Герцог Бекингем.

Маневры посла Гондомара.

После конфликта с парламентом 1621 года возможность военного вмешательства Англии в германскую войну сошла на нет – хотя не исключено, что Яков никогда всерьез и не предполагал подобного вмешательства. Из-за отсутствия денег для набора и содержания армии английской дипломатии пришлось довольствоваться ответными выпадами, не имевшими, впрочем, последствий.

Европейские правительства понимали это. Депеши французского и венецианского послов не оставляют на сей счет никаких сомнений. И все же Испания беспокоилась. Ей теперь приходилось нести тяготы не только войны в Пфальце, но и военных операций в Голландии, после того как там закончилось двенадцатилетнее перемирие. А английское общество становилось все более враждебным Испании и католикам.

Учитывая противоречивость этой ситуации, нельзя дать однозначную оценку поступкам Бекингема. Мы уже убедились в том, что он не был искушенным политическим деятелем. Впечатлительный, чувствительный к лести, он болезненно воспринимал враждебность. Искренний патриотизм, а также постоянные просьбы о помощи со стороны «королевы в изгнании» Елизаветы заставляли его вмешиваться в политику и поддерживать Фридриха. Однако нерешительность короля сковывала его. С другой стороны, он, похоже, проникся симпатией к Гондомару до такой степени, что дал повод своим многочисленным врагам для обвинения, будто Испания его подкупила, а это уж точно не было правдой. Однажды, когда Бекингем вез в своей карете испанского посла, возмущенная толпа стала кричать, что надо их обоих убить ^{136}. Поэтому неудивительно, что Бекингем попеременно становился то сторонником войны, то сторонником мира.

Ситуация была сложной. Яков I в большей мере, чем его подданные, осознавал, что Англия слаба. С самого начала своего правления он добивался взаимопонимания с Испанией, и это стало краеугольным камнем его внешней политики. При этом он, мягко говоря, не испытывал никакой симпатии к голландцам, главным противникам Испании, а упорство немецкой родни приводило его в отчаяние. Гондомар оказался достаточно хитер, чтобы убедить короля, что только союз с Мадридом позволит ему добиться от молодого короля Филиппа IV, наследовавшего в марте 1621 года отцу, Филиппу III, освобождения Пфальца. Подобный союз не мог получить более конкретного подтверждения, как в форме брака принца Карла с инфантой Марией, а брак этот, в свою очередь, мог быть заключен только после значительных уступок английским католикам в их праве на отправление своего культа. Так король Яков Стюарт, сам того не желая, оказался в заколдованном круге: без доброй воли испанцев нельзя освободить Пфальц, без эффективных мер в пользу английских католиков нельзя добиться доброй воли испанцев; а в случае, если такие меры будут приняты, Англии грозят серьезные общественные потрясения…

Бекингем, будучи протестантом, не относился к католикам враждебно. Его частые встречи с Гондомаром свидетельствуют о том, что он был довольно веротерпимым. Однако в условиях резко обострившейся обстановки это стало опасным; распространялись слухи о том, что фаворит скрытый католик и оказывает на короля прокатолическое влияние.

Между роспуском парламента в 1621 году и посольством Бекингема в Испанию, которое продлилось весь 1623 год, был год 1622-й, в течение которого в жизни фаворита не случилось ни одного значительного события. Между тем внешняя политика в том году весьма занимала его; кроме того, все более возрастало его влияние на внутренние дела. Что до его, можно сказать, семейных отношений с королем Яковом, то они достигли вершины счастья.