Ричард III.

АКТ I.

СЦЕНА 1.

Лондон. Улица.

Входит Ричард, герцог Глостер.

Глостер.

Здесь нынче солнце Йорка злую зиму.

В ликующее лето превратило;

Нависшие над нашим домом тучи.

Погребены в груди глубокой моря.

У нас на голове — венок победный;

Доспехи боевые — на покое;

Весельем мы сменили бранный клич.

И музыкой прелестной — грубый марш.

И грозноликий бой чело разгладил;

Уж он не скачет на конях в броне,

Гоня перед собой врагов трусливых,

А ловко прыгает в гостях у дамы.

Под звуки нежно-сладострастной лютни.

Но я не создан для забав любовных,

Для нежного гляденья в зеркала;

Я груб; величья не хватает мне,

Чтоб важничать пред нимфою распутной.

Меня природа лживая согнула.

И обделила красотой и ростом.

Уродлив, исковеркан и до срока.

Я послан в мир живой; я недоделан,

Такой убогий и хромой, что псы,

Когда пред ними ковыляю, лают.

Чем в этоn мирный и тщедушный век.

Мне наслаждаться? Разве что глядеть.

На тень мою, что солнце удлиняет,

Да толковать мне о своем уродстве?

Раз не дано любовными речами.

Мне занимать болтливый пышный век,

Решился стать я подлецом и проклял.

Ленивые забавы мирных дней.

Я клеветой, внушением опасным.

О прорицаньях пьяных и о снах.

Смертельную вражду посеял в братьях.

Меж братом Кларенсом и королем.

И если так же справедлив и верен.

Король Эдвард, как я лукав и лжив,

Сегодня будет Кларенс в заключенье,

Ибо предсказано, что буква Г.

Убьет наследников Эдварда. Мысли,

На дно души нырните! — Вот и Кларенс!

Входят Кларенс под стражей и Брекенбери.

День добрый, брат. Что значит эта стража.

Вкруг вашей светлости?

Кларенс.

Король, радея.

О целости моей, велел отправить.

Меня под этою охраной в Тауэр.

Глостер.

Но почему?

Кларенс.

Зовут меня — Георг.

Глостер.

Увы, милорд, вы в этом невиновны;

В тюрьму бы надо крестных ваших бросить.

Или его величеству угодно,

Чтоб в Тауэре вас заново крестили?

Но в чем же дело, Кларенс, расскажите.

Кларенс.

Сказал бы, Ричард, если б знал; но я.

Не знаю, право. Лишь одно известно,

Что снам и прорицаньям верит он.

Из азбуки изъял он букву Г.

Сказал ему какой-то чернокнижник,

Что буква Г опасна для него.

И трон отнимет, у его потомства.

Меня зовут Георг, и он решил,

Что это — я. Вот этот вздор — причина,

Что заточить меня велел король.

Глостер.

Вот какова власть женщин над мужьями!

Вас посылает в Тауэр не король,

А леди Грей, жена его; она.

До этих крайностей его доводит.

Она и брат ее благочестивый.

Энтони Вудвил королю внушили.

Отправить лорда-камергера в Тауэр,

Откуда он освобожден лишь нынче.

Не в безопасности мы здесь, нет, Кларенс.

Кларенс.

В опасности здесь всякий, поклянусь.

Одни лишь родственники королевы.

Да те гонцы, что между королем.

И миссис Шор таскаются ночами,

Здесь в безопасности. Слыхали вы,

Как Хестингс умолял ее о воле?

Глостер.

Молясь смиренно божеству ее,

Лорд-камергер свободу получил.

Скажу вам: думаю, что лучший путь нам.

Снискать расположенье короля.

Стать слугами, носить ее ливрею.

С тех пор как брат баб этих возвеличил,

Она да перезрелая вдова.

Ревнивая — хозяйки в королевстве.

Брекенбери.

Прошу у ваших светлостей прощенья,

Король велел мне строго, чтоб никто.

Какого б званья ни был человек.

Беседы частной с герцогом не вел.

Глостер.

Ну, что же? Вам угодно ль, Брекенбери,

Принять участие в беседе нашей?

Здесь не измена. Говорим, что мудр.

Король, что королева благородна,

Почтенна, хороша и не ревнива;

У миссис Шор прелестная нога,

Рот алый, глазки, язычок веселый,

И что в чести родные королевы.

Вы, сэр, от этого не отречетесь.

Брекенбери.

До этого мне дела нет, милорд.

Глостер.

До миссис Шор нет дела? Право, друг,

Всем, кроме одного, то дело делать.

Наедине с ней лучше и тайком,

Брекенбери.

Какого одного, милорд?

Глостер.

Ее супруга, малый. Ты предашь нас?

Брекенбери.

Милорд, молю вас извинить меня,

Но с герцогом беседу прекратите.

Кларенс.

Тебе приказ дан — слушаться придется.

Глостер.

Должны мы слушаться — в опале мы.

Прощайте, брат. Иду я к королю.

И что бы ни пришлось для вас мне сделать,

Хотя б сестрой назвать жену Эдварда,

Все сделаю, чтоб вас освободить.

Опала брата для меня больнее.

И горестней, чем думаете вы!

Кларенс.

Да, никому ведь не легко из нас.

Глостер.

Недолго вы пробудете в темнице:

Освобожу вас иль за вас паду.

Пока терпите.

Кларенс.

Потерплю. Прощайте.

Кларенс, Брекенбери и стража уходят.

Глостер.

Ступай; ты никогда уж не вернешься,

Простак мой Кларенс! Так тебя люблю я,

Что скоро дух твой я пошлю на небо,

Коль небо примет дар из наших рук.

Кто там идет? Освобожденный Хестингс!

Входит Хестингс.

Хестингс.

Привет и добрый день, светлейший герцог!

Глостер.

Вам также добрый день, лорд-камергер.

Приветствовать вас рад на вольной воле.

Как ваша милость вынесла темницу?

Хестингс.

Как должно узнику, милорд, — с терпеньем;

Но буду жить, чтоб отблагодарить.

Тех, кто причиной были заключенья.

Глостер.

Да, несомненно. Так же мыслит Кларенс.

Кто вам был враг, стал и ему врагом,

Над ним такое ж совершив насилье.

Хестингс.

Обидно, что орел томится в клетке,

А ястреба и коршуны летают.

Глостер.

Что делается за морем?

Хестингс.

Да за морем неплохо; дома хуже:

Король и слаб, и болен, и печален;

Врачи весьма боятся за него.

Глостер.

Плохая весть, клянусь святым я Павлом.

О, он давно вел пагубную жизнь.

И царственное тело истощал;

Но слишком тяжело об этом думать.

В постели он лежит?

Хестингс.

В постели.

Глостер.

Идите; я последую за вами.

Хестингс уходит.

Надеюсь, он не выживет; но прежде.

Пошлет на почтовых он брата к богу.

Я ж к Кларенсу его вражду усилю.

Отточенною доводами ложью,

И если этот замысел удастся,

То Кларенсу не пережить и дня.

А там бог приберет и короля.

И опростает в мире место мне.

Тогда на Анне Уорик я женюсь.

Что ж, что отца ее убил и мужа?

Быстрейший способ девке заплатить.

Стать мужем для нее и стать отцом.

Так поступлю не то что из любви,

А ради тайных замыслов моих,

Которых я, женясь на ней, достигну.

Но раньше времени я размечтался…

Ведь дышит Кларенс, и Эдвард царит;

Лишь смерть их прибыль верную сулит.

(Уходит.).

СЦЕНА 2.

Лондон.

Другая улица.

Вносят тело короля Генриха VI в гробу. Дворяне с алебардами миледи Анна в трауре сопровождают гроб.

Леди Анна.

Постойте! Опустите славный гроб?

Ужели славе быть похороненной?

Еще хочу над доблестным Ланкастром,

Над гибелью безвременной рыдать.

Лик ледяной святого короля!

Бескровные останки царской крови!

Ты, бледный прах Ланкастерского дома!

Дано мне право дух твой призывать,

Чтоб слышал ты стенанья бедной Анны,

Жены Эдварда, сына твоего,

Убитого той самою рукой,

Что нанесла тебе вот эти раны!

Вот — окна, из которых жизнь ушла,

В них лью бальзам бессильный бедных глаз.

Будь проклят тот, кто сделал это дело,

И дух того, кому хватило духу,

И кровь того, кто пролил кровь твою!

Пусть доля злая поразит мерзавца,

Что гибелью твоей нас обездолил,

Какой я жабам, паукам, ехиднам,

Всем гадам ядовитым не желаю!

А если у него дитя родится,

Пусть будет недоносок и урод,

Чтоб видом безобразным и ужасным.

Мать, полную надежд, он поразил.

И унаследовал отца пороки!

Жену ль возьмет — пускай она вдовою.

Оплачет горше смерть его, чем я.

Над юным мужем и тобою плачу.

Идите в Чартси, груз святой несите,

Что взят для погребения из церкви;

А как устанете, вы отдохните.

И снова я над королем поплачу.

Входит Глостер.

Глостер.

Остановитесь! Ставьте гроб на землю.

Леди Анна.

Какой колдун врага сюда признал,

Чтоб набожному делу помешать?

Глостер.

На землю труп, мерзавцы, иль, клянусь,

В труп превращу того, кто непослушен.

Дворянин.

Милорд, уйдите; пропустите гроб.

Глостер.

Прочь, грубый пес, и слушай приказанья.

Прочь алебарду, иль, клянусь святыми,

На землю сброшу я тебя пинком,

Негодный нищий, за твое нахальство!

Несущие гроб опускают его на землю.

Леди Анна.

Как? Вы дрожите? Все вы испугались?

Увы, не осуждаю вас: вы — люди,

А смертный взор пред дьяволом бессилен.

Уйди, ужасное орудье ада!

Ты властен был над этим смертным телом,

Душа тебе не отдана; уйди.

Глостер.

Молю тебя, святая, не бранись.

Леди Анна.

Уйди, проклятый дьявол, не мешай нам.

Ты адом сделал радостную землю,

Проклятьями и стонами наполнил.

Коль радует тебя вид гнусных дел.

Вот образец твоей кровавой бойни.

О, посмотрите, джентльмены, раны.

Застылые открылись, кровь течет!

Красней, красней, обрубок безобразный;

Перед тобою льется эта кровь.

Из жил холодных, где уж нету крови.

Неслыханный и дикий твой поступок.

Неслыханнейший вызвал здесь потоп.

Бог, кровь ты создал, отомсти за смерть!

Земля, кровь пьешь ты, отомсти за смерть!

О небо, молнией убей убийцу!

Земля, раскройся и пожри его,

Как королевскую ты кровь пожрала,

Что выпущена дьявольской рукой.

Глостер.

Миледи, милосердие вам чуждо,

Добро за зло и за проклятье — благость.

Леди Анна.

Чужд подлецу закон людской и божий,

А лютый зверь и тот ведь знает жалость.

Глостер.

Не знаю жалости — вот и не зверь я.

Леди Анна.

О чудо? Дьявол правду говорит.

Глостер.

Еще чудеснее, что ангел злится.

Позвольте, совершенство среди женщин,

В моих предполагаемых злодействах.

Пред вами мне, как должно, оправдаться.

Леди Анна.

Позволь мне, среди всех мужчин зараза,

За все известные твои злодейства.

Тебя, проклятого, еще проклясть,

Глостер.

Ты, чью красу бессилен описать я,

Немного потерпи: я обелюсь.

Леди Анна.

Ты, чье уродство сердце не измыслит,

Лишь удавившись, обелиться можешь.

Глостер.

Отчаяньем лишь очерню себя.

Леди Анна.

Отчаяньем ты можешь оправдаться,

Себе достойно отомстив за тех,

Кого ты недостойно убивал.

Глостер.

А если не убил их?

Леди Анна.

Значит, живы?

О нет, мертвы! Тобой убиты, пес.

Глостер.

Мной муж ваш не убит.

Леди Анна.

Так, значит, жив он?

Глостер.

Нет, умер он — убит рукой Эдварда.

Леди Анна.

Лжет глотка подлая! Видала меч твой.

Еще от крови теплым Маргарита,

Тот меч, которым ты уж раз грозил ей;

Но братья отклонили острие.

Глостер.

Ее злым языком я вызван был,

Что приписал мне без вины вину их.

Леди Анна.

Ты вызван был твоим кровавым духом,

Что только бойню видит и во сне.

Убил ты короля?

Глостер.

Да, признаю.

Леди Анна.

Признал ты, гад? Так пусть признает бог,

Что проклят будешь ты за злое дело.

О, был он ласков, чист и милосерден!

Глостер.

На небесах ему приличней быть.

Леди Анна.

На небесах он, где не будешь ты.

Глостер.

Пускай благодарит — туда он послан,

Где быть ему пристойней, чем средь нас.

Леди Анна.

Тебе ж пристало только быть в аду.

Глостер.

Нет, место есть еще… Сказать посмею ль?

Леди Анна.

Тюрьма?

Глостер.

Нет, ваша спальня.

Леди Анна.

Пускай беда живет там, где ты спишь.

Глостер.

Так это есть, пока не сплю я с вами.

Леди Анна.

Я полагаю.

Глостер.

Это так. Миледи,

Оставим остроумья поединок.

И к разговору мирному вернемся.

Не правда ли, причина ранней смерти.

Эдварда, Генриха Плантагенетов.

Хулы достойна так же, как палач?

Леди Анна.

Ты был причиной и орудьем смерти.

Глостер.

Нет, ваша красота — причина смерти:

Она во сне тревожила меня,

Звала убить весь мир, чтоб час один.

Прожить, прижавшись к вашей нежной груди.

Леди Анна.

Когда б я это думала, убийца,

Ногтями б эту красоту содрала.

Глостер.

Глазам не вынести красы погибель;

При мне не надругались бы над ней.

Мне ваша красота — вся радость, так же.

Как миру — солнце. Свет она и жизнь.

Леди Анна.

Пусть мраком станет свет твой, смертью — жизнь.

Глостер.

Себя клянешь. Ты — жизнь моя и смерть.

Леди Анна.

О, если б так, тебе б я отомстила.

Глостер.

Раздор наш против естества. Нельзя.

Мстить человеку, что тебя так любит.

Леди Анна.

Раздор разумен наш и справедлив.

Желанье отомстить убийце мужа.

Глостер.

Тот, кто лишил тебя, миледи, мужа,

Тебе поможет лучшего добыть.

Леди Анна.

На всей земле нет лучшего, чем он.

Глостер.

Есть. Вас он любит больше, чем умерший.

Леди Анна.

Кто он?

Глостер.

Плантагенет.

Леди Анна.

Его так звали.

Глостер.

Да, имя то же, но покрепче нрав.

Леди Анна.

Где он?

Глостер.

Он здесь.

Леди Анна плюет на Глостера.

Ты на меня плюешь?

Леди Анна.

Тебя бы ядом оплевала я.

Глостер.

Не место яду на губах столь нежных.

Леди Анна.

Но место яду на гнуснейшей жабе.

Прочь с глаз моих! Ты для меня — злой яд.

Глостер.

О милая, твои глаза мне — яд.

Леди Анна.

Пускай убьют тебя, как василиски.

Глостер.

Пускай убьют — лишь умереть бы сразу!

Они меня разят живою смертью.

Из глаз моих они исторгли слезы,

Постыдные, соленые, ребячьи,

Из глаз, не знавших жалостливых слез.

Когда над Ретлендом меч поднял Клиффорд.

И, жалкий мальчика услышав стон.

Отец мой Йорк и брат Эдвард рыдали;

Когда рассказывал отец твой грозный.

О смерти моего отца, слезами.

Рассказ свой прерывая, как дитя;

Когда у всех залиты были лица,

Как дерева дождем, — в тот час печальный.

Мои глаза пренебрегли слезами,

Но то, что вырвать горе не могло,

Ты сделала, и я ослеп от плача.

Ни друга, ни врага я не молил.

И нежно-льстивых слов не знал язык мой.

Теперь краса твоя — желанный дар.

Язык мой говорит и молит сердце.

Леди Анна смотрит на него с гневом.

Ты губы гневом не криви; они.

Не для презрения — для поцелуев.

Простить не может мстительное сердце.

Тогда возьми вот этот острый меч,

Ударь меня и выпусти на волю.

Ты сердце, что тебя боготворит:

Нагую грудь удару открываю;

О смерти на коленях я молю.

(Открывает грудь.).

Леди Анна пытается ударить его мечом.

Не медли, нет: я Генриха убил;

Но красота твоя — тому причина.

Поторопись: я заколол Эдварда,

Но твой небесный лик меня принудил.

Леди Анна роняет меч.

Меч подыми иль подыми меня.

Леди Анна.

Встань, лицемер. Тебе хочу я смерти,

Но палачом твоим быть не желаю.

Глостер.

Скажи, чтоб сам себя убил, — убью.

Леди Анна.

Сказала я.

Глостер.

Но это было в гневе.

Лишь повтори, — и тот же, кто убил.

Любовь твою, тебя любя, — убьет,

Любя тебя, любовь, что всех вернее,

И ты причиной будешь двух смертей.

Леди Анна.

Твое б мне сердце знать!

Глостер.

Язык о нем сказал.

Леди Анна.

Боюсь, что оба лгут.

Глостер.

Тогда нет правды в людях.

Леди Анна.

Ну, спрячьте меч в ножны.

Глостер.

Скажите, что мы в мире.

Леди Анна.

Узнаешь после ты.

Глостер.

В надежде жить ли мне?

Леди Анна.

Все люди так живут.

Глостер.

Прими кольцо мое.

Леди Анна.

Но своего не дам.

(Надевает кольцо на палец.).

Глостер.

Мое кольцо как тесно сжало палец,

Так сердце бедное мое — в тебе.

Носи их оба: оба ведь твои.

И если б бедный твой покорный раб.

Мог милость выпросить еще одну,

Его б ты вечным счастьем одарила.

Леди Анна.

Какую милость?

Глостер.

Оставьте грустные заботы эти.

Тому, кто в трауре быть должен первый,

А вы теперь же в Кросби удалитесь.

После того как я похороню.

Достойного монарха в храме Чартси.

И гроб его слезами оболью,

Я тотчас поспешу, чтоб вас увидеть.

Молю вас ради разных тайных целей.

Мне милость оказать.

Леди Анна.

От всей души. Какая радость мне,

Что видела я покаянье ваше.

Баркли и Трессел, вы со мной пойдете.

Глостер.

Со мной проститесь.

Леди Анна.

Вы не заслужили;

Но раз вы лести учите меня,

Вообразите, что простилась с вами.

Леди Анна, Баркли и Трессел уходят.

Глостер.

Возьмите тело.

Дворяне.

В Чартси нам, милорд?

Глостер.

В Уайт-Фрайерс, господа; меня там ждите.

Уходят все, кроме Глостера.

Кто обольщал когда-нибудь так женщин?

Кто женщину так обольстить сумел?

Она — моя! Но не нужна надолго.

Как! Я, убивший мужа и отца,

Я ею овладел в час горшей злобы,

Когда здесь, задыхаясь от проклятий,

Она рыдала над истцом кровавым!

Против меня был бог, и суд, и совесть,

И не было друзей, чтоб мне помочь.

Один лишь дьявол да притворный вид.

Мир — и ничто. И все ж она моя.

Ха-ха!

Уж своего она забыла мужа,

Эдварда храброго, что мной в сердцах.

Убит три месяца тому назад.

Пленительного юношу такого,

Который был бы так красив и смел,

И мудр, и королевской чистой крови,

Уж больше в целом мире не найти.

Она свой взор теперь к тому склонила,

Кто принца нежного скосил в цвету.

И дал ей вдовью горькую постель,

Ко мне, не стоящему пол-Эдварда,

Ко мне, уродливому и хромому!

Я герцогство против гроша поставлю,

Что до сих пор в себе я ошибался.

Клянусь, хоть это мне и непонятно,

Я для нее мужчина хоть куда.

Что ж, зеркало придется покупать.

Да завести десятка два портных,

Что нарядить меня бы постарались.

С тех пор как влез я в милость сам к себе,

На кой-какие я пойду издержки.

Но прежде сброшу этого в могилу,

Потом пойду к возлюбленной стонать.

Пока нет зеркала, — свети мне, день,

Чтоб, проходя, свою я видел тень.

(Уходит.).

СЦЕНА 3.

Лондон. Дворец.

Входят королева Елизавета, Риверс и Грей.

Риверс.

Немного потерпите, королева:

Король поправится, конечно, скоро.

Грей.

От вашей боли он болеет хуже.

Прошу вас, ради бога, успокойтесь;

Его живым весельем развлеките.

Королева Елизавета.

Что станется со мной, когда умрет он?

Риверс.

Одна беда вас ждет — потеря мужа.

Королева Елизавета.

Такого мужа потерять — все беды.

Грей.

Вас бог благословил прекрасным сыном:

Он в смерти короля утешит вас.

Королева Елизавета.

Он очень юн, и юность всю его.

Доверил Глостеру король, тому,

Кто ни меня, ни вас совсем не любит.

Риверс.

Уже правителем назначен он?

Королева Елизавета.

Все решено, хоть назначенья нет.

Когда скончается король, так будет.

Входят Бекингем и Стенли.

Грей.

Сюда идут лорд Бекингем и Стенли.

Бекингем.

Приветствуем душевно королеву!

Стенли.

И молим бога радость ей вернуть!

Королева Елизавета.

На это пожелание, лорд Стенли,

Едва ль аминь графиня Ричмонд скажет.

Хоть вам она жена, милейший лорд,

И нас не любит, верьте, что я вам.

За эту дерзость злобой не плачу.

Стенли.

Не верьте, королева, клевете.

Тех, кто ее пред вами очернил.

Но если в обвиненьях есть и правда,

То к слабостям ее не будьте строги:

Они в ней от болезни, не от злобы.

Риверс.

Милорд, видали короля вы нынче?

Стенли.

Вот только что с милордом Бекингемом.

Его величество мы навестили.

Королева Елизавета.

Похоже ли на улучшенье, лорды?

Бекингем.

Да, государыня; король был весел.

Королева Елизавета.

Дай бог, чтоб так. Вы говорили с ним?

Бекингем.

Да, королева. Хочет примирить он.

Милорда Глостера и ваших братьев,

А также всех их с лордом-камергером.

Перед собой он всем велел явиться.

Королева Елизавета.

Дай бог, да только этому не быть,

Боюсь, что счастью нашему — конец.

Входят Глостер, Хестингс и Дорсет.

Глостер.

Таких обид не стану я терпеть!

Кто те, что жаловались королю.

Что будто бы я груб и не люблю их?

Клянусь, должно быть, дорог им король,

Что сплетнями его тревожат слух.

За то, что я не льстив, не сладкогласен,

В лицо не улыбаюсь, как француз,

Не кланяюсь с учтивостью мартышки,

Считаюсь я злокозненным врагом!

Ужели человек прямой не может.

Спокойно жить, чтоб простотой его.

Не пользовались плуты и пройдохи?

Риверс.

О ком здесь ваша светлость говорит?

Глостер.

Да о тебе, в ком чести светлой нет!

Когда тебе вредил я, обижал.

Тебя или твоих? Кого из шайки?

Чума на вас! Не может наш король,

Храни его господь на горе вам!

Спокойно миг прожить, чтоб не терзали.

Вы жалобами гнусными его.

Королева Елизавета.

Брат Глостер, вы ошиблись. Сам король.

Не под влияньем чьих-нибудь искательств.

А собственною королевской волей.

Послал за вами. Видно, он заметил.

Вражду, что вы питаете ко мне.

И к братьям всем моим и к сыновьям,

Вражду, что в ваших действиях ясна.

Поэтому решил он разобрать.

И устранить причины неприязни.

Глостер.

Не знаю я. Так плох стал свет, что совы.

Летают там, где места нет орлу.

С тех пор как каждый шут здесь дворянин,

Дворяне скоро все шутами станут.

Королева Елизавета.

Мы знаем ваши мысли, герцог: зависть,

Что в милости мои друзья и я.

Дай бог нам никогда в вас не нуждаться!

Глостер.

Пока бог дал, что нам нужда есть в вас.

Наш брат в тюрьме по вашим наущеньям,

А я в немилости, — и все дворянство.

В пренебреженье. Каждый день возводят.

В дворянство тех, кому не то что двор,

Но кол вчера в диковинку казался.

Королева Елизавета.

Клянусь тем, кто меня от скромной жизни.

На тяжкие высоты эти поднял,

Что против герцога я никогда.

Его величество не возбуждала,

Но защищала Кларенса пред ним.

Позорным, лживым подозреньем вашим,

Милорд, меня вы подло оскорбили.

Глостер.

Посмеете вы отрицать, что Хестингс.

Лишь из-за вас посажен был в тюрьму?

Риверс.

Посмеет, потому…

Глостер.

Посмеет, сэр. Кто этого не знает?

Она посмеет больше, чем отречься:

Посмеет в возвышенье, сэр, помочь вам,

Потом отречься в том, что помогала,

И приписать всю честь заслугам вашим.

Чего ж ей не посметь? Клянусь, посмеет…

Риверс.

Ну, что «клянусь»?

Глостер.

Клянусь, за короля посмеет выйти,

За холостого, милого мальчишку,

Да ваша бабка хуже замуж вышла.

Королева Елизавета.

Лорд Глостер, слишком долго сносила.

Упреки грубые и осмеянье.

Клянусь, я государю сообщу.

Об оскорбленьях, что я претерпела.

Уж лучше было б мне батрачкой быть,

Чем королевой, что должна терпеть.

Пренебреженье, травлю и насмешки.

Не радость быть английской королевой.

Входит сзади королева Маргарита.

Королева Маргарита.

(В сторону).

Молю, чтоб бог убавил эту радость!

Твой сан, и трон, и честь — мои по праву.

Глостер.

Грозите вы все королю сказать?

Скажите, не щадя: все, что сказал я,

Решусь я подтвердить пред королем,

Хотя бы Тауэр мне грозил за это.

Пора мне говорить: мой труд забыт.

Королева Маргарита.

(В сторону).

Да, дьявол, помню я твои труды:

Убит тобой был в Тауэре король мой,

При Тьюксбери — мой бедный сын Эдвард.

Глостер.

Когда еще вы не царили оба,

В делах великих вашего супруга.

Я вьючной клячей был, бичом врагов.

И другом щедрым всех его друзей.

Чтоб кровь его возвысить, отдал кровь я.

Королева Маргарита.

(В сторону).

Кровь лучшую, чем в вас обоих, лил ты.

Глостер.

В те годы вы и муж ваш Грей стояли.

На стороне Ланкастерского дома.

Вы также, Риверс. — Не был ли убит.

В Сент-Олбенсе супруг ваш в их рядах?

И если вы забыли, вам напомню,

Чем были вы до этого, чем стали,

А также чем я был и чем я стал.

Королева Маргарита.

(В сторону).

Ты был убийцей подлым и остался.

Глостер.

Несчастный Кларенс Уорика оставил,

Нарушил клятву — бог, ему прости!

Королева Маргарита.

(В сторону).

Бог, покарай его!

Глостер.

Он перешел на сторону Эдварда,

Венец ему он добыл, и за это.

Бедняга заключен. О, дай мне, боже,

Кремневое, как у Эдварда, сердце.

Иль жалостное, нежное мое.

Ему отдай! Я прост и глуп для мира.

Королева Маргарита.

(В сторону).

Оставь наш мир и спрячься в ад, бесстыжий и гнусный демон, — там дарить ты должен!

Риверс.

Лорд Глостер, в эти трудные года,

Хоть выставить хотите нас врагами,

Мы шли за нашим королем законным.

Будь вы — король, мы также шли б за вами.

Глостер.

Будь я король! Уж лучше буду я.

Разносчиком. Прочь эту мысль из сердца!

Королева Елизавета.

И точно: мало радостей узнали б,

Милорд, когда б вы стали королем.

Поверьте, так же мало их нашла я,

Став королевой в этом государстве.

Королева Маргарита.

(В сторону).

Немного радости здесь королеве:

Да, королева я, и я несчастна.

Терпеть все это больше не могу.

(Выходит вперед.).

Эй, вы, пираты! Что ж вы разругались?

Награбленное делите добро?

Вы не дрожите, глядя на меня?

Коль вы как подданные не склонялись,

Теперь, мятежники, вы трепещите!

А, благородный хам, ты отвернулся?

Глостер.

Что, злая ведьма, хочешь от меня?

Королева Маргарита.

Пересчитать хочу твои злодейства;

Лишь сделав это, отпущу тебя.

Глостер.

Не изгнана ли ты под страхом смерти?

Королева Маргарита.

Да, изгнана. Но мне изгнанье хуже,

Чем смерть, что дома поразит меня.

Отдать ты должен мне супруга, сына!

(Королеве Елизавете.).

Ты — королевство, — вы же все — покорность.

Все горести мои — по праву ваши;

А радость вы украли у меня.

Глостер.

Когда отца ты моего венчала.

Венцом бумажным, проклял он тебя.

Потом своим безжалостным глумленьем.

Ты реки слез из глаз его исторгла.

Чтоб осушить их, герцогу дала ты.

Платок в невинной Ретленда крови.

И то проклятье горестной души,

Взывая к мести, пало на тебя.

Бог, а не мы, за это дело мстит.

Королева Елизавета.

Бог справедлив, и мстит он за невинных.

Хестингс.

О дело мерзкое — убить ребенка!

Жестокое, неслыханное дело!

Риверс.

Бездушные — и те тогда рыдали.

Дорсет.

Все мщенье призывали на тебя.

Бекингем.

Нортемберленд был там, — он тоже плакал.

Королева Маргарита.

Как! Пред моим приходом вы ругались,

Друг другу горло чуть не перегрызли,

Теперь против меня вся ваша злоба?

Ужель проклятье Йорка больше значит,

Чем гибель Генриха, Эдварда гибель,

Потеря власти и мое изгнанье?

И все за жалкого того мальчишку?

Проклятье может долететь до неба?

Раздвиньтесь, тучи, дайте путь проклятьям!

Да сгинет от обжорства ваш король,

Что королем стал, короля сгубив!

Эдвард, принц Уэльский, сын твой — за Эдварда,

Что сыном был моим и принцем Уэльским,

Безвременно пусть сгинет злою смертью!

Ты, королева, власть переживи,

Как я, несчастнейшая королева!

Живи подольше и оплачь детей;

Гляди, как я гляжу, на королеву,

Укравшую твои права и сан!

Будь долговечней счастья своего,

А умирая горестно, ты будешь.

Не королева, не жена, не мать!

Вы зрителями были, Риверс, Хестингс,

Дорсет, когда кровавыми ножами.

Зарезан был мой сын, — молю я бога,

Чтобы никто из вас своею смертью.

Не умер! Чтоб злой случай вас сгубил!

Глостер.

Заклятья кончила ты, злая ведьма?

Королева Маргарита.

Забыв тебя? Нет, пес, ты стой и слушай.

Когда у бога про запас есть язвы.

И хуже тех, что на тебя зову я,

Пусть их хранит, пока грехи твои.

Созреют, и тогда лишь поразит.

Тебя, что в бедном мире мир разрушил!

Пусть совесть душу изгрызет твою!

Всю жизнь друзей своих считай врагами,

Врагов друзьями лучшими считай!

Пусть сон коснется грешных глаз твоих.

Лишь для того, чтоб в тяжких сновиденьях.

Рой гнусных дьяволов тебя пугал!

Горбун ты, недоношенный свиньей!

Ты, заклейменный в час, когда родился,

Как раб природы, как отродье ада!

Ты, чрева материнского позор!

Ты, семя мерзкое отцовских чресл!

Бесчестное отребье.

Глостер.

Маргарита!

Королева Маргарита.

Эй, Ричард!

Глостер.

Что?

Королева Маргарита.

Тебя я не звала.

Глостер.

Тогда прошу простить. А я подумал,

Что злобно так меня ты обозвала.

Королева Маргарита.

Ну да, тебя. Но мне ответ не нужен.

Дай мне проклятие мое окончить!

Глостер.

Его я кончил именем твоим.

Королева Елизавета.

Себя вы прокляли своим проклятьем.

Королева Маргарита.

Ты, крашеная горе-королева!

Ты, блеск пустой моей судьбы счастливой!

На паука раздувшегося сахар.

Ты сыплешь, путаясь в его сетях.

О глупая, нож точишь на себя!

Наступит день — меня умолишь ты.

Проклясть с тобой кривую, злую жабу!

Хестингс.

Довольно, лгунья, бешеных проклятий!

Не раздражай нас на беду себе.

Королева Маргарита.

Позор на вас! Меня вы разъярили.

Риверс.

Услугой было б — научить вас долгу.

Королева Маргарита.

Чтоб долг исполнить, мне должны служить вы.

Я — королева, подданные — вы;

И, мне служа, исполните вы долг свой.

Дорсет.

Она — безумная; не спорьте с ней.

Королева Маргарита.

Молчите, маркизенок. Наглы вы!

Ваш новый герб едва лишь установлен.

Судить ли может новое дворянство.

О горе тех, кто потерял его?

Тот, кто высоко, вихрям всем подвержен,

И, падая, он вдребезги разбит.

Глостер.

Совет, клянусь, не плох. Маркиз, учитесь.

Дорсет.

Относится он также к вам, милорд.

Глостер.

Да, верно. Но рожден-то я высоко.

Кто на вершине кедра свил гнездо,

Тот с ветром — друг и солнца не боится.

Королева Маргарита.

Увы, но он на солнце тень бросает.

Свидетель сын мой: он в тени смертельной.

Ты злобной тучей скрыл его лучи.

И в вечный мрак загнал его сиянье,

И свили в нашем вы гнезде гнездо.

О ты, всевидящий, не потерпи,

И кровью пусть они за кровь заплатят!

Бекингем.

Хоть постыдитесь! Смилуйтесь! Довольно!

Королева Маргарита.

Нет милости и нет стыда во мне.

Не милостивы были вы со мной,

Бесстыдно вы надежды все убили.

Жестокость — милость, срам — вся жизнь моя;

И в сраме — бешенство печали дышит.

Бекингем.

Ну, полно, полно!

Королева Маргарита.

Лорд Бекингем, твою целую руку.

В знак дружбы и союза. Пусть тебя.

И дом твой честный счастье посетит.

Одежд не запятнал ты нашей кровью,

Тебя мое проклятье не коснется.

Бекингем.

Пусть не коснется и других. Проклятья.

К губам их произнесших пристают.

Королева Маргарита.

О нет, они должны лететь на небо,

Чтоб божий тихо спящий мир нарушить.

О Бекингем, ты пса остерегайся;

Виляя, он кусает, и укус.

Отравленных его зубов — смертелен.

Не знайся с ним, его ты берегись.

Грех, смерть и ад отметили его,

И слуги их ему подчинены.

Глостер.

Лорд Бекингем, что вам она сказала?

Бекингем.

Внимания не стоит это, герцог.

Королева Маргарита.

Как! Ты глумишься над советом добрым,

И льстишь ты черту, что тебе опасен?

О, вспомни это в день, когда печалью.

Твое пронзит он сердце, и скажи:

«Пророчицей была ты, Маргарита».

Пусть каждого из вас он ненавидит,

А вы его и всех вас вместе — бог.

(Уходит.).

Хестингс.

Ах, от проклятий волосы встают.

Риверс.

И у меня. Зачем она на воле?

Глостер.

Я не сужу. Клянусь святою девой,

Она так много претерпела зла.

Я каюсь в том, чем перед ней виновен!

Королева Елизавета.

Не помню, чтоб я вред ей нанесла.

Глостер.

Однако вред тот вам пошел на пользу.

Я делал слишком горячо добро.

Тому, кто холодно об этом помнит.

Вот Кларенс дорого за это платит:

Он в хлев засажен, чтобы там жиреть.

Прости, господь, тех, кто виновен в этом!

Риверс.

Как добродетельно, благочестиво.

Молиться за нанесших нам обиды!

Глостер.

Так делаю всегда я,

(В сторону).

Зная дело;

Кляня других, себя бы проклял я.

Входит Кетсби.

Кетсби.

Король вас приглашает, королева.

(Глостеру.).

И вашу светлость.

(Другим.).

Также вас, милорды.

Королева Елизавета.

Иду я, Кетсби. — Вы со мной, милорды?

Риверс.

За вами мы идем.

Уходят все, кроме Глостера.

Глостер.

Творю я зло — и сам о зле горланю;

И беды тайные, что создал я,

Тяжелым грузом на других валю.

Пред простаками, вроде Бекингема.

Иль Стенли, я над Кларенсом рыдаю,

Которого я сам в тюрьму упрятал;

И говорю, что леди Грей с родней.

На брата натравила короля.

Они, мне веря, подстрекают к мести.

Вогену, Риверсу и Грею. Я же.

Вздыхаю, повторяя из писанья,

Что бог велит платить добром за зло.

Так прикрываю гнусность я свою.

Обрывками старинных изречений,

Натасканными из священных книг.

Входят двое убийц.

Но тише! Вот идут мои ребята.

Что, смелые и верные друзья,

Идете вы закончить это дело?

Первый убийца.

Идем, милорд. За пропуском пришли мы,

Чтоб в Тауэр допустили нас к нему.

Глостер.

Подумал я об этом; вот, возьмите.

Окончив дело, приходите в Кросби,

Но дело делайте внезапно, крепко;

Ему вы не давайте защищаться.

Ведь Кларенс — говорун и может вас.

Растрогать, если говорить дадите.

Первый убийца.

Тшш…

Милорд, не бойтесь, мы болтать не станем.

Плохой деляга — говорун; поверьте,

Не языки, а руки пустим в ход.

Глостер.

Дурак льет слезы; если ж вам придется.

Заплакать, то посыплются каменья.

Вы нравитесь мне, молодцы. За дело!

Идите же скорей.

Первый убийца.

Милорд, идем.

Уходят.

СЦЕНА 4.

Лондон. Тауэр.

Входят Кларенс и Брекенбери.

Брекенбери.

Милорд, как грустно нынче вы глядите!

Кларенс.

Провел я горестную ночь. Она.

Снов страшных и уродливых видений.

Была полна. Я господом клянусь,

Такой второю ночью не купил бы.

Я мира целого счастливых дней,

Так ужасов была она полна.

Брекенбери.

Какой же сон вы видели, милорд?

Кларенс.

Мне снилось, что из Тауэра бежал я,

На корабле в Бургундию плыву.

Со мною брат мой Глостер; будто он.

Все из каюты выманить меня.

На палубу желает; мы глядим.

На Англию и все припоминаем.

Дни тяжкие войны Ланкастера с Йорком.

И все невзгоды наши; будто мы.

Идем по шаткой палубе; вдруг Глостер.

Споткнулся; удержать его хотел я,

Но, падая, меня столкнул он за борт.

В катящуюся бездну волн морских.

И будто — боже! — тяжко мне тонуть.

Какой ужасный шум воды в ушах!

Как мерзок вид уродливых смертей!

Я видел сотни кораблей погибших!

И потонувших тысячи людей,

Которых жадно пожирали рыбы;

И будто по всему морскому дну.

Разбросаны и золотые слитки,

И груды жемчуга, и якоря,

Бесценные каменья и брильянты;

Засели камни в черепах, глазницах,

Сверкают, издеваясь над глазами,

Что некогда здесь жили, обольщают.

Морское тинистое дно, смеются.

Над развалившимися костяками.

Брекенбери.

Но как в предсмертную минуту вы.

Поспели тайны моря рассмотреть?

Кларенс.

Казалось, все я видел. Много раз.

Старался умереть я, — злое море.

Держало душу, не давая ей.

Лететь в пустой и вольный чистый воздух,

И зажимало в трепетной груди,

Которая едва не разрывалась,

Стараясь в море душу изрыгнуть.

Брекенбери.

От этой муки не проснулись вы?

Кларенс.

Нет-нет, и сон мой длился после смерти.

Тут буря началась в моей душе,

И будто мрачный лодочник, воспетый.

Поэтами, через поток печальный.

Меня в край вечной ночи перевез.

Скитальческую душу первый встретил.

Мой знаменитый тесть, великий Уорик,

И крикнул мне: «Какая кара, Кларенс,

Клятвопреступника ждет в черном царстве?».

И он исчез. И вот за ним другая.

Тень — ангела со светлыми кудрями,

Намокшими в крови; и мне кричит:

«Здесь Кларенс, лживый, вероломный Кларенс,

Злодей, под Тьюксбери меня убивший.

Тащите, фурии, его на муку!».

Тут легион чертей вокруг меня.

Кружиться стал и завывать мне в уши.

Так гнусно, что от этих страшных криков,

Дрожа, проснулся я. И долго после.

Мне все казалось — я еще в аду:

Так было впечатленье сна ужасно.

Брекенбери.

Милорд, не диво, что вы испугались:

От одного рассказа жутко мне.

Кларенс.

Ох, сторож, сторож, все, что сделал я.

И что теперь меня же уличает,

Все было для Эдварда. Как он платит!

О боже, если горькие молитвы.

Не могут гнев твой укротить, — карай.

Меня за зло, но пощади жену.

Невинную мою, детей несчастных!

Мой сторож, посиди со мной, прошу.

Мне тяжело и хочется уснуть.

Брекенбери.

Я посижу, милорд. Бог с вами, спите!

Кларенс засыпает.

Печаль ломает бдение и сон,

В ночь утро превращает, в полдень — ночь,

Властителям для славы титул дан.

И внешний блеск — за внутреннюю тяжесть;

И целым миром горестных забот.

Они за призрак славы часто платят.

Меж титулами их и нищетой.

Одна лишь разница — почет пустой.

Входят двое убийц.

Первый убийца.

Эй, кто здесь?

Брекенбери.

Что тебе нужно, малый, и как ты сюда забрался?

Первый убийца.

Нужен мне Кларенс, а забрался я на своих собственных ногах.

Брекенбери.

Что так быстро?

Второй убийца.

Лучше, сэр, быстро, чем мешкотно. Без дальних разговоров покажи ему приказ.

(Дает Брекенбери бумагу, которую тот читает.).

Брекенбери.

По этому приказу должен вам.

Я выдать герцога. Не стану я.

О том, что это значит, рассуждать,

Хочу я чистым быть и от сужденья,

Вот здесь ключи; вот герцог в кресле спит.

Я к королю иду и сообщу,

Что должность вам я передал свою.

Первый убийца.

Ладно, сэр, это разумный выход. Будьте здоровы.

Брекенбери уходит.

Второй убийца.

Что ж? Мы его стукнем во время сна?

Первый убийца.

Нет, а то он скажет, что мы струсили, когда проснется.

Второй убийца.

Когда проснется? Дурак! Он не проснется до Страшного суда.

Первый убийца.

Зато на Страшном суде скажет, что мы убили его во время сна.

Второй убийца.

Страшное слово — суд! Во мне пробудилось что-то вроде угрызений совести.

Первый убийца.

Ты что, испугался?

Второй убийца.

Я не боюсь убить его, потому что у меня на то есть приказ. Я боюсь быть за убийство проклятым. А от этого никакой приказ меня не спасет.

Первый убийца.

Я думал, что ты твердо решился.

Второй убийца.

Я твердо решился оставить ему жизнь.

Первый убийца.

Ну, я пойду обратно к герцогу Глостеру и скажу ему это.

Второй убийца.

Нет, прошу тебя, подожди немного. Я надеюсь, что моя святая причуда пройдет. Они у меня всегда длятся не дольше, чем поспеешь сосчитать до двадцати.

Первый убийца.

Ну, а как ты себя теперь чувствуешь?

Второй убийца.

По правде говоря, несколько крупиц совести во мне еще сидит.

Первый убийца.

Вспомни о награде, которую мы получим, когда дело будет сделано.

Второй убийца.

Черт с ним, пусть умирает! Я забыл о награде.

Первый убийца.

Где же теперь твоя совесть?

Второй убийца.

В кошельке герцога Глостера.

Первый убийца.

Значит, когда он раскроет свой кошелек, чтобы оттуда достать нам деньги, вылетит и твоя совесть?

Второй убийца.

Наплевать, пусть вылетает, никому она не нужна.

Первый убийца.

А вдруг она к тебе обратно прилетит?

Второй убийца.

Не стану я с ней больше возиться. Совесть — опасная штука. Она превращает человека в труса. Человек хочет украсть — совесть его осуждает. Человек хочет побожиться — совесть его удерживает. Человек хочет переспать с женой соседа — совесть его выдает. Совесть — стыдливый, краснеющий бес, который бунтует в человеческой груди и мешает во всех делах. Этот самый бес заставил меня однажды вернуть кошелек с золотом, который я случайно нашел. Он всякого человека сделает нищим. Его вышибают из всех городов и сел как опасную штуку, и всякий, кто хочет ладно жить, должен постараться прожить собственным умом и без всякого совестливого беса.

Первый убийца.

Ай, ай! Вот он сейчас у меня под локтем вертится и убеждает не убивать герцога.

Второй убийца.

Ты этому черту не верь, не впускай его в себя, а то он в тебя заберется, чтоб лишить тебя сил.

Первый убийца.

Я достаточно силен: не так-то легко меня оседлать.

Второй убийца.

Ты ладно говоришь, как порядочный человек, который дорожит своей репутацией. Ну что же, приниматься за работу?

Первый убийца.

Стукни его по башке рукояткой меча, а потом бросим в бочку с мальвазией, которая стоит в той комнате.

Второй убийца.

Вот хорошая выдумка! Сделаем из него славную настойку.

Первый убийца.

Тише, он просыпается! Хлопнуть его?

Второй убийца.

Нет, мы еще с ним побеседуем.

Кларенс.

(Просыпаясь).

Где сторож мой? Дай мне стакан вина.

Второй убийца.

Сейчас вы получите достаточно вина, милорд.

Кларенс.

Во имя бога, кто ты?

Второй убийца.

Человек, как и вы.

Кларенс.

Но ты не королевской крови.

Второй убийца.

Зато у нас кровь почестнее вашей.

Кларенс.

Твой голос будто гром, а взгляд — трусливый.

Второй убийца.

Да потому, что голосом моим.

Король вещает, а смотрю я сам.

Кларенс.

Как ты темно и страшно говоришь.

Глаза грозят мне. Отчего бледны вы?

Кто вас послал? Зачем пришли сюда?

Оба убийцы.

Чтоб, чтоб, чтоб…

Кларенс.

Чтоб меня убить?

Оба убийцы.

Да, да.

Кларенс.

У вас едва сказать хватило духу,

А сделать это духу в вас не хватит.

Чем я обидел вас, друзья мои?

Первый убийца.

Не нас обидели вы — короля.

Кларенс.

Помиримся мы снова с королем.

Второй убийца.

Нет, никогда, милорд; готовьтесь к смерти.

Кларенс.

Из всех людей на свете вас избрали.

Убить невинного? В чем я виновен?

Какие доказательства и где?

И следствие кто вел? И кто решенье.

Внушил судье? И кто же тот судья,

Что к горькой смерти присудил меня?

Пока законно я не обвинен,

Мне смертью беззаконно угрожать.

Молю вас верой в искупленье, кровью.

Бесценной, пролитой Христом за нас,

Уйдите и меня не убивайте!

Проклятое затеяли вы дело.

Первый убийца.

Мы по приказу делаем то дело.

Второй убийца.

И тот, кто это приказал, — король ваш.

Кларенс.

О глупый! Ведь король над королями.

Приказ свой на скрижалях написал:

Чтоб ты не убивал! И ты преступишь.

Его закон в угоду человеку?

О, берегись: его рука карает.

И на ослушника ложится тяжко.

Второй убийца.

И та же кара на тебя ложится.

За клятвопреступленье и убийство.

Ты, причастясь святых даров, поклялся.

За дом Ланкастеров верно воевать.

Первый убийца.

И, как предатель имени господня,

Нарушил клятву ты: нож вероломный.

Всадил ты в сердце сына короля.

Второй убийца.

Которого ты клялся защищать.

Первый убийца.

Как нам грозишь ты божеским законом,

Когда его ты до конца нарушил?

Кларенс.

Ради него, увы, я согрешил,

Ради Эдварда, брата моего.

О нет,

Не он послал вас убивать меня:

Он, как и я, виновен в том грехе.

И если бог карать меня захочет,

О знайте, покарает он открыто.

Не спорьте же с его рукой всесильной:

Ему путей не нужно беззаконных,

Чтоб поразить обидчиков своих.

Первый убийца.

А кто ж тебя назначил палачом,

Когда Плантагенет прекрасный, кроткий.

Во цвете лет тобою был убит?

Кларенс.

Любовь к Эдварду-брату, дьявол, гнев.

Первый убийца.

Твой брат, любовь к нему, наш долг, твой грех.

Повелевают нам убить тебя.

Кларенс.

Когда вы брата любите, меня.

Не ненавидьте, — брата я люблю.

Быть может, вы подкуплены? Так я.

Пошлю вас к брату Глостеру. Идите ж;

За жизнь мою дороже он заплатит,

Чем брат Эдвард заплатит вам за смерть.

Второй убийца.

Ошиблись вы — вас ненавидит Глостер.

Кларенс.

О нет, он любит, и ему я дорог.

Пойдите же к нему.

Второй убийца.

Ну да, пойдем.

Кларенс.

Напомните ему, как Йорк, отец наш,

Победною рукой благословил.

Трех сыновей своих и наказал им.

Любить друг друга. Верно, он не думал,

Что эта дружба разобьется. Это.

Скажите Глостеру, и он заплачет.

Первый убийца.

Камнями, как учил он плакать нас.

Кларенс.

Не клевещите на него — он нежен.

Первый убийца.

Да, да,

Как снег во время жатвы. Не надейтесь!

Он нас прислал сюда, чтоб вас убить.

Кларенс.

Не может быть! Когда мы расставались,

Он плакал обо мне, и обнимал,

И обещал мне, горестно вздыхая,

Стараться о моем освобожденье.

Второй убийца.

Он так и делает, освобождая.

Вас от земных тягот для райских благ.

Первый убийца.

Милорд, миритесь с небом перед смертью.

Кларенс.

Святые чувства есть в душе у вас,

Советуете с богом мне мириться,

А к собственной душе совеем вы слепы?

Убийством этим боретесь вы с богом.

Поверьте, тот, кто вас послал убить,

Возненавидит вас же за убийство.

Второй убийца.

Что делать?

Кларенс.

Пожалейте и спасите!

Первый убийца.

Жалеют только бабы или трусы.

Кларенс.

Безжалостен лишь зверь, дикарь иль дьявол,

А кто из вас, когда б он принцем был.

И был в тюрьме, как я, и увидал.

Убийц, таких, как вы, к нему пришедших,

О жизни б не молил?

Мой друг, в твоих глазах я вижу жалость!

О, если не лгуны твои глаза,

Со мною за меня ты умоляй,

Как ты молил бы, будь в моей беде.

О сжальтесь, бедняки, над бедным принцем!

Второй убийца.

Милорд, назад взгляните.

Первый убийца.

(Убивая его).

Вот! Вот! А если этого вам мало,

В мальвазии сейчас вас утоплю.

(Уходит с трупом.).

Второй убийца.

Кровавое, отчаянное дело!

Я, как Пилат, омыть хотел бы руки.

От этого проклятого убийства!

Входит первый убийца.

Первый убийца.

Эй ты, чего ж ты мне не помогаешь?

Узнает герцог, как ленился ты.

Второй убийца.

Уж лучше б он узнал, что спас я брата.

Возьми все деньги и скажи ему:

В убийстве герцога я горько каюсь.

(Уходит.).

Первый убийца.

А я не каюсь. Убирайся, трус!

В какую бы дыру мне труп запрятать,

Пока его не ведено зарыть?

Уйду подальше, получив награду:

Как все откроется, здесь быть не надо.

(Уходит.).