоломни, а еще труднее представить, как их ставили на место и подгоняли к соседним.

Среди археологов преобладает точка зрения (хотя не все ее разделяют, например, сэр Клементе Маркхэм), согласно которой Саксайхуаман был построен инками, а весь ансамбль возводился «своего рода методом проб и ошибок, когда каждый камень неоднократно поворачивали, сколь бы тяжек ни был такой труд». До настоящего времени не было опубликовано ни одной работы, в которой бы объяснялось, как именно применялся этот метод. Более того, археологи признают, что огромные циклопические стены Саксайхуамана «были завершены или заброшены еще до прибытия испанцев, а инки не рассказывали ни устно, ни письменно о своих методах».

Фактически одна запись о том, как инки пытались двигать большой камень-мегалит, имеется в «Королевских комментариях об инках» Гарсильязо де ла Веги; из нее следует, что у них не было никакого опыта в проведении такого рода работ, поскольку попытка имела катастрофические последствия. Гарсильязо рассказывает, как камень «невероятных размеров» тащили по горам более двадцати тысяч индейцев, спускаясь и поднимаясь по крутым склонам… в одном месте над обрывом он вырвался у них из рук, раздавив более трех тысяч человек».

Мы не сомневаемся, что инки были хорошими каменщиками, а также что многие сравнительно мелкие сооружения Саксайхуамана, теперь почти исчезнувшие, были сложены именно инками, как и значительная часть Куско. Однако если перемещение всего одного большого камня оказалось для них непосильным испытанием, то следует призадуматься, как же им удалось переместить сотни не менее чудовищных глыб, чтобы сложить зигзагообразные стены Саксейхуамана. Либо следует согласиться с Клементсом Маркхэмом, что стены эти остались в наследство от более далекого прошлого — «эпохи мегалитов, когда перевозили циклопические каменные глыбы и возводили циклопические сооружения».

Гиганты.

Мы вернулись, чтобы обследовать скалистый выступ — «верхнюю челюсть» льва, — который расположен в 200 метрах к северу от зигзагообразных стен. Его контуры подверглись интенсивной обработке рукой человека, причем историки традиционно считают авторами этой работы инков. Однако и в этом случае нет никаких доказательств того, что инки имели к этому делу хоть какое-нибудь отношение. Поскольку пока не существует надежного способа измерения возраста каменных монументов, теоретически возможно, что уступ был обтесан за тысячи лет до инков, совершенно другой расой, а уж затем достался инкам, когда они появились на сцене в XV веке. В этом случае нет необходимости представлять себе полный разрыв между гипотетической «старшей культурой» и инками; напротив, последние вполне могли унаследовать ряд традиций и знаний от первой и попытаться подражать ей, имитируя в меньшем масштабе ее циклопические сооружения. Существуют свидетельства того, что аналогичные процессы происходили в многочисленных святых местах по всему миру — особенно в Мексике, Египте и Ангкоре, где монументы возводились на более древних, как на фундаменте, те — на еще более древних, и так далее.

Один из вариантов сценария, по которому возникли циклопические мегалиты Саксайхуамана, содержится в мифах Анд. В них говорится о волшебных технических и строительных достижениях бородатого, бледнолицего блондина — бога Виракочи и его спутников — «посланников», «сияющих», — которые явились в первобытные времена из озера Титикака2. Существует кроме того и параллельное предание о народе доисторических мастеров-строителей, именуемых хуари. Согласно описанию, это — «белые бородатые гиганты, которые были созданы на озере Титикака, после чего они отправились просвещать Анды…».

Огромные мегалиты, которые приписывают подобным гигантам, можно встретить по всему миру, от Стоунхенджа до обеих Америк. То же относится и к вырубленным в скале сооружениям, напоминающим скалистый выступ в Саксайхуамане. Последний образует лабиринт террас, ступеней, углов, каналов, треугольных впадин и каменных «сидений» и напоминает очертаниями подводный монумент Йонагуни в Японии, а также высеченные в скале пещеры и козырьки в кратере Рано Рараку на острове Пасхи.

Примеры подобного рода обработки обнажений скальных пород можно в немалом количестве встретить в районе Куско. Один из наиболее интригующих находится в Кенко, в полутора километрах к востоку от Саксайхуамана. Здесь сильно выветренная скала из известняка обработана снаружи и изнутри так, что получился таинственный купол, полный пещер, навесов, проходов и скрытых ниш. На самой верхушке из того же камня высечена овальная фигура, окруженная сдвоенными зубцами. На поверхности купола высечены глубокие и узкие зигзагообразные щели, фигуры различных животных — пумы, кондора и ламы, — а также ступени и террасы, внешне напоминающие очертания Йонагуни. У основания купола, окруженный низкой эллиптической стеной, находится зазубренный монолит высотой около 4 метров, напоминающий так называемый «камень-каблук» из Стоунхенджа.

Ни об этом, ни о других монументах, высеченных в Андах из скал, не известно ровным счетом ничего. Кажется, что они были сооружены так давно, что логику их создателей не суждено понять никогда. У них такой вид, словно они выражают этику, неведомую нам, которая никогда не искала легких путей, а лишь стремилась к совершенству, навстречу самому дерзкому вызову, какой можно вообразить. В Египте эта этика породила пирамиды Гизы, в Ангкоре — величайшее в мире собрание храмов, в Наска — амбициозные рисунки на земле, видимые лишь с воздуха. А высоко в Андах, в недоступных местах она произвела на свет священные сооружения из каменных блоков весом в сотни тонн каждый.

Оллантайтамбо.

Хотя Саксайхуаман производит невероятное впечатление, тем не менее можно утверждать, что удивительная гора-храм Оллантайтамбо в 60 километрах к северо-западу от него превосходит его во всех отношениях. Войдя в этот храм, мы оказались перед большим амфитеатром, поднимающимся уступами по крутому вогнутому склону холма к плоской вершине, находящейся на 80 метров выше нас.

Мы карабкались по осевшим ступеням, заметив попутно, что нижние были сложены из относительно небольших камней. Чем выше мы поднимались, тем, как это ни странно, размеры блоков становились все больше и больше. Так мы дошли до уровня, где лежали небрежно раскиданные массивные гранитные мегалиты, весом по 50–70 тонн, доставленные каким-то образом на высоту около 60 метров.

Прежде, чем продолжить свое восхождение, мы прошлись по узкому карнизу под стеной из плотно пригнанных трапецеидальных блоков, в которой имелись десять многоугольных ниш. Южный конец карниза нырял в циклопические ворота, увенчанные каменной перемычкой, как бы нацеленной на небольшой каменный овал на вершине горы.

Мы повернули и подошли к лестнице, прорубленной в трапецевидной стене. Поднимаясь по ней, мы, наконец, поднялись на вершину Оллантайтамбо, что отчасти — гора, а отчасти — храм. Здесь тоже было разбросано много мегалитов весом от 100 до 200 тонн; на самой верхней точке мы увидели приземистое квадратное сооружение, перед которым находились шесть очень крупных мегалитов, каждый шириной около 2 метров, толщиной порядка метра и высотой от 3,4 до 4,3 метра. Создавалось впечатление, что эти огромные, ровно вырезанные облицовочные плиты ранее закрывали заднюю стену, комнаты, передняя и боковые стены которой теперь лежали неподалеку. Некогда они были врезаны возле гребня горы; повсюду вокруг было множество других глыб-мегалитов, причем по нашей оценке не менее 30 из них имели вес около 200 тонн.

У этих полированных и твердых, как самоцветы, блоков из розового порфира есть примечательные особенности. Во-первых, у них не было ничего общего, кроме разве что размера с блоками из Куско и Саксайхуамана, и, во-вторых, они проделали совершенно невероятное путешествие, чтобы попасть сюда. Как установили геологи, эти глыбы были добыты в каменоломне, расположенной в 8 километрах отсюда (и метров на 900 выше), на противоположном берегу священной реки Вилькамайю. Это означает, что их надо было спустить на дно долины, переправить через реку, а затем поднять по крутым склонам к вершине Оллантойтамбо — задача почти сверхчеловеческая. Больше всего блоки.

Оллантайтамбо напоминали, пожалуй, архитектуру Тиауанако, расположенного далеко на юго-востоке за озером Титикака — такие же громоздкие параллелепипеды с прямыми кромками и какими-то необъяснимыми выступами и впадинами, подогнанные друг к другу с невероятным мастерством и точностью.

Это может объяснить, почему на одном из вертикально установленных блоков циклопической стены Оллатайтамбо имеются барельефы с характерным стилизованным изображением ступенчатой пирамиды Тиауанако. В Древнем Египте точно такая же графическая фигура использовалась в качестве иероглифа и символа камня Бенбен, эмблемы вечной жизни. И еще. Как ив Египте, Тиауанако и Ангкоре, одним из характерных «автографов» строителей была специфическая конструкция I-образных металлических закладных деталей для соединения блоков друг с другом.

Мачу-Пикчу.

Конечным пунктом нашего путешествия в Перу был заколдованный город Мачу-Пикчу, который парит на вершине горы над крутой излучиной священной реки Вилькамайю. Город этот замечателен во всех отношениях, в том числе и своим безусловно инкским происхождением. Впрочем, в его пределах находится и ряд сооружений, которые явно старше, причем намного, но были приспособлены к своим нуждам и использовались инками. К их числу относятся высеченная в скале пещера, прекрасный циклопический монумент, известный как Храм трех окон, и, разумеется, холм-пирамида в центре Мачу-Пикчу, частично естественного, частично искусственного происхождения. Верхушка холма представляет собой выход скальных пород, обработанный в виде гигантского кулака, один из пальцев которого указывает вертикально вверх.

Объект этот, так называемая «Интиуатана», или «Стоянка Солнца», так пока и не получил удовлетворительного объяснения. Такое довольно произвольное название ему дал Хайрем Вингэм, американский исследователь, открывший Мачу-Пикчу в 1911 году. На самом деле, он действительно имеет определенную связь с солнцем, а именно с равноденствиями и солнцестояниями, в чем можно убедиться, зрительно совмещая его с соседними вершинами. Но его никоим образом нельзя считать идеальным ориентиром или солнечными часами.

У основания Интиуатаны палеоастроном Рэй Уайт недавно обнаружил высеченные на камне изображения четырех созвездий, выделяющихся в небе над Андами: Южного Креста, Летнего Треугольника, ярких «глаз» — звезд темного облака в составе Млечного Пути, которое инки называли Ламой, и Плеяд. Инки верили, что эти созвездия определяют судьбу четырех сую (четвертей) их империи.

От древней астрономической религии, истоки которой теряются в глубинах истории, «пуповина» протянулась к великой империи, которой удалось за короткий период своего существования добиться так много достойного восхищения. Тем не менее за несколько десятилетий до того, как империя была сметена испанским завоеванием, она пришла в духовный упадок, утратив контакт с аллегорической природой своих верований и обрядов посвящения. Думаем, что инки получили эту замечательную систему в наследство от неизвестных предшественников, авторов циклопических сооружений в Андах, через многочисленные этапы эстафеты. Думаем также, что эти созидатели были связаны со своими столь же анонимными коллегами по всему миру, причем везде они следовали одной и той же системе. В этом смысле заслуживает внимания довольно убедительное предположение, высказанное Уильямом Салливаном в его фундаментальном труде об андской космологии, что тот же «технический язык мифа», который использовался по всему Старому Свету, чтобы передать сложную информацию, связанную с прецессией равноденствий, был в ходу и у инков, и их предшественников в доколумбовых Андах.

По мнению Салливана, за формулировками этого «языка святого откровения, сочетающегося с эмпирическими наблюдениями», стоит «некое весьма необычное духовное восприятие с глубоким проникновением в человеческий разум». Он утверждает, что инки позабыли, либо неправильно поняли, и потому исказили первичное учение, которое дошло до них. Подобно ацтекам, которые получили у себя в Центральной Америке почти идентичное духовное наследие, они совершили роковую ошибку, восприняв символику ритуалов посвящения буквально. Эта ошибка завела их в западню черной магии и человеческих жертвоприношений, когда они отвергли учение своего «Отца-Солнце», в соответствии с которым им следовало управлять обществом, основанном на справедливости и логике, с «жалостью, милостью и умеренностью».

Инки производили свои жертвоприношения хладнокровно, как роботы, в точном соответствии с системой геодезически выверенных прямых линий, про— ложенных так, чтобы отражать связь неба и земли. Эти линии, именуемые секе, были нацелены на места восхода и захода определенных звезд и созвездий, включая те четыре, что изображены на Интиуатане.

Расходясь лучами на сотни километров во всех направлениях от «Пупа Земли» в Кориканче (Куско), эта странная сетка, обагренная кровью жертв, создавала невидимую связь между многими удаленными друг от друга монументами.

Даже в таком, казалось бы, безмятежном месте, как Мачу-Пикчу, вас не покидают мысли о том, что инки, как и ацтеки, верили, будто души убиенных жертв возносятся прямо на небеса и превращаются в звезды. В Египте и Ангкоре существовало такое же поверье. Но там, как мы видели, оно было связано не с человеческими жертвами, а с учениями и ритуалами астрономического культа, целью которого была вечная жизнь посвященных. В Мексике и Андах астрономически выверенные пирамидальные сооружения использовались непосредственно для жертвоприношений. В Египте и Ангкоре астрономически выверенные пирамиды служили поиску бессмертия.

Возможно, в действительности расстояние между тьмой и светом не Толще человеческого волоса. Если Египет, Ангкор, Мексика и Анды унаследовали общие идеи, связанные с землей и небом, совсем не обязательно, чтобы эти идеи были восприняты ими одинаково. Напротив, есть все основания предполагать, что конкретный выбор своей судьбы зависит от того, в рамках какой системы существуют люди:

«Мы в силах избрать лучшее, но и худшее тоже… Именно нам отвечать за зло, если мы отдаем ему предпочтение перед добром».

Тростниковые лодки неба.

Одна из древних линий се/се, которые были в чести у инков, проходит через Мачу-Пикчу, Оллантайтамбо, Саксайхуаман и Куско или, по крайней мере, в непос редственной близости от них. Дальше она проходит не отклоняясь, через озеро Титикака, через расположенный около южного берега его боливийского сектора остров Сурики и, наконец, пройдя общее расстояние около 800 километров, через город Тиауанако.

Еще с додинастических времен в Египте главным средством передвижения по Нилу служили лодки из папируса с высоко поднятыми носом и кормой. На протяжении тысяч лет лодки практически аналогичной конструкции строили в Андах на острове Сурики проживающие здесь индейцы аймара. Правда, папирус не растет на озере Титикака, так что они используют функционально равноценный местный тростник тотора. Тотора произрастает и на острове Пасхи, там он традиционно используется для изготовления тростниковых плотов для ежегодной церемонии, посвященной «птицелюдям».

Археологи-ортодоксы объясняют все эти аналогии, равно как и многие другие, простым совпадением. Однако столь же возможно, что они являются результатом не «независимых изобретений», а общего влияния, которое имело место в глубокой древности.

Если дело обстоит именно так, то отсюда должно вытекать, что когда-то давно, может быть, в далекой предыстории, мир исследовала некая группа людей, вооруженных передовыми духовными, архитектурными и астрономическими идеями. Они должны были быть умелыми штурманами, иначе они не смогли бы проложить маршрут к далекому пункту назначения, и великими мореплавателями, иначе не смогли бы благополучно туда добраться. И они должны были обладать знанием, которое имело бы, с их точки зрения, жизненно важное значение для человечества, иначе у них не было бы побудительного мотива, чтобы совершать для его распространения такие далекие путешествия.

Может быть, их корабли с высоко загнутым носом и кормой строились из больших связок тростника, а может быть — из более прочного материала, вроде кедровых досок, подобно «солнечной лодке» Хуфу, чье захоронение было обнаружено с южной стороны Великой пирамиды в Египте. Мы не будем излагать здесь всей аргументации, поскольку^приводили ее уже в другом месте, но считаем вполне вероятным, что вся эта система кораблестроения, вместе с характерными религиозными идеями, связанными с этими судами и в Египте, и в Андах, является частью наследия забытой эпохи мореплавания, для которой характерно также возведение по всему миру системы удивительных циклопических храмов.

Похищение Тиауанако.

В двадцати четырех километрах к юго-востоку от Сурики мы кружили в чартерном самолете над Тиауанако, самом необычайном из всех циклопических храмов в Андах — «месте начала» с «камнем в центре».

Мы взлетели на маленьком самолете Сессна-Скаймастер с международного аэропорта в боливийском городе Ла-Пас. Аэропорт находится на краю плоскогорья, которое здесь именуют алыпиплано и которое простирается на тысячу километров к югу и северу от озера Титикака. Взлет наш происходил на высоте 4140 метров над уровнем моря, где уже ощущается недостаток кислорода, но мы решили не пользоваться герметичной кабиной, что-бы Санта могла снимать через открытое окно.

Мы взмыли в синее небо через обрывки облаков. Вдалеке блестели снежные шапки гор. Поднявшись на 220 метров над алыпиплано, на высоте 4360 метров, мы увидели озеро Титикака, блестевшее в предвечерних лучах солнца, а затем и цепочку островов, среди которых был и Сурики.

Мы летели вдоль автострады, ведущей из Ла-Паса в Лаху, а затем в Тиауанако, посреди величественного ландшафта алыпиплано, испещренного полями, окай— мленного горными хребтами, иссеченного оврагами и речными каньонами. Затем, нырнув между двумя горными хребтами, мы оказались над плоской широкой долиной, на западном краю которой на расстоянии 16 километров от озера находится Тиауанако.

Мы неоднократно посещали этот разрушенный город и раньше, добираясь туда наземным транспортом, но никогда еще не видели его с воздуха. А выглядел он при этом исключительно романтично, как будто возрождаясь и сияя золотистым ореолом былой славы.

Время и люди не пощадили Тиауанако. Огромные сооружения подвергались систематическому разрушению в XVI веке, многие из статуй были уничтожены неистовыми католическими фанатиками во время кампаний по искоренению идолопоклонничества в Андах. В тот же период возбужденные древними слухами охотники за сокровищами вырыли глубокий котлован на рерп;:не пирамиды Акапана, одного из главных сооружений Тиауанако. В XIX веке, не считаясь с потерями для археологии, строители использовали каменные блоки-мегалиты для ограждения железной дороги. В начале XX века блоки из Тиауанако дробили и использовали на стройплощадках Ла-Паса. То, что оставалось, растаскивали по окрестным деревням местные жители, чтобы строить свои хибары. Разгром довершали безжалостные туристы, которые тащили с собой все, что еще можно было унести, а на том, что приходилось оставить, выцарапывали свои инициалы.

В 1940-х годах, пытаясь спасти от вандализма немногие оставшиеся статуи, две наиболее хорошо сохранившиеся перевезли в Ла-Пас, где установили их в музее под открытым небом напротив стадиона, посередине транспортного кольца. Там они и находятся по сей день, купаясь в выхлопных газах; атмосфера здесь настолько губительна, что статуи будут изъедены до неузнаваемости еще при жизни нашего поколения. Те же две монументальные скульптуры, что остались на месте сооружения, окружены теперь колючей проволокой и выглядят, как узники концентрационного лагеря.

Неужели наша культура хочет убить прошлое?

В Тиауанакане временами кажется, что да. Тем не менее, словно из духа противоречия, первоначальный замысел этого священного города нес в себе столь мощный и величественный заряд, что враждебные силы не сумели до конца его уничтожить. Кое-что еще остается.

Вид с птичьего полета Город состоит из четырех основных элементов, Но с высоты 150 метров, когда мы кружили над Тиауанако, нам были видны лишь три из них: Полуподземный храм, Каласасайя и расположенная в юго-западном сегменте города циклопическая ступенчатая пирамида Пума-Пунку («Львиные ворота»).

Каласасайя — прямоугольное сооружение, ориентированное по сторонам света, размером 130 метров с востока на запад и 120 метров — с севера на юг. Его стены сложены из красного песчаника, окружают приподнятую площадку, на которой с самолета чуть виднелись фигуры двух последних статуй Тиауанако. В северо-западном углу площадки можно было разглядеть монументальные Ворота Солнца, высеченные из одного 45-тонного куска твердого андезита.

Так же, как Каласасайя, ориентирована по сторонам света пирамида Акапана — типичный священный курган, первоначально имевший довольно сложные очертания. Она легко различима с высоты нашего полета, несмотря на естественную эрозию и насильственные повреждения. Ее размеры в плане несколько выше, чем 200x200 метров, причем проекция имеет трехступенчатую форму с широкой стороной, обращенной на восток, и узкой — на запад. С такого основания она семью ступенями поднимается вверх на высоту 18 метров. Мы разглядели большой котлован неправильной формы, вырытый искателями сокровищ посередине монумента и теперь частично заполненный грязной водой. Вокруг котлована были разбросаны каменные блоки, некогда окаймлявшие центральный крестообразный бассейн, причем каждая сторона креста имела форму трехступенчатой пирамиды. Археологи установили, что этот бассейн питал серию колодцев в теле пирамиды, которые передавали потоки воды на более низкие уровни:

Система водостока, которая поочередно то отводила воду, то подавала ее горизонтально под основание каждого яруса, затем снова туда и обратно, постепенно спускалась каскадом со всех ярусов пирамиды».

Третье главное сооружение, видимое с нашей высоты, это Полуподземный храм, заглубленное, но открытое сверху помещение, размером в плане 26x28 мет— ров. В нем есть три стелы, на одной из которых фигура бородатого человека, а все стены украшены изображениями десятков странных голов с вытаращенными глазами. По общему мнению археологов, бородатая фигура, лишенная характерных внешних черт туземного населения, изображает Виракочу в его человеческом облике. По бокам стелы высечены змеи — универсальный символ мудрости и духовной силы, который встречается от Египта до Мексики и Камбоджи.

Кружа над Тиауанако, разглядывая его с различных сторон и высот, пытаясь мысленно восполнить детали, унесенные временем, мы постепенно пришли к пониманию того, что перед нами — очередная мандала, совокупность геометрических форм и символов, которая, подобно храмам Ангкора и пирамидам Гизы, должна была сконцентрировать внимание любознательного, предложив ему лабиринт загадок.

Загадки.

Для нас Тиауанако — это много загадок внутри одной, большей.

Во-первых, это загадка больших камней. В Пума-Пунку, Приземистой ступенчатой пирамиде с основанием приблизительно 60x50 метров, есть блок, который по оценкам должен весить 447 тонн. Многие другие весят от 100 до 200 тонн. Основные каменоломни были удалены на 60 километров (откуда поступал в Тиауанако весь андезит) и на 15 километров (оттуда поступал красный песчаник}. Так что транспортировка блоков оттуда довольно проблематична, и вряд ли ее можно свести к примитивной схеме, когда тысячи рабов тянут за веревки. Помимо всего прочего, Тиауанако находится на высоте 4115 метров над уровнем моря, где до крайности усугубляются проблемы мотивации труда и питания большого коллектива работников. Так что кто бы это ни сделал, мы можем быть уверены, что сооружение священного города не было делом рук примитивного народа.

Другая загадка Пума-Пунку, которая бросается глаза, состоит в том, что многие мегалиты соединены друг с другом при помощи металлических крепежных деталей, иногда довольно крупных. Долго считали, I-образные и Т-образные детали отливались заранее, а затем уже в холодном виде закладывались в выемки, вырубленные в соседних блоках. Однако при ближайшем рассмотрении, исследование при помощи сканирующего электронного микроскопа выявило удивительную вещь: оказывается, в эти выборки заливали расплавленный металл. Это означает, что строители пользовались портативной плавильной печью, которую перемещали от блока к блоку, то есть речь идет о более высоком уровне техники, чем тот, на который, как ранее считалось, была способна доколумбова Южная Америка.

Вот еще одна загадка. Спектрографический анализ одной из немногих сохранившихся закладных деталей показал, что сплав, из которого она изготовлена, имеет довольно необычный состав и содержит 2,05 % мышь— яка, 95,15 % меди, 0,26 % железа, 0,84 % кремния и 1,70 % никеля. Между тем в Боливии нет месторожде— ний никеля. К тому же мышьяковисто-никелевая брон— за — сплав «редко встречающийся» и имеет весьма высокую температуру плавления.

Но самая большая загадка Тиауанако — его возраст. Большинство археологов относит его к промежутку между 1500 г. до н. э. и 900 г. н. э., этому, однако, противоречат геологические данные, свидетельствующие о его «привязке» к озеру Титикака в тех границах, в которых последнее существовало более 10 000 лет тому назад. Повыше змей, что изображены по бокам фигуры Виракочи в Полуподземном храме, изображено животное, напоминающее токсодона, — этот вид, похожий на бе гемота, вымер в окрестностях Тиауанако еще 12 000 лет назад. А с восточной стороны Ворот Солнца имеется изображение слоноподобного существа — возможно, это хоботное Cuvieronius, также вымершее в Новом Свете 12 000 лет назад. Что может быть еще более существен— но, на весьма почтенный возраст Тиауанако указывают и определенные признаки астрономической ориентации. На них впервые, еще в начале XX века обратил внимание боливийский археолог Артур Познански. Его расчеты опираются на изменения наклонения Земли (см. главу 12, Наклонение эклиптики), которые, как считают, происходят со скоростью 40 дуговых секунд в столетие. В результате этого явления место восхода солнца перемещается по горизонту от солнцестояния к солнцестоянию таким образом, что крайние положения то расходятся к северу и югу, то опять сближаются с характерными временами порядка десятков тысяч лет. Так вот, согласно расчетам Познански, если Тиауанако был ориентирован по положению Солнца в дни солнцестояния, то первоначальная планировка города была произведена более 17 000 лет назад. Опираясь на новейшие измерения космических спутников, американский палеоастроном Нейл Стад уточнил эту цифру: она составляет примерно 12 000 лет.

Важный сдвиг.

Возможность того, что возраст Тиауанако превышает 12 000 лет, традиционно была предметом насмешек со стороны всех ортодоксальных историков и археологов. Но в 1996–1997 годах их отношение к этому вопросу изменилось.

Во-первых, Нейл Спад положительно отнесся к подходу Познански и его уточнению датировки — XI тысячелетие до н. э. Затем в январе 1997 г. не менее ортодоксальная фигура, доктор Освальдо Ривера, директор Национального института археологии Боливии и один из крупнейших в мире специалистов по Тиауанако, сделал ряд неординарных заявлений в интервью для журнала, которое он дал нашему коллеге, Шэну Дэйчи, переведшему на японский язык «Следы богов»:

Дэйчи: Кстати, американский исследователь Нейл Стид изучает сейчас Каласасайю в астрономическом плане… Его данные приводят к выводу, что внутренние стены сооружены 2000 лет назад, а внешние — 12 000 лет назад. Что вы думаете об этих результатах?

Ривера: На самом деле, мы сейчас проводим аналогичное исследование. Прежние исследователи наблюдали восход солнца, мы — закат. В противоположной стороне от внутренних стен есть десять камней-мегалитов, которые играют роль обсерватории. Подробный отчет об этом исследовании закончен совсем недавно, 21 декабря 1996 г. Он содержит результаты, аналогичные полученным при наблюдении восхода.

Дэйчи: Исследования Стида показывают, что Каласасайя построена 12000 лет назад. Получили ли вы аналогичный результат?

Ривера: Очень близкий.

Дэйчи: То есть 12 000 лет? Но ведь Познански говорил —17 000…

Ривера: С этим надо будет еще разбираться.

Дэйчи: Вы пока не сделали окончательные выводы?

Ривера: Работа еще продолжается. Докопаться до правды нелегко. Но я верю, что в ближайшие годы, используя новейшую методику, технику и приборы, можно будет получить дополнительную информацию.

Дэйчи: У Египта и Южной Америки много общего: мумии, реинкарнации, мегалиты…

Ривера: А пирамида, а ее очертания? Не забудьте еще и Камеру Царя.

Дэйчи: Камеру Царя?

Ривера: Не исключено, что в этом году нас ждет последнее и самое крупное археологическое открытие XX века. Дело в том, что в пирамиде Акапана, в Тиауанако, есть внутренняя полость. В пирамиде есть коридор и камера. Думаем, что она аналогична Камере Царя Великой пирамиды в Гизе. Мы планируем вскрыть ее дверь в этом году».

«Да, возможно. Мы действительно считаем, что Тиауанако намного старше, чем считалось ранее. После 21 года раскопок и исследований в Тиауанако я могу сказать, что все это время у нас был открыт рот, потому что Тиауанако — это нечто невероятное, в том числе для археологов, там работающих. Мы все время находили что-то необычайное».

Ривера согласился, что новые оценки возраста Тиауанако, относящие его основание к XI тысячелетию до н. э. (когда, как мы предполагаем, был высечен Сфинкс), означает первичное влияние некой забытой цивилизации — «что-то вроде Атлантиды». И еще он стал склоняться к тому, что эта гипотеза о забытой цивилизации может оказаться весьма полезной с учетом потрясающих культурных аналогий в Мексике, Южной Америке и Египте: «Нам нужен способ свести воедино все эти вещи, которые сегодня изолированы друг от друга и были изолированы весьма долгое время».

Карта, высеченная на камне.

Возможно, камера в пирамиде Акапана, о которой говорил Ривера, содержит ответы на некоторые из этих загадок. «Мы ищем вход в камеру посредине пирамиды, в ее глубине. По нашему мнению, там может быть восемь входов», — сказал Ривера.

«Так вы все-таки нашли камеру или вход в камеру внутри пирамиды Акапана?» — спросили мы.

«Мы не вошли, но мы ищем, — отвечал он. — Я год, целый год, занимался этими раскопками… и я уверен, что мы откроем внутреннюю часть Тиауанако… Тиауанако, погребенный под нынешним… Думаю, что этот, другой Тиауанако находится на глубине 12 или 21 метр, и это И есть первоначальный, священный Тиауанако. Не могу сказать, каков его возраст. Это новая глава в исследованиях Тиауанако. Мы собираемся открыть новую книгу».

Но самое интересное было еще впереди. Когда мы спросили Риверу, почему он так уверен, что эта камера будет обнаружена, он указал на восточный фасад Ворот Солнца, который украшен сложным фризом из картинок, символов и геометрических фигур. В самом центре этого фриза размером более трех метров изображено человекоподобное существо, сжимающее в каждой руке по жезлу странной формы. Эту сильно стилизованную фигуру в духе компьютерных икон археологи считают изображением одного из воплощений Виракочи, солнечного бога. У нее черты льва и борода, она обращена лицом на восток и стоит на пьедестале в виде ступенчатой пирамиды.

Ривера привлек наше внимание к пьедесталу. Его ступени так же расположены, как на пирамиде Акапана (вид сверху). И в глубине этого пьедестала изображено нечто, что он считает камерой. В это квадратное помещение, где свернулось какое-то странное животное — может быть, дракон, может быть, лев — ведут восемь квадратов. Шесть из них имеют вид птицеголовых (иными словами — пернатых) змей, два, — тоже змей, но со львиными головами. Четыре коридора проложены под углом, точь-в-точь как Большая галерея в Великой пирамиде в Гизе.

«Я уверен, что это схема Акапаны, — подчеркнул Рйвера. Показав восемь входов, он добавил: — Мы идем по одному из них. Я уверен, что вскоре мы возобновим свои раскопки».

Аналогии с Гизой.

Мы не могли не вспомнить события 1990-х годов в Гизе. Американцы при помощи сейсмической и радиолокационной техники обнаружили под Сфинксом пустоты, а созданный немецкими учеными робот исследовал в Великой пирамиде узкую южную шахту Камеры Царицы, проделав путь длиной в 60 метров, после чего уткнулся в закрытую подъемную дверцу, ведущую, по-видимому, в ранее неизвестную камеру. Подобно Освальд о Ривере, исследователи Гизы столкнулись с препятствиями, тем не менее они надеялись вскоре возобновить работы.

И, конечно, любопытно то, что возраст и Гизы, и Тиаунако, насколько можно судить по геологическим и астрономическим свидетельствам, более 12 000 лет, что в обоих местах строительство происходило поверх подземных лабиринтов и камер, и в обоих случаях ходили слухи, что эти объекты хранят послание от пропавшей цивилизации.

Порождение дуализма.

Освальдо Рйвера отправился в Ла-Пас, а мы задержались в Каласасайе, чтобы увидеть, как солнце садится за озеро Титикака на северо-западе, а на юго— востоке, над вершиной горы Иллимани восходит полная луна. Сквозь арку Ворот Солнца, встав сначала с одной стороны, а затем — с противоположной, можно было поочередно наблюдать то и другое светило. Было очень легко представить Ворота как шарнир огромных космических рычажных весов, в чашках которых находятся Солнце и Луна.

На фризе, обращенном к востоку, голова Виракочи, как и положено солнечному богу, окружена 19 «солнечными лучами». Правда, Уильям Салливан утверждал, что эти лучи не имеют никакого отношения к Солнцу, а свидетельствуют о знании 19-летнего лунного цикла («метонического») — «числа лет, которое необходимо, чтобы конкретная фаза луны пришлась на заданную солнечную дату. Иными словами, если на ваш день рождения приходится полнолуние, то такая ситуация повторится только через 19 лет». Столь же вероятно, что 19 лучей могут символизировать «солнцестояния» луны — крайние южное и северное ее положения, — которые наблюдаются каждые 19 лет. Как мы знаем из Введения, далеко от Тиауанако, на Внешних Гебридах, круг камней-мегалитов Калланиш был спроектирован таким образом, чтобы «ловить» Луну в ее крайнем южном наивысшем положении раз в 19 лет.

Но нашему мнению, и Колланиш, и Тиауанако, и многие другие монументы, которые мы обследовали по всему миру, были частью великого научного проекта древности, целью которого было бессмертие человеческой души. К сожалению, если только в потайных камерах Гизы и Тиауанако не найдется чего-либо вроде Розетского камня, нам предстоят годы терпеливых поисков, прежде чем удастся понять, как работала эта наука и где и когда она возникла.

Но и сейчас мы знаем, что она пользовалась определенными эмблемами. Поэтому нас не удивляет, что по обе стороны Виракочи на обращенном к востоку фризе имеются три горизонтальных ряда существ, которых именуют «ангелами». Все это — люди-птицы, то есть люди с птичьими крыльями, иногда с птичьими головами, а иногда — с человеческими.

Практически такая же «икона» с человекоголовыми птицами использовалась в Древнем Египте, чтобы символизировать разновидность души — конкретно Ба, «сердечную душу». Ба способна пережить смерть в качестве независимой сущности и может беспрепятственно перемещаться в Дуате, подобно свободному полету птиц. Посему ее и символизировала птица.

Древние египтяне часто изображали души Ба получающими лучи влияния (энергии, жизни и т. п.) от небесных тел — солнца, звезд, луны. Нам представляется, что 48 фигур птицелюдей на Воротах Солнца, по 24 с каждой стороны от Виракочи (некоторые из них почти стерлись), выполняют такую же функцию, когда стремятся слева направо, как мотыльки на огонь, к солнечнолунному богу. «Карта» Акапаны, коей, согласно Освальдо Ривере, служит пьедестал Виракочи в виде ступенчатой пирамиды, является также символом камня Бенбен, который сам символизирует вечную жизнь.

В предзакатном свете мы не спеша ходили вокруг Каласасайи и разглядывали две ее статуи: одну — из андезитового монолита, высотой 3,7 метра, другую — из песчаника, высотой 1,8 метра. У обеих в руках были странные предметы. На обеих присутствовали мотивы аквамира — например, изображения водной среды, вырезанные на поясе. Подобно жрецам-астрономам древних майя и египтян, которые носили накидки из шкуры леопарда с пятнами, символизирующими звезды, обе эти статуи также носили одежду, покрытую круглыми пятнами.

Мы вглядывались в лица скульптур. Они были пустыми, смотрели на все как будто сквозь нас. Это были лица словно из другого мира. Сколько еще всего из этого мира удалось бы обнаружить при правильной организации раскопок в Тиауанако? До сего времени археологи обследовали лишь 1,2 % его поверхности; остальное так и пребывает в первозданном виде.

Сгущались сумерки. На альтиплано дул ледяной ветер. Мы вернулись к Воротам и снова всмотрелись в ничего не выражающие глаза Виракочи, загримированного под льва. Обратившись к востоку, древний бог стоял спиной к заходящему солнцу и глядел на восходящую луну и звезды, которыми он как будто собирался управлять как дирижер небесным оркестром.

Мы ощутили мощь холодной Вселенной, среди просторов которой находится человечество, порожденное материей, но обладающее божественной способностью делать выбор между добром и злом, душой, что дает и принимает любовь, и разумом, изучающим космос с почтительным удивлением.

И мы вспомнили, как древние говорили о том, что Бог Двойственности космоса всегда в трудах, измеряя миллионнолетние циклы и счисляя звезды: