Дед Снегур и Морозочка.

Глава 17.

– Обойдемся без названия недуга, – я упростила Киселевой задачу.

– Мать на меня орала, папу шпыняла, упрекала, что мы с Галей не общаемся, а потом умерла, – с кислым лицом сообщила Вера, – вот мы хлебнули дерьма! С шизанутой жить страшно, а с такой, как Галька, в особенности.

– Она буянила? – предположила я.

Вера открыла дверь в квартиру.

– Входите, на лестнице дует. Извините, что сразу не позвала, испугалась, сейчас поймете почему.

Вера старше Гали на десять лет, поэтому в детстве они не дружили. Правда, во многих семьях родители стараются сблизить сестер независимо от их возраста. Но Ольга и Валентин никогда не приводили дочь к ближайшим родственникам. Если же Ксения собиралась к брату, то ехала одна, а ее муж Егор предпочитал оставаться дома. Верочка двоюродной сестрой не интересовалась, с дядей Валей и тетей Олей пересекалась очень редко. Однажды, правда, девочка спросила у мамы:

– Почему мы никогда не отмечаем вместе Новый год и другие праздники?

Ксения ответила:

– Валентин занимает ответственный пост, он намного богаче твоего папы, Ольга считает нас нищими неудачниками. Понятно?

Верочка кивнула и с той поры стала считать дядю с тетей не самыми приятными людьми.

В двадцать лет Вера собралась замуж, Павел, ее жених, понравился родителям, невеста пришлась по сердцу будущим свекру со свекровью. Подали заявление в загс, активно готовились к свадьбе, но за неделю до торжества будущий супруг внезапно объявил:

– Я с тобой жить не хочу.

Вера обомлела, а Ксения с Егором, кипя от возмущения, отправились к родителям жениха, выяснять отношения. Вернулись они домой поздно и на все вопросы дочери мямлила в ответ:

– Забудь Павла, он тебя недостоин.

Не добившись ясности, девушка пригрозила:

– Не хотите рассказывать, сама смотаюсь к ним домой!

Егор посмотрел на жену:

– Нам придется ей рассказать.

– Никогда, – испугалась Ксения.

– Иди погуляй, – предложил ей отец, – я сам с Верой побеседую.

Мама всегда активно спорила с мужем, отстаивала свою позицию, даже в таком пустяке, как выбор сосисок к ужину, любое предложение Егора отметалось ею только потому, что оно звучало из его уст. Но в тот день Ксения беспрекословно повиновалась и убежала из дома, а Вера испугалась. Она сообразила: услышит сейчас совсем не радостную историю.

Егор начал издалека, рассказал, как они с женой учились в институте, зарабатывали на квартиру, отказывая себе во всем, чтобы у дочки было счастливое детство и беззаботная юность. Они были разумны, понимали, что двоих детей им не поднять. Когда Вере исполнилось девять лет, Ксения забеременела. Она собралась сделать аборт, но тут к ней прибежала Оля и сказала:

– У нас с Валентином дети не получаются, мы решили взять отказного младенца, но ведь свой по крови малыш лучше. Отдай нам новорожденного.

Ксения сначала категорически отказалась, но брат, невестка и даже Егор говорили, что лучше не губить завязавшуюся жизнь, сделать родную сестру счастливой, и Ксюша без особой охоты согласилась выносить ребенка.

Галочка родилась здоровой. До года она развивалась нормально, потом начались странности. К моменту, когда обычные ребятишки идут в детский сад, стало понятно, что Галя физически крепкая и активная девочка, а вот с психикой у нее творятся странные вещи. Испуганная Оля стала бегать по врачам, специалисты быстро ставили диагнозы, но они так же моментально отметались: от чего лечить малышку и лечится ли ее состояние вообще, не знал никто. Валентин считал, что девочка вполне нормальна, просто она кривляка и не желает слушаться. Что должен сделать родитель, если его ребенок при всех падает на четвереньки, лает и старательно изображает собаку, а потом совершенно спокойно встает и говорит:

– Хочу мороженое.

– Ты ее просто избаловала, – говорил он жене, – витамин «Р», вот что поможет девочке. Ремень отличное средство.

Но Оля чувствовала – дело не в воспитании. Ей пришлось бросить работу. На материальном положении семьи это никак не отразилось, Валентин много зарабатывал и никогда не упрекал супругу, решившую посвятить себя дочери.

Когда Гале исполнилось пять лет, произошел случай, который убедил всю семью: девочка в самом деле серьезно больна. В тот день Оля отправилась в магазин, дочку она, естественно, взяла с собой. Около метро к ним подошла опухшая тетка и, тряся головой, стала выпрашивать деньги.

Юдаева строго сказала:

– Пить надо меньше, уходи.

– Милая, я не прикасаюсь к бутылке, – заплакала нищенка и продемонстрировала руки, покрытые страшными язвами.

Оля отшатнулась, схватила Галю и опрометью кинулась в магазин. Когда Юдаевы вернулись домой, мать начала раскладывать покупки, а Галочка занялась чем-то в своей комнате. Через полчаса Ольга услышала голос:

– Милая, не пожалей копеечку.

Хозяйка подскочила как ужаленная. На секунду ей в голову влетела бредовая мысль: попрошайка проследила за ними и непостижимым образом проникла в квартиру. Оля обернулась и увидела… Галю.

Голова девочки тряслась на тонкой шейке, по щекам текли слезы.

– На хлебушек дай, – не своим голосом прохрипела малышка, – Христа ради.

И Оля впервые разозлилась на дочь. Схватив кухонное полотенце, мать шлепнула им Галочку пониже спины и сердито заявила:

– Вот папа придет, расскажу ему про твои дурачества. Немедленно прекрати, совсем не смешно!

Галочка зарыдала.

– Я больная, посмотри на мои руки.

– И что с ними? – спросила мать.

Дочка задрала рукава. Оля вцепилась в кухонный стол. Утром кожа малышки была чистой, нежно-розовой, а сейчас предплечья покрывали раны, из которых сочилась сукровица.

В полной панике Юдаева кинулась звонить мужу, Валентин, бросив дела, примчался домой, увидел руки дочери и ошалело констатировал:

– Так кривляться невозможно.

Через короткое время от ужасных язв не осталось и следа, Галя больше не вспоминала нищенку, но у Юдаевых начались страшные времена. Девочка непостижимым образом превращалась в любого человека, которого видела. У нее менялись голос, походка, осанка. Перевоплощения совершались по нескольку раз на дню. Оля перестала включать телевизор, радио, прервала все контакты с приятелями, фактически заперла Галю в квартире. Гулять с девочкой мать выходила по ночам, когда на улицах не было прохожих. Валентин привозил домой разных специалистов, но врачи лишь разводили руками. Со стороны физического здоровья никаких отклонений не было: идеальное сердце, легкие, почки. Анализы подтверждали визуальный осмотр. Доктора хмурились, говорили об излишней эмоциональности, нестабильной нервной системе, кое-кто упоминал стигматы – кровавые отметины на руках, ногах и теле, возникающие у истово верующих людей, как правило, в Страстную неделю на месте ран, которые получил перед смертью Христос. Стигматы выглядят страшно, но они волшебным образом заживают после крестного хода. Психика человека изучена плохо, ее возможности до конца не исследованы.

– Так что нам делать? – безнадежно спрашивала Оля.

Врачи отводили глаза в сторону, выписывали успокаивающие сборы, таблетки, уколы. Мать старательно лечила девочку, Галя ходила одурманенная, спала двадцать часов в сутки, становилась еще более неконтактной, уходила в себя.

Поняв, что аллопатия бессильна, Оля обратилась к гомеопатии, потом кинулась в нетрадиционную медицину. Над Галей читали заговоры, катали по телу яйцо, изгоняли беса. В доме появились экстрасенсы, колдуны, шаманы, маги, жрецы, вуду. Валентин платил огромные суммы мошенникам, обещавшим сделать дочь нормальной девочкой, но в конце концов, когда Галочке исполнилось двенадцать, стало понятно: вылечить ее невозможно, надо хоть как-то приспосабливаться к обстоятельствам.

К чести Оли и Валентина нужно отметить, что они никогда не думали сдать дочь в психоневрологический интернат и зажить спокойно. Оля научила Галю читать, правда, потом выяснилось, что книг ей лучше не давать, девочка начинала копировать героев сказок. Галя умела писать, рисовать, к ней ходил репетитор по танцам. Родители решили, что хорошая физическая нагрузка пойдет ей только на пользу, и девочка каждый день по два часа стояла у станка. Ну а потом Оля и Валентин попали в аварию. В день своей смерти они оставили дочь с педагогом по хореографии, а сами решили съездить в магазин.

Вера умолкла, сделала глубокий вдох, потом спросила:

– Представляете, каково нам пришлось, когда мать привела Галю?

Я не нашлась, что сказать в ответ.

– Маму грызла совесть: это ведь она произвела на свет чудище. Сделала бы аборт, и никаких ни у кого проблем не возникло бы, – поежилась Вера. – Ладно, ее уломали родственники, но зачем же взваливать ношу на наши с папой плечи? Однако она думала иначе, вспомнила, что она мать сумасшедшей, решила заботиться о Галине и… вскоре умерла! Ей следовало сдать девчонку государству.

– Все-таки родная кровь, – промямлила я.

– А я чужая кровь? – пошла в атаку Киселева. – Вам не понять, как мы жили. Спасибо телевизору, я за всю съемочную группу программы «Здоровье» теперь ежедневно молюсь, прошу им счастья.

– И чем помогла вам популярная передача? – не поняла я.

Вера подперла щеку кулаком.

– Там выступал врач, психиатр Козлов. Я картошку к обеду чистила. Скребу шкурку и вдруг слышу: «Если вы заболели редким недугом, то нет шансов получить лекарства бесплатно. Допустим, синдром Фаултона (о, вспомнила фамилию), на земном шаре зарегистрировано всего лишь несколько человек с этой проблемой. Вам с большой долей вероятности не сумеют поставить правильный диагноз. Болезнь Фаултона подобна хамелеону, она может выдавать самые разные симптомы. Но, даже если паче чаяния вы попадете к редкому специалисту, не надейтесь заполучить инвалидность или лекарство за госсчет. Синдрома Фаултона в списке льготников нет, о нем просто не подумали. Как я уже сказал, во всем мире есть несколько официально зарегистрированных пациентов, это слишком редкая напасть, заболевание вроде как есть, но знают о нем считаные специалисты, оно даже не указано в медицинских справочниках. Врачи не устают спорить: есть он или нет? Даже не сходятся во мнении по поводу названия. Фолтон, Фэлтон или Фаултон? Как верно произносить фамилию автора, который первым выявил его симптомы? Я признаю последний вариант».

«Я сама врач, – смущенно призналась ведущая, – но никогда не слышала о Фаултоне».

Козлов кивнул: «Неудивительно, говорят, что даже узкие специалисты в растерянности. Болезнь встречается крайне редко. Я подозреваю, что в реальности страдающих ею людей больше, чем мы знаем, просто кое-кому неправильно поставили диагноз. Это нарушение психики, при котором человек, почти полностью потеряв собственную личность, заменяет ее чужой. Думаю, любой гениальный актер болен Фаултоном в легкой форме. Иногда пациент бывает относительно стабилен, копирует родственников, мать, отца и никогда не меняет установку. Известен случай, когда подросток полностью перевоплотился в своего деда, получил его недуги, а когда старик скончался, мальчик тоже умер через день после него». «Ужасно, – поежилась ведущая, – неужели нельзя помочь таким людям?» А врач улыбнулся: «Вы же знаете, чем менее распространена болезнь, тем меньше денег выделяется на ее исследования. На государственном уровне синдром Фаултона никого не интересует, это не грипп, не СПИД и не банальное ОРЗ. Часто научные изыскания спонсируют фармакологические корпорации, но ими движет коммерческий интерес, желание выбросить на рынок первыми мощное средство от, предположим, мигрени. Представляете, какое количество людей ринется за таблетками, которые избавляют от изматывающей головной боли? А какой бизнесменам профит от вложения денег в исследование синдрома Фаултона? Ради десятка несчастных никто стараться не станет. Увы, это реалия не только российской, но и западной медицины. Да еще это заболевание официально не признано». «Вдруг нас сейчас смотрит зритель, у которого дома такая проблема, – сказала ведущая, – куда ему обратиться?».

«Родственники могут позвонить в нашу лабораторию, излечивать мы пока не умеем, но имеем определенные успехи, – ответил Козлов, – сейчас занимаемся двумя мужчинами, есть прогресс».

Вера схватилась за ручку, записала номер, продиктованный доктором, сразу набрала его и, – о чудо! – услышала в ответ:

«Если завтра в девять утра я приеду взглянуть на Галину, не нарушу ваши планы?».

Козлов не обманул, точно в назначенный час вошел в квартиру, пообщался с Галей и предложил Вере:

«Я могу забрать вашу сестру к себе, она будет жить в приличных условиях, ею займутся хорошие специалисты. Согласны?».

«Конечно, – выпалила Киселева и испугалась: – Дорого ваши услуги стоят? Мы не богаты».

«Лишнего не возьму», – успокоил врач и назвал сумму.

«Ой, – вздрогнула Вера, – муж не согласится».

«Посоветуйтесь с супругом, – предложил Козлов, – если примете положительное решение, звоните. Но имейте в виду, у меня всего четыре места, два уже заняты. Недуг Галины прогрессирует, через некоторое время вы не сможете оставить ее одну дома, придется уйти со службы, посвятить себя уходу за больной. Муниципальный интернат Юдаеву никогда не возьмет, коммерческие сиделки нынче требуют большое вознаграждение, и они нарасхват, имеют возможность выбора подопечной, к вам не пойдут даже за тройной оклад».

Сердце Веры упало, она была уверена, что Дима откажется платить за Галю, но муж неожиданно обрадовался:

«Я готов жить впроголодь, лишь бы от нее избавиться. Оформляй Галину побыстрее, вдруг все места займут».

Вера замолчала.

– Вы отвезли родственницу Козлову, – уточнила я.

– Верно, – сказала Киселева, – ей там хорошо, не вздумайте меня осуждать! Вы такого не переживали! Козлов сказал, что синдром Фаултона, вероятно, генетическая беда, и меня затрясло! Когда Алиса кривляться начинает, по хребту мурашки ползут: вдруг она в тетку уродилась? И материально нам нелегко, иногда думаю: вот бы эти деньги на себя истратить! Но как представлю, что Галина снова тут у нас рожи корчит, так начинаю Бога благодарить, надоумил меня включить тогда телевизор.

– Дайте адрес лаборатории, – потребовала я, – и телефон врача.

Хозяйка взяла с подоконника растрепанный блокнот.

– Метро «Тушинская», потом на маршрутке. Давайте нарисую. Там частная клиника, у входа арка с вывеской «Созвездие». Я туда пятнадцатого февраля и десятого августа езжу, деньги надо за полгода вносить.

– Значит, в последний раз вы видели Галину летом? – сообразила я.

– Нет, – не согласилась Киселева.

– Только что вы сказали об августовском платеже, или я неправильно вас поняла? – удивилась я.

Вера насупилась.

– Деньги я не задерживаю. У них там прямо у центральных ворот административный корпус расположен, бухгалтерия на первом этаже, народу нет, получу квиток и свободна. К Галине не иду, какая радость на нее глядеть. Если умрет – нам сообщат, там серьезный центр, дорогой, много врачей, от всего лечат. Раз к ним люди обращаются, значит, они никого не дурят.