Загадочные существа.

Единство мира.

ОБ ИДЕЕ СВЕРХЧЕЛОВЕКА И ВОЛЕ ВСЕЛЕННОЙ.

Сказания и легенды всех древних народов полны образов сверхчеловека. Герои мифов, титаны, полубоги, Прометей, принесший людям огонь с неба; пророки, мессии и святые всех религий; герои волшебных сказок и эпических песен; рыцари, которые спасали пленных принцесс, пробуждали спящих красавиц, побеждали драконов, сражались с гигантами и людоедами, — все это образы сверхчеловека.

Народная мудрость никогда не считала человека венцом творения. Она принимала и допускала мысль, что могут и должны быть существа, которые, хотя тоже являются людьми, все же гораздо выше обыкновенного человека, сильнее его, сложнее, чудеснее.

Если мы начнем рассмотрение европейской культуры с античности, то увидим, что здесь божественное и человеческое синтезируются в идее олимпийских богов, которые лишь экстенсивно отличны от человека — телесным бессмертием и столь же телесным могуществом. Размышляя о них, античная философия остается в русле античной мифологии, создающей очеловеченно-те-лесные образы богов.

Даже такой идеалист, как Платон, разделивший мир идей и материи, говорит о совпадении в Боге души и тела, причем под телом в значительной мере понимается конкретная телесность воплощения, подобная телесности человека. Олимпийские боги могут принимать иные воплощения, но они всегда привязаны к главному из них. При этом они еще более сходны с человеком морально, будучи погружены в стихию человеческих страстей. Божественные страсти олимпийцев есть лишь увеличенные человеческие. А потому античные боги, как и люди, лишены свободы — над ними действует необходимость судьбы.

С возникновением и развитием христианства противоречие человека и Бога приобретает совсем другой характер. Бог в христианстве принципиально — духовно и нравственно — отличен от человека. Он становится Абсолютным Благом и Свободой. Человек теперь не связан с Богом телесно, только бессмертная душа соединяет их. Телесность же разделяет человека и Бога, делая человеческое греховным и павшим. Но, в отличие от античного человека, христианский человек освобожден от судьбы. Он обладает свободой как выбором между Богом и телесностью с ее искушениями — Добром и Злом.

Противоречие между человеком и Богом обостряется, но оно не разрешается синтетически, а выступает как констатация разрыва. При этом человек может приближаться к Богу, лишь отказываясь от своей человечности как греховности. Такая точка зрения пронизывает всю христианскую культуру средневековья — и религию, и философию, и искусство.

В культуре романского Возрождения разворачивается идея человека-титана как Гения, подобного Богу. Но такой титан подобен скорее не христианскому Богу, а античному. При этом идея человека-титана не характерна для всех национальных форм Возрождения; в целом продолжает развиваться воззрение на человека как греховное и ничтожное существо, высшей добродетелью которого является отмаливание у Бога прощения.

Это воззрение пронизывает все «историческое христианство», проходя почти неизменным через эпохи нового и новейшего времени. Говоря об историческом христианстве, мы используем термин Н. Бердяева, означающий внешнюю, социализированную сторону христианского учения, отошедшую от его глубинного смысла.

И в новое, а тем более в новейшее время происходит восстание против такого отрицания свободы человека. Самым простым оказалось рассмотрение противоречия человека и Бога в качестве антагонизма. Впервые этот путь до конца прошел Людвиг Фейербах, постулируя свободу человека через заявление об иллюзорности образа Бога и называя этот образ лишь символом лучшего в человеческой природе. Фейербах говорит о любви к реальному человеку. Однако очевидно несовершенство реального человека и необходимость его преодоления.

Последователи символической трактовки Бога, развернутой Фейербахом, — Карл Маркс и Фридрих Ницше — предельно обостряют проблему преодоления эмпирического человека и человечества. Но разрешая противоречие человека и Бога путем отсечения божественного, оба они находят новые формы обожествления. Маркс приходит к обожествлению социально-экономического базиса человеческой жизни, а Ницше мистифицирует социально-биологическую селекцию вида «гомо сапиенс», которая может привести к появлению сверхчеловека. Маркс надеется, что понимание логики развития способа производства материальных благ позволит найти счастье для несовершенного человечества в новом общественном устройстве, где воцарится свобода всех и каждого; Ницше видит в сверхчеловеке бесконечный триумф свободы как воли к власти.

Но свобода ускользает от них. Без идеи Бога как действительной противоположности человека и та, и другая концепция преодоления человеческого несовершенства саморазрушается. Они саморазрушаются как пути к свободе. Маркс приходит к необходимости классовой борьбы и насилия в истории, которые насилуют его же идеи, а Ницше, отказавшийся от Бога и бессмертия, пытается заменить их образом Вечного возвращения мира, который обесценивает свободу и сам смысл сверхчеловека.

Точно так же саморазрушаются и политические режимы, основанные на этих учениях.

То же самое мы можем видеть в концепции человека у Зигмунда Фрейда, также находящей свое основание в учении Фейербаха. Фрейд переживает образ Бога как символ земного и телесного отца, необходимый взрослому, лишившемуся родительской опеки и власти. На место Бога он ставит бессознательное, доступное психоаналитическому исследованию и контролю, а также само это исследование и контроль. Но такое обезличивание Бога может объяснить лишь самые простые проявления психической жизни и уж во всяком случае не ведет к очищению человеческого — противоречие между Богом и человеком разрешается только в пользу человека.

Фрейдовская констатация необходимости образа Бога для нормального существования общества вступает в разительное противоречие с основами его учения, а его преклонение перед наукой порождает новые мифы.

Итак, концепции, превращающие противоречие человека и Бога в антагонизм, осознанно или бессознательно ведут к ограничению свободы личности и ее перспектив не только в теории, но и на практике. В чем же может заключаться конструктивное разрешение противоречия человека и Бога? Только в их соединении. И философия персонализма Николая Бердяева, берущая свое начало в философских построениях Владимира Соловьева, приходит к синтезу противоположностей человека и Бога в идее Богочеловека.

Тайна богочеловеческого открывается только свободному духу — поднимающемуся от рассудочных схем обыденности к творению образов, выражающих целостность мира в его устремленности к Истине, Добру, Красоте и причастность человека к этой целостности и устремленности. Тайна богочеловеческого открывается человеку, приобщившемуся к высшему творчеству духа — мифотворчеству.

Под мифотворчеством здесь понимается создание произведений, в которых в образной форме разрешаются трагические противоречия человеческого бытия, в том числе противоречие человека и Бога. Эти произведения приводят к потрясению и очищению отдельных личностей и целых народов. Их не переживают, ими живут — тем сильнее, чем ярче гений мифотворца. В этом смысле идея и образ Богочеловека есть миф, но отнюдь не иллюзия.

Разрешая трагические противоречия человеческого бытия и создавая новую реальность, потустороннюю обыденности, мифотворец не только постигает бытие Богочеловека, но и творит это бытие, входя в него как в собственную реальность. Постигая Богочеловека, он становится на путь Богочеловека.

Мифотворческие способности — это способности Гения. Путь мудрец — философ — мифотворец ведет, прежде всего, к гениальности. Гениальность есть власть человеческого духа над самим собой и через это — над духовной и душевной жизнью окружающих людей. Гений обретает власть над окружающим, одухотворяя его. Одухотворение внешнего и окружающего возможно только через одухотворение себя. Поэтому Гений есть человек, овладевший стихией воли, пришедший к власти над собой и развивший ее во вдохновение самотворения.

Именно это позволяет Гению прийти к разрешению трагических противоречий, общих для всех людей, и в результате сделать свое саморазвитие развитием человечества. Именно это приводит к трагическому одиночеству Гения в своем времени и в своей культуре.

* * *

Даниил Андреев через призму метаистории рассматривал историю и всего мироздания, и Земли как процесс, идущий одновременно, комплексно. В этом процессе все взаимосвязано и переплетено. Силы Света сражаются у него с силами Тьмы — и над этой битвой, над всем метаисторическим процессом простерта воля Творца.

Вселенная Даниила Андреева поляризована, в ней действуют провиденциальные и демонические существа, закрепившиеся в тех или иных мирах.

«Роза Мира» — главный труд жизни Даниила Андреева — дает религиозно-философское знание о бытии трансфизических сфер мироздания и раскрывает смысл истории человечества в ее неразрывном единстве с общей метаисторией, охватывающей множество разноматериальных и разнозначных миров планетарного космоса. В «Розе Мира» между волей Божией и человеческой также выстроена целая иерархия миров: это и святые, обретшие в посмертии определенное могущество, и демиурги, отвечающие за метаисторию отдельных народов, и Христос, являющийся в этой концепции планетарным Логосом Земли, и демиурги более высоких рангов (галактик и т. д.). Сколько всего ступеней в этой иерархии, Андреев не сообщает, но, очевидно, ее в любом случае необходимо завершить Творцом Вселенной (он же Бог, Абсолютная воля, Причина космоса, Планетарный Логос).

Обратимся теперь к философским идеям К. Э. Циолковского. В них содержится множество замечательных мыслей о том, что Вселенная развивается как единый организм. Одну из своих работ Циолковский назвал «Монизм Вселенной».

Специфика монизма Циолковского заключена в пан-психистской идее атома как живого существа — элементарного и бессмертного. Поскольку все состоит из таких живых, ощущающих атомов, Циолковский провозглашает единство Вселенной под девизом «Все живо!». Смерти нет, она — выдумка человеческого эго, ведь распаду подвержен организм как временный конгломерат атомов, но не сами атомы. У каждого атома — индивидуальная судьба, после смерти организма атом пребывает в анабиозе, пока в результате планетарного или космического перемещения не станет частью другого организма, где снова возродится к активной жизни.

Когда Циолковский говорит: «Мы воплощаемся», «Мы будем воплощаться», — его понимание «атома эфира» двоится, и в атоме начинают проглядывать свойства личности, неделимой духовной единицы — того, что Г. Лейбниц и Д. Андреев называют монадой.

Указывая, что в будущем у людей появится «…возможность возникать в виде духов (хотя материальных)», он тут же добавляет: «Иных мой разум не признает. Принять иное — значит отказаться от Единства».

Молодой калужский учитель уже в 1879 году начинает черновые записи о космическом будущем человечества, а в 1903, одновременно с первой работой по космонавтике, пишет до сих пор не опубликованную «Этику, или Естественные основы нравственности». И до конца жизни он пытался найти для человечества нравственные задачи на все времена, нескончаемые, как сама Вселенная. Но идея переселения, перевоплощения атомов позволила ему найти гораздо большее — этический закон, единый для всех существ мироздания.

Индивидуальное счастье атома возможно лишь при условии организации счастливой жизни во всем космосе. Потому все мыслящие существа Вселенной связаны необходимостью избегать причинения зла другим, чтобы не причинить зло себе — атомам своего тела в их бесконечных будущих воплощениях.

ЖИЗНЬ ЛУЧИСТОГО ЧЕЛОВЕКА НА ИНЫХ ПЛАНЕТАХ.

Циолковский считал, что совершенные существа должны расселяться в космосе, для чего они ликвидируют зачаточную, т. е. простейшую, жизнь в этих мирах. Правда, делается это с благой целью — прекратить муки «…всех несознательных, несчастных и несовершенных существ… грызущих самих себя в течение миллионов лет». И тогда во Вселенной не будет «никаких страданий и никакого безумия» (кроме немногочисленных заповедных планет типа Земли). Прекращение страданий достигается безболезненным прекращением отставшей жизни.

Несовершенных не убивают, нет, их всячески ублажают, пока они живут, но лишают потомства. Подобное совершенные применяют и к своей расе: «Плохое или уклонившееся к дурному оставляется без потомства». И человечеству для борьбы с «преступными элементами» Константин Эдуардович рекомендует этот же способ.

Этические заблуждения Циолковского можно, пожалуй, списать на эпоху, насаждавшую классовую, релятивистскую мораль.

ИЗ АРХИВА СОБЫТИЙ.

В 1914–1931 гг. Циолковскому удалось выпустить за свой счет более десятка брошюр: «Нирвана», «Второе начало термодинамики», «Горе и гений», «Монизм Вселенной», «Будущее Земли и человечества», «Любовь к самому себе», «Ум и страсти», «Космические ракетные поезда», «Общественная организация человечества», «Растение будущего. Животное космоса. Самозарождение» и др.

В размышлениях Циолковского постоянно присутствует мысль, что в пространстве, занимаемом планетой Земля, и в космосе существуют невидимые людьми миры иной физической сущности. Их населяют разумные существа, которые для людей также невидимы, но могут влиять на них какими-то способами. На каждом этапе организации материи сохраняются и древние, разреженные, ее виды, образующие «миры в мирах», населенные «существами разных периодов эволюции материи» — существами эфирными, бестелесными для человеческого восприятия, хотя и материальными.

Вершиной эволюции является достижение блаженства, совершенства и бессмертия. Существа, достигшие в результате космической эволюции совершенства и заселившие своим потомством весь космос, сами могут направлять процессы эволюции. В их мирах зла нет, ибо всякое зло связано с несовершенством.

* * *

Сегодня мы понимаем, насколько тесно переплетается друг с другом все, что есть во Вселенной. И даже то, что кажется порой несовместимым, не может быть выброшено за пределы бытия. При малейших изменениях наш мир станет другим. Научиться жить в гармонии со всем, что нас окружает, — вот в чем состоит задача любого человека.

Человек живет во внешнем мире своими делами и поступками, во внутреннем — своими мыслями и эмоциями. Свет, идущий от человека, может быть ярче света самой яркой звезды. В конце концов, вся наша жизнь — это путь поиска верных направлений.

Выбирайте путь сердца! Этот путь прошли многие выдающиеся люди нашей планеты, в частности украинский философ Григорий Сковорода. И хотя мы знаем, что он не оставался в одном месте слишком долго, однако в период своей педагогической деятельности в семинарии (г. Переяслав-Хмельницкий) он работал в маленьком кабинете, а над рабочим столом философа всегда стоял глобус звездного неба.

Ищите путь сердца! И свет вашей души будет сравним со светом самых ярких звезд Вселенной! Удачи вам в пути!