Том 5. Проза, рассказы, сверхповести.

Железное перо на ветке вербы*

*

Я пишу сейчас засохшей веткой вербы. На ней сидят хохолки, уже помятые комочки шелка, стая пушистых зайчиков, выбежавших на дорогу.

Есть обычай вырывать растение мысли из почвы, где она родилась. Я же хочу, чтобы к корням пристали комья земли для глаз почвоведа.

Первая статья писалась иглой дикобраза лесов Гиляна.

После нее было перо из красной колючки железноводского терновника.

Эта – из вербы, другим взором, в бесконечное, в без-имени.

Я не знаю, какое созвучие дают эти три пера писателя.

За это время отшумело много событий.

На родине дикобраза разбитый Кучук-хан бежал в горы и замерз во время снежной бури. Хорошие воины пошли в горы и у мертвого туловища отрубили голову, чтобы получить за нее хорошие деньги. Так писалась книга нравов за это время.

Но самое яркое светило, взошедшее на небо событий за это время – это пасха 4-х измерений художника Митурича.

Прекрасный памятник из сыра.

На четырех склонах белого холма сыра (сырной горы) было следующее: на одном откосе стоял оттиснутый полумесяц Ислама, на другом – отпечаток ноги Будды, на третьем – крест Северной веры, который одни понимают как проникание времени в пространство и их угловое отношение и видят в нем пространственное толкование учения Минковского, другие – как проясненный лик человека, где ось глаз пересекает перекладину средней черты лица, а на четверт<ом> – рощи из троек и двоек будетлян, где мера заменила веру.

Это изваяние съедобного храма высилось на скатерти.

Подымаю эту вселенную, полную до краев будущим, в честь Митурича!

Между тем летучий отряд борьбы с мировой глупостью печатал эту книгу, чтобы из начальных звуков Баку и Москвы вышло «бом» – подражание удару колокола.

30 Апреля 1922.