Оно.

8.

Они наблюдали, как санитар закрывает задние двери «скорой» и идет к пассажирскому сиденью кабины. «Скорая» начала подниматься на холм, держа путь к Городской больнице. Ричи остановил ее, буквально прыгнув под колеса, и убедил раздраженного водителя, который поначалу настаивал, что места в машине нет, переменить свое мнение. В итоге Одру положили на носилки, а носилки поставили на пол.

— И что теперь? — спросил Бен. Под его глазами висели огромные коричневые мешки, а шею покрывала грязь.

— Я во-о-озвращаюсь в «Таун-хаус», — ответил Билл. — Бу-уду спать ше-естнадцать часов.

— Поддерживаю, — кивнул Ричи. С надеждой посмотрел на Бев: — Есть сигареты, красотка?

— Нет, — покачала головой Беверли. — Думаю, опять брошу курить.

— Вполне здравая мысль.

Они медленно пошли в гору, все четверо, бок о бок.

— Все за-а-акончено, — сказал Билл.

Бен кивнул:

— Мы это сделали. Ты это сделал, Большой Билл.

— Мы все это сделали, — возразила Беверли. — Так жаль, что мы не смогли вынести оттуда Эдди. Я жалею об этом больше всего.

Они добрались до угла Верхней главной улицы и Пойнт-стрит. Мальчишка в красном дождевике и зеленых сапогах пускал бумажный кораблик по быстрому потоку воды в ливневой канаве. Поднял голову, увидел, что они смотрят на него, нерешительно помахал рукой. Билл подумал, что это тот самый мальчишка со скейтбордом, приятель которого видел акулу из фильма «Челюсти» в Канале. Улыбнулся и шагнул к мальчишке.

— Те-е-еперь все хорошо, — сказал он.

Мальчик очень серьезно всмотрелся в него, потом заулыбался сам. Улыбка получилась солнечной и полной надежды.

— Да. Я думаю, да.

— Можешь по-оспорить на свою ш-шкуру.

Мальчишка рассмеялся.

— Ты бу-удешь осторожнее на с-своем скейтборде?

— Едва ли, — ответил мальчишка, и теперь рассмеялся Билл. С трудом подавил желание взъерошить ему волосы — тому могло бы не понравиться — и вернулся к остальным.

— Это кто? — спросил Ричи.

— Друг. — Билл сунул руки в карманы. — Вы помните, как мы вышли оттуда в прошлый раз?

Беверли кивнула.

— Эдди привел нас обратно в Пустошь. Только почему-то на другой берег Кендускига. Со стороны Олд-Кейп.

— Ты и Стог скинули крышку с одной из этих насосных станций, — Ричи повернулся к Биллу, — потому что вы были самые сильные.

— Да, — кивнул Бен. — Скинули. Солнце уже опустилось чуть ли не к самому горизонту, но еще не зашло.

— Да, — вздохнул Бил. — И тогда мы были все вместе.

— Но ничто не длится вечно. — Ричи посмотрел вниз, в ту сторону, откуда они пришли, и вздохнул: — Взгляните, к примеру, на это.

Он вытянул руки. Шрамы на ладонях исчезли. Беверли вытянула руки… Бен… Билл. Все грязные, но без единого шрама.

— Ничто не длится вечно, — повторил Ричи. Посмотрел на Билла, и Билл увидел слезы, которые медленно текли сквозь грязь на щеках Ричи.

— Кроме, возможно, любви, — уточнил Бен.

— И желания, — добавила Беверли.

— Как насчет друзей? — спросил Билл и улыбнулся. — Что думаешь, Балабол?

— Что ж, — Ричи улыбался и тер глаза, — должен об етом падумать, парень, да уж, должен об етом падумать.

Билл протянул руки, остальные последовали его примеру, они образовали круг и какое-то время постояли, семеро, число которых уменьшилось до четырех, но они все равно могли сейчас встать в этот круг. Они переглянулись. Бен тоже плакал, слезы лились из глаз, но он и улыбался.

— Я так сильно вас люблю. — На мгновение он изо всех сил сжал руки Беверли и Ричи, потом отпустил. — А не поглядеть ли нам, знают ли в этих краях, что такое завтрак? И мы должны позвонить Майку. Сказать, что с нами все в порядке.

— Хоррошая мысль, сеньорр, — кивнул Ричи. — Иной рраз я думать, из тебя выйти толк. Что сказать, Бальсой Билла?

— Я думать, а не пойти ли тебе на хрен, — ответил Билл.

Все еще смеясь, они вошли в «Таун-хаус», и когда Билл толкнул стеклянную дверь, Беверли открылось нечто такое, о чем она никому не сказала, но и никогда не забыла. На мгновение она увидела их отражения в стекле, но шестерых, а не четверых, потому что Эдди шел следом за Ричи, а Стэн — за Биллом, с легкой улыбкой на лице.