Дед Снегур и Морозочка.

Глава 21.

Терешина ощупала свои щеки, шею, грудь.

– Болит? – занервничала я. – Где?

– М-м-м.

– Режет в желудке?

– М-м-м.

– Штыбзик-мурзик гладкий, – сказала я, – вот, второй экземпляр! Выйдет естественным путем! Слушай, он железный! Видишь, вот тут, царапина, а под ней металл.

– М-м-м, – с нарастающим страхом в глазах мычала моя пациентка, – м-м-м.

Я погладила Зою по голове.

– Отлично получилось, были некоторые проблемы с фиксатором, но для первого раза я великолепно справилась. Кстати, тебе нельзя есть, но разговаривать можно и…

Из прихожей донесся громкий звонок.

– Вот и Карл с Кларой, – захлопала я в ладоши, пытаясь обрадовать Зою, на лице которой было странное выражение то ли растерянности, то ли испуга, – они сейчас тебе про концерт расскажут! Наверное, деткам понравилось в консерватории, там неплохой буфет! А еще можно портреты в зале рассматривать.

Продолжая ехидничать, я за пару секунд добралась до прихожей и распахнула дверь. Но вместо парочки врунов на пороге оказался мужичонка размером с кошку, он держал в руках небольшую коробочку, перевязанную розовой атласной лентой.

– Мне бы Татьяну Михайлову, – пропел незнакомец.

Я моментально насторожилась. Чеслав профессионал с огромным опытом. То, что у него было мало времени на создание легенды Татьяны Михайловой, никак не повлияло на удачное появление на свет мечтающей выйти замуж дамы. Не спрашивайте, где мой начальник взял паспорт, я этого не знаю, как и не знаю, кто приготовил симпатичную двушку, в которой я временно живу, но абсолютно уверена: Чеслав организовал все с педантичной аккуратностью. Если Егор Кириллович Бероев начнет копаться в биографии москвички, обратившейся к алаевской свахе, он не найдет ничего настораживающего. С другой стороны, Тани Михайловой до недавнего времени не существовало, к ней никак не могут прийти гости, но если подумать, то станет понятно: эти имя и фамилия не такие уж и редкие. Так кто ночью ко мне заявился? Новый шпион Бероева или простой человек, спутавший адрес?

– Здрассти, – осторожно сказала я, – зачем вам Татьяна?

– Интернет-доставка, – улыбнулся мужичок-с-ноготок, – я привез заказ.

– Фу, – расслабилась я, – спасибо, я уже получила самопломбирователь зубов.

Дядька подбоченился.

– Давайте познакомимся, Роберт.

– Очень приятно, – сказала я, – мне доставили товар в полночь.

– Для своих я просто Боб, – не обращая внимания на мою речь, задудел курьер.

– Отлично, – улыбнулась я, – рада вас видеть.

– Так я зайду? – обрадовался и Роберт. – Вот, держите!

Коробочка с розовой лентой перекочевала в мои руки.

– Что это? – не поняла я.

– А вы посмотрите, – загадочно закатил глаза доставщик, – вам непременно понравится. Уникальная вещь! Необходимая в любом доме. Тапочки можно надеть?

Я отвлеклась от созерцания коробки и увидела, что Роберт успел снять куртку и стащить ботинки. Наглость курьера меня удивила, а тот бесхитростно спросил:

– Чайку дадите? Замерз я очень. Или сразу начнем?

– Что? – растерялась я.

– Танюша, поднимите крышечку, – предложил Роберт и без приглашения пошел в комнату.

Ошалев от такой бесцеремонности, я повиновалась указанию и нашла внутри стеклянный стаканчик, наполненный белой массой, из которой торчал фитиль. В полнейшем недоумении я поторопилась за курьером, нашла его сидящим с самым блаженным видом в кресле и грозно спросила:

– Роберт, зачем вы пришли?

– Пожалуйста, зовите меня просто Боб, – заулыбался гость, – так легче установить необходимый для процедуры контакт. Кстати, кто из вас первая? Танечка или очаровательная принцесса, потерявшая от смущения голос?

Меня удивило слово «процедура», и я не сразу сообразила, что «очаровательной принцессой» Роберт именует Зою, которая, вопреки своей патологической болтливости, сейчас отчего-то не раскрывала рта. Роберт тем временем встал, взял у меня коробку, поставил ее на стол и завел:

– Разрешите презентовать масло в виде свечки. Сейчас я зажгу ее, субстанция расплавится. При помощи шпателя нанесу масло на ваше обнаженное тело и сделаю качественный массаж, полностью расслабляющий зажим в организме.

– Стой! – заорала я. – Это ты давал объявление в Интернете?

– Я использую простор Всемирной сети в качестве рекламной площади, – с важностью кивнул Роберт.

Я затопала ногами.

– Мошенник! Вы отслеживаете телефонные звонки, потом устанавливаете адрес звонивших и заявляетесь к ним с предложением размять им мышцы. Сексуальный маньяк!

– Боже, конечно, нет, – ужаснулся Боб, – у меня просто бизнес. Если девушка соглашается, я провожу презентацию, если нет, продаю товар без проверки. Не желаете покупать масло, ухожу спокойно.

Я надвинулась грозовой тучей на мужичонку:

– Вот и убирайтесь!

– Может, опробуете? – Боб предпринял отчаянную попытку задержаться.

– Хватит с нас самопломбирователя и проглоченного штыбзика, – выпалила я, – проваливайте! Не желаем иметь дело с маньяком.

– Я всего лишь одинокий человек, не сумевший найти счастья и пытающийся обрести его путем продажи масла, – заныл Роберт.

– Прощайте, – железным голосом перебила его я и указала на дверь, – двигайте без задержки.

– Она не пускает, – вдруг с радостью заявил Боб.

Я скосила глаза на Зою, увидела, что та крепко держит коробейника за плечо, и возмутилась:

– Немедленно разожми пальцы.

Зоя замотала головой.

– Твоя младшая сестра не хочет, чтоб я уходил, – обрадовался Боб.

– С ума сошел? – подпрыгнула я. – Зоя мне в матери годится!

– Возраст любви не помеха, – заявил Роберт, – она красавица, не беда, что немая, главное, у нас сразу возникло понимание, от души к душе побежал электрический ток.

– Знал бы ты, какая она болтливая, – пошла я вразнос, – почему сейчас молчит, не понимаю!

Терешина внезапно чихнула и заявила:

– Расклеилась!

– Ты о чем? – не поняла я.

– Челюсть мне свело, – пояснила Зоя, – а сейчас расцепило. Хочу намазать свечку.

– Где можно руки помыть? – пришел в восхищение Боб.

– Ванная там, – пальцем указала Зоя.

Роберт тихо, словно мотылек, упорхнул в коридор.

– С ума сошла? – налетела я на Терешину. – Он из Интернета! Мы о нем ничего не знаем!

– Такой милый, интеллигентный, – покраснела Зоя, – свободный, неженатый. Я имею право на счастье, много лет живу одна, то есть с детьми, конечно, ну да ты понимаешь.

– Приличный человек не станет шляться ночью по чужим квартирам! – не успокаивалась я. – Мы не в Алаеве, в Москве, тут нужно проявлять бдительность. Может, Роберт грабитель, вор, насильник.

– Вообще-то я медицинский работник, – прозвучало из коридора, – имею диплом.

– Вот видишь! – с торжеством заявила Терешина. – Боб не бродяга.

Я исподлобья глянула на успевшего вернуться в комнату Роберта.

– Какая у вас специализация?

– Я пробовал себя в разных областях, – забубнил коробейник. – Стоматология, гинекология, диетология, косметология, физиотерапия.

– Ой, здорово, – забила в ладоши Зоя, – где будем массажик проводить? Можно прямо тут, на диване.

– Прекрати идиотничать, – рявкнула я, – он мошенник! Специалистов стоматолого-гинекологов не бывает, это все равно что экскаваторщик-парикмахер!

– Я делаю модные стрижки и запросто управлюсь с ковшом землеройной машины, – с достоинством кивнул Роберт. – У меня огромное количество талантов.

Я кинулась в прихожую, сдернула с крючка куртку нахала, схватила его ботинки, открыла дверь, выкинула вещи на лестницу и приказала:

– Две секунды на выход, иначе тебе плохо будет.

Роберт и Зоя зашушукались.

– Раз! – грозно объявила я.

– Убегаю, – неожиданно легко согласился Боб.

Тщательно заперев за ним дверь, я пошла в ванную, приняла душ и упала в кровать.

Утром я проснулась от звенящей тишины и удивилась, что не слышу, как Терешина учит жизни Карла с Кларой. Накинула халат, выползла из спальни и поняла: в квартире никого нет. Зоя и ее чада исчезли невесть куда, оставив в кухне гору немытых тарелок и чашек. Честно признаюсь, мне было совершенно безразлично, куда подевались пришельцы из Алаева. Если они не вернутся, я не испытаю ничего, кроме облегчения, но на столь радужный поворот событий нечего рассчитывать. В гостиной остался чемодан Терешиной, на столе лежали ее часы, на спинке стула висел жакет. Вечером троица вновь появится в квартире, надо воспользоваться моментом и расслабиться.

Выпив кофе, я села за телефон, но так и не смогла соединиться с Верой Кирилловной. Скажите, что придет вам в голову, если пожилая дама, накануне потерявшая сына, не отвечает на звонки почти сутки? Я живо оделась и поехала на квартиру Морковкиной.

Вера Кирилловна жила в старинном доме, уютно расположенном в тихом переулке неподалеку от Садового кольца. В самом центре столицы можно обнаружить заповедные местечки, куда не долетает шум и не забредают праздные прохожие. Здание, в котором обитала Морковкина, было трехэтажным, но высота потолков в нем зашкаливала за шесть метров, я запыхалась, пока лезла наверх по нескончаемой лестнице. Мраморные ступени, кованые перила, стены, украшенные репродукциями в багетных рамках. В холле у лифта стояла наряженная елка, а около нее за столом вместо Снегурочки сидела консьержка в шерстяном платье и белом фартуке, – все говорило, что в подъезде живут далеко не бедные люди. Мне было предложено воспользоваться лифтом, но я отказалась.

– Спасибо, я использую любую возможность для физической тренировки.

– Очень правильно, – одобрила дама, – движение – жизнь.

Я кивнула и пошагала вверх. Неудобно признаваться, но сотрудница бригады по расследованию особо тяжких преступлений попросту побоялась войти в кабину, напоминающую клетку для попугаев. Стены лифта были изготовлены из материала, походившего на сетку-рабицу, и кабина скользила внутри шахты, напоминающей корзинку.

Я побаиваюсь высоты и опасаюсь пользоваться механизмом, сделанным в эпоху царя Ивана Грозного. Еще выпадет какой-нибудь штырек и у древней кабины отвалится дно. Лучше пройтись пешком.

На долгом пути к квартире мне попалась пара рабочих в белых комбинезонах.

– Извините, – вежливо сказал один, – как бы доской вас не ушибить.

– Вы случайно не Татьяна? – спросил другой.

– Да, – удивилась я.

– Хорошо, что мы вас поймали, – обрадовался первый, – нас в девятую квартиру наняли, чердак переделывают под мансарду. Мы ту дверь, что из подкрышного пространства в соседний подъезд ведет, запросто заложим, но клиент хочет оставить запасной выход. Вы на нас со штрафом не налетайте. Договаривайтесь с хозяйкой, мы тут ни при чем, может, она решила любовников тайком к себе водить. Войдет парень во второй подъезд, поднимется на чердак, толкнет дверь и переберется в первое парадное, в девятую квартиру.

– Меня и впрямь зовут Татьяна, – улыбнулась я, – но я не живу в этом доме.

– Простите, – извинился рабочий.

– Ничего, – кивнула я и вжалась в стену, давая мужикам возможность протащить длинную деревяшку, утыканную ржавыми гвоздями.

Вера Кирилловна не отреагировала на звонок, я растерянно потопталась у двери, потом спустилась к лифтерше и спросила:

– Не знаете, Морковкина дома?

Женщина оторвалась от журнала.

– Я решила, что вы врач, идете к Вере Кирилловне, потому вас и впустила. Разве она вас не вызывала?

– Верно, – кивнула я, – но дверь не открывают, вот я и подумала, может, хозяйка ушла? Ей стало лучше? Забыла про свое обращение в поликлинику, убежала по делам.

Консьержка помотала головой.

– Нет, она уже второй день не выходит, а звонок, наверное, Альбина отключила, ее домработница. У Веры Кирилловны случаются приступы мигрени, очень жестокие. Бедняжечка так страдает! По три-четыре дня в кровати лежит! У Верочки Кирилловны эта болезнь давно, Николай Ефимович жену каждый год в Карловы Вары возил, вроде ей тамошняя вода помогала. Вы постучите погромче, Альбина откроет.

Я поблагодарила приветливую консьержку, преодолела бесконечную лестницу и принялась колотить в дверь. Через пару минут она приотворилась, в щель высунулась худая тетка и зашипела:

– Слепая, да? Записку прочитать лень? Черным по белому написано: «Не беспокоить».

– Никаких листков снаружи нет, – попыталась я оправдаться.

Альбина выскочила на площадку.

– Вот черти! Сорвали! Вы кто?

– Я пришла поговорить с Верой Кирилловной. Скажите ей, что приехала Таня от Чеслава, – попросила я.

– Хозяйка в постели, – отрезала Альбина, – спит, приняла лекарства. У нее сильная головная боль, от любого звука тошнота начинается, я телефон и дверной звонок отключила, чтобы ее не беспокоить. Плохо ей совсем.

Я испытала двоякое чувство: хорошо, что Морковкина дома, ничего с ней не случилось, и плохо, что она не способна вести диалог.

– Как только хозяйка из спальни спустится, – продолжала Альбина, – скажу ей про ваш визит.

– Может, сейчас заглянете в комнату, – попросила я, – вдруг ей уже легче?

Альбина скривилась.

– Нет уж! Не хочу люлей огрести. Вера Кирилловна от боли злая делается, если сунуться без спроса, может по матери послать или книгой швырнуть. Она толстые издания любит, в хороших переплетах. Попадет мне по башке, мозги встряхнутся. Да она и дверь запирает изнутри. Покойный Николай Ефимович чердак под ее спальню оборудовал, с большим трудом разрешение у московского начальства выколотил. Это сейчас народ под крыши спокойно лезет, а раньше на такое одобрение с самого верха требовалось. Николай Ефимович его получил. Как только Веру Кирилловну мигрень сцапает, она у себя забаррикадируется и по нескольку дней не выходит, есть-пить не просит.

– Ясно, – вздохнула я, – не забудьте ей про меня сказать.

– Нет, конечно, – пообещала Альбина, – да вы и сами звоните.

– Телефон у вас не работает, – напомнила я.

– Очнется Вера Кирилловна, я его оживлю, – пообещала домработница.

Договорившись с прислугой, я отправилась на квартиру, где жили Эстер с Тимофеем, и снова потерпела неудачу. Ротшильд не открывала дверь, я воткнула палец в звонок и тупо держала его, слыша, как внутри раздается мерное блям-блям-блям.

– Прекратите немедленно, – послышалось сбоку.

Я повернулась: из соседней квартиры высунулась девушка лет восемнадцати.

– Неужели непонятно, что нет там никого? – сердито сказала она. – Эстер уехала.

– Куда? – поразилась я. – К родителям?

– Мы не настолько знакомы, чтобы обмениваться подобными сведениями, – фыркнула соседка, – просто здороваемся при встречах. Эстер ревнива, всех подозревает в желании у нее мужа отнять, он типа актер. Гамлет недоделанный, в телике маячит, рожи корчит.