Героический эпос народов СССР.

'Сорок девушек'. Худ. В. Кайдалов.

Возвратимся, друзья мои,

В тесный круг.

Сорока подруг,

Сорока сестер Гулаим;

Подивимся, друзья мои,

Силе и красоте ее;

Постоим, друзья, поглядим,

Как сверкает солнечный блик.

На чеканном щите ее,

Как весельем пылает лик.

Пери подобной Гулаим,

И заслуженную хвалу.

Статной дочери Аксулу.

В умилении воздадим.

Травы приминая в степях,

Снежный прах взметая в горах,

Сорок дней и сорок ночей.

Вдалеке от своей земли.

Сорок девушек провели.

Сорок дней и сорок ночей.

Радовались воле своей,

Закаляя борзых коней.

И учась ремеслу войны.

Молвит наконец Гулаим:

"Ну-ка, милые, поглядим -

Хорошо ли закалены.

Ваши резвые скакуны,

Поглядим — на что вы годны!

Время ветру подставить грудь,

Время, сестры, в обратный путь!".

Мчатся девушки на конях,

Привставая на стременах,

Стрелы тонкие вдаль меча,

Плотный воздух рубя сплеча.

Мчится Гулаим впереди,

Актамкера камчой хлеща,

И неведомо ей самой,

Отчего у нее в груди.

Сердце храброе, трепеща,

Полнится тревожной тоской,

Отчего за слезой слеза.

Набегает ей на глаза?

Чем быстрее скачет она.

И чем ближе страна Саркоп,

Тем сильнее плачет она,

И горит Гулаим, бледна,

Словно утренняя луна.

Бьет ее озноб,

Влажен лоб,

Руки у нее — точно лед;

Стонет Гулаим, слезы льет…

Сорок девушек ей кричат:

"Что с тобой, сестра, погоди!".

Мчится Гулаим впереди,

Не оглядывается назад,

Сорок девушек мчатся в ряд.

И не могут ее догнать…

В льдистом вихре, в снежной пыли.

Первый луч сверкнул над землей.

Гулаим на Миуели.

Прискакала ранней зарей.

Огляделась она вокруг -

Вскрикнула…

Прямой, как стрела,

Стан ее согнулся, как лук.

Стремена потеряла вдруг,

Выронила поводья из рук.

И, лицом, словно снег, бела,

Свалилась с седла.

Здесь был враг,

Песок перерыт.

Множество копыт.

У ворот.

Раздувает ветер степной.

Черный иноземный шатер.

На воротах стальной запор.

Весь в царапинах.

Вбит в замок.

Иноземный кривой клинок.

И оставлен так.

Враг не мог.

Сбить замок и запор сломать,

Крепость Гулаим разметать, -

Загрязнил островной песок.

И ушел без добычи вспять.

Девушки рыдают, скорбя.

О родимом эле своем,

И, услышав стенанья их,

Причитанья-рыданья их,

Забытье свое одолев,

Гулаим приходит в себя,

И все ярче огнем живым.

Разгорается взор ее.

Озирается, словно лев,

Опирается на копье,

Подымается Гулаим.

И, к сорока подругам своим.

Обращаясь, говорит;

"Юницы-батыры, сестрицы мои,

Подружки мои, соколицы мои!

Крепитесь! Настал испытания час,

А вы проливаете слезы из глаз.

Не лучше ли стан свой стянуть кушаком.

И — на конь, чтоб вихрем лететь за врагом,

К седлу прирасти хоть на месяц пути,

Без устали мчаться и ночью и днем.

В Саркоп! — если город еще не сожжен,

И в городе враг… Если двинулся он -

Догоним в пути, перебьем, истребим,

Оставшихся вживе — захватим в полон!

Не плачьте, батыры, и смело вперед!

Нам кони — надежда, мечи — наш оплот.

Коль родичей наших угнал Суртайша,

Мы выйдем на бой и умрем за народ.

А если он станет рабом Суртайши -

Как дикие звери в пустынной глуши,

Мы воем на сирой земле изойдем…

Батыр без народа — что плоть без души".

Девушки в ответ Гулаим.

Говорят:

"Прости нам, сестра,

Слезы наши: смутились мы,

Растерялись мы в трудный час.

Не кори нас, о Гулаим!

Научи, как нам быть теперь.

Мы сердца свои укрепим,

Больше ни слезы не прольем,

Разгоримся твоим огнем,

В том огне мечи закалим,

Прикажи умереть-умрем!".

Смоляные брови свои.

Гулаим свела,

Точно два крыла.

Грозный вид она приняла.

И сказала так:

"… Здесь мужали мы и росли,

Чтобы лечь костьми за народ,

Здесь, вдали от зла, провели.

Не один безмятежный год.

Земно поклонитесь гнезду,

Где окрепли ваши крыла,

Крепости воздайте почет,

Сорок верных моих подруг;

Выкопайте стрелы в саду.

И возьмите из тайников.

Сорок необорных кольчуг,

Сорок беспорочных клинков,

Сорок золотых шишаков,

Сорок луков, сеющих страх,

Бьющих за семь тысяч шагов,

Сорок седел о стременах.

Среброзвучных, как соловьи,

Снаряжайтесь в дальний поход.

И — вперед, тигрицы мои,

Милые сестрицы мои,

На врага, за родной народ!".

Ярко блещут шишаки,

На ветру щиты гудят -

Через Красные Пески,

Строй держа по восемь в ряд,

Сорок соколиц летят,

Сорок девушек верхом.

Следом за своим вожаком.

Скачут в город напрямик.

И широкие пески.

Озирают из-под руки.

"Да, погулял здесь враг,

По широким Красным Пескам,

С кровью красной пополам.

Красный прах смесил — и ушел.

Не было здесь прежде холмов,

Место было ровным, как пол,

А теперь — не пройти коням:

Воронье снует по холмам,

Сложенным из мертвых голов,

Мясо мертвое клювом рвет,

Очи мертвые жадно пьет,

Бьет крылом о кровавый лед.

И шакалов на той зовет…

Здесь — растоптанные конем,

И обугленные огнем,

И заколотые копьем.

Крепко спят на мерзлой земле.

Там, как тополя на юру,

Чуть покачиваются на ветру.

Задохнувшиеся в петле.

Там — белеют кости в золе… ".

Среди руин мертвого города Гулаим встретила истерзанных горем стариков. Они рассказали о трагической участи беззащитного Саркопа. Именитые мужи города — Саимбет-стрелец, Еримбет-храбрец, Шеримбет-гордец, Баимбет-батыр, а также шесть родных братьев Гулаим, не подняв мечей против врага, трусливо сдались, и трупы их до сих пор лежат в луже крови на растерзание хищным птицам и зверям. Гулаим говорит гневно: