Под Куполом.

15.

К половине седьмого на стоянке за муниципалитетом свободных мест не осталось. После этого автомобили начали парковать на Главной улице, а также на Западной и Восточной. Без четверти семь заполнились стоянки у почты и полицейского участка, а в зале собраний уже заняли все скамьи.

Большой Джим предусмотрел такую ситуацию, и Эл Тиммонс с помощью нескольких новых копов вытащил на лужайку скамьи из зала «Американского легиона». С надписью «ПОДДЕРЖИМ НАШИ ВОЙСКА» на одних и «ЕЩЕ ПОИГРАЕМ В БИНГО» на других. Большие динамики «Ямаха» установили с обеих сторон парадной двери.

Порядок поддерживали большинство полицейских — включая всех ветеранов-копов, кроме одного. Когда припозднившиеся начинали жаловаться по поводу того, что им придется сидеть на улице (или даже стоять, поскольку скамей на лужайке тоже не хватило), чиф Рэндолф отвечал им, что следовало приезжать раньше: кто не успел — тот опоздал. Опять же, говорил он, вечер приятный, теплый и безветренный, а вскоре на небе появится большая розовая луна.

— Приятный, если не обращать внимания на запах, — пробурчал Джо Боксер. Стоматолог пребывал в скверном настроении после вафельной стычки в больнице. — Надеюсь, через эти хреновины мы все услышим. — И он указал на динамики.

— Услышите, — кивнул чиф Рэндолф. — Мы взяли их в «Дипперсе». Томми Андерсон говорит, что они высшего качества и он настроил их сам. Считай, что ты в автокинотеатре, только без экрана.

— Я считаю, что от таких кинотеатров только задница болит. — Джо Боксер положил ногу на ногу и поправил стрелку на брючине.

Младший наблюдал за всем этим, спрятавшись на мосту Мира и подглядывая в щель в стене. Его удивило, что столько народу собралось в одном месте и в одно время. Динамики облегчили ему жизнь. Он мог слышать все с того места, где находился, и приступить к реализации своего плана, как только отец начнет тронную речь.

Господи, помоги тем, кто окажется у меня на пути, подумал он.

Своего отца, с выпирающим животом, Младший без труда узнал и в сгущающихся сумерках. Опять же по случаю общегородского собрания генератор муниципалитета работал на полную мощность, и свет из одного окна падал на край автостоянки, где стоял Большой Джим. Разумеется, с Картером Тибодо.

Большой Джим не чувствовал, что за ним наблюдают, точнее, он чувствовал, что на него смотрят все, а это, в сущности, одно и то же. Ренни глянул на часы. Самое начало восьмого. Исходя из многолетнего политического опыта он знал, что важное собрание всегда надо начинать на десять минут позже установленного срока, не больше и не меньше. А это означало, что пора двигаться. В руке Ренни держал папку с речью, но заранее чувствовал, что текст ему не понадобится. Он и так знал, что скажет. Прошлой ночью Большой Джим произнес эту речь во сне, причем не единожды, и с каждым разом она становилась только лучше.

Он ткнул Картера в бок:

— Пора начинать шоу.

— Хорошо. — Картер побежал к Рэндолфу, который стоял на ступеньках, ведущих к дверям муниципалитета (Наверно, видит себя Юлием-гребаным-Цезарем, подумал Большой Джим), и привел его.

— Мы войдем через боковую дверь. — Ренни вновь сверился с часами: — Через пять… нет, через четыре минуты. Ты первым, Питер, я за тобой, Картер — следом. Шагайте уверенно — никаких покачиваний. Будут аплодисменты. Замрите навытяжку, пока они не начнут стихать. Потом садимся. Питер, ты слева от меня. Картер — по мою правую руку. Я выйду к трибуне. Сначала молитва, потом все встанут, чтобы исполнить национальный гимн. После этого я начну говорить, и мы быстренько пройдем все пункты повестки дня. Люди проголосуют за все. Понятно?

— Я чертовски нервничаю, — признался Рэндолф.

— И напрасно. Все будет хорошо.

В этом Большой Джим ошибся.