Под Куполом.

8.

В восемь утра Большой Джим вернулся в домашний кабинет. Картер Тибодо — Ренни решил, что какое-то время тот побудет его личным телохранителем — уткнулся в журнал «Кар энд драйвер», читая большую статью, в которой сравнивались «БМВ» модели 2012 года с гибридным двигателем и фордовский «Веспер Р/Т» выпуска 2011 года. Оба автомобиля выглядели потрясающе, но только безумец не знал, что рулит «БМВ». И вышесказанное, полагал Картер, относилось ко всем тем, кто не понимал, что сейчас для Честерс-Милла мистер Ренни — «БМВ» с гибридным двигателем.

Большой Джим чувствовал себя очень даже ничего отчасти потому, что немного поспал после визита к Барбаре. В ближайшие дни он намеревался почаще отдыхать, чтобы в промежутках быть в форме. И по другой причине, в которой не хотел себе признаваться: чтобы избежать новых приступов аритмии.

Постоянное присутствие рядом Тибодо успокаивало, если учесть сумасбродное поведение Младшего (А как еще назвать его поведение, думал Большой Джим). Тибодо выглядел бандитом, но вроде бы подходил на роль адъютанта. Полной уверенности у Большого Джима еще не было, но ему казалось, что Тибодо умнее Рэндолфа.

Он решил это проверить:

— Сколько людей охраняют супермаркет, сынок? Ты знаешь?

Картер отложил журнал и достал из заднего кармана маленький потрепанный блокнот. Большому Джиму это понравилось.

Картер пролистал несколько страниц, потом ответил:

— Прошлой ночью пять человек, трое штатных, двое новеньких. Никаких проблем. Днем будет только трое. Все новенькие. Обри Таул — его брату принадлежит книжный магазин, вы знаете, — Тодд Уэндлстет и Лорен Конри.

— Ты солидарен с тем, что этого достаточно, Картер?

— Чего?

— Ты согласен, Картер? Солидарен — значит согласен.

— Да, вполне. День и все такое.

Никакой паузы, чтобы подумать, какой ответ хочет услышать босс. И это Ренни понравилось.

— Ладно. Теперь слушай. Я хочу, чтобы ты этим утром связался со Стейси Моггин. Скажи ей, пусть позвонит каждому патрульному из нашего списка. Я хочу, чтобы в семь вечера все они пришли к «Миру еды». Я собираюсь с ними поговорить. — Собственно, он собирался произнести еще одну речь и на этот раз расставить все точки над i. Завести этих ребят, как старые дедовы часы.

— И пусть она скажет им, чтобы каждый привел еще по одному человеку.

— Хорошо. — Картер прошелся обгрызенным карандашом по списку в адъютантском блокноте: — Нас уже… дайте глянуть… двадцать шесть.

— Этого недостаточно. Вспомни, что произошло у супермаркета вчера утром, и поджог редакции газеты прошлым вечером. Или мы, или анархия, Картер. Ты знаешь, что означает это слово?

— Да, сэр. — Картер Тибодо полагал, что это слово имеет какое-то отношение к стрельбе, и посчитал, что новый босс опасается, как бы Милл не превратился в стрельбище, если они не возьмут все под контроль. — Может, нам стоит собрать оружие или что-то в этом роде.

Большой Джим улыбнулся. Да, этот парень его только радовал.

— Этим мы еще займемся, вероятно, с самого начала следующей недели.

— Если Купол останется. Вы думаете, останется?

— Думаю, да. — Купол не мог не остаться. Предстояло еще так много сделать. Развезти запас пропана по всему городу. Уничтожить все следы лаборатории по производству мета, построенной за радиостудией. Опять же — что было главным — он еще не достиг величия, которого заслуживал. Хотя и немало прошел по пути к этому.

— А пока отправь пару патрульных — штатных патрульных — в «Универмаг Берпи», чтобы они конфисковали все оружие. Если Ромео Берпи станет возражать, пусть скажут: мы не хотим, чтобы оружие попало в руки сообщников Дейла Барбары. Ты это понял?

— Да. — Картер сделал еще одну пометку. — Дентона и Уэттингтон? Они подойдут?

Большой Джим нахмурился. Уэттингтон, девица с большими буферами. Он ей не доверял. Пожалуй, вообще не любил копов с буферами — женщинам, по его разумению, служить в полиции не полагалось, но тут речь шла о другом. Не нравилось Большому Джиму, как она на него смотрела.

— Фредди Дентон — да, Уэттингтон — нет. И не Генри Моррисон. Пошли Дентона и Джорджа Фредерика. Скажи им, пусть положат все, что привезут, в оружейную комнату.

— Понял.

Зазвонил телефон Большого Джима, он нахмурился. Взял трубку:

— Член городского управления Ренни.

— Привет, член городского управления. Это полковник Джеймс Оу Кокс. Я руковожу операцией, которая называется «Проект “Купол”». Подумал, что пора нам и поговорить.

Большой Джим, улыбаясь, откинулся на спинку стула:

— Так говорите, полковник, и благословит вас Бог.

— По моей информации, вы арестовали человека, которому президент поручил решать все вопросы в Честерс-Милле.

— Это правильно, сэр. Мистер Барбара арестован по обвинению в убийствах. Четырех. Я не думаю, что президенту хочется, чтобы в Честерс-Милле все вопросы решал серийный убийца.

— И в результате все вопросы решаете вы.

— Нет, нет. — Улыбка Ренни стала шире. — Я — всего лишь скромный второй член городского управления. Вопросы решает Энди Сандерс, а арестовал Барбару Питер Рэндолф, как вам, возможно, известно, наш новый начальник полиции.

— Другими словами, у вас руки чисты. Такой будет ваша позиция после того, как Купола не станет и начнется расследование.

Большой Джим наслаждался раздражением, которое слышалось в голосе этого ёханого бабая. Пентагоновский щучий сын привык, чтоб все подчинялись ему. Теперь пришла пора учиться подчиняться самому.

— А с чего им быть грязными, полковник? У одной из жертв найдены армейские идентификационные жетоны Барбары. Можно ли представить себе более весомые улики?

— Которые весьма кстати там оказались.

— Пусть так.

— Если вы настроитесь на новостные каналы, то услышите, что арест Барбары вызывает серьезные вопросы в свете его послужного списка, который безупречен. Вопросы также задают и относительно вашего послужного списка, где безупречностью и не пахнет.

— Вы думаете, меня это удивляет? В манипулировании новостями вы мастера. Занимаетесь этим со времен Вьетнама.

— В Си-эн-эн раскопали историю о том, как в конце девяностых вы привлекали покупателей низкими ценами, а потом предлагали другой товар и по куда более высоким ценам, что классифицируется как мошенничество. В Эн-би-си сообщили, что в 2008 году проводилось расследование, касающееся выдачи вами ссуд. Как я понимаю, вы брали с клиентов очень уж высокий процент, запрещенный законом. Что-то порядка сорока? Также сообщается, что за некоторые легковушки и пикапы вы брали в два, а то и в три раза больше их реальной стоимости. Ваши избиратели, вероятно, узнáют о ваших деяниях из новостей.

Все эти обвинения канули в Лету. Ренни заплатил большие деньги, чтобы заставить их кануть в Лету.

— Жители моего города знают, что в новостях покажут любую нелепицу, если это поможет продать лишний десяток тюбиков с кремом от геморроя или несколько пузырьков с таблетками снотворного.

— Это еще не все. Согласно заявлению генерального прокурора штата Мэн, прежний начальник полиции, который умер в прошлую субботу, расследовал вашу деятельность на предмет уклонения от уплаты налогов, махинаций с городскими фондами и собственностью, а также участия в незаконном производстве наркотиков. О последнем мы пока прессе не сообщили и не собираемся сообщать… если вы пойдете на компромисс. Уйдите в отставку с поста члена городского управления. Мистер Сандерс должен поступить так же. Объявите, что руководство городом переходит к Андреа Гриннел, третьему члену городского управления, которая становится губернатором, и Жаклин Уэттингтон, как представителю президента в Честерс-Милле.

К этому моменту от былого добродушия Большого Джима не осталось и следа.

— Вы рехнулись? Анди Гриннел — наркоманка, сидящая на оксиконтине, а у этой Уэттингтон в чертовой голове нет мозгов!

— Заверяю вас, это не так, Ренни. — Кокс обошелся без мистера, эра мирных отношений закончилась. — Уэттингтон получила благодарность за раскрытие сети наркоторговцев, действовавших на базе Шестьдесят седьмого тылового госпиталя в немецком Вюрцбурге, и ее лично рекомендовал Джек Ричер,[148] самый крутой из когда-либо служивших военных копов, по моему скромному мнению.

— В вас нет ничего скромного, полковник, и ваш святотатственный язык мне противен. Я — христианин.

— Торгующий наркотиками христианин, согласно имеющейся у меня информации.

— Палки и камни ломают кости, но бранные слова не причиняют вреда. — Большой Джим улыбнулся, подумав: Особенно здесь, под Куполом. — У вас есть вещественные доказательства?

— Перестаньте, Ренни. Спрашиваю как один крутой другого, разве это имеет значение? Купол — самое большое информационное событие после одиннадцатого сентября. И пока большая пресса вам сочувствует. Но если не начнете сотрудничать, я вымажу лично вас так, что отмыться уже не удастся. Как только Купола не станет, я позабочусь о том, чтобы вы предстали перед сенатским комитетом, большим жюри, а потом отправились в тюрьму. Я вам это обещаю. Но дайте обратный ход, и ничего такого не будет. Это я вам тоже обещаю.

— Как только Купола не станет, — промурлыкал Ренни. — И когда это произойдет?

— Может, скорее, чем вы думаете. Я планирую оказаться внутри первым и прежде всего прикажу надеть на вас наручники и самолетом отправить в Форт-Ливенуорт, штат Канзас, где вы будете дожидаться суда.

От такой наглости Большой Джим на мгновение лишился дара речи. Потом рассмеялся.

— Если вы действительно хотите что-то сделать на благо города, уйдите в отставку, — продолжил Кокс. — Посмотрите, что произошло за время вашего единоличного правления: шесть убийств, как мы понимаем, два в больнице прошлой ночью, самоубийство, продовольственный бунт. Вы не годитесь для этой работы.

Пальцы Большого Джима сомкнулись на золоченом бейсбольном мяче и сжали его. Картер Тибодо уже с тревогой смотрел на своего босса.

Будь ты здесь, полковник Кокс, я бы отделал тебя так же, как и Коггинса. Бог мне свидетель, отделал бы.

— Ренни?

— Я здесь. — Пауза. — А вы там. — Вновь пауза. — И Купол никуда не денется. Думаю, мы оба это знаем. Сбросьте на него самую большую атомную бомбу, на двести лет выжгите жизнь в окрестных городках, убейте всех в Честерс-Милле радиацией, которая проникнет сквозь Купол, и он все равно никуда не денется. — Дышал он теперь часто, но сердце билось в груди сильно и ровно. — Потому что поставлен Купол Божьей волей.

И в это он уже верил всем сердцем. Как верил и в то, что волей Господа должен взять власть в Честерс-Милле и провести город через все испытания, которые выпадут на их долю в последующие недели, месяцы, годы.

— Что?

— Вы меня слышали. — Он уже понимал, что ставит все, в том числе и собственное будущее, на продолжительное существование Купола. Также зная, что некоторые люди сочтут его за такое безумцем. Также зная, что эти люди — неверующие дикари. Вроде полковника Джеймса Оу Гребаного Кокса.

— Ренни, проявите благоразумие, пожалуйста.

«Пожалуйста» Большому Джиму понравилось; благодушное настроение разом вернулось к нему.

— Давайте подведем итог, полковник Кокс. Руководит здесь Энди Сандерс, не я. Хотя, естественно, я ценю звонок вежливости от такой шишки, как вы. И Энди, несомненно, оценит ваше предложение управлять оттуда, дистанционно… Думаю, я уже сейчас могу передать вам его ответ. Он посоветует вам взять ваше предложение и засунуть в то самое место, куда не заглядывает солнце. Мы здесь предоставлены сами себе и собираемся выпутываться самостоятельно.

— Да вы — безумец! — В голосе Кокса слышалось крайнее изумление.

— Так безбожники всегда называют верующих. Это их последний рубеж обороны против веры. Мы к такому привыкли, так что в этом я вас винить не стану. — Тут он солгал. — Могу я задать вопрос?

— Конечно.

— Вы собираетесь отключить наши телефоны и компьютеры?

— Вам бы это понравилось, так?

— Разумеется, нет. — Опять ложь.

— Телефоны и компьютеры остаются. Как и пресс-конференция в пятницу. На которой, уверяю вас, вам придется ответить на очень трудные вопросы.

— В обозримом будущем я не собираюсь посещать никакие пресс-конференции, полковник. И Энди тоже. И от миссис Гриннел толку не будет, бедняжки. Так что вы можете отменить вашу…

— Нет, нет. Отнюдь. — Неужто на лице Кокса играла улыбка? — Пресс-конференция состоится в полдень пятницы, чтобы она помогла продать много тюбиков крема от геморроя в вечерних новостях.

— И кто на ней будет присутствовать от города?

— Все, Ренни. Абсолютно все. Потому что мы намерены разрешить их родственникам подойти к Куполу. Со стороны административной границы с Моттоном, там, где рухнул самолет и погибла жена мистера Сандерса, о чем вы, вероятно, помните. Пресса будет фиксировать все. Это будет день открытых дверей в тюрьме, только в ней никто ни в чем не виновен. За исключением, возможно, вас.

Ренни снова охватила ярость:

— Вы не можете этого сделать!

— Конечно, могу! — Он таки улыбался. — Вы сможете сидеть на своей стороне Купола и показывать мне нос; я смогу сидеть на моей и отвечать вам тем же. Гости выстроятся вдоль периметра, и все, кто согласится, наденут футболки с надписями: «ДЕЙЛ БАРБАРА НЕВИНОВЕН», и «СВОБОДУ ДЕЙЛУ БАРБАРЕ», и «ДЖЕЙМСА РЕННИ В ОТСТАВКУ». Будут слезы счастья и руки, прижатые к рукам, с Куполом между ними, может, даже попытки поцеловаться. Все это будет прекрасно смотреться на экранах телевизоров, не говоря уже о мощнейшем пропагандистском эффекте. И главное, все это заставит жителей вашего города задуматься, что им делать, если у руля стоит такая некомпетентная личность, как вы.

Голос Большого Джима превратился в рычание:

— Я им не позволю!

— И как вы их остановите? Более тысячи людей! Вы не сможете их всех расстрелять. — Кокс замолчал, а когда заговорил вновь, голос его стал спокойным и рассудительным: — Послушайте, член городского управления, давайте обо всем договоримся. Вы еще можете выйти сухим из воды. Вам только нужно передать руководство городом другому человеку.

Большой Джим увидел, как Младший идет по коридору к двери на улицу, похожий на призрака, в пижамных штанах и шлепанцах, и никак на это не отреагировал. Младший мог упасть замертво в прихожей, но Большой Джим остался бы сидеть, нависнув над столом, с золоченым бейсбольным мячом, зажатым в одной руке, и телефоном во второй. В голове колотилась только одна мысль: передать руководство Андреа Гриннел, помогать которой будет патрульная Буфера.

Шутка, однако.

Плохая шутка.

— Полковник Кокс, а не пойти ли вам на хрен.

Он отключил связь, развернулся на стуле и швырнул золоченый бейсбольный мяч. Тот попал в фотографию Тайгера Вудса с его автографом. Зазвенело разбитое стекло, рамка упала на пол, и Картер Тибодо, привыкший к тому, что его боятся, но сам редко испытывающий страх, вздрогнув, вскочил на ноги.

— Мистер Ренни, с вами все в порядке?

Выглядел тот не очень. На щеках пламенели пурпурные пятна. Маленькие глазки заметно увеличились в размерах, потому что вылезли из орбит. На лбу пульсировала вена.

— Они никогда не отнимут у меня этот город, — прошептал Большой Джим.

— Конечно, не отнимут, — поддакнул Картер. — Без вас мы пойдем ко дну.

Эта фраза помогла Большому Джиму чуть расслабиться. Он потянулся к телефону, потом вспомнил, что Рэндолф пошел домой, чтобы поспать. После начала кризиса новому начальнику полиции практически не удавалось сомкнуть глаз, и он сказал Большому Джиму, что будет спать как минимум до полудня. И хорошо. Толку от него все равно не было никакого.

— Картер, пиши. Записку покажешь Моррисону, если он этим утром за главного, а потом оставишь на столе Рэндолфа. Потом возвращайся сюда. — Он помолчал, хмурясь. — И посмотри, пришел ли Младший в участок. Он вышел из дома, пока я разговаривал по телефону с этим полковником Делай-Что-Я-Хочу. Если он туда не пришел, искать тебе его не надо. А если пришел, убедись, что с ним все в порядке.

— Конечно. Что писать?

— «Дорогой чиф Рэндолф! Патрульную Уэттингтон надо немедленно убрать из полиции Честерс-Милла».

— В смысле уволить?

— Именно. — Картер начал писать в своем блокноте, и Большой Джим дал ему время. Он вновь хорошо себя чувствовал. Лучше, чем хорошо. Его вело шестое чувство. — Добавь: «Дорогой патрульный Моррисон! Когда Уэттингтон придет сегодня в участок, пожалуйста, сообщи ей, что она уволена, и пусть заберет вещи из шкафчика в раздевалке. Если она спросит о причине, скажи ей, что мы реорганизуем полицию и в новой структуре ее услуги не требуются».

— Реорганизуем пишется через «о», мистер Ренни?

— Не важно, как пишется. Главное — смысл.

— Ясно. Написал.

— Если у нее возникнут вопросы, пусть придет ко мне.

— Понял. Это все?

— Нет. Скажи, что тот, кто увидит ее первым, должен забрать ее полицейский жетон и пистолет. Если она заупрямится и скажет, что это ее личное оружие, пусть ей напишут расписку, что после завершения кризиса она получит или пистолет, или возмещение его стоимости.

Картер записал, поднял голову.

— А что, по-вашему, не так с Младшим, мистер Ренни?

— Не знаю. Полагаю, просто мигрень. Но в любом случае сейчас у меня нет времени этим заниматься. Есть дела поважнее. — Он указал на блокнот: — Принеси.

Картер принес. Писал он такими же каракулями, что и третьеклассник, но ничего не упустил. Ренни расписался.