Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат.

Его окружение.

К сильным мира сего всегда льнули и льнут предприимчивые, умеющие прогибаться в нужный момент люди. Они молча сносят пренебрежительное к себе отношение, не замечают наносимых обид, поскольку начисто лишены чувства собственного достоинства. Они ждут своего звездного часа, когда хозяин, будучи в хорошем настроении, может выполнить их просьбу. Кто-то мечтает о квартире, кто-то о досрочном воинском звании, кто-то и вовсе довольствуется самым малым. Совместной попойкой в ресторане, единовременной денежной подачкой — «маме на лекарства».

Не был исключением и Василий. По словам его сестры Светланы, какие-то темные люди — футболисты, массажисты, спортивные тренеры и «боссы» — постоянно толклись вокруг него, подбивая на разные аферы, на махинации с футбольными и хоккейными командами, на строительство за казенный счет каких-то сооружений, бассейнов, дворцов культуры и спорта… Он не считался с казной, ему было дано право распоряжаться на службе огромными суммами, а он не знал цены деньгам.

Жил он в своей огромной казенной даче, где развел колоссальное хозяйство, псарню, конюшню… Ему все давали, все разрешали — Власик стремился ему угодить, чтобы Василий смог в нужную минуту выгородить его перед отцом. Он позволял себе все: пользуясь близостью к отцу, убирал немилых ему людей с дороги, кое-кого посадил в тюрьму. Ему покровительствовали и куда более важные лица, чем Власик (Берия, Абакумов, Булганин), им вертели как марионеткой, ему давали ордена, погоны, автомобили, лошадей, его портили и развращали, пока он был нужен. Но, когда после смерти отца он перестал быть нужен, его бросили и забыли…

Серго Берия тоже считает, что Василия погубило окружение.

Н. П. Старостин, знавший этих людей не понаслышке, рассказывал, что в основном вокруг него крутились типы, которые устраивали свои личные делишки: «пробивали» себе квартиру, звания, служебное повышение. Молва о нем слыла такая, что если попадешь к нему на прием, то он обязательно поможет. И действительно, он никому не отказывал, отдавая устройству чужих дел половину своего рабочего времени.

Разномастные чиновники не давали ему прохода. Он наивно выполнял бесчисленное количество просьб оборотистых людей, которые его использовали. Все вопросы решались обычно с помощью одного и того же приема — адъютант поставленным голосом сообщал в телефонную трубку: «Сейчас с вами будет говорить генерал Сталин!» Пока на другом конце провода приходили в себя от произнесенной фамилии, вопрос был практически решен.

Говорили, что Василию нравилась роль вершителя чужих судеб, он пытался в этом подражать отцу.

И тут Н. П. Старостин снова не преминул пнуть своего спасителя. По словам футбольного тренера, вращаясь в пределах высшего партийного круга, с высот которого кажется, что в жизни все просто, не приученный даже к минимальным умственным усилиям, он не был расположен к серьезной государственной деятельности. Заниматься какой-либо научной работой тоже был не в состоянии. Вот какие футбольные тренеры были у нас: они, оказывается, могли не только судить об игре на стадионе, но и знали, у кого есть предрасположенность к государственной деятельности, а у кого нет. Старостин видел, что Василий не всегда работал дома с теми служебными документами, которые не успевал просмотреть в штабе, и на этом основании делал вывод о его неспособности к умственной деятельности.

Впрочем, чему тут удивляться? Каждый человек смотрит на окружающий мир со своей колокольни. С точки зрения землекопа чисто одетый человек, прогуливающийся вдоль пруда, никакой не писатель, а праздный бездельник, потому что писатель должен сидеть за письменным столом. Так и в представлении футбольного тренера государственный деятель непременно должен все время работать с документами. Как, например, Борис Ельцин.

Не мною замечено, что воспоминания у нас чаще всего пишут люди из обслуги. Вот и недавно в одной из газет промелькнуло сообщение: некий метрдотель из Кремля сочинил и скоро издаст свои мемуары. Подобного рода литература в первую очередь является автопортретом самих сочинителей. Нижний чин, как говаривали в старину наши не такие уж и глупые предки, и есть нижний чин, хотя он и напялил на себя генеральские сапоги.

Нет, не простая это задача — понять, как воспринимал мир тот или иной исторический персонаж, особенно из недавнего прошлого. Увы, чаще всего они предстают перед нами такими, как их понимают авторы кремлевских бестселлеров — недавние охранники, повара, метрдотели, врачи, шоферы. Исходя, разумеется, из собственных представлений, сформированных особенностями их профессий.

Поэтому трудно передать те чувства, которые испытываешь при знакомстве с текстами, чьи авторы выбиваются из надоевшего пошлого ряда кремлевских стражников, лекарей, толмачей и прочей обслуги. Обратимся к уже знакомому нам юристу А. Сухомлинову, который одним из первых попытался по-новому взглянуть на личность Василия Сталина.

В 1948-м он стал командующим ВВС Московского военного округа. Что представлял собой тогда этот округ?

Пятнадцать областей центра России, по которым прошла война, были сожжены дотла. А стране нужна была мощная авиация. Значит, необходимо было строить аэродромы, «сажать» на них авиационные части, подводить коммуникации и средства связи, размещать службы обеспечения, ремонта и тыла, обеспечивать быт городков, личного состава, семей и, самое главное, обеспечить «налет», как говорят в авиации.

В кратчайшие сроки были построены аэродромы в Подмосковье, в Тверской, Брянской, Тульской, Смоленской областях. Это Василий Сталин «выбивал» фонды и стройматериалы, технику, людей, контролировал ход строительства.

В подольском архиве Министерства обороны сохранились документы об итогах соцсоревнования в ВВС «василесталинского периода». «Справка. ВВС МВО: 1947 г. — 10-е место, 1948 г. — 2-е место; 1949–1950, 1951 гг. — 1-е место среди воздушных армий и ВВС военных округов. Налет составляет 3 нормы часов, по рационализаторской работе ВВС МВО — 1-е место, Серпуховское авиационное училище ВВС МВО по итогам подготовки курсантов — 1-е место среди технических вузов ВВС».

Ничего здесь не припишешь, если даже захочешь…

Директивой Генерального штаба в 1948 году было создано подразделение ВВС «Спортивный клуб армии». Заметьте: не ВВС МВО, а ВВС с подчинением Главному штабу ВВС. Но той же директивой «жизнеобеспечение» клуба «повесили» на ВВС МВО. Наверное, зная о том, как любил спорт В. И. Сталин, — он был председателем Федерации конного спорта СССР.

Потом этот клуб и эта любовь боком выйдут Василию.

Все эти годы В. И. Сталин обеспечивал летную работу, проводил военные советы и инспекторские проверки, контролировал строительство, занимался бытом летного и технического составов. Ветераны вспоминают, что именно он «пробил» 500 финских домиков, в которых расселились семьи летчиков и техников трех гарнизонов, ютившиеся до этого в бараках да казармах. Это он строжайшим письменным приказом заставил офицеров ходить в вечерние школы, чтобы у всех было как минимум десятиклассное образование.

Когда в 1950 году потребовалось срочно направить дивизию для оказания помощи братской Корее, Василий Сталин весь ноябрь жил в Кубинке и лично готовил летчиков. Дивизия эта во главе с полковником Иваном Кожедубом с задачей справилась блестяще, почти без потерь вернулась назад, а летчик Евгений Пепеляев сбил 23 реактивных самолета противника и стал Героем Советского Союза.

Это при В. И. Сталине летный состав МВО начал переучиваться — пришла эра реактивных МИГов. За успехи в службе командующий войсками МВО Маршал Советского Союза К. А. Мерецков представил В. И. Сталина к награждению орденом Ленина. 18 февраля Василий был избран депутатом Верховного Совета РСФСР. Ему была присвоена квалификация «Военный летчик 1-го класса».

Ни Старостин, ни Тарасов, ни другие спортсмены об этом и словом не обмолвились в своих интервью и книгах. Они обращали внимание только на то, что способны были понять — внешние детали быта. Но ведь и Иммануил Кант выглядел в глазах добропорядочных и недалеких кенигсбергцев чудаком, над которым потешались все, кому не лень, да и великий писатель Лев Толстой изъяснялся в быту вовсе не чудным литературным языком, а с точки зрения какого-нибудь обывателя быт Федора Достоевского был похлеще, чем у Василия Сталина.

В Костроме в 1998 году проживал В. Пашин, ветеран 1-го гвардейского авиакорпуса, которым в 1946–1947 годах командовал В. Сталин. Пашин рассказывал, что их командира почему-то все звали Рыжим. «Рыжий Васька прилетел», «Рыжий на КП», «Рыжий в столовке!» И всем было ясно, о ком идет речь. Вроде и не был он рыжим, скорее — шатен. Но вот кто-то когда-то брякнул, и — «как пачпорт, на вечную носку».

Прилетал Василий в части своего корпуса нежданно-негаданно, чтобы застать врасплох полковое начальство и нагнать страх на офицеров батальонов аэродромного обслуживания. Особенно боялись его начпроды. Этот самый неуважаемый в армии контингент офицерского состава был вечным козлом отпущения за все армейские грехи и упущения.

Рыжий любил делать внезапные налеты на столовую младших специалистов. Один, без сопровождающих, вихрем врывался он в зал, садился за стол, наливал из бачка порцию супа, откладывал ложку и обращался к соседям: «Вкусно?».

«Дежурный!» — на всю столовую выкрикивал Василий. «Я!» — вытягивался в струнку дежурный по кухне. «Зови начпрода!» «Я здесь!» — выскакивал из-за спины дежурного перепуганный насмерть лейтенант. «Ну-ка, навалите ему миску до краев», — распоряжался Сталин. Мотористы рады стараться. «Садись, ешь». — «Да я только что пообедал, товарищ генерал», — заикаясь, лепетал начпрод. — «Тебе говорю — ешь!» Бедняга брал ложку, медленно приступал к трапезе. А Василий следил и подгонял: «Давай-давай, работай… Что, не вкусно?… Не привык к солдатской еде?… Ничего, ничего, я тебя научу Родину любить… Чем кормишь защитника Отечества?» — «Других круп не дают, товарищ генерал». — «Врешь! Пошевелить пальцем не хочешь… Заботу не проявляешь».