Герцог Бекингем.

Портсмут, 23 августа 1628 года.

На следующий день, 23 августа, герцог Бекингем проснулся свежим и бодрым после ночи, проведенной вместе с Кейт. Она же спала плохо, чувствовала себя подавленной и умоляла мужа не выходить из дома. Он мягко одернул ее и спустился вниз, чтобы позавтракать в компании многочисленных офицеров своего штаба. Ему предстояла встреча в Саутвике с венецианским послом, предложившим обсудить возможность договоренности с Францией. В завтраке участвовали Субиз и депутаты Ла-Рошели. Разговор получился оживленным и сопровождался бурной жестикуляцией «согласно французскому обыкновению». Из-за этого присутствующие, не знавшие языка, сделали вывод, что собеседники спорят. Мы не знаем, правда ли это, и никогда не узнаем.

После завтрака Бекингем направился к ожидавшей его на улице карете. Прихожая была полна разных людей, офицеров, слуг. Чуть не дойдя до двери, герцог почувствовал удар, поднес руку к груди и вытащил окровавленный нож. «Ах, негодяй!» («Fie, the villian!») – воскликнул он и упал. Его положили на стол, стали искать врача, но кровь фонтаном била из раны, текла изо рта и из носа. Спустя несколько мгновений он умер.

В образовавшейся толчее Фельтону удалось ускользнуть и спрятаться в соседней комнате. Присутствующие, помня о только что состоявшемся споре с ларошельцами, кричали: «Французы! Это кто-то из французов!» («А Frenchman, а Frenchman!») То ли Фельтону показалось, что выкликают его имя, то ли он побоялся, что схватят невиновного. Он выбрался из укрытия и выступил вперед. «Это сделал я, я здесь», – сказал он. Его чуть не растерзали на месте, но некий офицер защитил его, крикнув: «Не троньте! Его должны судить. Надо узнать, кто его сообщники». Под охраной его отвели в тюрьму. В его шляпе обнаружили записку: «Если меня убьют, пусть никто не осуждает мой поступок, а каждый осуждает себя самого, ибо наши грехи ожесточили наши сердца. Тот, кто боится пожертвовать своей жизнью, недостоин называться дворянином и солдатом. Джон Фельтон» ^{392}.

С высоты галереи второго этажа всю эту сцену видела леди Англси, невестка Бекингема, вышедшая взглянуть на отъезд главного адмирала. Она помчалась в комнату, где еще лежала в постели герцогиня. Кейт выбежала, увидела лежащее на столе тело и издала душераздирающий крик, такой, что один очевидец написал: «Я никогда не слышал подобного вопля и надеюсь никогда в жизни больше не услышать» ^{393}. После этого она потеряла сознание.

Один из офицеров сразу же поехал в Саутвик, где король ожидал прибытия друга. Тот находился в часовне и читал утренние молитвы. Когда ему сообщили о трагедии, он поначалу казался невозмутим и закончил чтение молитв, после чего ушел в свою комнату, запер дверь и не выходил два дня, не желая никого видеть. Позже, уже вернувшись к делам, он называл Джорджа не иначе как «мой мученик». Что- то умерло в его душе вместе со Стини.