Туман. Авель Санчес; Тиран Бандерас; Салакаин отважный. Вечера в Буэн-Ретиро.

III.

А по комнатам публичного дома, звеня шпорами, мечется с обнаженным сверкающим палашом майор дель Валье; в сопровождении наряда солдат он заглядывает во все помещения. Рядом с ним, виляя задом, в низких сапожках и с цветком за ухом, семенит лепечущая оправдания хозяйка:

— Ваша милость, поверьте уроженке Кадиса, я никогда не вру! Мое слово — все равно что слово испанского короля! Буквально минуту назад полковник ла Гайдара сказал: «Я ухожу!» И ушел! Только что! Удивительно, как это вы не столкнулись при входе! Он, поди, и трех шагов пе успел сделать, как нагрянули вы!

— А куда он пошел, полковник не сказал?

— Куда там! Вылетел бомбой! Думаю, если по дороге не ввяжется в какую-нибудь драку, то прямехонько домой, спать.

Майор искоса взглянул на хозяйку притона и подозвал сержанта:

— Обыскать дом! Смотри, Кукарачита, если обнаружу контрабанду, влеплю тебе сотню ударов.

— Не найдешь, милый, ничего не найдешь.

Хозяйка загремела ключами. Раздосадованный майор, пощипывая козлиную свою бородку, направился в Зеленую гостиную, где решил обождать окончания обыска. Испуганные крики, суматошная беготня, ругательства и умоляющие возгласы заполнили тихий предрассветный сумрак, в который было погрузился публичный дом. Из ниши Зеленой гостиной, стуча каблучками, со свежей мушкой на щеке, выглянула Лупита. Крашеное сердечко ее губ попыхивало сигарой:

— Абилио, ты в моем вкусе!

— Тем хуже для меня!

— Послушай, неужели ты думаешь, что Домисьяно скрывается здесь? Приди ты минутой раньше — и мышеловка захлопнулась бы! Теперь ищи-свищи!