Герцог Бекингем.

Парламент 1621 года.

Якова I раздражала необходимость созыва парламента. В 1614 году это закончилось ничем и доставило ему горечь. У короля не было ни малейшего желания повторять попытку. Однако Бекингем не видел никакой опасности. Ему казалось, что и лорды, и общины с радостью проголосуют за субсидии, необходимые для оказания помощи пфальцскому курфюрсту, которого все продолжали называть «королем Фридрихом», и его супруге, чье имя скандировали толпы лондонцев. Вскоре эти иллюзии развеялись.

Несомненно, антипапистские и антикатолические страсти кипели по-прежнему. В феврале некий старик-католик по имени Флойд осмелился публично сострить по поводу несчастной «тетушки Елизаветы» (goodwife Elizabeth), после чего палата общин впала в истерику и потребовала сурово наказать «проклятого паписта»: колесовать, отрезать язык, нос и уши, пожизненно заключить в тюрьму, конфисковать имущество. Король Яков не согласился, тем не менее Флойда выставили у позорного столба и приговорили к штрафу в 5 тысяч фунтов. Это событие возбудило общественность. Но ведь голосовать за налоги – это совсем другое дело…

Парламент собрался 30 января 1621 года. Яков был измотан, страдал от подагры, его пришлось нести к трону на руках. Впервые он повелел принцу Карлу сесть рядом с ним, и тот оставался в Палате лордов на протяжении всего заседания – знаменательное новшество.

Вступительная речь короля была весьма яркой. Он подробно описал несчастья дочери и зятя (а эта тема занимала всех), доказал, что государству не хватает финансов и потому для оказания помощи Фридриху нужны новые ресурсы. «До сих пор я старался сохранять мир. Если это была ошибка, то я прошу у вас прощения. […] Я не привык к тому, чтобы коронами играли, как теннисным мячом; но пфальцский курфюрст связан со мной узами родства, и не существует в мире человека, которому родственники были бы безразличны. […] Я знаю, что от нынешнего парламента можно ожидать многого, и полностью полагаюсь на вашу мудрость во имя блага государства…» ^{118} В завершение речи король запросил субсидию в 500 тысяч фунтов стерлингов, притом что уже истратил на помощь Фридриху более 200 тысяч фунтов. Даже недоброжелательно настроенный посол Франции заявил, что это было «прекрасное и красноречивое выступление» ^{119}.

Однако депутаты общин и даже лорды ожидали другого. В последующие дни общины проголосовали за субсидию размером 160 тысяч фунтов «в качестве добровольного дара и свидетельства любви подданных к государю». Это было меньше, чем треть запрошенной суммы. Яков, отличавшийся специфическим чувством юмора, поблагодарил депутатов «в большей степени за добрые чувства, нежели за сам дар». Сессия началась не особенно удачно.