Темная Башня.

4.

В конверте лежала фотокопия поэмы Роберта Браунинга. Поверху Кинг написал имя и фамилию автора своим полукаллиграфическим, полупечатным почерком. В колледже Сюзанна читала драматические монологи Браунинга, но не эту поэму. Однако, похоже, очень хорошо знала, о чем в ней пойдет речь, потому что называлась поэма «Чайлд Роланд к Темной Башне пришел». Состояла она из тридцати четырех строф, повествовательная по структуре, по ритмике относилась к балладам. Каждая строфа начиналась римской цифрой. Кто-то, вероятно Кинг, обвел строфы I, II, XIII, XIV, XVI.

— Прочитай отмеченные строфы, — охрипшим голосом попросил Роланд, — потому что я могу понять только слово-другое, но хочу знать, что в них говорится, хочу знать очень хорошо.

— Строфа первая, — начала Сюзанна, а потом ей пришлось откашляться. Потому что в горле пересохло. Снаружи завывал ветер, над головой чуть помигивала лампочка в обсиженном мухами плафоне.

«Калека древний и седой — он лгал, И глаз его наполнен злобой был, Когда он, объясняя путь, следил, Как я покорно лжи его внимал - Беззубый рот, кривившись, выдавал, Что в мыслях он меня похоронил».

— Коллинз, — сказал Роланд. — Тот, кто писал поэму, говорил о Коллинзе точно так же, как Кинг в своих историях говорил о нашем ка-тете! «Калека древний и седой — он лгал!» Ага, точно лгал!

— Не Коллинз, — напомнила Сюзанна. — Дандело. Роланд кивнул.

— Дандело, ты говоришь правильно. Продолжай.

— Хорошо. Строфа вторая.

«Зачем его оставить здесь могли, Чтоб посохом не сбивать с дороги тех, Дошедших до него? Быть может, смех Он сдерживал — и трещины земли Им были эпитафией в пыли, Когда он посылал на смерть их всех».

— Ты помнишь его палку? Как он ей размахивал? — спросил Роланд.

Конечно, она помнила. Да, вместо пыли был снег, но в остальном все сходилось. «В остальном строфа описывала то, что едва с ними не случилось». От этой мысли Сюзанна содрогнулась.

— Это поэт твоего времени? — спросил Роланд. — Твоего когда?

Она покачала головой.

— Даже не моей страны. Он умер как минимум за шестьдесят лет до моего когда.

— И однако, он видел, что только-только произошло здесь. Один из вариантов, во всяком случае.

— Да. А Стивен Кинг знал эту поэму, — и внезапно ее осенило. Мысль эта сверкнула так ярко, что могла быть лишь истинной. Она посмотрела на Роланда округлившимися глазами. — Именно эта поэма стала для Кинга отправной точкой. Именно она вдохновила его!

— Ты так говоришь, Сюзанна?

— Да.

— Тогда этот Браунинг, должно быть, видел нас.

Она этого не знала. Слишком уж все запуталось. С тем же успехом можно было пытаться ответить на вопрос, что первично, курица или яйцо. Или искать человека в зеркальном зале. Голова у нее пошла кругом.

— Прочитай следующую помеченную строфу, Сюзанна. Прочитай экс-ай-ай-ай.

— Строфа тринадцатая, — начала она.

«Как вылезшие волосы редки, Травинки тонкие пронзают грязь - Запекшуюся кровь; не шевелясь, Стоит слепая лошадь. Чьи клыки На шкуре след прожгли? Кто васильки Гниющие вплел в гриву, веселясь?»

— А теперь я прочитаю тебе строфу четырнадцатую.

«Живая ли? Она давно мертва, Застыла плоть, и прахом стал скелет. Она не может жить — и все же нет! Вросла в копыта сорная трава, Глаза истлели — но она жива! На ней проклятье — миллиарды лет».

— Липпи, — стрелок оттопырил большой палец правой руки, махнул ею над левым плечом. — Она самая. Ходячий скелет, редкая грива и все такое.

Она промолчала, о чем, собственно, говорить? Конечно, Липпи: слепая, костлявая, с шелудивой, растертой в кровь шеей. «Она, конечно, старая и уродливая, я знаю, — говорил старик… точнее, монстр, который выглядел, как старик. — Ты, старая говнапалата, пожирательница сена, чучело ходящее, четвероногая прокаженная». И все это здесь, в поэме, написанной задолго до появления сэя Кинга на свет, за восемьдесят, может, за сто лет… «как вылезшие волосы редки…».

— Глаза истлели — но она жива, — Роланд мрачно усмехнулся. — Мы это исправим. Отправим ее к дьяволу, где ей самое место.

— Нет, — покачала головой Сюзанна. — Не отправим, — в горле у нее пересохло донельзя. Очень хотелось пить. Но она боялась открыть кран и напиться. Кто знал, что текло по здешним трубам. Оставалось только одно: растопить снега и тогда уж напиться в волю.

— Почему ты так сказала?

— Потому что ее нет. Убежала в бурю, пока нас развлекал ее хозяин.

— Откуда ты знаешь? Сюзанна покачала головой.

— Просто знаю, — она перешла к следующей страничке поэмы, состоявшей из более чем двухсот строк. — Строфа шестнадцатая.

«О, нет, из топких памяти глубин мне тихо…» И замолчала.

— Сюзанна. Почему ты не… — и тут его взгляд остановился на следующем слове, которое он мог прочесть даже написанное английскими буквами. — Продолжай, — голос его упал до шепота.

— Ты уверен?

— Читай, я хочу это услышать. Она откашлялась.

— Строфа шестнадцатая.

«О, нет! Из топких памяти глубин.

Мне тихо Катберт улыбнулся вдруг.

Мой самый верный, мой надежный друг!

Твой смех всегда со мной. Но ряд картин.

Позорных лик затмил… Я вновь один -

И снова замирает сердца стук».

— Он пишет о Меджисе, — кулаки Роланда сжались, хотя она сомневалась, что он знал об этом. — Он пишет о том, как мы поругались из-за Сюзан Дельгадо, ибо потом наши отношения так и не стали прежними. Мы, как могли, старались восстановить нашу дружбу, но нет, прежней она не стала.

— После того, как в жизни мужчины появляется женщина или в жизни женщины — мужчина, прежних отношений и быть не может, — Сюзанна протянула ему фотокопии. — Возьми. Я прочитала все отмеченные строфы. Есть в поэме что-то о походе к Темной Башне, или нет, ищи сам. Ты сможешь все прочитать, если постараешься. Что же касается меня, я этого знать не хочу.

А вот Роланд, похоже, хотел. Пролистал странички в поисках последней. Они не были пронумерованы, но он без труда нашел нужную по белому пространству после строфы XXXIV. Но, прежде чем начал читать, вновь раздался слабый крик. В тот самый момент, когда ветер полностью стих, так что не могло быть сомнений в местоположении источника.

— Под нами кто-то есть, в подвале, — сказал Роланд.

— Знаю. И, думаю, я знаю, кто именно. Роланд кивнул.

Сюзанна пристально посмотрела на него.

— Все сходится, не так ли? Похоже на картинку-головоломку, и нам осталось добавить в нее лишь несколько элементов.

Крик повторился, слабый, тщетный. Крик человека, стоящего в шаге от смерти. Они вышли из ванной, доставая револьверы. Но Сюзанна не думала, что на этот раз они им потребуются.